Привлечение транспортных средств Черноморско-Азовского бассейна к выполнению заданий, связанных с военными действиями, происходило не так стремительно, как на Балтике. После выполнения полученного утром 22 июня 1941 г. срочного распоряжения Наркомата морского флота направить все суда, находившиеся в море, в ближайшие порты сухогрузный, танкерный и пассажирский флоты из-за серьезной минной угрозы в течение 10–12 дней в перевозках не участвовали. Между тем резко возрастала потребность в транспортировке между городами южных прибрежных областей страны военных грузов и войск, а также команд мобилизованных из запаса бойцов и командиров. Кроме того, уже появилась первая волна эвакуируемого населения. Все эти потоки людей и грузов вынуждены были принять на себя исключительно железные дороги, выходящие к Черноморскому побережью.

Чтобы торговое пароходство могло активно включиться в эти перевозки, Черноморский флот должен был обеспечить максимальную безопасность плавания судов в районах минной опасности, создать необходимые условия для работы портов, надежно защитить транспорты от нападения воздушных, подводных и надводных сил противника.

Взаимоотношения между Военно-морскими силами и морским транспортным флотом регламентировались Положением, утвержденным Президиумом Верховного Совета СССР 14 июля 1941 г. В конце июля наркомы Н. Г. Кузнецов и С. С. Дукельский подписали совместный приказ, развивающий и конкретизирующий основные требования Положения. Однако четкое выполнение этих требований на Черном море было налажено не сразу, что подчас приводило к тяжелым последствиям.

23 июня боевые корабли приступили к постановке оборонительных минных заграждений. В течение месяца в районах Одессы, Севастополя, Керченского пролива, [53] Новороссийска, Туапсе, Батуми было выставлено 7300 мин и 1378 минных защитников{49}. Разумеется, местоположение минных полей являлось строжайшей тайной. Поэтому штурманы и лоцманы гражданских транспортов, не посвященные в нее, не могли обеспечить безопасное плавание на выходах и подходах к своим портам. Мало было надежд и на военно-лоцманскую службу. Военные лоцманы, направлявшиеся на пассажирские и грузовые суда, не были достаточно подготовлены к выполнению своих функций, многие из них еще не имели четкого представления об условиях плавания и о береговом рельефе. Лишь через две недели начали восстанавливаться отдельные каботажные линии: Одесса — Херсон, Одесса — Николаев и другие.

Перевозки производились в конвоях в ночное время, и только по особому распоряжению. И все же из-за недостаточной подготовленности капитанов, штурманов и лоцманов не удавалось избегать неоправданных потерь. В ночь на 28 июля 1941 г. на минных заграждениях, поставленных у Севастополя, затонул пароход «Ленин». Через некоторое время погибли пароходы «Чапаев» и «Десна». На рассвете 22 сентября на подходе к Новороссийску, в районе Мысхако, подорвался на мине пассажирский теплоход «Крым», имевший на борту около 3000 человек. Судно осталось на плаву, но надолго вышло из строя.

Затрудняла работу торгового флота и недостаточно налаженная связь. С началом войны выявилось, что переход на скрытую радиосвязь с судами не обеспечен. Капитаны не имели ни шифров, ни специальных кодов, а шифровальщики — необходимой подготовки. Кодирование и расшифровка радиограмм непомерно задерживались, и переговоры по радио приходилось пока вести открытым текстом.

Потребовалось определенное время для того, чтобы наладить взаимодействие с Черноморским флотом и надежную связь Черноморско-Азовского бассейнового управления (ЧАБУ), перебазированного из Одессы в Ростов-на-Дону, с портами и находящимися в море судами. Это управление объединяло сухогрузные пароходства бассейна. [54]

К 1 июля 1941 г. завершилась организованно проводившаяся передача по мобилизационному плану в непосредственное подчинение Черноморского флота 25 транспортов. В составе пароходств Черного моря осталось 66 грузовых судов, 22 грузо-пассажирских и 15 танкеров общей грузоподъемностью 335 тыс. т, 33 ледокольных и буксирных судна, а также 80 мелких плавсредств и барж{50}. Этими силами они в первых числах июля начали участие в обороне приморских районов и в перевозках воинских, эвакуационных и народнохозяйственных грузов.

В те дни под усилившимся натиском противника советские войска были вынуждены отходить сначала от Дуная, а затем от Днестра, впадающего в Днестровский лиман, который соединяется с Черным морем Бугазской промоиной. Сообщение по проложенной у лимана железной дороге, разъединенной промоиной, поддерживалось паромом железнодорожного управления. Естественно, столь широкая водная преграда служила серьезным препятствием для эвакуации населения и отхода воинских частей.

Организация переправы через Бугаз была возложена на уполномоченного Наркомата морского флота Г. А. Мезенцева, являвшегося начальником Черноморско-Азовского бассейнового управления. У ЧАБУ на Бугазе судов не было. Вновь назначенному начальнику Бугазской переправы капитану-наставнику В. Г. Баглаю пришлось развертывать ее работу почти на голом месте, а обстановка требовала немедленно начать переброску войск через промоину. Энергичный, инициативный работник, он отлично справился со своей нелегкой задачей. Капитан привел с собой из Одессы буксир «Драч» и две баржи, реквизировал на месте все наличные плавсредства, связался с райкомом и райисполкомом. Отдельная переправа была организована для сельскохозяйственной техники и различного инвентаря. Тракторы, конные обозы перевозились через Бугаз специально выделенным болиндером.

Стрелковые и механизированные части, танковые соединения начали отходить от Дуная 5–7 июля. Одновременно шли гражданские обозы. Образовалась большая пробка. Насколько хватало глаз — подступы к переправе были забиты техникой, людьми, обозами. В любую [55] минуту мог появиться противник и с воздуха, и с суши. С помощью представителя Военного совета Одесского округа организовали оборону из отходящих частей. Фашистская авиация начала налеты после 10 июля. Большие группы «хейнкелей» бомбили железную дорогу на Одессу, а затем и переправу. С большим трудом удалось повернуть часть потока к городу Аккерман (Белгород-Днестровский), где был наведен мост.

Для переброски тяжелых танков использовался железнодорожный паром. Наряду с войсками и военной техникой под руководством начальника порта Бугаз В. Я. Голубцова велась эвакуация ценного медицинского оборудования санатория, береговой рации, всего портового и железнодорожного имущества.

К 20 июля основные эвакуационные потоки прошли через Бугаз. По указанию Черноморско-Азовского бассейнового управления переправа была уничтожена. Людей, обслуживавших ее, и рабочих порта отправили на машинах в Одессу. Туда же увели все суда.

В те же дни была организована перевалка баржами хлеба, поступавшего по Днестру преимущественно в Аккерман, а оттуда в Овидиополь. Ее обслуживали мелкосидящие буксирные суда «Мичурин», «Ульянов», «Драч». Впоследствии эта переправа стала единственным видом сообщения, связывавшим молдавский берег с районом Овидиополя. Она просуществовала до 5 августа. Через нее были вывезены также железнодорожный состав, колхозное хозяйство и скот. К этому времени успешно завершилась и эвакуация дунайских портов.

18 июля корабли Дунайской военной флотилии с началом отступления советских войск из бассейна Дуная были вынуждены отойти к Очаковскому гирлу, Днестру, а затем к Одессе. Одновременно плавсредства Черноморского пароходства с южной территории Молдавской ССР вывезли морем скот, сельскохозяйственный инвентарь, подвижной железнодорожный состав и другие ценные грузы. Пароходство увело с Дуная свой флот.

В пути грузо-пассажирский пароход «Советская Буковина» перед выходом в Черное море подвергся удару вражеских самолетов и обстрелу береговых батарей. Погибли капитан, старший механик, из палубной команды в строю остались лишь шесть моряков, а из машинной — один кочегар М. Д. Дыга. Заменив механиков, машинистов и кочегаров, он в течение трех суток не отходил от топок и машины, обеспечивая судну ход. [56]

За умелое проведение операции по эвакуации портов Дуная и Бугазского лимана и проявленные при этом стойкость и мужество 15 портовиков и моряков, в том числе капитан-наставник В. Г. Баглай, капитан катера «Каховка» И. К. Омельянов, начальник порта Бугаз В. Я. Голубцов, начальник Ново-Килийского порта Т. А. Глинянов, начальник порта Вилково Г. Е. Козулин, приказом наркома от 14 августа 1941 г. были награждены значком «Почетному работнику морского флота».

В начале июля немецко-румынские войска, используя успех танковых дивизий, прорвавшихся к Житомиру и создавших угрозу Киеву, развернули наступление в направлении города Первомайск с целью обойти с северо-востока всю Одесскую область и крупный судостроительный центр — Николаев.

В те дни тысячи груженых вагонов, сотни паровозов, поступавших из Молдавии и юго-западной части Украины, стали все более оседать на магистралях, соединяющих Одессу с Киевом, Николаевом, Знаменкой и Херсоном. Несколько позднее противнику удалось захватить Котовск и тем самым перерезать основную двухпутную магистраль, связывающую Одессу с Киевом.

В Одессе, Николаеве и Херсоне на стапелях судоремонтных и судостроительных заводов стояли недостроенные военные и транспортные корабли. Большие доковые сооружения, выделявшиеся на общем фоне заводских и портовых строений, могли служить заманчивыми объектами бомбардировок вражеской авиации. В Херсоне на специальном предприятии по строительству железобетонных доков некоторые из них еще не были готовы. Здесь же, в устье Днепра, скопилось значительное количество речных судов. В Херсоне, Николаеве, Скадовске, Хорлах находились огромные запасы зерна. Все эти ценности нужно было спасать.

22 июля вражеская авиация предприняла первую массированную бомбардировку Одессы. Воздушные налеты продолжались почти беспрерывно в течение четырех суток. Вскоре противник, обойдя Одессу с севера, вплотную подошел к Очакову, Николаеву, Херсону, Скадовску, и эвакуация этих городов стала неотложной. Потоки эвакуационных грузов направлялись прежде всего в Одессу, а также в некоторые города восточной части Черноморско-Азовского бассейна.

На Одесском железнодорожном узле и на участках [57] стальных магистралей, которые вели к Котовску и Вознесенску, тогда скопилось около 5 тыс. вагонов и сотни паровозов. В то же время в Николаеве, еще сохранявшем транспортную связь со страной через станцию Знаменка, не хватало подвижного состава. Там из-за отсутствия паровозов задерживалась отправка в тыл двух десятков эшелонов с ценными грузами. И одесские портовики получили задание в предельно короткие сроки эвакуировать более сотни локомотивов в Николаев.

Поначалу эта задача казалась невыполнимой — в Одесском порту не было судов, пригодных для приемки такого груза. Правда, удалось погрузить семь паровозов и тендеров к ним на теплоход «Полина Осипенко». Но эта операция при отсутствии мощных кранов и остром дефиците времени потребовала невероятных усилий. Тогда начальник Одесского порта П. М. Макаренко предложил использовать для эвакуации паровозов плавучие доки. Эта идея была поддержана Одесским обкомом партии.

У черноморцев уже имелся определенный опыт буксировки в боевой обстановке. К этому времени они в условиях сильного противодействия противника доставили из Одессы в порты Азовского моря и Кавказа три плавдока. В конце июля ледокол № 7 (капитан В. Г. Попов), следовавший с плавучим доком подъемной силой 5 тыс. т, у Тендровской косы был перехвачен несколькими группами вражеских бомбардировщиков. К счастью, силы охранения — канонерские лодки и сторожевые катера — сумели отвести беду, отразив зенитным огнем воздушные атаки. В еще более тяжелом положении суда оказались на подходе к Мариуполю (Жданову), когда они шли уже без охранения. В дождливую погоду из сплошной облачности внезапно появились три немецких бомбардировщика, нацелившиеся на плавдок. Буксирующий его ледокол был лишен возможности маневрировать курсами и скоростью. В этой острой ситуации выручил советский истребитель И-16. Несмотря на численное и огневое превосходство врага, он атаковал бомбардировщики и подбил один из них. Остальные самолеты беспорядочно сбросили бомбы и удалились.

Благополучно прошли и другие экспедиции по перегону плавдоков в порт Камыш-Бурун (Керченский пролив).

Для вывоза из Одессы паровозов решили сначала использовать железный док завода имени Марти подъемной [58] силой 4 тыс. т. Его переоборудовали за одни рабочий день. На стапель-палубе кильблоки и инвентарь заменили четырьмя рядами шпал, на которые уложили рельсы с расчетом разместить паровозы в два ряда.

Попытка погрузить паровозы с помощью 100-тонного плавкрана не удалась. Тогда решили накатывать их по рельсам. Для этого док перешвартовали к торцу Платоновского мола. У его противоположного конца разобрали тупик железнодорожной линии, проложили до стапель-палубы рельсы с соответствующим уклоном, позволявшим пропускать паровозы без особого риска их разрыва на стыке судна и мола. Таким способом за сутки на плавдоке было размещено 26 паровозов и 10 тендеров. На нем же отправлялись 52 локомотивные бригады.

7 августа экспедиция (начальник капитан дальнего плавания К. И. Мощинский, его помощник — докмейстер С. А. Лазукин) отошла от Платоновского мола. Плавучий док буксировали ледокол «С. Макаров» (капитан Д. Т. Чертков) и буксир «Силин» (капитан П. М. Бондаренко). В пути охранявшие их канонерская лодка «Красная Армения» и другие боевые корабли успешно отражали атаки фашистских самолетов. Через два дня экспедиция благополучно прибыла в Николаев. Там локомотивы выкатили на причал Широкого мола. Оттуда они отправились в глубь страны по железной дороге.

После разгрузки плавдок морским буксиром «Силин» был выведен в Днепробугский лиман, где его поставили на якорь: проход у Очакова и Кинбурнской косы был блокирован противником. Неделю спустя, получив от военно-морского командования буксирные средства, экспедиция благополучно прошла ночью мимо Кинбурнской косы и через сутки прибыла в Севастополь.

Тем временем в Николаев, на подступах к которому уже шли бои, был прибуксирован еще один плавдок с такой же партией паровозов, но разгрузить его не удалось — при бомбежке он затонул у причала.

После отправки второй партии паровозов одесские портовики начали загружать 6000-тонный железобетонный плавдок, доставленный накануне из Херсона. Командовал им капитан дальнего плавания С. В. Котляров. Экспедицию возглавил капитан дальнего плавания В. Э. Цильке. Хотя док не был достроен, не прошел ходовых испытаний, рискнули на его стапель-палубу уложить шесть линий шпал и закатить на них 60 паровозов [59] в три ряда. Вели его ледокол «Торос» и буксир «Мартиец». Дойти же до места назначения экспедиции не довелось. Еще в порту док подвергся ударам вражеских самолетов. Корпус его деформировался, в подводной части отсеков появились трещины. На переходе течь усилилась. Вскоре судно начало тонуть. Его стали буксировать к отмели, но спасти не смогли. Док ушел ко дну в трех милях от Воронцовского маяка.

Всего из Одессы было отправлено 140 паровозов и тендеров, но большая их часть погибла. В какой-то мере боль утраты заглушало сознание того, что потерянные локомотивы не достались врагу.

В те же дни труженики морского транспорта вывезли из Николаева, Очакова, Херсона, Скадовска 30 тыс. т зерна.

В эвакуационных рейсах суда все чаще подвергались ожесточенным налетам фашистской авиации. Под ее ударами тогда погиб теплоход «Полипа Осипенко» (капитан А. А. Орлов). 13 августа он одним из последних покинул Николаев, направляясь в Одессу. На его борту находилось 1500 пассажиров и 4 тыс. т зерна, а на буксире — два недостроенных военных корабля (лидер «Киев» и подводная лодка «С-35»). В Днепробугском лимане и на Очаковском канале караван был трижды атакован самолетами противника. От прямого попадания бомбы теплоход загорелся и стал тонуть. Капитан, передав буксируемые корабли другим судам, сумел дотянуть до береговой отмели. Здесь с помощью подоспевших рыболовных судов и военных катеров он организовал спасение пассажиров. А. А. Орлов покинул теплоход последним.

В этот драматический период войны черноморские моряки приняли активное участие в эвакуации флота Днепровского речного пароходства. Еще в середине июля Государственный Комитет Обороны распорядился для усиления перевозок, нефти перебросить на Дон 25 наливных барж с буксирами{51}. Концентрацией днепровского флота в районе Херсона для вывода его с Днепра на Черное море руководил прибывший в Запорожье в качестве уполномоченного Совета Народных Комиссаров СССР заместитель наркома речного флота С. М. Баев.

18 августа, когда советские войска оставили Херсон, [60] группа моряков во главе с капитаном-наставником В. Г. Баглаем вывела из устья Днепра и затем перегнала на Дон, в порт Ростов, караван речных судов в составе 30 барж, буксиров и катеров. Шестисотмильный переход под огнем врага завершился без больших потерь, не дошли всего шесть барж. В этой операции мужеством, находчивостью и мастерством отличились групповой механик Черноморского пароходства М. С. Куличенко, помощник капитана А. Т. Мунтян, матросы В. П. Дубровский, В. И. Жищенко, П. М. Федосеев и многие другие моряки. Нарком речного флота СССР З. А. Шашков в приказе объявил благодарность 77 участникам экспедиции, в том числе капитанам В. Г. Баглаю, А. С. Костылеву, И. М. Леонову.

Однако в той чрезвычайно сложной обстановке спасти весь днепровский флот не представилось возможным. Враг в ряде районов вышел к Днепру, и С. М. Баев вынужден был 15 августа отдать приказ об отводе речных судов, находившихся в районе Днепропетровска и ниже, в пункты отстоя. Там начали их демонтировать, а при подходе противника — уничтожили.

Моряки пароходств занимались также спасением недостроенных военных кораблей и торговых судов. 13 августа морской буксир «Симеиз» (капитан В. А. Вечный) под обстрелом немецкой артиллерии вывел из Николаева эскадренный миноносец «Огневой». Вместе с ним шел ледокол «С. Макаров» (капитан Д. Т. Чертков), буксировавший недостроенный крейсер «Куйбышев». В Днепробугском лимане вражеские истребители обстреляли караван из пулеметов. Капитан «Симеиза» был ранен, но оставался на мостике. В Очакове на помощь подоспел морской буксир «Тайфун» (капитан И. К. Омельянов). Двойной тягой они привели эсминец «Огневой» в Севастополь. Здесь «Симеиз» принял на буксир лидер «Минск» и отбуксировал его в Керчь.

14 августа из Очакова в Севастополь был выведен эскадренный миноносец «Опасный». Спустя три дня начали буксировать из Одессы в Мариуполь корпус недостроенного электрохода «Пролетарий» с эвакуационными грузами. Тогда же из Херсона эвакуировали восемь недостроенных корпусов железобетонных доков. В конце августа были переведены из Севастополя в Феодосию военные катера. В сентябре буксиры вывели из Одессы недостроенный теплоход «Труд», ремонтировавшиеся пароходы «Балаклава», «Г. Димитров» и «Потемкин» с [61] эвакуируемым населением и грузом пробковой коры, два 40-тонных плавкрана, мощный углеперегружатель, а также поврежденные корабли Дунайской военной флотилии.

Одновременно черноморские суда занимались эвакуацией из Одессы населения и ценных грузов. До войны одесские портовики завоевали и длительное время удерживали первенство среди коллективов портов Советского Союза. С еще большим напряжением они трудились теперь, обеспечивая выполнение заданий ГКО и военного командования. К эвакуации привлекался почти весь грузовой и пассажирский флот, остававшийся в ведении ЧАБУ. Грузопотоки тогда шли по трем основным направлениям: Одесса — Херсон — Николаев, Одесса — Мариуполь, Одесса — Новороссийск. Особенно интенсивным стало движение на этих маршрутах с момента, когда все автомобильные, гужевые и железнодорожные пути от Одессы на север и восток были перехвачены противником.

Все вопросы, связанные с эвакуацией Одесской области, решались совместно с отделом тыла Приморской армии, обкомом партии и облисполкомом.

Порт совместно с облисполкомом организовал массовое производство спасательных средств для пассажиров грузовых судов. В короткий срок было изготовлено большое количество плотов из пробковой коры и дерева, а также около 18 тыс. спасательных поясов.

Особое внимание уделялось вывозу промышленного оборудования, а также цветных металлов — как в изделиях, так и в виде сырья и лома.

Многие хозяйственники оказались не в состоянии обеспечивать своевременную доставку в порт эвакуируемых грузов: не хватало автогужевого транспорта и упаковочного материала, но особенно сказывалась слабая организация работ по подготовке оборудования и сырья к вывозу. Поэтому в помощь предприятиям по инициативе начальника порта П. М. Макаренко из числа наиболее энергичных портовиков создали специальные бригады. Не осталось в стороне и командование Одесской военно-морской базы и армейских частей. Появился автомобильный и гужевой транспорт. Резко усилился поток грузов в порт. Только в течение июля из Одессы было вывезено морским путем 58 тыс. т промышленного оборудования, сырья, продовольственных и иных грузов, а также 46 тыс. человек населения города и области. [62]

В рядах защитников Одессы и Севастополя

1 августа фашистские войска прорвали фронт на стыке обороны Приморской и 9-й армий. Через несколько дней 4-я румынская армия вышла на дальние подступы к Одессе.

5 августа Ставка Верховного Главнокомандования в директиве об отводе войск Южного фронта на новые рубежи потребовала: «...Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот»{52}. Началась героическая оборона города.

13 августа войска противника, обойдя Одессу с севера, вышли к побережью Черного моря западнее Очакова и тем самым блокировали город с суши. Приморская армия и Одесская военно-морская база оказались отрезанными от остальных войск Южного фронта. 19 августа поступила директива Ставки ВГК о создании Одесского оборонительного района (OOP), непосредственно подчиненного Военному совету Черноморского флота{53}. В его состав вошли Приморская армия, Одесская военно-морская база и приданные ей корабли. Одесский торговый порт и транспортные суда, принимавшие участие в снабжении воинских частей и эвакуации Одессы, поступили в оперативное подчинение командующего Одесским оборонительным районом контр-адмирала Г. В. Жукова.

В условиях когда только морем можно было поддерживать связь окруженного гарнизона со страной, вся деятельность торгового флота в OOP сосредоточивалась на обеспечении нужд обороны. Его усилия были направлены прежде всего на доставку воинских резервов, боеприпасов, горючего, продовольствия, на выпуск оборонной продукции, ремонт боевой техники, вооружения, кораблей и судов, вывоз раненых в тыловые приморские города. Одновременно он продолжал эвакуацию промышленного оборудования, сырья, зерна и других грузов. Вместе с тем моряки, портовики, судоремонтники и члены их семей активно участвовали в строительстве оборонительных рубежей на подступах к городу и порту. Сотни транспортников вступили добровольцами в сформированную [63] из горожан 421-ю Одесскую стрелковую дивизию.

Судоремонтники построили и передали фронту бронепоезд «Черноморец», который в ходе обороны отличался, как отмечала в те дни газета «Правда», стремительными огневыми налетами на врага. Судоремонтный завод № 2 под руководством коммуниста П. И. Потипаева выпускал минометы, ремонтировал стрелковое вооружение и суда, пострадавшие от бомб вражеской авиации. Коллектив судоремонтного завода № 1 занимался устранением повреждений на боевых кораблях: в течение августа — сентября он выполнил около 150 заказов военно-морского командования. Портовые мастерские изготовляли минометы, чинили автоматы и пулеметы.

С огромным напряжением функционировал торговый порт. Весь его коллектив был переведен на казарменное положение. Несмотря на ожесточенные удары с воздуха, сильный артиллерийский обстрел портовой территории и фарватера из районов Гильдендорфа и Чебанки, погрузочно-разгрузочные работы велись полным ходом. Люди не покидали своих рабочих мест даже во время воздушных тревог, за исключением моментов, когда непосредственно бомбили причалы. В период обороны Одессы порт выдержал около 400 авиационных налетов. Но его трудовая жизнь не замирала ни на один час. К порту стекались потоки эвакуационных грузов, население, раненые. От причалов к фронту направлялись маршевые подразделения, автомашины и повозки с боеприпасами, горючим, вооружением.

К тому времени ряды портовиков резко сократились. Но каждый трудился за троих. Обычно 230 грузчиков выполняли такой объем работ, для которого по нормам мирного времени потребовалось бы выделить не менее 700 человек. Члены команд судов, стоявших у причалов, тоже становились грузчиками.

Особую интенсивность работы приобретали в ночное время. Несмотря на полное затемнение, погрузка и выгрузка велись с двух бортов: с берега — портовыми механизмами, а с морской стороны — судовыми грузовыми стрелами и плавкранами. Днем такой способ не подходил: большое скопление судов и механизмов на одном причале служило хорошей мишенью для артиллерии и авиации врага.

От бомбардировок и артобстрелов часто разрушались подъездные железнодорожные и автогужевые пути, переезды, [64] причалы, молы, склады, электроподстанций. Совместными усилиями постового коллектива, специально организованных бригад и отрядов МПВО повреждения быстро устранялись, и порт продолжал действовать в обычном напряженном ритме.

С началом обороны города были предприняты эффективные меры по защите порта с моря, воздуха и суши. Чтобы предотвратить проникновение в гавань подводных и надводных сил противника, у входа в порт установили боновые заграждения. Там несли бессменную вахту катера «Этор» и «Ульянов», открывавшие и закрывавшие боны для входивших в бухту и уходивших из нее транспортов. Кроме того, затоплением непригодных для эксплуатации судов «Петр Великий», «Орел», «Войков», «Плеханов» и «Псков» заградили ведущий в Нефтяную гавань канал по линии, соединившей крайние оконечности большого и нового волноломов. Пришлось даже взорвать входной Воронцовский маяк: установленная в районе Чабанки четырехорудийная дальнобойная артиллерийская батарея противника, с 25 августа обстреливавшая город и порт, ориентировалась по нему при ведении огня.

Чтобы прикрыть грузовые операции в дневное время от прицельного бомбометания вражеских самолетов, в разных местах порта были установлены станции дымопуска, которые обслуживались военными моряками.

Для стоянки транспортов были выделены наиболее защищенные причалы. Их прибытие приурочивалось к ночному времени. Выделявшиеся лоцманы и другие моряки обеспечивали безопасный подход, быструю швартовку и перешвартовку судов.

Сооружение на причалах дополнительных трапов и сходен позволяло быстро, избегая несчастных случаев, высаживать людей. Характерен такой пример: пассажирский теплоход типа «Армения», доставлявший в Одессу за один рейс до 3 тыс. бойцов, разгружался не более 40 минут.

Погрузка-выгрузка материальной части тоже велись ускоренными темпами. Причем тяжеловесы чаще всего выгружались с двух бортов. Для этого использовались все наличные в порту береговые и плавучие механизмы. При погрузке в ночное время сложного оборудования, требовавшего особой осторожности, а также штивке{54} [65] грузов в трюмах и твиндеках{55} применялись люстры с «удлиненными колпаками. Тяжеловесы же обычно грузились в дневное время. Практиковалась и комбинированная погрузка: сыпучие грузы принимались ночью, а генеральные — днем.

Немалых усилий потребовала и эвакуация части портовой механизации в тыловые районы. Нужно было демонтировать краны и другие механизмы, не снижая темпов работы порта. И с этой задачей боевой коллектив справился. В юго-восточные порты Черного моря были отправлены плавучий элеватор, плавучий углеперегружатель, 40-тонный плавучий кран, 6-топный железнодорожный кран, два 6-топпых гусеничных крана, два полуторатонных портальных электрокрана, 3-тонный портальный кран «Кировец». Снятые с эксплуатации механизмы компенсировало более широкое использование плавучих кранов, применение дополнительных стрел на судах, погрузка подвижных грузов (автомашин, пушек, танков, тракторов) собственным ходом по специально установленным массивным и прочным сходням.

Коллективу порта большую помощь в работе оказывали командование оборонительного района и партийные органы. В дела и нужды портовиков повседневно вникали первый секретарь Одесского обкома партии А. Г. Колыбанов, являвшийся членом Военного совета OOP, председатель облисполкома Н. Т. Кальченко, секретарь горкома партии Н. П. Гуревич. Командующий оборонительным районом контр-адмирал Г. В. Жуков, член Военного совета OOP бригадный комиссар И. И. Азаров, командующий Приморской армией генерал-лейтенант Г. П. Софронов и сменивший его 5 октября на этом посту генерал-майор И. Е. Петров, начальник штаба армии генерал-майор Г. Д. Шишенин постоянно заботились о надежной обороне порта.

Непосредственно работой порта от областного комитета партии занимались секретарь обкома Е. Ф. Кирюков и заведующий транспортным отделом А. Нефедов. Военным комиссаром порта был назначен М. М. Гильдин. На грузовых участках вводились политруки. Эти партработники вместе с партийным бюро (секретарь А. М. Разуваев) сплачивали коллектив, мобилизовывали его на [66] стойкое преодоление тягот войны, на высокоэффективный труд.

Грузчики бригад М. Маклаковой, А. Полищука, Е. Покраса, Ф. Цапка, остальные портовики и моряки прилагали все силы, чтобы как можно быстрее выполнить погрузочно-разгрузочные работы, сократить до предела время стоянки судов у причалов, обеспечить их выход в море в такое время, когда вероятность встречи с противником уменьшается.

Рейс каждого транспорта в обоих направлениях требовал от экипажей высокой морской выучки и большого мужества.

Первым принял на борт эвакуируемые грузы единственный на Черном море рефрижератор теплоход «Кубань» (капитан Г. И. Вислобоков). 2 июля он пришёл в Одессу и был поставлен под погрузку скоропортящихся продуктов Котовского, Скадовского и Одесского холодильников. Теплоход благополучно доставил в Новороссийск около 1500 т грузов и вернулся обратно.

В конце июля пассажирский теплоход «Грузия», переоборудованный в санитарный транспорт и вооруженный тремя 45-миллиметровыми зенитными орудиями, с мобилизованными на борту по пути в Новороссийск зашел в Севастополь. Сюда же с 2 тыс. жителей Одессы прибыл пароход «Ленин», а вслед за ним — теплоход «Ворошилов».

Это был первый военный рейс «Ворошилова». Война застала его у причала Одесского судоремонтного завода. Когда потребовалось, теплоход прямо от заводской стенки, прервав ремонт, перешел в порт, принял на борт 3 тыс. пассажиров и на одном действующем двигателе ушел в рейс.

Вечером 27 июля эти три транспорта в конвое, под охраной сторожевых катеров вышли из Стрелецкой бухты, направляясь в Новороссийск. Головным шел «Ленин». На пароходе находился военный лоцман, выводивший суда из Севастополя по безопасным фарватерам. В кильватер за «Лениным» следовал теплоход «Грузия», а концевым, едва поспевая за впередиидущими судами, — «Ворошилов».

По левому борту еле заметными очертаниями просматривалась прибрежная цепь Крымских гор. В полночь мерный стук двигателей и шум винтов вдруг заглушил мощный взрыв. Это пароход «Ленин» наскочил на мину. Море озарилось пламенем пожара. Через несколько [67] минут судно исчезло в морской пучине. Но многие пассажиры успели выброситься за борт. На «Грузии» и «Ворошилове» тотчас же спустили шлюпки на воду. Отовсюду доносились крики о помощи. Почти все шлюпки теплохода «Ворошилов» были старые, текли, на некоторых вода подходила под банки. Но и на них в этот тяжелый момент удалось спасти более 200 человек, в числе которых был капитан «Ленина» И. С. Борисенко. Еще около 300 человек подобрали шлюпки «Грузии» и сторожевые катера из сил охранения.

Всем спасенным была оказана первая помощь. «Ворошилов» передал по радио свои координаты в Ялтинский порт. Капитан решил до уточнения обстановки стоять на месте. Изредка он давал малый ход, чтобы удержаться от дрейфа, и определял по береговым ориентирам место теплохода. С рассветом прибывший на судно старший военный лоцман определил, что судно находится на минном поле. Выбиралось оно из опасной зоны за тральщиком. Самообладание и умелые действия капитана А. Ф. Шанцберга спасли от неминуемой гибели теплоход и тысячи жизней. Было непросто строго держаться в кильватер тральщику — судно при одной машине плохо слушалось руля. Но капитан, искусно маневрируя в узкостях, благополучно вывел его на чистую воду. По пути зашли в Ялту, чтобы высадить спасенных на берег.

Через двое суток «Ворошилов» и «Грузия» отдали якоря в Новороссийской бухте. Пассажиры выразили командованию судов глубокую благодарность за благополучное завершение опасного рейса.

В середине августа в Одессу в третий раз пришел теплоход «Кубань». Приняв 1 тыс. т скоропортящихся грузов, оборудование Одесского холодильника, около 3 тыс. эвакуируемых жителей и 230 военнопленных, он вышел в Новороссийск. В пути следования, в районе Евпатории, судно подверглось нападению трех пикирующих бомбардировщиков Ю-88. Одна из бомб весом 250 килограммов угодила в трюм. Получив большой дифферент на нос и прогрессирующий крен на левый борт, теплоход стал медленно погружаться в воду. Командование «Кубани» и экипаж немедленно начали принимать меры к спасению корабля, груза и людей. Однако попытка завести пластырь и полностью заделать пробоину в подводной части не удалась. Водоотливные средства не успевали откачивать поступающую воду. Тогда капитан [68] Г. И. Вислобоков принял решение выброситься на мель. В полдень 18 августа теплоход достиг берега и сел на грунт в районе Евпатории. Вскоре подошедшие сюда пароходы «Пестель» и «Чатырдаг» сняли с «Кубани» пассажиров. Чтобы избежать неоправданных жертв в случае повторных налетов, две трети экипажа высадили на берег. На следующий день судно с помощью спасательного буксира «Шахтер» сошло с мели и благополучно прибыло в Севастополь для ремонта.

В один из тех дней у Тендеровской косы под Одессой 13 гитлеровских самолетов атаковали теплоход «Калинин» (капитан И. Ф. Иванов). Они сбросили на судно около 50 бомб и обстреляли его из пулеметов. Теплоход тогда еще не был вооружен. Ему оставалось только уклоняться от прицельного бомбометания быстрой переменой скорости и курса корабля. Виртуозно выполнял команды старший рулевой А. Ф. Пшанцев, опытный моряк, служивший на флоте еще в годы первой мировой войны. Четко производили реверсы механики. И в самые опасные моменты теплоход разворачивался буквально «на пятке». Высокая выучка моряков позволила ему уклониться от всех сброшенных бомб.

Товаро-пассажирские теплоходы «Абхазия», «Армения», «Грузия», «Крым» и другие такие же суда, обслуживавшие в мирное время экспрессную линию Одесса — Батуми, с началом войны были переданы в состав Черноморского флота и переоборудованы в санитарные транспорты. Они доставляли в Одессу и Севастополь резервные части и эвакуировали оттуда раненых и население.

Для усиления войск Одесского оборонительного района Черноморский флот в августе сформировал в Крыму шесть отрядов из моряков-добровольцев. Три из них доставлялись в Одессу крейсерами и эскадренными миноносцами, а остальные три — пассажирскими судами: два отряда прибыли из Севастополя в осажденный город 26 августа на теплоходах «Армения» и «Крым», а третий — через сутки на «Абхазии».

Санитарные транспорты «Армения» и «Грузия» ошвартовались к Военному молу Одесского порта, чтобы принять на борт раненых. Гитлеровцы открыли по ним сильный артиллерийский огонь. Один из снарядов попал в сложенные на причале боеприпасы. Загорелись семь ящиков со снарядами. А рядом лежали сотни раненых, ожидавшие погрузки на суда. В этот критический [69] момент рабочие, возглавляемые начальником грузового участка Г. Крыжановским, бросились тушить разбушевавшееся пламя и растаскивать ящики. Быстрыми действиями удалось предотвратить детонацию снарядов. Санитарные транспорты, приняв раненых, ушли к кавказским берегам.

А в это самое время другие пассажирские и грузовые суда из портов Кавказа спешили в Одессу. В течение 30 августа — 1 сентября санитарные транспорты «Украина», «Грузия», «Белосток», «Армения», сухогруз «_Чапаев» и учебный корабль «Днепр» доставили сюда 10 маршевых батальонов. Их надежно прикрывали от нападения с моря и воздуха эскадренные миноносцы, тральщики, сторожевые и торпедные катера. Высадив подкрепления и приняв раненых, стариков, женщин и детей, суда ушли в тыловые порты.

Вскоре теплоход «Белосток» снова пришел в Одессу, доставив боеприпасы и вооружение для Приморской армии. Едва он успел ошвартоваться у причала, как попал под огонь вражеской артиллерии. А затем порт атаковали 18 бомбардировщиков. Здесь следовало бы выйти на внешний рейд, чтобы получить возможность маневрировать, но судно осталось у причала: туда уже с фронта прибыло 20 автомашин за боеприпасами. Бесстрашно действовали экипаж и портовые рабочие. Разгрузка велась под сильным артиллерийским обстрелом и бомбежкой. Она не прервалась даже тогда, когда на причале от авиабомбы взорвалась пятитонная автомашина со снарядами.

К середине сентября положение под Одессой еще более ухудшилось. Войска оборонительного района исчерпали все свои резервы. Некомплект командного состава в стрелковых частях доходил до 45 процентов. На западном участке обороны создалась угроза выхода противника на рубеж Гниляково, Дальник, Сухой Лиман. Это могло привести к еще более губительным артобстрелам города и порта.

14 сентября Военный совет OOP обратился в Ставку с просьбой прислать подкрепления. На следующий день пришел из Москвы ответ: «Передайте просьбу Ставки Верховного Главнокомандования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться 6–7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения»{56}. [70]

Помощь пришла быстро. Еще до ответа Ставки усилилась доставка маршевых батальонов и вооружения. В Одессу направлялось самое современное оружие — реактивные минометы, впервые успешно примененные на фронте в Белоруссии, под Оршей. 7 сентября пароход «Ташкент» доставил Приморской армии вместе с подкреплениями и обычными боеприпасами снаряды для «катюш», как ласково называли это оружие фронтовики. Противник обстрелял судно артиллерией и атаковал его с воздуха. Крупная бомба врезалась в трюм, но не разорвалась, а пробила корпус ниже ватерлинии. Когда снаряды стали ложиться у борта, рядом с трюмом, где находились реактивные снаряды, люди дрогнули, работа приостановилась. В этой ситуации выручила решительность бригадира грузчиков Е. Покраса. Он смело спустился в трюм, увлекая за собой остальных рабочих. Разгрузка быстро завершилась.

Через две недели теплоход «Чапаев» доставил из Новороссийска дивизион «спецмашин особого назначения» — реактивных минометов. Появление на позициях защитников Одессы этого грозного оружия оказалось для врага полной неожиданностью и произвело на него ошеломляющее воздействие.

В сентябре перевозки заметно усилились: войска OOP готовились к отражению наступления противника и нанесению контрудара. Танкеры «Сахалин», «Советская нефть» и «Туапсе» подвозили горючее. Товаро-пассажирские теплоходы «Абхазия», «Армения», «Крым», «Украина», транснорты «Восток», «Курск», «Чехов», плавучая база «Белосток», теплоход «Днепр», переоборудованный в учебный корабль, в период с 16 по 20 сентября из Новороссийска в Одессу перебросили 157-ю стрелковую дивизию со всем вооружением и 36 рот маршевого пополнения. Переходы судов прикрывали крейсер «Червона Украина», пять эсминцев, пять тральщиков и другие корабли, а также авиация. Потерь не было, хотя противник оказывал сильное противодействие. Так, пароход «Курск» за время рейса дважды подвергался нападению немецких бомбардировщиков, но благодаря умелым действиям капитана В. Я. Труша удачно уклонился от сброшенных ими бомб. Огнем зенитной артиллерии судна и боевых средств находившихся на борту воинских частей был сбит один самолет.

Защитники Одессы, получив столь существенную помощь, отразили наступление, начатое гитлеровцами 15 [71] сентября на всем фронте обороны, и сами нанесли сильный контрудар. 22 сентября 157-я и 421-я стрелковые дивизии, наступая с фронта, и высаженный в районе Григорьевки 3-й Черноморский полк морской пехоты ударом с тыла разгромили в восточном секторе две вражеские дивизии{57}. Противник был отброшен на 8–10 километров и тем самым лишился плацдарма, с которого обстреливал Одессу.

Положение войск OOP несколько облегчилось. Общая же обстановка на южном крыле советско-германского фронта резко ухудшалась. Вражеские войска подошли к Крыму и 25 сентября овладели Турецким валом. В этих условиях дальнейшая оборона Одессы становилась нецелесообразной. 30 сентября Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение эвакуировать силы OOP и за счет их усилить оборону Крымского полуострова.

Для участия в этой операции в Одесский порт были стянуты транспортные суда. Танкеры «И. Сталин», «Серго» и «Москва» доставили горючее для кораблей, самолетов, боевой техники войск.

Танкер «Серго» (капитан В. Г. Собко), приняв 7500 т бензина и дизельного топлива, вышел из Севастополя в конце сентября. Через 16 ч он подошел к Одессе. В пути судно четырежды подвергалось воздушным налетам. В нефтегавани его снова атаковали фашистские бомбардировщики. От близкого разрыва бомб слетел с фундаментов ряд судовых механизмов, лопнули топливные и паровые трубы в машинном отделении, остановился главный двигатель. Вахтенный кочегар Б. С. Каркер была оглушена и сбита с ног, но все же сумела быстро потушить огонь в котле и перекрыть главный клапан на паровой магистрали. Тем самым она предотвратила взрыв котла.

Операция по эвакуации Одесского оборонительного района, проводившаяся Черноморским флотом с 1 по 16 октября 1941 г., завершилась успешно. В ней участвовали 37 транспортов и 10 боевых кораблей. Общее руководство эвакуацией осуществлял командующий OOP контр-адмирал Р. В. Жуков.

В течение первой недели октября были вывезены в Севастополь 157-я дивизия, тяжелая полевая артиллерия, инженерные части, военное имущество, портовое [72] оборудование, рабочие батальоны, а также много жителей города и области. На этом этапе к эвакуации от морского флота привлекались транспорты «Котовский», «Красный Кавказ», «Серго», «Белосток», «Жан Жорес», «Судком» и «Ураллес».

Затем уточненным планом предусматривалось скрытно вывезти оставшиеся 35 тыс. войск одним эшелоном за одну ночь. Для этого к 15 октября в Одесском порту было сосредоточено 17 транспортных судов и ряд боевых кораблей.

В тот день во время очередного налета вражеских самолетов две бомбы поразили корму теплохода «Грузия». Вышло из строя рулевое устройство. На палубе вспыхнул пожар. Моряки бросились к сложенным здесь ящикам со снарядами и, презирая опасность, выбрасывали их за борт. Тем временем к борту подошел теплоход «Калинин» и всеми своими противопожарными средствами помог справиться с огнем.

Вечером 15 октября начался отход главных сил Приморской армии с оборонительных рубежей к причалам. Посадка войск на суда шла организованно, точно по плану. У трапа каждого транспорта находились один из ответственных работников порта и представители военного командования. Погрузкой руководили начальник порта П. М. Макаренко, заместитель начальника и секретарь партбюро первого грузового участка К. А. Давидович, заместитель начальника второго участка А. Т. Грек, главный диспетчер порта А. И. Павлов, бригадиры грузчиков.

Как раз в это время в одесском небе появились 40 вражеских самолетов. Они в течение 25 минут ожесточенно бомбили порт. Вела огонь и артиллерия противника. Летчики и зенитчики геройски прикрывали эвакуацию. Погрузка не прекращалась ни на минуту. Самоотверженно действовали портовики и экипажи транспортов «Калинин», «Курск», «Ногин», «Ташкент». Когда погрузочные работы закончились, грузчики, крановщики и другие портовики поднялись на борт этих судов.

В 2 ч 16 октября в порт начали прибывать арьергардные батальоны и отряды заграждения. Их приняли крейсера «Червона Украина» и «Красный Кавказ». Отвод войск прикрывался корабельной и береговой артиллерией, а также авиацией Черноморского флота. В последний момент орудия береговых и зенитных батарей были взорваны, а сами артиллеристы отошли на причалы [73] Аркадии и Большого Фонтана для посадки на сторожевой корабль «Кубань» и сторожевые катера. Отряды заграждения взорвали и заминировали все важнейшие военные объекты.

В 5 ч утра 16 октября командующий Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров с оперативной группой, руководившей отходом войск, оставил берег. Когда последний транспорт вышел из гавани, небольшой катер «Сиваш», служивший для вывоза лоцманов к встречаемым судам, с руководством Одесского торгового порта на борту медленно обошел все причалы. Убедившись, что в порту не осталось никого, П. М. Макаренко приказал выйти в море. «Сиваш», которому раньше категорически запрещалось плавать вне пределов Одесской бухты, лег курсом на Севастополь.

Тем временем транспортные и вспомогательные суда в охранении крейсеров, эскадренных миноносцев, тральщиков, сторожевых кораблей и катеров все дальше уходили на восток.

Отход частей с фронта и выход конвоя прошли настолько скрытно, что противник в течение 6 часов после оставления Одессы продолжал обстреливать передний край и бомбить порт. Только к полудню он понял, что советские войска покинули город, и бросил против флота авиацию.

В этот момент головные корабли конвоя, растянувшегося на 30 миль, уже подходили к побережью Крыма.

Фашистские торпедоносцы и бомбардировщики атаковали поврежденный накануне теплоход «Грузия», пароход «Большевик», следовавший без пассажиров и груза в конце конвоя, и другие суда.

«Грузию» буксировал эсминец «Шаумян». Вместе с другими боевыми кораблями он зенитным огнем надежно прикрывал теплоход. На переходе машинная команда под руководством старшего механика В. А. Пастернака исправила повреждения, и «Грузия» получила возможность двигаться самостоятельно. Принявший командование В. А. Габуния привел судно в Севастополь, где оно было поставлено к причалу завода имени С. Орджоникидзе на ремонт.

Пароход «Большевик», выделявшийся своими размерами среди буксиров и других малых судов, стал объектом непрерывных воздушных налетов. В течение 5 часов светлого времени фашистские самолеты почти 60 раз [74] атаковали израненное судно. Около 18 ч над ним появились три торпедоносца, четыре бомбардировщика и четыре истребителя. В отчаянную схватку снова вступили торпедные катера. Два истребителя занялись ими, а остальные самолеты, словно коршуны, набросились на пароход. В течение 7–10 минут они, пересекая курс судна по всем направлениям, обстреливали его из пулеметов и пушек. Затем последовала торпедная атака. Пароход удачно уклонился от удара. Но другой торпедоносец сумел поразить судно: торпеда попала в кормовую часть правого борта. Взрывом были разрушены обе переборки трюма и главная машина. Машинное отделение и кочегарку заволокло паром. Пароход начал быстро погружаться кормой. Самолеты противника продолжали атаки, пустив в ход все свои огневые средства. Бомбы рвались у обоих бортов, несколько снарядов угодили в форпик{58}. Дифферент судна достиг угрожающего размера, киль оголился до второго трюма. Спущенные на воду шлюпки были изрешечены осколками, и команде пришлось бросаться в воду. Пароход резко накренился на правый борт и пошел ко дну. На разбитые, но еще державшиеся на плаву шлюпки удалось подобрать 37 человек из 52 членов экипажа. Около 21 ч их приняли к себе на борт торпедные катера и утром 17 октября доставили в Ак-Мечеть.

В целом же охранение конвоя, включавшего около 100 судов и боевых кораблей, было надежным. Пароход «Большевик» явился его единственной потерей. В воздушных боях флотские истребители сбили 17 вражеских самолетов и еще 3 было уничтожено зенитным огнем кораблей.

За период 73-дневной героической обороны Одессы (5 августа — 16 октября) по коммуникации Одесса — Севастополь — Одесса транспортные суда НКМФ совершили 378 рейсов; для усиления гарнизона доставили 63 759 бойцов и командиров, 1314 лошадей, 18 181 т воинских грузов; с начала эвакуации города, с 7 июля, вывезли свыше 31 тыс. раненых и 300 тыс. человек населения, оборудование 34 крупных и 80 мелких предприятий (в общей сложности 287 тыс. т различных грузов); с 1 по 16 октября эвакуировали 121 тыс. военнослужащих, [75] 3900 лошадей, 51 тыс. т воинских грузов{59}. При этом особенно отличились экипажи транспортов «Кубань» (капитан Г. И. Вислобоков), «Пестель» (капитан С. Н. Кушнаренко), «Калинин» (капитан И. Ф. Иванов), «Крым» (капитан Р. Ю. Слепко), «Армения» (капитан В. Я. Плаушевскии), «Фабрициус» (капитан М. И. Григор), «Курск» (капитан В. Я. Труш), «Ногин» (капитан П. Л. Безайс), «Белосток» (капитан И. М. Письменный), «Ворошилов» (капитан А. Ф. Шанцберг), «Красный Профинтерн» (капитан А. С. Полковский), «Ураллес» (капитан И. Ф. Короткий), «Грузия» (капитан В. А. Габуния), ледокол № 7 (капитан В. Г. Попов).

После оставления Одессы флот Черноморско-Азовского бассейна переключился на оказание помощи защитникам Крыма и Севастополя.

В последние дни сентября 1941 г. войска 51-й армии генерал-лейтенанта П. И. Батова, оборонявшие Перекопский перешеек, вынуждены были отойти от Турецкого вала на Ишуньские позиции. В течение 17–22 октября сюда подошла Приморская армия.

Натиск врага все более нарастал. К 29 октября, преодолев последний рубеж советских войск на Ишуньских позициях, он вышел на степные просторы Крыма. Теперь на его пути к Севастополю больше не было оборонительных рубежей. 51-я армия отошла на Керченский полуостров. Приморская армия отступала к Севастополю. Фашистские моторизованные части пытались опередить ее и с ходу овладеть главной базой Черноморского флота. Однако черноморцы вместе с подоспевшими войсками Приморской армии упорной обороной сорвали этот замысел противника. Началась героическая оборона Севастополя, продолжавшаяся до начала июля 1942 г.

В период с 11 по 21 ноября Приморская армия и силы флота отразили первый штурм Севастополя. В ожесточенном, кровопролитном сражении противник понес большой урон. Его дивизии недосчитались почти половины своего состава.

Значительными были потери и у советских войск. Усиливать их можно было только морем. В ноябре — декабре транспортный флот и боевые корабли на помощь [76] Севастопольскому оборонительному району (СОР) доставили несколько свежих соединений и частей, более 30 маршевых батальонов и рот.

Основными базами снабжения и портами погрузки резервных частей, техники, боепитания являлись Новороссийск и Туапсе. Отсюда суда следовали в Севастополь в конвоях или самостоятельно. Обратными рейсами они вывозили раненых, оборудование судостроительного завода, кадровых рабочих с их семьями, различные грузы военно-морской базы.

Эвакуационные перевозки начались значительно раньше, еще в сентябре. Обычно суда работали по челночному принципу. В середине октября из Одессы транспорты, следовавшие в кавказские порты, загружались в Крыму. Так, пароход «Ногин» принял тогда на борт в Севастополе раненых, а в Ялте — эвакуируемых (2500 человек). Благополучно доставив людей в Туапсе, судно повторило рейс, на этот раз со спецгрузом. Затем из Туапсе оно перебросило в Севастополь 1 тыс. бойцов и командиров и 400 т боеприпасов.

25 октября из Новороссийска туда с войсками на борту направились танкеры «Советская нефть», «Вайян Кутюрье», «В. Аванесов» и несколько «сухогрузов в охранении тральщиков и сторожевых кораблей. На рассвете следующего дня в районе Феодосии подвергся нападению вражеского самолета-торпедоносца танкер «Советская нефть», шедший головным. С судна был открыт огонь из трех 45-миллиметровых орудий и различного стрелкового оружия. Руль, положенный «лево на борт», развернул танкер на самолет. Через минуту-другую наблюдатели обнаружили следы торпед, устремившихся к левому борту. Капитан П. И. Сорока тут же скомандовал: левой машине дать полный ход назад, правой — самый полный вперед, а носовому и кормовому орудиям перенести огонь на торпеды. Сотни людей, затаив дыхание, следили за мчащимися бурунами: удастся ли расстрелять смертоносные стальные сигары, успеет ли судно развернуться так, чтобы они прошли вдоль борта? Первая торпеда проскочила по носу, вторая же врезалась в корпус между средней надстройкой и кормой. Раздался оглушительный взрыв. Подбитый танкер, кренясь на левый борт, осел кормой до 32 футов{60}12. Экипажу [77] удалось выровнять креп забортной водой, принятой в правые грузовые отсеки, и удифферентовать судно заполнением отсеков носовой части.

О случившемся сообщили радиограммой в Феодосийский порт. По пути туда выяснилось, что повреждены отдельные грузовые отсеки и главное помповое отделение. Пострадала и переборка в машинном отделении, что грозило затоплением помещения.

Через некоторое время самолет-торпедоносец возвратился и обстрелял судно из пушки и пулемета. Подоспевшие из Феодосии корабли для усиления охранения заставили его уйти в сторону моря.

Старший механик Д. М. Герасимов сообщил на ходовой мостик, что вода, поступающая в машинное отделение, покрыла фундаменты машин. Аварийная партия, пустив в ход доски, балки и парусину, заделала поврежденные места переборки. Поступление воды уменьшилось, и машинные помпы стали успевать откачивать ее за борт. Тем временем капитан Сорока посадил танкер на грунт напротив старой пассажирской пристани Феодосийского порта.

Детальный осмотр показал, что пробоина в левом борту достигала 56 кв. метров, грузовые отсеки набрали 1560 т воды, а помповое отделение — 600 т. От этого танкер и получил большой дифферент на корму. Грузовые трубопроводы и оба главных насоса также оказались поврежденными и затопленными.

Сразу приступили к подъему судна с грунта и приданию ему плавучести. Войсковые части, лошади, повозки и снаряжение были высажены на берег. Буксирный катер «Снег» подошел к борту и начал выкачивать воду из грузовых отсеков. Одновременно экипаж производил в машинном отделении заделку поврежденной переборки и сушку помещения.

Когда осадка достигла 26 футов, судно сошло с грунта и с помощью катера ошвартовалось к брекватеру{61}. Машинная команда во главе со старшим механиком, работая днем и ночью, укрепила цементные ящики, деревянные упоры, распорки и устранила течь. В кратчайший срок были приготовлены отверстия в водонепроницаемой переборке носового помпового отделения и носовом [78] коффердаме{62} для соединения грузового трубопровода с носовым грузовым насосет. Только после этого танкер мог держаться на плаву с нужными дифферентом и креном.

28 октября, после окончания восстановительных работ и пробы машин, удифферентованное судно, несмотря на то что были устранены не все аварийные повреждения, продолжило прерванный рейс. Прибыв в Севастополь, «Советская нефть» ошвартовалась для разгрузки к угольной пристани.

Собираясь в обратный рейс, экипаж производил погрузку строго по каргоплану{63}. Приняли на борт 5 тыс. т мазута, 500 т авиамасел в таре, 55 т различного имущества, 42 спецавтомашипы, 2950 человек эвакуируемых и вечером 7 ноября вышли в море. Волны через пробоину в корпусе бились о машинную переборку. Пришлось выставить около нее специальную вахту. То и дело ослабевали деревянные упоры, выбивало клинья и открывались отверстия в швах и заклепках, через которые просачивалась вода. Появлявшаяся в различных местах течь немедленно устранялась. 9 ноября танкер прибыл в Туапсинский порт и там разгрузился. Так, несмотря на внушительные повреждения судна, экипаж до конца выполнил первое военное задание.

Самоотверженно трудились и моряки парохода «Черноморец». Погрузив в Севастополе ценные станки Морского завода, несколько сот рабочих и членов их семей, невооруженное судно 7 ноября в сопровождении тральщика направилось в Туапсе. Через день перед наступлением сумерек в районе маяка Кадош оно подверглось нападению четырех вражеских торпедоносцев, а пятый напал на тральщик, открывший огонь. Самолеты атаковали пароход с обоих бортов, выпустив 8 торпед. Однако капитан С. А. Перлов искусным маневрированием уклонился от удара. Видя, что транспорт остался невредим, продолжает идти своим курсом, гитлеровцы открыли пулеметный огонь. Но он был неэффективным. [79]

«Черноморец» благополучно доставил людей и груз в порт назначения.

Тем временем в Севастопольском порту принимал ценнейшее оборудование одного из цехов судостроительного завода теплоход «Кубань». Погрузка велась под артобстрелом и налетами вражеских самолетов. 12 ноября судно, приняв около 600 рабочих с семьями и 1500 т оборудования, отправилось в рейс. При проходе бонового заграждения его атаковали три пикировщика. Теплоход, резко меняя скорость хода, затруднял им прицеливание. Бомбы падали вблизи судна, но не причиняли крупных повреждений. Теплоход, получив лишь осколочные пробоины в корпусе, успешно завершил рейс.

Во второй половине ноября гитлеровцы усилили противодействие перевозкам для осажденного Севастополя, но многого добиться не смогли. Транспортам при эффективной поддержке кораблей охранения обычно удавалось уклоняться от ударов врага. Экипажи самоотверженно боролись за спасение своих судов, научились устранять на ходу даже самые серьезные повреждения и тушить пожары.

Танкер «Вайян Кутюрье» (капитан М. А. Ригерман) на пути из Севастополя в Новороссийск трижды подвергался нападению торпедоносцев. Судовая артиллерия отразила все их атаки. Танкер в целости доставил в порт назначения 300 т эвакуационных грузов и 2200 пассажиров. Там вражеским самолетам все же удалось поджечь его, но экипаж быстро справился с огнем. При отражении воздушных атак смело действовали артиллеристы комсомольцы Садыков, Назаренко и Закурдаев.

Танкер «Кремль» (капитан Г. Т. Яковлев), следуя с грузом горючего в Севастополь, успешно уклонялся от ударов фашистских бомбардировщиков и торпедоносцев. А вот у самого порта, на Инкерманских створах, не избежал беды — подорвался на магнитной мине. Часть механизмов вышла из строя, но корпус выдержал подводный удар. Выгрузив горючее и приняв на борт 3 тыс. человек, танкер ночью вышел в обратный рейс. На траверзе мыса Сарыч его снова потряс мощный взрыв — на этот раз грохнула торпеда, выпущенная вражеской подводной лодкой. Остановились главные двигатели. Через пробоину в подводной части корпуса хлынула вода, и судно начало стремительно крениться на правый борт. Тут же последовали четкие команды капитана. Действуя энергично, моряки быстро заполнили водой левые [80] отсеки. Крен выровнялся. А тем временем машинная команда во главе со старшим механиком Б. Харченко ввела в строй двигатели. Получив ход, танкер до конца довел рейс.

Мужественно и умело действовали в боевых условиях и экипажи многих других судов.

Ледокол № 7 (капитан В. Г. Попов), взяв в Севастополе на буксир недостроенные эскадренный миноносец, тральщик и плашкоут, 21 ноября вышел в море в сопровождении эскадренного миноносца «Смышленый», тральщика и двух сторожевых кораблей. В пути он был обстрелян немецкой артиллерией из района мыса Кача. «Смышленый» и тральщик вскоре после проводки конвоя по фарватеру, проложенному через минное поле, ушли обратно в главную базу. Ледокол, продолжая переход с недостроенными кораблями в охранении сторожевиков, попал в жестокий шторм. К тому же уголь на судне был настолько плохим, что машины могли развивать скорость не более 1 узла. Конвой прибыл в Туапсе только 26 ноября.

Немалую роль в обороне Севастополя сыграли также героические рейсы пароходов «Фабрициус» (капитан М. И. Григор), «Березина» (капитан А. Г. Алферьев) и многих других судов.

В тот период противник готовился к новому решительному наступлению, и советское командование усиливало оборону Севастополя. В дополнение к систематически прибывавшим туда маршевым частям боевые корабли и транспортные суда к 15 декабря доставили в главную базу 388-ю стрелковую дивизию в составе 11 тыс. человек{64}.

Через два дня начался второй штурм Севастополя. Штаб 11-й немецкой армии планировал овладеть им в течение четырех дней. Снова развернулось кровопролитное сражение.

Положение защитников Севастополя становилось все более тяжелым. 20 декабря Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующему Закавказским фронтом немедленно послать им подкрепление, а Черноморскому флоту усилить поддержку артиллерийским огнем. На следующий день два крейсера и три эскадренных миноносца доставили в Севастополь 79-ю морскую [81] стрелковую бригаду, а два транспорта и несколько тральщиков — боеприпасы и продовольствие. 23–24 декабря транспорты «Димитров», «Жан Жорес», «Красногвардеец», «Курск», «Анатолий Серов», «Фабрициус» и другие суда в охранении боевых кораблей перевезли туда из Туапсе 345-ю стрелковую дивизию (10 тыс. человек), 81-й танковый батальон (26 танков Т-26), маршевые подразделения и боеприпасы.

Все это помогло войскам Севастопольского оборонительного района при эффективной поддержке корабельной артиллерии отбить и второй вражеский штурм.

В те дни Севастополь оставался единственным в Крыму городом, не занятым врагом. Все остальные крымские города, а также порты северного побережья Азовского моря были оставлены еще во время первого штурма главной базы Черноморского флота. [82]

Эвакуация крымских и азовских портов

Осенью 1941 г. в порту Мариуполь, куда вывозились предприятия, воинские грузы и население из Одессы, Николаева, Херсона, скопились тысячи тонн лесоматериалов, оборудования, боеприпасов. На элеваторе находилось около 40 тыс. т зерна. Все это необходимо было в связи с приближением фронта срочно вывезти в тыл.

Эвакуацией Мариупольского порта руководили начальник Азовского морского пароходства Н. А. Жуков, его заместитель Ю. В. Савинов и уполномоченный Наркомата морского флота А. С. Полковский. В те тревожные дни портовики отправляли в тыл страны по железной дороге 200–300 вагонов в сутки. Одновременно срочно грузились, уходили в море транспортные и портовые суда. Последние крупные транспорты еще загружались, когда противник вышел на ближние подступы к городу. 8 октября он захватил Мариуполь. Корабли Дунайской и Азовской военных флотилий перебазировались в Ейск. Моряки-транспортники под огнем вражеских орудий, стрелявших прямой наводкой, вывели из Мариупольского порта весь флот с эвакуационными грузами (оборудованием металлургического, трубопрокатного и других предприятий) и воинскими частями на борту. Не удалось спасти лишь парусник «Товарищ», плавучий док и недостроенное судно «Труд» — нечем было буксировать их. [82]

Руководство Азовского пароходства и порта покидало Мариуполь на ледокольном буксире «Соломбала». Не успели выйти из гавани, как от близкого взрыва артиллерийского снаряда отказали двигатель и рулевое устройство. Пришлось покинуть судно и вплавь добираться до волнолома. Когда до него оставалось всего несколько метров, рядом грохнул еще один снаряд. Погиб начальник пароходства Н. А. Жуков. Ю. В. Савинов и еще несколько человек доплыли до брекватера и оттуда на шлюпке ушли в море, где их подобрало рыболовное судно.

Из Таганрога транспортный флот успел вывезти оборудование судоремонтных заводов, выпускавших военную продукцию.

Суда и береговые предприятия Азовского бассейна продолжали оказывать содействие частям армии и флота, активно участвовали в воинских и эвакуационных перевозках. Для руководства ими в Ростове-на-Дону по приказу наркома морского флота была создана оперативная группа во главе с Ю. В. Савиновым.

В ноябре разгорелись упорные бои за Ростов-на-До-ну. Под напором превосходящих механизированных сил врага советские войска были вынуждены отходить на левый берег Дона. Их переправу обеспечивали ледокол «Фанагория», буксировщики «Свет», «Звездочка», «Ворон», «Талла», «Подвойский», «Ласточка» и другие азовские суда. Экипажи действовали в очень тяжелой боевой обстановке. Сложными были и метеорологические условия: морозы в том году стояли не по-южному крепкие.

Коллектив Ростовского порта привлекался также к созданию дополнительных переправ через Дон. За шесть дней его силами были сооружены два новых наплавных моста и рядом с ними — падежные пастилы на еще тонком ледяном панцире реки, по которым свободно переправлялись конница, пехота, легкая техника. Этими работами на переправах у станицы Верхне-Гниловская и в районе Морской пристани руководили ростовский портовик Королев и секретарь парторганизации 1-го участка управления Азтехфлота Лысенко. Последними покидая свои посты, они по приказу военного командования уничтожили переправы и затопили суда «Фанагория» и «Талла». Противник захватил Ростов-на-Дону 21 ноября. Но через восемь дней войска Южного фронта, перейдя в [84] контрнаступление, освободили город и отбросили противника на рубеж Таганрог, Матвеев Курган, где фронт стабилизировался.

Эвакуация Крыма началась в конце августа, незадолго до выхода фашистских войск к Перекопскому перешейку. Из Евпатории вывозилось зерно, которого там скопилось до 80 тыс. т. В помощи пароходства особенно нуждалась Ялта. Этот крупный курортный город не имел железнодорожного сообщения. Первым туда был подан в августе танкер «Советская нефть». Он принял на борт 2 тыс. человек, санаторное и обсерваторское оборудование, лом цветных металлов и другие грузы. Танкер «Ялта» вывозил оборудование ялтинской кинофабрики. Теплоходы «Украина» и «Армения» эвакуировали больных, санаторных работников, раненых, население (всего 6 тыс. человек), а также оборудование санатория ВЦСПС и пионерского лагеря «Артек». Пароход «Песталь» перевозил санаторное имущество и до 1500 жителей города. Пароходы «Одесский горсовет» и «Сакко и Ванцетти» совершили по нескольку рейсов из Ялты с оборудованием Алуштинского, Каташипского эфиромасличных заводов, учебного комбината Никитского ботанического сада. В эвакуационных перевозках участвовали также парусно-моторные суда «Березань» и «Масандра».

Ялта была оставлена 8 ноября. Еще 3 ноября враг занял Феодосию. Перед тем в течение двух месяцев непрерывно шла эвакуация этого крупного порта Керченского полуострова. В сентябре туда был направлен теплоход «Калинин» (капитан И. Ф. Иванов) с заданием вывезти в Новороссийск оборудование нескольких сахарных заводов. Во время погрузки моряки судна узнали, что на причале находятся ящики с картинами выдающегося художника-мариниста И. К. Айвазовского. Вместе с промышленным оборудованием экипаж принял на борт и этот бесценный груз.

Из Феодосии эвакуировалось главным образом зерно. Но на палубы использовавшихся для этого танкеров и сухогрузов одновременно грузилось и оборудование симферопольских и феодосийских предприятий.

К 20 октября из Феодосии было вывезено 38 930 т зерна, 32 655 т оборудования и других грузов, свыше 7 тыс. человек эвакуируемого населения{65}. Начиная с третьей декады октября, после окончания одесской эпопеи, [84] отгрузка из Феодосийского порта значительно усилилась. Сюда были направлены танкеры «Туапсе», «Куйбышев» и пароход «Ташкент», которые приняли сразу 15 323 т зерна{66}.

Вывезти портовое имущество не удалось: грузовые операции продолжались до последней возможности. Когда оставляли порт, уничтожили ряд его объектов, подожгли амбары с остатками зерна, взорвали погрузочные механизмы, потопили мелкие суда.

Основным же портом эвакуации крымских городов была Керчь — конечная железнодорожная станция в восточной части Крыма и порт, расположенный недалеко от побережья Кавказа. На первых порах население отправлялось в тыл на пассажирских судах, обслуживавших линию Керчь — Ростов. Пока больших проблем в этом не было, они возникли позже, с началом массовых перевозок. А вот организация переброски скота сразу же потребовала огромных усилий партийных и советских органов Крыма, и особенно портовиков. В отдельные дни в Керченском порту скапливалось до 15 тыс. овец и коров. Местами их погрузки служили Генуэзский мол, Угольная пристань, пирс бочарного завода и рыбацкие причалы в Еникале, а главным районом разгрузки являлась коса Чушка, которая узкой полосой в 12 км вдается с кубанского берега в пролив. Суда следовали также в Тамань и Комсомольск, но эти пункты имели лишь по одной пристани и в период интенсивных перевозок не могли обеспечить быструю выгрузку барж и плотов-паромов. Но больше всего трудностей создавала штормовая погода. Портовики и моряки противопоставляли ей свою стойкость, мужество и находчивость. Случаи гибели скота были редкими.

Когда фронт приблизился к Крыму, основное внимание уделялось вывозу промышленного оборудования и населения. В Керчь доставлялись войска и воинские грузы. Погрузка и выгрузка вначале шли через Широкий мол — единственное место в порту, связанное непосредственно с железной дорогой. Впоследствии, когда усилились и стали основными воинские перевозки, от эвакуации промышленных объектов через него пришлось отказаться. Оборудование металлургического завода имени Войкова, коксохимического комбината, Камыш-Бурунской агломерационной фабрики и судостроительного [85] завода грузилось уже на их пристанях силами предприятий. Использовались также причалы Керченского, и Камыш-Бурунского судоремонтных заводов.

На палубах танкеров «Куйбышев», «Вайян Кутюрье», «Сахалин», «Туапсе» и других крупных наливных судов, а также на плавучих доках размещалось большое количество громоздких грузов, а в относительно небольшие трюмы сухогрузных транспортов принималась готовая продукция заводов.

Кроме судов Черноморско-Азовского бассейна и плавсредств порта к эвакуационным перевозкам были привлечены шаланды азовского технического флота, два буксира и несколько барж Доно-Кубанского речного пароходства, сейнеры и дубки рыболовецких организаций. Эффективно использовались также недостроенные и находившиеся в капитальном ремонте суда, загружавшиеся до полной грузоподъемности. Они, как и не имевшие своего хода военные корабли, буксировались попутными транспортами. Так были переведены из Керчи в порты Кавказа грузовой электроход «Пролетарий», принявший 9 тыс. т зерна, четырехтысячный и пятитысячный железные доки с оборудованием завода имени Войкова, два крейсера и два эскадренных миноносца. На буксире ледокола «Торос» (капитан С. В. Котляров) шел третий док, груженный оборудованием и комбайновыми моторами. С ним случилась беда — во время налета самолетов противника от прямых попаданий бомб он затонул. Это была единственная потеря из буксировавшихся судов и боевых кораблей.

Тяжелый урон был причинен Керченскому порту и стоявшим там плавсредствам 27 октября в результате массированного налета фашистской авиации.

Перед оставлением Керчь в течение двух месяцев служила основной базой снабжения советских войск, оборонявших Крым, боеприпасами, вооружением, продовольствием. Все это шло непрерывным потоком из Новороссийска, Туапсе и азовского порта Ейск, располагавшего удобным подходом железнодорожного пути непосредственно к пристани.

В Керчи к концу октября из-за перегруженности железной дороги на некоторых судах, на Широком молу, причалах, на складах, на портовой территории скопилось большое количество боеприпасов. 27 октября в результате массированного налета вражеской авиации это привело к большим потерям и разрушениям в порту. От [86] бомбовых ударов взлетели на воздух теплоход «Делегат» и самоходная баржа «Туапсе». Причем носовую часть баржи взрывом огромной силы выбросило на Широкий мол. Сдетонировавшие там снаряды и мины разлетелись в радиусе до 2 километров. Во многих местах в порту и на судоремонтном предприятии возникли пожары. Их удалось потушить лишь к утру следующего дня.

Широкий мол, остальные причалы и завод были почти полностью разрушены. Доставка боеприпасов через порт прекратилась. Бои шли уже на Керченском полуострове. Фашистская авиация буквально висела над городом, не прекращая налетов даже ночью. К переправам через пролив потянулись войска, началась их эвакуация. В первой половине ноября транспортный, технический и портовый флот был занят исключительно перевозками воинских частей, боевой техники, артиллерии и спецмашин. Для вывоза раненых на Керченско-Кавказской линии использовались пассажирские суда, а при необходимости дополнительно привлекались и грузовые транспорты.

Пунктами выгрузки были Тамань, Комсомольск, Сенная, коса Чушка. На косе к тому времени завершилось строительство двух пристаней, которое велось силами инженерного батальона. От Керченской военно-морской базы на причалы и переправы были назначены военные коменданты, а на транспортные суда — комиссары.

12 ноября на акваторию порта впервые обрушился артиллерийский и минометный огонь, а на следующий день улицы города стали простреливаться уже вражескими автоматчиками. Переправа войск была перенесена на причал завода имени Войкова и в Еникале. Последними (15 ноября кружным путем через Чушку) добрались до Тамани руководство и оперативные работники Керченского порта во главе с его начальником Ф. А. Карповым.

После оставления Керченского полуострова часть транспортного флота перебазировалась в восточные азовские порты и в район Тамани, а наиболее крупные суда ушли в кавказские порты Черного моря.

За период эвакуации Керченский порт переработал 70 тыс. т различных грузов, отправил в тыл около 30 тыс. т оборудования городских предприятий{67}. [87]

Из Севастополя к середине ноября суда торгового флота вывезли 36 654 т оборудования судостроительного завода и 9300 т нефтепродуктов, отбуксировали пятитысячный док, два плавучих крана и несколько недостроенных кораблей{68}. Всего из Крыма через порты Севастополя, Ялты, Феодосии, Керчи, Камыш-Буруна они в октябре — ноябре доставили на Черноморское побережье Кавказа свыше 100 тыс. человек населения, 56 тыс. т зерна, 275 тыс. голов скота, 2 тыс. сельскохозяйственных подвод, 72 тыс. т заводского оборудования и 10 тыс. т готовой продукции. Полностью были эвакуированы металлургический завод имени Войкова, Камыш-Бурунский железорудный комбинат, Камыш-Бурунский и Керченский судоремонтные заводы, коксохимический комбинат, мотороремонтный завод, консервные фабрики и другие предприятия{69}.

В Крыму продолжал держаться один Севастополь, охваченный с суши плотным кольцом блокады. Однако через полтора месяца советские войска высадились на Керченский полуостров, где вновь развернулись ожесточенные бои.

В десантной операции

Зима 1941/42 г. ознаменовалась первыми значительными успехами Советских Вооруженных Сил. За удачным наступлением под Тихвином и Ростовом последовала выдающаяся победа под Москвой. Советское Верховное Главнокомандование приняло решение, используя благоприятную обстановку, расширить фронт контрнаступления на южном направлении, подключив к активным действиям Закавказский фронт и Черноморский флот. Ставка поставила перед ними задачу провести десантную операцию с целью разгромить противника на Керченском полуострове, сорвать новое наступление врага на Севастополь и создать предпосылки для освобождения всего Крыма.

Привлекаемые к участию в операции суда Черноморско-Азовского бассейна должны были вслед за высадкой боевыми кораблями штурмовых отрядов доставить на плацдарм войска, силы и средства усиления десанта. [87]

В подготовительный период изучался опыт предыдущих десантных действий. Доукомплектовывались экипажи, причем делалось это с таким расчетом, чтобы на каждом транспорте была партийная организация или партийно-комсомольская группа. Активно велась политмассовая работа среди коллективов судов, портов, заводов, которым предстояло участвовать в обеспечении операции.

Черноморско-Азовское бассейновое управление по заявке Отдела военных сообщений (ВОСО) Черноморского флота отобрало для перевозки десантных войск 18 наиболее скоростных и вместительных судов (8 теплоходов и 10 пароходов) общей грузоподъемностью 75 тыс. т. Они имели и достаточно мощные грузовые стрелы и другие устройства. Самыми крупными из них были пароходы «Ташкент» (7,5 тыс. т) и «Kyрск» (7 тыс. т), теплоходы «Калинин» (5,7 тыс. т), «Жан-Жорес» (5,5 тыс. т), «Анатолий Серов» (5 тыс. т), «Ворошилов» (5 тыс. т).

В срочном порядке дооборудовались причалы, на транспортах устраивались нары в трюмах и на твиндеках, устанавливались трюмные сходни-трапы и добавочные штормтрапы.

Для погрузки и выгрузки лошадей на больших судах делали ящики, а на мелких — специальные сходни; для размещения животных отведенные на судах места оборудовались специальными рамами отъемного типа в виде стоек и дополнительными настилами.

Большую часть грузов помещали в трюмы в застропленном виде. Поэтому все транспорты были снабжены увеличенным количеством стропов. Для перевозки военной техники весом до 20 т особых приспособлений не делали, обходились деревянными подпорками. Сложнее обстояло дело с тяжеловесами. Не каждое судно могло принять их. К примеру, для погрузки и выгрузки танков KB использовались низкобортные плавсредства типа парохода «Азов». На них эти могучие боевые машины могли грузиться и выгружаться своим ходом. Для равномерного распределения давления веса танков на палубе предусматривались специальные настилы из шпал.

В короткий срок портовики Новороссийска и Туапсе изготовили сотни специальных бокс-ящиков, сходен, трапов, грузовых сеток и стропов, оборудовали на пароходах коновязи, нарастили борта. Из наиболее квалифицированных судоремонтников были созданы бригады по техническому обслуживанию транспортов. На десантных [89] судах устанавливалось дополнительное вооружение. Коллективы механических мастерских Туапсинского порта во главе с коммунистом Варламовым изготовили для десантников большое количество шанцевого инструмента и бутылок с зажигательной смесью.

Выделенный флот находился в различных пунктах: в Тамани и Анапе — портовые суда, в Азовском море — небольшие пароходы и часть азовского технического флота, в черноморских портах — крупные и средние транспорты. Они были неоднотипны, имели разные скорости и трюмные устройства. Поэтому при составлении оперативного плана группировали их по принципу сравнительной однородности технических данных. Порядок перевозок определялся планами командования, предусматривавшими прибытие войск в определенные пункты и к определенному времени. Каждое судно имело свой каргоплан на погрузку и размещение личного состава. При формировании караванов исходили из необходимости сохранения целостности воинских частей и очередности их высадки.

На причалы, куда прибывали войска и техника, выделялись самые опытные кадровые грузчики и такелажники. За каждой бригадой закреплялись определенные суда и места работы.

В портах Черноморского и Азовского побережий Кавказа (Новороссийск, Анапа, Туапсе, Тамань, Темрюк, Ахтари) создавались значительные запасы горючего, боеприпасов и других материальных средств. Все десантные суда были снабжены десятисуточным запасом топлива, продовольствия и пресной воды.

Высадка на Керченский полуостров производилась с трех направлений. Силы Азовской военной флотилии и малые транспортные, вспомогательные и рыболовные суда должны были доставлять части 51-й армии на северное побережье полуострова, от мыса Хрони до Арабатской стрелки. Керченская военно-морская база с приданными малыми плавсредствами высаживала десант той же армии на восточном берегу, в районе Керчи, а корабли Черноморского флота и крупнотоннажные транспорты — войска 44-й армии непосредственно в порт Феодосия.

Из-за сильного шторма отряд Азовской флотилии, в который входили и три небольших пассажирских парохода, смог высадить войска лишь у мысов Хрони и Зюк. Первым из пассажирских судов высадил десантников пароход «Ейск» (капитан А. П. Евтушенко). Выйдя из [90] Темрюка днем 25 декабря, он утром следующего дня подошел к мысу Хрони и стал на якорь. К 10 часам утра сейнер и две судовые шлюпки доставили с него на берег более 600 бойцов и командиров.

Пароход «Пенай» (капитан А. А. Больгун), приняв в Темрюке на борт 700 бойцов со снаряжением и боеприпасами, 25 декабря в 17 часов направился к северному берегу Керченского полуострова. Одновременно с ним к мысу Зюк до рассвета должны были подойти три сейнера, однако там, в пункте высадки, их не оказалось. В ожидании этих судов пароход стал маневрировать вдоль берега на виду у врага под охраной канлодки «Дон». В полдень появились фашистские самолеты. Их бомбы не причинили «Пенаю» вреда, а вот пулеметные очереди изрешетили все спасательные шлюпки и штурманскую рубку. Погибли 4 человека, многие были ранены.

С наступлением темноты пароход приблизился к берегу и стал на якорь. На помощь пришли военные катера, но они успели высадить с него лишь 200 бойцов. В 3 часа 27 декабря поступил приказ следовать с остальными бойцами к мысу Хрони. Прибыв туда утром, «Пенай» снова подвергся нападению самолетов. От прямого попадания двух бомб возник пожар в трюме, начали взрываться находившиеся на палубе снаряды и мины, вышло из строя рулевое устройство. Второй и третий механики Мирхлев и Шпилев быстро привели в действие ручной привод, а капитан, скомандовав полный ход, направил судно к кубанскому берегу. В 13 часов пароход врезался в отмель у маяка Ахиллеон.

Все более разгорался пожар в носовой части корпуса, продолжали рваться снаряды, сея смерть и разрушения. Среди десантников усиливалось замешательство, затруднявшее борьбу с огнем. К тому же оказались перебитыми трубы, и необходимого напора воды в шлангах не было.

Около 14 часов к пароходу подошел катер, чтобы принять часть людей, но хлынувшая толпа едва не перевернула его. Катер отошел, подбирая людей из воды.

Свежий ветер, большой накат и град снарядных осколков не позволяли спасательным судам подойти к борту «Пеная». Некоторые десантники пытались спастись вплавь.

К вечеру снаряды перестали рваться. Экипаж и бойцы начали тушить пожар забортной водой с помощью ведер. Дальнейшее распространение огня было приостановлено, [91] но судно к тому времени уже обгорело от носа до котельной переборки.

В ночь на 28 декабря шторм прекратился. С рассветом подошел сейнер и принял на борт раненых. Затем были сняты остальные десантники. Из членов экипажа «Пеная» погибли старший помощник капитана И. И. Ратовский, боцман А. В. Кравченко и матрос И. И. Бублик. Пять человек были ранены.

Пароход «Красный флот» (капитан И. В. Грань), имея на борту 950 бойцов с полной выкладкой, утром 26 декабря прибыл к назначенному месту, но из-за большого наката и каменистости побережья высадка задержалась. Ожидая улучшения погоды, судно несколько раз подвергалось ударам с воздуха. Три бомбы, упав рядом с бортом, вырвали правый и левый лазпорты{70}. Взорвался ящик с минами, осколками которых было убито 12 и ранено 6 бойцов. Двигатель остановился, во второй и третий трюмы стала поступать вода. Судно покрылось дымом.

Через полчаса удалось исправить машину. Пароход приблизился к берегу и стал на якорь. Экипаж продолжал непрерывно откачивать воду из трюмов. К аварийному судну пыталась подойти паровая шхуна «Советская Россия», но сильная зыбь помешала снять с него людей. Вечером погода еще более ухудшилась, и командование Азовской флотилии было вынуждено возвратить «Красный флот» в Темрюк.

На следующий день распогодилось. Как только шторм стал ослабевать, тут же началась перевозка подкреплений. Вместе с кораблями Азовской военной флотилии малые транспорты «Должанка», «Дофиновка», «Николаев», «Танаис», «Урицкий» и другие суда высадили на занятые плацдармы новые подразделения, орудия, боеприпасы, лошадей. На трех баржах доставили туда 6 танков, автомобиль и 19 орудий.

Одновременно с высадкой десанта на северное побережье Керченского полуострова началось десантирование войск 51-й армии в районе Керчи. В ночь на 26 декабря дальнобойная артиллерия, подтянутая к восточному берегу пролива, подвергла интенсивному обстрелу побережье в районах Старого Карантина, Камыш-Буруна и Эльтигена. Утром первый десантный отряд, включавший [92] 8 торпедных, 2 сторожевых катера и 20 сейнеров, с десантом первого броска (1154 человека){71} направился к пунктам высадки. Головные суда, внезапно появившись у берега, занятого врагом, быстро высадили десантников в районе Камыш-Буруна. Эти подразделения закрепились на одноименной косе и на пристани судоремонтного завода. Другим же группам судов пришлось действовать под сильным огнем противника. Вдобавок вскоре разыгрался восьмибалльный шторм, и высадка еще более затруднилась.

Десантные действия возобновились с рассветом 28 декабря, когда погода улучшилась.

От НКМФ в них участвовали азовские шаланды «Гордипия», «Свобода», «Анакрия», «Арабат», «Пожарский», а также 7 барж и 9 моторных катеров. К доставке подкреплений привлекались 6 сейнеров, буксиры «Ростсельмаш» и «Снег», колесные буксиры морского типа «Анапа» и речного «Ким» и «Кубанец» Азово-Кубанского речного пароходства. Исключительно полезными оказались речные буксиры. Мелкосидящие, они подводили несамоходные баржи вплотную к берегу. Это в условиях зимних штормовых погод намного облегчало выгрузку.

В результате упорных трехдневных боев части 51-й армии 30 декабря 1941 г. освободили Керчь. Теперь уже более крупные суда направлялись непосредственно к причалам Керченского порта.

Действия десантных частей 51-й армии севернее и южнее Керчи и завязавшиеся затем бои за этот город и порт, приковав к себе внимание и силы гитлеровцев, облегчили главную задачу — высадку войск 44-й армии в порт Феодосия. Вечером 28 декабря из Новороссийска на борту крейсеров «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эскадренных миноносцев «Железняков», «Незаможник», «Шаумян» и транспорта «Кубань» туда направился передовой отряд десантных войск численностью свыше 5 тыс. человек{72}. Вместе с ним на двух тральщиках и десяти сторожевых катерах шел штурмовой отряд из 300 моряков.

Ночью корабли скрытно подошли к Феодосийскому порту и открыли сильный артиллерийский огонь. Через 13 минут сторожевые катера начали прорыв в порт. Гитлеровцы [93] были застигнуты врасплох. Боновое заграждение оказалось открытым. Первым ворвался в гавань сторожевой катер № 0131. Под огнем немецких автоматчиков он высадил десантников на защитный мол. Они овладели маяком и включили его. Другой катер, стоя у боновых ворот, зеленым огнем показывал вход в порт. Штурмовой отряд захватил причалы, к которым должны были швартоваться десантные корабли и транспорты. Вслед за катерами в гавань вошли эскадренные, миноносцы. Эсминец «Шаумян» ошвартовался к Широкому молу. За ним доставили сюда подразделения передового отряда два других эсминца. Крейсер «Красный Кавказ» под сильным огнем начал швартоваться кормой к внешней стороне Широкого мола, одновременно высаживая десантников с помощью баркасов. Около 5 ч утра закончил высадку частей крейсер «Красный Крым», ставший на якорь в двух кабельтовых от Широкого мола.

Теплоход «Кубань», имея на борту более 2 тыс. десантников, 200 т боеприпасов и продовольствия, 72 лошади, 12 противотанковых орудий, 18 спецавтомашии, 19 повозок, подошел к Феодосийскому порту на рассвете 29 декабря. В 7 ч 30 мин с крейсера «Красный Кавказ» от командира высадки капитана 1 ранга П. Е. Басистого поступил приказ заходить в гавань. Под непрерывным артиллерийским и минометным огнем транспорт вошел в порт и ошвартовался у Широкого мола, к причалу № 5. При подходе в судно угодили два снаряда: один разорвался вблизи шлюпочной палубы, другой — у четвертого трюма. 32 десантника были убиты, свыше 30 получили ранения. В районе машинного отделения начался пожар, но экипаж быстро потушил его.

Первым спрыгнул на причал помполит В. П. Ярошенко. Он принял и закрепил швартовые концы, помог установить сходни. По ним, штормтрапам и парадному трапу устремились на берег десантники. На теплоходе энергично и слаженно действовал весь экипаж, бесперебойно работали механизмы. Выгрузка материальной части, снаряжения, продовольствия была закончена на 2 часа раньше намеченного срока. Судно выходило из порта тоже под артиллерийским и минометным огнем с берега. В 11 ч 40 мин снаряд угодил в грузовую стрелу правого борта носового трюма. Осколком был убит на ходовом мостике капитан Г. И. Вислобоков. Его заменил старший помощник капитана С. М. Шапошников. Теплоход, [94] следуя форсированным ходом в сопровождении тральщика, вырвался из зоны обстрела, но в этот момент был атакован бомбардировщиками Ю-88. Зенитчики корабля охранения: и транспорта своим огнем сумели затруднить их действия, и теплоход не пострадал.

Утром 30 декабря «Кубань» возвратилась в Новороссийск, доставив в порт около 100 убитых и до 350 раненых бойцов и командиров. Само судно во многих местах было повреждено. Экипаж насчитал около 300 осколочных пробоин в корпусе и средней надстройке.

Военное командование высоко оценило умелые и самоотверженные действия моряков теплохода. Несколько позже экипаж «Кубани» за образцовое выполнение задания по высадке десантных частей в порту Феодосия занесли в Книгу почета НКМФ. Орденом Ленина были награждены Г. И. Вислобоков (посмертно) и С. М. Шапошников. Ордена Красного Знамени удостоился В. П. Ярошенко, а ордена Красной Звезды — старший механик Г. А. Сорокин, второй механик Т. В. Чумак, третий механик В. Ю. Сабалис, матросы С. А. Белоусов, П. А. Богинич, С. И. Войхевич, С. А. Миронов, Б. И. Чернец, Н. М. Шутов.

К исходу дня 29 декабря стрелковые части передового десантного отряда освободили Феодосию. В это время в порту началась высадка основных сил десанта крупными теплоходами и пароходами Черноморско-Азовского бассейнового управления. Отряд из 9 транспортов доставил к вечеру следующего дня первый эшелон войск 44-й армии — две стрелковые дивизии.

Через несколько часов начал втягиваться в порт второй отряд судов с горнострелковой дивизией на борту.

Высадка главных сил 44-й армии проводилась под ожесточенными налетами вражеской авиации. Большие группы самолетов, появлявшиеся одна за другой над Феодосийской гаванью, наносили мощные бомбовые удары прежде всего по транспортам. Несмотря на это, экипажи судов действовали хладнокровно и собранно, проявляя мужество и профессиональное мастерство.

Паровая шхуна «Азов» (капитан Ф. Г. Родити), высадившая десантников следом за «Кубанью», получила приказ следовать в залив, чтобы снять с «Красного Кавказа» военную технику. Крейсер в это время поддерживал артиллерийским огнем стрелковые части, которые вели ожесточенные бои на улицах Феодосии. «Азов» принял на борт 15 орудий, 15 специальных автомашин, [95] 40 т боеприпасов и в ночь на 30 декабря выгрузил их на причал.

Как раз в это время входил в порт первый отряд транспортов. Пароход «Ташкент» (капитан К. И. Мощинский) швартовался третьим. Сильным отжимным северо-западным ветром его понесло на следовавшее за ним судно. Чтобы избежать аварии, «Ташкент» вышел задним ходом между пароходом «Шахтер» и судами, которые были в кильватере. Пришлось выгружаться на причале у брекватера. С наступлением рассвета находившиеся на борту три полка стрелковой дивизии благополучно сошли на берег и с ходу развернулись для участия в боях, которые уже переместились за черту города.

Оставалось выгрузить 1 тыс. т боеприпасов и лошадей. Однако дальнейшая стоянка здесь была слишком рискованной — район волнолома и «Ташкент», как самый крупный транспорт, продолжали подвергаться непрерывным атакам с воздуха. И пароход получил распоряжение перешвартоваться к другому причалу. Капитан, не дождавшись буксира, решил отходить самостоятельно, но при развороте пароход намотал на винт часть притопленных боносетевых тросов. Лишившееся хода судно было перетянуто к другому причалу ледоколом «Торос».

Вражеская авиация особенно неистовствовала 31 декабря. Большие группы «юнкерсов» шли волна за волной. В тот день на участок акватории, где стоял «Ташкент», они сбросили 360 авиабомб разного калибра. Однако выгрузка парохода не прекращалась. Она лишь замедлялась, когда часть команды с появлением в воздухе самолетов становилась к орудиям и пулеметам.

В тот тяжелый день транспортный флот понес первую крупную потерю. Утром, когда десант уже был высажен на берег, в пароход «Красногвардеец» (капитан Д. В. Кнаб) попали фугасные бомбы. Затопило два трюма, погибло около 60 лошадей. Судно носовой частью село на грунт. Из кормового трюма удалось выгрузить 47 лошадей. Экипаж покинул тонущий транспорт.

Около полудня получил повреждение пароход «Г. Димитров». Судно, управляемое капитаном Л. С. Борисенко точно в срок подошло к месту высадки, хотя бушевал шторм и не было буксирных катеров. При швартовке матросы Корчицкий и Нестеров сползли за борт по спущенным с носа концам и, раскачавшись, перепрыгнули [96] на причал, чтобы закрепить швартовы на кнехтах. За время выгрузки в районе стоянки судна разорвалось более 50 авиабомб. В 11 ч 30 мин от прямого попадания одной из них во второй трюм возник пожар, но он был быстро локализован.

При отражении атак самолетов отважно действовали комендоры судна.

Медицинская сестра А. К. Нога во время бомбежек, сойдя на берег, оказала первую помощь 35 раненым бойцам и перенесла их на судно. Все они были доставлены в базу и направлены в госпиталь. Медсестра за это удостоилась ордена Красной Звезды.

Теплоход «Анатолий Серов» (капитан А. А. Орлов) 31 декабря в Феодосии тоже подвергался массированным налетам фашистской авиации. Отражая их, артиллерийские расчеты более 10 часов на сильном морозе стояли у пушек. У некоторых матросов были отморожены уши, руки, но никто не оставлял своего поста. Плотный заградительный огонь вели коммунисты третий механик Островский, комендор Пищулин и другие бойцы и командиры орудийных расчетов. Группа краснофлотцев во главе с четвертым механиком Костенко бесперебойно подносила снаряды.

Теплоход «Калинин» (капитан И. Ф. Иванов) прибыл в Феодосию из Туапсе в составе второго отряда транспортов в ночь на 31 декабря. Выгрузку экипаж закончил после полудня. И все это время один за другим следовали налеты самолетов противника. Часто судно попадало в вилку разрывавшихся вблизи бомб. Но всякий раз беда проходила стороной. На транспорте с наступлением дня почти не замолкали пушки и пулеметы. Четко управлял зенитным огнем военный комендант судна лейтенант А. И. Бондаренко.

Капитан теплохода в моменты затишья наблюдал с ходового мостика, как вереница грузовиков и повозок с боеприпасами тянется к линии фронта, которая за ночь переместилась на несколько километров от города.

С окончанием выгрузки «Калинин» получил приказание вместе с пароходом «Фабрициус» (капитан М. И. Григор) выйти на внешний рейд, где ожидать сформирования конвоя. Там сторожевые катера перевезли раненых с «Фабрициуса» на борт «Калинина», на котором была оборудована хирургическая палата. Вскоре подошел пароход «Г. Димитров», и суда в охранении боевых кораблей направились в Новороссийск и Туапсе [97] другими десантными подразделениями и военными грузами.

К этому времени высадка основных сил десанта была закончена. Суда морского флота, входившие в состав первого и второго отрядов транспортов, доставили в Феодосию 17 635 человек, 1478 лошадей, 34 танка и танкетки, 127 орудий и минометов, 291 автомашину, 18 тракторов, 137 повозок, 634 т боеприпасов{73}.

В обстановке активного противодействия врага транспортный флот нес потери. В ходе операции погибло несколько судов, в том числе пароход «Ташкент».

Этот транспорт затонул в Феодосийской гавани после высадки стрелковой дивизии из состава первого эшелона десанта. Днем 31 декабря он закончил выгрузку, но уйти из порта из-за намотавшихся на винт боковых тросов не мог. В новогоднюю ночь на помощь команде прибыли саперы. Подрывом тросов удалось к полудню освободить винт.

Пароход уже начал было разворачиваться для выхода из гавани, как над портом появились вражеские самолеты. Все 8 орудий и 6 пулеметов судна открыли заградительный огонь. Двенадцать «юнкерсов» один за другим начали пикировать. Атаки 11 бомбардировщиков закончились безрезультатно. Последнему же самолету удалось поразить «Ташкент» четырьмя бомбами. Машина и другие механизмы были разрушены, вахтенные вместе со старшим механиком С. И. Афанасьевым и все, кто работал на камбузе, погибли. Многие моряки были ранены. Через пробоину в корпусе хлестала вода. Крен судна доходил до 22 градусов. Однако аварийная партия сумела завести два пластыря, и течь прекратилась.

Во время следующего авиационного налета прямым попаданием бомбы пробило правый борт в районе форпика. По левому борту возник пожар. Его тушением руководил помполит В. И. Пожидаев. Воду подавали из-за борта ведрами — пожарные донки оказались разбитыми.

Вскоре экипажу пришлось выдержать еще одну массированную атаку, в которой участвовало 15 бомбардировщиков. В судно угодило много фугасных и зажигательных бомб. Огонь полыхал по всему пароходу. Затопило все трюмы, и «Ташкент» в 15 ч сел на грунт. Вода покрыла главную палубу. [98]

Капитан транспорта К. И. Мощинский энергично руководил борьбой за живучесть судна до последней возможности. Одна из бомб угодила в мостик, но не взорвалась, а пробила его насквозь. Капитан, сильно контуженный, провалился в горящие обломки кают-компании. Помполит и матрос Загорулько извлекли его из-под обломков и перенесли в относительно безопасное место. Придя в сознание и убедившись, что спасти пароход невозможно, Мощинский приказал команде покинуть судно. Из 79 членов экипажа «Ташкента» 18 погибло и 12 было ранено.

После высадки основных десантных сил 44-й армии суда Черноморско-Азовского бассейнового управления переключились на подвоз в Феодосию воинских резервов, вооружения, боеприпасов, продовольствия и на вывоз оттуда раненых. Каждый их рейс был поистине героическим. Фашистские самолеты преследовали их днем и ночью, наносили бомбовые удары на коммуникациях, при подходе к порту, на рейде и у причалов, ставили магнитные мины у входа в гавань. Выгрузка-погрузка в дневное время стали почти невозможны. Поэтому приход транспортов обычно приурочивался к вечернему времени, чтобы они могли к рассвету закончить разгрузочно-погрузочные операции и уйти в море.

В январе 1942 г. на море господствовали штормы с пургой и морозами до 20–25 градусов. Густые туманы, обычные для района Феодосийского залива, усилились еще более. Это чрезвычайно затруднило движение судов. Они часто прибывали к порту с запозданием. В этих случаях им приходилось уходить далеко в море и дожидаться там наступления вечера следующего дня, когда можно было приступить к разгрузочным работам.

Фашистская авиация быстро приноровилась к тактике перевозок. Обычно с 20 до 2 ч ночи ее самолеты барражировали на малых высотах от мыса Ильи до входа в Феодосию, нападая на любой замеченный на воде движущийся объект. Кроме того, она каждую ночь методически бомбила порт и причалы.

4 января пароход «Фабрициус» в охранении сторожевых катеров направился из Туапсе в Феодосию. На его борту находилось 2500 бойцов и командиров, а в трюмах — 300 т боеприпасов. Капитан М. И. Григор получил предписание, прибыв на место вечером, за ночь выгрузиться и к рассвету выйти в обратный рейс. Однако судно из-за шторма подошло к берегам Крыма лишь утром. [99] Пришлось отойти от порта. Вечером пароход возвратился к Феодосии. При подходе к гавани он попал в пургу и туман. Но опытный капитан М. И. Григор по еле различимым очертаниям возвышенной части побережья начал подходить к защитному молу. Сам порт был ярко освещен заревом. Это уже четвертые сутки горело нефтяное топливо на полузатонувшем пароходе «Зырянин». Справа у одного из причалов Широкого мола просматривались контуры теплохода «Ногин», осевшего кормой на грунт. Из-за гор вспыхивали зарницы от залпов двенадцатидюймовых башенных орудий линейного корабля «Парижская коммуна»{74}. Линкор из района Феодосии вел огонь по артиллерийским батареям противника, препятствовавшим продвижению высадившихся войск на Керченском полуострове{75}.

«Фабрициус» уже находился у входного маяка, когда послышался гул моторов низко летящих самолетов, и тут же началась бомбардировка акватории порта. Пришлось развернуться и снова уйти в море к мысу Ильи. Ошвартоваться к причалу удалось лишь после полуночи. Поэтому до рассвета разгрузить боеприпасы не успели. И пароход опять ушел в море и до вечера маневрировал вне видимости берегов. Выгрузка полностью была завершена лишь к утру, уйти же сразу транспорт не смог. При подъеме правого якоря вышел из строя брашпиль. Попытка разъединить скобу якоря-цепи тоже не удалась. Между тем уже совсем рассвело. Тогда М. И. Григор распорядился отдать жвака-галс. Якорь-цепь ушла за борт, и «Фабрициус» получил возможность двигаться. Форсируя ход, он лег курсом на Новороссийск.

Старый азовский пароход «Чатырдаг» (капитан П. Я. Исаченко) к утру 9 января в Феодосии закончил разгрузку и в сопровождении сторожевого катера вышел в море. У мыса Ильи он подвергся нападению семи фашистских самолетов. Через несколько минут они повторили атаку. Тогда судно вслед за катером повернуло обратно к порту. У маяка пароход семафором передал о полученных повреждениях и просил выслать охранение для дальнейшего следования. Не успел он закончить переговоры, как показались еще десять вражеских самолетов. [100] Разомкнувшись в стороны веером, они звеньями пошли в атаку. В «Чатырдаг» попали три бомбы. Одна из них, разорвавшись у борта, пробила корпус ниже ватерлинии. Затопило первый и второй трюмы. Старший механик Хозе М. Таридас делал все возможное, чтобы заделать пробоину. Он до последнего момента оставался в машинном отделении тонущего парохода. Капитан П. Я. Исаченко приказал команде оставить судно. Спасательный бот оказался изрешеченным. Рабочая шлюпка смогла принять немногих, на ней разместили в первую очередь женщин. Остальные бросились вплавь в спасательных нагрудниках. Их подобрали из воды портовые плавсредства.

На подходе к Феодосийскому порту подорвался на магнитной мине теплоход «Жан Жорес». Оп отправился сюда вечером 14 января из Новороссийска с войсками и военным грузом на борту. На следующий день в 20 ч транспорт ошвартовался в Феодосии. До 5 ч утра успели выгрузить лишь людей и часть вооружения. В целях безопасности по распоряжению старшего морского начальника судно в сопровождении тральщика «Геленджик» оставило порт.

После полудня оно повернуло обратно в расчете подойти к Феодосии в 21 ч. От мыса Ильи теплоход следовал с военным лоцманом. Портовый маяк не горел. Поэтому вскоре к судну подошел сторожевой катер и повел его за собой. В момент поворота к порту «Жан Жорес» наскочил на мину. Раздался взрыв огромной силы. Загорелись боеприпасы в трюме. Однако вода, хлынувшая через большую пробоину в районе машины, затопила их, погасила пожар. Она продолжала хлестать и в течение 3 минут залила помещения от машинной переборки до кормы, которая быстро осела. Носовая часть оставалась на плаву, но вода проникла и сюда.

Капитан судна Г. И. Лебедев приказал спустить шлюпки, но шлюпочное устройство оказалось разрушенным. Подоспевший на помощь катер «Кабардинец» снял бойцов, раненых и часть команды. Затем подошел тральщик «Геленджик». Он принял на борт снятые судовые приборы (хронометр, секстан, радиопеленгатор) и остальных членов экипажа. Последним покинул транспорт его капитан.

Теплоход «Жан Жорес» погиб накануне оставления нашими войсками Феодосии. Противник, сосредоточив мощную группировку, нанес контрудар на феодосийском [101] направлении. Десантные части не смогли выдержать этого натиска и 18 января покинули город и порт.

Когда все это происходило, из Новороссийска курсом на Феодосию шел с продовольствием старый тихоходный пароход «Одесский горсовет». Неопытный радист сообщения об оставлении города не принял, и капитан, введя судно в горящий порт, начал швартоваться к причалу. С берега открыли минометный огонь. Видя неладное, капитан дал полный ход назад и, маневрируя, стал выбираться из бухты. Мины ложились рядом, но ему удалось вывести пароход из зоны огня и благополучно привести в Новороссийск.

Несмотря на потерю Феодосии, Керченско-Феодосийская десантная операция завершилась крупным успехом. Советские войска овладели плацдармом на Керченском полуострове, где был развернут новый, Крымский фронт. На оказание помощи ему и были сосредоточены дальнейшие усилия транспортного флота. [102]

Для войск Крымского фронта

В январе — мае 1942 г. Керченский полуостров стал ареной жестоких боев. Транспортный флот Черноморско-Азовского бассейна в этот период активно участвовал в перевозках для Крымского фронта, а затем и в его эвакуации.

Главными базами пополнения и снабжения войск, действовавших на Керченском полуострове, были Новороссийск и Туапсе. С усилением бомбардировок этих портов фашистской авиацией перевозки грузов и войск осуществлялись также из Геленджика и Анапы, из портов Азовского моря — Темрюка и Ахтари, из ближних пунктов восточного побережья Керченского пролива — Тамани и Сенной.

На западном берегу пролива перевалка грузов для Крымского фронта шла через Керченский порт (начальник Ф. А. Карпов, затем А. С. Полковский) и порт в Камыш-Буруне (начальник С. М. Маранценбаум).

Порт Камыш-Бурун вступил в строй действующих перед самой войной. Он имел всего один причал и был рассчитан на одновременную обработку не более двух транспортов. К тому же он, как и Керченский порт, во время боевых действий сильно пострадал. На причале лежали два подорванных крапа, перевернутые паровозы и вагоны. Судоремонтный завод был разрушен. [102]

И в Керчи, и в Камыш-Буруне перегрузочных механизмов не было. Эти порты справлялись со снабжением целого фронта лишь ценой наивысшего напряжения всех сил и средств, предельной интенсификации труда грузчиков. Порт Камыш-Бурун стал обрабатывать одновременно до 5 транспортов. За январь — февраль 1942 г. оба порта приняли и выгрузили 267 судов и отправили 254{76}.

Нехватка угля, тяжелая ледовая обстановка, а в Камыш-Буруне еще и стоянка двух аварийных судов (пароход «Красный Профинтерн» и теплоход «Эмба») затрудняли работу буксирных катеров по перешвартовке приходящих судов. Кроме обычных швартовных операций, занимавших от получаса до часа, при морозах и сжатии льда корабли выводились не только из бухты, но и на внешний рейд за кромку ледяного поля. При этом приходилось буксировать их, чтобы у них не поломались винты. Из-за этого часто не удавалось своевременно ставить суда к причалам. В те дни, когда стояли сильные морозы, выгрузка шла прямо на лед, откуда портовые рабочие переносили груз на берег.

Маневр судов был сильно стеснен в небольшой бухте, прикрытой Камыш-Бурунской косой. Навигационных ограждений не было, а глубины здесь небольшие. Суда почти по грунту входили в порт, вздымая винтами ил, перемешанный со льдом. Ледоколы «Торос» и № 7, обеспечивая ледовую проводку их, с трудом разворачивались в тесном порту.

В ту зиму стояли на редкость суровые морозы. Керченский пролив сковало плотным, торосистым льдом. Судам приходилось форсировать его пядь за пядью. Ломались лопасти винтов, быстро иссякали запасы топлива, котельной воды. Транспорты оказывались среди белого ледяного поля на виду у вражеской авиации, без поддержки сторожевых кораблей, которые не могли действовать во льдах.

Тяжело приходилось судам не только на подходах к портам и во время выгрузки, но и в пути, особенно при прохождении самой узкой части Керченского пролива, среди банок и рифов, по соседству с минными полями. Здесь постоянно появлялись вражеские самолеты.

Морская коммуникация от Туапсе и Новороссийска [103] на Камыш-Бурун после Анапы прижималась к отлогому песчаному берегу Кизилташского лимана и обрывистым откосам мыса Железный Рог. По этому водному пути, характерному наибольшей навигационной опасностью, в мирное время плавали лишь небольшие рыбацкие суда и моторные баркасы. Теперь же здесь ходили и крупные транспорты. От Железного Рога они резко поворачивали на запад и, войдя в Керченский пролив, ложились курсом на Камыш-Бурун. Несмотря на трудности прохода узкости, капитан так рассчитывал рейс, чтобы миновать ее ночью, а с рассветом быть уже в районе порта, под защитой зенитной артиллерии. Но далеко не всегда это удавалось. Зачастую из-за плохой видимости суда отстаивались у берега, ожидая рассвета. А в эти часы у Железного Рога уже дежурили фашистские самолеты. Обычно они атаковали в том месте, где транспорты были почти лишены возможности маневрировать.

С начала марта, когда морозы, пурга и туманы отступили, враг нападал на суда и в сумерках, и в лунные ночи, и в светлое время суток. С рассвета до темноты его воздушные разведчики летали над Керченским проливом, наводя на цели бомбардировщики. С очищением пролива от льда самолеты противника стали забрасывать фарватеры магнитными минами. Усилились воздушные удары по судам, стоявшим в портах.

Несмотря на эти немалые трудности, моряки Черноморского транспортного флота успешно выполняли задания военного командования по доставке Крымскому фронту резервов и всех видов снабжения.

Доблестно, проявляя мужество и стойкость, трудился экипаж теплохода «Ворошилов». Судно с его мощными грузовыми средствами стало плавучим перегружателем на Камыш-Бурунском рейде. До восстановления поврежденных портовых кранов теплоход снимал с прибывших судов тяжеловесную технику (танки, тягачи, орудия, автомашины) и доставлял ее в порт. Чаще всего он разгружался непосредственно на пирс или же через борт неисправного танкера «Эмба», занимавшего часть причала. Это была очень сложная операция. К тому же между судами скапливался лед, и тогда выносы грузовых стрел не доставали до берега.

29 января во время налета вражеской авиации на порт взрыв бомбы вызвал пожар на танкере «Эмба». Это создало серьезную угрозу и для стоявшего рядом теплохода «Ворошилов», палуба которого была завалена боеприпасами. [104] По распоряжению с берега он вовремя ушел на рейд.

Пожар на танкере все усиливался, но ни одно судно не решалось к нему подойти. Тогда капитан «Ворошилова» А. Ф. Шанцберг скомандовал сниматься с якоря и идти на помощь «Эмбе». Во время следования к порту случилась заминка — вышло из строя рулевое управление. Пришлось перейти на ручное управление. К танкеру подошли носом, к его левому борту. Тут же провели туда шланги, включили их в пожарную магистраль «Эмбы» и пустили под сильным напором воду. Использовали и другие противопожарные средства. Но пожар разгорелся настолько сильно, что его удалось потушить лишь через 5 часов.

В течение 14 суток теплоход «Ворошилов» перегружал воинские грузы с прибывавших судов. Перевалка велась под бомбежкой и в тяжелых ледовых условиях. Морозы доходили до 24 градусов. Котельной воды не хватало, ее собирали с разных судов, а затем наступил момент, когда пришлось прибегнуть к питанию водотрубных котлов полусоленой водой. Трубки стали забиваться солью, лопаться. Устранение же течи в них на ходу было далеко не легким делом.

Круглые сутки трудился экипаж на перегрузке и выгрузке. Рабочий день каждого моряка продолжался до 20 часов. Обычно входившие в Камыш-Бурун суда в знак уважения и признательности поднимали флажное приветствие мужественной команде «Ворошилова».

За период с 25 января по 8 февраля 1942 г. теплоход доставил на Керченский полуостров и перегрузил с других судов в порту Камыш-Бурун более 300 орудий, тягачей и танков{77}.

Пароход «Красный Профинтерн» в январе трижды приходил в Камыш-Бурун с воинскими частями и вооружением на борту. 3 февраля во время воздушного налета на порт судно находилось у причала судоремонтного завода. Одна из бомб упала на его переднюю палубу, где стояли цистерны с бензином. Тут же вспыхнул пожар. Полностью сгорели мостик и каюты на спардеке, помещение команды под полубаком, груз в первом и втором трюмах. К счастью, уцелели бронемашины, находившиеся в двух других трюмах, их быстро выгрузили. [105] После ликвидации пожара портовое судно «СП-15» вывело «Красный Профинтерн» из Камыш-Буруна и буксировало его до Железного Рога. Отсюда пароход, машины и котел которого оказались неповрежденными, своим ходом направился к Новороссийску.

Ледовую проводку судов в Керчь и Камыш-Бурун в январе — феврале обеспечивали ледоколы № 7 и «Торос». Так, ледокол № 7 (капитан В. Г. Попов) в те месяцы завел в Камыш-Бурун и ошвартовал 109 судов, вывел из порта 127 теплоходов и пароходов. Давалось это ценой огромных усилий. Не хватало бункерного топлива и пресной воды для питания котлов. Ледокол вынужден был восполнять их запасы за счет обслуживаемых им судов. Причем конфликтов не возникало. Все понимали, что успех дела зависит от общих усилий. И ледокол работал без простоев.

3 января ледокол «Торос», погрузив на палубу 60 бочек нефтепродуктов, направился в Керчь, куда пришел на следующий день. С этого момента началась для него напряженная работа по буксировке и проводке через тяжелые льды судов транспортного флота.

Так же напряженно трудился экипаж «Тороса», обеспечивая движение флота на рейде Камыш-Буруна и в порту. А возможностей для этого было не очень много. Изношенность котлов не позволяла держать необходимое давление пара, плохое качество угля изнуряло кочегаров, не хватало пресной воды. Вскоре котлы пришли в такое состояние, что пришлось отправить судно в Туапсе на краткосрочный ремонт.

В начале марта ледокол участвовал в буксировке из Новороссийска в Керчь плавучего дока, груженного паровозами. Тогда на Керченском полуострове уже началась весенняя распутица. Перевозка средств боевого питания войск в глубь полуострова по грунтовым дорогам резко затруднялась. Чтобы поправить положение, Военный совет Крымского фронта принял решение ввести в эксплуатацию железнодорожный путь, проложенный от Керчи на Владиславовну, но сохранившийся здесь локомотивный и вагонный парк был не в состоянии обеспечить работу этой дороги. Поэтому Черноморско-Азовское бассейновое управление получило задание доставить сюда дополнительный подвижной состав с побережья Кавказа.

Задача оказалась не из легких. Ни соответствующих судов, ни кранов для погрузки и выгрузки паровозов и [106] вагонов не было. Выход из положения подсказал эвакуационный опыт осени 1941 г. — решили воспользоваться выведенным из Одессы 4000-тонным плавучим доком (капитан В. Кордис). На нем уложили три линии рельсовых путей, по которым погрузили 10 паровозов, 26 шестидесятитонных вагонов и 9 нефтецистерн. Вагоны заполнили военными материалами и железнодорожным оборудованием. На борту дока установили шесть 45-миллиметровых пушек, два четырехствольпых и два обычных пулемета, которые обслуживались 35 военными моряками. Вместе с подвижным составом в Керчь отправлялись локомотивные и поездные бригады (60 человек), а также 15 рабочих строительного батальона.

Подготовительные работы были завершены в короткий срок. Этому во многом способствовали большие усилия доковой команды, и прежде всего докмейстера С. А. Лазукина.

Для буксировки и сопровождения плавучего дока были выделены ледокол «Торос» (капитан И. К. Омельянов), буксиры «Перванш», «СП-15», канонерская лодка «Кубань», базовый тральщик и сторожевые катера. Возглавлял конвой командир канлодки старший лейтенант И. А. Кожухарь, бывший торговый моряк.

Поздно вечером 9 марта 1942 г. конвой вышел из Новороссийского порта. С рассветом над ним начали барражировать истребители Черноморского флота. Вскоре они совместно с зенитной артиллерией дока и кораблей охранения отразили атаку фашистских самолетов. За время перехода авиация врага неоднократно нападала на док и каждый раз получала решительный отпор.

В 3 ч 11 марта конвой, преодолев за 29 часов 90 трудных миль, вошел в Керченский порт. Плавучий док поставили к причалу завода имени Войкова. К этому времени керченские путейцы проложили рельсы от железной дороги до причала, по которым скатили паровозы и вагоны на берег. И уже через 2 часа железнодорожный эшелон со стрелковыми частями, вооружением и боеприпасами направился из Керчи к линии фронта.

На рассвете немецкая авиация возобновила налеты на конвой, возвращавшийся в Новороссийск. Атаки следовали одна за другой в течение всего светлого времени. Только с 12 до 16 ч 12 марта зенитчики конвоя и истребители прикрытия 18 раз вступали в бой. Они сбили один торпедоносец, а другой, подожженный, ушел на снижении к берегу. [107]

В Новороссийске экипажи плавучего дока и ледокола «Торос» получили телеграмму наркома морского флота П. П. Ширшова, в которой отмечалась их доблесть, проявленная при выполнении очень важного и трудного задания.

Морякам и портовикам Черноморско-Азовского бассейна поручалось тогда немало таких дел. Наиболее сложным была перевозка танков. Еще в начале февраля новороссийские и камышбурунские портовики приняли участие в доставке Крымскому фронту боевых машин на военных кораблях. Для такого рейса выделили канонерскую лодку «Красный Аджаристан» и баржу, которую должна была буксировать канлодка «Кубань». Судоремонтники Новороссийска установили на кораблях дополнительные подпалубные крепления.

Погрузка прошла удачно, но в последний момент пришлось отказаться от вывода в море баржи: на «Красном Аджаристане» вышли из строя котлы, и буксировать корабль было поручено «Кубани». На рассвете 4 февраля корабли подошли к скованному льдом Керченскому проливу. Командир отряда не решился форсировать пролив в светлое время, опасаясь налетов вражеской авиации. И она не заставила себя долго ждать. Четыре бомбардировщика готовились лечь на боевой курс. «Красный Аджаристан», хотя и находился на буксире, сумел развернуться так, что можно было ввести в бой все зенитные средства. Тем временем подоспели истребители Черноморского флота. Гитлеровские летчики отказались от атак и поспешили ретироваться. Корабли вошли в лед и под прикрытием своих самолетов благополучно достигли порта Камыш-Бурун.

В полночь ледокол № 7 поставил «Красный Аджаристан» к причалу судоремонтного завода. Танки своим ходом сошли на берег. Ночью же ледокол вывел канлодку из порта для следования в пункт назначения.

В последующем, в марте — апреле, суда морского флота по заданию Крымского фронта доставили его войскам еще 130 тяжелых и легких танков. При этом моряки действовали, проявляя находчивость и инициативу. Так, экипаж парохода «Азов» (капитан Ф. Г. Родити) в каждом рейсе вместо предусмотренных трех 50-тонных танков перевозил четыре. Отличилась тогда и команда теплохода «Тракторист» (капитан Н. В. Фомичев). Эти транспорты, специально приспособленные для приемки такого груза, за 6 дней доставили в Керчь 30 тяжелых [108] танков, а 100 легких были перевезены другими судами за 4 дня.

Снабжение Крымского фронта осуществлялось только по морской коммуникации. И гитлеровское командование весной 1942 г., готовясь к контрнаступлению на Керченском полуострове, еще более усилило авиационные удары по транспортному флоту.

2 марта пароход «Фабрициус», приняв в Новороссийске на борт 700 бойцов, 1200 т продфуража, 20 лошадей, 12 повозок и 6 минометов, направился в Камыш-Бурун. Когда миновали район минных заграждений, капитан уточнил курс с таким расчетом, чтобы пройти мыс Утриш примерно в трех милях. Ночью, когда пароход находился в полосе, освещенной луной, со стороны высокого темного берега послышался гул самолета и тут же с неба потянулась трасса пулеметной очереди, а на поверхности воды капитан заметил движущийся к судну высокий бурун. М. И. Григор немедленно скомандовал: «Лево на борт» — и приказал открыть огонь по самолету.

Пенистый след торпеды зловеще приближался. Поначалу капитану казалось, что судно с нею разойдется параллельным курсом. Но неожиданно бурун высотой около метра пошел не по прямой линии, а описал дугу и врезался в середину корпуса парохода. Раздался страшной силы грохот. Желтое пламя полыхнуло выше мостика. Взрывом разворотило правый борт. Образовалась пробоина в 40 кв. метров. Мгновенно затопило трюм, котельное и машинное отделения. Правая спасательная шлюпка, шлюпбалки, трап, поручни были разрушены. Лючины бункерного трюма провалились вместе со стоявшими на них повозками и минометами. Сильно пострадал и верхний мостик. Штурманскую и рулевую рубки разнесло в щепы. Машина остановилась, пар вытравился. «Фабрициус» с рулем, заклиненным на левый борт, еще медленно двигался, совершая циркуляцию и оседая все ниже и ниже. В считанные секунды он с большим крепом на левый борт оказался в воде по главную палубу, но потом погружение резко замедлилось — плавучесть создавал груз сена и муки.

В машинном отделении погибли помполит Ф. И. Ломоносов и второй механик Г. Я. Витман, а в котельном — кочегары И. М. Миронов, Ю. А. Рысев и С. Ф. Чистяков. Контузило М. И. Григора и старшего помощника И. К. Степанова. [109]

Капитан оставался на своем посту. Заработала аварийная радиостанция — в эфир пошла шифрованная радиограмма с указанием места поврежденного судна. Григор приказал также открыть стрельбу из кормовых пушек, чтобы привлечь внимание сторожевой службы.

Сигналы «Фабрициуса» были услышаны. Вскоре к борту подошли два дозорных катера. Приняв буксирные концы, они начали буксировать пароход к берегу, но за 2 часа удалось пройти менее полутора миль. Транспорт продолжал погружаться в воду. Заводку пластыря были вынуждены прекратить — пробоина оказалась слишком велика.

До берега оставалось около двух миль, когда с судна заметили силуэт идущего со стороны Новороссийска транспорта, буксировавшего баржу в Камыш-Бурун. Это был теплоход «В. Чапаев» (капитан П. И. Степанов). Он поставил баржу на якорь и направился к «Фабрициусу», чтобы отвести его на мель.

Пришвартовавшись к правому борту парохода, «В. Чапаев» принял пассажиров и начал буксировать. Спустя 2 часа «Фабрициус» сел на грунт в 150 метрах к югу от мыса Утриш. Там, на мысе, экипаж похоронил погибших товарищей.

Через несколько дней канонерская лодка сняла с полузатонувшего транспорта лошадей и часть сохранившегося груза. Экипаж остался на его борту и находился там до начала августа 1942 г. в надежде снять судно с мели. Капитан М. И. Григор в середине мая, получив новое назначение, отрыл в Новороссийск, его заменил старший помощник И. К. Степанов.

В течение пяти месяцев пароход служил постом наблюдения за морем и воздухом. Обычно через мыс Утриш самолеты противника прорывались к Новороссийску и этим же маршрутом возвращались. Моряки «Фабрициуса», бдительно ведя наблюдение, орудийными выстрелами своевременно извещали берег о приближении фашистских бомбардировщиков. В августе, когда развернулись бои на Таманском полуострове, стало ясно, что положение судна безнадежно, и экипаж по приказу начальника пароходства покинул его.

29 марта попал в беду теплоход «Ворошилов», следовавший из Камыш-Буруна в Новороссийск. На его борту находилось около 3 тыс. раненых бойцов и командиров. В районе Озерейки судно атаковали четыре торпедоносца противника. Одна из сброшенных ими торпед [110] разворотила трюм. Судно начало крениться и погружаться в воду. Капитан А. Ф. Шанцберг, мгновенно отдав приказ выжать из двигателей все возможное, успел довести судно до берега и посадить его на мель. Гитлеровцы распространили сообщение о том, «что теплоход будто бы потоплен. Но он вскоре был поднят с грунта и после ремонта вновь включился в воинские перевозки.

А вот танкер «В. Куйбышев» погиб тогда в рейсе к Керченскому полуострову. В его танках было 2500 т бензина, более 1 тыс. т керосина, 300 т лигроина и 200 т машинного масла. Судно шло в охранении эскадренного миноносца «Незаможник», тральщика и двух сторожевых катеров. С воздуха его прикрывал один истребитель. Вечером 2 апреля танкер в районе мыса Железный Рог был атакован тремя торпедоносцами. Капитан судна В. Г. Собко увидел следы двух торпед: один тянулся к корме, а другой — к носу судна. Стремясь пройти между ними, он сумел быстро развернуть танкер. От одной торпеды удалось уклониться. Казалось, и другая пройдет мимо. Но, когда от нее до судна оставалось около 300 м, она, круто изменив направление, вдруг устремилась к борту и ударила в районе танка, в котором было 600 т бензина. Взрыв разбросал воспламенившееся горючее по всей кормовой палубе и на воду. Пламя над судном поднялось на высоту до 30 м. Тушить же огонь было нечем — противопожарные магистрали оказались разбитыми.

Развернув теплоход так, чтобы огонь не задевал носовую часть, капитан приказал экипажу перейти на нос и оттуда прыгать за борт. Удалось спустить на воду лишь одну шлюпку, в которой спаслось 10 человек. Корабли охранения подобрали из воды и со шлюпки 34 моряка. Погибло 24 человека. Полыхавший танкер ветром сдрейфовало на мель у банки Мария Магдалина, где он горел еще в течение недели. Высокое облако дыма было видно на расстоянии 25–30 миль.

Несмотря на потери, транспортный флот продолжал перевозки для войск Крымского фронта вплоть до начала их эвакуации с полуострова. За четыре месяца пароход «Потемкин» (капитан М. М. Морозов) совершил 42 рейса в Керчь и Камыш-Бурун. Теплоход «Калинин» (капитан П. Л. Безайс) доставил фронту 60 тыс. бойцов маршевых частей, пароход «Березина» — 12 тыс. человек, 156 автомашин, 370 лошадей, а теплоход «В. Чапаев» — 140 танков, 165 автомашин, 20 бензовозов; одних [111] лишь боеприпасов и продовольственных грузов судами морского флота было перевезено 68 тыс. т{78}. Обратными рейсами вывозились в тыл раненые бойцы и командиры.

Утром 8 мая ударная группировка 11-й немецкой армии после массированной авиационной подготовки перешла в наступление. Главный удар наносился на Керченском полуострове, в полосе обороны 44-й армии вдоль побережья Феодосийского залива. Враг господствовал в воздухе, имея двойное превосходство в авиации. Основные силы его ударной группировки, прорвав к вечеру фронт, на следующий день повернули на север и устремились к Азовскому морю. Им удалось в районе Ак-Монай окружить часть советских войск. Остальные соединения и части начали отход на Керчь.

Советское командование вынуждено было принять решение об эвакуации Крымского фронта. В ней участвовали боевые корабли и все транспортные суда, находившиеся у Крымского побережья. Из Новороссийска и Туапсе дополнительно прибыли 46 катеров, сейнеров и шхун. На переправе в Керченском проливе круглосуточно работали 80 сейнеров, 6 шхун, 9 барж, 2 буксира, 3 катера, паромы и транспортные суда. Последним под огнем врага покинул Керчь пароход «Березина».

С 14 по 21 мая было перевезено на побережье Тамани и на косу Чушка около 120 тыс. человек{79}.

За самоотверженные действия на переправе 62 моряка, в том числе капитаны небольших судов В. Брагинцев, П. Лаптев, А. Шевцов, И. Скалеухов, боцман парохода «Адлер» А. Орин, кочегар парохода «Интернационал» И. Воловик, старший механик буксира «Никополь» Ф. Бреус, механик катера «Сечь» Е. Солонов, удостоились государственных наград.

Боевые корабли и суда транспортного флота успели вывезти с полуострова установки реактивных минометов и часть артиллерии Крымского фронта. Но почти вся боевая техника и тяжелое вооружение были захвачены противником.

Не удалось эвакуировать и часть войск. Многие бойцы и командиры, избежавшие пленения, но не успевшие переправиться на Таманский полуостров, укрылись [112] в керченских каменоломнях и длительное время продолжали вести героическую борьбу с врагом, отвлекая на себя его значительные силы.

С поражением войск Крымского фронта, оставлением Керченского полуострова резко осложнилось положение Севастополя. Военный и транспортный флоты оказывали поддержку его героическим защитникам до самого конца обороны.

Огненные рейсы

Морские перевозки для Севастополя осуществлялись с первых дней его блокады, в условиях сильного противодействия противника. Особенно трудными и опасными эти рейсы стали после эвакуации Крымского фронта. Коммуникация Севастополь — Новороссийск — Туапсе в течение всей первой половины 1942 г. подвергалась мощным ударам разнородных сил противника на всем ее протяжении. Фашистская авиация бомбила суда на переходах, на рейдах портов, баз и у причалов, разрушала портовые сооружения, ставила мины на фарватерах. Вблизи берегов Крыма активно действовали также немецкие подводные лодки и торпедные катера. С господствующих высот крупная дальнобойная артиллерия обстреливала Севастопольскую бухту, прицельно била по причалам, на которых велись погрузочно-разгрузочные работы.

Транспортные суда обычно ходили вдали от берегов, 43-й параллелью. Если следовали в Севастополь, в определенном месте поворачивали на север, к Крыму, к точке встречи с военными кораблями у минных полей. Подходить к Севастополю они должны были в темное время суток, но из-за штормов график перехода зачастую срывался. Обычно перевозились объемные грузы, и транспорты, имевшие малую осадку, плохо управлялись на волнах, двигались с большим трудом. При противном ветре они теряли скорость до двух миль в час, а иногда просто ложились в дрейф до улучшения погоды. К тому же малокалорийный ткварчельский уголь, которым снабжались суда, не обеспечивал необходимое давление пара в котлах. В результате суда часто не выдерживали сроков подхода к Севастополю, приближались к зонам минных полей в светлое время суток, оказывались вынужденными идти вдоль занятых противником берегов Крыма на виду у врага. Это позволяло фашистской [113] авиации неотступно преследовать конвои и отдельные суда. А при входе в Севастопольскую бухту им приходилось еще и прорываться через огневую завесу, поставленную вражеской артиллерией.

После столь напряженного перехода экипаж тут же приступал к разгрузке и работал до самого отправления в обратный путь. А в море людей снова ждали тяжелые, изнурительные вахты.

Из Севастополя суда выходили с наступлением темноты. Но тихоходные транспорты обычно не успевали в темное время суток отрываться от крымских берегов. Если в таких случаях не выручали пурга или туман, они подвергались налетам самолетов врага.

Не приходилось экипажам перевести дух и в тыловых портах, там сразу же начиналась погрузка. Севастополь не мог ждать, он нуждался в новых пополнениях, в боеприпасах и продовольствии.

Гитлеровцы после овладения Керченским полуостровом начали готовиться к новому штурму Севастополя. Они усиливали группировку своих войск и ужесточали морскую блокаду. К нарушению сообщений Севастопольского оборонительного района (СОР) привлекались части авиационного корпуса, специально подготовленные для уничтожения транспортов и боевых кораблей, тяжелая сверхмощная артиллерия, подводные лодки и торпедные катера. Эти блокадные силы постоянно наращивались. Расширялись минозаградительные действия. Усиливались удары и по самому Севастополю. С конца мая над ним каждый день появлялись десятки самолетов. Только 19 июня фашисты сбросили на город и порт 4,7 тыс. фугасных и 38 тыс. зажигательных бомб, вызвавших большие разрушения и 800 очагов пожара{80}.

К середине июня войска СОР стали испытывать острую нужду в пополнении частей и особенно в боеприпасах. Подвоз артиллерийских снарядов, мин, патронов не восполнял и одной трети их расхода. В те дни прорываться в Севастополь могли лишь отдельные, самые быстроходные суда и боевые корабли, успевавшие проходить опасные зоны в темное время суток. Их экипажи, отлично представляя сложившуюся ситуацию и значение своей задачи, упорно стремились преодолеть все выпадавшие на их долю опасности и трудности.

Пароход «Пестель» (капитан С. Н. Кушнаренко) в [114] течение двух недель совершил четыре рейса в Севастополь с боеприпасами. Разгрузка велась под непрерывным артиллерийским обстрелом и систематической бомбежкой. В море суда не знали покоя от авиации врага. Несколько легче было лишь в феврале с его метелями и туманами, затруднявшими действия самолетов. Обратными рейсами «Пестель» вывозил раненых. И каждый раз ему сопутствовала удача.

Несчастье постигло тогда несколько судов, в том числе пароход «Чапаев» (капитан А. И. Чирков) и теплоход «В. Чапаев» (капитан П. И. Степанов).

Пароход прорывался в Севастополь, имея на борту 200 бойцов, 1,3 тыс. т боеприпасов и 240 лошадей. Стояла пасмурная погода, была низкая облачность. Шли по счислению. 29 февраля, утром, случилась беда — пароход подорвался на мине и стал медленно погружаться. Успели спустить шлюпки, но одна из них, из-за паники перегруженная, затонула вместе с людьми. Через 15 минут судно потряс новый взрыв. Переломившись пополам, оно быстро пошло ко дну. Погибло 75 бойцов и 8 членов экипажа вместе с капитаном. Остальных спасли катера охранения и спасательный бот.

Через три недели погиб теплоход. Он вышел 21 марта из Поти в Севастополь в сопровождении эскадренного миноносца «Шаумян» (командир капитан-лейтенант С. И. Федоров). Вскоре разыгрался сильный шторм, сила ветра достигала 9 баллов. Скорость транспорта упала на 4 узла. Он уже не мог прибыть к подходной точке в назначенное время и был вынужден ходить переменными курсами с утра до вечера, пока не получил приказание вновь вступить в кильватер эсминцу. На подходе к Севастополю к конвою присоединились два сторожевых катера.

Когда стемнело, теплоход в 40 милях от Херсонесского маяка был атакован фашистским торпедоносцем. Капитан сумел уклониться от одной торпеды, но другая попала в корму. Пробоина оказалась настолько большой, что подвести пластырь было невозможно. Четвертый трюм полностью залило водой, и она через туннель стала заполнять машинное отделение. Капитан распорядился спустить шлюпки. Переполненные людьми, они отвалили от борта. Одна из них опрокинулась. Остававшимся на судне П. И. Степанов приказал прыгать в воду и плыть к кораблям охранения. Помполит И. И. Сокальсшш, руководивший эвакуацией бойцов, погиб на боевом посту. [115]

Эсминец и сторожевые катера смогли спасти 167 человек, в том числе 30 членов команды. Погибло 86 пассажиров и 16 моряков.

Погиб тогда и пароход «Димитров» (капитан В. С. Миронов), доставивший из Новороссийска в Севастополь 3 тыс. т цемента для строительства укреплений. Утром 21 марта, когда цемент уже поступил к фортификаторам, появились самолеты. Судно поразили три бомбы. Оно затонуло, но экипаж потерь в людях не понес, эскадренный миноносец «Шаумян» доставил его в Новороссийск.

Накануне гибели этого парохода вражеская авиация подожгла танкер «Серго» (капитан А. Н. Доценко). Перед тем судно пяти рейсами перевезло 12 тыс. т нефтепродуктов, 1,5 тыс. т эвакуируемого военного имущества и 5 тыс. человек населения. 28 раз безуспешно атаковали его тогда бомбардировщики и торпедоносцы, сбросив на него 67 бомб и 3 торпеды.

16 марта теплоход, приняв в Батуми свыше 5 тыс. т горючего, отправился в Севастополь в охранении крейсера «Красный Крым» и эскадренного миноносца «Незаможник». Через два дня, утром, воздушная разведка противника обнаружила конвой, а в полдень 12 самолетов напали на танкер. Атаки продолжались до позднего вечера, но успеха не имели. Судно, уклонившись от 36 бомбовых ударов и двух торпед, благополучно доставило груз в Севастополь. Но там во время очередного массированного авиационного налета в него угодила бомба. На танкере возник пожар, вызвавший взрыв бензиновых газов. В те трагические минуты погибло несколько членов экипажа.

При отражении атак «юикерсов» зенитчики К. Д. Стояченко, Н. Г. Стус и В. М. Ткаченко сбили один из них. Горящий танкер был отведен от причала. В результате восьмичасовой борьбы удалось потушить пожар.

20 марта силами экипажа была восстановлена электропроводка к вспомогательным механизмам, и танкер, вырвавшись из кольца блокады, прибыл в порт Туапсе.

В марте активно включился в перевозки для СОР теплоход «Сванетия». Перед самой войной он, обслуживая пассажирскую линию Одесса — Ближний Восток, надолго застрял в Босфоре. Лишь в конце февраля 1942 г. турецкие власти пропустили его в Черное море. Сразу же по прибытии в Поти теплоход был мобилизован и включен в отряд санитарных кораблей Черноморского флота. Командному составу присвоили воинские [116] звания. Командиром судна был назначен А. С. Беляев. Призвали на военную службу и некоторую часть моряков машинной и палубной команд.

Комфортабельный пассажирский лайнер спешно переоборудовался под санитарное судно. Салоны и каюты, рестораны и бары приспосабливались для приема раненых. Команду теплохода укомплектовали высококвалифицированным медицинским персоналом. Даже санитарки имели основательную специальную подготовку, многие из них, как военнообязанные, были призваны со старших курсов медицинских институтов.

В середине апреля «Сванетия» в охранении эскадренных миноносцев «Бдительный» и «Бойкий» в третий раз прибыла из Новороссийска в Севастополь. Ночью санитарный транспорт после разгрузки принял на борт около 1500 человек. Каюты, помещения общего пользования, коридоры, палубы были заполнены тяжелоранеными бойцами и командирами, а также эвакуируемыми жителями города. Много людей взял и эскадренный миноносец «Бдительный», выделенный для сопровождения «Сванетии» до Новороссийска.

В пути на рассвете 17 апреля над конвоем пролетел немецкий самолет-разведчик, а в 11 ч транспорт подвергся атаке «юнкерсов». Одна бомба попала в палубу, но, не разорвавшись, упала за борт.

После полудня на бреющем полете появились 9 торпедоносцев. Две их торпеды прошли близко от борта теплохода. Самолеты развернулись и тройками с левого и правого бортов снова устремились в атаку. Одна из торпед поразила судно. В пробоину хлынула вода, и «Сванетия» начала погружаться с креном на левый борт и дифферентом на нос. Спустя 10 минут вода достигла штурманской рубки. Из имевшихся восемнадцати спасательных шлюпок успели спустить на воду только две. Не уместившиеся в них люди в пробковых поясах, нагрудниках, а то и без всяких спасательных средств бросались за борт.

Командира транспорта и других находившихся на мостике моряков взрывной волной сбросило на шлюпочную палубу. Старпом Г. Кухаренко с помощью рулевого А. Курепкова перенес их на спасательный плот и оттолкнул его от борта. Сам он бросился в штурманскую рубку, схватил со стола боевую карту, выбрался на еще возвышавшийся правый борт и спрыгнул в воду. Комендоры кормового зенитного орудия и пулеметчики [117] продолжали вести огонь. В это время вдруг раздался гудок: это одни из мотористов, выбравшись через трубу, держался за тросик сирены. Обернувшись, Кухаренко увидел, как с высокоподнятой кормы в воду сыпались люди. С непрерывающимся надрывным гудком теплоход «Сванетия» в 13 ч затонул, увлекая за собой в образовавшуюся воронку плававших рядом людей.

На воде оставались две шлюпки и спасательный плот с ранеными бойцами и командирами. Несколько десятков человек держались на плаву, ухватившись за матрасы, чемоданы, доски. Фашистские летчики расстреливали их из пулеметов, сбрасывали на шлюпки небольшие бомбы. Старпома Кухаренко в числе многих уцелевших моряков и пассажиров подняла из воды команда эсминца «Бдительный». Всего она спасла 143 человека. Почти все они от длительного пребывания в холодной воде тяжело заболели. Медикам в госпиталях и санаториях пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить их здоровье и вернуть всех в строй.

Четыре рейса в апреле — мае совершил в Севастополь теплоход «Анатолий Серов» (капитан Д. Руднев). Наиболее тяжелым был четвертый, который начался 18 мая из Новороссийска. Следовало судно в охранении боевых кораблей, имея на борту 3700 т боеприпасов и продовольствия. В Севастополь пришли на рассвете. Теплоход ошвартовался в Корабельной бухте, остававшейся недосягаемой для артиллерии противника. Немедленно приступили к разгрузке. Утром в базе прозвучал сигнал воздушной тревоги. В порту поставили дымовую завесу, но недостаточно плотную. Просматривая через «окна» в дыму транспортные суда, фашистские летчики потопили две баржи и 250-килограммовой бомбой поразили «Анатолия Серова». От ее взрыва в борту второго трюма образовалась пробоина в 42 кв. метра. Судно частично погрузилось носом, но осталось на плаву. Чтобы предотвратить опрокидывание накренившегося транспорта, экипаж с помощью подошедших двух спасательных катеров завел на берег десять добавочных стальных тросов. Разгрузка была продолжена. Груз из затопленной части теплохода извлекали водолазы.

Через 12 дней был изготовлен и подведен к пробоине кессон. Цементными ящиками заделали переборку аварийного трюма. Осушив его, выровняли крен. Затем устранили дифферент, приняв в четвертое грузовое помещение 500 т воды. [118]

7 июня «Анатолий Серов» оставил Севастополь. Шел он с разорванным бортом, через пробоину забортная вода свободно сообщалась с затопленным трюмом. Несмотря на это, теплоход в сопровождении трех тральщиков и под прикрытием с воздуха благополучно дотянул до Новороссийска.

В тот день, когда он отправился в обратный рейс, гитлеровские войска начали третий штурм Севастополя. Несмотря на значительное превосходство в силах, их наступление развивалось медленно. Защитники черноморской твердыни оказывали упорное сопротивление.

В середине июня сражение достигло предельного напряжения. В те дни прорыв транспортов в осажденный с суши и с моря порт стал почти невозможен. Это удавалось лишь отдельным быстроходным судам. И все же морской флот выполнил тогда 11 огненных рейсов. При этом он лишился нескольких судов, но сумел оказать героическому гарнизону, находившемуся в критическом положении, немалую помощь.

За несколько дней до начала штурма следовал в Севастополь танкер «М. Громов» с грузом авиабензина. 2 июня, под утро, на траверзе мыса Ай-Тодор он был атакован группой вражеских торпедоносцев. Его капитан, М. В. Фомин, маневрировал искусно, но при уклонении от последних четырех торпед, устремившихся одновременно к борту с кормовых и носовых курсовых углов, не удалось избежать встречи с одной из них. Танкер мгновенно вспыхнул огромным факелом. Погибли все комендоры носового орудия, пулеметчик и военный лоцман. Оставшиеся в живых успели сесть в спасательный бот. Его тоже окружало пламя сильно полыхавшего на воде бензина. С огромным трудом отошли от борта тонущего танкера и вышли из полосы огня. Спасшихся моряков принял на борт один из кораблей охранения.

Ночью 10 июня в Севастополь прорвался теплоход «Абхазия» (капитан М. И. Белуха), шедший в охранении эскадренного миноносца «Свободный», двух базовых тральщиков и трех сторожевых катеров. Он доставил СОР маршевые подразделения, боеприпасы и продовольствие. Утром у причала Сахарной балки «Абхазия» подверглась нападению бомбардировщиков. В теплоход угодило 9 бомб, и он тут же пошел ко дну.

Вечером следующего дня из Новороссийска в сопровождении боевых кораблей вышел теплоход «Грузия», который за несколько месяцев до этого стал военным санитарным [119] транспортом. Он вез в Севастополь около 4 тыс. бойцов и 1,3 тыс. т боеприпасов. Наступившее утро было безоблачным. Солнечная погода не предвещала ничего хорошего. Так и получилось: с полудня вражеская авиация начала неотступно преследовать конвой. Одна из бомб повредила корму. Вода залила румпельное отделение, судно на некоторое время лишилось хода.

Зенитчики эскадренного миноносца, сторожевых катеров и самой «Грузии» сражались отважно, стремясь надежно прикрыть теплоход от многочисленных атак самолетов. Искусно маневрируя скоростью и курсами, командир транспорта капитан-лейтенант М. И. Фокин вовремя выводил судно из-под бомбовых ударов. Вскоре к конвою подошел крейсер «Молотов», и совместными усилиями им удалось отогнать последние группы фашистских бомбардировщиков. Но все же судно вышло из боя с немалыми повреждениями, потеряв более половины запаса плавучести.

На этом гитлеровцы не успокоились. Вечером последовали атаки торпедоносцев. Они на бреющем полете сбрасывали торпеды и, пролетая над «Грузией», поливали ее пулеметным огнем.

И все же санитарный транспорт снова выстоял. Самолеты ушли ни с чем. Под утро 13 июня теплоход вошел в Южную бухту Севастополя. После столь тяжелого дня люди вздохнули с облегчением. Казалось, самое страшное осталось позади. Но при подходе к Минной пристани вдруг на судно спикировал фашистский самолет. Одна из его бомб разорвалась в кормовом трюме, вызвав детонацию находившихся там боеприпасов. Разломившись пополам, теплоход пошел ко дну. В живых осталось лишь несколько моряков «Грузии». Разорвались не все снаряды, на следующий день их извлекли из трюмов затонувшего теплохода водолазы.

Последним из транспортных судов прорывался в Севастополь санитарный транспорт «Белосток» (командир старший лейтенант Т. П. Рымкус). Этот теплоход также подвергался ожесточенным ударам с воздуха. Зенитчики кораблей охранения, отражая налеты авиации врага, сбили один торпедоносец. В ночь на 18 июня «Белосток» ошвартовался у причала холодильника. Уже к утру автомашины вывезли все выгруженные с судна боеприпасы на передовую.

С рассветом в севастопольском небе появилась вражеская авиация, начала обстрел причалов тяжелая артиллерия. [120] Сильный ветер постоянно сносил в сторону выставленную в бухте дымовую завесу. Несколько авиабомб попало в причал. На «Белостоке» был полуразрушен ходовой мостик, возникли пробоины ниже ватерлинии и другие повреждения. Экипаж решительно и упорно боролся за живучесть судна.

Вечером, приняв на борт 500 раненых бойцов и 200 эвакуируемых граждан, теплоход вышел в море. Около 2 ч ночи 19 июня в 20 милях южнее мыса Фиолент его атаковали торпедные катера. От одной торпеды командиру удалось уклониться, но другая настигла судно. Взрывной волной Т. П. Рымкуса сбросило с мостика и придавило мешками с песком. Когда командир выбрался из-под них, теплоход быстро погружался в воду и через несколько минут затонул.

Сторожевые катера стали подбирать плавающих вокруг людей. Помешать им попытался фашистский торпедный катер, открыв пулеметный огонь. Подоспевшие охотники за подводными лодками отогнали его и включились в спасательную операцию. Всего катерам удалось поднять из воды 79 членов экипажа вместе с командиром теплохода, 75 раненых и 3 эвакуируемых. Остальные моряки и пассажиры погибли.

После этого рейса «Белостока» в течение следующей недели в осажденный Севастополь пробивались только боевые корабли, а до конца обороны — лишь подводные лодки и транспортные самолеты.

За период последнего вражеского штурма Севастополя транспортные суда и боевые корабли доставили его защитникам около 24 тыс. человек маршевого пополнения и 15 тыс. т боеприпасов, горючего, продовольствия. Ими было вывезено 25 тыс. раненых бойцов и эвакуируемых жителей города{81}.

В ночь на 1 июля из Севастополя вышли 38 катеров, 4 буксира и шхуна с войсками на борту, но только 17 из них достигли Кавказского побережья{82}. 2–3 июля оставили осажденную базу 2 тральщика, 8 катеров и 2 подводные лодки. Однако подавляющую часть гарнизона эвакуировать не удалось.

250-дневная героическая оборона Севастополя вошла в историю Великой Отечественной войны как одна из [121] наиболее ярких ее страниц. Систематическая доставка военным и транспортным флотами крупной осажденной группировке войск пополнения и воинских грузов являлась важным фактором длительного сопротивления сил Севастопольского оборонительного района.

За период июль 1941 г. — июнь 1942 г. транспортные суда совершили в Севастополь 388 рейсов, в том числе 174 в первой половине 1942 г. Они доставили СОР 42 танка, 776 орудий, 1743 автомашины, 350 тракторов, 7,7 тыс. лошадей, а также большое количество жидкого топлива, боеприпасов, продовольствия. Совместно с боевыми кораблями Черноморского флота было перевезено 205 тыс. бойцов и командиров. В этих героических рейсах участвовало 68 крупных судов морского торгового флота{83}.

Захват противником Керченского полуострова и Севастополя создал угрозу вторжения немецко-фашистских войск на Кавказ. [122]

Дальше