Вместо предисловия

Расстановка сил

В последние дни лета 1944 г. войска 3-го Белорусского фронта и в их составе наша 11-я гвардейская армия вышли на подступы к границам Восточной Пруссии. Для всего личного состава фронта, для всех советских людей это было волнующее событие. Три с лишним года с непрерывными боями шла к этим рубежам Красная Армия. Сколько горя и жертв осталось позади! Сожженные врагом города и села, разоренные и разграбленные памятники русской культуры, тысячи могил советских людей, горечь неудач первых месяцев войны, упорные, кровопролитные сражения у стен Москвы и берегов Волги, на подступах к Ленинграду и у перевалов Главного Кавказского хребта.

И вот теперь 11-я гвардейская армия вместе с другими войсками фронта стояла у границ фашистской Германии, принесшей неисчислимые страдания советскому народу. На наши плечи легла большая ответственность первыми вступить на вражескую землю и на ней вести бои не на жизнь, а на смерть, до победы над фашизмом. Мы были призваны отплатить германскому фашизму за слезы наших матерей и сестер, за муки и горе народа, за все лишения и невзгоды, причиненные советским людям в период гитлеровского нашествия.

Но мы не пришли мстить немецкому народу. Мы были полны решимости уничтожить фашизм и разгромить организованную им вооруженную силу. Мы готовились перешагнуть границу фашистской Германии. У нас были гуманные и благородные цели — мы несли народам Европы мир и освобождение от фашистского рабства. Так мы понимали свою миссию, миссию воинов-освободителей. Потерпевший крупнейшие поражения в боях с Советскими Вооруженными Силами, понесший невосполнимые потери, враг, однако, был еще силен. Он уползал в свою берлогу, но все понимали, [6] что подобно дикому зверю, он будет сопротивляться еще упорнее, еще ожесточеннее, что путь по вражеской земле не будет легче только что пройденного по Белоруссии и Литве. «Приветствуя наших героических воинов, радуясь победам, — писала «Правда» 24 июля 1944 г., — мы не должны забывать, что впереди еще немалый и трудный путь, так как добить врага в его логове не легче, а труднее, чем изгнать его с советской земли».

Перед Советскими Вооруженными Силами встали новые сложные задачи. Коммунистическая партия призывала наших воинов преодолеть все трудности и разгромить немецко-фашистских захватчиков на их территории.

Немецко-фашистское верховное командование возлагало большие надежды на Восточную Пруссию, где предполагало остановить советские войска. Оно видело в Восточной Пруссии щит, которым надеялось прикрыть с востока жизненно важные центры Германии. Поскольку Восточная Пруссия нависает над путями, ведущими через Варшаву на Берлин, немецко-фашистское верховное командование расценивало ее как район, от удержания которого зависел исход борьбы на главном (центральном) направлении.

Войска 3-го Белорусского фронта (командующий генерал армии И. Д. Черняховский, член Военного совета генерал-лейтенант В. Б. Макаров, начальник штаба генерал-полковник А. П. Покровский), выйдя на подступы к Восточной Пруссии, приступили, согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования от 29 августа 1944 г., к оборудованию позиций по линии Кантуны (8 км севернее Расейняй) — Раудонен (на северном берегу Немана) — Вилкавишкис — Любавас — Горчица.

В полосе фронта шириной более 200 км противник имел 12 пехотных дивизий 3-й танковой и 4-й армий, не считая средств усиления и других отдельных частей и подразделений. Это позволило ему надежно прикрыть с востока гумбинненско-инстербургское операционное направление. Почти все силы оборонительной группировки врага были равномерно распределены по фронту в одном эшелоне. Несмотря на важность обороняемого направления, немецко-фашистское командование после значительных потерь, понесенных в летней кампании, не могло выделить в оперативный резерв даже минимального количества войск. К тому же оно считало, что советские войска, если перейдут в наступление, нанесут главный удар на участке Шяуляй — Расейняй{1}, т. е. в полосе 1-го Прибалтийского фронта. Располагая довольно развитой сетью шоссейно-грунтовых и железных дорог, немецко-фашистское командование имело возможность быстро перебросить в район прорыва [7] войска, расположенные на значительном удалении от него. Широкая аэродромная сеть позволяла противнику даже при недостаточном числе боевых самолетов сосредоточивать на нужном направлении значительные силы авиации с аэродромов Тильзита, Инстербурга, Гердауэна, Летцена и даже Кенигсберга.

24 сентября Советское Верховное Главнокомандование поставило 1-му Прибалтийскому фронту (командующий генерал армии И. X. Баграмян, член Военного совета генерал-лейтенант Д. С. Леонов, начальник штаба генерал-полковник В. В. Курасов) задачу нанести удар на мемельском направлении и выйти на побережье Балтийского моря. Этим наступлением имелось в виду, с одной стороны, лишить группу армий «Север», обороняющуюся в Прибалтике, сухопутных коммуникаций, а с другой — отрезать ее от Восточной Пруссии, где действовала группа армий «Центр», что в конечном счете должно было облегчить дальнейший разгром обеих групп по частям. Начав наступление 5 октября, войска фронта через пять суток вышли на побережье Балтийского моря в районе Паланги (севернее Мемеля) и к границе Восточной Пруссии на участке (иск.) Швекшни — Таураге.

Принимали участие в наступлении и войска правого крыла 3-го Белорусского фронта. Его 39-я армия, преодолев за шесть суток около 60 км, вторглась в Восточную Пруссию в районах южнее [8] Таураге и Сударги. Действовавшая левее ее 5-я армия подошла к границе в районе Словики.

Таким образом, в результате выхода войск 1-го Прибалтийского фронта в район Паланги, а 39-й и 5-й армий на линию Сударги — Турчина (11 км севернее Наумиетис) создались более благоприятные условия для последующего наступления войск 3-го Белорусского фронта в глубь Восточной Пруссии.

Понимая, что успешное наступление советских войск в стыке групп армий «Север» и «Центр» может резко изменить в худшую сторону стратегическую обстановку на всем северо-западном участке советско-германского фронта, немецко-фашистское командование стремилось воспрепятствовать их дальнейшему продвижению на Тильзит и Кенигсберг. В первой половине октября из Германии в район Тильзита спешно перебрасывается управление парашютно-танкового корпуса «Герман Геринг» со 2-й парашютно-моторизованной дивизией, из 9-й армии — 1-я танковая дивизия СС «Герман Геринг», переименованная затем в 1-ю парашютно-танковую дивизию{2}. В районе Шилленена в первую линию вводится прибывшая из 4-й армии 349-я пехотная дивизия и один полк 367-й пехотной дивизии, главные силы которой остались в районе Ломжи перед 2-м Белорусским фронтом. На это же направление из резерва командования сухопутных сил выдвигаются части 20-й танковой дивизии, доукомплектовавшейся севернее Иоганнисбурга. В район Гумбиннена к 14 октября прибыла из Курляндии 61-я пехотная дивизия, занявшаяся укреплением оборонительных позиций восточнее города{3}.

С учетом переданных в ее состав войск отброшенной из района Клайпеды на юг 3-й танковой армии, группа армий «Центр» (командующий генерал-полковник Г. Рейнгардт) к 10 октября насчитывала четыре армии (3-ю танковую, 4, 2-ю и 9-ю полевые), 14 управлений корпусов (48 дивизий и бригад){4}. Северные и северо-восточные подступы к Восточной Пруссии — от Паланги (побережье Балтийского моря) до Сударги (8 км юго-западнее Юрбаркаса) — обороняли войска 3-й танковой армии (командующий генерал-полковник Раус), имевшей в своем составе 9 дивизий и 1 моторизованную бригаду. Оперативная плотность на этом участке фронта составляла одну дивизию приблизительно на 15 км.

От Сударги до Августова перед 3-м Белорусским фронтом находились соединения левого фланга и центра 4-й полевой армии под командованием генерала пехоты Ф. Госбаха (девять дивизий, одна танковая я одна кавалерийская бригады). Здесь оперативная плотность была такой же, как и на участке фронта 3-й танковой армии. Остальные соединения 4-й армии оборонялись перед войсками [9] 2-го Белорусского фронта, прикрывая подступы к Восточной Пруссии с юго-востока.

Ценой огромных усилий, вводом в первую линию значительного числа резервов немецко-фашистскому командованию удалось временно закрыть образовавшуюся брешь. На этом новом рубеже, за которым находилась Восточная Пруссия, противник решил обороняться до последнего солдата.

Командованию 11-й гвардейской армии было ясно, что пауза у фашистской границы будет недолгой, что впереди новые удары по врагу. Еще в ходе упорных боев на рубеже р. Неман и особенно с выходом на ближние подступы к границе Восточной Пруссии перед командованием и штабом армии, командирами и начальниками всех степеней, штабами и политорганами, перед всеми соединениями и частями армии встала задача изучения и оценки характера оборонительных укреплений, сил и средств группировки войск противника в этом районе. Надо было четко определить оперативное значение Восточной Пруссии в общем плане возможных действий противника, уяснить характер его обороны и тактику, которая могла быть им применена.

Нельзя было терять и часа в подготовке войск к предстоявшему наступлению. Первоочередной задачей в этом деле являлось обобщение накопленного в предшествующих боях опыта, учет его положительных и, что особенно важно, отрицательных сторон. Только такое бережное отношение к опыту позволяло поднять на высшую ступень боевую выучку частей и соединений армии, учить их побеждать врага в новых, более сложных условиях.

На специальных совещаниях офицеров командиры соединений и частей детально разбирали ход минувших боевых действий, отмечали удачные тактические приемы, тщательно анализировали недостатки, определяли направление подготовки личного состава с учетом действий в предстоящем наступлении.

Особое внимание уделялось изучению противника. Начальник штаба армии генерал-лейтенант И. И. Семенов и начальник разведки полковник И. Я. Сухацкий сосредоточили усилия свои и всех разведывательных органов на том, чтобы вскрыть группировку войск противника, замысел возможных его действий, изучить систему оборонительных сооружений и укреплений.

Район боевых действий

Восточная Пруссия издавна являлась форпостом германского империализма на востоке, гнездом юнкерства и прусской военщины. В течение столетий по пресловутой формуле «Дранг нах остен» она была рассадником наиболее реакционных идей прусского милитаризма во всей Германии и служила стратегически удобным плацдармом для вторжения в пределы нашей Родины. [10]

Из глубины веков встают тени немецких псов-рыцарей Ордена меченосцев, а затем Тевтонского и Ливонского орденов, протягивавших свои грязные щупальца к русским землям. Как дамоклов меч висела Восточная Пруссия над северо-западными границами Русского государства. Здесь, на прусских землях, зарождались и созревали идеи и планы покорения других народов. Отсюда в XII — XIII вв. иноземные завоеватели шли на восток, с этого же плацдарма наносили они удары в XV в, здесь русские полки скрещивали оружие с непрошенными любителями чужого добра в XVI и XVII вв. Вся история Восточной Пруссии — это история войн, разбойничьих набегов на земли и народы нашей Отчизны.

Не раз в истории, защищая славянские народы, русские войска вынуждены были пересекать границы этого рассадника немецкой агрессии.

Если посмотреть на карту Восточной Пруссии, нетрудно прийти к выводу, что ее территория пригодна для боевых действий всех родов войск, но насыщена естественными препятствиями, особенно реками.

Боевые действия 11-й гвардейской армии планировалось развивать на даркеменском направлении, южнее железной дороги Вилкавишкис — Гумбиннен — Инстербург в полосе шириной 25–35 км. Для рельефа этого района характерны отдельные холмы и короткие гряды холмов, разделенные озерами и ручьями. Возвышенности и озера с их протоками образовывали дефиле, облегчавшие оборону. Многочисленные хутора с прочными каменными постройками могли служить противнику опорными пунктами и тем способствовать созданию устойчивой обороны. Густые туманы и низкая облачность, преобладавшие здесь, значительно затрудняли использование авиации, ограничивали наблюдение за огнем артиллерии, а также снижали эффективность действий танков.

Таким образом, район предстоявших боевых действий 11-й гвардейской армии, как и всего 3-го Белорусского фронта, по своим природным и климатическим условиям больше способствовал ведению оборонительных боев. Использование немецко-фашистским командованием в интересах обороны естественных географических и метеорологических условий могло сузить маневр наших крупных войсковых группировок, замедлить темп их наступления и позволить врагу организовать сопротивление на новых, заранее подготовленных рубежах.

Оборонительные сооружения противника

Начало инженерному оборудованию территории Восточной Пруссии было положено еще в годы первой мировой войны. Как известно, после поражения Германии в 1914–1918 гг. американские, английские и французские империалисты практически разрешили [11] ей сохранить здесь укрепления. Так, зона, в которой Германия по Версальскому договору 1919 г. должна была уничтожить свои укрепления, не распространялась на территорию Восточной Пруссии{5}. Благодаря этому германские империалисты смогли не только сохранить эти укрепления, но и значительно их расширить. В 1922 г. строительство оборонительных сооружений в Восточной Пруссии возобновилось и с небольшими перерывами продолжалось до июня 1941 г.

В 1943 г., потерпев поражение на Волге и под Курском, немецко-фашистское командование развернуло в приграничной полосе строительство новых и совершенствование старых оборонительных рубежей. По мере приближения Красной Армии к границам Восточной Пруссии эти работы еще более интенсивно велись силами полевых войск и специально созданных строительных организаций Тодта. На сооружение дополнительных оборонительных рубежей полевого типа были брошены военнопленные и местное население (до 150 тыс. человек){6}.

При возведении укреплений искусно учитывались особенности местности. Все основные полосы обороны, отстоявшие одна от [12] другой на 15–20 км, как правило, были оборудованы по гребням господствующих высот, берегам рек, озер, каналов, оврагов. К обороне были подготовлены все населенные пункты. Оборонительные сооружения были прикрыты искусственными заграждениями не только в тактической зоне, но и в оперативной глубине. Средняя плотность минирования составляла 1500–2000 мин на 1 км фронта.

Оборона строилась с таким расчетом, чтобы при прорыве одной оборонительной полосы наши войска оказывались бы перед следующей, имевшей самостоятельное значение. В этом случае для продолжения наступления требовалась новая организация прорыва со всеми вытекающими последствиями.

Долговременная оборонительная система Восточной Пруссии состояла из зон, полос и укрепленных районов, отдельных укрепленных позиций и значительного числа полевых рубежей. В полосе 3-го Белорусского фронта находились три из шести укрепленных районов (Ильменхорстский, Хейльсбергский, Летценский) и крепость Кенигсберг, на подступах к которой с востока насчитывалось девять укрепленных полос, эшелонированных в глубину до 150 км.

Приграничная оборонительная зона Восточной Пруссии включала в себя две полосы долговременных сооружений общей глубиной 6–10 км. Передний край первой полосы проходил вдоль государственной границы по берегам рек Шешупе и Шервинты до устья р. Шеймена, далее на юг он был вынесен вперед и проходил восточнее Кибартай, Виштынец, Филипув, Рачки{7}. Долговременные сооружения этой зоны в основном были расположены на шталлупененско-гумбинненском направлении, по обе стороны дороги Каунас — Инстербург. Здесь в первой полосе только на фронте Лаукен — Гросс Зоденен протяжением 18 км насчитывалось 59 железобетонных сооружений (24 дота, 29 убежищ и 6 командно-наблюдательных пунктов){8}, т. е. в среднем по 3–4 сооружения на 1 км фронта.

К началу нашего наступления немецкий оборонительный рубеж вдоль государственной границы был оборудован и представлял собой организованную систему укрепленных позиций, включавших долговременные огневые точки (дот) и убежища, надолбы, противотанковые рвы, проволочные и другие противопехотные, а также противотанковые препятствия.

В полосе наступления 11-й гвардейской армии рубеж состоял из трех линий укреплений, равномерно удаленных одна от другой, и сильно укрепленного переднего края, проходившего по линии Эйдткунен — Платен — Ташитен и западному берегу оз. Виштиттер.

В первую линию укреплений входил и шталлупененский узел [13] обороны, прикрытый с юго-востока Раудоненским, Виллиотенским и Матцкутшенским опорными пунктами, которые имели 17 дотов, 8 железобетонных убежищ и 2 командно-наблюдательных пункта{9}. Эти опорные пункты представляли наибольшую опасность, так как располагались на фланге наступления войск нашей армии и могли быть использованы противником для организации контратак против ее частей и прикрытия сосредоточения своих резервов.

Дот состоял из блиндажа с двумя — пятью железобетонными казематами (для размещения личного состава, боеприпасов и продовольствия), колодца, выводящего на поверхность земли и прикрытого сверху стальным колпаком с тремя — шестью амбразурами для пулеметов и орудий. Диаметр стального колпака был равен 2,5 м, высота — 2,8 м, толщина стены — до 30 см, общий вес — около 53 т. Толщина наружных стен дота достигала почти 2 м, внутренних — 1 м. Перекрытия покрывались железобетоном толщиной до 1,2 м и земляным слоем около 50 см. Все сооружение углублялось в землю на 6–8 м и на поверхности возвышалось до 1 м, что облегчало его маскировку. Прочность стен и покрытия позволяла дотам выдерживать попадания нескольких снарядов 203-мм калибра. Численность [14] гарнизона дота зависела от числа амбразур и колебалась от 15 до 20 человек{10}.

В 15–20 м впереди дотов были отрыты окопы для круговой обороны с пулеметными площадками и стрелковыми ячейками, прикрытые проволочной сетью на низких металлических кольях.

Перед дотами и между узлами сопротивления проходили позиции полевой обороны шириной 400–500 м, обычно состоявшие из двух линий траншей. В отличие от остальных оборонительных рубежей противотанковые и противопехотные препятствия здесь в основном были созданы между первой и второй траншеями. По углам траншей либо в 15–20 м впереди них сооружались железобетонные стрелковые ячейки, одежду крутости которых составляли железобетонные кольца высотой 1,5 м, диаметром 1,2 м и толщиной стен до 20 см.

В системе инженерных заграждений гитлеровцы широко применяли противотанковые надолбы, как бетонированные (высотой 1–1,1 м с поперечным сечением у основания 45–60 см и в верхней части 15–20 см), так и железные из двухтавровых балок. Надолбы стояли, как правило, в один ряд, а на танкоопасных направлениях — в два-три ряда. Имелись также противотанковые рвы треугольного сечения, шириной по верху 5–6 м, глубиной до 3 м и бруствером высотой 40–50 см, а шириной 3–4 м.

Такие укрепления, как в районе Шталлупенена, хотя и несколько слабее, были созданы вдоль всей границы Восточной Пруссия. Несколькими поясами они прикрывали важнейшие города в глубине страны, заполняли промежутки (дефиле) между озерами и болотами.

Сильные оборонительные позиции, которые можно было использовать и как отсечные, противник создал на опушках лесов северо-восточнее оз. Виштиттер. В мощные узлы сопротивления были превращены города Шталлупенен, Гумбиннен, Гольдап, Даркемен и крупные населенные пункты Кибартай, Эйдткунен.

Широко развитая сеть траншей и отсечных позиций позволяла немецко-фашистскому командованию осуществлять гибкий маневр как огнем, так и живой силой.

Непосредственно перед государственной границей летом 1944 г. немцы создали дополнительную полосу укреплений полевого типа общей глубиной от 16 до 20 км, состоявшую из одного основного и двух промежуточных оборонительных рубежей. Эта полоса являлась своего рода предпольем перед основными укреплениями Восточной Пруссии.

Первый основной оборонительный рубеж глубиной 3–5 км, перед которым стояла 11-я гвардейская армия, проходил по линяй оз. Поезиоры (2 км западнее Вилкавишкиса) — Кунигишки-Ланкен [15] — Шилоболе — Варты{11} и состоял из двух-трех, а на некоторых участках из четырех линий траншей. В 30–40 м от траншей были установлены проволочные заграждения, усиленные противопехотными минами, а перед ними, в 15–20 м, на танкодоступных направлениях — противотанковые минные поля.

Основу этого рубежа составляли опорные пункты и узлы сопротивления, созданные в районах Венчлавка, Кунигишки-Ланкен, Шапкина, Садены, Крулево-Кшесло, Ошкоболе. Узел сопротивления занимал, как правило, батальон, а опорный пункт — рота или усиленный взвод. Между узлами сопротивления и опорными пунктами поддерживалась тесная огневая связь.

Перед передним краем была подготовлена сплошная огневая завеса большой плотности. Система огня строилась на основе огневых групп, включавших по два — четыре станковых пулемета. Огонь станковых пулеметов дополняли ручные пулеметы.

Противотанковая артиллерия эшелонировалась в глубину и располагалась на хорошо замаскированных огневых позициях, допускавших широкий обстрел.

На удалении 8–10 км от основного рубежа, по линии Ольвита — Мажуце — Кунигишки — Скордупяны проходил первый промежуточный оборонительный рубеж из одной-двух линий траншей полного профиля, оборудованных, как и на основном рубеже, стрелковыми ячейками и пулеметными площадками. На отдельных направлениях рубеж был прикрыт проволочными заграждениями и минными полями.

В 3–7 км от первого промежуточного рубежа по линии Останкино — Карклупяны — Виштынец 1-й проходил второй промежуточный рубеж обороны. Он имел две — четыре линии траншей полного профиля, соединенных ходами сообщения; перед его передним краем от Кибартай на юг до Шаки имелись заболоченные участки местности, многие из которых были непроходимы для танков. Там, где танки могли пройти, противник имел противотанковые рвы. От Шаки на юг до Виштынец 1-й передний край проходил по восточным скатам высот, откуда вражеские части имели хороший обзор и обстрел. Маскировка удачно закрывала оборонительные сооружения.

Создавая все эти рубежи перед границей, немецко-фашистское командование рассчитывало измотать на них наши наступающие части, окончательно обескровить, а затем, опираясь на сильно укрепленную приграничную полосу обороны, остановить советские войска, предотвратив тем самым их вторжение в пределы Восточной Пруссии. Гитлер неоднократно лично инспектировал оборонительные сооружения в Восточной Пруссии, и это еще раз свидетельствовало о том, как тщательно готовились здесь немцы к обороне {12}. [16]