Командующий вооруженными силами

10 сентября 1805 г. эскадра Д. Н. Сенявина вышла из Кронштадта и направилась вокруг Европы в Средиземное море. В пути к ней присоединились два брига. Д. Н. Сенявину предстояло нелегкое плавание через Атлантику вблизи берегов Франции. Французское командование, узнав о движении эскадры из Кронштадта в Средиземное море, попыталось перехватить ее в Атлантическом океане и уничтожить. Однако искусным маневром Д. Н. Сенявину удалось в ночное время уклониться от встречи с французской эскадрой и 18 января 1806 г. благополучно прибыть на Корфу. [49] С прибытием на Корфу он вступил в командование всеми морскими и сухопутными силами России, сосредоточенными к этому времени на Ионических островах. Всего под его командованием оказалось 11 линейных кораблей, семь фрегатов, пять корветов, семь бригов и 12 канонерских лодок и около 15 тысяч сухопутных войск <4. С. 144>.

Царским рескриптом Д. Н. Сенявину предписывалось, используя наличные морские и сухопутные силы, обеспечить оборону Ионических островов и в случае необходимости защитить турецкое и греческое побережье от вторжения французов <4. С. 46>.

Таким образом, перед вооруженными силами России на Средиземном море ставились чисто оборонительные задачи. Однако Д. Н. Сенявин, исходя из сложившейся к этому времени обстановки в Адриатическом море и учитывая наличие на театре сравнительно небольших сил французов, а также благожелательное отношение славянских народов на Балканах к русским, выработал свой стратегический план, основанный на решительных наступательных действиях. Он не стал дожидаться, когда противник начнет атаку против Ионических островов, а сам перешел к наступательным действиям, считая, что наступление есть лучший вид обороны <6. Т. 1. С. 125>.

Данное решение Д. Н. Сенявина, шедшее вразрез с инструкцией царя, свидетельствует, с одной стороны, о глубоком понимании им военно-политической обстановки, сложившейся на театре военных действий, с другой — о его решительности и небоязни взять на себя ответственность за превышение данных ему полномочий. Д. Н. Сенявин пошел на это сознательно, будучи глубоко уверенным, что в сложившейся ситуации активные наступательные действия позволят наилучшим образом выполнить поставленную перед флотом задачу. Но так как связь с Петербургом была слишком затруднена из-за удаленности театра военных действий, то принципиально иной метод решения поставленной задачи он применил без согласования с правительством.

В сложившейся ситуации Д. Н. Сенявин действовал так же, как и его учитель — адмирал Ф. Ф. Ушаков, который [50] принимал порой аналогичные решения, не боясь ответственности перед вышестоящим начальством.

Приняв решение о развертывании наступательных действий на Адриатическом море и побережье Балканского полуострова, Д. Н. Сенявин главным направлением боевых действий сухопутных сил избрал освобождение от французских захватчиков области Бокка-ди-Каттаро и Черногории. Перед флотом здесь ставилась задача содействовать сухопутным войскам морской артиллерией и высадкой тактических десантов.

Вторым направлением, тесно связанным с действиями сухопутных войск, были морские коммуникации противника, по которым осуществлялись воинские перевозки французской армии, действовавшей на Далматинском побережье.

Третьим направлением действий флота являлась защита своих морских сообщений и охрана греческих торговых судов от нападении французских кораблей.

Выполняя намеченный Д. Н. Сенявнным план, армия и флот добились значительных успехов на главном направлении боевых действий. В сравнительно короткий срок они освободили Бокка-ди-Каттаро и Черногорию, что значительно расширило и улучшило систему базирования российского флота в Адриатическом море и в то же время сорвало планы противника захватить Албанию и Грецию <17. С. 144>.

Основным содержанием боевых действий флота в Адриатике являлась поддержка войск на побережье Далмации, особенно при занятии приморских крепостей и их обороне. Это содействие выражалось в систематической артиллерийской поддержке сухопутных частей кораблями и высадке тактических десантов. К артиллерийской поддержке привлекались главным образом линейные корабли и фрегаты, а там, где из-за малых глубин они не могли подходить к берегу, — канонерские лодки, на которых орудия были небольших калибров.

Корабельная артиллерия широко использовалась для поддержки войск и при обороне занятых ими приморских крепостей. В этих случаях Д. Н. Сенявин нередко сам выбирал огневые позиции с учетом того, чтобы корабли [51] могли лучше взаимодействовать с крепостной артиллерией при отражении атак противника, как это имело место, например, при обороне крепостей Херцегновии и Ишпаниола 20 сентября 1806 г. <17. С. 160>. Войска, поддержанные кораблями, отразили атаки противника, проявив при этом высокое мужество и отвагу. Они действовали, как писал Д. Н. Сенявин, «с удивительной храбростью, неудержимостью и рвением» <6. Т. 1. С. 28>.

Героизмом отличались не только десантные войска, действовавшие на побережье Далмации, но и экипажи кораблей, поддерживавшие их с моря. Выдающийся подвиг совершил экипаж брига «Александр» под командованием лейтенанта И. С. Скаловского. Этот корабль, вооруженный лишь 12 четырехфунтовыми пушками, находясь в дозоре у острова Брач (Брацца), 17 декабря 1806 г. подвергся атаке четырех французских кораблей, имевших на вооружении 26 12– и 18-фунтовых пушек и абордажные партии, по численности в несколько раз превосходившие экипаж брига. Однако, несмотря на превосходство французов в силе, Скаловский смело вступил с ними в бой. Бой продолжался около трех часов и закончился победой брига: один корабль противника был захвачен, две канонерские лодки потоплены, лагери в личном; составе 217 человек. Потери русских — 4 убитых и 7 раненых <6. Т. 1, С. 126; 10. С. 419>. Д. Н. Сенявин по достоинству оценил подвиг И. С. Скаловского. Он писал в приказе: «Все сие я не могу иному причесть, как особливой расторопности, мужеству и храбрости лейтенанта Скаловского» <4. С. 63>.

Нарушение коммуникаций противника

Наряду с поддержкой сухопутных войск флот параллельно вел боевые действия по нарушению морских коммуникаций противника, которые в условиях отсутствия удобных порог на суше имели важное значение для снабжения французской армии. Для этой цели Д. Н. Сенявин использовал в открытом море крупные корабли, вплоть до линейных, а в прибрежных районах, изобиловавших небольшими островами, — парусно-гребные суда: бригантины, канонерские лодки и другие. Активную помощь [52] в борьбе с морскими перевозками противника оказывали местные жители, преимущественно черногорцы, которые на свои средства оборудовали флотилию из 30 судов, имевших на вооружении по 8–20 пушек. Д. Н. Сенявин широко использовал их для крейсерских действий, особенно вблизи шхерных берегов, где не могли действовать корабли с большой осадкой <13. С. 144>.

Д. Н. Сенявин с большим искусством организовал действия флота по нарушению неприятельских коммуникаций. Эти действия охватывали все наиболее важные районы Адриатического моря и носили систематический характер Особое внимание обращалось на контроль коммуникации, проходившей вдоль побережья Далмации, по которой противник осуществлял наиболее интенсивные перевозки, в том числе и воинские. Деятельность кораблей здесь затруднялась тем, что маршруты движения судов неприятеля почти на всем протяжении проходили в шхерах и были хорошо укрыты с моря. Учитывая данную особенность прибрежной коммуникации, Д. Н. Сенявин лично определил позиции для кораблей на открытых участках коммуникации, позволявшие им более эффективно контролировать движение судов. Кроме того, он организовал тщательную разведку коммуникации местным населением, которое информировало русское командование не только о движении вражеских судов, но и о сосредоточении их в том или ином порту. Например, летом 1806 г. агентурная разведка донесла о скоплении в порту Сплит более 50 транспортов, предназначенных для перевозки французских войск в Рагузинскую республику. Д. Н. Сенявин направил к этому порту отряд кораблей под командованием капитана 1 ранга Митькова с приказанием «препятствовать в этом, а при удобном случае атаковать, истреблять и наносить вред везде, где откроется возможность» <16. С. 124>.

Таким образом, корабли, действуя на коммуникациях противника, наносили удары по французским судам не только на переходе в море, но и при стоянке их в портах и базах.

В северной части Адриатического моря, а также на отдельных, наиболее важных участках прибрежной коммуникации, особенно в районах портов, через которые снабжались [53] наполеоновские войска в Далмации, систематические действия российского флота перерастали в блокаду <6. Т. 1. С. 168>. Так, 30 мая 1806 г. большой караван торговых судов противника под прикрытием канонерских лодок пытался выйти из Венеции в Истрию. Однако 74-пушечный линейный корабль «Москва», блокировавший Венецианский порт, несколькими пушечными выстрелами заставил неприятельские суда вернуться в гавань <2. С. 320>. Правильное определение Д. Н. Сенявиным районов крейсерских действий, умелый выбор позиций для кораблей на прибрежных коммуникациях, хорошо организованная разведка коммуникаций, систематические действия сил, перераставшие в блокаду портов, прекрасно организованное взаимодействие между крупными кораблями, действовавшими в открытом море, и малыми кораблями, оперировавшими в прибрежных водах, и постоянная готовность их атаковать противника при обнаружении его на переходе морем или в гавани — все это дало высокие результаты в борьбе на морских сообщениях и оказало существенную помощь русским войскам в боевых действиях, проводившихся на побережье Адриатического моря.

Защита морских сообщений

Активные боевые действия сил флота по нарушению французских коммуникаций в Адриатическом море вице-адмирал Д. Н. Сенявин умело сочетал с действиями по защите своих морских сообщений и судоходства жителей области Бокка-ди-Каттаро.

Для защиты морской торговли местных жителей, которая имела для них важное экономическое значение, Д. Н. Сенявин ввел систему конвоирования судов военными кораблями, используя для этого главным образом легкие крейсерские силы. Когда проводились большие караваны судов, привлекались и крупные корабли, вплоть до линейных. Так, весной 1806 г. для охраны судов, направлявшихся в Триест, помимо нескольких малых кораблей был выделен также линейный корабль «Елена» <16. С. 125>.

Успешные действия флота по нарушению французских коммуникаций и защите своих морских перевозок и судоходства славянских народов в Адриатике вызвали крайнее [54] недовольство Наполеона, и он в категорической форме потребовал от австрийского правительства запретить русским судам заход в австрийские порты, а в случае нахождения их в портах Австрии запретить им выход в море.

Грубым нажимом на Австрию Наполеон пытался подорвать русское судоходство в Адриатическом море и затруднить снабжение войск и флота России на театре военных действий. Однако, благодаря энергичным и решительным действиям вице-адмирала Д. Н. Сенявина, Наполеону не удалось добиться намеченной цели. Так, 13 мая 1806 г. Д. Н. Сенявину стало известно, что австрийские власти, нарушив союзный договор с Россией, по указанию Наполеона, задержали в порту Триеста более 50 бокезских торговых судов, плававших под Российским флагом. 21 мая Д. Н. Сенявин во главе отряда кораблей, в который входили линейные корабли «Селафаил» (флагманский), «Москва», «Святой Петр» и фрегат «Венус», прибыл на триестский рейд и, став на якоре против австрийских береговых батарей, потребовал от командира порта немедленно разрешить всем задержанным торговым судам под русским флагом выйти в море. И, когда австрийский военный комендант Цах предложил Д. Н. Сенявину отойти от берега на дистанцию пушечного выстрела, адмирал ответил: «Стреляйте, я увижу, где ваши ядра лягут и где мне должно встать» <7. С. 90>. Одновременно он приказал командирам приготовиться к бою, предварительно став на шпринг. Австрийцы не решились открыть огонь по русским кораблям.

Австрийские власти, ссылаясь на то, что им угрожает 20-тысячный французский корпус, стоявший на подступах к Триесту, пытались уговорить Д. Н. Сенявина отказаться от своих требований. Но вице-адмирал Д. Н. Сенявин в еще более категорической форме заявил Цаху: «Мой выбор сделан, и вот последнее мое требование: если час спустя не возвращены будут суда, вами задержанные, то силою возьму не только свои, но и все ваши, сколько их есть в гавани и в море. Уверяю вас, что 20 тыс. французов не защитят Триеста. Надеюсь однако ж, что через час мы будем друзьями; я только и прошу, чтобы не было малейшего вида к оскорблению Российского флага кланящегося» [55] <7. С. 91>. В ответе Д. Н. Сенявина прозвучала, с одной стороны, решимость командующего вооруженными силами России на Средиземном море, а с другой, — искусство незаурядного дипломата, прекрасно понимавшего и учитывавшего политическую сторону возникшего серьезного конфликта между представителями если и не дружественных, то, во всяком случае, не враждующих государств.

Настойчивость и решительность Дмитрия Николаевича Сенявина в чрезвычайно трудной ситуации, связанной с его ультимативными требованиями австрийским властям, увенчались успехом: адмирал с честью отстоял величие Российского государства, интересам которого он был бесконечно предан и ради этого готов был пойти на самые рискованные действия. «...Не прошло еще и часа, как на задержанных... судах, при громких криках австрийцев, взвились русские флаги. В ту же минуту корабли Сенявина вступили под паруса и, под громом пушек и ружей с освобожденных судов, под музыку с «Селафаила», Сенявин ушел из Триеста» <7. С. 92>.

Бой брига «Александр»

Война России против Франции 1806–1807 годов характеризовалась тем, что крупных морских сражений и даже более-менее существенных боев в ходе этой войны практически не было. Однако на первый взгляд незначительная стычка русского брига «Александр» с отрядом французских судов, которая произошла 17 декабря 1806 г. у итальянского острова Браццо, вошла в военно-морскую историю как один из выдающихся примеров полной победы над врагом, имеющим подавляющий численный перевес.

Находившийся с 10 декабря в дозоре у порта Сполатро 16-пушечный бриг «Александр» под командованием лейтенанта Ивана Семеновича Скаловского в ночное время подвергся нападению трех канонерских лодок, тартаны и требаки. Канонерские лодки того времени представляли собой малые беспалубные 12–14-весельные суда длиной 15–16 м, шириной 3–3,5 м, вооруженные двумя-тремя крупнокалиберными орудиями; мачт они обычно не имели, но иногда ставилась одна съемная. Тартаны и требаки [56] использовались как транспортные, посыльные или патрульные суда и вооружались несколькими мелкими пушками. Корабли этого типа несли одну-две мачты с косыми парусами, но кроме парусов имели весла. На судах противника было 26 пушек, в основном 12– и 18-фунтового калибра. На русском корабле все пушки были 4-фунтового калибра. Команда «Александра» насчитывала всего 75 человек (из них три офицера), а противник только солдат абордажных команд имел более 500. Возглавляла французский отрад канонерская лодка под громким названием «Наполеон».

Воспользовавшись почти полным безветрием и ночной темнотой, французы вознамерились взять русский бриг на абордаж. Однако внезапного нападения не получилось: местные жители, поддерживавшие русских моряков, заранее предупредили, что сразу зажгут на берегу столько костров, сколько неприятельских судов выйдут в море. Вскоре стоявший на вахте гардемарин доложил командиру — на берегу горят пять костров. Приняв сигнал с берега, «Александр» сразу снялся с якоря. Слабый ветерок вначале позволял хоть немного маневрировать, но вскоре стих и он. Это, конечно, давало огромное преимущество противнику, ведь все его суда были гребными или парусно-гребными. Используя такое превосходство, французы решили зайти бригу в корму, где не было пушек, дать продольный залп по палубе картечью, а затем, «очистив» артиллерийским огнем палубу, идти на абордаж. Но Скаловский нашел выход из этого, казалось совершенно безнадежного, положения: с помощью спущенного на воду баркаса он смог разворачивать корабль. Несмотря на град пуль и картечи, мичман Лука Андреевич Мельников четко управлял гребцами и все время подставлял бриг лагом к противнику. Французам за весь бой ни разу не удалось зайти с носа или кормы.

Грамотно поступил и сам командир. Вначале он подпустил противника на ружейный выстрел, а затем всем бортом открыл беглый огонь по самой крупной канонерке и вскоре потопил ее. Дважды французы бросались на абордаж и оба раза были отбиты интенсивным огнем артиллерии. Команда брига сражалась отчаянно. Даже судовой [57] лекарь И. Гонителев и двенадцатилетний юнга взяли в руки ружья. Раненые комендоры Ивлей Афанасьев и Устин Федотов после перевязки снова пошли к пушкам. Бой продолжался три часа. Русские стреляли по корпусам кораблей противника, а французы, стремясь взять трофей более-менее целым, вели огонь в основном по мачтам. Паруса и такелаж брига были сбиты до основания. Однако потери личного состава были незначительными: пять человек убиты и семь ранены. Французы потеряли 217 человек, а все их легкие суда были серьезно повреждены. В конце концов они были вынуждены отступить.

Этому бою и русские и французы придавали особое, символическое значение. Маршал Мармон, посылая свои корабли для захвата русского брига, во время ночного бала заявил итальянским дамам, чтобы те не пугались выстрелов — это их «Наполеон» будет брать русского «Александра». Каково же было его разочарование, когда на рассвете совершенно разбитый «Наполеон» с тремя сильно поврежденными судами своего отряда еле дополз до гавани и на глазах у многочисленной публики затонул при входе в Сполатро. Мармона так взбесила эта неудача, что командира флотилии и всех офицеров он вначале посадил в крепость, а затем отдал под трибунал. Со своей стороны в ходе боя и Скаловский говорил команде: «В числе лодок есть одна под названием «Наполеон». Ребята, помните, что вы имеете честь защищать имя Александра!»

За этот бой все офицеры и команда «Александра» были награждены. Командир получил орден Святого Георгия IV степени, мичман Мельников к орден Святого Владимира с бантом IV степени, а третий офицер, мичман Ратченко, — орден Святой Анны III степени. Командующий российской Средиземноморской эскадрой вице-адмирал Д. Н. Сенявин для чествования героев устроил военный праздник, по окончании которого все офицеры и матросы брига были приглашены на обед к флагману. Для офицеров накрыли столы в доме, а для матросов — на площади. Пили за здоровье сначала адмирала как виновника всех успехов, потом за отличившихся офицеров и нижних чинов. При каждой здравице адмирал лично подходил поздравлять храброго офицера [58] или простого воина — случай по тем временам совершенно уникальный и полностью не совместимый с традициями крепостнической субординации. Недаром Сенявин до конца жизни был любим и горячо почитаем простыми матросами.

Портрет лейтенанта Скаловского (правда, уже в адмиральских чинах) можно видеть в зале № 1 Центрального Военно-морского музея Санкт-Петербурга, там же представлен и рисунок, живописующий фрагмент боя брига «Александр» с пятью французскими кораблями.