Февраль 1945 — июнь 1945 года. Война приближается к Японии
Последние приготовления
К началу 1945 года японские военные лидеры столкнулись с тяжелейшей проблемой: как остановить неотвратимое продвижение огромные сил противника к Японии? После падения Иводзимы и захвата Филиппин японская метрополия оказалась отрезанной от сырьевых ресурсов южных райойов в Малайе, на Борнео и Суматре. Теперь противник мог свободно выбирать, где нанести следующий удар. Где будет высажен следующий десант? На Формозе? На Окинаве? На южном побережье Китая? Командование армии и флота пришло к заключению, что следующий удар противника будет нанесен по Окинаве, входящей в архипелаг Рюкю. Поэтому, начиная с января, на острове начались лихорадочные приготовления к обороне.
Так как в июне японский флот потерял значительную часть своих надводных кораблей в бою у Марианских островов, а в октябре у Филиппин были потоплены почти все оставшиеся, он больше не мог вступить с противником в сражение. Все наши надежды на защиту собственно [183] Японии теперь были связаны только с базовой авиацией.
11 февраля 1945 года все воздушные флоты ВМФ были переформированы, чтобы увеличить ударный потенциал авиации флота. Из 3-го Воздушного Флота вывели 25-ю воздушную флотилию и другие части, которые вместе с 12-й воздушной флотилией Объединенного Флота были сведены в 5-й Воздушный Флот. Он дислоцировался на острове Кюсю и имел задачу воспрепятствовать высадке противника на Окинаве.
1 марта был создан 10-й Воздушный флот, в который вошли 11-я, 12-я и 13-я объединенные авиагруппы, которые проходили подготовку в Японии. Это соединение должно было стать резервом для 5-го Воздушного Флота. Остатки 3-го Воздушного Флота были развернуты на равнине Канто, чтобы прикрывать восточные подходы к центральной Японии.
К началу марта 1945 года численность японской морской авиации и ее дислокация были следующими:
| Воздушный флот | Количество самолетов | Дислокация |
| Первый | 300 | Формоза |
| Третий | 800 | район Токио |
| Пятый | 600 | Кюсю |
| Десятый | 400 | Хонсю |
| Итого | 2100 |
На первый взгляд, 2100 самолетов представляли собой грозную силу, но мы не имели такого количества опытных пилотов и членов экипажа. Большинству не хватало опыта и тренировки. Они не были готовы к боям. Летчики 10-го Воздушного Флота вообще пока что проходили базовую подготовку. Так как следующее крупное наступление противника ожидалось в начале апреля, было совершенно понятно, что у нас практически нет шансов отразить его, используя обычную тактику. [184]
1-й Воздушный Флот на Формозе после эвакуации с Филиппин перешел на методы специальных атак. Имперский генеральный штаб в Токио отправил депешу командующим 5-го и 10-го воздушных флотов, что больше не осталось никаких альтернатив массированному применению специальных атак, во время которых даже неопытный пилот может добиться попадания. Было решено использовать лучше подготовленных летчиков 5-го Воздушного Флота против вражеских авианосных соединений, а курсантов 10-го Воздушного Флота — против транспортов и мелких кораблей.
Реактивные бомбы «Ока»
Кроме обычных самолетов, использованных для специальных атак на Филиппинах в октябре 1944 года, к началу боев на Окинаве была готова еще одна машина, работы над которой начались летом прошлого года.
19 июня 1944 года вице-адмирал Сигеру Фукудомэ, командующий 2-го Воздушного Флота, инспектировал аэродром 341-й авиагруппы в Татеяме, расположенный к юго-западу от Токио. Капитан 1 ранга Мотохару Окамура, командир 341-й авиагруппы, использовал эту возможность, чтобы изложить свои взгляды адмиралу. «В сложившейся ситуации я твердо уверен, что единственным способом повернуть ход войны в нашу пользу является использование нашими самолетами таранных атак. У нас нет другого выхода. Мы найдем более чем достаточно добровольцев, желающих попытаться спасти свою страну, и я желал бы командовать такой операцией. Дайте мне 300 самолетов, и я изменю ход войны».
Капитан 1 ранга Окамура давно был связан с морской авиацией, так как еще в 1925 году завершил летные курсы. Поэтому вполне естественно, что в сложившихся критических обстоятельствах он решил, что только летчики могут спасти страну. Он также был твердо убежден, [185] что нет альтернативы предложенной им отчаянной тактике.
За 4 дня до этого противник высадился на Сайпане, и теперь на острове шли ожесточенные бои. В это же время наши авианосцы вели сражение к западу от Марианских островов. Эта островная цепочка являлась ключевым звеном в японском оборонительном периметре на западе Тихого океана. Однако понемногу становилось ясно, что долго острова не продержатся.
В ответ на настоятельные просьбы Окамуры адмирал Фукудомэ заявил: «Не в моей власти удовлетворить вашу просьбу, однако я доложу о ней в Токио».
Несколько дней спустя Фукудомэ встретился с вице-адмиралом Сейити Ито, заместителем начальника Морского генерального штаба, и изложил ему взгляды Окамуры. При этом Фукудомэ добавил, что подобные мнения получили широкое распространение и обсуждаются во фронтовых частях морской авиации. Поэтому верховному командованию, безусловно, следовало бы прислушаться.
«Я доложу о предложениях Окамуры начальнику Морского генерального штаба. Но лично я думаю, что для такой отчаянной тактики еще не настало время», — ответил Ито.
Противник захватывал Марианские острова, один за другим, и положение Японии стало еще более трудным. Каждое поражение и каждое отступление укрепляли уверенность Окамуры, что тактика таранных ударов является единственным решением проблемы. Он продолжал пробивать свою идею с такой энергией по всем официальным и неофициальным каналам, что в августе 1944 года было принято решение изучить ее.
В конце лета 1944 года энсайн Ота, который ранее летал на транспортных самолетах в Рабаул, предложил построить пилотируемый ракетный снаряд, который будет подвешиваться к базовому бомбардировщику ВМФ «Бетти». Авиационный исследовательский отдел Токийского императорского университета помог ему подготовить чертежи, [186] которые были переданы в Морское бюро аэронавтики в Йокосуке. Таким образом сошлись в одном месте и в одно время тактическая концепция специальных атак и новый тип оружия, созданный как раз для этих атак.
После тщательного изучения командование флота и Бюро аэронавтики решили принять проект Оты. Были спешно проведены нужные эксперименты, и в конце 1944 года снаряд, названный «Ока» (цветок вишни), был запущен в производство. Впервые я услышал о нем после возвращения в Японию с Формозы, но увидел воочию только в апреле 1945 года, после перевода в 721-ю авиагруппу.
В сентябре 1944 года капитан 1 ранга Окамура был назначен командиром этого подразделения. Он должен был сформировать подразделение специальных атак на базе в Ко-но-Икэ, расположенной к северо-западу от Токио. Окамура немедленно приступил к работе и начал обучение пилотов. Тренировки не прекратились, даже когда 721-я авиагруппа перебазировалась в Каною во время реорганизации воздушных флотов.
Снаряд «Ока» представлял собой маленький деревянный планер, содержащий 1800 кг взрывчатки. Двухмоторный бомбардировщик должен был доставить его на расстояние 20 км к цели, после чего сбрасывал. «Ока» планировал на цель, разгоняясь с помощью 5 ракетных ускорителей. Если снаряд сбрасывали на высоте 6000 метров, он имел дальность полета около 30 км. Пилот самолета-снаряда должен был находиться в бомбардировщике-носителе до момента выхода в район атаки. Там он через бомбовый отсек бомбардировщика перебирался в тесную кабину «Оки». После того как вражеские корабли будут замечены и опознаны, пилот человекоуправляемого снаряда должен был сообщить о своей готовности пилоту бомбардировщика. Потом он дергал рычаг сброса и отправлялся в последний полет, который длился всего несколько минут. После отделения от самолета-носителя для пилота «Оки» уже не было обратного пути. Когда американцы узнали об этом оружии, они окрестили его «Бака» (дурак, глупец). [187]
Во внезапно сложившихся чрезвычайных обстоятельствах нетрудно принять решение умереть. Но для юношей, обучавшихся пилотировать самолеты-снаряды, жизнь превращалась в затянувшуюся агонию, потому что более 6 месяцев отделяли начало подготовки от первой возможности умереть в бою. Их тщательно отбирали по всем авиационным частям, и все они были великолепно обучены. Во время долгого периода обучения они еще более совершенствовали свое мастерство. Пилоты самолетов-снарядов показали себя такими же надежными и способными солдатами, как пилоты-камикадзэ, которые отдали свои жизни во время боев на Филиппинах.
Первые вылеты
Перед высадкой на Окинаве 19 и 20 марта американское авианосное соединение провело серию атак против авиабаз на Сикоку, Кюсю и западном Хонсю. В первый день навстречу противнику вылетели около 50 пилотов-камикадзэ, которые повредили вражеские авианосцы «Энтерпрайз», «Йорктаун», «Интрепид» и «Франклин»{21}. Наши перехватчики утверждали, что сбили несколько десятков вражеских самолетов. Однако потери в Каное и на других авиабазах были тяжелыми.
20 марта отряд специальных атак, состоящий из 20 пикировщиков «Джуди», атаковал вражеское соединение, и пилоты сообщили, что повреждены по одному авианосцу типа «Эссекс» и типа «Саратога». На рассвете 21 марта самолет-разведчик обнаружил 3 вражеских авианосца возле юго-восточной оконечности Кюсю, примерно в 320 милях от Тоидзаки по пеленгу 145°. Самолетов [188] воздушного патруля над авианосцами не было. Это можно было считать доказательством того, что корабли накануне получили повреждения.
Вице-адмирал Матомэ Угаки, командовавший 5-м Воздушным Флотом, увидел в этом сообщении долгожданную возможность испробовать в деле снаряды «Ока». Поэтому всем имеющимся истребителям было приказано сопровождать ударную группу. Но, несмотря на весь свой пыл и твердую уверенность, что снаряды «Ока» могут добиться успеха, капитан 1 ранга Окамура не был уверен в результатах атаки. Его постоянно беспокоила слабость истребительного сопровождения. Он понимал, что бомбардировщики, и без того не слишком скоростные, с подвешенным тяжелым снарядом еще больше потеряют в скорости, поэтому им необходимо сильное сопровождение, чтобы они сумели прорваться к целям.
Когда был отдан приказ поднимать в воздух бомбардировщики, вооруженные снарядами «Ока», капитан 1 ранга Окамура прибежал в оперативный отдел штаба и спросил: «А нельзя ли выделить дополнительные истребители?»
Начальник штаба Угаки контр-адмирал Тосиюки Ёкои объяснил: «Все истребители 201-й авиагруппы получили приказ прикрывать атаку. Но эта группа в последнее время понесла тяжелые потери, поэтому она вряд ли найдет более 55 самолетов».
«Нельзя ли послать больше? Я думаю, этого будет мало», — продолжал настаивать Окамура.
Ёкои возразил: «У нас нет иного выбора, разве что вообще отменить атаку». Он повернулся к командующему флотом и сказал: «Господин адмирал, вы все слышали. Нам отменить атаку?»
Адмирал Угаки, который постоянно находился в оперативном отделе с начала вражеских налетов 18 марта, встал из кресла, положил Окамуре руку на плечо и ответил: «Если снаряды «Ока» нельзя использовать в сложившейся ситуации, в будущем их вообще нельзя будет использовать». [189]
Капитан 1 ранга Окамура заметно вздрогнул, у него на лице промелькнула тень внутренней боли, однако он выдавил: «Мы готовы начать атаку, господин адмирал». После этого он козырнул и вышел из комнаты.
Пилот «Ока» был с самого начала обречен, однако для Окамуры было мучительно больно думать, что он посылает людей в полет, с его точки зрения бессмысленный и безнадежный. Им предстояло погибнуть ни за что. Окимура желал, чтобы пилоты человекоуправляемых снарядов гибли не только героически, но с и пользой, чтобы их деяния запомнились навсегда.
Капитан 1 ранга Окамура был опытным пилотом и прекрасно знал возможности вражеских истребителей Грумман «Хеллкэт». Он также понимал, что пилотам 55 японских истребителей не хватает подготовки, поэтому они не смогут дать отпор многочисленным американским перехватчикам. Поэтому, выйдя из помещения оперативного отдела, он решил лично возглавить атаку.
Ударная группа состояла из 18 бомбардировщиков «Бетти», причем только 2 не имели снарядов «Ока». Командиром группы был назначен капитан- лейтенант Горо Нонака, талантливый летчик и ветеран, давно летавший на торпедоносцах. Он был жестким человеком, который большое значение придавал поддержанию традиционного самурайского духа. Но в то же время он постоянно заботился о своих людях. Это была спаянная группа, которая верила своему командиру, гордилась им и была готова пойти за ним на смерть.
Подготовка к взлету уже шла полным ходом, когда лейтенант Каи, один из молодых пилотов, обратился к Нонака с просьбой уступить ему место в головном самолете. Каи прекрасно понимал опасность подобных вылетов и желал отдать свою жизнь вместо командира. Причины его просьбы были совершенно понятны, однако Нонака, полностью поглощенный сиюминутными заботами, просто оттолкнул Каи в сторону и не стал даже разговаривать с ним. [190]
В этот момент появился Окамура, который сказал: «Нонака, я намерен возглавить сегодняшнюю атаку».
Нонака сразу понял намерения старшего офицера и, отбросив в сторону свою обычную почтительность, грубо закричал: «Что это, господин капитан 1 ранга? Вы не доверяете мне? На сей раз я отказываюсь выполнить ваш приказ!»
Эти слова поразили Окамуру до глубины души, и он был вынужден признать, что не может лишить Нонака чести возглавлять атаку.
Приготовления шли полным ходом, и гул моторов уже наполнил воздух. Экипажи выстроились перед командным пунктом. Нонака стоял впереди шеренги, когда к нему подошел лейтенант Игути, старший из пилотов снарядов «Ока», и почтительно произнес: «Господин капитан-лейтенант, я молюсь за наш сегодняшний успех».
Игути не должен был лететь сегодня. Вместо него командовать человекоуправляемыми снарядами был назначен лейтенант Кинтаро Михаси, хотя он был младше Игути.
Был отдан приказ приготовиться к взлету, и экипажи бомбардировщиков поспешили к своим самолетам. Михаси и Игути обнялись и попрощались. Игути сказал: «Надеюсь, сегодня все пройдет гладко».
Михаси рассмеялся и ответил: «Не беспокойся об этом вылете. Лучше думай о следующем!»
Пилоты снарядов на бегу выкрикивали прощания, когда бежали к своим самолетам-носителям вместе с их экипажами. Нонака улыбнулся и заметил: «Прямо как в Минатогаве»{22}, после чего занял место в кабине головного бомбардировщика. Адмирал Угаки стоял рядом с командным пунктом во время взлета ударной группы. Когда он [191] смотрел на взлетающие бомбардировщики, у него на глазах выступили слезы.
В 11.35 бомбардировщики начали разбегаться, и головной самолет Нонака поднялся в воздух, а следом за ним остальные. Все зрители ясно видели белые повязки хатимаки на головах пилотов.
Из 55 истребителей, выделенных для прикрытия самолетов-носителей, прибыли только 30. Часть истребителей просто не смогла взлететь, еще несколько были вынуждены повернуть назад из-за проблем с моторами. Тем временем в штаб 5-го Воздушного Флота поступили новые сообщения разведчиков, в которых говорилось, что вражеское соединение разделилось на группы, состоящие из 3, 2 и 2 авианосцев соответственно. Противник двигался на юг, и неожиданно выяснилось, что он гораздо сильнее, чем предполагалось.
Когда пришла эта радиограмма, стало ясно, что успех сегодняшней атаки становится еще более сомнительным. Кое-кто предлагал отозвать самолеты обратно, но адмирал Угаки твердо решил продолжать операцию. Все штабные офицеры собрались вокруг раций, с тревогой ожидая сообщения, что бомбардировщики заметили противника. Однако наши самолеты не передали ни единого слова, и люди начали заметно нервничать. Время шло и шло, самолеты уже должны были находиться прямо над целью. Тишину в штабе нарушало только тиканье больших часов, отсчитывающих бесконечные минуты. Если наши самолеты еще не повернули обратно на базу, им может просто не хватить топлива.
Когда напряжение достигло предела, капитан 1 ранга Окамура не выдержал. «Что там случилось?»
Но ответом ему стала лишь томительная тишина.
Ударной группе по радио был отправлен приказ, который мы все выслушали с надеждой: «Если противник не обнаружен, следовать на остров Маркус». Теперь нам оставалось только ждать, но человеческие нервы не могут вынести подобного напряжения. [192]
Наконец маленькая группа истребителей сопровождения вернулась на базу, и пилоты рассказали печальную историю о несчастье, которое обрушилась на наши самолеты. Примерно в 14.00 они были атакованы 50 истребителями «Хеллкэт» в тот момент, когда находились в 50 или 60 милях от вражеских кораблей. Наши истребители сопровождения отчаянно пытались отогнать американцев, но напрасно. Те сосредоточили все свои усилия на бомбардировщиках.
Эти тяжелые самолеты не могли ни бежать, ни увернуться от атак. Поэтому они были вынуждены сбросить снаряды «Ока» (пилот оставался на самолете-носителе), чтобы хоть как-то увеличить скорость и маневренность. Но вражеские истребители раз за разом бросилась на наш строй, поливая бомбардировщики смертоносным шквалом пуль. Наконец замыкающий бомбардировщик загорелся. Пламя охватило огромный самолет, и он рухнул в море, волоча за собой шлейф дыма.
А затем один за другим были сбиты еще 14 наших бомбардировщиков, хотя истребители прикрытия отчаянно пытались защитить их. Пилоты горящих самолетов отдавали честь Нонака, когда очередной самолет вываливался из строя. Наконец остались только Нонака и еще 2 пилота. Эта тройка сумела спикировать и укрыться в облаке, но больше их никто не видел.
В результате, после 6 месяцев интенсивных тренировок, попытка атаки завершилась провалом и бессмысленной гибелью пилотов. Я не могу найти слова, чтобы выразить нашу горечь и отчаяние. Прощальные слова лейтенанта Нонаки всплывали в памяти, когда мы видели вымпел, поднятый над авиабазой Каноя в память об этой злосчастной операции. На нем было написано: «ХИРИХО КЕН ТЕН» {23}. [193]
Бои на Окинаве
25 марта американские войска начали высаживаться на островах Керама Ретто, расположенных в 15 милях к западу от Окинавы. Поэтому на следующий день было приказано начать операцию «ТЭН ГО», чтобы попытаться нанести поражение американцам.
3-й и 10-й воздушные флоты были переданы под оперативное командование 5-го Воздушного Флота, базирующегося на западе Японии. После этого командующий 5-м Воздушным Флотом мог бросить всю авиацию японского флота против врага, высадившегося на Окинаву.
Близлежащий остров Камияма был занят противником 31 марта, но при этом безжалостные бомбардировки и обстрелы Окинавы, которые начались 6 дней назад, продолжались с неослабевающей силой. 1 апреля американцы высадились на самой Окинаве. В операции участвовали более 1400 кораблей всех классов, которые доставили 4 армейские дивизии и 2 дивизии морской пехоты. Всего противник высадил более 100000 солдат, которых поддерживали огромные силы флота. В резерве у противника на кораблях десантной армады еще имелись 50000 солдат.
Силы защитников состояли из 2 пехотных дивизий и 2 смешанных бригад 32-й Армии, которой командовал генерал-лейтенант Мицуру Усидзима. Кроме того, на острове находились гарнизонные войска флота под командованием [194] контр-адмирала Минору Ота, а также авиагруппа «Нанеси Сёто» под командованием капитана 1 ранга Та-намати. Всего на Окинаве находилось 7000 человек личного состава флота. Защитники сражались отчаянно, и нанесли противнику серьезные потери, но постепенно были отброшены в горы южной части острова.
Моряки адмирала Оты предприняли 13 июня последнюю атаку против американцев, высадившихся вблизи Сроку, Больше об адмирале Ота и его людях ничего не известно. Последнее сообщение адмирал отправил 6 июня.
«Более 2 месяцев прошло с того дня, как мы вступили в бой с захватчиками. В тесном единстве и гармонии мы вместе с армией предпринимали все возможное, чтобы сокрушить врага.Несмотря на все наши усилия, битва приняла неблагоприятный характер. Мои войска оказались в сложном положении, так как мы передали все тяжелые орудия и 4 отборных батальона морских десантных частей в распоряжение армии. К тому же вражеская техника значительно превосходит нашу.
Поэтому я приношу свои глубочайшие извинения императору за то, что не сумел лучше защищать империю, не справился с возложенной на меня тяжелой задачей.
Войска под моим командованием сражались отважно, в лучших традициях Императорского Флота. Яростные бомбежки и обстрелы с моря могли сокрушить горы Окинавы, но не могли сломить ду)с моих людей. Мы надеемся и молимся за благополучие империи и охотно отдадим наши жизни ради этого.
Морскому министру и всем моим вышестоящим командирам я выражаю глубочайшую благодарность за поддержку, которую я ощущал долгие годы. В то же самое время я выражаю самое искреннее соболезнование семьям моих людей, которые пали на этом передовом рубеже как солдаты императора. [195]
Вместе с моими офицерами и матросами я трижды восклицаю «Банзай!» императору и молюсь за вечный мир для империи.
Хотя мое тело останется на далекой Окинаве, Мой дух будет упорно защищать родину.
Минору Ота,
Командующий силами флота».
Точно такую же доблесть проявило отдельное авиационное соединение — 931-й отряд, командир которого отправил последнее сообщение 10 июня:
«Мои люди отважно сражаются и не падают духом. Мы молимся за конечную победу нашей родины.Мы будем сражаться до последнего человека, защищая наши позиции.
Связь прекращается после этой радиограммы.
Капитан 1 ранга Дзиро Ханэда,
Командир 931-го отдельного авиационного отряда»
16 июня противник сумел прорвать основную оборонительную линию армии на юге острова. Генерал Усидзима руководил своими войсками в последнем бою. Перед тем как связь прервалась, он отправил прощальную радиограмму:
«Почти 3 месяца солдаты под моим командованием сражались с горячим желанием уничтожить дерзкого врага. Мы не сумели сокрушить противника, хотя стояли насмерть, и теперь мы обречены.После прибытия на остров наши войска при самой искренней поддержке местного населения прилагали все усилия для строительства оборонительных сооружений. [196]
После высадки противника наши воздушные и сухопутные силы, тесно взаимодействуя между собой, сделали все возможное, чтобы защитить остров.
К моему величайшему сожалению, мы больше не можем сражаться. Я приношу свои глубочайшие извинения императору и народу нашей родины за эту неудачу. Мы предпримем еще одну последнюю атаку, чтобы уничтожить как можно больше противников. Я молюсь за души воинов, погибших в бою, и за благополучие императорской фамилии.
Смерть не погасит желания моего духа защищать родину.
Я прощаюсь с вами навсегда с глубочайшей благодарностью за доброту и помощь со стороны вышестоящих начальников и товарищей по оружию.
Мицуру Усидзима»
К этому письму была сделана поэтическая приписка:
«Зеленая трава гибнет на островах, не дожидаясь осени,Но ее побеги возродятся весной на родине.
Оружие сломано, наша кровь обагрила землю, но наш дух не сломлен.
Наши души вернутся, чтобы защитить родину». [197]