Глава девятая.

Резекне и Даугавпилс снова свободны

Еще 18 июля мы с генералом Сандаловым уточнили основные направления наступления армий и поставили новые задачи на ближайшие дни. Они нацеливали войска на заключительные удары в Режицко-Двинской операции.

10-й гвардейской армии предстояло продолжить наступление в общем направлении на Карсаву. Главный удар армия должна была нанести левым флангом, взаимодействуя с 3-й ударной армией, уничтожить оборонявшиеся части противника в районе оз. Пилда-Эзерс и оз. Нирза-Эзерс и овладеть рубежом 15 км восточнее Карсавы, Лудза, Варкали (13 км южнее Лудзы).

3-я ударная армия должна была продолжать наступление в направлении Кауната, нанося главный удар своим правым флангом и взаимодействуя с 7-м гвардейским стрелковым корпусом 10-й гвардейской армии, овладеть рубежом Карпики (7 км юго-западнее Кауната), Бондаришка (10 км северо-западнее Дагды).

22-я армия, имея главную группировку войск на левом фланге, действовала в общем направлении на Дагду и овладевала рубежом оз. Илза-Эзерс (8 км севернее Дагда) и северным берегом оз. Сивера-Эзерс.

4-й ударной армии предстояло сосредоточить основные усилия на своем левом фланге в общем направлении несколько северо-западнее Краславы и овладеть рубежом оз. Спвера-Эзерс, Краслава.

5-й танковый корпус с 24 часов 18 июля, как уже указывалось, был выведен из состава 4-й ударной армии и подчинен непосредственно фронтовому управлению. Обеспечение взаимодействия корпуса со стрелковыми соединениями было возложено на моего заместителя генерал-лейтенанта М. Н. Герасимова, который в это время находился на левом крыле фронта, на участке 4-й ударной армии.

На крайнем правом крыле фронта противник после освобождения нашими войсками Опочки и Велижа оказывал ожесточенное сопротивление, сюда были переброшены некоторые части вермахта с псковского и островского направлений с целью закрепиться на промежуточном рубеже по р. Лжа и восточнее Лудзы, где имелись сильные опорные пункты, в частности Карсава и Резекне. Так, юго-западнее Красногородского по рубежу р. Лжа и по линии Епики — Лямоны — Пивки гитлеровцы артиллерийским огнем и контратаками [247] пытались задержать наше продвижение. Северо-восточнее Лудзы, усилив действовавший здесь 32-й фюзилерный батальон 32-й пехотной дивизии, противник всеми средствами стремился воспрепятствовать расширению нашего плацдарма на западном берегу р. Лжа. Здесь юго-восточнее Лудзы на участке оз. Лудза-Эзерс, ст. Исталсна сопротивление было наиболее ожесточенным.

Стоит попутно сказать несколько слов о 32-й Померанской пехотной дивизии гитлеровцев, действовавшей против войск фронта и впоследствии, чтобы показать, с каким врагом приходилось иметь дело. Она была сформирована еще в 1936 г. Ее командный состав в основном принадлежал к померанским юнкерским фамилиям. Офицеры изо всех сил стремились привить солдатам дух милитаризма и пруссачества. Первым командиром дивизии был генерал-майор фон Фалькенхорст, впоследствии дослужившийся до чина генерал-полковника, командующего оккупационными германскими войсками в Норвегии. Дивизия участвовала во второй мировой войне начиная с 1 сентября 1939 г. Оставляя за собой черный след, она прошла по Польше от пограничного г. Фридлянда в Померании до Варшавы. Дивизия сыграла важную роль в овладении крепостью в Модлине и в захвате Варшавы. Причем тогдашний командир этой дивизии генерал Бёме стал немецким комендантом Модлина. Сразу же после окончания войны в Польше 32-ю Померанскую отправили на запад. Проследовав из Варшавы через Кутно, Бромберг (Быдгощ), Шнейдемюль, Берлин, Ганновер, она была выгружена в Кельне и Бонне.

10 мая 1940 г. дивизия в составе 4-й армии вторглась в пределы Бельгии и Люксембурга. Промаршировав без боя через южную Бельгию, 15–16 мая перешла границу Франции, 25 мая достигла предместий Лилля. Затем, форсировав Сомму, Сену и Луару, пересекла Францию с северо-востока на юго-запад и достигла Нанта. После капитуляции Франции личный состав дивизии в течение некоторого времени свирепствовал на территории Франции в качестве оккупационных сил. Затем на нее пал выбор для участия в предполагаемой десантной операции против Британии. После того, как этот проект лопнул еще до попыток практического осуществления, дивизия оказалась на востоке.

22 июня 1941 г. 32-я дивизия перешла советскую границу в районе Мариамполя, участвовала в захвате Советской Прибалтики, получила первые чувствительные удары под Холмом и Демянском, затем сидела в Демянском котле. Весной 1943 г. оборонялась в районе оз. Ильмень, а осенью этого года участвовала в контратаках под Невелём. Дальше ее путь лежал к Полоцку и Острову, а отсюда на территорию Латвии.

Такие матерые, прошедшие огонь и воду соединения вермахта противостояли нам во время битвы за Прибалтику.

Однако вернемся к действиям 10-й гвардейской армии, которая к этому времени получила задачу нанести главный удар между озерами Пилда-Эзерс и Пирза-Эзерс в направлении Расмуйжа, Стопани и вспомогательный удар на Берзгале, уничтожить Лудзинскую группировку противника и выйти на рубеж р. Резекне. [248]

19 июля генерал-лейтенант Казаков поставил перед корпусами задачи. Они были затем несколько уточнены 20 июля. 19-й гвардейский, наступавший главными силами в направлении строго на Лямоны, Карсава, должен был своей 56-й гвардейской дивизией обойти оборонительный рубеж гитлеровцев на р. Лжа с юга и, используя успех соседа (15-го гвардейского корпуса), развернувшись из-за правого фланга 30-й гвардейской дивизии, атаковать гарнизон Карсавы с юга одновременно с главными силами корпуса. Таким образом, корпусу предстояло ударом в общем направлении Карсава уничтожить противника между реками Лжа и Ритупе и овладеть Карсавой атакой с востока и юга.

15-й гвардейский корпус должен был уничтожить противостоящего противника и выйти главными силами на северный берег оз. Цирма-Эзерс, обеспечивая свой правый фланг заслоном. Далее корпусу предстояло выйти на рубеж р. Ритупе и наступать на Дрицени. 7-й корпус должен был окружить и уничтожить группировку гитлеровцев в районе озер Пилда-Эзерс, Пирза-Эзерс, чтобы затем нанести удар на Резекне.

Подвижной группе армии после прорыва промежуточного рубежа обороны противника силами 15-го и 7-го гвардейских стрелковых корпусов надлежало, развивая успех, перерезать Даугавпилсское шоссе и железную дорогу к северу от Резекне, не допустить отход противника в западном и юго-западном направлениях.

Удар, нанесенный армией на рассвете 21 июля после короткого артналета, натолкнулся на упорное и хорошо организованное сопротивление противника. Общее продвижение составило от 1 до 3 км. Правда, 19-му гвардейскому корпусу удалось форсировать р. Лжа в районе Лямоны, Нивы. Форсировал эту реку в районе Зелтани также и 15-й гвардейский стрелковый корпус. 7-й гвардейский корпус не смог продвинуться вперед.

Бои на следующий день территориальных успехов нам тоже почти не принесли. Однако гитлеровское командование поняло, что не сможет более удерживать рубеж по р. Лжа и прилегавшим озерам. В ночь на 23 июля противник начал отвод главных сил, прикрываясь, как обычно, усиленными арьергардами, оставленными в укрепленных населенных пунктах на высотах вблизи коммуникаций, взрывая мосты и минируя дороги. Вражеские войска изо всех сил старались избежать непосредственного прикосновения с нашими наступающими частями.

На рубеже Карсава, р. Ритупе, оз. Цирма-Эзерс части 126, 218, 93-й пехотных дивизий, заняв подготовленную здесь ранее оборону, получили приказ остановить продвижение войск Красной Армии.

Отход противника, о котором речь шла выше, был вызван тем, что войска 10-й гвардейской армии на ряде участков вклинились в заранее подготовленную оборону немцев по р. Лжа и Пилда-Эзерс. В 2 часа ночи, установив разведкой боем начало отхода гитлеровцев, соединения армии повели неотступное преследование. Выделенные заранее для этой цели отряды, а затем и главные силы стремительно двинулись вслед уходящему противнику, уничтожая подразделения [249] прикрытия и обходя отдельные очаги обороны. Вскоре 8-я и 29-я гвардейские дивизии овладели Лудзой, а 22-я гвардейская дивизия ворвалась в Карсаву. Развивая успех, к исходу суток части армии вышли на рубеж Дубенка, Карсава и далее по восточному берегу р. Ритупе. Здесь противник оказал организованное сопротивление.

Действия корпусов армии в этот переломный день развивались следующим образом.

19-й гвардейский корпус сломил силами 22-й гвардейской дивизии сопротивление на северных подступах к Карсаве. В 8 часов подразделения этой дивизии с севера и востока ворвались в город, выбили гитлеровцев из его северной части и завязали уличные бои в центре. Тем временем основные силы дивизии продолжали наступление в северо-западном направлении и, преследуя поспешно отходящие арьергарды противника, создали угрозу коммуникациям, по которым отходили основные силы гитлеровцев на запад.

Кто-то из генералов управления фронта, побывавших в эти дни в войсках 19-го гвардейского корпуса, рассказал поразительный случай солдатской находчивости, имевший место во время боев за Карсаву. Одно из наших подразделений попало в критическое положение. Гитлеровцы непрерывно атаковали. Наблюдатели сообщили, что на помощь противнику подходит еще до батальона пехоты, а у наших воинов кончились боеприпасы. Наводчик миномета гвардии рядовой Иван Тихонович Симонов повернул в сторону атакующих только что отбитую у врага пушку, которая не имела прицельного приспособления. Через ствол Симонов навел пушку, вложил снаряд, закрыл замок и дернул за шнур. Грянул выстрел, а за ним еще несколько; гитлеровцы залегли. Тем временем подвезли боеприпасы и подошли подкрепления. Атака была сорвана. Находчивый воин получил правительственную награду.

Соединения 15-го гвардейского стрелкового корпуса также успешно преследовали гитлеровцев. Так, 29-я гвардейская дивизия, сломив сопротивление противника, пытавшегося закрепиться на западном берегу канала оз. Пирма-Эзерс, с боями овладела этим рубежом. 90-й гвардейский стрелковый полк этой дивизии ворвался в г. Лудза с севера. Полк взаимодействовал с 8-й гвардейской дивизией (командир генерал-майор А. Д. Кулешов) 7-го гвардейского корпуса, которая, форсировав р. Лжа, уничтожила мелкие группы гитлеровцев, прикрывавшие подступы к городу с юга, и нанесла удар по городу навстречу подразделениям 90-го полка, ведущим бой на северных окраинах Лудзы. Вначале гитлеровцы были выбиты из железнодорожной станции Лудза, а затем и из самого города.

В боях за Лудзу большую роль сыграл 90-й полк. Благодаря хорошей разведке, гвардейцы нащупали промежутки между очагами сопротивления, сумели довольно глубоко проникнуть во вражеский тыл и выйти к станции Исталсна, благодаря чему значительным силам гитлеровцев был отрезан наиболее удобный путь отхода на Лудзу. По приказанию командира полка командир батальона [250] гвардии майор Чабаев выслал в сторону Лудзы небольшую группу автоматчиков под командованием лейтенанта Борисенко. Группе были приданы две пушки. Основные силы батальона в это время вышли на железнодорожное полотно.

Другой батальон (командир капитан Круподеров), развернувшись фронтом на восток, прикрыл батальон Чабаева от ударов с тыла. Артиллеристы и минометчики своевременно подготовили заградительный огонь, ибо вскоре же показалась колонна гитлеровцев, двигавшаяся походным порядком. Противник не ожидал встретить у себя в тылу в 8 км от Лудзы засаду. Наши артиллеристы открыли огонь, одновременно по гитлеровцам ударили и пехотинцы из пулеметов и автоматов. В разгар боя к занятому полком участку железной дороги один за другим подошли три воинских эшелона. Один из них с военным имуществом сразу же был атакован и пущен под откос. Во втором эшелоне следовали несколько сот гитлеровцев. Прямо из вагонов по команде своих начальников они устремились в контратаку, пытаясь рассечь батальон Чабаева на две части. В это же время из Лудзы подошел вражеский бронепоезд с большой группой автоматчиков. Но гвардейцы не только выдержали натиск превосходящих сил противника, шесть раз переходившего в контратаку, но и отбросили его с большими потерями.

Тем временем была занята ст. Исталсна. Выставив сильное прикрытие в межозерье, в 5 км от Лудзы, гитлеровцы думали отсидеться, но вскоре поняли, что им угрожает полное окружение, и попытались незаметно удрать из города, но это им не удалось. Поспешный отход врага под смелыми ударами гвардейцев спас город от полного разрушения, тем не менее варварам удалось все же взорвать здания средней школы, ремесленного училища, библиотеки.

Освобождение городов Лудза и Карсава было важным этапом наступления на Резекне. 23 июля Совинформбюро сообщало: «Северо-западнее и западнее города Себеж наши войска вели наступательные бои, в ходе которых овладели уездным центром Латвийской ССР городом и железнодорожной станцией Лудза, а также с боями заняли более 80 других населенных пунктов, в том числе город и железнодорожную станцию Карсава, крупные населенные пункты Дегушаво, Голишево, Барканы, Терехи, Муйжениеки, Пилда, Кауната и железнодорожную станцию Исталсна».

Таким образом, войска 10-й гвардейской армии к исходу 23 июля вновь достигли промежуточного рубежа, созданного на ближних подступах к Резекне. Попытка сразу же на широком фронте преодолеть оборону гитлеровцев успеха не имела. Лишь 85-й гвардейской дивизии 15-го гвардейского корпуса удалось после артиллерийского налета форсировать р. Ритупе и к полуночи 24 июля овладеть плацдармом на ее западном берегу. На следующий день 65-я гвардейская дивизия 19-го гвардейского корпуса форсировала р. Ритупе (западнее местечка Раги).

Тем не менее в эти дни, а также и 26 июля продвижение было крайне медленным, ибо гитлеровское командование всеми средствами [251] стремилось не допустить прорыва войск армии к Резекне.

Враг цеплялся буквально за каждую рощу, высотку, хутор. До семи контратак при поддержке танков отбили наши части. На сравнительно ограниченном участке Якулински, Зелги вели огонь до 20 артиллерийских, 13 минометных батарей и 12 отдельных орудий. Действовавшие против наших наступающих войск соединения врага были усилены фюзилерными и так называемыми аллярм-батальонами. Только 26 июля было зарегистрировано до 110 самолетовылетов. С 9 часов утра до 19 часов вечера группы по 8–12 самолетов бомбили боевые порядки наших войск.

В течение этих трех дней армия изматывала и обескровливала противника. При незначительном продвижении наших войск только за 26 июля потери гитлеровцев составили свыше 1500 солдат и офицеров, 22 орудия и до 50 пулеметов.

В ночных боях на 27 июля силы противника были еще более подорваны, и к 4 часам утра 27 июля оборона гитлеровцев на р. Ритупе, северо-западнее оз. Пирма-Эзерс и западнее Карсавы была преодолена. Развивая достигнутый успех, уничтожая потрепанные подразделения 126-й пехотной дивизии и арьергарды других соединений, части армии за сутки продвинулись на 30–35 км и овладели городом и крупным узлом шоссейных и железной дорог — Резекне (Режица). Основную роль в этом сыграл 7-й гвардейский корпус (командир генерал-лейтенант Юрий Владимирович Новосельский{70}). Сломив в ночном бою сопротивление противника, части корпуса на рассвете начали стремительное преследование гитлеровцев, которые попытались задержать наше продвижение на рубеже Мизани, западный берег оз. Лоси-Эзерс, предприняв несколько безуспешных контратак. Отбив контратаки и не позволяя противнику закрепиться на каком-либо промежуточном рубеже, части корпуса прошли с боями свыше 30 км. 119-я дивизия (командир генерал-майор Иван Владимирович Грибов), овладев рядом населенных пунктов, перерезала коммуникации, идущие из Резекне на север и северо-восток, и к исходу суток завязала бои за Кристели. 8-я гвардейская дивизия, наступая на город фронтально, с ходу форсировала р. Резекие в районе Гришкани. В девятом часу утра ее авангарды ворвались в северную часть города. В это же время 7-я гвардейская дивизия (командир генерал-майор Михаил Эммануилович Москалик), сбив группы прикрытия с рубежа Бравинка, высота 145,1, к 9 часам утра 26-м и 20-м гвардейскими полками нанесла удар по городу с юга и овладела южной частью города. К полудню город был очищен от противника.

В освобождении города приняли также участие 19-я пушечная артиллерийская бригада полковника Михаила Ильича Соколова, [252] 13-я инженерно-саперная бригада полковника Иосифа Николаевича Лещева (эти соединения входили в 10-ю гвардейскую армию). Из войск 3-й ударной армии в освобождении города приняла участие 391-я стрелковая дивизия полковника Антона Демьяновича Тимошенко (93-й стрелковый корпус).

Когда наши воины вошли в город, он был весь охвачен пламенем. Горела железнодорожная станция, горели вагоны, оставленные панически бежавшим врагом, горело здание больницы и военные склады.

На Гражданской улице наших бойцов из батальона Абдурахманова встретил седой как лунь житель города Звадовский. Держа в руках большие символические ключи города, он говорил со слезами: «Сыны мои, как святой Петр, отворяю вам ворота города».

Знаменательно, что за время оккупации в Резекне был построен лишь один дом — это было здание гестапо. Как видно, ни одно из городских строений не подходило для этой цели. В этой зловещей новостройке погибли тысячи невинных советских людей. В городе был лагерь военнопленных, огороженный тремя рядами колючей проволоки. Изувер начальник лагеря, по рассказам тех, кто пережил ужасы плена, каждый день утром расстреливал семерых человек, говоря: «Это улучшает мой аппетит».

Днем 27 июля в городе еще продолжались взрывы. Жители города сообщили, что за месяц до этого гитлеровцы начали минировать лучшие здания города. В руины были превращены Народный дом, помещения горсовета, трех средних школ, института. Особенно печальную картину представляла лучшая улица города Первомайская. Многочисленные магазины, находившиеся здесь, были разграблены и сожжены.

С огромным трудом нашим саперам удалось спасти несколько зданий и один мост через р. Резекне.

Резекне — крупнейший город Латгале (одной из исторических провинций Латвии) предстал перед нами как яркое свидетельство варварства фашистских людоедов.

Под Резекне я потерял своего боевого товарища шофера Г. С. Демьянова. Произошел этот несчастный случай 28 июля на пути из города на командный пункт фронта в Зилупе. Дороги были повреждены, и при одном из объездов мы поехали по целине вдоль поскотины, одна из ее жердей при приближении машины под воздействием раздавшегося невдалеке взрыва мины неожиданно отклонилась в нашу сторону; ни замедлить хода, ни свернуть в сторону Демьянов не успел, и жердь, как казачья пика, пронзила его насквозь. Я сидел рядом с ним в нашей машине. Сколько раз под пулями и осколками мин и снарядов нам приходилось проскакивать обстреливаемые врагом участки при посещении ведущих бой частей, и всегда Демьянов оставался невредим, он говорил бывало: «Наш виллис заколдован от пуль американскими рабочими, делавшими машину». Трудно было смириться с такой поистине трагической случайностью. На всю жизнь я сохранил память об этом отважном человеке, водителе-виртуозе, который умел ориентироваться [253] на любой местности и вести машину по самым непроезжим местам. Ехавший со мной адъютант сносно управлял машиной. Бережно положив тело погибшего товарища, мы поехали на командный пункт{71}.

На следующий день после окончательной потери Резекне, 28 июля, гитлеровское командование начало поспешно отводить остатки своей карсавской группировки на Гульбенэ, а режицкой — на Варакляны, Крустпилс. Отход, как обычно, прикрывался арьергардами, взрывались мосты на шоссейных дорогах и важнейших большаках, минировались отдельные участки этих дорог. В этот день войска армии преодолели с боями от 30 до 40 км и к исходу суток вышли на линию оз. Бажева-Эзерс, Палакори, Варакляны, где встретили организованное сопротивление врага.

15-й гвардейский корпус на рассвете этого дня стремительным ударом одного из полков 37-й дивизии генерал-майора Александра Георгиевича Гусарова с севера и другого полка этой же дивизии с юга окружил до батальона пехоты противника в районе крупного населенного пункта Дрицени. На рассвете хорошо согласованными действиями обоих полков окруженные были полностью смяты, а Дрицени освобождены. При этом было захвачено 10 орудий. Развивая наступление, части этой дивизии вышли к 16 часам на р. Резекне в районе Жагатки, преодолели реку стрелковыми частями вброд, захватили плацдарм, а к 21 часу, построив переправы, продвинули вперед и технику, продолжая неотступное преследование противника в направлении Варакляны. В этом же направлении продвигался и 7-й гвардейский корпус, который овладел уездным центром Латвийской ССР Виляны, форсировав предварительно г. Резекне в районе Жогути. К исходу этого дня корпус завязал бои на восточных и юго-восточных окраинах г. Варакляны. В последующие три дня до 31 июля, противник, сбитый с занимаемых рубежей, прикрываясь арьергардами, отходил на запад и северо-запад. Упорное сопротивление гитлеровцы продолжали оказывать в районе Варакляны, а также на новом промежуточном рубеже по западному берегу р. Педедзе.

В несколько более замедленном темпе развертывались события на участке соседней 3-й ударной армии. 20 июля ее 93-й стрелковый корпус, взаимодействовавший с 7-м гвардейским стрелковым корпусом 10-й гвардейской армии, должен был выйти на линию Варкали (4 км южнее Лудзы), Вецслободка, имея основную группировку на своем левом фланге. 79-му корпусу в это же время предстояло достичь рубежа Кауната, Платачи, а подвижная группа (207-я дивизия) должна была овладеть Каунатой.

В час. 30 мин. утра войска армии после короткой артподготовки атаковали противника на участке Кушнари, Дубовая Гора, Пуща. В результате упорного боя гитлеровцы были выбиты из ряда населенных пунктов. Но дальнейшее продвижение сдерживал сильный [254] артиллерийско-минометный огонь противника. За сутки было отражено до 25 контратак врага силою от роты до батальона при поддержке танков. В этот день было уничтожено до 600 солдат и офицеров, 4 орудия, 11 пулеметов, захвачены склады боеприпасов и вещевого имущества. Задачу дня выполнить, однако, не удалось. Задержку в продвижении наше командование использовало для приведения войск и материальной части в порядок, подвоза боеприпасов, подготовки к дальнейшим боям.

На следующий день, 21 июля, в целях создания более сильной группировки на правом фланге 79-го стрелкового корпуса подразделения 171-й дивизии были сменены другими частями, а эта дивизия была выведена в резерв командарма в лес юго-восточнее Барсуков.

Несколько артиллерийских частей были назначены для обеспечения действий 150-й дивизии. Я разрешил также 207-ю стрелковую дивизию с приданными ей подвижными и огневыми средствами сосредоточить в лесу в районе Лаудери, Казимировка, чтобы усилить резерв командарма.

Гитлеровское командование в связи с тем, что не были закончены работы по укреплению тылового рубежа, прилагало все меры, чтобы задержать продвижение наших войск, подбросив новые подразделения 252-й пехотной дивизии и строительные батальоны. Тем не менее к 18 часам гитлеровцы были выбиты из ряда населенных пунктов. Все их контратаки, в том числе отличавшиеся особенным упорством из района Бродайжи в направлении местечка Ломи, были отражены. В районе Обгша батальон 322-го пехотного полка был полностью уничтожен. Продвижение в целом по-прежнему оставалось медленным, и к исходу дня армия не достигла намеченного рубежа.

22 июля 207-я дивизия, оставаясь в резерве командарма, по моему приказу выступила двумя маршрутами из района, где она сосредоточилась накануне, чтобы встать за 93-м корпусом в районе Сапожки, Бродайжа и в дальнейшем продвигаться за ним.

В этот день оборонявшиеся перед фронтом армии соединения противника начали отход, заслоняясь арьергардами и широко применяя инженерные заграждения, разрушения мостов и частично дорог. Перед рассветом войска армии перешли к преследованию и продвигались довольно быстро до 18 часов вечера, когда были задержаны организованным сопротивлением гитлеровцев на выгодном для обороны рубеже по линии Усова, Михайловка, Новики. За сутки была освобождена территория площадью 4352 кв. км, 2367 населенных пунктов, преодолено по прямой от 119 до 128 км. Это дало возможность поставить армии задачу на достижение силами 93-го корпуса рубежа Рукмани, Батани и в дальнейшем форсирование р. Резекне.

79-й корпус на этот раз силами 150-й дивизии овладевал крупным населенным пунктом Кауната, чтобы в дальнейшем выйти в район Соболева. [255]

В этот день войска армии освободили 337 населенных пунктов, среди них крупные Столерово, Букмуйжа и Кауната. В районе Каунаты упорные бои шли в течение двух дней. Оседлав большак Лудза — Букмуйжа, подразделения 150-й дивизии вынуждены были действовать в полосе лесов и болот, где был заранее подготовлен оборонительный рубеж с дзотами и окопами полного профиля. Форсируя вброд многочисленные речки, наши пехотинцы помогали артиллеристам: на руках выкатывались орудия, на себе переносились боеприпасы. Сбивая вражеские заслоны, батальоны героев штурма Себежа майоров Аристова и Чернобровкина завязали бои вблизи деревень Мамонтово и Матули. В это время их соседи справа — батальоны капитана Мутора и майора Лыщенко — проникли лесными дорогами во фланг опорному пункту и внезапно ударили по врагу. Гитлеровцы покатились назад, они пытались оторваться, но наши воины не допустили этого. Преследуя врага по пятам и даже обгоняя бегущих гитлеровцев по параллельным маршрутам, батальоны Мутора и Лыщенко внезапно ворвались на улицы Каунаты и предотвратили уничтожение населенного пункта. Наши войска буквально за руки схватили девятерых фашистских факельщиков, уже приступивших к своему черному делу. Воины этих двух батальонов спасли народное достояние и имущество жителей Каунаты. Населенный пункт почти совсем не пострадал от рук варваров. Местные жители с радостью и благодарностью встретили наших воинов. За годы хозяйничания гитлеровцев население этого тихого уголка пережило много страданий; до войны здесь было 2000 жителей, а когда вошли наши войска, насчитывалось всего несколько сот.

24 июля я поставил перед армией задачу выйти на рубеж железной дороги Резекне — Даугавпилс. Было решено иметь в первом эшелоне пять дивизий, нанося главный удар 93-м стрелковым корпусом в направлении железнодорожной станции Озолмуйжа. Две дивизии 79-го стрелкового корпуса наступали в направлении железнодорожной станции Пуполи. В этой же группировке армия должна была затем выйти на рубеж р. Малта и овладеть районом Тилтагалс. Главная группировка артиллерии сосредоточивалась на правом фланге армии. В этот день продвижение было, однако, незначительным. В ночь на 24 июля была проведена разведка боем; от каждого полка действовал разведотряд в составе батальона. В 11 час. 30 мин., а затем в 17 и 19 часов войска армии трижды атаковали противника на участке Нейгова, Черная, но всякий раз ураганным артиллерийско-минометным огнем прижимались к земле. По показаниям пленных выяснилось, что высшее начальство, разъяренное неудачами, отменило ранее отданный приказ об оставлении этого района и отходе на Даугавпилс и распорядилось удерживать рубеж до последнего человека.

В связи с этим командиру 29-й гвардейской танковой бригады было приказано прорвать передний край обороны противника и к исходу 25 июля перехватить пути отхода противника на юго-запад. Для сопровождения танковой бригады из 93-го корпуса была выделена рота саперов и рота автоматчиков. Однако в силу ряда причин [256] и прежде всего из-за тяжелых условии местности этот рейд не удался. Командование противника приняло все меры, чтобы стабилизовать фронт на этом рубеже.

Из показаний пленных следовало, что это связано с тем, что следующий оборонительный рубеж на линии Резекне еще не был оборудован полностью.

Лишь на рассвете 27 июля усилия армии увенчались успехом. Это было связано с тем, что оборона противника на участке 3-й ударной армии оказалась под угрозой флангового удара в связи с выходом 10-й гвардейской армии в район Резекне. Части 3-й ударной двинулись вперед, не теряя соприкосновения с отходящим противником.

Таким образом, к 23 часам 26 июля противник был выбит с промежуточного рубежа и на рассвете 27 июля поспешно отошел на запад. 391-я стрелковая дивизия, как уже указывалось, ударом с юга содействовала освобождению г. Резекне. За день 27 июля армия освободила 392 населенных пункта, 6 железнодорожных станций, в том числе Озолмуйжа, Пуполи и др. В последующие дни продвижение продолжалось в том же темпе. В ночь на 28 июля была форсирована р. Малта, к утру гитлеровцы были сбиты с промежуточного рубежа по западному берегу этой реки. К исходу суток войска армии сражались на рубеже Варакляны, Тилтагалс. 30 июля был полностью очищен Тилтагалс.

В эти дни все части фронта облетела весть о подвиге наших бойцов-разведчиков в районе д. Сунуплявы, которые в большинстве посмертно удостоились затем (24 марта 1945 г.) звания Героев Советского Союза. Много времени, сил и энергии с целью исследования подвига богатырей Сунуплявы приложил педагог Рундаиской средней школы Шалва Исидорович Хмелидзе. В районной лудзенской газете «За победу коммунизма» был помещен в августе — сентябре 1966 г. его очерк «Вечный огонь», богатый фактический материал которого я с разрешения автора приведу на страницах этой книги.

Следуя за отступающим врагом, 17 июля 1944 г. на территорию Рунданской волости вступили подразделения 219-й Идрицкой дивизии 3-й ударной армии.

Стало известно, что на пути движения наших войск в двух километрах от Сунуплявы, в д. Рунданы немцы концентрируют силы, чтобы принять бой, обеспечить своим частям отход на запад.

Задача состояла в том, чтобы разведать место нахождения огневых позиций, прикрывавших отход противника, подавить их огнем артиллерии, не дать фашистам возможности планомерно отступить на этом участке фронта.

Войдя в землянку своего отделения, Хаким Ахметгалин растерялся: к нему подошел командир дивизии полковник Коваленко, крепко пожал руку. Полковник не случайно выбрал именно этого парня. Ему можно было доверить любое задание командования. В дивизии хорошо знали Хакима, кавалера ордена «Славы». Несмотря [257] на свою молодость, он был опытным, храбрым воином, неоднократно выполнявшим серьезные боевые задания.

На этот раз с отделением ему предстояло перейти линию фронта и, укрепившись на высоте 144,0, расположенной в д. Суну-плява, корректировать огонь нашей артиллерии по отступающему противнику и по скоплению немецких войск и техники у старого костела. Полковник еще раз уточнил план действий, крепко, по-отцовски обнял Хакима и пожелал ему успеха.

Отделение разведчиков под командованием Хакима Ахметгалина благополучно миновало линию фронта и подошло к д. Савино.

Теперь цель была близка. До Сунуплявы рукой подать. Но по дороге, казалось бесконечным потоком, шли и шли на запад вражеские части. Наконец, гул и грохот машин прекратились. Дорога опустела. Лишь тревожный лай собак нарушал ночную тишину.

Разведчики перешли дорогу, и полоса густого леса надежно укрыла их. Здесь, в этих краях, успешно действовал партизанский отряд «Узвара»...

Уже светало, когда отделение, пройдя с километр по лесу и миновав болото, подошло к подножию высоты 144,0. До цели оставались последние десятки метров. Надо было только скрытно подойти к крутым склонам высоты и подняться наверх.

Но случилось так, что у самой вершины, когда разведчики шли друг за другом на высоту, вдруг показалась из траншеи, хорошо замаскированной в зарослях, голова немецкого пулеметчика, охранявшего подступы к высоте. Ближе других к нему оказался рядовой Урун Абдулаев, который сразу же обернулся на шорох. На мгновение их взгляды встретились. Фашист оцепенел, увидев советского бойца так близко. Этого рокового для него промедления было достаточно, чтобы Урун Абдулаев смог бесшумно уничтожить врага.

Путь был свободен.

Вот, наконец, и вершина высоты 144,0. Все просматривалось отсюда отлично: и лесные дали, и вьющаяся змейкой дорога, и рунданский костел, недалеко от которого концентрировались немцы.

Укрывшись в густом кустарнике, у молодого дуба, разведчики готовились к выполнению боевого задания. Их было одиннадцать, среди них одна женщина — радистка Зина Кувалдина. Командир — Хаким Ахметгалин, башкир по национальности, оборудовал место для наблюдения, чуть поодаль трудились: украинец сержант Петр Сыроежкин, заместитель командира отделения, русские рядовые Василий Андронов и Михаил Шкураков, таджик ефрейтор Чутак Уразов, киргиз рядовой Тукубай Тайгараев, чуваши рядовые Федор Ангааров и Матвей Чернов, каракалпак рядовой Урун Абдулаев и татарин рядовой Яков Шакуров — представители восьми национальностей Советской страны. Они дали клятву с честью выполнить приказ Родины, не пощадить для этого ни сил своих, ни самой жизни.

...Зина развернула рацию, проговорила, волнуясь, в микрофон:

— «Звезда!», «Звезда!» Я «Сосна», я «Сосна»... Перехожу на прием. [258]

Ответ последовал немедленно. В штабе дивизии с нетерпением ждали информацию разведчиков. «Сосна» передала точные данные о расположении войск и техники противника, о местонахождении его огневых средств. Прошло несколько минут, и вот окрестности Рундан содрогнулись от мощных взрывов.

Недолет... Снаряды рвутся вблизи скопления фашистов. Но какая-то невидимая нить словно приподнимает стволы далеких советских пушек, направляя смертельный огонь в самую гущу фашистских войск. Снаряды, уничтожая живую силу и технику врага, ложатся точно в цель.

Ликованию разведчиков не было границ. С вершины холма они прекрасно видели все происходящее.

Прошло всего полчаса после начала артналета, но эти страшные полчаса показались гитлеровцам вечностью. Им стало ясно: кто-то корректировал огонь артиллерии, где-то недалеко, под самым их носом кто-то направлял губительные снаряды советской артиллерии.

Враги поняли, что самым удобным местом для наблюдения за окружающей местностью была высота 144,0. С командного пункта соединения вермахта позвонили на огневую пулеметную позицию, охранявшую подступы к высоте, но пулеметчик не отвечал.

Подозрения возросли также из-за того, что ни один снаряд русских не упал на высоту 144,0.

Штурм высоты гитлеровцы начали интенсивным минометным я артиллерийским огнем. После первых же разрывов Хаким Ахметгалин понял: предстоит жаркий бой.

Ни в коем случае нельзя было рисковать жизнью Зины Кувалдиной. Командир принял решение — немедленно отправить ее через линию фронта к своим войскам. Она свою задачу выполнила полностью. Отряду было приказано удерживать высоту до подхода основных сил.

Ахметгалин не допускал даже мысли о том, чтобы уступить высоту 144,0 противнику. Овладев ею, немцы получали неоценимое преимущество и могли серьезно препятствовать продвижению наших войск...

Густой цепью, при сильной огневой поддержке пошли фашисты в атаку на высоту, но тут же залегли: пулеметный огонь сверху беспощадно косил их ряды. Захлебывалась одна атака за другой. Склоны холма покрылись трупами немецких солдат и офицеров. А тем временем советская артиллерия с предельной точностью продолжала громить отступающего врага.

Траншею убитого немецкого пулеметчика занял Урун Абдулаев. Чуть дальше окопались Федор Ашмаров и Василий Андронов. У молодого дуба заняли оборону Петр Сыроежкин и Матвей Чернов, на западных склонах окопались Михаил Шкураков и Яков Шакуров. Тукубай Тайгараев занял удобную позицию в ста метрах от небольшого озера. Чутак Уразов обстреливал немцев из крестьянского сарая. А стремительный Хаким Ахметгалин появлялся то тут, то там, подбадривал подчиненных, умело и четко руководил боем. Схватка не затихала ни на минуту. [259]

Численно превосходящий враг упорно продолжал атаки высоты. Горели дома жителей Сунуплявы. Дым и гарь стояли над деревней. Ценой больших потерь группе немецких солдат удалось подойти к сараю, откуда стрелял Чутак Уразов, и окружить его. Воин-таджик до последнего дыхания бил и бил по врагу, не желая отступить ни на шаг, и сгорел в огне пылавшего строения.

Раненного в обе ноги Михаила Шкуракова окружили немецкие автоматчики. Но герой нашел в себе силы встать и выстрелить в упор в подбегавшего к нему гитлеровца.

На исходе первого дня неравного боя осколком мины был смертельно ранен Хаким Ахметгалин. Истекающий кровью командир разведчиков дополз до молодого дуба, росшего неподалеку от вершины, и еле слышно проговорил:

— Держитесь, братцы, скоро придут наши...

Петр Сыроежкин бережно обнял своего боевого друга и уже мертвому обещал драться с врагом до последнего дыхания, до последнего патрона. Так закончился первый день героической обороны высоты 144,0.

Немцам так и не удалось одолеть горстку храбрецов. В отделении осталось семь человек, из них могли продолжать бой только шестеро. Получивший четыре ранения Василий Андронов не мог двигаться. На исходе патроны. Но бойцы, как прежде, полны решимости удерживать высоту.

Ночью бой утих, а с зарей разгорелся с новой силой. Враги понимали, что высоту защищает небольшой по численности гарнизон, отчаянно сражающийся, но все-таки небольшой, несущий какие-то потери, которые в конце концов заставят его капитулировать. Они никогда бы не поверили, что на высоте утром второго дня в живых было только семеро.

Захлебывалась одна атака за другой. Фашистами овладевала ярость: не из железа же, черт возьми, эти солдаты наверху! Пуля фашистского снайпера оборвала жизнь Матвея Чернова. Натиск противника на западном склоне теперь сдерживал только Петр Сыроежкин. Осколком мины был смертельно ранен Федор Ашмаров, самый старший по возрасту среди защитников высоты, еще юношей воевавший за Советскую республику в составе 1-й Конной армии, ушедший в сорок первом добровольцем на фронт. Освобождая родную землю от захватчиков, с боями прошел до латгальской земли старый солдат.

К полудню их осталось в живых только четверо. Со стороны Сунуплявского озера пошли в атаку на высоту несколько десятков немцев. На их пути встал Тукубай Тайгараев, юноша из далекой Киргизии, комсорг отделения. Он уже получил несколько ранений, но держался до последнего патрона. Когда стрелять было нечем, Тукубай встал во весь рост и, шатаясь, пошел вниз по склону навстречу немцам с гранатой в руке. Раздался взрыв, несколько гитлеровцев упали замертво, и рядом с ними лег залитый кровью Тукубай. [260]

Высоту 144,0 защищают трое. На исходе патроны. И вот уже они идут вперед, под огонь врага Урун Абдулаев и Яков Шакуров: во что бы то ни стало надо раздобыть у убитых солдат и офицеров противника оружие и патроны. Отдельными короткими очередями из автомата прикрывает своих боевых друзей Сыроежкин.

Немцы ведут артиллерийский обстрел. Один из снарядов падает между Шакуровым и Абдулаевым. Шакурова убило наповал, Абдулаев же, полузасыпанный землей, контуженный, остался лежать без сознания на склоне. Немцы пошли в десятую по счету за этот день атаку, не подозревая даже, что неприступную крепость оборонял теперь единственный человек.

У Петра остались одна граната и три патрона. Этого было достаточно, чтобы уложить еще нескольких немцев. Раздался взрыв мины на самой вершине высоты — и погиб последний защитник Сунуплявы, славный сын украинского народа сержант Петр Сыроежкин.

Ценой жизни выполнили приказ командования герои Сунуплявы. Воины 119-й дивизии прилагали максимум усилий, чтобы выручить доблестных разведчиков. К сожалению, помощь пришла поздно.

Немцы еще до наступления темноты поднялись на высоту 144,0, но теперь это не давало им никакого преимущества: близок был час прихода советских войск. Фашисты получили приказ командования о немедленном отходе из Рунданской волости.

Укрытого во ржи раненого Василия Андронова гитлеровцы не заметили, а лежавшего без сознания Уруна Абдулаева они увезли с собой. Об этом, к сожалению, наши не знали, и долгие годы никто не сомневался, что Абдулаев похоронен вместе со своими боевыми друзьями в д. Сунупляве. В 1945 г. останки героев были перенесены в г. Лудзу, где он был таким образом вторично «похоронен» в городском парке. Найденного живым на высоте Василия Андронова отправили в медсанбат, где было приложено немало усилий, чтобы спасти ему жизнь.

Василий выжил. Но тяжелое ранение подорвало его здоровье. Он умер в 1963 г. на своей родине в Московской области.

О подвиге отделения старшего сержанта Ахметгалина узнали все воины нашего фронта. Фронтовая газета отмечала: «Отвага сержантов и бойцов не знает предела. Только советские люди, воспитанные партией, могут совершить подвиг, равный подвигу десяти героев из роты старшего лейтенанта Павла Новайдарского. Получив приказ отрезать противнику путь отхода, эта горстка храбрецов под командованием старшего сержанта Ахметгалина и сержанта Сыроежкина проникла далеко во вражеский тыл, захватила высоту, контролировавшую перекресток дорог, по которым отходили немцы, и не пропустила врага. Десять героев отразили бесчисленное количество атак, уничтожили более двухсот фашистов и перепутали все планы отхода немцев на этом участке фронта».

Родина высоко оценила подвиг своих бесстрашных сынов. Президиум Верховного Совета Союза ССР присвоил им звание Героев Советского Союза. Об их удивительной, яркой жизни ходили легенды [261] в частях и подразделениях, сражавшихся на побережье Балтийского моря.

Но никто — ни тогда, ни много лет спустя — не знал, что один из храбрецов, сражавшихся на высоте 144,0, — Урун Абдулаев жив...

Подробности о героическом подвиге разведчиков в основном поведал схваченный в бессознательном состоянии фашистами Урун Абдулаев.

Фашисты бросили его в концлагерь близ Магдебурга. Тяжелая работа, голод, каждодневное унижение человеческого достоинства. Дни казались ему вечностью, он без конца думал о далекой Родине, о солнечной Каракалпакии, о жене, дочери, о братьях, друзьях. Он прошел через все муки ада и выстоял, не упал на колени, не дал сломить свою волю.

Он вернулся, снова стал тем, кем был до войны, — колхозником, земледельцем, спустя шестнадцать лет после окончания войны в столице Узбекистана Ташкенте колхознику сельхозартели имени XXI партсъезда Турткульского района Каракалпакии Уруну Абдулаеву были вручены высшие награды, венчающие ратный подвиг, — орден Ленина и Золотая Звезда Героя Советского Союза.

О живом герое Сунуплявы заговорила вся страна. Латышские трудящиеся дважды приглашали Уруна Абдулаева в гости на всенародные празднества и принимали его как самого дорогого и любимого друга.

Впервые после войны герой побывал на высоте 144,0 в мае 1962 г. Вторично он приехал в д. Сунупляву 10 ноября 1963 г. Как родного сына, обнял Абдулаева старейший житель Сунуплявы, очевидец незабываемого боя на высоте 90-летний Пимен Рудзиш. Многие сотни рабочих совхоза «Рунданы» поднялись в День Победы 9 мая 1962 г. на высоту 144,0 вместе с Абдулаевым. У пьедестала славы выросла целая гора цветов.

Теперь имена героев Сунуплявы носят улицы и школы, пионерские дружины и отряды в Латвии и других республиках нашей Родины. Память героев Сунуплявы окружена всенародным вниманием и любовью. Это им воздвигнут в Лудзе величественный памятник.

Войска 22-й армии были остановлены 19 июля сильным огнем: с заранее подготовленного рубежа по оз. Сивера-Эзерс и двум другим прилегающим к нему озерам. На следующий день, 20 июля, в 18 часов после короткой артподготовки и ударов нашей авиации по глубине обороны противника войска 90-го и 44-го корпусов армии нанесли еще один удар по врагу. Гитлеровцы оказали упорное сопротивление организованным ружейно-пулеметным огнем и контратаками. Однако 208-я дивизия 90-го корпуса прорвала передний край обороны противника.

44-й корпус частями 325-й дивизии также прорвал передний край обороны врага, овладел первой линией траншей, отбил две контратаки гитлеровцев. Дальнейшего продвижения, однако, добиться не удалось в силу яростного сопротивления врага, сосредоточившего [262] огонь артиллерийского полка, двенадцати минометных батарей и четырнадцати орудий прямой наводки.

21 июля положение оставалось без существенных изменений. Гитлеровское командование педантично применяло свой метод отхода черепашьими шагами, стремилось незаметно оторваться от наших войск, отойти километров на 30–40 на заранее, хотя и поспешно, подготовленный промежуточный рубеж. Здесь ставилась задача продержаться 3–5 суток, а затем вновь тем же способом отходить дальше. Промежуточные рубежи, и в этом надо отдать должное командованию врага, выбирались и готовились со скрупулезным учетом рельефа, особенно умело использовались водные преграды. Сильными группами с большим насыщением техники перекрывались межозерные дефиле, в то время как по берегам озер и более крупных рек оставлялись лишь небольшие прикрытия для наблюдения и отражения огнем возможных переправ. Преодоление таких рубежей стоило нашим войскам больших усилий.

21 июля командарм 22-й уточнил задачу 44-му корпусу. 26-я дивизия этого корпуса совместно со 118-й танковой бригадой, используя успех 4-й ударной армии, прорвавшей оборону гитлеровцев в районе оз. Дриздо-Эзерс, и взаимодействуя с ее частями, должна была наступать в общем направлении на Сомерсету и уничтожить группировку противника западнее местечка Дагда.

В ночь на 22 июля разведотряды армии встретили незначительное сопротивление и в 4 часа утра нанесли удар по всему фронту.

435-й стрелковый полк 182-й дивизии в 7 час. 30 мин. овладел местечком Дагда.

26-я дивизия 44-го корпуса со 118-й танковой бригадой к 7 часам утра сосредоточились в районе Чени, Скаиста и к 10 часам, двигаясь на Сомерсету, завязали бой на рубеже Сакова, Матели. В районе Регинской гитлеровцы взорвали мост. Танковый экипаж младшего лейтенанта Сапаева с ходу форсировал речку и двумя выстрелами уничтожил противотанковое орудие, пулеметным огнем вывел из строя прислугу и автоматчиков, прикрывавших орудие, чем расчистил путь наступающим частям 26-й дивизии. К исходу дня они овладели хуторами Гравери и Кудини.

23 июля штаб фронта уточнил задачи 22-й армии. Ей предстояло, прижимаясь к правому флангу 4-й ударной армии, нанести удар в направлении железнодорожной станции Рудзети, имея ближайшей задачей совместно с 4-й ударной армией и 5-м танковым корпусом разгромить двинскую группировку гитлеровцев и к 27 июля овладеть Даугавпилсом, в дальнейшем выйти в район Рудзети и во взаимодействии на этот раз с 3-й ударной армией прижать к труднопроходимым болотам остатки двинской группировки противника и уничтожить их.

Перед рассветом 23 июля войска армии после частичной перегруппировки и дополнительной разведки возобновили наступление. Части 26-й дивизии 44-го корпуса завязали бой в районе Гравери с усиленными отрядами прикрытия гитлеровцев. Отбив контратаку роты противника, поддержанной «фердинандом» и сосредоточенным [263] артиллерийским огнем, подразделения дивизии при поддержке 118-й танковой бригады овладели Сомерсетой.

В бою за крупный населенный пункт Сомерсета отличилась группа разведчиков под командованием лейтенанта коммуниста Овчарова. Вместе с разведчиками Бурановым, Елизаренко и другими он настиг немецкого мотоциклиста, который готовил к взрыву мост. Продолжая наступление, разведчики натолкнулись в лесу на подразделение противника численностью до 30 человек и смело завязали с ним бой, используя внезапность нападения. При этом было убито более 10 гитлеровцев, остальные разбежались. Группа захватила мотоцикл, два ручных пулемета, две лошади.

В боях за Сомерсету отличился также парторг роты Иван Кузьмич Черепнев, истребивший из своего станкового пулемета несколько десятков гитлеровцев. За этот подвиг он был награжден орденом Красной Звезды. Командир полка специальным письмом поздравил отважного воина и лучшего партийного вожака. Черепнев перед боем всегда находил время побеседовать с каждым коммунистом, дать советы из своего богатого боевого опыта. О парторге Черепневе дивизионная газета 26-й дивизии напечатала специальную статью.

Во второй половине дня 23 июля разразился сильный летний ливень. Дороги размыло, артиллерия и обозы стали отставать от пехоты и танков. Тем не менее 26-я дивизия и 118-я танковая бригада, составлявшие армейскую подвижную группу, и после овладения Сомерсетой действовали решительно, применили смелый маневр и сумели отрезать врагу пути отхода. Гитлеровское командование вынуждено было сменить направление отхода со строго западного на северо-западное, что вызвало путаницу в войсках противника, а местами привело к панике.

К исходу дня 23 июля пехотинцы и танкисты достигли рубежа по западному берегу оз. Гирши-Эзерс и далее до хут. Спики. Отступая под ударами Красной Армии, немецко-фашистские захватчики уничтожали достояние латышского народа, грабили и сжигали школы, клубы, церкви, а зачастую целые села и хутора. В населенном пункте Аглона были сожжены гимназия и монастырь. Из дагденской католической церкви гитлеровцы вывезли колокол весом 200 пудов.

Пытаясь замести следы своих зверств, немецко-фашистские захватчики в сосновом бору близ Сомерсеты перед отходом пытались сжечь трупы советских граждан. Расстрелы начались сразу после оккупации — с июля 1941 г. Из показаний местных граждан было установлено, что в лесу близ Аглоны только за последнее перед приходом наших войск время расстреляно 700 человек. Они были арестованы за участие в борьбе против фашистских захватчиков и содержались в Даугавпилсском концентрационном лагере Последние расстрелы были произведены 13 июля 1944 г.

24 июля, закрепившись на рубеже цепи озер северо-восточнее и юго-западнее Сомерсеты, противник оказал ожесточенное сопротивление. Продвижение армии в этот и последующие дни (25 и [264] 26 июля) было минимальным. Лишь в ночь на 27 июля войскам армии удалось, сбив заслоны противника, перерезать шоссейную и железную дороги Резекне — Даугавпилс. В этот день 182-я стрелковая дивизия 90-го корпуса овладела крупным населенным пунктом Прейли одновременной атакой с севера и юга. Продвинулись вперед и все остальные соединения армии.

130-й латышский корпус силами 43-й гвардейской дивизии и приданных ей танковых частей также прорвал оборону противника на своем участке и продвинулся вперед на 22 километра, освободив при этом 52 населенных пункта.

На следующий день 90-й корпус форсировал р. Оша. Его 26-я дивизия овладела крупным населенным пунктом Рудзети. 308-я дивизия 130-го латышского корпуса в этот день, следуя в голове корпуса, сбила части прикрытия гитлеровцев и овладела местечком Воляс.

Продолжая преследование отходящего противника, сбивая его арьергарды и преодолевая многочисленные минные заграждения, части 43-й гвардейской латышской стрелковой дивизии форсировали р. Дубна и к исходу 28 июля вышли на рубеж р. Оша юго-западнее Русини.

29–31 июля армии вновь пришлось взламывать промежуточный рубеж обороны противника, закрепившегося на линии широко простиравшихся в этом районе болот, где спешно производились им инженерные работы, налаживалась система огневого обеспечения.

4-я ударная армия 20 и 21 июля вела бои на прежних рубежах. Противник всеми средствами стремился задержать наши наступающие части на подступах к г. Краслава. Однако в эти дни действиями 100-го стрелкового корпуса была прорвана оборона противника на одном из важнейших участков, и гитлеровцы начали отход.

В связи с наметившимся успехом войск 4-й ударной армии 5-й танковый корпус возобновил выдвижение в исходный район для развития прорыва, осуществленного стрелковыми частями.

22 июля армия, обеспечивая свой правый фланг 155-м укрепленным районом, который также начал движение и с боями вышел в район Дарзини, 100-м стрелковым корпусом достигла рубежа Павловская, Анзули.

5-й танковый корпус тем временем к 11 час. 30 мин. овладел местечком Рейнишкас. В 13 час. 20 мин. 41-я танковая бригада вышла на шоссе Даугавпилс — Резекне в районе Малинова. Немедленно сюда был выслан подвижный отряд (мотоциклисты) для перехвата железной дороги Даугавпилс — Псков. Сюда же начала движение 200-я дивизия 100-го корпуса для закрепления успеха танкистов, так как у Малинова они встретили сильное огневое сопротивление.

14-й стрелковый корпус частью сил содействовал 83-му корпусу в овладении г. Краслава, а основными должен был перерезать шоссе Даугавпилс — Резекне в районе Ратиниеки. Его 311-я стрелковая дивизия имела задачу во взаимодействии с 83-м корпусом овладеть г. Краслава. [265]

К 18 часам 22 июля части 14-го корпуса совместно с 21-й гвардейской дивизией 100-го корпуса и частями 5-го танкового корпуса овладели сильно укрепленным опорным пунктом гитлеровцев Извалта.

Тем временем 83-й корпус наращивал усилия в направлении северной окраины г. Краслава. При этом правый фланг (119 и 360-я дивизии) наносил главный удар, обходя город с северо-запада, а 332-я дивизия сковывала противника ударом с юго-востока, имея задачу уничтожить гитлеровцев на р. Скаиста. В результате совместных усилий стрелковых соединений, а также 999-го самоходного артиллерийского полка в 4 час. 30 мин. утра Краслава была полностью очищена от противника, взяты значительные трофеи.

Характерно, что спустя некоторое время городские партийные и советские организации Краславы прислали через корреспондента нашей фронтовой газеты Лапина нечто вроде отчета воинам, освободившим город, о работе, проделанной ими. Овладение г. Краслава и выход танкового корпуса на шоссе Даугавпилс — Резекне создали предпосылки для стремительного удара по г. Даугавпилс с востока. Я приказал генералам Герасимову, Малышеву и Сахво организовать наступление на Даугавпилс с рассветом 23 июля вдоль железной дороги и шоссе с севера на юг. Однако развить успех в эти дни нам не удалось. До 15 часов 23 июля войска армии продолжали успешно продвигаться в направлении Даугавпилса, но во второй половине дня, опираясь на заблаговременно подготовленный оборонительный рубеж Мазули, Лаура, Бондаришки, Яуп Поречье, Юзефова и далее на юг по р. Даугава (Западная Двина) противник оказал ожесточенное сопротивление. Здесь действовало до 20 артиллерийских и минометных батарей. Разведка обнаружила, например, перед фронтом 100-го стрелкового корпуса траншеи, стрелковые и пулеметные площадки. Отдельные направления, где не было естественных препятствий, прикрывались проволочными заграждениями. Было отмечено до 20 огневых точек и до 100 самоходных орудий, курсирующих на участке шоссейной дороги в районе Малинова. Перед фронтом 100-го стрелкового корпуса было обнаружено до 30 танков. Все эти огневые средства активно противодействовали наступлению танкистов 5-го танкового корпуса и пехотных частей 100-го стрелкового корпуса. Необходимо было более тщательно подготовить прорыв обороны противника на этом новом промежуточном рубеже.

Соединения 14-го стрелкового корпуса также встретили заранее подготовленную оборону и завязали огневой бой в своей полосе наступления.

83-й корпус продвинулся на запад до 20 км на участке шириною до 7 км, но также встретил упорное сопротивление противника на рубеже Эргли и по высотам юго-восточнее Юзефова.

Таким образом, гитлеровское командование сделало попытку дать сражение на дальних подступах к Даугавпилсу, подготовив рубеж обороны на шоссе Даугавпилс — Резекне. [266]

В силу сложившейся к исходу 23 июля обстановки было решено подготовить прорыв обороны противника и обеспечить ввод основных сил 5-го танкового корпуса в полосе действий 100-го стрелкового корпуса.

В целом обстановка благоприятствовала нашему удару — дороги были проходимы для всех видов транспорта. Инженерные части хорошо организовали разминирование и восстановление разрушенных участков дорог. Передвижение войск и техники проходило без особых помех. Погода стояла хорошая. Наша штурмовая авиация нанесла успешные удары вдоль шоссе и железной дороги Резекне — Даугавпилс. И фактически без паузы уже в ночь на 24 июля 1100-му корпусу и 155-му укрепленному району удалось прорвать оборону противника. 155-й укрепленный район действиями усиленного разведотряда овладел рубежом Москава, Бомбизи и прикрыл правый фланг наступающих частей 100-го стрелкового корпуса. 100-й корпус ночью активно действовал усиленными передовыми отрядами, а в 4 часа утра после артиллерийского налета атаковал врага стрелковыми подразделениями, сбил гитлеровцев с промежуточного рубежа. В дальнейшем, взаимодействуя с 5-м танковым корпусом, перерезал на своем участке шоссе Резекне — Даугавпилс, выполнив тем самым ближайшую задачу. Теперь предстояло перерезать последнюю важную коммуникацию двинской группировки железную и шоссейную дороги на Ригу. На следующий день в результате стремительного обходного маневра 100-й корпус выполнил и эту задачу и перерезал пути отхода противника из Даугавпилса в северном и северо-западном направлениях. Двинская группировка гитлеровцев оказалась прижатой к р. Даугава.

Гитлеровское командование, однако, все более усиливало сопротивление. Авиация 1-го воздушного флота немцев группами по 12–15 самолетов «Мессершмит-109» и «Фокке-Вульф-190» бомбила боевые порядки 100-го стрелкового и 5-го танкового корпусов. Противодействие противника свело к минимуму продвижение и других соединений армии. Успех был только на правом фланге. Здесь за 24 июля наши части продвинулись на 10 км, освободив свыше 20 населенных пунктов.

На следующий день, 25 июля, было пройдено еще 18 км и освобождено 50 населенных пунктов.

Результатом активных контрдействий гитлеровского командования явились случаи просачивания контратакующих подразделений противника на некоторых участках.

Так, к исходу 25 июля вражеские автоматчики прорвались в район Яунтокари и станций Медупе. Пришлось 100-му стрелковому корпусу во взаимодействии с 115-й дивизией из 22-й армии организовать контратаку в этом районе, чтобы уничтожить прорвавшегося врага.

26 июля войска армии, отражая неоднократные атаки пехоты и танков противника, прочно удерживали рубежи на путях отхода даугавпилсской группировки противника в северном направлении. На правом фланге части 100-го стрелкового корпуса продвинулись [267] по шоссе Даугавпилс — Рига еще на 15 км, достигнув района Айсцуришки, Буйвиши. Гитлеровское командование, стремясь обеспечить отход своих сил и ликвидировать угрозу окружения, в первой половине ночи на 26 июля, в течение всего дня 26 июля стремилось контратаками во фланг 100 и 14-го стрелковых корпусов отрезать соединения армии, выдвинувшиеся к восточному берегу р. Даугава, севернее р. Ликсна. Контратаки наносились силою до батальона во взаимодействии с танками и самоходными орудиями. Более двух десятков артиллерийских и минометных батарей и группы по 12–15 самолетов поддерживали эти наскоки. Кое-где гитлеровцам удалось потеснить наши части. Однако 100-й стрелковый корпус продолжал развивать наступление вдоль р. Даугава. В этот день 14-й стрелковый корпус совершил перегруппировку, чтобы с рассветом 27 июля нанести удар с севера и с северо-запада на Даугавпилс.

83-й стрелковый корпус мелкими группами весь день вел разведку, чтобы нанести удар по городу в своей полосе наступления.

Даугавпилсская группировка гитлеровцев понесла серьезные потери в последних боях и, несмотря на все усилия, не смогла приостановить наше наступление на город. Смелый маневр правым флангом армии, взаимодействовавшим с танкистами Сахно, поставил группировку противника под угрозу уничтожения. Попытки гитлеровского командования восстановить связь этой группы со своими частями, действовавшими на соседнем рубеже, остались безрезультатными и стоили противнику больших потерь в живой силе и технике. Соединения армии и 5-го танкового корпуса, произведя частичную перегруппировку, улучшив свои позиции, пополнившись боеприпасами, хорошо подготовились к решительному штурму Даугавпилса.

27 июля 14-й стрелковый корпус с 3 часов ночи начал движение вперед, уничтожая отдельные огневые точки, сбивая мелкие группы автоматчиков. К 9 часам его части, полностью очистив от гитлеровцев железнодорожный узел Даугавпилс, проникли в южную и юго-западную часть города. Одновременно части 83-го стрелкового корпуса заняли восточную часть города и его центр. 83-й корпус своими 119 и 360-й дивизиями с двумя полками самоходной артиллерии в ночь на 27 июля уничтожил части прикрытия противника на рубеже Грибусти, Тайвани и передовыми отрядами вступил в Даугавпилс с востока. Первыми в город из пехотинцев вошли подразделения 360-й стрелковой дивизии генерал-майора Ивана Ивановича Чиннова. В это же время созданная 26 июля боевая группа майора Мансурова, сменив части 14-го стрелкового корпуса в районе Эргли, прикрыла правый фланг 83-го корпуса. Эта группа, двигаясь в направлении станции Кудрайно, Старый Форштадт, также вышла на северо-восточную окраину Даугавпилса.

В течение двух с половиной часов 360 и 119-я дивизия, уничтожая мелкие группы автоматчиков на улицах города, овладели всей восточной частью и центром города и отбросили остатки [268] гитлеровских частей за Даугаву. В 8 час. 30 мин. Даугавпилс был полностью освобожден.

Наши попытки продолжить наступление без паузы на противоположном берегу р. Даугавы, к сожалению, не увенчались успехом. Войска были утомлены, израсходовали боеприпасы и моторесурсы. Требовалось произвести замену частей первой линии, сделать необходимые перегруппировки, подтянуть тылы.

Стоит привести несколько тактических штрихов развития боевых действий при взятии Даугавпилса.

Решили исход борьбы за город удар 5-го танкового корпуса в обход Даугавпилса с северо-запада, выход наших танков на этом (участке к р. Даугава, а также то, что пехотным частям, поддержанным танками, удалось перерезать железную дорогу Даугавпилс — Псков. Здесь в районе д. Малинова и станции Залюмы и разыгралось фактически основное сражение за город. Гитлеровское командование серией контратак пыталось изо всех сил вернуть утраченные позиции.

Действовавшая на этом направлении разведывательная рота старшего лейтенанта Ефима Гарбуза на бронетранспортерах прорвалась вперед, выявила места сосредоточения вражеской самоходной артиллерии и проложила путь нашим танкам.

Ефим Гарбуз был прославленным воином, я знал его еще по Калининскому фронту, когда в боях за Невель он со своей ротой захватил важную переправу, что позволило при большой экономии сил нанести удар по врагу на одном из важнейших направлений.

Важно и то, что наши пехотинцы непрерывно вели бои на подступах к Даугавпилсу за улучшение позиций. На одном из участков батальон майора Ткачева под огнем переправился через реку и выбил немцев из траншей. Несмотря на четыре ожесточенные контратаки, батальон удержал позицию. Геройски сражались бойцы роты гвардии старшего лейтенанта Красникова, отделения гвардии старшего сержанта Вагнова, гвардии старшего сержанта Дергаева и гвардии сержанта Ахметшина.

На другом участке отличилась группа бойцов под командованием рядового Пронькина. Гранатами они уничтожили вражеский пулеметный дзот.

После того как танкисты, обойдя Даугавпилс, перерезали шоссе и железную дорогу, ведущие на Ригу, создались условия для штурма города.

Первоначально планировалось, что штурм города должен был начаться поздним утром 27 июля. Но наша разведка выяснила, что в городе среди гарнизона началась паника, в частности была перехвачена паническая радиограмма начальника гарнизона в штаб группы армий «Север», в которой по меньшей мере в десять раз преувеличивались наши силы, наступавшие на Даугавпилс. Начальник гарнизона слезно вымаливал подкреплений. Командарм и генерал Герасимов доложили мне обстановку и свое решение штурмовать город немедленно. [269]

— Действуйте, — ответил я им.

Выслав на бронетранспортерах разведку, наши части рванулись вперед. Разведчики быстро выявляли вражеские артиллерийские позиции, передавали эти данные по радио артиллеристам и танкистам, а сами продолжали двигаться вперед. Стремительность и дерзость в ночную пору позволили не только разведчикам, но и стрелковым и танковым подразделениям проникнуть на ближайшие подступы к окраинам города почти без потерь. Следовавшие на танках десанты автоматчиков устроили несколько засад. Опомнившиеся к рассвету гитлеровцы двинулись было навстречу наступавшим, но были встречены губительным огнем. В одной из таких засад находился танк с надписью: «Патриоты Бойко». Командиром танка была самоотверженная советская патриотка Александра Леонтьевна Бойко, а механиком-водителем ее муж Иван Федорович. Танк был приобретен на их сбережения. Оба они перед войной работали на далекой Колыме шоферами автомашин. На боевом счету супругов к этому времени было уже немало героических дел. Когда немцы бросили против наших засад свои самоходные тушки, танк «Патриоты Бойко» вывел из строя одну из самоходок врага.

Первыми в город проникли мелкие группы. Разведрота Гарбуза вошла в город со стороны шоссе Краслава — Даугавпилс двумя группами. Одну из них вел старшина Соловьев, другую — младший лейтенант Хейфиц. Сам командир разведроты старший лейтенант Гарбуз взобрался на колокольню одной из крупнейших церквей города. Вместе с ним были артиллерийские разведчики во главе с майором Палюх и лейтенантом Храмовым. По отвесным многоступенчатым лестницам поднялись они наверх. Под колоколом разместился радист. Выше на крохотной площадке застыли у стереотруб майор Палюх и лейтенант Храмов. Отсюда, с самой высокой точки города, весь город, даже его заречная часть, были как на ладони.

Центральные кварталы заволокло дымом. Видны огромные языки пламени. Время от времени рушится какое-либо из зданий. Во многих местах вспыхивают разрывы снарядов и мин. Это вражеская артиллерия ведет огонь с противоположного берега Даугавы.

В стереотрубу хорошо видно немцев. Вот в перелеске показалась колонна отступающих солдат. Их до тысячи. Радисту сержанту Ширшову сообщаются координаты. Он передает их в подразделения артиллерии и реактивных минометов. Несколько залпов рассеивают значительно поредевшую под разрывами снарядов и мин вражескую пехоту.

В другой стороне видны мелкие группы гитлеровцев. По 50–80 солдат делают быстрые перебежки, оставляя небольшие заслоны пулеметчиков. Места, где укрылись заслоны, видны отлично. Радист передает данные об их расположении пехотным подразделениям.

Группа разведчиков из роты Гарбуза под командованием старшины Соловьева в 7 часов утра завязала в городе бой с вражескими автоматчиками. Немцам удалось взорвать мост через железнодорожные [270] пути. Однако это не задержало наших бойцов. Пробираясь через обломки вагонов и железнодорожных сооружений, они проникли в центральную часть города.

Разгромив засаду вражеских автоматчиков на Советской улице, группа старшины Соловьева, несмотря на пулеметный огонь, проникла на Солнечную улицу и завязала там бой с оборонявшимися немецкими автоматчиками.

В то же время группа младшего лейтенанта Хейфица проникла в город по берегу Даугавы. Ожесточенный бой разгорелся на переправе. Старшина Зверьков первым ворвался на мост, ведущий к пригороду Грива, расположенному на западном берегу. Взвод под командованием Григория Великополя, преодолев проволочные заграждения у берега, на плотах и лодках перебрался через реку. Немцам не удалось закрепиться на западном берегу, откуда они могли вести по городу не только пулеметный, но и автоматный огонь.

Успех мелких групп был поддержан и развит основными силами наступающих частей. По дорогам, ведущим из Краславы и Форштадта, двинулись в город танкисты, артиллеристы, пехота. Часть пехотинцев следовала на броне самоходных орудий.

Враг заметался в оставшихся еще в его руках кварталах, но все пути отхода были прочно заперты. Советские воины, как всегда, проявляли высокое мужество и самоотверженность. Гарнизон одного из предместий поселка Грива силою до двух батальонов, поняв, что не удержит позиций, двинулся на запад. Обходя одну из высот, гитлеровцы наткнулись на нашу засаду. Здесь было всего 11 наших воинов, но они, не раздумывая, вступили в бой против 500 фашистов. Эта схватка длилась более 3 часов. Вскоре под пулеметным и минометным огнем врага пали трое: Смирнов, Зайцев и Поливанов. Боков и Гавриленко были тяжело ранены. Но остальные шестеро продолжали бой. Когда основные силы подошли к высоте, в живых остались только тяжело раненные Боков и Гавриленко. Кругом валялись трупы гитлеровцев, их было несколько десятков.

Город Даугавпилс был сильно разрушен. Целые кварталы охватили пожары. Некоторые здания и помещения складов продолжали взрываться и воспламеняться от мин, взрывчатых веществ и всевозможных поджигающих приспособлений и тогда, когда город был освобожден. Все мосты на подступах к городу, на шоссейных и железных дорогах были взорваны, в. том числе на р. Даугава. Наши саперы принимали спешные меры по прекращению пожаров и предотвращению дальнейших разрушений.

Ровно три года и один месяц фашистские варвары хозяйничали в Даугавпилсе, который был оккупирован 26 июня 1941 г. Они превратили цветущий латышский город в концентрационный лагерь. Немецкая комендатура с помощью полицейских производила массовые аресты. Без всяких причин гитлеровцы хватали каждого попавшегося под руку. Городская тюрьма была сразу переполнена. Начались злодейские расстрелы. Только за шесть месяцев своего хозяйничания в городе эсэсовцы расстреляли и замучили [271] до 23 тыс. человек, нацистские палачи не щадили ни женщин, ни стариков, ни детей. Поголовно уничтожено было все еврейское население города.

Даугавпилс являлся также пересыльным пунктом военнопленных. Каждый день в 2–3 часа ночи сюда пригоняли партии измученных, полураздетых людей и загоняли в большое четырехэтажное здание с 83 камерами, двумя карцерами и двумя изоляторами. В этом каменном мешке томилось до тысячи человек. Невинных людей терзали электрическим током, плетьми, резиновыми дубинками. Главным организатором этих пыток был фашистский палач Крист.

Когда наши воины вошли в город, жителей было очень мало. Они скрывались в окрестностях. Одна из немногих оставшихся в городе жителей Матильда Кауссель рассказала разведчикам Гарбуза страшную историю варварского уничтожения города. Немцы начали взрывать крупные здания три дня назад. Тогда же начались пожары.

— Боже мой, что сделали с городом эти палачи! — восклицала, рыдая, старая женщина.

Не могу не рассказать, что почти вместе с нашими штурмующими подразделениями в город вошли представители советских городских властей во главе с депутатом Верховного Совета СССР председателем Даугавпилсского уездного исполкома Антоном Лауриньшем. Здесь же был один из секретарей горкома партии Фридман.

После осмотра города Лауриньш рассказывал мне, что трудно сосчитать все здания, которые уничтожены врагом. Разрушения огромны. Гитлеровцы варварски взорвали перед отступлением Народный дом — самое большое здание Советской Латвии — с концертным залом на тысячу мест, театром, бассейном, гостиницей и рестораном. В развалины были превращены железнодорожно-ремонтные мастерские, коллектив которых насчитывал до войны 2500 рабочих.

От Фридмана я узнал о том, с каким восторгом повсюду встречает население Красную Армию. Под Даугавпилсом из леса вышли жена и муж Федоровичи и от имени жителей города, скрывавшихся от фашистского террора, вручили представителям правительства Советской Латвии красный флаг с гербом Латвийской Советской Республики. Три с лишним года супруги бережно хранили его, чтобы передать тем бойцам Красной Армии, которые принесут свободу Даугавпилсу. Просьба патриотов была выполнена: знамя вручили воинам 360-й дивизии генерал-майора Чиннова, которые первыми с боями вошли в город.

В итоге была рассечена 16-я армия противника, отрезана, а затем частично уничтожена ее двинская группировка (290-я пехотная дивизия, 389-й фузилерный батальон, 189-й пехотный полк 81-й дивизии и другие части и подразделения).

В тот же день, 27 июня, соединения 14-го корпуса, не задерживаясь в Даугавпилсе, выступили в Калупе. 83-й корпус двинулся [272] за левым флангом 100-го корпуса по шоссе Даугавпилс — Рига. В качестве гарнизона в городе остались 12-й огнеметный батальон и 19-я штурмовая инженерно-саперная бригада полковника Г. А. Белозерцева.

26–27 июля войска 1-го Белорусского фронта взяли г. Демблин в Польше, Ленинградского — Нарву, 1-го Прибалтийского — Шяуляй.

Итак, один из крупнейших городов Латвии Даугавпилс был освобожден 4-й ударной армией, к личному составу которой я не мог не питать особой симпатии, поскольку она родилась и закалилась в боях на моих глазах.

Войскам, участвовавшим в освобождении г. Даугавпилса приказом Верховного Главнокомандующего от 27 июля 1944 г. была объявлена благодарность и в Москве дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.

Освобождению Даугавпилса содействовал своими активными действиями наш левый сосед — 6-я гвардейская армия генерал-лейтенанта Ивана Михайловича Чистякова, входившая в состав 1-го Прибалтийского фронта, которым командовал мой давний друг генерал армии Иван Христофорович Баграмян. Эта армия начала действовать в районе Даугавпилса ранее, чем сюда вышли соединения нашего фронта. Ее бойцы и офицеры в крайне неблагоприятных условиях проявили массовый героизм и нанесли серьезные потери врагу.

После освобождения Даугавпилса решено было создать ударную группировку на левом фланге 4-й ударной армии и энергично развивать наступление в общем направлении на Ливаны. 5-му танковому корпусу совместно с частями 100-го стрелкового корпуса было приказано к утру 28 июля перерезать пути отхода гитлеровцев в районе Ливаны. 100-й корпус был усилен 310-м гвардейским минометным полком, взятым из 22-й армии.

Еще 27 июля выходом 200-й дивизии на северный берег оз. Калуше-Эзерс, а 28-й — на берег р. Даугава в районе Буйвинш была создана серьезная угроза фланговых ударов по противнику, оборонявшемуся в лесах западнее оз. Калупе-Эзерс. Гитлеровское командование вынуждено было поспешно продолжать отвод своих частей, оказывая, однако, упорное сопротивление арьергардами. В итоге дня 28 июля армия продвинулась в направлении Ливан на 25 км, освободила до сотни населенных пунктов.

В ночь с 28 на 29 июля в полосе наступления 4-й ударной армии противник оказывал ожесточенное сопротивление, арьергардами отходил на северный берег р. Дубна. Отсюда, опираясь на естественные преграды, в частности, на лесной массив северо-восточнее Ливан, была сделана ожесточенная попытка контратакой пехоты, поддержанной артиллерией и несколькими «фердинандами», сбросить наши части, форсировавшие р. Дубна и обходящие Ливаны с северо-востока. Однако наши войска преодолели сопротивление противника, форсировали р. Оша и закрепились на западном [273] берегу р. Дубна, обошли противника, прикрывавшего Ливаны по шоссе Рига — Даугавпилс, и к 7 час. 30 мин. в результате упорных уличных боев овладели южной частью г. Ливан.

31 июля существенных успехов добиться не удалось, так как части израсходовали боеприпасы.

Разведгруппы 155-го укрепленного района по моему указанию переправились на рассвете этого дня через р. Даугава южнее Кусини. Ими было установлено, что гитлеровцы занимают укрепленный рубеж примерно в 10 км от берега в районе Дунава, Вилчане.

Становилось ясным, что дальнейшее продвижение потребует серьезных подготовительных мероприятий.

Крупные победы, достигнутые войсками фронта в наступательных боях в июле, были одержаны благодаря высокому наступательному порыву войск и умелому руководству офицерского и генеральского состава, повседневному политическому обеспечению боевой деятельности. В ходе наступательных боев войскам фронта пришлось преодолеть громадные трудности, связанные со значительной растяжкой тылов, отсутствием достаточного количества горючего и автотранспорта. Ожесточенное сопротивление противника на многочисленных оборонительных рубежах приходилось ломать при ограниченном лимите боеприпасов. Нелегко было нашей военной промышленности справиться с задачей обеспечения боеприпасами всех наступающих войск.

Несмотря на эти трудности, войска фронта почти все это время сохраняли весьма высокий темп продвижения. В отдельные дни с боями мы проходили 30–35 км и, неотступно преследуя противника, не дали последнему оторваться и перейти к жесткой обороне на достаточно прочно подготовленном рубеже.

Непрерывное наблюдение за противником и усиленная разведка всех видов позволили нашим войскам своевременно вскрыть начало отхода противника, правильно определить направление главного удара и выбрать время для перехода в решительное наступление. Командование группы армий «Север» не успело своевременно отвести главные силы. Подготовка вражеских войск к отходу была в полном разгаре, когда на них обрушились наши удары.

Усиленная боевая учеба войск фронта за время нахождения в обороне, нацеливавшая и тренировавшая войска для действий при прорыве сильно укрепленной обороны противника и действий мелких групп и подразделений при преследовании, дала хорошие результаты. Войска фронта, перейдя 10 июля 1944 г. в решительное наступление, быстро прорвали сильно укрепленную долговременную оборону противника — так называемую линию «Пантера» — с незначительными потерями. Удар, нанесенный нашими войсками, был настолько ошеломляющим, что в первые же часы боя противником было потеряно управление, много вражеских солдат разбежалось по лесам, сдавалось десятками в плен. Нам удалось осуществить преследование путем разобщения неприятельских соединений на отдельные группы, выход на пути их отхода и разгром этих разъединенных групп. В процессе преследования выявилось, что [274] при отходе противник разрушает мосты, железнодорожные линии, подрывает дороги, широко применяет минирование с целью замедлить продвижение наших частей и нанести потери в живой силе. Необходимо отметить, что если в первое время задачи на отход оставались неизменными, то с 24 июля командиры частей стали получать противоречивые приказания. Это было связано, по-видимому, с выходом наших войск к побережью Балтийского моря западнее Риги и тем фактом, что все пути из Прибалтики в Восточную Пруссию оказались перерезанными. Так, например, по показаниям пленных, 24 июля был получен приказ на отход на 70 км в направлении Даугавпилса, затем этот приказ был отменен и было приказано: «Удерживать рубеж до последнего человека».

Однако в ходе наступательных операций войск фронта выяснился ряд недостатков, отрицательно влиявших на успешный ход развития наступления.

При встрече с организованным сопротивлением противника отряды преследования в некоторых случаях из-за недостаточной организации управления действовали неуверенно, медленно, а подходившие главные силы скучивались, не всегда маскировались.

Организация разведки в период преследования является очень сложным и кропотливым делом, поэтому, несмотря на то, что она находилась под неослабным контролем фронтового управления, а начальник разведотдела отдавал все силы, знания и всю свою поистине кипучую энергию порученной ему работе, не удалось полностью избавиться от некоторых недостатков, особенно в корпусном и дивизионном звене. Иной раз нарушалась столь необходимая непрерывность в действиях разведки. Система огня противника на переднем крае и особенно в глубине подчас выявлялась неполностью, поэтому артиллерии приходилось иногда вести огонь не по целям, а по площади. Были отдельные случаи, когда отход противника обнаруживался несвоевременно.

Так, 200-я дивизия 100-го корпуса 19 июля начала преследование отходящего противника лишь через два часа после его отхода и в связи с этим отстала от 21-й гвардейской дивизии на 6–7 км, открыв ее правый фланг.

Контрбатарейная борьба с артиллерией противника из-за ограниченного количества орудий дальнего действия была недостаточной.

Командиры некоторых частей и подразделений не сумели проявить достаточной инициативы в осуществлении смелого маневра при проведении преследования. Ночь для ведения боя использовалась недостаточно. Действия групп и подразделений в тылу противника были, к сожалению, не всегда достаточно успешными.

В ходе наступательных боев в июле имели место и другие недостатки в организации управления войсками: в отдельных случаях штабы меняли свои КП без разрешения вышестоящих начальников, а на старом месте не оставлялось ответственного офицера, который постоянно знал бы обстановку и мог бы информировать [275] вышестоящий штаб. При продвижении дивизий вперед заблаговременное изучение районов расположения КП дивизий производилось не всегда, а связь запаздывала с развертыванием.

Имели место и случаи потери связи с подчиненными частями и вышестоящими штабами на два-три часа, что крайне затрудняло управление боем.

Некоторые командиры дивизий выдвигались вперед, не взяв с собой радиостанцию, поэтому не могли достаточно четко руководить своим штабом и подчиненными частями.

Опыт июльских боев показал, что при преследовании противника важнейшее значение для всего хода наступательной операции имеет способность артиллерии к быстрому маневру огнем и колесами и ее обеспеченность боеприпасами на поле боя.

Затруднения, испытываемые артиллерией фронта в средствах тяги и в подвозе боеприпасов, несколько снизили темп проводимых операций, маневренность и стремительность преследования. Не все командиры частей и подразделений использовали на полную мощь собственную артиллерию, не всегда четко планировался огонь 82 и 120 мм минометов. Орудия для стрельбы прямой наводкой иногда расставлялись далеко от переднего края, конкретные цели имел не каждый орудийный расчет, поэтому не все огневые точки противника на его переднем крае при временной стабилизации обстановки или перед атакой могли быть уничтожены.

Опыт июльских боев по преследованию противника показал, что для успешных действий самоходных орудий важнейшее значение имеет выбор и подготовка огневых позиций. Рельеф местности и наличие значительного количества лесов и кустарников обеспечивали скрытность выхода самоходок на огневые позиции и их хорошую маскировку. В большинстве случаев огневые позиции выбирались на опушках леса или в кустарнике с таким расчетом, чтобы можно было наблюдать за действиями противника и своих частей. Заслуживает внимания бой 18 июля 999-го самоходного артиллерийского полка полковника Н. Ф. Кожемячко. Скрытно заняв свои огневые позиции, в течение двух часов полк огня не открывал, ведя в это время наблюдение за противником. В результате этого большинство вражеских огневых точек было засечено и в последующем их удалось уничтожить.

Самоходные установки в основном использовались, как средство непосредственной поддержки пехоты для уничтожения на переднем крае огневых точек и живой силы противника, мешающих продвижению наших частей.

Самоходная артиллерия в боевых порядках пехоты обеспечивала тесное взаимодействие со стрелковыми подразделениями, артиллерией. Попытки же использовать САУ как танки, т. е. впереди боевых порядков пехоты при прорыве заблаговременно подготовленной обороны, оказались неэффективными.

При преследовании отходящего противника САУ вполне можно было использовать в подвижных отрядах, предварительно обеспечив [276] их десантом для совместных действий и охраны от засад противника.

В ходе сопровождения атакующей пехоты самоходной артиллерией оправдал себя боевой порядок в линию. Такой порядок обеспечивал наиболее тесное взаимодействие со стрелковыми подразделениями. Резерв, находившийся в 500–800 м сзади боевых порядков пехоты, состоял из одной-двух батарей, которые из-за укрытия своим огнем обеспечивали фланги наступающих самоходных установок.

Организация взаимодействия САУ с пехотой осуществлялась командирской разведкой и выработкой единых сигналов взаимодействия. Управление в бою самоходными установками производилось по радио, посыльными на мотоциклах и действиями командирских машин. При ведении огня самоходными установками с открытых позиций целеуказание производилось с наблюдательных пунктов, расположенных вблизи огневых позиций, что увеличивало меткость огня.

Опыт форсирования водных преград в ходе июльского наступления показал высокую эффективность применения дымовых средств. Так, при форсировании р. Дрисса на участке 4-й ударной армии 9 июля огневые точки и наблюдательные пункты противника, препятствовавшие действиям наших войск, были ослеплены 122 дымовыми снарядами. Задымление достигало по фронту 1500 м в течение одного часа. На дымовую завесу было израсходовано 150 дымовых снарядов. Одновременно на другом участке реки с целью дезориентации противника и отвлечения его огня на ложное направление была поставлена дымовая завеса на фронте 2000 м продолжительностью 40 минут при северо-западном ветре (от противника). По рубежу дымопуска противник вел сильный артиллерийско-минометный огонь, благодаря чему было облегчено форсирование реки на избранном нами направлении. В результате применения дымовых средств система наблюдения и огня противника была нарушена и наши части форсировали реку, понеся при этом минимальные потери.

При форсировании р. Сарьянка 16 июля были подготовлены и приведены в действие рубежи дымопуска для прикрытия нашей переправляющейся пехоты и танков в районе Покоевцев и на ложных направлениях общей протяженностью 2000 м.

Характерно, что пехота, приступившая к форсированию реки в районе 1 км севернее Покоевцев до начала дымопуска, из-за сильного артиллерийского минометного огня противника с западного берега реки, задержалась на переправе, когда же была установлена дымовая завеса, пехоте удалось быстро и с незначительными потерями форсировать реку, так как противник вынужден был рассредоточить свой огонь по всему фронту дымопуска.

В результате дымового прикрытия остались незамеченными противником и не подверглись огневому воздействию танки, преодолевавшие реку в районе южной железной дороги.

Пехота, переправившаяся на западный берег р. Сарьянка, в глубине [277] обороны противника успешно использовала ручные дымовые гранаты для ослепления отдельных огневых точек и очагов сопротивления противника, а также для обеспечения маневра.

Необходимо сказать кратко и об опыте действий 5-го танкового корпуса, проследить отдельно динамику его действий и сделать выводы, ибо от успеха танков в значительной мере зависел и успех всех наших последующих операций.

На первом этапе корпус действовал в направлении Дагда. За время с 17 по 31 июля 1944 г. он прошел с боями 300 км, освободив более 560 населенных пунктов.

Своими действиями корпус обеспечил овладение городами Краслава, Даугавпилс, Ливаны — крупными узлами обороны немцев и важными узлами железных и шоссейных дорог. Применяя широкий обходной маневр и выйдя к р. Даугава, корпус отрезал пути отхода двинской группировки противника на север и содействовал ее уничтожению.

За успешное выполнение заданий командования и умелые действия при овладении крупным железнодорожным узлом Даугавпилс, как уже указывалось, приказом Верховного Главнокомандующего корпусу было присвоено наименование «Двинский», а 41, 24-я танковые бригады и 92-й мотоциклетный батальон Указом Президиума Верховного Совета СССР были награждены орденами Красного Знамени.

Корпус вступил в бой, имея часть танков на марше, со станции разгрузки, материальная часть была недостаточно проверена, а личный состав не изучен. Это, а также неодновременный ввод в бой танковых батальонов оказали в ряде случаев отрицательное влияние на ход первых боев, в которых участвовали танкисты.

При доукомплектовании и получении новой материальной части корпусу необходимо было не менее трех суток на изучение вновь прибившись воинов, технический осмотр машин, сколачивание подразделений, подготовку их по темам действий танков в подвижных видах боя, но мы не могли выделить и этого минимально необходимого времени.

Корпус почти не имел своей пехоты (мотострелковые подразделения танковых бригад имели по 85–90 активных стрелков, а мотострелковая бригада только один сводный мотострелковый батальон, укомплектованный на 60%), что отрицательно сказывалось на ведении боя в глубине обороны противника. Наступавшая за корпусом пехота стрелковых корпусов из-за нехватки автомашин иногда отставала от танков и несвоевременно закрепляла их успех. В результате этого общий темп продвижения замедлялся.

Нередко перед началом операции приходилось доукомплектовывать корпус пехотой или до начала действий придавать каждой танковой бригаде по одному-два стрелковых батальона на автомашинах как отрядов сопровождения.

Опыт боев показал, что при действиях на лесисто-болотистой местности исключительное значение имеет своевременный, быстро и скрытно совершаемый маневр на поле боя. [278]

При прорыве обороны противника на участке Вожане-Устье 17 июля своевременно переведенная на левый маршрут 41-я танковая бригада, действовавшая во втором эшелоне за 24-й танковой бригадой, при неуспехе на правом маршруте своими действиями в районе населенного пункта Пустыня значительно ускорила выполнение задачи по выходу корпуса на подступы к Дагде. Наоборот, задержка 24-й танковой бригады при форсировании р. Сарьянка замедлила темп продвижения корпуса и отрицательно сказалась на выполнении последующей задачи по овладению Дагдой.

Быстрый переход корпуса в район Гейби, Скаиста, Скрадали при первоначальном неуспехе действий по овладению Дагдой и внезапность ввода его в действие на участке Плотины, Тихани в направлении Кривошеева, Малинова обеспечили успех и быстрое продвижение на глубину до 60 км.

Перевод 70-й танковой и 5-й мотострелковой бригад на правый маршрут из-под Ивалты обеспечил наращивание удара 41-й танковой бригады и закрепление ее успеха при выходе на шоссе Резекне — Даугавпилс.

Быстрота маневра и действий при преследовании противника с рубежа Малинова и выход корпуса к р. Даугава дали возможность перерезать важнейшие коммуникации, связывавшие двинскую группировку противника с его частями в районе Ливаны.

Опыт показал, что при действиях танкового корпуса в лесисто-болотистой местности, изобилующей межозерными и межболотными дефиле, большое значение имеет непрерывное артиллерийское сопровождение танков на всю глубину операции для подавления обороны противника на промежуточных рубежах.

Каждому танковому батальону необходимо было придавать одну-две батареи противотанковых или одну-две батареи самоходных пушек типа СУ-85 или СУ-122.

Артиллерия, поддерживавшая корпус, обеспечивала его огнем обычно только в момент артиллерийской подготовки и при вводе танков в прорыв. В дальнейшем артиллерия иногда отставала от корпуса и ее огневое сопровождение оказывалось недостаточным.

Артиллерия корпуса в основном со своими задачами справилась и постоянным продвижением в боевых порядках танковых частей обеспечивала огневое сопровождение в бою. Авиационное прикрытие и авиаразведка в ходе боев корпуса, к сожалению, были непостоянными. На вызовы авиации затрачивалось иной раз 2–3 часа. Нужно было в дальнейшем добиться непрерывного прикрытия авиацией района действий и авиаразведки в полосе наступления танков. Мы сделали вывод о целесообразности закрепления на всю операцию соответствующих авиасоединений для постоянных совместных действий с танками. На НП командира корпуса необходимо было иметь представителей авиасоединений с сильными радиостанциями, обеспечивающими вызов самолетов непосредственно с аэродромов и наведение их на цель.

Тылы корпуса, несмотря на растянутость коммуникаций и ограниченность средств подвоза и эвакуации, с задачей справились. [279]

Выяснилось, что для более четкой и бесперебойной работы тылов при большой растяжке путей подвоза и эвакуации следовало бы придавать танкистам автобатальон или фронтовыми и армейскими средствами обеспечивать подвоз запасов на расстояние до 50–100 км от линии действующих частей.

Танкисты в этих боях сражались мужественно и самоотверженно.

Политорганы, партийные и комсомольские организации 5-го танкового корпуса всю работу сосредоточили на подготовке личного состава к боевым действиям; проводилось разъяснение сводок Совинформбюро, военной присяги, рассказывалось о злодеяниях фашистских захватчиков, успехах наших войск на фронтах Отечественной войны.

Парторги первичных парторганизаций ежедневно оформляли партийные документы по приему в партию и проводили заседания бюро по вопросу приема в партию особо отличившихся в боях.

В связи с наступлением наземных войск фронта 15-я воздушная армия обеспечивала прорыв обороны противника и бои в его тактической глубине. В соответствии со ставившимися боевыми задачами действия воздушной армии были разнообразными. Так, например, парами истребителей и одиночными самолетами Пе-2 днем и По-2 ночью велась разведка поля боя, передвижений войск и грузов по дорогам, базирования авиации противника в полосе действий фронта.

Парами штурмовиков и истребителей методом «охоты» и одиночными самолетами По-2 в границах фронта уничтожались войска, техника, железнодорожный и автомобильный транспорт противника, блокировался железнодорожный узел Идрица. С 10 июля группы (каждая по 6–8–12 Ил-2, прикрываемых истребителями) штурмовыми ударами содействовали прорыву обороны противника на участках 10-й гвардейской, 3-й ударной, 22 и 4-й ударной армий и дальнейшему успеху их наступательных действий; уничтожались самолеты противника и на его собственных аэродромах.

Кроме выполнения боевых заданий во взаимодействии с наземными войсками в соединениях воздушной армии проводилась учебно-боевая и летная подготовка, направленная на дальнейшее совершенствование профессиональных знаний летных кадров в технике пилотирования, штурманской службе, бомбардировочно-стрелковом деле и тактической подготовке. На этих занятиях широко использовался боевой опыт советских ВВС и авиасоединений нашего фронта. Всего было произведено 2750 тренировочных полетов с общими налетом 1658 часов.

Перед началом операции части 15-й воздушной армии были перебазированы в район Скоково, Пустошка, Усть-Долысса и стали действовать в воздушном пространстве над Запольем, Пустошкой, Полоцком, Карсавой, Резекне, Даугавпилсом. Состав 15-й воздушной армии 4–5 июля пополнился новой 214-й штурмовой авиадивизией. [280]

Для театра боевых действий нашего фронта была характерна неустойчивая, резко меняющаяся погода, что зачастую затрудняло, а иногда совершенно исключало боевые действия легкобомбардировочной авиации. Тем не менее в период наступательной операции наших войск обстановка требовала их поддержки с воздуха в ночное время, что вызывало необходимость боевого использования этого вида авиации в любых метеорологических условиях. Опыт показал, что выполнение боевых заданий ночью в сложных метеоусловиях все же возможно.

Но для этого было необходимо состав экипажей подбирать из числа наиболее опытных летчиков и штурманов, имевших до 150 и более ночных боевых вылетов, с хорошей аэронавигационной подготовкой и техникой пилотирования. В качестве дополнительной тренировки таких экипажей требовалось проведение, как минимум, 4–5 полетов в абсолютно темные безлунные ночи, по 3–5 полетов в закрытой кабине из расчета 30–40 мин. на каждый полет и 4–6 полетов в облаках по 20–25 мин. на каждый полет. Опыт подтвердил, что указанный минимум ночной дополнительной тренировки вполне достаточен для того, чтобы экипажи смогли выполнять боевые задания ночью в сложных метеоусловиях.

Во время боевых вылетов фактическое состояние погоды на маршруте и над целью уточнялось по докладам экипажей, возвращавшихся с выполнения боевых заданий. Получая в ходе боевой работы каждые 30–40 мин. обновленные данные о метеообстановке, командиры полков имели возможность регулировать выпуск экипажей на боевое задание и безошибочно решать вопросы их боевой работы.

Ночная легкая бомбардировочная авиация, вооруженная самолетами По-2, нашла широкое применение в наступательной операции наземных войск для уничтожения живой силы и огневых средств противника на переднем крае, ударов по моторизованным колоннам и пехоте на дорогах, в районах сосредоточения, а также для срыва железнодорожных перевозок по основным коммуникациям противника.

Наиболее характерными для того периода были действия частей 313-й ночной бомбардировочной авиационной дивизии.

В ночь с 11 на 12 июля 1944 г. и с 12 на 13-е экипажи По-2 произвели удар по скоплению живой силы и техники противника в районе Красногородского. Удар наносился с наступлением темноты, самолеты По-2, выйдя в район бомбометания, сбросили несколько САБов, затем подошли основные силы, они сбросили на цель осколочные и фугасные бомбы, ампулы с самовоспламеняющейся жидкостью (КС). Объекты бомбардировки как в первую, так и во вторую ночь были подожжены, что дало возможность точно выходить на цель всем бомбардировщикам в течение обеих ночей. Подавление прожекторов и зенитных средств противника осуществлялось экипажами, вооруженными РС-82, что обеспечивало успех остальным экипажам. [281]

По данным фоторазведки, подтвержденным затем местными жителями — очевидцами бомбового удара, за эти две ночи противник понес значительные потери.

В ночь на 19 июля экипажи По-2 произвели удар по ст. Резекне, на которой находилось до 10 железнодорожных эшелонов противника. Объект прикрывался 8 прожекторами и примерно 20 единицами зенитных средств. Удар был подготовлен и осуществлен следующим образом: первоначально к станции были высланы несколько экипажей с РС-82 для подавления зенитной обороны. Вслед за ними были высланы два экипажа, снаряженные САБами и КС, с задачей осветить и поджечь цель, а затем вызвать огонь на себя, чтобы точно выявить местонахождение зенитных средств врага и уничтожить их экипажами с РС-82. Вслед за ними с интервалом две-три минуты были высланы еще 30 экипажей, имевших осколочные, фугасные и зажигательные бомбы и КС, с задачей бомбардировки железнодорожной станции.

В ночь с 24 на 25 июля 1944 г. 15 экипажей нанесли бомбардировочный удар по железнодорожной станции Сакстагала, на которой, по данным разведки, находилось скопление эшелонов. С наступлением темноты на указанную цель вышел самолет с САБами для ее освещения. Вслед за экипажем-осветителем вышел командир эскадрильи капитан Кравченко, который с первого захода прямым попаданием в эшелон вызвал значительной силы взрыв. Пламя от взрыва поднялось на высоту до 300 м, затем начавшийся пожар стал световым ориентиром для выхода на цель остальных экипажей.

На первом этапе наступательных действий наземных войск фронта в районе Опочки и Идрицы нашли также широкое применение штурмовики Ил-2 не только для непосредственного авиационного обеспечения наземных войск путем уничтожения огневых точек артиллерии на огневых позициях и живой силы врага на переднем крае и в глубине его обороны, но и для уничтожения эшелонов на железнодорожных станциях и маршевых колонн противника на дорогах.

Тактические приемы и способы боевых действий штурмовиков изменялись в соответствии со складывавшейся наземной и воздушной обстановкой.

Боевые действия штурмовиков по узким и растянутым в глубину целям противника (колонны автотранспорта, живой силы и т. д.) вызывали необходимость строить боевой порядок в соответствии с характером таких целей. Наиболее широко применявшимися боевыми порядками штурмовиков являлись: правый пеленг шестерки, колонна пар в кильватере на дистанции 50–100 м между парами, колонна по одному и др. Кроме этого, часто применялся строй замкнутого круга.

В разработке эффективных методов боевых действий серьезные заслуги принадлежат начальнику штаба 15-й воздушной армии генерал-майору Алексею Антоновичу Саковнину.

Авиаторы проявили много мужества и самоотверженности в [282] ходе Режицко-Двинской наступательной операции, что содействовало успеху всех остальных родов войск фронта.

11 июля между 12 и 13 часами шесть самолетов Ил-2 (ведущий группы старший лейтенант Валькович) под прикрытием четырех Як-9 подвергли штурмовому удару автоколонну с живой силой противника на дороге Опочка — Мозули. В момент подхода к цели штурмовики были встречены яростным огнем зенитных средств, прикрывавших колонну. Несмотря на это, наши асы с высоты 900–1000 м в пике и при выходе из него (на высоте 200–300 м) с одного захода атаковали двигавшуюся по дороге колонну автотранспорта. В результате противник понес значительный ущерб.

12 июля на рассвете семь самолетов Ил-2 (ведущий лейтенант Лапшин) под прикрытием четырех Як-9 нанесли штурмовой удар по колонне автомашин и пехоты противника по дороге на участке Опочка — Красногородское. Группа штурмовиков, зайдя с северозападной стороны, несмотря на огонь противника, с ходу атаковала врага. После первой атаки самолет младшего лейтенанта А. Ф. Романенко был поврежден снарядом противника, мотор самолета загорелся.

Впоследствии было установлено по показаниям жителей г. Опочка, что около 7 час. 30 мин. с северной стороны города на высоте 300–400 м появился горящий самолет. В это время по одной из дорог к Опочке подошла автоколонна гитлеровцев с боеприпасами. Самолет младшего лейтенанта Романенко с горящим мотором круто развернулся на остановившуюся колонну автомашин и с резким снижением высоты на большой скорости врезался в передние машины. В результате удара было уничтожено 5 автомашин с боеприпасами, 12 подвод с различным грузом и 15 солдат противника. Экипаж самолета в составе младшего лейтенанта А. Ф. Романенко и стрелка сержанта С. Г. Царькова погиб смертью храбрых, повторив бессмертный подвиг капитана Гастелло. За беспредельную преданность Родине и героизм эти летчики посмертно были удостоены высоких правительственных наград.

18 июля три группы штурмовиков по шесть Ил-2 каждая под прикрытием истребителей нанесли штурмовой удар по эшелонам на железнодорожной станции Резекне. Ведущие групп умело использовали подход к цели для нанесения внезапного удара. Маршрут полета избрали вдали от линейных ориентиров, но наши летчики сумели выйти точно на цель, оставаясь не замеченными постами ВНОС. Такие посты командование располагало поблизости от крупных ориентиров. Первая группа штурмовиков, пикируя под углом 45–50 градусов, сбросила бомбы на ничего не подозревавших гитлеровцев. Остальные группы из-за ожесточенного противодействия вражеских зенитчиков вынуждены были производить штурмовые атаки железнодорожных эшелонов с заходом с разных направлений. Последующие группы атаковали с высоты 1000–1500 м одиночными экипажами. Несмотря на сильный зенитный огонь, наши летчики сделали по нескольку заходов. В районе цели [283] шесть самолетов «Фокке-Вульф-190» атаковали наши штурмовики, но были рассеяны.

Положительно повлияла на действия штурмовиков внезапность выхода на цель первой группы, которая была достигнута благодаря умелому выбору маршрута. Последующие же группы, умело применив противозенитный маневр, успешно выполнили поставленную задачу.

День 27 июля был поистине историческим: пять раз салютовала родная Москва доблестным частям Красной Армии, боевым успехам войск нашего фронта, 1-го Прибалтийского, 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.

Величественно и могуче развертывалось наступление. Мы, воины 2-го Прибалтийского фронта, с удовлетворением сознавали, что наши усилия, наша боевая энергия слились с победами других фронтов в могучем потоке наступления.

Родина высоко оценила подвиги и победы армии. В «Правде» 28 июля была напечатана передовая статья под названием «Блистательные победы советского оружия». В ней отмечалось: «Каждый приказ в отдельности говорит о замечательной победе, о новых изумительных подвигах советских воинов, а все вместе они раскрывают картину беспримерных успехов наступления Красной Армии.

Освобождение Белостока — победа 2-го Белорусского фронта; Львова и Станислава — 1-го Украинского фронта; Двинска и Режицы — 2-го Прибалтийского фронта; освобождение города Шяуляй — победа 1-го Прибалтийского фронта.

Командиры, политработники, агитаторы прочитали воинам эту оценку, данную центральным органом нашей партии, ибо она относилась к каждому из них. Газета отмечала героизм и упорство каждого бойца и офицера и, естественно, вызывала у каждого воина мысли о дальнейшей борьбе, об окончательной победе над врагом.

Под ударами наших войск группа армий «Север» продолжала откатываться на запад. Чтобы спасти положение, командующий 16-й армией, противостоящей в основном 2-му Прибалтийскому фронту, 12 июля 1944 г. отдал приказ, носивший заголовок «Северный фронт необходимо удержать». В этом документе он апеллировал к патриотизму своих подчиненных, призывал их к самопожертвованию:

«Каждый солдат вермахта должен действовать, памятуя, что от его поведения зависит исход войны и судьба нашей родины.

...Война обретает в своей последней решающей стадии напряженный характер. Враг стремится нас опередить. Но мы должны упредить его действия с максимальной быстротой.

Мы все знаем значение удержания Северного фронта для дальнейшего существования нашей родины. Поэтому Северный фронт нужно удержать во что бы то ни стало».

После окончания операции штаб фронта подвел ее итоги.

За время наступления войска прорвали пять мощных заблаговременно подготовленных оборонительных рубежей, освободили свыше 5 тыс. населенных пунктов, в том числе немало городов, из [284] них наиболее крупные Идрица, Опочка, Себеж, Карсава, Краслава, Резекне, Даугавпилс, являвшиеся мощными опорными пунктами обороны врага на путях в Прибалтику и одновременно крупными узлами шоссейных и железных дорог. С начала наступления войска продвинулись на 190–200 км. В ходе боев были разгромлены части 6-го корпуса СС.

Удлинение коммуникаций и ограниченное количество горючего затрудняли пополнение наших войск боеприпасами и подтягивание артиллерии. Подвоз осуществлялся только автотранспортом, так как все железнодорожные линии были разрушены. Это подчас ослабляло силу наших ударов. Боевые действия велись в исключительно тяжелых условиях местности. Резко пересеченный рельеф, лесисто-болотистые массивы, множество больших и малых рек, районы сплошных озер с укрепленными межозерными дефиле — все это в совокупности с инженерно-минными заграждениями и большими разрушениями дорог затрудняло продвижение наших войск и способствовало оборонительным мероприятиям противника.

Тем не менее за 16 дней план Режицко-Двинской наступательной операции был реализован полностью.

В тот же день, 28 июля, в Ставку и Генеральный штаб было направлено внеочередное донесение:

«Доношу, что войска 2-го Прибалтийского фронта успешно завершили Двинско-Режицкую операцию — точно выполнили Вашу директиву и утвержденный Вами план операции.

За шестнадцать дней напряженных наступательных боев войска фронта прорвали пять заранее укрепленных оборонительных рубежей противника и нанесли при этом большие потери врагу.

За время операции освобождены 5261 населенный пункт и 23 города. В проведенной операции войска фронта показали хорошую боевую выучку, а генералы и офицеры проявили мужество и уменье организовать и руководить боями».

В этом же донесении я представил к награждению орденами наиболее отличившихся в этой операции генералов и офицеров — всех командующих и командиров соединений, начальников штабов, всего 70 человек. Кроме этого, я ходатайствовал перед Верховным Главнокомандованием о присвоении очередных званий наиболее отличившимся генералам и офицерам, в частности, звание генерал-полковника начальнику штаба фронта Леониду Михайловичу Сандалову, командующему 10-й гвардейской армией Михаилу Ильичу Казакову, командующему артиллерией фронта Петру Никитовичу Ничкову; звание генерал-лейтенанта командиру 15-го гвардейского стрелкового корпуса Никифору Гордеевичу Хоруженко; звание генерал-майора — полковникам Артамонову, Переверткину, Сухореброву, Егошину и Акимову. Все эти ходатайства были удовлетворены.

27–28 июля были изданы указы и постановления о награждении и присвоении воинских званий командному составу фронта.

В эти дни в связи с успехами фронта мы получили много поздравительных телеграмм и писем. [285]