Враг изгнан с древней тверской земли
26 июня я доложил Ставке о готовности войск 2-го Прибалтийского фронта к наступательным действиям. Главным в докладе было сообщение о высоком морально-политическом и боевом состоянии войск фронта, о том, что личный состав готов выполнить приказ Родины о новом наступлении.
Одновременно в Генеральный штаб был направлен план Режицко-Двинской наступательной операции 2-го Прибалтийского фронта.
Этим докладом подводился итог работы по выполнению задачи, поставленной перед командованием фронта о планировании данной операции. По плану предусматривалось разгромить опочкинско-идрицко-себежскую группировку противника, полностью очистить от оккупантов Калининскую область и, прорвав оборону врага на участке Резекне, Даугавпилс, открыть ворота к освобождению Советской Латвии. В летнем наступлении Красной Армии 1944 г. Режицко-Двинская операция должна была сыграть немаловажную роль.
2-й Прибалтийский фронт готовился к решительному удару. Соседний справа 3-й Прибалтийский фронт (54-я армия) оборонял занимаемый рубеж и частью сил на левом крыле активизировал нажим на врага, улучшая тактическое положение. Слева войска 1, 2, 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронта перешли в июне в общее наступление. Витебская группировка противника была окружена и разгромлена. К 1 июля наши войска продолжали успешно развивать достигнутый успех в оперативной глубине обороны противника по левому берегу р. Западная Двина в общем направлении на Шяуляй.
Во 2-м Прибалтийском фронте по-прежнему насчитывалось четыре общевойсковые армии в составе 28 стрелковых дивизий и одного укрепленного района. В резерве фронта находились 130-й латышский стрелковый и 5-й танковый корпуса.
Большая протяженность оборонительного рубежа — 273 км, а также передача четырех стрелковых дивизий и 3-го кавалерийского корпуса соседнему 1-му Прибалтийскому фронту вызвали необходимость ввода армейских запасных полков, курсов младших лейтенантов и ряда специальных саперных и инженерных частей в первый эшелон для укрепления ударной группировки. [202]
Войска фронта использовали железнодорожные участки: Бологое — Великие Луки, Великие Луки — Новосокольники — Чихачево, Новосокольники — Пустошка, Великие Луки — Невель.
Фронтовая распорядительная станция была в Торопце. Станции снабжения армий: 1-й ударной — ст. Чихачево, 10-й гвардейской — ст. Сущево, 3-й ударной — ст. Забелье, 22-й армии — ст. Невель.
Наличие крупных железнодорожных узлов, как Великие Луки и Новосокольники, и сравнительно небольшое удаление станций снабжения от войск обеспечивало своевременный подвоз и бесперебойное питание армий всеми видами боевого снабжения.
Успешное продвижение войск 1-го Прибалтийского фронта в направлении Шяуляя поставило под угрозу разобщения войска противника в районе Опочки, Идрицы и Полоцка с его войсками, действовавшими к югу от р. Западная Двина.
Группировка противника перед 2-м Прибалтийским фронтом к моменту начала наступления оставалась прежней. Наиболее сильные оборонительные рубежи противник создал на важнейших направлениях Опочка, Резекне, Даугавпилс, Рига с целью не дать возможности перерезать коммуникации. Сильно были укреплены города Идрица, Опочка, Себеж и Освея. Здесь были железобетонные сооружения, противотанковые рвы и многие дома превращены в узлы сопротивления.
Наличие большого количества укрепленных рубежей у противника свидетельствовало о стремлении во что бы то ни стало сохранить за собой Прибалтику.
Слабым местом во вражеской обороне являлся участок обороны так называемых латышских добровольческих частей.
Всеми видами разведки было установлено, что перед 2-м Прибалтийским фронтом в первой линии оборонялось 10 дивизий вместо 13, как это было неделю назад.
Прежде чем приступить к планированию операции, на совещании высшего командного состава были даны предварительные указания по ее организации и проведению. Эти указания были разосланы в армии для руководства и сообщены начальнику Генерального штаба.
Командующему артиллерией фронта и командующим армиями были даны указания по использованию артиллерии.
При развитии наступления и при преследовании особое внимание предлагалось обратить на правильное использование гвардейских минометных частей, действия которых наносят особенно большой материальный ущерб врагу и оказывают удручающее моральное воздействие.
Чтобы обеспечить стремительность продвижения, командармы и командиры корпусов должны были создать подвижные группы — армейскую и корпусные, а в отдельных случаях дивизионные — из танковых, моторизованных частей и пехоты, посаженной на машины и подводы. Задача этих групп состояла в том, чтобы нарастить общий удар своим стремительным продвижением в глубину обороны противника, дезорганизуя и уничтожая его по частям, не [203] давая возможности организовать сопротивление на новых оборонительных рубежах.
Опыт действий таких групп показал, что только хорошо организованное управление ими обеспечивает успех. Поэтому командующим армиями и командирам корпусов предписывалось лично руководить подвижными группами, не переподчиняя их. При стремительном продвижении войск, как показала практика наступательных операций, управление обеспечивается только тогда, когда штабы не отстают от войск. На это нужно было обратить особое внимание командиров всех степеней, чтобы они со своими штабами не отставали от войск и не допускали случаев запаздывания в отдаче приказов, из-за чего войска могли потерять темп продвижения.
С целью быстрого получения данных о противнике и положении своих войск командующему 15-й воздушной армией было приказано закрепить за каждой армией 5–6 самолетов, которые должны были находиться в полосе действий войск и передавать сведения о противнике и своих войсках по радио командармам.
В связи с тем, что войска фронта действовали в пересеченной лесисто-болотистой местности, ориентирование авиации было затруднено. Подвижные формы боя, как известно, сопровождаются вклинениями, и поэтому авиация могла спутать свои войска с войсками противника. С тем чтобы не допустить таких случаев, всему командному составу предлагалось при появлении нашей авиации немедленно подавать установленный на данный день сигнал.
Категорическим требованием было в подготовительный период операции проведение тщательной маскировки как на переднем крае при рекогносцировках, так и в районах сосредоточения войск и, в особенности, при передвижениях. Ни одна фара, ни один огонек не должны были светиться при передвижении в ночное время и при расположении на месте.
В связи с нашим быстрым продвижением от противника следует ожидать стремления уйти в леса, с тем чтобы, маскируясь, ускользнуть из-под наших ударов. Не была исключена и возможность внезапного нападения отдельных групп противника на штабы, тылы и даже отдельные колонны наших войск. В связи с этим я потребовал, чтобы, не отвлекая главных сил от выполнения своих задач, специально выделенными отрядами войск охраны тыла и частей с второстепенных направлений прочесывались леса, усиливалась охрана штабов и тыловых учреждений. Необходимо было поднять бдительность всех войск, штабов и учреждений, с тем чтобы не допускать безнаказанного действия вражеских групп в нашем тылу.
Учитывая, что при стремительном продвижении войск неподготовленный тыл всегда опаздывал и поэтому не мог полностью обеспечить войска в наступательной операции, приказывалось немедленно подготовить и подвезти необходимые запасы, которые обеспечили бы наступление войск на большую глубину на 8–10 суток, на направлении каждой армии иметь группу подготовленных офицеров с бойцами для охраны, которые немедленно при захвате продовольственных складов и вообще продовольственных ресурсов противника [204] организуют охрану захваченных продуктов, производят их учет и организуют выдачу в войска. Начальникам тыла фронта и армий была поставлена задача организовать сборные пункты пленных в небольшом удалении от войск и об этих пунктах осведомить офицерский состав.
Эти конкретные наставления командному составу сыграли весьма положительную роль, как показали события.
2 июля 1944 г. Ставка Верховного Главнокомандования утвердила разработанный нами план Режицко-Двинской наступательной операции.
Суть замысла операции не была изменена Ставкой, но директивой от 4 июля 1944 г. фронтовая полоса для наступления была сдвинута влево. 2-му Прибалтийскому фронту переподчинялась правофланговая 4-я ударная армия 1-го Прибалтийского фронта (командующий армией генерал-лейтенант Петр Федорович Малышев) в составе 100-го стрелкового корпуса (21-й гвардейской, 28 и 200-й стрелковых дивизий), 83-го стрелкового корпуса (119, 332 и 360-й стрелковых дивизий), 14-го стрелкового корпуса (239, 311 и 370-й стрелковых дивизий, 16-я литовской стрелковой дивизии, 155-го укрепленного района, нескольких артиллерийских и минометных полков, одного танкового батальона).
Разграничительная линия с 1-м Прибалтийским фронтом проходила теперь по р. Западная Двина.
Одновременно 1-я ударная армия из состава 2-го Прибалтийского фронта передавалась в 3-й Прибалтийский фронт (командующий генерал И. И. Масленников).
Граница с 3-м Прибалтийским фронтом проходила по линии: Шилово — Гришино — Иваново — Красногородское — Балтиково. Ответственность за этот стык также возлагалась на командование 2-го Прибалтийского фронта.
4-я ударная армия вела наступательные бои ранее в составе 1-го Прибалтийского фронта и ко времени переподчинения 2-му Прибалтийскому фронту была остановлена по восточному берегу р. Дрисса и теперь подтягивала свои тылы и артиллерию.
В предстоящей наступательной операции Ставкой Верховного Главнокомандования войскам 2-го Прибалтийского фронта была определена следующая задача: концентрическим ударом с рубежа оз. Але, оз. Хвойно в направлении Себеж — Резекне и вдоль северного берега р. Западная Двина на Даугавпилс уничтожить группировку противника в районе Идрица, Себеж, Дрисса, овладеть рубежом Опочка, Себеж, Освея, Дрисса и в последующем овладеть рубежом Резекне, Даугавпилс.
В связи с изменением в составе войск фронта мне пришлось пересмотреть план операции. Общий замысел и задачи операции оставались прежними, однако для выполнения поставленной задачи необходимо было прорвать оборону противника на трех участках: в полосе 10-й гвардейской армии — озера Але, Каменное (фронт прорыва 7,5 км); 3-й ударной армии — озера Каменное, Хвойно [205] (фронт прорыва 10 км); 22-й армии — озера Братилово, Нещердо (фронт прорыва 13 км) и ударом 10-й гвардейской и 3-й ударной армий в направлении Опочка, Зилупе, Себеж, 22-й армии во взаимодействии с 4-й ударной армией в направлении Освея, уничтожить противостоящую группировку противника. А затем, развивая стремительное наступление, мощными охватывающими ударами расчленять, окружать и уничтожать вражескую группировку.
С целью наращивания общего удара и стремительного продвижения в глубину обороны противника, предстояло ввести в прорыв заблаговременно выделенные и подготовленные подвижные группы корпусов и армий.
Вводом резерва фронта — 5-го танкового корпуса в полосе 4-й ударной армии — развивать успех наступления на двинском направлении.
Проведение наступательной операции планировалось в три этапа: первый этап — подготовительный, второй этап — прорыв главной полосы обороны противника и выход на рубеж Опочка, Себеж, Освея, Дрисса; третий этап — преследование и выход на рубеж Резекне, Даугавпилс.
В соответствии с этим планом в боевом приказе от 6 июля 1944 г. войскам были поставлены следующие задачи:
10-й гвардейской армии во взаимодействии с 3-й ударной армией прорвать оборону противника на участке оз. Але, оз. Каменное и, наступая в общем направлении на Зилупе, уничтожить противостоящего противника и к исходу первого дня наступления выйти на рубеж р. Великая. В дальнейшем овладеть рубежом Карсава, Резекне.
Прикрывая свой правый фланг от Хлопино до оз. Але 67-м гвардейским стрелковым полком 22-й гвардейской стрелковой дивизии, 18-м укрепленным районом и армейскими курсами младших лейтенантов, 10-я гвардейская армия строила свою ударную группировку в два эшелона.
В первом эшелоне — два гвардейских корпуса: 15-й (командир генерал-майор Никифор Гордеевич Хоруженко) и 7-й (командир генерал-лейтенант Юрий Владимирович Новосельский).
Во втором эшелоне армии должен был быть 19-й гвардейский стрелковый корпус (командир генерал-майор Михаил Фомич Букштынович).
Для развития стремительного наступления была создана подвижная группа в составе усиленной 29-й гвардейской стрелковой дивизии (ее личный состав был посажен на автомашины) и 78-й танковой бригады.
Главный удар гвардейские корпуса этой армии наносили на левом флаге полосы армии в межозерном дефиле Але и Каменное по участку «добровольческих» частей с задачей разгромить их, не допустив их отхода на промежуточный рубеж «Рейер», наступая в общем направлении: 15-й гвардейский стрелковый корпус — Кудеверь, [206] Опочка; 7-й гвардейский стрелковый корпус — Балахонцево, Зилупе.
Ввод в бой подвижной группы намечался на рубеже Андро-Холмы, Нестеры (2–3 км от переднего края) в направлении Кудеверь, Духнево, г. Опочка. Ввод в бой подвижной группы обеспечивался командиром 15-го гвардейского стрелкового корпуса.
Второй эшелон армии — 19-й гвардейский стрелковый корпус — предусматривалось ввести в бой в случае продолжения сопротивления противника после прорыва его тактической обороны.
7-й гвардейский стрелковый корпус должен был с выходом на рубеж Сукино, оз. Васюхи выслать на автомашинах передовой отряд в составе усиленного стрелкового батальона с задачей перерезать шоссе Пустошка — Опочка западнее Балахонцево, не допуская отхода противника в западном направлении.
3-я ударная армия в составе 79-го стрелкового корпуса (150, 171 и 207-я стрелковые дивизии, командир корпуса генерал-майор Федор Андреевич Зуев), 93-го стрелкового корпуса (219, 379, 391-я стрелковые дивизии, командир корпуса генерал-майор Павел Прокопьевич Вахрамеев) с частями усиления (336-я отдельная противотанковая артиллерийская бригада, 29-я гвардейская танковая бригада, 227, 239-й танковые полки, 991 и 1539-й самоходные артиллерийские полки, 36-й зенитный дивизион и другие) во взаимодействии с 10-й гвардейской армией должны прорвать оборону противника на участке озер Каменное, Хвойно и, наступая в общем направлении на Себеж, обходя Идрицу с севера, уничтожить идрицко-себежскую группировку противника и к исходу первого дня наступления овладеть рубежом Ленинградское шоссе, а подвижной группой взять г. Себеж (глубина задачи дня — 100 км).
Чтобы обеспечить такой высокий темп наступления, планировалось использовать для развития успеха 93-го стрелкового корпуса подвижную группу армии в составе усиленной 207-й стрелковой дивизии и 29-й танковой бригады (командир подвижной группы полковник Семен Никифорович Переверткин).
Для развития успеха 79-го стрелкового корпуса создавалась подвижная группа корпуса в составе усиленного 713-го стрелкового полка 171-й дивизии, посаженного на автомашины. В состав этой подвижной группы включились: танковый полк, три батареи истребительно-противотанкового артиллерийского полка, дивизион гвардейских минометов М-13 и саперная рота. Группа имела задачу; с прорывом оборонительного рубежа противника войти в прорыв по маршруту Ясно, Мутовцево, Ермолово, Лобачи, Максютино, Идрица и к исходу дня овладеть г. Идрица. В последующем армия имела задачу овладеть рубежом железной дороги Резекне — Даугавпилс.
22-я армия в составе 44-го стрелкового корпуса (115, 319, 325-я стрелковые дивизии, командир генерал-майор Михаил Никитович Клешнин), 90-го стрелкового корпуса (26, 182, 208-я стрелковые дивизии, командир генерал-майор Григорий Иванович Шерстнев), [207] 130-го латышского стрелкового корпуса (45-я гвардейская, 308-я латышская стрелковые дивизии, командир корпуса генерал-майор Детлав Карлович Бранткалн) и частей усиления должна прорвать оборону противника на участке озер Братилово, Нещердо и, наступая в общем направлении на Освея, Дагда, во взаимодействии с 4-й ударной армией уничтожить освейско-дрисскую группировку противника и к исходу первого дня наступления овладеть районом Освеи. В дальнейшем армия, развивая наступление в направлении Аглона, Даугавпилс, должна была овладеть рубежом Канкула, Калуне.
Оперативное построение армии было двухэшелонным. В первом эшелоне предстояло наступать 44 и 90-му стрелковому корпусам, во втором — 130-му латышскому корпусу.
90-й стрелковый корпус главный удар должен был нанести в направлении Дрожино, Ясеновец, Юховичи. С овладением рубежа озера Нища, Армея, канал Дегтяревка силами одной дивизии ему предстояло ударом в направлении Крупово, Иорино содействовать войскам 3-й ударной армии при решении задачи окружения и ликвидации себежской группировки противника. А остальными силами корпус должен был продолжать наступление на Дагда.
44-му корпусу в первый день предстояло овладеть Клястицами, а в дальнейшем, наступая на Освею, во взаимодействии с подвижной группой уничтожить ближайшие резервы противника и с передовым отрядом овладеть Освеей.
Для развития успеха и в этой армии была создана подвижная группа (26-я стрелковая дивизия К. Г. Черепанова, 118-я танковая бригада, самоходный артиллерийский полк, два дивизиона гвардейских минометов, гаубичный дивизион и инженерно-саперный батальон).
Подвижная группа предназначалась для действий на направлении главного удара армии (Шаховица, Горбачева, Клястицы, Освея, Дагда). В первый день ей предстояло овладеть районом Освеи и удерживать его до подхода 44-го стрелкового корпуса. В районе Клястицы она оставляла стрелковый батальон с ротой танков для обеспечения левого фланга; при наступлении в направлении поселка Дагда также оставлялся стрелковый батальон с ротой танков в Освее для обеспечения последующего выхода пехоты на рубеж Церковна, Зайцево.
4-й ударной армии (командующий генерал-лейтенант Петр Федорович Малышев) в составе 100-го стрелкового корпуса (21-я гвардейская, 28 и 200-я стрелковые дивизии, командир генерал-майор Михаил Александрович Сиязов), 83-го стрелкового корпуса (332, 119, 360-я стрелковые дивизии, командир генерал-майор Николай Лаврентьевич Солдатов), 14-го стрелкового корпуса (239, 311, 378-я стрелковые дивизии, командир генерал-майор Павел Алексеевич Артюшенко), 16-й литовской стрелковой дивизии, 155-го укрепленного района и частей усиления была поставлена задача стремительно развивать наступление по северному берегу р. Западная [208] Двина с ближайшей задачей уничтожить противостоящего противника и выйти на рубеж Освея, Дрисса, а в дальнейшем овладеть Даугавпилсом. Оперативное построение 4-й ударной армии также было двухэшелонным: в первом эшелоне 100 и 14-й стрелковые корпуса, во втором эшелоне 83-й стрелковый корпус и 16-я литовская стрелковая дивизия.
5-й танковый корпус с приданными частями сосредоточивался в районе Краснополье, Клястицы, Железница для действий на участке 4-й ударной армии в общем направлении на Даугавпилс.
15-й воздушной армии генерал-лейтенанта авиации Николая Федоровича Науменко предстояло, во-первых, нанести бомбовый и штурмовой удар противнику на участках прорыва 10-й гвардейской и 3-й ударной армиями, содействовать разгрому себежско-идрицкой группировки противника; во-вторых, на участках 22 и 4-й ударной армий нанести удар освейско-дрисской группировке противника, обеспечивая быстрое продвижение наземных войск на Даугавпилс; в-третьих, уничтожать подходящие резервы противника, не допускать его отхода, уничтожать и выводить из строя паровозы; в-четвертых, не допускать воздействия авиации противника на наши войска.
В резерве фронта оставалась подвижная группа (командир группы — командир 37-й стрелковой дивизии генерал-майор Александр Георгиевич Гусаров), в ее составе были кроме 37-й дивизии 13-й гвардейский стрелковый полк и средства усиления. Подвижная группа сосредоточивалась в лесах северо-западнее Забелья.
Командующему артиллерией фронта приказывалось организовать зенитное прикрытие основных группировок 10-й гвардейской и 3-й ударной армий в районе оз. Але, оз. Ученое, Скоково, Захарино силами двух зенитных дивизий и основной группировки 22-й армии в районе оз. Чайки, Клюшково, Заборье, оз. Гусино силами одной зенитной дивизии. Основная группировка 4-й ударной армии прикрывалась одной зенитной дивизией, а резервы и командный пункт фронта в районе северо-западнее Забелиц — четырьмя зенитными дивизионами.
Боевой приказ, содержание которого изложено выше, был подписан в 9 часов 6 июля. В тот же день в 18–19 часов выписки соответствующих разделов приказа были вручены лично командармам и командиру 5-го танкового корпуса, вызванным для этого в штаб фронта.
Ударные группировки создавались за счет массирования сил и средств на каждом направлении. Мы смело шли на ослабление второстепенных участков, которые прикрывались укрепрайонами, армейскими курсами младших лейтенантов, запасными полками, учебными командами и другими нелинейными частями. На направлениях прорыва сосредоточивались почти все стрелковые соединения, артиллерия и танки.
В соответствии с принятым решением и разработанным планом наступательной операции в течение первой декады июля была произведена [209] перегруппировка войск для создания ударных группировок. Все эти мероприятия проводились в строжайшей секретности и с соблюдением маскировочной дисциплины. Здесь нужно отметить одну особенность перегруппировки войск: дивизии на свое направление не выводились, а сосредоточивались за флангами главного направления для наступления и несколько в глубине с таким расчетом, чтобы можно было за 1–1,5 суток выйти в исходное положение для наступления. Вся подготовительная работа была проведена в установленные сроки. Большое место при подготовке уделялось вопросам организации взаимодействия войск и артиллерийского обеспечения наступления, от которого в значительной степени зависел успех прорыва заблаговременно подготовленной обороны врага, а следовательно, и всей операции. В основу организации артиллерийского обеспечения наступления были положены указания по организации и проведению наступательной операции, составленные с учетом опыта боев.
Нам удалось создать значительные плотности артиллерийских средств на участках прорыва.
Это было достигнуто, главным образом, за счет внутренних перегруппировок артиллерийских средств, имевшихся в составе войск фронта. Характерным в организации артиллерийского обеспечения было выделение большого количества артиллерии для стрельбы прямой наводкой, что полностью себя оправдало в ходе наступления при подавлении и разрушении целей на переднем крае в первой и второй траншеях противника. С учетом особенностей обороны противника перед 2-м Прибалтийским фронтом на участках прорыва был составлен план артиллерийской подготовки и обеспечения наступления.
Для прорыва тактической обороны противника, уничтожения и подавления целей на первый день боя для всех видов и образцов орудий и минометов выделялось 1,5 комплекта, а для сопровождения атаки 0,75 комплекта боеприпасов. В дальнейшем расход боеприпасов должен был регулироваться потребностью войск и возможностями доставки их в ходе наступления.
Большую роль в наступательной операции должна была сыграть авиация. В состав 2-го Прибалтийского фронта, как уже говорилось, входила 15-я воздушная армия (командующий армией генерал-лейтенант авиации Николай Федорович Науменко, начальник штаба генерал-лейтенант авиации Алексей Антонович Саковнин). Армия располагала 160 штурмовиками (Ил-2), 190 истребителями (Як-9 и Ла-5), 160 ночными бомбардировщиками (По-2), 20 самолетами-разведчиками (Пе-2) и 16 корректировщиками (Ил-2). В подготовительный период авиация вела непрерывную воздушную разведку, прикрывала районы сосредоточения ударных группировок фронта. Бомбардировочная авиация наносила удары днем и ночью по штабам, узлам связи и аэродромам противника, а также железнодорожным станциям, срывая перевозки врага на участках: Екабпилс — Резекне, Себеж — Идрица, Даугавпилс — Дрисса. [210]
Инженерному обеспечению придавалось большое значение, так как местность, на которой предстояло развернуться боевым действиям, была сильно пересеченной, с большим количеством холмов, лесов, болот, озер, рек и ручьев. Причем если вершины холмов и их склоны, как правило, были безлесны, то котловины заболочены и покрыты лесом или кустарником. Ограниченность дорожной сети увеличивала трудности предстоящего наступления. Инженерные войска должны были провести инженерную разведку местности, подготовить исходные районы для наступления, обеспечить в инженерном отношении перегруппировки и сосредоточение наших войск, а также прорыв обороны и стремительное продвижение подвижных групп корпусов и армий в ходе наступления и преследования. Важнейшей задачей являлось поддержание в проезжем состоянии существующих дорог, прокладка новых дорог, в том числе колейных и гатей.
Перед наступлением инженерные войска сняли огромное количество мин, поставленных противником и нами в ходе оборонительных боев. Особая ответственность лежала на инженерных и саперных подразделениях, включенных в состав подвижных групп.
Как уже указывалось, перед наступлением мы широко использовали методы активной обороны, держали противника в состоянии постоянного напряжения, заставляли не только иметь в готовности в глубине обороны оперативные резервы, но и на ряде участков вводить их в бой. Этим самым изматывались силы врага, наносились ему существенные потери в живой силе и технике.
Еще в то время, когда войска нашего фронта готовились к наступлению, сосед слева — 1-й Прибалтийский фронт (командующий генерал армии Иван Христофорович Баграмян) — 23 июня нанес удар северо-западнее Витебска. Развивая первоначальный успех, войска фронта 28 июня овладели Лепелем, а 4 июля — Полоцком. В дальнейшем, согласно новым директивам Ставки, 1-й Прибалтийский фронт должен был наступать в направлении Даугавпилс, Паневежис, Шяуляй{64}, т. е. взаимодействовать с нашим фронтом. Успешное продвижение войск генерала И. X. Баграмяна вдоль левого берега р. Западная Двина ставило в опасное положение вражеские части, оборонявшиеся перед нашим фронтом. Не исключено было, что немецкое командование, следуя своему принципу сокращения оборонительных линий, может отвести войска на тыловой рубеж.
Начало Режицко-Двинской наступательной операции Ставка назначила на 12 июля.
В течение трех дней, предшествовавших наступлению наших войск, отмечалось усиленное маневрирование противника в глубине и по фронту, а также многочисленные пожары и взрывы. Из показаний пленных и агентурных данных стало известно, что противник [211] принимал ряд мероприятий по эвакуации своих баз, складов с военным имуществом, а также гражданского населения.
К утру 10 июля войска ударных группировок заняли исходное положение для наступления. Подвижные группы армий за два-три дня в полном составе сосредоточились в выжидательных районах. Утром 10 июля разведотряды силою от стрелковой роты до батальона в полосах наступления корпусов провели разведку боем. Захваченные пленные показали, что в ночь с 10 на 11 июля намечен отход части сил противника перед 10-й гвардейской и 3-й ударной армиями на тыловой оборонительный рубеж. По-видимому, противник догадывался о наших намерениях и хотел заставить нас ударить по пустому месту, а затем, возможно, сохраненными таким образом силами нанести контрудар. На отдельных участках нашим разведотрядам удалось вклиниться в передний край обороны противника и овладеть одной-двумя траншеями. В связи с этим было решено разведотряды не отводить, а развить их успех и в этот же день начать наступление, о чем и было передано указание командующим 10-й гвардейской и 3-й ударной армиям. В 16 часов 10 июля после сильного артиллерийского налета в бой были введены передовые батальоны дивизий первого эшелона, которые к 17 часам овладели рядом опорных пунктов.
В 19 часов 10-я гвардейская и 3-я ударная армии начали артиллерийскую и авиационную подготовку с переносом огня в глубину в тех направлениях, где наши части вклинились в оборону противника. Она продолжалась 30 минут, затем в атаку перешли главные силы первого эшелона. Ломая сопротивление врага, наши части успешно продвигались в глубину обороны противника. Более раннее относительно первоначального срока начало наступления имело целью помешать противнику выполнить свое намерение отвести часть сил на тыловой рубеж, а также обеспечить полную внезапность. Дело в том, что операции начинались, как правило, с утра, поскольку был впереди целый день, дававший возможность наступающим реализовать при прорыве обороны врага свое превосходство в артиллерии, в авиации на избранных направлениях.
Мы же отказались от шаблона — начали операцию вечером. Надо сказать, что в этом решении был риск двоякого рода: во-первых, мы сами ввязывались в сражение с противником, когда он был на передовых рубежах более многочисленным, чем стал бы спустя сутки, во-вторых, кроме, так сказать, «внешнего» риска был риск и «внутренний». Нарушение срока начала операции без полного согласования со Ставкой. Начиная наступление до установленного срока, я учитывал тот факт, что подготовка к атаке не была закончена и что в какой-то мере нарушался заранее разработанный план, но эти неувязки должны были сторицей окупиться в последующем, ибо мы получали возможность не просто оттеснять противника, а нанести ему весьма ощутимые потери.
Как только были получены сведения об успешном наступлении дивизий первого эшелона, по приказу командующих армиями подвижные группы вышли из выжидательных районов для выполнения [212] поставленных перед ними задач. К 22 часам 10 июля (летом в это время в Прибалтике еще довольно светло, кроме того, и ночь обещала быть светлой) в прорыв были введены как армейские, так и корпусные подвижные группы, которые начали свое стремительное продвижение в глубь обороны противника, превращая тактический прорыв в оперативный, захватывая важнейшие узлы дорог и переправ, перерезая коммуникации противника и уничтожая его по частям. Подвижная группа 10-й гвардейской армии вводилась в прорыв с рубежа Андрюшкино, Леоново в направлении Духново и далее Опочка, Карсава.
Армейская подвижная группа вводилась в прорыв на участке 93-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии с рубежа Машково, Павлюшева с задачей развить успех корпуса в общем направлении на Себеж. С выходом 171-й стрелковой дивизии 79-го стрелкового корпуса на рубеж Михеева, высота 227,1 в направлении д. Ясно для преследования противника был введен передовой отряд этого корпуса.
Если 10-я гвардейская и 3-я ударная армии начали наступление главными силами в 19 час. 30 мин. 10 июля, то левое крыло фронта — 22-я и 4-я ударная армии — продолжали занимать прежние рубежи и вели интенсивный артиллерийско-минометный огонь по противнику, который прочно удерживал здесь свои прежние позиции.
15-я воздушная армия с переходом 10-й гвардейской и 3-й ударной армий в наступление поддерживала их действия бомбардировочной и штурмовой авиацией, штурмовала и бомбила скопления войск, огневые позиции артиллерии, железнодорожные узлы и аэродромы врага.
Резерв фронта — 5-й танковый корпус и подвижная группа, основу которой составляла 37-я стрелковая дивизия, — был в готовности для развития успеха армий.
10-я гвардейская и 3-я ударная армии ночью и на следующий день продвигались вперед, расширяя прорыв по фронту и в глубину. 10-я гвардейская армия в результате первого удара прорвала оборону противника южнее оз. Але и севернее оз. Каменное, в руках наших войск оказалось до десятка населенных пунктов и несколько высот, в том числе Андрюшино, высота 237,9, Пустошка, Поречье, Загорье. К полуночи 19-й гвардейский стрелковый корпус вел бои в районе Кебино и в лесу южнее Ракова. В это же время 15-й гвардейский стрелковый корпус подходил к Зубково и Андро-Холмам. 7-й корпус вышел на линию Дорошково, Загорье, Кирки, овладел Берековом. Бои продолжались всю ночь.
На следующий день противник, выбитый с рубежа Кожино, Бабаниха, Секирница, пытался закрепиться на промежуточном рубеже Дмитрово, Каино, Лебединец, Спиридово, Высокая Гора, оз. Березовское. Здесь, ведя артиллерийский и минометный огонь, он пытался остановить продвижение армии, его авиация в количество до 30 самолетов бомбила боевые порядки 15-го стрелкового корпуса. [213]
Армейская подвижная группа нанесла удар вдоль большака Кудеверь, Духново, но за час до полудня встретила организованное сопротивление в районе Аверково, Спиридово. Введенная в прорыв генералом Казаковым из-за правого фланга 30-й гвардейской дивизии 15-го гвардейского стрелкового корпуса 56-я гвардейская стрелковая дивизия была на некоторое время задержана противником на рубеже Каино, Лебединец. В 16 часов наступающие, уничтожив прикрытие, продолжали развивать наступление.
Воины армии дрались героически. Помню, как утром 11 июля начальник политуправления генерал-майор Афанасий Петрович Пигурнов принес мне политдонесение из «Эмблемы» (так именовалась 10-я гвардейская армия), принятое по радио.
В нем значилось: первой в атаку бросилась рота гвардии лейтенанта Будника. На участке, где наступали бойцы взвода гвардии лейтенанта Ремизова, проделанные накануне проходы в проволочных заграждениях не вместили атакующих. Бойцы забросали проволочные заграждения своими шинелями и прорвались вперед. Порыв был настолько стремителен, что в течение часа подразделения Рощина и Андреева выбили противника из первых траншей, захватили находившийся за линией траншей укрепленный врагом населенный пункт и завязали бой во второй траншее. Стремясь сдержать продвижение наших войск, немцы ввели в бой много пулеметов, но наши артиллеристы, находившиеся непосредственно в боевых порядках, подавили их.
В подразделениях гвардии майора Андреева на руках тянули свои пушки. Расчет Егорова уничтожил и подавил более 10 вражеских пулеметов. Осколком снаряда Николай Егоров был тяжело ранен в ногу, на его место встал наводчик орудия гвардии сержант Первушкин. Егорова отправили в медсанбат. Прощаясь, он сказал: «Гоните немцев, не давая им передышки, дней через 10–15 я вас догоню».
Умело громил фашистов пулеметчик гвардии ефрейтор казах Досмухамедов, в единоборстве с фашистским станковым пулеметом он был ранен, но не ушел с поля боя, пока не подавил вражеский пулемет и не обеспечил продвижение своей роты вперед.
Подвижная группа 10-й армии разгромила противника в районе Аверково и Спиридово, в район Духново она вышла с юго-запада, где окружила и уничтожила до двух батальонов немцев, к исходу 11 июля вела бои на фронте Кудинково, Курбаков, Липовцы.
Подвижная группа 3-й ударной армии, еще в 22 час. 30 мин. 10 июля, обогнав передовые подразделения 379-й и 319-й стрелковых дивизий, стремительно двигалась в направлении Красное.
В итоге успешных действий передовой роты 171-й стрелковой дивизии в образовавшуюся брешь и была введена подвижная группа. Части армии, вырывая у врага один населенный пункт за другим, быстро продвигались вперед. Вражеская оборона была прорвана на 15 км по фронту и в глубину до 7 км. Подвижная группа выходила к Щукино, проникнув на 15 км в глубь обороны. К исходу 10 июля армией было освобождено 19 населенных пунктов, [214] а к утру 11 июля число освобожденных селений достигло 100. Удар застал противника врасплох, он не успел взорвать мосты и испортить дороги. Позднее, оправившись, гитлеровцы стали пытаться закрепиться на промежуточных рубежах. Вначале продвижение наших войск проходило, что называется, форсированным маршем. В тех же случаях, когда противник пытался задержать наступающие части, воины сходили с машин и сбивали вражеские подразделения с занимавшихся ими рубежей огнем и маневром. В скоротечных боях наши бойцы показывали образцы боевого мастерства, мужества и отваги. На подступы к Красному первой вышла посаженная на броню танков рота старшего лейтенанта Никонова из 598-го стрелкового полка 207-й стрелковой дивизии. У Красного противник организовал контратаку. Никонов приказал своим воинам сойти с танков, при этом взводы офицеров Яровкина и Уткина нанесли удар с фланга и фронта, а взвод старшины Абрамова, разбившись на группы, остановил противника с тыла. Враг в панике бежал, многие гитлеровцы были убиты, остальные пленены.
Однако взятый первоначально быстрый темп наступления подвижными группами в глубине обороны противника замедлился. Большое количество мин, значительные разрушения дорог и мостов, завалы, устроенные противником, задерживали движение. К тому же преодолевать эти препятствия приходилось ночью, что снижало темп работы саперов по разминированию, исправлению дорог, строительству объездов и мостов.
К 12–13 часам 11 июля 207-я дивизия, составлявшая подвижную группу 3-й ударной армии, всеми силами вышла к р. Алоя, где встретила огневое сопротивление противника, здесь по р. Алоя у него был промежуточный рубеж, куда отошли разбитые частя 15-й и 23-й дивизий врага. Выставив заслон из автоматчиков, при поддержке двух самоходных орудий гитлеровцы пытались огнем не допустить переправы нашей подвижной группы через реку, но в результате смелых действий наших подразделений враг был отброшен от реки.
Как было установлено при изучении захваченных документов, гитлеровцы намеревались здесь задержать наше наступление до ночи 12 июля, а с 24 часов начать отход на рубеж «Рейер» («Цапля»). Но осуществить свое намерение фашисты не сумели, так как авангарды обеих колонн нашей 207-й дивизии решительно атаковали противника, форсировали р. Алоя в направлении Рыгозы и после жестокого боя в 14 часов овладели обороной противника на правом берегу реки. В боях за Рыгозы противник понес большие потери убитыми и ранеными. Среди убитых был командир 9-го пехотного полка 23-й пехотной дивизии подполковник Триттель.
Овладев Рыгозами, командир 598-го стрелкового полка посадил пехоту на автомашины и продолжал преследовать врага. Впереди мотопехоты наступали танковые роты. Как мне позже рассказал командир 207-й дивизии Семен Никифорович Переверткин, в авангарде [215] 598-го полка наступала танковая рота старшего лейтенанта Имамова из 293-го танкового полка. Настигнув поспешно отходящую колонну гитлеровцев, старший лейтенант Имамов на большой скорости атаковал противника. В результате боя было уничтожено около 50 солдат и офицеров противника, два вражеских орудия с тягачами, минометная батарея, четыре пулемета, захвачены пленные, к 20 часам было освобождено с. Паново.
Таким образом, войска этих двух армий, прощупав разведкой боем передний край противника, стремительной атакой прорвали первую полосу обороны гитлеровцев и продолжали наступление в глубину, дезорганизуя отход противника, сея в его рядах панику и смятение вводом в прорыв подвижных групп. Под ударами войск 3-й ударной и 10-й гвардейской армий противник вынужден был отходить отдельными группами, потеряв управление. В результате ряд подразделений, особенно 23-й и 15-й СС дивизий, оказались отрезанными от основных колонн и рассеялись в лесах, откуда затем вылавливались и брались в плен как продвигавшимися стрелковыми частями, так и тыловыми подразделениями. Было немало случаев групповой сдачи в плен подразделений противника, оказавшихся далеко позади боевых порядков наших наступавших частей. Так что планомерный отвод гитлеровским командованием своих сил был сразу же сорван активными и решительными действиями двух армий фронта. Особенно успешно действовала 10-я гвардейская армия, и этому успеху наряду с командующим во многом способствовал начальник штаба армии генерал-лейтенант Николай Павлович Сидельников{65}.
Войска 22-й армии, действовавшие в ночь на 11 июля разведывательными партиями в направлениях предстоящих ударов, уже к 2 часам овладели передовыми траншеями. В 4 часа утра были введены передовые отряды, а затем и главные силы армии. Противник, уходя на запад арьергардными подразделениями, оказал сильное огневое сопротивление, а в 11 часов до роты, поддержанной самоходной установкой, предприняло безуспешную контратаку против наших подразделений, занявших Лысково 1-е. Главные силы армии, преодолевая огонь и серьезные инженерные препятствия, действуя в сложных условиях лесисто-болотистой местности и узких межозерных дефиле, успешно продвигались вперед. Части 130-го корпуса за первый день боев достигли рубежа Грицково, Юрово, Уклейно, Кожино, Созоново, Краснодубье. 43-я гвардейская латышская дивизия в полдень заняла район Лапути, оз. Ясное, Ковалево. Войска 90-го корпуса перерезали железную дорогу, овладели рубежом разъезд Лавково, Швары, Ясеновец, Силково. За день [216] боя корпус освободил 39 населенных пунктов, уничтожил до 200 немецких солдат и офицеров. Войска 44-го корпуса также перерезали железную дорогу и овладели рубежом Князева Могила, Дмитрово, Белая Дуброва, Ботвинники. Таким образом, к исходу дня армия продвинулась вперед на 15 км и освободила около 200 населенных пунктов.
Армейская подвижная группа (26-я стрелковая дивизия с 118-й танковой бригадой) была введена в бой в 9 час. 30 мин. утра; достигнув южного берега оз. Межево, она встретила сильный противотанковый огонь и большие разрушения на дороге. Однако, обойдя противника с юга и разгромив его, продолжала продвижение вдоль большака Горбачево, Клястицы и подходила к Станиславу.
4-я ударная армия (командующий генерал-лейтенант Петр Федорович Малышев) начала наступление своим левым флангом вдоль правого берега р. Западная Двина. Перед фронтом этой армии оборонялись 290, 24, 32-я пехотные дивизии и части 28, 207-й охранных дивизий. Основную оборону противник построил по рубежу р. Сарьянка, имея отряды прикрытия на рубеже р. Ужица. Сплошных траншей противник не имел, но располагал большим количеством артиллерии, минометов, «фаустпатронов» и до 25 танков и самоходных орудий в районе Горбули. Оборона противника состояла из стрелковых, пулеметных окопов и отдельных узлов сопротивления.
На промежуточных и отсечных позициях, подготовленных в глубине, противник, как правило, пытался закрепиться отходящими частями.
В полосе главного удара армии враг имел две дивизии, уже частично потрепанные в боях, однако с хорошо подготовленной системой огня. Наличие естественного препятствия — р. Сарьянка, которая не могла быть форсирована вброд, — усиливало оборону. Характер местности на участке прорыва не давал достаточной возможности для сочетания огневой мощи артиллерии с ударной силой танков. Большое количество озер, ручьев, болотистых участков, слабо развитая сеть дорог ограничивали маневр мотомехсредств.
Действия первоначально развивались здесь не столь успешно, как на других участках. В связи с этим, а также имея в виду, что в полосе наступления армии предполагалось ввести в прорыв 5-й танковый корпус для удара на Даугавпилс, я поехал в армию генерала Малышева. Ее 100-й стрелковый корпус, которым в это время командовал генерал-майор Д. В. Михайлов, развернул ожесточенные бои по захвату и расширению плацдармов на правом берегу рек Нища и Дрисса, отразив свыше десятка контратак пехоты, поддержанной танками. Батальон 235-го стрелкового полка 28-й стрелковой дивизии, которой в этот период командовал полковник Василий Петрович Федоров, на рассвете под прикрытием дымовой завесы переправился через р. Нища и завязал рукопашный бой в траншеях на правом берегу реки. Но под воздействием организованного огня противника и его яростных контратак вынужден был вернуться на левый берег. [217]
Одновременно 200-я стрелковая дивизия генерал-майора технических войск Ефима Антоновича Лященко, также прикрываясь дымами, начала форсирование р. Дрисса в районе между Суханово и Переки. 648-й полк этой дивизии не сумел преодолеть шквальный огонь противника и форсировать реку, лишь один батальон 661-го полка переправился через Дриссу и закрепился на ее правом берегу юго-западнее дер. Переки, отбив несколько ожесточенных контратак противника.
21-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Ивана Ивановича Артамонова 100-го корпуса своими 64-м и 59-м гвардейскими стрелковыми полками форсировала Дриссу еще в 3 часа ночи западнее д. Плыщино. В 6 часов утра полки перешли в атаку. Действуя стремительно, 64-й полк овладел сначала господствующей высотой, затем большаком Переки — Самоволье, 59-й полк тем временем ворвался в населенный пункт Самоволье.
В 8 часов 30 мин. автоматчики противника с шестью танками контратаковали 59-й полк, но были с потерями отброшены. В 9 час. 20 мин. батальон пехоты гитлеровцев при поддержке четырех танков и трех самоходных орудий пытался отрезать наш полк. Решительными действиями, не отступая ни на шаг, гвардейцы отбили все контратаки, удержали занятый рубеж, нанеся противнику потери.
В половине одиннадцатого один из батальонов 64-го полка развил успех соседа (59-го полка), также переправившись через Дриссу; он выбил гитлеровцев из дер. Овсянники, и несмотря на сильный перекрестный ружейно-пулеметный огонь, двинулся в направлении Дерновичей.
Гитлеровцы решили во что бы то ни стало восстановить положение. На машинах было подвезено сюда до 1000 солдат пехоты. В полдень при поддержке танков, самоходных орудий и массированного огня артиллерии они устремились в яростную контратаку. Ценой больших потерь после упорного боя противнику удалось несколько потеснить наши гвардейские полки.
Менее организованно вел бои 14-й стрелковый корпус. Занятый им первоначально рубеж на правом берегу Дриссы был к исходу дня оставлен. Не имел успеха и 83-й стрелковый корпус.
Таким образом, войскам 4-й ударной армии несмотря на ввод резервов, не удалось полностью выполнить задачи дня.
Я выехал в штаб армии, чтобы разобраться с положением, и выяснил, что дело состояло в недооценке противника, в предвзятом мнении, что гитлеровцы без особого сопротивления отойдут, в связи с этим не было проведено серьезной подготовки, в частности, не разведали цели, артиллерии не были поставлены конкретные задачи. Готовность войск к атаке не была проконтролирована. Неудовлетворительно был подготовлен и организован бой в 14-м стрелковом корпусе, пришлось назначить нового начальника штаба, так как прежний, не имея достаточного опыта и подготовки, не сумел обеспечить управление боем и не организовал четко работу штаба хотя для этого имелось достаточно времени. [218]
В ходе боя этого корпуса слабо использовались минометы и 45-мм пушки, они сильно отставали от пехоты. Почти то же следует сказать о пулеметном, ружейном и автоматном огне. Личный состав стрелковых частей не был натренирован для овладения высотами. Пехота «табунилась», как мы говорили тогда, медленно перестраивала боевые порядки.
Командному составу корпуса было приказано устранить эти недостатки.
Внезапный переход войск фронта в наступление и прорыв обороны противника в первый же день почти на всю тактическую глубину первой оборонительной полосы, дерзкие действия наших подвижных групп опрокинули расчеты вражеского командования как на удержание рубежа, так и на планомерный отвод главных сил. Вместо планомерного отхода на ряде участков гитлеровские войска панически бежали.
Успех нашего удара обусловливался хорошей подготовкой войск и высоким уровнем партийно-политической работы.
Мне запомнилось тогда политдонесение из 10-й гвардейской армии о первых днях наступления. Начальником армейского политотдела был полковник Н. Овчинников. Во время работы над этой книгой я нашел копию документа в архивных делах и приведу несколько выдержек из него:
«За 10, 11 и 12 июля соединения армии продвинулись более чем на 45 км, захватили большие трофеи и 800 пленных. Линия обороны была прорвана неожиданно для противника, и в нашем тылу осталось значительное число вражеских солдат — одиночных и разрозненных мелких групп, которые затем в своем большинстве сами выходили из лесов и сдавались тыловым подразделениям.
Приказ о наступлении личный состав армии встретил с исключительным воодушевлением. На кратких митингах, партийных и комсомольских собраниях бойцы, сержанты и офицеры заявили о своей готовности не щадить жизни и крови для достижения полной победы над врагом. Так, выступивший на митинге в саперном батальоне 65-й гв. стрелковой дивизии рядовой Молчасов сказал: «Продвижение на запад удваивает наши силы, каждый должен беспощадно мстить врагу, бить его наверняка, со знанием дела».
Перед наступлением партийно-политическая работа была направлена на повышение наступательного порыва, на воспитание ненависти к врагу. Серьезное внимание уделялось разъяснению конкретных обязанностей воинов в бою. Почти во всех соединениях армии агитаторами, парторгами и комсоргами рот, офицерами проводились беседы на темы: «Всю мощь огня на голову врага», «Следуй за огневым валом», «Стремительность обеспечивает успех в наступлении».
В донесении приводились примеры результатов этой кропотливой работы. Так, в 6-й роте 93-го гвардейского стрелкового полка 29-й гвардейской дивизии парторг роты гвардии старший сержант Басанов провел собрание ротной парторганизации. Все коммунисты получили конкретные партийные поручения. Выполняя такое поручение, [219] коммунист гвардии сержант Разумовский первым ворвался в д. Спиридово и взял в плен двух гитлеровцев. Коммунист гвардии рядовой Булатов зашел в тыл вражеской батареи, уничтожил расчет двух орудий, захватил две исправные пушки, более 200 снарядов и другое военное имущество.
В бою выбыл из строя командир взвода гвардии лейтенант Маяк, его заменил старшина Пиявский, который умелым маневром вывел свой взвод из-под огня противника и обеспечил продвижение подразделения вперед.
Коммунисту ефрейтору Чеснокову было дано поручение находиться с молодыми воинами с тем, чтобы советом и личным примером научить их боевым приемам наступления. Чесноков во всех атаках шел первым, увлекая за собой необстрелянных бойцов. В тяжелые минуты он находил проникновенные слова, чтобы ободрить товарищей.
Образцово сражался и сам парторг роты Басанов, уничтоживший и взявший в плен до десятка вражеских солдат. Когда в бою был смертельно ранен один из лучших коммунистов роты командир взвода лейтенант Зацепин, Басанов составил листовку «Передай по цепи», в которой кратко описывались боевые дела Зацепина, все воины призывались к умелому продолжению наступления, чтобы отомстить за смерть боевого товарища.
В первые дни наступательных боев лучшие воины вступали в ряды партии. Только 10 и 11 июля в 30-й гвардейской дивизии было принято в партию 56 человек, в ряды ВЛКСМ — 170; в 29-й гвардейской дивизии в партию вступили свыше 40 воинов. Велика была тяга в партию и комсомол и в других соединениях.
Начальник политотдела армии сообщил не только об успехах, но отметил и недостатки. Он писал, в частности, что после прорыва обороны пехота быстро продвигалась вперед. Штабы же некоторых частей оторвались от войск. Так, в 98-м гвардейском стрелковом полку 11 июня была потеряна связь со штабом дивизии в течение нескольких часов.
Был затронут вопрос об эвакуации раненых. Непосредственно на поле боя, в подразделениях эвакуация раненых проводилась своевременно. Санитары проявляли образцы мужества и героизма, вынося раненых из-под обстрела. В 29-й гвардейской дивизии особо отличилась санитарка 2-го стрелкового батальона 93-го гвардейского полка старшина Мария Попкова. Она оказала помощь и вынесла с поля боя свыше 70 бойцов, сержантов, офицеров. Однако вследствие быстрого продвижения и частого перемещения с места на место полковые пункты медпомощи не всегда успевали хорошо производить обработку раненых. Медленно шла эвакуация раненых в медсанбаты, которые иной раз оказывались далеко в тылу.
Отставание тылов и артиллерии от частей создало напряженное положение на дорогах. Передвижение в основном происходило по одной магистрали, которая была на многих участках минирована гитлеровцами, взорвавшими на ней большое количество мостов. Разминируя дорогу, саперы 13-й инженерно-саперной бригады извлекли [220] около 600 мин и фугасов, восстановили большое количество мостов. Пришлось пользоваться и объездными путями, а так как регулировка движения еще не была налажена, на дорогах нередко создавались заторы, в которые попадали и посаженные на машины подразделения 29-й гвардейской дивизии (подвижная группа).
Дни стояли жаркие, и, ожидая возможности проехать вперед, кое-кто соблазнялся купанием в многочисленных озерах. А враг, обнаруживая скопление транспорта, начинал бомбить дороги. Но в целом наступление развивалось организованно, и противник, застигнутый врасплох, нес большие потери в живой силе и технике.
О внезапности и стремительности нашего наступления говорили сами немцы. Военнопленный командир 655-го саперного батальона, в частности, рассказывал: «Я не мог себе представить, что на четвертом году войны наступление русских будет предпринято в таких огромных масштабах и будет развиваться такими стремительными темпами. Напрасно мы надеялись на укрепления, как известно, они нигде и никогда не спасали, особенно при современной технике».
Обер-фельдфебель 68-го пехотного полка 23-й дивизии показал: «11 июля мы собирались начать отход на основную позицию, однако русские еще раньше прорвались на участке 9-го полка. Мы к вечеру потеряли связь с полком».
Военнопленный солдат 44-го пехотного полка показал: «Я первый номер артиллерийского расчета. Из своей пушки мы не успели сделать ни одного выстрела, так как русские солдаты напали на нас неожиданно. Мы все сдались в плен. Из орудийной прислуги убежал только наш капрал».
В результате ожесточенных боев войска прорвали оборону гитлеровцев и уже в первые часы нанесли тяжелое поражение врагу. Особенно сильно пострадали в первый день боя 15-я и 19-я дивизии СС, 23-я пехотная дивизия и части 281-й и 285-й охранных дивизий. Только за один день боя 11 июля нашими войсками было убито 7 тыс. солдат и офицеров и 1500 человек взято в плен, захвачено свыше 100 орудий, 150 минометов и много другой техники.
У убитого в бою 11 июля командира 9-го пехотного полка 23-й дивизии подполковника Триттеля были изъяты различные оперативные документы, в том числе приказ командира 23-й дивизии генерал-майора Шаль де Болье с планом маневра в глубину обороны с кодовым названием «Шильдкрета» («Черепаха»), суть его состояла в медленном отводе войск на рубежи «Рейер», «Оденвальд», «Кранах» и т. д. У убитого также была найдена карта с обстановкой и точным обозначением промежуточных рубежей. Противник намеревался отводить свои войска черепашьими шагами, но осуществить этот план немцам не удалось. В этом же приказе генерал Шаль де Болье требовал при отступлении сжигать села и уничтожать население.
Копию приказа командира 23-й дивизии о зверствах над мирным населением мы направили в Ставку как документ, изобличающий немецко-фашистских варваров. [221]
Обстановка быстро менялась в нашу пользу, и 12 июля войскам были поставлены следующие задачи:
а) 10-й гвардейской армии наступать в общем направлении на Зилупе, главными силами выйти на рубеж железной дороги Псков — Идрица, передовыми частями на р. Великая, а подвижной группе овладеть Опочкой.
б) 3-й ударной армии, наступая в общем направлении Идрица, Себеж, главными силами овладеть рубежом Ессеники, Сужова, Речки, оз. Могильно. Подвижной группой выйти в район Лавищи, Дубровка, Сафоново и перерезать коммуникации из Идрицы на северо-запад.
в) 22-й армии, наступая в общем направлении на Клястицы, Кохановичи, главными силами овладеть рубежом р. Нища. Подвижной группе выйти в район Великий Бор, имея в виду в последующем оказать содействие в успешном наступлении 4-й ударной армии.
г) 4-й ударной армии — очистить от противника участок между реками Дрисса и Западная Двина, имея в виду удар на Краславу и далее на Даугавпилс.
С 12 по 18 июля войска 10-й гвардейской армии, выполняя поставленную им задачу, продолжали наступление. 12 июля гитлеровцы, отойдя на новый рубеж по речкам Кудка, Изгожка, оз. Черное, пытались задержать наше продвижение контратаками. Наиболее сильное сопротивление оказывалось вдоль большака Духново — Опочка и Ленинградского шоссе. Гитлеровское командование подтягивало из Идрицы, Резекне и Себежа подкрепления, пыталось привести в порядок свои разгромленные части передней линии. В первой половине дня 12 июля передовые отряды армии окружили и уничтожили группы прикрытия гитлеровцев и с боями вышли на рубеж речек Кудка, Изгожка и на восточный берег оз. Черное. Здесь гитлеровцы организовали упорное сопротивление силами 93 пехотной дивизии и 19-й дивизии СС.
Во второй половине дня сопротивление врага было сломлено, и к исходу дня 19-й гвардейский стрелковый корпус силами 118-го укрепрайона овладел деревнями Бакино, Волково, Найденово. Одновременно 56-я гвардейская стрелковая дивизия этого корпуса, сломив сопротивление гитлеровцев на рубеже р. Шесть, сбила их с восточного берега р. Кудка и после трехчасового боя форсировала ее. За день боев дивизия освободила ст. Вощагино и четыре других населенных пункта.
15-й гвардейский стрелковый корпус, встретив во второй половине дня сопротивление противника на р. Изгожка, один полк 29-й гвардейской стрелковой дивизии выдвинул к дер. Загорье для обхода врага с юго-востока. 30-я дивизия этого корпуса заняла лес в районе Измалково, а 85-я — деревни Алдино и Хохмутово.
7-й гвардейский корпус, прорвав оборону противника в районе Мостищи, занял Кресты и Ягодино, захватив в плен до роты пехоты и четыре артиллерийские батареи. Его 8-я гвардейская дивизия, сломив сопротивление противника на рубеже Рубы, оз. Черное и перерезав [222] шоссе на Опочку, к 23 часам овладела Мостищами, Заходами и рядом других населенных пунктов.
На следующий день, 13 июля, войска армии после короткой артподготовки прорвали промежуточные укрепления врага между прудом на р. Изгожка и оз. Черное и продвинулись от 10 до 15 км в глубину обороны противника, которая представляла собою хорошо оборудованный рубеж, состоящий из сильных опорных пунктов с траншеями полного профиля, блиндажами, глубокими колодцами, проволочными заграждениями. На основных направлениях опорные пункты были усилены железобетонными блиндажами, снабженными вращающимися башнями, снятыми с танков (на Ленинградском шоссе) и бетонными колпаками (на р. Изгожка). Хочется привести здесь выдержку из воспоминаний Л. М. Сандалова, относящуюся к этим дням: «...на стыке с 3-м Прибалтийским фронтом нами были освобождены районный центр Псковской области — Пушкинские Горы и с. Михайловское. До сих пор жалею, что у меня не нашлось тогда времени посетить эти дорогие для каждого русского человека места. Поклониться праху великого поэта ездил член Военного совета В. Н. Богаткин. До войны он работал редактором «Красной звезды» и, естественно, любил литературу, хорошо знал ее.
Вернулся Богаткин очень взволнованный. С возмущением рассказывал о дикости и вандализме оккупантов, надругавшихся над местами, которые не могут не вызвать уважения у каждого цивилизованного человека.
— От дома-музея осталась лишь груда развалин. Домик Арины Родионовны разобрали на постройку укреплений. Святогорский монастырь взорвали. — Сообщая это, Богаткин возбужденно ходил вперед-назад.
— Заминировали и могильный холм Пушкина, но наши части успели, не дали взорвать... Когда я был там, приезжали бойцы. Они долго стояли молча... Один пожилой солдат, помяв в руках пилотку, негромко проговорил: «Вот скоты! Даже такую святыню не пощадили...»
Я так же, как Леонид Михайлович, не имел времени поехать поклониться праху величайшего из поэтов нашей Родины. Слова солдата, приведенные в рассказе В. Н. Богаткина, были общей мыслью всех воинов.
В итоге боев 118-й укрепленный район вышел на рубеж Бакино, Молчаново, Зубакино, Пучково. 56-я гвардейская дивизия, входившая также в 19-й гвардейский корпус, в 19 часов атаковала противника на рубеже Ручьи, Побегово, сломила его сопротивление и к полуночи вышла на рубеж Харкино, Кокашево, лес восточнее Горок.
29-я гвардейская дивизия 15-го гвардейского корпуса прорвала оборону противника южнее пруда на р. Изгожка и к 19 часам заняла ряд населенных пунктов, в том числе Литвиново, Амосово, Малышево. [223]
Части 85-й дивизии этого же корпуса к исходу суток выбили гитлеровцев из деревень Гривы и Аристово.
7-й гвардейский корпус прорвал оборону противника на участке Мостищи, оз. Черное; 8-я гвардейская дивизия с боями вышла на восточный берег р. Великая возле Кониново, Эльдино. 23-й гвардейский полк этой дивизии форсировал реку, захватил плацдарм на ее западном берегу и развернул бои по расширению предмостного участка в районе Степеницы.
На следующий день, 14 июля, гитлеровцы, используя подошедшие подкрепления, в том числе 323-й пехотный полк 218-й пехотной дивизии, два армейских строительных батальона, а также другие части, переброшенные с островского и освейского направлений, всего силою до дивизии, кроме остатков 19-й и 15-й дивизий СС, оказали упорное сопротивление, предпринимая контратаки восточнее и юго-восточнее Опочки. Главный удар теперь предстояло наносить 7-му и 15-му гвардейским корпусам. Причем 15-й корпус освобождал Опочку.
7-й корпус тем временем должен был, прикрываясь одним полком в районе оз. Нивка, форсировать р. Великая и к исходу дня главными силами выйти в район Дубровы, Томсиио, оз. Зуевское и быть готовым действовать в направлении Зилупе.
15-й гвардейский корпус, преодолевая сильное сопротивление двух полков 93-й пехотной дивизии, полка 263-й дивизии и 25-го дорожного батальона гитлеровцев, оборонявших г. Опочка, нанес главный удар частями 29-й гвардейской и 85-й стрелковых дивизий с юго-востока. После ожесточенного боя к 7 часам утра восточная часть города оказалась в наших руках. Одновременно начались бои за овладение переправами через р. Великая. Этот успех был достигнут смелым обходным маневром с юга. Причем 85-я гвардейская дивизия, содействуя выдвижению к городу частей 29-й гвардейской дивизии, вышла на восточный берег р. Великая, на участке Павлихино, Бабинцы форсировала реку и захватила плацдарм на ее западном берегу в районе оз. Долгое.
7-й гвардейский корпус сумел расширить прорыв и овладеть несколькими населенными пунктами.
15 июля гитлеровское командование, подтянув новые силы в количестве 8–10 батальонов, поддержанных 10–15 танками и самоходными орудиями, неоднократными контратаками в центре армейской полосы наступления стремилось не допускать расширения плацдарма на западном берегу р. Великая. Сильное сопротивление было оказано частям 7-го гвардейского корпуса в районе южнее Томсино с целью прикрытия большака Томсино — Борейкино. Из рассказов местных жителей выяснилось, что по всему западному берегу р. Великая подготовлен оборонительный рубеж со сплошной траншеей, проволочными заграждениями и железобетонными колпаками.
Корпуса армии получили в этот день следующие задачи: 15-му корпусу — развивать успех в направлении Опочки и Мозулей, 19-му — к утру 19 июля выйти к Красному, 7-му — форсированным темпом наступать в направлении Зилупе, Резекне. [224]
15-й гвардейский корпус в этот день (15 июля) еще под покровом ночи в 3 час. 15 мин. после 15-минутной артиллерийской подготовки атаковал противника в западной части г. Опочка, юго-восточнее и южнее оз. Долгое. Бои с неослабевающим напряжением шли весь остаток ночи и день. К 23 часам, сломив сопротивление противника и преследуя его, 29-я гвардейская дивизия овладела г. Опочка и рядом близлежащих населенных пунктов.
Город был очищен от противника в 16 часов 15 июля.
В боях за освобождение Опочки главную роль сыграла 29-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Андрея Трофимовича Стученко. Лобовой удар успешно нанес 93-й гвардейский стрелковый полк. Особо отличились в этих боях стрелковые батальоны майоров Ивана Моисеевича Третьяка и Павла Васильевича Чехомова, а также батарея самоходных установок лейтенанта Ивана Степановича Манаенко. Все они были награждены орденами Красного Знамени. Активное участие в боях приняли также 78-я отдельная танковая бригада полковника Якова Григорьевича Кочергина, 1453-й самоходно-артиллерийский полк подполковника Ивана Дмитриевича Павликова.
Бои на подступах к Опочке и в самом городе были упорными и кровопролитными. Гитлеровцы опирались на систему заблаговременно подготовленной обороны с инженерными и противотанковыми сооружениями, дотами, дзотами и бронеколпаками.
Врагу не удалось долго задержаться на рубеже р. Великая. Гвардейцы рассекли на части немецкие подразделения, оборонявшие город, и поставили их под угрозу полного окружения.
В боях за город на его подступах и флангах воины 15-го гвардейского корпуса генерал-майора Никифора Гордеевича Хоруженко{66} проявили отвагу и мужество, поистине массовый героизм.
Среди отличившихся был комсомолец Мальцев, еще необстрелянный боец. По приказу командира он проделывал проход в проволочных заграждениях, в этот момент на него напало несколько гитлеровцев. Мальцев расправился с одним из них, а двух других взял в плен. Рядовой Дворников в жаркой рукопашной схватке уничтожил несколько гитлеровцев, но и сам был ранен; наскоро перевязав рану, он продолжал бой, отказавшись идти в госпиталь.
Рядовой Блаженов, вырвавшийся вперед, оказался в окружении целого отделения врагов, но не растерялся, а, мастерски действуя автоматом, обратил гитлеровцев в бегство, уложив несколько человек. Все эти подвиги были совершены в 93-м гвардейском полку майора Ивана Моисеевича Третьяка{67}. [225]
В соседнем 90-м полку беззаветное мужество и высокое боевое мастерство проявил командир батареи 45 мм пушек коммунист гвардии старший лейтенант Болдырев. Вместе с пехотой батарея Болдырева форсировала р. Великая и укрепилась на ее западном берегу. Стремясь сбросить советских воинов в реку, гитлеровцы предприняли одну за другой три яростные контратаки. Удары контратакующих пришлись в основном по позиции артиллеристов. Но под руководством Болдырева все контратаки были отражены, до 60 трупов вражеских солдат и офицеров остались на подступах к наскоро оборудованной артиллерийской позиции. Во время этих жарких боев Болдырев был дважды ранен, но остался в строю. Вскоре вражеским огнем был полностью выведен из строя один из орудийных расчетов, Болдырев сам открыл огонь по перешедшим в очередную контратаку гитлеровцам; когда отказала пушка, он организовал огонь из стрелкового оружия. Воодушевленные примером командира героически дрались все оказавшиеся здесь артиллеристы и пехотинцы. Плацдарм был удержан. Болдырев был удостоен правительственной награды.
В Опочке гитлеровцы перед бегством сожгли и взорвали все каменные здания, в том числе дом культуры, электростанцию, лесопильный, льноперерабатывающий, кожевенный и спиртовой заводы, городской кинотеатр, библиотеку, мосты. Главная улица имени Карла Маркса почти полностью была сожжена, здесь осталось в более или менее жилом состоянии всего два дома.
7-й гвардейский корпус, успешно продвигаясь вперед, 15 июля завязал бои за Мозули.
16 июля войска армии, выполняя поставленные им задачи, сломили оборону противника на правом фланге по западному берегу р. Исса (северо-западнее г. Опочка) и, не встречая в дальнейшем организованного сопротивления, успению продвигались вперед. На левом фланге развернулись бои в районе Юркино с пытавшимися прорваться в направлении Идрицы крупными группами гитлеровцев.
15-й гвардейский корпус, исследуя разрозненные части противника, подходил к границам Латвийской Советской Социалистической Республики.
30-я гвардейская стрелковая дивизия стремительно продвигалась вперед, не давая врагу закрепиться на рубеже р. Синяя. В 16 час. 30 мин. ее 96-й гвардейский стрелковый полк освободил населенные пункты, лежащие на границе между РСФСР и Латвией — Петрученки, Бартули.
17 июля наступление армии с успехом развивалось в соответствии с планом.
18 июля 19-й гвардейский стрелковый корпус добился серьезного успеха в боях за г. Красногородск. 22-я гвардейская дивизия в 3 час. 30 мин. нанесла решительный удар и овладела Мызой, небольшим населенным пунктом, прикрывающим подступы к городу. 65-й гвардейский полк этой дивизии, окружая и уничтожая разрозненные группы противника из частей 93, 126 и 218-й пехотных дивизий, [226] ворвался в Красногородск. На рассвете была форсирована р. Синяя и полк достиг западной окраины города. Одновременно 67-й гвардейский полк, наступавший на левом фланге, нанес удар с юга, овладел д. Поддубно, перерезав гитлеровцам путь отхода на г. Карсава.
Другие дивизии корпуса успешными наступательными действиями закрепили успех 22-й гвардейской дивизии. В этот же день 7-й гвардейский корпус выполнил задачу по освобождению города и железнодорожной станции Зилупе. В 1 час 30 мин. 7-я гвардейская дивизия этого корпуса атаковала укрепления гитлеровцев на непосредственных подступах к городу. Ее 20-й гвардейский полк нанес удар с севера, 14-й — с востока. После ожесточенного боя гарнизон бежал, а частично был пленен. Не задерживаясь, дивизия продолжала преследовать врага и к концу дня вышла на рубеж Ренцаны, Зели.
119-я дивизия этого корпуса между тем форсировала р. Зилупе и продвинулась по западному берегу до Ючева и Яунслободки.
В полосе действий 3-й ударной армии события развивались также благоприятно для нас.
На 12 июля 93-му стрелковому корпусу была поставлена задача перерезать Ленинградское шоссе на участке Мякишево, Ночлегово, а к исходу дня обеспечить плацдарм на западном берегу р. Великая в районе Шершни.
79-му корпусу предстояло в этот день овладеть г. Идрицей ударами с севера и северо-запада. Подвижная группа армии должна была перерезать железную дорогу на участке Малые, Ессенники, а в последующем овладеть пересечением шоссейных дорог в районе Дубровки, что содействовало бы 79-му корпусу в выходе к городу.
Фронт обороны противника в этот день был прорван вначале на 5,5 км, но вскоре прорыв был расширен до 50 км. Настойчивыми маневрами и ударами механизированных групп раскалывались боевые порядки и уничтожались очаги сопротивления 15-й CG и 23-й пехотной дивизий противника. Уже к 13 часам с тыла и флангов был обойден г. Идрица. На подступах и в районе города 15-я СС и 23-я пехотная дивизии потеряли убитыми, ранеными и пленными несколько тысяч человек.
В связи с этим в перехваченном нами приказе командования 16-й армии приказывалось этим соединениям отходить на рубеж Даугавпилс и западнее самостоятельными группами.
Идрица была важным опорным пунктом гитлеровцев. Через этот город проходил основной тыловой оборонительный рубеж, который укреплялся в течение многих месяцев. Город был опоясан противотанковым рвом и широко развитой сетью траншей с открытыми площадками для огневых точек. Отдельные участки дорог и пересечения коммуникаций прикрывались дотами и дзотами. Гитлеровцы приспособили город к круговой обороне, оборудовали большинство зданий на окраинах как огневые точки. Идрицу с Полоцком, Резекне, Пустошкой связывают железнодорожные коммуникации, которые дополняются густой сетью шоссейных дорог, что позволяло вражескому командованию легко маневрировать своими резервами. [227]
Здесь имелось два постоянных аэродрома, на которых базировалось до 130 самолетов. В 1943 и в начале 1944 г. идрицкие аэродромы были основными базами боевых самолетов в полосе нашего фронта.
Вполне понятно, почему враг так упорно сопротивлялся на этом направлении. Части 79-го корпуса, командиром которого к этому времени был назначен генерал-майор С. Н. Переверткин, к полудню подошли к с. Нащекино, что в 10 км от Идрицы. В это время подвижная группа обошла город, наступая с северо-востока. Этот маневр расстроил планы врага. Подвижная группа с ходу форсировала р. Великая в районе Козлы, перерезала железную дорогу Пустошка — Идрица и подошла к городу с тыла. О стремительности действий группы, внезапности ее появления свидетельствует то, что гитлеровцы не взорвали мосты, в том числе и железнодорожный. Внезапная атака города с тыла дезорганизовала долговременную оборону. Завязался скоротечный бой, в итоге которого было уничтожено до двух батальонов пехоты противника и захвачено несколько сот пленных.
Умело действовали в этих боях 150-я стрелковая дивизия полковника В. М. Шатилова, сменившего полковника Л. В. Яковлева, 171-я — полковника А. И. Негоды, 227-й танковый полк подполковника Сивкова. Эти войска отрезали путь отхода 329-й немецкой пехотной дивизии, части которой безуспешно пытались прорваться в западном направлении, но рассекались на группы и уничтожались. Справились со своими задачами командующий артиллерией 79-го стрелкового корпуса полковник Лившиц и саперные части корпуса под руководством начальника инженерной службы 3-й ударной армии генерал-майора Н. В. Крисанова и инженер-подполковника Бондарева.
13 июля 93-му корпусу была поставлена задача форсировать р. Великая на участке Малюзино, Шергини, в последующем, наступая в западном направлении, форсировать р. Исса и овладеть г. Зилупе совместно с войсками 10-й гвардейской армии. 79-му корпусу предстояло овладеть г. Себеж. Обходя его с севера, 207-я дивизия частью сил должна была форсировать р. Исса и овладеть крупным населенным пунктом Пасиена. Армейская моторизованная группа с танками должна была частью сил не менее полка содействовать 79-му корпусу в освобождении Себежа, а основными силами форсировать p. Иссу и совместно с 93-м корпусом овладеть Зилупе.
Гитлеровское командование, прикрывая отход своих сил в западном направлении, оказало сопротивление наступлению армии огнем и контратаками в центре полосы ее наступления и на левом фланге. Во второй половине дня было отбито семь контратак, поддержанных полутора десятками самоходных орудий.
Войска армии с боями форсировали р. Великая, но г. Себеж не достигли.
В последующие два дня, 14 и 15 июля, противник продолжал [228] оказывать упорное сопротивление. Тем не менее в эти дни была прорвана сильно укрепленная полоса «Рейер». В течение 15 июля, ведя бой с частями прикрытия, войска армии преследовали медленно отходящего противника.
К исходу 15 июля гитлеровцы, несмотря на неоднократные контратаки силой от роты до батальона, были окончательно выбиты из своих укреплений на линии «Рейер».
16 июля войска армии в 13 час. 40 мин. после 20-минутного артналета нанесли новый удар по врагу. 379-я стрелковая дивизия с помощью партизан лесными дорогами скрытно вышла во фланг себежской группировки противника и овладела рубежом Борисенки, Назары, затем, несколько сменив направление и продвигаясь строго на юг, к 18 часам заняла Батово, Янчево и Тереховку, где отразила несколько контратак. Остальные соединения армии в этот день успеха не имели.
Гитлеровское командование, используя выгодный естественный рубеж и заранее подготовленный Себежский оборонительный узел, усилив свою группировку частями 263-й пехотной дивизии, оказывало упорное сопротивление огнем, ударами авиации и контратаками силами от роты до батальона, поддержанными танками.
В трехдневных боях 79-й корпус, действовавший со стороны Идрицы, измотал противника, были разгромлены остатки 23-й пехотной дивизии, серьезные потери понесла и 329-я пехотная дивизия. Ударами в районе Замостье и Мальково был первоначально прорван рубеж «Рейер». Появилась возможность двигаться отсюда к городу по шоссейным дорогам. Фронтальный удар сочетался с действиями подвижной группы и 379-й дивизии, которые действовали с севера и юга. Подвижная группа, перерезав шоссе Мозули — Себеж, нависла над городом с севера. В это время 379-я дивизия лесными дорогами и тропами вышла к оз. Себежское, озерам Нечерица и Лисно, прикрывающими город с юга. Еще 14 июля батальоны капитанов Кузнецова и Колесника прорвались к окраине города и закрепились там. Исход боев решил обходной маневр подвижной группы с севера. Особенно отличилась при этом рота лейтенанта Кулешова, проникшая в тыл одного из укрепленных опорных пунктов и разгромившая его гарнизон. В эту брешь и устремилась подвижная группа, что создало угрозу окружения. Лейтенант Кулешов на поле боя был награжден орденом Красной Звезды.
17 июля утром батальоны майора Аристова и майора Чернобровкина из 756-го полка полковника Федора Матвеевича Зинченко (150-я стрелковая дивизия полковника В. М. Шатилова) атаковали немцев на ближних подступах к городу, в 8 часов утра они ворвались в город. Первыми на улицы Себежа вступили отделения сержантов Колесова и Худрякова.
Из рассказов тех, кто в числе первых побывал в городе, рисовалась тяжелая картина. Больно, говорили они, было смотреть на раны, причиненные ему врагом. Голубые озера, к которым спускаются улицы города, отражали языки пламени и дым. Горела центральная улица им. 7 ноября. Подоспевшие воины из передовых батальонов [229] не давали распространяться пожару. Радостно было узнать, что враг не рассчитал времени и не сумел минировать дома, как это обычно он делал, действуя по принципу «выжженной земли».
Город был мертв. Сотни жителей гитлеровцы отправили в Германию, многие были заключены в тюрьмы — их было здесь четыре. В одну из них было превращено здание Дома колхозника. На тротуарах битые стекла, выброшенная домашняя утварь, повалены заборы. Так выглядела Коммунальная улица. Озерная улица, соединявшая центр города с пляжем, тоже хранила следы разрушений.
В городском саду большинство деревьев спилено, по середине его проходила траншея, вырыты дзоты, опоясанные колючей проволокой. Одним из лучших домов города был клуб на Ленинской улице, он разрушен полностью. В здании сельхозтехникума устроен публичный дом. Первых себежцев наши воины встретили в южной части города — это были старики и дети, скрывавшиеся в лесах. Вскоре, однако, вернулись и многие другие жители города, укрывавшиеся от гитлеровцев.
На южном крыле фронта события развивались медленнее. Войска 22-й армии П. Ф. Малышева в течение суток 12 июля преследовали отходящего противника, уничтожая его арьергарды и преодолевая многочисленные заграждения. 90-й стрелковый корпус вышел на восточный берег р. Нища, затем, сломив сопротивление противника на ее западном берегу, к 19 часам 12 июля форсировал речку на участке от истока до местечка Клястицы.
Отличился при этом 2-й батальон под командованием капитана Заворохина из 171-го стрелкового полка 182-й дивизии. При подходе к населенному пункту Минин Стан подразделение было встречено сильным минометным и ружейно-пулеметным огнем и залегло. Командир батальона с помощью группы разведчиков, проникшей в расположение противника, быстро выяснил систему огня во вражеском расположении. Немедленно стрелковая рота лейтенанта Льзова получила приказ обходом с флангов атаковать гитлеровцев в Минином Стане, а с фронта в это время имитировали начало лобового удара. Пути движения роте Львова были указаны разведчиками. Внезапное появление наших воинов на флангах, их дружный губительный огонь заставили гитлеровцев, понесших серьезные потери, оставить насиженные места.
Войска 44-го корпуса также форсировали р. Нища и продвигались в общем направлении на г. Освея.
Армейская подвижная группа овладела Клястицами, а к 22 часам вышла в район Запрудья. В боях за Клястицы воины 26-й стрелковой дивизии, действовавшей совместно с танкистами, проявили высокое мужество, и в дальнейшем армейская подвижная группа по давала врагу закрепиться на промежуточных рубежах. В атаке в районе д. Борисово танк лейтенанта Солохова вырвался вперед и первым ворвался в деревню, но был подбит и загорелся. Экипаж вел бой с врагом до последней возможности. Лейтенант Солохов был тяжело ранен, но продолжал борьбу. Когда враги окружили его, [230] чтобы не попасть им в руки, последним патроном он покончил с собой.
Противник, вынужденный под натиском войск армии отходить, пытался приостановить их продвижение на промежуточных рубежах, минировал и разрушал дороги, объезды, взрывал мосты. За этот день на отдельных участках было с боями пройдено до 25 км в глубину и освобождено до 250 населенных пунктов, взяты трофеи.
На следующий день, 13 июля, войска 22-й армии, преодолев сопротивление частей прикрытия противника в лесах западнее р. Нища, вышли к водному рубежу озер Нечерица, Лисно и р. Свольна, где встретили организованное сопротивление с заранее подготовленных позиций по западным берегам этих озер, реки и в узком межозерном дефиле. Однако к полудню, подтянув артиллерию и боеприпасы, войска армии форсировали р. Свольна.
В этот день произошел неприятный случай в том самом 171-м полку 182-й дивизии, подразделения которого отличились накануне. Генералу Богаткину пришлось лично разобраться с этим. Он мне подробно рассказал о нем, и мы затем совместно приняли решение.
Вот как было дело. Преследуя противника, 171-й стрелковый полк выбил гитлеровцев из дефиле между озерами Лисно и Нечерица и к 15 часам занял высоту 163,0. Командир полка майор Долгих получил задачу овладеть д. Жуки и оседлать шоссе Себеж — Полоцк. Долгих повел полк походной колонной по узкой лесной дороге без необходимых мер охранения. Перед деревней подразделения полка были остановлены. Долгих с большой группой офицеров в непосредственной близости от противника вышел на опушку леса для рекогносцировки. Между тем несколько левее продвигался наш 760-й полк 208-й стрелковой дивизии. Командир этого полка нарушил маршрут движения и вывел часть в тот же район, и походные порядки обоих полков смешались. Причем 760-й полк шел неорганизованно, с шумом, который еще более усилился, когда перемешались порядки двух частей.
Гитлеровцы, стремясь удержать в своих руках шоссе, подбросили к д. Жуки на автомашинах около батальона пехоты и артиллерию, которая заняла позиции по восточным подступам к населенному пункту. Командование этой группы гитлеровцев, услышав в непосредственной близости шум и получив сведения о советской группе офицеров, проводивших рекогносцировку, приняло срочные меры. Был открыт сильный артиллерийско-минометный огонь, а пехота брошена в контратаку против перемешавших свои порядки полков. Артналет накрыл группу офицеров 171-го полка, находившуюся на опушке леса.
Долгих, его заместитель по политчасти майор Сахончик и командир 1-го батальона майор Селянов были ранены, а ряд офицеров, в том числе герой вчерашнего боя командир 2-го батальона капитан Заворохин, убиты.
Внезапно контратакованные подразделения полка начали быстро отходить. Майор Чернов (командир 760-го полка), не разобравшись в обстановке, отдал приказ об отходе, вместо того чтобы развернуть [231] часть в боевой порядок и отразить контратаку. Подразделения 760-го полка, начавшие отход первыми, увлекли за собой и 171-й полк.
Раненый майор Долгих приказал 1-му батальону занять боевой порядок и атаковать врага, а полковой артиллерии развернуться и бить прямой наводкой. Но выполнить этот приказ не удалось. Пехота и артиллеристы уже отошли.
С помощью находившейся неподалеку разведроты дивизии командиру полка удалось прекратить отход. Полк занял оборону, и контратака врага захлебнулась.
Как только была ликвидирована растерянность, подразделения 171-го полка успешно отразили и все последующие контратаки врага, а их было семь. Многие воины при этом проявили отвагу и мужество. Особенно отличился командир взвода Савин, взвод которого ликвидировал попытку обходного маневра со стороны врага и нанес ему тяжелые потери. Пулеметчик коммунист Додебаев уничтожил в этом бою несколько десятков гитлеровцев, а затем повел бойцов в контратаку и выбил вражеских солдат, прорвавшихся с фланга. До трех десятков гитлеровцев атаковали пулеметчика комсомольца Гелеманова, но, будучи раненым, он не прекращал огня. Коммунисты Клюшнев — парторг 1-го батальона, капитан Лялин — замполит этого же батальона, комсорг Агильдин, лейтенант Укаев помогли ликвидировать растерянность и своим личным примером воодушевляли личный состав в бою.
Мы тщательно рассмотрели причины случившегося и приняли срочные меры по отношению к виновным. Не было оснований предполагать, что неорганизованный отход части явился результатом ее неустойчивости и небоеспособности. Вся прошлая боевая деятельность полка и его действия в первые дни наступления показали, что он способен успешно выполнять боевые задачи. Командир полка майор Долгих, ранее бывший начальником штаба этого же полка, был способным и мужественным офицером. Он отличился, руководя полком при форсировании р. Великая, и был утвержден в должности командира полка. В данном же случае офицер проявил беспечность, недооценил возможности противника.
Одной из причин того, что полк дрогнул, был и недостаток боеприпасов. Патроны, отпущенные для части еще 11 июля, доставили лишь после этого тяжелого случая. Оказался не на высоте поставленной задачи и командир 760-го полка майор Чернов. Он был наказан. Пришлось предупредить и командира 171-го полка.
13 июля армией были достигнуты определенные успехи. Армейская подвижная группа, с которой в этот день находился командующий армией генерал Коротков, сломила сопротивление гитлеровцев и, развивая успех в направлении Освеи, овладела с. Зайцево, а затем вышла на рубеж Сахоново, Марково.
Первым в это село, как рассказывал мне потом генерал Коротков, ворвался взвод 7-й роты 1341-го стрелкового полка 319-й дивизии под командованием младшего лейтенанта Кенина. В жаркой рукопашной схватке воины взвода уничтожили гитлеровцев, оборонявшихся на окраине населенного пункта, и обеспечили возможность [232] быстрого овладения важным в тактическом отношении населенным пунктом.
За этот день войска армии прошли еще 20 км и освободили 130 населенных пунктов. Было освобождено 100 семей советских граждан, которых гитлеровцы собирались угнать в Германию. Однако задача выйти на рубеж озер Нища, Армея, овладеть г. Освея с захватом переправ через р. Сарьянку выполнена не была, так как на промежуточных рубежах силы распылялись, войска действовали неэнергично. Штабы соединений нередко отрывались от войск.
На 14 июля 90-й стрелковый корпус вновь получил задачу выйти на восточный берег оз. Армея, с тем чтобы в последующем наступать на Штяуне. 44-й корпус должен был силами 115-й и 319-й стрелковых дивизий ударом в направлении Святица, Пустельки охватить Освею с юга, а 325-й стрелковой дивизией во взаимодействии с подвижной группой выбить гитлеровцев из Освеи и захватить переправы через р. Сарьянка.
Однако эти задачи были выполнены только 17 июля. За 14 июля продвинулись всего на 12 км, правда удалось перерезать рокадную дорогу Себеж — Освея. В этот день гитлеровцы предприняли до десяти контратак, поддержанных танками и авиацией, которая наиболее активно действовала в районе Красново, Освеица, где наступала 208-я дивизия 90-го корпуса. Ей, несмотря на яростные наскоки врага, удалось перерезать большак Себеж — Освея, занять населенные пункты Кострово, Игналино, Освеица и Красово.
140-й полк 182-й дивизии целый день вел ожесточенный бой за дер. Жуки, которую не смог взять 13 июля соседний 171-й полк этой же дивизии. Было отбито семь контратак гитлеровцев. Вот один из эпизодов этого ожесточенного боя. Наводчик станкового пулемета младший сержант Кошук подавил две огневые точки, но вскоре осколком снаряда был разбит пулемет, а сам Кошук ранен. Контратакующее подразделение гитлеровцев прорвалось к боевым порядкам полка. Кошук бросился с гранатами навстречу противнику, увлекая за собой товарищей. Контратака захлебнулась. Кошук был вторично ранен, но с поля боя был унесен лишь тогда, когда стало ясно, что противник более не в силах контратаковать на этом участке.
325-я стрелковая дивизия в это время, сбив подразделения гитлеровцев с высот, прикрывающих узел грунтовых дорог Великое Село, вышла на его подступы. Здесь враг также предпринял контратаки. Командир батальона 85-го стрелкового полка этой дивизии капитан Коножко утром повел свой батальон на Великое Село. Атака была встречена сильным огнем противника. После полудня гитлеровцы при поддержке двух самоходных орудии перешли в контратаку, но, благодаря умелым действиям воинов полка, контратака была отбита. Особенно отличился при этом 1-й взвод 6-й стрелковой роты младшего лейтенанта Белова. Воины встретили контратакующих дружными залпами. Понеся потери, гитлеровцы бросились наутек. Тогда взвод ринулся преследовать их, захватив многих в плен. [233]
В последующие дни, 15 и 16 июля, успехи войск армии были незначительны. Они, занимая прежние рубежи, производили частичную перегруппировку, вели разведку, подвозили боеприпасы, готовились к решительному удару. Гитлеровцы частыми атаками пытались восстановить положение в межозерных дефиле озер Мотяж, Ярица, Лисно, пытаясь поставить под угрозу окружения выдвинувшиеся вперед части 208-й стрелковой дивизии.
Командующий армией вновь конкретизировал задачи корпусам. 17 июля, перейдя в 4 часа утра в наступление по всему фронту, преодолев сильное сопротивление и заграждения противника, армия овладела городом и узлом шоссейных дорог Освея, а затем вышла с боями на р. Сарьяпка.
Освея стоит на берегу Освейского озера. Перед ней в 4–5 км к востоку и юго-востоку протянулась цепь высот, по ним проходило продолжение все того же рубежа «Рейер», который пришлось преодолевать всем армиям фронта. На линии этих высот в основном и велись бои в течение этих дней. Когда враг был разгромлен и выбит из этих укреплений, освобождение города прошло без особых трудностей. Однако севернее Освейского озера гитлеровцам, оказавшим яростное сопротивление, удалось приостановить продвижение частей армии.
115-я стрелковая дивизия с 81-м танковым полком в этот же день форсировала р. Сарьяпка на участке Залещино, Жолобовщина. Форсировала р. Сарьянка также и 319-я дивизия того же 44-го корпуса. В течение этих суток армия уничтожила до 1000 солдат и офицеров противника, взяла большие трофеи.
На следующий день, 18 июля 1944 г., в 4 час. 30 мин. утра воины 125-го стрелкового полка 43-й гвардейской латышской стрелковой дивизии 130-го латышского стрелкового корпуса, действовавшего в составе 22-й армии, перешли латвийскую границу и вступили на территорию Советской Латвии.
130-й латышский стрелковый корпус возник из 43-й гвардейской латышской стрелковой дивизии. Бойцы и командиры этой дивизии были использованы для укомплектования штаба, управления и специальных служб и подразделений корпуса. В состав корпуса вошли две латышские стрелковые дивизии — 43-я гвардейская и 308-я. Для сформирования 308-й стрелковой дивизии был использован 1-й отдельный запасный латышский полк, дислоцировавшийся в Гороховецких лагерях.
Организационную работу успешно провел командир корпуса гвардии генерал-майор Д. К. Бранткалн, ранее бывший командиром 43-й гвардейской дивизии. С 9 июля 1944 г. ею командовать стал гвардии полковник А. Ю. Калнынь. Начальником штаба корпуса был назначен полковник П. О. Бауман, начальником политотдела — полковник В. Н. Калашников. В течение июня личный состав корпуса усиленно готовился к предстоящим боям, занимаясь боевой подготовкой, воины-латыши строили также дорогу Сущево — Выбор.
В начале июля корпус сосредоточился в новом районе, совершив [234] за восемь суток марш в 240 км. Это была неплохая закалка воинов корпуса перед предстоящими боями.
Среди воинов корпуса были не только латыши, но также и русские, украинцы, татары, белорусы. Все они, однако, считали Латвию своей родиной, а землю ее священной.
После продолжительного марша к 3 июля корпус вошел в оперативное подчинение 22-й армии, выйдя из состава 1-й ударной армии. 4 июля он расположился в районе Жгупы — Ломоносово — Волково. В его подчинение был передан ряд частей. Латышские стрелки приступили к подготовке обороны на рубеже Зайчиха — Денисово — Рамуси — Храмино — оз. Братилово.
Утром 11 июля 1944 г. части корпуса вместе со всей армией начали решительное преследование отходящего противника. К 16 июля 1944 г. латышские стрелки достигли рубежа Ольховка — Великий Бор. Это была граница республики. Бойцы поздравляли друг друга. В ротах и батальонах проходили митинги. Воины давали клятву самоотверженно сражаться за освобождение родной земли от фашистской нечисти. В частях и подразделениях проводились партийные и комсомольские собрания, на которых обсуждался вопрос «Об авангардной роли коммунистов и комсомольцев в бою и задачах по очищению территории Латвии от немецко-фашистских захватчиков».
Одними из первых границу Латвии перешли воины 1-й стрелковой роты 1-го батальона 125-го полка. Ротой командовал гвардии капитан Вейс. Именно это подразделение выбило гитлеровцев из Боркуйцев и водрузило над одним из домов этого селения красный флаг. Одновременно 2-я рота этого же батальона — командир гвардии капитан Пастернак, — форсировав болото, освободила Шкяуне.
Латышский народ радостно встречал своих освободителей. Вдоль дорог, по которым проходили части, собирались местные жители, чтобы приветствовать советских воинов.
Многие бойцы и командиры находили в освобожденных хуторах своих родственников, друзей.
Переход наших войск в наступление, вступление в пределы Латвийской республики вызвали новый подъем морального духа наших воинов. Начало освобождения латвийских земель относится к 17–18 июля 1944 г. В эти дни наши части в трех местах пересекли границу Латвийской ССР. В большинстве частей латышского корпуса состоялись митинги, на них политработники-латыши горячо рассказывали о том, что близится час полного освобождения родной земли и латвийский народ вновь обретет свое счастье, свободу и независимость, влившись равноправным членом в семью народов первого в мире социалистического государства. Инструктор отдела пропаганды политуправления фронта капитан Пенчалов, присутствовавший на митинге в 43-й латышской дивизии, рассказывал, что после того, как митинг открыл краткой вступительной речью начальник политотдела дивизии подполковник П. Зутис, слово попросила санинструктор Валентина Милюнас, девушка небольшого роста с розовощеким лицом. Она заговорила о том, какой радостью наполнилось ее сердце [235] оттого, что Красная Армия вступила на латышскую землю и освободила первые латвийские села. В эти памятные дни Валентина подала заявление в ряды Коммунистической партии. — Мой отец, — говорила девушка, — был коммунистом. Он погиб в борьбе с фашистами. Я хочу быть достойной дочерью своего народа, своего отца-коммуниста.
Выступил на митинге и прославленный воин-латыш Герой Советского Союза Янис Вильзельмс, шесть раз раненный в боях с гитлеровскими захватчиками. Янис был отличным снайпером, имевшим на своем счету около 40 убитых гитлеровцев. Выступая на митинге, он заверил товарищей, что на родной земле с утроенной энергией будет драться с оккупантами.
В дальнейшем 43-я гвардейская латышская дивизия, наступая несколько севернее Даугавпилса, заняла железнодорожную станцию Вишки; бой здесь был очень упорным, так как, закрепившись в прочных станционных постройках, гитлеровцы вели губительный огонь по наступавшим. Стрелки залегли. Именно в эту минуту поднялась Валя Милюнас и с возгласом: «Вперед, за родную Латвию!» — устремилась на врага. За ней двинулись десятки других воинов, но вот вражеская пуля сразила героиню. Все думали, что она убита. С мыслью о мести за смерть молодой патриотки стремительно двинулись новые подразделения. Вдруг Валя поднялась и, размахивая красным флажком, вновь стала звать воинов вперед на врага. Гитлеровцы были выбиты из станции. Раненую героиню подобрали ее подруги — санитарки. Красный флажок оказался косынкой, пропитанной ее кровью. Валя была принята в партию и удостоена высокой награды.
4-я ударная армия после неудачи в первые дни наступления сумела выправить положение, чему во многом способствовали успехи соседей. В ночь на 12 июля в связи с внезапным форсированием 83-м стрелковым корпусом (командир генерал-лейтенант Николай Лаврентьевич Солдатов){68} р. Дрисса в районе местечка Волынцы и угрозой выхода наших войск на основные коммуникации противника гитлеровское командование начало поспешно отводить части 389, 87, 24-й пехотных дивизий с промежуточного рубежа рек Нища и Дрисса в северо-западном направлении. Этот отход прикрывался отдельными отрядами и инженерно-минными заграждениями.
Дивизии 83-го стрелкового корпуса после тщательной подготовки, как уже подчеркивалось, неожиданно для врага переправились через р. Дрисса юго-западнее местечка Волынцы, овладели им и, настойчиво развивая успех на северо-запад, к 14 часам ворвались в г. Дрисса (в то время районный центр Витебской области). В 13 часов разведгруппа 1115-го стрелкового полка 332-й дивизии, достигнув южной окраины, просочилась в город, где встретила лишь [236] группы прикрытия. Через полчаса в город вступил 2-й батальон этого полка и, выбивая гитлеровцев из траншей и отдельных домов, к 14 час. 30 мин. полностью очистил город. Серьезное сопротивление нашим войскам было оказано на железнодорожной станции Дрисса.
В этот же день войска 100-го и 14-го стрелковых корпусов вышли на р. Свольна и форсировали ее на двух участках. Части 14-го корпуса овладели правым берегом р. Свольна на участке Мутаки, Свировщина и, форсировав ее, к 24 часам вышли на рубеж Красново, Голубово, Дрозды. В ходе преследования штаб 14-го корпуса, за работой которого я продолжал пристально следить, в результате неорганизованной перемены командного пункта на длительное время потерял связь с дивизиями и штабом армии, хотя темп продвижения и наличные средства связи создавали все возможности для поддержания надежной связи.
В итоге дня войска армии продвинулись на 20 км, освободили более 120 населенных пунктов, было уничтожено до 500 солдат и офицеров противника, взяты трофеи, особенно в г. Дрисса, где был захвачен склад с продовольствием и два склада со стройматериалами.
На следующий день, 14 июля, войска армии, используя прорыв рубежа на р. Свольна, овладели рядом опорных пунктов врага и узлами дорог, такими, как Задежье, Кохановичи. 100-й корпус овладел левым берегом р. Ужица в своей полосе, а 83-й корпус, форсировавший эту реку, расширил плацдарм на ее правом брегу. К этому времени создались условия для ввода в бой 5-го танкового корпуса в полосе 4-й ударной армии, которой предстояло нанести удар на Даугавпилс. Корпус, с этого момента оперативно подчиненный 4-й ударной армии, сосредоточился в районе оз. Колпино. Его офицерский состав занялся рекогносцировками и увязыванием вопросов взаимодействия с пехотой.
14 июля противник заметно усилил сопротивление, опираясь на сильно укрепленные пункты Вышкарово, Выдрицкое, Гороватки, в лесном массиве западнее Бызово, на р. Ужица и в устье р. Сарьянка. Интенсивный артиллерийско-минометный огонь и контратаки затрудняли продвижение. Действовало до 25 артиллерийских батарей, по боевым порядкам наших войск на этом участке было выпущено до 10 000 снарядов и мин разных калибров.
В ночь на 14 июля армия вела усиленную разведку по всему фронту, подтягивала артиллерию, отставшие тылы и подвозила боеприпасы. В этот день серьезных успехов достигнуто не было, что объяснялось как сильным противодействием противника, так и недостатками в управлении войсками со стороны отдельных командиров. Так, 200-я дивизия 100-го корпуса, ведшая бои за Выдрицкое и Гороватки с целью выхода на р. Сарьянка, задачу не выполнила. Разбираясь с причинами, мы установили, что штаб дивизии недостаточно эффективно занимался организацией взаимодействия пехоты и артиллерии. Артиллерия обработала объекты атаки, но пехота отстала от огневого вала. Атака не привела к желаемым результатам. [237] Командиры артиллерийских подразделений не всегда имели связь с командирами стрелковых батальонов, поэтому нередко артиллерия вела неприцельный огонь. Орудия, предназначенные для стрельбы прямой наводкой, были расставлены далеко от противника, не получили конкретных целей. Противотанковый дивизион в бою не участвовал, а при необходимости экономить боеприпасы его орудия могли сыграть существенную роль. Из дивизии поступали непроверенные сведения, например, о занятии населенного пункта Выдрицкое, который фактически оставался в руках врага.
В этот день 5-му танковому корпусу была поставлена задача к исходу следующего дня, 15 июля, войти в прорыв после форсирования частями 4-й ударной армии р. Сарьянка на участке Дворище, Устье.
Командующий армией предлагал ввести корпус двумя колоннами, с выходом обеих в конечном счете на Даугавпилс, имея главную группировку на левом фланге. Правый маршрут корпуса намечался через Росицу, Пустыню, Извалту, Калупе; левый — через Бигосово, Пиедрую, Краславу. Ближайшая задача корпуса — разгромить отходящие части 87, 24 и 290-й пехотных дивизий и 16 июля овладеть г. Краслава, последующая задача — овладение г. Даугавпилс. Танковый корпус должен был помочь стрелковым соединениям при форсировании р. Сарьянка. Было разработано и взаимодействие корпуса с соответствующими соединениями 4-й ударной армии.
5-й танковый корпус был в тот момент единственным крупным подвижным соединением во фронте, поэтому его действиям придавалось особое значение. Надо сказать, однако, что условия местности не благоприятствовали массированному использованию танков.
С 6 июля корпус совершал 350-километровый комбинированный марш и к утру 10 июля сосредоточился в районе Дретунь для приведения в порядок материальной части. Здесь ему предстояло получить 140 танков Т-34, в его состав включался 48-й гвардейский полк. Затем последовал 120-километровый марш, совершенный двумя переходами из района Дретунь в исходный район в 5 км юго-восточнее Дриссы. Одновременно с переходом продолжалось доукомплектование танками и пополнение запасами по мере прибытия и разгрузки эшелонов.
К моменту начала действия в корпусе было: танков Т-34–193, танков М3С — 20, СУ-76–20, СУ-85–15, СУ-122–12, грузовых и специальных машин 946. Укомплектованность мотопехотой в 5-й мотострелковой бригаде составляла 46%, а в танковой бригаде — 35%. Боеприпасами и всеми видами довольствия корпус был обеспечен удовлетворительно, но прибывшее в корпус пополнение не было достаточно сколочено.
Успех действий танкового корпуса, а вместе с ним и всей 4-й ударной армии на первом этапе зависел от умелого преодоления серьезной водной преграды, какой являлась р. Сарьянка в ее нижнем течении. Оборона по р. Сарьянке представляла весьма типичный [238] случай организации гитлеровским командованием промежуточных рубежей, преодоление которых являлось важнейшей задачей войск фронта в период освобождения Прибалтики. Поэтому стоит подробнее рассказать об этом участке немецкой обороны на подступах к Даугавпилсу и некоторых методах отхода войск вермахта в Прибалтике.
Сарьянка является правым притоком Западной Двины. Протекая почти строго с севера на юг, р. Сарьянка оказалась для противника выгодным естественным рубежом обороны. Взрывом железнодорожного моста в устье реки противник создал искусственный подпор воды до 2,5 м. Однако основным препятствием для боевой техники, особенно для танков, являлись крутые, обрывистые берега реки: преобладающая высота берега — не менее 3 м, крутизна более 45°. Все другие мосты и переправы через реку гитлеровцами были взорваны. Наличие на расстоянии 1–2 км к западу от р. Сарьянка сплошного лесного массива позволяло противнику скрытно маневрировать живой силой и огневыми средствами. Здесь находились огневые позиции его артиллерии, самоходные пушки и танки.
Наши войска вышли к р. Сарьянке на фронте около 12 км. Противник, поспешно отступая под напором наших частей, не сумел заранее подготовить оборону этого рубежа в инженерном отношении. Лишь на участке западного берега р. Сарьянка от устья до д. Нижнее Хомино им были отрыты окопы полного профиля и пулеметные площадки. Кроме того, были использованы оборонительные сооружения, построенные ранее для охраны железной дороги и моста через р. Сарьянка от партизан в районе д. Устье (дерево-земляной забор, отдельные открытые пулеметные площадки, огневые точки с противоосколочным перекрытием).
Рассчитывая, что основной удар будет нанесен в районе нижнего течения р. Сарьянка, противник свои основные силы — огневые средства и пехоту — сосредоточил на участке Нижнее Хомино, Устье. Участок же обороны Нижнее Хомино, Фольварково обеспечивался лишь подвижными патрулями.
В обороне промежуточных рубежей противник проявлял большое упорство, вводил в бой артиллерию, переходил в контратаки, поддерживая их танками, самоходной артиллерией и массированным артиллерийско-минометным огнем.
Отход противника с одного промежуточного рубежа обороны на другой происходил обычно следующим образом: объявлялось об отходе за 2–3 часа до его начала. В назначенный час роты собирались в районе своих КП, откуда следовали в район КП батальона. Батальон во время отхода двигался в ротных колоннах, поддерживая связь с соседями через связных. Для прикрытия отхода от каждой роты выделялось подразделение, которое оставалось на позициях 2–3 часа после отхода рот и следовали потом за ними. Прикрывающие подразделения на основных направлениях усиливались штурмовыми орудиями, под их прикрытием производилось также минирование дорог и взрывы мостов. Расстояние между промежуточными рубежами было, как правило, 10–16 км, иногда 20 км. [239]
При выходе на следующий промежуточный рубеж подразделения немедленно окапывались и организовывали систему пехотного огня.
Для прикрытия отхода главных сил в дивизии в первой линии от каждого пехотного полка действовал обычно один батальон. Прикрывающие подразделения днем вели сдерживающие бои, а ночью отходили на следующий промежуточный рубеж.
В оборонительных боях на промежуточных рубежах противник широко применял стрельбу прямой наводкой и самоходную артиллерию. Орудия, предназначенные для стрельбы прямой наводкой, по большей части эшелонировались в глубину. Так, на рубеже р. Сарьянка было отмечено 8 таких орудий и 6 самоходных орудий. 4 орудия были поставлены на опушке леса северо-западнее Устья 2-го и обнаружили себя только в момент, когда наши танки прошли Устье 5-е и направились на Сосницу. В это время вражеские орудия открыли эффективный фланговый огонь.
Орудия, располагаемые на переднем крае, огонь вели редко и только по хорошо наблюдаемым целям.
Взаимодействие между артиллерийскими и пехотными подразделениями противника осуществлялось личным общением офицеров и телефонной связью. Были отмечены неоднократные случаи, когда артиллерия противника с соседних участков привлекалась для стрельб по району активных действий и вела фланговый огонь. Так, на рубеж рек Сарьянка и Скаиста в момент активизации наших действий противник сосредоточил огонь всех батарей по наиболее угрожаемым направлениям.
Артиллерийские подразделения противника с одного промежуточного рубежа обороны на другой начинали переходить за три часа до отхода пехотных подразделений, обычно в 20–21 час. От дивизиона для прикрытия отхода оставлялась одна батарея, которая двигалась затем почти одновременно с пехотными подразделениями. В период отхода до достижения промежуточного рубежа артиллерия боевых порядков не занимала. По прибытии в район нового КП орудия немедленно устанавливались, организовывались основной и передовой наблюдательные пункты. Основной задачей 105-мм батарей являлась постановка заградительного огня непосредственно перед передним краем обороняющихся подразделений пехоты. Пристрелка рубежей и организация заградительного огня производились сразу же после занятия пехотными подразделениями нового рубежа.
15 и 16 марта не принесли существенных успехов в реализации задач 4-й ударной армии. В частности, 14-му стрелковому корпусу не удалось форсировать р. Сарьянка, а местами даже и выйти на ее восточный берег.
Несколько лучше обстояло дело на участке 83-го стрелкового корпуса. 15 июля в итоге ожесточенного боя противник был выбит из населенных пунктов Горбыли и Березовка и отброшен за реку.
В связи с этим, посоветовавшись с генералами Сандаловым, Малышевым и Сахно, мы решили изменить первоначальный план и ввести в прорыв основные силы 5-го танкового корпуса на участке [240] 83-го стрелкового корпуса, а не 14-го, как это предполагалось вначале. С 14-м корпусом предстояло следовать только 24-й танковой бригаде.
В 5 часов утра 17 июля в армию был передан приказ, детально раскрывавший ход действий войск армии и 5-го танкового корпуса. Надо сказать, что отправке его письменного варианта предшествовали подробные указания командования и штаба фронта.
Войскам была поставлена задача нанести удар в следующих направлениях: первый — Малое Обухово, Росица, Пустыня, Дагда, Краслава; второй — Устье, Бигосово, Семешки, Краслава.
17 июля армии предстояло добиться решительных успехов. Из данных разведки выяснилось, что в этот день с утра должен был начаться отход противника на большинстве участков его обороны по р. Сарьянка. Так оно и произошло в действительности. Я позволю себе более подробно рассказать о событиях этого дня в 4-й ударной армии, так как они были во многом поучительны.
В 15-м укрепленном районе еще перед рассветом был обнаружен отход противника. Сразу же началось преследование. К 20 часам части укрепленного района овладели левым (восточным) берегом р. Сарьянка на участке от Вознова до Верхнего Хомина.
100-й корпус тем временем также с рассвета преследовал противника и к 15 часам, преодолев сопротивление арьергардов и огневой заслон, форсировал р. Сарьянка. К 20 часам его передовые части вышли на правый берег реки на участке Верхнее Стужево, Большое Обухово, высота 131,7. При этом 200-я дивизия форсировала реку с ходу, а 21-й гвардейской пришлось преодолеть сильное огневое сопротивление.
Соединения 14-го стрелкового корпуса, также с рассвета преследуя врага, к 10 часам вышли на восточный берег реки. Однако командование корпуса неудовлетворительно справлялось с управлением войсками в бою. Дивизии корпуса действовали медленно. Слабым было артиллерийское обеспечение, из-за чего не удалось подавить систему огня противника. В течение дня под сильным огнем противника проходило форсированно реки. Лишь к вечеру были взяты опорные пункты гитлеровцев на западном берегу Большого и Малого Обухова и Сардыка. К 21 часу передовые подразделения корпуса достигли леса западнее этих опорных пунктов. Однако враг не был сломлен и продолжал оказывать ожесточенное сопротивление. В силу этого переправа 24-й танковой бригады проходила под огнем противника. 8 орудий типа «фердинанд» и танки своим огнем пытались сорвать переправу. Это им, однако, не удалось, наши войска, в том числе 24-я танковая бригада, переправились на западный берег и закрепились там к исходу суток.
В большей степени успех сопутствовал действиям 83-го стрелкового корпуса, которому отводилась наиболее важная роль во взаимодействии с 5-м танковым корпусом.
Части 83-го корпуса после 30 минутной артподготовки атаковали позиции противника, расширили плацдарм на западном берегу [241] р. Сарьянки, овладев поселками Устье 2-е, Заборье, Боровуха, Шатрово 1-е и 2-е, Новики, Воля.
Задачей дня корпуса было совместно с танкистами генерала Сахно уничтожить противника на западном берегу р. Сарьянка и овладеть крупным населенным пунктом Бигосово.
Действия 83-го корпуса в основном обеспечили ввод и прорыв главных сил Сахно: 70-й танковой бригады, 5-й мотострелковой бригады и 41-й танковой бригады. Боевой порядок был построен в один эшелон: 119-я и 360-я стрелковые дивизии наносили удар в направлении Устье 2-е, а 332-я дивизия сковывала противника огнем с юга.
Пропустив 70-ю танковую бригаду через свои боевые порядки, 332-я дивизия совместно с танкистами стремительно преследовала противника в направлении Бигосова. Подвижная группа (421-й и 1297-й стрелковые полки и две батареи 329-го артиллерийского полка) двигалась за 332-й дивизией. 5-й танковый корпус выступил с исходных позиций в 8 час. 45 мин. В 10 час. 20 мин., используя успех соединений 83-го стрелкового корпуса, 70-я танковая бригада переправилась через р. Сарьянка и начала преследование разрозненных групп противника в направлении Бигосово вдоль железной дороги. В 15 часов танкисты завязали бой за ст. Бигосово, вскоре сюда подошли передовые подразделения 332-й дивизии.
В итоге упорного часового боя противник был сломлен, а по большей части уничтожен. К 17 часам дружными совместными действиями пехотинцев 332-й дивизии и танкистов укрепленный пункт гитлеровцев, крупный населенный пункт и железнодорожная станция — узел дорог Бигосово — был полностью очищен от гитлеровцев. Вокзал, станционные постройки, жилой фонд почти не пострадали. Удар танкистов был настолько стремителен, что фашистские громилы не успели сделать свое черное дело.
К 16 часам через р. Сарьянку переправились остальные силы 5-го танкового корпуса, 41-я танковая и 5-я мотострелковая бригады. Обе они вышли в район Бигосово.
В итоге дня войска армии продвинулись от 7 до 25 км, освободили до 50 населенных пунктов. Было уничтожено до 1000 солдат и офицеров противника, подбито 4 танка, взято в плен более 150 солдат и офицеров, разгромлено несколько подразделений врага, захвачено 5 орудий, 2 вездехода и другое оружие и имущество. Однако части корпуса и армии также понесли потери, особенно в технике, было выведено из строя более десяти наших танков и самоходных орудий.
Таким образом, несмотря на очевидный успех 83-го корпуса, другие соединения армии не полностью выполнили задачу дня. Большего можно было ожидать и от 5-го танкового корпуса, поскольку лишь 70-я танковая бригада полностью справилась со своей задачей. Пришлось указать на это командованию 4-й ударной армии и 5-го танкового корпуса. Главное было в массировании танков, они же пока действовали распыленно. [242]
На следующий день корпусу приказывалось, нанося удар левым флангом, овладеть рубежом Пустыня, Индра, Пиедруя. Одновременно оставалась задача, нанося главный удар в обход местечка Пустыня с юга, выйти в район Дагда, чтобы воспретить отход противнику на участке оз. Сиверс-Эзерс. Специально указывалось на необходимость действовать массированно и ускорять темп продвижения.
На следующий день 100-й корпус не имел успеха. 14-й корпус завязал упорные бои за крупный населенный пункт и железнодорожную станцию Индра, но не сумел развить успех. 83-й корпус действовал решительнее других соединений, его 119-я дивизия также вышла к Индре, а 360-я овладела Пиедруей и начала движение по правому берегу Даугавы в направлении Слободки.
5-й танковый корпус вел бой за Никиши и Плейку.
Взаимодействие 5-го танкового корпуса со стрелковыми частями было все же недостаточным. Я направил на этот участок своего заместителя генерал-лейтенанта Герасимова с целью помочь командованию армии, и он хорошо справился с этой задачей. Так, узнав, что стрелковый полк 239-й дивизии 14-го корпуса запаздывает с прибытием в район действий 24-й танковой бригады, генерал Герасимов добился немедленного подхода этой стрелковой части.
В этот же день было решено вывести 5-й танковый корпус из оперативного подчинения 4-й ударной армии с тем, чтобы его действиями руководило непосредственно командование фронта. Одновременно пришлось принять меры и для упорядочения действий 14-го стрелкового корпуса. Дело в том, что 378-я стрелковая дивизия не организовала разведку при подходе к местечку Индра, не сумела наладить надежное огневое обеспечение и не выполнила задачу дня. Был отдан приказ о временном назначении командиром корпуса заместителя командарма генерал-майора Баграта Исааковича Арушаняна{69}.
В последующие два дня, несмотря на упорное сопротивление врага, войска армии в среднем продвинулись на 40 км, освободили около 200 населенных пунктов, среди них крупные, превращенные врагом в прочные узлы сопротивления: Росица, Пустыня, Пиедруя, Новое Село, Индра и др. Передовые части армии завязали бои за г. Краслава. Было уничтожено до 500 и взято в плен свыше 100 солдат и офицеров противника.
Несмотря на недостатки в организации боя войск армии и 5-го танкового корпуса, ввод в прорыв 5-го танкового корпуса был в целом удачен. Уже к исходу 18 июля выяснилось, что действия корпуса облегчили стрелковым корпусам выполнение их задач. Противник не сумел задержаться на следующем после р. Сарьянки рубеже и вынужден был продолжать поспешный отход в северозападном направлении. [243]
Подводя итоги наступательным действиям войск фронта с 10 по 19 июля, можно сказать, что, перейдя в общее наступление, они прорвали главный оборонительный рубеж противника «Пантера» и преодолели тактическую глубину обороны. После ожесточенных боев войска прорвали и следующий заблаговременно подготовленный оборонительный рубеж «Рейер» по линии: Опочка — Себеж — Освея, — имеющий железобетонные сооружения и многочисленные инженерно-минные заграждения; развивая дальнейшее наступление, преодолели промежуточный оборонительный рубеж, называемый «Бляу» («Синий»), проходящий по р. Синяя, Шкяуне и далее по границе Латвийской ССР до р. Западная Двина, и вышли к новому рубежу, который именовался «Грюн» («Зеленый») и был оборудован по западному берегу р. Лжа, Лудза, Рунданы, Дагда, Краслава. Менее чем за десять дней войска фронта продвинулись от 90 до 110 км, преодолели три мощных оборонительных рубежа, простиравшихся по всему фронту наступления, не считая ряда других, менее значительных рубежей и большого количества различных узлов сопротивления и опорных пунктов.
Решительное наступление войск фронта и действия подвижных групп армий и корпусов, выдвигавшихся на значительное расстояние в глубину боевых порядков противника, воспрепятствовало его главным силам оторваться от наших войск и сколько-нибудь прочно закрепиться на промежуточных рубежах. Наши успехи были достигнуты в условиях резко пересеченной местности, большого количества малых и крупных водных преград, межозерных дефиле, разрушения и минирования противником дорог, что, естественно, затрудняло наше продвижение и усиливало сопротивляемость арьергардов противника. Правда, нашему успеху способствовало недостаточное количество оперативных резервов у противника. Однако он стремился выйти из затруднения, перебрасывая на усиление своих войск перед нашим фронтом отдельные части и соединения с других направлений и вводя в бой все наличные спецподразделения и тыловые части. Так, за истекшую декаду противник перебросил из полосы действий Ленинградского фронта пехотный полк 58-й пехотной дивизии, а с участка 3-го Прибалтийского фронта 126-ю пехотную дивизию, три полка из других дивизий и несколько фюзилерных батальонов. Кроме того, из резерва были введены в бой 16-й полицейский полк, 3-й латышский пограничный полк и до 20 отдельных и специальных батальонов.
В результате боев нашими войсками почти полностью были разгромлены 6 пехотных полков, 7 пехотных батальонов, 2 штурмовых батальона, 1 саперный и 1 охранный батальоны. Остальные подвергшиеся нашему удару части и соединения противника потеряли от 30 до 50% личного состава и много вооружения. Было взято в плен свыше 5000 человек, уничтожено 30 000 солдат и офицеров противника.
Гитлеровская ставка, чтобы избежать катастрофы на «восточном вале», прибегла к энергичным мерам. 23 июля в командование группой армий «Север» вступил генерал-полковник Шёрнер. Командир [244] разбитой 28-й пехотной дивизии генерал Шаль де Болье был отстранен от должности, принимались все более крутые меры по восстановлению дисциплины, дело дошло до того, что легкораненым запрещалось покидать поле боя и уходить в лазареты. Был издан специальный приказ, гласивший, что «тот, кто без письменного разрешения командования группы армий оставит ее зону, подлежит расстрелу. Тот, кто позже 9 часов будет обнаружен в зоне группы армий или в населенных пунктах ее тыла вне своей части без соответствующего удостоверения своего командира, будет немедленно предан военно-полевому суду».
И надо сказать, что дисциплина в войсках группы армий «Север» в целом оставалась на довольно высоком уровне. Так что действия воинов Прибалтийских фронтов проходили в условиях ожесточенного и за небольшим исключением умелого сопротивления.
Повсеместно население освобожденных сел и городов встречало бойцов Красной Армии с исключительной радостью и воодушевлением, всячески выражая им свою благодарность. Волнующие сцены встречи воинов Красной Армии с освобожденным населением превращались в импровизированные митинги, на которых местные жители рассказывали о своих страданиях под гнетом немецкой оккупации, о преступлениях немецко-фашистских захватчиков.
Митинги, беседы политработников и агитаторов, рассказы мирных жителей оказывали большое идейное воздействие на бойцов и командиров, еще больше разжигали их ненависть к врагу, стремление быстрее завершить его разгром.
Немецкие захватчики, оккупировав Опочку в июле 1941 г., сразу же приступили к расстрелам коммунистов и комсомольцев, работников местных органов власти, еврейского населения и других советских граждан. Расстрелы производились на Ворыгинском поле, недалеко от города. На площади города были повешены несколько человек, в том числе одна женщина.
Расстрелы в Опочке продолжались в течение всего времени немецко-фашистской оккупации.
Особенно участились расправы с населением в 1944 г., перед отступлением захватчиков.
С первых дней прихода Красной Армии местные жители активно помогали выявлять немецко-фашистских ставленников. Характерен такой пример: во время доклада на собрании местного населения в г. Опочка перед киносеансом к докладчику — лектору армейского ДКА капитану Болдыреву — подошла женщина и указала ему на бывшего полицейского, находившегося среди публики. Этот человек был арестован и оказался матерым предателем.
На митингах, собраниях, в личных задушевных беседах политработники и сами воины рассказывали нашим людям об успехах Красной Армии, прочности советского тыла, международном положении. Все политотделы соединений за время наступления провели значительную разъяснительную работу, беседы, сделали много докладов для местного населения. [245]
Для такой работы было использовано большое количество бригад в составе наиболее опытных лекторов политуправления фронта, политотделов армий.
Армейские и фронтовой дома Красной Армии организовали для населения сотни киносеансов, коллективное слушание по радио последних известий и концертов. Выделяли для населения газеты и журналы.
С освобождением городов Идрица, Опочка, Освея и других населенных пунктов от гитлеровских захватчиков была полностью очищена территория Калининской области — древней Тверской земли. [246]