Суровые испытания
Начало
Фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, начала разбойничью войну против первой в мире социалистической страны. Это было крупнейшее военное столкновение социализма с ударными силами империализма. Под руководством Коммунистической партии советский народ защищал от сил реакции самый прогрессивный строй, самую демократическую форму государственной власти, самую передовую культуру. В войне с фашизмом решалась судьба не только нашего государства, но и народов всей Европы, всего мира.
Агрессия против Советского Союза представляла собой не что иное, как итог многолетнего генерального курса международного империализма. Она готовилась длительно и планомерно, со всем искусством, на какое были способны заправилы буржуазного мира и выполнявшие их волю генеральные штабы. По своей сути это была еще одна попытка, предпринятая с самой решительной целью, силой оружия уничтожить первое в мире государство рабочих и крестьян.
В развязанной против СССР войне нашли свое отражение непримиримые классовые противоречия между миром социализма, возникшим в октябре 1917 г., и миром капитализма, обострение этих противоречий в связи с изменением в 30-х годах расстановки политических сил на международной арене. К власти в это время в ряде стран пришел фашизм — откровенно террористическая и контрреволюционная диктатура наиболее агрессивных империалистических кругов. В оголтелом фашизме, и прежде всего в гитлеровском режиме, монополисты всех мастей увидели ту реальную силу, которую в первую очередь можно было направить против СССР. Они щедро помогали возрождению военной мощи Германии.
Перед германским империализмом и его порождением — нацизмом ставилась задача уничтожить молодой социалистический строй, чтобы обеспечить дальнейшее господство капиталистического строя. Однако острый антагонизм между двумя полярными социально-экономическими системами — капитализмом и социализмом — не мог, конечно, снять внутренних противоречий между самими империалистическими: хищниками. Размахивая флагом крестового похода против коммунизма, получая для его подготовки щедрые кредиты, стратегическое сырье, дипломатическую поддержку, германский фашизм отнюдь не считал своей целью только уничтожение СССР. Это должно было, но замыслу Гитлера и его окружения, стать лишь одним из этапом на пути к достижению мирового господства.
Германский фашизм начал осуществление своих планов нападением на буржуазные государства. Одну за другой фашистская Германия поглотила девять европейских стран. Мир оказался втянутым в пучину новой мировой войны.
Коммунистическая партия и Советское правительство, глубоко заинтересованные в создании условий для дальнейшего социалистического строительства в стране, всеми силами стремились обеспечить всеобщий мир и независимость народов. Советский Союз последовательно и настойчиво боролся за заключение пактов о ненападении, программу всеобщего разоружения, систему коллективной безопасности. Англии и Франции было предложено заключить соглашение с СССР о взаимной помощи. Такой договор мог бы остановить агрессора. Но инициатива страны социализма не нашла поддержки правящих кругов на Западе, надеявшихся направить устремления фашистской Германии на восток, против СССР. История, как известно, самым жестоким образом покарала тех, кто в столь ответственный момент не проявил достаточной дальновидности и политической мудрости.
Гитлеровский разбой в Европе в 1939–1940 гг. привел к колоссальному усилению военно-экономического потенциала и росту стратегических возможностей гитлеровской Германии. Достаточно сказать, что в распоряжении гитлеровской армии оказались экономические и военные ресурсы почти всей Западной Европы — арсеналы вооружения, огромные запасы металла, сырья, металлургические и военные заводы. Захват Польши, оккупация Норвегии и Балкан позволили гитлеровцам приблизить исходные рубежи для вторжения непосредственно в СССР. Был обеспечен полностью для предстоящей войны и стратегический тыл Германии путем захвата ряда стран Западной Европы.
Готовясь к нападению на СССР, гитлеровские правители сколотили коалицию фашистских государств. В сентябре 1940 г. в Берлине был заключен так называемый Тройственный пакт. В нем в целях международного грабежа и разбоя объединились Германия, Италия и Япония. К этому агрессивному блоку, не считаясь с интересами своих народов, присоединились продажные правители хортистской Венгрии, королевской Румынии, царской Болгарии, тиссовской Словакии и павелической Хорватии. На стороне фашистской Германии выступила Финляндия. Вторжением на Дальнем Востоке Советскому Союзу непрерывно угрожала милитаристская Япония.
Нарастающая угроза второй мировой войны требовала от Коммунистической партии и всего советского народа, действенных мер в области внешней политики, укрепления обороноспособности страны и подготовки Вооруженных Сил к отпору возможной агрессии.
Советский Союз вел в те годы настойчивую и последовательную борьбу за сохранение мира, создание надежной системы коллективной безопасности против империалистических агрессоров. Достаточно напомнить советские предложения об определении агрессии (1933 г.), о заключении Восточного пакта (1933–1935 гг.), упорную борьбу советских представителей за мир в Лиге наций, в частности в связи с японской агрессией в Китае, вторжением Италии в Эфиопию, германо-итальянской интервенцией в Испании. Советское правительство резко осудило мюнхенский сговор западных держав и проявило неуклонную готовность отстоять свободу и независимость Чехословакии в 1938 г.
XVIII съезд партии, проходивший в марте 1939 г., четко и ясно сформулировал задачи внешней политики Советского Союза. В Отчетном докладе ЦК партии подчеркивалось:
«1. Мы стоим за мир и укрепление деловых связей со всеми странами, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить интересы нашей страны.
2. Мы стоим за мирные, близкие и добрососедские отношения со всеми соседними странами, имеющими с СССР общую границу, стоим и будем стоять на этой позиции, поскольку эти страны будут держаться таких же отношений с Советским Союзом, поскольку они не попытаются нарушить, прямо или косвенно, интересы целости и неприкосновенности границ Советского государства.
3. Мы стоим за поддержку народов, ставших жертвами агрессии и борющихся за независимость своей родины»{3}.
Это была понятная всем, ясная и твердая позиция Советского Союза, получившая одобрение и поддержку трудящихся.
Коммунистическая партия и Советское правительство видели опасность войны и настойчивые попытки империалистических сил сколотить объединенный антисоветский фронт. Чтобы предотвратить это, Советский Союз вынужден был подписать 23 августа 1939 г. советско-германский договор о ненападении.
Стремясь не допустить объединения империалистических сил против СССР и на Востоке, Советское правительство заключило 13 апреля 1941 г. договор о нейтралитете с Японией.
Историческое значение советско-германского договора о ненападении состояло в том, что он расстроил расчеты империалистов и в условиях вскоре начавшейся второй мировой войны позволил выиграть время для укрепления обороны страны. Заключение пакта о нейтралитете с Японией уменьшило для Советского Союза угрозу воины на два фронта и укрепило безопасность его дальневосточных границ. Накануне и с началом второй мировой войны наша внешняя политика не позволила поставить социалистическое государство под удар объединенных империалистических сил, расстроила замыслы мирового империализма.
Вторая мировая война началась столкновением двух конкурирующих империалистических группировок. Ее развязала гитлеровская Германия нападением 1 сентября 1939 г. на Польшу. В 1940 г. фашистская Германия захватила Данию, Норвегию, Бельгию, Голландию и разгромила Францию. Таким образом, воина возникла внутри капиталистической системы и явилась продолжением политики двух империалистических группировок, их борьбы за рынки сбыта, источники сырья, сферы приложения капитала. По своему характеру война была несправедливой, империалистической.
Советский Союз так и определил свое отношение к этой войне, подготовленной монополистами главных капиталистических стран, как империалистической, несправедливой. В то же время Коммунистическая партия отмечала развитие освободительных тенденций в народных массах тех государств, которые стали жертвой агрессии. Проявлением этих тенденций была самоотверженная борьба против агрессора албанского и югославского народов, противодействие оккупантам со стороны патриотов Чехословакии, героическое сопротивление гитлеровским захватчикам польских трудящихся, развертывание движения Сопротивления в Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии и Франции. Все эти факторы ускорили перерастание второй мировой войны в антифашистскую, справедливую.
Главным и решающим фактором превращения второй мировой ВОЙНЫ со стороны противостоящих гитлеровскому блоку сил в освободительную и антифашистскую было вступление в нее Советского Союза. Борьба советского народа против гитлеровской агрессии в защиту социалистической Родины получила поддержку свободолюбивых народов, слилась воедино с борьбой всех антифашистских, освободительных сил.
Нараставшая угроза нападения на СССР обязывала советский парод всемерно укреплять оборонное могущество страны. Партия и правительство уделяли постоянное внимание расширению военного производства. В третьей пятилетке были выделены крупные ассигнования на развитие военной промышленности. Особенно бурно развивались авиапромышленность и танкостроение, создавались новые образцы вооружения и боевой техники, которую успешно осваивали войска. Принимались меры по улучшению и расширению транспорта, накапливались государственные резервы и мобилизационные запасы. Только за полтора года (к моменту нападения фашистской Германии на Советский Союз) общая стоимость государственных материальных резервов возросла почти вдвое и составила 7,6 млрд. руб.
В этом проявилась мудрость руководства Коммунистической партии, высокая политическая сознательность и творческая трудовая деятельность советских людей, готовых пойти на любые лишения ради обеспечения несокрушимой мощи социалистической Родины. Так практически осуществлялись заветы В. И. Ленина, говорившего на XI съезде партии: «Мы действительно должны быть начеку, и в пользу Красной Армии мы должны идти на известные тяжелые жертвы... Перед нами весь мир буржуазии, которая ищет только формы, чтобы нас задушить» {4}.
На основе растущей экономики страны, морально-политического единства советского народа и в соответствии с требованиями будущей войны Коммунистическая партия осуществляла строительство и подготовку Советских Вооруженных Сил. В сентябре 1939 г. был принят новый Закон о всеобщей воинской обязанности, установивший единую систему комплектования армии и флота. В конце 1940 г. Центральный Комитет партии рассмотрел вопросы дальнейшего повышения боевой готовности Вооруженных Сил. В феврале 1941 г. ЦК партии и правительство утвердили план, предусматривавший крупные мобилизационные мероприятия. Весной Наркомат обороны уточнил и дополнил план обороны государственной границы. Проводилась реорганизация местных органов военного управления. Значительно усиливалась деятельность массовой военно-патриотической организации — Осоавиахима. К началу 1941 г. он объединял в своих рядах 13 млн. человек.
Быстро росла численность Советских Вооруженных Сил, улучшалось их техническое оснащение, совершенствовалась организационная структура. В войсках шла напряженная боевая и политическая подготовка. Личный состав армии и флота настойчиво учился тому, что необходимо на войне. Советская военная доктрина исходила из того, что развязанная империалистами против СССР война будет упорной и ожесточенной, она неизбежно примет затяжной характер, а ее исход предопределится наличием необходимых материальных и людских ресурсов воюющих сторон, способностью государства целесообразно использовать эти ресурсы. Война потребует мобилизации усилий всего народа, всей страны, заблаговременного создания крепкого тыла, всесторонней подготовки экономики и населения к борьбе с сильным и опытным агрессором.
Благодаря титанической организаторской работе Коммунистической партии и огромным усилиям всего народа Советское государство располагало к началу Великой Отечественной войны мощной военной силой. Рост экономического и военного могущества Советского Союза, руководство Коммунистической партии, социальное и морально-политическое единство народа, советский патриотизм — все эти факторы призваны были обеспечить в случае военного столкновения с империализмом победу страны социализма.
Великая Отечественная война Советского Союза по своим масштабам, участию в ней людских масс, применению огромного количества боевой техники и вооружения, напряжению и ожесточенности превосходила все предыдущие войны. В тяжелой войне советский народ в его Вооруженные Силы одержали великую историческую победу, оказавшую огромное влияние на поступательное развитие социализма, активизацию революционной борьбы трудящихся капиталистических стран и на расширение национально-освободительного движения народов колоний и зависимых стран.
Со стороны фашистской Германии война против СССР носила ярко выраженный захватнический, истребительный характер. Заправилы гитлеровской Германии открыто вели речь о «борьбе на уничтожение». Такой характер войны против Советского Союза обусловливался политическими и идеологическими установками фашизма, которые полностью соответствовали классовым интересам германских монополистов и предопределяли преступные методы развязывания и ведения войны.
В связи с начавшимся вторжением немецко-фашистских войск на территорию нашей страны Центральный Комитет партии и Советское правительство сразу же приняли все необходимые меры по организации отпора врагу. В первой половине дня 22 июня Политбюро ЦК партии разработало и утвердило обращение к советскому народу, в котором призывало тесно сплотится вокруг партии, как никогда, крепить дисциплину, организованность, проявить самоотверженность и обеспечить все нужды Красной Армии и Военно-Морского Флота, чтобы одержать победу над агрессором. Обращение заканчивалось словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами» {5}. В тот же день было принято решение ввести военное положение во всех приграничных советских республиках и в некоторых центральных областях РСФСР. Была объявлена мобилизация в Вооруженные Силы в 14 военных округах. Основным программным документом перестройки всей жизни страны в соответствии с требованиями войны явилась директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 29 июня 1941 г. «Все для фронта, все для победы» — такова была главная идея директивы.
С целью сосредоточения всей полноты власти в государстве в одном органе, способном объединить усилия фронта и тыла, Президиум Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б) и СНК СССР 30 июня приняли решение образовать Государственный Комитет Обороны. Председателем ГКО был назначен И. В. Сталин.
Вдохновителем и организатором всенародной борьбы против немецко-фашистских захватчиков с первого дня войны явилась Коммунистическая партия Советского Союза. Партия объединила усилия всего советского народа и направила их к одной цели — перестройке всей жизни страны на военный лад. Коммунистическая партия мобилизовала рабочий класс, крестьянство, интеллигенцию на самоотверженное преодоление трудностей, превратила страну в единый боевой лагерь.
Программа Коммунистической партии по организации отпора агрессору нашла горячую поддержку у советского народа, вызвала исключительно высокий патриотический подъем. Сотни тысяч людей подавали заявления с просьбой отправить их на фронт или зачислить в народное ополчение. В промышленности развернулось массовое движение за выполнение двух норм — за себя и за товарища, ушедшего на фронт. Колхозники делали все, чтобы обеспечить продуктами сельского хозяйства Советскую Армию.
Промышленность, транспорт, сельское хозяйство были переключены на удовлетворение нужд войны.
Немалые трудности возникли с подготовкой кадров. Дело в том, что количество рабочих и служащих во всех отраслях народного хозяйства в связи с уходом на фронт значительно сократилось. Взамен ушедших мужчин к станкам становились женщины и подростки.
С начала войны возникла необходимость перестройки государственного аппарата. Были созданы наркоматы танковой промышленности, минометного вооружения, управления военно-промышленного строительства, комитеты по распределению рабочей силы, по эвакуации и другие.
Для укрепления рядов Советской Армии и Военно-Морского Флота Коммунистическая партия направила на военную работу многих членов Центрального Комитета ВКП(б), секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов. Они входили в состав военных советов и политорганов фронтов, армий и вместе с их командующими руководили боевыми операциями советских войск.
Вся партийно-политическая работа в Вооруженных Силах была направлена на повышение морального духа и стойкости войск, не укрепление дисциплины, повышение бдительности и ликвидацию элементов беспечности и благодушия, на воспитание в каждом воине сознания высокого долга перед Родиной и чувства ответственности на ее судьбу.
Советские люди, не щадя своих сил и самой жизни, поднимались на борьбу с врагом, проявляли массовый героизм на фронте и в тылу.
В связи с вынужденным отходом наших войск потребовалась массовая, небывалая по масштабам эвакуация промышленных предприятий, учреждений, подвижного состава, имущества колхозов, совхозов, МТС, зерна, скота и т. п. Только с июля по ноябрь 1941 г. в восточные районы страны было эвакуировано свыше 1360 крупных предприятий, миллионы людей, огромное количество имущества.
Первыми встретили удар врага советские пограничники, части укрепленных районов, наши славные летчики и военные моряки, оказав ему упорное сопротивление на суше, на море и в воздухе. Они открыли летопись немеркнущей славы и героизма советских людей в Великой Отечественной войне. В то памятное утро на всех участках образовавшегося огромного советско-германского фронта завязались ожесточенные бои.
Начало войны сложилось неблагоприятно для советских войск. Мощный, тщательно подготовленный первоначальный удар гитлеровских полчищ обрушился на наши войска в тот момент, когда они не были приведены в боевую готовность и не закончили стратегического развертывания. Имея на направлениях своих главных ударов решающее численное превосходство, гитлеровские войска смогли прорваться в глубь советской территории. Наши войска приграничных военных округов, внезапно атакованные, были рассредоточены на фронте более 3300 км и в глубину более чем на 400 км. Несмотря на мужественное, героическое сопротивление, они вынуждены были с боями отходить на восток. К середине июля враг продвинулся на отдельных направлениях до 600 км, вышел на р. Западная Двина и к Днепру.
С этого времени автор начинает свои воспоминания.
На днепровских плацдармах
В июле — сентябре на всем советско-германском фронте развернулись сражения огромного масштаба. Особенно упорные бои развернулись в верхнем и среднем течении Днепра.
В ходе Смоленского сражения советские войска, проявив величайшую стойкость и героизм, нанесли гитлеровцам сильные контрудары и вынудили их приостановить наступление на главном, московском направлении. Это явилось крупным стратегическим успехом, позволившим нашему командованию выиграть время для подготовки стратегических резервов и проведения оборонительных мероприятий.
Планы вермахта — в приграничных сражениях уничтожить главные силы советских войск западнее Двины и Днепра и открыть путь для беспрепятственного продвижения в глубь нашей страны — потерпели неудачу. Советская Армия сохранила основные силы и с каждым днем увеличивала сопротивление врагу.
В ходе тяжелых оборонительных сражений в приграничной зоне она нанесла противнику значительные потери. Начальник генерального штаба немецких сухопутных войск генерал Гальдер записал в дневнике: «С 22.6 по 13.7 всего выбыло из строя 92 120 человек» {6}. Еще более значительный урон противник понес в боевой технике. Из 2887 танков, имевшихся в танковых группах с первого дня войны, к 14 июля осталось в строю 1700. К 19 июля немецкая: авиация лишилась около 1300 боевых самолетов. Таких потерь за столь короткие сроки германская армия еще нигде не несла.
Наши войска оказывали фашистам такое сопротивление, какого они не встречали ни в одной из порабощенных ими стран Европы. О смелости и стойкости советских войск говорилось в личном послании У. Черчилля И. В. Сталину от 8 июля 1941 г.
«Мы все здесь очень рады тому, что русские армии оказывают такое сильное, смелое и мужественное сопротивление... Храбрость и упорство советских солдат и народа вызывают всеобщее восхищение»{7}.
Даже берлинские газеты были вынуждены признать, что события на советско-германском фронте развивались не так, как в Польше и Франции. Странным для германских руководителей являлось то, что наши воины не паникуют, а советский народ не впал в отчаяние. «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти, — писала 29 июня газета «Фелькишер беобахтер». — Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке»{8}.
В начале августа развернулись ожесточенные бои на Юго-Западном направлении. Советские войска упорной обороной и контрударами сковали основные силы 6-й армии и 1-й танковой группы противника, сорвали его планы по захвату Киева. Однако на левом фланге Юго-Западного фронта врагу удалось прорвать оборону наших войск на уманском направлении.
К этому времени главнокомандующий Юго-Западным направлением Маршал Советского Союза С. М. Буденный получил от Ставки указание усилить оборону на Днепре, используя для этого двадцать четыре формирующиеся на Украине дивизии, включая пять кавалерийских {9}. Большая часть этих войск была направлена на пополнение 6-й и 12-й армий, а остальная — на доукомплектование 37-й армии Юго-Западного фронта и создание новой, 38-й армии, которая должна была обороняться на левом крыле, то есть закрыть брешь на стыке с Южным фронтом.
Командовать 38-й армией было поручено генерал-лейтенанту Д. И. Рябышеву. Активный участник Великой Октябрьской социалистической революции, он в годы гражданской войны вырос до командира соединения в 1-й Конной армии. Перед Великой Отечественной войной генерал Рябышев стал командиром 8-го механизированного корпуса.
Членом Военного совета армии назначили бригадного комиссара Н. К. Попеля. До этого он был заместителем командира по политической части в 8-м механизированном корпусе.
Чтобы сорвать замысел врага — отрезать советские армии от переправ — и обеспечить отход войск за Днепр, необходимо было создать предмостные плацдармы в районах Канева, Черкасс, Кременчуга, Днепропетровска и в других важных пунктах.
Плацдарм у Канева оборудовался силами 26-й армии. Он включал различные инженерные сооружения: траншеи, стрелковые ячейки, площадки для станковых пулеметов, окопы для орудий и минометов, противотанковые рвы. Активное участие в оборудовании плацдарма в инженерном отношении принимали местные жители.
3 августа оборона плацдарма в районе Черкасс была возложена на 38-ю армию{10}. Обстановка на этом участке фронта была в пользу противника. К Черкассам, мимо городов Смела и Чигирин, на юг прорвался 3-й моторизованный корпус 1-й танковой группы врага. Своими передовыми отрядами пехотные дивизии 17-й немецкой армии выходили к предполью черкасского плацдарма.
Каково же было положение войск 26-й армии? В конце июля ее соединения и части вели активные боевые действия, направленные на оказание помощи войскам, окруженным противником в районе Умани. Они непрерывно контратаковали вражескую группировку, срывали ее попытки развить наступление в юго-восточном направлении в обход главных сил Юго-Западного фронта. В этих условиях гитлеровское командование, дополнительно сосредоточив против 26-й армии значительные силы, в полдень 25 июля предприняло наступление во всей ее полосе. Атаки танковых и моторизованных дивизий поддерживались артиллерийским огнем и ударами авиации. Фашистские генералы намеревались не только разбить главные силы армии, но и не допустить их отхода к Днепру.
В результате нового натиска превосходящих сил врага обстановка стала резко ухудшаться. Растянутые на широком фронте дивизии 6-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор И. И. Алексеев, не выдержав атак противника, с 26 июля начали отходить. Ответные контратаки, предпринятые утром следующего дня, успеха не имели.
В течение 28 и 29 июля войска армии продолжали контратаковать противника. Однако создать перелом в обстановке они все же не смогли. Наступление врага все усиливалось, а сопротивление войск армии, особенно в районе Мироновки на участке 227-й стрелковой дивизии полковника Е. Ф. Макарчука, резко ослабло.
Части 26-й армии с боями отходили на ржищевский и каневский плацдармы. Однако продвижение давалось противнику дорогой ценой. Советские воины, действуя в условиях подавляющего превосходства врага, наносили ему значительный урон. Сражаясь за каждую пядь земли, они показывали образцы мужества и отваги. Но натиск гитлеровцев все увеличивался, и соединениям 26-й армии приходилось отходить к переправам через Днепр.
К этому времени в состав армии из резерва Ставки Верховного Главнокомандования и главного командования Юго-Западного направления прибыли: 264-я стрелковая дивизия под командованием полковника И. Г. Бондаря, которая была введена в бой на каневском плацдарме и 146-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И. М. Герасимова — на ржищевском плацдарме.
Одной из важных задач Юго-Западного фронта в этот период была по-прежнему деблокада наших 6-й и 12-й армий. На выполнение этой задачи нацеливалась теперь и 26-я армия. Командующий фронтом приказал ей наступать в направлении Звенигородки, оказать помощь окруженным армиям. Для этого она была усилена 5-м кавалерийским корпусом, 12-й танковой дивизией, которой командовал генерал-майор танковых войск Т. А. Мишанин, и одним полком 289-й стрелковой дивизии полковника Д. Ф. Макшанова.
Получив приказ командующего Юго-Западным фронтом о нанесении контрудара на звенигородском направлении, командующий 26-й армией генерал Ф. Я. Костенко создал подвижную группу в составе 3-й и 14-й кавалерийских и 12-й танковой дивизий. Командование этой группой было возложено на командира 5-го кавалерийского корпуса генерала Ф. В. Камкова.
К 6 августа соединения подвижной группы переправились на западный берег р. Днепр и сосредоточились в районе Литвинец, Малый Ржавец, Степанцы.
Командующий армией поставил перед 5-м кавалерийским корпусом задачу: на рассвете 7 августа перейти в наступление и во взаимодействии с 227-й и 199-й стрелковыми дивизиями овладеть рубежом Ольховец, Выграев. В дальнейшем корпус должен был к исходу дня выйти на рубеж Щербашанцы, Хировка, чтобы с рассветом 8 августа развивать удар в направлении Звенигородки, действуя по тылам 1-й немецкой танковой группы, которая к этому времени пыталась отрезать пути отхода 6-й и 12-й армиям в районе Умань, Тальное, Ново-Архангельск.
Командиру 227-й стрелковой дивизии полковнику Е. Ф. Макарчуку и командиру 199-й стрелковой дивизии комбригу Д. В. Аверину было приказано выделить специальные отряды силой по 2–3 батальона с артиллерией для обеспечения в процессе наступления обоих флангов кавалерии, главными силами наступать за кавалерийским корпусом.
По приказу командующего фронтом подвижную группу должны были усилить пять зенитно-артиллерийских дивизионов и понтонный батальон 26-й армии. Но к этому времени указанные части в свои дивизии не прибыли.
Таким образом, 5-й кавалерийский корпус приступил к выполнению полученной задачи — нанесению удара по тылам 1-й танковой армии противника, не имея переправочных средств и будучи совершенно не обеспеченным зенитными средствами ПВО.
В 6 часов 7 августа 27-й и 32-й конно-артиллерийские дивизионы провели двадцатиминутный огневой налет по рубежу Пятихатки, Лозки, Беркозовка. Спешенные 31-й полк майора П. М. Шилиса из 14-й кавалерийской дивизии генерал-майора В. Д. Крюченкина и 158-й полк подполковника В. М. Горбатенко из 3-й кавалерийской дивизии генерал-майора М. Ф. Малеева совместно с 23-м и 24-м танковыми полками 12-й танковой дивизии перешли в наступление.
Противник был ошеломлен внезапностью удара и начал отход в направлении Таганчи. В Пятихатках, Лозках было уничтожено до двух рот 196-го пехотного полка и захвачены значительные трофеи.
Командир корпуса приказал 14-й кавалерийской дивизии с 23-м танковым полком наступать в направлении Ольховец, Кидановка, форсировать р. Россь в районе Половецкого и выслать передовой отряд в направлении Богуслава. 3-я кавалерийская дивизия с 24-м танковым полком получила задачу атаковать противника в направлении Москаленки, Николаевка, форсировать р. Россь южнее Москаленок и выслать передовой отряд на Корсунь-Шевченковский.
Выполняя поставленную задачу, 3-я и 14-я кавалерийские дивизии в расчлененном конном строю наступали в указанных направлениях, встречая слабое сопротивление противника.
В 11 часов 92-й кавалерийский полк под командованием майора И. Я. Лучко, преследуя отходившую вражескую пехоту, подошел к Ольховцу, где был встречен сильным огнем противника. Полк спешился и при поддержке огня 32-го конно-артиллерийского дивизиона выбил из села противника, уничтожив до 150 гитлеровцев, захватив 4 пулемета и пленных 196-го пехотного полка. Разведка установила, что переправа у Половецкого разрушена, а Богуслав занят крупными силами врага.
Командир корпуса приказал командирам кавалерийских дивизий вводить в бой главные силы и в конном строю, имея впереди танки, развивать наступление.
14-я кавалерийская дивизия, наступая, свернула на переправу у Москаленок. Стремительным налетом 92-го кавалерийского полка на Москаленки был захвачен врасплох штаб кавалерийского полка гитлеровцев. Противник не сумел оказать сопротивления и бежал, оставив несколько десятков убитых солдат и боевую технику. Части дивизии захватили мост через р. Россь и переправились на ее южный берег в районе Сидоровки.
34-й и 99-й полки 3-й кавалерийской дивизии после короткого боя освободили станцию Таганча. При этом было захвачено три железнодорожных эшелона с боевой техникой. Спешившись, оба кавалерийских полка ворвались в село Яновка с востока и запада.
Затем, овладев населенным пунктом Пешки, 3-я кавалерийская дивизия выступила на запад, имея в авангарде 99-й кавалерийский полк. В это время кавалеристы подверглись ударам немецкой авиации и были остановлены. Частям дивизии пришлось укрыться в лесах. Лишь утром 8 августа авангардный полк вышел в село Хировка. Главные силы дивизии сосредоточились в селе Николаевка. С выходом в этот район соединения 5-го кавалерийского корпуса оказались в тылу 1-й немецкой танковой армии.
Немецко-фашистское командование вынуждено было оттянуть для защиты своих тылов части с фронта. 8 августа враг значительными силами перешел в наступление из района Корсунь-Шевченковского на Стеблев. Оборонявшийся здесь эскадрон 99-го кавалерийского полка вынужден был отойти к селу Хировка. Гитлеровцы пытались захватить этот населенный пункт, но были отброшены нашим артиллерийским и ружейно-пулёметным огнем. На поле боя осталось до 60 убитых вражеских солдат и офицеров. Южнее Скринченцев эскадрон 76-го кавалерийского полка захватил и сжег 30 немецких бензовозов. Правда, он тут же, атакованный танками противника, вынужден был отойти.
Не получило своего развития наступление 227-й и 199-й стрелковых дивизий, противник прочно удерживал Богуслав и Корсунь-Шевченковский. 12-я танковая дивизия оставалась на северном берегу р. Россь — не хватило переправочных средств, дивизия не смогла переправить танки.
В этих условиях командующий 26-й армией приказал подвижной группе оставаться в районе Сидоровка, Хировка, Николаевка. Наши войска продолжали парализовать тылы противника. В течение дня частями корпуса было уничтожено более 100 автомашин с различными грузами, подбито 2 танка, истреблено свыше 150 гитлеровцев.
Удар 5-го кавалерийского корпуса оказал серьезное влияние на последующие события. Командование группы армий «Юг» вынуждено было принять срочные меры. Оно отдало войскам своей 6-й армии распоряжение приостановить наступление на Киев и временно перейти к обороне на участке Триполье, Киев.
Несмотря на этот тактический успех, на каневском направлении значительно ухудшилась обстановка для наших частей.
Немецкое командование в целях ликвидации нашего плацдарма на западном берегу р. Днепр сосредоточило в районе Мироновка, Кагарлык 68-ю, 186-ю пехотные дивизии и моторизованную дивизию СС «Викинг». Этими силами враг с утра 8 августа перешел в наступление из района Мироновки в направлении Канева, нанося главный удар вдоль северного берега р. Россава.
Командующий 26-й армией решил повернуть 5-й кавалерийский корпус для действий в северном направлении с задачей нанести удар во фланг группировке противника, наступавшей в направлении Канева. Штаб Юго-Западного фронта придавал большое значение этому удару. Поэтому он одобрил боевой приказ командарма генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко.
Утром 9 августа части 5-го кавалерийского корпуса и 12-й танковой дивизии перешли в наступление.
Немецкое командование, оценив опасность удара 5-го кавалерийского корпуса во фланг своей группировке, бросило против кавалерии авиационную группу численностью до 100 самолетов. Со второй половины дня вражеская авиация наносила удары по соединениям 5-го кавалерийского корпуса, не имевшего зенитных средств и лишенного прикрытия с воздуха истребителями. За день было отмечено до 400 самолетовылетов противника, действовавшего группами по 40–60 самолетов. Налеты врага были довольно эффективными. Так, в районе Яхн 14-я кавалерийская дивизия понесла большие потери: было убито и ранено около 300 человек и 600 лошадей. Отражать атаки вражеских самолетов приходилось только залповым огнем стрелкового оружия.
Бои на каневском и черкасском плацдармах носили исключительно упорный характер. Враг не останавливался ни перед какими жертвами, чтобы прорваться к переправам. Он бросил против наших войск свежие пехотные соединения, большое количество танков. Наши бойцы мужественно отбивали вражеские атаки и сами переходили в контратаки с одними винтовками и гранатами. Поддерживать пехоту было почти нечем. А для борьбы с вражескими танками по-прежнему не хватало бронебойных снарядов.
Все это привело к тому, что наступление 3-й и 14-й кавалерийских дивизий 9 августа развития не получило. Кавалерийские полки не смогли выбить гитлеровцев с занимаемого рубежа. В свою очередь противник сумел за ночь перебросить на южный берег р. Россава дополнительные силы и еще более укрепил свои оборонительные позиции.
К 15 часам 10 августа к Ямчихе подошла 34-я кавалерийская дивизия. На нее возлагались немалые надежды. Ведь она была только что сформирована. Дивизия насчитывала 3357 человек. Она имела около 3600 лошадей, на вооружении находилось 2711 винтовок, 194 автомата, 36 станковых пулеметов, 56 ручных пулеметов, 12 орудий калибром 76 мм и 12 орудий — 45 мм, 9 бронемашин.
Автору данного труда довелось формировать это соединение.
11 июля я прибыл в район формирования дивизии — в город Змиев. Здесь уже находились подполковник И. Д. Беценко, капитаны С. Ф. Петрунин, П. И. Никитин и другие командиры и политработники, которым предстояло формировать части 34-й кавалерийской дивизии. Со дня на день мы ожидали поступления личного состава и коней. Но в связи с быстрым продвижением противника обстановка резко обострилась, и поэтому было приказано приблизить район формирования дивизии к линии фронта — в район города Прилуки.
В канун нашего отъезда прибыл на должность командира 134-го полка майор П. В. Хозиев. До войны Иван Васильевич преподавал технику верховой езды на Кавалерийских курсах командного состава имени С. М Буденного в городе Новочеркасске.
И. В. Хозиев по национальности осетин, он страстно любил кавалерию и прививал эту любовь своим подчиненным. Человек прекрасной души, Иван Васильевич пользовался большим авторитетом среди личного состава дивизии.
Нам предстояло преодолеть немалое расстояние. Мы двигались по маршруту Змиев, Мерефа, Люботин, Ахтырка, Гадяч, Ромны, Прилуки. К месту назначения прибыли вовремя. Остановились в лесу под Прилуками.
Прилуки — красивый небольшой украинский городок, расположенный на реке Удай, — жил в те дни, как и вся наша страна, напряженной жизнью. Мужчины призывного возраста уходили на фронт, их места занимали женщины и подростки. На нолях района шла уборочная страда. Хлеб нужен был фронту, и труженики колхозов и совхозов делали все возможное, чтобы не пропал ни один колос первого урожая военного года.
В формировании дивизии большую помощь оказывали партийные организации Прилукского района. Местные власти обеспечили части продовольствием, фуражом. Укомплектовывалась дивизия главным образом из молодежи Киевской, Полтавской, Ворошиловоградской и Донецкой областей, а также Кубани и Дона. Но среди личного состава были также воины, которые уже «нюхали порох» в боях с белофиннами и японскими самураями. Вливались в полки и кавалеристы старшего поколения, громившие белогвардейцев и германских оккупантов еще в 1918 г. Это были опытные бойцы, и командование дивизии распределяло их равномерно по всем эскадронам.
Недоставало кадровых командиров, поэтому на их должности пришлось временно назначать опытных сержантов. Все они впоследствии добросовестно выполняли возложенные на них обязанности.
Личным составом дивизия была укомплектована почти полностью, за исключением радистов. Не хватало клинков и зенитных пулеметов. Хуже всего обстояло дело с радиосредствами: вместо 23 положенных по штату радиостанций мы имели только три. Обмундированием и снаряжением дивизия ко дню выступления на фронт была обеспечена, а транспортом всех видов — лишь на 85 процентов.
Особенно меня беспокоило отсутствие положенного количества радиостанций, а ведь в тот сложный начальный период войны необходимо было особенно четкое управление частями.
В те дни немало забот легло на плечи работников штаба, действия которых умело направлял подполковник И. Д. Веценно. Он служил в коннице с 1923 г., имел солидный опыт, глубокие военные знания. На должность начальника штаба дивизии Иван Дмитриевич прибыл из Академии Генерального штаба.
Военкомом дивизии был назначен старший батальонный комиссар П. И. Козлов. Кадровый политработник, член партии с 1925 г., Павел Иванович сразу же сумел хорошо организовать в частях и подразделениях целенаправленную партийно-политическую работу.
К 23 июля формирование дивизии находилось в стадии завершения. Однако многие вопросы, связанные главным образом со сколачиванием частей и подразделений, отработать не удалось. Между тем 23 июля в соответствии с приказом Ставки дивизия была передана в распоряжение главкома Юго-Западного направления Маршала Советского Союза С. М. Буденного, который подчинил ее командующему 26-й армией генерал-лейтенанту Ф. Я. Костенко.
В ночь на 8 августа руководящий состав дивизии собрался в штабе для получения первой боевой задачи на марш. Точно в назначенное время мы выступили по указанному. маршруту.
Первым населенным пунктом, через который проходил 142-й кавполк, было село Ладан, жители которого, несмотря на раннее время, все вышли на улицу, чтобы проводить кавалеристов на фронт. На добрых конях, которые поступили к нам с Кубани и Ставрополья, молодцевато выглядели всадники. Ведь большинство из них были хорошими наездниками.
Переправившись на западный берег Днепра, мы продвигались к Мироновке, где уже гремел бой.
10 августа от командира 5-го кавалерийского корпуса, куда вошла 34-я кавалерийская дивизия, была получена боевая задача — ночной атакой овладеть Ямчихой и Козином.
Помнится, с каким воодушевлением кавалеристы готовились к предстоящему бою. Ощущение непосредственной близости смертельного врага, несшего на цветущие земли нашей Родины смерть, опустошение и порабощение советских людей, острой болью отзывалось в сердцах воинов и наполняло их священным гневом. Когда сгустились сумерки, небо озарилось кровавым заревом пожара. Это горели хаты в селе Ямчиха.
В 2 часа ночи 11 августа 34-я кавалерийская дивизия начала наступление. 139-й и 134-й кавалерийские полки ворвались в село Ямчиха и в уличном бою уничтожили более роты противника. Конники дрались отчаянно. И все же, встретив упорное сопротивление врага и понеся потери, части дивизии вынуждены были остановиться.
Вели упорные бои и остальные соединения 26-й армии с 94, 9 и 68-й вражескими пехотными дивизиями. Активность авиации противника резко возросла. Она наносила удары главным образом по частям 5-го кавалерийского корпуса и 12-й танковой дивизии, в результате которых корпус, неся значительные потери, резко замедлил продвижение.
В этих условиях командующий 26-й армией приказал командиру 5-го кавалерийского корпуса генералу Ф. И. Камкову отвести дивизии корпуса на северо-восточный берег р. Россава и вместе с 12-й танковой и 289-й стрелковой дивизиями атаковать противника в направлении Казаровка, Потанцы, Ромашки. В первом эшелоне приказано было иметь подвижные части 12-й танковой дивизии, во втором — 34-ю и 3-ю кавалерийские дивизии.
Перейдя в наступление, наши части вновь встретили упорное сопротивление врага в районе северо-восточнее Андреевки. Было ясно, что на этом участке противник успел создать сильную оборону. Как и раньше, большую роль здесь сыграла вражеская авиация. В течение трех дней она произвела более 1000 самолето-вылетов, нанося массированные удары по частям 5-го кавалерийского корпуса. Однако в этих ожесточенных боях и противник понес серьезный урон. Только соединения 68-й пехотной дивизии и моторизованной дивизии СС «Викинг» потеряли до 7500 солдат и офицеров. Нашими войсками было захвачено 27 орудий, более 70 пулеметов, до 150 автомашин. В бою с частями 14-й кавалерийской дивизии в районе Андреевки был убит командир 68-й пехотной дивизии генерал Браун.
Важным результатом боевых действий тех дней являлось то, что немецкое командование было вынуждено ослабить удар на уманском направлении и оттянуть значительные силы к Каневу для ликвидации плацдарма на западном берегу р. Днепр.
В связи с этим обстановка в районе каневских переправ осложнилась. Мосты через Днепр уже находились под обстрелом вражеской артиллерии. Командование корпуса решило нанести контрудар по войскам врага, наступавшим на Канев. Это решение было одобрено Военным советом 26-й армии. 12 августа части корпуса перешли в наступление на стыке 289-й и 227-й стрелковых дивизий. В течение двух дней 34-я кавалерийская дивизия вела бои за Ковали. Днем 13 августа, преодолев упорное сопротивление гитлеровцев, 139-й кавалерийский полк при поддержке семи танков ворвался на южную окраину этого населенного пункта. В бой был введен 134-й кавалерийский полк майора Хозиева, который развернулся из-за левого фланга 142-го кавалерийского полка и совместно с ним вышел на северо-западную окраину Ковалей. В этом селе части дивизии окружили до двух батальонов пехоты противника, захватили батарею 105-мм гаубиц и другие трофеи.
Это были первые успехи кавалеристов и начало фронтовой биографии 34-й кавалерийской дивизии. Конники с честью приняли боевое крещение. В этом большая заслуга командования полков и эскадронов. Все командиры показали свое умение правильно управлять частями и подразделениями в сложных условиях боевой обстановки. Действуя на фланге кавкорпуса, дивизия помогла частям конно-механизированной группы осуществить прорыв фронта и выйти в тылы противника. Удерживая в течение двух дней важный тактический рубеж на подступах к Каневу, кавалеристы обеспечили перегруппировку войск армии.
В ходе боевых действий на подступах к Днепру бойцы и командиры 34-й кавалерийской дивизии проявляли мужество и отвагу. Самоотверженно дрался с врагами личный состав 2-го эскадрона 134-го кавалерийского полка. Командир этого эскадрона лейтенант Н. М. Колосков умело вел бой, проявляя при этом разумную инициативу и личную храбрость. Так, в ночной атаке под Ковалями он уничтожил несколько огневых точек противника и, несмотря на ранение, продолжал командовать эскадроном.
Столь же смело воевал и командир 1-го эскадрона этого полка младший лейтенант Ф. И. Купецкий. С группой бойцов он прорвался в расположение гитлеровцев и уничтожил их огневые средства. На следующий день младший лейтенант с двадцатью бойцами в числе первых вышел к Ковалям, захватил пленных и до ночи оборонял свои позиции от превосходящих сил фашистов.
Бесстрашно дрался с врагом помощник начальника политотдела дивизии лейтенант И. Н. Степанов. С трофейным немецким автоматом, с вмятинами от пуль и осколков в каске, он появлялся там, где было наиболее трудно и опасно, личным примером поднимал людей в атаку. Своей храбростью в боях лейтенант Степанов снискал себе глубочайшее уважение воинов.
В боях под Ямчихой и Ковалями отличились: комсомольский вожак младший политрук С. П. Семко, который своей храбростью воодушевлял бойцов и лично уничтожил из автомата три огневые точки противника; сержант П. С. Артемов захватил двух пленных; красноармеец С. Е. Безверхий три дня вел борьбу с гитлеровцами в окружении, прикрывая отход своих боевых товарищей.
В полдень 13 августа гитлеровцы, подтянув резервы, после сильной артиллерийской подготовки повели наступление на Литвинец и Ковали. 227-я стрелковая дивизия не выдержала натиска противника и начала отходить на юг. Одновременно до двух пехотных батальонов немцев при поддержке артиллерийско-минометного огня атаковали из леса южнее Масловки 584-й стрелковый полк 199-й стрелковой дивизии.
Вскоре гитлеровцы открыли сильный артиллерийский огонь по Степанцам, где находились подразделения 12-й танковой дивизии, артиллерия и штаб корпуса. Поселок Степанцы пылал от взрывов авиационных бомб и крупнокалиберных снарядов.
Это было хорошо видно с командного пункта дивизии, который находился северо-восточнее поселка.
Обстановка с каждым часом осложнялась. Наступила ночь. Зарево пожарищ в населенных пунктах и осветительные ракеты боевого охранения противника ярко очерчивали его передний край с угрожающе нависшими над дивизией флангами. Соседей справа и слева у нас не было. Попытки установить связь с командиром корпуса результатов не дали.
Оценив обстановку, я сделал вывод о том, что если ночью дивизия не выйдет из мешка, то с рассветом она окажется в тяжелом положении. Прежде чем принять решение оставить занимаемый рубеж, я посоветовался с офицерами штаба. Комиссар дивизии П. И. Козлов был против отхода, так как не поступило приказа свыше. Мы все тоже это хорошо понимали. Но ведь из-за отсутствия связи с корпусом такой приказ мог вообще не поступить. А гитлеровские подвижные части уже почти сомкнули кольцо окружения. Медлить было нельзя. От правильно принятого решения зависела судьба дивизии. Вопрос стоял так: или, сжатые в кольце, мы потеряем людей, или, сохранив их, выведем на новый рубеж, чтобы завтра вновь вступить с врагом в жестокую схватку. Меня поддержали начальник штаба дивизии П. Д. Беценко и комиссар штаба Н. А. Бойко. Вскоре с этим согласился и Павел Иванович Козлов. Как показали события, принятое решение отойти на новый рубеж было верным. Мы сохранили людей и продолжали сопротивляться.
Я вспомнил этот случай, чтобы показать на примере, как важно для командира в сложной обстановке боя найти верное решение, проявить инициативу и волю. Именно такая крайне тяжелая обстановка и сложилась тогда под Каневом.
Мы отстаивали исторические места. Неподалеку от Канева над многоводным Днепром возвышается памятник великому поэту Тарасу Григорьевичу Шевченко.
Тяжело было на душе от сознания того, что мы отступаем. Глядя на все происходившее, честно признаться, иной раз думалось: «Зачем же мы оканчивали академии, если вот теперь не можем остановить врага?» А разве можно забыть те теребящие душу мгновения, когда женщины со слезами на глазах натруженными руками хватались за стремена. Мы слышали их отчаянные голоса: «Куда вы уходите? На кого нас покидаете?»
Нелегко было нашим войнам оставлять эту землю. Они делали все, что возможно было сделать в той невероятно трудной обстановке. Русские и украинцы, казахи и узбеки, представители всех народов нашей Отчизны сражались до последней капли крови, отстаивая советскую землю.
Если сегодня кто побывает в Каневе, то увидит в городском саду на берегу Днепра могилу известного советского писателя Аркадия Гайдара. В суровую пору 1941 г. в этих местах он, будучи пулеметчиком партизанского отряда, пал смертью храбрых в бою с фашистскими захватчиками.
14 августа 26-я армия перешла к обороне. Более суток наши части отбивали натиск врага, но имеющимися силами удержать каневский плацдарм было уже невозможно. По приказу командования в ночь на 16 августа соединения армии стали отходить на восточный берег Днепра. 5-й кавалерийский корпус и 12-я танковая дивизии вводились в резерв фронта. Корпус должен был в течение ночи оторваться от противника, передать свои участки 227-й и 289-й стрелковым дивизиям. Переправившись у Канева, его соединения и части сосредоточивались в лесах западнее Хоцок.
В районе Канева имелись один железнодорожный и один автодорожный мосты. Условия переправы были чрезвычайно тяжелыми. Разрывы снарядов и мин, шум моторов танков — все это сливалось в общий гул и грохот.
В этой трудной обстановке самоотверженно действовали саперы. Переброску войск на левый берег Днепра обеспечивали четыре понтонных, инженерный и саперный батальоны. В дополнение к имевшимся мостам понтонеры в короткий срок навели еще три наплавных моста.
Прикрывала отход войск 14-я кавалерийская дивизия генерал-майора В. Д. Крюченкина. В течение двух суток она отбивала жестокие атаки врага северо-западнее Канева. За это время по мостам прошло более тысячи автомашин, большое количество повозок с различным грузом, отдельные артиллерийские подразделения.
Противник принимал все меры, чтобы захватить мосты и отрезать нашим войскам пути отхода. Он непрерывно бомбил железнодорожный мост, обстреливал его крупнокалиберной артиллерией. И хотя переправа была сильно повреждена, уничтожить ее полностью гитлеровцы не сумели.
Ценой крайнего напряжения к рассвету 15 августа частям 5-го кавалерийского корпуса удалось переправиться на восточный берег Днепра. А на следующий день корпус был выведен во фронтовой резерв. В ночь на 19 августа закончили отход на восточный берег Днепра и заняли оборону на рубеже Ржищев, Чапаевка войска 26-й армии.
К этому времени состав 38-й армии постепенно увеличивался. Кроме принятых от 26-й армии 116-й, 196-й стрелковых и 212-й моторизованной дивизий из резерва главкома Юго-Западного направления прибыли 37-я кавалерийская, 297-я и 300-я стрелковые дивизии. Соответственно с боевым пополнением была увеличена полоса обороны армии. На 17 августа она достигла 180 км.
Войска армии укрепляли позиции на черкасском плацдарме и вели разведку в своей полосе. Разведка собрала ценные данные как о подготовке немецкого наступления на черкасском плацдарме, так и о подготовке форсирования немцами Днепра в районе Кременчуга.
17 августа началось наступление гитлеровцев на черкасском плацдарме. В результате умелых боевых действий и самоотверженности личного состава на черкасском плацдарме наступление 57, 24 и 297-й немецких пехотных дивизий удалось временно остановить.
Вскоре этот предмостный плацдарм перестал иметь прежнее значение, так как ухудшилось общее положение на фронте. Назревала опасность глубоких охватывающих ударов противника по войскам, прикрывающим киевскую группировку.
Говоря о действиях пехотинцев, танкистов, кавалеристов в оборонительных боях на Днепре, нельзя умолчать и о летчиках, которые делали все возможное, чтобы прикрыть с воздуха наши части и нанести врагу как можно больший урон. Основные задачи, выполняемые авиацией Юго-Западного фронта, заключались в поддержке войск, оборонявших Киев. Именно под Киевом авиация работала наиболее интенсивно, совершая ежедневно до 300 самолето-вылетов. Под Каневом авиация главным образом привлекалась на прикрытие переправ и мостов.
Когда вспоминаешь те тяжелые дни, то всякий раз представляется картина: вздыбленная боями земля и усеянное разрывами зенитных снарядов голубое небо, наполненное гулом авиационных моторов.
Радостное чувство испытывали фронтовики при появлении в воздухе наших самолетов. И хотя тогда господствовала в небе вражеская авиация, советские летчики старались во что бы то ни стало облегчить положение наземных войск. Активно действовала в этих боях 15-я смешанная авиационная дивизия. Летчикам на устаревших машинах приходилось трудно в воздушных боях. Но, чем тяжелее складывалась обстановка, сложнее и опаснее становились полеты, тем напряженнее и целеустремленнее трудились авиаторы этой дивизии. Все, начиная с командира соединения опытного летчика генерала А. А. Демидова, повседневно изучали тактику врага, совершенствовали приемы своих действий. Штабы дивизий и полков разработали с участием летчиков своеобразный порядок барражирования. Суть его заключалась в том, что маневренные, но относительно тихоходные истребители И-153 и И-16 занимали над прикрываемыми объектами высоту 1500–2000 м, а скоростные МиГ-3 — несколько выше их. Этот способ был успешно применен при защите переправ через Днепр у Канева и черкасского железнодорожного моста. Вражеские бомбардировщики под прикрытием истребителей по нескольку раз ежедневно пытались прорваться к мосту. Советские истребители, не ввязываясь в бой с «мессершмиттами», встречали бомбардировщиков еще на подходе и на встречных курсах атаковывали их. Гитлеровские летчики не выдерживали натиска, сбрасывали бомбы где попало, не долетев до цели.
15-я смешанная авиационная дивизия контролировала район Черкассы, Кировоград, Чигирин и участок р. Днепр от Черкасс до Переволочной. К середине августа 1941 г. летчики этого соединения сбили 83 вражеских самолета.
Там, где действовали наши летчики, они, несмотря начисленное и техническое превосходство врага в воздухе, решительно и мужественно сражались с фашистами. Военком эскадрильи 66-го штурмового авиаполка Петр Битюцкий совершал на своем истребителе до 4–5 боевых вылетов в день. Смелый летчик, имеющий на своем счету уже два сбитых фашистских самолета, постоянно был готов оказать помощь товарищу. 13 августа ему пришлось прикрывать боевых друзей, наносивших бомбовый удар за Днепром. Когда появились «мессершмитты», Битюцкий первым ринулся на врага. Один против трех вражеских самолетов. Сбив одного из них, израсходовав боекомплект, он пошел в лобовую атаку... Битюцкому Петру Семеновичу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В боях с фашистскими стервятниками отличился 28-й истребительный полк, летчики которого были в числе первых, принявших воздушный бой с фашистами. Лейтенант Е. М. Горбатюк в первый день войны был ранен, но не покинул полк. В воздушных боях над Днепром он проявил особое мужество и отвагу. Вскоре он стал Героем Советского Союза.
Отважно действовали в этих боях и летчики 282-го истребительного авиаполка, которым командовал майор Г. И. Солдатенко. Командир эскадрильи капитан Н. Я. Асафов, летчики лейтенанты Б. И. Коровин, М. В. Рыков, Ф. А. Устинов, И. В. Шмелев и другие много раз штурмовали моторизованные колонны врага, смело завязывали воздушные бои с истребителями противника.
В итоге боевых действий на южном крыле советско-германского фронта с 8 по 19 августа немецко-фашистским войскам не удалось выполнить свои планы. Группа армий «Юг» понесла значительные потери и была вынуждена временно отложить наступление в районе Киева и нижнего течения Днепра. Однако общая обстановка на Юго-Западном направлении продолжала оставаться напряженной.
Но если говорить о стратегическом положении на советско-германском фронте к середине августа в целом, то следует отметить, что линия фронта на трех основных стратегических направлениях несколько стабилизировалась. В районе Смоленска германское верховное командование вынуждено было приказать группе армий «Центр» перейти к обороне. Группа армий «Север» была остановлена под Ленинградом, а группа армий «Юг» — под Киевом.
Такая обстановка на советско-германском фронте серьезно встревожила руководство гитлеровского вермахта и вызвала разногласия между ОКВ (верховное командование вооруженных сил Германии) и ОКХ (верховное командование сухопутных сил). Эти разногласия возникли по вопросу дальнейшего направления главного стратегического удара. На стороне ОКВ были Гитлер, Кейтель и Йодль, на стороне ОКХ — Браухич и Гальдер.
Дело в том, что план «Барбаросса» не выполнялся, стремление немецко-фашистских войск уже в первые месяцы войны окружить и разгромить Вооруженные Силы СССР не осуществилось. Из этого Гитлер и ОКВ сделали вывод, что Советская Армия должна быть окружена и разбита не в обширных, оперативных, а в небольших тактических котлах. Гальдер же считал, что изменение тактики приведет к утрате инициативы.
Генеральный штаб германских сухопутных сил считал, что главные усилия, несмотря на угрозу флангам, следует сосредоточить для захвата Москвы. Гитлер и ОКВ, напротив, требовали решающих действий групп армий «Юг» и «Север». Они считали, что ударами группы Гудериана с севера от Гомеля на юг и группы Клейста от Кременчуга на север достигался не только разгром советских войск под Киевом, но и захват юга СССР, богатого экономическими ресурсами. В этом споре победил Гитлер. 21 августа 1941 г. он издал приказ, в котором говорилось:
«1. Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа; на севере — окружение Ленинграда и соединение с финнами.
2. Благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате достижения линии Гомель — Почеп, должна быть немедленно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Нашей целью является не оттеснение советской 5-й армии за Днепр частным наступлением 6-й армии, а уничтожение противника, прежде чем он отойдет на рубеж Десна, Конотоп, Суда» {11}.
Перед группой армий «Юг» была поставлена задача: 6-й армии наступать севернее Киева в районе Окуниново с целью отрезать нашу 5-ю армию от переправ через Днепр и группой Шведлера в составе пяти дивизий форсировать Днепр в районе Ржищева. 17-й и 1-й танковой армиям овладеть плацдармами на восточном берегу Днепра в районах Черкасс, Кременчуга и Днепропетровска; 11-й армии овладеть плацдармом в нижнем течении Днепра, на участке Каховка, Херсон; 4-й румынской армии ускорить овладение Одессой.
После войны некоторые буржуазные историки, главным образом западногерманские, пытаясь извратить истинные причины провала плана «молниеносной войны», явно преувеличивают значение разногласий в руководящих кругах гитлеровского вермахта летом 1941 г., забывая о том, что само вышеупомянутое решение Гитлера явилось началом краха первоначального стратегического плана. Гальдер в своем дневнике еще 11 августа записал так: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия... был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских» {12}.
К середине августа 1941 г. выяснилось, что за первые 50 дней войны против СССР потери в офицерском составе исчислялись примерно 10 тыс. человек, то есть 200 человек в день. К концу года в армии должны были быть замещены 16 тыс. офицерских должностей, а в наличии было только 5 тыс. офицеров запаса. До 30 июля гитлеровцы потеряли 318 333 человека, то есть 9,63 процента немецких вооруженных сил на востоке{13}.
Вернемся, однако, к августовским событиям в полосе действий Юго-Западного фронта.
Следует заметить, что Ставка Верховного Главнокомандования правильно оцепила общую обстановку, сложившуюся на правом крыле Юго-Западного фронта, и 19 августа поставила фронтам Юго-Западного направления задачи: упорно обороняясь за р. Днепр по восточному его берегу от Лоев (иск.) до устья, прочно удерживать Киевский и Днепропетровский районы, укрепления у Борислава, Днепровского лимана и прикрыть с суши и воздуха Левобережную Украину, Донбасс и Северный Кавказ.
Юго-Западному фронту предстояло во что бы то ни стало удержать за собой Киев и прочно прикрыть направление на Чернигов, Конотоп и Харьков.
На Южный фронт возлагалась задача не допустить противника на восточный берег р. Днепр и прочно прикрыть Днепропетровск, Запорожье, Херсон.
Ставка требовала иметь резервы: в Юго-Западном фронте — 8 стрелковых дивизий, в Южном фронте — 5 стрелковых дивизий, а в резерве главкома направления — не менее 4 стрелковых и 3 кавалерийских дивизий{14}.
Если учесть, что в момент отдачи этой директивы правый фланг Центрального фронта уже был охвачен и обойден группой Гудериана, то линия обороны Юго-Западного фронта по Днепру от Лоева до Киева вообще теряла свое назначение.
Велико было желание Ставки иметь фронтовые резервы в Юго-Западном фронте (восемь дивизий) и в Южном фронте (пять дивизий). Но откуда можно было взять их в то время? Для создания резервов «свободных» войск во фронтах не имелось. Ко всему этому организация обороны на левом берегу Днепра велась медленно, особенно в полосе 38-й армии.
Встал вопрос о дополнительной мобилизации местного населения на строительство оборонительных рубежей. По просьбе Военного совета армии, бюро Полтавского обкома партии 26 августа были приняты экстренные меры. Для создания инженерных сооружений привлекалось 8600 человек, для борьбы с парашютистами и диверсантами были сформированы на Полтавщине 44 истребительных батальона, в основном из молодежи. На демонтаже предприятий Кременчуга без устали трудились 35 комсомольско-молодежных бригад.
В то напряженное время требовалась мобилизация всех материальных и духовных сил, железная стойкость и упорство войск в защите своих рубежей. Известную роль в тот период сыграл приказ Ставки ВГК № 270 от 16 августа о борьбе с боязнью окружения, паникерством и трусостью.
Генеральный штаб был обеспокоен положением Юго-Западного фронта, командование которого недооценивало действия вражеской группировки на правом фланге, и особенно на черниговском и кременчугском направлениях.
Как же складывалась обстановка в последующих числах августа в войсках Юго-Западного фронта?
Часть сил 37-й армии с 24 августа вела сражение за окуниновский плацдарм. На фронте Киевского укрепрайона и в полосе 26-й армии на восточном берегу Днепра наступило затишье. Кроме действий разведки с обеих сторон, других событий до конца августа не произошло.
Более драматичным было положение в полосе 38-й армии. В ночь на 22 августа после ожесточенных боев, взорвав мосты, наши войска вынуждены были оставить черкасский плацдарм. Особенно упорные бои развернулись за острова в районе черкасской поймы Днепра, и в частности за остров Кролевец.
Своими настойчивыми атаками в районе Черкасс противник, по-видимому, демонстрировал подготовку форсирования Днепра главными силами. А тем временем в районе Кременчуга против левого фланга 38-й армии создавалась сильная группировка. На этом участке оборонялись части 5-го кавалерийского корпуса, ослабленные в предыдущих тяжелых боях. В ходе подготовки к новым сражениям большое внимание уделялось повышению боеспособности 34-й кавдивизии. Командир 5-го кавалерийского корпуса генерал-майор Ф. В. Камков докладывал Военному совету и штабу Юго-Западного фронта:
«34-я кавалерийская дивизия, сформированная из одного запаса и значительно уступающая по своей боевой устойчивости 3-й и 14-й кавалерийским дивизиям, нуждается в присылке кадровых командиров и в некотором сколачивании частей после тяжелых боев на западном берегу реки Днепр... Минометов 34-я кавалерийская дивизия не имеет ни одного... Не имеет дивизионной артиллерии и ни одного телефонного аппарата, почему управление осуществляется исключительно делегатами связи и посыльными...
Опыт последнего месяца боев позволяет мне доложить, что если дивизии, особенно 34-я кавалерийская, снова будут направлены на фронт недостаточно вооруженными, то будут неизбежны ненужные большие потери и потом на восстановление корпуса потребуется несравненно большее количество времени, чем это требуется теперь при удовлетворении заявок дивизий и предоставлении им некоторого времени на это».
25 августа 34-я кавалерийская дивизия занимала район Соколки, Лучки, вела разведку р. Днепр на участке Калиберда, р. Ворскла.
В этот день главнокомандующий войсками Юго-Западного направления отдал директиву командующим войсками Юго-Западного и Южного фронтов о срыве подготовки форсирования противником р. Днепр на фронте Кременчуг, Запорожье.
С этой целью командующему Юго-Западным фронтом было приказано силами 5-го кавалерийского корпуса в полном составе ночными переходами к утру 28 августа сосредоточиться в 50–80 км восточнее Кременчуга. Перед корпусом ставилась задача — быть готовым во взаимодействии с 47-й танковой дивизией и авиацией отразить попытки противника форсировать Днепр на участке Кременчуг, Переволочная, Днепропетровск. С выходом в район сосредоточения корпус поступал в непосредственное подчинение главкома Юго-Западного направления.
31 августа противник на участке Калиберда, остров Молдаван начал переправу на левый берег Днепра. Оборонявшиеся здесь части 300-й стрелковой дивизии встретили врага пулеметно-артиллерийским огнем. На участке 1049-го стрелкового полка майора В. И. Ермилина, занимавшего оборону на правом фланге, было потоплено и разбито свыше двухсот десантных лодок и катеров с пехотой.
Однако, несмотря на героические действия воинов дивизии, войскам противника удалось переправиться через Днепр. В условиях обороны на широком фронте командиру 300-й стрелковой дивизии полковнику П. И. Кузнецову и военкому старшему батальонному комиссару П. Ф. Балакиреву нелегко было изыскать резервы для ликвидации переправившихся гитлеровцев. Тем не менее подразделения дивизии частными контратаками пытались задержать продвижение врага. Так, одну из контратак возглавил батальонный комиссар И. Н. Войнаровский, который повел подразделения на противника, обходившего правый фланг полка южнее Мотрино. К этому времени к Мотрино и Григоро-Бригадировке выдвинулись авангарды дивизий 5-го кавалерийского корпуса.
1 сентября противник занял острова на Днепре от Кременчуга до Переволочной и устремился южнее Мотрино на северо-запад и северо-восток. Упорно обороняясь, активно контратакуя, советские войска остановили врага, а затем и отбросили его в район южнее Мотрино.
Сильный удар по гитлеровцам был нанесен 34-й кавалерийской дивизией юго-восточнее Мотрино, у Григоро-Бригадировки. Ее боевой порядок, исходя из обстановки, пришлось построить следующим образом: головным шел 134-й полк майора И. В. Хозиева, наступая с западной окраины Григоро-Бригадировки на юг. Уступом за ним с северо-восточной окраины этого населенного пункта действовал 139-й полк, которым командовал подполковник II. С. Арефьев. С востока от села Солошино на юго-запад, под основание вражеского вклинения, наносил удар 142-й кавалерийский полк.
Военком дивизии П. И. Козлов находился с 142-м, а комдив — с 134-м полком, оба на решающих участках боев. Среди атакующих бойцов всегда находились начальник политотдела батальонный комиссар И. Ф. Маркин и военком штаба дивизии старший политрук Н. А. Бойко.
Нелегко было кавалеристам наступать в спешенном строю. Их атаки при сближении с противником, как правило, заканчивались огневым боем. Особенно тяжело было правофланговому полку майора И. В. Хозиева. Здесь гитлеровцы сопротивлялись наиболее яростно. На помощь кавалеристам пришла полковая батарея старшего лейтенанта Н. Ф. Каркача. Метким огнем артиллеристы обеспечивали продвижение эскадронов.
Противник, усилив свои боевые порядки танками, к 16 часам сумел задержать наступление наших частей, затем дополнительно ввел в бой три пехотных батальона и при поддержке танков повел наступление на Мотрино. Правда, кавалеристов тоже поддержали танкисты 47-й танковой дивизии, однако охватить и разбить врага у Григоро-Бригадировки не удалось.
Следует заметить, что громко звучащее «поддержали танкисты 47-й танковой дивизии» фактически не могло принести желаемого результата. Танковая дивизия имела в наличии всего 34 танка. После форсированного марша из-под Полтавы танкистам надлежало развить удар 34-й кавалерийской дивизии. Но время было упущено. Пока они выдвигались, неприкрытым оказался левый фланг кавалеристов. В этих условиях танкистам пришлось частью сил с ходу атаковать врага в стыке между 34-й и 14-й кавалерийскими дивизиями.
Несмотря на тяжелые условия, противнику был нанесен большой урон: подбито 6 танков, уничтожено много артиллерийских орудий, минометов и стрелкового вооружения. Умело и самоотверженно действовал в этих боях механик-водитель А. Ф. Алферов. Даже после второго ранения он продолжал управлять тридцатьчетверкой, уничтожая огневые точки врага.
В целом первый день боев за ликвидацию вражеских плацдармов завершился неудачно. Дело в том, что войска вводились в бой, как правило, с ходу, без разведки, при слабом артиллерийском и авиационном обеспечении и в слишком рассредоточенном построении. К сожалению, недостаточно четким было и взаимодействие с танкистами. Противник на этом направлении продолжал наращивать силы.
2 сентября, не выдержав мощного натиска врага, вынуждена была отойти 3-я кавалерийская дивизия. Ее отход прикрывал 158-й полк. Особенно стойко держались расчеты противотанковых орудий. Расчет младшего сержанта В. Г. Гнедовского уничтожил несколько пулеметных точек гитлеровцев. В ходе боя наблюдатели полка обнаружили две пушки и два пулемета врага, охранявшие мост. Младший сержант приказал подкатить орудие как можно ближе, и меткими выстрелами был снят огневой заслон у моста. Но тут с фланга показались пять вражеских танков. Отважные артиллеристы с нескольких десятков метров открыли огонь и уничтожили три вражеские машины. За этот подвиг младший сержант В. Г. Гнедовский был удостоен ордена Красного Знамени.
В это же время гитлеровцы вновь предприняли яростные атаки у деревни Овчаренки. Здесь метким огнем встретила вражеские танки батарея капитана И. И. Шевченко. Открыв беглый огонь, артиллеристы отсекли пехоту от танков. Прямой наводкой батарея уничтожила три гитлеровские машины. В разгар боя комбат был ранен, но продолжал руководить огнем. Артиллеристы тут же подбили четвертый танк. До последнего вздоха сражался в бою командир батареи. На родину артиллериста, в станицу Анастасьевскую на Кубани, было послано сообщение о награждении Ивана Ивановича Шевченко орденом Ленина посмертно.
Южнее Григоро-Бригадировки 34-я кавалерийская дивизия продолжала отбивать контратаки превосходящих сил гитлеровцев. В этих неравных боях отличились многие конники. Среди них был и лейтенант В. И. Вышинский. Он со своим пулеметным взводом надежно прикрыл фланг 142-го кавалерийского полка. Заменив в тяжелый момент пулеметчика, Владимир Вышинский лично расстрелял более взвода гитлеровцев. За мужество и отвагу лейтенант был удостоен ордена Красного Знамени. Бесстрашно громил врага и расчет орудия старшего сержанта Даниила Клименко. За один день артиллеристы уничтожили три орудия, два миномета и до взвода фашистов. Будучи раненным, старший сержант не оставил орудие и прямой наводкой уничтожил два вражеских НП и этим нарушил управление двумя батареями противника.
Подтянув свежие части, гитлеровцы вновь предприняли попытку переправиться южнее Переволочной. Здесь отважно дрался 76-й кавалерийский полк майора А. И. Покровского. Эскадроны этого полка активно оборонялись на широком фронте. Однако силы сторон были слишком неравны: против конницы наступала хорошо укомплектованная 76-я пехотная дивизия, которая захватила и затем стала расширять плацдарм.
Тем временем из междуречья Ворсклы и Ореля подошли два полка 14-й кавалерийской дивизии генерал-майора В. Д. Крюченкина. Они решительно атаковали врага с востока и достигли южной окраины Мотрино.
Но обстановка в целом для корпуса с каждым днем все более усложнялась. 3 сентября 76-й кавалерийский полк был выбит из Переволочной. Командир полка майор А, И. Покровский пал в бою смертью храбрых. На помощь полку подоспели десять танков 94-го танкового полка майора Н. М. Бубнова. Вместе с кавалеристами они контратаковали врага, но вернуть населенный пункт Переволочная не смогли.
Чтобы воспрепятствовать дальнейшему продвижению гитлеровской дивизии, захватившей Переволочную, командир корпуса выдвинул в район западнее Солошино 99-й кавалерийский полк под командованием майора А. Н. Инаури.
У села Семенки, на левом фланге 34-й кавалерийской дивизии, 142-й полк провел смелую контратаку. Во фланг вражеской пехоте, следовавшей за танками, ударили два эскадрона. Враг не выдержал стремительной контратаки и был отброшен на исходный рубеж.
К этому времени сложилась тяжелая обстановка в полосе 38-й армии. Управление войсками армии, действовавшей в широкой полосе, все более усложнялось. Поэтому штаб армии был разделен на два пункта управления: основной оставался в Глобино для руководства войсками в полосе западнее р. Псёл, а вспомогательный, для подготовки и осуществления контрудара войск левого фланга армии, развернулся в междуречье Псёла и Ворсклы. Вспомогательный пункт управления лично возглавил генерал И. В. Фекленко.
В целом в итоге боевых действий на этом этапе войска Юго-Западного направления сохранили свои позиции по восточному берегу Днепра и плацдарм под Киевом на западном берегу. Сложившаяся к 1 сентября группировка, распределение сил по операционным направлениям давали возможность и в последующем удерживать позиции на Днепре. Слабым местом в нашей обороне были стыки Южного и Юго-Западного фронтов в районе Кременчуга, а также Юго-Западного и Брянского фронтов в районе Чернигова и Конотопа.
Определенное влияние на обстановку оказывали действия наших соединений в районе Одессы. Здесь сухопутные войска хорошо поддерживал Черноморский флот, который подвозил боеприпасы в Одессу и содействовал войскам Одесского оборонительного района огнем корабельной и береговой артиллерии. Авиация флота вела активную борьбу с вражескими транспортами в устье р. Дунай и прикрывала аэродромы и военно-морские базы.
К сентябрю войска Юго-Западного фронта оборонялись в полосе шириной 720 км. 40-я армия сражалась против главных сил 2-й танковой группы, развернутая фронтом на север, 5-я армия вела бои против 13-го армейского корпуса, часть ее сил оборонялась по Днепру. Против 51, 17, 29-го армейских корпусов оборонялись войска 37-й армии. Ее главные силы удерживали киевский плацдарм.
26-я армия вела боевые действия по левому берегу Днепра против частей 31-го армейского корпуса, а 38-я армия оборонялась на рубеже Кременчуг, Солошино, сдерживая натиск главных сил 17-й армии. Боевые действия войск с воздуха поддерживали 19-я и 62-я бомбардировочные, 36-я истребительная, 15, 16, 17 и 63-я смешанные авиационные дивизии.
В резерве Юго-Западного фронта кроме двух дивизий, находившихся на формировании, был 3-й воздушно-десантный корпус.
С точки зрения общего оперативного положения сторон, гитлеровцы находились в более выгодных условиях, чем наши войска. Если по отношению к позициям на Днепре наличие вражеских плацдармов у Окуниново, Кременчуга, Днепропетровска и Каховки отчасти уравновешивалось наличием нашего крупного плацдарма под Киевом, то нависающее положение 2-й танковой группы врага создавало серьезную угрозу правому флангу и тылу Юго-Западного фронта. Эту угрозу предполагалось парировать наступлением главных сил Брянского фронта.
Образование плацдарма под Кременчугом и сосредоточение здесь сильной группировки гитлеровцев создавало условия для развития второго охватывающего удара врага по левому крылу Юго-Западного фронта.
Обстановка, которая сложилась на стыке Юго-Западного и Центрального фронтов, требовала четкого, оперативного руководства и организации взаимодействия. Однако такого взаимодействия достигнуто не было. Это касается прежде всего 21-й армии Центрального фронта, которая оказалась в границах Юго-Западного фронта и командование которой не сумело установить контакты с 40-й и 5-й армиями.
Отсутствие четкого взаимодействия поставило 21-ю армию в крайне тяжелое положение. Ее войска действовали по противоположным, расходящимся направлениям (на восток и запад), имели неустойчивые фланги. Особенно слабо они были прикрыты от ударов с севера. Кроме того, в своем тылу армия имела серьезную водную преграду — р. Десну, на которой не было ни одной переправы.
Наибольшую опасность для правого фланга Юго-Западного фронта представляла танковая группа Гудериана, которая наносила удар из районов Бахмача и Конотопа. Как уже отмечалось, ликвидацию этой опасности Ставка возлагала на войска Брянского фронта, созданного в середине августа. Однако Брянский фронт этой задачи не решил. Танковая группа Гудериана главными силами повернула на юг и ударила во фланг и тыл Юго-Западного фронта.
Положение на стыке Юго-Западного и Южного фронтов было тревожным. К 9 сентября, форсировав Днепр южнее Кременчуга, войска 17-й немецкой армии захватили плацдарм и на нем сосредоточили основные силы армии и 1-й танковой группы. Со стороны советских войск были приняты все меры, чтобы отбросить противника за Днепр, но сил было недостаточно и ликвидировать плацдарм не удалось.
По просьбе командования Юго-Западного фронта Ставка разрешила отвести 5-ю армию и правый фланг 37-й армии на Десну, чтобы прикрыть правое крыло фронта. Но противник, наступавший с севера, мощными подвижными соединениями упредил отход наших частей, оттеснил 5-ю армию от Десны и продвинулся к Нежину.
10 сентября вражеские танки ворвались в Ромны. Командование Юго-Западного фронта вынуждено было обратиться в Ставку с просьбой об отводе войск, чтобы избежать окружения.
В ночь на 11 сентября состоялись переговоры командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-полковника М. П. Кирпоноса с начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым. Содержание этих переговоров объясняет многие события, сложившиеся в полосе боевых действий Юго-Западного фронта.
«Кирпонос. У аппарата Кирпонос, Бурмистренко, Тупиков. Здравствуйте, товарищ маршал!
Шапошников. Здравствуйте, товарищ Кирпонос, товарищ Бурмистренко и товарищ Тупиков. Вашу телеграмму о занятии противником Ромн и поэтому о необходимости скорейшего отхода Ставка Верховного Главнокомандования получила. Однако из тех данных, которые имеются в Ставке о занятии Ромн противником, а именно... авиационной разведкой был обнаружен в 13.25 и в 14.25 подход двух колонн автомашин с танками и скопление танков и автомашин у деревни Житное к северу от Ромн. Судя по длине колонн, здесь небольшие части, примерно не более тридцати — сорока танков. По непроверенным данным, из Сум якобы в 16.00 10.8 в Ромны высажен с восьми машин десант... По-видимому, часть подвижных войск противника просочилась между Бахмачом и Конотопом. Все эти данные не дают еще оснований для принятия того коренного решения, о котором Вы просите, а именно — об отходе всем фронтом на восток. Нет сомнения, что занятие Ромн создает известное гнетущее настроение, но я уверен, что Военный совет фронта далек от этого и сумеет справиться с эпизодом у Ромн...
Ставка Верховного Главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, так, как это предусмотрено нашими уставами. Я уже вчера, 10.9, говорил с Вами относительно того, что через три дня Еременко начинает операцию по закрытию прорыва к северу от Конотопа и что 2-й конный корпус Верховным Главнокомандующим от Днепропетровска направлен на Путивль. Таким образом, необходимо Вам в течение трех дней ликвидировать передовые части противника у Ромн, для чего, я считаю, Вы сможете две дивизии с противотанковой артиллерией взять от черкасской армии и быстро перебросить их на Лохвицу навстречу мотомехчастям противника. И, наконец, самое существенное — это громить его авиацией. Я уже отдал приказание товарищу Еременко всей массой авиации резерва Верховного Главнокомандования обрушиться на 3-ю и 4-ю танковые дивизии, оперирующие в районе Бахмач, Конотоп, Ромны. Местность здесь открытая, и противник легко уязвим для нашей авиации.
Таким образом, Ставка Верховного Главнокомандования считает, что сейчас ближайшей задачей Военного совета Юго-Западного фронта будет разгром противника, пытающегося выдвинуться из района Бахмач, Конотоп на юг. У меня все.
Кирпонос. Военный совет заверяет Ставку в том, что он далек от панических настроений, не болел этим никогда и не болеет. Создавшееся положение на участке Юго-Западного фронта, как я уже докладывал, характеризуется не только выходом сегодня противника в район Ромны, Гайворон, но и взломом обороны в районе Чернигов, Окуниново. 5-я армия ведет тяжелые бои в окружении, и, как я уже докладывал Вам, товарищ маршал, понимая всю важность роли, которую играет в общем деле наш Юго-Западный фронт, мы все время стремимся к тому, чтобы не дать возможности противнику достигнуть здесь какого-либо успеха. Но, к сожалению, все возможности, которыми мог самостоятельно располагать Военный совет фронта, исчерпаны и оказались недостаточными в условиях сложившейся обстановки. Я полагаю, что взять что-либо еще от Костенко (26-я армия) нельзя, так как он занимает 150-километровый фронт, и если сейчас взять от него еще две дивизии, то оставшееся число дивизий будет занимать фронт обороны не менее 30 километров на каждую. Кроме того, в последнее время, по данным нашей авиаразведки, установлена подача пополнения противником из глубины железнодорожными эшелонами на станцию Мироновка.
Если учесть все это и учесть состояние, вследствие непрерывных дождей, порчи дорог, то в случае форсирования противником р. Днепр в районе Ржищев, Канев вряд ли Костенко сможет воспрепятствовать этому. Таким образом, в этих условиях я и Военный совет в целом полагаем, что у нас имеется единственная возможность, откуда мы могли бы еще взять силы и средства для уничтожения группы противника, стремящейся выйти с направления Козелец на Киев и с направления Бахмач, Конотоп на глубокий тыл фронта, — это КИУР.
Вот смысл наших предложений Ставке при условии отсутствия подачи нам резервов.
Прошу Ваших указаний. У меня все.
Шапошников. Вы и так в КИУРе оставляете только четыре дивизии, больше оттуда снимать нельзя...
Кирпонос. ...Таким образом, по Вашему указанию можно рассчитывать лишь на две стрелковые дивизии из армии Костенко.
Авиации поставлена задача на уничтожение переправ противника, однако пока это положительных результатов не дало.
Если Ставка считает наши предложения не совсем правильными и приказывает выполнить только что данные Вами указания, Военный совет фронта принимает это к исполнению.
Шапошников. Ставка Верховного Главнокомандования считает Ваше предложение пока преждевременным. Что же касается средств для парирования вылазок противника на Вашем правом фланге, то я предложил Вам свой вариант решения.
Может быть, Вы найдете иной выход для укрепления Вашего правого фланга.
Кирпонос. Кроме предложенного Вами, если наши предложения о КИУРе отпадают, другого выхода нет. У меня все.
Шапошников. О КИУРе можно говорить только в связи с общим решением, а общее решение преждевременно. Пока все. До свидания».
Теперь, спустя много лет, особенно ясно представляется, какие драматические события произошли в дальнейшем.
В ночь на 11 сентября содержание переговоров было доложено главкому Юго-Западного направления Маршалу Советского Союза С. М. Буденному, который тут же обратился в Ставку к И. В. Сталину:
«Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж. Начальник Генштаба маршал тов. Шапошников от имени Ставки Верховного Главнокомандования в ответ на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач, Конотоп. Одновременно тов. Шапошников указал, что Ставка Верховного Командования считает отвод войск на восток пока преждевременным. Со своей стороны полагаю, что к данному времени полностью обозначился замысел противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта с направлений Новгород-Северский и Кременчуг.
Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу войск. Юго-Западный фронт сделать это не в состоянии.
Если Ставка Верховного Командования в свою очередь не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим.
Мероприятие, которое должен провести Военный совет фронта в виде выдвижения двух дивизий из 26-й армии, может являться только средством обеспечения. К тому же 26-я армия становится крайне обессиленной: на 150 км фронта остаются только три стрелковые дивизии. Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь к потере войск и огромного количества матчасти.
В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УРа. Эти силы и средства, безусловно, помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению противником»{15}
Как видим, Военный совет Юго-Западного направления был согласен с решением командующего Юго-Западным фронтом и настаивал на отводе войск из Киевского укрепленного района. Однако в переговорах с генералом М. П. Кирпоносом И. В. Сталин указал:
«Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной Вам реки мне кажется опасным... В данной обстановке на восточном берегу предлагаемый Вами отвод войск будет означать окружение наших войск.
...Ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что Вы заранее подготовите рубеж на р. Псёл, во-первых, и, во-вторых, повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом, повторяю, без этих условий Ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут создать катастрофу.
Выход может быть следующий: немедля перегруппировать силы хотя бы за счет КИУРа и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Еременко...
...Немедленно организовать оборонительный рубеж на р. Псёл или где-либо по этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и запад и отведя 5–6 дивизий за этот рубеж.
...После всего этого начать эвакуацию Киева.
Перестать наконец заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути сопротивления...
Кирпонос. ...У нас мысли об отводе войск не было до получения предложения об отводе войск на восток с указанием рубежей...
Сталин. Предложение об отводе войск Юго-Западного фронта исходит от Вас и от Буденного... Шапошников против отвода частей, а главком за отвод, так же как Юго-Западный фронт стоял за немедленный отвод частей.
О мерах организации кулака против конотопской группы противника и подготовке оборонительной линии на известном рубеже информируйте нас систематически...
...Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки...»{16}
Вскоре после этих переговоров был освобожден от должности главкома Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С. М. Буденный и вместо него назначен Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Юго-Западный фронт усиливался из резерва Ставки двумя танковыми бригадами и 100-й стрелковой дивизией, 2-й кавалерийский корпус из Южного фронта переподчинялся Юго-Западному, из 26-й армии две дивизии выделялись во фронтовой резерв. Ставка была уверена, что наступление Брянского фронта, подход стратегических резервов, их удар в западном направлении в сочетании с контрударом части сил Юго-Западного фронта с запада на восток дадут возможность восстановить положение.
Следует заметить, что вряд ли было целесообразным менять главкома Юго-Западного направления в самый критический момент обстановки на Юго-Западном фронте, и думается, что замена в подобной ситуации отрицательно повлияла на управление войсками. С другой стороны, предложение генерала Кирпоноса об отводе войск фронта, и в первую очередь 37-й и 26-й армий, в той обстановке было целесообразным.
В течение первых десяти дней сентября наши войска вели напряженные оборонительные бои. Наступление Брянского фронта, несмотря на значительный урон, причиненный немецким войскам, не ликвидировало угрозы окружения Юго-Западного фронта.
Поскольку 2 сентября 5-й кавалерийский корпус, в составе которого была 34-я кавалерийская дивизия, вошел в 38-ю армию, хотелось бы более подробно остановиться на характеристике боевых действий этой армии. В рассматриваемый период она вела упорные оборонительные бои против группировки противника, переправившейся на участке Кременчуг, Кишеньки. Ширина полосы обороны армии достигала почти 180 км. В ее первом эшелоне действовали пять стрелковых и четыре кавалерийские дивизии, а также сводный стрелковый полк Полтавского тракторного училища. Всего армия насчитывала 77069 человек, 503 орудия и миномета. Удовлетворительную боеспособность имели только четыре стрелковые и четыре кавалерийские дивизии.
Противник на этом направлении сосредоточил одиннадцать пехотных дивизий. Это были главные силы 17-й и 1-й танковой армий.
Казалось бы, что по количеству дивизий силы почти равны. Но какие у нас были дивизии! Изнуренные предыдущими боями, малочисленные, слабо оснащенные вооружением и техникой. Несмотря на это, врагу приходилось нести значительные потери за каждый захваченный клочок советской земли. Наши войска проявляли исключительное упорство. Достаточно сказать, что за пять дней наступления гитлеровцам удалось лишь незначительно расширить плацдарм. Их продвижение не превышало 2–3 км в сутки.
В боях показывали образцы мужества и конники, и артиллеристы, и саперы, и связисты. Неплохо поработала и назем-пан разведка. Примером умелой организации ее явился штаб 34-й кавалерийской дивизии, которым руководил подполковник И. Д. Беценко. Разведчики, возглавляемые старшими лейтенантами И. Ф. Зеленцовым и А. О. Муратовым, по разработанному плану провели ряд разведывательных вылазок в расположение противника, доставили новые данные о его силах и группировке. Начальник штаба кавалерийского корпуса полковник И. И. Щитов-Изотов располагал довольно полными сведениями о войсках противника на плацдарме.
В то время когда над войсками левого крыла 38-й армии нависла угроза охвата со стороны Кременчуга и опасности прорыва противника в глубокий тыл, Военный совет фронта решил усилить армию и восстановить оборону по Днепру. Поэтому из состава 26-й армии для действий западнее Озер перебрасывалась 199-я стрелковая дивизия. Сюда из-под Полтавы были направлены три только что сформированные танковые бригады, выделенные главкомом направления. В армию включались три полка артиллерии резерва ВГК.
В то же время и враг усиливал свою группировку на этом участке фронта. Командование группы армий «Юг» продолжало перебрасывать на левый берег Днепра новые части. В 11 часов 5 сентября до двух пехотных полков противника с танками, поддержанные сильным минометным и артиллерийским огнем, перешли в наступление из Карповки на Мотрино, охватывая правый фланг 14-й кавалерийской дивизии. Другая группа с 12 танками прорвалась в направлении на Ревивку. Не имея средств для отражения удара, соединения 5-го кавкорпуса начали отход.
Чтобы задержать врага, командование фронта бросило на этот участок четыре стрелковые дивизии. Но, к сожалению, эти соединения прибывали с опозданием, вступали в бой с ходу, по частям и слабо подготовленными. Транспортных средств для быстрой их переброски фронт не имел.
Поддержку войск 38-й армии с воздуха осуществляла 15-я смешанная авиационная дивизия. Ежедневно она совершала в среднем по 100 самолето-вылетов. Однако сил авиации для борьбы с крупной вражеской группировкой было далеко не достаточно. Авиация наносила удары по целям противника, находившимся в непосредственной близости от наших боевых порядков, а вот на противоположном берегу Днепра, то есть в пунктах, где накапливались вражеские силы для переправы, она действовала менее активно, т. к. не хватало бомбардировщиков. В воздухе происходили непрерывные воздушные бои, причем обе стороны несли большие потери.
Гитлеровцы навели две переправы и уже к 6 сентября сосредоточили на кременчугском плацдарме крупные силы.
В этих неблагоприятно сложившихся условиях 38-я армия могла бы сделать многое, если бы перешла к жесткой обороне. Но командующий фронтом требовал во что бы то ни стало наступать, а не обороняться. При этом он указывал, чтобы наступление было только фланговым, а не лобовым. Это привело к тому, что центр тяжести основных усилий командующий 38-й армией вынужден был создавать только на своем левом фланге, то есть на участке 5-го кавалерийского корпуса. А было бы целесообразным, не теряя времени, сосредоточивать усилия войск против ударной группировки немцев, продвигавшейся на север, в районе Кременчуга. Разбросанные силы 38-й армии таяли под нажимом сосредоточенных ударов врага и отходили в разных направлениях от плацдарма.
Уже к исходу 6 сентября для войск 38-й армии, действовавших в районе кременчугского плацдарма, создалась угроза быть рассеченными на изолированные части.
В этот критический момент командующий 38-й армией 7 сентября приказал командиру 5-го кавалерийского корпуса в течение дня короткими контрударами на широком фронте остановить группировку противника перед фронтом корпуса.
Выполняя поставленную задачу, конники сражались мужественно. Враг отчаянно рвался вперед. Особенно яростно крупными силами он атаковал наши подразделения, обороняющие Добниевку и Криничную. По все его атаки были отбиты. А на следующий день кавалеристы 76-го и 92-го полков, действовавшие на правом фланге корпуса, сами перешли в наступление. Враг постоянно подбрасывал резервы и переходил в контратаки. Как ни храбро сражались конники, но они вынуждены были отойти на прежние рубежи.
В этот день командующий войсками 38-й армии отдал боевой приказ, в котором корпусу была поставлена новая задача: продолжая своим левым флангом удерживать занимаемый рубеж, главными силами — 14-я и 34-я кавалерийские дивизии, 3-я и 142-я танковые бригады — атаковать во фланг и тыл основные силы дериевской группировки противника.
В ночь на 9 сентября в состав корпуса прибыли 3-я и 142-я танковые бригады. В эти дни шли проливные дожди, дороги размыло, и танкисты не смогли сосредоточиться вовремя. Поэтому наступление корпуса началось лишь на следующий день.
Преодолевая упорное сопротивление противника, кавалеристы к исходу дня овладели несколькими населенными пунктами.
Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, характеризуя это наступление, вспоминает: «К сожалению, авиации и артиллерии у нас было явно недостаточно, поэтому огневую систему противника не удалось подавить. Наступающие дивизии были встречены очень плотным огнем, яростными контратаками, но это не остановило их. Они продолжали наступление. Порадовал 5-й кавалерийский корпус генерала Ф. В. Камкова, который, наступая на самом левом фланге, медленно, но настойчиво теснил противника к Днепру. Наибольших успехов достигли в этот день части 34-й кавалерийской дивизии...»{17}.
Удачно действовал юго-восточнее деревни Кобелячок 134-й кавалерийский полк майора И. В. Хозиева, поддерживаемый артиллерией и танками. В этом бою особенно отличилась батарея старшего лейтенанта Н. Ф. Каркача. Она вела меткий огонь, и это позволило кавалеристам нанести врагу большие потери и продвинуться далеко вперед. Существенную помощь конникам оказала 142-я танковая бригада полковника Н. Ф. Михайлова. Ее танковый полк под командованием подполковника В. Е. Григорьева с ходу ворвался в селение Лошкани. Пять раз водил в атаки на врага свой танковый батальон капитан А. В. Воронов. Прорвавшись в тыл противника, около восьми часов вели огневой бой танкисты М. В. Смешной и А. В. Захарчук. Четыре танка и много гитлеровцев уничтожили экипажи танков КВ под командованием лейтенантов В. И. Соловьева и Ф. П. Косенко. За мужество и отвагу, проявленные в этом бою, они были удостоены ордена Ленина.
К этому времени 14-я кавалерийская дивизия с 3-й танковой бригадой, отразив несколько контратак противника, вышла на юго-восточную окраину Добниевки.
С утра 11 сентября наступление корпуса продолжалось. Его части весь день вели упорные бои с противником, который успел подбросить значительные силы. Успех, наметившийся в полосе корпуса, был использован 300-й и 304-й стрелковыми дивизиями.
12 сентября противник силой до двух пехотных батальонов, поддержанных минометами и артиллерией, пытался наступать с восточной и юго-восточной окраины Добниевки, но кавалеристы 34-й дивизии отбили атаки.
И все же к исходу дня обстановка на фронте 38-й армии продолжала осложняться. Пехотные и моторизованные части противника, переправившиеся в районе Кременчуга, достигли Миргорода и пытались переправиться на восточный берег р. Псёл.
В этот день по приказанию Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко 5-й кавалерийский корпус без 34-й кавалерийской дивизии выводился в резерв главкома Юго-Западного направления. Корпусу была поставлена задача в течение 13 сентября передать свой оборонительный район 199-й стрелковой и 34-й кавалерийской дивизиям и к исходу дня выйти в район Подол, Белоцерковка, Бирки.
Враг наседал. Обескровленным войскам 38-й армии приходилось отступать, ведя тяжелые арьергардные бои. У противника были преимущества: каждая из наступавших дивизий врага в два-три раза превосходила любое из трех наших отходивших здесь соединений в силах и огневых средствах, а 34-ю кавалерийскую дивизию — в 5–7 раз. И все же советские воины мужественно принимали неравный бой. Глубокая вера в правоту и торжество нашего дела, беззаветная любовь к Родине давали им силу преодолевать нечеловеческие лишения. Ничто не смогло сломить волю советских людей.
Имея огромное превосходство в живой силе и технике, гитлеровцы могли наращивать мощь своих ударов на выгодных для них направлениях, вводить в бой свежие силы. Нам же приходилось драться почти непрерывно даже тогда, когда в полках оставались небольшие группы до предела изнуренных людей. Штаб дивизии являлся, по существу, источником для восполнения больших потерь руководящего состава полков и в то время представлял собой небольшую боевую группу.
Управление боем частей осуществлялось в непосредственной близости к их боевым порядкам, и обстановка зачастую складывалась так, что штаб дивизии оказывался лицом к лицу с противником и нередко должен был рассчитывать только на свои собственные силы.
Запомнился тяжелый бой, который в те дни вела 34-я кавалерийская дивизия и приданный ей танковый батальон 47-й танковой дивизии. Атака танков успеха не имела. Некоторые из них запылали. Под сильным артиллерийским и минометным огнем противника залегли наши конники, а когда гитлеровцы контратаковали, создалась критическая обстановка.
В один из полков я послал И. Д. Беценко, а через некоторое время мы вместе с П. И. Козловым отправились в другие части. Ситуация заставила непосредственно на месте помочь командирам организовать боевые действия подразделений. Положение несколько выправилось.
На следующий день дивизия дважды на двух промежуточных рубежах занимала оборону и останавливала продвижение противника.
Памятен и бой под городом Кобеляки. Здесь правее нашей дивизии оборонялся 1053-й стрелковый полк. Конники успешно отражали попытки передовых частей противника прорваться к городу. Но справа пехота под сильными ударами гитлеровцев вынуждена была отходить. Требовались срочные меры, и я направил к пехотинцам комиссара штаба Н. А. Бойко, которому удалось остановить отступавших.
Для поддержки пехоты было выделено восемь танков Т-34. Танкисты устремились вперед и вместе с пехотинцами восстановили положение. Однако противник подбросил свежие силы, и мы вынуждены были отойти на левый берег реки Ворскла.
Здесь, на реке, произошло трагическое событие, которое навсегда осталось в моей памяти. Случилось вот что.
Через Ворсклу по мосту начали переправляться части дивизии. Когда большинство уже было на противоположном берегу реки, раздался сильный взрыв и мост вместе с находившимися на нем людьми полетел в Ворсклу. Здесь погиб и командир 142-го кавалерийского полка майор П. П. Павлов. Все это произошло потому, что саперы-подрывники, не имея связи со штабом армии и с войсками, поторопились взорвать мост, так как противник уже прорывался к реке.
В эти тяжелые дни отхода отважно сражались артиллеристы. Западнее Бреусовки отход наших частей прикрывал 555-й пушечный артиллерийский полк под командованием старшего батальонного комиссара Н. Н. Мананникова. Когда на огневые позиции полка прорвались двенадцать танков с десантом фашистов, батареи старшего лейтенанта В. Е. Ананьева и лейтенанта А. Н. Бакульманова быстро открыли огонь прямой наводкой из тяжелых пушек и подожгли пять фашистских танков. Особенно метко поражало цели орудие сержанта В. Я. Мальцева. В этом бою несколько раз был ранен командир полка Н. Н. Мананников, но продолжал руководить огнем батарей.
Прикрывая отход 34-й кавалерийской дивизии, стойко дрался с врагом 205-й гаубичный артиллерийский полк майора И. А. Денисова.
Армия отходила в условиях, когда командарм был крайне стеснен в возможности влиять на ход боев. В его резерве имелись лишь остатки 132-й танковой бригады. Поэтому он решил вывести из боя с утра 16 сентября в резерв армии ослабленную 34-ю кавалерийскую дивизию.
Когда мы отходили, вокруг горели деревни, горел хлеб. От этой безрадостной картины сжималось сердце, больно было оставлять родную землю, советских людей. В их глазах выражался упрек: «На кого же вы нас оставляете?» Что мы могли в то время ответить? Мы не жалели себя в боях, но враг был сильнее и опытнее. Используя свои временные преимущества, он продолжал теснить наши войска.
Утром 16 сентября противник вышел к Ворскле южнее Новых Санжар. Первые его атаки наши конники отбили, но через несколько часов в поселок Новые Санжары ворвались танки с пехотой. Особенно жестокий бой развернулся в центре, у школы. Мне пришлось ввести в бой свой последний резерв — эскадрон с двумя 45-мм орудиями. Кавалеристы отбивались гранатами, бросали под танки бутылки с горючей смесью. Они стояли насмерть, отходили лишь по приказу, с боем.
В сумерки конники оставили Новые Санжары, оторвались от врага и вместе с частями стрелковых дивизий отходили к Полтаве.
Местность к югу от Полтавы открытая, степная. Лишь кое-где поля сменяют небольшие рощи. И кавалеристам негде было укрыться от вражеской авиации, которая почти безнаказанно обрушивала удар за ударом на полки и эскадроны 34-й дивизии. Немало полегло тогда конников.
Когда дивизия подошла к Полтаве, ряды ее полков были сильно поредевшими. Кавалеристы сводились в небольшие отряды. Одним из них командовал комиссар 139-го кавалерийского полка Давид Демидович Капица. Этот отряд на подступах к Полтаве вел жестокий бой, в котором конники стояли насмерть. Трудно было кавалеристам. Ведь им приходилось в спешенном строю с одними карабинами противостоять врагу, оснащенному автоматами, поддерживаемому большим количеством танков и самолетов.
Еще более сложной была обстановка под Киевом.
Условия обороны столицы Украины к этому времени резко изменились. Выход немецко-фашистских войск к Днепру на юг от Киева по всей полосе Юго-Западного фронта и проникновение их в районы Гомеля и Стародуба давали возможность гитлеровскому командованию осуществить глубокий обходный маневр с севера и юга, чтобы окружить главные силы Юго-Западного фронта в районе Киева.
К 10 сентября фашистские войска, которые наступали с севера, ломая оборону сильно ослабленных соединений 40, 21 и 5-й армий, быстро продвинувшись на юг, захватили Бахмач, а затем — Нежин, Ромны, Лохвицу, Хорол, Лубны, перерезали последнюю железнодорожную магистраль Киев — Полтава — Харьков, которая связывала Киев с восточными районами страны.
Командующий войсками фронта генерал М. П. Кирпонос продолжал настойчиво просить у Ставки разрешения о выводе войск из Киева. Но Ставка медлила с принятием решения.
14 сентября начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В. И. Тупиков по собственной инициативе обратился с телеграммой к начальнику Генштаба и к начальнику штаба главкома Юго-Западного направления, в которой, охарактеризовав тяжелое, положение войск Юго-Западного фронта, закончил свою телеграмму следующей фразой: «Начало понятной Вам катастрофы — дело пары дней»{18}.
В тот же день командующий Юго-Западным фронтом просил разрешение перенести свой командный пункт из Прилук в Киев, намереваясь стянуть к Киеву все свои войска, чтобы, опираясь на оборону в районе Киева, организовать боевые действия в условиях окружения. Ответ начальника Генштаба по этому запросу гласил:
«Без разрешения главкома ЮЗН КП из Прилук не переносить. В случае крайней необходимости КП переносить ближе к войскам»{19}.
Вскоре штаб Юго-Западного фронта переместился в район Пирятина. В Ставку по радио была послана телеграмма: «Москва, товарищу Сталину.
Обстановка требует немедленного вывода войск из КИУРа со стороны Козельца, противник стремится отрезать Киев с востока. Резерва для парирования этого удара нет. Противник к исходу 14.9 находился в 40 км от Киева.
Кирпонос, Бурмистренко, Рыков».
В этот же день состоялись переговоры маршала Б. М. Шапошникова с маршалом С. К. Тимошенко, который докладывал начальнику Генерального штаба:
«Новое в обстановке — активность кременчугской группировки противника, которая развивает свои действия в северном и северо-восточном направлениях, отбрасывая ослабленные части 38-й армии».
Далее маршал Тимошенко докладывал о том, что мероприятия, проводимые генералом Кирпоносом, не преследуют решительных целей для нанесения удара в направлении Ромн, где противник слабее.
«Кирпонос не совсем ясно представляет себе задачу уже потому, что он просится со своим командным пунктом в Киев...».
Маршал С. К. Тимошенко дал указание командующему Юго-Западным фронтом организовать оборону непосредственно на подступах к Киеву, основные силы имея на восточном берегу. Ставка согласилась с решением главкома Юго-Западного направления.
Все это свидетельствует о том, что вышестоящее командование преувеличивало надежды на предпринятое наступление Брянского фронта с целью оказания помощи северному крылу Юго-Западного фронта.
Время шло. Вражеские 1-я и 2-я танковые группы все глубже обходили войска Юго-Западного фронта, охватывая их в кольцо окружения.
Лишь 17 сентября Б. М. Шапошников сообщил о том, что Верховное Главнокомандование разрешает оставить Киев{20}. Глубокой ночью командующий фронтом М. П. Кирпонос отдал всем армиям фронта приказ с боем выходить из окружения.
В середине сентября войска Юго-Западного фронта оказались расчлененными на части.
19 сентября по приказу Ставки 37-я армия оставила столицу Украины.
Оборона Киева продолжалась 71 день. Войска Киевского укрепленного района и созданная в августе на их базе 37-я армия, а также 5-я и 26-я армии, авиация фронта, Пинская военная флотилия стойко сражались на подступах к столице Украины. Вместе с частями Советской Армии ее отстаивали пограничные полки по охране тыла и народные ополченцы. Все попытки врага прорваться на левый берег Днепра в районе Киева как в июле, так и в августе были сорваны.
В двадцатых числах сентября в Ставку и штаб Юго-Западного направления поступают сообщения одно тревожнее другого. Командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко доносит: «Пробиваемся в общем направлении Лубны, Миргород». Ослабленная, не имея достаточного количества боеприпасов, горючего, армия вела жестокие оборонительные бои. Генерал-майор И. И. Трутко, руководивший тылом 26-й армии, просил подбросить по воздуху в район Драбова боеприпасы и бензин, а также прислать санитарные самолеты для эвакуации раненых. Но этого уже нельзя было сделать, потому что к этому району с севера подходили три немецкие дивизии.
Кольцо окружения 26-й армии сжималось все теснее. Дальнейший ход весьма тяжелых событий этой армии можно представить себе из текстов сохранившихся телеграмм:
21 сентября: «Армия находится в окружении... С армией окружены все тылы ЮЗФ... Все попытки пробиться на восток успеха не имели. Делаем последнее усилие пробиться на фронте Оржица, Остановка...
Костенко, Колесников, Варенников» {21}.
На следующий день: «159-я стрелковая дивизия ведет бои в окружении в Кандыбовке, 196-я и 264-я стрелковые дивизии отрезаны и ведут бои в районе Денисовки. Остальные части окружены в Оржице. Попытки прорваться оказались безуспешными. В Оржице накопилось большое количество раненых, посадка санитарных самолетов невозможна в связи с малым кольцом окружения.
22 сентября делаю последнюю попытку выхода из окружения на восток. Прошу ориентировать в обстановке, и можно ли ожидать реальной помощи.
Костенко, Колесников, Варенников».
23 сентября: «Положение исключительно тяжелое. С наступлением темноты попытаюсь с остатками прорваться в направлении Оржица, Исковцы, Пески. Громадные обозы фронта и раненых вынуждены оставить в Оржице, вывезти которых не удается.
Костенко, Колесников» {22}.
До 24 сентября в районе Оржицы воины 26-й армии продолжали кровопролитные бои в окружении. Солдаты и командиры дрались до последнего патрона, до последней капли крови. В этот день в Москве была получена телеграмма от командира 1-го воздушно-десантного корпуса генерал-майора М. А. Усенко:
«Начальнику Генштаба Красной Армии. Нахожусь в Мацковцах. Боевых частей не имею. Продержаться могу не более суток. Будет ли поддержка?»
Но оказать помощь войскам армии в той обстановке уже не было возможности...
Большая группировка наших войск оказалась в районе Пирятина. Здесь находились: полевое управление фронта, штабы 5-й и 21-й армий, а также различные тыловые части и учреждения.
Как отмечалось, 17 сентября командующий фронтом отдал приказ армиям на выход из окружения. Однако приказу этому не суждено было осуществиться, так как к Пирятину с востока уже подошли части гитлеровцев.
Командующий фронтом поставил задачу командиру 289-й стрелковой дивизии полковнику Д. Ф. Макшанову прорваться из окружения в общем направлении на Лохвицу и прикрыть отход штабов фронта и армий. Отступающим предстояло переправляться через реку Удай около Пирятина. Но, к сожалению, через эту реку переправить удалось лишь небольшую часть штаба фронта.
20 сентября в Городище перед р. Многа эта группа была остановлена противником и в ходе боя раздроблена. В тот же день в бою в роще Шумейково, южнее Лохвицы, погибли командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос, член Военного совета, секретарь ЦК КП(б)У М. А. Бурмистренко, начальник штаба генерал-майор В. И. Тупиков, многие бойцы и командиры. Все мы глубоко переживали потерю наших представителей командования Юго-Западного фронта.
Помню, каким уважением и авторитетом среди командного состава Красной Армии пользовался Михаил Петрович Кирпонос. Выходец из крестьянской семьи, он принимал активное участие в борьбе с врагами Советской власти. В мае 1918 г. М. П. Кирпонос стал бойцом 1-й Советской Украинской повстанческой дивизии, затем командиром 22-го Советского Украинского полка, участвовал в боях под Коростенем, Радомышлем, Житомиром, Бердичевом, в освобождении Киева. В декабре 1939 г. его назначают командиром 70-й стрелковой дивизии.
Отмечая большие заслуги дивизии в период советско-финляндского конфликта, Президиум Верховного Совета СССР наградил ее орденом Ленина. За активное участие в разгроме выборгской группировки врага командиру дивизии М. П. Кирпоносу было присвоено звание Героя Советского Союза.
В апреле 1940 г. Михаил Петрович командует корпусом, затем его назначают командующим Ленинградским военным округом, а в начале 1941 г. ему было доверено возглавить войска Киевского Особого военного округа.
С высоким чувством ответственности и глубоким сознанием необходимости всемерного повышения боеспособности войск М. П. Кирпонос на этом посту за короткое время проделал большую работу по укреплению юго-западных рубежей нашей Родины. Он много внимания уделял полевой выучке личного состава, требовал от войск упорной учебы в условиях, максимально приближенных к боевым. Проводимые им полевые, и штабные учения приносили солдатам и командирам всех степеней неоценимую пользу.
Когда грянула Великая Отечественная война, войска Юго-Западного фронта с первых же дней вступили в кровавую схватку с сильным и коварным врагом, оказали ему героическое сопротивление. Тяжелые бои на левобережье и правобережье седого Днепра, оборона столицы Украины Киева навсегда останутся в памяти народной. Войска Юго-Западного фронта делали все возможное, чтобы обескровить и остановить фашистские полчища. Мужество и самоотверженность советских воинов вынужден был оценить даже враг. Героическая борьба войск Юго-Западного фронта вынудила гитлеровское командование перенацелить часть своих сил с центрального — московского — направления на юго-западное — киевское. Михаил Петрович Кирпонос до конца выполнил свой солдатский долг и погиб на боевом посту.
Выйти из окружения удалось штабу 21-й армии во главе с командующим генерал-лейтенантом В. И. Кузнецовым. Вышла из окружения и часть штаба фронта под руководством начальника оперативного отдела генерал-майора И. X. Баграмяна.
Да, суровые испытания выпали на долю войск Юго-Западного фронта в те трагические дни осени 1941 г. Неясность обстановки, бои в окружении отдельными разрозненными очагами без авиационного прикрытия — все это требовало от командования больших усилий по управлению войсками, объективной оценки обстановки, принятия быстрых и наиболее целесообразных решений.
Правда, главком Юго-Западного направления принимал решение организовать конно-механизированную группу в составе 2-го кавалерийского корпуса, 100-й стрелковой дивизии, 1-й и 129-й танковых бригад под командованием генерал-майора П. А. Белова и ставил этой группе задачу овладеть Ромнами, чтобы создать в этом районе коридор для выхода войск.
Выполняя этот приказ, 2-й кавалерийский корпус 17 сентября перешел в наступление на Ромны, но встретил упорное сопротивление вражеских частей. И даже подошедшая и вступившая в бой 18 сентября 129-я танковая бригада не смогла помочь корпусу добиться успеха. Дело в том, что у танкистов не было средств для переправы танков через р. Сула.
Ночью 20 сентября в штабы 26-й, 37-й армий и Юго-Западного фронта поступили радиограммы о том, что в районе Ромн ведется наступление. Армиям приказывалось нанести удары в направлении Лохвица, Гадяч. К этому времени 2-й кавалерийский корпус уже завязал ожесточенные бои с вражеским гарнизоном в Ромнах. Следует заметить, что наша авиация в эти дни добилась крупных успехов.
После 20 сентября конно-механизированная группа в составе 100-й стрелковой, 9-й и 5-й кавалерийских дивизий упорно атаковала противника в районе Ромн, но не достигла цели.
23 сентября 2-й кавалерийский корпус по указанию главкома Юго-Западного направления выделил 5-ю кавалерийскую дивизию и 1-ю танковую бригаду для удара на Лохвицу. Но, к сожалению, уже было поздно. К тому же 5-й кавалерийский корпус, выйдя на рубеж Гадяч, Решивка, Шашки, Решетиловка, ограничился оборонительными действиями. Корпусу пришлось сражаться с усиленными частями 16-й мотодивизии и 101-й легкопехотной дивизии врага.
2-й кавалерийский корпус генерала Белова продолжал наступательные действия в районе Ромн до 23 сентября, а 25 сентября уже не наши войска, а немецкие наступали восточнее Ромн и оттеснили корпус на восток.
Анализируя все принятые решения, состав выделяемых войск, организацию боя и характер самих боевых действий, следует отметить, что меры по выводу войск из окружения оказались малоэффективными. И хотя 2-й кавалерийский корпус нанес в районе Ромн контрудар, но это были действия местного тактического значения. Кавалеристам сильно препятствовала авиация противника. Они несли большие потери, авиация сковывала их маневр в дневное время, наносила удары по нашим громоздким обозам. Тяжело приходилось конникам и в боях с вражескими танками, поскольку эффективных средств борьбы с танками кавалерийские части и соединения не имели. И все же, несмотря на это, 2-й и 5-й кавалерийские корпуса в условиях отхода, а также при необходимости быстрой перегруппировки войск и нанесения внезапных ударов сыграли в тот период войны большую роль. Конники проявили несгибаемую силу духа, стойкость, и массовый героизм.