Отряд наш стройно приближался к Геок-Тепе. На левом фланге перестрелка не прекращалась. Вдруг текинские джигиты, разбросанные на довольно большом пространстве, быстро сомкнулись и понеслись на нашу цепь; но опрокинув нескольких дагестанцев, тотчас же бросились назад, в виду подоспевших на выручку драгун, которые открыли по неприятелю меткий огонь, причинив ему чувствительные потери.

Ровно в полдень колонна князя Долгорукого подошла к Геок-Тепе. Артиллерия, под прикрытием двух батальонов немедленно заняла позицию на вершине песчаной возвышенности, на левом берегу ручья, и в присутствии генерала Ломакина снялась с передков и открыла, под непосредственным руководством начальника артиллерии отряда, полковника Прозоркевича, огонь из всех шести орудий по кале № 1 и прилегающей к ней мельнице (см. план), за стенами которых виднелись густые толпы текинцев. Позади [108] батареи встали батальоны кабардинский и куринский, а несколько позади последнего стрелковый; в тылу, на правом фланге, расположился 3-й эскадрон переяславских драгун, на левом же 4-й эскадрон, а между ними дагестанцы; ракетная сотня стала позади пехоты (см. план).

В это время текинская кавалерия в громадной массе собралась на левом нашем фланге. От авангарда выслали в цепь две роты куринцев. Едва текинцы заметили их, как с гиком урр!... урр! (бей... бей...) бросились на них в атаку. Пехота встретила их дружными залпами, а 4-й эскадрон переяславских драгун под начальством майора Нацвалова и сотня дагестанцев атаковали их с фланга. Едва наша кавалерия вышла из-за пригорка и бросилась на текинцев, как они с гиком обратились в самое беспорядочное бегство.

Между тем, огонь артиллерии вырывал множество жертв из среды текинцев засевших в кале; но на смену убитым прибывали из крепости через загон новые толпы.

Тогда дивизиону переяславских драгун, дагестанцам, ракетной батарее и двум горным орудиям приказано были идти на северную сторону крепости и открыть фланговый огонь по загону, в котором засела текинская пехота. Едва этот отряд приблизился к мельнице, как вдруг оттуда раздался залп. Оказалось, что она была занята частью текинской конницы, расположившейся позади нее. Смелый и стремительный натиск нашей кавалерии опрокинул врага, который обратился в беспорядочное бегство; в занятой с боя мельнице было вырезано до 150 засевших в ней текинцев и в этой схватке был убит Кара-Батыре. Неприятельская кавалерия ушла на восток по асхабатской дороге и больше не появлялась во весь день.

После того горные орудия и ракетная батарея стали обстреливать загон.

Огонь произвел ужасное действие. После каждого выстрела, попадавшего в густую толпу, образовывалась целая [109] куча трупов. Но по числу убитых являлись новые люди из крепости. Тут мы убедились, что залп из орудий не производит на них того действия, как мы ожидали, и что эти люди решились защищаться не на живот, а на смерть.

Неприятелю фланговый огонь пришелся не по вкусу и он решился произвесть атаку. Густые толпы пеших текинцев вышли из крепости и стали подвигаться на нас с левого фланга. Драгуны спешились и двинулись цепью им на встречу, стреляя залпами, ракетная батарея также направила туда свои станки, горные же орудия продолжали стрелять по загону. Текинцы не выдержали и, не дойдя до драгун, быстро побежали назад, ища спасения за стенами крепости. Благодаря удачным выстрелам горных орудий и ракетной батареи, сообщение крепости с мельницей и калой было прервано; тогда защитники их смело выступили вперед и ринулись на терскую батарею, но встреченные дружными залпами кабардинцев и стрелков, бросились назад. Генерал Ломакин приказал играть наступление и побежавшие, с криком «ура», батальоны ворвались, по следам неприятеля, в передовое укрепление и, после отчаянной рукопашной схватки, овладели им и стали обстреливать крепость; туда же направлены были жерла орудий терской и горной батарей. Последняя подвинулась к этому времени несколько в лево и осталась с ракетной батареей под прикрытием 3-го эскадрона переяславских драгун. Артиллерия стреляла неустанно.

Можно себе представить, что происходило внутри крепости. Наши выстрелы, естественно попадавшие по преимуществу в середину крепости, поражали страшно семьи текинцев. Каждая граната производила ужасное действие. Уступая мольбам жен и матерей, текинцы готовы были уже сдаться, чтобы спасти своих детей. Действительно, некоторая часть их даже вышла из крепости и просила остановить огонь, объявив, что желают сдаться. Им ответили, что если они желают этого, то пусть их начальники и муллы явятся к генералу Ломакину. Но муллы и не думали о сдаче крепости; [110] напротив, им удалось снова разжечь фанатизм, и текинцы решились или победить или умереть.

Часа в два князь Голицын, с сотней дагестанцев, пошел к обход крепости на асхабатскую дорогу; вслед за ним послали туда 4-й эскадрон переяславских драгун с майором Нацваловым и два взвода 3-го эскадрона с флигель-адъютантом Бибиковым, под начальством подполковника Нуджевского. Войскам этим приказано было не выпускать никого из крепости, и если бы текинцы вздумали выходить из нее, то гнать их туда обратно. Это распоряжение было сделано потому, что лазутчики дали знать, что текинцы хотят оставить крепость.

Прибыв на асхабатскую дорогу, отряд увидел, что кала В и кала С не заняты неприятелями, а кала Д занята; тогда князь Голицин взял часть кавалерии, чтобы выбить из нее неприятеля.

Предположение штаба, что текинцы бросят крепость или, по крайней мере, вышлют жен и детей, подтвердилось. Едва драгуны пришли на асхабатскую дорогу, как текинцы начали выходить густыми толпами. Переяславцы бросились на них в атаку и вогнали их снова в крепость. Вслед за этим кавалерия занялась очисткой восточной стороны от пробиравшихся из крепости шаек и одиночных людей. Тут следует упомянуть о следующем эпизоде: по проезжавшему на рысях взводу драгун, были сделаны из близлежащей канавы, последовательно, три выстрела; несколько солдат тотчас же поскакали туда, но вместо воинов, увидали молодую девушку, заряжавшую пистолет; два других пистолета лежали подле нее. Солдаты схватили ее и, доехав к ближайшей кале, сдали стоявшей там части; текинку привели к начальнику и тот, желая успокоить ее, сказал через переводчика: «Не бойся, тебе ничего дурного не сделают». Пленница сделала шаг назад и гордо окинув всех взором полным ненависти и презренья, ответила «Я, сердар, ничего не боюсь, можете делать со мной, что [111] хотите. Но вы все, гяуры, бойтесь и страшитесь нас, так как никто из вас не уйдет из нашей страны.» Ответ юной героини привел всех в восторг, но вместе с тем навел и на размышление; мнение о враге стало изменяться. Текинку тотчас же отпустили на волю. В другом месте, несколько далее, нашли в канаве и другую героиню, с оружием в руках, стрелявшую по проходящим частям; это была почтенная, но бодрая, старушка, с седыми волосами. Ей, впрочем, не посчастливилось и ожесточившиеся солдаты убили ее на месте.

В каждой канаве, которыми испещрены все окрестности Геок-Тепе, за каждым прикрытием сидели текинцы и стреляли по нашей кавалерии, которая, рассыпавшись по всей восточной стороне крепости, постепенно очищала ее от неприятеля, подвигаясь к южной стороне.

Пехота и артиллерия продолжала обстреливать крепость, причиняя врагу страшный урон; но в части северного фаса, против которой стоял 3-й эскадрон драгун, огонь был несколько слабее; неприятель воспользовался этим, и под прикрытием разных пресечений, приблизился на ружейный выстрел и открыл пальбу залпами. Тогда генерал Ломакин приказал полковнику Корганову двинуть на текинцев драгун и отогнать их за стены крепости. Драгуны двинулись с места на рысях, но приблизившись на 200 шагов к крепостному валу, очутились в местности, затопленной водою. Лошади стали вязнуть и дальнейшее движение сделалось более чем затруднительным. Текинцы, увидав замешательство в рядах противников, сделали сильную вылазку и бросились с громкими криками вперед; драгуны спешились и встретили, приблизившегося к ним на 30 шагов врага, дружными залпами, но текинцы, не обращая внимания на них, подвигались все ближе и ближе. Драгуны повернули назад к коноводам. В это время раздался громкий голос командира эскадрона, капитана Шанаева: «Вперед, ребята! Ура»!..... Драгуны повернулись и стремительно кинулись [112] в штыки на врага, в 15 раз превосходящего их числом. Текинцы, не ожидавшие такого поворота дела, обратились в бегство, оставив на месте много убитых и раненых. Драгуны поплатились за свою смелую атаку лишь несколькими людьми и лошадьми.

Все ждали с нетерпеньем прибытия колонны графа Борха. С его прибытием должны были начаться решительные действия.

Еще до взятия калы был послан казак к графу Борху, для передачи известия, что бой начался и чтобы он спешил на соединение с отрядом. Граф Борх отстал от авангарда, задержанный сначала атакою текинской кавалерии о которой мы уже говорили, а потом он нашел нужным дать войскам привал.

Но едва казак таманского полка, посланый к графу, отъехал от отряда, как несколько текинцев бросились на него. Кубанец с необыкновенною ловкостью увертывался от туркмен, но один текинец выстрелил, и пуля сразила казака. Кочевники бросились на удальца, отрубили ему голову, изувечили и, оборвав плечевой погон, свернули в трубку и всунули его в отверстие груди, которое было образовано пулею. Несколько позднее, колонна графа Борха, подходя к Тепе, наткнулась на труп несчастного казака и, тут же, похоронила его у дороги.

Наконец в исходе третьего часа, подошла вторая колонна. Люди ее были крайне утомлены переходом под палящими лучами солнца, при 40» по Реомюру и так-же, как и участники начавшегося боя, сильно страдали от жажды.

Когда подошел граф Борх и отряд очутился весь у Геок-Тепе, естественно родился вопрос, штурмовать или не штурмовать крепость немедленно. Несомненно, что штурм был предрешен, в сущности, еще задолго до этой минуты. В отряде только и разговоров было, что с текинцами надо кончить быстро, при первой встрече, не откладывая в долгий ящик. [113]

Нет также сомнения, что в 3 часа дня считали, что взятие первой калы, прогнание неприятеля в крепость, затем артиллерийский и ружейный огонь достаточно подготовили успех штурма. Нервное напряжение, овладевшее всеми, не допускало мысли об усталости.

Были сделаны распоряжения — и войска пошли занимать позиции, назначенные им для штурма. Генерал Ломакин стал объезжать позицию; подъехав к драгунам, стоявшим на левом фланге, против северного фаса, где кибитки текинцев были выдвинуты впереди крепостного вала, генерал вызвал 12 охотников, которые зажгли бы аул. Драгуны не заставили повторить предложение и минуту спустя охотники уже были на пути к цели, быстро перебегая от одного прикрытия к другому. Все следили с замиранием сердца за смельчаками, все предчуствовали, что попытка их не увенчается успехом, так как кроме серных спичек они не имели других зажигательных средств. Но вот, наконец, они приблизились к кибиткам на 15 шагов. Вдруг раздался залп и град пуль обсыпал наших охотников. Продолжать движение вперед значило идти на верную и бесполезную смерть и драгуны, понимая это, повернули назад, обсыпаемые градом пуль. Никто не верил глазам, когда они невредимые вернулись к своему эскадрону.

Штурм был назначен ровно в 5 часов пополудни, — сигналом должен был послужить залп из всех орудий.

К этому времени части отряда расположились кругом Геок-Тепе в следующем порядке.

С западной стороны крепости.

Саперная рота, на левом фланге,

Батальон куринского полка,

« кабардинского полка,

Сводный стрелковый батальон; разместился в загоне на южной его стороне, одна же рота встала против угловой бреши. [114]

Два горных орудия и два полевых 20-й бригады разместились между ротами кабардинского полка.

В передовом укреплении, занятом утром с боя расположился «Красный Крест» и был устроен перевязочный пункт.

Против северо-западного угла крепости:

В некотором отдалении стоял близь главного арыка, резерв состоявший из батальона Ширванского полка.

За резервом, вдали, разбился вагенбург, заключавший в себе весь обоз с 3,500 верблюдов, под прикрытием 6 рот пехоты и двух горных орудий.

Против северной стороны крепости.

Батальон грузинского гренадерного полка,

« лейб эриванского полка.

Между ротами первого стояли — 2 орудия терской казачьей батареи между ротами второго 2 орудия пешей батареи 20-й бригады.

50 человек охотников.

Ракетная батарея.

Полуэскадрон переяславских драгун, на правом фланге.

С восточной стороны Геок-Тепе:

Почти против северо-восточного угла, расположились две сотни казаков (таманского и волжского полков), с двумя орудиями терской батареи.

У южной калы (см. план: Д) стояли: сотня дагестанцев и полуэскадрон драгун.

С южной стороны:

4-й эскадрон переяславских драгун, по правой стороне речки и наконец сотня дагестанцев по левому берегу.

Таким образом, линия занятая нашими войсками, была около 8 верст, а линия штурма свыше 3 верст.

В высшей степени интересен вопрос о силе атаковавших войск.

Слева: батальон, рота, эскадрон, с понятием о которых связана известная численность, положенная по штатам, [115] не имели значения при штурме Геок-Тепе. Убыль в людях началась еще в Чикишляре, затем, долгая, трудная стоянка и тяжкий поход еще более ослабили части. Да кроме того от каждого батальона, как мы сказали выше, по одной роте было взято для охраны вагенбурга. Взяв все вместе, надо принять, что каждый батальон имел средним числом около 200 человек, а рота человек 60. Число же всех войск, пошедших на штурм, надо принять от 1.200 до 1.300 человек.

До пяти часов пополудни шла усиленная пальба из всех орудий и сильный ружейный огонь. Сравнительно, огонь текинцев был слаб.

Войска стояли перед штурмом очень близко к крепости. Некоторые батальоны шагах в пятистах, не более. Штурмовые колонны стали так близко потому, что у текинцев совсем не было артиллерии и были очень плохие ружья всевозможных времен и всевозможных систем — от фитильных ружей до берданок; последних было очень мало. По стенам стояли большия крепостные ружья. Большинство же текинцев было вооружено — обыкновенными азиатскими курковыми ружьями.

За четверть часа до наступления рокового, для многих, часа, прекратился артиллерийский огонь и раздавалась лишь слабая ружейная трескотня. [116]