Глава VIII.

Военные действия южан против торгового флота

Подвиги крейсеров конфедератов во время Гражданской войны в Америке, строго говоря, не входят в пределы нашего труда, главная цель которого — изложение истории броненосных флотов. Вторая же и вспомогательная задача — до некоторой степени обрисовать картину войны в ее позднейшей стадии развития и дать заметки на случай будущей борьбы, когда на торговый флот Англии, являющийся ее самым уязвимым местом, последует жестокое нападение. На этом основании мы думаем, что полезно дать краткий обзор деятельности коммерческих крейсеров конфедератов.

Существовало два типа таких рейдеров. Первый представляли маленькие суда, применявшиеся для операций вблизи берегов — против шхун, куттеров и небольших пароходов. К этому типу относились «Джефф Дэвис», «Уинслоу», «Ретрибьюшн» и «Эхо». В действиях их не было ничего привлекательного и поучительного; укомплектованные очень смелыми и решительными людьми, они потихоньку выбирались из портов южан и в большинстве случаев захватывали только несколько незначительных призов. В нескольких случаях призы эти были отняты обратно, а однажды захваченные северяне взбунтовались против экипажа, назначенного на приз, и после жестокого кровопролития одолели его. Рассказ об этом подвиге ужасен, и Общество мира (Peace Society) не нашло бы его особенно поучительным{80}. Ко второму типа относились мореходные [163] крейсера, число их было очень ограничено, и строились они специально для крейсерских целей. Строго говоря, они были слабыми и не слишком грозными. В том, что такие силы смогли нанести столь большой вред американскому торговому флоту во время войны, нет ничего удивительного.

По времени появления первым стал «Самтер». Это был небольшой пароход в 437 т, длиной 184 и шириной 30 футов, несший оснастку барка. Под именем «Хабана» он совершал рейсы между Нью-Йорком и Гаваной. Под парусами он ходил тихо, а под парами скорость его была от девяти до десяти узлов. В апреле 1861 г. он был куплен у владельцев морским министерством Конфедеративных Штатов и приведен в Новый Орлеан, где подготовлен для плавания под наблюдением знаменитого кэптена Рафаэля Семмса, отличившегося в Мексиканской войне, но не пользовавшегося расположением товарищей во флоте Соединенных Штатов Америки за леность и хвастливость. Своим крейсерством он доказал, однако, свое здравомыслие и способности. «Самтер» был вооружен одним 8-дюймовым поворотным бортовым орудием и четырьмя короткими 32-фунтовыми пушками. Его запас угля был совсем не так велик, как желательно для крейсера, [164] — при полных ямах угля хватало только на восемь суток{81}. В июне 1861 г. Семмс спустился вниз по реке, к узлу всех дорог, т. е. до того места, где пересекаются различные пути, ведущие ко входу или выходу из главного устья реки Миссисипи, и тут ожидал подходящего случая. В устье реки держался «Бруклин», который так тщательно его караулил, что «Самтеру» только через две недели удалось прорваться. Все это дело он выполнил очень хорошо. В то время как судно конфедератов хотело прорваться, «Бруклин» отошел к западу от устья на 8 миль, преследуя иностранный парусник; увидев столб густого дыма от спускающегося вниз по реке судна, он поспешил возвратиться. Но так как пароход конфедератов шел вниз по сильному течению реки, то, подойдя к устью, он очутился на три с половиной мили впереди своего северного противника.

Однако, несмотря на это преимущество, вследствие вскипания воды в котлах, «Самтер» был так недалек от захвата, что Семмс приготовился выбросить за борт все бумаги, и только благодаря наступлению ночи ему удалось уйти от преследователя. Он отправился в крейсерство в Вест-Индию и по прошествии трех дней захватил свой первый приз, «Голден Рокет». По 6 июля, т. е. меньше чем за неделю, он захватил восемь призов. Затем он плавал вдоль северного берега Южной Америки, с заходом на Кюрасао, Тринидад и Меренхен, при этом был очень удивлен, узнав, что ему нельзя приводить в эти нейтральные порты свои призы, хотя ему и было разрешено в крайних случаях запасаться углем и провизией.

Держа к северу от Меренхена, «Самтер» достиг Сен-Пьера на Мартинике, где и занялся погрузкой угля, когда вдруг туда прибыл военный корабль северян «Ирокез». Вначале «Ирокез» продемонстрировал намерение атаковать «Самтер» в этом нейтральном порту, но затем отказался от этого вследствие присутствия французского крейсера. Узнав, что к нему будет применено правило о [165] 24 часах, по которому сильнейший корабль не может оставить нейтральный порт прежде, чем не истечет этот срок для слабейшего, командир «Ирокеза» решил держаться вне порта и караулить там губителя коммерческих судов. Со шхуной северян, находившейся в этом порту, он установил систему сигналов, при помощи которых она извещала его о всех движениях конфедерата, хотя мне кажется, что это явилось нарушением международного соглашения. Тем самым нарушалось правило, по которому корабль воюющей стороны, желающий иметь сообщение с берегом или гаванью, должен войти в гавань и подчиниться 24-часовому сроку. Семмс, прежде чем в ночь на 23 ноября выйти в море, несколько дней караулил, как бы обмануть бдительность своего врага. Шхуна одновременно сигналила о его движениях и направлении, но он учел это в своих расчетах. Ночь была темна, а выход с рейда — шириной 12 миль. Он направился к югу, пока не подошел под защиту гор и там остановился. «Ирокез» бросился на юг, в то время как ливень укрыл его противника. Под прикрытием дождя «Самтер» лег на север и быстро спасся, очутившись еще раз на свободе.

Затем Семмс пересек Атлантический океан, подойдя к берегам Испании, и захватил на этом пути три приза. В Кадисе он намеревался войти в док, но ему позволили только свезти на берег взятых им 43 пленных и произвести лишь те исправления, которые необходимы для выхода в море. Он вышел из Кадиса и, захватив по пути еще два судна, направился в Гибралтар, надеясь встретить там более радушный прием. Однако северяне за ним следили, и три корабля — «Тускарора», «Чиппеуа» и «Кирсадж» — одновременно его заблокировали. Стало ясно, что пытаться бежать будет бесполезно. Кроме того, судно текло и находилось в плохом состоянии; власти же в Гибралтаре не позволили ему грузиться углем. Крейсерство «Самтера» продолжалось шесть месяцев, и он крайне нуждался в основательном ремонте. При таких обстоятельствах Семмс решил продать судно и распустить экипаж. «Самтер» был куплен одной английской фирмой, которая сделала из него блокадопрорыватель, и уже в этой роли он в июле 1863 г. прорвался в Уилмингтон и [166] обратно. В общем он захватил 18 призов, из которых 8 были отпущены, 7 уничтожены, 2 отпущены на выкуп и одно отобрано обратно{82}. Он был продан за 19 500 долларов и окончил свое существование, разбившись в Китайском море.

Вторым серьезным крейсером был «Флорида», построенный в Англии под именем «Орето» якобы для итальянского правительства. Он проектировался как военный корабль, имел две трубы и три вполне оснащенные мачты. Его винт сделали подъемным, чтобы он не тормозил на ходу под парусами. Граф Рассел обратил свое внимание на этот корабль. Итальянский консул в Ливерпуле о нем не заботился, и можно было ясно видеть (как это и обстояло на самом деле), что он построен для Юга.

Решили его задержать, но прежде чем последовало такое приказание, он вышел в море с неполным экипажем и направился в Нассау, на Багамских островах, где было главное «гнездо» блокадопрорывателей. Здесь его встретил другой пароход, нагруженный пушками и боеприпасами, которые он готовился принять в гавани. Это, однако, произошло немного позже; он был схвачен британскими властями и освобожден только после морского суда. Хотя все догадывались о его назначении, но так как трудно было привести доказательства его нелегальности, то он и был старательно оправдан. В этом случае играла роль также и та симпатия, которую питала Англия к Югу и которая была причиной такого кровопролития между двумя большими ветвями нашей расы. В соответствии с этим «Орето» был освобожден и под командой капитана Мэффитта отправился к Грин Кей, пустынному острову, где и погрузил свое вооружение, состоявшее из двух 7-дециметровых и четырех 6-дециметровых нарезных пушек Блэкли. После переименования во «Флориду» на нем подняли флаг Конфедерации. Свое крейсерство он начал с 19 членами экипажа, из которых все, за исключением [167] одного комендора и четырех палубных матросов, лежали больными желтой лихорадкой.

«Флорида» сперва направилась в порт Кубен, где завербовали 12 человек, и с такой совершенно недостаточной командой приготовилась прорвать блокаду у Мобила. Там находились два корабля северян, «Уинона» и «Онеида», из них последний ремонтировался и вследствие этого не мог держать полного давления пара. Мэффитт, с поднятым английским флагом, смело шел вперед, и так как его корабль по внешнему виду очень походил на английский крейсер, которые очень часто навещали блокирующие корабли для того, чтобы убедиться в действительности блокады, то его проделка и не вызывала никаких подозрений. Судну конфедератов удалось подойти близко, хотя северяне и пошли ему на пересечку курса. Так как «Флорида» не ответила на запрос «Онеиды», а шла уверенно вперед, то перед носом ее были выпущены три снаряда. Она не обратила на это внимания, тогда корабли северян открыли по ней настоящий огонь. При этом она получила небольшие повреждения; на ней были прострелены койки, разбиты шлюпки, и один 11-дециметровый снаряд пробил ее насквозь, а другой, в нее попавший, убил одного человека и ранил семь. Она, однако, миновала блокадодержателей и, давая 14 узлов при их 7-узловом ходе, быстро от них освободилась. Командир ее за свою смелость заслужил всеобщее доверие, тем более что он только встал после болезни с постели. В порту он пополнил свой экипаж, но надолго там не задержался.

16 января 1863 г. он прорвался обратно, не получив ни малейших повреждений, несмотря на то что караулить его в порту специально назначили быстроходный корабль «Кайлер». Вместо того чтобы держаться постоянно наготове, северяне ослабили свою бдительность и потеряли полчаса, прежде чем смогли начать погоню. Действительно, это была серьезнейшая небрежность, что и знал Мэффитт, прорываясь. Когда «Кайлер» двинулся, то скорость его была только 12,5 узла, в то время как «Флорида» шла по 14; однако при всем том «Кайлер» целый день не упускал из виду конфедератов и потерял их лишь с наступлением [168] ночи. «Флорида» быстро захватила три приза, а затем сама была замечена и подверглась преследованию «Сономы», если только это слово может быть употреблено в том случае, когда преследуемый уменьшает ход и демонстрирует желание сразиться; командир «Сономы» имел благоразумие не подходить слишком близко. После такой 34-часовой забавы «Сонома» исчезла, и «Флорида» была предоставлена самой себе.

У островов Уиндворд Мэффитт захватил очень ценный приз, клипер «Якоб Белл», возвращавшийся из Китая с грузом шелка и чая, стоившим 1,5 миллиона долларов. Затем, зайдя в Нассау, «Флорида», благодаря поблажке таможенных офицеров, приняла полный запас угля, так как по приказанию губернатора ей дозволено было принять столько угля, сколько необходимо, чтобы дойти до ближайшего порта конфедератов. Погрузив снова уголь на Барбадосе{83}, она крейсировала в Атлантическом океане между Бразилией и Соединенными Штатами, захватив несколько небольших призов. Один из них — «Кларенс» — бриг из Балтимора, был обращен в тендер и вооружен 6-фунтовой гаубицей и несколькими «немыми» пушками; на него назначили 16 человек под командой лейтенанта Рида. За четыре дня он захватил пять призов, и на один из них, «Такони», был переведен экипаж и вооружение с «Кларенса», а этот последний сожжен. За две недели «Такони», крейсируя недалеко от берегов Северных Штатов, захватил 15 призов. Один из призов, «Арчер», снова был укомплектован и вооружен [169] с «Такони», а этот последний, в свою очередь, уничтожен. Рид, благодаря безнаказанности, набрался смелости и решил теперь предпринять набег на берег. На шлюпке с частью вооруженной команды он проскользнул незамеченным в большой порт Портленд, штат Мэн, и захватил таможенный куттер «Калеб Кашинг», стоявший там на якоре. При этом не раздалось ни малейшего шума, экипаж его был побежден, прежде чем он успел оказать какое-либо сопротивление, и первое, что обратило на себя внимание граждан Портленда и заставило их заподозрить неладное, было то, что куттер внезапно вышел в море. За ним бросились в погоню два парохода и три буксирных судна, и Рид с его небольшой смелой командой был захвачен. «Такони» и «Кларенс» захватили сообща 23 судна, из которых одно было забрано обратно, пять отпущено на выкуп, а остальные уничтожены.

В то время как Рид оперировал вдоль берегов Атлантического океана, Мэффитт на «Флориде» пересек его и пришел в Брест, где вошел в док и починился; за это время командование судном перешло к капитану Моррису. После этого он снова перешел к Бермудским островам, где погрузил уголь, а затем направился на север. В10 милях от Делавэра он захватил и уничтожил почтовый пароход, «Электрик Спарк», совершавший рейсы между Нью-Йорком и Новым Орлеаном{84}. Появление его так близко у Нью-Йорка произвело панику, но он не стал дожидаться, чтобы его атаковали. Он пошел обратно в центральную часть Атлантического океана на Тенерифе, оттуда в Байю, в Бразилии, где и встал на якорь. Командир его разрядил свои пушки и отпустил команду на берег, несмотря на то что в гавани стоял шлюп северян «Уочусетт».

«Флорида» прибыла 5 октября 1864 г., и для того, чтобы разъединить неприятелей, бразильский корабль стал на якорь между ними. 7 октября, перед рассветом, коммандер Коллинс, командовавший «Уочусеттом», решил атаковать и захватить «Флориду». Он отдал швартовы [170] и, миновав бразильский корабль, протаранил крейсер конфедератов, однако без особого успеха. Затем он открыл по нему сильный огонь, и так как «Флорида» была захвачена врасплох, потому что большая часть ее экипажа находилась на берегу и пушки разряжены, то она не могла ему отвечать и принуждена была сдаться. «Уочусетт» тотчас же повел ее на буксире из гавани, не встретив ни малейшего сопротивления со стороны бразильского корабля. Только форт при входе сделал по нему три выстрела, не причинив никакого вреда.

Факт, подобный этому, не может быть оправдан, но так как в прошлом случались подобные инциденты, то подобные нарушения нейтралитета вероятны и в будущем. Почти точно так же Сюффрен атаковал англичан в Порто-Прайя. Таким же манером «Феб» и «Чераб» атаковали «Эссекс» у берегов Чили. Ни в том, ни в другом случае нейтралитет не был уважен. Лемойн, сочинением которого о международном праве руководствуются во Франции, говорит, что корабли воюющих сторон могут атаковать друг друга у необитаемого нейтрального берега. Для нейтрального государства единственным средством избежать нарушения нейтралитета является то, чтобы самому быть сильным. Бразилия же была слаба и поочередно подчинялась давлению то Севера, то Юга. Правительство Соединенных Штатов тотчас же отвергло свою солидарность с поступком Коллинса, хотя некоторые из северян утверждали, что Бразилия позволяла крейсерам конфедератов нарушать свой нейтралитет, не делая никаких возражений. Они особенно обращали внимание на тот факт, что «Алабама» захватила на рейде Фернандо-де-Норонья два приза, погрузилась с них углем и затем сожгла. Кроме того, она захватила и уничтожила два других судна северян, находившихся в территориальных водах Бразилии, пользуясь островом Фернандо как базой. Однако все это не оправдывает нападение на «Флориду». С другой стороны, легко понять поступок капитана Коллинса. Он увидел, что быстроходный крейсер конфедератов стоит в гавани без должной осторожности. Крейсер этот вредит торговле его страны, и если бы он ускользнул, то не оставалось надежд его захватить, [171] так как он обладает большей скоростью. Если бы он упустил случай его захватить, то флот подвергся бы ожесточенным нападкам со стороны прессы Севера. Таким образом, он и решил захватить этот крейсер Конфедерации.

Обращая внимание на этот случай, командиры военных кораблей, если они окажутся в нейтральном порту одновременно с неприятелем, поступят правильно, приняв меры предосторожности. Для капитана Морриса было бы умнее оставить пушки заряженными двойными зарядами, а команду держать наготове на случай нападения{85}. «Флорида» была доставлена на Гемптонский рейд, но после того, как Бразилия потребовала удовлетворения, Коллинсу, захватившему ее, приказано было отвести ее обратно в Байю и там сдать{86}. То, что за этим последовало, является не менее позорной частью рассказа. На «Флориде» открыли кингстоны и умышленно ее затопили, в то время как исполняющий должность адмирала ее осматривал. И, несмотря на это, позднейшие историки флота Соединенных Штатов утверждают, что «она случайно затонула в порту»!{87} Всего «Флорида» захватила 37 призов, из которых 28 было уничтожено, четыре отпущено на выкуп, на пяти же призах был только уничтожен груз и частная собственность.

Самым знаменитым из всех этих крейсеров был третий — «Алабама», или № 290, названная так потому, что она была 290-м судном, построенным заводом Лэрда в Биркенхеде; она представляла из себя пароход с парусным вооружением шхуна-барк и с подъемным винтом. Водоизмещение ее было 1050 т, длина 220 и ширина 32 фута. Она не была быстроходной даже и для своего времени; под парами она ходила со скоростью 11,5узла, в то время как под парусами — десять. 29 июля 1862 г. она вышла из Ливерпуля, несмотря на то что на нее было обращено внимание английского правительства и местным властям в Ливерпуле было послано приказание задержать [172] ее до тех пор, пока не выяснится ее назначение. Она вышла из порта под предлогом пробы машины, хотя это и не извиняет преступную небрежность властей. Задержать ее было очень легко, стоило только послать на нее отряд синих курток. Вследствие нашей небрежности мы поплатились за это как наличными деньгами, так и враждебным отношением Соединенных Штатов.

«Алабама» вышла из британских территориальных вод и закончила свои приготовления; после того она обогнула с севера Ирландию и направилась к Тейсейра в группе Азорских островов. Здесь ее встретило судно с пушками, боеприпасами и всем вооружением крейсера; через несколько дней прибыл и пароход из Англии с кэптеном Рафаэлем Семмсом, экс-командиром «Самтера», и с командой, большинство которой составляли англичане{88}. Между ними было несколько комендоров, обучавшихся для королевского флота на судне «Экселлент». Семмс принял «Алабаму» в нейтральных водах, погрузил на нее пушки и припасы, поднял флаг Конфедерации и предназначил № 290 для крейсерской службы. Вооружен корабль был не очень сильно: одной поворотной 100-фунтовой нарезной пушкой Блэкли, установленной на баке, шестью 32-фунтовыми бортовыми, а также и одной 8-дм гладкоствольной поворотной пушкой, установленной на юте. Экипаж «Алабамы» состоял из 120 человек, при 24 офицерах.

Она была изготовлена к плаванию 24 августа 1862 г. и с этого времени начала крейсерство около Азорских островов. Большое число китобойных судов северян плавали в этом районе и, не зная того, что у конфедератов имеется в этих местах военный корабль, вели себя совершенно беспечно. До 14 сентября к западу от Фаяла было захвачено 10 судов, и все они были уничтожены. У Семмса не было ни одного порта, куда бы он мог приводить свои призы, вследствие чего он вынужден был устроить у себя на борту призовой суд. В сомнительных случаях он редко проявлял гуманизм в отношении захваченных судов, главным образом потому, что был раздражен прессой [173] северян, выставлявшей его пиратом и разбойником. К концу октября он пересек Атлантический океан и подошел к Ньюфаундлендской банке, где захватил 12 призов из числа судов, шедших за границу с хлебом. Его расчеты оказались верны, так как на пути в Европу он не нашел ни малейшего следа военных кораблей северян. Здесь он встретил также несколько судов с нейтральным грузом, которые, однако, не тронул. Идя к югу, он к 1 ноября очутился в 200 милях от Нью-Йорка{89}. Так как он ожидал, что северяне разузнают его местопребывание, поэтому направился к Мартинике и, захватив по дороге одно судно, погрузил с него уголь. Он был хорошо знаком с этим районом, так как посещал его на «Самтере». В то время как федеральный корабль «Сан-Джасинто» стоял в этом порту и караулил «Алабаму», она держалась вне территориальных вод. Не пополняя тут запасы, Семмс пошел на югу к венесуэльскому острову Бланкилья, где и принял уголь; изготовившись окончательно, он перешел к острову Гаити, где и начал подстерегать возвращающиеся домой клипера и почтовые пароходы. Держась у этого берега, он захватил самый ценный приз, «Ариэль». Так как капитан этого почтового парохода северян ничего не знал про «Алабаму», то он и прошел очень близко от нее, считая, что это военный корабль Соединенных Штатов, и был сильно разочарован. После того как перед носом его был пущен снаряд, он решил, что всякая попытка бежать вызвала бы только большое кровопролитие. И хотя он был быстроходнее «Алабамы», но расстояние, отделявшее его от последней, было весьма незначительно. На «Ариэле» находилось 500 пассажиров, из которых большинство — женщины и дети, хотя на нем также было и некоторое число моряков Соединенных Штатов. Среди женщин, воображавших по наивности, что капитан-южанин пират, поднялся страшный [174] плач, но Семмс очень умело всех успокоил, послав на пароход представительного офицера в красивой форме. Он не мог решить, как поступить с призом, и в конце концов взял с моряков слово [не участвовать в войне — прим. ред. ] , а с судна — обязательство на 216 000 долларов, которые должны были быть уплачены, когда Конфедеративные Штаты будут объявлены независимыми, и, кроме того, получил наличными деньгами 1900 фунтов стерлингов; затем «Ариэль» был отпущен. Это был единственный пароход, захваченный «Алабамой» за время ее крейсерства. Спустя несколько дней Семмс погрузил в море уголь с состоящего при нем судна, которое спокойно все время его снабжало.

Из бумаг, захваченных на «Ариэле», он узнал, что против Галвестона снаряжается экспедиция под начальством генерала Бэнкса. Надеясь ей помешать, он направился через Мексиканский залив к Галвестону, где несли блокадную службу «Бруклин» и несколько небольших кораблей. В их числе был «Гаттерас» — колесный пароход легкой постройки, который прежде плавал по Делавэру, но вследствие ограниченного числа судов был взят во флот северян. Это было очень плохое судно: его машина находилась выше ватерлинии и подвергалась большой опасности; вооружение его было очень слабым, оно состояло из четырех 32– и одной 12-фунтовой гладкоствольных, двух 30– и одной 20-фунтовых нарезных пушек. Вес его залпа был меньше половины залпа «Алабамы».

Около полудня 11 января вахтенный на «Бруклине» увидел на некотором расстоянии незнакомое судно, направляющееся в порт, и так как «Бруклин» занимался исправлениями, то «Гаттерасу» приказали отправиться в погоню. В это время «Алабама» поставила паруса и сделала вид, будто она собирается убежать. «Гаттерас» поспешил за ней, насколько это ему позволяла слабая машина, и несколько часов преследовал незнакомое судно. Блейку, командовавшему федеральным кораблем, было весьма трудно догадаться, что его добыча — пароход, и, несмотря на то что машина и котлы «Гаттераса» были весьма слабы, он твердо надеялся его догнать. Он был уже в 23 милях от своего отряда, когда незнакомец остановился [175] и позволил ему приблизиться. Запросив, что это за судно, он получил ответ, что перед ним «судно Ее Величества «Петрел». Не удовольствовавшись этим, он приказал спустить шлюпку и отправить ее на предполагаемый «Петрел»; однако как только шлюпка отвалила от борта, с находившегося перед ним судна раздался крик: «Это пароход Конфедерации «Алабама», а вслед за тем по нему дали залп.

Блейк пытался взять врага на абордаж, но Семмсу, обладавшему лучшим ходом, легко было не дать привести этот маневр в исполнение. Пройдя под носом «Гаттераса», «Алабама» дала по нему продольный залп, и, несмотря на то что северяне быстро на него ответили, огонь «Алабамы» был точен и силен. Вскоре «Гаттерас» получил несколько пробоин, пушки его вынуждены были замолчать, в трех местах на нем начался пожар, слабая машина перестала работать, и его ватерлиния была вся изрешечена. Так как он утратил боеспособность и начал тонуть, то уже через четверть часа после начала боя он спустил флаг. Вся его команда была взята шлюпками с «Алабамы». Победитель отправился затем на Ямайку, где 20 января 1863 г. и высадил своих пленных. Остальные корабли отряда не знали, что произошло. Правда, они слышали пушечные выстрелы и видели пламя, но вообразили, что это «Гаттерас» имел дело с несколькими блокадопрорывателями. Направившись к месту боя, они увидели, что сражение уже закончилось и ни кого не видно. Только на следующее утро, когда они заметили торчащую из воды стеньгу затонувшего судна, они узнали правду. Вследствие этого «Алабама» избежала возможности быть настигнутой ими.

Семмс как в умении заманить, так и при нападении на «Гаттерас» продемонстрировал мужество и предприимчивость. Он знал, что в Вест-Индии за ним будут строго следить, а посему решил направить свои поиски в другие воды. Он вышел в центральную часть Атлантического океана, где в нескольких милях от Канарских островов захватил пять судов. Он находился теперь как раз в том месте, где пересекаются пути из Южной Америки и Африки, между мысами Бланко и Сан-Рок. [176]

2 марта 1863 г. он повернул прямо на юг вдоль берега Южной Америки и поймал богатый улов. В его руки попало 24 приза, и все они были уничтожены, за исключением «Конрада», который под именем «Тускалуза» сделался крейсером конфедератов. Он не имел большого успеха и, захватив два приза, был арестован английскими властями в Капштадте. «Алабама» в течение нескольких дней держалась на параллели островка Фернанду-ди-Норонья, где, наверно, нарушила нейтралитет Бразилии, так как выходила на судоходную дорогу и уничтожила там два американских судна. Бразильский губернатор не имел под рукой средств, чтобы воспрепятствовать этому, да и трудно сказать, что он должен был бы сделать с этим сильным, а также и добросовестным противником. Поэтому, ничего не предприняв, он, может быть, поступил разумно. После двухмесячной стоянки у бразильского берега его страшный гость направился через Атлантический океан к Капштадту, захватил по дороге два приза, из которых один отвел в небольшой нейтральный порт Ангра Пекена, где и продал английскому купцу. Отсюда он проследовал в Капштадт, где произвел несколько небольших ремонтных работ; услышав же, что в южноамериканские воды ожидается «Вандербильт», быстроходный корабль северян, отправленный наблюдать за ним, он решил направиться к Ост-Индии, тем более что он захватил тут очень мало призов. Согласно с этим, в августе 1863 г. он оставил мыс Доброй Надежды и направился в Зондский пролив, причем по дороге захватил только один приз. Здесь он узнал, что его сторожит военный корабль северян «Вайоминг», но все-таки захватил два приза, прежде чем покинул пролив. Не желая подвергать себя опасностям боя, он должен был быть очень осторожен, почему пошел вдоль западного берега Борнео, пересек Сиамский залив, зайдя в Пуло-Кондор — французскую колонию каторжников на берегу Кохинхины, где снова произвел некоторые исправления, стоя на шпринге так, чтобы можно было подвергнуть «Вайоминг» продольному огню, в случае если бы последний попытался войти в гавань. Здесь он простоял две недели, а затем, пройдя Сингапурским проливом, проложил курс к мысу Коморин, [177] захватив по дороге два приза. Отсюда он спустился вниз вдоль восточного берега Африки обратно к мысу Доброй Надежды, а затем вверх по Атлантическому океану к Шербуру, в который и прибыл 11 июня 1864 г., почти после двухлетнего странствования. При возвращении он захватил очень мало призов, как потому, что шкиперы американских коммерческих судов стали более осторожны, зная о его присутствии в этих местах, так и потому, что он почти изгнал из океана флаг Соединенных Штатов. От начала до конца плавания он захватил 68 призов, кроме потопленной канонерской лодки «Гаттерас». В числе их был только один пароход — «Ариэль», отпущенный на выкуп. Из общего числа призов 53 были уничтожены, девять выкуплены за наличные деньги, два освобождены, один обращен в крейсер и в четырех случаях был уничтожен только груз.

Конец «Алабамы» был близок. В европейских водах, во Флисингене, находился военный шлюп Соединенных Штатов «Кирсардж», под командой кэптена Уинслоу. 12 июня 1864 г., в воскресенье утром, когда он стоял ошвартовавшись, от посланника северян во Франции пришла телеграмма с известием, что ненавистный крейсер-губитель появился в Шербуре. «Кирсардж» тотчас же приготовился выйти в море; матросы его, уволенные на берег, были вызваны обратно, и Уинслоу пошел по Английскому каналу, зайдя сначала в Дувр. 14-го числа он был около Шербура; приблизившись к нему, он увидел, что за гигантским молом, защищающим большой рейд, развевается неприятельский флаг. Он вошел на этот рейд, однако не стал на якорь из опасения, что к нему будет применено правило 24 часов, которое дало бы возможность «Алабаме» ускользнуть. Оставшись вне территориальных вод, он начал внимательно сторожить своего врага, решив, что Семмс, который так часто ускользал от кораблей северян, встретит теперь в нем бдительного противника.

Однако если Семмс и имел намерение бежать, то быстро от него отказался. Он был раздражен нападками северян, которые называли его пиратом, губителем беззащитных судов и обвиняли в трусости. Он узнал также, [178] что на берегу французские офицеры надеялись на то, что он будет сражаться, почему и решился на это. Однако если бы он больше заботился об интересах Конфедеративных Штатов, чем о своей собственной репутации, то он отклонил бы бой. Цель и назначение крейсеров-истребителей — вредить торговле, а не сражаться с военными кораблями. Но он был обольщен своими успехами, был уверен в своем корабле и своей команде и думал, что он сможет увенчать свою блестящую карьеру корсара ослепительной победой над янки, которых сам ненавидел.

Между этими двумя кораблями не было резкой разницы. Мы уже привели вооружение и дали описание «Алабамы». Теперь мы можем только добавить, что вес металла, выбрасываемого ее восемью пушками, был 369 фунтов, при этом вес залпа каждого борта был около 305 фунтов{90}. «Кирсардж» был немного быстроходнее «Алабамы», это также был рангоутный пароход водоизмещением 1031 т, а вооружение состояло из семи пушек. Из них две были 11-дм поворотные гладкоствольные{91} — одна носовая, а другая кормовая; четыре 32-фунтовые и одна 30-фунтовая нарезная{92}. Вес всего выбрасываемого им металла был 430 фунтов, причем вес залпа каждого борта — 366 фунтов. Таким образом, он имел незначительное превосходство в весе бортового залпа{93}. Экипажи обоих кораблей были приблизительно одинаковы, на «Кирсардже» насчитывалось 163 человека, а на «Алабаме» — 150. Однако если команды численно и равнялись друг другу, то между ними существовала заметная разница в нравственном отношении. Люди на «Алабаме» [179] были очень мало обучены артиллерийскому делу. За исключением боя с «Гаттерасом», где они хорошо стреляли, они не участвовали в сражениях; составленные из представителей разных наций, с большой английской закваской, они обнаруживали недостаток дисциплины и общей связи{94}. По крайней мере, один раз там был бунт, который Семмс круто подавил. Люди на «Кирсардже» были очень хорошо обучены; там часто производились артиллерийские учения; все они были одной национальности и сражались за великое дело. Они были дисциплинированы и храбры, происходя из того блестящего рода стойких пуритан, которые, благодаря войне, составили коренное население Соединенных Штатов, подобно тому как это было в Англии в XVII столетии.

Вся история морских войн является уроком, который показывает, что люди, а не корабли решают исход боя, и что та сторона будет уверена в успехе, у которой лучшие матросы и лучшие офицеры. Урок 1812 г. был повторен почти на расстоянии пушечного выстрела от Портленда.

Капитан «Кирсарджа» получил от Семмса приглашение на поединок или, скорее, просьбу не уходить, так как «Алабама» могла выйти, после того как закончит все свои приготовления. Конфедератские офицеры с мола с большой тщательностью осматривали «Кирсардж», однако осталось одно обстоятельство, которое они не смогли обнаружить. В средней части корабля, по бортам, на протяжении около 50 футов, в том месте, где находится машина, был прикреплен запасной канат. Этот импровизированный пояс имел ширину шесть футов; для предохранения от грязи он был закрыт дюймовыми еловыми досками и предназначался для защиты машины, когда угольные ямы пусты. Семмс утверждал потом, что эта хитрость сделала из «Кирсарджа» настоящий броненосец.

Крепление это было сделано за год до описываемых событий, и нельзя сказать, чтобы оно оказало какое-либо [180] влияние на исход боя{95}. Конфедераты должны были знать об этой хитрости, так как адмирал Фаррагут использовал ее при форсировании прохода на Миссисипи, а Юг всегда получал полные и точные сведения о всех мерах неприятеля.

В воскресенье, 19 июня, «Кирсардж» находился недалеко от буя, поставленного на отмели к востоку от Шербура, около трех миль от входа. Про «Алабаму» ничего не было слышно до начала одиннадцатого часа, как вдруг, в то самое время, когда команда северян собиралась на богослужение, весь корабль облетело следующее известие: «Она идет и правит прямо на нас». С молитвенником в руках капитан Уинслоу отдал приказание приготовиться к бою и людям идти по своим местам, затем вытравил канат и взял курс в море, как для того, чтобы избежать боя в нейтральных водах, так и для того, чтобы воспрепятствовать неприятелю убежать. Он предполагал, что «Алабама» сильнее его, думая, что Семмс не изъявил бы такого стремления сражаться, если бы этого не было на самом деле. «Алабама» вышла в сопровождении французского броненосца «Куронь», целью которого было — установить, не произойдет ли сражение в пределах французских территориальных вод. Намерения Семмса были хорошо известны в городе: зеваки буквально усыпали мол, возвышающуюся позади Шербура гору и соседний берег, в то время как специальные поезда подвозили все новые толпы народа{96}. Английская яхта «Дирхаунд» наблюдала за «Алабамой», поскольку дети владельца яхты пожелали увидеть сражение, и благодаря этому желанию оказалась спасена жизнь Семмса и многих из его экипажа.

«Куронь», как только увидел, что «Алабама» отошла на три мили от берега, повернул обратно и предоставил сражающихся самим себе. «Кирсардж» пошел вперед, [181] как будто он бежал от «Алабамы», до тех пор, пока не отошел на 7 миль от берега, а затем, в 10:50, повернул и направился прямо на конфедератов. В 10:57 «Алабама» открыла огонь выстрелом из своего 100-фунтового поворотного орудия и вслед за тем дала залп. Выстрелы, произведенные с расстояния в одну милю, не причинили никакого вреда «Кирсарджу», за исключением порчи такелажа. Чтобы избежать продольного обстрела, Уинслоу теперь изменил свой курс, а так как «Алабама» старалась повернуть и подвергнуть «Кирсардж» продольному огню, то противники вели бой батареями правых бортов, описывая круги за кругами, или скорее спираль, так как течением их относило к юго-западу. Два залпа уже было сделано противником «Кирсарджа», прежде чем он начал отвечать. Тогда уже с расстояния 900 ярдов он выстрелил гранатами с дистанционными трубками, поставленными на пять секунд. Вследствие того, что каждый корабль стремился подвергнуть неприятеля продольному огню, оба они вращались вокруг общего центра, идя контркурсами, хотя оба они подавались в том же направлении, находясь на одной и той же окружности{97}. Расстояние, разделявшее их, постепенно уменьшалось, так что ко времени близкого боя было всего около 500 ярдов, и по мере того как оно уменьшалось, гладкоствольные пушки «Кирсарджа» с их громадными снарядами при стрельбе без прицела делались все более и более действенны. В звуках выстрелов и в дыму от них наблюдалась большая разница для обоих кораблей. В то время как пушки «Кирсарджа» производили чистый и резкий звук с белым и легким дымом, пушки «Алабамы», стрелявшие порохом, хранившимся в плохих условиях, давали тупой тяжелый звук с тяжелым черным дымом{98}. Северяне стреляли не торопясь и точнее; их большие пушки были направлены [182] в подводную часть противника, в то время как более легкие очищали палубы «Алабамы».

Кормовая поворотная 11-дм гладкоствольная пушка «Кирсарджа» сослужила блестящую службу. Снаряд за снарядом из нее попадали в «Алабаму». Тремя такими, быстро следовавшими один за другим выстрелами, попавшими недалеко от 8-дм поворотной пушки, убило и ранило всю ее прислугу. До конца сражения ее прислуга сменилась четыре раза. Люди на «Кирсардже» тщательно следили за своими выстрелами и ликовали при каждом попавшем снаряде. В самом начале боя снаряд разбил на «Алабаме» бизань-гафель и снес флаг. Один момент думали, что его спустили, и ликование было шумное. Однако флаг быстро подняли снова на топе бизань-мачты. Огонь «Алабамы» сделался быстр и свиреп, но, вероятно вследствие низкого качества пороха и дистанционных трубок, он причинил очень небольшой вред «Кирсарджу». Конфедераты вначале стреляли гранатами, но так как они ударялись в неприятельский борт без вреда для него, то они перешли к ядрам; когда же бой происходил на близком расстоянии, то стреляли ядрами и гранатами попеременно. 100-фунтовый снаряд из носового поворотного орудия «Алабамы» ударил в корму «Кирсарджа», отчего последний сильно задрожал, однако снаряд не взорвался. Если бы дистанционная трубка была исправна, то исход боя мог бы измениться. Жилая палуба на «Алабаме» сильно страдала от снарядов северян, и ее кают-компания, где был занят работой помощник хирурга, была подвержена их разрушительному действию. Он стоял, наклонившись над столом, на котором лежал один из раненых, как вдруг попавшим снарядом снесло стол с человеком, хирург же остался невредим. Уже был сильно поврежден правый борт «Алабамы», и через многочисленные пробоины в подводной части вливалась вода; конец ее приближался.

Около этого времени снарядом порвало фалы второго флага на «Кирсардже», который был пристопорен на топе бизань-мачты, так что его можно было во всякий момент разорвать, если бы был сбит другой флаг или если бы победа стала клониться на их сторону. Флаг в этом [183] случае распустился и начал свободно развеваться, являясь, среди общего ликования, знамением победы. До этого момента «Кирсардж» получил мало повреждений; только три человека были ранены, один смертельно; командир его только что собирался сблизиться для серьезного нападения, когда «Алабама» внезапно прекратила свой огонь, поставила фор-трисель и кливер и под парами и парусами хотела достигнуть нейтральных вод. В первый раз она повернулась к северянам левым бортом; они могли видеть, что весь он пробит дырами и из него выдаются только две пушки.

Были приложены все усилия, чтобы накренить «Алабаму» на левый борт и в таком положении заткнуть многочисленные пробоины правого борта. Однако механик доложил Семмсу, что вода подступает к топкам и гасит огонь; корабль быстро наполнился водой. «Кирсардж» находился у нее перед носом, с целью дать по ней продольный залп. Дальнейшее сопротивление было бесполезно и в результате привело бы только к ненужному кровопролитию. «Алабама» спустила флаг, в то время как «Кирсардж» пересекал ее курс на расстоянии 400 ярдов. Один момент северяне сомневались в том, что она сдается, и думали, что это одна из хитростей Семмса. Но когда взвился белый флаг, они поняли, что ее карьера окончена. В этот момент, по их показаниям, хотя это и отрицается всеми бывшими на «Алабаме», по «Кирсарджу» было сделано несколько новых выстрелов, на что он тотчас же ответил, произведя ужасное действие. «Алабама» начала садиться кормой, одна из ее шлюпок была послана на «Кирсардж», чтобы произвести формальную сдачу, в то время как на вторую быстро погрузили раненых. Тем же, кто остался невредимым, было приказано брать рейки и прыгать с ними в море. Без десяти минут час «Алабама» пошла ко дну, ее корма глубоко погрузилась в воду, в то время как нос поднялся в воздух.

«Кирсардж» ничего не сделал для спасения утопающих, только командир его попросил сигналом бывшую по близости английскую яхту «Дирхаунд» сделать то, что она может. Она направилась в середину плавающих обломков, подала концы державшимся на воде и подняла [184] шлюпку, в которой был и Семмс, взятый на нее с воды, после того как он выпрыгнул в море. После того как яхта спасла всех тех, кого можно было спасти, 28 матросов и 14 офицеров, она направилась полным ходом к английскому берегу. Уинслоу, кажется, решил, что она передаст ему всех спасенных; некоторые писатели из северян даже обвиняли в недобросовестности владельца яхты и ее капитана. Факт заключался в том, что она выполнила работу, которую должен был сделать «Кирсардж». Когда же спасенные люди оказались на ее палубе, то их передача явилась бы большим нарушением нашего нейтралитета относительно Конфедеративных Штатов.

«Кирсардж» остался на месте боя и очень поздно послал две шлюпки подобрать оставшихся людей. Затем он пошел в Шербур, где и сдал всех раненых в госпиталь на излечение. Экипаж его братался со всеми оставшимися невредимыми пленными, он братски разделил с ними пищу, грог и одеяла. Злоба, существовавшая в сердцах северян и южан, была вытеснена происшедшим кровопролитием, и как те, так и другие чувствовали, что они вели себя честно. За время боя «Кирсардж» выпустил 173 снаряда, из которых 40, как это предполагают, попало в «Алабаму». «Алабама» же выпустила 370, из них пробило «Кирсардж» 14, да вдвое больше попало в рангоут и такелаж. Снаряды ее часто не разрывались, и стрельба ее была очень плоха, хотя она и стала значительно лучшей во время боя на малой дистанции. Ее комендоры нуждались в практике, что влечет за собой большой расход боевых припасов. За месяц до этого, у берегов Бразилии, они выпустили несколько снарядов в захваченные суда, и в этом случае было замечено, что трубки гранат действуют неудовлетворительно. Она потеряла во время боя девять человек убитыми{99} и 21 ранеными, т. е. пятую часть своего экипажа, 10 человек утонули. Оба корабля описали семь циркуляции, до того как «Алабама» попыталась бежать. Превосходное знание артиллерии, а также [185] выучка и дисциплина команды «Кирсарджа» стали решающими факторами: противники имели примерно равные силы. Ссылаясь на профессора Соли, можно сказать, что каждый из них был вооружен так, как это находили лучшим для небольшого крейсера{100}. Однако очень хорошие качества 11-дм снарядов «Кирсарджа», казалось, были одной из причин его победы. Нельзя было серьезно рассчитывать на шесть 32-фунтовых пушек «Алабамы», да и стреляли они чрезвычайно плохо.

«Нэшвилл», об уничтожении которого «Монтоком» мы уже упоминали, представлял собой колесный пароход водоизмещением 1300 т. Построенный в Северных Штатах и принадлежавший северянам, он был захвачен в Чарлстоне, когда вспыхнула война. 21 октября 1861 г. он вышел из Чарлстона и направился в Англию, уничтожив по дороге одно судно. Когда он прибыл в Саутгемптон, то очутился под надзором «Тускароры». Несмотря на все то остроумие, которое продемонстрировала последняя, для того чтобы избегнуть закона о 24-часовой стоянке{101}, «Нэшвиллу» все-таки удалось безопасно уйти и на переходе через Атлантический океан захватить второе судно. После этого им пользовались как блокадопрорывателем до тех пор, пока он не был сожжен, как об этом уже и было рассказано. Экипаж его состоял из сорока человек, а вооружение — из двух медных 12-фунтовых пушек. Всего он захватил два приза.

«Джорджия», подобно «Алабаме», была куплена в Англии агентами Конфедерации. Она была построена в Думбартоне, называлась «Джапан», имела 600 тонн водоизмещения и машину в 200 сил. Посланник Северных Штатов в Англии предупредил о ее передаче, и по соглашению с лордом Расселом в Шотландию был послан приказ о ее задержании. Однако за день до того, как этот приказ прибыл в Глазго, она уже ушла. 1 апреля 1863 г. она [186] вышла в море и пошла вдоль английских берегов к Морлексу, поблизости от которого ее ожидало судно с вооружением и боевыми припасами. Вооружение состояло из двух 100-фунтовых, одной 32-фунтовой и двух 24-фунтовых пушек, причем все они были нарезные Уитворта. У нее имелся недостаток, который очень мешал крейсеру-истребителю; состоял он в том, что она обладала слишком малой парусностью, для того чтобы ходить без помощи пара. Она около года крейсировала в море, захватив в Атлантическом океане девять призов, из которых четыре были отпущены на выкуп, а остальные уничтожены. После возвращения в Англию она была продана одному англичанину за 15 000 фунт. стерл. Правительство Соединенных Штатов получило извещение об этой продаже и, держась того мнения, как это было и правильно, что во время войны боевые корабли противоборствующих сторон не могут переходить в другие руки, решило захватить ее при первой возможности. Она и была захвачена «Ниагарой», в то время как совершала переход в Лиссабон под португальским патентом (серптепартией); затем была судима призовым судом Соединенных Штатов. Владелец ее не получил никакого вознаграждения, кроме 6000 фунтов стерлингов, т. е. суммы страховки. Британское правительство весьма правильно отказалось вмешиваться в это дело.

В ноябре 1863 г. английское Адмиралтейство продало одному господину старый гнилой почтовый бот, а этот последний уступил его агентам конфедератов. В Ширнессе он был введен в док и подготовлен к плаванию, после чего с небольшой командой вышел в море под названием «Раппаханок». Представляя из себя одни развалины, он не пошел дальше Кале, где местные власти наложили на него запрещение выходить в море. Там он оставался до конца войны, служа школой для рекрутов конфедератов{102}.

Следующим в серии крейсеров шел «Си Кинг». Это было очень быстроходное судно, снабженное подъемным [187] винтом и хорошей парусностью; оно совершало рейсы в Ост-Индию и стоило 45 000 фунтов. Оно вышло в море 8 октября 1864 г. и у Мадейры встретило судно, везшее для него вооружение и запасы. На «Си Кинг» перегрузили две 8-дм гладкоствольные, две 32-фунтовки Уитворта и две 12-фунтовые нарезные пушки. Номинальная продажа совершилась; после этого судно подняло флаг Конфедерации и сменило название на «Шенандоа». Оно было плохо укомплектовано, так как немногие из тех, кто пошел в плавание на «Си Кинге», пожелали продолжать это плавание, когда стало известно его действительное назначение: уничтожать китобойные суда в северной части Тихого океана, согласно плану, выработанному Броуком, офицером флота Конфедеративных Штатов. Флаг северян почти уже совершенно исчез с океана, и только в отдаленных местах Японского моря и Арктического океана еще остались китобои. Южане нападали на них с особым удовольствием, так как они принадлежали к штатам Новой Англии, составляющим ядро северян. «Шенандоа» обогнул мыс Доброй Надежды, захватив по дороге несколько призов, и направился через Индийский океан к Мельбурну. Здесь он встретил ожидавшее его судно с углем, и, благодаря нерадивости местных властей, ему удалось основательно починиться в доке{103}. Машина его была перебрана, набрано 42 человека команды, и после месячной стоянки он вышел по назначению. Война уже окончилась, когда он достиг Берингова моря, однако достоверное известие об этом до него не дошло. До 28 июня 1865 г., когда он точно узнал, что Конфедеративные Штаты перестали существовать, он сжег большое число китобоев. Под парусами он пошел в Англию и на всем этом протяжении в 17 000 миль не переговаривался ни с одним судном. В Ливерпуле он был передан английскому правительству, после того как захватил 36 призов на сумму 1 361 000 долларов. Из них 31 было уничтожено и пять отпущено на выкуп. [188]

Осталось упомянуть еще об одном весьма важном судне. Блокадопрорыватель «Атланта»{104} был подготовлен к плаванию в августе 1864 г. в Уилмингтоне и переименован в «Таллахасси». Он вышел в крейсерство вверх по побережью. Всего в 80 милях от Нью-Йорка он захватил одну шхуну и четыре других судна, из которых одно, называвшееся «Фанк», было обращено во вспомогательное. Он подошел к Нью-Йорку на расстояние 50 миль, намереваясь пройти к Лонг-Айленду-Саунд и предпринять нападение на Бруклинское адмиралтейство. Вследствие этого в Нью-Йорке поднялась большая тревога; однако он никогда не привел в исполнение свой план, который можно было исполнить. У берегов Мэна он встретил флотилию рыбаков, которую и уничтожил; пройдя затем в Галифакс, погрузил там уголь и возвратился обратно. Он захватил 29 призов, из которых два были освобождены и пять отпущены на выкуп, остальные уничтожены. Под именем «Оласти» он 29 октября 1864 г. опять вышел в море и после энергичного преследования со стороны «Сассакуса» захватил шесть призов. По возвращении с него сняли артиллерию, и он снова возвратился к роли блокадопрорывателя. 24 декабря 1864 г. он предпринял переход к Бермудским островам, но, увидев, что оттуда нельзя вернуться обратно, отправился в Англию, где был захвачен и передан северянам{105}.

В общем крейсера и каперы захватили 261 судно. Почти все эти призы были парусные, так как почтовые пароходы «Ариэль» и «Электрик Спарк» были единственными [189] паровыми судами, захваченными в открытом море. Потери, понесенные Соединенными Штатами, были велики, но не настолько, какими они могли оказаться в том случае, если бы конфедераты сумели отделиться от Северных Штатов. Дело в том, что выкупные свидетельства, по условию, должны были оплачиваться после признания независимости Южных Штатов. Однако и реальные убытки уничтожили американский торговый флот. Он уже оправился от того удара, который мы нанесли ему в 1812 г., и снова соперничал с нами. Американская междоусобица избавила нас от соперника. В 1864 г. отмечалось, что в 1863 г. вывоз товаров на английских судах из портов Англии возрос до 14 млн тонн, в то время как для американских судов, ведущих торговлю с Англией, он уменьшился до 46 или 47 процентов. Можно сказать, что уменьшение это произошло частью оттого, что все стали пользоваться железными судами, приводимыми в движение паром, в чем Соединенные Штаты остались позади, так частью и оттого, что большое число пароходов использовалось северянами для военных целей и тем самым они были отвлечены от торговли. Этим двум обстоятельствам можно до некоторой степени приписать упадок торговли, хотя главной причиной ее уменьшения была деятельность крейсеров конфедератов. Американский торговый флот исчез во всех морях и ходить по назначению мог только окольными путями. В Сингапуре Семмс встретил 20 американских судов, стоявших разоруженными, и там же было большое число перепроданных судов{106}. Нейтральный флаг, по Парижскому трактату, прикрывает нейтральный груз, в то время как нейтральный груз не освобождает от захвата суда воюющей стороны и купцы, какой бы они ни были национальности, не будут фрахтовать суда северян. В этом случае обыкновенно выигрывает нейтральное государство, а таким нейтральным [190] государством, которое приобрело главную выгоду, была Англия{107}.

Такие факты могут быть нам очень приятны. Мы больше всех других наций живем торговлей; и наш торговый флот составляет две трети судов всего мира. Если бы он подвергся такому же нападению и разорению, как и американский, то не исчез ли бы он тогда с моря? Чтобы решить это, мы должны рассмотреть способы нападения конфедератов и те предположения северных стратегов, которые они высказывали, чтобы встретить их нападение. Тогда только мы будем в состоянии объявить наше решение.

Адмирал Портер говорит, что «Семмсу удалось избегнуть захвата отнюдь не благодаря своей особенной ловкости, это произошло вследствие упущений и равнодушия морского министерства, которое не послало специальных судов в нужные места»{108}. Действительно, равнодушие [191] это нас удивляет. План Семмса был следующим: идти для крейсерства на один из главных океанских путей и оставаться там около двух месяцев; в действительности он так и сделал, так что известия о его подвигах достигали Северных Штатов уже тогда, когда он пошел дальше. Наибольшее число призов он захватил в трех местах: у Азорских остров, точнее, немного южнее их, близ Ньюфаундлендской банки; и в месте пересечения западных путей вблизи Байи (Бразилия). В Вест-Индии он захватил всего пять судов; между мысом Доброй Надежды и Китайским морем — только девять, из которых три были захвачены недалеко от мыса, при возвращении его из Южной Америки. Атлантический океан являлся ареной его главнейших захватов, подобно тому как он был и местом действия «Самтера», «Джорджии», «Флориды» и «Таллахасси». На стратегические пункты в Атлантическом океане следовало обращать основное внимание. Один быстроходный крейсер должен был наблюдать за каперами у Азорских островов, другой — у Мадейры, третий — у Канарских островов. Близ мыса Сан-Рок следовало держать на станции два корабля, а третий должен был держаться у Фернанду-ди-Норонья. В Вест-Индии особого внимания требовали проливы Флоридский и Наветренный и Мона. Англия, ставшая источником и местом появления крейсеров, требовала особенно тщательного наблюдения. Следовало иметь крейсера в Белфасте, Холихеде и Плимуте, готовые сняться с якоря по первому приказанию американского посла, который всегда имел самые полные сведения о всех предназначаемых для каперства судах{109}. У мыса Доброй Надежды, в Пуант-де-Гале, у Малакки и в Зондском проливе следовало иметь на страже быстроходные корабли. В общем, требовалось 16 кораблей с экипажем, может быть, в 2000 человек. Вместо того чтобы держаться такой политики, американское правительство расположило на станции в Вест-Индии летучий отряд, который неизменно позволял ускользать его противникам, когда только он с ними встречался. [192]

Только «Вандербильт» получил задание крейсировать в поисках «Алабамы», хотя для этой цели можно было выделить и четыре корабля. Он вышел 27 января 1863 г., когда было известно, что крейсер находится в Вест-Индии. Ему приказали зайти в Гавану, и если бы удалось получить какие-нибудь сведения об «Алабаме», то тотчас же начать действовать. В противном случае он должен был посетить Вест-Индию, затем крейсировать в Мексиканском заливе, пройти вдоль берега Бразилии к острову Фернанду-ди-Норонья и Рио, оттуда пройти на мыс Доброй Надежды и возвратиться обратно мимо островов Св. Елены, Зеленого Мыса, Канарских и Мадейры в Нью-Йорк. 28 февраля 1863 г. он встретил, к несчастью для северян, кэптена Уилкеса, командовавшего летучим отрядом. Этот последний немедленно присоединил его к своему отряду, перешел на него сам, перенес свой флаг и написал справедливо негодующему морскому министерству бумагу, что он так распорядился, вследствие хорошего хода, удобства и прекрасных морских качеств этого корабля. Он отпустил его только 13 июня, когда получил категорическое приказание. «Вандербильт» тотчас же пошел к Норонье, но прибыл туда уже через 10 недель после ухода «Алабамы». Если бы «Вандербильт» следовал первоначальному плану, то ему пришлось бы ожидать «Алабаму» и, вполне возможно, он прервал бы ее хищническое крейсерство{110}. На самом же деле, он везде оказывался после нее. Серьезная ошибка заключалась в том, что самую важную часть Атлантического океана, там, где сближаются Африка и Америка, не контролировали тщательно, а также и в том, что пренебрегали небольшими испанскими и португальскими островами в центральной части океана. Эти меры не вызвали бы ослабления строгости блокады. Север располагал значительным числом крейсеров, посланных в разные части света, но крейсера эти, будучи укомплектованы не особенно умелым составом, не дали никаких результатов. «Вайоминг», наблюдавший за Зондским проливом, отсутствовал [193] на своем посту в то время, когда прибыла «Алабама». Это можно отнести к неудаче, но может быть также объяснено и незнанием своего дела.

Каким же мог быть результат, если бы против «Алабамы» были приняты вышеуказанные меры. Немедленно вслед за тем, как она вышла в море, следовало известить наблюдавшие за ней крейсера в Холихеде и Белфасте; один из них должен был караулить ее в проливе Св. Георга, а другой — в Северном. Предположив, что она ускользнула бы от судна северян в проливе Св. Георга, ей все-таки надо было бы избегнуть еще плимутского крейсера. Допустим, однако, что она благополучно миновала английские воды; тогда это обстоятельство через день или два стало бы известно американскому послу в Лондоне, который узнал бы это от командиров крейсеров, вернувшихся в порт. Как известно, «Алабама» не имела вооружения, она должна была где-нибудь его получить. Тогда она или направилась бы в Америку, где и погрузила бы его в одном из конфедератских или нейтральных портов, или же она пошла бы к какому-либо острову или в порт, находящийся в стороне и принадлежащий слабому государству, где сделала бы то же самое. В первом случае она попала бы под наблюдение американских отрядов; во втором же, когда ее назначением были Африка или Бразилия, она и там также встретила бы бдительных противников. Однако одному крейсеру следовало отдать приказание следовать за ней в Атлантический океан. В это же самое время «Алабама», все еще без вооружения, пошла бы к Азорским островам: тут она встретила бы находившийся наготове крейсер федералистов, почему тотчас же бы и ушла. То же самое могло произойти у Мадейры и у Канарских остров. В конце концов она могла погрузить свои пушки где-нибудь на африканском берегу, но и тогда ей не удалось бы вредить торговому мореходству именно в тех местах, где ему можно причинить наибольший вред, так как эти пункты тщательно оберегались. При таких обстоятельствах карьера ее не могла оказаться продолжительной.

Так как в то время еще не существовало телеграфного сообщения между Европой и Соединенными Штатами, [194] то федералистам следовало поставить своего противника в затруднительное положение. Можно было организовать в Лондоне вспомогательное морское министерство, выделив в его распоряжение столько крейсеров, сколько позволяли имеющиеся ресурсы. На практике конфедераты так и поступили, встречая лишь слабое сопротивление со стороны английского правительства. Могло встретиться затруднение в доставке угля, но так как конфедераты находили это возможным, то оно и не могло быть невозможным для северян. Всемирное телеграфное сообщение делает в настоящее время такую меру ненужной, но она могла быть очень ценной в 1863–1864 гг. Кажется, что без всяких особенных усилий большая часть торгового флота северян могла быть защищена, хотя, разумеется, время от времени и происходила бы потеря отдельных судов. У южан не было ни военного флота, ни коммерческого, ни портов, ни угольных станций, ни доков. Они рассчитывали все это приобретать покупкой, хотя не все нейтральные государства склонны были на это смотреть снисходительно. В Англии они пользовались некоторым послаблением от правительства{111}, и симпатия к Югу высших классов была искренняя, однако, несмотря на все это, ему очень трудно было покупать суда{112}. Хотя правительство Соединенных Штатов и сильно осуждало это, однако ему следовало бы вспомнить Войну за независимость, когда крейсера Соединенных Штатов приводили британские призы в порты Франции, бывшей тогда нейтральной, и там продавали их; когда капитан Каннингхэм вооружил и укомплектовал крейсер «Сюрпрайз» во французском порту. Нейтральное государство всегда находится в неудобном положении [195] и никогда не может надеяться удовлетворить обе воюющие стороны. В этом случае было много жалоб как со стороны конфедератов, так и со стороны федералистов, и еще больше мы услышали бы от них жалоб, если бы они в этом отношении действовали успешно{113}. Суд посредников в Женеве присудил нас заплатить 3 100 000 фунтов стерлингов за ущерб, причиненный «Флоридой», «Алабамой» и «Шенандоа», за последнее время его деятельности{114}. [196]

Мы остались довольны этим приговором и, возможно, еще получим от этого выгоды. По этой причине в будущем Соединенные Штаты, если только они окажутся нейтральными, не смогут вооружать и укомплектовывать крейсера наших врагов, позволять им запасаться углем или ремонтироваться. Так как угольные станции мы имеем повсюду и обладаем большим числом адмиралтейств, то все это нам благоприятствует. Заплаченные нами миллионы делают нападение на наш торговый флот значительно более трудным; мы заплатили им эти деньги не потому, что нарушили международное соглашение, а потому, что мы готовы были скорее подчиниться несправедливости, чем воевать с нашими заморскими родственниками.

В любой войне с европейским противником мы не сможем установить такую блокаду его берегов, какую установили северяне над Югом. Весьма большое число крейсеров или приватиров выйдут тогда в море, и наши потери, вне всякого сомнения, будут очень значительны. Национальное страхование, однако, уничтожает большую часть этого зла, и в то же время нашим многочисленным крейсерским отрядам, возможно, удастся сократить деятельность противника. При настоящем положении вещей все важные стратегические пункты находятся [197] под наблюдением, так что сценой действия нашего неприятеля, вероятно, была бы северная и центральная часть Атлантического океана, а кроме того, и Средиземного моря. Для коммерческих судов здесь было бы весьма полезно иметь таких конвоиров, которые окажутся в состоянии держать в отдалении крейсера-истребители. Пароходы не могут быть уничтожены в большом количестве в одном месте, подобно парусникам, так как, не завися от ветра, они могут рассылаться в разные стороны. Легкая скорострельная артиллерия защитила бы их от слабых крейсеров. Таким образом, кажется, что мы не можем пострадать от крейсерской войны, как бы искусно она ни велась против нашего торгового флота, однако при том условии, что мы примем разумные меры предосторожности и будем иметь в запасе большое число крейсеров, в дополнение к тем легким кораблям, которые нужны для боевых отрядов. Но мы не можем иметь их слишком много и не можем принять слишком много предосторожностей.

Прежде чем закончить с этим предметом, нужно сделать замечание о решительной бесполезности крейсерской войны{115}. Флаг северян был изгнан отовсюду; а какое это имело влияние на результат войны? Ни в каком отношении оно не было благодетельным для Юга, исключая то, что позволяло им излить свой гнев на Север. Вся история крейсеров южан представляет из себя бесцельное, неразумное и почти непристойное уничтожение. Флот китобоев был сожжен «Шенандоа», когда война уже окончилась. Мы можем глубоко сожалеть, что Англия допустила то, что она делала относительно командиров кораблей южан, хотя, как мы видим, она была сильно [198] раздражена Севером, вследствие чего стала менее требовательна в отношении хищников. Мы даже можем спросить, почему такая война против коммерческого флота вообще терпима в международном соглашении? Ни одна коренная нация не может быть такой войной доведена до поражения{116}. Не следует ли на нее в таком случае смотреть, как на варварскую? [199]