Глава вторая.

Вероломное нападение гитлеровской Германии на СССР. Первые сражения

К лету 1941 г. блок империалистических государств, возглавляемый фашистской Германией, добился крупных военных успехов. Почти вся Европа, с ее мощной экономикой, богатыми природными и людскими ресурсами, оказалась под контролем гитлеровцев.

Немецко-фашистские войска заняли выгодное стратегическое положение. Завершив военные действия в Западной Европе, фашистские правители сразу же устремили свои алчные взоры на Восток — начали непосредственную подготовку нападения на СССР.

Для осуществления своих захватнических планов германское верховное командование сосредоточило и развернуло у западных границ СССР огромные вооруженные силы.

Вместе с сателлитами Германия имела на Востоке 190 дивизий (5500 тыс. человек), около 2800 танков (не считая легких), 47 260 орудий и минометов (без 50-мм минометов) и 4950 самолетов{24}.

Замысел гитлеровского командования заключался в том, чтобы одновременными ударами на ленинградском, московском и киевском направлениях расколоть фронт наших армий, сосредоточенных в Прибалтике, Белоруссии и на Украине, окружить и уничтожить наши разобщенные войска и создать таким образом благоприятные условия для стремительного продвижения в глубь Советского Союза. Решающая роль в осуществлении этого замысла отводилась танковым войскам и авиации.

Первый удар планировалось нанести из Восточной Пруссии на Ленинград силами группы армий «Север» (16-я, 18-я армии и 4-я танковая группа. Всего 29 дивизий, в том числе 6 танковых и моторизованных). Наступление группы армий «Север» поддерживал 1-й воздушный флот, имевший 1070 боевых самолетов. [21]

Второй удар наносился из района Варшавы на Минск, Смоленск и далее на Москву войсками, входившими в группу армий «Центр» (4-я и 9-я армии, 2-я и 3-я танковые группы. Всего 50 дивизий, в том числе 15 танковых и моторизованных, и 2 моторизованные бригады). Действия группы армий «Центр» поддерживались 2-м воздушным флотом, имевшим до 1680 боевых самолетов. Третий удар гитлеровское командование собиралось нанести из района Люблина на Житомир, Киев и далее на Донбасс группой армий «Юг» (6, 17, 11-я армии, 1-я танковая группа, 3-я и 4-я румынские армии и подвижный венгерский корпус — всего 57 дивизий, в том числе 9 танковых и моторизованных, и 13 бригад). Поддержка группы армий «Юг» возлагалась на 4-й немецкий воздушный флот (около 800 самолетов) и румынские военно-воздушные силы (до 500 самолетов).

Ранним воскресным утром 22 июня фашистская Германия, вероломно нарушив пакт о ненападении, без объявления войны, без предъявления Советскому правительству каких-либо претензий внезапно обрушила на нашу страну тщательно подготовленный удар огромной силы.

В 4 часа утра тысячи вражеских орудий открыли огонь по нашим пограничным заставам, районам расположения войск, штабов и узлов связи. Одновременно гитлеровцы нанесли мощный удар с воздуха по многим городам страны, военно-морским базам и железнодорожным узлам. Особенно сильный удар был: нанесен по нашим аэродромам. Только за первый день войны наша авиация потеряла около 1200 самолетов, в том числе Западный военный округ — 738 самолетов{25}. В первые часы войны были разрушены или повреждены узлы и линии связи, что привело к нарушению, а в ряде случаев и к полной потере управления войсками. После артиллерийской подготовки, продолжавшейся на различных участках от одного до двух часов, немецко-фашистские войска, обладая превосходством в силах и средствах на направлениях главных ударов и инициативой действий, перешли государственную границу и вторглись в пределы нашей Родины.

Советские войска вынуждены были начать боевые действия против сильного и коварного врага в крайне невыгодных условиях. Большинство дивизий, входивших в состав армий прикрытия, предназначенных для обороны государственной границы, располагались на значительном удалении от нее и занимались боевой подготовкой по планам мирного времени. В непосредственной близости от границы располагались лишь отдельные роты и батальоны, занятые оборонительными работами. В невыгодном положении оказались и наши танковые войска. [22]

К началу войны в западных приграничных округах имелось 7 и формировалось 13 механизированных корпусов: в Ленинградском — 1-й и 10-й, в особых округах: Прибалтийском — 3-й и 12-й, Западном —6, 11, 13, 14, 17 и 20-й, Киевском —4, 8, 9, 15, 16, 19, 22 и 24-й и в Одесском военном округе 2-й и 18-й{26}. Однако из этого количества лишь 6 механизированных корпусов — 1, 2, 3, 4, 6 и 8-й{27}, созданные в 1940 г., имели относительно высокую боеспособность.

Большинство механизированных корпусов было придано общевойсковым армиям, на которые возлагалось прикрытие государственной границы. Основные силы располагались на широком фронте, в 30 — 40 км от государственной границы, а дивизии в корпусах находились одна от другой на расстоянии 50 — 100 км и более.

Такое рассредоточение соединений с началом боевых действий потребовало значительных перегруппировок и не позволяло в короткие сроки собрать основные силы корпусов для нанесения сосредоточенных ударов. Большинство мотострелковых полков не имело в достаточном количестве средств передвижения. Положение усугублялось еще и тем, что наши войска не были заблаговременно приведены в боевую готовность. Только в половине первого часа ночи 22 июня, т. е. за 3 — 4 часа до начала войны, был получен приказ о немедленном приведении частей и соединений в боевую готовность{28}. Однако времени для реализации этого приказа, по существу, не было. Практическое претворение в жизнь отданных распоряжений осуществлялось в полках и дивизиях в обстановке начавшейся войны, под огнем артиллерии и массированными ударами вражеской авиации. Все это поставило наши войска, в том числе и механизированные корпуса, в крайне тяжелое положение.

Северо-западное направление

В полосе Северо-Западного фронта боевые действия начались внезапным ударом войск группы армий «Север», а также 3-й танковой группы и двух армейских корпусов 9-й армии группы армий «Центр», насчитывавших 40 дивизий, в том числе 13 танковых и моторизованных. Атакованные крупными силами соединения 8-й и 11-й армий не смогли отразить наступление численно превосходившего противника и вынуждены были с тяжелыми боями отходить на Каунас и Вильнюс.

В сложной обстановке начавшихся боевых действий командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф. И. Кузнецов принял решение силами 12-го и 3-го механизированных корпусов во взаимодействии с общевойсковыми соединениями нанести контрудар [23] по флангам 4-й танковой группы противника, прорвавшейся в стыке 8-й и 11-й армий.

Танковые дивизии (23-я и 28-я) 12-го механизированного корпуса генерала Н. М. Шестопалова должны были атаковать противника из района северо-западнее Шяуляя в южном направлении, а соединения 3-го механизированного корпуса под командованием генерала А. В. Куркина — из района Кедайпяя в западном направлении{29}. Подготовка контрудара проводилась в ограниченные сроки, поспешно, при крайне скудных сведениях о противнике; должное взаимодействие между соединениями организовать не удалось, боевые задачи до войск доводились с большим опозданием, так как связь была весьма неустойчивой.

Основная роль в контрударе отводилась 12-му механизированному корпусу, который после марша из района Риги к исходу 22 июня сосредоточивался северо-западнее Шяуляя. 3-й механизированный корпус должен был нанести удар лишь силами 2-й танковой дивизии, так как его 5-я танковая дивизия действовала в отрыве от главных сил в районе Алитуса, а 84-я моторизованная дивизия находилась в резерве 11-й армии.

Контрудар начался 23 июня. Выступив из района сосредоточения, 28-я танковая дивизия полковника И. Д. Черняховского к 10 часам вышла на рубеж развертывания (50 км юго-западнее Шяуляя), однако сразу перейти в наступление она не смогла, так как почти все горючее было израсходовано. До 15 часов дивизия вынуждена была стоять на этом рубеже и ждать машины с горюче-смазочными материалами. Во время выдвижения части дивизии четыре раза подвергались ударам авиации противника и понесли потери.

Во второй половине дня 28-я танковая дивизия вела тяжелый бой с передовыми частями 1-й танковой дивизии гитлеровцев. Бесстрашно сражались танкисты, при этом особенно отличился экипаж танка, в котором находился заместитель командира 55-го танкового полка майор Б. П. Попов. Авангард полка в составе 17 танков, которым командовал майор Попов, атаковал противотанковую батарею врага. Завязалась огневая дуэль. Только майор Попов, лично стреляя из пушки, уничтожил 4 орудия и десятки гитлеровцев. Вскоре его танк оказался подбитым. Но, несмотря на это, отважный экипаж продолжал вести огонь по фашистам и уничтожил еще одно орудие противника. До последней минуты своей жизни майор Б. П. Попов не покидал танка и управлял подразделениями. Это был один из первых танкистов, удостоенных звания Героя Советского Союза в Великой Отечественной войне. [24]

В этот день 23-я танковая дивизия под командованием полковника Т. С. Орленко во взаимодействии с частями 10-го стрелкового корпуса отражала атаки противника, обеспечивая правый фланг 28-й танковой дивизии, а 202-я моторизованная дивизия полковника В. К. Горбачева вместе с 9-й противотанковой артиллерийской бригадой полковника Н. И. Полянского стойко отражала атаки вражеских войск под Шяуляем.

Успешнее действовала в этот день 2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса, которой командовал генерал Е. Н. Солянкин.

Выдвинувшись в районе Кедайняя к шоссе Тильзит — Шяуляй, она нанесла удар в северо-западном направлении по частям 6-й танковой дивизии врага и полностью разгромила 100-и моторизованный полк; в течение дня 2-я танковая дивизия уничтожила до 40 танков и 40 орудий противника{30}. В последующие два дня, 24 и 25 июня, в районе юго-западнее Шяуляя шли тяжелые бои с превосходящими силами противника, поддерживаемыми большим количеством бомбардировочной авиации. Наши танковые соединения и части были вынуждены отходить в восточном направлении.

Оперативный результат контрудара юго-западнее Шяуляя был незначителен, 28-я и 2-я танковые дивизии потеряли много боевой техники, однако и противнику был нанесен ощутимый урон, да и темпы продвижения соединений 41-го моторизованного корпуса снизились.

Механизированные корпуса наносили контрудар в условиях непрерывного воздействия авиации противника и без авиационного прикрытия, в сложной обстановке, а тыловые части и подразделения не успевали своевременно снабжать танкистов, особенно горючим, что сказалось на ходе и результате контрудара механизированных корпусов.

Потерпев неудачу в приграничном сражении, войска Северо-Западного фронта в крайне невыгодных условиях, под натиском превосходящих сил противника вынуждены были с боями отходить в северо-восточном и восточном направлениях.

Учитывая обстановку, Ставка Главного Командования еще 29 июня приказала командующему Северо-Западным фронтом прочно удерживать рубеж обороны по реке Зап. Двина. Одновременно с этим Ставка дала указание фронту, опираясь на Псковский и Островский укрепленные районы, подготовить и организовать устойчивую оборону на рубеже реки Великая, используя для этой цели оперативные резервы — 41-й и 22-й стрелковые корпуса. Войска, предназначавшиеся для организации обороны на реке Великая, распоряжением Ставки Главного Командования усиливались 1-м механизированным корпусом генерала М. Л. Чернявского, а на двинское направление выдвигался 21-й механизированный корпус под командованием генерала Д. Д. Лелюшенко.

Однако поставленные задачи войска Северо-Западного фронта не выполнили. [25] Части и соединения 8-й армии, потеряв в предыдущих боях около 40 процентов своего состава, не смогли длительное время удержаться на реке Зап. Двина, а резервные соединения не успели сосредоточиться и занять оборону по реке Великая на линии Псковского и Островского укрепленных районов.

1 июля, после некоторой перегруппировки, немецко-фашистские войска при мощной поддержке авиации продолжали наступать.

В связи с быстрым продвижение 56-го и 41-го вражеских моторизованных корпусов 4-й танковой, группы и их глубоким вклинением в позиции наших войск 8-я армия вынуждена была отступать на север, а 27-я армия (второй эшелон фронта) — на северо-восток. Направление на Остров и Псков оказалось неприкрытым.

В первых числах июля в этот район вышли только 3-я танковая и 163-я моторизованная дивизии 1-го механизированного корпуса. Остальные силы, предназначавшиеся для обороны Псковского и Островского укрепленных районов, в частности соединения 41-го стрелкового корпуса, находились еще на марше. А между тем подвижные соединения немецко-фашистских войск, преодолевая незначительное сопротивление, к вечеру 4 июля вышли на подступы к Острову. В районе Острова развернулись ожесточенные бои, основная тяжесть которых легла на соединения 1-го механизированного корпуса. Обстановка была исключительно неблагоприятной, к тому же пришлось вступить в бой с наступавшим противником весьма ограниченными силами: накануне из корпуса были выведены 163-я моторизованная дивизия генерала И. М, Кузнецова, из 3-й танковой дивизии полковника К. Ю. Андреева — 3-й мотострелковый полк и другие части и подразделения{32}.

В 2 часа 5 июля 1-му мехкорпусу было приказано с рассветом совместно со 111-й стрелковой дивизией 41-го стрелкового корпуса уничтожить противника в районе Острова. Боевую задачу наши войска выполнили — части 3-й танковой дивизии овладели Островом. Однако закрепиться не смогли, и этим воспользовался противник. Перейдя в контратаку, его части вновь овладели городом. [26] Полки 3-й танковой дивизии вынуждены были отойти в северо-восточном и восточном направлениях. В течение 6 июля 3-я танковая дивизия действовала совместно с 22-м стрелковым корпусом, а днем позже ее части были приданы дивизиям 41-го стрелкового корпуса. 21-й механизированный корпус, имея очень мало танков — начал формироваться накануне войны, — действовал в составе 27-й армии и использовался в боях так же, как и стрелковые соединения.

Таким образом, механизированные корпуса Северо-Западного фронта вместе с общевойсковыми соединениями уже в первые дни войны оказали гитлеровским захватчикам упорное сопротивление. Однако в ожесточенных сражениях они понесли потери и вынуждены были под натиском превосходящих сил противника отступать, сражаясь с исключительным упорством и мужеством за каждую пядь родной земли.

Западное направление

Тяжелое положение в первый день войны сложилось и на Западном фронте. По его 26 дивизиям армий прикрытия, не успевшим развернуться и занять свои районы обороны вдоль государственной границы, нанесли внезапный удар 40 фашистских дивизий, входивших в состав группы армий «Центр»{33}. Главные удары гитлеровцы наносили северо-западнее Гродно и на Брест мощными группировками, основу которых составляли танковые войска. Противник, прорвав оборону войск левого крыла Северо-Западного фронта на вильнюсском направлении и выйдя на правый берег Немана, уже в первый день боевых действий силами 3-й танковой группы глубоко охватил правый фланг 3-й армии Западного фронта.

С целью ликвидации прорыва северо-западнее Гродно командующий армией генерал В. И. Кузнецов решил нанести контрудар силами второго эшелона — 11-м механизированным корпусом, которым командовал генерал Д. К. Мостовенко. Корпусу была поставлена задача нанести удар северо-западнее Гродно, уничтожить наступающего противника и прикрыть отход стрелковых частей{34}.

К моменту получения боевой задачи соединения 11-го механизированного корпуса оказались рассредоточенными на большом пространстве. В непосредственной близости, в районе Гродно, находилась только 29-я танковая дивизия полковника Н. П. Студнева; 33-я танковая дивизия, которой командовал полковник М. Ф. Панов, не укомплектованная танками, к этому времени была сосредоточена в 40 км от района предстоящих боевых действий. 204-я моторизованная дивизия полковника А. М. Пирова и штаб корпуса располагались в Волковыске — 75 — 80 км юго-восточнее Гродно. 22 июня 11-й механизированный корпус для нанесения контрудара смог привлечь лишь 29-ю танковую дивизию. [27] Другие соединения и части корпуса вступали в бой с ходу, по мере прибытия их к району боевых действий.

В первой половине дня 22 июня в 15 км западнее Гродно между соединениями 11-го механизированного корпуса и 20-го армейского корпуса противника развернулся ожесточенный бой. 29-я танковая дивизия, развернувшись на 6-километровом фронте, атаковала противника и отбросила его на 6 — 7 км к западу{35}. Однако добиться больших результатов корпус в течение дня не смог и своей задачи не выполнил. Произошло это главным образом потому, что противник наносил сильные авиационные удары по боевым порядкам соединений, а наша авиация, понесшая большие потери, не смогла прикрыть свои войска. Кроме того, корпус вел боевые действия без артиллерии, так как она была оставлена в районе дислокации — соединения не располагали необходимым количеством тягачей.

Наиболее тяжелая обстановка в первый день войны сложилась на левом крыле Западного фронта, на брестском направлении, в полосе обороны 4-й армии. Ее войска в результате сильного удара танков и массированных налетов авиации противника с тяжелыми боями вынуждены были отступать от границы на восток. Управление соединениями и частями было временно нарушено.

В такой сложной боевой обстановке командующий армией генерал А. А. Коробков принял решение нанести контрудар по прорвавшимся частям противника силами 14-го механизированного корпуса, которым командовал генерал С. И. Оборин. Мехкорпусу была поставлена задача нанести удар из района севернее Кобрина на юго-запад и во взаимодействии с 28-м стрелковым корпусом и 10-й смешанной авиационной дивизией уничтожить прорвавшегося противника и восстановить положение по государственной границе{36}.

Соединения 14-го механизированного корпуса были рассредоточены в большом районе. 22-я танковая дивизия генерала В. П. Пуганова, располагавшаяся до 22 июня восточнее Бреста, в непосредственной близости от государственной границы, в первые часы войны понесла большие потери от ударов авиации противника и вынуждена была отходить в восточном направлении. Другие соединения корпуса находились в районах дислокации на значительном удалении от государственной границы. Условия вступления в бой соединений 14-го механизированного корпуса были чрезвычайно тяжелыми. Контрудар не получился. [28] Действия войск вылились в разрозненные контратаки, из которых наиболее сильная была проведена частями 30-й танковой дивизии под командованием полковника С. И. Богданова северо-западнее Кобрина. В середине дня 22 июня передовые подразделения дивизии, выдвигаясь к линии фронта в условиях непрерывного воздействия вражеской авиации, встретились с головными частями 18-й танковой дивизии гитлеровцев. Завязался встречный бой, в результате которого противник был отброшен на несколько километров. Однако и полки 30-й танковой дивизии понесли потери. Под давлением превосходящих сил они вынуждены были в последующие дни отходить на восток.

В целом попытка командования 3-й и 4-й армий осуществить контрудары силами своих вторых эшелонов — 11-м и 14-м механизированными корпусами и восстановить положение на государственной границе закончилась неудачей. К вечеру 22 июня обозначилась угроза глубокого охвата танковыми соединениями противника обоих флангов войск Западного фронта.

Командование Западного фронта в соответствии с директивой Наркома обороны вечером 22 июня решило нанести силами механизированных и кавалерийских соединений удар из района Гродно во фланг группировке противника, наступавшей из сувалкинского выступа. В ударную группу были включены 6-й, 11-й механизированные корпуса и 36-я кавалерийская дивизия. Возглавлял группу генерал И. В. Болдин. Боевые действия механизированные корпуса и кавалерийская дивизия должны были начать в ночь на 23 июня. Однако сосредоточенного удара по противнику войска группы нанести не смогли. Соединения вступали в бой последовательно, разрозненными подразделениями, и поэтому добились ограниченных результатов. 6-й и 11-й механизированные корпуса смогли задержать противника в районе Гродно лишь на несколько дней.

К началу июля механизированные корпуса, входившие в армии прикрытия, имели ограниченное количество машин. В связи с этим оставшаяся исправная боевая техника была сосредоточена в сводных отрядах, которые продолжали отражать натиск врага совместно со стрелковыми соединениями. 13, 17 и 20-й механизированные корпуса Западного фронта к началу войны имели крайне мало танков и поэтому сражались против врага как стрелковые соединения.

После того как стало ясно, что войска армий прикрытия Западного фронта уже не в состоянии разгромить далеко продвинувшиеся вражеские войска, Ставка приняла решение о создании нового оборонительного рубежа по рекам Зап. Двина и Днепр. С этой целью началось выдвижение из глубины стратегических резервов — 19, 20, 21 и 22-й армий, а также 5-го и 7-го механизированных корпусов.

В это время немецко-фашистские войска продолжали развивать наступление. [29] К 4 июля, преодолевая сопротивление советских войск, 4 танковые дивизии 3-й и 2-й танковых групп противника форсировали Березину в районе Борисова и развивали наступление в северо-восточном направлении.

В период 6 — 9 июля в соответствии с решением командующего Западным фронтом силами 7-го и 5-го механизированных корпусов был нанесен контрудар юго-западнее Витебска. В развернувшихся ожесточенных боях эти корпуса к середине дня 8 июля отбросили противника на 30 — 40 км в западном направлении. Дальнейшего развития контрудар не получил, задачу по разгрому танковых групп врага наши корпуса полностью выполнить не смогли.

Основными причинами их малоэффективных действий явились слабая организация взаимодействия, особенно со стрелковыми корпусами, а также недостаточная артиллерийская поддержка и авиационное прикрытие.

И все же, несмотря на сложность обстановки первых недель войны, наши механизированные корпуса вместе с общевойсковыми армиями нанесли вражеским войскам ощутимый урон, темпы их продвижения снижались, планы немецко-фашистского командования срывались.

Юго-западное направление

Против войск Юго-Западного фронта утром 22 июня перешли в наступление полностью отмобилизованные 34 дивизии группы армий «Юг», в том числе 5 танковых и 4 моторизованные{37}.

Главный удар противник наносил силами 1-й танковой группы и 6-й полевой армии на Луцк, Житомир, Киев в стыке 5-й армии генерала М. И. Потапова и 6-й армии генерала И. Н. Музыченко.

Войска наших армий значительно уступали противнику в силах и средствах и имели весьма невыгодную группировку. Многие стрелковые дивизии, так же как и на Северо-Западном и Западном фронтах, не успели занять назначенные им полосы обороны вдоль государственной границы и поэтому вступали в бой чаще всего прямо с марша, при ограниченном количестве боеприпасов и горючего. Поэтому немецко-фашистские войска сравнительно быстро прорвали оборону наших войск и начали развивать наступление в глубину.

К исходу 24 июня на ровенском направлении, в стыке 5-й и 6-й армий, образовался разрыв около 50 км, в который устремились соединения 1-й танковой группы противника. Создалась угроза глубокого прорыва гитлеровских войск и охвата с севера основных сил Юго-Западного фронта. [30] С целью ликвидации этой угрозы и разгрома ударной группировки противника, в соответствии с решением командующего фронтом генерала М. П. Кирпоноса, в период 26 — 29 июня был нанесен контрудар силами 8, 9, 15 и 19-го механизированных корпусов по флангам прорвавшейся группировки немецко-фашистских войск.

К началу контрудара обстановка перед войсками правого крыла Юго-Западного фронта на направлении главного удара противника характеризовалась высокой активностью действий его танковых соединений, поддерживаемых крупными силами авиации. Развивая успех в восточном направлении, 1-я танковая группа 25 июня вышла в район Луцка севернее Дубно.

Наши механизированные корпуса, предназначенные для нанесения контрудара, к утру 26 июня занимали следующее положение: 9-й и 19-й корпуса, совершив под непрерывным воздействием авиации противника более чем 200-километровый марш, находились в районе восточнее Луцка. Корпусам было приказано разгромить противостоящие силы противника и овладеть районом Дубно. 15-й корпус сосредоточился юго-западнее Бродов, он должен был нанести удар в северо-западном направлении и во взаимодействии с 8-м корпусом уничтожить танковую группировку противника северо-западнее Бродов{38}. 8-й корпус после почти 500-километрового марша, имея около 50 процентов боевой техники, вышел двумя танковыми дивизиями в исходный район севернее Бродов; его 7-я моторизованная дивизия к этому времени находилась еще на марше. Корпусу предстояло разгромить противостоящего противника и выйти в район Берестечко{39} (30км севернее Бродов).

Соединения механизированных корпусов к моменту нанесения контрудара не были в достаточной степени готовы для решения поставленных задач: личный состав был утомлен непрерывными маршами, боевые машины требовали тщательного технического обслуживания, к тому же и времени на организацию боя почти не отводилось. Таким образом, механизированные корпуса вступали в сражение с крупными силами противника в исключительно сложных и трудных условиях боевой обстановки.

Контрудар наших войск начался 26 июня и вылился во встречное сражение с соединениями 1-й танковой группы немецко-фашистских войск. Первым по наступающему противнику нанес удар 9-й механизированный корпус, которым командовал генерал К. К. Рокоссовский, из района севернее Ровно. В ходе тяжелого встречного боя 26 и 27 июня с 13-й и 14-й танковыми дивизиями гитлеровцев корпус понес значительные потери и вынужден был перейти к обороне{40}.

19-й механизированный корпус под командованием генерала Н. В. Фекленко, выполняя задачу, перешел в наступление из района восточнее Ровно в направлении Дубно и атаковал правый фланг 11-й танковой дивизии. Вначале соединения корпуса имели некоторый успех и отбросили врага на 25 км в юго-западном направлении от Ровно. Однако в результате большого превосходства противника в силах и средствах, а также весьма слабого взаимодействия с 9-м механизированным корпусом добиться решительного перелома обстановки в свою пользу на данном направлении не удалось. Танковые бои были ожесточенными, но почти не согласованные по месту и времени удары не привели к достижению цели.

Упорные бои 26 и 27 июня протекали с переменным успехом и закончились общим отходом этих механизированных корпусов в район восточнее Ровно. Боевые действия в этом районе шли с неослабевающей силой и продолжались до конца июня.

На ровенско-дубненском направлении воины 19-го механизированного корпуса в неравных условиях борьбы совершили немало подвигов. Так, экипаж танка 86-го танкового полка 43-й танковой дивизии — командир танка старший сержант П. В. Продан, механик-водитель сержант М. Ф. Смирнов, башенный стрелок красноармеец А. С. Тишкевич — 30 июня, ведя разведку на подступах к Ровно, встретился с четырьмя вражескими танками. Быстро оценив обстановку, командир танка решил огнем из засады уничтожить гитлеровцев. В течение нескольких минут были подбиты 3 вражеских танка. Но и наш танк от прямого попадания загорелся. Экипаж вынужден был оставить объятую пламенем машину. В течение нескольких часов отважные воины огнем из танкового пулемета отбивали атаки наседавших гитлеровцев, а с наступлением темноты благополучно возвратились в свою часть, доставив командованию ценные сведения о противнике{41}.

Помощник командира танкового батальона 85-го танкового полка той же дивизии воентехник 1 ранга Г. В. Васильев получил задачу возглавить взвод танков КВ и атаковать противника на подступах к Дубно. Смело и решительно пошли грозные машины в бой, несмотря на сильный артиллерийский огонь гитлеровцев. Вражеские танкисты не выдержали и начали отступать. Преследуя противника, КВ огнем и гусеницами уничтожили 10 вражеских танков, 4 противотанковых орудия и до роты пехоты. Успех танков Васильева развили остальные подразделения полка, отбросив гитлеровцев на 15 км в юго-западном направлении{42}.

Из района Бродов и юго-западнее контрудар был нанесен силами 8-го и 15-го механизированных корпусов. Наиболее успешно действовали соединения 8-го механизированного корпуса под командованием генерала Д. И. Рябышева. Утром 26 июня его 34-я и 12-я танковые дивизии, развернувшись севернее Бродов, перешли в наступление в северном направлении. [32] К исходу дня дивизии с ожесточенными боями ародвинулись на 10 — 20 км, нанеся огромный урон противнику в живой силе и боевой технике. Попытки развить наступление успеха не имели. Подвергшись ударам авиации и не имея связи с другими корпусами, соединения 8-го механизированного корпуса вынуждены были закрепиться на достигнутом рубеже и отражать атаки немецко-фашистских войск.

На другой день, 27 июня, в связи с осложнением обстановки на дубненском направлении 8-й механизированный корпус получил новую задачу: нанести удар из района Бродов в направлении Дубно, с тем чтобы разгромить противника и к исходу дня выйти в район Дубно. 15-му механизированному корпусу, которым командовал генерал И. И. Карпезо, было приказано во взаимодействии с 8-м механизированным корпусом наступать в северном направлении, а затем также в направлении Дубно{43}. Наступление 8-го механизированного корпуса, начавшееся 27 июня, развивалось успешно. Особенно энергично действовала 34-я танковая дивизия под командованием полковника И. В. Васильева. Решительными атаками танкисты нанесли серьезный урон частям 16-й танковой дивизии противника. Продвинувшись на 30 — 35 км, соединения корпуса вышли к Дубно и оказались в тылу 3-го моторизованного корпуса врага, который вынужден был приостановить наступление на восток и провести перегруппировку сил. Это был крупный успех 8-го мехкорпуса, достигнутый героическими и дерзкими действиями личного состава танковых частей, умело использовавшего высокие боевые качества КВ и Т-34. Действия 8-го механизированного корпуса вызвали большое беспокойство фашистского командования. 29 июня 1941 г. начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер писал в своем служебном дневнике:

«На правом фланге 1-й танковой группы 8-й русский танковый (так Гальдер назвал 8 мк. — Прим. авт.) корпус глубоко вклинился в наше расположение и зашел в тыл 11-й танковой дивизии. Это вклинение противника, очевидно, вызвало беспорядок в нашем тылу в районе Бродов и Дубно»{44}.

Наступление 15-го механизированного корпуса развивалось менее успешно. [33] Основной причиной его малоэффективных действий в контрударе является то обстоятельство, что его соединения были втянуты в бой с противником еще 23 июня и понесли большие потери, а оставшиеся в строю танки после пятидневных боев требовали технического обслуживания и ремонта. Сказалось и то, что соединениям при выполнении задачи пришлось действовать в исключительно трудных условиях местности — преодолеть при наступлении до Берестечко пять рек с сильно заболоченными берегами.

Несмотря на то что механизированные корпуса не выполнили задачу по окружению и уничтожению 1-й танковой группы противника, результаты контрудара имели большое значение. Удары механизированных корпусов по флангам наступавшей группировки сковали на этом направлении значительное количество немецко-фашистских войск. Соединения 1-й танковой группы противника понесли значительные потери, и их наступление было остановлено на 8 дней. Вражеские войска не смогли достичь поставленных целей — окружить наши соединения в львовском выступе.

Однако положение Юго-Западного фронта к началу июля 1941 г. продолжало оставаться тяжелым. Противник, подтянув свежие силы, возобновил наступление на киевском направлении. Наши войска, понесшие потери, вынуждены были отходить, ведя упорные арьергардные бои. Механизированные корпуса Юго-Западного фронта в этих боях главным образом прикрывали отход стрелковых войск. Основным методом действия танкистов было нанесение контратак и контрударов, а также оборона важных в оперативно-тактическом отношении рубежей.

Контрудары наших войск с участием механизированных корпусов до 17 июля задержали наступление гитлеровских захватчиков на киевском направлении и тем самым дали возможность усилить оборону Киева. В последующих боевых действиях механизированные корпуса Юго-Западного фронта использовались как стрелковые части и соединения. Исправные танки сводились в отдельные группы и выполняли задачи по непосредственной поддержке пехоты.

Таким образом, в первых сражениях Великой Отечественной войны наши механизированные корпуса совместно с общевойсковыми армиями на северо-западном, западном и юго-западном направлениях сковали и на некоторое время задержали значительные силы ударных группировок немецко-фашистских войск, однако задачи по их разгрому и восстановлению положения на государственной границе не выполнили. Неудачный исход ожесточенных сражений пбрвых дней войны был обусловлен и общей неблагоприятной обстановкой.

В июле — августе 1941 г. корпуса, а затем и танковые дивизии были расформированы. Высвободившаяся боевая техника и вооружение были переданы во вновь создаваемые отдельные танковые бригады и батальоны. [34]

Советские танкисты, несмотря на невероятные трудности и сложность боевой обстановки того времени, проявили величайшую стойкость, выдержку, преданность Родине и решимость драться с врагом до полной победы. Исключительно важная роль в мобилизации личного состава на самоотверженную борьбу с врагом принадлежит партийным и комсомольским организациям. Они являлись основной силой, на которую опирались командиры и политработники при решении боевых задач, поддержании высокого морального духа, крепкой воинской дисциплины и организованности. Коммунисты и комсомольцы вели среди воинов разъяснительную работу, направленную на образцовое выполнение боевых приказов, воодушевляли их личным примером.

В трудное время первых недель войны сотни и тысячи передовых бойцов и командиров считали своим высшим патриотическим долгом идти в бой коммунистами и комсомольцами. Только в период 22 — 24 июня 1941 г. в 22-м механизированном корпусе поступило 491 заявление о приеме в партию и 323 — в комсомол; в 9-м механизированном корпусе — 500 заявлений в партию и 563 — в комсомол. В 131-й моторизованной дивизии 9-го механизированного корпуса за эти дни было подано 138 заявлений; 42 — в члены партии и 96 — в кандидаты в члены ВКП(б){45}. Такой поток заявлений свидетельствовал о высоком моральном состоянии войск, давал возможность восстанавливать в ходе боев партийные и комсомольские организации.

Командиры, политработники и партийные организации подразделений, частей и соединений танковых войск с первых дней войны широко использовали самые различные средства и формы идейно-политического воспитания воинов — печатную и устную пропаганду и агитацию, радио, кино, наглядную агитацию, партийные и комсомольские собрания. Из форм устной пропаганды и агитации важное значение приобретали индивидуальные и групповые беседы, короткие политинформации, читки газет и листовок, митинги.

В тяжелых первых сражениях особое значение приобретало не только умение командиров и политработников управлять подразделениями и частями, организовать партийно-политическую работу, но и их личная смелость, способность увлечь за собой воинов на выполнение боевой задачи. Личный пример был самым, действенным средством укрепления морального духа войск. [35]