Действия у берегов Южной Америки
I. «Шах» и «Хуаскар» 29 мая 1877 г.
В мае 1877 г. экипаж перуанского башенного броненосца «Хуаскар» взбунтовался и перешел на сторону Пьерола, претендента на место президента Перу. «Хуаскар» вышел в море и попытался облагать контрибуцией порты перуанского побережья, а вскоре стал задерживать и английские суда, в числе которых оказались пароходы общества «Пасифик Навигейшн Компани» — «Санта Роза» и «Джон Элдер». Так как в своих действиях он был немного лучше пирата и ввиду того, что перуанское правительство сняло с себя всякую ответственность за его поступки и даже просило правительство Чили захватить его в случае захода в чилийский порт, то командующий британской станцией в этих водах контр-адмирал де Хореей решил силой вынудить его сдаться.
«Хуаскар» был железным низкобортным башенным кораблем водоизмещением 1800 т и обладал 11-узловым ходом. Он был защищен по ватерлинии броней из кованого железа толщиной 2,5, 3,5 и 4,5 дюйма. Его единственная башня кользовского типа разместилась в средней части корабля, ближе к носу; она вращалась на роульсах и была защищена 5,5-дюймовыми плитами. В ней стояли два дульнозарядных 10-дюймовых 12,5-тонных орудия Армстронга старого образца. На шканцах без всякой броневой защиты разместились два 40-фунтовых и одно 12-фунтовое орудие, также заряжающиеся с дула. На «Хуаскаре» стояла одна трехногая мачта; на ней был боевой марс, защищенный по грудь человека плитами, сделанными из котельного железа; на марсе стояло одно орудие Гатлинга. Численность экипажа составляла 200 или 220 офицеров и матросов. Он был построен в Биркенхеде, на заводе Лэрда, и спущен на воду в 1865 г. [337]
На британской станции находились «Шах» и «Аметист». «Шах», на котором поднял флаг адмирал де Хореей, был очень большой железный крейсер, в 6250 т, но не защищенный броней. Он был обшит деревом и медью, имел полный рангоут для плавания под парусами и предназначался для службы на отдаленных станциях. «Шах» был спущен на воду в 1873 г. в Портсмуте и на испытаниях показал 16,4 узла. Корабль имел очень сильное вооружение и даже вполне был способен бороться с броненосцами. На его верхней палубе стояли два 9-дюймовых 12-тонных дульнозарядных орудия на центральных штырях, а также девять 64-фунтовых пушек; в батарейной палубе помещались шестнадцать 7-дюймовых пушек того же типа (по 8 на борт). Вес залпа составлял 1680 фунтов при 14 снарядах. На марсах у него имелись пушки Гатлинга, и, кроме того, на нем были установлены два пневматических аппарата для торпед Уайтхеда. Экипаж состоял из 602 офицеров и матросов.
«Аметист» был неброненосным крейсером в 1970 тонн; на нем стояло четырнадцать 64-фунтовых, дульнозарядных пушек, а экипаж насчитывал 226 человек. Из числа английских пушек 9-дюймовые признавались способными пробивать 9,6-дюймовое кованое железо на расстоянии 1000 ярдов, а 7-дюймовые — 7,5-дюймовое железо; 64-фунтовые пушки не были снабжены большими зарядами и считались бесполезными для действия против брони.
Выйдя из Арики ночью 22 мая, «Шах» направился в Писагуа, где, как он узнал, «Хуаскар» пытался вытребовать 12 000 долларов. 23-го достигли Икики, и находившийся там «Аметист» присоединился к английскому адмиралу. Получив сведения о месте нахождения «Хуаскара», «Шах» развел пары и вышел в море, оставив в порту «Аметист», который присоединился к флагману у Арики 25-го числа. Тогда оба корабля направились на север; «Аметист» шел вдоль берега, а «Шах» держался у него на раковине на таком расстоянии, которое допускало производство сигналов. 26-го «Аметист» подошел к городу Ило и затем пошел к югу, чтобы постараться добыть сведения. 29 мая, вскоре после рассвета, он догнал «Шаха» и сообщил, [338] что накануне «Хуаскар» бомбардировал Писагуа. Поэтому оба корабля направились к югу, причем «Аметист» придерживался берегов. В час пополудни они заметили впереди паровое судно под перуанским флагом и вскоре распознали в нем «Хуаскара». Английские корабли тотчас же направились к нему, намереваясь вступить в бой. Сначала «Хуаскар» пытался скрыться, уйдя на мелководье, так как его осадка составляла всего 14 футов, а углубление «Шаха» — 27; но «Аметист», находясь у берега, помешал ему и сорвал попытку перуанцев. После этого броненосец остановился напротив города Ило, и английский офицер был отправлен требовать его сдачи. Так как перуанский капитан отказался капитулировать, то после возвращения шлюпки «Шах» сделал по нему сначала холостой выстрел, а затем выстрелил и снарядом. В 15:06 левые шканечные орудия английского флагмана открыли частый огонь, на который «Хуаскар» отвечал с расстояния 1900 ярдов из одного башенного орудия, так как другое не было придвинуто, и из 40-фунтового шканечного. «Шах» быстро двигался вперед и назад, вследствие чего снаряды «Хуаскара» перелетали и не причиняли ему повреждений; однако большая скорость движения мешала английским комендорам хорошо пристреляться по башенному кораблю, очень мало возвышавшемуся над водой и представлявшему весьма трудную для стрельбы цель. «Шах» не мог подойти ближе, так как, с одной стороны, было очень рискованно на близком расстоянии подставлять свои незащищенные броней борта тяжелым орудиям «Хуаскара». С другой стороны, он также не мог и уменьшить свой ход, не рискуя при этом получить удар тараном, так как он был очень длинным и недостаточно маневренным, между тем как «Хуаскар» был коротким и весьма поворотливым. В 15:26 9-дюймовое носовое орудие «Шаха» перестало действовать из-за разрыва в стволе снаряда Паллисера, и прошло четверть часа, прежде чем его снова можно было употребить в дело. В 16:35 тяжелые снаряды противника начали падать вплотную под носом «Шаха», и при этом они поднимали брызги, которые окатывали людей на полубаке. «Шаху» постоянно приходилось в самые удобные моменты приостанавливать свою [339] стрельбу, из опасения попасть снарядами в город Ило, лежавший как раз позади «Хуаскара». 64-фунтовые пушки «Аметиста» изображали не более как хлопушки, хотя они стреляли метко и непрерывно. В 17:11 «Хуаскар» вроде бы предпринял попытку тарана, и «Шах» начал стрелять по нему из пушек Гатлинга с фор-марса. Три минуты спустя в броненосец была пущена торпеда Уайтхеда, впервые примененная на войне; но расстояние было слишком велико, и она не обладала достаточным ходом, чтобы достигнуть цели. В 17:15на «Хуаскаре» была сбита грот-марса-рея, и флаг его опустился вниз. В течение минуты или двух думали, что он сдается, но флаг был снова поднят. Мостик, шлюпки его и дымовая труба были также несколько раз пробиты снарядами. В 17:45 бой прервался, так как «Хуаскар» так приблизился к Ило, что стрельба по нему была бы небезопасна для города.
Сразу после наступления сумерек на «Шахе» спустили катер и вельбот и вооружили их торпедами и шестовыми минами для атаки «Хуаскара», но под прикрытием темноты добыча успела скрыться, двигаясь вдоль берега. На следующий день «Хуаскар» сдался перуанскому флоту, и его пиратское существование прекратилось. Он был поражен 60 или 70 снарядами, и главным образом попадания пришлись на верхнюю палубу — дымовая труба, вентиляторы, мостик, мачта шлюпки были избиты, а это и были единственные предметы, по которым должны были целиться английские артиллеристы. Осколки снарядов засели в его деревянных частях, а от снарядов, попавших в борта, осталось много царапин и зазубрин. Один 9-дюймовый обычный снаряд попал в 3,5-дм плиту, на два фута над ватерлинией у правой раковины, и, пробив ее, разорвался в подкладке. Голова снаряда разбилась, убила морского пехотинца и ранила одного офицера и двух матросов; основание же снаряда пролетело через корпус и попало в противоположный борт. На башне была одна зазубрина в 3 дюйма глубиной, сделанная 7-дюймовым снарядом. Многие из снарядов 64-фунтовых пушек попали в броню, но не оставили на ней никаких следов. «Шах» выпустил в течение двух с четвертью часов, пока длился бой, всего около 280 снарядов, из которых, как полагали, 30 попали в цель, другие [340] же попавшие снаряды были с «Аметиста,». Это дает немного более 10% попаданий. Если бы «Хуаскар» был высокобортным кораблем или если бы он находился в открытом море, так что не пришлось бы рисковать причинить вред городу, то потери его были бы значительно больше. На деле же он не получил существенных повреждений.
Ни «Шах», ни «Аметист» не получили ни одной пробоины, и все их повреждения заключались в том, что были порваны несколько снастей такелажа. Объяснить это можно только плохой стрельбой со стороны перуанцев, так как «Шах» представлял им большую цель, да и «Аметист» являлся целью достаточных размеров.
Упоминалось, что английские корабли постоянно стреляли в «Хуаскар» при наибольших размахах его качки и тем задерживали его в накрененном положении, вследствие этого орудийной прислуге последнего трудно было прицеливаться; но подобный факт маловероятен. Повидимому, «Хуаскару» нетрудно было наводить свои орудия на «Шаха», несмотря на отсутствие у него носового и кормового огня. Преимущества «Хуаскара» при его хорошей управляемости и малой осадке в таких мелководных, и притом усеянных рифами, местах, какими представляется залив, очевидны. С другой стороны, скорость хода «Шаха» была неоценима, так как благодаря ей он мог выбирать дистанцию боя и избегать тарана «Хуаскара».
Превосходство британских кораблей по сравнению с «Хуаскаром» впечатляет. С одной стороны, было 8220 т водоизмещения, 800 человек команды и 40 пушек; водоизмещение же «Хуаскара» лишь немного превышало 1/5 этого количества, и вооружение его состояло из пяти орудий. И все-таки англичане не сумели захватить или уничтожить своего противника. Объяснение этому обстоятельству можно найти в том, что это были крейсера, построенные для сражения с крейсерами же, а не для того, чтобы вступать в бой с кораблями, подобными «Хуаскару», совершенно другого типа. «Шах» не был бронирован, между тем «Хуаскар» был весь защищен броней. Кроме того, на «Шахе» стояли такие пушки, которые оказались не в состоянии в действительности пробить самую умеренную броню, хотя теоретически они своими снарядами легко могли пробить ее насквозь. [341] Невозможность достигнуть успеха для 9-дюймовых дульнозарядных пушек при этом становится особенно важной, если мы припомним, что такая артиллерия в большом количестве установлена на наших старых кораблях, и на девяти из них она представляет собой главное вооружение. Наконец, большая осадка «Шаха» затрудняла его маневрирование, и близость города служила в некотором роде прикрытием для «Хуаскара».
В будущем возможна и такая ситуация, когда на отдаленной станции крейсер вынужден будет вступить в бой с броненосцем. Ввиду такой возможности большинство больших крейсеров снабжены теперь одним или несколькими орудиями, снаряды которых пробивают броню. Так, английские корабли типа «Блейк» и «Эдгар» несут орудия в 9,2 дюйма; французские крейсера типа «Дюпюи-де-Лома» вооружены 19-см, а русские «Рюрики» — 8-дюймовыми орудиями. Но благодаря усовершенствованию в артиллерии наши орудия меньших крейсеров могут в настоящее время пробивать броню «Хуаскара». Ни один из строящихся ныне броненосцев не защищен так от огня малых орудий, как были защищены мониторы и башенные корабли в период с 1861 по 1875 г.; даже на кораблях типа «Ройял Соверен» значительная часть борта совершенно незащищена и уязвима для снарядов даже легких орудий. В то же самое время самым рискованным для крейсера предприятием, которое когда-либо может случится, будет, без сомнения, атака им эскадренного броненосца — и это возможно только в том случае, когда крейсер сам защищен броней. Но никакая нация никогда не простит действий, подобных тем, которые совершил кэптен Крейвен, командир «Ниагары». С двумя неброненосными кораблями он отказался принять бой с броненосцем конфедератов «Стоневол Джексон», потому что этот корабля был защищен броней, его же корабли таковой не имели{253}. [342]
За этими неопределенными действиями последовало обострение дипломатических отношений, так как перуанцы были очень возмущены атакой «Шаха» на «Хуаскар». Ввиду того что они сняли с себя всякую ответственность за его действия, они не имели ни одного серьезного повода для жалоб, и от Англии нельзя было добиться никакого удовлетворения.
II. Война между Чили и Перу. 1879–1881 гг.
К концу 1878 г. возникли недоразумения между южноамериканскими республиками Чили и Боливией по поводу спорных территорий, на часть которых Чили заявила свои права. Так как Боливия была поддержана Перу и не уступала требованиям, то Чили, в феврале 1879 г. объявила войну обоим государствам. Боливия не располагала флотом вовсе, а Перу, кроме нескольких транспортов, имело только шесть пригодных для боя кораблей. Четыре из них были броненосными; из их числа «Хуаскар» был описан ранее.
Вторым кораблем был батарейный броненосец «Индепенденсиа» водоизмещением приблизительно в 3500 т. Этот корабль, защищенный 4,5-дюймовой железной броней, был построен в 1865 г. в Англии, в Милуоле, и незадолго до описываемых событий, подобно «Хуаскару», был снабжен новыми котлами. Батарея его состояла из двух 150-фунтовых, двенадцати 70-фунтовых и четырех 30-фунтовых дульнозарядных нарезных пушек; к этому вооружению, при начале военных действий, были добавлены одно 250-фунтовое (8-дюймовое 9-тонное) орудие и одно 150-фунтовое. «Манко Капак» и «Атахуальпа» были мониторами типа «Пассаик», построенными в Соединенных Штатах{254}. Их бортовая броня имела толщину 5 дюймов, на единственной же башне, в которой стояли две 15-дюймовые гладкоствольные 440-фунтовые пушки, она была 10-дюймовая. Водоизмещение каждого из них составляло 2100 т. Низкий надводный борт и плохой ход [343] делали их совершенно непригодными для службы на море. «Юнион», неброненосный деревянный корвет в 1500 т, как раз перед войной получил новые котлы. Он был вооружен двенадцатью 70-фунтовыми дульнозарядными пушками. Наконец, имелась канонерская лодка «Пилкомайо», водоизмещением 600 т с шестью 40– и 70-фунтовыми орудиями.
Чилийский флот имел в своем составе два прекрасных, современных и сильных броненосца — «Бланке Энкалада» и «Альмиранте Кохрен», построенные в Англии по чертежам сэра Е. Дж. Рида в 1874–1875 гг. Это были казематные корабли водоизмещением по 3500 т, имевшие по всей длине поясную из 9-дюймовой брони. Батареи были защищены 8-дюймовой броней. Каждый вооружался шестью 9-дюймовыми 12-тонными орудиями, из которых два могли стрелять прямо по носу, два — прямо на корму и три — по траверзу. Кроме того, каждый корабль нес одно 9-фунтовое и одно 7-фунтовое орудия. Все пушки были нарезные, заряжающиеся с дула. На «Бланко Энкалада» имелись две однодюймовые пушки Норденфельда, а на «Кохрене» — одна. Экипаж их состоял из 300 человек; запас угля 254 тонны. Иначе говоря, они имели угля для недельного плавания 10-узловым ходом. Их верхние рангоут и бушприты после начала войны были оставлены на берегу. Корпуса обоих кораблей находились в плохом состоянии; корпус «Бланко» был очень запущен, он еще ни разу не проходил докования со времени спуска на воду, «Кохрен» был немногим лучше; на чилийском берегу не имелось сухого дока, в который можно было бы ввести эти броненосцы для очистки, хотя в таких жарких широтах требуется частое докование. Скорость этих двух кораблей на испытаниях была от 12 до 13 узлов; однако сомнительно, чтобы в 1879 г. хоть один из них мог дать более 9 узлов.
Деревянные шлюпы «О'Хиггинс» и «Чакабуко» имели водоизмещение по 1100 т, каждый вооружался тремя 115–, двумя 70– и четырьмя 40-фунтовыми дульнозарядными пушками. Котлы их находились в очень плохом состоянии, и скорость составляла восемь или девять узлов. Экипаж состоял из 160 человек. «Абтао» был почти [344] таким же кораблем, с таким же экипажем, но вооружение его состояло только из трех 115– и трех 30-фунтовых пушек. «Эсмеральда», впечатляющие подвиги которой будут описаны ниже, была самой слабой в эскадре. Деревянный корабль с очень плохими котлами обладал всего только 6– или 7-узловым ходом. Вооружение его состояло из 14 дульнозарядных 40-фунтовых пушек. Канонерская лодка «Магальянес» (775 т) вооружалась одним 115–, одним 68– и двумя 20-фунтовыми орудиями. «Ковадонга» представляла из себя небольшой пароход, захваченный у испанцев в 1860 г.; ход его был 6 узлов, вооружение состояло из двух 70-фунтовых пушек. Кроме того, имелось также несколько различно вооруженных пароходов, взятых у чилийской пароходной компании.
В целом чилийский флот был намного сильнее перуанского; но у него в начале войны был один большой недостаток, то время как три перуанских корабля — «Хуаскар», «Индепенденсиа» и «Юнион» — могли развить ход более 10 узлов, у чилийцев не было ни одного корабля, скорость которого превышала бы неприятельскую хотя бы на один узел. Это обстоятельство делает очень интересной стратегию в начальный период войны, когда события развивались согласно взглядам французской «Молодой школы». Перуанцы внезапно появились у чилийских портов, захватили транспорты и коммерческие суда и произвели много опустошений. Чилийские корабли, обладая меньшим ходом, ничего не могли сделать. Они не могли увеличить свою скорость за счет очистки подводных частей, так как в Вальпараисо у них не было дока, способного вместить их броненосцы. С другой стороны, перуанцы имели в Кальяо приспособления для «Хуаскара» и могли сохранять его в исправном состоянии, в то время как чилийские корабли быстрее обрастали, быстрее и скорее загрязнялись.
Эта слабая сторона Чили имела серьезные последствия, так как географическое положение как Чили, так и Перу ставило обе страны в исключительную зависимость от моря. Чили представляет крутой западный скат Анд к Тихому океану, протяженностью 2000 миль с севера на юг, причем ширина его нигде не превышает 140 [345] миль. Хотя и много железных дорог пересекает его с востока на запад, но сообщение между различными поселениями, усеивающими береговую линию на всем ее протяжении, поддерживается морем. Точно так же и Перу, несмотря на то что владения его занимают много места на карте, в действительности представляет собою береговую полосу. Населенные пункты удалены одно от другого и разделены соляными степями. Поэтому сообщение здесь поддерживается морем. Самые цветущие перуанские города, за исключением Кальяо и Лимы, лежат в южной части, близ складов соли и гуано, представляющих собой главное богатство страны. Поэтому, чей бы флот ни командовал над морем, он неминуемо подчинит себе противную сторону. Затруднения Чили возросли оттого, что страна не была подготовлена к войне, в то время как Перу было готово. Кроме того, у Чили не было укрепленных портов, в которых можно было бы укрыть свой флот. Вальпараисо был слабо защищен и представлял из себя почти открытый рейд. Кальяо, база перуанцев, был хорошо защищен фортификационными сооружениями.
Первое сражение этой войны заслуживает серьезного внимания, так как показывает, чего может достигнуть даже при самых неблагоприятных обстоятельствах энергичный человек. Действительно, продемонстрированную чилийцами стойкость можно смело назвать настоящим героизмом.
В мае 1879 г. чилийский адмирал Реболедо с главными силами своего флота блокировал Икику, когда он получил известие, что генерал Прадо, президент Перу, отплыл к югу из Кальяо в Арику с некоторым числом транспортов и боевых кораблей. Тотчас же Реболедо со своими броненосцами и шлюпами{255} отправляется туда же, чтобы захватить перуанцев. Два своих самых тихоходных и слабых корабля, «Эсмеральдау» и «Ковадонгу», он оставил в Икике для продолжения блокады. Перехватить генерала Прадо и завязать с ним сражение не удалось. [346]
Трехдневный туман дал возможность перуанцам, плавая без огней, пройти мимо чилийцев. Благополучно достигнув Арики, генерал Прадо узнал по телеграфу, что в Икике находятся только два слабых корабля. Намереваясь захватить или уничтожить их, он послал на юг два своих лучших корабля, «Хуаскар» и «Индепенденсию». «Хуаскаром» командовал кэптен Грау, а «Индепенденсией» — кэптен Мур.
Днем 21 мая перуанские корабли подошли к Икике и были замечены с «Эсмеральды». Этим кораблем командовал Артур Прат, офицер чрезвычайно храбрый и весьма сведущий в своем деле. Ему шел 31-й год, и он был кумиром своего экипажа. Когда неприятель приблизился, он увидел, что с его двумя тихоходами нельзя было надеяться уйти. Тогда он решил сражаться до последней возможности, хотя, если бы он сдался или уничтожил свой корабль, его никто не мог бы упрекнуть — так неудачно для него сложились обстоятельства. Прежде чем команда его разошлась по орудиям, он произнес краткую речь, которая заслуживает того, чтобы ее вспомнить: «Дети, обстоятельства сложились против нас, но флаг наш никогда не спускался перед неприятелем, и я надеюсь, что этого не будет и сегодня. Пока я буду жив, флаг этот будет развеваться на своем месте, а если я умру, то мои офицеры хорошо знают, как долг обязывает их поступить». После этого «Эсмеральда» и «Ковадонга» приготовились к бою, а чилийский транспорт, находившийся в гавани, для безопасности был отправлен на юг. В 8 часов утра «Хуаскар» выпустил свой первый снаряд, который упал между двумя чилийскими кораблями. Через пять минут после этого начался бой, причем башенный броненосец атаковал «Эсмеральду», а «Индепенденсиа» — «Ковадонгу». Прат принял очень разумные решения. Он разместил свой корабль вблизи перуанского города так, что если бы «Хуаскар» стал небрежно стрелять по нему, то снаряды его должны были попадать в город и тем причинять ущерб перуанцам. Основываясь на сведениях, доставленных капитаном порта, который на небольшой шлюпке вышел к «Хуаскару» перед началом сражения, полагали, что он загражден минами. [347]
Поэтому «Хуаскар» против своего маленького противника не мог успешно воспользоваться ни тараном, ни орудиями. После продолжавшегося час беспорядочного боя «Ковадонга» направилась на юг, держась вдоль берега, у бурунов, «Индепенденсиа» следовала за ней по пятам. Немного спустя перуанцы, находившиеся на берегу, выдвинули на самый берег полевую батарею и открыли стрельбу по «Эсмеральде» с расстояния от 300 до 400 ярдов как из этой батареи, так и из ружей. Точно так же они на шлюпках вышли в море и пытались взять на абордаж ее и «Ковадонгу». Огонь береговых орудий был так част и упорен, что «Эсмеральде» пришлось отказаться от прикрытия, которое представляло для нее мелководье, где находилась в безопасности от тарана «Хуаскара», если только и не от его орудий. В этот момент два ее котла взорвались, и ход упал до трех узлов.
Хотя на этом чилийском корабле три человека были убиты и трое ранены, но не «Хуаскаром», а огнем полевой батареи. Вскоре после 10 часов «Эсмеральда» сменила свою позицию, и в то же время «Хуаскар» пытался ее таранить, так как Грау решил, что артиллерийский огонь малоэффективен и недостаточен для уничтожения противника. Действительно, в течение четырех часов, пока шел бой, «Хуаскар» из своих башенных орудий сделал 40 залпов, причем только один снаряд попал в цель. Этот снаряд пробил борт «Эсмеральды» и, разорвавшись в машинном отделении, убил всех машинистов и повредил машины. Более легкие орудия действовали успешнее. Чилийцы в ответ на это стреляли с большой настойчивостью и точностью; снаряды из их слабых 40-фунтовых пушек неоднократно попадали в башню и борта неприятеля, но благодаря броне не причиняли «Хуаскару» ни малейшего вреда.
Около 10 часов «Хуаскар» первый раз нанес удар тараном. При 9-узловой скорости и курсе на N0, он ударил «Эсмеральду», которая держалась почти неподвижно, в левую раковину. На расстоянии длины корпуса от чилийского корабля на «Хуаскаре» застопорили машины, но оттого ли, или же потому, что «Эсмеральда» повернулась, она при ударе была только слегка задета и получила лишь [348] незначительные повреждения. На короткое время борта кораблей соприкоснулись. Пришло время Прату действовать! Среди шума и смятения раздался его крик: «Дети, сюда, на корабль!» При этом сам он перескочил на полубак «Хуаскара» в сопровождении одного человека — сержанта морской пехоты. Остальной его экипаж, мужество которого было равно храбрости командира, не слышал того, что он говорил, или же не имел возможности последовать за ним, прежде чем противники разошлись. Со шпагой в руке Прат бросился на корму, но как раз когда он приближался к башне, его поразила пуля, и он упал мертвый. По воле судьбы он пал на палубе «Хуаскара», сражаясь в тяжелых условиях; несколько месяцев спустя точно так же умер его противник Грау, при обстоятельствах, сложившихся против него{256}. Артур Прат своей славной смертью оставил память, которая почитается как чилийцами, так и всеми теми, кто восхищается человеческим мужеством. Лучший корабль чилийского флота ныне носит его имя.
Командование «Эсмеральдой» перешло к лейтенанту Урибе. Палуба ее была завалена убитыми и ранеными, но она продолжала сражаться. «Хуаскар», отступив, пошел к S и снова ее таранил, но в это время «Эсмеральда» успела повернуться носом к неприятелю, который хотя и приблизился, но слишком рано застопорил машину, почему и ударил ее только слегка, в правую скулу. В этот момент лейтенант Серрано, сопровождаемый абордажной партией, прыгнул на перуанский корабль. И вновь ничего не удалось сделать — корабли разошлись, прежде чем вся партия чилийцев смогла перейти на палубу неприятеля. Все люди были перебиты, но будь партия многочисленнее, «Хуаскар» мог бы быть захвачен. Экипаж его, по словам Грау, был деморализован [349] стойким огнем «Эсмеральды». Один сплошной снаряд влетел в башенный порт и пролетел через всю башню, не причинив никому вреда; если бы это была разрывная бомба, результат был бы совсем другой. Треногая мачта была пробита и угрожала падением, причем, по всей вероятности, заклинила бы башню. Ружейный огонь чилийцев был так част и так точен, что его можно было принять за огонь мелких скорострельных пушек. «Индепенденсиа» скрылась к югу; еще несколько минут, и «Хуаскар» сам мог бы оказаться в беспомощном состоянии. Но таран его нанес сильное повреждение «Эсмеральде».
Крюйт-камера чилийского корабля была затоплена, и зарядов больше не было. Руль был поврежден снарядом, и «внутренность» судна походила на бойню. Доктор и все раненые погибли от снаряда, разорвавшегося в машинном отделении. Корабль уже тонул, когда «Хуаскар», идя полным ходом, таранил его в третий раз. Перуанцы застопорили машины всего на расстоянии 20 футов от неприятеля. Удар пришелся «Эсмеральде» в правый борт прямо по траверзу; таран глубоко вошел в борт. «Хуаскар» отошел, а «Эсмеральда» пошла ко дну с все еще развевающимся флагом. Из ее команды, насчитывавшей 200 офицеров и матросов, было спасено только 63 человека.
В то время как «Эсмеральда» сражалась до последней возможности, преследуемая «Индепенденсией», «Ковадонга» маневрировала с большим умением и хладнокровием. На ней был английский лоцман, который вел ее как можно ближе к подводным камням и рифам; комендоры перуанцев были неопытны и необучены; находясь зачастую всего в 200 ярдах от цели, они все же не могли в нее попасть. Чилийская артиллерия была великолепна; носовое орудие «Индепенденсии» на центральном штыре было сбито, после того как оно сделало только один выстрел, но этот снаряд попал удивительным образом, пройдя по всей маленькой канонерской лодке с кормы на нос. Чилийские стрелковые партии осыпали градом пуль палубы неприятеля и последовательно ранили трех рулевых. Капитан Мур, командир «Индепенденсии», начал [350] опасаться, что, несмотря на имеющееся превосходство в ходе, ловкий враг сумеет уйти. Поэтому он решился таранить и, пытаясь сделать это, дважды потерпел неудачу. Третья попытка была произведена на высоте Пунта Груэса. «Ковадонга», находясь всего в 200 ярдах от берега, задела подводный риф, но благодаря своему малому углублению сошла с него без повреждений. Держа на SSO, ее более сильный противник надвигался на нее, стараясь ударить в правую раковину, но промахнулся и ударился о скалу с большой силой. В критический момент огонь с «Ковадонги» убил на штурвале рулевого и тем лишил его возможности положить лево руля. Сев на скалу, перуанский броненосец оказался в беспомощном состоянии. «Ковадонга» тотчас же обошла вокруг него и, выбрав такое положение за кормой, при котором перуанцы не могли навести на нее орудия, принялась осыпать его 70-фунтовыми бомбами. Через несколько минут корма броненосца была в огне, и чилийцы утверждают, что был поднят белый флаг.
К счастью для перуанцев, помощь была недалеко. «Индепенденсиа» села на камни в 11:45, а «Эсмеральда» затонула около полудня. «Хуаскар» подобрал всех чилийцев, которых смог найти в воде, и отправился на поиски своего спутника. «Ковадонга» увидела его с расстояния 10 миль и тотчас же пошла к югу, так как она не желала встретиться еще с одним броненосцем. Видя «Индепенденсию» у берега, кэптен Грау подошел к ней для переговоров и этим дал возможность «Ковадонге» уйти. Убедившись, что севший на мель корабль не нуждается в немедленной помощи, так как было уже поздно оказывать ему какую-либо помощь, Грау продолжал погоню вдоль берега до наступления темноты, и «Ковадонга» была все еще от него на расстоянии 10 миль; но так как вдали к NW показался дым и так как опасались прибытия чилийских броненосцев, то погоня была прекращена. Возвратившись к «Индепенденсии», Грау снял с нее команду, а броненосец сжег, поскольку снять его не было возможности.
Блестящая отвага чилийцев была, таким образом, щедро вознаграждена. «Эсмеральда», правда, лежала на дне, но она представляла из себя старую посудину, ничего [351] не стоящую, и, во всяком случае, не перешла в состав перуанского флота. При ее потоплении «Хуаскар» получил весьма серьезные повреждения, так как носовая его броня вместе с подкладкой была разломана, а башня его сдвинулась в диаметральной плоскости. Но хуже всего было то, что «Индепенденсиа», второй корабль перуанского флота, теперь представлял собой обгорелый остов. Действительно, счастье все время на стороне чилийцев, но когда люди проявляют отвагу, тогда они могут рассчитывать, что судьба им будет благоприятствовать. Трудно установить границу между отвагой и безрассудством, между смелостью и полным пренебрежением опасностью. Все-таки ни один из чилийских офицеров не заслуживает названия безрассудного или отчаянного. Видя, что нет возможности уйти, они решили подороже продать свои корабли, и в конце концов «Ковадонга» ушла неповрежденной, между тем как ее сильный и быстроходный противник погиб. Если бы артиллерийский огонь перуанцев был более меток, то два их более быстроходных корабля легко могли уничтожить своих противников. Неравенство сил противоборствующих сторон было велико до смешного, но тут произошла неожиданность, позволившая слабейшей стороне считать победу за собой.
«Хуаскар», несмотря на полученные повреждения, не пошел прямо в порт, а на следующий день еще крейсировал, спускаясь вниз по берегу, и на высоте Антофагаста обменялся выстрелами с «Ковадонгой», которая держалась под прикрытием орудий чилийской батареи. После того как 21-го числа в угольные ямы «Ковадонги» попали два снаряда, а кроме того, продольным выстрелом пронизало ее палубу, она не показала стремления завязать бой с «Хуаскаром», и тогда броненосец последним удалился. Сведения о сражении были встречены в Перу очень неодобрительно, и командир «Индепенденсии» Мур был посажен под арест.
Следующим эпизодом войны была попытка «Хуаскара» таранить «Магальянес» в гавани Икики в ночь с 9 на 10 июля 1879 г. «Магальянес» находился на высоте города, блокируя его, когда внезапно около 02:30 в порт вошел «Хуаскар» и пытался его потопить. Три раза он [352] старался ударить противника, который каждый раз избегал удара, хотя ход его был по крайней мере на два узла меньше. В то же время они стреляли друг в друга, причем «Хуаскар» неизменно делал промахи. Как раз когда «Магальянес» выстрелил по «Хуаскару» 115-фунтовой бомбой, попавшей в ватерлинию, этот последний удалился, заметив в открытом море «Альмиранте Кохрена»{257}.
Последующие три месяца войны перуанцы в точности следовали методу ведения войны, рекомендуемому «Jeune Ecole» (Молодой школой). Они совершали набеги на чилийские берега и действительно отрезали чилийскую армию на севере от операционной базы, так как транспорты нельзя было посылать без эскорта двух броненосцев, а с их уходом не осталось кораблей для обороны чилийского побережья. Чилийские корабли не обладали достаточной скоростью для того, чтобы настигнуть башенный броненосец. Перуанцы же дали капитану Грау точные инструкции, чтобы он никоим образом не предпринимал рискованных действий. В числе других призов «Хуаскар» захватил транспорт «Римак», на котором находился кавалерийский полк{258}. Наконец, недовольные ходом войны чилийцы отозвали адмирала Реболедо, заместив его на коммодора Ривероса. Командир «Кохрена», который также не удовлетворял требованиям, был замещен кэптеном Латорре с «Магальянеса». «Кохрен» был отведен в Вальпараисо, его машины были перебраны и приведены в безукоризненный порядок, а подводная часть — очищена водолазами. Работы эти заняли более месяца, но, когда они завершились, ход его дошел до 11 узлов и стал на один узел больше, чем ход «Хуаскара». 27 августа «Хуаскар» посетил Антофагасту и обнаружил там чилийские корабли, «Магальянес» и «Абтао», под защитой орудий фортов. «Хуаскар» только что был вооружен торпедой Лея и хотел воспользоваться этим, использовав [353] ее против «Абтао». При пуске торпеды она неожиданно повернула и пошла прямо на «Хуаскар». Броненосец подвергся серьезной опасности, но лейтенант Канеско прыгнул в воду и направил вероломное оружие в сторону.
«Кохрен» был готов к плаванию в конце сентября и немедленно присоединился к флоту, находившемуся под командой Ривероса. По диспозиции силы Ривероса подразделялись на два отряда. Первый, под командованием самого Ривероса, состоял из тихоходных «Бланко», «Ковадонги» и «Матиаса Кузино», второй — из более быстроходных «Кохрена», «Лоа» и «О'Хиггинса», подкомандой кэптена Латорре. Оба отряда прежде всего отправились в Арику, где предполагали обнаружить «Хуаскар». Миноносцы были высланы вперед для атаки, но возвратились с известием, что его нигде не видно и что из перуанских кораблей в порту находятся только канонерка «Пилкомайо» и старый монитор «Манко Капак». Риверос мудро решил не тратить силы и время на действия против двух плохо вооруженных и мало на что пригодных судов. Его целью был «Хуаскар», и пока он не был захвачен, эти последние могли подождать. Риверос получил некоторые полезные сведения от рыбаков, которые сообщил и, что накануне «Хуаскар» и «Юнион» были замечены идущими на юг.
Тогда он направился туда же и, придя 6-го числа в Мехильонес, погрузился там углем. В полночь 8 октября он снова был готов и начал приводить в исполнение заранее выработанный план. Более тихоходные корабли первого отряда, идя вдоль берега, осматривали все бухты; а в 15 милях от них шел второй, быстроходный отряд, держась на их правой раковине и много мористее. Если бы показались «Хуаскар» и «Юнион», то тихоходным кораблям не следовало пускаться в погоню, они должны были постараться как можно скорее занять положение между перуанцами и берегом; и затем, маневрируя, оттеснить противника к NW, в сферу действия орудий второго отряда. Однако план не был выполнен так, как предполагалось. В последнюю минуту по телеграфу было получено приказание отряду Латорре отправиться на высоту Ангамоса, где и ожидать «Хуаскар». [354]
В 03:30 8 октября, при хорошей и ясной погоде{259}, впередсмотрящий на «Бланко», который находился в нескольких милях к югу от Ангамоса, держась вблизи берега, сообщил, что на расстоянии шести миль видны дымы двух судов, приближающихся с юга. Еще не было достаточно светло, чтобы распознать эти суда, но с рассветом оказалось, что это «Хуаскар» и «Юнион». Обнаружив неприятеля, капитан Грау, который был произведен в контр-адмиралы после боя с «Эсмеральдой», изменил свой курс на SW и приказал дать полный ход. При 60 оборотах машины, давлении пара 25,5 фунта и скорости около 10,5 узла, башенный корабль быстро уходил от «Бланко» и «Ковадонги», которые могли давать только 7,5 узлов. «Матиас Кузино» был отправлен к берегу, так как не имел боевого значения.
Находясь на таком расстоянии от перуанцев, Риверос настойчиво продолжал идти, не столько в надежде догнать их, хотя и можно было надеяться, что машина «Хуаскара» сдаст, сколько рассчитывая на то, что может появиться второй отряд. Быть может, Грау в этот период мог попытаться атаковать «Бланко», имея два быстроходных корабля (из них один даже броненосный) против одного броненосца и одной небольшой канонерской лодки, которые притом были очень тихоходны. Но полученные им приказы категорически запрещали рискованные действия. Таким образом, та же стратегия «Guerre des cotes», которая принесла ему успехи, привела его и к поражению, так как помешала ему оценить единственный раз представившиеся благоприятные обстоятельства.
Выяснив, что он легко уходит от чилийцев, Грау в 05:40 изменил курс к северу, а число оборотов машины уменьшил до 53. Так как он всю ночь находился на верхней палубе, то спустился, чтобы немного отдохнуть, надеясь на то, что опасность миновала. Однако в 07:15 впередсмотрящий донес, что на горизонте, по направлению к NO, виден дым, и тотчас же адмирал был извещен об этом. Дым «Хуаскара» одновременно заметил и «Кохрен», поэтому «Лоа» был [355] послан к юго-востоку на разведку, а «Кохрен» продолжал идти, как ему и надлежало, на О. Тем временем «Хуаскар» повернул на один или два румба к западу, чтобы выяснить, кто именно приближается{260}. В 07:30 удостоверились, что это «Кохрен», и в то же самое время «Хуаскар» был опознан вторым чилийским отрядом. Грау надеялся избежать боя; по-видимому, он не знал об исправлении «Кохрена». Хотя его положение, при нахождении впереди и позади него неприятельских отрядов, стало опасным, оно все же не было безнадежно, если бы только он смог уйти от «Кохрена». В течение нескольких минут он двигался к «Лоа»; затем, когда для него стало очевидным, что «Кохрен» пересекает его курс с неожиданной скоростью, он приказал дать полный ход и лег опять на О. В 07:45, по своей ли инициативе или по приказанию Грау, «Юнион» бросился полным ходом и успел уйти к северу, хотя его и преследовали «Лоа» и «О'Хиггинс». В 9 часов утра три броненосца, «Хуаскар», «Кохрен» и «Бланко», находились друг от друга на расстоянии 8000 ярдов, и «Кохрен» так быстро подходил, что стало ясно — он пройдет под носом «Хуаскара».
Надежды Грау уйти пропали, и ему представлялось необходимым сражаться с двумя броненосцами, причем оба они были лучше вооружены и защищены, чем его корабль, и один из них притом был еще и быстроходней. В 09:10 люди были посланы к орудиям, и адмирал сам пошел в боевую рубку. Дул свежий южный ветер, и значительное волнение заливало довольно низкий надводный борт «Хуаскара». Между тем штуртрос был перенесен с обычного штурвала на боевой под броневой башней, поэтому на минуту или две корабль был лишен возможности управляться, и в течение этого времени он рыскнул к W.
Первый снаряд был выпущен «Хуаскаром» из башенного орудия в 09:25, когда «Кохрен» находился в 3000 ярдах. Снаряд этот, как и два других, не попал, но четвертый срикошетировал от воды и ударил в носовую небронированную часть «Кохрена». Но так как он не разорвался, то и никакого вреда не причинил. «Кохрен» не [356] отвечал до тех пор, пока не сблизился до 700 ярдов, и тогда последовал бортовой залп. Когда сражение завязалось, «Бланко» держался на 8000 или более ярдах к югу.
Один из первых снарядов «Кохрена» пробил 3,5-дм броню «Хуаскара» на левом борту и, войдя в башенное отделение, как раз под основанием башни, разорвался, зажег деревянные поделки, убил и ранил 12 человек у лебедок для вращения башни, увлек за собой куски железа и дерева в башенный погон и на время заклинил башню. Около того же времени 300-фунтовая закаленная бомба Паллисера с «Хуаскара» попала в 6-дюймовую бортовую броню «Кохрена», сильно зазубрила одну плиту, сломала много болтов и вошла в подкладку, но не пробила ее насквозь. «Хуаскар» оказался в затруднительном положении. Его главное вооружение составляла носовая башня, но так как у него был полубак, то тяжелые орудия не могли стрелять по носу, труба же и кормовые надстройки мешали действовать и в корму. Таким образом, угол их обстрела был около 130° на каждый борт, и если чилийский корабль находился несколько впереди или сзади, то он выходил из зоны обстрела. С другой стороны, «Кохрен» мог наводить по крайней мере одно орудие в любом направлении. Плюс к этому на «Хуаскаре» марс на мачте располагался низко и не был закрыт крышей, почему и был незащищен от выстрелов стрелков, размещенных на трех марсах «Кохрена». Четыре человека находились на нем при пушке Гатлинга; три из них вскоре были убиты, несмотря на защищавшие их щиты из котельного железа высотой по грудь, а четвертый спустился вниз. В результате этого экипаж «Кохрена», бывший на палубе, находился в безопасности, что представляло громадное преимущество в бою. На «Хуаскаре» же ни один человек не мог показаться без риска быть сейчас же сраженным или ружейным огнем с марса «Кохрена», или же из пушки Норденфельда с мостика. «Кохрен», стараясь удерживать как можно дольше положение позади «Хуаскара», находился вне угла обстрела тяжелых орудий перуанцев.
Оба корабля двигались почти параллельными курсами, когда 9-дюймовый снаряд с «Кохрена» попал в шестиугольную [357] боевую рубку его противника, защищенную 3-дюймовой броней. Адмирал Грау обычно управлял кораблем из боевой рубки, но так как у нее не было крышки, то, стоя в ней, он выдавался наружу головой и плечами. Снаряд, вероятно, попал близ верхнего края башни, около поясницы Грау, так что он был разорван на части, и позднее была найдена только одна его нога; при этом башня была ужасно исковеркана. Вместе с густым облаком дыма при взрыве были выброшены на нижнюю палубу куски человеческих тел и железа. Тогда матросы, опасаясь, что их командир пострадал, тотчас же бросились к нему на помощь. Шаря в боевой рубке в дыму и темноте, они нашли тело, которое и вынесли, но на свету оказалось, что это труп лейтенанта Диего Ферре. Он был не ранен, у него не было ни одной царапины, и все же он был мертв; по всей вероятности, смерть последовала от сильного сотрясения. Он находился у штурвала, как раз под адмиралом, и отделялся от него только легкой деревянной переборкой, которая служила полом башни. Этим снарядом был поврежден рулевой привод и сомнительно, управляли ли «Хуаскаром» после этого. Между тем, пока старались исправить эти повреждения, он уклонился со своего курса и описал большую циркуляцию вправо, причем «Кохрен» следовал за ним. Боевая рубка была совершенно бесполезна, и управлять кораблем надо было из башни. Несколько минут спустя и через нее пролетел снаряд, ударился в левый косяк правого орудийного порта и взорвался у правой цапфы правого орудия. Крыша башни была повреждена, и почти все, находившиеся в ней, пострадали, включая начальника штаба, кэптена Мануэля Кабрахала и двух первых комендоров от орудий. Башня, забрызганная кровью и мозгами, имела ужасный вид. Правое орудие было подбито, его компрессор сломан, и горбыль поврежден. Но все-таки была послана вторая смена команды, и сражение продолжалось, причем время от времени стреляли из левого орудия. Лейтенант Родригес выглянул из левого порта и был убит снарядом, ему снесло голову. Понеся такие значительные потери и поражаемый ужасным огнем, сосредоточенным на башне, экипаж «Хуаскара» упал духом. Каюты и кают-компания [358] быстро наполнились офицерами и матросами, объятыми паническим страхом, но и при этом все-таки не возникало мысли о сдаче.
Примерно в это время «Кохрен» сделал попытку таранить, но неудачно и прошел в 5 ярдах позади противника. Когда он проходил, с него по «Хуаскару» был сделан залп, причем один снаряд, попав на правые шканцы, взорвался, чем еще более повредил рулевой привод, а также причинил и другие повреждения. Нос «Хуаскара» был снова направлен почти на ост, и снова корабль не имел возможности управляться. На правом его борту снаряд пробил 4,5-дюймовую броню и, взорвавшись» убил сержанта Табара, несколько человек из числа раненых и капитана Гриффитса, владельца захваченной несколько дней тому назад шхуны. Однако же еще раз, рулевой привод был приведен в исправность, и капитан 2-го ранга Агирре управлял своим кораблем из башенной рубки, причем приказания его передавались оттуда при помощи расставленных цепью матросов. В 10:10 «Кохрен» предпринял вторую попытку тарана, но благодаря случайному движению «Хуаскара» опять неудачно, пройдя в это время в 200 ярдах позади его. Наконец и «Бланко» подошел к месту действия, и первое движение его было таково, что он чуть не протаранил своего сотоварища. Только круто повернув влево, в то время как «Бланко» прошел вперед, «Кохрен» смог избежать столкновения; при этом он потерял свое выгодное положение и предоставил «Хуаскару» краткую отсрочку. Теперь «Бланко» сам оказался перед «Хуаскаром», который смело шел на него, как будто намереваясь таранить, сделано это было случайно или умышленно, неизвестно. «Бланко» легко избежал удара и направил самый разрушительный огонь в его корму. Разорвавшиеся снаряды убили всю прислугу на импровизированных румпель-талях и многих ранили; также убили и ранили всех, кто скрылся в офицерском помещении. На корабле, представлявшем собой решето, не было другого места для раненых, кроме угольных ям, и сюда эти несчастные были перенесены, чтобы лежать в горячей удушливой атмосфере среди угля и газов. [359]
«Хуаскар» направился на NO. Следующий снаряд попал в его трубу, забросал сажей, обломками железа и наполнил дымом кочегарное отделение, так что стало совершенно невозможно следить за уровнем воды в котлах. Вследствие этого вода в котлах сильно упала, отчего прогорело несколько трубок; пар стал сильно прорываться, и это дало чилийцам повод полагать, что они попали снарядом в котел. В 10:25 в сражении наступил перерыв, и так как флаг на «Хуаскаре» был сбит, то полагали, что он сдается. Но это длилось недолго. Один человек из орудийной прислуги рискнул выйти на осыпаемую огнем палубу и поднял другой флаг. Тотчас же чилийцы стали неумолимо и точно действовать по этой мишени.
Еще раз они попали в башню, и снаряд, разорвавшись внутри, убил и смертельно ранил всех там находившихся. Капитан 2-го ранга Агирре, к которому перешло командование, был убит этим снарядом. В тот момент, когда произошел взрыв, он стоял немного левее казенной части левого орудия, на верхней платформе. Верхняя часть головы была снесена, на левой ноге его было четыре раны, на животе — разрез, шесть ран на теле, и одна рука и плечо были раздроблены. Лейтенант Паласиос, находившийся в башне, был ужасно ранен. Командование принял лейтенант Гаресон, который первоначально был четвертым офицером. Управлять кораблем стало совершенно невозможно, во многих местах на нем начались пожары; все обученные комендоры лежали в башне в виде искалеченных, уродливых человеческих остатков или были серьезно ранены. И все-таки бой продолжался: машины продолжали работать, и третья смена команды, управляя левым башенным орудием, стреляла из него с некоторыми промежутками. Но конец был близок. «Кохрен» снова предпринял попытку таранить, когда, как и несколько раз уже раньше, счастливое случайное движение спасло «Хуаскар». Оба чилийских броненосца подошли вплотную, поддерживая свой подавляющий огонь. «Ковадонга» слишком подвинулась вперед и, якобы желая принять участие в сражении, выстрелила из одного своего орудия в башенный корабль. Один снаряд, вероятно случайно выпущенный «Бланке», попал в «Кохрена» и, [360] войдя в его небронированную корму, ранил 10 человек, из них двух смертельно.
Положение «Хуаскара» было отчаянным. Он едва мог двигаться, так как труба его была повреждена и огонь в топках почти потух. Поэтому в 10:50 лейтенант Гаресон решил его затопить. Он послал старшему механику приказание открыть кингстоны и впустить воду. Но в то же время некоторые члены команды, не желавшие погибать после проявленной ими отваги в сражении, вышли на нос и начали махать полотенцами. Тогда с «Кохрена» и «Бланко» послали шлюпки с докторами и механиками. Пристав к «Хуаскару», они обнаружили механика, занятого открыванием главного кингстона, и тотчас же остановили его. Следующими их действиями стали тушение пожаров и помощь раненым. Между тем, стараясь достигнуть этого, лейтенант Симпсон с «Кохрена» спросил одного из оставшихся в живых офицеров «Хуаскара», где расположены трубы для затопления крюйт-камер. Офицер ответил, что бесполезно искать эти трубы, потому что кингстоны открыты и корабль тонет. Тогда лейтенант Симпсон дал ему ясно понять, что ни одному человеку не будет позволено оставить броненосец и все они или будут взорваны или пойдут ко дну вместе с ним. Нечего и говорить, что трубы были найдены. Внутренние помещения были в ужасном состоянии: «В жилой палубе кают-компания и кормовая каюта были совершенно разрушены; трудно было найти следы переборок; бывшее в офицерских каютах имущество было рассеяно по палубе, а потолок — верхняя палуба представляла одну массу пороха и разбросанных человеческих останков. Машины, котлы и шпили для вращения башни были не тронуты»{261}.
Всего в «Хуаскар» попало 27 тяжелых снарядов, из них 13 произвели сильное действие. Башня, кроме попавших в нее мелких снарядов, была пробита дважды. В боевую рубку снаряды попали три раза. Пять тяжелых бомб разорвались под полубаком и три — на корме. Несмотря [361] на серьезное испытание, башня все это выдержала и действовала хорошо до конца сражения. Стрельба чилийцев, должно быть, была прекрасна, особенно если мы припомним, что на море было волнение.
«Кохрен» выпустил 45 девятидюймовых снарядов Паллисера, двенадцать 20-фунтовых, четырнадцать 9-фунтовых, два 7-фунтовых, около 300 снарядов из пушек Норденфельда и 1000 ружейных патронов. «Бланко» выпустил 31 тяжелый снаряд, а «Хуаскар» — около 40. «Бланко» совершенно не пострадал, между тем в «Кохрен» снаряды попали три раза, и это кроме того снаряда, о котором говорилось, что он, вероятно, был выпущен своим же кораблем, а не противником. 140 пленных, в том числе 35 англичан, были взяты на «Хуаскаре». Перуанцев было убито и ранено 64 человека.
Сражение при Ангамосе достойно внимания, подобно сражению при Икике, ввиду того героизма, который продемонстрировали проигравшие. Сражались на очень близком расстоянии — обстоятельство, которое не следует забывать, если принять во внимание легкость, с которой была пробита броня «Хуаскара». Броня эта наибольшую толщину — 5,5 дюйма — имела на башне, в носу и корме, где она была тоньше, толщина ее была всего 2,5 дюйма. По ней действовали 9-дюймовыми снарядами, которые теоретически пробивают 9-дюймовое кованое железо с расстояния 1000 ярдов. Броня была из кованого железа, и так как она была выделана еще в 1865 г., то, по всей вероятности, была невысокого качества. На «Кохрене» и «Бланко» толщина самых тонких броневых плит составляла 6 дюймов. В нее стреляли 300-фунтовыми 10-дюймовыми бомбами, которые должны бы пробивать 10-дюймовую броню с расстояния 1000 ярдов, но которые в бою не смогли пробить 6– и 8-дюймовую. Говорили, что тонкая броня на «Хуаскаре» принесла явный вред, так как каждый попадавший в нее снаряд взрывался. Но в деле против «Шаха» эта броня спасла его.
Существенными выводом из этих двух сражений и дела при Икике является бесполезность тарана. В последнем случае им пользовались шесть раз: три раза против «Эсмеральды», из них один раз с гибельным результатом [362] для протараненного, и три раза против «Ковадонги», причем один раз с роковым исходом для таранившего. «Эсмеральда» при ее очень тихом ходе должна была стать легкой добычей. Но вместо того она выдержала и увернулась от двух ударов. В бою у Ангамоса было произведено пять попыток таранить — три «Кохреном» и две «Хуаскаром», и все оказались безрезультатными. Наконец, так как «Хуаскаром» в течение последнего получаса не могли управлять и так как ход его в то время должен был быть очень мал, можно прийти к замечательному заключению, что на практике, в открытом море, невозможно таранить корабль до тех пор, пока им можно управлять.
После захвата чилийцы наспех залатали «Хуаскар»{262} и отвели в Вальпараисо, где он был отремонтирован и получил два новых 40-фунтовых казнозарядных орудия. Переход его в состав чилийского флота лишил Перу шансов противодействовать Чили на море. Это государство получило господство на море, и господством этим сумели воспользоваться разумно и умело. Чилийские города больше не подвергались риску бомбардировки, и военные операции были перенесены в северные воды Перу. Хотя Перу и Боливия располагали армией в 88 000 человек, все же чилийский тридцатитысячный экспедиционный корпус оказался в состоянии атаковать и уничтожить по частям отдельные отряды неприятеля.
Не много нужно места, чтобы описать другие события войны, представляющие интерес в морском отношении. 15 ноября «Хуаскар» вышел в море под чилийским флагом, и немного спустя канонерская лодка «Пилкомайо» была захвачена, отведена в Вальпараисо и перевооружена двумя длинными 100-фунтовыми казнозарядными пушками. В Англии был куплен крейсер «Ангамос» и вооружен одним 8-дюймовым казнозарядным орудием. Подкрепленный таким образом, чилийский флот пошел в Кальяо и рано утром 9 апреля 1880 г. выслал два миноносца [363] — «Ханекео», 100-футовый, построенный Ярроу, с 19-узловым ходом, и «Гуакольдо», 15-узловый, американской постройки — для атаки «Юниона», последнего мореходного корабля, оставшегося в перуанском флоте. Они были посланы в сопровождении «Хуаскара», но, отделившись от него, потеряли друг друга. В темноте «Ханекео» не мог найти входа в гавань и прошел слишком далеко к северу. «Гуакольдо», снабженный двумя торпедами Макэвоя, нашел дорогу, но, столкнувшись с рыбачьим судном, повредил одну торпеду; однако рыбаки показали местонахождение «Юниона». Подойдя к нему ближе, «Гуакольдо» заметил, что этот корабль защищен боном, о который безо всякого результата взорвалась вторая торпеда. Хотя перуанцы открыли по миноносцу сильный огонь, ему удалось уйти без повреждений.
Тогда чилийцы приступили к блокаде Кальяо, используя «Бланко», «Хуаскар», «Ангамос», «Пилкомайо» и «Матиас Кузино», и так как город в отношении снабжения припасами зависел от моря, то они обрекли его почти на голод. В промежутках они производили с дальнего расстояния бомбардировку, особенно стараясь поразить «Юнион». 22 апреля эскадра выпустила по гавани 81 снаряд с расстояния 5000 ярдов. Многие из них упали вблизи «Юниона», но не причинили никаких повреждений, за исключением того, что некоторые попали в транспорт «Римак» (ранее захваченный перуанцами). 10 мая была произведена еще одна бомбардировка, и в этот раз в «Юнион» попал снаряд, который вызвал на нем пожар, но причинил лишь небольшие повреждения. Стрельба чилийцев была весьма точна, и было замечено, как почти все снаряды разрывались в фортах или в гавани, и все же в действительности результат обстрела сводился к нулю. Однако же перуанцы сочли более благоразумным ввести «Юнион» и «Атахуальпу» в док, где они и оставались до конца блокады.
25 мая произошло дело между миноносцами обеих воюющих сторон. Чилийские миноносцы оказались весьма полезными при блокаде, так как их небольшой размер давал им возможность подходить ночью вплотную к фортам и наблюдать затем, что там происходит. При этом «Гуакольдо» [364] и «Ханекео», производя рекогносцировки, встретились с тремя баркасами. «Ханекео» выскочил вперед и взорвал свою мину против одного из них, но так как и сам был сильно поврежден взрывом, то 10 минут спустя затонул, причем его команда спаслась на шлюпке{263}. Несколько дней спустя он был поднят. В то же время «Гуакольдо» овладел другим баркасом. 3 июля, благодаря уловке перуанцев, заслуживающей осуждения, был уничтожен вооруженный транспорт «Лоа». Судно, нагруженное 300 фунтами динамита, прикрытого фруктами и овощами, было брошено на произвол судьбы. Капитан «Лоа» заметил его и, хотя и было приказано, чтобы офицеры эскадры остерегались скрытых мин, все же прибуксировал его к своему судну. При выгрузке произошел сильный взрыв, разрушивший борт «Лоа», который затем затонул. 100 человек было убито, а из воды было вытащено 50 сильно обожженных и раненых.
В отместку за это чилийцы бомбардировали город, и «Ангамос» снова сделал попытку уничтожить «Юнион», выпустив за день от 20 до 25 снарядов из своих 8-дюймовых пушек с расстояния 8000 ярдов. Снаряды его все время разрывались вблизи перуанского корабля, но так как для защиты на нем были положены мешки с песком, то они и не причинили ему вреда. Наконец, после четырехдневной стрельбы, чилийцам удалось добиться одного попадания, после чего они прекратили бомбардировку. 13 сентября 1880 г., в 30 милях к северу от Кальяо, совершенно так же, как и «Лоа», была уничтожена «Ковадонга». На произвол судьбы была пущена пустая шлюпка; она была тщательно осмотрена, но в ней не оказалось ничего подозрительного. Ее привели к «Ковадонге» и подняли, как вдруг спрятанная в ней мина взорвалась, потопила корабль и убила 50 человек. Более 50 человек попали в плен, а 15 спаслись. 13 октября была сделана вторая попытка уничтожить чилийские броненосцы у Кальяо при помощи поставленных вблизи места их стоянки мин, но они взорвались без всякого результата. [365]
Другое серьезное событие произошло 6 июня, во время бомбардировки Арика. В этот день «Кохрен», «Ковадонга» и «Магальянес» с расстояния от 8000 до 10 000 ярдов занимались бомбардировкой города, как вдруг один снаряд попал в «Кохрена», пройдя через погонный пушечный порт правого борта. Из пушки только что был сделан выстрел, и номера третий и четвертый, пробанив орудие, вкладывали в дуло 50 фунтов пороха — это было 9-дюймовое дульнозарядное орудие, — когда попавший с фортов 7-дюймовый снаряд разорвался у станка. Номера третий, четвертый, шестой и седьмой, картузник и комендор были отброшены; снарядом взорван был вложенный в орудие заряд, пушка и ее прислуга были окутаны дымом и пламенем. Запасный картузник был отброшен, и при этом упала крышка с кокора, находившийся в нем порох еще более усилил взрыв. Прислуга передней пушки левого борта получила сильные ожоги, а батарея наполнилась дымом. В батарее произошло большое замешательство. Люди от других орудий, не получившие ранений, почти задыхаясь, ринулись к портам и люкам, между тем как другие, опаленные, бегали с криками взад и вперед. Корабль немедленно вышел за расстояние выстрела, но прошло целых пять минут, прежде чем удалось снова восстановить порядок. Семь человек были убиты и 21 так сильно обожжены, что они не способны были снова продолжать службу. Комендор и один или два других человека, оказавшиеся почти в центре пламени, обязаны своим спасением тому, что они были одеты в саржу, которая нелегко возгорается. Те же, кто был одет в бумажную ткань, ужасно пострадали. В батарее находилось около 600 фунтов пороха в больших зарядах. Простор каземата и открытый большой люк, как раз над двумя носовыми пушками, давая выход пламени, по всей вероятности, спасли корабль от серьезных повреждений, если только не от полного разрушения. Этот случай ясно показывает, как опасно иметь на палубе большое количество пороха. При Ялу произошел подобный случай, а при Лиссе броненосец «Палестро» погиб от взрыва крюйт-камеры для первых выстрелов. [366]