Бои в приграничной полосе
Начало наступления
К 14 октября весь огромный комплекс работ, связанный с подготовкой войск к наступательной операции, в основном был успешно закончен. Оставался последний завершающий этап — занятие войсками исходного положения.
Занятие исходного положения для наступления — сложное мероприятие. Командование 11-й гвардейской армии проводило его, руководствуясь тщательно разработанным планом, предусматривавшим время и последовательность выхода частей каждой стрелковой дивизии в районы сосредоточения, порядок и сроки смены войск, занимавших там оборону, маршруты движения сменяющихся подразделений и частей, организацию управления на период смены войсками, находившимися в обороне. Смена осуществлялась в ограниченные сроки при соблюдении мер скрытности.
Первыми, начиная с 10–12 октября, на заранее подготовленные на участках прорыва командные и наблюдательные пункты вышли командование и штабы соединений и частей. Вслед за ними в районы огневых позиций стала выдвигаться армейская артиллерия{61}. Что касается артиллерийской группы дальнего действия, то она заняла огневые позиции еще 8–10 октября. За три-четыре дня до наступления выдвинулись на свои огневые позиции части корпусных артиллерийских групп, 13–15 октября — артиллерийские полки стрелковых дивизий. Вышли на позиции и артиллерийские полки 28-й армии, приданные нам на период артиллерийской подготовки. Таким образом, всего за эти дни исходное положение заняло более 500 батарей. Одновременно, не нарушая установленного ранее режима огня, они 9–15 октября произвели пристрелку реперов и целей, вели огонь по огневым точкам и расположению артиллерии противника. [66]
К 3 час. 16 октября в 300–500 м от боевых порядков батальонов первой линии на восточном берегу р. Шервинты сосредоточились танковые части.
По мере приближения сроков готовности к наступлению увеличивался не только темп работ, но и масштабы сосредоточения войск.
В ночь на 15 октября дивизии первого эшелона — 5, 26, 31-я и 84-я сменив 83-ю и 11-ю гвардейские стрелковые дивизии, заняли исходное положение в 200–250 м от переднего края противника. Полки вторых эшелонов дивизий расположились в траншеях на удалении 2–2,5 км, резервы командиров дивизий — в 3–4 км от переднего края. На участке прорыва шириной всего лишь в 10 км, что составляло одну треть полосы 11-й гвардейской армии, развернулось около 90% пехоты и артиллерии, все танки и самоходные орудия. В общей сложности до 83 тыс. человек{62}, до 2 тыс. орудий и минометов и около 300 танков и самоходных орудий. На полевых аэродромах шли последние приготовления к массированным вылетам бомбардировщиков и штурмовиков.
Во второй половине дня 15 октября на командный пункт армии снова прибыл Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Он заслушал доклады только что вернувшихся из частей командующих родами войск, начальников оперативного отдела, разведки и некоторых служб о готовности к наступлению, уточнил некоторые вопросы.
— Завтра начинаются активные наступательные действия наших войск по уничтожению немецко-фашистской группировки, прижатой к морю на Курляндском полуострове, — сказал нам Александр Михайлович перед отъездом. — Ваш сосед справа — 1-й Прибалтийский фронт под командованием генерала Баграмяна должен будет главными силами нанести удар из района Илакяя в северном направлении, а остальными силами овладеть Мемелем и очистить от противника северный берег Немана в районе Тильзита. Вы же завтра начинаете борьбу за Восточную Пруссию. Тяжелую и трудную борьбу. Но, как видите, ваше наступление сольется с действиями 1-го Прибалтийского фронта. Очень важно умело преодолеть полевые и основные пограничные оборонительные сооружения, не дать противнику закрепиться на промежуточных рубежах и усилить сопротивление на земле и в воздухе. Я надеюсь на гвардейцев и желаю успехов в предстоящей операции.
Я заверил маршала, что 11-я гвардейская с честью выполнит поставленные перед ней задачи. Но после его отъезда задумался над сообщением о наступлении войск 1-го Прибалтийского фронта. Если основные силы этого фронта переключаются на уничтожение курляндской группировки немцев, то с кем же нам придется [67] взаимодействовать при уничтожении тильзитско-инстербургской группировки врага? А ведь это взаимодействие и предусмотрено замыслом Ставки Верховного Главнокомандования. Непонятно! Вскоре своими сомнениями я поделился с командующим фронтом.
— Видимо, Иван Данилович, поставленную нашему фронту задачу придется выполнять самостоятельно, не рассчитывая на помощь Баграмяна. Больше того, как бы нам не пришлось содействовать наступлению 1-го Прибалтийского фронта.
— В чем, по-вашему, выразится это содействие? — спросил меня Черняховский.
— Думается, что ударом на Гумбиннен мы отвлечем часть сил гитлеровцев и этим не допустим переброски в район Тильзита немецко-фашистских войск, которые могли бы нанести удар по левому флангу 1-го Прибалтийского фронта.
— В направлении Тильзита, — ответил Черняховский, — будет наступать 2-я гвардейская армия в составе 12 стрелковых дивизий и части 1-го танкового корпуса. Вот с ней мы и будем взаимодействовать. Поэтому Ставка и установила между фронтами разграничительную линию Юрбаркас — Инстербург.
Необходимо отметить, что Ставка могла считать возможным силами 3-го Белорусского фронта при содействии части сил 1-го Прибалтийского (2-я гвардейская армия) провести успешное наступление в направлении на Кенигсберг. К этому времени противник имел две большие группировки — в Курляндии и в Восточной Пруссии. Видимо, Ставка рассчитывала на быстрый разгром курляндской группировки, после чего в дальнейшем — направить освободившиеся в Прибалтике значительные силы для разгрома во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом противника в Восточной Пруссии.
В ночь на 16 октября командный пункт 11-й гвардейской армии был перемещен из Видгиры в район восточнее Моленишки. Как ни старались скрыть его место от разведки противника, сделать это в полной мере, видимо, не смогли. Поздно вечером командный пункт подвергся сильному артиллерийскому налету, в результате которого на узле связи пострадало несколько человек.
Поздно вечером 15 октября поступила телеграмма из штаба фронта, предписывавшая в 7 час. 16 октября начать боевые действия передовых батальонов. Артиллерийская подготовка намечалась на 9 час. 30 мин., атака всех войск армии — на 11 час. 30 мин.
Итак, завтра шквал огня возвестит о начале нашего движения на запад — к логову врага.
Наступила последняя ночь перед атакой. Но она не была спокойной. Гвардейцы не сидели сложа руки. Командиры частей и офицеры штабов, находясь на передовых наблюдательных [68] пунктах, уточняли подразделениям задачи на атаку, проверяли степень подготовки взаимодействия с соседями, вели наблюдение за противником. Артиллеристы, не нарушая установившейся в обороне огневой активности, обстреливали передний край и ближайшую глубину вражеской обороны. Командиры артиллерийских частей и подразделений еще раз уточняли данные для стрельбы, проверяли знание расчетами орудий своих целей, после этого явились на командные пункты командиров стрелковых частей и подразделений. Экипажи танков приводили в боевую готовность материальную часть, а командиры подразделений и водители машин вновь провели рекогносцировку проходов через минные поля и боевые порядки пехоты.
Связисты проверяли связь и готовили все необходимое для обеспечения бесперебойного управления в бою. Сотни радиостанций были готовы передать и принять сигнал атаки.
Нелегкую задачу выполняли минеры. Пренебрегая опасностями, подстерегавшими на каждом шагу, они производили контрольную проверку проделанных накануне на переднем крае нашей обороны проходов и обозначали их, резали проволочные заграждения и делали проходы в минных полях противника. Руководили ими на главном направлении полковник М. Г. Григоренко, а на участке 8-го гвардейского корпуса старший помощник начальника штаба инженерных войск подполковник А. И. Степанов.
Начала действовать наша авиация. В небе непрерывно слышался гул самолетов. Это ночные бомбардировщики 213-й дивизии генерал-майора В. С. Молокова и 6-й гвардейской полковника Г. А. Чучева подавляли артиллерию и «обрабатывали» опорные пункты на переднем крае и в глубине обороны противника. На каждую цель налетали с двух-трех направлений группы по 3–4 самолета, с интервалами в 15–20 минут. Первый экипаж сбрасывал осветительную бомбу, а остальные бомбили по освещенным районам и целям. Сильные взрывы и огненные языки пожаров убедительно свидетельствовали о высокой «производительности труда» авиаторов.
А в это время старательно трудились поисковые группы 83, 1-й и 11-й гвардейских стрелковых дивизий. Они уточнили положение противника на переднем крае обороны и добывали там необходимых накануне наступления «языков».
Не бездействовал и противник. Чувствовалось, что гитлеровцы нервничают. Их артиллерия вела методический огонь по расположению наших войск. Местность систематически освещалась ракетами. Кое-где раздавались пулеметные очереди. Немецко-фашистское командование, видимо, догадывалось о предстоящем нашем наступлении.
Между тем в наших войсках шли последние приготовления к предстоящему броску вперед. Сотни штабных офицеров, политработников, [69] партийных и комсомольских активистов разъясняли гвардейцам важность предстоящего прорыва обороны врага, призывали к мужественным и решительным действиям, рассказывали о героях армии и их подвигах. С началом артиллерийской подготовки политработники зачитали солдатам, сержантам и офицерам всех рот, батальонов, дивизионов обращения Военных советов фронта и армии к воинам.
Первыми в бой вступили разведывательные отряды, выделенные от каждой дивизии первого эшелона {63}. Среди них решительностью и смелостью отличились отряды 5, 31-й и 84-й гвардейских стрелковых дивизий. Менее удачно действовал разведывательный отряд 26-й гвардейской стрелковой дивизии{64}. При преодолении проволочного заграждения он был сразу обнаружен противником и остановлен сильным пулеметным и артиллерийским огнем из глубины. Потеряв момент внезапности, отряд не смог прорваться к траншеям врага и был вынужден залечь.
В целом разведывательные отряды дивизий свои задачи выполнили. Они точно установили, что противник не отвел свои войска и занимает главную полосу обороны. Данные о противнике, которыми мы располагали, полностью подтвердились. Огневая система была вскрыта не только на переднем крае, но и в ближайшей глубине вражеской обороны{65}. Дополнительно были обнаружены отдельные батареи 75-мм орудий, уточнены места батарей 81-мм и 120-мм минометов и огневые позиции артиллерийских дивизионов 105-мм орудий. Разведчики установили также, что войска противника, занимая первую позицию, сосредоточены главным образом во второй и третьей линиях траншей, куда и был спланирован огонь артиллерии.
В 9 час. 30 мин. началась артиллерийская подготовка, хотя видимость вследствие утреннего тумана была значительно ограничена. Первыми открыли огонь гвардейские минометы. После залпа PC немедленно открыла огонь вся артиллерия армии. Залп почти двух тысяч орудий и минометов потряс вражеские позиции{66}. Оборона противника по всему фронту прорыва и в глубину до 5 км была покрыта сплошной стеной разрывов. С моего наблюдательного пункта было видно, как вместе с разрывами снарядов в воздух взлетали обломки блиндажей, земля и камни. Армейская группа дальнего действия в это время подавляла артиллерийские батареи врага на глубину до 10 км.
С началом артиллерийской подготовки во всех частях и подразделениях прошли накоротке митинги и беседы. Говоря о своей [70] безграничной преданности Родине, бойцы высказывали желание быстрее добить врага в его логове. В частности, на митинге в 153-й танковой бригаде водитель танка старшина Тянков сказал: «Мы с честью оправдаем доверие партии и правительства и будем беспощадно громить немецких захватчиков»{67}.
После 70-минутного непрерывного огня по траншеям наша артиллерия и минометы перенесли огонь в глубину. Облако пыли «отодвинулось» в глубь вражеской обороны, цели на переднем крае стали видны, и тогда орудия, поставленные на прямую наводку, прицельным огнем начали уничтожать уцелевшие огневые точки и наблюдательные пункты противника на переднем крае. Орудия средних и крупных калибров продолжали подавлять и уничтожать цели за пределами огня орудий прямой наводки, в 3–5 км от переднего края.
В 11 час. начался заключительный период артиллерийской подготовки. Огонь, темп которого резко возрос, был нацелен на передний край обороны врага. В это же время с командного пункта фронта командующий 1-й воздушной армией генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин сообщил, что в воздух поднялась авиация. Все мы стали с нетерпением ждать своих друзей-авиаторов. И вскоре они появились. Правда, увидеть их из-за тумана нам не удалось, но на командном пункте находился начальник оперативной группы 1-й воздушной армии генерал Е. М. Николаенко, который безошибочно по гулу двигателей определял не только типы самолетов, но и их эшелонирование и даже состав.
— Это идут «ильюшины» дивизии подполковника Заклепа, — говорил он, прислушиваясь к удаляющемуся рокоту самолетов. — А выше — «Петляковы» полковника Чучева. Их прикрывают «яки» полковника Зимина. Бомбардировщики летят группами по 9 самолетов, а штурмовики — по 12–16.
Огонь наших пушек и минометов «дополнил» сокрушительный удар авиации. Еще сильнее взметнулась прусская земля вместе с обломками боевой техники и инженерных укреплений гитлеровцев.
Со мной на наблюдательном пункте член Военного совета и начальник штаба армии. Все они ждут решающего момента с нетерпением и тревогой. В войсках — высокий боевой подъем. Люди рвутся на немецкую землю, они полны неустрашимости, справедливого гнева и готовности покарать фашистов за неисчислимые беды своей Родины, своего народа.
Уже стало традицией, что в самую трудную минуту воины идут в партию, чтобы в ее рядах испытывать и радость побед, и горечь неудач. Только в одной 31-й гвардейской стрелковой дивизии 327 человек прямо на исходном рубеже подали заявления о вступлении в партию. То же и в других дивизиях. Если [71] у воинов такой подъем, если они хотят идти в бой коммунистами, значит ничто не устоит перед ними, подумал я.
До начала общего наступления оставались считанные минуты. Все приготовились услышать приказ на атаку.
11 часов. По всему фронту взвились зеленые ракеты. Танки и самоходные установки с посаженными на броню саперами и автоматчиками начали выдвигаться с исходных позиций, химики на флангах участка прорыва поставили дымовые завесы. Артиллерия перенесла огонь в глубину. И в ту же минуту прикрываемая огневым валом артиллерии и минометов пехота первого эшелона 8, 16-го и 36-го гвардейских стрелковых корпусов с помощью танков дружно, с криком «ура» бросилась в атаку. С воздуха гвардейцев поддерживали одновременно пять шестерок штурмовиков, прижавших своим огнем немцев к земле, парализовавших их огневые средства. Это позволило нашим пехотинцам с ходу атаковать передний край противника{68}.
Мощное «ура», слившееся с непрекращающимся артиллерийским гулом, грохотом танковых двигателей и рокотом штурмовиков, казалось, заполнило приграничный район. На какое-то мгновение оно повисло над траншеями, которые только что покинули гвардейцы, а потом, подобно громовому раскату, поплыло дальше, в сторону вражеских войск. Когда видишь поднявшихся в атаку и двинувшихся на штурм гвардейцев, испытываешь огромную гордость за советских людей, готовых на бессмертные подвиги во имя Отчизны.
Из-за плохой видимости часть артиллерийских и минометных батарей противника осталась не подавленной. Они открыли беглый огонь по боевым порядкам наступавших войск первого эшелона. Оказывали сопротивление и отдельные вражеские пулеметчики. Пришлось подвергнуть ожившие огневые точки и артиллерийско-минометные батареи дополнительному удару группой контрбатарейной борьбы и поддерживающими самолетами 1-й воздушной армии. [72]
5-я гвардейская стрелковая дивизия (командир полковник Н. Л. Волков) с приданными ей 76-м гвардейским тяжелым танковым и 345-м тяжелым самоходно-артиллерийский полками прорвала оборону немцев на фронте шириной в 2,5 км на участке Кумец 1-й — Ланкемишки и, овладев первой траншеей, быстро достигла второй, уничтожив на своем пути оставшиеся группы противника и его огневые средства.
26-я гвардейская стрелковая дивизия (командир генерал-майор Г. И. Чернов) с 1-м и 3-м танковыми батальонами 153-й танковой бригады и 343-м тяжелым самоходно-артиллерийский полком прорвала оборону на участке Ланкемишки — Кунигишкя-Ланкен (ширина 3 км) и, овладев одновременно с 5-й гвардейской стрелковой дивизией второй траншеей, продолжала наступление на Малу Сталавку.
В это же время 31-я гвардейская стрелковая дивизия (командир генерал-майор И. Д. Бурмаков) со 2-м батальоном 153-й танковой бригады и 1435-м самоходно-артиллерийский полком рассекла на трехкилометровом фронте на участке (иск.) Кунигишки-Ланкен — отдельные дома северо-восточнее Сталавка оборону врага, овладела в скоротечном бою первой и второй вражескими траншеями и продолжала продвигаться на Будвеце.
Успешный удар на фронте в 2,5 км нанесла и 84-я гвардейская стрелковая дивизия (командир до 27.Х 1944 г. генерал-майор Г. Б. Петере) с приданными ей 77-м тяжелым танковым и 348-м тяжелым самоходно-артиллерийский полками. Наступая в направлении Кунигишки, она ворвалась в Сталавку и Крулево-Кшесло. В центре моего наблюдения стрелковые цепи и танки НПП вскоре перевалили через гребень высот и скрылись в дыму и тумане. Мимо НП начали двигаться вторые эшелоны. Я спустился с наблюдательной вышки в оперативный отдел, чтобы узнать о положении соседей и готовности подвижной группы. В блиндаже оперативного отдела шла напряженная работа. Начальник отдела генерал-майор И. И. Леднев, его заместитель полковник А. П. Макарьевский и старший помощник подполковник А. А. Данилевич склонились над картой, рядом майор Ф. Д. Свердлов что-то диктовал машинистке.
— Что слышно, Иван Иванович, от командарма пять Шафранова? — спросил я.
— Атака прошла успешно, передний край прорван, но, как идет дальнейшее наступление, пока неизвестно.
На мой вопрос о подвижной группе Леднев доложил, что 1-я гвардейская стрелковая дивизия и 213-я танковая бригада находятся в исходном районе. Полковник Толстиков ждет команды.
Я приказал еще раз уточнить положение на левом фланге 5-й армии, а мне дать схему целей авиации и расчеты по подвижной группе. Пока Леднев связывался со штабом 5-й армии, я подошел к столу с разложенной на нем картой оперативной обстановки. [73]
Полковник Макарьевский показал положение соединений армии по последним донесениям.
— Все идет точно по плану, — доложил он.
Затем я направился в расположенный рядом блиндаж связи и доложил командующему фронтом о ходе боевых действий. Здесь стучали телеграфные аппараты, слышался специфический писк радиостанций, телефонисты принимали донесения и передавали закодированные приказания. Иван Данилович Черняховский, выслушав доклад, обратил мое внимание на возможность упорной обороны противника на промежуточной позиции.
— Погода улучшается, больше используйте авиацию по глубине обороны врага, — сказал он.
Наступавшие соединения армии, преодолев первую и вторую линии траншей, устремились к третьей, где находились основные силы противника, предназначенные для удержания главной полосы обороны. Имея здесь большое количество артиллерии, особенно противотанковых орудий, противник стремился не допустить дальнейшего развития наступления наших войск в глубину своей обороны. Однако благодаря высокому наступательному порыву личного состава и хорошо налаженному взаимодействию пехоты, танков и артиллерии сопротивление врага было сломлено и соединения армии в 12 час. 30 мин. овладели третьей линией траншей{69}. Значительную роль в этих боях сыграли танки и в первую очередь танки-тральщики 148-го инженерно-танкового полка, во главе которого стоял энергичный и инициативный офицер — майор И. Ф. Протащик{70}. Этот полк, действуя на больших скоростях, одновременно проделывал проходы в минных полях и успешно вел бой с противотанковой артиллерией и пулеметами противника на направлении главного удара армии.
Линейные танки вели огонь с ходу, как и все стрелки и автоматчики, наступавшие непосредственно за ними в цепи.
Следует отметить хорошие действия 153-й танковой бригады (командир подполковник И. Ф. Тимофеев). Наступая в полосе 26-й гвардейской стрелковой дивизии и 95-го полка 31-й гвардейской стрелковой дивизии, танкисты стремительно атаковали основные опорные пункты противника. Рота старшего лейтенанта Бойцова из 1-го батальона 153-й танковой бригады на боевых скоростях ворвалась с юга в Ланкемишки.
Продолжая наступление, подразделения бригады стремительным ударом овладели опорными пунктами Кунигишки-Ланкен, Садены. Одновременно 77-й тяжелый танковый полк совместно с 348-м тяжелым самоходно-артиллерийским полком (84-я гвардейская стрелковая дивизия), блокировав опорные пункты Сталавка, Крулево-Кшесло, овладели Ужболе. [74]
Бой за третьи траншеи сложился для противника слишком невыгодно я был скоротечен. Первыми в траншеи ворвались тяжелые танки 76-го и 77-го тяжелых танковых полков. Подойдя вплотную, они стали в упор расстреливать пулеметные точки и пехоту врага, а подразделения 153-й танковой бригады начали «утюжить» немцев, засевших в траншеях. Танки-тральщики 148-го инженерно-танкового полка в это время миновали последнюю траншею я совместно с самоходными орудиями успешно громили противотанковую артиллерию противника, чем обеспечили успешные действия 153-й танковой бригады.
Подразделения 1097-го полка 549-й пехотной дивизии, 1141-го и 1142-го полков 561-й пехотной дивизии противника, занимавшие оборону в первом эшелоне, прикрываясь огнем пулеметов, артиллерии и минометов, отдельными группами начали отходить на промежуточный рубеж, где немецко-фашистское командование успело уже развернуть дивизионные и полковые резервы. Одновременно сюда, в районы Щуки, Мала Сталавка, противник подтянул из глубины обороны до 20 танков и штурмовых орудий{71}, а также противотанковую артиллерию.
Заняв заранее подготовленные и хорошо замаскированные огневые позиции, вражеские части оказывали наступавшим ожесточенное сопротивление. Следует отметить, что немцы очень часто и достаточно умело применяли танковые и артиллерийские засады для борьбы с нашими танками я самоходной артиллерией. Поэтому неоднократные попытки подразделений 153-й танковой бригады атаковать эти пункты с ходу успеха не имели. Противник всякий раз отбрасывал их в исходное положение. С выходом к этому рубежу стрелковых полков 26-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий батальоны 153-й танковой бригады третий раз перешли в атаку. Однако и на этот раз она захлебнулась.
Противник сумел заранее укрепить этот рубеж дополнительными силами. В частности, он подтянул сюда из Карклупяны 1561-й полевой запасный батальон, из района Васильеве — танковый батальон «Норвегия» и один батальон 1143-го полка 561-й пехотной дивизии. Эти и отошедшие с фронта части окопались и построили организованную систему огня. При этом танки и самоходные орудия расположились в засадах на позициях вблизи дорог. К этому же времени немцы перегруппировали полевую артиллерию, оттянули ее на промежуточный рубеж и стали оказывать огневую поддержку из глубины своим передовым частям.
В сложившейся обстановке дальнейшее успешное наступление левого фланга 8-го и главных сил 16-го гвардейских стрелковых корпусов целиком зависело от того, как быстро удастся наступающим частям подавить артиллерийские батареи, расположенные в районах Мисвеце, Щуки, Мала Сталавка, и уничтожить живую силу и противотанковые средства противника. [75]
Доложив обстановку на участках 26-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий, а также свое решение о вводе в бой вторых эшелонов дивизий, командиры 8-го и 16-го гвардейских стрелковых корпусов просили поддержать атаку огнем армейской артиллерии и, если возможно, штурмовой авиацией. Я одобрил их решение и тут же приказал артиллеристам оказать полное содействие наступавшим стрелковым соединениям. Одновременно на поле боя были вызваны штурмовики 277-й авиадивизии (командир полковник Ф. С. Хатминскяй).
Сразу же после ударов авиации в 13 час. 30 мин. пошли в атаку гвардейцы 26-й и 31-й дивизий с танками 153-й бригады, поддержанные двумя самоходно-артиллерийскими полками и с воздуха штурмовиками. Наступавшие войска несли значительные потери. Только одна 153-я танковая бригада за короткое время потеряла 12 танков я была вынуждена отойти на исходные позиции. Всего против этих соединений противник предпринял до 12 контратак, каждая силой до батальона пехоты с 6–8 танками или штурмовыми орудиями {72}.
Стремясь во что бы то ни стало остановить наступление наших войск, вражеское командование продолжало вводить в бой свои ближайшие резервы, причем их численный состав и огневая мощь с каждым разом возрастали. Создавалось впечатление, что наступление на главном направлении начинает затухать. Стараюсь детально разобраться в причинах создавшегося положения. Очевидно, плохо была организована разведка в ходе боя и не было четкого взаимодействия между танками и пехотой. Некоторые командиры и штабы дивизий не чувствовали пульса боя, запаздывали с организацией подавления противника и наращиванием сил из глубины. Надо было еще раз детально проанализировать группировку противника и найти ее слабое место. Особое внимание следовало бы обратить на подход резервов. Видимо, и штаб 16-го гвардейского стрелкового корпуса не знал действительной обстановки, хотя его начальник полковник С. Н. Буковский был грамотным офицером. Я слышал по радио его разговор с командиром 31-й гвардейской дивизии. Он больше понукал («давай, давай»), вместо того чтобы найти и подсказать пути решения задачи. Я связался непосредственно с командиром этой дивизии, наступавшей на направлении главного удара. И хотя знал, что генерал И. Д. Бурмаков принял все необходимые меры, тем не менее вел с ним разговор в требовательном тоне.
Вообще многолетний опыт убедил меня, что взаимоотношения начальника с подчиненными всегда должны строиться с учетом индивидуальных особенностей каждого из них. Здесь важно все — ситуация, тон, характер разговора. У иного командира, к примеру [76] у генерал-майора Г. И. Чернова, дела идут плохо, но разговариваешь с ним спокойно и даже хвалишь, поддерживаешь, так как знаешь, что это его подбодрит, а иначе он вообще руки опустит. У другого же настоящая энергия появляется только тогда, когда на него «нажмешь». Я знал своих командиров хорошо, тщательно изучил их психологию, настроения, способности. И это помогало в полной мере использовать все их возможности. Один бывало все «плачет», просит поддержки. Но мне известно, что на самом деле у него можно взять часть средств для соседа. Другой, наоборот, доказывает, что задачу выполнит своими силами, я говорю ему «хорошо», а сам принимаю меры для его усиления, опасаясь, что он не удержится на занимаемых позициях.
Для развития дальнейшего наступления командиры корпусов ввели в бой, как уже отмечалось, вторые эшелоны 26-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий. Артиллерия, сменив огневые позиции и развернувшись на рубеже Клайпуце — Садены, открыла сосредоточенный огонь по боевым порядкам противника. Дивизии 8-го и 16-го гвардейских стрелковых корпусов снова перешли в наступление. Развивая успех, они к 13 час. вышли на рубеж Обелупе — Будвеце{73}.
В бою за Обелупе особенно удачно действовал 2-й батальон 12-го гвардейского стрелкового полка (командир гвардии капитан И. Т. Чередниченко) 5-й гвардейской стрелковой дивизии. Совершив обходный маневр, батальон окружил и полностью уничтожил в районе Обелупе немецкую роту вместе с офицерским составом, захватив при этом 12 пулеметов и взяв в плен 23 гитлеровца{74}.
Однако при дальнейшем наступлении эта дивизия оказалась в тяжелом положении. Мощным фланкирующем огнем с севера, из района Венчлавка, противнику удалось остановить ее продвижение. Гитлеровцы не только отбили атаки частей дивизии, но я сами предприняли контратаку батальоном пехоты с девятью танками и штурмовыми орудиями. Быстро оценив обстановку, командир 8-го гвардейского корпуса генерал-лейтенант М. Н. Завадовский ввел в бой один полк из второго эшелона корпуса. Совместными усилиями этого полка, дивизии, 76-го тяжелого танкового и 345-го тяжелого самоходно-артиллерийского полков положение было быстро восстановлено, несколько танков противника подбито.
В этом бою отличился командир 76-го танкового полка подполковник Е. М. Белолюбский. Развернув танки в линию и увлекая за собой стрелковые полки, он в районе Мисвеце ворвался на огневые позиции противотанковой артиллерии немцев, раздавил около 10 орудий и обратил в бегство уцелевшие расчеты.
Своевременный ввод в бой и успешные действия полка 83-й гвардейской стрелковой дивизии позволили 5-й гвардейской стрелковой [77] дивизии продвинуться на запад до 6 км и полностью выполнить ближайшую задачу дня.
Анализируя ход боя на правом фланге армии, необходимо отметить, что с планированием артиллерийского огня не все, видимо, было гладко. Многое не было учтено при планировании ввода подвижной группы, особенно ее сосредоточения на исходном рубеже. В полосе 8-го гвардейского стрелкового корпуса в течение двух-трех часов светлого времени все дороги были заняты. Это затруднило смену огневых позиций, в результате чего артиллерия корпуса оказалась отрезанной от боевых порядков пехоты. Нарушилось взаимодействие. Как видно, не предвидел этой опасности и штаб армии.
Более успешно развивалось наступление на левом фланге армии. Для развития прорыва в глубину в составе 36-го гвардейского стрелкового корпуса была создана подвижная группа{75} с задачей — на автомашинах стремительным ударом в направлении Добылина, Венцловишкен выйти на рубеж государственной границы и действиями в глубоком тылу врага вызвать общий отход противника на запад в ближайшие один-два дня{76}. Однако ввиду запоздания группы с подходом к рубежу ввода на целый час командование корпуса, несмотря на благоприятную обстановку для ввода группы в бой, полностью осуществить замысел не смогло. В 14 час., перейдя в наступление в направлении Кунигишки, группа встретила сильное противодействие противотанковой артиллерии и штурмовых орудий противника, действовавших из засад. Не успев развернуться, она потеряла подбитыми 8 танков, 4 самоходных орудия и 9 автомашин{77}, вследствие чего была вынуждена вступить в бой в менее выгодных условиях.
Таким образом, к 15 час. продвижение войск 11-й гвардейской армии составило 4–6 км в глубину и до 13 км по фронту. Тем не менее противник не мог выдержать натиск наших частей и с боем отходил на новые позиции. Немецко-фашистское командование принимало срочные меры, чтобы не допустить развития наступления в глубину обороны. Еще в 13 час. авиаразведка обнаружила более 40 тяжелых танков «тигр» и штурмовых орудий «фердинанд», двигавшихся из района Вирбалиса в южном направлении. Одновременно, по данным штаба 5-й армии, в районе юго-восточнее Вирбалиса была засечена работа радиостанции с позывными 12-й танковой дивизии противника {78}. Как впоследствии было уточнено, танки и штурмовые орудия сосредоточивались в районе Кайри — Мажуце, т. е. на правом фланге 16-го гвардейского стрелкового [78] корпуса, наносившего главный удар. Здесь же немцы сосредоточили до 7–8 дивизионов полевой артиллерии. Противник значительно усилил сопротивление наступавшим войскам на главном направлении. Все это угрожало срывом наступления, особенно в полосе 26-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий.
В процессе организации прорыва я продумывал ход дальнейшего развития боевых действий. Когда мы получили все эти данные, светлого времени оставалось не более 5–6 часов. Противник, безусловно, уже определил направление главного удара нашей армии и будет стремиться подтянуть сюда свои тактические, а возможно, и оперативные резервы, чтобы сорвать развитие успеха, остановить наступавших. Важно было упредить его. Командиры корпусов ввели в бой вторые эшелоны дивизий, но больше наращивать удары им уже было нечем. Возможна была лишь перегруппировка частей в корпусах, а это могло привести к нежелательной паузе в наступлении.
Мне становилось очевидным, что подходит время наращивать удар силами армейских резервов. Ближе всех к участку, на котором был достигнут наибольший успех, находилась армейская подвижная группа. Предложив начальнику штаба отдать предварительное распоряжение командиру 1-й гвардейской стрелковой дивизии и командиру 213-й танковой бригады о подготовке их частей к вводу в бой, я пригласил своих ближайших помощников, чтобы накоротке уточнить общую оперативно-тактическую обстановку.
Доложив о ходе боевых действий на фронте армии, начальник оперативного отдела генерал Леднев сделал вывод:
— Несмотря на усилившееся сопротивление противника, порой приносящее ему временный успех, наши войска приближаются к завершению прорыва главной полосы обороны немцев.
— Враг понес значительные потери, а это, — вставил генерал Куликов, — имеет немаловажное значение. Сам факт отхода снижает моральный дух гитлеровских солдат и офицеров, они теряют веру в неприступность их оборонительных сооружений. А наши войска приобретают уверенность, что враг будет разбит и никакие железобетонные сооружения его не спасут.
Начальник разведывательного отдела полковник Сухацкий доложил, что немецко-фашистское командование уже через два-три часа после начала нашего наступления ввело в бой свои тактические резервы — около двух полков пехоты и один танковый батальон и что подтягивание свежих сил к району прорыва продолжается.
Затем начальник штаба армии генерал Семенов предложил наступать пока в прежней группировке, а подвижную группу ввести в бой после того, как противник израсходует свои последние резервы. Я же придерживался другой точки зрения. Меня очень беспокоило, что мы можем опоздать и наступление захлебнется. Я считал, что тот небольшой успех, который достигнут, надо использовать немедленно, завершить прорыв главной полосы обороны и, [79] быстро сломив сопротивление немцев в тактической зоне, расчленить их оборону и тем лишить устойчивости на всем фронте армии. В конце совещания я объявил решение: с выходом 31-й гвардейской стрелковой дивизии на рубеж Васяльево — Будвеце ввести в бой армейскую подвижную группу в направлении Поевонь, Пиллюпенен для завершения прорыва обороны противника. Начало ввода — ориентировочно 15 час.
В назначенное время армейская подвижная группа, поддержанная массированным огнем пяти артиллерийских полков, штурмовыми и бомбардировочными ударами авиации, была введена в бой на стыке 26-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий. Мы видели, как в 3–4 км севернее НП 1-я гвардейская стрелковая дивизия развернулась на линии Клайпуце — Шапкино и, построив боевой порядок в два эшелона, пошла вперед. 213-я танковая бригада, наступавшая впереди пехоты, стремительно атаковала противника и уже через 30 минут овладела рубежом Мажуце — Свири. Вскоре части группы встретили сильное сопротивление танков и штурмовых орудий из засад и остановились.
В 16 час. ударная группировка и подвижная группа нашей армии подверглись интенсивной бомбардировке с воздуха. Резко усилила свою деятельность и полевая артиллерия противника. Основной удар немецко-фашистское командование нацелило против 213-й танковой бригады. 1-й батальон был встречен мощным огнем штурмовых орудий из района Войшвилы, а затем контратакован 12 танками «тигр» и 6 штурмовыми орудиями «фердинанд». В это время 2-й батальон был встречен в Свири огнем из засад в упор 8 танков, 7 штурмовых и 12 противотанковых орудий. Смертью храбрых пали командир бригады полковник М. М. Клименко, командиры 1-го и 2-го батальонов капитаны Г. П. Сергейчук и Н. А. Курбатов. Во 2-м батальоне погибли все командиры рот. Бригада потеряла 20 танков, в том числе и те, на которых находились радиостанции{79}. Связь с бригадой нарушилась. Находившийся в резерве 3-й батальон получил задание нарастить удар 1-го батальона, но сбился с дороги и, отклонившись на юг, вышел в район Будвеце, в полосу наступления 31-й гвардейской стрелковой дивизии{80}.
Сосредоточенного удара танков на избранном направлении, как это планировал штаб армии, не получилось. Не в лучшем положении оказались и части 1-й гвардейской стрелковой дивизии. Ни ее командир, ни штаб, впрочем, как и штаб 213-й танковой бригады, не знали истинного положения своих частей, не разобрались в сложившейся обстановке, потеряли управление боем{81}. Артиллерийские части, выделенные для поддержки ввода в бой подвижной [80] группы, отстали не только от танков, но и от пехоты, потеряли с ними связь и не смогли в этот ответственный момент оказать необходимого огневого воздействия на противника{82}. Таким образом, наступавшие части оказались без управления со стороны штаба дивизии, без танковой и артиллерийской поддержки. Продвинуться дальше по этой причине они не смогли и вынуждены были развернуться на рубеже Кайри — Свири и вести бой совместно с 26-й и 31-й гвардейскими стрелковыми дивизиями.
Как докладывал впоследствии командующий бронетанковыми и механизированными войсками полковник А. Р. Бурлыга, посланный мной в 213-ю бригаду для налаживания управления, с самого начала боевых действий обстановка сложилась не в пользу танкистов.
— Поражение бригады, — заключил он, — результат того, что оборона противника на рубеже Кайри нашей артиллерией и авиацией не была подавлена. Основной командный состав и все радийные танки вышли из строя в начале боя. Управление бригадой было расстроено. Здесь, несомненно, сказалось неудовлетворительное ведение разведки противника частями бригады.
Как ни горько было сознавать, но факт оставался фактом: армейская подвижная группа поставленной задачи не выполнила. Выйти на государственную границу ей не удалось. Однако своими действиями она нарастила удар армии на главном направлении наступления, что способствовало общему успеху прорыва.
Неудачные боевые действия подвижной группы окрылили противника, вселили в него надежду затормозить наступление советских войск. Гитлеровцы усилили контратаки на всех направлениях нашего вторжения, особенно на правом фланге армии, на участке 8-го гвардейского стрелкового корпуса. Полки 26-й гвардейской дивизии в 17 час. были контратакованы двумя батальонами мотопехоты и 45 танками на подступах к первому промежуточному рубежу обороны из рощи южнее Вирбалиса. В районе Поевонь 31-я гвардейская дивизия отбивала контратаки батальона пехоты с 10 танками с направления Рогайши. С наступлением темноты соединения корпуса начали закрепляться на достигнутом рубеже Кавкокальне — (иск.) Кайри.
Соединения 16-го гвардейского стрелкового корпуса, наступавшие на главном направлении — в центре боевого порядка армии, выйдя на рубеж Кайри — Рогайши, встретили упорное сопротивление и дальше продвинуться не смогли. В связи с этим штаб артиллерии армии снова организовал мощную артиллерийскую подготовку для подавления пулеметной и артиллерийско-минометной системы противника на рубеже Кайри — Поевонь. Только в 22 часа корпус возобновил наступление. Батальоны 153-й танковой бригады стремительным броском ворвались в Поевонь. Туда же к 23 час. [81] подошла пехота 31-й гвардейской дивизии. В это же время 213-я танковая бригада захватила опорный пункт Кайри. Однако части 1-й гвардейской дивизии не сумели закрепить этот успех, Кайри пришлось оставить и отойти в район Свири.
Как правило, контратаковали не оборонявшиеся подразделения и части противника, а подошедшие резервы, которые перебрасывались в район контратаки на бронетранспортерах и автомашинах. Такое маневрирование подвижными резервами позволяло противнику в нужное время обеспечивать себе перевес в силах (главным образом в танках) на главных направлениях.
Некоторый успех к 18 час. обозначился и на левом фланге армии, на фронте 84-й гвардейской стрелковой дивизии 36-го гвардейского корпуса. Ее правофланговые части овладели опорным пунктом Рогайши и подошли к Кунигишки с севера. Одновременно левофланговые части дивизии подошли к Кунигишки с юга. Однако развивать наступление дальше дивизия не могла, так как имела открытый фланг слева, со стороны Виштынец. Это вынуждало командира дивизии держать основные свои силы к югу от Кунигишки. Назревала необходимость ввода в бой второго эшелона корпуса (11-й гвардейской стрелковой дивизии), о чем командир корпуса генерал Е. В. Рыжиков доложил на наблюдательный пункт командующего армией.
В 18 час., после артиллерийской обработки переднего края первого промежуточного рубежа 11-я дивизия перешла в наступление и в течение часа продвинулась с боем на 3 км, выйдя на рубеж Трилавка — Якяшки. Используя ее успех, начала наступление на Кунигишки 84-я гвардейская дивизия. Бой за этот опорный пункт длился всю ночь и закончился на рассвете 17 октября полным разгромом его гарнизона.
Первый день наступления подошел к концу. Военный совет армии собрался на командном пункте. Заслушав доклады и обобщив донесения, подвели итоги дня. Они по-своему ободряли, хотя задача дня полностью не была выполнена. За день напряженных боев войска 11-й гвардейской армии на всем 10-километровом фронте наступления прорвали сильно укрепленную оборону противника, преодолели его главную полосу и, продвинувшись на 8–10 км в глубину, вышли на рубеж Кавкокальне — Мажуце — Поевонь — Кунигишки — Эглупе — Трилавка. Враг потерял много различной техники, свыше 500 солдат и офицеров были взяты в плен, было захвачено 4 танка, 25 орудий и минометов, 28 пулеметов и другое вооружение.
Сердце наполнялось гордостью за наших гвардейцев, совершавших массовые героические подвиги. Вот один из них.
75-й полк 26-й гвардейской стрелковой дивизии противник атаковал трижды. Особенно жестокой была последняя атака, поддержанная танками и штурмовыми орудиями. Один из вражеских танков устремился на позицию отделения комсомольца Георгия [82] Еремеевича Морозова. Командир отделения не растерялся. Он приказал бойцам вести огонь по смотровым щелям, а сам со связкой гранат пополз навстречу стальной громаде. Раздался взрыв, танк остановился и задымил. Гитлеровцы смешались. Воспользовавшись этим, отважные гвардейцы подбили еще четыре танка. Комсомолец Морозов погиб смертью героя, но вражеские танки через его позицию не прошли{83}.
В этот день только в семи гвардейских стрелковых дивизиях свыше 700 лучших воинов, отличившихся в бою, подали заявления с просьбой о приеме их в Коммунистическую партию{84}.
Но все же задача, поставленная армии на первый день наступления, оказалась невыполненной. Оперативную цельность обороны противника нарушить не удалось. Первый промежуточный рубеж его обороны прорван не был. Мы по существу не разгромили противника, а вытеснили его. Объяснялось это тем, что глубина обороны врага была недостаточно подавлена во время артиллерийской и авиационной подготовки. К тому же немецко-фашистскому командованию удалось во второй половине дня значительно уплотнить боевые порядки своих сил, отошедших с основного оборонительного рубежа. В результате сопротивление нашим частям усилилось, особенно на правом фланге армии, где оборона была насыщена большим числом инженерных сооружений и искусственных препятствий. Здесь буквально каждый метр земли приходилось отвоевывать у противника в ожесточенных боях.
Наступлению мешали сложные метеорологические условия. Туман и плохая видимость сделали свое дело — артиллерийская и авиационная подготовка не достигла максимальной эффективности, хотя мощь огня была весьма высокой. В результате артиллерия и минометы врага оказались не полностью подавленными, что позволило ему оказать значительное огневое сопротивление наступавшим, особенно в глубине обороны. Правда, в середине дня погода улучшилась, появилось солнце, но затем снова нависли тяжелые тучи, пошел мелкий дождь.
Как я уже отмечал, не выполнила свою задачу и армейская подвижная группа, которой не удалось развить наступление на главном направлении удара, прорваться в глубину и захватить оборонительный рубеж противника на государственной границе. Здесь отрицательную роль сыграла плохая разведка. Мы опирались главным образом на данные, полученные в ходе подготовки к наступлению. Но ведь положение менялось буквально с каждым часом боевых действий. Наша разведка явно не поспевала за этими изменениями, хотя должна была предвосхищать их и оперативно анализировать добытые новые данные.
Мы тщательно изучили итоги первого дня наступления, успехи и неудачи и наметили задачи на второй день боев. [83]
На подступах к границе
На следующий день, 17 октября, войскам 11-й гвардейской армии предстояло, развивая успех первого дня, разгромить противника, оборонявшегося в предполье, выйти на государственную границу СССР с Восточной Пруссией и прорвать пограничный оборонительный рубеж. В процессе наступления продолжать дальнейшую изоляцию соединений противника для облегчения разгрома их по частям. Нам было ясно, что этих целей можно достигнуть только в том случае, если будет выдержан необходимый темп наступления и приняты меры по обеспечению флангов армии как с севера — со стороны Шталлупенена, так и с юга — со стороны Виштынец.
Исходя из этого замысла было решено продолжать энергичное наступление в заданных направлениях, прорвать второй промежуточный рубеж противника и к исходу дня главными силами овладеть оборонительным рубежом на государственной границе, а передовыми подвижными отрядами выйти к переправам на р. Жабоедер Даубас и овладеть ими в районах Алекскемен, Гериттен, Пиллюпенен. 83-ю и 18-ю гвардейские стрелковые дивизии иметь во вторых эшелонах корпусов в готовности к развитию успеха и отражению возможных контратак противника. 16-й гвардейской стрелковой дивизии, находясь в резерве армии, двигаться в полосе 16-го гвардейского корпуса в готовности нарастить удар на главном направлении.
Командиру 36-го гвардейского стрелкового корпуса генералу Е. В. Рыжикову было приказано силами 11-й гвардейской дивизии очистить от противника лес восточнее оз. Виштиттер и прикрыть левый фланг армии.
Авиация получила задачу вначале штурмовыми и бомбардировочными ударами на главном направлении наступления разрушить опорные пункты немцев в районах Мажуце, Кайри, Карклупяны, уничтожить артиллерию и живую силу, а затем самолетам-штурмовикам непрерывно сопровождать пехоту и танки. Вражескую группировку в районах южнее Вирбалиса и Кибартай намечалось подвергнуть мощной артиллерийской и авиационной обработке. [84]
В связи с тем что на стыке нашей и 5-й армий немцам удалось удержать ряд опорных пунктов и тем затруднить действия фланговых частей, вечером, во время взаимной информации о боевых действиях текущего дня, мы с генерал-лейтенантом П. Г. Шафрановым согласовали план ликвидации противника в этом районе. 83-й гвардейской стрелковой дивизии было приказано нанести внезапный удар по опорным пунктам.
Проведен этот бой был мастерски. В назначенное время 248-й стрелковый полк (командир подполковник С. З. Лукашев) после короткого артиллерийского налета перешел в наступление и сравнительно быстро овладел населенным пунктом Чички, разгромив при этом подразделения 1098-го пехотного полка. Затем совместно с частями 5-й армии гвардейцы овладели опорным пунктом Мальдены и к 9 часам полностью выполнили поставленную перед ними задачу.
Предполагая, что советские войска 17 октября усилят наступление, немецко-фашистское командование к утру укрепило свою гумбинненскую группировку частями, переброшенными с других участков фронта. В полосе наступления нашей армии были введены в бой 432-й пехотный полк 131-й дивизии и 27-й отдельный штурмовой батальон, а потрепанные полки 561-й пехотной дивизии пополнены солдатами. Наша разведка уточнила, что к утру второго дня наступления враг сосредоточил перед фронтом армии по меньшей мере 80–100 танков и штурмовых орудий и до 40 бронетранспортеров из состава танкового батальона «Норвегия» и 103-й танковой бригады. Артиллерию и минометы гитлеровцы в течение ночи вывели на новые огневые позиции, подкрепив пехоту дополнительными огневыми средствами.
Стремясь упредить наше наступление, а скорее всего, сорвать его, немцы в 7 часов предприняли контратаки на многих участках фронта. Наиболее энергичная из них состоялась в полосе 31-й гвардейской стрелковой дивизии. Гитлеровское командование бросило в бой из района Карклупяны на Поевонь более двух батальонов пехоты, поддержанных 25 танками. Но ни здесь, ни на других участках фронта противник не добился никакого успеха. Больше того, он был отброшен в исходное положение и потерял свыше 20 танков и штурмовых орудий {85}.
Итак, утром 17 октября после артиллерийской и авиационной подготовки наступление возобновилось. Особенно успешно развивалось оно в центре и на левом фланге армии, где наступали части 16-го и 36-го гвардейских стрелковых корпусов. Овладев в течение первого часа сильными опорными пунктами Кайри и Карклупяны и высотами западнее Кунигишки, наши части вынудили противника начать отход на второй промежуточный оборонительный рубеж. Оставленные в лощинах и за высотами вблизи дорог танковые [85] засады и группы немецких автоматчиков быстро обнаруживались и истреблялись. На два с лишним километра мы стали ближе к границе с Восточной Пруссией, чем накануне.
Но вот на правом фланге, на фронте 8-го корпуса, наступление опять развивалось медленно. «Цель противника совершенно ясна, — думал я. — Он решил не допустить прорыва наших соединений вдоль шоссейной и железной дорог и тем самым быстрого выхода к границе. Но это не все. Удерживая такие крупные узлы обороны, как Вирбалис и Кибартай, немцы все время будут угрожать флангу армии. Положение 8-го корпуса действительно тяжелое».
Сложившаяся обстановка на правом фланге армии очень обеспокоила меня. С небольшой группой офицеров я выехал на командный пункт корпуса, чтобы разобраться во всем на месте. По собственному опыту я знал, что лучше всего уяснить обстановку можно непосредственно в войсках и низших штабах (дивизия, полк). На месте всегда виднее. «Лучше один раз увидеть, чем пять раз услышать» — мудрая пословица. Сначала с командиром корпуса генералом М. Н. Завадовским мы выехали в части 5-й и 26-й гвардейских стрелковых дивизий, которые, наступая на Вирбалис, вели бой на рубеже Кавкокальне — Кайри. Здесь мы установили, что дивизии, овладевшие первой линией траншей, остановлены массированным огнем артиллерии и контратаками танков противника. Командиры дивизий полковник Н. Л. Волков и генерал Г. И. Чернов доложили, что для обеспечения продвижения вперед необходимо подавить артиллерийские батареи противника, а также его танки и штурмовые орудия.
Если бы дело заключалось только в этом, то помочь им было бы нетрудно. Но, к сожалению, основная причина неуспеха дивизии состояла не в этом. Она крылась в том, что части корпуса были равномерно растянуты по фронту, не было создано мощной группировки на направлении главного удара. Кроме того, командиры и штабы управляли боем в основном из подвалов и щелей, т. е. не имея достаточного обзора и не видя боя. В результате они в суть дела не вникали, обстановку детально не анализировали, хотя [86] события требовали этого, но отдавали множество различных приказаний. Не лучше было положение в полках и батальонах. Там мы установили, что некоторые командиры полков вообще ориентировались в обстановке только по докладам командиров батальонов, получаемым по радио и телефону, и по таким докладам принимали решения. А между тем не все командиры подразделений имели достаточную военную подготовку и поэтому не всегда быстро и правильно ориентировались в обстановке на однообразной открытой местности.
Я приказал бесполезные атаки дивизий прекратить, 5-й дивизии за счет второго эшелона создать на своем левом фланге более сильную группировку, тщательно разобраться в силах противника и схему целей доложить штабу корпуса для организации мощного удара. Присутствующие генералы Николаенко и Семенов уточнили цели для авиации и артиллерии.
Затем мы возвратились на НП корпуса, который размещался в фольварке на высоте с отметкой 121, 8, юго-западнее Мисвеце. Потребовалось около двух часов, чтобы детально уточнить цели, распределить задачи между артиллерией и авиацией, наметить направление главных ударов дивизий, организовать взаимодействие. Атаку назначили на 12 час.
Пока мы с М. Н. Завадовским и его начальником штаба генералом А. А. Поповым организовывали боевые действия корпуса, генерал Николаенко связался с командующим 1-й воздушной армией и уточнил вопросы авиационной обработки противника.
— В 11 часов появятся штурмовики и бомбардировщики, — доложил он.
Мы поднялись на крышу дома, превратив ее в наблюдательную площадку, и стали ждать авиаторов. Вскоре в небе раздался гул самолетов. Около 70 бомбардировщиков подвергли эффективной бомбардировке артиллерийские батареи и скопления танков врага, после чего, развернувшись, ушли на свою базу{86}. Вслед за ними штурмовики на бреющем полете начали расстреливать в упор из пушек танки и штурмовые орудия и уничтожать пулеметным огнем пехоту врага. Когда авиация сделала свое дело, последовал мощный артиллерийский налет по второй линии траншей противника и его опорным пунктам в ближайшей глубине обороны. За огневым валом в атаку стремительно пошла пехота 5-й и 26-й гвардейских стрелковых дивизий с танками 153-й бригады, поддержанная самоходными орудиями 343-го и 345-го гвардейских самоходно-артиллерийских полков и самолетами-штурмовиками.
На этот раз сопротивление врага было сломлено. Часть его танков в районах Шештины, Пенкини, Мажуце после авиационно-артиллерийской обработки горела. Восточную опушку рощи (южнее [87] Вирбалиса) затянуло черным облаком дыма{87}. Пехота противника с оставшимися танками, цепляясь за высоты, вначале предпринимала серьезные попытки оказать сопротивление, но под ударами наших частей стала отходить на запад. Части 8-го гвардейского стрелкового корпуса с боем, преодолевая сопротивление врага, к 14 час. продвинулись до 6 км и вышли к шоссейной дороге Вирбалис — Карклупяны.
На правом фланге корпуса развернулись ожесточенные бои за сильно укрепленный узел обороны Вирбалис. Удерживая его в своих руках, противник угрожал правому флангу армии и ограничивал продвижение на запад частей 83-й и 5-й гвардейских стрелковых дивизий. Надо было ликвидировать этот узел обороны во что бы то ни стало.
В 12 час. Вирбалис подвергся мощному артиллерийскому налету и удару бомбардировочной и штурмовой авиации. Стрелковые части пошли в атаку. Однако неподавленные огневые точки врага снова открыли огонь, заставив залечь наши подразделения. В бой дополнительно был введен 76-й гвардейский тяжелый танковый полк (командир подполковник Е. М. Белолюбский). Умело маневрируя, танкисты решительно атаковали противника и, подавив огневую систему, ослабили его сопротивление. Смело действовал в этом бою экипаж танка младшего лейтенанта Плотникова. Ворвавшись в расположение вражеской батареи, экипаж уничтожил 4 орудия, около 30 немецких солдат и 5 пулеметов вместе с расчетами {88}.
Воспользовавшись некоторым замешательством врага, 248-й полк 83-й гвардейской стрелковой дивизии с севера и 21-й полк 5-й гвардейской стрелковой дивизии с юга снова бросились в атаку и в 13 час. ворвались в Вирбалис и завязали там уличные бои {89}. Заняв круговую оборону в центре Вирбалиса, немцы держали под обстрелом три центральные улицы. Рота старшего лейтенанта Н. Г. Агафонова (17-й гвардейский стрелковый полк) просочилась мелкими группами в расположение гитлеровцев, истребила большую часть их и тем обеспечила успешное продвижение всему батальону. Только в одном из домов группа бойцов под командованием старшего сержанта Кондратова гранатами и огнем из автоматов уничтожила 28 фашистов и захватила 6 ручных и 2 станковых пулемета {90}.
К 14 час. сопротивление противника было окончательно сломлено и подразделения атакующих полков вышли на западную окраину Вирбалиса. [88]
Снова и снова советские гвардейцы показывают образцы мужества и героизма. К юго-западу от Вирбалиса, в районе Останкино, батальон противника при поддержке десяти танков и трех штурмовых орудий контратаковал боевые порядки 2-го батальона 12-го полка 5-й гвардейской стрелковой дивизии. Некоторое время бойцы, прижатые к земле сильным огнем танковых орудий, пулеметов и минометов, не подавали признаков жизни. Но вот, пренебрегая опасностью, во весь рост поднялся парторг батальона Ливанов и с возгласом: «Коммунисты, вперед, за мной!» — устремился к вражеским траншеям. Весь батальон, как один человек, поднялся в атаку. Перед их дерзкой смелостью враг дрогнул и стал поспешно отходить, оставив на поле боя пять подбитых танков и десятки трупов солдат.
Самым примечательным в этом подвиге было, конечно, не уничтожение гвардейцами пяти фашистских танков, хотя это само по себе является героизмом, а то, что на призыв парторга, обращенный к коммунистам, в атаку поднялись все воины до единого. Высокое сознание воинского долга, верность этому долгу, безграничная любовь к Родине и родной Коммунистической партии — вот что руководило действиями гвардейцев, было источников их мужества и бесстрашия на поле боя.
Развивая достигнутый успех в районе Вирбалиса, соединения 8-го гвардейского стрелкового корпуса, преодолевая сопротивление отходивших арьергардов врага, к исходу 17 октября подошли ко второму оборонительному рубежу, проходившему по линии Довгелайце — Кибейки — Курпики (все пункты непосредственно южнее Кибартай).
Передовые части 16-го и 36-го гвардейских стрелковых корпусов, преследовавшие отходившего с боем врага, вышли ко второму промежуточному оборонительному рубежу противника, оборудованному по линии Шаки — Виштынец, уже к 11 час. 17 октября. Через час началась артиллерийская и авиационная подготовка, после которой пехота 1-й и 31-й гвардейских дивизий перешла в атаку. Преодолев систему заграждений, она ворвалась на укрепленные позиции противника и к 13 час. прорвала этот самый сильный оборонительный рубеж на подступах к Восточной Пруссии.
Успешно продвигаясь на запад, соединения 16-го гвардейского корпуса при поддержке 213-й и 153-й танковых бригад сломили сопротивление немецких арьергардов и к 18 час. вышли на рубеж Войдоты — Попечки. В этих боях отличились 167-й и 97-й полки соответственно 1-й и 31-й гвардейских дивизий. Первый из них с двумя батальонами 213-й танковой бригады стремительно атаковал в направлении Войдоты и в 17 час. выбил немцев из этого населенного пункта{91}. В образовавшийся прорыв командир дивизии [89] ввел главные силы (остальные два полка), которые, быстро развернувшись из-за левого фланга действующего полка, атакой с севера и востока в 18 час. овладели Копсодзе.
97-й стрелковый полк с одним батальоном 153-й танковой бригады, используя успех 167-го полка, к 18 час. с боем прорвался к опорному пункту Попечки, создав угрозу выхода в тыл противнику, оборонявшемуся перед фронтом остальных полков дивизии. Успешные действия 97-го полка заставили немцев немедленно начать отход на юго-запад, к Люки.
На левом фланге армии 84-я гвардейская стрелковая дивизия, преодолев первую и вторую траншеи противника, стремительной атакой захватила населенные пункты Клеткеники, Анчлавка.
Стремясь задержать выход наших частей к крупному населенному пункту Виштынец и государственной границе, гитлеровцы усилили свою группировку 432-м полком 131-й пехотной дивизии, переброшенным с фронта 31-й армии. Поэтому попытки 84-й дивизии сломить сопротивление врага, оборонявшегося западнее Клеткеники, Анчлавка, успеха не имели. Дивизия вынуждена была продолжать огневой бой с противником на этом рубеже.
Таким образом, сравнительно медленное развитие событий на левом фланге армии привело к растяжке его более чем на 10 км и к сильному отставанию его от частей 16-го корпуса, наступавших на главном направлении. В 17 час. 30 мин. командир 36-го гвардейского корпуса получил мой приказ ввести в бой из-за левого фланга 84-й гвардейской дивизии свой второй эшелон — 18-ю гвардейскую стрелковую дивизию (командир генерал-майор Г. П. Исаков).
Развернувшись одним 58-м полком южнее Гуделе и наступая в юго-западном направлении на Виштынец 1-й, 18-я дивизия при поддержке 77-го танкового полка, действовавшего до этого на участке 84-й дивизии, к 20 час. с боем вышла к северной окраине Виштынец 1-й.
В результате наступления 58-го полка 243-му полку 84-й гвардейской дивизии уже не надо было прикрывать левый фланг корпуса, [90] и он начал наступать на Каменку, угрожая флангу противника, оборонявшегося на участке Попечки — Добылина. Воспользовавшись успехом этого полка, дивизия с наступлением темноты вышла на рубеж Добылина — Каменка.
Итак, к исходу 17 октября войска 11-й гвардейской армии продвинулись вперед на 13–18 км и достигли рубежа Довгелайце — Добылина — Виштынец 1-й — Шилосады. На ее правом фланге соединения 8-го гвардейского корпуса прорвали первый промежуточный оборонительный рубеж и, продвинувшись в западном направлении на 14 км, подошли ко второму промежуточному рубежу. В центре и на левом фланге части 16-го и 36-го гвардейских корпусов добились большего успеха: они продвинулись вперед на 18 км, прорвав первый и второй промежуточные рубежи фашистской обороны.
За два дня фронт прорыва расширился и достиг почти 30 км. Наши части уничтожили 9 танков, 38 орудий, 66 минометов, захватили 56 орудий разного калибра, 20 минометов, 150 пулеметов, 4 танка, взяли в плен до 600 солдат и офицеров{92}.
Как выяснилось позже из немецких оперативных документов, начало нашего наступления не явилось неожиданным для противника. Еще 14 октября командование немецко-фашистской группы армий «Центр» дало указание 3-й танковой армии о выводе с первой линии (из района Тильзита) одной дивизии танкового корпуса «Герман Геринг» и направлении этой дивизии в ее распоряжение{93}. Утром 17 октября, когда наше наступление стало фактом, командующий 3-й танковой армией получил приказ о сосредоточении всего корпуса в районе Гумбиннена с подчинением его непосредственно группе армий{94}.
Стремясь не допустить дальнейшего продвижения наших войск, немецко-фашистское командование перебросило к участку прорыва дополнительные силы с других участков советско-германского фронта. Уже 17 октября в боевых порядках немецкой пехоты было выявлено до 300 танков и штурмовых орудий{95}. Принимались и другие меры, в их числе увеличение на угрожаемом направлении авиационных частей. Успех нашего наступления расценивался в штабе группы армий «Центр» как реальная угроза Гумбиннену и Инстербургу.
Несмотря на значительный успех наступления, задачи, поставленные перед армией на 16–17 октября, полностью выполнены не были. Непосредственно на государственную границу СССР с Восточной Пруссией мы не вышли (в районе севернее Копсодзе до нее оставалось немногим более километра), тыловой оборонительный [91] рубеж противника прорван не был. Темп наступления войск постепенно снижался.
Опыт первых двух дней операции насторожил Военный совет и штаб армии, показал нам, что войска уделяют недостаточно внимания разведке и изучению действий противника в процессе наступления. Именно вследствие этого передовые части, особенно 5-й и 26-й гвардейских дивизий, попадали под внезапные атаки танков и мотопехоты, оставляемых в засадах. Справедливости ради необходимо отметить, что во время подготовки операции в разведотдел армии поступали сигналы о наличии немецких танковых частей юго-восточнее Вирбалис, но они недооценивались и не принимались во внимание.
Значительные недостатки имелись и в использовании танковых частей. На отдельных участках пехота отставала от танков. Последние, оторвавшись от пехоты, теряли с ней взаимодействие, вступали в единоборство с артиллерией и танками противника и несли при этом лишние потери.
Необходимо отметить и недостаточно решительные действия некоторых частей и подразделений, особенно в 8-м гвардейском стрелковом корпусе, что позволяло противнику отрываться от наступавших и беспрепятственно занимать вторые промежуточные рубежи. Командиры корпусов не всегда наращивали удары из глубины, слабо использовали такое мощное средство развития успеха, как вторые эшелоны. Так, вместо того чтобы ввести в бой всю 18-ю гвардейскую дивизию (второй эшелон), командир 36-го гвардейского корпуса генерал Е. В. Рыжиков ввел только один ее 58-й стрелковый полк {96}. Естественно, имея перед собой, помимо ранее оборонявшихся здесь частей, еще до двух пехотных батальонов и более 20 танков, дополнительно введенных противником в бой, он не мог полностью выполнить свою задачу. Вместе с тем вся дивизия, будь она введена в бой, безусловно, смогла бы решительно изменить обстановку на левом фланге армии в нашу пользу и тем самым выполнить задачу. Командование и штаб армии вовремя не исправили просчет командира корпуса.
Кроме того, в войсках армии, особенно в соединениях 8-го корпуса, не было налажено достаточно четкое взаимодействие танков и артиллерии в бою. Цели для подавления указывались не конкретно, задачи формулировались расплывчато. Успех танковых атак стрелковыми подразделениями использовался слабо, особенно штабом 11-й дивизии, которая за день боя, не встретив достаточного противодействия, продвинулась всего на 3 км{97}.
Все эти недочеты необходимо было учесть Военному совету армии, штабам и командирам всех степеней, чтобы ликвидировать допущенные промахи и выправить положение. Без этого продолжать [92] успешно наступление в дальнейшем, особенно на вражеской территории, было бы значительно труднее.
Несколько слов о соседях 11-й гвардейской армии. Войска 5-й армии (сосед справа) перешли в наступление одновременно с нами и, прорвав оборону противника на 10-километровом фронте, в течение двух дней наступления продвинулись вперед на 11–16 км и вели бои на земле Восточной Пруссии. К исходу 17 октября соединения 5-й армии подошли к оборонительному рубежу Барагелен — Швигупенен — Бояры{98}.
В 9 час. 50 мин. 17 октября после 65-минутной артиллерийской подготовки перешел в наступление 71-й стрелковый корпус 31-й армии (сосед слева) на Вижайны — Пшеросль, т. е. в юго-западном направлении{99}. Наступление 31-й армии на юго-запад отклоняло ее удар на 30–40 км в сторону от направления главного удара фронта, который был нацелен на Шталлупенен, Гумбиннен.
Перейдя в наступление в направлении Вижайны и преодолевая упорное сопротивление врага, части 71-го стрелкового корпуса продвинулись за день до 8 км и вышли на рубеж Ковнишки — Машуткина — Крейвяны{100}.
Прорыв пограничного рубежа
Войска 11-й гвардейской армии стояли у порога Восточной Пруссии. В сознание каждого участника боев — от солдата до генерала — глубоко вошла та мысль, что нам предстояло прорвать оборонительный рубеж на границе и продолжать боевые действия уже не на советской земле, а на земле врага. Все бойцы и офицеры понимали, что день 18 октября 1944 г. войдет славной страницей в историю боевых действий нашей армии.
Немецко-фашистское командование было явно встревожено ходом успешного наступления советских войск на гумбинненском направлении. Оно снимало соединения с других участков фронта, в частности с тильзитского направления, и усиливало ими районы Гумбиннена, Даркемена и Гольдапа. Это делалось даже в ущерб обороне Восточной Пруссии с северо-востока. В распоряжении, например, 3-й танковой армии, оборонявшейся на 105-километровом фронте, оставались всего 4 дивизии, каждая из которых была укомплектована только на две трети {101}. «...Положение 3-й танковой армии может оказаться катастрофическим... — заявил 18 октября по телефону начальнику штаба группы армий «Центр» начальник штаба 3-й танковой армии, — нельзя ожидать, чтобы 3-я танковая [93] армия в таких условиях могла удержать свой рубеж обороны». И получил ответ: «...было бы значительно хуже, если бы что-либо случилось на фронте 4-й армии... необходимо, даже идя на большой риск, сосредоточить все возможное в полосе 4-й армии, где противником наносится главный удар» {102}.
Наступление наше, как всегда, началось мощной артиллерийской подготовкой. Особенно сильный артиллерийский огонь был сосредоточен по еще непрорванному второму промежуточному оборонительному рубежу противника, в полосе наступления 8-го гвардейского стрелкового корпуса. Именно здесь находилась наиболее сильная немецкая группировка. Из-за густого тумана авиация вести боевые действия не могла и поднялась в воздух только после 11 час.
Чтобы конкретнее руководить боем, особенно на главном направлении, мы с заместителем командующего 1-й воздушной армией, командующим артиллерией, командующим бронетанковыми войсками и небольшой оперативной группой офицеров штаба армии выехали на наблюдательный пункт командира 16-го гвардейского стрелкового корпуса, предварительно развернув там армейскую связь.
Наступление пехоты и танков началось сразу же после прекращения артиллерийского огня — в 9 час. 30 мин. 1-я гвардейская стрелковая дивизия и 213-я отдельная танковая бригада, перейдя в наступление в общем направлении на Заннзайтшен и преодолевая упорное сопротивление врага, в 10 час. 30 мин. выбили его с высот западнее Копсодзе. Это были последние укрепленные высоты, прикрывавшие на этом направлении подступы к государственной границе. Непосредственно за ними тянулись пограничные столбы.
Таким образом, первыми в армии к границе Восточной Пруссии подошли гвардейцы 1-й дивизии и танкисты 213-й отдельной танковой бригады. Эта весть мгновенно облетела всю армию, вызвав всеобщий боевой подъем и ликование.
Командир отделения связи 35-го гвардейского артиллерийского полка 1-й гвардейской стрелковой дивизии Кириченко был дважды ранен, но оставался на поле боя и под сильным артиллерийско-минометным огнем восстановил связь, чем обеспечил беспрерывную стрельбу своей батареи. Когда Кириченко спросили, почему он не идет в госпиталь, он ответил:
— Как я могу уйти?! Я коммунист и понимаю, какое значение имеет переход границы и перенесение военных действий в фашистское логово {103}.
Не покинул поле боя и раненый парторг стрелковый роты старший сержант Кузнецов, который неоднократно поднимал бойцов [94] в атаку. А командир 3-го танкового батальона 213-й отдельной танковой бригады капитан П. Т. Дудник в районе пограничного столба № 127 на государственной границе лично уничтожил два вражеских танка{104}.
Наступил очень важный и ответственный момент. Генерал С. С. Гурьев, командир 16-го гвардейского корпуса, доложил, что 1-я гвардейская дивизия вплотную подошла к государственной границе и готова к прорыву приграничного рубежа обороны. Направляемся в дивизию. Вместе с ее командиром полковником П. Ф. Толстиковым с высоты с отметкой 152,8, находящейся западнее Копсодзе, в 700 м от границы, наблюдаем, как, подобно набегающим волнам, цепи гвардейцев, преодолев безымянный ручеек с заболоченной долиной на широком фронте, приближаются к незримой линии границы. Враг встречает их сосредоточенным и интенсивным огнем из нескольких долговременных огневых точек. Цепи на какое-то мгновение залегают. Но вот из боевого порядка выдвигаются несколько штурмовых групп. Под прикрытием танков бойцы перебежками быстро передвигаются от рубежа к рубежу. Артиллерия ведет массированный огонь по вражеской обороне. Орудия крупных калибров бьют по дотам. Ставится дымовая завеса... Затем мощный бросок. И вот штурмовая группа у дота. Закладывается взрывчатка. Взрыв. Водрузив на обломках дота самодельный красный флаг, группа продолжает наступление.
Все это происходит у нас на глазах. Цепь поднимается снова. Остаются лежать лишь сраженные вражеской пулей или осколком снаряда. А раненые, превозмогая боль, не отстают от впереди идущих.
— Чей батальон первым пересекает границу? — спрашиваю у Толстикова.
— Третий батальон 171-го, — докладывает командир дивизии. — Его возглавляет старший лейтенант Мирза Мамедов. Боевой офицер. [95] За ним наступает второй батальон под командованием капитана П. И. Казакова.
В бинокль вижу группу бойцов, которая вырвалась вперед.
— Узнайте фамилии этих смельчаков, которые первыми перешли границу, — говорю я начальнику политотдела.
Через несколько минут полковник В. Д. Акимов докладывает:
— Это взвод 7-й стрелковой роты под командованием старшего сержанта Шлапакова. Наводчик станкового пулемета сержант Степаненко ведет огонь по отходящим немцам на территории врага, рядом с ним рядовой Остапенко{105}.
Во втором батальоне в первых рядах шли бойцы-агитаторы Мельников, Зайцев, Екимов и Карабанов, личным примером увлекая гвардейцев на подвиги {106}.
Чтобы с ходу разбить вражеские огневые точки, в дивизии применили орудия сопровождения. Выкатят солдаты такое орудие на открытую позицию, сделают несколько выстрелов прямой наводкой, уничтожат цель, а затем скрытно перекатывают его на другое место и ведут огонь по новым точкам. С возвышенности, на которой мы находились, это было хорошо видно. Было видно, как гитлеровцы, прячась в складках местности, отходят за пограничную линию, спешно занимают оборону на скатах высоток, а их отдельные орудия и танки устанавливаются в засадах.
«Все это бесплодные потуги, — подумал я. — Первая линия дотов разрушена. Система огня нарушена. Теперь наступающих не остановить». Но в это время артиллерия противника из района западнее Гросс Зоденена открыла по частям дивизии беглый огонь. Досталось и нам. Начали действовать доты, сооруженные в 2–3 км от границы. Вновь завязался тяжелый бой. Генерал Е. М. Николаенко перенацелил находившуюся в воздухе шестерку Ил-2 под командованием капитана Л. П. Корчагина на подавление этой артиллерии и дотов. С двух заходов штурмовики подавили огонь артиллерии и уничтожили вражескую пехоту в этом районе. С дотами дело было сложнее. Пришлось вновь вводить в бой штурмовые группы.
В дальнейшем наше внимание привлекла вереница автомашин, двигавшихся в 5–8 км от границы. Смотрю в бинокль. Оказывается, гитлеровцы подбросили свежие группы солдат и партию боеприпасов и теперь забирают раненых. Вдруг они прекратили погрузку и на полном ходу начали отходить. Несколько машин загорелось. И тут же на высоте появились наши танки.
Итак, 171-й гвардейский стрелковый полк (командир полковник Н. Д. Курешев) и 213-я бригада (командир подполковник Н. П. Бурмистров), ломая сопротивление противника, первыми в армии пересекли границу Восточной Пруссии у пограничного столба [96] № 128{107}. Это был незабываемый момент. Выскочивший вперед расторопный солдат приколачивал к столбу лист фанеры с надписью: «Здесь 18 октября 1944 г. в 11 часов 30 минут комбаты Мирза Мамедов и Казаков первыми со своими гвардейцами прорвали границу» {108}.
Словно не замечая свистящих вокруг пуль, рвущихся мин и снарядов, гвардейцы ликовали, подбрасывали вверх пилотки, обнимали друг друга. Экипажи танков младшего лейтенанта Заславского и лейтенанта Павлова, только что уничтожившие два дзота противника, остановили неподалеку от пограничного столба № 127 боевые машины, вышли из них, расцеловались, а затем, вернувшись на свои места, с каким-то особым задором повели их по прусской земле, посылая снаряд за снарядом по отступавшим немцам{109}. По рукам бойцов уже ходила листовка-»молния», в которой командир полка Курешев поздравлял воинов с этим значительным событием. Листовка заканчивалась словами: «Военный совет армии объявил благодарность личному составу полка. Шире шаг! Вперед, к победе!»{110}
Несколько позже вышла еще одна листовка. В ней сообщалось, что за успешные боевые действия на государственной границе с Восточной Пруссией 1-я гвардейская стрелковая дивизия Указом Президиума Верховного Совета СССР удостоена высшей награды — ордена Ленина.
Наступление 171-го гвардейского стрелкового полка и 213-й отдельной танковой бригады было настолько стремительным, что противник не смог задержать их, и в 12 час. они с ходу ворвались в Гросс Зоденен и овладели этим опорным пунктом.
31-я гвардейская стрелковая дивизия, находившаяся на левом фланге 16-го гвардейского корпуса, одновременно с 1-й дивизией перешла в наступление в направлении Пиллюпенен и, отразив контратаку двух батальонов пехоты с танками, к 11 час. овладела крупным опорным пунктом Попечки. В результате боя на этом рубеже гитлеровцы потеряли подбитыми и сожженными 21 танк, 13 штурмовых орудий и около полка пехоты{111}.
Не выдержав ударов наших частей, остатки разгромленных подразделений противника с боем отходили на следующий укрепленный рубеж. Преследуя врага, полки 31-й дивизии при поддержке 277-й штурмовой авиадивизии к 12 часам 18 октября на ряде участков фронта также вышли к государственной границе и овладели опорными пунктами Антовиле, Люки и высотами на линии пограничных столбов № 131–137. Однако с ходу прорвать пограничный оборонительный рубеж дивизия не смогла. [97]
В сложившейся обстановке начальник штаба армии генерал И. И. Семенов предложил ввести здесь дополнительные силы. Начальник оперативного отдела генерал И. И. Леднев считал, что вводить их еще рано, так как главный рубеж обороны противника прорван не полностью.
— Кроме того, — продолжал Леднев, — гитлеровцы имеют недалеко от границы по р. Писса довольно сильно укрепленный рубеж. А чем располагаем мы? Одна 16-я дивизия в резерве и одна (11-я гвардейская) свободная на левом фланге в составе 36-го корпуса, которую можно будет использовать на главном направлении. Если все это своевременно подготовить, тогда, мне думается, можно рассчитывать на успех.
Мной было принято решение — ввести второй эшелон 16-го гвардейского корпуса на рубеже р. Писса, придав ему переброшенную в полосу главного удара армии 11-ю гвардейскую дивизию. На это же направление подтягивался и армейский резерв — 16-я гвардейская стрелковая дивизия, которая к 17 час. сосредоточилась в районе Кунигишки. Через два часа в район Новиники — Шаки прибыла 11-я гвардейская дивизия.
Немецко-фашистское командование надеялось остановить наступление 11-й гвардейской армии на пограничном оборонительном рубеже и принимало все меры к усилению своей группировки [98] войск. К линии фронта подтягивались из тыла все свободные резервы. На машинах были доставлены части из гарнизонов Гольдапа, Гумбиннена, Шталлупенена и брошены в бой в полосе 8-го гвардейского корпуса. Сюда же из района севернее Шталлупенена прибыло до 40 танков и двух батальонов пехоты{112}. В полосе 36-го гвардейского корпуса дополнительно развернулся 1092-й пехотный полк 547-й пехотной дивизии, отведенный из района Вижайны. Всего перед фронтом армии действовало до 80 танков и штурмовых орудий противника, из них не менее половины в полосе 8-го гвардейского корпуса{113}. Бои, развернувшиеся во второй половине дня, были особенно упорными.
В полосу армии с участка 1-го Прибалтийского фронта начала прибывать 1-я парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг». Видимо, это ее приблизительно 120 танков обнаружила наша авиаразведка в районе Шталлупенена{114}. Для усиления своей группировки немецко-фашистское командование пошло на крайние меры: оно сократило тылы частей 549, 561-й и 547-й пехотных дивизий и за их счет пополнило подразделения первой линии. Расчеты орудий и минометов сокращались вдвое, и высвободившиеся минометчики и артиллеристы, а затем саперы и связисты бросались в бой, как пехота. Против наступающих соединений нашей армии немцы бросили бомбардировочную авиацию.
Однако, несмотря на ожесточенное сопротивление наземных войск и удар с воздуха, противнику не удалось задержать продвижение войск 11-й гвардейской армии. Развивая наступление, части 1-й гвардейской дивизии и 213-й отдельной танковой бригады к 13 час. продвинулись почти на 5 км, вышли на рубеж р. Жабоедер Даубас и начали ее форсировать. Это создало угрозу прорыва их к рубежу обороны по западному берегу р. Писса. Немецко-фашистское командование оказалось вынужденным перебросить 279-ю бригаду штурмовых орудий и до полка пехоты с фронта 31-й гвардейской дивизии в район Руджен — Жабойден. Одновременно оно бросило против 1-й гвардейской дивизии и 213-й отдельной танковой бригады авиацию. Наблюдатели насчитали до 50 самолетов, бомбивших боевые порядки гвардейцев. Докладывая мне об этом, командир 16-го гвардейского корпуса генерал-майор С. С. Гурьев просил прикрыть 1-ю дивизию истребителями и подавить противника штурмовиками.
— Это крайне важно, товарищ командующий, — говорил он мне. — Тогда к вечеру мы сможем выйти на р. Писса.
Пообещав оказать авиационную поддержку, я подумал, что мы верно сделали, поручив Гурьеву возглавить наступление на главном направлении. Высокая оперативная подготовка и богатый боевой [99] опыт позволяли ему правильно оценивать обстановку в полосе наступления и безошибочно намечать рубежи, которыми войскам следует овладеть во что бы то ни стало. В частности, решение выйти на р. Писса еще до наступления темноты было со всех точек зрения разумным. Ведь это — последний рубеж тактической зоны обороны противника. Овладение им ставило нас в выгодное по сравнению с врагом положение.
Не могу не вспомнить и заместителя командира корпуса по политической части полковника В. В. Мешкова. Виктор Васильевич выделялся среди политработников армии личной храбростью и неутомимой работоспособностью. В первые дни войны он прошел хорошую боевую школу в рядах 1-й Московской пролетарской дивизии, где был заместителем командира дивизии. Теперь, как и в дни битвы под Москвой, он всегда был там, где части корпуса решали участь боя.
Но как помочь наступающим частям авиацией? Погода явно нелетная.
— Как же так, Евгений Макарович, — сказал я заместителю командующего 1-й воздушной армией генералу Николаенко, — немцы, используя разрывы в облаках, бомбят наши боевые порядки, а мы спокойно взираем на это? Правда, у них аэродромы не закрыты облаками в отличие от наших. Надо пробиться и нашим летчикам к вражеским аэродромам. Вижу, что погода нелетная, но это необходимо.
Николаенко уловил упрек, но оправдываться не стал. Он тут же связался с командиром 303-й истребительной авиадивизии генерал-майором авиации Г. Н. Захаровым и выяснил возможность вылета истребителей.
— Сейчас вылетают эскадрилья Героя Советского Союза майора С. А. Сибирина 18-го гвардейского полка и эскадрилья Героя Советского Союза капитана де ля Пуап полка «Нормандия — Неман», — доложил генерал. — Это лучшие наши эскадрильи. И немедленно за ними поднимутся все полки дивизии во главе со мной.
Несмотря на противодействие, полки 1-й гвардейской стрелковой дивизии переправились через реку и в коротком бою выбили [100] гитлеровцев из Руджена и Жабойдена. Используя успех своего соседа справа, 31-я гвардейская стрелковая дивизия перешла в наступление и к 18 час. вышла на подступы к опорному пункту Пиллюпенен. Этот крупный узел шоссейных и железных дорог играл значительную роль в обороне противника, давая ему возможность маневрировать резервами вдоль всего фронта обороны. Проходившая через Пиллюпенен железная дорога связывала Шталлупенен с Гольдапом и через Гумбиннен уходила в глубь Восточной Пруссии.
Первая атака Пиллюпенена положительного результата не дала, так как проводилась без всякого маневра, с фронта. Командир дивизии генерал И. Д. Бурмаков решил заново перестроить свои части и овладеть опорным пунктом не фронтальной атакой, а фланговыми ударами, обойдя с севера и с юга.
Наступление поддерживали подразделения 153-й танковой бригады и три полка артиллерии. Отдельные орудия выкатывались на прямую наводку и метким огнем уничтожали каменные здания, в которых засели гитлеровцы. Автоматчики мелкими группами заходили в тыл пулеметным точкам врага и забрасывали их гранатами. Танкисты вели огонь по огневым точкам противника, умело маневрируя, давили его орудия на огневых позициях и разрушали гусеницами укрепления.
В 18 час. 40 мин. после упорных боев 97-й полк под командованием подполковника А. А. Булахова с севера, а 95-й и 99-й полки с танками и самоходными орудиями с юга одновременной атакой ворвались в город и в уличных боях, действуя штурмовыми группами, овладели этим опорным пунктом. Преследуя отступающего противника, соединения 16-го гвардейского корпуса к 20 час. вышли на рубеж западнее Будвайтшен — Маттернишкен, западнее Пиллюпенена, перерезав железную дорогу Шталлупенен — Гольдап.
Наступление частей 8-го гвардейского стрелкового корпуса, как и в предыдущие дни операции, развивалось в более трудных условиях. Частям корпуса пришлось буквально вгрызаться в глубоко эшелонированную немецкую оборону, густо насыщенную противотанковыми средствами.
Разведав боем передний край вражеской обороны на фронте 5-й гвардейской стрелковой дивизии, саперы к 24 часам проделали в заграждениях шесть проходов, изъяв более 600 противотанковых и до 800 противопехотных немецких мин. Отличившаяся в этом деле саперная рота гвардии капитана Бленова проделала под интенсивным артиллерийско-минометным огнем четыре прохода, обезвредив 389 противотанковых и более 400 противопехотных мин{115}.
В ночном бою части дивизия стремительно атаковали вражеские укрепления и к рассвету, несмотря на яростное сопротивление [101] противника, преодолели все три линии траншей. Утром наступление началось под прикрытием сплошного огневого вала нашей артиллерии и минометов. И тем не менее немецко-фашистские части начиная с 10 час. неоднократно переходили в контратаки. Стремясь отбросить части 5-й дивизии и восстановить положение, гитлеровцы бросили из района Довгелайцы в контратаку до двух батальонов пехоты и 16 танков, но, понеся большие потери от огня нашей артиллерии, отошли{116}. В это же время части 26-й дивизии отбили три контратаки противника из районов Кибейки, Бержины, каждая силой батальона пехоты с 10 танками.
Однако остановить наши части противник был уже не в состоянии. Преодолевая сопротивление, отбивая многочисленные контратаки, главные силы 8-го гвардейского стрелкового корпуса (части 5-й и 26-й гвардейских дивизий) к 12 час. овладели опорными пунктами Кибейки и Бержины. Воодушевленные стремлением быстрее прорвать пограничный рубеж обороны врага, гвардейцы проявляли в бою исключительную настойчивость и смекалку. Так, пулеметный расчет старшего сержанта Ф. К. Кириллова, стремительно преодолев минные поля, встретил на своем пути проволочные заграждения. Не задумываясь, комсомолец Кириллов снял шинель и бросил ее на проволоку. Его примеру последовали остальные бойцы расчета. Через две-три минуты заграждение было преодолено, и пулеметный расчет, оказавшись у вражеских траншей, открыл огонь вдоль ходов сообщения. Гитлеровцы прекратили сопротивление.
На правом фланге нашей армии, на стыке ее с 5-й армией, располагался крупный опорный пункт Кибартай — Эйдткунен. Оба эти города (первый из них принадлежит Литовской ССР) составляли как бы один большой населенный пункт. Немцы превратили его в мощный узел обороны. Выходящие из Кибартай — Эйдткунен шоссейные дороги (на север, юг, восток и запад) позволяли противнику маневрировать войсками и подходившими резервами в любом направлении как перед фронтом 11-й гвардейской, так и перед [102] фронтом 5-й армий. Кроме того, этот пункт мог быть использован для фланговых ударов по войскам обеих армий. И, наконец, он прикрывал с фронта подступы к шталлупененскому узлу обороны, основному препятствию на пути к Гумбиннену.
С востока и северо-востока на Кибартай — Эйдткунен наступали части 144-й стрелковой дивизии 5-й армии, с юго-востока — наша 83-я гвардейская дивизия. Завязались упорные бои. Развивая успешное наступление, 248-й гвардейский полк (командир подполковник С. З. Лукашев), овладев Довгелайце, немедленно ворвался на южную окраину Кибартай, где завязал уличные бои. 144-я стрелковая дивизия отбросила противника в западном направлении и к 14 час. вторглась на восточную окраину города.
Теперь гитлеровцам пришлось оборонять Кибартай с двух сторон. Как и ряд других населенных пунктов, противник подготовил Кибартай к длительной и упорной обороне. Его противотанковые орудия и минометы занимали позиции в местах, позволявших с наибольшей вероятностью поражать наши войска. В стенах отдельных домов были пробиты амбразуры и установлены пулеметы и даже орудия на прямую наводку. Многие улицы, а также подходы к домам, блиндажам и огневым точкам были заминированы.
Однако под ударами наших частей сопротивление противника заметно стало ослабевать. В 18 час. Кибартай был полностью очищен от немецко-фашистских войск.
После овладения Кибартай наступление 8-го гвардейского стрелкового корпуса стало развиваться более успешно. Части его 5-й гвардейской стрелковой дивизии уже в 15 час. пересекли государственную границу на участке пограничных столбов № 111–114 и вышли к укрепленным позициям на линии Эжеркемен — Ромейкен{117}.
Бой носил тяжелый и упорный характер. Противник держал боевые порядки полков 5-й гвардейской стрелковой дивизии под непрерывным огнем. Его артиллерия, ведя методический огонь, плотно преградила путь наступавшей пехоте. Четыре раза гвардейцев контратаковала пехота с танками. В 17 час. 40 мин. над полем боя появились вызванные с командного пункта 8-го корпуса штурмовики 277-й и бомбардировщики 6-й гвардейской авиадивизий, которые в течение 20 минут буквально висели над вражескими укреплениями на рубеже обороны и в ближайшей глубине в районе Пешикен — Раудонен. Одновременно наша артиллерия произвела массированный налет по траншеям и огневым позициям артиллерийских батарей противника. Преодолевая сопротивление немецкой пехоты и танков, дивизия к 20 час. овладела на своем левом фланге сильным опорным пунктом Ромейкен{118}. [103]
Наступавшая на левом фланге корпуса 26-я гвардейская стрелковая дивизия к 14 час. вышла к государственной границе и завязала бой за укрепленный населенный пункт Платен. Ее левофланговый полк несколько позднее начал наступление на Матцкутшен.
В течение этого дня 8-й гвардейский стрелковый корпус в тяжелых и упорных боях прорвал второй промежуточный оборонительный рубеж и оборонительный рубеж на границе. К 20 час. его части вышли на линию Крижуллен — Матцкутшен и, продвинувшись за день до 5 км, подошли к передовому рубежу шталлупененского узла обороны {119}.
Наступление левофлангового 36-го гвардейского стрелкового корпуса началось так же, как и в других соединениях, в 9 час. 30 мин. после артиллерийской подготовки.
Отбив контратаки и перейдя в преследование противника, части 84-й гвардейской стрелковой дивизии к 12 час. продвинулись на юго-запад до 3,5 км и завязали бой с противником за Татаркеме, Ржечуны. Развивая наступление, 243-й гвардейский стрелковый полк (командир полковник П. Г. Чурусов) 84-й дивизии и батальон 77-го тяжелого танкового полка обошли населенный пункт Ржечуны с юга и стремительным ударом выбили немцев из Небудкеме, непосредственно на границе Восточной Пруссии.
Примерно в 12 час. 30 мин. этот полк пересек государственную границу на участке пограничных столбов № 142 и 143{120}.
Главные силы дивизии, подтянув отставшую на сильно пересеченной местности артиллерию, возобновили наступление, в 17 час. овладели опорным пунктом Ташитен и завязали упорные бои за Венцловишкен. Таким образом, части 36-го корпуса нависли с севера над Виштынец — крупным узлом обороны противника на левом фланге армии. Расположенный непосредственно перед государственной границей, на северном берегу оз. Виштиттер, этот [104] опорный пункт входил в систему приграничного оборонительного рубежа, прикрывая выход в долину р. Писса и к рокадным магистралям Шталлупенен — Мелькемен и Шталлупенен — Гольдап.
18-я гвардейская стрелковая дивизия наступала южнее на этом направлении одним 58-м полком. Выбив противника из Виштынец 1-й, подразделения полка к 12 час. подходили к Виштынец с северо-востока. С севера, как сказано выше, к нему подходили части 84-й гвардейской дивизии. Создавалась реальная возможность во взаимодействии с соседями слева окружить противника в лесах восточнее оз. Виштиттер и полностью уничтожить его. Однако командир 18-й дивизии, не имея точных данных о действительном положении на фронте и из-за недостаточной связи с левым соседом (соединениями 31-й армии), не использовал благоприятных возможностей и упустил момент, хотя располагал необходимыми силами (51-м и 53-м незадействованными полками). Не поправил ошибочные действия командира дивизии и командир 36-го гвардейского корпуса, сосредоточивший свое внимание на действиях 84-й гвардейской дивизии. Не были в достаточной степени использованы и удары по Виштынец частей 311-й штурмовой авиадивизии, хотя они также были нанесены с некоторым запозданием (в 15 час.){121}. Введенный в бой 2-й полк дивизии опоздал с развертыванием и не смог помочь 58-му полку. Противник немедленно воспользовался нераспорядительностью командира дивизии, вывел из-под удара 1142-й полк 541-й пехотной дивизии и 1145-й маршевый батальон и закрепился в Виштынец. Только после ожесточенного боя 18-я гвардейская стрелковая дивизия овладела в 18 час. Виштынец{122} и к исходу дня вышла на рубеж Думбельн — Гросс Каллвайтшен, форсировала р. Писса и перерезала шоссе Шталлупенен — Шитткемен.
Таким образом, войска 11-й гвардейской армии, ведя в течение 18 октября исключительно жестокие бои, в основном прорвали [105] оборонительный рубеж на государственной границе, особенно на фронте 16-го гвардейского стрелкового корпуса, и, продвинувшись на запад на 6–8 км, вышли на подступы к укрепленному рубежу, созданному гитлеровцами вдоль западного берега р. Писса. Фронт прорыва армии к исходу дня достиг почти 35 км, войска пересекли границу Восточной Пруссии во всей полосе наступления.
За день боя наши войска захватили 18 орудий, 11 минометов и 28 пулеметов, уничтожили 25 орудий и минометов, подбили и сожгли 13 танков и штурмовых орудий. Кроме того, они захватили крупные населенные пункты Кибартай, Пиллюпенен, Виштынец{123}. Выходом войск армии к исходу 18 октября на линию Крижуллен — Маттернишкен — Думбельн завершился первый этап операции.
Нельзя не вспомнить без благодарности ту огромную работу, которую провели в период подготовки к боям на пограничной полосе, да и в ходе самих боев политорганы, партийные организации, все коммунисты армии. В ночь накануне штурма рубежа обороны врага наши политработники довели до каждого гвардейца листовку-обращение Военного совета армии, призывавшее весь личный состав успешно выполнить боевую задачу. Ничто не ускользнуло от внимания политорганов. Они разъясняли задачи по разгрому гитлеровцев на их территории, заботились об авангардной роли коммунистов и комсомольцев при атаке укрепленного рубежа на границе, привлекали внимание воинов к необходимости повысить бдительность на вражеской земле.
Заместитель командира по политической части 1-го батальона 97-го полка 31-й гвардейской стрелковой дивизии капитан Олейник в ночь перед штурмом собрал парторгов и комсоргов подразделений, рассказал им об обстановке и дал задание довести боевую задачу до всех бойцов. Коммунисты обратили внимание гвардейцев на то, что до границы Восточной Пруссии осталось около 2 км и что их надо преодолеть стремительным наступлением. Хорошо [106] знакомый с обстановкой и своей боевой задачей, этот батальон первым в дивизии прорвал оборонительный рубеж и ворвался на территорию Восточной Пруссии.
Большое внимание политорганы и партийные организации армии уделяли разъяснению норм поведения советских воинов на территории врага. Советский воин пришел на германскую землю не жечь, грабить и убивать мирных жителей, как это везде и повсюду делали гитлеровцы. Он пришел сюда уничтожить фашизм, сбросить с человечества его иго, покарать фашистских преступников. Это прекрасно понимали наши гвардейцы. Вот как выразил эту мысль в беседе с бойцами рядовой 21-го полка 5-й гвардейской стрелковой дивизии Козлов: «Мы в Германии должны вести себя так, чтобы показать немцам, что русский солдат в дом к ним без разрешения своего офицера и хозяина дома не заходит, а зайдя в дом, по сундукам и печкам не шарит, как это делали гитлеровцы»{124}.
Прорыв пограничного оборонительного рубежа и вступление в Восточную Пруссию вылились в яркую демонстрацию высокого политико-морального состояния и патриотизма войск, их беспредельной преданности своей Коммунистической партии и Советской Родине. В нашем приказе по армии была объявлена благодарность 1, 5, 26-й и 31-й гвардейским дивизиям, которые первыми в армии прорвали приграничный оборонительный рубеж и продолжали боевые действия уже на территории врага{125}.
Только в семи стрелковых дивизиях за дни боев в партийные организации было подано 1722 заявления с просьбой о приеме в партию{126}. Неукротимый воинский дух и патриотический подъем проявились и в массовом отказе бойцов, сержантов и офицеров 5-й, 31-й и других гвардейских стрелковых дивизий уходить с поля боя после ранения. Так, рядовой 99-го гвардейского полка И. А. Шмаков дал эвакуировать себя в медсанбат лишь после тяжелого третьего ранения, полученного в районе Пиллюпенена. А раненый командир взвода 97-го полка той же 31-й гвардейской дивизии младший лейтенант Мыльцев твердо заявил: «Я не уйду с поля боя, пока не перейду границу Восточной Пруссии»{127}. Свое слово гвардеец сдержал.
В течение трех дней тяжелых наступательных боев войска 11-й гвардейской армии прорвали тактическую зону обороны противника на глубину от 23 до 28 км, преодолели основной и два промежуточных сильно укрепленных оборонительных рубежа и, перейдя на фронте Эйдткунен — Виштынец государственную границу, углубились в пределы Восточной Пруссии на участке 35 км и до 5 км в глубину. [107]
«Битва достигла огромного накала, — пишет в своих воспоминаниях французский летчик Франсуа де Жоффр. — Немцы сражаются с дикой яростью... Каждый дом превращен в крепость, каждая яма — пулеметное гнездо. Каждая полянка минирована... Красная Армия продвигается вперед медленно, и ценой значительных потерь ей приходится сдерживать яростные контратаки немцев.
Ночью грохот боя, который доносится с передовой, настолько силен, что мешает нам заснуть. Все горит... Горизонт почернел, небо затянуто плотной темно-серой тучей дыма... Вокруг аэродрома, в радиусе тридцати километров, все в зареве пожаров»{128}.
За эти дни 11-я гвардейская армия нанесла поражение 549, 561, 547-й и части сил 131-й пехотных дивизий, четырем отдельным пехотным и двум танковым батальонам и ряду других отдельных частей и подразделений противника, взяла в плен около 1 тыс. солдат и офицеров, захватила 74 орудия, 31 миномет, более 200 пулеметов, 4 танка и другие трофеи{129}.
В результате успешного завершения первого этапа операции перед армией открылись возможности наступать в глубь Восточной Пруссии.
Но прежде следовало проанализировать ход первого этапа операции, уяснить его положительные стороны, а главное — недочеты, чтобы быстрее их устранить. Войска армии оставались вполне боеспособными для дальнейшего наступления.
Этап этот был осуществлен за трое суток вместо двух по плану. Объяснялось это главным образом прочностью немецкой обороны, упорством оборонявшегося противника и особенностью местности, на которой действовали наши войска. В самом деле, два последних дня соединения 16-го и 36-го гвардейских стрелковых корпусов наступали по резко пересеченной, заболоченной местности, в условиях бездорожья, что вызывало отставание артиллерии и танков.
Отрицательно на ход наступления влияли и неудачные действия [108] некоторых соединений и частей, прежде всего подвижных групп армии и 36-го корпуса. Слабая организация боя и недостаточная разведка противника были иногда причиной невыполнения войсками задач, потери ими темпа наступления. Мало, несмотря на требования штаба армии, применялись обходы и охваты опорных пунктов и узлов обороны, что приводило не к окружению, а к выталкиванию противостоящего противника.
Значительные недостатки отмечались и в использовании вторых эшелонов в корпусах и дивизиях. Отдельные командиры соединений стремились быть сильными везде, что приводило к распылению сил, к ослаблению запланированного удара по противнику. Нередко в ходе боев нарушалось установленное взаимодействие между родами войск — пехотой, танками, артиллерией. Все чаще танки и артиллерия отставали от пехоты, которой в связи с этим приходилось вести бой исключительно своими силами и средствами, а следовательно, нести излишние потери в личном составе, терять темпы наступления, несвоевременно выполнять поставленные ей задачи.
Тем не менее все эти недочеты в проведении операции, на которые обратили внимание Военный совет и штаб армии, не дали противнику возможности измотать и обескровить наши войска, как он предусматривал это в своих первоначальных планах. Не смог он сорвать наше наступление, несмотря на все принятые меры.
Войска 5-й армии, действовавшие севернее нас, на шталлупененском направлении, продолжали наступать, сосредоточив основное внимание на своем левом фланге. Немецко-фашистские войска оказывали упорное сопротивление огнем артиллерии и минометов и контратаками пехоты с танками. В 14 час. с рубежа Слипины — Руджен был введен второй эшелон армии — 45-й стрелковый корпус. Однако особых улучшений в создавшуюся обстановку он не внес. С 16 октября армия продвинулась на 15–20 км, причем в последний день наступления темп продвижения резко снизился (до 4 км). Овладев совместно с частями 11-й гвардейской армии опорными пунктами Кибартай и Эйдткунен, соединения 5-й армии вышли на рубеж Пираген — Ваббельн — Абштайнен{130}.
Сосед слева — 31-я армия с утра 18 октября продолжала наступать своими правофланговыми соединениями и в 14 час. прорвала оборону противника на государственной границе.
Развивая затем наступление в южном я юго-западном направлениях, войска этой армии продвинулись за день на 12 км и вышли на рубеж Зауслежовен (южный берег оз. Виштиттер) — Клайпеда (севернее оз. Ганча) — Сьцибово (16 км севернее Сувалки){131}. Всего за три дня 31-я армия продвинулась на 23–28 км, расширив фронт прорыва более чем в 3 раза (с 10 до 35 км). [109]
Как мы видим, наибольшего успеха добилась 11-я гвардейская армия, которая, прорвав оборону врага на государственной границе и подступах к ней, вклинилась на территорию Восточной Пруссии от 2 до 5 км. Создались благоприятные условия для дальнейшего наступления на Гумбиннен.
Учитывая обстановку, создавшуюся в полосе наступления 3-го Белорусского фронта, генерал армии Черняховский принял решение на ввод 2-го гвардейского танкового корпуса в полосе 11-й гвардейской армии, о чем сообщил мне вечером 18 октября по телефону. Одновременно он приказал доложить предварительные соображения по использованию корпуса, исходя из поставленной ему задачи.
Оценив перспективы развития операции армии в глубину, я доложил Ивану Даниловичу, что танковый корпус целесообразнее ввести в прорыв в полосе 16-го гвардейского стрелкового корпуса, соединения которого имели наибольший успех. Рубеж развертывания для ввода ориентировочно наметить на западном берегу р. Писса, на участке Зюссайтшен — Эггленишкен, а главное усилие корпуса направить на Вальтеркемен и далее на Гумбиннен, как это указано в директиве фронта от 7 октября. Я доложил также командующему фронтом, что, по мнению Военного совета армии, главным в использовании 2-го гвардейского танкового корпуса должны быть внезапность и массированность его действий, чтобы, наращивая удар из глубины, превратить достигнутый армией тактический прорыв в оперативный. Поэтому я просил командующего, чтобы корпус из полосы 5-й армии, где он находился около пяти суток, передвигался к месту сосредоточения только в темное время. В противном случае немецко-фашистское командование, внимательно следившее за перемещением корпуса, легко обнаружит его.
— В течение первой половины дня 19 октября, — продолжал я доклад командующему фронтом, — необходимо будет произвести рекогносцировку полосы ввода корпуса, разведку направлений его действий, организовать боевое обеспечение и взаимодействие его соединений с пехотой и артиллерией.
Мой предварительный доклад генерал армии Черняховский утвердил. Одновременно он сообщил, что завтра утром на командный пункт армии для более детальной отработки вопросов ввода корпуса прибудут командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-полковник А. Г. Родин и командующий 1-й воздушной армией генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин.
После доклада об обстановке, сложившейся в полосе армии, и получения от командующего фронтом указаний об оперативном подчинении 2-го гвардейского танкового корпуса нашей армии я конкретизировал задачи войскам на следующий день боя. В первую очередь 16-й гвардейский корпус должен был захватить [110] рубеж р. Писса и создать плацдарм на ее западном берегу, достаточный для развертывания и ввода в бой танкового корпуса. Затем нанести удар в западном направлении с целью захвата оборонительного рубежа на западном берегу р. Роминте. Развивая успех совместно со 2-м танковым корпусом, овладеть Гумбинненом и выйти в тыл шталлупененской группировки противника. Одновременно с этим остальные силы армии, наступая на запад, захватывают рубеж на р. Ангерапп.
Вечером 18 октября, после детального уточнения обстановки на фронте армии, мы поставили командирам корпусов боевые задачи на четвертый день операции.
При этом принималось во внимание наличие перед правым флангом армии позиций шталлупененского укрепленного узла обороны и более сильной группировки войск противника; в центре полосы наступления — прочного оборонительного рубежа на западном берегу р. Писса; на левом фланге армии, в районе к юго-западу от Мелькемена — большого лесного массива (лес Штаатс Форст Роминтен). Поэтому предусматривалось: в центре оперативного построения армии ударом 16-го гвардейского стрелкового корпуса в западном направлении на Кассубен — Кажелекен, в обход шталлупененских укрепленных позиций с юга, расчленить силы и фронт противника, форсировать р. Писса и захватить плацдарм на ее берегу, чем обеспечить ввод в прорыв 2-го гвардейского танкового корпуса. Наступление организовать при содействии частей левого фланга 8-го и правого фланга 36-го гвардейских стрелковых корпусов. Одновременно часть сил 8-го гвардейского стрелкового корпуса с юга и юго-востока во взаимодействии с левофланговыми частями 5-й армия должна до подхода резервов противника уничтожить его шталлупененскую группировку и овладеть Шталлупененом. Соединениями же 36-го гвардейского стрелкового корпуса (левый фланг армии), используя лесной массив, обойти главные силы немецко-фашистских войск с юга я тем содействовать наступлению центральной группировки армии (16-му гвардейскому стрелковому корпусу). А пока, в течение ночи, отделявшей нас от четвертого дня операции, должны были наступать штурмовые группы 8-го гвардейского стрелкового корпуса и передовые отряды остальных корпусов. Главные же силы соединений надо было привести в порядок и подготовить их к решительным действиям.
Они намечались на завтра — 19 октября 1944 г. [111]