В апреле, как я уже упомянул выше, началась перевозка войск и всего необходимого для экспедиции. С этой целью правительство заключило контракт с обществом «Кавказ и Меркурий», отдавшим в полное его распоряжение все свои суда, за исключением пароходов, совершающих срочные рейсы между портами Каспийского побережья, хотя на них подвозились иногда грузы и части войск. Неудобство разгрузки в Чекишляре сильно тормозило дело и влекло за собой массу бесполезных издержек для правительства, в виде платы пароходам за простойные дни и т. п., да кроме того приходилось откладывать и самый поход на неопределенное время. В то время, когда в Петербурге все предполагали, что экспедиционый отряд уже выступил из Чекишляра, он еще не был весь и перевезен даже туда. Конечно тут винить не кого, ибо главной причиной медленности перевозки войск и всего необходимого для [12] экспедиции было недостаточное число судов, которыми можно было воспользоваться для этой цели. Так или иначе, но дело медленно подвигалось вперед, несмотря на всю энергию генерала Лазарева и только в конце Июня все войска, предназначенные в состав Ахал-Текинского экспедиционного отряда, сосредоточились в Чекишляре. Принимая во внимание размеры русских отрядов, совершавших походы в Средней Азии, наш отряд, казалось, был очень велик; в состав его вошло 16 батальонов пехоты (по мирному положению), 18 сотен и 2 эскадрона кавалерии, 26 орудий, ракетная батарея и рота сапер. Весь цвет кавказской армии был на лицо; лучшие полки доблестной кавказской армии имели тут своих представителей: Лейб-Эриванский, Грузинский гренадерский, Кабардинский, Ширванский, Куринский, Ашперонский, Дагестанский, Ахалцыхский, Навагинский и Александропольский полки, выслали своих отборнейших солдат в экспедицию. Кавказская кавалерия, регулярная и иррегулярная, терское и кубанское войска, тоже имели своих представителей в лице: дивизиона Переяславского драгунского полка, 6 сотен Дагестанского Конно-Иррегулярного полка, 2 с. Волжского, 4 с. Таманского, 4 с. Полтавского и 2 с. Лабинского, казачьих полков. Артиллерия также была всех трех родов: пешая, конная и горная; имелась и ракетная батарея, на которую возлагались большия надежды. Одним словом отряд был образцовым во всех отношениях. И кто бы поверил тогда, что отряд этот не в состоянии будет выполнить возложенную на него задачу, которая всем казалась до такой степени легко достижимой и пустячной: невозможно было допустить даже, что отряд этот через несколько месяцев будет поспешно отступать пред беспорядочными толпами полудиких сынов Ахала, перед халатниками, как их с презрением все называли. Действительно меньше всего мы могли ожидать этого. Опытность и неоднократно доказанные на деле военные способности [13] генерала Лазарева, составившего себе громкую славу, казались порукой за успех экспедиции и все этому твердо верили...

1-го Июля командующий Ахал-Текинским экспедиционным отрядом, генерал-адъютант П. Д. Лазарев выехал со штабом из г. Баку и на следующий день прибыл в Чекишляр. Несколько дней спустя прибыл туда же санитарный отряд Красного Креста с уполномоченным г. Сараджевым, двумя докторами и 9-ю санитарами; отряд этот привез с собой около 500 пудов разных вещей, лекарств и госпитальных принадлежностей. Тотчас же околотки всех частей войск были снабжены всем необходимым, на 12 кроватей каждый, и кроме того к 17 Июня было открыто в Чекишляре отделение Красного Креста на 200 кроватей и такое же отделение, вслед за сим, выступило в Чат для устройства там госпиталя.

По прибытии в отряд, генерал Лазарев, сделав смотр войскам, решил немедленно выслать вперед авангард, главным образом, для разработки пути в тех местностях, где это окажется необходимым, устройства спусков к Атреку и Сумбару, рытья колодцев и т. п. В состав авангарда вошли 3 батальона пехоты, 5 сотен кавалерии и 2 горных орудия и начальником его был назначен флигель-адъютант полковник князь Долгорукий. 6-го Июня авангард выступил из Чекишляра и направился в Чат. В след за сим начальник отряда поручил полковнику Шелковникову уничтожить плотину возведенную на р. Атреке теркменами-аттабаевцами у Бенда и направить течение этой реки в старое русло: благодаря сочуствию заинтересованных в этом деле Гассан-Кулинцев, выставивших около 1,000 рабочих рук, дело это было весьма скоро исполнено, хотя и не удалось вполне, т. к. вода, пройдя некоторое пространство по старому руслу, залила низменные местности, но все же не дошла до моря, т.е. до старого устья реки. Отчасти объясняли это тем, что аттабаевцы, оставшиеся без воды, отвели ее снова в нескольких местах повыше Бенда.

Главной заботой генерала Лазарева было устройство [14] артиллерийских и провиантских складов и приобретение верблюдов, катеров и лошадей для обоза. Однако же, несмотря на все старания и энергию, дело это, встретив на первых же порах множество препятствий, затянулось и сразу всем стало очевидным, что отряду нашему долго придется ждать у моря погоды и сидеть без дела в Чекишляре. Причины мешавшие устройству складов с достаточным количеством провианта, фуража и т. п., необходимых для обеспечения в этом отношении всего отряда, заключались, во первых: в недостаточности морских перевозочных средств; во вторых, ее медленности, неудобстве разгрузки и зависимости ее от погоды и в третьих в том, что привозимый провиант и фураж почти весь тотчас же истреблялся войсками и только небольшой излишек попадал в склады. Как я упоминал выше, для облегчения разгрузки била устроена пристань, выдвинувшаяся на пол версты в море; вслед за этим вскоре провели с конца этой пристани до интендантских складов рельсовый путь, благодаря чему труд солдат назначаемых для разгрузки был значительно облегчен и само дело быстрее стало подвигаться вперед. Что же касается составления обоза, то и тут дело вышло далеко не легкое; верблюдов приходилось разыскивать по туркменским кочевьям и аулам, разбросанным на огромном пространстве; в Чекишляр их приводили со всех концов Закаспийского моря, от границ Персии и до Мангышлака включительно. Как нередко бывает в подобных случаях, и тут дело не обошлось без некоторых злоупотреблений; нашлись среди лиц, которым были поручаемы командировки за верблюдами, разные господа заботившиеся лишь о набитии собственных карманов презренным металлом и приводившие, зачастую, вместо числа показанного в отчете лишь половину его, ссылаясь на то, что другая часть верблюдов попадало в дороге. И что за верблюдов приводили они: худых, чахлых, да вдобавок еще не пригодных, сплошь да рядом, к вьюку за молодостью или слабостью спины. Впрочем [15] генерал Лазарев сразу положил предел такому злоупотреблению и безо всякой церемонии выгнал самых бесцеремонных из этих господ вон из Чекишляра... Плата за верблюдов колебалась между 75 и 125 руб. Справедливость заставляет сказать, что некоторые из пригоняемых партий не оставляли желать ничего лучшего. Лучшие партии верблюдов были доставлены полковником Навроцким, обошедшим с небольшой колонной кочевья Аттабаевцев и Джафарбайцев.

С ним произошел следующий случай, характеризующий честность туркмен: по возвращении в Чекишляр полковник увидал, что переплатил 940 серебряных рублей, но где и когда, он положительно не мог припомнить. Приходилось заплатить из собственного кармана всю недостающую сумму, как вдруг явился в лагерь туркмен и представил полностью 940 рублей, которые ему по ошибке переплатили за верблюдов.

Кроме верблюдов, приобретаемых для отряда в полную собственность, были еще и нанимаемые по месячно; за каких верблюдов платили по 15 рублей в месяц, причем на каждые 6, 7 верблюдов полагался один туркмен, которых у нас и называли верблюдчиками; они получали от казны продовольствие и кроме того 15 рублей жалованья в месяц и обязаны были смотреть и ухаживать за верблюдами. Старшие верблюдчики назывались караван-баши и составляли род ближайшего начальства верблюдчиков В случае если какой либо верблюд, из числа нанятых для отряда, падал от той или другой причины безразлично, хозяину его немедленно выдавалось 100 рублей вознаграждения. В виду этого некоторые из верблюдохозяев пустились на разные хитрости; уведет бывало ночью с пастбища одного, двух верблюдов и спрячет, где либо в стороне, а на другой день явится с печальной физиономией к заведующему транспортной частью и объявит, что вот де мол несчастие случилось — верблюд пал: ну, и получит свои деньги. Однакож эти проделки вскоре открылись и вот, придумали [16] следующий оригинальный способ контроля в действительной гибели животного: туркменам — хозяевам объявили, чтобы они в случае падения верблюда отрубали ему хвост по основание и таковой представляли в штаб, как бы взамен удостоверения ближайшего полицейского начальства. Вдруг начали замечать, что как-то уж больно много стало предъявляться этих документальных хвостов, и первое время только дивились отчего это, открылся падеж среди наемных верблюдов, тогда, как среди казенных, находящихся в совершенно одинаковых с ними условиях, случаи падежа чрезвычайно редки. А между тем радужные бумажки одна за другой быстро переходили в руки туркмен. Наконец дело случайно открылось и оказалось, что никакого падежа, нету и не было, а просто хитрые сыны степей отрубали хвосты у живых верблюдов, представляли их по начальству и получали деньги. Некоторые из верблюдохозяев, опасаясь ответственности, не трогали своих верблюдов, а ездили за хвостами в Гассан-Кули и там покупали их, конечно за хорошую плату, не объявляя цели покупки. Как рассказывали мне, первое время гассан-кулинцы никак не могли себе объяснить к чему это у них скупают товар, возможность существования которого им и в голову никогда не приходила, и некоторые из них вывели заключение, что верблюжьи хвосты употребляются русскими, как самое лакомое блюдо и что вероятно, верблюдчики покупают их по поручению каких нибудь армян-торговцев, поставляющих их русским сердарям, т.е. высшим военачальникам; узнав же впоследствии истину, они сразу подняли цену этому товару. — Кроме верблюдов (число их простиралось до 11,000) были приобретены для вьючного обоза катера и был составлен отрядным подрядчиком Коргановым, колесный обоз состоявший из 1,500 арб и 1,700 лошадей, причем на каждые пять арб полагался один погонщик, получавший продовольствие и 20 рублей в месяц.

Первое время при отряде не было полевой почты, что [17] составляло большое неудобство, так как для того, чтобы послать письмо, приходилось искать кого либо, отправлявшегося в Баку или же ждать прихода почтового парохода, которые приходили два раза в месяц, и самому отвозить его на туркменской лодке. Впоследствии была открыта полевая почта, причем главная контора ее находилась в Чекишляре, а отделения в Чате, Дуз-Олуме и Тер-Сахане. Что сказать об ее деятельности? Действовала так, как и все полевые почты; более аккуратно доставлялись заказные письма, простые же, — из трех писем одно пропадало, одно доставлялось и одно ждало в Чекишляре возвращения из похода лица, которому было адресовано: да и то его можно было получить лишь в том случае, если хватало терпенья самому пересмотреть два три ящика с накопившимися письмами. Сообщение почтовое совершалось при посредстве туркмен-милиционеров, которые перевозили почту на себе в кожанных сумках, делая на своих превосходных и неутомимых лошадях от 80 до 100 верст в сутки. За доставку почты в целости, милиционер получал, сверх жалованья, довольно большое вознаграждение, как я слыхал, 100 рублей (впрочем, за цифру суммы вознаграждения не ручаюсь); но надо им отдать справедливость, все они исполняли свои обязанности весьма добросовестно, так что за все время похода был только один случай исчезновения почтальона, бросившего сумку с почтой на дороге и бежавшего к текинцам; сумку эту нашли проезжавшие казаки и доставили ее к месту назначения. Нередко приходилось этим импровизированным почтальонам с опасностью жизни провозить почту, так как в некоторых местах, в горах, текинцы устраивали засады и неожиданно нападали на проезжавших. Таким образом было убито несколько проезжих торговцев, пробиравшихся к авангарду и разграблена почта, шедшая из Тер-Сахана в Хаджи-Кала. [18]