Возмездие

В нашем сознании память о прошлом тесно переплетена с настоящим и с мыслями о будущем. Невозможно представить человека без памяти, страну без истории, народа без его сказаний и легенд. А наши духовные ценности — разве это не результат развития человеческой мысли и памяти многих и многих поколений! Тем и чудовищен германский фашизм, что он ставил перед собой цель — смести с лица земли целые цивилизации и государства, истребить миллионы людей, поработить народы Советского Союза и многих других стран.

Чего стоит, например, высказывание гитлеровского ставленника Ганса Франка, когда он вступил в должность генерал-губернатора на оккупированной территории Польши и западноукраинских земель: «Отныне политическая роль польского народа закончена. Он объявляется рабочей силой, больше ничем... Мы добьемся того, чтобы стерлось навеки само понятие Польша»{4}. На заседании с чиновниками полиции он заявил еще более цинично: «Если мы выиграем войну, то тогда... поляков и украинцев... можно пустить хоть на фарш»{5}.

В тщательно засекреченных инструкциях и директивах, о которых после разгрома гитлеровской Германии узнал весь мир, нацисты подробно разъясняли, какими методами вести разграбление природных и материальных богатств советского народа. «При этом следует учитывать, — пояснял в одном из своих приказов фельдмаршал Кейтель, — что на указанных территориях человеческая жизнь ничего не стоит, и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной жестокостью»{6}.

Как осуществлялись эти изуверские планы, мы видели своими глазами. Мариуполь был превращен фашистами в дымящиеся руины. Они взорвали все крупные здания, разрушили все заводы, железнодорожные и трамвайные пути, мосты, водопровод. За два года оккупации расстреляли и замучили пятьдесят тысяч человек. Они убили прославленного рабочего Макара Мазая, который отказался варить для них сталь. Угнали на каторжные работы в Германию почти шестьдесят тысяч юношей и девушек. [59]

Отступая под напором наших войск, гитлеровцы продолжали загружать вагоны награбленным добром, увозить людей в рабство. Группа летчиков нашей дивизии во главе с Иваном Бабаком заметила один из таких эшелонов и ударила по паровозам. Подоспевшие пехотинцы разогнали охрану, освободили людей. Так были спасены несколько сот молодых жизней.

Кровью обливались сердца наших солдат, когда они, входя в освобожденную от гитлеровских оккупантов деревню, заставали на месте сожженных домов только почерневшие печи и возле них чудом оставшихся в живых старух и осиротевших ребятишек.

И это человеческое горе было продумано и запланировано фашистским командованием. Вот какой чудовищный приказ отдал рейхсфюрер СС Гиммлер: «...Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая не была бы выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну»{7}. Примерно так же, только более пространно наставлял Гитлер группу армий «А», еще пытавшуюся зацепиться за земли Крыма: «демонтировать», «блокировать», «заминировать», «разрушить». «Противнику должна достаться на длительное время полностью непригодная для использования и жилья пустыня...» Таков был фашизм в действии, такова нацистская «идеология», густо замешанная на человеческой крови.

Помню, как после освобождения нашими войсками от фашистских захватчиков города Ногайска инженер по вооружению капитан Яков Жмудь попросил разрешения съездить к своей семье, не успевшей эвакуироваться. Когда он вернулся, на него страшно было смотреть: страдания неузнаваемо изменили этого сильного и мужественного человека. Фашисты расстреляли его жену, детей, сестру...

Чувство возмездия торопило нас, звало вперед, на запад, пока враг в своей звериной злобе не превратил захваченные им земли в мертвую пустыню.

Наши войска развернули широкое наступление — от Великих Лук до Черного моря. Попытка гитлеровцев взять реванш после Сталинграда на Курской дуге провалилась. Враг потерял 30 отборных дивизий, полмиллиона солдат и офицеров, тысячи танков, орудий, самолетов. Этой исторической [60] победой советских войск завершился коренной перелом в ходе Великой Отечественной и всей второй мировой войны.

В те сентябрьские дни сорок третьего наш полк получил задание прикрывать морской десант, который должен был высадиться западнее города Осипенко (Бердянск). План этой операции разрабатывался совместно с контр-адмиралом Азовской военной флотилии С. Г. Горшковым. Наша встреча состоялась на пирсе в Мариупольском порту. Удобно расположившись в одном из баркасов, мы развернули карты... Высокообразованный военный, опытный командир Сергей Георгиевич быстро находил в общении с другими офицерами верный доброжелательный тон, заражая своей жизнерадостной энергией.

Вскоре, прикрывая с воздуха устремившиеся к берегу баржи и баркасы с морскими пехотинцами на борту, мы убедились, как скрупулезно были отработаны детали сражения. Гитлеровцы оставили Бердянск.

Упорными были бои за Мелитополь. Как-то после очередной воздушной схватки, израсходовав весь боезапас, мы с летчиком Алексеем Усковым возвращались на свой аэродром. И вдруг в шлемофоне слышу его голос: «Вижу разведчика... Может, посадим?» — «Давай!» — отвечаю. Знаю, что, если не соглашусь, он может ринуться самовольно, в одиночку. Горячий парень.

Вот и в этот раз, убедившись, что как мы ни жмем к земле фашистский самолет, тот все равно пытается уйти, Усков, долго не раздумывая, приближается к нему и ударяет по хвосту. Алексею удается выровнять свою машину. А гитлеровский летчик вынужден был выброситься с парашютом и сдаться в плен.

Усков тогда благополучно приземлился. Погиб он позже, облетывая новую «аэрокобру», которая не вышла из штопора...

Третья военная осень застала наш полк в Аскании-Нова, на том самом аэродроме, откуда поднялся в небо в последний раз капитан Милодан. И вот я снова здесь. За плечами два года фронтовой жизни и длинный список погибших друзей...

В полк прилетел командующий 8-й воздушной армией генерал-майор авиации Т. Т. Хрюкин. Высокий, богатырского сложения, он в молодости был молотобойцем, комсомольским вожаком. Мы знали, что Тимофей Тимофеевич храбро сражался с фашистами в небе Испании, с японскими захватчиками в Китае и еще в 1939 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Генерал ознакомил нас с боевой обстановкой, поставил перед летчиками полка задачу. К Перекопу вышла конно-механизированная группа Н. Я. Кириченко, [61] которой предстоит форсировать Сиваш. Ни одна вражеская бомба, подчеркнул Т. Т. Хрюкин, не должна упасть на переправу.

Удивительно, как порой повторяется история! В 1920 году здесь, погружаясь в ледяную воду, шли красные конники. Проводником у них был рыбак из деревни Строгоновка И. И. Оленчук. Войска барона Врангеля были разбиты.

И снова под разрывы снарядов, под испуганное ржание лошадей продвигаются наши бойцы к Крыму. А путь им указывает, как и двадцать три года тому, семидесятилетний рыбак Оленчук.

Мы, летчики, узнали об этом позднее, а пока с воздуха видели узенькую полоску переправы, по которой непрерывно двигались войска. А гитлеровцы рвутся к ней, хотят разрушить ее во что бы то ни стало. По два-три раза в день они совершают налеты. Летят 20–30, а то и больше вражеских бомбардировщиков. Вокруг, охраняя их, снуют истребители... Эту надвигающуюся, злобно гудящую армаду встречают в воздухе наши истребители. Обычно это всего лишь восьмерка.

Так было и 11 декабря, когда группа истребителей, ведомая гвардии капитаном Аркадием Федоровым, прикрывая переправу, вступила в бой с сорока бомбардировщиками Ю-87 и сопровождающими их Ме-109. Действуя стремительно и согласованно, наши летчики в первое же мгновение смяли строй «юнкерсов». В этом бою было сбито шесть вражеских бомбардировщиков и два «мессера». Наши вернулись на аэродром без потерь.

К мужеству и отваге прибавились нажитое опытом и учебой мастерство, новая, более совершенная тактика боя, радиосвязь, о которой мы уже говорили. Появилась и еще одна техническая новинка — радиолокатор РУС-2, который мог обнаружить самолет противника на расстоянии ста километров, а также определить направление и скорость полета. Теперь летчикам не надо было непрерывно, сменяя друг друга, барражировать в воздухе. Они по очереди дежурили на аэродроме, в кабинах своих истребителей.

Переправа была надежно защищена. Вскоре меня назначили заместителем командира дивизии. Командиром 16-го гвардейского авиаполка стал А. И. Покрышкин.

В нелетную погоду, когда затихали воздушные бои, лучшие летчики дивизии — Г. Речкалов, А. Клубов, А. Федоров, Н. Трофимов, А. Труд, В. Цветков, братья Глинки по примеру боевой пары А. Покрышкина и Г. Голубева подвешивали к самолетам дополнительные баки с горючим и отправлялись на «свободную охоту». Они громили эшелоны, перехватывали [62] и сбивали над морем фашистские самолеты, курсировавшие между Румынией и Крымом, вели интенсивную разведку в тылу противника. За короткое время они уничтожили 38 фашистских самолетов, 24 паровоза, 56 железнодорожных вагонов, 18 цистерн с горючим, 70 автомашин и немало живой силы врага.

Накануне 26-й годовщины Великого Октября войска освободили столицу Советской Украины — Киев. Мощная волна возмездия гнала гитлеровскую нечисть все дальше, прочь с нашей земли.