Война
Нападение без объявления войны
Чаяния финнов на мирное разрешение конфликта развеялись без следа, когда внезапно, без объявления войны Советский Союз совершил нападение утром 30 ноября на земле, на воде и с воздуха.
Советские наземные силы пересекли границу страны; начиная с раннего утра самолеты взяли курс на многие важные объекты. Первые жертвы войны нашли свою смерть под бомбами.
Как только были получены первые сообщения о войне, кабинет министров собрался под председательством президента. Была принята декларация о том, что страна находится в состоянии войны; маршал К.Г. Маннергейм, председатель совета безопасности, назначен верховным главнокомандующим. Генерал-лейтенант К.Л. Ош и полковник А.Ф. Аиро стали его заместителями. Когда заседание кабинета было в самом разгаре, послышался вой сирен воздушной тревоги. Министр обороны Ньюкканен встал с кресла, объявил о перерыве заседания и предложил всем присутствующим пройти в бомбоубежище. Увидя на лицах некоторых министров улыбки, он сурово заметил, что кабинет министров должен подчиняться [128] своим собственным распоряжениям. В самом деле, совсем недавно были разработаны и утверждены мероприятия на случай воздушных налетов. Совещание было прервано.
Поскольку в здании бомбоубежища не было, мы разошлись по другим укрытиям. Я предпочел направиться в свой кабинет в здании министерства финансов. Министр снабжения Райнер фон Фиандт составил мне компанию, и мы стали обсуждать новую ситуацию. Мы полагали, что объявленная тревога является частью войны нервов, которой мы подвергались в течение двух последних недель. Но сейчас ситуация настолько ухудшилась, что необходимо сменить правительство и попытаться возобновить переговоры. Такая мера уже широко обсуждалась.
После отбоя воздушной тревоги заседание кабинета министров продолжилось. Когда оно закончилось, я задержался, чтобы поговорить с президентом Каллио наедине. Я высказал ему мнение, что пришло время сменить правительство, в том числе премьер-министра и министра иностранных дел, которые занимали наиболее жесткую позицию на переговорах. Президент Каллио спокойно выслушал предложение но не высказал свое мнение.
Позже я пригласил зайти ко мне нескольких министров от социал-демократов. Мы пришли к общему мнению, что смена правительства является неизбежной. Было решено предложить социал-демократической фракции отозвать своих представителей из правительства. Самой главной заботой нового правительства станет продолжение переговоров с Советским Союзом.
Когда я выходил из здания Государственного совета с одним из моих коллег, раздался новый сигнал воздушной тревоги. Когда мы пересекали Рыночную площадь, увидели несколько советских бомбардировщиков, на очень низкой высоте проходящих над доками [129] Хиеталахти, и услышали звуки взрывов. Этот воинственный спектакль был воспринят так спокойно, что люди шли по улицам города, словно не замечая его. Не придали ему значения и мы, продолжив свой путь. Потом мы узнали, что это была первая большая бомбежка Хельсинки, во время которой был разрушен Технический институт. Бомбы упали и на здание молочной фабрики, где было убито несколько человек, но они предназначались, скорее всего, для парламента.
Смена правительства
В тот же вечер социал-демократическая фракция собралась на заседание в здании парламента. В вечерней темноте нас обуревали другие чувства. Совсем рядом с парламентом еще горело здание молочной фабрики. Яркие языки пламени служили прекрасным ориентиром для новых бомбардировщиков, если бы они решили нанести удар по парламенту. Поскольку нельзя было затемнить окна парламентского конференц-зала, заседание проходило при полностью погашенном свете; только на столе у председательствующего теплилась неяркая лампочка. Все были очень серьезными.
Председатель фракции Мауно Пеккала открыл заседание сообщением, что Советский Союз бомбардировкой Хельсинки, Виипури, Энсо и других городов начал военные действия против Финляндии. На встрече председателей парламентских фракций решили, что на заседании парламента, назначенном на сегодняшний вечер, на котором правительство представит доклад о состоянии дел, слово будет предоставлено только спикерам парламентских групп. Они будут оглашать позицию каждой фракции по отношению к докладу правительства.[130]
Затем наступила моя очередь представить фракции обзор нынешней ситуации. Я сказал, что министры социал-демократы пришли к заключению, что необходимо просить о перемирии. Существующее правительство не может пойти на это; его следует склонить к отставке нынешним же вечером и сформировать новое правительство, которое запросит перемирие. Призыв к отставке правительства оправдывается еще тем, что сейчас настало время для всех партий, за исключением IKL (народно-национальной партии), войти в правительство. Мы считаем, что два члена нынешнего кабинета министров, премьер-министр Кайяндер и министр иностранных дел Эркко, не должны войти в новое правительство. Я просил согласия фракции на предложение министров социал-демократов подать президенту прошения об отставке. Свой доклад я заключил тем, что политическая линия, которой мы следовали до сих пор, была единственно возможной. Пойти на большие уступки, вплоть до настоящего времени, было невозможно. Теперь ситуация изменилась. Социал-демократическая фракция парламента единогласно одобрила намерение министров социал-демократов направить президенту прошения об отставке.
Затем Пеккала представил на одобрение фракции проект заявления, в нем говорилось:
«Анализ ситуации, сделанный членами кабинета министров, согласуется с информацией, имеющейся в распоряжении парламента. Этот анализ дает доказательство того, что сила пытается править нашим миром. Группа депутатов, от имени которой я имею честь выступать, всегда придерживалась мнения, что противоречия между государствами должны разрешаться только мирным путем, посредством переговоров. Мы отстаивали эту точку зрения, но наши стремления не смогли претвориться в жизнь. От имени социал-демократической фракции парламента [131] я прошу отставки социал-демократов — членов правительства и выражаю надежду, что кризис будет разрешен как можно скорее».
Проект заявления председателя фракции Пеккала был единогласно одобрен в качестве заявления от имени фракции.
Когда заседание фракции подошло к концу, председатель Пеккала оповестил собравшихся, что начало парламентской сессии назначено на 20.00 нынешнего вечера, но из-за воздушных атак оно состоится в здании лейбористского центра Валлила. Для тех, кто не может добраться туда пешком, будут поданы автобусы.
Я отправился в дальний путь до Валлилы пешком вместе с несколькими коллегами по парламенту. В полной темноте дорога выглядела жуткой, еще горели пожары, отбрасывая багровый отсвет на низкие тучи. Мы мрачно обсуждали события этого дня.
В небольшом зале лейбористского центра Валлила парламентарии расположились в откидных креслах без привычных столиков для заметок. Все непривычно тихо сидели на своих местах; не было обычных походов за кофе в буфет. Да и возможности здешнего буфета были весьма ограничены. Доклады сделали премьер-министр Кайяндер, министр иностранных дел Эркко и министр обороны Ньюкканен.
В своем кратком заявлении премьер-министр Кайяндер сказал, что кабинет министров был в постоянном контакте с председателями парламентских фракций, а через них и со всем парламентом. Так как ситуация достигла пика развития, кабинет министров представляет парламенту доклад о взаимоотношениях Финляндии и СССР, который сделает министр иностранных дел. Из него всем станет ясно, что правительство делало все возможное для защиты интересов и законных прав Финляндии. В то же время оно хотело урегулировать спорные вопросы. [132]
Наши противники на переговорах решили навязать свои требования силой. Образ их действий в течение последних дней вызывает удивление, поскольку Финляндия никогда не отказывалась от продолжения переговоров.
Министр иностранных дел Эркко сделал обстоятельный доклад, рассказав о требованиях Советского Союза и об отношении к ним правительства Финляндии. Часть его выступления была посвящена обмену нотами, прошедшему накануне прекращения переговоров. Эркко заключил свой доклад следующими словами:
«Делая одно за другим реальные предложения, направленные на мирное, удовлетворяющее обе стороны решение проблемы, финское правительство в последние несколько недель продемонстрировало искреннее желание достичь взаимопонимания с Советским правительством. Теперь это зависит от нашего могущественного восточного соседа. Меры, к которым Советский Союз прибег, скоро покажут, является ли его позиция окончательной, или Финляндия сможет избежать вооруженной защиты своей независимости и существования».
Затем Эркко информировал парламент, что правительство Соединенных Штатов предложило Финляндии свои услуги в качестве мирного посредника. Он также сказал о своем ответе представителям правительства Соединенных Штатов, что Финляндия приветствует это содействие и с благодарностью принимает его. Намерен ли Советский Союз воспользоваться аналогичным предложением США, ему неизвестно.
Министр обороны Ньюкканен кратко перечислил нарушения границы, совершенные Советским Союзом, после чего сказал: [133]
«Я изумлялся спокойствию и невозмутимости, которые финские пограничники продемонстрировали в течение всего периода обострения отношений. Хотя Советский Союз совершал неоднократные попытки провокаций на различных участках границы, они разбивались о спокойствие финских солдат. Такие же твердость и спокойствие проявляют наши вооруженные силы в нынешних событиях».
После докладов был сделан перерыв. Первое заседание закончилось в 20.57, а новое заседание должно было начаться в 21.10.
В ходе второго заседания все председатели депутатских фракций изложили взгляды своих фракций на ситуацию.
Мауно Пеккала, председатель социал-демократической фракции, зачитал заявление, которое было принято этим вечером на собрании фракции.
Юхо Пилппула, председатель фракции аграриев, огласил краткое заявление о том, что «фракция аграриев одобряет все действия правительства, которые были направлены на защиту мирными средствами нейтралитета Финляндии и прав, принадлежащих нашему народу».
Рагнар Фурухьельм, председатель фракции Шведской народной партии, заявил, что «фракция полностью одобряет действия правительства, целью которых было упорядочение отношений между Финляндией и Советским Союзом на мирной основе».
Депутат К.Р. Карее, председатель IKL, от имени фракции заявил: «Фракция поддерживает предпринятые правительством меры. Мы считаем, что правительство действовало логично и не должно было отчитываться перед парламентом, поскольку фракции парламента были информированы о происходящем, принимали участие в обсуждении ключевых моментов через своих представителей». [134]
В заключение он прочитал несколько стихотворных строк из боевого гимна Густава Адольфа, чтобы «воодушевить парламент».
Депутат Суло Хейниё, председатель фракции прогрессивной партии, сказал, что он вправе засвидетельствовать: доклады, сделанные министрами на этом заседании, находятся в полном соответствии с ранее сделанными заявлениями.
Депутат Пекка Пеннанен, председатель фракции коалиционной партии, также одобрил действия правительства, а депутат Хейкки Нисканен, лидер фермерской и крестьянской партии, кратко заявил, что «мы поддерживаем возвращение к повестке дня».
Поскольку никто больше не попросил слова, обсуждение было объявлено законченным. Затем парламент единогласно одобрил предложение спикера вернуться к повестке дня.
Перед тем как закрыть заседание, спикер Хаккила огласил информацию о времени и месте следующего заседания парламента. Это заседание было объявлено закрытым в 21.37.
Депутаты проследовали в поезд, который должен был эвакуировать их из столицы. Место назначения никому не было известно, за исключением спикера и двух его заместителей. Потом депутаты узнали, что направляются в местечко Кархайокки на восточном побережье Ботнического залива.
При рассмотрении вариантов, где теперь можно разместить парламент, стало ясно, что речь может идти только о южной части восточного побережья Ботнического залива. Но в этом регионе было мало городов, способных принять такое количество людей, причем некоторые не подходили по разным причинам. В Каухаве располагался военный аэродром, в Илмайокки обосновались военные склады, в Лапуе находился завод боеприпасов. Поэтому выбор пал на Кархайокки. [135]
После заседания я сказал Эркко, что в его докладе был пункт, который расходился с фактами. Он заметил, что участники московских переговоров были уполномочены самостоятельно решать, какие условия советской стороны могли быть приняты. Это заявление было некорректным, поскольку в последний момент нам запретили идти на дальнейшие уступки. Эркко был смущен. Он обещал мне в рабочем порядке откорректировать текст своего доклада. В изданных протоколах парламента этот пассаж звучит теперь так:
«Во время последнего совещания было решено подходить к решению данной проблемы в целом; Финляндия была готова рассматривать более обширные уступки, если бы Советский Союз отказался от притязаний на Ханко и Сааренпяя {44}. Финские представители были уполномочены даже на большие уступки, чем было указано выше: они имели полномочия на обсуждение вопроса об Ино».
Государственный совет попросили собраться после сессии парламента в одном из конференц-залов лейбористского центра Валилла. Перед началом сессии я сказал премьер-министру Кайяндеру о решении социал-демократической фракции парламента о реорганизации правительства и попросил его поднять этот вопрос как можно быстрее после начала заседания. Я также предложил правительству подать в отставку. Это предложение было неожиданным для него, но в ходе заседания он поднял вопрос об отставке правительства. Обосновывая свое предложение тем, что ситуация изменилась, стране необходимо правительство, обладающее более широкой поддержкой, он попросил принять его отставку. Члены Государственного совета единогласно одобрили это предложение. [136]
Нужно было действовать быстро, и мы решили в тот же вечер поставить в известность президента о решении правительства подать в отставку. Каждая из партий, представленных в парламенте, выбрала одного депутата; эти депутаты должны были информировать президента и обсудить с ним этот вопрос. Поэтому премьер-министр Кайяндер, министры фон Борн и Ньюкканен и я отправились в путь. Мы сели в автомобиль, и нас повезли по неосвещенной и извилистой дороге к месту, которое было неизвестно даже мне. Хотя я был убежден, что знаю географию столицы достаточно хорошо, я не мог себе представить, куда мы направляемся, пока не увидел, что мы въезжаем на остров Большой Куусисаари, что за Мунккиниеми. Президент перебрался в безопасное предместье столицы и находился в отдельно стоящем частном доме всю Зимнюю войну.
Он принял нас в небольшой, хорошо обставленной комнате, неярко освещенной лампами под оранжевыми абажурами. Он спокойно выслушал наш доклад, который мог предвидеть, помня о нашем разговоре. Поскольку назначение членов нового правительства было делом наиважнейшим, он обещал как можно скорее решить этот вопрос. Мы обменялись мнениями о формировании правительства и согласились, что оно должно было быть образовано на более широкой базе, чем прежнее. Когда вопрос был решен, мы вернулись в город.
На следующее утро 1 декабря, как только Банк Финляндии открыл двери, я зашел к его управляющему Ристо Рюти {45}. Я считал, что в этот момент он был самым подходящим человеком для формирования правительства. У него была репутация настойчивого и добросовестного человека. Побывав несколько [137] раз членом согласительных комиссий по военным делам, он был хорошо знаком с нуждами армии. Кроме того, он пользовался хорошей репутацией во всех кругах, включая промышленников и бизнесменов, содействие которых было необходимо. Эти группы питали не самые лучшие чувства к правительству Кайяндера.
В то время как я убеждал Рюти, президент Каллио, который прежде был директором Банка Финляндии, тоже зашел к нему. Без колебаний он присоединился к моему мнению, что Рюти тот человек, который и должен сформировать правительство. Вдвоем нам удалось убедить Рюти, что это его патриотический долг в годину тяжелых испытаний для отечества. Сам Рюти возражал, обосновывая свой отказ тем, что уже много лет не принимал участия в правительственной жизни. Мы также поговорили о кандидате на пост министра иностранных дел, но не нашли достойной кандидатуры. Рюти еще не дал согласие, и я сделал самое безрассудное предложение в моей жизни: если Рюти согласится стать премьер-министром, то я буду какое-то время временно исполняющим обязанности министра иностранных дел. Когда мы стали обсуждать кандидатуры на другие должности, то согласились, что на них должны остаться нынешние министры. Имело смысл включить в команду человека из коалиционной партии, которая была в оппозиции. Мы сразу подумали о Паасикиви, который, будучи участником прерванных московских переговоров, был до тонкостей знаком с проблемами, переросшими в нынешний конфликт.
Мне нужно было вернуться на работу, а президент Каллио и Рюти продолжали разговор. Когда я вернулся в свой кабинет, мне позвонил президент и сообщил, что Рюти, наконец, дал согласие и начал формировать [138] правительство. Он смог составить список министров в тот же день, а вечером произошла смена правительства. Наверное, это была самая быстрая смена правительства в истории Финляндии. По причине военного времени она прошла без обычных консультаций с политическими партиями. В состав нового правительства вошли:
Премьер-министр: Ристо Рюти (аграрий)
Министр иностранных дел: Вяйнё Таннер (социал-демократ)
Министр юстиции: Ю.О. Сёдерхельм (Шведская народная партия)
Министр внутренних дел: Эрнст фон Борн (Шведская народная партия)
Министр обороны: Юхо Ньюкканен (аграрий)
Министр финансов: Мауно Пеккала (социал-демократ)
Министр образования: Ууно Ханнула (аграрий)
Министр сельского хозяйства: П.В. Хейккинен (аграрий)
Министр путей сообщения и связи: Вяйнё В. Саловаара (социал-демократ)
Министр торговли и промышленности: В.А. Котилайнен (коалиционная партия)
Министр по социальным вопросам: К.А. Фагерхольм (социал-демократ)
Министр снабжения: Райнер фон Фиандт (Шведская народная партия)
Министр без портфеля: Юхо К. Паасикиви (коалиционная партия)
Новыми членами кабинета министров, вошедшими в его состав после смены правительства, стали Рюти, Котилайнен, Пеккала и Паасикиви. Из правительства вышли Кайяндер, Эркко, Салменойя и [139] Войонмаа. Таким образом, процесс замены зашел несколько дальше, чем это поначалу предполагалось. Ристо Рюти начал свое «возвращение» в сферу политики. Из своего комфортабельного кабинета в Банке Финляндии он переместился во дворец Государственного совета, а в самом конце года — в другой дворец — президентский. Спустя шесть лет он вынужден был сменить местопребывание и обосновался в третьей официальной резиденции, самой уединенной. Как к никакому другому человеку, к нему могут быть применимы слова известной песни «Бреду на жизненном пути я из одной тюрьмы в другую». Когда он противился своему назначению в правительство, то был совершенно прав.
Новый кабинет министров собрался на свое первое заседание на следующий день, 2 декабря. Заседание, как и все следующие в течение всей войны, было проведено в Банке Финляндии. Из-за возможных воздушных налетов все заседания проводились в подвалах банка, которым не могли повредить самые сильные бомбардировки. Премьер-министр разместил свой аппарат в здании банка, поэтому оставался в привычной обстановке весь период войны. Заседания кабинета министров обычно проводились в помещении совета директоров банка. В этом же здании расположилось и министерство финансов. Другие министерства были разбросаны по всей столице в соответствии с планом, предложенным министром внутренних дел. Вновь образованное министерство снабжения разместилось вне городской черты, в здании Академии труда в Кауниайнене. Министерству иностранных дел досталось здание стадиона. Начать с того, что здание стадиона с вышкой было прекрасным ориентиром для бомбардировщиков. Кроме того, недостаток конторских помещений [140] делал нормальную работу совершенно невозможной, а отсутствие бомбоубежища оставляло нас беззащитными при бомбежках. Поэтому я был очень рад, когда две недели спустя Центральный банк Кооперативного сельскохозяйственного кредитного общества (ОКО), перебравшийся за город, предложил нам свой комфортабельный офис под министерство иностранных дел.
Поскольку министерства были разбросаны, контакты между ними были эпизодическими, а иногда вообще отсутствовали. Министры встречались только во время заседаний кабинета. Стали обычаем общие обеды в Банке Финляндии, столовая которого, под руководством ее опытнейшей хозяйки Милмы Паке, баловала нас своими разносолами. За столом мы могли обменяться мнениями по всем вопросам. С целью поддержания контакта с членами кабинета министров ввели должность коменданта Государственного совета. Назначенный на нее Мартти Ховилайнен должен был всегда знать местопребывание всех членов кабинета министров. Поэтому он мог быстро собрать всех на общее заседание.
Остальные государственные службы были разбросаны по всей стране.
Советское радиовещание распространило по всему миру известие, что финское правительство «выбыло в неизвестном направлении», желая создать впечатление о хаосе в Финляндии и отсутствии организованного сопротивления в стране. Но кабинет министров ни на один день не покидал столицу. Советскому Союзу вскоре довелось узнать, что Финляндия способна оказать упорное сопротивление.
Внутри кабинета министров были созданы на выборной основе комитет по внешнеполитическим вопросам и финансовый комитет. В комитет по внешне — [141] политическим вопросам вошли, кроме премьер-министра и министра иностранных дел, Паасикиви, Ньюкканен, Ханнула и Сёдерхельм. Комитет взял на себя ответственность за международные контакты Финляндии. Также в комитете рассматривались военные вопросы, но в основном, разумеется, они были в компетенции ставки начальника Генерального штаба. Офицером связи ставки при правительстве был генерал Вальден, который часто бывал на заседаниях кабинета министров и комитета по внешнеполитическим вопросам. Из правительства только премьер-министр и министр обороны были в курсе вопросов, связанных с закупками оружия.
Главное для нового правительства было предотвратить войну и возобновить переговоры. По этой причине одиозные фигуры бывшего кабинета министров не вошли в состав нового правительства. Однако кабинет министров не принял конкретной программы, но обсудил меры для перевода жизни страны на военные рельсы, если мир не удастся восстановить.
В первый же день вторжения — 30 ноября, еще до смены правительства — Соединенные Штаты предложили свои услуги для разрешения конфликта мирным путем. Финское правительство ответило немедленно, приняв дружеское посредничество, но советское правительство отклонило его.
Мы не хотели верить, что военное решение является окончательным для Советского Союза, поэтому на своем первом заседании обратились к шведскому правительству с просьбой о посредничестве. Тогда же в Швецию была направлена просьба взять на себя представительство интересов финских граждан в Советском Союзе вплоть до окончания войны. У нас теплилась надежда, что Швеция поможет возобновить переговоры с Советским Союзом. Информация о новых предложениях финской стороны была передана в ведущие европейские страны и США. [142]
Уинтер, шведский посланник в Москве, пытался встретиться 2 декабря с Молотовым, чтобы передать эти предложения финского правительства. Но ему пришлось ждать вплоть до 4 декабря. Во время встречи Молотов отверг шведское предложение о посредничестве, заявив, что советское правительство признает в Финляндии только «финское демократическое правительство». Он также отверг шведское предложение о представительстве интересов финских граждан в Советском Союзе, поскольку советское правительство не признает то финское правительство, которое возложило на Швецию эту задачу.
Териокское правительство
Этот ответ можно объяснить тем, что Советский Союз создал для Финляндии марионеточное правительство, которое назвал «финским демократическим правительством». Советское руководство заключило с ним 2 декабря соглашение, по которому к Советскому Союзу отходили все области, ранее включенные в число советских требований. В виде компенсации «финское демократическое правительство» получало огромные районы в советской Карелии. Этот договор мало известен в Финляндии, имеет смысл воспроизвести его целиком:
«Президиум Верховного Совета СССР, с одной стороны, и финское демократическое правительство, с другой стороны, убежденные в том, что в результате героической борьбы финского народа и пришедших ему на помощь частей Красной Армии ликвидирован очаг военной напряженности, созданный прежним плутократическим правительством на границах Советского Союза в пользу империалистических сил; [143]
после создания финским народом демократической республики, получившей повсеместную поддержку населения, решили установить отношения дружбы между нашими странами и объединить усилия для защиты безопасности и неприкосновенности наших народов.
Считая, что наступило время для осуществления чаяний, вынашиваемых столетиями, об объединении народа Карелии с братским финским народом и стать единой нацией, а также
желая достичь благоприятного решения, удовлетворяющего обе стороны, в отношении пограничных проблем, в особенности защиты Ленинграда и южного побережья Финляндии;
подтверждая дух и основные принципы мирного договора от 23 октября 1920 года (по старому стилю), договора, который провозглашает взаимное признание независимости другой стороны и невмешательство во внутренние дела друг друга;
полагают необходимым заключить договор о взаимопомощи между Советским Союзом и Финской Демократической Республикой и назначают для их подписания следующих полномочных представителей:
от имени Президиума Верховного Совета СССР: В. Молотова, Председателя Совета Народных Комиссаров СССР, наркома иностранных дел СССР;
от имени народа Финляндии: О.В. Куусинена, Председателя правительства Финляндии, наркома иностранных дел Финляндии».
Далее приводится содержание семи статей договора:
«Первая статья определяет включение в состав территории Финской Демократической Республики районов в Советской Карелии площадью до 70 000 квадратных километров. Граница определена Советским Союзом и Финской Демократической Республикой в соответствии с разработанной картой. Со своей стороны [144] Финляндия заявляет о своей готовности осуществить перемещение линии границы на Карельском перешейке к северу от Ленинграда, уступив район площадью 3970 квадратных километров, за что Советский Союз выплатит Финляндии компенсацию в размере 120 миллионов марок, включая стоимость железнодорожного оборудования на Карельском перешейке, которое передается Советскому Союзу.
Статья вторая: Финляндия заявляет о своей готовности:
а) передать Советскому Союзу на период в тридцать лет полуостров Ханко и прилегающие к нему воды в радиусе пяти миль к северу и востоку и в радиусе трех миль к западу и северу от него, а также острова, находящиеся к югу и востоку в соответствии с картой, для создания военной и морской базы, защищающей от нападения Финский залив; на это время Советскому Союзу предоставляется право содержать там свои наземные, морские и воздушные силы, количество которых будет определено отдельным соглашением;
б) продать Советскому Союзу следующие острова в Финском заливе: Суурсаари, Сескар, Лавенсари, Большой и Малый Тютерс, Койвисто; а также части полуостровов Рыбачий и Кескисаари {46}, находящиеся на побережье Северного Ледовитого океана и принадлежащие Финляндии, по согласованной цене 300 000 марок.
Статья третья: Советский Союз и Финская Демократическая Республика берут на себя обязательство оказывать друг другу необходимую помощь, включая военную, в случае нападения какого-либо европейского государства или угрозы нападения на Советский Союз через территорию Финляндии.
Согласно статье четвертой, стороны обязуются воздерживаться от вхождения в любые союзы и участия в любых группировках, созданных против другого участника соглашения. [145]
Статья пятая: участники соглашения заключат торговое соглашение, чтобы увеличить ежегодный товарооборот между двумя странами по сравнению с уровнем товарооборота 1927 года в размере 800 миллионов марок.
В статье шестой Советский Союз обязуется снабжать Финскую народную армию на выгодных условиях оружием и другим военным снаряжением.
Статья седьмая: период действия настоящего соглашения устанавливается на срок 25 лет. Если за год до истечения срока соглашения ни одна из сторон не заявит о выходе из него, соглашение автоматически продлевается на период в двадцать пять лет.
В последней статье также определяются срок вступления соглашения в силу и порядок его ратификации.
Настоящее соглашение составлено в двух экземплярах на русском и финском языках в городе Москве 3 декабря 1939 года.
Подписано:
В. М. Молотов О.В. Куусинен»
В день, когда было подписано соглашение с правительством Куусинена, находящимся в Териоки, по московскому радио было передано сообщение о намерении ратифицировать его как можно скорее в Хельсинки.
Это соглашение показывало, что вторжение было тщательно подготовлено заранее. Лишь тогда в Финляндии поняли, что целью войны было установление в стране большевистского режима. Советские военные, вероятно, полагали за неделю пройти парадным маршем до столицы, получая приветствия как освободители. Мы получили некоторую информацию об этом [146] правительстве, которое появилось ниоткуда с миссией сделать Финляндию счастливой. Пропагандистские листовки дают понятие о его составе: «На основании соглашения между левыми партиями и финскими солдатами — участниками восстания сформировано Народное правительство Финской Демократической Республики 1 декабря 1939 года». Его премьер-министром и министром иностранных дел стал революционер О.В. Куусинен, который бежал из Финляндии в 1918 году. Министром внутренних дел стал Туре Лехен; министром финансов — Маури Розенберг; министром обороны — Аксель Анттила (позднее генерал-лейтенант в Советской армии); министром сельского хозяйства — Армас Айкиё; министром образования — Инкери Лехтинен и министром культуры — Пааво Прокконен.
Это правительство сформировало армию, численность которой должна была достичь 50 000 человек, но на самом деле составляла около тысячи человек.
Уже после войны стали известны подробности формирования териокского правительства.
Не позднее 13 ноября (в этот день финский посол в Москве передал письменное извещение о готовности к продолжению переговоров) О.В. Куусинен, действуя по инструкции Димитрова, генерального секретаря Коминтерна, отправил письмо генеральному секретарю Финской коммунистической партии Арво Туоминену, который тогда жил в Стокгольме. В письме Туоминену предлагалось как можно быстрее прибыть в Москву. Срочность поездки обосновывалась тем, что переговоры между Финляндией и Советским Союзом прерваны, поэтому нужно принять более действенные меры в отношении Финляндии. Куусинен отметил, что Финская коммунистическая партия давно мечтает о них. [147]
Туоминен догадался, какой может быть эта задача. Он много лет выполнял разные поручения Коминтерна, но судьба многих финских беженцев не давала ему покоя; его взгляды изменились настолько, что он не захотел принять это поручение. Поэтому 17 ноября он в письмах Куусинену и Димитрову сообщил, что не приедет. Свой отказ он никак не мотивировал. Ответ был отправлен со специальным курьером, который прибыл из Москвы.
Еще до того, как ответ был доставлен по назначению, Туоминен получил из советского посольства в Стокгольме резкое требование об отъезде в Москву, которое он сразу отверг. 21 ноября из Москвы снова прибыл курьер, который привез еще более строгий приказ Туоминену прибыть в Москву на следующий день московским самолетом. Передавая этот приказ, курьер сказал, что Советский Союз стоит накануне войны с Финляндией, начинается формирование финского народного правительства, состоящего из финнов, живущих в эмиграции в СССР. Туоминена предполагалось сделать премьер-министром, а Куусинена — президентом Финляндии. Других членов правительства предстояло определить после прибытия Туоминена в Москву. Московский эмиссар добавил, что за приглашением стоят руководящие круги Советского Союза.
Но ответ Арно Туоминена и на этот раз был отрицательным.
А 26 ноября произошел «инцидент в Майниле», и четверо суток спустя началось вторжение.
Когда известие о создании правительства Куусинена достигло Финляндии, Финская социал-демократическая партия и Финская конфедерация профессиональных союзов опубликовали совместное заявление, в котором подчеркнули приверженность [148] трудящихся к миру. Заявление завершалось словами:
«Рабочий класс Финляндии искренне привержен делу мира. Но если агрессор не хочет проявить уважение к его воле к миру, для рабочего класса Финляндии не остается другого выхода, как принять участие в войне, с оружием в руках сражаться против агрессора, защищая демократию, мир и самоопределение нашей страны».
Последний акт Лиги Наций
Надежда на возвращение к миру едва теплилась, но мы пытались использовать Лигу Наций; в ее функции вход ил о/предотвращение вооруженных конфликтов. Второго декабря правительство поручило представителю Финляндии в Лиге Наций Рудольфу Холсти обратиться в Лигу по этому вопросу. На следующий день, 3 декабря. Холсти направил Авенолу, генеральному секретарю Лиги, письмо, в котором была изложена просьба Финляндии рассмотреть вопрос о неспровоцированной агрессии против Финляндии. В письме говорились:
«Финляндия никогда не предпринимала никаких действий против своего соседа. Она не жалела никаких усилий, чтобы жить с ним в мире. Несмотря на это, Советский Союз, основывая свои действия на сфабрикованных пограничных инцидентах, обвинил Финляндию в том, что она отказывается предпринять совместные усилия для безопасности Ленинграда, и сначала денонсировал пакт о ненападении, а затем отверг предложение финского правительства передать вопрос для урегулирования незаинтересованной державе.
В связи с подобными обстоятельствами я имею честь, согласно инструкциям моего правительства, [149] представить этот вопрос на Ваше рассмотрение, прошу Вас быть настолько любезным, чтобы собрать совет и ассамблею на основании статей 11 и 15 Устава, и просить их принять любые меры, которые могут оказаться необходимыми для прекращения агрессии».
Лига Наций сразу приступила к работе, секретариат назначил ассамблею на 9 декабря. В ответ на приглашение Советскому Союзу Лига Наций получила телеграмму от 4 декабря, в которой утверждалось, что запрос Финляндии не имеет юридической силы. Указывалось, что Советский Союз поддерживает мирные отношения с Финской Демократической Республикой, правительство которой 2 декабря заключило с Советским Союзом договор о дружбе и взаимной помощи. На этом основании Советский Союз отказался направить своих представителей на заседание Лиги Наций.
В телеграмме также говорилось, что правительство Финской Демократической Республики 1 декабря обратилось к советскому правительству с просьбой об оказании военной помощи в подавлении угрозы войны, исходящей от бывших правителей Финляндии.
Несмотря на отрицательную позицию Советского Союза, ассамблея Лиги Наций, на которой Финляндия была представлена Рудольфом Холсти, Харри Хольма и полковником Аладаром Паасоненом, приняла вопрос к рассмотрению. От ее имени 11 декабря обеим сторонам была направлена новая телеграмма, в которой содержался призыв немедленно прекратить военные действия и начать переговоры о восстановлении мира. Финляндия приняла это предложение, а Советский Союз отклонил эту рекомендацию.
Ассамблея продолжила рассмотрение этого вопроса. В результате была одобрена позиция Финляндии. [150]
Было отмечено, что Финляндия дала согласие на переговоры с Советским Союзом и согласилась рассмотреть вопрос о территориальных уступках. В процессе переговоров финская сторона сделала встречные предложения, направленные на разрешение вопроса. В связи с «инцидентом в Майниле» Финляндия предложила провести совместное расследование. Когда Советский Союз отказался от выполнения обязательств по пакту о ненападении, финское правительство настаивало на том, чтобы была применена согласительная процедура, предусмотренная в пакте. Финляндия согласилась на предложение о посредничестве, сделанное Соединенными Штатами.
Ассамблея осудила действия Советского Союза против финского государства и призвала всех членов Лиги «предоставить Финляндии по мере возможностей материальную и гуманитарную помощь и воздержаться от любых действий, которые могли бы уменьшить возможность Финляндии к сопротивлению».
Действия Советского Союза были единогласно осуждены, и он был исключен из Лиги Наций. Это решение стало последним актом Лиги Наций.
Различные страны мира предоставили Финляндии материальную и гуманитарную помощь. Во многих государствах были созданы национальные организации, помогавшие Финляндии. В Скандинавских странах, в Швейцарии и Соединенных Штатах их деятельность была весьма активной.
Причины, названные Советским Союзом для отказа участвовать в работе ассамблеи, значительно отличались от позиции Советского Союза на предшествующих сессиях Лиги.
На заседании ассамблеи Лиги в 1937 году народный комиссар иностранных дел Литвинов говорил: [151]
«Совершенно ясно, что, согласно международному праву, никакая помощь не может быть оказана тем, кто находится в состоянии мятежа против законного правительства; любая помощь мятежникам в форме поставок военных материалов или военными силами будет представлять собой грубейшее нарушение международного права; признание лидера мятежников в качестве главы государства узаконит любой мятеж простым заявлением о том, что мятежники образуют правительство; признание мятежников в качестве законного правительства является актом интервенции».
Литвинов далее сказал:
«Агрессия всегда остается агрессией, даже если она пытается скрыться под маской. Не существует международных принципов, которые делали бы законным нападение или несанкционированный проход через другую страну, а также нарушение международных договоров».
День независимости 1939 года
Когда мы устраивались в тесных помещениях стадиона, отведенных министерству иностранных дел, кому-то пришла в голову мысль, что мы должны отметить День независимости. Время было военное, и все выглядело весьма сумрачно. Но мы сейчас сражались именно за свою независимость. Важно было показать, что финское правительство не «бежало в неизвестном направлении», как утверждало московское радио; продемонстрировать, что все правительство находится в Хельсинки. Иностранные журналисты и фоторепортеры стали бы свидетелями того, что караул не покинул своих постов.
Поскольку президентский дворец, где обычно проводились приемы, по понятным соображениям исключался, нам пришлось срочно искать другое место. [152]
Я поручил сотруднику министерства иностранных дел Пяйвё Тарьянне, ныне послу Финляндии в Дании, оценить зал приемов Государственного совета, но его не отапливали, а окна нельзя было затемнить.
Пришлось искать другое место. Наконец, гостиница «Кемп» согласилась предоставить нам свой зал для приемов, но у них не было ни продуктов, ни официантов, чтобы сервировать стол. Севери Коскинен, управляющий сетью ресторанов «Эланто», обещал помочь.
Шеф протокола Рафаэль Хаккарайнен быстро организовал рассылку приглашений. Число приглашенных, разумеется, было куда меньше, чем обычно. Но на этот раз нельзя было собирать в одном месте так много народа. Мы направили приглашения представителям иностранных государств, иностранным и отечественным журналистам. Поскольку прием проводился в условиях военного времени, то в приглашениях указали, что гости могут быть в повседневной одежде.
Когда 6 декабря, из-под плотной завесы падающего снега, мы входили в зал приемов гостиницы «Кемп», я чувствовал некоторое беспокойство, как все пройдет. Но мое беспокойство оказалось напрасным, все было в полном порядке. Приглашенные расточали комплименты великолепно сваренному кофе и вкусной выпечке.
Туалеты соответствовали указанию в пригласительном билете. Никто не пришел во фраке или в вечернем костюме. Дамам тоже не пришлось ломать голову над тем, в каком платье появиться. У них была другая проблема: прийти на прием в шляпке или без нее. Облачение одного из приглашенных привлекло мое особое внимание: Ууно Ханнула, министр образования, выделялся свитером плотной вязки и высокими туристическими ботинками. Заметив мой критический взгляд, он объяснил: «А я именно так хожу каждый [153] день». Весь период Зимней войны он проходил в этом одеянии, иногда еще нацепляя на руку белую повязку репортера. Он говорил, что с ней ему проще попадать туда, куда он хочет.
Хотя мысли всех присутствующих были сосредоточены на военных проблемах, общая атмосфера не казалась гнетущей. Президент оживленно общался с приглашенными; а те старались делать вид, что все идет как надо. Газетчики выискивали себе подходящие жертвы, а вспышки блицев фоторепортеров запечатлевали свидетельства того, что президент и кабинет министров присутствуют на приеме в плоти и крови.
Вечер прошел удачно, приглашенные остались довольны, что этот день был отпразднован, несмотря на войну. Мне вспоминается долгий разговор с американским послом Шёнфельдом. Посол обстоятельно разъяснил мне позицию Соединенных Штатов, со вниманием выслушал мои суждения о ситуации.
Когда поздним вечером мы вышли с этого уникального приема, обстановка на улице сразу напомнила нам, что мы живем в военное время. Темнота на улицах была даже более непроницаемой, чем раньше. Но прием достиг своей цели: мировая пресса напечатала о нем отчеты и развеяла миф о правительстве, которое «бежало в неизвестном направлении».
Два радиообращения
В начальный период войны мы сделали несколько попыток различными способами войти в контакт с советским правительством. Одной из них стало радиообращение, которое я сделал 15 декабря на русском, финском и шведском языках. Оно было адресовано господину Молотову. В обращении я прежде [154] всего сказал о переговорах, которые мы вели в Москве. В ходе этих переговоров мы высказали готовность пойти на уступки, хотя советское правительство не имело законных прав предъявлять свои требования. Перед отъездом мы выразили надежду на то, что переговоры будут продолжены; вина за их срыв целиком ложится на Советский Союз, который разорвал дипломатические отношения с Финляндией, а затем напал на нашу страну. Но даже после этого мы стремились решить разногласия мирным путем, прибегая к посредничеству Соединенных Штатов, Швеции и Лиги Наций. Но Советский Союз ясно продемонстрировал, что он не желает слышать наших предложений. Затем я сказал: «Поэтому я обращаюсь к вам по радио, желая задать несколько вопросов».
Первый вопрос был, действительно ли оборона Ленинграда была истинной причиной конфликта и как согласуется с этим организация «демократического» правительства в Териоки? Налицо желание покорить Финляндию власти Советского Союза.
Далее я вспоминал цитату из речи Сталина, которую прочитал на стене одного из павильонов большой сельскохозяйственной выставки в Москве: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Как это согласуется с нападением на маленькую миролюбивую Финляндию?
В конце выступления я спросил: «Намерены ли вы возобновить переговоры и этим продемонстрировать, что ваши принципы не являются просто агитками?»
Единственной реакцией стал пресс-релиз, распространенный агентством новостей ТАСС, чтобы дать нам понять — ответа, скорее всего, не будет.
Премьер-министр Рюти произнес речь по радио 8 декабря, торжественно заявив, что воля Финляндии к миру крепка, но страна будет противостоять агрессии [155] всеми силами, имеющимися в ее распоряжении. Даже если страна будет оккупирована, люди выйдут на улицы, чтобы продемонстрировать свое неприятие этого факта.