Оценка противника
Первым грозным оппонентом «Зеро» стал четырехмоторный бомбардировщик Боинг В-17 «Летающая Крепость». Перед войной по нашим данным 35 таких самолетов находились на острове Лусон. Однако большая их часть была уничтожена на земле в первый же день войны. Те немногие «Крепости», которые успели взлететь, были атакованы таким количеством «Зеро», что были сбиты, прежде чем наши пилоты успели оценить их характеристики.
В период от начала войны до успешного завершения кампании в Голландской Ост-Индии в марте 1942 года «Крепости» неоднократно прерывали наши операции неожиданными бомбовыми атаками. Радиус действия 1250 миль позволял им действовать с баз, которые находились вне досягаемости наших бомбардировщиков «Нелл» и «Бетти», на которые флот возлагал так много надежд.
Благодаря большому числу 12,7 мм пулеметов, протектированным бакам, большой бомбовой нагрузке и огромной дальности полета, «Крепости» продолжали тревожить нас отважными и упорными атаками. Наши командиры верили, что «Крепости» остаются последней надеждой [229] врага в почти безнадежной ситуации, в которой он оказался после первого периода войны.
Сразу после оккупации Рабаула в январе 1942 года «Крепости», базирующиеся в Порт-Морсби, совершили серию упорных дневных и ночных атак, обрушив на наши сооружения дождь бомб. «Зеро» авиакорпуса Тайнань, испытанного истребительного подразделения, которое отважно сражалось с противником с самого начала войны, пытались перехватить и уничтожить огромные бомбардировщики.
Очень быстро наши пилоты поняли, что имеют дело с самолетом, который отлично может постоять за себя. Он мог выдержать огромное число попаданий снарядов и пуль с «Зеро». Много раз «Крепости» выполняли свои разведывательные и боевые полеты, несмотря на атаки «Зеро». Наши истребители поднимались на перехват и очень часто становились жертвами вражеских тяжелых пулеметов.
Разведчик «Летающая Крепость» обнаружил японский войсковой конвой, направляющийся в Порт-Морсби в мае 1942 года. Это привело к жестокой битве в Коралловом море. Если бы не огромная дальность полета «Летающих Крепостей», мы успешно завершили бы многие операции, даже не встретив противника.
В битве при Мидуэе в июне 1942 года именно «Крепости» обшаривали океан в поисках наших сил вторжения и сообщали позицию наших кораблей своим бомбардировщикам. В кампании на Гуадалканале все передвижения наших сил происходили под бдительным присмотром «Крепостей». Очень быстро мы поняли, что невозможно скрыть наши действия в радиусе 700 морских миль от баз «Крепостей» и даже 800 миль от баз, где находились бомбардировщики Консолидейтед В-24 «Либерейтор». «Крепости» и «Либерейторы» почти полностью игнорировали «Зеро» и летали, куда хотели.
Сун-Цзы, великий китайский военный стратег, сказал: «Тот, кто знает противника так же хорошо, как самого себя, никогда не потерпит поражения». Справедливость [230] этой истины подтвердили разведывательные полеты «Крепостей» и «Либерейторов», которые дали американцам колоссальное преимущество в операциях, ведущихся на огромных просторах Тихого океана.
В течение ряда лет японский флот следовал стратегической концепции, заложенной нашими традициями. Маленькое японское соединение может добиться победы над превосходящим противником, если только мы "будем иметь информацию о силах противника и его передвижениях, в то же время скрыв наши собственные намерения. Пока «Крепости» и «Либерейторы» грохотали над нашими кораблями, аэродромами и базами, ситуация оставалась прямо противоположной. Мы находились в положении того самого противника, испытывая все неудобства, которые обычно были склонны предоставлять неприятелю.
Мы оказались в неприятном положении. О всех наших передвижениях становилось известно противнику. Мы были вынуждены отказаться от заранее подготовленных планов и пересмотреть значение массирования сил в бою. Значение количества в современной войне могло перевесить значение качества. Требовалось как можно быстрее перебрасывать на театр военных действий как можно больше новых сил, пока это позволяли накопленные резервы. Это было особенно важно в морских и воздушных боях, где решающей силой стада машина, а не человек. Механизмы в огромных количествах оказали прямое влияние на боеспособность сухопутных частей. Их судьба на Тихоокеанском театре часто полностью зависела от возможностей морских перевозок.
К сентябрю 1942 года разведчики «Крепость» и «Либерейтор» превратились в болезненную проблему. Японский флот испробовал все средства уничтожения этих неуязвимых воздушных кораблей. Когда бои на Гуадалканале были в полном разгаре, наши пилоты прилагали все силы, но так и не смогли добиться значительного увеличения числа уничтоженных американских бомбардировщиков. [231] Лишь совместная атака большой группы «Зеро» могла уничтожить вражеских налетчиков. У нас не было никакой надежды получить истребитель, по огневой мощи значительно превосходящий «Зеро».
Хотя «Либерейторы» не обладали такой оборонительной мощью, как «Крепости», оба этих самолета имели просто уникальную способность отражать атаки вражеских истребителей. Ни Британия, ни Германия, ни Япония не создали бомбардировщика, способного защитить себя так же эффективно, как «Крепость» и «Либерейтор».
Мы полагаем, что американские стратегические бомбардировки, обладающие огромной оборонительной мощью и удивительной агрессивностью в бою, выросли напрямую из национальной мощи и национальной политики. Эта политика всегда была агрессивной, и она родила самолеты, которые стали главной причиной поражения Германии и Японии.
Не успели мы решить проблему, которую представляли собой «Крепости» и «Либерейторы», как нам пришлось столкнуться с новой опасностью, которая имела почти такие же тяжелые последствия. Это был двухмоторный истребитель американских ВВС Локхид Р-38 «Лайтнинг».
Хотя истребители Кертисс Р-40 «Томагавк» и Белл Р-39 «Эйркобра» были заметны благодаря своей высокой скорости пикирования, а флотский истребитель Грумман F4F «Уайлдкэт» обладал замечательной маневренностью, их общие характеристики не позволяли им соперничать с «Зеро». Когда «Лайтнинг» впервые вступил в бой против «Зеро», нашим пилотам показалось, что он ничем не выделяется, кроме значительной скорости на большой высоте и очень высокой скорости пикирования.
Странно выглядящий «Лайтнинг» дебютировал в бою на Соломоновых островах осенью 1942 года. Очень быстро число этих самолетов выросло, даже превысив число [232] наших «Зеро». К большому восторгу наших пилотов, «Лайтнинги» сначала пытались сражаться с ними в классическом маневренном бою. Это позволило японцам сбить достаточно большое число «Лайтнингов».
Как показал последующий боевой опыт, американцы не сразу научились использовать преимущества большого и тяжелого «Лайтнинга». Самолет сначала просто тактически неправильно использовался.
Однако болезненный урок в виде многочисленных горящих «Лайтнингов» не прошел даром. Американцы вскоре приняли новую тактику, которая использовала отличные характеристики этого самолета на большой высоте. Одновременно вражеские пилоты обнаружили плохие характеристики «Зеро» на этих высотах и его неспособность пикировать на большой скорости. Теперь враг начал использовать свои преимущества с ужасающей эффективностью.
Истребители «Зеро» больше не получали возможности схватиться с «Лайтнингами», разве что при очень благоприятном стечении обстоятельств. Однако они выпадали очень редко. «Лайтнинги» патрулировали на предельной высоте, куда «Зеро» не могли подняться. Их большая скорость позволяла американцам выбрать наиболее благоприятную позицию. После этого тяжелые истребители пикировали на несчастные «Зеро» и уничтожали их.
Характерный звук моторов «Лайтнинга» стал быстро знаком всем японцам в южной части Тихого океана. Этот звук вызывал у них зубную боль. Наш наземный персонал, особенно техники, обслуживающие «Зеро», в бессильной злобе потрясал кулаками, когда «Лайтнинги» с характерным высоким ревом бесстрашно проходили над аэродромами Буйна, Рабаула и других баз.
Пилоты тоже частенько проклинали скоростные «Лайтнинги», которые выставляли напоказ свое преимущество. Американские пилоты находились в исключительно выгодной позиции. Они могли сражаться там, где они хотели, и на выбранных ими условиях. При таких обстоятельствах [233] «Лайтнинг» стал одним из самых смертоносных вражеских самолетов.
Если «Лайтнинги» бросали вызов нашим истребителям, «Зеро» были вынуждены дожидаться, пока те не атакуют в наиболее выгодных для себя условиях. Японцам удавалось добиться победы, только если вражеские истребители по неосторожности ввязывались в свалку. Так как «Лайтнинг» мог выбирать время и место боя, такие возможности были исключительно редкими,
Так дуэль «Лайтнинга» и «Зеро» показала фундаментальную разницу между воздушным боем и сухопутным или морским. Единственным способом вести воздушный бой в нужный тебе момент было обладание самолетом, превосходящим самолеты противника. А чтобы гарантировать успех в воздушных боях, следовало бросать в действие как можно больше самолетов.
Так как японская морская авиация долго и упорно готовилась, чтобы достичь количественного и качественного превосходства перед началом войны, в первых столкновениях эти 2 условия были выполнены. Однако противник достаточно быстро добился численного превосходства, а через год после начала войны растаяло и качественное превосходство нашей авиации.
Если наш успешный бросок через Тихий океан был омрачен лишь небольшим инцидентом на острове Уэйк, то теперь наша морская авиация начала испытывать все больше трудностей в ведении воздушной войны. Противник начал понемногу брать верх.
Первым одноместным американским истребителем, бросившим серьезный вызов «Зеро», стал Чанс-Воут F4U «Корсар». Сначала наша разведка сообщила, что это авианосный истребитель, который не сумел пройти испытаний из-за плохих посадочных качеств. И первое серьезное американское контрнаступление, которое началось на Гуадалканале, использовало новый истребитель как раз благодаря наличию сухопутных аэродромов. [234]
Очень быстро великолепные качества «Корсара» стали очевидны. Противник значительно увеличил их численность во время кампании на Соломоновых островах. Самое резкое увеличение было отмечено в феврале 1943 года, когда мы эвакуировали Гуадалканал.
«Корсар» имел более высокую скорость горизонтального полета и просто невероятную скорость пикирования. Он стал самой страшной опасностью для наших истребителей. Пока .количество «Корсаров» i участвующих в воздушных боях, было невелико, «Зеро» еще кое-как справлялись. Но их становилось все больше и больше. Наконец «Корсары» превысили по численности «Зеро», которые теперь оказались под угрозой истребления. Командование наших истребительных частей столкнулось с колоссальным ростом потерь, нанесенных этими стремительными самолетами. «Корсар» был первым вражеским истребителем, который во всех отношениях превзошел «Зеро».
Во время боев на Гилбертовых островах в сентябре 1943 года дебютировали истребители Грумман F6F «Хеллкэт». Этот авианосный истребитель стал одним из наиболее грозных противников «Зеро».
Первые сообщения о новых истребителях Груммана указывали, что на его проект повлияло тщательное изучение американцами захваченного на Алеутских островах «Зеро». До некоторой степени американцы переняли даже практику экономии веса, хотя это было совершенно нетипично для американских самолетов.
Несомненно, что новый «Хеллкэт» превосходил «Зеро» почти по всем характеристикам, кроме маневренности и дальности полета. Он быстрее набирал высоту и быстрее пикировал, мог летать на большей высоте, имел протектированные баки и бронирование. Как и «Уайлдкэт» и «Корсар» новый «Хеллкэт» был вооружен 6 — 12,7 мм пулеметами. Однако он нес гораздо больше боеприпасов, чем другие истребители.
Из всех американских истребителей, которые мы встретили на Тихом океане, только «Хеллкэт» мог постоять за [236] себя в схватке истребителей. Американцы заявляли, что с появлением «Хеллкэта» американский флот вернул себе способность вести ближний бой с «Зеро». Излюбленным маневром американцев стало пологое пике пары истребителей на большой скорости. Если «Зеро» попадал в пределы досягаемости вражеских пулеметов, «Хеллкэты» открывали огонь, проскакивали мимо и уходили с разворотом.
Из всех американских истребителей только «Хеллкэт» был спроектирован после атаки Пирл-Харбора. Потом развернулось их массовое производство и использование на Тихом океане. Было построено 12272 истребителя F6F различных модификаций, прежде чем в конце 1945 года их производство прекратилось.
Как и «Корсар», «Хеллкэт» был оснащен мотором воздушного охлаждения Пратт & Уитни «Дабл Уосп» 2000 ЛС. Чем мощнее мотор истребителя, тем лучше характеристики самолета. Это особенно сказывается на скороподъемности истребителя. С увеличением мощности мотора истребитель может получить более мощное вооружение, протестированные баки, броню и другое оборудование, не жертвуя летными характеристиками.
Японские инженеры слишком долго откладывали свои усилия по производству надежного и мощного авиамотора. В результате образовался большой разрыв между великолепными американскими и средними нашими моторами. Несмотря на все усилия, мы не смогли перенят продукты превосходящей нас американской технологии. 1944 году Мицубиси развернул производство мотора На-42 мощностью 2000 ЛС, но его вес мешал использовать этот мотор на истребителях.
Капитан-лейтенант Кофукуда Мицугу, командир авиагруппы 6-го авиакорпуса, базировавшегося в Буине, участвовал в боях за Гуадалканал все 7 месяцев после высадки американцев. Позднее он издал заметки, которые делал в ходе боев. Они представляют собой ценный анализ воздушных операций и боев того периода. [237]
«В ходе кампании на Гуадалканале в боях против японских сил участвовали различные американские армейские и флотские самолеты. Большинство истребителей в момент высадки врага составляли флотские Грумман F4F «Уайлдкэт» и армейские Р-40 «Томагавк». Однако после начала битвы количество «Уайлдкэтов» увеличилось. Когда начались бои, появилось большое число истребителей Белл Р-39 «Эйркобра», но их постепенно заменили большие Локхид Р-38 «Лайтнинги». Истребители Чанс-Воут F4U «Корсар» участвовали в боях только в конце кампании.
Грузные «Уайлдкэты» показали примерно те же характеристики, что и «Зеро», хотя вражеские самолеты уступали нашим почти по всем пунктам. Однако, из-за сходства характеристик, свалки с ними были достаточно частыми. В этих боях японские пилоты имели решающее преимущество, так как «Зеро» имел лучшую маневренность, скороподъемность и более высокую скорость, чем первые модели «Уайлдкэтов».
Первоначальные легкие победы, которые одерживал «Зеро» в первый период войны, обеспечивали «таинственные» характеристики самолета. Таинственные только для американцев, разумеется. Блестящая маневренность и скорость «Зеро», которые позволили ему уничтожить сотни вражеских самолетов, убедили американских пилотов, что «Зеро» невозможно одолеть в ближнем бою, когда противники равны по численности.
И действительно, наши пилоты сообщали, что истребители противника; заметив наше соединение такой же численности, обычно отказывались принимать бой и удирали. Такое наблюдение было сделано на Соломоновых островах, хотя, конечно, не всегда можно было положиться на трусость врага. Во многих случаях отважные вражеские пилоты не только пикировали на наше соединение, когда силы были равны, но даже не колебались принимать бой с нашими истребителями и бомбардировщиками, значительно уступая в численности. [238]
Однако нельзя отрицать того факта, что наши пилоты испытывали абсолютную уверенность в своей способности одержать победу в воздушном бою, если наши силы и силы врага одинаковы. Такая уверенность была присуща не только пилотам. Ее разделяли и штабы авиаподразделений.
Когда пилоты «Зеро» были вынуждены вступать в бой уступая врагу в численности в 2 раза, обычно завязывалась безумная свалка, в которой потери противников оказывались равными.
Так как маневренность «Лайтнингов» и «Томагавков» значительно уступала маневренности «Зеро», вражеские пилоты быстро научились избегать схваток, в которых они оказывались в невыгодном положении. Хотя «Томагавк» имел ту же максимальную скорость, что и «Зеро», он уступал ему в скороподъемности и не имел шансов в ближнем бою.
Поэтому пилоты «Томагавков» использовали свое превосходство в скорости пикирования и почти всегда применяли тактику «бей — беги». Они обычно не вступали в бой, если не имели преимущества в высоте. Это позволяло им пикировать на строй «Зеро», ведя огонь из пулеметов. После атаки они уходили, используя более высокую скорость пикирования.
Вскоре после появления в боях пилоты больших тяжелых «Лайтнингов» научились использовать преимущества великолепных высотных характеристик своего самолета — большую скорость и исключительную скорость пикирования. Они использовали тактику пикирования с большой высоты, разнося строй «Зеро» огнем пушек и пулеметов. После атаки они тут же свечой уходили вверх, чему «Зеро» никак не могли помешать. Редко удавалось застичь противника в такой позиции, когда он был вынужден принимать ближний бой. Для пилотов «Лайтнинга» быстро стало правилом не вести бой с «Зеро», имея скорость менее 300 миль/час. На таких скоростях «Зеро» очень вяло реагировал на работу элеронов. [239]
В некоторых случаях соединения «Лайтнингов» спускались со своей обычно большой высоты, набирая в пике высокую скорость. Атака первой волны разваливала строй «Зеро». После этого вторая волна наносила удар из выгодной позиции по полностью дезорганизованным «Зеро», нанося им неожиданно тяжелые потери.
Над Гуадалканалом мы встретили следующие одномоторные бомбардировщики: двухместный пикировщик Дуглас SBD «Доунтлесс» и трехместный торпедоносец Грумман TBF «Авенджер». Двухмоторными бомбардировщиками были Норт Америкен В-25 «Митчелл» и Мартин В-26 «Мародер». Иногда «Зеро» удавалось перехватить летающие лодки Консолидейтед PBY «Каталина». Хотя это никак не связано с характеристиками самих самолетов, никто из них не мог оказать серьезного сопротивления «Зеро».
Четырехмоторные «Крепости» и «Либерейторы» были самой трудной целью для «Зеро». Они имели превосходные протектированные баки, и потому их было почти невозможно поджечь 20-мм снарядами пушек «Зеро». Пилоты наших истребителей быстро обнаружили, что просто не могут сбить этот самолет, если только не убит пилот или попадание не пришлось в какую-то особенно уязвимую часть конструкции.
Яростное сопротивление, которое оказывали американские тяжелые бомбардировщики нашим истребителям, явилось прямой противоположностью способностям наших средних базовых бомбардировщиков. Очень часто они становились легкой добычей вражеских истребителей, что было крайне серьезной проблемой. По моему мнению, которое разделяет большинство боевых офицеров, способность «Крепостей» и «Либерейторов» к самозащите, способность выполнить задание, несмотря на сопротивление истребителей, стала решающим фактором в исходе войны.
Значительное число этих бомбардировщиков было сбито нашими «Зеро», однако это достигалось только в [240] результате многочисленных безжалостных атак, которые обычно дорого стоили и нашим истребителям. Исследование воздушных боев с этими бомбардировщиками показало, что крайне редко они были сбиты после обычной атаки нескольких истребителей.
Оборонительные возможности этих бомбардировщиков по мере развития военных действий стали почти невероятными. Их огневая мощь, скорость, потолок, способность поглощать попадания постоянно изумляли японских пилотов.
Когда в боях начали участвовать бомбардировщики Боинг В-29 «Сверхкрепость», мы достигли некоторых успехов в увеличении огневой мощи наших истребителей и перехватчиков. Однако эти меры были приняты слишком поздно. Кроме того, В-29 был значительным шагом вперед даже по сравнению со стойким В-17. Мы просто не смогли угнаться за достижениями американских инженеров.
Еще одним фактором, с которым мы вскоре столкнулись, оказалась способность вражеских тяжелых бомбардировщиков подавлять нашу ПВО. Когда в конце войны «Сверхкрепости» начали в больших количествах летать над Японией, качество подготовки наших пилотов катастрофически ухудшилось. Новые пилоты оказались неспособны эффективно атаковать вражеские самолеты, которые сеяли опустошение в наших городах.
Если бы Япония создала такой бомбардировщик, как «Крепость», я думаю, война развивалась бы иначе. Мы не имели ни одного самолета, произведенного в таких количествах, и Япония за это дорого заплатила. Как показывает пример истребителя «Зеро» и базового бомбардировщика «Бетти», наши инженерные стандарты находились на высоком уровне. Однако никто не может отрицать, что наши инженеры и летчики, сравнивая наши бомбардировщики и бомбардировщики противника, явственно ощущали разницу, огромную разницу в национальной мощи Америки и Японии. [242]
Что касается нашей авиационной промышленности, здесь заметна принципиальная разница стратегических концепций Японии и США. В результате образовался большой разрыв между усилиями двух сторон в обеспечении самозащиты больших самолетов. Однако совершенно ясно, что эта разница также проистекала из научной способности американцев удержать самолет в воздухе, несмотря на повреждения. В ходе Второй Мировой войны эта способность была доведена до предела, что позволило им посылать бомбардировщики без сопровождения на задания вглубь японской территории. При этом американцы были спокойны, так как знали, что, несмотря на все наши усилия, эти самолеты имеют высокие шансы вернуться назад на свои базы».
Особенно тяжелые потери понесли японские базовые средние бомбардировщики «Бетти» 1-1 (тип 1 G4M1), которые получили ядовитое прозвище «Зажигалка» Тип 1 за свою отличную способность загораться. Когда бомбардировщик был модернизирован и появилась модель G4M2 («Бетти» 2-2), работники компании-производителя и флотские инженеры сосредоточили свои усилия на повышении дальности полета, совершенно не пытаясь улучшить способность самолета противостоять огню противника.
Не будет преувеличением сказать, что в этом заключалась одна из крупнейших технических ошибок нашего флота. Ошибка, которую можно сравнить разве что со стратегическими ошибками в проигранных кампаниях при Мидуэе и на Гуадалканале. Тяжелейшие потери, которые несли «Бетти» от вражеских пушек и пулеметов, серьезно повлияли на исход войны.
Рапорт капитан-лейтенанта Кофукуды говорит:
«Тактика вражеских самолетов. Во время кампании на Гуадалканале противник старался не бросать в бой свою авиацию, если не достиг локального превосходства в силах. [243] Такая тактика оказывалась верной вне зависимости от того, шла речь о сухопутных, морских или воздушных силах.В воздушных боях между соединениями истребителей противник неизменно отказывался вступать в бой, если не имел численного преимущества. Если он встречался с превосходящим количеством «Зеро», то не принимал боя, чтобы не нести ненужных потерь.
В результате пилоты наших истребителей были вынуждены идти на большой риск, когда вступали в бой, так как враг строил свою тактику на использовании наиболее благоприятных для себя условий. Специфика положения заключается в том, что, когда враг решал вступить в бой, он неизменно делал это при своем численном превосходстве. Вражеские летчики чувствовали, что у наших пилотов мало шансов уклониться от боя. Поэтому, когда американцы завязывали бой с «Зеро», численно уступающие японские пилоты были вынуждены отчаянно сражаться за свое спасение.
Еще одним заметным различием в тактике противников было оружие их истребителей. Соединенные Штаты использовали тяжелые 12,7 мм пулеметы с высокой скорострельностью почти на всех своих самолетах. «Зеро» нес 2 легких пулемета и 2 пушки калибра 20 мм. Они имели относительно невысокую скорострельность, но предназначались уничтожать вражеский самолет одним — двумя попаданиями. Это оружие было совершенно необходимо «Зеро», который предназначался для боев как с вражескими истребителями, так и с бомбардировщиками.
Способность строить базы. Между способностью японцев и американцев строить воздушные базы на театре военных действий существовала настоящая пропасть. В целом мы полагались на примитивную людскую силу, чтобы расчищать джунгли и утрамбовывать взлетные полосы. В это же время американцы разворачивали подлинное наступление техники на джунгли, кораллы и [244] скалы, чтобы построить аэродром. Такая разница в подходах несомненно и серьезно повлияла на воздушные операции обеих воюющих сторон, что принесло огромные выгоды американцам.
Постройка отличных аэродромов позволяла противнику быстро разворачивать крупные воздушные силы, что ещё больше увеличивало его боевую мощь непосредственно в районе боев. Более того, обширные и многочисленные базы позволяли противнику держать в воздухе большие группы перехватчиков. Это лишало японские бомбардировщики возможности уничтожать самолеты противника на земле.
Совершенно очевидно, что способность американских инженеров создавать воздушные базы, где и когда они хотели, должна была очень серьезно повлиять на исход войны в пользу американцев. Ведь японцам приходилось героически преодолевать недостатки примитивных методов работы, нехватку материалов и просто неумение строить.
Один из факторов, который часто забывают при оценке боевой мощи, но который очень сильно влияет на боеспособность авиационных подразделений — это гигиенические сооружения. Японские инженеры почти не уделяли внимания этой проблеме, ограничившись противомоскитными сетками в казармах. Санитарные сооружения были примитивными и неэффективными. Они никак не могли повысить дух летного и наземного персонала.
В отличие от этого, американцы чисто выметали всю окружающую территорию с помощью передовой техники. С помощью утомительных дезинфекционных процедур они уничтожали комаров и москитов на своих авиабазах и уделяли огромное внимание всем деталям санитарии и профилактики.
Многие могут счесть это «грубой материей», однако это исключительно важно для людей, которые вынуждены жить на пустынных островах или среди джунглей, [245] кишащих микробами и насекомыми. Неизбежным результатом такого пренебрежения была огромная разница в здоровье американских и японских солдат, которые служили на этих базах».
В деле обеспечения боеспособности войск японские армия и флот оказались совершенно беспомощны. Это классическая ошибка, за которую мы дорого заплатили. Болезни и насекомые мешали нашим воздушным операциям ничуть не меньше вражеской авиации.
Конечно, флот делал какие-то попытки наладить борьбу с москитами и профилактику заболеваний, но это были слабые, незначительные попытки.
Все наши усилия обеспечить технику для строительства передовых воздушных баз закончились провалом. Невозможно за несколько месяцев приобрести опыт и знания, которые американцы собирали много лет.
К нашему разочарованию, стало ясно, что наши военные и политические лидеры НИКОГДА НЕ ПОНИМАЛИ СМЫСЛА ТОТАЛЬНОЙ ВОЙНЫ. Японцы не знали, как следует объединить все национальные ресурсы для обеспечения наиболее эффективного функционирования военной машины. Те политики, которые так охотно болтали о тотальной войне, сегодня показали, что решительно ничего не понимают в этом предмете, а весь их энтузиазм ограничен вокальными эффектами. [246]