Знамя Победы над рейхстагом

Родился в 1899 г. в г. Гатарске Новосибирской области. Участник граждан ской войны, член КПСС с 1919 с.

В предвоенные годы служил начальником политотделов погранвойск округом Казахстана и Дальнею Востока, начальником отдела Главного управлении политической пропаганды войск НКВД.

Во время Великой Отечественной войны — член Военного совета Московского военного округа и Московской зоны обороны, член Военного совета Донского. Центрального и 1-го Белорусского фронтов.

В послевоенные годы — член Военного совета Группы советских войск в Германии, заместитель по политической части начальника курсов «Выстрел». С 1956 г. — в отставке.

В истории второй мировой и Великой Отечественной войн, во всей истории военного искусства Берлинская операция занимает особое место. И не только по количеству принимавших в ней участие с обеих сторон войск и боевой техники, не только по ожесточенности боев. Но главным образом по решительности и военно-политическим результатам завершающего сражения величайшей в истории человечества войны.

Мне довелось в то время быть членом Военного совета 1-го Белорусского фронта — фронта, который, по существу, вышел на берлинское направление с началом грандиозной Белорусской операции и уже до самого Дня Победы не сходил с этой разящей прямой, нацеленной в сердце гитлеровской Германии.

Уже сражаясь за освобождение Белоруссия, все мы, от солдата до маршала, почувствовали, что война вступает в решающую фазу, что близится час нашей полной победы. А потом наши войска в ходе Висло-Одерской операции начали освободительный поход по польской земле, вплотную подошли к границам «третьего рейха».

Понадобились большие усилия и немалые жертвы, чтобы зимой 1945 г, советские войска, пройдя с жестокими боями за 20 дней около 600 км, оказались в 60 км от Берлина. Высоким был политический подъем, неудержимым — патриотический порыв бойцов Фронта, рвавшихся к фашистскому логову, чтобы выполнить приказ Родины и водрузить над Берлином знамя Победы.

Думалось: только бы не потерять взятого темпа наступления, когда до конца войны остаются считанные дни. Но так казалось только на первый взгляд. Враг еще был силен. Чувствуя приближение расплаты, он сопротивлялся с отчаянием обреченного.

Берлин опоясался мощными рубежами обороны, которые в сочетании с многочисленными естественными препятствиями требовали для их преодоления концентрированного удара всей мощью, всеми силами и средствами фронтов, нацеленных на фашистскую столицу. Нет, штурмовать Берлин с ходу, не учитывая всех факторов сложившейся обстановки, пренебрегая опасностью фланговых ударов врага, было бы безрассудством.

Поспешность могла обойтись слишком дорого. И по решению Станки Верховного Главнокомандования наступление было приостановлено, чтобы собрать силы в кулак, а затем бить наверняка.

Обстановка, сложившаяся к тому времени, была действительно чрезвычайно сложной. Она выдвигала подчас самые неожиданные проблемы, которые вносили существенные коррективы в планирование Берлинской операции и сроки ее подготовки.

Прежде всего, войска 1-го Белорусского фронта практически не имели передышки для подготовки к новому наступлению после тяжелой Висло-Одерской операции. Февраль и март ушли на ликвидацию вражеских контрударов из Восточной Померании, где гитлеровское командование сосредоточило крупные силы и бросило их в разрыв, образовавшийся в ходе наступления между 1-м и 2-м Белорусскими фронтами.

Чтобы предотвратить серьезные последствия флангового удара врага по правому крылу нашего фронта, командование вынуждено было ввести в сражение армии второго эшелона и часть сил ударной группировки. Фактически на этом участке действовало более половины всех войск фронта, значительная часть боевой техники и материальных средств, в том числе и тех; что были предназначены для Берлинской операции.

Поэтому для решения предстоящих задач фронту нужны были основательные пополнения как личным составом, так а техникой, боеприпасами, горючим. А это представляло достаточно сложную проблему в условиях растянутости коммуникаций, необходимости восстановить значительную часть железнодорожной колеи и обеспечить скрытность перевозок и перемещения войск и боевой техники, да еще в сжатые сроки.

Помимо многочисленных и ставших уже привычными забот, характерных для подготовительного периода, неожиданно пришлось столкнуться с новыми, весьма серьезными, трудностями, которые могли оказать определенное влияние на ход подготовки к операции. Дело в том, что нас начали буквально захлестывать потоки освобожденных из гитлеровских концлагерей военнопленных и граждан, угнанных в фашистскую неволю из оккупированных стран.

Это были сотни тысяч людей разных национальностей, убеждений, возрастов. Всех их нужно было разместить, одеть, накормить, транспортировать. Многие нуждались в серьезной медицинской помощи. У нас же не было для всего этого ни специального аппарата, ни свободного транспорта, и рассчитывать приходилось только на внутренние резервы.

И все же для них было сделано все возможное. Несмотря на то, что фронт готовился к проведению ответственнейшей операции, которая должна была решить исход войны, что на учете были каждая транспортная единица, каждый килограмм продуктов, горючего, каждый грамм медикаментов, Военный совет и все, кому было поручено заботиться о репатриантах, предприняли необходимые меры, чтобы принять и направить в нужное русло этот трудноуправляемый поток беженцев от фашистского рабства.

Еще одной, не менее важной, хотя и не столь неожиданной, проблемой была ликвидация подпольных шпионско-диверсионных панд «Вервольф» ( «Оборотень»), созданных по указанию Гиммлера на немецкой территории, занятой нашими войсками. В Военный совет стали поступать сведения из ряда населенных пунктов о появлении там отрядов, одетых в форму воинов Красной Армии или Поиска Польского. Их «визиты» сопровождались разбоем, поджогом домов, насилиями. Среди немецкого населения распространялись слухи, что русские «творят жестокую расправу», «кровавую месть», угоняют немцев поголовно «в Сибирь на каторгу» и т. п.

Для ликвидации фашистских банд Военный совет выделил необходимые силы. В операции приняли участие пограничные войска охраны тыла. Большую роль в ликвидации банд сыграли созданные

Военным советом комендатуры. Среди местного населения политорганы развернули большую разъяснительную работу. Да и сами немцы в большинстве своем вскоре убедились на опыте, что воины Красной Армии и Войска Польского ведут себя гуманно, с достоинством, не издеваются над мирными жителями, помогают им в наведении порядка, в снабжении продовольствием, медикаментами.

Правильная линия поведения наших воинов, их безупречное отношение к немецким гражданам пришли не сами собой. Военный совет, политорганы, руководствуясь указанием Центрального Комитета партии об интернациональном воспитании советских воинов, провели большую воспитательную работу и разъяснение этих требований.

В своем обращении к войскам Военный совет писал: «... Настоящий воин Красной Армии никогда не уподобится фашистский людоедам, никогда не уронит достоинства советского гражданина... Он не может забыть главного — священной и благородной цели войны, ради которой наш народ взялся за оружие,- разгромить немецко-фашистскую армию и покарать фашистских преступников. Мы не мстим немецкому народу.., а хотим помочь ему сбросить с себя это кровожадное чудовище — фашизм».

Настойчивая воспитательная работа принесла желаемые результаты. Очень скоро ставка фашистских главарей на разжигание ненависти к Красной Армии и ее польским союзникам, на организацию против них массовой диверсионной деятельности оказалась битой. Уже через месяц при активной помощи немецкого населения банды «Вервольф» были разгромлены и перестали существовать. Таким же крахом закончились попытки гитлеровского руководства забрасывать в наш тыл разведчиков и диверсантов. Многие из них добровольно являлись с повинной, а остальных быстро обезвреживали наши соответствующие органы.

Так были решены некоторые из великого множества проблем, сопутствовавших подготовке большого наступления. Конечно, эти вопросы не были главными, но и они могли в какой-то степени помешать нормальному ходу подготовки операции.

Главным же, решающим направлением деятельности командования, Военного совета фронта в этот период была непосредственная подготовка к операции: морально-политическая и психологическая подготовка воинов, мобилизация всех внутренних ресурсов, получение пополнений, их распределение и обучение, материально-техническое обеспечение. Словом, все то, что определяет успех будущей наступательной операции, является ее прочной базой.

Нам было известно, что гитлеровское руководство готовилось защищать Берлин всеми имевшимися у него средствами. Для обороны Берлина был создан специальный штаб. Город опоясали три мощных оборонительных обвода. Столица «третьего рейха» была разбита на девять секторов обороны. Многие ее дома и целые кварталы превращались в узлы сопротивления, усиленные долговременными железобетонными сооружениями,

Но чтобы непосредственно штурмовать Берлин, войскам фронта предстояло еще прорвать три полосы обороны, главная из которых, проходившая по западным берегам Одера и Нейсе, состояла из трех позиций и достигала глубины до 10 км, Оборона была насыщена современными инженерными сооружениями, обеспечена плотным артиллерийско-минометным огнем, изобиловала опорными пунктами, подготовленными к круговой обороне и заблаговременно занятыми войсками на всю глубину.

Берлинская группировка противника насчитывала около 1 млн. солдат и офицеров. Она имела свыше 10 тыс. орудий и минометов, около 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий и около 3 млн. фаустпатронов. Здесь было сосредоточено свыше 3300 боевых самолетов.

Сама по себе задача прорыва такой мощной, многополосной, долговременной обороны врага, разгрома крупной противостоящей группировки была достаточно сложной и ответственной. Готовиться к операции такого масштаба и значения нужно было весьма длительное время.

На Крымской конференции были приняты согласованные решения о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии, о действиях союзных вооруженных сил на ее территории и, в частности, о том, что Берлин входит в зону операций советских войск. Несмотря на это, реакционные правящие круги Англии и США развили бурную закулисную деятельность, направленную на упреждающее овладение столицей «третьего рейха» англо-американскими войсками.

Двойная игра наших западных союзников вызывала у заправил фашистской Германии надежды на раскол антигитлеровской коалиции. Они строили планы своего спасения, рассчитывая путем сепаратного соглашения с правителями Англии и США избежать безоговорочной капитуляции и добиться приемлемого для гитлеровского руководства послевоенного устройства Европы.

О том, что эти надежды не были беспочвенными, убедительно свидетельствуют документы, раскрывающие военно-политическую линию такого трубадура антикоммунизма, как У. Черчилль.

Признавая факт поражения Германии на Востоке и разрушения ее военной мощи, британский премьер сделал вывод, что это обстоятельство повлекло за собой «коренные изменения в отношениях между коммунистической Россией и западными демократиями». В разработанной Черчиллем программе западным державам предлагалось руководствоваться, «во-первых, тем, что Советская Россия стала смертельной опасностью для свободного мира. Во-вторых, тем, что против ее дальнейшего продвижения должен быть создан новый фронт. В-третьих, тем, что этот фронт в Европе должен пролегать как можно дальше на Восток»{174}.

1 апреля 1945 г. Черчилль писал Ф. Рузвельту: «Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят также Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую победу... Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять»{175}. С таких позиций Черчиллю было рукой подать до прямого предательства по отношению к Советскому Союзу и его Вооруженным Силам, вынесшим на своих плечах основную тяжесть войны с гитлеровскими полчищами и спасшим народы Европы, в том числе и Англии, от фашистской чумы. И Черчилль очень скоро сделал этот шаг: он приказал фельдмаршалу Монтгомери тщательно собирать немецкое трофейное оружие для борьбы с демократическим движением в Италии и Франции, а также для вооружения немцев в возможном новом походе против Советского Союза.

Понятно, что Гитлер и его окружение видели в такой позиции наилучший выход из надвигавшейся катастрофы и были готовы сдать свою столицу английским пли американским войскам. И они демонстрировали эту готовность пассивным сопротивлением их продвижению, переброской все новых сил с западного направления на восточное.

Передовые части союзников без особого труда дошли до Эльбы и захватили на ее правом берегу плацдармы, с которых рассчитывали с ходу нанести удар на Берлин. Но при форсированном марше передовые части оторвались от своих главных сил и оказались вынуждены на время остановиться.

Необходимо было не допустить намечавшийся сговор западных союзников с гитлеровцами, цели которого не имели ничего общего с интересами народов Европы и мира, с торжественными обязательствами, взятыми на себя главными державами антигитлеровской коалиции. Германия не должна была вновь возродиться как милитаристское, агрессивное государство, главный оплот империалистической реакции в Европе.

Верность союзническому долгу, величайшие жертвы и лишения, невиданные стойкость и мужество, проявленные советскими воинами в единоборстве с немецко-фашистскими захватчиками, давали им право и обязывали нанести завершающий удар по фашистскому логову. Для этого Красная Армия располагала всем необходимым. Этою ждали от нее Коммунистическая партия и советский народ.

В такой обстановке Ставкой Верховного Главнокомандования было принято решение ускорить начало операции советских войск по овладению Берлином.

План Берлинской операции советских войск Ставка Верховного Главнокомандования разрабатывала заблаговременно, с учетом соображений Военных советов выделенных для участия в ней фронтов.

Что касается плана боевых действий 1-го Белорусского фронта, то на отработку его командование и штаб затратили почти весь март. Детализация и конкретность достигались тем, что каждый командующий армией получал предварительную ориентировку о задачах его объединения и на этой основе разрабатывал свой план. Причем процесс этот шел под постоянным контролем со стороны Военного совета и штаба фронта. С командованием армий поддерживался повседневный контакт. Им помогали, вносили коррективы, и лишь после окончательной шлифовки армейские планы утверждались Военным советом, сводились в единый план операции фронта, который был представлен Верховному Главнокомандованию.

29 марта командующий фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков прибыл в Москву, чтобы доложить фронтовой план предстоящей операции. А 1 апреля в Ставке на совещании командующих фронтами был рассмотрен и утвержден общий план Берлинской операции. Согласно этому плану, войскам 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов, части сил Балтийского флота и Днепровской военной флотилии предстояло в короткий срок подготовить и провести операцию, в ходе которой завершить разгром основных сил врага, овладеть Берлином, принудить фашистскую Германию к безоговорочной капитуляции и тем самым победоносно запортить вторую мировую войну в Европе.

Директивой Ставки 1-му Белорусскому фронту предлагалось 16 апреля нанести главный удар силами четырех общевойсковых и двух танковых армий с кюстринского плацдарма. Предписывалось на шестой день операции овладеть Берлином, а к исходу 12-15 суток выйти на Эльбу. Входившие в ударную группировку общевойсковые 47-я армия генерала Ф. И. Перхоровича, 3-я ударная генерала В. И. Кузнецова, 5-я ударная генерала Н. Э. Берзарина и 8-я гвардейская генерала В. И. Чуйкова должны были разгромить врага и создать условия для ввода в прорыв танковых армий — 1-й гвардейской генерала М. Е. Катукова и 2-й гвардейской генерала С. И. Богданова. В качестве второго эшелона фронта в ударную группировку были включены 3-я армия генерала А. В. Горбатова и 7-й гвардейский кавалерийский корпус генерала М. П. Константинова.

Из районов севернее и южнее Кюстрина наносились два вспомогательных удара: один — силами 61-й армии генерала П. А. Белова и 1-й армии Войска Польского, возглавляемой генералом С. Г. Поплавским, в общем направлении на Эберсвальде — Зандау; второй — силами 69-й армии генерала В. Я. Колпакчи и 33-й армии генерала В. Д. Цветаева в общем направлении на Фюрстенвальде- Бранденбург. Вместе с 33-й армией действовал 2-й гвардейский кавкорпус генерала В. В. Крюкова. Днепровская флотилия должна Пыла оказать содействие наземным войскам в прорыве обороны, обеспечить переправы и противоминную оборону по Одеру{176}.

То обстоятельство, что оставшиеся до начала наступления сроки его подготовки были сокращены без малого в три раза, поставило немало сложнейших вопросов. Можно ли утроить пропускную способность и без того загруженных до предела железных и шоссейных дорог? Или ускорить в несколько раз производство и доставку за сотни и тысячи километров огромного количества боевой техники, боеприпасов, снаряжения, необходимых для успешных действий наших войск против отборной вражеской группировки? Успеют ли, наконец, войска за такой сжатый срок перегруппироваться, пополниться, усвоить задачи и отработать предстоящие боевые действия, скрытно занять исходные районы и настроиться психологически на последний, решающий штурм цитадели гитлеровского фашизма — Берлина?

Военному совету фронта, командирам всех степеней, политработникам, офицерам штабов, тыловым органам нужно было на все Эти вопросы ответить делом. Каждому на своем посту предстояло сделать все возможное, а если понадобится, то и невозможное, для выполнения, приказа Родины.

В те памятные дни Центральный Комитет Коммунистической партии, Советское правительство, Ставка Верховного Главнокомандования приложили поистине титанические усилия, чтобы обеспечить все необходимое для победы. К началу Берлинской операции на трех участвовавших в ней фронтах была сосредоточена огромная сила: свыше 2,5 млн. бойцов и офицеров, около 42 тыс. орудий и минометов, 6250 танков и самоходных орудий, 7500 боевых самолетов, более 3000 установок полевой реактивной артиллерии. Плотность артиллерии (калибром от 76 мм и выше) на участках намеченных прорывов достигала 230-250 стволов на один километр{177}.

Значительная часть этих сил и средств была сосредоточена в исходных районах на направлении главных ударов фронтов. На участках прорыва удалось создать многократное превосходство в людях и боевой технике.

Однако наш собственный опыт подтверждал суворовское положение, что на войне главное все же не число, а умение. Понятно, что воевать и числом, и умением все же лучше. И можно сказать, что каждый день и каждый час войска фронта готовились к бою, учились побеждать.

Готовности к решительному штурму было подчинено все: пополнение частей и соединений личным составом, обеспечение их оружием, боеприпасами, снаряжением; отработка вопросов взаимодействия частей различных родов войск в маневренном бою, особенно при действиях в большом городе, при форсировании водных преград, в ночных условиях.

Были изданы многочисленные памятки бойцам разных видов оружия о действиях в большом городе, в составе штурмовых групп. Проводились специальные тренировки на топографических картах Берлина и на местности, напоминавшей ту, на которой предстояло действовать в ходе наступления. Все сосредоточения и передвижения войск, вся подготовка к операции проводились преимущественно ночью.

Перед командующим 16-й воздушной, армией генералом С. И. Руденко была поставлена задача воспрепятствовать полетам вражеских воздушных разведчиков над расположением наших поиск, коммуникациями, пунктами выгрузки прибывающих пополнении. С этой задачей авиаторы в целом справились успешно, что в сочетании с другими мерами маскировки позволило в значительной степени скрыть от противника оперативное построение войск фронта, его силы и средства.

В то же время разведывательные экипажи 16-й воздушной армии достаточно полно вскрыли характер обороны противника, его огневую систему на всю глубину операции, аэродромную сеть и базирующуюся на ней авиацию, группировку тактических и оперативных резервов. Перспективная аэрофотосъемка местности общей площадью около 40 тыс. кв. км в полосе наступления фронта позволила топографическому отделу фронта создать крупномасштабные карты с обозначением вражеских укреплений, инженерных сооружений и огневых средств.

О подготовке Берлинской операции, ее конкретных сроках и задачах знал чрезвычайно узкий круг лиц. Остальные осуществляли свои обычные функции по поддержанию высокой боевой готовности частей и соединений, политическому воспитанию воинов, переформированию, снабжению. И все же не было на фронте бойца, который не чувствовал бы надвигающихся событий, не ощущал величия предстоящей боевой задачи.

Долгим и нелегким путем шел советский солдат. И теперь, на подступах к Берлину, он нетерпеливо ждал приказа на последний рывок, последний штурм. Он верил, знал, что фашистский Берлин, а вместе с ним и война доживают последние дни. Сознание близости победы окрыляло бойцов, придавало им новые силы, вызывало высокий политический подъем.

Любовь советских воинов к Коммунистической партии, их преданность делу ленинизма, непоколебимая вера в скорое победоносное завершение войны нашли свое отражение в росте партийных рядов, укреплении низовых партийных и комсомольских организаций. Только в марте в члены партии было принято 5807 и кандидатами в члены партии 5890 лучших бойцов и командиров, проявивших отвагу и бесстрашие в боях за освобождение от оккупантов своей Родины и братской Польши, в битвах на немецкой земле. И апреле это число было еще больше, оно составило соответственно 6849 и 6413 человек.

Советский патриотизм, вера бойцов в дело партии, в торжество ее идей особенно ярко и волнующе проявились в канун сражения. В такие минуты каждый воин вспоминает свой жизненный путь, спрашивает себя, с чем пришел он к этому дню, с чем пойдет в бой; И вот в ночь на 16 апреля, в последнюю ночь перед решающим штурмом, свыше 2 тыс. воинов фронта подали заявления о вступлении в партию.

Все знали, что сражение будет жестоким, что не каждому суждено дойти до долгожданной победы, но все хотели идти в бой коммунистами, пример которых вдохновлял на ратные подвиги. У многих советских бойцов, павших в Берлинской операции, в карманах гимнастерок, под обложками комсомольских билетов были найдены заявления, которые они не успели передать парторгам рот и батальонов. Заявления были написаны по-разному, но смысл их был один: в Берлин хочу войти коммунистам, а если погибну, прошу считать, что я сражался, как коммунист, и умер коммунистом...

Как не гордиться нашими воинами, не преклоняться перед их несгибаемой волей, мужеством, верностью долгу, глубиной и чистотой убеждений! И первое слово благодарности — нашей Коммунистической партии, ее ленинскому Центральному Комитету, воспитавшим таких людей, сплотившим их в тяжелый для Родины час в единую боевую семью и ведущим от победы к победе. Вот и тогда, перед последним, решительным ударом по врагу, во всем и повсюду видна была руководящая и направляющая роль партии, активная целенаправленная деятельность ее идейных бойцов — коммунистов.

Политорганы фронта, возглавляемые начальником политуправления генералом С. Ф. Галаджевым, умело организовали партийно-политическое обеспечение подготовки и проведения операции. Для этого использовались все многочисленные, оправдавшие себя на практике формы и методы партийно-политической и идеологической работы. Разъяснялось всемирно-историческое значение окончательного разгрома войск гитлеровской Германии и ее безоговорочной капитуляции. Пропагандисты, агитаторы, партийные и комсомольские активисты напоминали бойцам основные положения внешней и внутренней политики Коммунистической партии и Советского правительства, воспитывали молодое пополнение на героических примерах и подвигах воинов фронта.

Одной из своих главных задач в этот период Военный совет 1-го Белорусского фронта считал укрепление всех звеньев командного состава, политорганов и партийных организаций, понесших серьезные потери в минувших боях. Только в ходе Висло-Одерской операции мы потеряли около тысячи одних лишь политработников. Поредели и многие партийные организации.

Надо было не только восполнить эти потери, но и создать необходимый резерв командиров, политработников, парторгов, комсоргов, агитаторов и соответственно их подготовить.

В боевые части для их усиления перевели лучших коммунистов из тыловых частей и учреждений. Наладили на краткосрочных курсах широкую подготовку замполитов подразделений, парторгов и агитаторов. Развернули работу по вовлечению в ряды партии и комсомола лучших офицеров и бойцов. Пришлось принять и энергичные меры для устранения медлительности некоторых партийных, комсомольских организаций, политорганов при рассмотрении заявлений о приеме в партию и комсомол и выдаче партийных и комсомольских документов.

В итоге этой работы фронт не только восполнил потери, но и значительно увеличил численный состав этих организаций. К началу операции в каждом подразделении была боевая, сплоченная партийная и комсомольская организация — помощник и опора командиров.

Большое внимание штаба и политического аппарата фронта уделялось выпуску и распространению различных памяток, листовок и другой агитационной литературы, направленной на успешное решение поставленных задач. Достаточно сказать, что в период операции нашим политуправлением было выпущено около 1 млн. листовок{178}.

Тематика печатной пропаганды была крайне разнообразной, но целенаправленной и актуальной, тесно увязанной с конкретными и важнейшими задачами, решаемыми войсками фронта в данный момент. Листовки и памятки адресовались воинам-железнодорожникам и расчетам орудий, танкистам и огнеметчикам, труженикам авиационного тыла и водителям автомашин, пулеметчикам и саперам — словом, всем бойцам фронта.

Особое место занимали памятки воинам о ведении боев в крупном городе. И хотя в подготовительный период в них не назывался Берлин, всем было понятно, о каком «большом городе» идет речь. В этих коротких памятках лаконично и доступно излагался большой опыт, добытый в минувших битвах. Его изучение, несомненно, помогло нашим войскам действовать наиболее эффективно в различных условиях заключительного сражения.

Последней листовкой, полученной войсками в канун начала операции, было обращение Военного совета «К бойцам, сержантам, офицерам и генералам 1-го Белорусского фронта». В нем говорилось: «Боевые друзья! Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин от имени Родины и всего советского народа приказал войскам нашего фронта разбить противника на ближайших подступах к Берлину, захватить столицу фашистской Германии — Берлин и водрузить над нею знамя победы».

Обращение призывало воинов нанести врагу последний удар, допить его и победно закончить войну. Оно напоминало о славном боевом пути войск фронта и заканчивалось призывом: стремительным ударом преодолеть оборонительные рубежи врага и ворваться и Берлин.

Эту листовку бойцы читали в ночь на 16 апреля уже в траншеях исходных рубежей наступления. А несколько часов спустя, на рассвете 16 апреля 1945 г., гром залпов из 22 тыс. орудий и минометов возвестил миру о начале Берлинской операции. Вместе с огненными тактами в лицо врага плеснули ослепительными снопами света зенитные прожекторы. Воздух содрогался от гула авиационных моторов, от неистового грохота рвущихся во вражеском расположении бомб, снарядов, мин.

А потом, когда огненный вал покатился дальше — в глубину вражеской обороны, на штурм двинулась стальная лавина танков, устремились вперед штурмовые батальоны. Впереди, рядом с командирами и политработниками, шли коммунисты, увлекая за собой всех остальных и принимая на себя первый удар.

Не могу не привести один волнующий документ, родившийся в последние минуты перед штурмом, когда уже гремела артиллерийская подготовка прорыва. Это был призыв, гласивший; «Товарищи! До атаки осталось 20 минут. Смотрите, мы, Алексеев и Рощин, идем направляющими, по сигналу поднимаемся первыми, не отставайте от нас. Мы ворвемся в первую траншею, вы — за нами, поддерживайте нас. Немцы не устоят перед нами. Нужно не отставать, а преследовать врага по пятам. Будьте готовы!»

Эти слова были написаны на листке бумаги парторгом роты Алексеевым и комсоргом Рощиным. Бойцы передавали листок из рук в руки и, когда прозвучал голос командира: «Вперед — на Берлин!», поднялись как один и ринулись в атаку.

Так было по всему кюстринскому плацдарму, по всей полосе наступления.

Подавленный, оглушенный, растерявшийся противник не смог устоять и, отчаянно отбиваясь, оставлял одну траншею за другой. Первая полоса обороны противника вскоре была взята.

Но ворваться с ходу на Зееловские высоты, на вторую полосу не удалось. Здесь враг, опомнившийся от потрясения, укрылся за мощной системой инженерных сооружений, минных полей, густой сетью каналов и канав, до краев заполненных вешними водами. Подступы к оборонительным рубежам прикрывались плотной завесой артиллерийско-минометного огня и огнем стрелкового оружия. Небо полосовали трассы сотен зенитных орудий и пулеметов.

Лишь к исходу 17 апреля, после массированной артиллерийской и авиационной подготовки, войскам 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий удалось прорвать на основных участках оборону у Зееловских высот.

Да, на своей земле, за ее последние клочки, за столицу враг дрался с фатальным упорством, с отчаянием обреченного. Гитлеровские заправилы, предчувствуя надвигавшийся крах, бросали в бой против советских войск не только регулярные соединения, снятые с западных рубежей, но даже детей и стариков — всех, кто мог носить оружие. Они преднамеренно открывали путь англо-американским войскам в Берлин, усиливая в то же время сопротивление продвижению наших ударных группировок.

17 апреля, на второй день Берлинской операции, Военный совет фронта получил от Верховного Главнокомандующего следующую телеграмму: «Гитлер плетет паутину в районе Берлина, чтобы вызвать разногласия между русскими и союзниками. Эту паутину нужно разрубить путем взятия Берлина советскими поисками. Мы можем это сделать и должны это сделать»{179}.

Ввиду необычайно ожесточенного сопротивления противника Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ Маршалу Советского Союза И. С. Коневу двинуть на Берлин танковые армии, чтобы помочь нашему фронту быстрее овладеть столицей «третьего рейха». 18 апреля 3-я и 4-я гвардейские танковые армии 1-го Украинского фронта, форсировав Шпрее, устремились к Берлину, облегчив поискам нашего фронта прорыв второй и третьей полос одерского рубежа обороны. Вскоре соединения 2-го Белорусского фронта очистили от противника междуречье Ост — и Вест-Одера и, форсировав последний, стали продвигаться на запад.

К исходу 21 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов вступили в пригороды Берлина.

В попавшем в наши руки приказе от 9 марта 1945 г. о подготовке Берлина к обороне содержалось требование «оборонять столицу до последнего человека с фанатизмом, фантазией, с применением всех средств введения противника в заблуждение, военной хитрости, с коварством.., на земле, в воздухе и под землей, не давая ни минуты покоя, ослабляя и обескровливая в густой сети опорных пунктов, оборонительных узлов и гнезд сопротивления, засылая в тыл штурмовые группы, нападать и уничтожать противника, удерживая во что бы то ни стало каждый квартал, дом, этаж, каждую изгородь, каждую воронку от снаряда»{180}.

И действительно, битва в городе, занимавшем 900 кв. км и превращенном в громадный узел обороны, до предела насыщенный огневыми средствами, потребовала исключительного мужества и мастерства наших бойцов и командиров, гибкого управления штурмовыми группами, четкой организации целеуказания и обозначения своих поиск, оперативной информации о положении сторон.

Накануне и в ходе Берлинской операции наши воздушные разведчики шесть раз сфотографировали город. На картах крупного масштаба были выделены основные объекты. На основании захваченных документов, опроса пленных и немецкого населения составили подробные схемы и планы районов города, отдельных узлов сопротивления и снабдили ими подразделения до роты включительно.

Командиры подразделений, штурмовых групп знали районы своих действий, каждый объект в них. Воины были соответственно вооружены и заранее подготовлены к боям в большом городе. И теперь, когда громада советских армий втискивалась в узкие улицы берлинских окраин, Военный совет фронта вновь обратился к войскам с призывом взять Берлин как можно быстрее, чтобы не дать противнику опомниться. «Обрушим же на врага всю мощь нашей боевой техники, мобилизуем всю нашу волю к победе, весь разум, — говорилось в этом обращении. — Не посрамим своей солдатской чести, чести своего боевого знамени. На штурм Берлина! К полной и окончательной победе, боевые товарищи!»

На этот призыв, призыв своих сердец, бившихся в унисон с сердцами миллионов советских людей, воины фронта ответили огнем по врагу и рывком к центру фашистской столицы. По периметру всего огромного города закипело упорное сражение.

Еще 20 апреля дивизион 122-миллиметровых пушек, возглавляемый гвардии майором А. М. Зюкиным, в 11 часов 30 минут первым открыл огонь по Берлину. На следующий день, как доложил Военному совету командующий артиллерией фронта генерал В. И. Казаков, огонь по вражеским войскам, расположенным в городе, вели дальнобойные орудия батареи капитана А. Решетова и дивизиона майора Демидова. А два дня спустя не было в городе ни одного объекта вне пределов досягаемости нашей артиллерии. Огневой шквал катился по городу, сметая на своем пути все преграды.

25 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов в районе Потсдама замкнули кольцо окружения Берлина. Бой распался на тысячи мелких очагов — за каждый дом, квартал, станцию метро.

По своей ожесточенности, динамичности, сложности управления битва на улицах и площадях Берлина не была похожей на все, с чем мы встречались ранее. Враг знал, что отступать ему больше некуда, многие понимали, что судьба войны решена и наступает суровый час расплаты. Здесь было кому ее страшиться — от нацистских главарей и руководителей вермахта до эсэсовцев всех рангов, кровавых палачей народов, в том числе и своего собственного.

Этим преступникам не оставалось ничего другого, кроме бездумного сопротивления и надежды на «чудо», которая таяла с каждым часом. Под дулами их автоматов сражались и потерявшие голову, насмерть запуганные фольксштурмисты, и окончательно дезориентированные геббельсовской пропагандой осажденные регулярные части, которым обещали «новое оружие», «раскол союзников» и т. п.

Нелегко, очень нелегко было нашему солдату вести бои в огромном городе, когда из любого окна по танкам, потерявшим на узких, заваленных битым кирпичом улицах маневренность и скорость, мог вплотную, без промаха ударить кумулятивным зарядом фаустник, когда в спины орудийных расчетов били просочившиеся в наш тыл эсэсовцы, одетые в гражданское. Фронт был кругом, но советский солдат шел вперед. Штурмовые отряды, поддерживаемые огнем из всех видов оружия, рвались к центру Берлина, к имперской канцелярии, к рейхстагу.

Дорогой ценой давался каждый метр, каждый дом, каждый подвал и чердак. Но сражаться приходилось не только за дома. В самом городе нужно было форсировать Шпрее, протекающую здесь в крутых каменных набережных, преодолеть многочисленные каналы в условиях, когда каждое окно на противоположном берегу могло оказаться амбразурой.

Первыми преодолели этот водно-огневой рубеж воины армий генерал-полковников В. И. Кузнецова и Н. Я. Берзарина. Ночью бойцы батальона, которым командовал Герой Советского Союза капитан Н. В. Оберемченко, под покровом темноты переправились через Шпрее у Трептов-парка и закрепились на западном берегу. Утром подразделение приняло на себя свирепый удар врага. Контратака следовала за контратакой. Но батальон, поддерживаемый огнем артиллерии и танковых орудий с восточного берега, прочно удерживал плацдарм.

В том бою смертью храбрых пал командир батальона капитан Оберемченко. И, быть может, на месте гибели героя вознесся сейчас в Трептов-парке монумент советского воина-освободителя, воина-интернационалиста, который пришел в Германию не мстителем, а преисполненный сознанием своего долга перед Родиной, как участник великого освободительного похода, принесшего свободу народам Европы.

И здесь, в Берлине, невольно вспоминалось, какую участь готовили Гитлер и его людоедское окружение столице нашей Родины -Москве. Это ее они хотели сравнять с землей, уничтожить всех москвичей, а на месте города создать море. У стен Москвы были похоронены и эта дикая, бредовая, человеконенавистническая «идея», и миф о «непобедимости» немецко-фашистской армии. Вспомнились сожженные дотла советские села и города, руины Варшавы.

И вот советские войска в Берлине.

Чтобы избежать излишнего кровопролития и сохранить город от разрушения, Военный совет 1-го Белорусского фронта предложил немецкому командованию прекратить сопротивление. Через громкоговорящие установки, с помощью листовок обращались к берлинскому гарнизону немецкие пленные солдаты, рабочие, жители столицы с предложениями сложить оружие, спасти город от разрушения, а его жителей от бессмысленных жертв.

Все было напрасно. На гуманные предложения советского командования гитлеровская клика ответила переброской новых сил. Гитлер приказал 9-й армии спешно идти на выручку берлинского гарнизона. С той же целью он снял с запада 12-ю и часть 7-й армии. Но исход сражения был уже предрешен. Вызванные Гитлером подкрепления не дошли до Берлина, а наши войска с удвоенной энергией продолжали сжимать стальное кольцо вокруг центра города. Рухнули последние надежды гитлеровского руководства на заключение сепаратного мира с западными державами. Теперь уже ни у кого не оставалось сомнения, что до падения столицы «третьего рейха» остались считанные дни и что взята она будет именно советскими войсками.

30 апреля Гитлер в состоянии глубокой депрессии покончил с собой. И в ту же ночь радио донесло до наших войск торжественные слова первомайского приказа Верховного Главнокомандующего: «...Мировая война, развязанная германскими империалистами, подходит к концу. Крушение гитлеровской Германии — дело самого ближайшего будущего... Воины Красной Армии и Военно-Морского. Флота!.. В завершающих боях покажите новые образцы воинского умения и отваги. Крепче бейте врага, умело взламывайте его оборону...»

Не всем бойцам, штурмовавшим Берлин, удалось прослушать этот приказ по радио. Чтобы довести наказ Родины до каждого бойца, политработники записывали его и размножали. Без отдыха работали типографии фронтовой, армейских и дивизионных газет. Партийные и комсомольские активисты, агитаторы доставляли приказ в самое пекло боя. И к утру 1 мая его прочитали все воины фронта.

Слово партии вдохновило воинов на новые подвиги. Один за другим рушились бастионы Прага. Первомайский праздник в Берлине проходил под грохот канонады, но уже над рейхстагом победно трепетало в этот день на ветру алое Знамя Победы. Советские войска гасили последние очаги вражеского сопротивления в Берлине.

Еще шли бои, еще стреляли в спины наших воинов с чердаков и из подвалов озверевшие в своей обреченности эсэсовцы. Но советские бойцы шли вперед, не оглядываясь, не зная страха и сомнений. Огнем автоматов и жизнью своей они добывали долгожданный мир пародам. Павшие герои уходили в бессмертие, а их места занимали другие, и не было силы, которая могла бы их остановить.

В сложнейшей обстановке маневренного боя сотен штурмовых групп, когда вместо уже привычной линии фронта на картах и схемах нестрела мозаика узлов и очагов сопротивления, Военный совет не знал ни минуты передышки. Непрерывно поступали донесения о ходе битвы, убывали посыльные с приказами и распоряжениями, по всем линиям связи уточнялось положение сторон. Куда-то приходилось посылать подкрепление, где-то менять направления ударов. Это был подлинный апофеоз войны, ее решающая фаза.

И, казалось, ни на что другое, кроме организации боя, управления войсками, не оставалось ни сил, ни времени. Но жизнь — всегда жизнь, даже на войне. Она многогранна и ставит Подчас вопросы, от ответа на которые не уйти. Здесь, в Берлине, одновременно с боевыми задачами пришлось Военному совету решать и другие, притом весьма серьезные.

По мере того как наши войска, подавляя сопротивление врага, пробивались к центру Берлина, за их боевыми порядками оставалось не просто поле боя, а городские кварталы, полуразрушенные строения, в которых ждали решения своей судьбы мирные жители — женщины, дети, старики, в большинстве одурманенные геббельсовcкой пропагандой о «неминуемой жестокой расправе». Они нуждались в неотложной помощи — как материальной, так и моральной. Склады же в городе оказались пустыми. Не было не только хлеба и топлива, но и воды. Многие жители остались вообще без крова.

А где-то там, в развалинах, таились те, кому было за что отвечать. Побросав, припрятав оружие и переодевшись в гражданское, бывшие эсэсовские палачи, военные преступники рассчитывали раствориться в многомиллионном городе, отсидеться до «лучших времен»,

И потому, оказывая помощь жителям Берлина и других населенных пунктов, расположенных на занятой войсками 1-го Белорусского фронта территории, Военному совету нужно было принять энергичные меры к тому, чтобы ни один военный преступник не ушел от справедливой кары. Следовало также добиться, чтобы повсюду пыл установлен твердый порядок, налажено четкое руководство на всех участках административно-управленческой деятельности.

О том, какое значение придавал Военный совет нормализации положения в Берлине, свидетельствует многое, Так, комендантом города был назначен талантливый военачальник и организатор, командующий 5-й ударной армией генерал Н. Э. Берзарин. В помощь ему направили на этот участок лучших командиров и политработников, партийных активистов из боевых частей. Был также сформирован политотдел военных комендатур, которые создавались в освобожденных районах немецкой столицы, наделялись широкими полномочиями и укреплялись необходимыми силами и средствами.

Еще содрогались здания от гула канонады, клубился над развалинами густой дым пожарищ, а у походных солдатских кухонь изголодавшиеся берлинцы получали горячую пищу. Преимущественной заботой пользовались дети, больные, инвалиды. Так, для питания найденных в подвалах городской больницы двухсот крайне истощенных немецких детей командир полка 8-й гвардейской армии выделил из полковых запасов молоко, масло, мясо, сахар, крупу. Узнав об этом гуманном поступке, Военный совет фронта объявил командиру полка благодарность и обеспечил больницу продовольствием еще на две-три педели Нередко, рискуя жизнью, советские воины выносили детей из огни, выбивали врага из домов без артиллерийской поддержки, чтобы не похоронить под развалинами детей и стариков.

Активное участие в продовольственном снабжения берлинского населения, в доставке и распределении продуктов принимали тыловые органы фронта. Кроме того, вместе с немецкими антифашистами они взяли на себя организацию колоссальных по объему ремонтно-восстановительных работ в огромном городе с полностью парализованным коммунальным хозяйством. Восстанавливать нужно было почти все: водопровод, канализацию, электростанции и электросеть. Приходилось расчищать улицы от завалов, собирать осиротевших детей, подыскивать кров для бездомных и многое другое.

Бедственное положение берлинского населения можно было бы значительно облегчить, если бы высшее военное командование вермахта и командование обороны Берлина приняли направленное им еще 23 апреля предложение Военного совета фронта прекратить бесмысленное сопротивление. Немецко-фашистское командование не прислушалось к голосу разума, и теперь за безрассудство гитлеровской клики расплачивались не только немецкие солдаты, но и жители города, а также многочисленные беженцы.

Было, конечно, крайне затруднительно вдоволь накормить эти миллионы людей. Ведь наши войска пока еще вели бои, и транспорт Пыл занят обеспечением боевых действий. Однако и в этих условиях Военный совет счел возможным выделить часть продуктов из своих ресурсов и установить для немецкого населения суточный рацион — 150-200 г хлеба, 25 г мяса, 400 г картофеля, а также небольшое количество сахара, кофе и (для детей) жиров. А сразу же после окончания боев Государственный Комитет Обороны утвердил предложенный Военным советом фронта значительно увеличенный продовольственный паек, обеспечивавший нормальное питание населения освобожденной нашими войсками территории Германии.

В то время как советское командование принимало меры для спасения миллионов жителей города, берлинский гарнизон продолжал оказывать сопротивление, и это создавало дополнительные огромные трудности для организации доставки и распределения продовольствия. Таким образом, две задачи — завершение разгрома врага и спасение от голода населения Берлина и других освобожденных территорий Германии — слились воедино.

Особенно трудно было выбивать врага из специально оборудованных железобетонных бункеров и из тоннелей метро, подготовленных для долговременной обороны. В этих укреплениях укрывались тысячи и тысячи вооруженных до зубов отборных солдат и офицеров вермахта, эсэсовских головорезов. Когда гарнизон одного из таких пятиэтажных бункеров, расположенного в берлинском зоопарке, после ожесточенного сопротивления капитулировал 1 мая, оказалось, что эта крепость была оборудована по последнему слову фортификационной техники. В ней находилось около 2,5 тыс. солдат и офицеров. Но и мощные укрепления не помогли им устоять перед сокрушительным натиском наших войск.

В 5 часов утра 1 мая в расположение 8-й гвардейской армии прибыл начальник генерального штаба сухопутных войск немецкой армии генерал Кребс. Сообщив о самоубийстве Гитлера, он заявил, что уполномочен «новым руководителем германского государства доктором Геббельсом» просить у советского командования суточною перемирия для выработки условий капитуляции.

Военный совет фронта доложил об этом Центральному Комитету партии и Ставке Верховного Главнокомандования и, получив от них соответствующие указания, ответил генералу Кребсу, что никакого нового германского руководства Советское правительство не признает, в переговоры с ним вступать не желает и требует немедленно отдать приказ о полной и безоговорочной капитуляции немецко-фашистских войск.

Конкретные требования изложил Кребсу представитель Военного совета фронта генерал армии В. Д. Соколовский. Было ясно, что враг чего-то выжидает, стремится оттянуть принятие единственно приемлемого для нас решения. Поэтому Кребсу было заявлено, что если до 18 часов приказ о капитуляции не будет отдан, начнется решительный штурм Берлина.

«Новое руководство» Германии в лице Геббельса отклонило требование советского командования, и 1 мая в 18 часов 30 минут огромной силы удар обрушился на укрепления врага. Клубы черного дыма закрыли солнце. Весь первомайский вечер, всю ночь гремела неистовая канонада, сметая с земли последние очаги вражеского сопротивления. Из подвалов, бункеров, тоннелей метрополитена высыпали с поднятыми руками вражеские солдаты и офицеры. Окна домов запестрели тысячами самодельных белых флагов — знаков капитуляции.

Это был крах. И тогда вслед за Гитлером покончили самоубийством Геббельс и многие другие фашистские главари.

2 мая полуоглохший от нашего орудийно-минометного огня начальник обороны Берлина генерал артиллерии Вейдлинг при всех орденах и с белым флагом в руке прибыл в штаб армии генерала В. И. Чуйкова. Отсюда он отдал приказ гарнизону города немедленно прекратить сопротивление. Этот приказ доводился до немецких войск всеми средствами связи, передавался через связных Вейдлинга. Нашим частям было предложено прекратить огонь повсюду, где к этому не вынуждают действия противника.

Необычайная тишина воцарилась в разрушенном Берлине. Население выходило из развалин и подвалов. По улицам нескончаемым потоком двигались колонны сдавшихся в плен солдат и офицеров. Большая их часть шла, понуро опустив головы, но было немало и таких, кто открыто выражал радость: наконец-то и для них закончилась война. На улицах и площадях росли груды оружия, скопища боевой техники разгромленного врага. К 24 часам на сборных пунктах уже находилось свыше 70 тыс. пленных. Активные силы фашистской партии, эсэсовцы, все, кто знал за собой кровавые преступления и страшился возмездия, теперь торопились переодеться в гражданскую одежду и скрыться среди мирного населения, а по возможности и бежать на запад.

Войска фронта продолжали выполнять свою боевую задачу. Несмотря на невероятную усталость, лица воинов были озарены сознанием выполненного долга. Видно было, что каждый с трудом сдерживает свои чувства, что они вот-вот прорвутся наружу.

И прорвались! Помогли этому радисты. Они первыми приняли и записали приказ Верховного Главнокомандующего с поздравлением войскам фронта, завершившим разгром берлинской группировки врага и при содействии войск 1-го Украинского фронта полностью овладевшим Берлином. Какое же воцарилось ликование, когда об этом узнали все воины, только что закончившие смертный бой! Мирное небо Берлина озарилось разноцветными ракетами, звучали песни и залпы салютов из винтовок и автоматов. На улицах поверженного Берлина возникли митинги. На одном из них, у Бранденбургских ворот, читал только что написанные стихи о победе поэт Е. Долматовский. На другом, состоявшемся возле рейхстага, молодой боец взволнованно говорил, что он выполнил наказ своего отца, дошел до Берлина победителем. Повсюду звучали здравицы в честь Победы, в честь нашего героического народа, великой ленинской партии и Советского правительства. Пехотинцы, летчики, танкисты, артиллеристы, саперы, связисты, санитары и медицинские работники поздравляли друг друга с Победой.

То, к чему шли долгих четыре года, свершилось. Гитлеровская Германия повержена в прах. Нашествие империалистов на нашу великую Родину закончилось сокрушительным поражением немецко-фашистских захватчиков. Советский народ и его Вооруженные Силы совершили подвиг, равного которому не знает мировая история. Наша ленинская партия сумела в невероятно тяжелых условиях поднять, организовать народы Советского Союза на борьбу с сильным врагом, провести их через тяжелейшие испытания к всемирно-исторической победе. Ее верные сыны — коммунисты — высоко держали на фронте честь и достоинство членов великой партии и были первыми в рядах бойцов за народное счастье, за честь, свободу и независимость Родины.

* * *

Места жестоких битв я вновь посетил в 1969 г., в дни празднования двадцатилетия Германской Демократической Республики. Я имел возможность всесторонне познакомиться с жизнью трудолюбивого народа первого на немецкой земле государства трудящихся, с его трудовыми успехами. Увидел, как преобразилась страна. Сейчас это мощное индустриальное государство, занимающее десятое место среди крупнейших государств мира по выпуску промышленной продукции, страна высокой культуры, науки и искусства. Столица социалистической Германии Берлин — это совершенно новый, красивый и благоустроенный город.

Но самым великим достижением Социалистической Единой партии Германии, ее Центрального Комитета во главе с выдающимся деятелем международного коммунистического и рабочего движения и большим другом советского народа Вальтером Ульбрихтом является воспитание нового человека — патриота своей социалистической родины и интернационалиста.

Я посетил многие братские могилы, в которых похоронены боевые друзья, и испытал чувство глубокой благодарности немецким товарищам за их бережное отношение к священной памяти тех, кто отдал свою жизнь борьбе с фашизмом. Было приятно узнать, что для трудящихся ГДР стало традицией украшать цветами братские могилы наших воинов в знак верности дружбе с советским народом, готовности идти плечом к плечу с ним.

... Никогда не изгладятся из памяти человечества великая битва советского народа и его Вооруженных Сил против гитлеровских захватчиков, героические подвиги наших воинов. Их мужество, героизм, беспредельная любовь к Родине и Коммунистической партии всегда будут источником вдохновения для новых поколений строителей коммунизма.