Последний танец
К 23 августа комплект боевых запасов был пополнен и закончены все приготовления к решительной атаке. Войскам были розданы увеличенные пайки, так как предполагали, что в течение двух следующих дней не будет времени для варки пищи. Части войск, которым было приказано принять участие в атаке, должны были сосредоточиться при наступлении сумерек в различных сборных пунктах. Атака была назначена на 4 ч утра, перед рассветом, когда уже достаточно светло, чтобы различить дорогу и собственных людей, но когда, вместе с тем, неприятелю трудно заметить передвижение войск и почти невозможно воспользоваться светом прожекторов, с которыми японцам приходилось считаться. Такое время, когда еще не день, но и не ночь, не светло и не темно, японцы всегда считали благоприятным для нападения и не было основания изменять в этом случае обычному образу действия.
План действий остался неизменным. 9-я дивизия, усиленная 4-й отдельной бригадой и одним батальоном 1-й дивизии, должна была произвести главную атаку, наступая через взятые форты Панлунга на форт Вантай. Правофланговая бригада 11-й дивизии также должна была пройти форты Панлунга и стараться овладеть фортом Северный Кикван с тыла, где надеялись не встретить преграды в виде рва. Затем они соединяются с 9-й дивизией для поддержки действий против Вантая во время штурма с восточной стороны, в то время как левофланговая бригада действует, главным образом, против фортов, расположенных к юго-востоку. 1-я дивизия одновременно должна была произвести сильную демонстрацию к западу против передовых пехотных окопов у подножия Итцзешана и против Шуйшиинских люнетов.
К вечеру все было готово и войска в боевом порядке оставались на своих позициях, воспользовавшись несколькими часами для сна, чтобы затем приступить к выполнению тяжелой задачи.
Положение русских было таково, что они могли отразить первый стремительный натиск нападения. Могучий прибой волнующегося моря разбился, конечно, о валы фортов, но море пробило брешь в самом слабом пункте линии укреплений и хотя еще оставались внутренние валы, с помощью которых можно противостоять силе бури, но брешь эта очень серьезная вещь и немедленное исправление ее было крайне необходимо. Генерал A. M. Стессель отлично знал, что японцев [66] не обманешь временным затишьем шторма. Он знал, что вскоре на море поднимется новое волнение, еще сильнее прежнего, и он даже мог точно определить, когда оно начнется, настолько хорошо известны были ему приемы противника; ввиду этого он решил воспользоваться кратковременной передышкой для исправления, по мере возможности, причиненного вреда.
Но у А. М. Стесселя были и другие очень важные соображения. Войска его до сих пор вели почти исключительно оборонительную войну. Контратаки ночью 22 августа были незначительны по размерам и нерешительность, с которой они производились, объясняется моральным состоянием войск, изменившимся к худшему, ввиду перенесенных тяжелых бомбардировок и неприятельских штурмов. А. М. Стессель понял, что для придания уверенности войскам и возбуждения в них храбрости надо перейти в смелое наступление. Предчувствие подсказывало ему, что японцы предпримут в ближайшем будущем и он надеялся своевременно предупредить события и помешать осуществлению их планов{26}.
А. М. Стессель назначил контратаку на 23 ч. Он предполагал двинуть небольшой отряд для демонстраций перед японскими позициями против редута Люнгвэн, но целью главной атаки были утраченные форты Панлунга. Сосредоточив значительные силы в долинах за высотами Вантая, он намеревался в нужный момент послать их двумя колоннами через овраги по обеим сторонам фортов Панлунга. Батальон, находившийся в окопах у подножия Вантая, надо было уничтожить, быстро напав на него с превосходными силами с двух сторон. Пока войска действовали за фортами Панлунга, левая колонна должна была вступить в бой и оттеснить отсюда японцев, а правая, действуя вокруг неприятельского тыла на взятых фортах, должна отрезать им путь отступления и овладеть фортами штурмом. Стессель знал, что гарнизон фортов не будет многочисленным, ввиду опасения потерь от артиллерийского огня.
Ночь прошла вполне спокойно. Луна, почти полная, освещала бледным мечтательным светом высоту и долину, звезды ярко горели на темноголубом небе. Вдали к востоку все время светил прожектор, медленно переводя свои лучи по восточной части долины и по подножиям высот. К югу от Золотой Горы и к юго-западу от Итцзешана два других прожектора освещали центральную и западную части японских линий, свет с Золотой Горы по временам падал на высоту, где мы находились, ослепляя нас, подобно блеску солнца, освещая каждый камень, каждую соломинку, каждую черту наших лиц; все было видно и ясно как днем — это с расстояния свыше 6 миль. По временам слышался тихий шелест, когда взлетала вверх ракета со звездами, похожая на тонкую, едва заметную огненную змею, рассыпающуюся дождем искрящихся звезд, медленно потухавших в ночной темноте. Этот удивительный [67] способ освещения на несколько мгновений окружающей местности гораздо сильнее, чем свет десятка прожекторов. Такой интенсивный свет, падая сверху и без глубоких теней, освещал каждого человека и каждый предмет в пределах огромного района. Дома такими ракетами со звездами пользуются в качестве невинной домашней забавы, только здесь они были гораздо больше, таких я раньше не видел, и сила света их поразительная. Не будь случайного пушечного выстрела и внезапной красной вспышки разорвавшегося снаряда можно было вообразить, что мы находимся на высокой терассе и наблюдаем, как где-то вдали происходит фестиваль.
Было около 23 ч. Мы спокойно сидели, курили, болтали и восхищались эффектами света и фейерверка и были заняты нашей личной маленькой войной с москитами. Вдруг справа послышался звук ружейной стрельбы, на которую мы, наученные опытом, обращали более внимания, чем на пушечные раскаты и при звуках ее становились начеку. Когда трескотня ружейного огня сливалась в общий хор, надо было ожидать передвижения войск, и мы настораживались. В такой момент забывалось все: удачно придуманный диалектический прием, даже наши враги москиты, и мы напрягали весь наш слух.
Но вскоре наше внимание было отвлечено в другую сторону. Прямо к югу от нас, очевидно за фортами Панлунга, послышался ружейный огонь стрелков. Звук быстро усиливался, пулеметы начали бить свою дьявольскую трескотню; треск, шум — все это указывало, что начинается серьезное дело. Были и другие признаки. С русских линий засветили новые прожекторы, увеличившись за ночь до семи, одна за другой быстро взлетали ракеты, рассыпавшиеся звездами и освещавшие все поле операций.
Нам было непонятно, происходило ли нападение со стороны японцев или русские сделали вылазку, но скоро мы узнали, в чем дело. Передвижение войск было конечно трудно видеть, но прожекторы и ракеты указывали то место, где шел бой, а гром битвы, все усиливавшийся, был признаком того, что сражавшиеся постепенно приближались по направлению к нам — это и была контратака русских. А. М. Стессель приступил к выполнению своего плана{27}.
Русские войска, пройдя бесшумно путь, по которому можно было подойти незаметно к самому подножью высоты горы Вантай, где в окопах засел батальон 7-го полка, напали на него, открыли с двух сторон сильный огонь из ружей и пулеметов и уложили сотни людей. Часть войск двинулась в обход и пошла в атаку с тыла, главный же отряд ударил во фронт и оба фланга, выбив японские войска из окопов и оттеснив их обратно за Китайскую стену ко взятым ими фортам Панлунга и немного далее. Схватка была ожесточенная и большая часть батальона была уничтожена. Русские преследовали неприятеля, спустившись в овраги по обеим сторонам фортов, затем встретили первые [68] подкрепления, которые стали храбро отражать атаку, но были разбиты, не выдержав яростного нападения; преследуя их далее по склонам высот и по долине, русские столкнулись с новыми, значительными подкреплениями, которые были отброшены, хотя и не так быстро, как прежние, вплоть до небольшой горной гряды и высокой насыпи, расположенных почти параллельно железной дороге. Здесь японцы занимали превосходную позицию, к ним прибыли новые войска на помощь, с целью остановить натиск русских и в этом месте завязывался упорный и жестокий бой, продолжавшийся около 45 мин. Ружья и пулеметы подняли невообразимую трескотню. Все смешалось в какой-то оглушительный рев, подобного которому я никогда не слышал, его можно разве сравнить с шумом машин при выделке бессемеровой стали. Долгое время трудно было предугадать исход сражения. Русские находились в выгодном положении, так как могли освещать неприятеля, ослепляя и приводя его в замешательство. Могучий свет то освещал самые лица японцев, то менял направление и они оставались в полном мраке. Японцы ничего не видели и стреляли наугад по направлению звуков ружейных выстрелов неприятеля. Тем не менее они заняли превосходную позицию, а русские оставались на равнинах и, так как численность японских войск быстро увеличивалась, вскоре они и [69] перешли в наступление. После троекратного крика «банзай» они двинулись против фронта и флангов русских и оттеснили их по тому же пути, по которому те пришли, через высоты за форты и Китайскую стену. Русские медленно отступали, отбиваясь очень решительно, но только за насыпями укрепленной дороги{28} могли остановить атакующих сильным ружейным и пулеметным огнем. Японцы, понесшие ужасные потери, не были в состоянии продолжать наступление, и сражение в этом месте на некоторое время прекратилось. Бой окончился около 1 ч.
Колонна русских, наступавшая по оврагу на восток от Восточного Панлунга с целью начать действия в тылу японских войск, занимавших взятые форты, встретилась с главной частью 11-й дивизии, двинутой сюда для выполнения части плана атаки, и ввиду превосходства противника не могла продвинуться вперед. Когда левая колонна отступила, японцы также отошли за Китайскую стену. Тем временем 1-я дивизия начала атаку там, где не производились вылазки и демонстрации. Она повела наступление против окопов у подножия Итцзешана и у Шуйшиинских люнетов. Прожектор русских с Итцзешана скоро обнаружил передвижение войск и мы заметили, как он, вместо освещения всей местности, внезапно остановил неподвижно свой свет в одном направлении. Ракеты со звездами вспыхивали и освещали прилегающую местность, указывая местонахождение японских войск. Японцы вели наступление медленно и осторожно. Свет ослеплял их и приводил в замешательство, русские направляли жестокий ружейный огонь туда, где лучи прожекторов обнаруживали неприятеля. Не имея возможности отвечать огнем врагу, скрытому за лучами света, японцы вынуждены были искать укрытия во время наступления в отлогих местах или за небольшими насыпями и холмами, куда не проникал беспощадный свет.
Японская артиллерия старалась парализовать действие прожектора. Мы видели с нашего наблюдательного пункта как поднимались небольшие облака дыма и пыли, закрывая на мгновение свет и как все ближе и ближе падали снаряды. Вдруг свет исчез. Снаряд, удачно разорвавшись у прожектора, вероятно разбил его, после чего ночь показалась вдвое темнее. Воспользовавшись этой темнотой, японцы стали быстро наступать. Медлить было нельзя, надо было успеть завязать рукопашный бой, пока не начал действовать другой прожектор.
Японцы находились уже в 400–500 ярдах от русских позиций, что было видно по ракетам со звездами, как вдруг снова появился свет, и не один, а с Золотой Горы и откуда-то из-за фортов Эрлунга; последнего ранее не было видно. При свете нескольких прожекторов японцев можно было видеть также отчетливо, как картинки волшебного фонаря на экране. Немедленно русские открыли убийственный огонь из ружей и, главным образом, из пулеметов, причинив огромное опустошение среди японских войск, находившихся притом на лишенной всякого прикрытия равнине. Японцы ничего не видели и не могли ничего [70] сделать, повсюду угрожала неизбежная смерть, они были ослеплены и совершенно беспомощны. Даже самые храбрые из них сознавали, что единственный исход — уйти от этого побоища и ужасного света обратно к своим лагерям, скорее скрыться в ночной тьме. Они попытались было открыть огонь из пулеметов с позиций, бывших вне действия прожекторов, но лишь только затрещал один из них, как начали взлетать ракеты со звездами, которые обнаружили его и русские открыли по нему огонь из скорострельных орудий, заставивший его скоро замолчать. Борьба представлялась бесполезной; атаки были отбиты и хотя по временам вспыхивал артиллерийский огонь, но серьезной попытки овладеть русскими окопами сделано не было.
Левофланговая бригада 11-й дивизии, произведшая демонстрацию против юго-восточных фортов, подверглась той же участи — тяжелые потери и никакого успеха.
Эта ночь была злополучной для японцев. Хотя русским не удалось взять обратно форты Панлунга, которые они накануне потеряли, но они выбили японские войска с позиций за Китайской стеной и причинили им очень тяжелые потери. В этом деле японцы потеряли свыше 5000 человек убитыми и раненными. Они были отбиты повсюду. Русские совершенно расстроили их планы и перешли в наступление; долгое время, пока японские войска не были значительно усилены, победа оставалась за ними. Благодаря этому русские войска приобрели уверенность в своих силах, средствах обороны и способностях их начальников. С этого дня они сражались с величайшей храбростью и хотя нередко терпели поражения, но в серьезных делах против равного по храбрости и упорству врага вели себя достойно.
Несмотря на тяжелый урон и все неудачи этой ночи, японцы не хотели признать себя побежденными. Они были так уверены, что возьмут Порт-Артур открытой силой и так сильно на это рассчитывали, что не могли от этого отрешиться. На рассвете 9-я дивизия и правая бригада 11-й сделали последнюю отчаянную попытку выполнить приказания генерала Ноги и атаковали русских, которые, однако, предупредили нападение и свели его на нет. Сомкнув свои поредевшие ряды, японцы, под прикрытием сильного артиллерийского огня, стали наступать с фортов Панлунга, оттеснили русских с Китайской стены и двинулись на форт Вантай. Бригада 11-й дивизии повернула в восточном направлении, с целью овладеть фортом Северный Кикван, и напала на него с тыла, как было заранее решено, но, встреченная ужасным огнем с этого и соседних фортов, должна была искать прикрытия, так как нельзя было продвинуться даже на шаг к форту. Окопавшись, японские войска более не предпринимали попытки выполнить возложенную на них задачу.
9-я дивизия представлялась более грозной силой. Хотя полки ее вынесли на своих плечах предшествовавшее сражение и потери среди них были очень значительные, тем не менее они неустанно приступили к делу. Под убийственным огнем японские войска карабкались по северо-восточным склонам высокой, крутой горы Вантай, влезли высоко, проложив себе путь к самым валам форта, но так как ожидавшееся ими подкрепление от 11-й дивизии не прибыло, они вынуждены [71] были отступить и окопаться по откосам высоты. Видя, что эта последняя попытка также не достигла цели и что было бы безумием упорно продолжать это безнадежное дело, генерал Ноги в 14 ч отдал приказание своим войскам отступить по наступлении ночи. Жестокая бомбардировка, начавшаяся с обеих сторон ранним утром, постепенно затихла, вспыхивая по временам, но все слабее и слабее и наконец прекратилась совершенно, как плач ребенка, которого убаюкивают собственные рыдания. После шестидневного непрерывного боя вновь воцарилось затишье над Порт-Артуром.
Вылазка русских ночью 23 августа вероятно будет исключена из японского официального отчета. Японцы не любили вспоминать об этом деле. Когда мы, так много слышавшие и видевшие, пожелали получить более подробные сведения из дивизионных штабов, японцы разъяснили нам события ночного дела, видимо стараясь не выделять его из ряда многих других вылазок русских; однако нам известно и наши друзья среди офицеров штаба генерала Ноги подтверждали, что несчастное ночное дело было самым тяжелым и гибельным испытанием, какому только подвергалась 3-я японская армия в течение всей кампании. [72]