Глава двенадцатая. П

оследние бои

Разгром группы «Земланд»

Успешное завершение штурма Кенигсберга позволило командованию 3-го Белорусского фронта быстро, без оперативной паузы переключить основную массу войск на новое оперативное направление — Земландский полуостров.

Его западную часть к началу нашего наступления обороняли 9-й и 26-й армейские корпуса в составе семи-восьми пехотных и одной танковой дивизий, а учитывая боевые группы и другие части, по данным разведки фронта и армии, — до десяти дивизий{583}. Кроме того, как читатель помнит, на Пиллаусском полуострове во втором эшелоне находился 55-й армейский корпус (три-четыре дивизии и ряд специальных частей), на косе Фрише-Нерунг спешно восстанавливался 6-й армейский корпус из остатков хейльсбергской группировки. Все эти войска вошли в состав 2-й армии (с 15 апреля 2-я армия немцев называлась «Восточная Пруссия»), штаб которой 11 апреля сменил убывший в Германию штаб 4-й армии. Командовал 2-й армией генерал пехоты Д. Заукен.

Поскольку линия фронта к этому времени считалась равной примерно 50 км, можно было ожидать, что немецко-фашистское командование на передовом рубеже может выставить одну дивизию на 4–5 км фронта. Наиболее плотная группировка войск противника находилась в центральной и южной частях полуострова, т. е. на направлении Куменен — Фишхаузен, где оборонялись 93, 58, 1, 21, 561-я и 28-я пехотные и 5-я танковая дивизии, т. е. почти 70–80% войск первого эшелона {584}.

Позиции немецкой полевой обороны, построенные перед фронтом наших войск, находившихся на линии Бигишен — Побетен — Ариссау, западнее Викау — Метгетен, имели густую сеть траншей, [439] опорных пунктов и узлов сопротивления. Наиболее сильной оборона противника была на направлении Куменен — Фишхаузен. Таким образом, войскам 3-го Белорусского фронта предстояло не просто наступать для ликвидации «остатков врага», а прорывать оборону. Стремясь вывезти как можно больше материальных ценностей из порта Пиллау, гитлеровское командование направляло на Земландский полуостров все, что могло быть использовано для возможно более длительного прикрытия эвакуации.

Предвидя упорное сопротивление противника, маршал Василевский решил привлечь для боевых действий на Земландском полуострове пять общевойсковых армий, из них в первом эшелоне иметь четыре и во втором одну. В связи с этим на фронте, занимаемом ранее 2-й гвардейской и 5-й армиями, была дополнительно развернута 39-я армия, на южное побережье залива Фришес-Хафф направлена 43-я, а в резерв выведена 11-я гвардейская.

В связи с малочисленностью частей и соединений армии получили для наступления узкие полосы. Так, полоса 2-й гвардейской армии составила 20 км, 5, 39-й и 43-й армий — по 7–8 км. В наиболее выгодных условиях оказалась 2-я гвардейская, занимавшая свои позиции около двух недель. Это дало ей возможность хорошо изучить противостоящего врага, характер его обороны, подготовиться к наступлению.

Соотношение сил на день предстоящего наступления (13 апреля) было следующим{585}:

11 апреля наша армия вышла из Кенигсберга. Ее соединения расположились в 12–15 км севернее города, в районе Рудау — Нойхоф, в лесах и на хуторах. Люди нуждались в отдыхе, а время не терпело. На расширенном заседании Военного совета армии с командирами соединений, подводя итоги боев за Кенигсберг, мной было обращено особое внимание на необходимость срочно готовить войска к новым боям. Пока конкретная задача перед нами еще не стояла. Но ясно было одно: необходимо быть в готовности ввести армию в бой на любом направлении, в любое время и на любом рубеже. Требовалось самыми усиленными темпами готовиться к новым боям, тем более, что ориентировочно мы знали срок ввода армии в бой — 18 апреля, т. е. всего-навсего через неделю. Оглядываю осунувшиеся лица своих командиров соединений. Держатся бодро, не утрачена ясность мышления, но устали они очень сильно. Руководить круглосуточными боями не легко. [440]

За эту неделю в армию пришло немногим больше 6 тысяч человек, преимущественно опытных, обстрелянных воинов. Это существенно облегчало сколачивание подразделений. Было принято решение иметь в стрелковых батальонах по две роты стрелков.

В ходе боевой подготовки максимально использовали весьма поучительный для нас опыт штурма Кенигсберга. Нам приходилось не только вести ночные и уличные бои, но и преодолевать многочисленные заблаговременно подготовленные укрепления, брать форты, форсировать водные преграды. Положительно оправдали себя все формы взаимодействия родов войск. Поддержка пехоты артиллерией, танками, авиацией — все это в широких масштабах применялось при штурме Кенигсберга. В предстоящих боях будет много общего с Кенигсбергской операцией, поэтому мы так тщательно изучали и анализировали минувшие бои. В своем приказе от 11 апреля, посвященном разбору опыта боев за Кенигсберг и задачам в предстоящих боях по ликвидации земландской группировки противника, я разъяснял, что основным видом боевых действий явится прорыв укрепленной полосы и бой в глубине обороны в условиях ограниченного маневра и в значительной степени в лесных условиях.

Военный совет 3-го Белорусского фронта, разрабатывая план операции по ликвидации земландской группировки, потребовал, [441] чтобы 11-я гвардейская армия была готова развить успех 5-й и 39-й армий, которым предстояло нанести главный удар в общем направлении на Фишхаузен и тем рассечь вражескую группировку на две части для уничтожения их порознь. 2-я гвардейская и 43-я армии должны были обеспечивать наступление центральных армий, нанося удары вдоль северного и южного побережья Земландского полуострова{586}.

Утром 13 апреля 2-я гвардейская, 5, 39-я и 43-я армии прорвали оборону противника и стали развивать наступление, правда, не везде по плану. Немцы во второй половине того же дня предприняли ряд контратак в стык 5-й и 39-й армий. Видимо, это делалось с целью разведки и выяснения замысла операции. Противник в какой-то мере разгадал замысел командования фронта и принял ряд мер, чтобы не дать отрезать от Пиллау свою северную группировку. Он уплотнил боевые порядки перед фронтом 5-й и 39-й армий и, чтобы спасти от окружения свои войска в северной части полуострова, начал стремительно отводить их на участке правого фланга 2-й гвардейской армии. Все это привело к тому, что за три дня (13–15 апреля) на главном направлении армии продвинулись всего лишь на 9–10 км, в то время как правый фланг 2-й гвардейской — на 25 км и вышел на рубеж (на побережье) Грос Диршкайм — Тиренберг{587}.

Немцам удалось вывести из-под угрозы окружения северную группировку и отвести ее на Пиллаусский полуостров, где заранее были подготовлены сильно укрепленные позиции. Внешне у нас как будто успех: вышли на берег моря, освободили часть территории. Но главная задача не решена — противник не окружен, не разгромлен и сохранил боеспособность. Предстояли упорные бои с врагом. Немцы по-прежнему дрались ожесточенно и организованно. Однако эти бои существенно ослабили врага.

Преследование противника 2-й гвардейской армией вдоль побережья Балтийского моря в южном направлении и наступление 39-й и 5-й армий в общем направлении на Фишхаузен — ключевой пункт к Пиллаусскому полуострову — заставило противника стянуть войска в юго-западную часть Земландского полуострова и организовать оборону на узком фронте.

В ночь на 17 апреля 39-я армия во взаимодействии с 43-й заняла Фишхаузен. 43-я армия полностью овладела районом юго-восточнее Фишхаузена и вышла на побережье залива Фришес-Хафф. О продвижении 2-й гвардейской армии я уже говорил ранее, а 17 апреля она продвинулась всего лишь до 2 км{588}. Таким образом, на пятый день наступления войска фронта полностью очистили Земландский полуостров от противника и вышли к первому рубежу [442] Пиллаусского полуострова, фронт которого был равен 2–3 км. Противник оказывал упорное, организованное сопротивление.

Сложившееся положение грозило затяжкой операции. Чтобы этого не случилось, требовалось сменить наступающие в первом эшелоне войска свежими силами.

Овладение Пиллау

В первой половине дня 16 апреля маршал Василевский приказал 11-й гвардейской армии сменить части 2-й гвардейской и 18 апреля начать наступление с рубежа Тенкиттен — Розенталь на Пиллау и косу Фрише-Нерунг.

Чтобы обеспечить захват Пиллау и северной части косы Фрише-Нерунг, 11-й гвардейской армии было приказано организовать высадку морских десантов с западной и восточной сторон в районе Нейтифа{589}.

Получив боевую задачу, мы с начальником штаба, командующим артиллерией и группой офицеров армии выехали в штаб 2-й гвардейской армии, чтобы ознакомиться со всеми данными, которые имелись у них о Пиллаусском полуострове, о противнике и его укреплениях, а также договориться о порядке смены их войск. Но, к сожалению, штаб 2-й гвардейской располагал только общими сведениями о группировке немецких войск. У руководства армии настроение было слишком оптимистическим. Оно считало, что противник разгромлен и не потребуется больших усилий, чтобы сбить его с занимаемых позиций. Присутствовавший здесь начальник разведки нашей армии доложил, что за минувшие три дня взято в плен всего лишь около 6 тыс. солдат и офицеров, захвачено 108 орудий {590}.

Именно такая необъективная оценка разгрома противника и была доложена штабу 3-го Белорусского фронта, который, очевидно, поэтому и разработал операцию с расчетом овладения Пиллау на второй день наступления.

Возвратившись в штаб армии, мы выработали замысел решения, который предусматривал главный удар по внешним флангам врага, прорыв его обороны, затем, нарастив удар вторыми эшелонами корпусов, развивать наступление в глубину, чтобы к исходу второго дня, использовав удар морских десантов, овладеть Пиллау.

Подтягиваем корпуса ближе к первому эшелону войск фронта. Штаб армии развертываем в районе Блюдау, наблюдательный пункт — в Фишхаузене. В ночь на 17 апреля выдвигаем в исходное положение дивизии 16-го и 36-го гвардейских корпусов. А дороги в это время все забиты. Командование фронта выводит 5, 39-ю и 43-ю армии в свой резерв, сосредоточивая их севернее Кенигсберга. [443]

8-й гвардейский корпус остался в прежнем районе сосредоточения. Командиры корпусов, несмотря на трудности марша, докладывают об организованном переходе в районы сосредоточения. Мы тщательно продумываем, как сумеем войти в соприкосновение с противником, пройдя сквозь боевые порядки 2-й гвардейской армии.

Смена ведущих бои частей — процесс довольно сложный. Приходится согласовывать со сменяемыми частями очень много деталей. Проделать смену надо максимально скрытно. Если противник своевременно заметит, он может натворить немало бед. Уже с утра 17 апреля командиры и штабы 16-го и 36-го корпусов вошли в связь с командованием 103-го и 11-го корпусов 2-й гвардейской армии. Весь день командный состав дивизий, полков и батальонов согласовывал практические вопросы с соответствующими командирами сменяемых частей (намечал пути подхода, изучал местность, выяснял данные о противнике). Одним словом, эта большая работа требует огромной четкости. И ее надо проделать за один день — 17 апреля, чтобы в ночь на 18-е произвести смену.

Сроки смены очень жесткие — в 22 часа 17 апреля начать и к 4 час. 18 апреля закончить. К этому времени надо сменить пехоту и артиллерию, сосредоточить в исходных районах танки и самоходные орудия. И тут же развертывать части для наступления, что также требует большой работы.

Поздно вечером докладываю командующему фронтом о начавшейся смене войск 2-й гвардейской армии и свое решение на бой завтра — 18 апреля. Затем излагаю план развития наступления в глубине Пиллаусского полуострова, который имеет длину около 15 км и ширину от 2 км у основания до 5 км у южной оконечности. Противник располагал на полуострове шестью оборонительными позициями, удаленными одна от другой на 1–2 км. На северной окраине Пиллау стоят четыре крепостных форта и морская крепость, на северном берегу косы Фрише-Нерунг — два форта и в глубине подготовлено также шесть оборонительных позиций{591}. Маршал подумал, затем сказал:

— Хорошо разберитесь с противником, тщательно изучите систему его оборонительных сооружений и только тогда начинайте наступление.

Я попросил уточнить срок.

— Не позднее двадцатого, — ответил Александр Михайлович. Весь день 18 апреля проводим разведку боем на всем фронте.

Захватили 130 пленных 32, 58-й и 558-й пехотных дивизий{592}. Продолжаем разведку и 19-го числа устанавливаем, что группировку противника поддерживают 37 артиллерийских и 10 минометных батарей, до 50 танков и штурмовых орудий, 3–4 боевых корабля{593}. [444]

В 11 час. 20 апреля 16-й и 36-й гвардейские корпуса начали наступать. Несмотря на мощную артподготовку (до 600 стволов) и сильные удары авиации (свыше 1500 самолето-вылетов), части продвинулись только на 1 км, овладев рядом высот, двумя-тремя линиями траншей и частично противотанковым рвом. Успехи незначительные. В чем дело?

Позиции противника были скрыты лесом, что не позволяло вести прицельный огонь, а стрельба по площадям не могла принести успеха. Это, пожалуй, главная причина. Также медленно продвигались мы и на второй день наступления. На этот раз немцам помогала плохая погода, сковывающая нашу авиацию. Немцы организовали девять ожесточенных контратак силами до батальона пехоты при поддержке танков и штурмовых орудий. Разведчики докладывали о действиях около 50 артиллерийских батарей противника, в том числе шести 210-мм калибра. Я вижу это по разрывам снарядов. По нашим войскам бьют 10 минометных батарей, 24 реактивные установки, около 60 танков и штурмовых орудий, а также бортовыми залпами 7 боевых кораблей с рейда Пиллау и моря. Кстати, следует отметить, что когда командир 2-й батареи 523-го корпусного артполка капитан Авдеев обнаружил приближающуюся к берегу немецкую подводную лодку, он установил за ней тщательное наблюдение, приготовив огневой взвод к стрельбе. Подводная лодка, не замечая отлично замаскированной батареи, приближалась к берегу и пристрелянному ориентиру — мачте. Когда она подошла к ориентиру, командир батареи открыл огонь. Подводная лодка ответила, но после двух прямых попаданий на ней раздались три сильных взрыва и через несколько минут она затонула {594}.

Наиболее плотный огонь чаще всего ведется с невыясненных позиций, а это сильно затрудняет его подавление. Захваченные в этот день пленные были из частей 32, 170, 158-й и 558-й пехотных дивизий{595}.

22 апреля на левом фланге армии вводим в бой и 8-й корпус. По всему фронту идут жесточайшие бои. Противника в этот день уже потеснили до 3 км, овладели опорными пунктами Лохштадт и Детский курорт. Стали чаще встречаться доты с броневыми колпаками. Обнаружились новые части 50-й дивизии и остатки разгромленных 58, 93-й и 95-й пехотных дивизий, фюзилерного полка «Великая Германия», ряда новых артиллерийских и специальных подразделений. Становится понятным, что немецко-фашистское командование бросает против нас все, что может собрать в своих тылах. Его оборонительные сооружения насыщены артиллерией и минометами, не говоря уже о стрелковом оружии. Создана система бетонных и бронированных дотов, бетонных площадок [445] для тяжелых орудий, траншей, ходов сообщения и противотанковых рвов. И чем ближе к крепости Пиллау, тем больше встречалось этих укреплений. В среднем на каждые 100 м приходится 4 пулемета и до 200 автоматчиков. Большое число огневых точек для ведения фланкирующего огня. Противотанковые и штурмовые орудия имеют широкие сектора обстрела. Все каменные постройки пригородов и самого Пиллау (а деревянных там почти и не было) также приспособлены для ведения огня из окон и специальных бойниц, пробитых в стенах.

Официально в крепости Пиллау числилось четыре форта, но система городских укреплений настолько тесно переплеталась с крепостными, что подчас было трудно определить, где начинаются границы фортов. Иные крупные городские строения были так приспособлены к обороне, что фактически их тоже можно было считать фортами. Из нижнего этажа стреляли противотанковые орудия и фаустпатроны, из окон верхних этажей — десятки пулеметов. Ну чем это не форт, хотя на плане изображено обычное каменное здание. Наличие боеприпасов и трехмесячный запас продовольствия в городе и крепости позволяли вести длительную оборону.

Все эти оборонительные сооружения надо было брать с боем. А наше превосходство в силах было не таким уж большим, если учесть плохую погоду, когда авиация бездействовала. Противник постоянно контратаковал. За три дня немцы потеряли большое число своих солдат убитыми и ранеными и много боевой техники.

Но не дешево доставались победы и нам. 22 апреля пал смертью храбрых командир 16-го гвардейского стрелкового корпуса Герой Советского Союза гвардии генерал-майор С. С. Гурьев. Боевые друзья похоронили его в братской могиле в Кенигсберге, поставив в ансамбле монумента Победы на мраморном постаменте его бронзовый бюст. В командование корпусом вступил генерал-лейтенант И. И. Семенов. Он уже давно стремился уйти со штабной работы, и Военный совет фронта удовлетворил его просьбу. Начальником штаба армии стал генерал-майор И. И. Леднев. После войны городок Нойхаузен, на подступах к которому погиб Гурьев, был переименован в Гурьевск.

Все эти дни были насыщены героическими подвигами гвардейцев. Рассказать даже о малой части их невозможно в одной книге. Многие офицеры, сержанты и солдаты действовали инициативно.

Взвод лейтенанта Нижельского наступал против сильно укрепившегося противника. Выдвинув на прямую наводку свое орудие, Нижельский и его бойцы подавили противотанковое орудие, уничтожили четыре пулемета с прислугой и тем самым обеспечили продвижение нашей пехоты. На другой день этот же взвод в районе станции Нойхозер, когда пехота отражала контратаки врага, выкатил на себе пушки для стрельбы прямой наводкой и уничтожил три огневые точки. [446]

Командир 79-го полка подполковник С. Е. Шелковый менял свой наблюдательный пункт, и на некоторое время управление полком было прервано. Как раз в этот момент до полка немецкой пехоты при поддержке 10 танков и штурмовых орудий начали контратаку вдоль шоссе Пиллау — Фишхаузен. Создалась тяжелая обстановка. Быстро распространившись по лесу, противник продвинулся более чем на 300 м. Часть бойцов полка стала отходить. Тогда командир дивизии генерал Г. И. Чернов бросил против немцев второй эшелон дивизии. Прорвавшиеся гитлеровцы в беспорядке стали отходить в лес. Но здесь их окружали подразделения дивизии. Не могли им серьезно помочь и их танки и штурмовые орудия. Контратака была отбита, враг отступил.

24 апреля немцы бросили к Нойхозеру, стремясь его удержать, наиболее боеспособные части, включая танки и подразделения морской пехоты. Упорные бои длились почти сутки, и этот опорный пункт, прикрывавший подступы к Пиллау, был взят.

25 апреля наши части ворвались на окраины Пиллау. Командование противника, разумеется, понимало, что эта крепость и крупная военно-морская база обречена, но старалось как можно дольше удерживать ее, чтобы эвакуировать как можно больше своих войск морем или хотя бы на косу Фрише-Нерунг, откуда они надеялись уйти в зону, занятую союзниками... Фашистам очень не хотелось сдаваться нам в плен. Кроме того, они надеялись длительной обороной в какой-то степени изменить обстановку на берлинском направлении.

Разрабатывая 24 апреля план штурма города и крепости, мы поставили задачу одновременно форсировать и морской пролив Зеетиф. Нам это было нелегко. Собственно гарнизон крепости и ее фортов был сравнительно невелик, но в город отошло много полевых частей и разных штабов. Поэтому мы заранее знали, что бои за город и крепость будут упорными и жестокими. Предстояли серьезные уличные бои. После Инстербурга, Велау, а главное — Кенигсберга они уже не были новостью для нас. Но все же тут имелись некоторые особенности по сравнению даже с Кенигсбергом. В Пиллау было больше водных преград, узких и непрямых улиц. План штурма был доведен до всех частей.

Здесь я позволю себе сделать некоторое отступление, чтобы на одном из эпизодов этого дня показать, как иногда под впечатлением неизбежной победы над врагом некоторые командиры, пользуясь недостаточно проверенными данными, делали неправильные выводы. Штаб 16-го гвардейского корпуса сообщил офицеру штаба фронта, что ближайшая задача корпусом уже выполнена. Генерал И. И. Семенов, видимо, не разобравшись в обстановке, подтвердил это сообщение в разговоре с М. М. Потаповым (генерал для особых поручений маршала Василевского).

В моем же докладе командующему фронтом были другие данные. Получив столь разноречивые сведения, маршал Василевский [447] решил лично приехать на НП армии в Фишхаузен и проворить положение войск. Наблюдательный пункт армии все время усиленно обстреливался артиллерией и минометами противника. Я предупредил маршала об этом и настойчиво просил пока сюда не приезжать. Но командующий фронтом все же выехал на НП. Подъезжая к наблюдательному пункту, он попал под мощный огневой налет. Машина маршала была разбита, а сам он по счастливой случайности спасся от гибели. Разобравшись с истинным положением войск, Александр Михайлович резко выразил неудовольствие по поводу неправильной информации со стороны штаба корпуса. Стараясь несколько смягчить создавшееся положение, я сказал:

— Александр Михайлович, прошу учесть, что Семенов командует корпусом только второй день.

В течение ночи на 25 апреля войска нашей армии обошли Пиллау с востока, а на правом фланге завязались бои на подступах к городу. Поэтому мной были поставлены войскам дополнительные задачи: 16-му гвардейскому корпусу — овладеть крепостью на юго-западной оконечности полуострова, после чего немедленно приступить к форсированию Зеетифа и захватить северо-западный форт на косе Фрише-Нерунг; 36-му гвардейскому корпусу — после овладения юго-восточным районом города также немедленно приступить к форсированию пролива и занять форт в районе дома отдыха и морскую пристань; 8-му гвардейскому корпусу, — заняв восточную гавань, форсировать пролив и овладеть опорным пунктом Нейтиф. Форсирование планировалось начать в 16 час. 30 мин. {596} после 30-минутного артиллерийского и авиационного ударов по северной части косы.

Командиры корпусов были ориентированы в том, что южнее Нейтифа на западное побережье косы должен высадиться западный десантный отряд 83-й гвардейской дивизии, а на восточное — десант морской пехоты и подразделения 43-й армии.

Было предусмотрено, что после успешного форсирования пролива и захвата на косе плацдарма, руководство дальнейшими боевыми действиями возлагается на командира 8-го гвардейского корпуса.

Таким образом, было решено в течение 25 апреля овладеть городом и крепостью Пиллау. Но бои проходят не всегда так гладко, как мы планируем. Так получилось и в этот день. Все три корпуса после упорных ночных боев вышли к утру на окраины, а некоторые части пробились и дальше — к центру города. Части 16-го корпуса взяли форт и траншеи на северо-западной окраине. 36-й и 8-й корпуса, сжимая полукольцо, очищали от врага квартал за кварталом.

Труднее было форсировать морской пролив Зеетиф, ширина которого в средней части достигала 600 м, а в восточной — до 1000 м. [448]

К тому же армия не имела достаточного количества переправочных средств. Наши понтонно-мостовая и две инженерно-саперные бригады, правда, располагали значительным количеством понтонов, катеров, амфибий и лодок, но их не могло хватить для одновременного броска через залив нескольких дивизий, да еще с полным вооружением. Поэтому решили больше использовать местные средства. Мы считали, что в таком крупном военном порту должно быть много всяких плавсредств.

Наш замысел предусматривал форсирование внезапное и с ходу на широком фронте. Мы предполагали, что бой за город и крепость будет упорным и, возможно, затяжным. Поэтому сосредоточили главные усилия армии на левом фланге, где не было мощных оборонительных сооружений, крепости и городских строений, как на правом фланге и в центре, где вся полоса пролива простреливалась мощным огнем из крепости и корабельной артиллерией. Однако форсирование в юго-восточной части полуострова требовало преодоления более 800 м водного пространства.

Ставя задачу на форсирование пролива, мы стремились упредить противника, захватить северную часть косы Фрише-Нерунг раньше, нежели он сможет отвести свои войска и боевую технику из Пиллау. Для этого необходимо было нарастить удар из глубины 5-й дивизией, которая находилась во втором эшелоне 8-го корпуса.

Еще 23 апреля штаб инженерных войск под руководством штаба армии и во взаимодействии со штабами родов войск и служб полевого управления армии разработал детальный план форсирования{597}. Спланировали поддержку его артиллерией всей армейской группы и главных сил авиации, которые должны были прикрыть переправы, подавив огневые средства противника. С захватом плацдарма на противоположном берегу мы предусмотрели организацию четырех паромных переправ для 60-тонных грузов (танков и самоходных установок) и наводку комбинированного понтонного моста из паромов под 16-тонные грузы.

В течение 25 апреля войска армии почти полностью овладели Пиллау. Оставались незанятыми только прибрежная часть в юго-западном районе города и крепость. Немцев поддерживал здесь огонь крепостной и полевой артиллерии из северной части косы Фрише-Нерунг и артиллерия 8–10 боевых кораблей и морских катеров {598}.

Во второй половине дня генерал М. Н. Завадовский доложил мне, что две дивизии его корпуса вышли в район юго-восточной части полуострова к морскому проливу. 5-я гвардейская дивизия первой подошла к району гавани и захватила несколько самоходных барж с экипажами и лодки разных видов. Генерал Г. Б. Петере срочно организует форсирование пролива. [449]

Когда мы на НП обсуждали порядок начала форсирования со своими ближайшими помощниками — М. Г. Григоренко, И. И. Ледневым и П. С. Семеновым, неожиданно приехал генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин.

— Может ли авиация обеспечить форсирование пролива? — спросил я у него.

— Может, — ответил он. — В настоящее время воздушная армия может произвести 500 самолето-вылетов тяжелой бомбардировочной авиации, но их можно использовать только с разрешения маршала Василевского.

Доложив командующему фронтом общую обстановку и план форсирования с ходу, я попросил разрешения на дополнительные удары авиацией. Маршал утвердил порядок форсирования, план дальнейшего наступления и разрешил использовать тяжелую бомбардировочную авиацию для удара. Одновременно он дал указание, если с ходу не выйдет, то в течение не более двух суток подготовить планомерное форсирование с привлечением моряков, авиации, тяжелой артиллерии и инженерных войск.

Дан сигнал начать форсирование. С НП мы видим, как под прикрытием артиллерийского заградительного огня и мощного удара тяжелых бомбардировщиков на широком фронте входят в воды пролива амфибии с гвардейцами 2-го батальона 17-го стрелкового полка под командованием капитана Панарина. Амфибии, которыми командовал капитан С. В. Гумедов, под прикрытием огня пулеметов и орудий десантов на больших скоростях, поднимая буруны, стремительно плывут к вражескому берегу.

Вторым рейсом на лодках, катерах и баржах переправляются главные силы полка во главе с его командиром подполковником А. И. Банкузовым и его заместителем по политчасти подполковником В. Г. Тантлером. Вот на воде показались паромы с танками и орудиями. А среди них катер, на котором находились Георгий Борисович Петерс и начальник политотдела полковник Иван Григорьевич Шеренгин. В это время противник открыл мощный пулеметно-артиллерийский огонь с фортов и боевых кораблей по проливу и пунктам паромных переправ. Тогда начальник химической службы армии инженер-полковник А. В. Круглов дал сигнал ввести в действие дымовые точки: две подвижные на полуглиссерах, четыре на плотах и несколько неподвижных на берегу.

Противник заранее построил вдоль берега доты и дзоты, отрыл несколько рядов траншей. В седловинах между дюнами среди низкорослых сосен стояли минометные и артиллерийские батареи. Взвод пехоты младшего лейтенанта Лазарева, переправленный на первой амфибии, с ходу выбил отчаянно сопротивлявшихся немцев из первой траншеи. Когда первый эшелон захватил несколько траншей, немцы контратаковали его, стремясь сбросить в море. Однако гвардейцы не отступили, выдержали удар. Все, кто был способен [450] стрелять, стреляли, остальные набивали патронами пулеметные ленты. Даже тяжелораненые отказывались уходить в укрытие.

Младший лейтенант Лазарев получил два ранения еще при переправе, третий раз его ранило в борьбе за траншею. Но мужественный воин не покинул поле боя. Он лег за пулемет, расчет которого был выбит, и продолжал стрелять. В ходе боя Лазарев уничтожил из пулемета до полусотни гитлеровцев. Его унесли в подвал только после того, как он потерял сознание.

Сержант Голубь заметил, что около 30 немцев пробираются по береговому скату в тыл подразделения. Подтянув свое отделение, смелый и находчивый сержант внезапно атаковал фашистов. Восемь гитлеровцев уничтожили немедленно, а остальных взяли в плен {599}.

Первые гвардейцы, захватившие плацдарм на косе, — Егор Игнатьевич Аристов, Савелий Иванович Бойко, Михаил Иванович Гаврилов, Степан Павлович Дадаев, Николай Николаевич Демин и комсорг батальона младший сержант Василий Александрович Еремушкин были удостоены звания Героя Советского Союза.

Нелегко было частям 5-й гвардейской стрелковой дивизии форсировать пролив. Не всем плавсредствам с десантом на борту удалось доплыть до косы, немало гвардейцев добиралось до берега вплавь или на подручных средствах.

Глубокой ночью части дивизии переправились через пролив и захватили плацдарм в северо-восточной части косы. К 11 час. 26 апреля они овладели опорным пунктом Нейтиф. К этому же времени второй эшелон 8-го корпуса — 84-я дивизия также переправилась и захватила плацдарм в районе дома отдыха и крепостного форта восточнее его. На правом фланге армии, несмотря на то что противник удерживал крепость, 31-я дивизия, форсировав пролив, овладела плацдармом и крепостным фортом в северо-западном районе косы{600}. Это дало возможность с утра организовать [451] переправу через пролив боевой техники и приступить к постройке понтонного моста, который был готов к утру 27 апреля.

Форсирование проходило в сложных условиях. Сильные ветры поднимали в проливе волну. Не всюду могли подойти вплотную к берегу плавсредства с бойцами и тяжелым оружием. При подходе к берегу гвардейцам приходилось прыгать по грудь в воду. Вода заливала оружие и снаряжение. Мелкий дождь и низкая облачность не позволяли авиации помогать пехотинцам. Помогала нам: лишь темная ночь...

Еще 20 апреля мы вместе с вице-адмиралом Н. И. Виноградовым, командовавшим тогда морскими силами в этом районе, разработали план высадки десантов на косу Фрише-Нерунг. С этого времени началась подготовка обоих десантов. Необходимо отметить, что флот располагал здесь крайне недостаточными десантными средствами.

— Ну, а если немцы подведут сюда к косе свои крупные корабли с тяжелой артиллерией, что вы им противопоставите? — спрашиваю у Виноградова.

— Да пока только торпедные катера и подводные лодки, — отвечает вице-адмирал. — При необходимости поддержит авиация.

— Вот это наиболее реально, — сказал я, утверждая план высадки десантов на косу. Немцам известно, что мы здесь полностью господствуем в воздухе, и поэтому они вряд ли рискнут посылать в район высадки крупные корабли. Серьезной угрозой для нас являлись быстроходные десантные баржи противника, которые имели 88-мм орудия.

Мы наметили высадить два десанта на Фрише-Нерунг. Западный — со стороны открытого моря и восточный — со стороны залива Фришес-Хафф. Высадкой западного десанта командовал капитан первого ранга А. В. Кузьмин. В западный отряд, возглавляемый полковником Л. Т. Белым, входили пехотные и минометные подразделения 83-й гвардейской дивизии нашей армии (до 650 человек). Восточный был гораздо крупнее. В его состав входили полк 360-й бригады морской пехоты и сводный стрелковый полк 43-й армии. Командовал восточным десантом контр-адмирал Н. Э. Фельдман. Западный десант высаживался сразу одним броском, восточный — двумя эшелонами; в первом — отрядом моряков командовал полковник Л. В. Добротин, во втором — полковник Козлов.

Вначале ночь была лунная, но вскоре мрачные тучи заволокли небо. Моросил холодный мелкий дождь. Наступила кромешная тьма. Получаю отрывочные доклады и сигналы от морского десанта. В море слышен сильный артиллерийский огонь. Оказывается, противник огнем шести быстроходных барж поджег два катера-тральщика типа КМ. На одном из них находилась радиостанция, державшая связь со штабом армии, пришлось переключиться на запасную — РСБ. Наши торпедные и бронекатера атаковали баржи [452] противника, несколько из них потопили, а остальные ушли в море{601}.

К рассвету оба десанта высадились, но в разное время. Западный десант высадился в районе юго-западнее Лемберга (3 км южнее пролива Зеетиф) около 2 час. ночи и с ходу занял траншею противника, проходившую вдоль берега. Враг был ошеломлен внезапностью. Оказав незначительное сопротивление, подразделения противника сдались в плен {602}.

Первый эшелон восточного десанта с рассветом высадился в районе мыса Каддих-Хакен, южнее высадки западного десанта{603}. Полковнику Л. Т. Белому пришлось драться с превосходящими по меньшей мере в 5–6 раз силами противника. Тяжело пришлось гвардейцам. Заняв оборону, они мужественно отбивали бешеные атаки врага. Только после высадки передового отряда полковника Добротина и подхода передовых частей 5-й и 31-й гвардейских дивизий десантникам стало легче. Они снова перешли в наступление и, расчленив немцев на несколько групп, порознь уничтожили многие из них, а часть взяли в плен. После соединения моряков с гвардейцами высадился второй эшелон восточного отряда.

Конечно, десанты в основном справились со своей задачей, но в их организации были допущены некоторые просчеты: второй эшелон восточного десанта высадился только через несколько часов, а первый — высадился не там, где было намечено {604}. Все это и создало тяжелую обстановку для отряда полковника Л. Т. Белого. Его отдельные подразделения в первой половине дня выдержали по 8–10 контратак. Однако, несмотря на это, героически сражавшиеся десантники выполнили свою роль.

Чем ближе к проливу и крепости подходили части нашего правофлангового 16-го корпуса, тем упорнее сопротивлялся враг. 1-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора П. Ф. Толстикова приходилось вести заключительный в этой войне бой в городских кварталах. Обогащенные опытом предыдущих операций и особенно в Кенигсберге, солдаты и офицеры дивизии методически, шаг за шагом преодолевали упорное сопротивление немцев. Штурмовые группы подрывали укрепленные здания, пробивали в стенах проломы и уничтожали врага, прокладывая себе дорогу к крепости Пиллау.

Построенная добротно и модернизированная старая крепость не поддавалась прямым попаданиям среднекалиберных авиабомб. Поэтому если город сумели в течение дня 25 апреля почти полностью очистить от врага, то крепость держалась еще целые сутки.

При взгляде на нее сверху крепость напоминает девятиконечную звезду. По внешнему периметру ее проходит широкий ров, [453] глубиной до 3 м и заполненный водой. В начале XVIII в., когда строилась крепость, ров с водой имел большое значение для ее обороны. Но и сейчас преодолевать ров под артиллерийско-пулеметным огнем из многочисленных бойниц крепости тоже довольно нелегко. Форма девятилучевой звезды обеспечивала плотный фланкирующий огонь по всем направлениям. Два столетия назад фортификаторы постарались...

В крепости три въезда и над каждыми железными воротами до десятка амбразур. Да и сами-то ворота уже фактически перестали ими быть, поскольку за ними сложены баррикады из бетонных блоков или кирпича.

Гарнизон крепости насчитывал до тысячи человек.

Полки 1-й гвардейской дивизии уже вечером 25-го вплотную подошли к крепости и стали готовиться к ее штурму: подтягивали мостки, лестницы для спуска в ров, как в старину вязали фашины для заполнения дна. Артиллерия вела огонь по крепости, но многометровые кирпичные стены и арочные перекрытия выдерживали попадания снарядов средних и крупных калибров.

Боевой дух воинов дивизии был очень высок. Они знали, что почти весь Пиллаусский полуостров находится уже в наших руках, что началось успешное форсирование через пролив на косу Фрише-Нерунг, что крепость надо брать быстрее.

Утром 26 апреля сделали еще одну попытку взять крепость. Неудачно. Очень плотный огонь из десятков разных точек, а подавить его пока невозможно.

В 14 час. 26 апреля мы предъявили гарнизону крепости ультиматум о немедленной капитуляции. Отвечали не сразу, видимо, сносились с Берлином, а там точка зрения общеизвестна — драться до конца{605}. Ответили отказом. И снова начался штурм.

В разгар боя на НП армии позвонил маршал А. М. Василевский и сказал, что сегодня в 23 часа Москва готовится дать салют в честь гвардейцев, овладевших важным опорным пунктом — городом и крепостью Пиллау. К этому времени крепость должна быть взята. Крепость будет взята — доложил Военный совет армии. Тут же мы сообщили в войска, что сегодня будет победный салют и что гвардейцы должны оправдать доверие Родины, от имени которой почти ежедневно гремели салюты в честь побед Красной Армии.

Большая часть старших начальников из управления и политотдела армии отправилась в части, чтобы помочь организовать этот последний для нас штурм. К стенам крепости подтягиваем десятки орудий тяжелых калибров и с новой силой ведем мощный огонь по фортам и другим сооружениям. Малые калибры бьют прямой наводкой по амбразурам. Танки 213-й бригады и тяжелые самоходно-артиллерийские орудия (ТСАУ) 152-мм калибра [454] разваливают ворота и баррикады. С наступлением темноты двинулась на последний штурм 1-я гвардейская стрелковая дивизия.

На что надеялось немецкое командование, отвергая ультиматум о капитуляции? На помощь извне? Помочь им никто не мог, и это прекрасно знали руководители обороны крепости. Что же это — воинская дисциплина? Дисциплина, конечно, была, но базировалась она на страхе, на слепом подчинении, а не на здравом смысле. Пиллау явно недоставало такого начальника гарнизона, как полковник Рудольф Петерсхаген{606}, который предотвратил бессмысленные жертвы и разрушения старинного университетского города Грейфсвальда, сдав его советским частям.

Тяжелые танки и самоходные орудия огнем прямой наводкой разбили ворота и каменные заграждения. Сотни гвардейцев, завалив ров фашинами, досками и разным подручным материалом, прорвались к 5-метровым стенам, проникли в проломы, взобрались на стену по приставным лестницам. Начался ближний бой с применением гранат, огнеметов и толовых шашек.

Положение противника становилось безнадежным. В ожесточенных боях уничтожался гарнизон крепости, а крепостные сооружения превращались в груды камня и искареженного металла. Немцам осталось одно — поднять белый флаг.

Артиллерийский огонь постепенно прекращался. Лишь кое-где потрескивали еще отдельные пулеметные очереди, а вскоре и эти последние признаки боя за крепость Пиллау замолкли.

Теперь, когда приказ маршала Василевского о взятии города и крепости Пиллау к 23 час. 26 апреля был выполнен, представилась возможность познакомиться с деталями боев. Гитлеровцы сопротивлялись яростно не только в крепости, но и в каждом доме города. Одну из таких больших групп отрезало отделение старшего сержанта Владимира Петровича Гордеева.

— Раз не хотят сдаваться — смерть врагам! — приказал сержант, и все гитлеровцы были уничтожены. Впоследствии Гордееву было присвоено звание Героя Советского Союза. [455]

Политдонесения идут непрерывно, и что ни пример, то образец геройства и мастерства. Как не отметить командира противотанкового орудия сержанта Василия Плауса из 17-го полка 5-й дивизии! В районе судоверфи дорогу пехотинцам преградили три вражеских танка. Расчет Плауса быстро выкатил орудие на прямую наводку и пятью выстрелами поджег танк. Два других стали маневрировать, но продолжали вести огонь. Тогда Плаус скрытно перекатил вручную орудие на дамбу и тремя выстрелами поджег второй танк. Экипаж третьего танка не выдержал поединка, открыл люк и выбросил белый флаг{607}.

На косе Фрише-Нерунг

Заняв к утру 26 апреля северное побережье косы Фрише-Нерунг, части 31, 8-й и 5-й гвардейских дивизий выбивали противника из укреплений, которых на косе оказалось значительно больше, чем мы предполагали.

Коса Фрише-Нерунг, отделяющая море от залива Фришес-Хафф, имеет в длину около 60 км, ширина на всем протяжении довольно часто меняется и колеблется от 300 м до 2 км. Используя выгодную для обороны местность, немецко-фашистское командование создало на косе довольно плотную группировку войск и организовало глубокую оборону, поддержанную огнем всех видов. На косе оборонялись 83, 58, 50, 14-я и 28-я пехотные дивизии, многочисленные части различного назначения, отдельные батальоны и до 15 танков и штурмовых орудий. Их поддерживало до 30 батарей полевой и береговой артиллерии, 12 батарей зенитной артиллерии, использовавшихся для стрельбы по наземным целям {608}.

В течение 26 апреля части 8-го гвардейского стрелкового корпуса во взаимодействии с десантными отрядами полностью разгромили группировку противника на северном побережье косы Фрише-Нерунг и, блокировав ее остатки в районе береговых укреплений юго-западнее Нейтифа, продолжали наступление. Во время этих боев наши части взяли в плен около 4,5 тыс. солдат и офицеров противника{609}.

Противник упорно сопротивлялся. Возможности для маневра на местности были весьма ограниченны, и поэтому войскам армии приходилось применять «прогрызание» немецкой обороны. Нередко отдельные узлы сопротивления держались некоторое время в нашем тылу. Но так как они были блокированы, мы не торопились выбивать немцев оттуда, все равно их судьба была уже решена. В большинстве случаев такая тактика оправдывала себя. [456]

Командующий фронтом приказал продолжать наступление до участка леса с надписью «Кальберг» и в ночь на 1 мая передать рубежи частям 48-й армии.

16-й гвардейский корпус, сменивший на косе 8-й, получил задачу на 27 апреля продолжать наступление в юго-западном направлении и вначале овладеть рубежом высота 11,3 — высота 20,2. В дальнейшем корпус должен был выйти на линию высота 18,7 — пристань. При этом ему необходимо было обеспечивать свой правый фланг от возможных ударов с моря. С этой целью вдоль побережья были развернуты вначале 84-я, а затем и 5-я гвардейские дивизии, вместо которых соответственно были введены в бой 11-я и 18-я.

В течение трех суток части корпуса вели ожесточенные бои. Как ни ясен был конец фашистской Германии и ее вооруженных сил, вражеские войска все еще продолжали упорно сопротивляться. Надеясь на какое-то «чудо», на разлад в антифашистском лагере, немецко-фашистское командование требовало от своих войск защищать каждую пядь территории на косе Фрише-Нерунг.

С утра 30 апреля части 11-й и 18-й гвардейских стрелковых дивизий продолжали наступление, преодолевая огневое сопротивление и лесные заграждения. В течение дня они прорвали еще два промежуточных оборонительных рубежа врага.

Части 14-й и 28-й пехотных дивизий, 406-го крепостного фузелирного батальона и другие подразделения противника, опираясь на заранее подготовленные позиции, в течение всего дня оказывали ожесточенное сопротивление наступлению наших частей сильным пулеметным и артиллерийско-минометным огнем.

Действовавший вдоль дороги противник, поддержанный танками и самоходными орудиями, неоднократно короткими контратаками стремился задержать наступление 18-й дивизии. Особенно упорное сопротивление противник оказал на заранее подготовленном и занятом пехотой оборонительном рубеже вдоль просеки и высоты 26,4. Несмотря на все усилия противника, части дивизии сломили его сопротивление и к часу ночи 1 мая вышли в район высоты 15,1 северо-западнее Нойкруга.

11-я дивизия в то же время стремительной атакой опрокинула противника с рубежа (иск.) лесничество Гренцхаус — северовосточные скаты высоты 30,9{610}.

Ломая упорное сопротивление противника, гвардейские дивизии корпуса вышли к опушке поляны северо-западнее Брандхайшера. На рубеже высота 15,1 — Брандхайшер соединения 16-го гвардейского стрелкового корпуса были сменены частями 48-й армии.

Таким образом, приказ маршала А. М. Василевского 11-я гвардейская армия выполнила в указанный срок, за 5 суток продвинувшись [457] с боями по косе Фрише-Нерунг около 40 км{611}. После этого нашей армии приказано было сосредоточиться в районе Пиллау — Нейтиф{612}. На этом, собственно, и закончились бои 11-й гвардейской армии в Восточной Пруссии.

Пиллаусская операция продемонстрировала высокое мастерство Красной Армии, для которой не существовало уже никаких преград. Со взятием Пиллау наш Краснознаменный Балтийский флот получил хорошую военно-морскую базу в непосредственной близости от берегов противника.

На Пиллаусском полуострове и косе Фрише-Нерунг за 10 дней боев были уничтожены остатки 1, 58, 93, 95-й и 551-й и разгромлены 21, 32, 50, 83-я и 170-я пехотные дивизии, 5-я танковая и моторизованная дивизия «Великая Германия»{613} и ряд других специальных частей.

Цифровое выражение результатов боев с 20 по 30 апреля тоже значительно. Уничтожено более 8 тыс., взято в плен 15 902 солдата и офицера. Уничтожено или взято в качестве трофеев 86 танков и штурмовых орудий, 41 бронетранспортер, 342 орудия и миномета, 4727 автомашин и мотоциклов, 50 складов, 12 самолетов, 4 боевых корабля, 11 промышленных предприятий{614}. Конечно, данные эти далеко не полные. Не все удалось учесть в грудах исковерканного металла, валявшегося на улицах, в лесах или сброшенного в каналы и бухты. Да и сейчас еще при производстве дноуглубительных работ находят немецкое оружие.

Каждого пленного мы брали в упорном бою. Драконовские меры, принятые Гитлером заочно по отношению к генералу Лашу и всем остальным, сдавшимся в плен в Кенигсберге, заставляли немцев, опасавшихся репрессий, драться до конца.

Оценивая то новое, что получила в ходе операции 11-я гвардейская армия, с точки зрения развития советского военного искусства, необходимо учесть ее некоторые весьма существенные особенности. Прежде всего наступление здесь велось без соседей справа и слева, на узкой полосе суши, что не допускало какого-либо маневра крупными силами. Эшелонированная оборона на глубину почти 60 км создавала много препятствий для наступавших войск, которые на каждом рубеже встречали новые, хорошо организованные части противника.

Наступление на узкой косе Фрише-Нерунг не давало возможности действовать сразу нескольким дивизиям. Поэтому состав вначале 8-го, а затем 16-го корпусов, наступавших по косе, менялся за счет введения в бой свежих дивизий. Наступление, как правило, велось одной-двумя дивизиями. [458]

Почти все свои оборонительные сооружения противник скрывал от наземного наблюдения в лесных массивах, что сильно мешало эффективности нашего артиллерийского огня.

Чрезвычайно плотное насыщение боевых порядков противника тоже можно отнести к особенностям операции. На Пиллаусском полуострове немцы к началу операции имели до 50 тыс. солдат и офицеров, не считая войск, находившихся на косе Фрише-Нерунг. А это практически означало примерное равенство сил, так как наша армия вместе со всеми средствами усиления имела почти столько же{615}. Вести наступление при таком соотношении сил, когда противник находится в укреплениях, а наступающий атакует его чаще всего со стороны открытой местности, очень тяжело.

Большая насыщенность немецко-фашистских войск артиллерией, включая и артиллерию боевых кораблей, тоже одна из особенностей этой операции. Противник часто вел плотный заградительный огонь еще до того, как завершалась наша артподготовка.

Все это требовало от наступавших войск огромного морального и физического напряжения, большого расхода боеприпасов и широкого применения боевой техники.

Это была последняя операция нашей 11-й гвардейской армии в Великую Отечественную войну. Как и все предыдущие, она продемонстрировала беззаветную преданность гвардейцев Родине, их сплоченность вокруг непобедимого знамени великой партии Ленина. [459]