От автора

Корабли бывают разные: большие и маленькие, железные и деревянные, с броней и без, с экипажами, равными населению маленького городка, и такие, на которых людей можно сосчитать по пальцам. На бортах первых сверкают начищенные бронзовые буквы всем известных названий, у вторых — обычными белилами выведены лишь номера. У тех — яркие, впечатляющие военные события, походы, бои, у этих — малоприметный, повседневный ратный труд. Об одних пишут газеты, журналы, летописи, о них говорится в сводках военных действий, других не всегда упоминают даже историки...

Мне довелось всю Великую Отечественную войну служить именно на этих маленьких деревянных кораблях, лишенных какой-либо брони, но с мужественными и отважными экипажами, насчитывавшими около тридцати советских моряков.

Именовались эти боевые катера малыми охотниками за подводными лодками, или, сокращенно, МО. Без них, пожалуй, не обходился ни один выход крупных кораблей, ни одни проводы и ни одна встреча своих подводных лодок, ни одно траление, ни один конвой, ни один десант, не говоря уже о многосуточных дозорах на подступах к нашим военно-морским базам и портам.

Малые охотники, прозванные журналистами романтически «морские охотники», стали моей жизнью и любовью. Как и каждый влюбленный, я чуть-чуть кое-что идеализирую, кое-что, может быть, преувеличиваю...

Но «мошки» — малые охотники, МО — были действительно удивительными кораблями. И это не только убеждение и мнение [4] мое и моих, боевых друзей-катерников. Такова и оценка военно-морских специалистов и кораблестроителей.

Эти вроде бы немудреные маленькие кораблики (длина 26,9, ширина 4,2, высота надводного борта 1,8 и осадка 1,5 метра) были «сработаны», в основном, из трех слоев сосновых досок общей толщиной 24 миллиметра. С помощью трех авиационных моторов по 870 лошадиных сил, питавшихся бензоспиртовой смесью, они развивали скорость до 30 узлов, то есть делали до 55 километров в час (по мере намокания деревянного корпуса и износа двигателей скорость к, концу кампании снижалась до 23–25 узлов). Дальность плавания экономическим ходом — 17 узлов — достигала 1200 морских миль, то есть около 2224 километров.

Сочетание оптимальных обводов корпуса с мощной (по тому времени) силовой установкой и тремя эффективными балансирными рулями (за каждым из винтов) обеспечивало малому охотнику отменную маневренность: он мог развернуться чуть ли не на месте, скажем, в Петровском канале Кронштадта, ширина которого лишь немного превосходила длину катера. Мореходные качества охотников тоже были уникальными: в шторм, когда и корабли значительно большего водоизмещения вынуждены укрываться в бухтах и гаванях, «мошки», скользя, как чайки, севшие на воду, продолжали нести дозорную службу. Билась посуда в буфетах, срывались с мест самые неподвижные предметы — крен иногда достигал шестидесяти градусов, — а маленькие деревянные корабли точно плясали на волне и делали свою малозаметную, но важную работу.

Над гладкой палубой — в ее средней части — возвышалась рубка из тонких алюминиевых листов, в которой размещались штурман и радист со своим хозяйством. За рубкой — ходовой мостик, обнесенный парусиновым обвесом. На мостике, как и на каждом военном корабле, — машинный телеграф, главный магнитный компас, переговорные трубы для связи с боевыми постами, прожектор, «соты» с сигнальными флагами и «командирский рояль» — пульт с контрольными лампочками, многочисленными замыкателями — звонков, сирены, артиллерийских ревунов, навигационных огней.

Для обнаружения вражеских подводных лодок охотники имели специальную гидроакустическую аппаратуру, а для нанесения ударов по ним — глубинные бомбы: большие (около 120 килограммов взрывчатого вещества) и малые (около 20 килограммов). Для ведения морского боя с вражескими надводными кораблями и отражения атак самолетов эти катера были вооружены двумя сорокапятками — 45-миллиметровыми [5] полуавтоматическими пушками и двумя крупнокалиберными (12,7-миллиметровыми) пулеметами ДШК.

Кроме того, некоторые катера были оборудованы минными скатами и тральными лебедками (за счет снятия бомбосбрасывателей и части глубинных бомб) и, таким образом, могли использоваться для постановки минных заграждений и траления.

Корпус охотника разделялся восемью водонепроницаемыми переборками на девять отсеков (форпик, камбуз, первый кубрик, второй кубрик, бензоотсек, первый моторный отсек, второй моторный отсек, жилой отсек командного состава, ахтерпик). Известно немало случаев, когда охотники оставались не только на плаву, но и приходили в базу своим ходом после того, как взрывом мины или авиабомбы им отрывало четыре первых отсека — полкатера!

Замечательные корабли создала перед Великой Отечественной войной в Ленинграде группа ленинградских конструкторов во главе с Леонидом Львовичем Ермашом!

Но еще замечательнее люди, служившие на этих маленьких кораблях.

По довоенным нормам охотники могли выходить в море при волне не более трех баллов и на срок не более двух суток (автономность «мошек» определялась главным образом запасом пресной воды: 200 литров на весь экипаж для всех бытовых нужд, в том числе и питания). А в войну они выполняли свои «обязанности» без ограничения балльности и находились в море до двадцати четырех суток непрерывно.

Это ли не подвиг, тем более что ни о каком обеде или хотя бы горячем чае в шторм не могло быть и речи. Питались консервами.

К этому добавлялась еще одна трудность: на военных кораблях экипажи разделялись на три равные боевые смены для несения полноценных вахт. А на «мошках» людей хватало лишь на две смены. Поэтому члены их экипажей имели и меньше времени для отдыха (да и, скажем прямо, в не [6] очень комфортабельных условиях) и были обязаны владеть двумя, тремя и даже четырьмя специальностями, чтобы полноценно заменить товарищей. Рулевому, например, полагалось уметь исполнять обязанности наводчика — орудия, сигнальщика, санитара, а, скажем, электрику — обязанности моториста, заряжающего пушки, минера. И все это — при условии отличного воинского мастерства, высокой морской культуры, отменной физической подготовки и, конечно, мужества, отваги.

Служила на малых охотниках в основном молодежь: командиры, недавно «выпорхнувшие» из военно-морских училищ, старшины, только что окончившие школы младших командиров, рядовые, лишь совсем недавно распростившиеся с учебными отрядами флота. Задорные, веселые, никогда не унывающие, они быстро приобретали флотское уменье и опыт, отличались инициативностью и прямо-таки мальчишеской отвагой, доходившей до дерзости. Перед Великой Отечественной войной острые флотские языки нарекли дивизионы катеров МО «детскими садами». С крупных кораблей катерникам нередко кричали: «Эй, на «мошке»! Держитесь за берег, а то в море унесет. Искать вас потом — хлопот не оберешься...» Однако с первых же дней войны никто уже не позволял себе острот такого рода. Очень скоро все поняли, чего стоит незаметная повседневная служба катерников. Их уважали, им по-хорошему завидовали...

И еще: пожалуй, нигде, как на малых кораблях, судьба всех членов экипажа — от краснофлотца до командира — не была столь тесно взаимосвязана. Разве что на подводных лодках... Поэтому экипажи «малышей» были очень дружными, спаянными боевыми коллективами, одной военной семьей. Конечно, экипажи и других кораблей флота были и дружными и спаянными. Но мне-то, катернику, все же кажется, что с «малышами» им не сравниться. О них — замечательных людях, боевых друзьях и товарищах с удивительных кораблей — и будет мой рассказ... [7]