Русско-турецкая война 1806–1812 гг.

Боевые действия эскадры в Адриатическом море под руководством вице-адмирала Д. Н. Сенявина продолжались до конца 1806 г. и оказали существенное влияние на стратегическую обстановку на Средиземном море и в Юго-Восточной Европе, так как не позволили Наполеону захватить Ионические острова и проникнуть в глубь Балканского полуострова.

В конце 1806 г. обстановка на Средиземном море для флота России значительно ухудшилась. Турция под давлением Наполеона 18 декабря 1806 г. объявила войну России, рассчитывая на то, что Франция поможет ей в захвате Крыма и российских владений в Закавказье.

В связи с начавшейся войной связь Средиземноморской эскадры с Севастополем через Босфор и Дарданеллы была прервана, что намного затруднило снабжение кораблей. Изменившаяся стратегическая обстановка на театре потребовала от Д. Н. Сенявина новых решений в использовании имевшихся в его распоряжении сил, ибо теперь он должен был одновременно организовывать боевые действия против французов в Адриатике и портов Турции — в Эгейском море.

В Санкт-Петербурге был разработан план войны против Турции, который предусматривал нанесение по Константинополю удара одновременно силами флота со стороны Черного и Средиземного морей. По договоренности с английским командованием, эскадра Сенявина должна была прорываться через Дарданеллы, а затем действовать [59] против Константинополя совместно с английской средиземноморской эскадрой, которой командовал адмирал Дакуорт.

8 января 1807 г. Д. Н. Сенявину была послана инструкция, в которой говорилось: «...Главнейшая цель действий наших направлена быть должна к нанесению удара в самое недро Оттоманской империи достижением и покорением ее столицы...» <18. С. 13>.

В инструкции указывалось: с десятью или более кораблями и несколькими фрегатами отправиться к Дарданеллам, занять их и прервать сообщение между европейским и азиатским берегом Турции, если возможно, то прервать сообщения по всему проливу и Мраморному морю, стараться занять главные пункты в Архипелаге, в том числе о. Родос, где имеются верфи и корабельные леса; отрядить несколько судов для блокады Египта; в качестве десантов использовать сухопутные войска, но без ущерба для защиты Корфу и других пунктов; в Адриатическом море оставить столько судов, сколько обстоятельства потребуют; на театре учредить крейсерство; стараться иметь сношение с командующим русской армией в Молдавии и Валахии; особо «обратить внимание на усугубление препон по всякому сообщению французов с турками, чтобы не только войска их проходить, но даже курьеры и письменные сношения пропускаемы быть не могли» <18. С. 13, 14>.

В инструкции, составленной министром морских сил адмиралом П. В. Чичаговым, перед Д. Н. Сенявиным было поставлено столько задач, что если бы он слепо следовал этой инструкции, то ему пришлось бы распылить подчиненные силы по многим направлениям, а это неизбежно привело бы к срыву достижения цели. Поэтому Сенявин принял решение оставить часть сил на Корфу для обороны Ионических островов и действий на коммуникациях противника в Адриатическом море, а с основными силами следовать в Эгейское море, где ему предстояло совместно с англичанами решать главную задачу по прорыву через Дарданеллы и нанесению удара по столице Турции — Константинополю.

10 февраля 1807 г., оставив на Корфу небольшой отряд кораблей, вице-адмирал Д. Н. Сенявин, подняв флаг [60] на линейном корабле «Твердый», с главными силами направился в Архипелаг. В состав эскадры входили 10 линейных кораблей и фрегат, на борту которых находилось около 1700 человек десантных войск <17. С. 189>.

Понимая, какое важное значение для успеха прорыва через Дарданеллы имеет внезапное появление флота в Эгейском море, Д. Н. Сенявин задерживал по пути следования купеческие суда, чтобы они не смогли предупредить турок о переразвертывании кораблей эскадры и сосредоточении их в Архипелаге.

Но когда Д. Н. Сенявин прибыл в Архипелаг, где он должен был встретиться с адмиралом Дакуортом и вместе с его эскадрой форсировать Дарданеллы, то узнал, что англичане, боясь усиления влияния России на Средиземном море, решили атаковать турецкую столицу без участия русского флота.

Воспользовавшись отсутствием укреплений в Дарданеллах, эскадра Дакуорта 7 февраля 1807 г. форсировала пролив и подошла к Константинополю. Адмирал Дакуорт угрозой применения корабельных орудий пытался заставить турецкое правительство выйти из войны и, таким образом, установить контроль Англии над Дарданеллами. Однако турки, видя, что английская эскадра не имеет достаточных сил, чтобы овладеть Константинополем, категорически отвергли ультиматум английского адмирала. Потерпев неудачу в переговорах с турецкими властями, Дакуорт вынужден был вернуться в Эгейское море. Но к этому времени турки успели установить в Дарданеллах береговую артиллерию, и, когда английские корабли вошли в пролив, батареи открыли по ним сильный огонь, причинив серьезные повреждения кораблям и нанеся большие потери в личном составе. Так бесславно закончилась авантюра адмирала Дакуорта <6. Т. 2. С. 4>.

Опрометчивый прорыв английского флота через Дарданеллы, исключивший внезапность действий русской эскадры в проливной зоне, и неподготовленность Черноморского флота к совместным действиям против Константинополя сделали прорыв эскадры Д. Н. Сенявина через Дарданеллы не только рискованным, но и бессмысленным. Турки установили к этому времени на побережье Дарданелл [61] мощную береговую артиллерию и сильно укрепили проливную зону. Попытка Д. Н. Сеиявина уговорить адмирала Дакуорта повторить совместно с русской эскадрой прорыв к Константинополю не дала положительного результата. Потерпев серьезное поражение в бою с турецкими батареями, английский адмирал категорически отказался от повторения прорыва и ушел со своими кораблями к Мальте <12. С. 88>.

Блокада Дарданелл

В распоряжении Д. Н. Сенявина оставалась только одна его эскадра, что было совершенно недостаточно для решения намеченного адмиралом П. В. Чичаговым плана захвата Константинополя. Трезво оценив сложившуюся обстановку, он, вопреки инструкции, предписывавшей ему прорываться через Дарданеллы, разработал свой план действий против Дарданелл, который предусматривал блокаду пролива с целью прервать снабжение Константинополя продовольствием из средиземноморских владений.

Принимая это решение, Д. Н. Сенявин исходил из того, что блокада Дарданелл заставит турецкий флот выйти в Эгейское море для ее снятия, и тогда русский флот сможет навязать противнику решительный бой, разгромить его и добиться полного господства в Архипелаге, как это сделал в свое время адмирал Спиридов, уничтожив турецкий флот в Чесменском сражении.

Решение Д. Н. Сенявина ограничиться блокадой Дарданелл 28 февраля было рассмотрено на военном совете эскадры и одобрено как единственно разумное в той обстановке, которая сложилась тогда в восточной части Средиземного моря <13. С. 145>.

Для блокады Дарданелл флоту необходима была база недалеко от входа в пролив, чтобы корабли, опираясь на нее, могли бы вести непрерывное наблюдение за проливом и в то же время надежно его блокировать. Из многочисленных островов Архипелага наиболее подходящим оказался Тенедос, расположенный в 12 милях от входа в пролив. По оценке Д. Н. Сенявина, этот остров лучше любого другого отвечал требованиям базирования блокадных сил флота <12. С. 88>. [62]

Остров Тенедос был сильно укреплен, так как турки использовали его для прикрытия входа в Дарданеллы. На нем имелась крепость с гарнизоном более полутора тысяч человек и около 80 орудий. Учитывая это, Д. Н. Сенявин выделил для захвата острова основные силы эскадры. Оставив для блокады пролива несколько кораблей, он с шестью линейными кораблями и фрегатом, на борту которых находились десантные войска, перед рассветом 8 марта подошел к о-ву Тенедос <1. С. 175>. Не желая лишнего кровопролития, Д. Н. Сенявин предложил коменданту крепости сдать остров без боя, но получил категорический отказ.

Тенедос пришлось брать штурмом.

Тактический замысел вице-адмирала Сенявина, получившего большой боевой опыт действий против приморских крепостей еще при службе в составе эскадры Ф. Ф. Ушакова, сводился к следующему. Линейные корабли, заняв удобные позиции вблизи острова, должны были мощным артиллерийским ударом подавить противодесантную оборону турок в районе намеченной высадки и только после этого высадить десант, используя для перевозки его различные высадочные средства. Десант численностью более 1600 человек был разделен на два эшелона. В задачу первого эшелона входил захват плацдарма, на который затем должны были высадиться главные силы десанта, составлявшие второй эшелон <17. С. 199>. Высадка должна была производиться под прикрытием огня линейных кораблей. После захвата плацдарма предусматривалось развертывание на берегу четырех 4-орудийных батарей, использовав для этого часть корабельной артиллерии. Огневое обеспечение штурма крепости возлагалось на корабельную и береговую артиллерию.

При разработке плана высадки десанта Д. Н. Сенявин особое внимание обратил на организацию артиллерийского огня и корректировку стрельбы. В приказе по этому поводу он писал: «Во время сражения на острове, а особливо, когда войска наши приближаются к городу, примечать на всех кораблях с салингов, также на устроенной батареи, чтобы выстрелы наши по городу не могли вредить своим, для чего полезнее будет прекратить пальбу, [63] нежели потерять нам сим образом хоть одного человека» <4. С. 74>.

Командиром высадки десанта был назначен контр-адмирал А. С. Грейг. Общее руководство операцией Д. Н. Сенявин оставил за собой. Понимая, что в плане невозможно предусмотреть все, он предоставил офицерам полную инициативу действий.

С наступлением рассвета 8 марта корабли, заранее развернутые на огневых позициях, открыли интенсивный огонь по оборонительным позициям противника, и после подавления их началась высадка десанта. Турки, хотя и оказывали сопротивление, но под натиском десанта вынуждены были отступить в крепость. Штурм крепости продолжался два дня. Потеряв всякую надежду удержать ее, 10 марта 1807 г. турецкий гарнизон капитулировал <1. С. 175>. Было захвачено в плен 1200 человек, 79 пушек и 3 мортиры, большое количество пороха, снарядов и продовольствия. Блестящая победа флота под командованием Д. Н. Сенявина была достигнута малой кровью. Потери русских составляли всего 4 человека убитыми и 86 ранеными, тогда как турки потеряли 200 человек убитыми и 150 ранеными <17. С. 202>.

В действиях против Тенедоса Д. Н. Сенявин, как всегда в таких случаях, проявил личную храбрость и высокое военно-морское искусство, которое нашло выражение как в разработке плана операции, так и в управлении силами в ходе ее выполнения. Д. Н. Сенявин с большим искусством использовал разнородные силы в бою за высадку десанта и умело организовал взаимодействие между десантными войсками, кораблями и артиллерийскими батареями, установленными на берегу. Обращает на себя внимание глубоко продуманная система артиллерийской поддержки десанта с применением корректировки огня, что позволяло артиллерии сопровождать наступающие войска вплоть до взятия крепости. Это было новым в боевом использовании корабельной и береговой артиллерии в совместных действиях армии и флота.

Обеспечив корабли удобной базой и укрепив ее оборону, Д. Н. Сенявин приступил к блокаде Дарданелл, которая одновременно сочеталась с действиями крейсерских [64] сил на коммуникациях противника в Эгейском море. Блокада носила систематический характер с использованием основных сил флота. Для наблюдения за выходом из Дарданелл Д. Н. Сенявин учредил блокадный дозор, который обычно выполнялся двумя линейными кораблями, постоянно державшимися на ходу на расстоянии видимости от пролива. Наблюдение за проливом корабли вели в течение 10–12 дней. После чего они возвращались в базу на о-ве Тенедос, а их место в дозоре занимала следующая пара кораблей. Дежурство кораблей у выхода из пролива велось непрерывно, днем и ночью и в любую погоду, так что незаметный выход неприятельских судов в море полностью исключался.

«... «Безымянку» переименовать в «Отвагу»

При встречах с неприятелем, кроме веры в удачу и проявления отчаянной храбрости, допускаются и хитрости, особенно если решившийся на них не видит другого выхода. Так, в войну нашу с турками 1807 г. адмирал Сенявин одно из взятых в плен купеческих судов вооружил военным тендером и, назвав его «Безымянкой», назначил командиром экипажа мичмана Харламова. «Безымянка» беспрестанно совершала одиночные плавания, выполняя разные поручения. Однажды ночью, возвращаясь к о-ву Тенедосу, где стоял флот, она наткнулась на большое число огней и, приняв их за огни русского флота, пошла по направлению к ним. Но, уже будучи вблизи неприятеля, командир понял свою ошибку. Уйти не представлялось возможным, драться было бесполезно.

Тогда Харламов пошел на хитрость: одел команду в белые рубахи, из флагтуха{1} навертел им чалмы и, посадив на палубу, приказал курить трубки. Так благополучно прошел целый день. Турки, не подозревая обмана, судно не трогали. Между тем показалась русская эскадра, и туркам стало не до Харламова, который, пользуясь начавшейся у неприятеля суматохой, поспешил присоединиться к своим кораблям. Когда Сенявину доложили о поступке Харламова, он дал приказ немедленно переименовать «Безымянку» в «Отвагу».

* * *

Главные силы флота Д. Н. Сенявин держал у о-ва Тенедос в полной боевой готовности к немедленному выходу в море в случае необходимости поддержать дозорные корабли. [65] Связь между дозором и главными силами поддерживалась визуально с помощью флажных сигналов или наблюдательных постов, развернутых на побережье, а также посыльными судами. Установленная Д. Н. Сенявиным система блокады Дарданелл полностью обеспечивала надежный контроль за движением турецких судов между Мраморным и Эгейским морями и в то же время давала ему возможность быстро развертывать главные силы эскадры в случае выхода турецкого флота из пролива.

Однако, устанавливая блокаду Дарданелл и развертывая активные боевые действия крейсерских сил на коммуникациях противника в Эгейском море, Д. Н. Сенявин стремился не только парализовать его судоходство и прекратить подвоз продовольствия в Константинополь морским путем, но и заставить турецкий флот выйти в море для принятия мер к снятию блокады пролива и навязать ему бой.

Дарданелльское сражение

Успешные действия российского флота в Архипелаге привели к тому, что в Константинополе начались серьезные волнения на почве нехватки продовольствия, и турецкое правительство вынуждено было потребовать от командующего флотом капудан-паши Сеид-Али более решительных действий против флота России, блокировавшего Дарданеллы.

Боясь вступить в открытый бой с эскадрой Д. Н. Сенявина, Сеид-Али решил снять блокаду пролива захватом о-ва Тенедос — базы российского флота. Для захвата этой базы в начале мая турки сосредоточили в районе Галлиполийского п-ова до 50 небольших парусных и гребных судов с десантными войсками, а для их поддержки — эскадру в составе восьми линейных кораблей и шести фрегатов <7. С. 55>. 7 мая турецкий флот вышел из пролива и у о-ва Мавро стал на якорь.

Д. Н. Сенявин, находившийся с главными силами эскадры у о. Тенедос, сразу же был предупрежден дозорными кораблями о выходе неприятельского флота из пролива, а через агентурную разведку ему стало известно и о намерении турок захватить о-в Тенедос. Он решил немедленно идти к проливу, чтобы атаковать и уничтожить турецкий флот. [66]

Так же, как и его учитель адмирал Ф. Ф. Ушаков, Сенявин рассматривал бой как наиболее эффективный способ борьбы с неприятельским флотом и, начиная с первых же дней блокады Дарданелл, энергично готовил экипажи кораблей к решительному бою с противником.

Хорошо зная по опыту недостаток командиров турецких кораблей, который заключался в том, что они обычно стойко сражались только до тех пор, пока их флагманы находились в строю, Д. Н. Сенявин требовал в приказах наносить главные удары по флагманским кораблям и как можно с более короткой дистанции, чтобы вывести их из строя и дезорганизовать управление неприятельским флотом. Напряженная боевая подготовка экипажей дала свои положительные результаты, и, когда турецкий флот вышел из Дарданелл, эскадра Д. Н. Сенявина была полностью готова к бою с противником.

8 мая адмирал Д. Н. Сенявин покинул о-в Тенедос и с главными силами эскадры направился к стоянке турецкого флота, но, подойдя к о-ву Имброс, он вынужден был на следующий день из-за неблагоприятного ветра вернуться в базу. Во время его отсутствия турки попытались высадить на о-в Тенедос десант, но решительными действиями русского гарнизона его атаки были отбиты.

10 мая, с наступлением благоприятного ветра, эскадра (10 линейных кораблей и фрегат) снялась с якоря и направилась к Дарданеллам. Турки, обнаружив ее, побоялись вступить в бой и, спешно снявшись с якоря, отошли под прикрытие береговых батарей, установленных на побережье у входа в пролив. Д. Н. Сенявин, решив отрезать пути отхода турецкой эскадры (восемь линейных кораблей, шесть фрегатов) к проливу, приказал кораблям прибавить парусов и преследовать бегущего противника, чтобы не дать ему возможности укрыться в Дарданеллах <13. С. 146>.

Линейные корабли авангарда «Ретвизан», «Рафаил», «Селафаил» и фрегат «Венус» догнали неприятеля и первыми вступили с ним в бой, чтобы задержать его до подхода главных сил. Наиболее ответственную задачу — атаковать флагманский корабль Сеид-Али — Д. Н. Сенявин возложил на линейный корабль «Селафаил», которым [67] командовал один из наиболее способных офицеров капитан 2 ранга Рожнов.

Бой начался в 18 ч 15 мин, когда линейный корабль «Ретвизан», на котором держал свой флаг младший флагман контр-адмирал Грейг, подошел к вице-адмиральскому кораблю турок и «заделал ему в корму залп с правой стороны, а затем, развернувшись, поразил двумя залпами идущий за ним турецкий корабль. Затем он направился на помощь фрегату «Венус», который вел ожесточенный бой с турецким линейным кораблем. Подойдя с кормы, он дал по неприятельскому кораблю мощный продольный залп, а затем прошел вдоль его левого борта и еще дал два залпа» <17. С. 214>.

В 18 ч 30 мин в бой с флагманским кораблем Сеид-Али и идущим за ним 70-пушечным линейным кораблем вступил «Селафаил». Этот бой носил особенно ожесточенный характер. «Селафаилу» пришлось сражаться с двумя линейными кораблями, которые встретили его «жестокой пальбой». Но это не остановило капитана 2 ранга Рожнова, и он решительно атаковал противника, вначале 70-пушечный турецкий корабль, а затем «Селафаил», пройдя за кормой флагманского корабля Сеид-Али, дал по нему мощный продольный залп, который буквально потряс неприятельский корабль, заставив его изменить курс. Но Рожнов, в свою очередь, сделал поворот, и «Селафаил» вновь дал мощный продольный залп с правого борта, задержав на некоторое время бегство флагманского корабля противника в Дарданеллы <17. С. 215>.

К этому времени к месту боя подошел Д. Н. Сенявин, находившийся на линейном корабле «Твердый», который буквально с ходу обрушил мощные залпы по уже изрядно поврежденному турецкому флагманскому кораблю. При этом «Твердый» так близко подошел к неприятелю, что реи с реями почти сходились <17. С. 215>.

Несмотря на ожесточенный огонь сначала «Селафаила», а затем «Твердого», турецкий флагманский корабль, хотя и получил серьезные повреждения и понес большие потери в личном составе, все же смог уйти в пролив и укрыться под защитой береговых батарей.

Прекратив погоню в глубь пролива, «Твердый» устремился к другому турецкому кораблю, шедшему под вице-адмиральским [68] флагом, решительно атаковал его с короткой дистанции, бой вел «до самой невозможности» и причинил ему значительные повреждения.

Упорный бой вели и другие корабли, причем продолжали его даже тогда, когда турецкие корабли отошли к самому берегу под защиту береговых батарей, открывших сильный огонь по преследователям.

Напряженный бой продолжался более трех часов и прекратился только с наступлением темноты. Его результаты для турецкой эскадры были неутешительны: почти все корабли получили серьезные повреждения, но три линейных корабля из-за тяжелых повреждений не смогли уйти в глубь пролива и вынуждены были приткнуться к отмели у азиатского побережья <11. С. 56>.

С наступлением темноты эскадра Д. Н. Сенявина стала на якорь недалеко от выхода из пролива. С рассветом 11 мая корабли снялись с якоря; часть из них по приказанию Д. Н. Сенявина вошла в пролив и атаковала сильно поврежденные накануне корабли, которые турки пытались отбуксировать в глубь пролива. Одному линейному кораблю удалось уйти, а два других вынуждены были выброситься на берег.

Таким образом, Дарданелльский бой закончился победой российского флота, который нанес настолько серьезные повреждения турецким кораблям, что им потребовалось более месяца для устранения их. Русские корабли повреждения получили главным образом от огня береговых батарей, которые были исправлены буквально на следующий день после боя.

Д. Н. Сенявин добился победы над превосходящими силами противника ценой малой крови: русские потеряли в бою всего 27 убитыми и 56 ранеными, тогда как потери турок убитыми и ранеными достигали 2000 человек <6. Т. 2. С. 49>. Бой мог бы закончиться для турецкого флота и более тяжелыми последствиями, если бы не береговые батареи, которые не позволили русским кораблям продолжить преследование.

Бой в Дарданелльском проливе явился своего рода генеральной репетицией перед решающим Афонским сражением, закончившимся, как известно, полным разгромом [69] турецкого флота. Д. Н. Сенявин еще раз убедился, насколько важно в бою с турецким флотом наносить главный удар по флагманским кораблям превосходящими силами, при этом с предельно короткой дистанции, применяя такой эффективный способ нанесения артиллерийского удара, как продольные залпы в корму (наиболее уязвимую часть корпуса), причинявшие противнику наибольшие повреждения и потери в личном составе.

Итоги боя, который не привел к снятию блокады российским флотом Дарданелл, оказали большое влияние на обстановку в Константинополе, где из-за нехватки продовольствия начались голодные бунты населения, еще больше обострившие внутриполитическую ситуацию в Турции. В результате дворцового переворота к власти пришел султан Мустафа IV, который сформировал новое правительство, потребовавшее от командующего флотом Сеид-Али во что бы то ни стало снять блокаду Дарданелл и обеспечить подвоз в Константинополь продовольствия морским путем.

Парадокс: желания правительства Турции и Д. Н. Сенявина — видеть турецкий флот в Эгейском море — на сей раз совпадали.

Афонское сражение

Д. Н. Сенявин знал, что флот противника обязательно еще раз выйдет в Эгейское море и вновь попытается снять блокаду пролива. И он энергично готовил свою эскадру к сражению. В его распоряжении имелось 10 линейных кораблей с общим вооружением 754 пушки. У противника было девять линейных кораблей, пять фрегатов и три корвета с 1196 орудиями <6. Т. 2. С. 54; 10. С. 422>. Таким образом, турецкий флот по численности кораблей и артиллерии почти в полтора раза превосходил российскую эскадру. Но русские моряки превосходили турок в искусстве маневрирования, применении оружия и морально-боевых качествах.

Д. Н. Сенявин заблаговременно разработал план сражения с учетом сложившейся обстановки, соотношения сил и опыта Дарданелльского боя. В боевом приказе говорилось: «Обстоятельства обязывают нас дать решительное [70] сражение, но, покуда флагманы неприятельские не будут разбиты сильно, до тех пор ожидать должно сражения весьма упорного, посему сделать нападение следующим образом; по числу неприятельских адмиралов, чтобы каждого атаковать двумя нашими (кораблями. — Авт.)... со всевозможной решительностью, как можно ближе, отнюдь не боясь, чтобы неприятель пожелал зажечь себя. Происшедшее сражение 10 мая показало, чем ближе к нему, тем менее от него вреда... С кем начато сражение, с тем и кончать или потоплением, или покорением неприятельского корабля.

Как по множеству непредвидимых случаев невозможно сделать на каждый положительных наставлений, я не распространяю оных более: надеюсь, что каждый сын отечества потщится выполнить долг свой славным образом» <18. С. 38>.

Приказ Д. Н. Сенявина на предстоящий бой показывает, что тактический замысел адмирала заключался в том, чтобы с предельно короткой дистанции атаковать турецкий флот, нанося главный удар превосходящими силами по флагманским кораблям. Для атаки флагманов Д. Н. Сенявин выделил шесть линейных кораблей из расчета по два корабля против одного флагманского корабля противника. Остальные четыре корабля должны были обеспечивать атаку на главном направлении, сковывая, в зависимости от обстановки, авангард или арьергард противника. Атака против флагманов должна была вестись с одного борта, что лишало неприятеля возможности использовать для обороны половину своей артиллерии, расположенной на противоположном борту. Это был совершенно новый тактический прием ведения боя, который до Д. Н. Сенявина никто и никогда не применял, так как он был связан с большими трудностями. Два корабля могли вести эффективный огонь по одному кораблю противника с одного борта только из предельно сомкнутого строя кильватерной колонны, что требовало исключительно высокой морской выучки личного состава. В период подготовки к предстоящему бою корабли под руководством Д. Н. Сенявина в совершенстве овладели этим сложным тактическим приемом нанесения [71] мощного артиллерийского удара по неприятелю и блестяще применили его в Афонском сражении.

Итак, имея меньше кораблей, чем турки, Д. Н. Сенявин предусмотрел на направлении главного удара двойное превосходство в силах, что и должно было обеспечить победу. Но для успешной атаки на главном направлении необходимо было, чтобы остальные четыре корабля сковали боем более двух третей сил турецкой эскадры и не позволили им оказать помощь своим флагманам. Учитывая сложность задачи этих кораблей, Д. Н. Сенявин, державший флаг на линейном корабле «Твердый», и его младший флагман А. С. Грейг, находившийся на «Ретвизане», должны были возглавить атаку кораблей не на главном, а на обеспечивающем направлении, где им предстояло вести борьбу против 15 турецких кораблей.

В приказе Д. Н. Сенявина особое внимание уделялось боевому использованию артиллерии, которая в конечном итоге решала исход боя. Командующий эскадрой требовал от командиров кораблей, чтобы они вели бой на дистанции картечного выстрела, обеспечивающей наиболее эффективное использование артиллерии всех калибров, а для первого залпа, имевшего особо важное значение в артиллерийском бою, заряжать орудия двумя ядрами. В приказе обращалось внимание командиров на то, чтобы они вели огонь по рангоуту и парусам, если противник будет на ходу, а при стоянке его на якоре — по корпусу <11. С. 58>.

Заключительную часть боевого приказа Д. Н. Сенявин посвятил призыву к личному составу выполнить свой патриотический долг в предстоящем бою «славным образом». Это обращение командующего эскадрой к своим подчиненным оказало самое благоприятное воздействие на матросов и офицеров, которые в Афонском сражении, в борьбе с превосходящими силами противника продемонстрировали высокое мужество и воинскую доблесть.

Закончив приготовления к сражению, Д. Н. Сенявин в начале июня, в целях провоцирования выхода турецкого флота из Дарданелл, демонстративно ослабил оборону о-ва Тенедос, как бы приглашая турок атаковать его. Оставив в базе бриг «Богоявленск» и два небольших судна [72] для поддержки гарнизона крепости, насчитывавшего 600 человек, он с эскадрой ушел к о-ву Имброс с тем, чтобы в случае выхода турецкого флота в Эгейское море отрезать его от Дарданелл и, принудив к бою, разгромить противника.

Узнав об уходе эскадры Д. Н. Сенявина от о-ва Тенедос, командующий турецким флотом решил высадить на него десант, сосредоточенный на Анатолийском побережье. 15 июня турецкий флот подошел к о-ву Тенедос и обстрелял крепость, а 16 июня под прикрытием артиллерийского огня кораблей высадил на остров 7000 человек <17. С. 236>. Небольшой гарнизон, укрывшись в крепости, оказал противнику упорное сопротивление.

Тем временем Д. Н. Сенявин искусным маневром эскадры отрезал пути отхода турецкому флоту в Дарданеллы и 19 июня 1807 г. навязал ему решительный бой в районе между о-вом Лемнос и полуостровом Афон.

В момент обнаружения турецкий флот шел курсом на север. Линейные корабли были построены в кильватерную колонну. Посередине боевого построения держались три флагманских корабля во главе с Сеид-Али. Фрегаты, корветы и бриги находились с подветренного борта линейных кораблей.

Обнаружив турецкий флот, эскадра, по сигналу Д. Н. Сенявина, в 5 ч 15 мин по ветру начала спускаться на противника, чтобы с ходу атаковать его и не допустить бегства в Дарданеллы, как это произошло 10 мая. Корабли вначале шли в строю однокильватерной колонны, затем, по приказанию Д. Н. Сенявина, разделились на два отряда: шесть линейных кораблей, предназначенных для атаки флагманов, шли в левой колонне, а четыре других, обеспечивавших атаку на главном направлении, во главе с Д. Н. Сенявиным составили правую колонну <6. Т. 2. С. 54, 55>.

Около 7 ч, когда расстояние между эскадрами сократилось до дистанции пушечного выстрела, по сигналу Д. Н. Сенявина, левая колонна разделилась на три тактические группы, а правая — на две, как это было предусмотрено планом атаки <11. С. 59>. Разделение эскадры на пять тактических групп (по два корабля в каждой) лишило противника возможности вести сосредоточенный огонь. [73]

В 7 ч 45 мин Д. Н. Сенявин передал сигнал: «Назначенным кораблям атаковать неприятельских флагманов вплотную» <10. С. 422>.

Первыми огонь открыли турки с предельной дистанции по шедшим впереди кораблям «Рафаил» и «Сильный». Не отвечая на огонь, русские корабли продолжали сближаться с противником на дистанцию картечного залпа (1/3 каб.). В то время, когда шесть кораблей стремились занять позицию для атаки турецких флагманов, четыре других корабля, видя, что арьергард неприятеля отстал от центра линии баталии и уже не мог оказать ему помощь, стали охватывать голову эскадры противника. Всеми этими маневрами руководил Д. Н. Сенявин со своего флагманского корабля «Твердый» флажными сигналами <11. С. 60>.

Около 9 ч корабли, действовавшие на направлении главного удара, сблизились на установленную дистанцию атаки, развернулись бортом по два корабля против одного турецкого флагмана и произвели по ним мощный залп из орудий, заряженных двумя ядрами. Строй в это время был настолько сомкнут, что бушприты кораблей лежали на гакабортах впереди идущих. И только линейный корабль «Рафаил» под командованием капитана 1 ранга Лукина, получивший в момент сближения повреждения в парусах и успевший сделать один лишь залп сдвоенными ядрами, потерял управление и не смог занять свою позицию. Чтобы не мешать остальным кораблям выполнять маневр, капитан 1 ранга Лукин решил прорезать строй противника и произвести по нему продольные залпы с двух бортов <11. С. 60>.

Оказавшись за линией турецких кораблей, «Рафаил» сразу же подвергся атаке нескольких турецких кораблей, но успешно отразил их и, исправив повреждения в рангоуте, продолжил бой с фрегатами и линейными кораблями авангарда противника <6. Т. 2. С. 59>.

В то время как левая колонна с короткой дистанции атаковала флагманские корабли, вице-адмирал Д. Н. Сенявин с кораблями своей группы в 9 ч 30 мин охватил авангард турецкой эскадры, произвел ряд мощных продольных залпов почти в упор по головному кораблю и заставил его лечь в дрейф. Следовавшие за ним корабли также [74] начали ложиться в дрейф, что привело к нарушению боевого порядка неприятельской эскадры.

К этому времени в бой были введены все 10 русских кораблей, которые сражались против шести турецких. Корабли турецкого арьергарда из-за слабого ветра отстали и не могли оказать помощь центру и авангарду <11. С. 60>.

В ходе сражения Д. Н. Сенявин непрерывно следил за обстановкой, ни на минуту не терял управления силами и вовремя приходил на помощь другим кораблям, если того требовала обстановка. Так, заметив, что «Рафаил» после прорезания строя неприятельской эскадры подвергся атаке нескольких кораблей, в том числе и флагманского «Седд-уль-Бахр», который вышел из строя и направился к поврежденному «Рафаилу», Д. Н. Сенявин на своем флагманском корабле «Твердый» пошел на пересечение курса «Седд-уль-Бахр» и, подойдя на короткую дистанцию с носа, дал по нему несколько мощных продольных залпов и окончательно вывел его из строя.

Около 11 ч. Д. Н. Сенявин заметил приближающиеся к месту боя корабли турецкого арьергарда, спешившие на помощь своим флагманам. Д. Н. Сенявин оставил уже небоеспособный «Седд-уль-Бахр» и всю мощь артиллерии «Твердого» обрушил на корабли арьергарда неприятеля, преградив им путь к центру своей эскадры. Таким образом, Д. Н. Сенявин нейтрализовал арьергард противника и обеспечил благоприятные условия для продолжения боя на главном направлении. Не выдержав решительной атаки русских кораблей, турецкие флагманские корабли, а за ними и все остальные около 12 ч спустились под ветер и попытались выйти из боя. Д. Н. Сенявин поднял сигнал «Спускаться на неприятеля» <18. С. 44>, который тотчас же был исполнен. Началось преследование турецких кораблей, отходивших к п-ову Афон.

К 13 ч ветер стих. Обе эскадры приступили к исправлению повреждений. В этом, прежде всего, нуждалась турецкая эскадра: особенно сильно пострадал флагманский корабль «Седд-уль-Бахр», который лишился рангоута и парусов и мог следовать только на буксире <11. С. 62>.

В 14 ч ветер снова задул с северо-западного направления. Оказавшись на ветру, турецкая эскадра, не возобновляя [75] боя, направилась в Дарданеллы. Преследуя бегущего противника, в ночь на 20 июня русские корабли захватили флагманский корабль «Седд-уль-Бахр». Сопровождавшие его линейный корабль фрегат и корвет укрылись в глубине залива о-ва Николинда, где их блокировали линейные корабли «Ретвизан», «Сильный», «Урилл» и «Святая Елена». Турки, не рискнув вступить с ними в бой, 21 июня сожгли свои корабли. По пути в Дарданеллы турецкий флот потерял еще несколько кораблей: два фрегата затонули 21 июня у о. Самофракия, линейный корабль и фрегат 22 июня были взорваны возле о-ва Тасос, так как не смогли дальше следовать за флотом. Всего турки потеряли в Афонском сражении три линейных корабля, четыре фрегата и корвет. Потери противника в личном составе (убитыми, ранеными и пленными) составили около 2 тыс. человек. Русская эскадра потерь в кораблях не имела; в ходе боя было убито и ранено около 250 человек <ЦГА ВОПР. Ф. 716. Оп. 1. Д. 9. Л. 26; 10, с. 257>.

Нанеся турецкому флоту тяжелое поражение, Д. Н. Сенявин отказался от дальнейшего преследования его, так как гарнизону о. Тенедос, который в это время героически сражался с турецким десантом, срочно требовалась помощь. Появление эскадры Д. Н. Сенявина заставило десант прекратить атаки крепости, а 26 июня он капитулировал. Чтобы не кормить пленников, Сенявин приказал перевезти их на азиатский берег Турции и отпустить, а все захваченное оружие, в том числе и осадные пушки, оставить для усиления обороны острова <13. С. 151>.

Таким образом, повторная попытка турецкого флота снять блокаду Дарданелл вновь закончилась провалом. Эскадра вице-адмирала Д. Н. Сенявина завоевала господство в Эгейском море и продолжила тесную блокаду пролива. Флот противника, потерпев поражение, уже не мог вести активных наступательных действий. Непосредственным политическим следствием Афонской победы флота России явилось обращение турецкого правительства начать мирные переговоры, которые завершились 12 августа 1807 г. подписанием перемирия <13. С. 15>.

За героизм, проявленный в Дарданелльском бою и Афонском сражении, свыше 300 матросов эскадры были награждены [76] «Знаком отличия военного ордена», незадолго до этого учрежденным для рядового состава. Многие офицеры были награждены различными орденами, а Дмитрий Николаевич Сенявин удостоен одной из высших наград — ордена Александра Невского <17. С. 256, 257>.

Вице-адмирал Д. Н. Сенявин в Афонском сражении проявил себя выдающимся флотоводцем, сумевшим добиться решительной победы над численно превосходящим турецким флотом. Разработанный им план атаки противника и реализация его в бою представляют собой высокий образец военно-морского искусства. Как перед сражением, так и в ходе его Д. Н. Сенявин проявил глубокое понимание складывавшейся обстановки на театре и умение быстро и правильно реагировать на ее изменение, а также способность непрерывно и целеустремленно управлять силами в бою и настойчиво достигать поставленной цели.

Д. Н. Сенявин с большим умением использовал передовую маневренную тактику своего учителя Ф. Ф. Ушакова и творчески развил ее дальше, обогатив отечественное военно-морское искусство новыми, еще более совершенными способами ведения морского боя. Из них наибольший интерес представляют развертывание сил и проведение атаки несколькими взаимодействующими между собой тактическими группами кораблей.

Не менее интересен и такой тактический прием ведения боя, как нанесение главного удара по флагманским кораблям противника в центре боевого построения с одновременным охватом головы неприятельской эскадры и последующей нейтрализацией ее арьергарда с целью недопущения оказания помощи флагманам. Новым в области тактического искусства была атака двумя кораблями одного корабля противника с одного борта из предельно сомкнутого строя кильватера.

По оригинальности замысла, новизне и совершенству тактических приемов, примененных Д. Н. Сенявиным, и надежности методов управления эскадрой, разделенной на несколько тактических групп, Афонское сражение без преувеличения можно назвать вершиной тактического искусства парусного флота. [77]

Вице-адмирал Д. Н. Сенявин как командующий эскадрой в Средиземном море в кампанию 1805–1807 гг. успешно решил поставленные перед ним задачи. Однако все блестящие победы российского флота на Средиземном море оказались по существу бесплодными в результате заключения Тильзитского мирного договора, подписанного Александром I и Наполеоном 25 июня 1807 г. <16. С. 113>. Тильзитский договор, с согласия Александра, фактически аннулировал результаты всех побед не только Дмитрия Николаевича Сенявина, но и его учителя Федора Федоровича Ушакова: Россия возвращала Франции Ионические острова вместе с базой флота на о. Корфу, а также земли на Балканском полуострове, известные под названием провинция Бокка-ди-Каттаро, и полностью должна была вывести свои вооруженные силы из Средиземного моря <16. С. 43>.

Боевые действия на Черном море

Боевые действия на Черном море флот вел в основном против турецких приморских крепостей и морских коммуникаций. 29 апреля 1807 г. эскадра Черноморского флота в составе пяти линейных кораблей, пяти фрегатов и восьми вспомогательных судов атаковала турецкую крепость Анапа. Несмотря на ожесточенное сопротивление гарнизона, русские корабли подавили важнейшие береговые батареи, высадили десант и захватили Анапу <10. С. 431>.

В ходе войны корабли неоднократно атаковали также турецкие укрепления на побережье Геленджикской бухты, крепости Суджу-Кале, Сухум-Кале и Поти. Частым бомбардировкам с моря подвергалась крепость Трапезунд (Трабзон), куда русские дважды высаживали десант.

На черноморском берегу особенное опасение возбуждала крепость Сухум-Кале. Хотя она находилась в Абхазии, принявшей подданство России, но в ней теперь заперлись восставшие: они убили своего прежнего властителя, преданного русским властям. Отправленный к Сухуму отряд из шести судов (один корабль, два фрегата, один требак и две канонерские лодки), подойдя к укреплениям города на ружейный выстрел, бомбардировал их всю ночь, а утром высадил десант и после упорного кровопролитного [78] боя овладел крепостью, потеряв убитыми и ранеными 109 человек. В крепости было взято 62 пушки и более 1000 пудов пороха.

Помимо действий против турецких крепостей, Черноморский флот вел борьбу с кораблями и перевозками противника с целью ослабить его военно-морские силы на Черном море и затруднить снабжение войск, находившихся на Кавказе.

В июле 1808 г., как только стало известно о выходе из Босфора значительной неприятельской эскадры, немедленно был отправлен на поиск неприятеля под началом контрадмирала Сарычева отряд, в который входили девять кораблей (три 100-пушечных, четыре 74-пушечных, два 54-пушечных) и два брига. Так как, по имевшимся сведениям, одна часть турецких судов пошла к анатолийскому берегу, а другая — к румелийскому, то Сарычеву предписывалось сначала истребить первый отряд, а потом — второй. Однако, когда Сарычев прибыл к анатолийскому берегу, ни в Синопе, ни в Самсуне неприятельских судов не оказалось; а между тем 11 июля турки с девятью кораблями и шестью фрегатами подошли и стали в виду Севастополя и, ничего не предприняв, 13 июля удалились в море. Но уже одно появление турок до того повлияло на местных татар, что враждебные нам группы начали собираться в Байдарской долине, дабы в случае высадки десанта помочь неприятелю.

Начавшееся с неудачи в военном отношении плавание эскадры Сарычева сопровождалось и плохими погодными условиями. Порывы ветра, обрушившиеся на эскадру в море, довершили те напасти, которым подвергся Черноморский флот за семилетнее управление им де Траверсе: многие суда тут же потеряли стеньги и нижние реи, мачты получили опасные повреждения, под баргоутами выступила конопать, обшивные доски расходились, кницы отходили от бимсов и кололись, даже несколько болтов вылезли из пазов наружу. Независимо от слабости корпуса судов, большая часть повреждений произошла по причине гнилости рангоута. Сарычев, сам видевший, как обломилась стеньги на корабле «Полтава», писал в частном письме к Языкову: «Удивляюсь, как она <стеньга> [79] не слетела еще в гавани от тяжести наложенного на нее рангоута».

Кроме того, на судах не был полностью укомплектован рядовой состав, в связи с чем его пополнили 150 ребятишками, большей частью неграмотными малолетками, не знакомыми с требованиями службы.

Высшее начальство, недовольное Сарычевым, предписало ему немедленно выйти в море на поиски неприятеля, после чего отправиться к Варне и совместно с сухопутными войсками принудить к сдаче эту крепость. В августе усиленная эскадра Сарычева в составе 17 вымпелов (восемь кораблей, пять фрегатов, корвет, два брига и шхуна), прибыв к Варне, турецкого флота не обнаружила. Не имея сведений о наших сухопутных войсках и не зная силы и численности гарнизона Варны, Сарычев не решился ничего предпринять и направил эскадру к Севастополю.

На рассвете 17 августа наконец удалось обнаружить 11 неприятельских судов (два 100-пушечных и шесть двухдечных кораблей, два больших фрегата и бриг). Турки, избегая встречи, поспешили удалиться. Тогда Сарычев отправил за ними четыре корабля и фрегат, являвшихся наиболее быстроходными, под началом контр-адмирала Клокачева, приказав тому приложить все старания и принудить неприятеля вступить в бой. Погоня продолжалась до вечера; передовые суда нашего отряда настолько приблизились к концевым турецким, что обменялись с ними несколькими выстрелами, не достигшими цели ввиду дальности расстояния. Тогда же у Сарычева появилось опасение, что посланный отряд может отдалиться на непредсказуемое расстояние, и он велел прекратить погоню. Полагая, что турки пошли в Босфор, но не решаясь удостовериться в том, Сарычев, хотя и не без сожаления, счел за лучшее взять курс на Севастополь.

Известие о занятии турками пунктов Кюстенджи и Мангалии было поводом для посылки к румелийскому берегу отряда из четырех судов (три фрегата и бриг) под началом капитан-лейтенанта Стули, которому предписывалось прикрывать берега, занятые нашими войсками, наносить по мере возможности вред неприятелю и истреблять его суда. Но, к сожалению, развить энергичные действия отряду [80] не удалось. Увидя турецкую эскадру в составе одного корабля, двух фрегатов, одного корвета и 29 мелких судов, Стули отправил в Севастополь бриг с известием о появлении турок и продолжал держаться около Варны, где встретил неприятельский отряд из пяти кораблей, в числе которых было два 100-пушечных. Но турки почему-то не обратили внимания на русские суда, и к вечеру их корабли скрылись из виду.

И только с 36-пушечным фрегатом «Назарет», принадлежавшем отряду Стули, случился досадный инцидент. Не разобрав сделанного начальником отряда сигнала о повороте, «Назарет» отделился от всех и с рассветом 4 октября оказался среди неприятельских судов. Два корабля, один 100-пушечный и другой двухдечный, подойдя с подветренной стороны, сделали по фрегату несколько выстрелов, но, не ввязываясь в бой, дали ему возможность удалиться. В своем донесении командир фрегата «Назарет» лейтенант Ланге представил случившееся едва ли не как подвиг, которым впоследствии прославился бриг «Меркурий»; на самом же деле раскрытые следствием подробности этого случая доказали растерянность командира и его готовность сдаться неприятелю, отсутствие на фрегате должной дисциплины, ссоры и интриги между Ланге и начальником отряда Стули, а также между офицерами фрегата. После разбора дела генерал-аудитор присудил разжаловать командира и четырех офицеров в матросы, но впоследствии офицеры были помилованы, а разжалован только один командир.

Отряд из Севастополя, прибывший на помощь Стули, не решился атаковать в Варне сильнейшую турецкую эскадру. Дело затянулось; из Севастополя был послан к Варне еще отряд, который, не найдя ни турок, ни первого отряда, возвратился в Севастополь.

В 1811 г. флот (10 кораблей, три фрегата и один бриг) под началом вице-адмирала Галла подходил к Варне, но не встретил там неприятельского флота. Посланный Галлом в Пендераклию капитан 1 ранга Быченский с двумя кораблями стремительным, отважным нападением захватил и увел построенные турками фрегат и корвет, которые впоследствии долго служили в нашем флоте под [81] своими настоящими именами «Магубей-Субхан» и «Шагин-Гирей». По возвращении флота в Севастополь высылались только крейсеры: к Дунаю для поддержания сообщения с находящейся там флотилией и для наблюдения за движением турецкого флота и к восточному берегу для воспрепятствования сношениям неприятеля с местными жителями, а также для доставления провианта и разных припасов сухумскому гарнизону. При осенних бурях эти крейсеры получили значительные повреждения, а один из них, бриг «Царь Константин», разбился между Анапой и Редут-Кале.

В продолжение этой войны, в то время как гребной Черноморский флот отличался примерной отвагой, энергией, в действиях корабельного, за исключением нескольких боевых эпизодов, замечалась какая-то странная вялость, нерешительность, а у отдельных начальников — крайняя осторожность, заставлявшая их избегать малейшего риска, что в значительной степени объяснялось печальным состоянием самого флота.

На Дунае

Перед Дунайской флотилией была поставлена задача содействовать войскам при взятии придунайских крепостей противника. В апреле 1809 г. 30 канонерских лодок и баркасов артиллерийским огнем оказали содействие войскам при неудачном штурме крепости Браилов (Брэила; взята после длительной осады 21 ноября). С 20 августа и по 14 сентября 1809 г. отряд судов гребной флотилии участвовал в осаде и штурме армией крепости Измаил. Аналогичную помощь гребные суда оказывали войскам при осаде крепости Силистрия.

В продолжение всей этой войны флотилия наша не только находилась в тесной зависимости от движения сухопутной армии, но и подчинялась главнокомандующему сухопутными силами. Корабельный же флот оказывал гребному флоту только необходимую помощь в пополнении судов, снаряжении их, исправлении повреждений и комплектовании команд.

Когда русская армия под началом контр-адмирала С. А. Пустошкина двигалась в октябре 1806 г. для занятия [82] княжеств Молдавии и Валахии были из Одессы на Днестр отправлены 44 канонерские лодки, три мелких парусных судна и транспорт.

Эта флотилия должна была содействовать сухопутным войскам при взятии крепости Аккерман. Лучшим доказательством успешного действия флотилии были слова, сказанные пашой, сдавшим крепость начальнику наших сухопутных войск герцогу Ришелье: «Не овладеть бы вам Аккерманом, если бы не налетели эти черные вороны», — т. е. суда гребной флотилии.

В декабре того же года главнокомандующий армией генерал Михельсон требовал, чтобы гребная флотилия вошла в Дунай, но совет, собранный главным командиром Черноморского флота маркизом Траверсе, опасаясь в зимнее время года направлять гребную флотилию и тем самым подвергать очевидной опасности, решил передислоцировать ее на Дунай не ранее весны следующего года. На том же основании и суда корабельного флота не вышли в море, а готовились в порту к будущей кампании.

С марта по май 1807 г. наша гребная флотилия, отрядами, начала входить в Дунай, на пути в нескольких местах вступив в перестрелки с береговыми турецкими батареями и оказывая содействие сухопутным войскам при атаке крепостей Тулчи, Исакчи и Измаил. По случаю перемирия с турками, заключенного в середине августа 1807 г., военные действия приостановились и были возобновлены только в марте 1809-го.

Главнокомандующий армией князь Прозоровский, сознавая важное значение гребной флотилии, исходатайствовал сумму, на которую было построено в Галаце 20 канонерских баркасов, 10 понтонов и четыре катера. С этими судами и силами, захваченных у турок, Дунайская флотилия насчитывала 85 судов разных типов: канонерских лодок и бомбардирских баркасов. Из общего числа судов восемь представляли брантвахтеные посты, а прочие — действующую флотилию.

По окончании перемирия и возобновлении военных действий осенью 1809 г. Дунайская флотилия, действовавшая совместно с сухопутной армией, оказывала последней [83] существенную помощь, разрушая неприятельские береговые укрепления, нанося сильные поражения располагавшимся близ берега вражеским лагерям и не допуская турецкие суда в район военных действий. Не менее успешно флотилия содействовала переправе наших войск через Дунай, где ей поручалось наведение и охранение мостов и т. д.; наконец, суда флотилии принимали деятельное участие в атаке и взятии крепостей на берегах Дуная, важнейшими из которых были Измаил и Браилов.

Значительная часть флотилии под началом капитана 2 ранга Попандопуло энергично способствовала взятию Измаила; а при осаде Браилова, продолжавшейся более 50 дней, флотилия, отрезав все пути снабжения крепости водой, активно содействовала сдаче города. Взятые в Измаиле и Браилове турецкие военные суда поступили в состав русской флотилии.

Решительные боевые действия флотилии на Дунае заслужили высокую оценку со стороны высшего сухопутного начальства. Доказательством тому служит письмо М. И. Голенищева-Кутузова, бывшего в ту пору помощником главнокомандующего, капитану 1 ранга Акимову, командиру одного из отрядов флотилии, отличавшемуся большой военной предприимчивостью и выказавшему недюжинные способности к морской службе вообще. «Все, что вы ни делаете, — писал между прочим Кутузов Акимову, — все ваши предприятия не иначе приемлю я, как с истинным чувством должного к вам уважения, и могу вас уверить, что и главнокомандующий разделяет, общее со мной мои к вам чувствования».

Дунайская флотилия в 1810 г. содействовала армии при осаде и блокаде крепостей Силистрия и Рущук. Участвуя 26 августа в кровопролитном сражении под Батином, флотилия заставила турецкие суда уклониться от боя, два из них были потопив и пять взяв в плен. Итогом этого сражения была сдача Систова, Журжи, Турно и самого Рущука. 26 июня 1811 г. при взятии Рущука суда флотилии, пройдя под пылающим мостом, забрали все остававшиеся там наши войска и перевезли на другой берег. В июле отряд флотилии под началом [84] того же Акимова поднялся вверх по Дунаю и предал огню город Лом-Палаику, а с ним и значительные хлебные запасы неприятеля; находившаяся там турецкая флотилия в составе 120 судов спаслась бегством в Видин. Акимов, подойдя с 15 судами к стоявшему на берегу турецкому лагерю, нанес ему большой урон. Кроме того, отряд Акимова разгромил три батареи близ Рущука и заставил бежать их прислугу.

После того как была захвачена роскошная ставка великого визиря, расположенная у Рущука, на правом берегу Дуная, а лагерь турецкой армии, находившийся на левом берегу, напротив Рущука, был окружен нашими войсками, Акимов — а это было 3 октября, — поставив флотилию против середины лагеря, открыл по нему сильный огонь, продолжавшийся целый день, а к ночи, приблизившись к берегу, выгнал неприятеля из береговых ретраншементов и, ведя огонь по лагерю из конца в конец ядрами и бомбами, наносил страшный вред укреплениям и не допускал турок возобновлять их укрепления.

В приказе от 7 октября Кутузова, уже ставшего главнокомандующим, было сказано: «Отличное действие флотилии Дунайской, при Рущуке находящейся, обязывает меня, прежде нежели буду иметь честь донести о подвигах ее государю императору, изъявить ей совершенную мою благодарность». 12 октября начались мирные переговоры; флотилия, поставленная в линию поперек Дуная, полностью прервала сообщения неприятеля между обоими берегами реки и окруженной нашими войсками турецкой армией. После заключения мира в ноябре суда флотилии ушли на зимовку в Измаил и Килию.

Русско-турецкая война 1806–1812 гг. закончилась подписанием в Бухаресте в мае 1812 г. мирного договора. Россия приобрела Бессарабию с границей по р. Прут, крепости Аккерман (Белгород-Днестровский), Килию и Измаил, а также получила право свободного плавания по Дунаю.

Взятые в ходе войны крепости Анапа, Суджук-Кале и Поти были возвращены Турции. [85]

На результаты войны с Турцией существенно повлияла международная обстановка, сложившаяся в Европе в связи с наполеоновскими войнами. Участие в них России не позволило полностью реализовать боевые возможности вооруженных сил, в том числе флота, в противоборстве с Турцией.

В войне с Англией и Швецией

Заключенный между двумя императорами, Александром I и Наполеоном, Тильзитский договор, серьезно нарушивший соотношение военно-политических сил враждующих коалиций в Европе, привел к резкому ухудшению взаимоотношений между Россией и Англией. В октябре 1807 г. русское правительство разорвало дипломатические отношения с Англией и вскоре объявило ей войну.

Война в Англией по времени совпала с еще продолжавшейся русско-турецкой войной и начавшейся в 1808 г. войной со Швецией. Таким образом, военно-политическая обстановка после подписания Тильзитского мира сложилась для России и ее вооруженных сил крайне неблагоприятно.

Война между Россией и Англией, продолжавшаяся до 1812 г., велась только на море. Английский флот вел боевые действия против российского флота в Атлантическом океане и на Средиземном, Баренцевом и Балтийском морях. Эти действия не были связаны между собой единым стратегическим планом, а велись преимущественно против одиночных кораблей и небольших отрядов российского флота.

Продолжительное перемирие с Турцией делало пребывание Сенявина у Дарданелл уже ненужным: он поспешил стянуть свои силы к Корфу, где и получил повеление отправить к русским портам находящиеся под его началом суда. Во исполнение приказам судам из состава Черноморского флота (5 кораблям, 4 фрегатам, 4 корветам и 4 бригам) и также 20 призовым судам под началом капитан-командора Салтанова велено было идти в Севастополь; судам отряда капитан-командора Баратынского (3 кораблям, 1 фрегату и 1 бригу), находившимся тогда в Венеции, — немедленно следовать в Балтику; сам же Сенявин, сдав французам Ионические острова, вышел 19 сентября [86] из Корфу и с эскадрой из 13 судов (10 кораблей, 1 фрегата и 1 бриг) направился к выходу из Средиземного моря.

8 октября эскадра прошла Гибралтарским проливом и, не заходя в порт Гибралтар, вышла в Атлантический океан, где в продолжение трех недель ей пришлось бороться с жестокими противными ветрами; многие суда получили опасные повреждения, команды были изнурены до крайности почти беспрерывными тяжелыми работами.

При таком положении эскадры и ввиду возможной нежелательной встречи с англичанами Сенявин 28 октября 1807 г. решил зайти в Лиссабон. Через два дня французские войска под началом генерала Жюно заняли столицу Португалии, и правитель королевства принц-регент поспешил отправиться в Бразилию. Появление перед Лиссабоном эскадры союзников Франции возбудило опасение, что русские воспрепятствуют отъезду принца. С другой стороны, Жюно рассчитывал на содействие русских при занятии столицы Португалии. Положение нашего адмирала осложнилось в связи с тем, что английская эскадра, по слухам, вдвое сильнее русской, явилась перед устьем Таго и объявила Лиссабон в блокаде.

Сенявин счел за лучшее соблюдать строгий нейтралитет: он не помешал отъезду королевской флотилии и не оказывал французам никакого содействия, чтобы не подать повода португальцам к недовольству русскими. Когда Жюно просил высадить русский десант для занятия некоторых береговых укреплений, Сенявин отвечал, что в случае нападения англичан на французов он будет деятельно помогать последним как своим союзникам, но враждебно действовать против португальцев или испанцев не может, потому что Россия не находится в войне с ними, и он не властен объявить себя их неприятелем. Хотя адмирал имел повеление состоять в полном распоряжении Наполеона, но счел необходимым отказаться от предложения Жюно выйти в море и атаковать английскую эскадру, которая, как утверждали французы, была слабее русской.

В августе 1808 г. Жюно, разбитый высаженными в Португалии английскими войсками, принужден был оставить Лиссабон, и хотя в проекте конвенции, заключенной при сдаче города, по настоянию Сенявина, было отмечено, что Лиссабон, [87] занятый англичанами, остается нейтральным для русских, но начальник блокирующей английской эскадры адмирал Котон не принял этой статьи. В таком положении Сенявину оставалось или принять неравный бой с сильнейшим неприятелем, или исполнить полученное им еще 10 февраля приказание Александра I, в котором выражалась надежда, что, в случае нападения англичан на эскадру, неприятель будет отражен; однако «при совершенной невозможности не токмо к сопротивлению, но и к защите предоставлялось благоразумию адмирала решить, буде не останется уже никаких средств, сняв людей, корабли сжечь или затопить, так чтобы отнюдь не могли они сделаться добычей неприятеля».

В настоящем случае на успешное отражение англичан надеяться было нельзя, потому что атака сильнейшего неприятельского флота могла поддерживаться его десантом, занявшим берег Таго; а при исполнении императорского повеления об уничтожении кораблей экипажам предстоял неизбежный плен. Единственным средством выхода из такого затруднительного положения представлялось начать переговоры с англичанами и постараться заключить с ними выгодное соглашение.

Переговоры окончились принятием трактата, по которому русская эскадра, находящаяся в Лиссабоне, отдавалась «на сохранение» английскому правительству, обязавшемуся через полгода по заключении мира с Россией возвратить русские суда. Адмирал с офицерами и командой, гласил вышеупомянутый документ, будут возвращены в Россию за счет Англии. В дополнительной же статье к трактату было прибавлено, что русским судам предоставлялась возможность не спускать флагов, покуда не сойдут с них адмиралы и капитаны с надлежащими почестями. Английское правительство, утвердив сам трактат, на эту прибавочную статью не дало своего согласия, отчего впоследствии вышло затруднение, из которого Сенявин, проявив обычное для него упорство, сумел выйти с честью.

Согласие адмирала Котона на эти условия сам адмирал объяснял многолетними дружескими отношениями России и Англии, а также корректностью начальника русской эскадры в Лиссабоне; но истинной причиной была [88] выгода самой Англии, дальновидные правители которой предвидели непрочность союза России с Францией и находили для самой Англии более полезным, временно отстранив эскадру Сенявина от боевой деятельности, сохранить в целости на будущее корабли своего вероятного союзника. Кроме того, правители Англии и адмирал Котон ясно понимали, что нападение на весьма мощную русскую эскадру дорого обошлось бы и самим англичанам.

Однако же в английском обществе трактат этот возбудил общее неудовольствие из-за выгод, полученных Россией; так, в одной из бумаг, поданных королю, было сказано: «Отказ от сражения вследствие измены был бы менее унизителен для англичан, нежели принятие условий Сенявина». Но правители Англии утвердили условия, согласившись с доводами и оправданиями Котона, который по этому случаю писал: «Да будет честь, оказанная русскому флагу перед лицом Британии, повелительницы морей, жертвой признательности англичан русскому народу».

После десятимесячного пребывания в Лиссабоне эскадра Сенявина 26 сентября 1808 г. пришла в Портсмут. Английское министерство, сочтя за попрание достоинства страны развевающиеся на своем рейде неприятельские флаги, потребовало немедленного их спуска. Но Сенявин отвечал: «Я здесь еще не пленник, никому не сдавался, не сдамся и теперь; флаг мой не спущу днем и не отдам его, как только с жизнью моею». Действительно, флаги были спущены с подобающей честью только после захода солнца.

В навигацию следующего, 1809 г., экипажи судов эскадры Сенявина перевезены были в Ригу на английских транспортах; а из интернированных англичанами судов только два в 1813 г. возвратились в Россию, за остальные же, пришедшие в ветхость, было заплачено по их тогдашней стоимости.

Суда других отрядов, бывших под началом Сенявина, также не имели возможности вернуться в свои порты. Капитан Салтанов, получив в Корфу известие о разрыве отношений с Англией, поспешил перевести свой отряд в союзные австрийские порты — Триест и Венецию. Попытка англичан захватить суда, оставленные в Триесте, не удалась, и в 1810 г. все корабли этого отряда были сданы [89] французскому правительству, а команды возвратились в Россию сухим путем. Отряд Баратынского пришел в Корфу и, не застав Сенявина, большую часть своих судов оставил там для ремонта, а сам с двумя кораблями, дойдя до порта Феррано, остался в нем на зимовку и в 1809 г. также сдал все свои суда французам на условиях, одинаковых с отрядом Салтанова.

Фрегат «Венус» под командованием капитана 1 ранга Андреянова, отправленный Сенявиным с депешами из Лиссабона в Палермо, благополучно дошел до этого порта, но находившийся там с отрядом английский вице-адмирал Торнброу потребовал сдачи фрегата. Андреянов, ответив, что «фрегат взлетит на воздух, но не сдастся», приготовился защищаться до последнего, прежде чем взорвать фрегат. Но, по ходатайству нашего посланника Татищева, неаполитанское правительство разрешило поднять на «Венусе» неаполитанский флаг и тем избавило фрегат от неминуемой гибели.

Так окончилась славная для нашего флота «Сенявинская кампания». При возможности продолжения успешной деятельности адмирала на восточном берегу Адриатики она могла бы послужить к тесному сближению русских войск с тамошним славянским населением и в будущем привести ко многим важным для нас последствиям. В ту же кампанию опытный энергичный Сенявин показал себя храбрым и талантливым боевым адмиралом, добрым, заботливым начальником, способным администратором, предусмотрительным дипломатом и самоотверженным патриотом. При светлом уме и сильном, но великодушном характере, действуя всегда и везде честно, благородно и с непоколебимой твердостью, он при сношениях своих с иностранцами пользовался заслуженным уважением и доверием как друзей, так и врагов.

На Балтийском море

Но наиболее значительные операции английский флот совместно со шведским флотом проводил на Балтийском море в 1808–1809 гг. Но и здесь не было крупных морских боев и сражений, как и в период русско-шведской войны 1788–1790 гг. В состав английской эскадры, действовавшей [90] в Балтийском море, входило 10 линейных кораблей и 17 других судов под командованием адмирала Сомареза.

Вооружаемый в Кронштадте и Ревеле корабельный флот состоял из девяти кораблей, семи фрегатов и 25 бомбардирских и мелких судов, гребной флот — из 11 плавучих батарей и 115 канонерских лодок и иолов, находившихся в Петербурге, 10 лодок в Роченсальме и 20 — в Вильманстранде. Два отряда гребного флота, составленные из взятых в Свеаборге судов, под началом капитанов Мякинина и Селиванова, до прихода шведов успели пройти шхерами к Або, заняли фарватеры, ведущие к этому городу из Аландских и Ботнических шхер, и успешно отбили первое нападение шведской гребной флотилии.

С открытием навигации шведы, собрав свои силы на территории Финляндии, заставили наши войска отступить от нескольких населенных пунктов, а шведский гребной флот, при содействии местных жителей, овладел Аландскими островами и направился в полном составе к Або. Между тем на помощь нашим судам, защищавшим этот город, послан был из Кронштадта новый отряд гребных судов в сопровождении двух корветов, катера и люгера под командованием капитан-лейтенанта Тулубьева. Другой отряд, из шести судов (2 фрегата, 2 корвета и 2 катера) под командованием капитана 2 ранга графа Гейдена послан был для усиления защиты Свеаборгского порта, откуда Гейден с отрядом судов гребного флота должен был шхерами пройти к Або.

До прибытия Гейдена 19 июня шведская гребная флотилия под началом адмирала Гиельмстерна атаковала отряд Мякинина, занимавший передовой пост между о-ми Ганге и Крампе, но была отбита с потерей четырех судов. После того как шведские силы пополнились вновь прибывшим отрядом, в котором находился сам король, Мякинин отступил к отряду Селиванова, занявшему позиции у о-вов Форвингсгальмар, где и ожидал нападения неприятеля. Гиельмстерн после двух неудачных атак, успешно отраженных нашей гребной флотилией, ограничился блокадой фарватеров, ведущих к Або, а главные силы направил к Юнгфрузунду, чтобы с помощью стоящего [91] там корабельного флота преградить нашим судам путь к Або.

Начальник отряда нашей гребной флотилии, капитан 1 ранга граф Гейден, впоследствии герой Наваринского сражения, видя невозможность пройти к Або Юнгфрузундом, занятым несравненно более сильным противником, решил обойти его, проведя свои суда узким проливом, отделяющим остров Кимито от материка. Пролив этот, еще при Петре I частично заваленный камнями, был непроходим для судов таких размеров, какие имела русская флотилия; но Гейдену через два дня трудной работы удалось очистить проход и провести свой отряд по другую сторону Юнгфрузунда.

Встреченная при выходе шведскими канонерскими лодками наша флотилия 9 июля вступила с ними в бой, окончившийся поражением шведов и отступлением их к о-ву Сандо, где стоял их корабельный флот. В этом славном деле Гейден получил ранение, и его сменил капитан-лейтенант Додт.

Шведы, заняв сильную позицию на фарватере, снова заградили путь русской флотилии; но 20 июля Додт атаковал неприятеля и после жаркого боя одержал над ним полную победу: одна часть шведских судов отступила к Юнгфрузунду для исправления повреждений, другая — к о-ву Корпо, а наша флотилия благополучно прошла в Або.

С целью очистить от неприятеля Юнгфрузунд, где в одном из узких проходов стояли два шведских корабля и два фрегата, капитан-лейтенант Новокшенов, находившийся с отрядом гребной флотилии у Дальсбрюка, в полутора верстах от шведских судов, 7 августа с шестью судами (три канонерские лодки и три иола) подошел к неприятелю на такое близкое расстояние, что картечь их кораблей и фрегатов перелетала через наши лодки и иолы. Ограничившись в этот раз двухчасовой канонадой брандскугелями, Новокшенов на другой день возобновил ее, введя в дело весь свой отряд, за исключением двух гемамов, брига и двух небольших яхт, оставленных на прежней позиции, у Дальсбрюка. Но во время боя оставленные суда были неожиданно атакованы 20 неприятельскими канонерскими лодками и 25 вооруженными баркасами с десантом в 600 человек. [92] Шведы напали так быстро и решительно, что менее чем через полчаса со всеми нашими судами свалились на абордаж. Отбиваясь с отчаянной храбростью и перейдя от картечного и ружейного огня к рукопашной свалке, наш небольшой отряд уже изнемогал в борьбе с сильнейшим неприятелем. Самый жестокий бой происходил на гемаме «Сторбиорн», бывшем под брейд-вымпелом: погибли все начальствующие лица, т. е. командир и два офицера, а из нижних чинов 80 убито и 100 ранено. Овладев гемамом, шведы обрубили его канат и повели на буксире. Но в это время Новокшенов, заслышав пальбу, явился на выручку. Яростное нападение на шведов далеко превосходило их собственную энергичную атаку; захваченный ими гемам был отбит, три канонерские лодки и два баркаса потоплены со всеми людьми, и отступившие неприятельские суда спаслись только благодаря густому туману и наступлению ночи. Следствием этого успешного боя был уход шведов из Юнгфрузунда, а вскоре и открытие свободного прохода для наших судов на всем протяжении шхер — от Выборга до Або.

18 августа другой отряд гребной флотилии на 24 судах под командованием капитана 1 ранга Селиванова, обозревая шхеры у о-ва Судсало и захватив тут небольшое торговое судно с грузом соли, встретился с вдвое более сильным неприятельским отрядом, состоявшем из 45 канонерских лодок и 6 галер. Противник при попутном ветре приближался к выходу из узкого пролива на обширный плес, где находились суда нашей флотилии. Селиванов, не желая представить шведам возможность воспользоваться преимуществом своих сил на широком плесе, не дал выйти им из узкости. Немедленно наш слабый авангард, защищавший пролив, по которому приближался неприятель, был значительно усилен, а другие отряды заняли два прохода, через которые шведы пытались обойти фланги нашей линии. Сражение продолжалось около восьми часов при жестокой картечной канонаде на самом близком расстоянии. Несмотря на облака густого порохового дыма, относимые в нашу сторону, и немедленную замену поврежденных неприятельских судов новыми, огонь нашей артиллерии был так успешен, что шведы не могли прорваться [93] на плес, и наступление ночи, прекратившей бои, застало их на прежней позиции. В этом сражении затонули две наши канонерские лодки, люди с которых были спасены, и убито 45 нижних чинов. Потери шведов были несравненно большими: они лишились 10 канонерских лодок, 8 из которых затонули, а 2 были взорваны. Имея крайний недостаток в артиллерийских снарядах и значительные повреждения на многих судах, в числе которых 17 лодок получили от четырех до восьми пробоин и едва держались на воде, Селиванов поспешил отправить их в Або. Таким образом, гребной флот, находившийся тогда под командованием контр-адмирала Мясоедова, до поздней осени успешно охранял шхеры от высадки шведских десантов.

Действия корабельного флота

Шведский корабельный флот вышел в море в составе 11 кораблей и 5 фрегатов. К ним присоединились два английских корабля из эскадры (16 кораблей и 20 других судов), прибывшей в Балтийское море. Помимо отправки судов на усиление шведского флота, одна часть английской эскадры блокировала Зунд и Бельты, а другая — берега Дании, Пруссии, Померании и Рижский порт.

Наш корабельный флот, вышедший из Кронштадта 14 июля под командованием адмирала Ханыкова, состоял из 39 вымпелов (9 кораблей, 11 фрегатов, 4 корвета и 15 мелких судов). Инструкцией, данной Ханыкову, предписывалось: «Стараться истребить шведские морские силы или овладеть ими прежде соединения их с англичанами; очистить финляндские шхеры от неприятельских судов и содействовать сухопутным войскам недопущением высадки неприятельского десанта».

Из Кронштадта флот беспрепятственно дошел до Гангута, откуда выходил в крейсерство, причем были взяты пять шведских транспортов и конвоировавший их бриг. Из Гангута Ханыков перешел к Юнгфрузунду; между тем к шведам присоединились два английских корабля, и соединенный неприятельский флот вышел из шхер; тогда Ханыков, не считая возможным вступить с ним в бой в открытом море и вдали от своих гаваней, уклонился от принятия сражения и, преследуемый неприятелем, удалился [94] со всем флотом в Балтийский порт. При этом отставший корабль «Всеволод», обходя риф у о-ва Малый Рог, сел на мель и в виду нашего флота, после сильного сопротивления, взят был англичанами на абордаж и сожжен. В октябре, после удаления блокирующей Балтийский порт неприятельской эскадры, флот наш перешел в Кронштадт.

Адмирал Ханыков, отданный под суд, признан был виновным в «недостаточно бдительном наблюдении за шведскими судами в Юнгфрузунде, в допущении английским кораблям присоединиться к шведской эскадре, в непринятии сражения, поспешном уходе в Балтийский порт и в неподании помощи кораблю «Всеволод». Адмиралтейств-коллегия, обвинив адмирала в «оплошности, слабости в командовании, медленности и нерешительности», приговорила разжаловать его на месяц в матросы. Но приговор коллегии о разжаловании адмирала был отменен повелением Александра I о предании забвению суда, производившегося над адмиралом Ханыковым, «во уважение прежней его службы».

Потерей «Всеволода» не ограничились неудачи этой кампании. Два фрегата, «Герой» в Балтийском порте и «Аргус» близ Ревеля, стали на мель и разбились; кроме того, посланные в 1807 г. с денежным и материальным довольствием для эскадры Сенявина фрегат «Спешный» и транспорт «Вильгельм», зашедшие в Портсмут, после объявления войны с Англией захвачены были в плен.

Яркой противоположностью этим неудачам корабельного флота был славный подвиг лейтенанта Невельского, командира 14-пушечного катера «Опыт». Посланный для наблюдения за английскими крейсерами, вошедшими в Финский залив, «Опыт» при пасмурной погоде 11 июня сошелся у Наргена с английским 50-пушечным фрегатом. Несмотря на неравенство сил, Невельский вступил в бой с противником, требовавшим сдачи. Стихнувший во время сражения ветер дал возможность катеру, при усиленной гребле, удалиться от неприятеля; но при налетевшем порыве ветра фрегат скоро догнал катер и открыл по нему огонь. В продолжение четырех часов Невельский храбро отбивался от грозного противника и принужден был сдаться только тогда, когда катер, при сильно избитом рангоуте, [95] получил значительные повреждения в корпусе; многие члены команды были убиты и почти все, включая и самого командира, получили ранения. Овладев катером, англичане, из уважения к блистательной храбрости русских, освободили от плена Невельского и всех его подчиненных.

В начале зимы 1808 г., когда Финляндия была уже занята нашими войсками, чтобы принудить Швецию к миру, решено было, пользуясь замерзанием Ботнического залива, перенести военные действия на ее территорию. С этой целью из Або, Вазы и Улеаборга отправились три отряда; первый, овладев Аландскими о-вами, захватил до 2000 пленных и много судов и, перейдя Аландский пролив в самом узком месте, у о-ва Сингельшера, прибыл в местечко Гриссельгами на шведском берегу. Второй со страшными трудностями перешел Кваркен и занял Умсо. Третий пошел берегом к Торпео и заставил сдаться встреченный шведский 7-тысячный корпус.

После открытия навигации продовольствие нашим войскам, находящимся в Швеции, доставлялось через Ботнический залив из Финляндии на купеческих судах, для охранения которых из Або отправлены были в Кваркен фрегат «Богоявление» и два брига. Но вскоре явился туда сильный отряд шведских судов, заставивший наши суда удалиться. При этом фрегат «Богоявление» под командованием капитан-лейтенанта Менделя был атакован двумя неприятельскими фрегатами, и после продолжительной перестрелки шведы принуждены были отступить.

В Шведскую войну 1808 г. два наших гемама, стоя в финских шхерах Юнгфурзунда, подверглись ночному нападению шведов. На одном из них служил мичман Сухотин. Внезапная атака была гибельной для гемама, многие были убиты, ранены, в том числе и Сухотин получил два ранения: в голову и грудь. Истекая кровью и видя, что спасения нет, он думал о том, что если лежавшие в его каюте сигнальные книги достанутся неприятелю, то тот может употребить их во вред нашего флота. Сухотин собрал последние силы, дополз до каюты и, заперевшись в ней, принялся рвать, грызть, жевать книги и глотать куски. Шведы, не будучи в состоянии отпереть каюту, начали стрелять в дверь. Несколько пуль поразили Сухотина, но книги были уничтожены. [96]

Русский корабельный флот, весной 1809 г. находившийся в Кронштадте, готовился к отражению нападения англичан, блокировавших все наши порты. Английские крейсеры особенно старались препятствовать движению наших судов в финских шхерах и для захвата транспортов и их конвоя посылали в шхеры свои вооруженные баркасы. В продолжение июня и июля их баркасы несколько раз производили нападение в Аспенских шхерах, у Питкопаса и Поркалаута, причем мы потеряли потонувшими и взятыми в плен до 18 лодок, иолов и транспортов, но и англичане лишились баркасов.

Одной из наиболее кровавых стычек было нападение в Аспенских шхерах 19 английских баркасов, вооруженных гаубицами, на отряд из четырех канонерских лодок под командованием мичмана Коробки. Отряд этот, имевший около 150 человек сухопутного десанта, шел с провиантом в Роченсальм. В начале боя одна лодка успела скрыться в шхеры, а три остальные, несмотря на огромное неравенство сил, в продолжение 2,5 часов отбивались от англичан и сдались только тогда, когда, кроме семи человек, все были ранены или убиты.

В том же 1809 г, английские крейсеры подходили к нашим северным берегам, но действия их ограничились разорением нескольких рыбацких пристанищ и нападением на беззащитный город Колу, где англичане опустошили винный магазин и захватили несколько купеческих судов. Но такие захваты не всегда были удачны для неприятеля. Так, например, осенью 1810 г. близ Нордкапа англичане, завладев судном мещанина Герасимова, отправили его со своей командой в Англию, но на пути Герасимов, воспользовавшись оплошностью англичан, запер их в каюте и, приведя судно в Колу, сдал своих победителей пленными.

Каспийская флотилия в войне с Персией 1803–1814 гг.

Главнокомандующий кавказскими войсками князь Цицианов, получив известие о сборе в Тавризе значительного числа персидских войск для вторжения в наши владения, для отвлечении части их решил, высадив в Энзели десант численностью около 1300 человек, овладеть городом [97] Рештом. Хотя в то время число судов флотилии было весьма ограниченно, однако требование главнокомандующего было исполнено. По штату, утвержденному в 1803 г., в Каспийской флотилии было положено иметь от двух до четырех корветов, от двух до четырех бригов, от двух до четырех люгеров, два бомбардирских судна и от шести до десяти транспортов; но из-за средств в Казанском и Астраханском адмиралтействах, когда в 1805 г. потребовались суда для перевозки десанта, Астраханский порт мог дать только один фрегат, яхту, четыре галиота и шхут.

Десант, принятый на эти суда в устье Волги, у Сладкоеричной пристани, 23 июня подошел к Энзели. На берегах узкого пролива, вблизи города, сооружены были персами укрепления и стояли толпы вооруженного народа; но когда начальник отряда капитан-лейтенант Веселаго послал три галиота для овладения городом и один из них под огнем неприятеля прошел пролив, защитники города бросились в лодки и поспешили спастись бегством, оставив в добычу русским три судна и восемь фалконетов.

После занятия Энзели отряд десантных войск, поддерживаемый четырьмя вооруженными шлюпами, выбивая неприятеля штыками из засек и укреплений, дошел до города Перибазара и овладел им. Отсюда командующий десантом генерал-майор Завалишин направился к Решту; но непроходимая, испорченная персами дорога, защищаемая неприятелем, значительно превосходившим по силам наш десант, заставила Завалишина отступить, возвратиться на суда и выйти в море. Зайдя к о-ву Саре для пополнения запаса пресной воды, отряд перешел к Баку. После безуспешных переговоров о сдаче города суда начали бомбардировку, на которую крепость отвечала огнем артиллерии. Высаженный десант после упорного сопротивления бакинцев овладел господствовавшими над крепостью высотами, на которые за неимением лошадей орудия перевозили люди. В ходе бомбардировки две мортиры разорвало, а снаряды остальных четырех 12-фунтовых пушек не могли нанести сколько-нибудь значительных повреждений трехаршинным, массивным стенам крепости. При таком положении дел известие о приближении к Баку войск кубинского хана заставило десант возвратиться на суда. После захода к о-ву Саре, где Завалишину [98] поручено было оказать содействие в переселении одного дружественного племени, десант перевезли к Апшерону, откуда он пошел в Баку для соединения с подходящими к городу войсками князя Цицианова. Бакинский хан согласился сдать город, но, воспользовавшись доверчивостью главнокомандующего, изменнически убил его; осаду города пришлось снять, и он взят был только в следующем, 1806 г.

В 1808 г. Каспийская флотилия, укомплектованная уже согласно штатному положению, состояла из 18 судов (два корвета, четыре брига, четыре люгера, два бомбардирских судна, четыре транспорта и два галиота), на которых было 136 орудий. В тот и последующие годы, когда флотилия не принимала участия в военных действиях, суда ее, числом от пяти до десяти, крейсировали у западного и южного берегов моря и перевозили десанты или припасы для сухопутных войск.

Балтийский флот в войне 1812–1814 гг.

В Отечественную войну 1812 г. вооружались все годные к плаванию суда Балтийского флота, причем гребной флот предназначался для содействия сухопутным войскам при защите и освобождении от неприятеля наших западных границ и при осаде Данцига, а корабельный, вместе с англичанами, в продолжение войны действовал у берегов Голландии, а по окончании военных действий перевозил в Россию наши войска, бывшие за границей.

В 1812 г. защита Рижского порта возлагалась на отряд гребного флота под командованием контр-адмирала А. В. Моллера, впоследствии ставшего морским министром, а оттуда высылались крейсеры для наблюдения за движением неприятеля; состоявшие при отряде мелкие суда содействовали нашим войскам при переправе через реки. При отступлении французов отряд гребной флотилии, преследуя их по реке Ая до Митавы, овладел этим городом.

Осенью 1813 г. 76 судов гребного флота, под командованием контр-адмирала Грейга, содействовали сухопутным войскам, осаждавшим, под началом принца Александра Вюртембергского, занятый французами город Данциг. [99]

Блокируя в продолжение всего лета устье Вислы, обстреливая и бомбардируя защищавшие вход в реку укрепления Вексельмюнде и Нейфарвассер, флотилия, состоявшая из канонерских лодок и бомбардирских судов, в числе которых было и одно английское, три раза, 21 и 23 августа и 4 сентября, подходила на возможно близкое расстояние к крепостям и открывала сильные и продолжительные канонады, наносившие значительный вред неприятелю и ускорившие сдачу самого города, происшедшую 13 ноября. Под Данцигом, кроме незначительного числа убитых и раненых, флотилия потеряла две канонерские лодки, погибшие от взрыва их крюйт-камер. Опасное положение флотилии, державшейся на открытом данцигском рейде при осенних бурях заставило ее несколько ранее сдачи Данцига перейти на зимовку в Кенигсберг.

В середине октября 1812 г., для совместного действия с англичанами, из Кронштадта под началом адмирала Тета вышла эскадра из 15 судов (10 кораблей и 5 фрегатов). К ней в Готенбурге должны были присоединиться корабли, шедшие с вице-адмиралом Кроуном из Архангельска, и из Англии способные выйти в море корабли, переданные Сенявиным на хранение английскому правительству. Из-за неприязненных политических отношений с Данией, бывшей в союзе с Наполеоном, все наши суда в то время проходили из Балтийского в Немецкое море и обратно не обыкновенным путем, через Зунд, а через Большой Бельт. Пройдя этим проливом, Тет в Вингозунде, близ Готенбурга, нашел английскую эскадру под началом адмирала Сомареца, а также шесть кораблей, пришедших с Кроуном из Архангельска. Прибыв в начале декабря в Англию, Тет со своей эскадрой поступил под начало английского адмирала Юнга. Местопребыванием наших судов был Блякстекс, на реке Медвей.

Переход Кроуна, вышедшего из Архангельска с восьмью кораблями, был весьма труден. Во время 4-дневного шторма вполне сказалась непрочность его кораблей, построенных из некачественной древесины, со слабым железным креплением и не имевших медной обшивки. Кроме опасных повреждений руля и рангоута, у большинства открылась сильная течь, доходившая на иных судах до [100] 14 дюймов в час. На флагманском корабле «Норд-Адлер», потерявшем грот и фор-стеньги, начинали расходиться пазы, и высота воды в трюме дошла до 86 дюймов. У членов корабельных команд, состоявших большей частью из рекрутов, в первый раз вышедших в море, от дурной пищи и крайне недостаточного обмундирования, особенно обуви, открылась в такой степени цинга, что на семи кораблях, пришедших в Готенбург, было 219 больных. На одном на кораблей, отделившемся от эскадры в океане, по причине значительных повреждений оставшемся зимовать в Фридрихсверде, было 225 больных и 90 умерших. После полуторамесячного исправления в Готенбурге повреждений судов своей эскадры Кроун 9 октября пришел в Свеаборг, где получил предписание следовать обратно в Готенбург для соединении с Тетом. Поспешно приготовясь к новому плаванию, Кроун 27 октября вышел в море только с шестью кораблями, так как корабль его эскадры «Саратов» при выходе со свеаборгского рейда, не доходя Грохары, напоролся на камень и получил сильную течь. По донесению Кроуна назначена была комиссия для строгого расследования причин некачественной постройки в Архангельске кораблей; вследствие выявленных нарушений главный командир ведавшего строительством кораблей управления адмирал Мартын Петрович Фондезин был уволен со службы.

При том состоянии судов и команд, в каком находилась эскадра Кроуна, только благодаря отличному знанию морского дела и редкой энергии самого адмирала, а также опытности и распорядительности командиров и офицеров слабые архангельские корабли могли совершить сравнительно благополучное плавание.

В январе 1814 г. Кроун с отрядом из шести судов (пять кораблей и фрегат) совместно с английской эскадрой адмирала Юнга отправился для блокирования берегов Голландии. Из флотских команд судов эскадры адмирала Тета был сформирован, под началом контр-адмирала Эллиота, десантный отряд в составе 87 штаб — и обер-офицеров и 3000 нижних чинов. Этот отряд, перевезенный на английских транспортах в устье Шельды, занял о-ва Северный и Южный Бевеленд и в конце апреля на судах отряда Кроуна возвратился в Англию, на Норский рейд. [101]

Во время пребывания эскадры Тета в Англии часть провизии и боеприпасов предполагалось доставлять из России на транспортах и вообще предписывалось соблюдать строгую экономию. При уходе из Кронштадта на суда эскадры было погружено до 15 тыс. пудов пеньки с целью обменять ее в Англии на готовый такелаж, а также некоторое количество меди в уплату за медь, употребленную в английских адмиралтействах на обшивку архангельских кораблей и фрегатов «Автроил» и «Архипелаг».

В зимнее крейсерство посылались только те из балтийских кораблей, которые были обшиты медью и в достаточной степени укомплектованы командой. Надо сказать, что большинство судов не имело полного военного экипажа. Признанные годными к плаванию два корабля из бывшей Сенявинской эскадры в продолжение зимы велено было подремонтировать и приготовить к походу, а все остальные суда, находившиеся, согласно Лиссабонскому трактату, в Англии «на сохранении», после определения их стоимости были куплены английским правительством.

В мае 1814 г. флот, под командованием Тета, отправился к своим портам, а отделившаяся от него эскадра Кроуна перевезла часть гвардии из Шербурга в Кронштадт, после чего Кроун перевез на 15 судах (13 кораблей, фрегат и бриг) из Либавы в Кронштадт 2-ю гвардейскую дивизию.

В Отечественную войну морские команды, действовавшие в составе сухопутных войск, продемонстрировали отменную храбрость и стойкость в сражениях и способность умело и быстро исполнять возлагаемые на них важные поручения. Главнейшие задачи береговой службы возлагались на гвардейский экипаж.

В 1797 г. бывшая до того времени в дворцовом ведомстве команда придворных гребцов была соединена с командами придворных яхт и передана в ведение Адмиралтейств-коллегии. Из соединения этих частей 16 февраля 1810 г. было приказано сформировать «Морской гвардейский экипаж», первоначально включавший четыре роты и впоследствии увеличенный до восьми. При экипаже состояли артиллерийское отделение, имевшее две полевые пушки, нестроевая ластовая рота и музыкальный хор. Экипировка [102] экипажа несколько отличалась от тогдашней общей морской, а его снабжение включало и такие «сухопутные» принадлежности, как шанцевый инструмент и обоз. Вновь сформированный экипаж нес не только морскую службу, в частности, на придворных яхтах, что предполагало участие в морских торжествах и смотрах, но и как состоящий в гвардейском корпусе — и сухопутную службу, т. е. должен был выполнять обязанности городского караула, участвовать в смотрах, парадах и т. п. Несмотря на трудности сочетания таких разнородных обязанностей, гвардейский экипаж каждую из них исполнял вполне удовлетворительно. Но главной заслугой незадолго до войны сформированной морской гвардии следует считать ее выдающуюся боевую деятельность.

В Отечественную войну 1812 г. гвардейский экипаж, встретив неприятеля у Витебска, находился при армии во время отступления ее до Москвы, а потом, при изгнании врага из пределов России и преследовании его, прошел до Парижа. Малочисленный строевой состав экипажа, по временам уменьшаемый исполнением особых поручений, не имел возможности принимать участие во многих сражениях, но зато знание морского дела давало ему возможность оказывать важные услуги армии на другом поприще. При передвижениях войск преимущественно на моряков возлагались обязанности пионеров и понтонной команды: им поручалось наводить и разрушать мосты, устраивать переправы через реки, возводить мостовые укрепления, исправлять и пролагать дороги для продвижения нашей армии и портить, делать их труднопроходимыми для неприятеля. Благодаря разносторонней служебной практике, присущей вообще морякам сметке и находчивости все возлагаемые на экипаж работы исполнялись до того быстро и результативно, что нередко заслуживали благодарность сухопутного командования, в числе которого был даже крайне нещедрый на похвалы граф Барклай-де-Толли. Малочисленная же артиллерия гвардейского экипажа находилась с гвардией во многих сражениях — от Бородина до Парижа, например: при Бауцене, Дрездене, Лейпциге.

Первое значительное сражение, в котором участвовал гвардейский экипаж, произошло 9 мая 1813 г. в Саксонии, [103] под Бауценом. Здесь, с двумя батальонами гренадер, экипажу пришлось, находясь в первой линии, удерживать позицию под сильным перекрестным огнем неприятельской артиллерии, поражающей с фронта и фланга.

Но блистательнейшим подвигом экипажа было дело того же 1813 г., 16–18 августа, в Богемии, под Кульмом, когда французский корпус Вандама упорно стремился отрезать путь нашей армии, спускавшийся с гор на дорогу, ведущую в Теплиц. Здесь, под командованием известного генерала А. В. Ермолова, гвардейский экипаж, в составе первой гвардейской дивизии, в кровопролитном бою с таким успехом отражал отчаянные атаки неприятеля, что удостоился заслужить, наравне со старейшим в русской гвардии Преображенским полком, высшую боевую награду — Георгиевское знамя. О кровопролитности дел под Бауценом и Кульмом можно судить по тому, что в этих двух сражениях в гвардейском экипаже убито, ранено и пропало без вести около 100 нижних чинов, а из числа 14 офицеров трое убитых и шестеро раненых.

После взятия Парижа экипаж, простояв там два месяца, на исходе мая 1814 г. перешел в Гавр, откуда на фрегате «Архипелаг», принадлежавшем к эскадре адмирала Тета, возвратился в Кронштадт и 30 июля в составе гвардии торжественно вошел в столицу через только что построенные у Нарвской заставы деревянные триумфальные ворота, впоследствии замененные существующими ныне каменными.

Кроме гвардейского экипажа в сухопутных военных действиях принимал участие и 75-й флотский экипаж Черноморского флота, состоявший по тогдашнему комплекту из четырех рот. Среди 16-тысячного авангарда под командованием Випценгероде в конце 1812 г. находилось около 300 моряков этого экипажа. При действующей армии черноморцы, исполняя наряду с понтонными и пионерными ротами те же обязанности и с таким же успехом, как и гвардейский экипаж, участвовали в некоторых сражениях и, в частности, во взятии Парижа. Иногда отдельных офицеров и небольшие морские команды прикомандировывали к армии; так, например, командир черноморского корабля «Правый», капитан 2-го ранга Додт, [104] откомандированный в Польшу, к армии Барклая-де-Толли, вооружил на Висле шесть канонерских лодок и с ними весной 1813 г. находился при осаде и взятии крепости Торн, потом участвовал в нескольких сражениях.

Опала и царская милость

В 1810 г. Д. Н. Сенявин по указанию Александра I был назначен на второстепенную должность командира Ревельского порта.

Когда началась Отечественная война 1812 года и народы России поднялись на защиту своей Родины, Дмитрий Николаевич Сенявин направил Александру I прошение назначить его в действующую армию, чтобы с оружием в руках защищать Отечество. Император собственноручно на этом прошении написал: «Где? В каком роде службы? И каким образом?» Прославленный флотоводец был обижен и оскорблен таким ответом. Отвечая на поставленные Александром I оскорбительные вопросы, он писал: «Буду служить таким точно образом, как служил я всегда и как обыкновенно служат верные и приверженные русские офицеры» <3. С. 90>.

В 1813 г. Д. Н. Сенявин был уволен в отставку и поселился в Петербурге. Царские чиновники вспомнили о нем только в 1825 г., когда назревала новая война с Турцией. Его вернули на службу в военно-морской флот и назначили командующим Балтийским флотом. В приказе о возвращении Д. Н. Сенявина на службу император Николай I написал: «Принять прежним старшинством и объявить, что я радуюсь видеть опять во флоте имя, его прославившее» <3. С. 94>. В 1826 г. он был произведен в адмиралы.

В должности командующего флотом Сенявин прослужил до 1830 г., совершая ежегодные плавания. В 1827 г. подчиненная ему эскадра Балтийского флота под командованием контр-адмирала А. С. Гейдена совместно с англо-французскими кораблями разгромила турецкий флот в знаменитом Наваринском сражении. Успех русской эскадры в этом сражении во многом был обеспечен Д. Н. Сенявиным, который как командующий Балтийским флотом многое сделал для того, чтобы подготовить корабли к дальнему походу и боевым действиям на Средиземном море. Им лично были подобраны командиры кораблей и многие офицеры эскадры А. С. Гейдена, которые вместе с Сенявиным принимали участие в Дарданелльском бою и Афонском сражении. Поэтому неслучайно Дмитрий Николаевич Сенявин вместе с героями Наварина был награжден алмазными знаками ордена Александра Невского <3. С. 94>.

Таким образом, после долгих лет опалы он вновь вернулся в ряды Российского военно-морского флота, в боевую летопись [105] которого вписал яркие страницы беззаветного служения Отечеству.

Дмитрий Николаевич Сенявин скончался 5 апреля 1831 г. на 68 году жизни. Похоронен в соборе Александро-Невской лавры в г. Санкт-Петербурге.

Адмирал Д. Н. Сенявин ушел из жизни, но его ученики, будущие герои Синопа и Севастополя, продолжали достойно хранить честь Российского флота и приумножать его заслуги перед Родиной и славные военно-морские традиции.