Глава 8.

Поддерживая высадки

А теперь от момента болезненного и совершенно необязательного падения некогда великого флота давайте вернемся немного назад и посмотрим, что происходило на других театрах военных действий до весны 1943 года.

На Тихом океане осечка при Мидуэе не остановила японское наступление. Япония продвигалась все дальше на юго-восток вдоль цепи Соломоновых островов в направлении Фиджи. Целью этого наступления было перерезать коммуникации между Австралией и Соединенными Штатами. Мы видели, как операции на других театрах постоянно сокращали флот адмирала Сомервилла, пока он не остался вообще без линкоров и авианосцев. Поэтому Сомервилл просто физически не мог ослабить давление на американцев.

Однако к концу лета 1942 года американский флот перестал пассивно отсиживаться в обороне, как это делалось в течение почти целого года. Американцы решили остановить продвижение японцев и выбрали для этой цели остров Гуадалканал. Японцы уже начали строить там авиабазу, а на соседнем острове Тулаги создавалась передовая база. Они перебрасывали туда подкрепления из Рабаула, своей главной базы в этом районе. В это время главные силы японского флота находились на Каролинских островах, расположенных в глубоком тылу. [490]

В свое время американцы благородно согласились на временное использование своих линкоров и авианосцев на Атлантическом театре. Там действовали новейшие линкоры «Вашингтон», «Норт Каролина», «Массачусетс», не говоря уже о старых кораблях. Но к осени 1942 года флот Соединенных Штатов начал понемногу наращивать силы на юго-западе Тихого океана, хотя они все еще значительно уступали японскому флоту. Адмирал Ямамото, как и ранее при Мидуэе, старался не использовать свои главные силы и бросал в бой разрозненные отряды. Поэтому американцам довольно часто удавалось удерживать локальное равенство, пока они наступали в направлении Новой Британии. При этом на узкой полоске воды, разделяющей Соломоновы острова на две группы, разыгралось множество жестоких боев. Сначала эта акватория назвалась «Слот», то есть «Щель», потом ей дали гораздо более подходящее название: пролив Железное Дно, потому что множество кораблей обоих противников закончили свои дни именно там.

Бои были исключительно напряженными, ничего подобного на других театрах не происходило, причем обе стороны без колебаний бросали в бой все корабли, которые имелись под рукой. Все, начиная от линкора и кончая крошечным торпедным катером, получили возможность стрелять по противнику, причем в упор. Ничего похожего на долгие периоды выматывающего нервы выжидания, характерные для Европы, здесь не было. Если американцы хотели подраться, они знали, что долго искать не придется. Я лишь кратко перечислю те бои, в которых участвовали линкоры. Хотя эта книга посвящена действиям британских линкоров, для сравнения следует рассказать и об использовании линкоров другими флотами.

Высадка американских морских пехотинцев на Гуадалканале, операция «Уотчтауэр», происходила с 7 по 9 августа 1942 года. Ее прикрывали линкор «Норт Каролина», 3 эскадренных авианосца, 5 тяжелых и 1 легкий крейсера, [491] 15 эсминцев. Как только высадившиеся войска подавили ожесточенное сопротивление, бои приняли однообразный характер{192}. Японцы упорно пытались восстановить контроль над взлетной полосой на Гуадалканале, которую американцы после захвата назвали аэродромом Гендерсон. Борьба продолжалась 4 месяца. В день высадки вице-адмирал Флетчер отвел свои тяжелые корабли, и теперь транспорты прикрывали только крейсера. Японцы сразу провели блестящий контрвыпад силами крейсерской эскадры. В последовавшем ночном бою у острова Саво соединение союзников было уничтожено, однако японцы оставили транспорты в покое и потеряли возможность одержать решительную победу.

Сначала оба противника перебрасывали подкрепления на остров небольшими группами, но потом японцы решили провести операцию КА, в ходе которой планировали высадить 1500 человек, прикрыв конвой от атак американцев главными силами флота. 21 августа адмирал Ямамото поднял флаг на линкоре «Ямато», стоящем в лагуне Трука на Каролинских островах. Японский флот был разделен на два соединения, которые должны были уничтожить американскую эскадру к востоку от Соломоновых островов, после того как специальное соединение-приманка отвлечет внимание противника на себя. Главными силами командовал адмирал Кондо, поднявший флаг на огромном линкоре «Муцу». В состав этой группы входили 5 тяжелых и 1 легкий крейсера, гидроавианосец и 10 эсминцев. Авианосное ударное соединение вице-адмирала Нагумо состояло из 2 эскадренных авианосцев, которые прикрывали «Хиэй» и «Кирисима», 4 крейсера и 12 эсминцев.

Отвлекать на себя американцев должна была эскадра контр-адмирала Хары, состоящая из легкого авианосца [492] «Рюдзё», 1 тяжелого крейсера и 2 эсминцев. Конвой, для обеспечения которого были привлечены все эти силы, состоял из 1 легкого крейсера, 3 эсминцев и 6 транспортов. Еще 4 тяжелых крейсера и 5 эсминцев должны были осуществлять его прикрытие. Им было поручено обстрелять аэродром Гендерсон, чтобы удержать американские самолеты на земле.

Чтобы встретить эти огромные силы, вице-адмирал Флетчер имел линкор «Норт Каролина», авианосцы «Саратога», «Энтерпрайз», «Уосп», 8 крейсеров и 18 эсминцев, сведенных в 3 оперативных соединения.

24 августа битва началась. Флетчер схватил подставленный в качестве приманки «Рюдзё», и этот маленький авианосец был быстро потоплен самолетами «Саратоги». Тогда японские самолеты с авианосцев «Сёкаку» и «Дзуйкаку» нанесли удар, добившись 3 попаданий бомбами в «Энтерпрайз». Адмирал Кондо свел в одну группу «Хиэй», «Кирисиму», 10 крейсеров и эсминцев и пошел на сближение с американцами, чтобы в ночном бою уничтожить их огнем тяжелых орудий.

Это могло сработать, однако в 23.00 Кондо повернул назад, так как никого не обнаружил. После этого он на скорости 28 узлов покинул район боя и до 28 августа крейсировал между Онтонг-Джавой и Труком, вернувшись в базу 28 августа, так как его самолеты-разведчики не смогли обнаружить американцев. Как и при Мидуэе, Флетчер не стал рисковать, поскольку прекрасно сознавал превосходство японцев в тяжелой артиллерии. Вместо этого он отошел на юг, чтобы соединиться с «Уоспом», который в это время заправлялся. Японские крейсера обстреляли аэродром Гендерсон, но 26 августа пикировщики все-таки сумели взлететь и нанесли серьезные потери транспортной группе. Первый «Токийский экспресс» в беспорядке отошел, и весь японский план рухнул.

Некоторой компенсации сумели добиться японские подводные лодки. 31 августа они торпедировали и повредили [493] «Саратогу», а 15 сентября потопили «Уосп». «Норт Каролина» тоже получила попадание торпеды и была повреждена. Линкор вернулся в Пирл-Харбор для ремонта, а ему на смену прибыли «Вашингтон» и «Саут Дакота».

Тяжелые бои в Слоте происходили почти каждую ночь. Оба противника поочередно несли серьезный урон, и крейсерско-миноносные силы были изрядно потрепаны. К середине октября Ямамото собрал 5 авианосцев, 5 линкоров, 14 крейсеров и 44 эсминца, чтобы дать бой американцам, которые были вдвое слабее. 26 октября состоялась битва у островов Санта-Крус. С американской стороны в ней участвовали «Саут Дакота» и «Вашингтон», авианосцы «Энтерпрайз» и «Хорнет», а также легкие силы.

Адмирал Кондо командовал соединением, состоящим из «Харуны» и «Конго», 4 тяжелых крейсеров и флотилии эсминцев. Адмирал Какута имел авианосец «Дзуньё» и 2 эсминца. В эскадру Нагумо входили авианосцы «Сёкаку», «Дзуйкаку», «Дзуйхо», 1 тяжелый крейсер и 8 эсминцев. Авангардное соединение опять состояло из «Хиэя» и «Кирисимы», 3 тяжелых и 1 легкого крейсеров, 7 эсминцев. Контр-адмирал Такама возглавлял очередной «Токийский экспресс», состоящий из легкого крейсера и 8 эсминцев. 24 октября американские «Летающие Крепости» положили несколько бомб рядом с «Кирисимой» и «Дзуйкаку», но корабли не пострадали. Японские самолеты-разведчики сумели обнаружить только «Вашингтон». Положение американских авианосцев оставалось неизвестным японцам до 26 октября.

В ходе обмена воздушными ударами американцы повредили 2 японских авианосца, тогда как японцы повредили «Энтерпрайз» и потопили «Хорнет». Мощный зенитный огонь «Саут Дакоты» не сумел спасти «Хорнет», но зато сам линкор уцелел. В 11.27 группа японских бомбардировщиков атаковала линкор. В корабль попала лишь одна бомба, которая угодила в крышу носовой башни. Бомба взорвалась, но, разумеется, не смогла пробить толстую броню. [494]

Результат боя можно считать японской победой, однако в который раз японцы не сумели развить успех. Линкор опять показал себя полезным партнером авианосца при отражении мощных воздушных атак. К этому времени обе стороны решили бросить в бой линкоры, чтобы выяснить, кто же все-таки владеет Слотом.

Японцы подготовили план ночного обстрела линкорами аэродрома Гендерсон, который не позволял их конвоям приближаться к Гуадалканалу в дневное время. Для этой цели 12 ноября к острову подошли «Хиэй» и «Кирисима» в сопровождении легкого крейсера и 15 эсминцев. Американцы, уловив, что в воздухе носится нечто необычное, направили на перехват эскадру контр-адмирала Каллахэна, состоящую из 2 тяжелых и 3 легких крейсеров и 8 эсминцев. Американские корабли, разумеется, имели радар, о котором японцы пока могли лишь мечтать. В 1.42 оба соединения столкнулись на встречных курсах, начался беспорядочный жестокий бой на минимальной дистанции.

«Хиэй» увидел перед собой эсминец — это был «Кашинг». 6 торпед американского эсминца ушли в сторону, и через минуту на него обрушился град снарядов, превратив корабль в пылающую развалину. Еще один эсминец выскочил из темноты. Он находился так близко к «Хиэю», что взрыватели его торпед не успели встать на боевой взвод, и торпеды отскочили от корпуса линкора, не взорвавшись. С американцем было покончено двумя залпами, к тому же в него попала торпеда. Третий эсминец, «О'Беннон», тоже выпустил торпеды, но не добился ни одного попадания. Он оказался так близко к японскому линкору, что снаряды того пролетали над эсминцем.

В наступившей суматохе адмирал Абэ потерял контроль над эскадрой и приказал чуть изменить курс влево. После этого «Хиэй» попал под обстрел американских кораблей. При свете дня его орудия издали легко разделались [495] бы с крейсерами, а их 203-мм снаряды были бы бесполезны против его толстой брони. Но с помощью темноты американские корабли сумели подобраться вплотную, и на короткой дистанции их снаряды причинили огромному кораблю более чем серьезные повреждения. Линкор оказался в сложном положении еще и потому, что имел снаряды, предназначенные для обстрела аэродрома, которые были почти неэффективны против корпусов военных кораблей.

«Кирисима» находился дальше за кормой. Ему никто не мешал, и линкор стрелял, как на маневрах».

Такая заварушка не могла длиться слишком долго. Американские крейсера получили множество попаданий. Сначала «Кирисима» беспрепятственно расстрелял «Сан-Франциско», превратив надстройки крейсера в груду мусора. Адмирал Каллахэн погиб на изуродованном мостике. Крейсер спасло лишь то, что дистанция была слишком мала, и снаряды пробивали корпус насквозь, не успевая взрываться. Он кое-как сумел уползти. Адмирал Скотт погиб на борту крейсера «Атланта», который получил множество попаданий снарядами и одну торпеду. «Атланта» затонула на следующий день. «Портленд» и «Джюно» были торпедированы и тяжело повреждены, 4 эсминца затонули. Японцы потеряли 2 эсминца, но «Хиэй» получил очень тяжелые повреждения, а между тем приближался рассвет.

«Хиэй» плохо слушался руля. Он получил более 80 попаданий, его рулевое управление было повреждено, валы проворачивались с большим трудом, поврежденные котлы травили пар, и скорость упала. Он полз на северо-восток, намереваясь пройти к югу от Саво, чтобы добраться до безопасной якорной стоянки. Машинная команда была измотана до предела. Внутри корабля стояла удушающая жара, потому что из-за повреждений вентиляция нарушилась. Механики вскрыли наиболее [496] поврежденные котлы, чтобы заделать течи. Они вскрыли рулевые моторы и кое-как исправили пострадавшие механизмы. Электрики наладили временное освещение. Но как только исправлялся один дефект, тут же объявлялся другой».

Находившиеся южнее Гуадалканала американские авианосцы начали мощные, продолжительные атаки. Кинкейд имел «Саут Дакоту», «Вашингтон», авианосец «Энтерпрайз» и корабли сопровождения. В 10.20 торпедоносцы обнаружили «Хиэй» всего в 10 милях от Саво и атаковали еле движущуюся цель. Они были вознаграждены 2 попаданиями в корму, которые окончательно заклинили руль. «Хиэй» начал описывать круги, превратившись в беспомощную мишень. В 14.30 торпедоносцы провели новую атаку и добились еще 2 попаданий в изуродованный корпус. Теперь были затоплены машинные отделения линкора. Летящие на большой высоте 14 бомбардировщиков В-17 не добились ни одного попадания, но к 18.00 стало ясно, что спасти старый корабль не удастся, хотя он продолжал держаться на воде, несмотря на обширные повреждения. Поэтому было решено затопить линкор, чтобы он не попал в руки американцев. В 19.00 «Хиэй» затонул, унеся с собой тела 450 членов экипажа. Это был первый потопленный японский линкор. Прошло совсем немного времени, и к нему на дне присоединился еще один{193}.

Но в промежутке американцы успели разгромить войсковой конвой японцев. Однако это лишь укрепило решимость японцев покончить с аэродромом Гендерсон. Ночью 13/14 ноября его обстреляли 2 тяжелых крейсера, и адмирал Кондо решил пустить в ход «Кирисиму», чтобы на следующую ночь докончить дело. В сопровождении 4 крейсеров и 9 эсминцев линкор вошел в Слот. Однако Кондо не подозревал, что навстречу ему движутся «Саут Дакота», «Вашингтон» и 4 эсминца под командованием контр-адмирала Ли. Примерно в 22.10 началась схватка эсминцев, а в 23.48 встретились линкоры. [497]

«Саут Дакота» замыкала колонну и едва спаслась от целой стаи торпед, выпущенных в нее японскими эсминцами. Затем «Кирисима» и 2 японских крейсера открыли по ней огонь с минимальной дистанции, добившись большого количества попаданий. Радар вышел из строя, в линкор попали не меньше 40 тяжелых и средних снарядов. Надстройки «Саут Дакоты» были буквально изрешечены. Однако ни один из снарядов не сумел пробить броню, и тяжело поврежденная «Саут Дакота» сумела выйти из боя. Но пока «Кирисима» расстреливал своего более современного противника, с фланга его обошел «Вашингтон», который остался не замеченным японцами.

«Внезапно чуть дальше на запад в ночи мелькнули яркие вспышки, и несколько 406-мм снарядов обрушились на «Кирисиму». Это был «Вашингтон», о присутствии которого японцы до этого момента не подозревали. Используя радар, он смог спокойно подготовиться к решающему удару. Буквально за 7 минут «Кирисима» был выведен из строя. Его надстройки были снесены, две башни разбиты, руль заклинен, электрические системы полностью отказали».

Этого оказалось достаточно. Японские крейсера отошли. Хотя один американский линкор был поврежден, а 3 эсминца потоплены, безоговорочную победу одержал Ли. «Кирисима» находился примерно в том же состоянии, что и «Хиэй», и 15 ноября в 3.00 еще один линкор лег на дно пролива Железное Дно северо-западнее острова Саво.

Эта дуэль гигантов решила исход борьбы за Гуадалканал. Хотя «Токийский экспресс» продолжал ходить как по расписанию, японцы больше ни разу не осмелились бросить в бой столь крупные силы. Пока они отступали на север вдоль цепи Соломоновых островов, произошло еще очень много морских боев, однако больше линкоры [498] в них не участвовали, поэтому мы не будем рассказывать об этих столкновениях. Смелое решение адмирала Ли: бросить линкоры в узкий пролив — принесло успех и еще раз доказало, что линейный корабль остается решающим оружием. Из нескольких сотен торпед, выпущенных обоими противниками, большая часть прошла мимо или не сработала. Ночной огонь тяжелой артиллерии возле острова Саво, как и у Матапана, окончательно развеял миф Ютландской битвы.

Если попытаться оценить значение линкора в 1942–43 годах, будет полезно вспомнить, что многие критики поспешили списать их, как совершенно бесполезные, еще до этого. Например, маршал авиации Теддер заявил, что бой у Матапана, который произошел в марте 1941 года, стал предсмертными судорогами линкора, которого теперь сменил тяжелый бомбардировщик. Многие послевоенные историки пришли к такому же заключению. Они утверждали, что именно в эти годы линкор выпустил свою последнюю стрелу, и хотя он все еще использовался, это делалось либо из сентиментальности, либо потому, что и ненужной вещи все-таки находилось какое-то применение. Разумеется, Теддер в марте 1941 года грубо ошибался. Тяжелые бомбардировщики до середины 1943 года демонстрировали свою полную беспомощность во всех случаях, когда требовалось попасть в линейный корабль, не говоря уже о том, чтобы потопить его. Но что же говорят историки?

«Всегда создавалось впечатление, что адмиралы обожают линкоры, причем не за их практическую пользу во время войны, а потому, что эти корабля являлись настоящим шедевром искусства кораблестроения. И это было характерно не только для британских адмиралов. Во всех флотах, где имелись линкоры, в них сомневались, их подвергали критике. Вероятно, сегодня было бы глупо судить обо всем этом столь резко. Действиями государства часто руководят чувства, а не логика, и линейный [499] корабль всегда выглядел настоящим чудом. В них присутствовала хищная грация тигра, «внушающая ужас симметрия». Даже когда они потеряли практическое значение, их красота сама по себе сохранила материальную ценность. Они придавали обладавшей ими нации уверенность и чувство превосходства над теми, у кого линкоров не было».

«Естественно, линкоры не были немедленно отправлены на верфи для разделки на металл. Слишком много денег и ума было вложено в их создание. Радар и воздушная разведка увеличили их эффективность. Против тех европейских держав, которые не создали авианосцев, они все еще могли принести огромную пользу, как и ранее. Даже в Тихоокеанских кампаниях линкоры играли роль артиллерийского компонента авианосных оперативных соединений, особенно ночью, когда авиация становилась слепой».

«В течение всех 6 лет морской войны в европейских водах и в Атлантике небольшому соединению британских дредноутов приходилось напрягать все силы. Они всегда были заняты выполнением важных задач. Разумеется, они могли считаться устаревшими с точки зрения тактики еще до начала войны. Они могли быть целиком заняты, выполняя те функции, для которых совершенно не предназначались. Можно было утверждать, а многие так и делали, что средства, потраченные на постройку 5 линкоров типа «Кинг Георг V», было лучше израсходовать на строительство быстроходных бронированных авианосцев и на создание для них таких же современных истребителей и бомбардировщиков, какие имели КВВС. Но вышло так, что Великобритания, как и остальные европейские державы, вложила много денег в дредноуты. И это в значительной степени повлияло на ход морской войны. Британия, которая некогда создала дредноут и построила больше таких кораблей, чем любая [500] другая держава, интенсивно использовавшая их до самого окончания военных действий».

Конечно, ни один из послевоенных критиков не пожелал согласиться с заявлением лорда Четфилда:

«Я думаю, что если бы мы не сумели воссоздать наш линейный флот, мы проиграли бы войну».

После того, что случилось с конвоем PQ-17, можно было предположить, что влияние одного вражеского линкора может изменить эту точку зрения, однако многие историки начали утверждать, что его влияние в то время сильно переоценили.

«Человек или группа людей может быть до такой степени заинтересована в конкретном корабле, что изменит свое суждение, а также мнение людей, работающих вместе с ними. Например, за линкором «Тирпиц» так бдительно следили день за днем, о нем так много сообщали, что можно всерьез заподозрить, будто Морской штаб был загипнотизирован одним фактом его существования. Причем это происходило еще очень долго после того, как он перестал угрожать нашим морским коммуникациям, один или вместе с другими кораблями».

Следует указать, что итальянские линкоры использовались крайне осторожно, что во многом затушевало то влияние, которое они оказывали на ход морских операций, в частности на операцию «Вигерес».

«Вероятно, потопление «Худа», гордости Королевского Флота, в бою против «Бисмарка» повлияло на взгляды Морских Лордов. Несмотря на выговоры Черчилля, британские власти упорствовали в своем заблуждении, называя корабль «Адмирал фон Тирпиц», что напоминало о призраке великого человека, навсегда впечатавшемся в мозги Морского штаба. Вероятно, более реалистичную точку зрения изложил капитан 1 ранга Симпсон, командир [501] 10-й флотилии подводных лодок, базирующейся на Мальте, когда в 1942 году сделал пометку на рапорте командира, не сумевшего атаковать 2 итальянских линкора: «Жалко, но, рассуждая здраво, эти линкоры никогда не причиняли нам вреда».

Пусть даже это было действительно так, но если бы не постоянная бдительность английского флота и та отвага, с которой он использовал собственные линкоры, вражеские вполне могли изрядно навредить, как показывает тот же «Вигерес». В Атлантике, Арктике и на Средиземном море вражеские тяжелые корабли полностью прерывали движение конвоев. Несколько конвоев были уничтожены чуть ли не полностью, если они все-таки рисковали выйти в море. В то же время длительная подводная война ни разу не привела к задержке выхода хотя бы одного конвоя, как и атаки бомбардировщиков.

Например, в сентябре 1942 года против конвоя PQ-18, следующего в Россию, не были брошены германские тяжелые корабли, они остались в фьордах. Немецкие адмиралы подготовили план удара двумя соединениями «Доппельшлаг» — «Двойной удар», используя «Адмирал Шеер», «Хиппер» и «Кёльн». «Тирпиц» должен был их поддержать. Эти корабли даже начали предварительное развертывание, вице-адмирал Кумметц и его штаб просто жаждали провести операцию. Однако в последний момент Гитлер вдруг заколебался и предъявил Редеру массу дополнительный условий, что вынудило гросс-адмирала в конце концов отменить выход кораблей, к бешенству всех командиров в Норвегии.

Вместо этого PQ-18 столкнулся с мощными атаками множества подводных лодок, жаждавших новых побед, и массированными налетами торпедоносцев. Ничего подобного не испытал ни один из конвоев за всю войну. Конвой понес серьезные потери, однако корабли сопровождения, в свою очередь, нанесли заметные потери и подводным лодкам, и самолетам. Конвой прибыл в Россию, [502] чего нельзя было сказать о PQ-17. Вывод был совершенно очевиден: влияние линкора по-прежнему оставалось решающим. Адмиралтейство должно было принимать меры против них, так как это был не бумажный тигр, а вполне реальная угроза.

Во время перехода PQ-18 адмирал Тови оставался в Скапа Флоу на борту «Кинга Георга V» на прямой связи с Лондоном. Это должно было не дать повториться истории PQ-17, но вице-адмирал Фрезер дважды выходил в море из Акурейри с «Энсоном» (флагман) и «Дьюк оф Йорком», 1 легким крейсером и несколькими эсминцами на тот случай, если потребуется дать бой немцам.

Положение противников в 1942–43 годах постоянно изменялось. Флот Метрополии теперь имел 3 линкора типа «Кинг Георг V», что было вполне удовлетворительно. «Энсон» вошел в строй в июле 1942 года, а последний из пятерки — «Хоу» — в сентябре. Однако Тови постоянно приходилось выделять старые корабли для проведения различных операций. Например, «Нельсон» участвовал в операции «Пьедестал», «Дьюк оф Йорк» и «Ринаун» — в операции «Торч». Время от времени присутствие в Норвегии карманных линкоров вызывало опасения Адмиралтейства, что они снова попытаются прорваться в Атлантику. Так как крейсеров для воссоздания Северного патруля не хватало, осенью «Энсон» был отправлен базироваться в Хваль-фьорд.

Положение немцев было менее удовлетворительным из-за нехватки топлива и нежелания фюрера использовать свои тяжелые корабли, если британские авианосцы смогут их подбить, после чего линкоры Флота Метрополии добьют. Оборона Норвегии по-прежнему оставалась главной причиной, по которой эти корабли находились именно там. Постоянные просьбы адмиралов разрешить активные действия раздражали Гитлера.

«Адмиралу Шееру» теперь очень требовался ремонт, и в начале ноября он вернулся в Германию. «Тирпиц» был переведен из Нарвика обратно в Тронхейм, где представлял [503] гораздо меньшую угрозу для русских конвоев. Потом его перевели обратно, однако конвои были временно задержаны, чтобы собрать достаточно эскортных кораблей для проведения операции «Торч».

В действительности «Тирпиц» был в далеко не лучшем состоянии, ему, как и «Шееру», требовалась постановка в док, однако Гитлер отказался разрешить его возвращение в Германию. Вместо этого он отправил рабочих с Кильской верфи в Тронхейм. В качестве компенсации за эту частичную потерю боеспособности с Балтики в Норвегию был переведен «Лютцов» — сначала в Нарвик, а потом в Альтен-фьорд. Там он присоединился к «Хипперу» и «Кёльну», чтобы все-таки попытаться провести операцию «Доппельшлаг», когда русские конвои возобновят переходы. В декабре в Нарвик прибыл легкий крейсер «Нюрнберг».

Лишь в декабре немецким кораблям удалось совершить новую попытку. Когда возобновилась проводка русских конвоев, главнокомандующий Флотом Метрополии сумел убедить высшее командование отправлять их более мелкими и легче управляемыми группами. Первый из таких конвоев, JW-51A, благополучно прибыл в Россию, в основном благодаря ужасной погоде, которая скрыла его во время перехода. Вторая часть этого конвоя, JW-51B, покинула Лох-Ю 22 декабря. Она состояла из 14 транспортов в сопровождении 7 эсминцев и 5 малых кораблей. 2 эсминца позднее потеряли конвой из-за скверной погоды и поломок. Крейсерское соединение прикрытия состояло из 2 легких крейсеров и 2 эсминцев под командованием контр-адмирала Барнетта. Флот Метрополии вышел из Скапа Флоу в качестве дальнего прикрытия в составе: «Энсон» (флагман), 1 тяжелый крейсер и 3 эсминца.

Чтобы перехватить и уничтожить конвой, обнаруженный 24 декабря, адмирал Кумметц вышел в море с «Лютцовом», «Адмиралом Хиппером» и 6 эсминцами. Началась операция «Регенбоген». Пока крейсер и 3 эсминца [504] приближаются к конвою и отвлекают на себя эскорт, «Лютцов» с остальными эсминцами должен был атаковать конвой с противоположной стороны, прежде чем вмешается Флот Метрополии. Этот план чуть не удался, но когда противники 31 декабря встретились в Баренцевом море, решительные и умелые действия 5 британских эсминцев удержали «Хиппер» в отдалении от конвоя.

Эта часть операции проходила согласно плану. Англичане потеряли эсминец «Акейтес», 2 эсминца были повреждены, вдобавок немцы потопили тральщик, оторвавшийся от конвоя. Но затем планы немцев с треском рухнули.

В первую очередь, страх немцев перед торпедными атаками целиком передал инициативу англичанам, которые использовали ее с обычной энергией и смелостью. Во-вторых, решительным действиям «Лютцова» помешало то, что он имел приказ после уничтожения конвоя следовать в Атлантику, а это усилило до предела обычный страх немецких капитанов перед малейшими повреждениями своих кораблей, что приводило к срыву операции. Результат получился потрясающий.

Британские эсминцы отогнали группу «Хиппера» и потеряли контакт с ней. Обе немецкие эскадры во время всего боя не имели связи между собой. Если англичане ничего не знали о «Лютцове», то и «Лютцов» ничего не подозревал о крейсерах Барнетта, которые шли на помощь попавшим в переплет эсминцам. Тем не менее, в период с 10.45 до 11.00 немцы держали судьбу конвоя в своих руках. «Лютцов», приближающийся к южному флангу конвоя, был замечен 2 кораблями сопровождения, которые не сообщили об этом.

«Только ниспосланный свыше снежный шквал и неуверенность командира карманного линкора спасли конвой от крайне неприятного свидания. Мощное немецкое соединение находилось на расстоянии пары миль от своей добычи, когда было замечено. К счастью, «Лютцов» повернул назад, «чтобы дождаться улучшения погоды». [505]

«Лютцов» был снова обнаружен в 11.00, когда мгла немного рассеялась. Тут же снова появился «Хиппер», который расстрелял эсминец «Акейтес», ставивший дым-завесу. Потом он перенес огонь на другие эсминцы, которые сначала подумали, что с ними ведет бой «Лютцов», вооруженный 280-мм орудиями, а не «Хиппер» с 203-мм. Эсминцы могли противопоставить ему только 120-мм и 102-мм мелкашки. Положение стало совсем отчаянным, но в 11.30 внезапно появились «Шеффилд» и «Ямайка» и открыли плотный огонь по «Хипперу», почти сразу добившись 3 попаданий. Не удивительно, что Кумметц немедленно прервал бой и начал отходить, при этом он потерял один из своих эсминцев.

В 11.40 «Лютцов» открыл огонь по конвою с дистанции 9 миль, и добился попадания в один из транспортов. Британские эсминцы поставили дымовую завесу и пошли в атаку. «Лютцов» прекратил огонь, но здесь снова возник «Хиппер». Преимущество в огневой мощи все еще было на стороне немецкой эскадры, однако в 11.49 Кумметц повторил свой приказ отходить, и конвой был спасен. Британские крейсера преследовали немцев, отходящих на запад, но тоже потеряли с ними контакт около 14.00. «Лютцову» пришлось отказаться от запланированного рейда в Атлантику. Все корабли вернулись в порт, сохраняя радиомолчание. Гитлер, не получающий никаких сведений о ходе операции, пришел в ярость. Он услышал об унизительном поражении немецкого флота из передачи БиБиСи, что отнюдь не улучшило его настроения.

Немцы, как обычно, все сваливали на строгие ограничения, наложенные вышестоящими командирами, потому что в разгар боя была получена радиограмма, напоминавшая: «Несмотря на оперативные приказы, избегайте ненужного риска, если встретитесь с противником такой же силы, поскольку нежелательно подвергать крейсера излишнему риску». 2 легких крейсера и 5 эсминцев вряд ли можно считать «противником такой же силы», поэтому [506] подобное оправдание несостоятельно. Однако во время следующих выходов ограничения, связывающие свободу действий, предполагалось ослабить, хотя Редеру уже не дали шанса сделать это. Сами немцы назвали результаты боя «Лютцова» и «Хиппера» «совершенно неудовлетворительными для немцев и полной победой англичан». Это привело к отставке Редера. Именно он, как главный сторонник линкоров в Германии, должен был принять на свою голову громовые раскаты гнева Гитлера.

Тот факт, что линкоры Флота Метрополии не сыграли никакой роли в этой знаменитой победе, подлило масла в огонь, и заявления, что они вообще не нужны, зазвучали громче. В действительности Тови вышел в море с линкорами «Кинг Георг V» и «Хоу» сразу, как только было получено сообщение о начале боя, однако немцы успели скрыться задолго до того, как он появился на сцене. На сей раз немцы использовали свои тяжелые корабли достаточно агрессивно, они даже подобрались к конвою на расстояние 2 мили, но... Если бы только «Лютцов» действовал правильно, он легко уничтожил бы и крейсера прикрытия, и эсминцы сопровождения, и сами транспорты. Как показала эта операция, англичане не могли полагаться лишь на то, что противник не выйдет из порта. Им также не следовало рассчитывать, что в следующий раз немцы будут действовать так же робко и нерешительно.

Но Адольф Гитлер решил больше не давать своему флоту ни одного шанса. Он был слишком занят проблемами Сталинграда, где его армии потерпели первое поражение в этой войне, он надеялся, что флот поднесет ему подарок по случаю Нового Года, чего флот не сделал. Тогда фюрер взорвался. Первый удар обрушился на вице-адмирала Кранке, находившегося в ставке Гитлера, после чего туда был вызван Редер, чтобы выслушать точку зрения фюрера.

«Кранке выпросил отсрочку в 5 дней, однако, когда 6 января Редер все-таки появился, отношение Гитлера ничуть [507] не переменилось. Гитлер начал с монолога об истории германского флота, упирая на неудачи надводных кораблей и провалы их командиров. Он повторил свое заявление о сравнительной ценности тяжелых кораблей, береговых орудий, подводных лодок и самолетов. Гитлер пытался уверить Редера, что списание крупных кораблей не есть признак упадка. Потом он приказал Редеру подготовить детальные предложения по списанию крупных кораблей, использованию их орудий, перестройке некоторых кораблей в авианосцы и ускорению строительства подводных лодок. У Редера почти не было возможности возражать. Когда завершилась тирада, он попросил разрешения поговорить с Гитлером наедине. Он понимал, что это единственный шанс поговорить с фюрером разумно, так как он слишком часто работал на публику. Когда все вышли, Редер попросил отставку. Гитлер попытался переубедить адмирала, но Редер уперся. Он принял почетную синекуру и 30 января сдал дела. Это был конец 10-летней службы Редера Гитлеру. В качестве последней услуги Гитлер попросил Редера назвать имена двоих возможных преемников».

Прежде чем Редер официально ушел в отставку{194}, он подготовил обширный меморандум, опровергающий большинство заявлений Гитлера, но фюрер полностью разочаровался в своем флоте. Гитлер всегда благоговел перед мощью линкоров, которые он построил, однако теперь он считал их абсолютно бесполезными сундуками.

«Линкоры, которым я уделял столько внимания и которые для меня являлись предметом гордости, больше не имеют никакого значения. Большие корабли вообще потеряли всякий смысл, поэтому мы должны отправить их на слом, предварительно сняв орудийные башни. Эти орудия могут пригодиться на суше», — бушевал Гитлер. А преемником Редера стал командующий подводным флотом адмирал Дениц. Большинство послевоенных историков положительно расценивают это назначение, [508] прежде всего потому, что взгляды Гитлера на значение линкоров были правильными. Или просто совпадали с мнением большинства историков. Во-вторых, потому, что Дениц, лучший из командующих подводными силами по обе стороны фронта, с удовольствием исполнил бы директивы фюрера. Но, став главнокомандующим, Дениц круто изменил свои взгляды на прямо противоположные. Его ничуть не убеждали тирады Гитлера, а то, что эти выпады поддерживал Геринг, агитирующий в пользу Люфтваффе, еще больше укрепляло решимость Деница.

30 января он прибыл в ставку фюрера, чтобы представиться по случаю нового назначения. Гитлер воспользовался случаем, чтобы снова напомнить о своем «окончательном решении» разобрать все большие корабли. Он дал Деницу неделю на разработку точного графика уничтожения германского флота, но это время Дениц использовал для детального изучения проблемы. Редер передал ему свой меморандум, и Дениц был вынужден признать правоту старого адмирала, хотя его мнение о больших кораблях изрядно отдавало сентиментальностью.

Историки с некоторым изумлением отмечают, что адмирал Дениц начал действовать так, как от него совершенно не ожидали. Действительно, Дениц не стал рубить с плеча. Но уж в чем его совершенно нельзя было обвинить — так это в старомодной сентиментальности.

«Однако я очень быстро понял, что я должен еще раз крайне тщательно рассмотреть весь вопрос списания и разборки больших кораблей. В результате новой внимательной проверки я пришел к заключению, что вывод этих кораблей из состава флота не приведет ни к высвобождению значительного количества личного состава, ни к экономии материалов. Зато в политическом и военном плане такой поступок будет невыгодным для нас. Разборка этих кораблей на металл была еще менее привлекательна, так как требовала значительных усилий. [509]

Все эти причины упоминал мой предшественник. Я пришел к выводу, что приказ Гитлера был ошибочным. 26 февраля я доложил ему об этом. В коротком и обоснованном рапорте я сказал, что не могу поддержать эти приказы, и попросил его отменить их. Он был неприятно удивлен, так как ожидал, что я, как бывший командующий подводными силами и человек, который всегда стоял за расширение подводной войны, разделю его мнение. Сначала он был категорически против, но потом, ворча, согласился. Со мной распрощались довольно холодно».

По плану, представленному Деницем, сначала списывались крейсера «Хиппер», «Кёльн» и «Лейпциг», потом — старые броненосцы «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн». Однако главные силы германского флота — «Тирпиц», «Шарнхорст», «Адмирал Шеер» и «Лютцов», а также крейсера «Принц Ойген» и «Нюрнберг» — предлагалось оставить в строю. Первые два корабля и все имеющиеся эсминцы должны были составить мощную эскадру, задачей которой являлась защита Норвегии от высадки союзников. Если выпадет благоприятная возможность, они должны были атаковать русские конвои. Остальные корабли предлагалось оставить на Балтике для учебных целей, но в случае необходимости их тоже можно было бросить в бой.

В результате германский флот остался достаточно сильным «fleet in being». Он сохранил способность атаковать, и потому представлял серьезную и постоянную угрозу, за которой нужно было следить. Угроза Кригсмарине не была просто плодом воспаленного воображения лордов Адмиралтейства и главнокомандующего Флотом Метрополии.

Если новый командующий германским флотом и хотел использовать свои тяжелые корабли, возможность для этого представилась нескоро. После десантов союзников на Средиземном море и приостановки северных конвоев [510] на летний период им просто нечем было заняться. Однако с января по март союзники провели несколько крупных конвоев в ответ на настойчивые требования Москвы.

В этот момент силы Флота Метрополии были вполне достаточными. Под командованием адмирала Тови имелись «Кинг Георг V», «Энсон» и «Хоу». После завершения операции «Торч» к нему должен был вернуться «Дьюк оф Йорк». Также в его распоряжении находилась «Малайя». Линкор завершал боевую подготовку после окончания модернизации, но сразу после этого его направили для сопровождения важного конвоя из Великобритании во Фритаун с 25 февраля по 8 марта 1943 года. Поэтому он вернулся в Скапа только в конце весны.

Необходимость новой дислокации флота весной 1943 года привела к интенсивным перемещениям немецких кораблей между Германией и Норвегией. Поврежденный «Хиппер» и легкий крейсер «Кёльн» вернулись домой в феврале, и в результате в этом месяце на севере остались только «Тирпиц», «Лютцов» и «Нюрнберг». Была предпринята попытка усилить эскадру к наступлению лета, переведя туда «Шарнхорст» и «Принц Ойген». 11 января эти корабли были замечены самолетами возле Скагена, когда шли курсом на север. Это не стало большим сюрпризом для адмирала Тови. Когда он узнал о том, что Дениц сменил Редера, он стал ожидать возобновления активности надводного флота. Он даже считал вполне реальным возобновление попыток прорыва в Атлантику для совместных действий с подводными лодками.

Поэтому Флот Метрополии приготовился перехватить рейдер, и 6 подводных лодок, 2 крейсера и флотилия эсминцев были переведены к Стадландету. Немецкие корабли повернули назад, когда были замечены и ускользнули от самолетов-разведчиков Берегового Командования. Через 2 недели они повторили попытку, но результаты были теми же самыми. Ударная авиагруппа, поднятая с английских аэродромов, разумеется, ничего не нашла «из-за плохой погоды». [511]

В марте немцам повезло больше, так как они сумели уклониться от всех разведчиков, несмотря на то что маршал авиации Жубер и адмирал Тови приложили немало сил для улучшения системы слежения. «Шарнхорст» 8 марта вышел из Готенхафена и незаметно прибыл в Берген, хотя о том, что он покинул Балтику, англичане узнали. Из Бергена он по шхерным фарватерам перешел в Тронхейм к «Тирпицу» а потом оба корабля в сопровождении эсминцев перешли на передовую базу возле Нарвика, где присоединились к группе «Лютцова». Английская авиаразведка обнаружила немецкие корабли в Альтен-фьорде с большим опозданием. В результате перед Тови появилась самая крупная группа кораблей, которая когда-либо собиралась на Крайнем Севере.

Немцы находились в выгодном положении, однако они пропустили возможность атаковать следующий в Россию конвой JW-53. Эти 28 судов вышли в море 15 февраля и попали в жестокий шторм, который повредил многие из них, так же как и корабли эскорта. Точно так же обратный конвой RA-53 из 30 судов встретил только слабое сопротивление подводных лодок и воздушные атаки, после того как 1 марта покинул Колу. «Кинг Георг V» вышел в море, чтобы прикрывать их, и во многом благодаря его мощному поисковому радару удалось собрать рассеявшиеся транспорты и довести конвои до цели. Это было несколько неожиданное использование возможностей линкора. В это время «Энсон» стоял на Хваль-фьорде.

Сосредоточение на севере Норвегии так крупных сил немецкого флота вызывало опасения Тови, хотя под его командование было передано американское Оперативное Соединение 22, в состав которого обычно входил линкор. Оно обеспечивало дополнительную защиту атлантических конвоев. Положение Тови осложнялось тем, что его постоянно дергали просьбами выделить эсминцы для усиления эскорта конвоев, так как немцы начали новое подводное наступление в Атлантике. Поэтому была [512] неизбежна новая задержка русских конвоев — на этот раз до ноября. Лишь максимальные усилия кораблей Флота Метрополии могли защитить их от базирующейся в Альтен-фьорде эскадры. Но при этом англичанам пришлось бы действовать в водах, над которыми господствовали Люфтваффе. Даже если бы адмиралы согласились пойти на риск гибели одного из немногих современных линкоров, чтобы полностью уничтожить немцев, жестокая нехватка эсминцев делала подобную операцию невозможной. Это понял даже Черчилль. «Нагрузка на британский флот становится невыносимой». Рузвельт неохотно согласился с новой задержкой, но русские наотрез отказались принять объяснения. В отместку они начали саботаж действий союзников и закрыли аэродромы Королевских ВВС в северной России, британские радиостанции и так далее.

* * *

Летом 1943 года поредели не только легкие силы Флота Метрополии. Необходимость проводить новые операции на Средиземном море вынудила перебросить туда «Кинг Георг V» и «Хоу». В качестве компенсации в Скапа вернулся «Родней», однако он не задержался надолго. Тови снова получил «Малайю». Вдобавок в Скапа Флоу пришли новые американские линкоры «Саут Дакота» и «Алабама» под командованием контр-адмирала Хастведта. Впрочем, и первый пробыл здесь недолго и был направлен на Тихий океан, чтобы участвовать в боях на Соломоновых островах. Летом 1942 года оба противника пассивно выжидали. Зато на Средиземноморском театре события стремительно двигались к развязке.

На конференции в Касабланке после долгих споров решили, что после того как войска Оси будут выброшены из Северной Африки, следующей целью армий союзников станет Сицилия. Эта десантная операция получила кодовое наименование «Хаски». Войсковым конвоям снова мог угрожать итальянский флот. Причем, если во время высадки в Северной Африке он оставался пассивным, [513] то теперь не следовало ожидать, что он останется в портах, ведь союзники намеревались высадиться на территории самой Италии. По мнению союзников, гибель основных сил флота была не столь важна, как потеря Сицилии. Итальянцы думали иначе.

Хотя главные силы французского флота погибли, Черчилль выражал неудовольствие затянувшимся решением вопроса с эскадрой Годфруа, стоящей в Александрии. Даже после затопления Тулонской эскадры и оккупации немцами территории вишистской Франции адмирал упрямо отказывался привести свои корабли под знамена союзников. Черчилль хотел использовать «Вэлиант» и «Уорспайт» из состава Восточного флота, чтобы убедить Годфруа, но Паунд уговорил его не делать этого. Лишь 17 мая этот упрямец известил командование союзников, что готов присоединиться к французскому флоту в Северной Африке. Немедленно начался ремонт французских кораблей, простоявших на якоре так долго. «Лоррен» остался единственным французским линкором, и его было решено использовать, несмотря на крайне почтенный возраст. Два ветерана, находящиеся в Англии, уже никакой боевой ценности не имели. В результате «Лоррен» вместе с крейсерами отправился в поход вокруг мыса Доброй Надежды на соединение с французской эскадрой в Дакаре{195}.

Корабли Соединения Н интенсивно готовились к последней схватке с флотом Муссолини. По крайней мере, все надеялись, что такая схватка состоится. В июне 1943 года бухта Скапа оказалась забитой кораблями, как в славные дни Гранд Флита. Там находились не только 4 из 5 линкоров Флота Метрополии и их американские союзники, но также «Нельсон», «Родней», «Уорспайт» и «Вэлиант», 2 эскадренных авианосца, многочисленные крейсера и эсминцы. Когда все эти корабли отправились на юг, за ними последовали «Кинг Георг V» и «Хоу», так как считалось необходимым на случай боя с итальянским флотом иметь хотя бы пару современных линкоров, ведь итальянцы имели 3 таких корабля. [514]

В итоге к июню Флот Метрополии сократился до 3 линкоров: «Дьюк оф Йорк», «Энсон» и «Малайя». Но его еще ждали новые сокращения. Из-за нехватки личного состава было решено вывести в резерв «Малайю», которая так и осталась практически немодернизированным линкором Первой Мировой войны, и отправить на стоянку в Клайд. Казалось, что ее дни, как и дни 4 линкоров типа «Ройял Соверен», сочтены, однако потом выяснилось, что ей еще предстояло много и полезно поработать, прежде чем закончилась война. И мы еще встретим ее в этой главе.

Пока линкоры в Скапа Флоу продолжали учения, отрабатывая, в основном, методы обстрела береговых целей, что делал в это время их противник? За все время боев в Северной Африке действия итальянских линкоров ограничились переходом «Литторио», «Витторио Венето» и «Ромы» из Специи в Неаполь. Полное отсутствие агрессивности итальянцы приписывали нехватке топлива. Перед началом операции «Хаски» Супермарина принялась обсуждать, что же делать, если союзники высадятся в Сицилии, а не в Греции, как многие ожидали.

Результат оказался вполне предсказуемым. «Итальянские линейные корабли не показались к югу от острова. Это произошло благодаря решению, которое после жарких споров приняла Супермарина, считая, что морской бой при отсутствии истребительного прикрытия будет совершенно безнадежным», — писал позднее адмирал Руге. Он лучше других знал положение дел, потому что Дениц назначил его главой немецкой миссии при Супермарине.

Стефен Роскилл отмечает: «Немцы уже поняли, что им не следует полагаться ни на итальянский флот, ни на итальянскую авиацию даже в тех случаях, когда опасность вторжения нависала над территорией самой Италии». Это подтверждает и Дениц. Однако союзники строили свои планы, исходя из того, что 6 итальянских линкоров{196} все-таки вмешаются, хотя прошлый опыт говорил [515] против.

«Если они вообще намерены сражаться, то должны сделать это сейчас, защищая свою страну. И стратегически они расположены для этого почти идеально».

Поэтому соединение прикрытия под командованием контр-адмирала Уиллиса (Соединение Н) было выдвинуто на исходную позицию восточнее Сицилии 10 июля. Оно состояло из линкоров «Нельсон», «Родней», «Уорспайт» и «Вэлиант», авианосцев «Индомитебл» и «Формидебл», а также множества легких кораблей. В резерве находились «Кинг Георг V», «Хоу» и 6 эсминцев, которые держались в западной части Средиземного моря, но были готовы прийти на помощь Уиллису, как только он об этом попросит{197}.

Флот Метрополии в это время провел важную диверсионную операцию, чтобы отвлечь внимание Оси от Средиземного моря. Новый главнокомандующий, адмирал Брюс Фрезер, вышел в море с «Энсоном», «Дьюк оф Йорком», «Малайей», «Алабамой», «Саут Дакотой», авианосцем «Фьюриес», крейсерами и эсминцами, чтобы провести демонстрацию силы у берегов Норвегии. Это было самое крупное соединение, когда-либо создававшееся на основе Флота Метрополии. Но, несмотря на его размеры, немецкая авиаразведка его так и не заметила.

10 июля началась операция «Хаски», морскими силами командовал адмирал Эндрю Каннингхэм. Войска довольно легко высадились на берег после сильнейшей бомбардировки с воздуха и обстрела с моря. Находившимся в море кораблям осталось лишь одно — крейсировать и ждать. «Нельсон» и «Родней», вышедшие из Орана, встретились с «Уорспайтом» и «Вэлиантом», прибывшими из Александрии. Главные силы Соединения Н крейсировали в Ионическом море, «Кинг Георг V» и «Хоу» держались южнее Сардинии. В течение ночи никто это соединение не атаковал, и на рассвете они заняли позицию в 40 милях от мыса Пассеро. Генерал Эйзенхауэр радировал им: «Займитесь тем, что противник осмелился послать против нас». Противник осмелился послать до смешного мало. [516]

«К несчастью, мы почти ничего не успели увидеть. Мы сняли свои шинели на время пребывания в прелестных средиземноморских водах и слонялись в ожидании появления итальянского флота. Он не появился. Мы также надеялись, что представится случай проверить наши новые мощные батареи зенитных автоматов, однако все время мы провели в унылом одиночестве»{198}.

Так как итальянский флот не появился, линкоры развернулись и ушли на Мальту для дозаправки. Когда 12 июля «Уорспайт» вошел в гавань Ла-Валетты, выяснилось, что в последний раз британский линкор был здесь в декабре 1940. Когда «Родней» находился на Мальте, его посетил генерал Монтгомери. Если старым линкорам позволили небольшую передышку на Мальте, то «Кинг Георг V» и «Хоу» отправились в Алжир. Позднее, ночью 11/12 июля они провели интенсивный обстрел Фавиньяны. Это окончательно прекратило болтовню дуче о Mare Nostrum.

Тяжелые корабли снова вышли в море, но сопротивление практически прекратилось. Вялые атаки подводных лодок и самолетов отбивались без труда, и лишь авианосец «Индомитебл» получил попадание авиаторпеды. Но повреждения оказались очень малы, и вскоре он вернулся к своим обязанностям. Наши линкоры огнем тяжелых орудий успешно поддерживали войска на берегу. Соединению Н время от времени приходилось подчищать хвосты за летчиками, потому что бомбардировки не были достаточно сильными и точными, чтобы уничтожить орудия в бетонных бункерах.

Например, вечером 17 июля «Уорспайт» и «Вэлиант» стояли на якоре возле Марсакслокк, южнее Мальты, когда получили приказ провести обстрел Катании, где сильные немецкие укрепления остановили продвижение 8-й Армии. Обстрел должен был начаться ровно в 18.30 и прекратиться через полчаса, чтобы войска могли перейти в наступление, поэтому ошибаться было нельзя. К несчастью, [517] чуть раньше «Вэлиант» намотал себе на винты обрывки противолодочных сетей, и ему пришлось остаться на месте. «Уорспайт» отправился один и, несмотря на поставленные параваны, сумел дать 23,5 узла.

«Затем внезапно отказало рулевое управление, он описал циркуляцию и едва не протаранил один из кораблей сопровождения. Однако в 18.43 линкор прибыл в указанное место и открыл огонь с дистанции 13000 ярдов. Раз в минуту он клал 381-мм залп на цель. Над городом поднялось огромное облако дыма и пыли.

Вражеские береговые батареи ответили, но попаданий не добились. Несколько раз приходили сообщения о подводных лодках, и эсминцы сопровождения сбросили огромное количество глубинных бомб, чтобы удержать их подальше. Затем 3 истребителя FW-190 проскочили рядом с бортом корабля, но повреждений не нанесли. В 18.58 прогремел последний залп, и «Уорспайт» повернул на юг, снова дав полный ход. Всю ночь продолжались воздушные тревоги, и зенитные орудия вели почти непрерывный огонь. Но 18 июля к 7.00 он благополучно вернулся в гавань Марсакслокк. Мы все испытывали удовлетворение».

Адмирал Каннингхэм был очень рад видеть свой бывший флагманский корабль, на котором часто бывал в этих водах. Поэтому он отправил очередную из своих знаменитых радиограмм:

«Операция проведена хорошо. Не сомневаюсь, что когда старая леди подберет юбки, она может бежать».

К 17 августа последний солдат Оси пересек Мессинский пролив, и Сицилия оказалась в наших руках. 31 августа первый солдат союзников форсировал этот же пролив и высадился в Калабрии. Форсирование пролива оказалось совершенно безопасным и нетрудным, благодаря помощи «Нельсона» и «Роднея», которыми командовал адмирал Уиллис. Они вошли в пролив с юга, [518] чтобы разделаться с многочисленными береговыми батареями. Офицеры «Роднея» вспоминали этот эпизод с удовольствием.

«Мы следовали совершенно не спеша в сопровождении «Нельсона» и нескольких крейсеров и эсминцев. Когда мы подошли к Мессинскому проливу, то с удивлением обнаружили, что поля и дороги полны зевак, которые прибыли повеселиться. Мы ожидали сильных воздушных атак и мощного огня многочисленных батарей, которые наши летчики бомбили с воздуха, но не сумели подавить. Когда «Нельсон» уже приготовился открыть огонь, прозвучал сигнал воздушной тревоги, и на сцене появилась пара Ju-88. Однако они не слишком интересовались развернувшейся перед ними панорамой и повернули, прежде чем попали в зону досягаемости наших орудий. Когда «Нельсон» открыл огонь, мы увидели всплески почти рядом с кораблями сопровождения, это береговые батареи начали отвечать. Однако они быстро умолкли под огнем крейсеров и эсминцев. Когда настал наш черед, мы сделали совершенно замечательный выстрел. Наш огонь корректировал южноафриканский пилот на «Спитфайре». Он от волнения совершенно забылся и посылал в эфир непарламентские выражения, самым мягким из которых было: «Въ…ли в самое очко!»

Мы стреляли с исключительной меткостью, и вскоре нанесли решающий удар, попав в склад боеприпасов. Я часто читал в книгах описания очевидцев, в основном летчиков, которые взрывали различные склады. И я с удивлением отметил, что все происходило именно так, как они говорили: огромный столб дыма поднялся вертикально в воздух на большую высоту, а потом стал расплываться в некое подобие гриба. Стремительные вспышки пламени начали лизать ножку гриба, и некоторое время спустя мы услышали отдаленный раскат взрыва. Мы спокойно вернулись в порт. Все были довольны, особенно потому, что «Нельсон» поздравил нас с удачным [519] выстрелом. Еще больше мы обрадовались через несколько дней, когда прочитали, что высадившиеся солдаты Монти нашли разгромленные батареи, брошенные вражескими артиллеристами. Они не встретили никакого сопротивления».

Эти операции являются наглядным примером использования тяжелых морских орудий вблизи от берега. 2 сентября последовал обстрел с линкоров «Вэлиант» и «Уорспайт», а 3 сентября огонь вели мониторы «Аберкромби», «Эребус», «Робертс». Поэтому удивляться отсутствию сопротивления не следует.

После падения Муссолини произошли события, имеющие колоссальное значение. Дуче сменило правительство Бадольо, которое немедленно начало секретные переговоры о капитуляции. Впрочем, Гитлер этого ожидал. В результате капитуляция Италии не стала окончанием боев в Италии. Немцы подготовились к этому и быстро организовали линию обороны. Однако капитуляция Италии принесла событие, увенчавшее славой британский Средиземноморский флот — сдачу всего итальянского флота.

Это великое событие произошло 9 сентября, но еще до этого корабли Соединения Н двинулись дальше, чтобы участвовать в новой крупной операции — высадке возле Салерно. «Нельсон», «Вэлиант» и «Уорспайт» вышли с Мальты 7 сентября вместе с авианосцами «Илластриес» (заменил поврежденный «Индомитебл») и «Формидебл» и большой группой эсминцев. Сначала они повернули на юг, чтобы создать впечатление, что проводятся обычные учения, потом обогнули Сицилию с запада и вошли в Тирренское море. Ночью 8/9 сентября более 30 немецких торпедоносцев атаковали силы вторжения. Бой был коротким, но яростным. Хотя вражеские торпеды прошли совсем рядом с «Уорспайтом» и «Формидеблом», ни один корабль не пострадал. Зато плотный зенитный огонь флота нанес атакующим значительные потери. [520]

Наблюдатель на борту «Илластриеса» так описывал это:

«Стояла непроглядная темнота, когда орудия открыли огонь. Мы выскочили наверх, чтобы посмотреть. «Нельсон» у нас на траверзе стрелял из всего, что имелось, включая 406-мм орудия. Когда они выбрасывали пламя, надстройки корабли на миг ярко освещались, резко выделяясь в окружающей темноте. Затем, когда глаз оправлялся от яркой вспышки, становились видны струи искр, тянущиеся в небо. Затем снова ослепительная вспышка и оглушающий грохот».

На следующий день флот крейсировал к северу от Сицилии. Истребители с 2 эскадренных авианосцев прикрывали эскортные авианосцы, самолеты которых прикрывали войска на берегу. Это была сложная, но крайне успешная операция.

Тем временем «Кинг Георг V» и «Хоу» вышли из Аугусты, чтобы прикрыть оба соединения. Когда началась операция «Аваланш», по радио было объявлено о капитуляции Италии. Одним из главных условий перемирия был «немедленный переход итальянского флота и итальянской авиации в места, которые будут указаны главнокомандующими союзников». В результате главные силы итальянского флота, состоящие из 3 новых линкоров — «Италия» (только что переименованный «Литторио»), «Рома» (флагман), «Витторио Венето», вместе с 6 крейсерами и 8 эсминцами под командованием адмирала Бергамини 9 сентября в 3.00 покинули Специю и направились на юг вдоль западного побережья Корсики. Это соединение должно было сдаться на Мальте, но из-за возникшей путаницы итальянский адмирал вместо этого решил идти в Маддалену на Сардинии, и во второй половине дня флот повернул на запад. Потом он вернулся на предписанный курс, когда узнал, что Сардиния захвачена немцами, как и все итальянские порты. Но эта ошибка привела к потере времени, которая оказалась роковой. [521]

Немецкая реакция на «трусливое бегство» Италии оказалась энергичной и безжалостной. Новое бомбардировочное соединение, оснащенное управляемыми бомбами FX-1400, базировалось в южной Франции недалеко от Марселя. Оно было послано в погоню за итальянским флотом. Его корабли пока еще не вошли в зону истребительного прикрытия союзников и, что гораздо хуже, приняли приближающиеся бомбардировщики за это самое прикрытие. Поэтому корабли не открывали огня и не выполняли маневров уклонения, пока не стало слишком поздно. Бомбардировщики подошли на большой высоте и сбросили свои снаряды. Две бомбы попали в «Рому», одна из них разворотила носовую топливную цистерну. Начался пожар, который быстро охватил носовые отсеки под мостиком и артиллерийскими башнями. Корабль получил крен на левый борт, потом вспыхнули погреба, линкор взорвался и затонул. Потери оказались чудовищными, погибли 1523 человека, в том числе адмирал Бергамини.

Линкор «Италия» тоже получил попадание этим ужасным снарядом, но выдержал. Крейсер и несколько эсминцев остались, чтобы подобрать остатки команды «Ромы», а остальные корабли направились на встречу с кораблями Соединения Н.

Когда появилась бомба FX-1400, выяснилось, что Люфтваффе создали первое после авиаторпеды действительно эффективное авиационное оружие против линкора. Оно было эффективным потому, что самолет мог оставаться на большой высоте, что делало его неуязвимым для зенитного огня. Оператор управлял бомбой, повторяя любые маневры корабля, кроме самых крутых поворотов. Впрочем, от этих бомб мог увернуться только юркий эсминец, линкору это было не под силу. Важно было и то, что бомба попадала в цель на скорости около 400 миль/час, что позволяло ей пробивать самые толстые броневые палубы, если угол падения был близок к прямому. Это оружие наконец склонило чашу весов [522] на сторону бомбардировщика в его затянувшемся споре с линкором{199}.

Интересно отметить, что если немцы напрягали изобретательность, чтобы создать такое мощное оружие, которое сумело бы нанести тяжелые повреждения любому кораблю, то Королевские ВВС упрямо шли консервативным путем, создавая все более и более тяжелые обычные бомбы. В конце концов они создали бомбу, достаточно тяжелую, чтобы потопить линейный корабль, если только удастся в него попасть. То есть, было желательно, чтобы он оставался неподвижным.

Единственный недостаток управляемых бомб заключался в том, что самолет-носитель некоторое время должен был лететь строго по прямой, что делало его крайне уязвимым для авианосных истребителей, если только они успеют набрать высоту. Если самолет-носитель начинал маневрировать, бомба проходила мимо цели.

Остатки итальянского флота были встречены «Уорспайтом» и «Вэлиантом» на следующее утро. Стефен Роскилл описывает волнующее зрелище:

«В анналах военной истории хранится очень мало столь драматических событий, как капитуляция вражеского флота. Для победителей это кульминация целой цепи событий, демонстрирующих использование морской мощи. Это исполнение самых заветных мечтаний и достижение величайшей цели. Для побежденных это означает крах всяких надежд. Это последнее и необратимое признание поражения на море. Для британской нации, особенно для Королевского Флота, значение драмы 10 сентября 1943 года подчеркивалось тем, что итальянский флот был встречен нашими силами в тех самых водах, за контроль над которыми во многих войнах, а не только в период с 1940 по 1943 год, разворачивалась ожесточенная борьба. Более того, имелось еще одно замечательное совпадение, которое связывало это событие с капитуляцией немецкого флота после войны 1914–18 годов. «Уорспайт» [523] и «Вэлиант» присутствовали на месте действия, когда 21 ноября 1918 года кайзеровский флот шел через Северное море в плен. Вряд ли во всей истории войны на море можно найти второй такой случай, когда один и тот же корабль присутствует при двух подобных событиях, разделенных четвертью столетия».

Значимость события подчеркивало появление адмирала Каннингхэма, под командованием которого эти корабли столько раз обращали в бегство противника. Он сам вышел на эсминце, чтобы присутствовать при этом историческом событии. Каннингхэм сигналом выразил удовольствие «Уорспайту», когда увидел линкор во главе колонны кораблей побежденного противника, ведущий их на Мальту. На следующий день Каннингхэм отправил в Лондон историческое донесение: «Рад сообщить Их Лордствам, что итальянский флот сейчас стоит на якоре под пушками крепости Мальта».

9 сентября вице-адмирал Пауэр поднял флаг на линкоре «Хоу» и вместе с «Кингом Георгом V» и легкими силами направился в бывшую главную базу вражеского флота Таранто. Этим был предотвращен захват города немцами, и союзники получили важнейший порт, обладание которым во многом облегчило ведение сухопутной кампании в Италии. По пути они разминулись со старыми линкорами «Андреа Дориа» и «Кайо Дуилио», следующими на Мальту для капитуляции. Последний исправный линкор итальянского флота «Джулио Чезаре» неожиданно продемонстрировал незаурядную силу духа и сумел вырваться из контролируемой немцами военно-морской базы Пола, расположенной в северной Адриатике. Он прибыл на Мальту 4 дня спустя, встретившись по дороге с «Уорспайтом».

Так со Средиземного моря исчез еще один великий флот, и была закрыта очередная страница истории{200}.

В гавани Ла-Валетты началась настоящая давка, потому что там стояло слишком много кораблей. В результате [524] «Хоу» и «Кинг Георг V» отправились в Александрию, сопровождая «Италию» и «Витторио Венето», 4 крейсера и 4 эсминца. Переход был совершен 14–17 сентября. В тот же день адмирал Каннингхэм получил радиограмму от вице-адмирала Хьюитта, находящегося возле плацдарма Салерно, в которой говорилось, что для обстрела вражеских позиций совершенно обязательно прибытие тяжелых кораблей. Немцы энергично контратаковали, и какое-то время казалось, что они могут опрокинуть союзников в море. Вот так, несмотря на уход со сцены итальянского линейного флота, для британских линкоров снова нашлась работа. Каннингхэм отреагировал как всегда оперативно. Он немедленно направил к Салерно «Уорспайт» и «Вэлиант», а также сообщил Хьюитту, что в Аугусте стоят «Нельсон» и «Родней», готовые прийти на помощь, если это потребуется.

15 сентября в 17.00 первая пара линкоров прибыла к плацдарму и открыла огонь с дистанции 21800 ярдов. Воздействие стрельбы «Уорспайта» проявилось немедленно. Американские солдаты отмечали исключительную меткость огня линкора. Он выпустил 65 снарядов калибра 381 мм, из которых 35 поразили цель, а 8 из них легли в круге диаметром 100 ярдов!

К началу ночи опасное наступление противника было надежно остановлено. Немцы бросили большие силы авиации, чтобы устранить эту внезапно возникшую угрозу, и мощные воздушные атаки продолжались весь вечер. На следующий день «Уорспайт» и «Вэлиант» возобновили обстрел с тем же эффектом. С наступлением темноты линкоры отходили дальше в море, но днем их тяжелые снаряды крушили оборону немцев. Впрочем, Стефен Роскилл смотрит на это более скептически.

«Сейчас кажется неправильным придавать слишком большое значение обстрелам с линкоров 15 и 16 сентября».

Впрочем, после войны можно испытывать сомнения, а в те дни все смотрелось иначе. Во всяком случае, немецкое командование держится прямо противоположного [525] мнения. Вице-адмирал Руге констатирует:

«Яростные немецкие контратаки захлебнулись под сосредоточенным огнем четырех (sic!) линкоров».

Чтобы попытаться устранить эту угрозу, Люфтваффе снова пустили в дело самолеты KG. 100, и это принесло плоды немедленно.

В 13.00 «Уорспайт» открыл огонь в третий раз и уже выпустил 32 снаряда по сосредоточениям войск и складам боеприпасов, стреляя, как обычно, исключительно метко. В 14.00 он прекратил стрельбу и уже приготовился уходить, как появились 12 истребителей-бомбардировщиков FW-190, выполнивших атаку на бреющем полете от солнца. Хотя они не добились попадания, но сумели оттянуть на себя внимание артиллеристов и огонь зениток. В это время бомбардировщики майора Йопе беспрепятственно подкрались к флоту на большой высоте.

Лишь в 14.30 англичане заметили 2 управляемые бомбы, которые уже были на высоте 3000 футов, хотя бомбардировщики сбросили их с 20000 футов. Дальнейшее описывает капитан 1 ранга Паркер:

«Три бомбы появились прямо над головой, подобно трем грибам белого цвета. Они падали вертикально и неслись на корабль с огромной скоростью. С момента обнаружения до удара прошло не более 10 секунд. Корабль в это время шел со скоростью 10 узлов, и множество других кораблей вокруг сделали невозможным маневр уклонения. Впрочем, он ничего не дал бы. Одна бомба попала прямо в корабль и прошла в котельное отделение № 4, где и взорвалась. Вторая бомба упала рядом с правым бортом в районе миделя и взорвалась под водой. Сначала казалось, что она пройдет примерно в 400 ярдах, но две трети пути она падала по кривой в направлении на корабль. Третья бомба тоже упала по правому борту, но ближе к корме».

Ветеран получил страшнейшие повреждения. Какое-то время казалось, что они будут роковыми. Попавшая в [526] линкор бомба пробила 6 палуб общей толщиной около 170 мм и прошла сквозь двойное дно перед тем как взорваться.

Если не считать одного дизель-генератора, корабль полностью лишился электроэнергии. Главный калибр не действовал, отказал радар. Через огромную дыру в правом борту линкор принял около 5000 тонн воды, вследствие чего резко увеличилась осадка.

Команда предпринимала отчаянные усилия, чтобы спасти «Уорспайт». В 16.45 из Салерно пришел большой американский буксир, к которому потом присоединились еще два. Общими усилиями они потащили поврежденный корабль к Мессинскому проливу со скоростью 4 узла, тогда как к плацдарму он примчался на 23 узлах. Крейсер ПВО «Дели» держался рядом на случай, если немецкие бомбардировщики вернутся. Линкор окружила плотная завеса эсминцев. После наступления темноты Люфтваффе действительно попытались добить его, но, к счастью, вместо «Уорспайта» натолкнулись на «Вэлиант». Он сумел хорошо постоять за себя, оставшись невредим. С «Уорспайта», шедшего неподалеку, «Вэлиант» в темноте казался «извергающимся вулканом».

Попытки крейсера «Юриалес» взять линкор на буксир провалились, и за работу снова пришлось браться буксирам. Они тащили «Уорспайт» впятером, но течение в проливе было настолько сильным, что большинство тросов лопнуло, и «Уорспайт» понесло дальше бортом вперед. После совершенно кошмарной ночи 19 сентября в 8.00 он прибыл на Мальту. Адмирал Каннингхэм поднялся на борт, чтобы осмотреть повреждения, когда 8 ноября «Уорспайт» с помощью 4 буксиров добрался до Гибралтара. «Я спустился в сухой док и увидел два огромных коффердама, пристыкованных к днищу. И тогда я подумал, что ему потребуется долгий ремонт, прежде чем он снова сможет сражаться», — написал Каннингхэм позднее.

Однако линкор этого ремонта не получил. Две его 381-мм башни полностью вышли из строя, и ремонтные [527] возможности Гибралтара просто не позволяли исправить все повреждения. 28 декабря «Уорспайт» покинул док. Только в марте 1944 года он отправился в Англию в составе большого конвоя. Заглянув в Клайд, линкор двинулся далее на север и 16 марта бросил якорь в Розайте. Но даже здесь ему сумели привести в порядок только одну башню, и до конца службы линкор имел лишь 6 тяжелых орудий. К апрелю его привели в относительный порядок, и 2 мая «Уорспайт» прибыл в Скапа Флоу.

Тем временем большинство его товарищей тоже вернулись домой. Впервые за много лет на Средиземном море не осталось ни одного линкора Королевского Флота. Но эта передислокация была проведена после того, как кризис у Салерно разрешился. Так как отпала необходимость следить за итальянским флотом, современные корабли вернулись в Скапа Флоу, чтобы окончательно разделаться с германским флотом и подготовиться к отправке на Дальний Восток. Уцелевшие старые линкоры предполагалось использовать при высадке в северной Франции, а также для воссоздания Ост-Индского флота в Индийском океане, потому что планировалось начать наступления с целью вернуть захваченные японцами Бирму и Малайю.

«Кинг Георг V» и «Хоу» 1 октября покинули Александрию вместе со всеми стоявшими там эсминцами и отправились в Англию. По прибытию «Хоу» был немедленно поставлен на ремонт, так как готовилась его отправка на восток.

«Нельсон» и «Родней» находились на Мальте, когда адмирал Каннингхэм снова поднял флаг на первом, чтобы присутствовать на церемонии капитуляции Италии. Она была подписана на борту «Нельсона» в полдень 28 сентября в присутствии Эйзенхауэра, его начальника штаба Бедалла Смита, Александера, Теддера, Каннингхэма (британских главнокомандующих на Средиземноморском театре), губернатора Мальты лорда Горта. Так была отмечена роль, которую сыграл этот остров в разгроме Италии. [528]

Маршал Бадольо со своими адъютантами прибыл на итальянском крейсере, и на борту «Нельсона» его встретил почетный караул морской пехоты. Команда линкора была построена по большому сбору. Заранее согласованные документы уже лежали на столе в адмиральской каюте. Это был исторический день{201}.

После стоянки в Аугусте оба линкора вернулись в Англию и возобновили боевую подготовку, одновременно проводя мелкий ремонт. Вскоре к ним присоединился «Вэлиант», который в октябре вернулся из Ост-Индии. Тем временем в июле «Куин Элизабет» закончил ремонт в Соединенных Штатах и вскоре после этого присоединился к Флоту Метрополии. В сентябре Уинстон Черчилль использовал «Ринаун» в качестве лайнера, чтобы вернуться домой с Квебекской конференции. 12 сентября премьер-министр прибыл на борт линейного крейсера вместе со смертельно больным адмиралом Паундом, который уже подал заявление об отставке.

Черчилль позднее вспоминал:

«Было большим облегчением оказаться на «Ринауне». Великолепный корабль стоял у пирса. Адмирал Паунд уже находился на борту, прибыв прямо из Вашингтона. Он держался прямо, как всегда, и никто из видевших его даже не заподозрил, что он болен».

Адмирал скончался в день Трафальгарской битвы, 21 октября 1943 года.

Как только «Ринаун» был готов отправиться в Индийский океан, его выход снова задержали. По пути через Средиземное море он должен был доставить на Каирскую конференцию Черчилля и Каннингхэма. Высокие путешественники прибыли на борт «Ринауна» 12 ноября в Плимуте и направились в Александрию с заходами в Алжир и на Мальту. Несмотря на свой возраст («великолепный корабль», как назвал его премьер-министр, был ровесником «плавучих гробов типа «R»), [529] «Ринаун» продемонстрировал, что не утратил своей резвости. В данный момент он был самым быстроходным из линкоров Королевского Флота и оставался таковым до конца войны.

Командир одного из эсминцев сопровождения вспоминал:

«С запада налетел самый настоящий шторм, когда в сумерках мы прошли выходные буи. Прежде чем мы достигли Эддистоуна, нам приказали держать скорость 20 узлов, затем она была увеличена до 27 узлов, и мы повернули форштевни в открытый океан. Нам на эсминцах было совсем не сладко каждый раз, когда мы врезались в очередной вал».

Адмирал Каннингхэм смотрел на это иначе.

«Я был рад снова попасть на корабль, пусть даже в качестве пассажира. Погода в Бискайском заливе была несколько свежей, и наши эсминцы испытывали трудности, пытаясь удержаться в строю. Это было мое первое путешествие на «Ринауне», и меня привела в восторг его способность держать скорость, несмотря на погоду».

Во время путешествия адмирал Каннингхэм воспользовался случаем обсудить с премьер-министром вопросы использования флота на Тихом океане. Все давно и твердо знали, что Черчилль этого желает, но адмирал с удивлением обнаружил, что премьер-министр совершенно забыл о предложенном ему некоторое время назад плане и вообще передумал.

«Он отказался посылать флот на восток, исключая Ост-Индию. Он требовал убедительных доводов».

К этому времени от флота Сомервилла остались только рожки да ножки. Единственным линкором был «Рэмиллис», который планировалось отправить в Англию и списать. «Ринаун» стал долгожданным подкреплением. [530]

Адмиралу пообещали вскоре прислать еще несколько линкоров: «Куин Элизабет», «Вэлиант» и французский «Ришелье». «Ришелье» после ремонта в Соединенных Штатах сейчас проходил подготовку в Скапа Флоу. 27 января «Ринаун» прибыл на Цейлон под флагом вице-адмирала Пауэра. Не приходится сомневаться, что Сомервилл был рад снова увидеть свой бывший флагман.

Осенью и зимой 1943 года положение в Арктике изменилось радикальным образом. Произошли такие события, которые позволили в 1944 году воссоздать флот на востоке, поэтому давайте обратимся к ним.

* * *

Задержка отправки арктических конвоев на время расстроила планы немцев снова использовать свои тяжелые корабли. Поэтому перед РВМ возникла задача: как-то занять бездельничающие экипажи, пока подвернется удобный случай. Посмотрев вокруг, немцы обнаружили метеорологические станции союзников, которые были построены на промерзших пустынных берегах Шпицбергена примерно в 450 милях от базы в Альтен-фьорде. Информация, передаваемая оттуда, приносила огромную пользу Королевскому Флоту во время проводки конвоев, особенно в Россию. Немцы до 1942 года имели такие же станции.

Поэтому 9 сентября 1943 года мощная германская эскадра, в которую входили «Тирпиц», «Шарнхорст» и 10 эсминцев, появилась перед островом. Она открыла огонь по «береговой обороне», состоящей из двух 76-мм орудий, установленных в Баренцбурге.

Один из историков прокомментировал это событие так: «Это была последняя германская эскадра, вышедшая в море. Если же говорить образно, то немцы отправили 12 мужиков, чтобы сделать работу одного ребенка».

Обстрел вели «Тирпиц» и «Шарнхорст», обрушив на берег огонь 8–381-мм и 9–280-мм орудий. Причем это был первый и единственный случай, когда главный калибр «Тирпица» стрелял не по самолетам. Одного залпа [531] «Шарнхорста» хватило, чтобы обратить в пыль норвежскую батарею. Пара бофорсов успела выпустить по своим грозным противникам около 150 снарядов, после чего артиллеристы бросили орудия.

Немецкий флот методично обстреливал все, что только замечал. На берег были отправлены десантные партии, которые уничтожили то, что еще уцелело, и вернулись на корабли, прихватив с собой около дюжины пленных. Грандиозная операция завершилась около 11.00. Уцелевшие норвежцы похоронили шестерых погибших и отремонтировали радиостанцию. Они были уверены, что Королевский Флот не бросит их, и действительно, в конце осени корабли Флота Метрополии под прикрытием «Энсона» доставили на остров снабжение, которое позволило метеостанции благополучно проработать всю зиму.

А в Альтен-фьорде эта вылазка привела к спорам между командами линкоров.

«Начался жаркий спор между экипажами «Шарнхорста» и «Тирпица» относительно распределения Железных Крестов 2 класса. Матросы «Шарнхорста» утверждали, что имеют на своем счету рейды в Атлантику, Норвежскую кампанию и операцию «Церберус», поэтому безоглядная раздача Железных Крестов за такое нестоящее дело, как вылазка к Шпицбергену, является просто оскорбительной».

А тем временем англичане начали готовить несколько специальных операций. После успешных атак итальянских человекоуправляемых торпед в 1941–42 годах на Средиземном море англичане использовали захваченный итальянский снаряд, чтобы создать свою копию, которая была названа чериотой. Это была самая обычная 533-мм торпеда, оснащенная электромотором. Она могла развивать скорость 3 узла в течение 3 часов. Ею управлял экипаж из 2 человек. В случае успеха боевые пловцы могли [532] установить под корпусом вражеского корабля боеголовку с зарядом в 600 фунтов.

Первая попытка использовать это оружие против стоящих в Альтен-фьорде кораблей была предпринята в октябре. В качестве носителя чериотов использовался норвежский рыболовный траулер «Артур». Хотя ему практически удалось проникнуть внутрь базы, операция провалилась, потому что чериоты были потеряны по пути к цели. В это время сетевые заграждения в Каа-фьорде были ненадежными, и проникнуть внутрь не представляло особой сложности. 1 ноября 1942 года «Артур» был затоплен, но часть команды попала в плен. Немцы нашли обломки чериотов, и заграждения были усилены.

В Скапа Флот Метрополии был ослаблен уходом 2 американских линкоров на Тихий океан, а также тем, что «Кинг Георг V» и «Хоу» до октября находились на Средиземном море. Однако проводка русских конвоев еще не возобновилась, поэтому положение можно было считать удовлетворительным. Потом была предпринята новая попытка вывести из строя германские линкоры, на сей раз с использованием сверхмалых подводных лодок, или миджетов, они же «суда-Икс». Эти суденышки имели длину чуть более 50 футов, экипаж состоял из 4 человек. Несмотря на свои крошечные размеры, они являлись самыми настоящими подводными лодками. Вот только оружием миджетам служили 2 сбрасываемых подрывных заряда весом около тонны каждый. Они устанавливались по бортам миджета и имели взрыватели с часовым механизмом, рассчитанным на 36 часов.

Первый из миджетов был построен в марте 1942 года. После 18 месяцев испытаний и тренировок группа из 6 лодок была подготовлена к операции. Главные заслуги в этом деле опять принадлежат Черчиллю и его знаменитым памятным запискам.

Одна из них, направленная в феврале 1943 года Объединенному комитету начальников штабов, спрашивает: «Подготовили ли вы планы какой-нибудь операции против [533] «Тирпица»?» Они не подготовили. Лишь в сентябре миджеты могли считаться боеспособными. Ночью 11/12 сентября 6 больших подводных лодок покинули Лох Кэйрнбон, ведя на буксире 6 миджетов. Они прошли между Фарерскими и Шетландскими островами и направились на север, борясь с усиливающимся штормом{202}.

По плану лодки-буксировщики отпускали миджеты в нескольких милях от плотных минных заграждений, прикрывающих вход в Альтен-фьорд севернее и южнее острова Сорёй. Миджеты должны были 21 сентября в подводном положении добраться до входа в фьорд. Атака была назначена на рассвете 22 сентября. Лодкам-буксировщикам следовало дождаться возвращения миджетов после атаки.

Для Х-5, Х-6 и Х-7 в качестве цели был выделен «Тирпиц», Х-9 и Х-10 — «Шарнхорст», Х-8 — «Лютцов». Первые два стояли в Каа-фьорде, а третий — в находящемся неподалеку Ланге-фьорде. Однако Х-9 был потерян по дороге, а Х-8 из-за неисправностей пришлось затопить еще до прибытия к исходной позиции. Там боевые экипажи сменили перегонные{203}.

Атака была проведена исключительно отважно, но ее чуть не сорвали многочисленные неприятности. Вероятно, Х-5 поставила свои заряды под «Тирпицем», но потом пропала без следа. Поиски, продолжающиеся до сегодняшнего дня, не принесли никаких результатов. Немцы заявили, что в 8.43 уничтожили за пределами сетевого заграждения один миджет артиллерийским огнем. На X-10 вышел из строя перископ, затем отказал компас, и миджет был вынужден вернуться, так и не добравшись до цели. Впрочем, в тот день «Шарнхорст» все равно отсутствовал на стоянке.

Х-7 провел Х-6 в Каа-фьорд рано утром 22 сентября. Х-6 в 7.07 случайно выскочил на поверхность и был замечен с палубы «Тирпица». Немцы обстреляли миджет из винтовок и начали сбрасывать в воду ручные гранаты, однако экипаж все-таки подошел к линкору вплотную и [534] сбросил заряды. После этого подводники затопили миджет, и все четверо были подняты на борт «Тирпица», точно так же, как итальянцы в Александрии 2 года назад.

Зенитчики «Тирпица» разбежались по боевым постам, бесчисленные водонепроницаемые двери были задраены. А в 7.40 страхи немцев вспыхнули с новой силой, потому что Х-7, который запутался в сетях, тоже вылетел на поверхность. «Тирпиц» уже начал разводить пары, чтобы покинуть стоянку, как вдруг кто-то заметил еще одну подводную лодку. Выход был тут же отменен, проход в сетевом заграждении немедленно закрыли. Вместо этого линкор начал выбирать якорные цепи, чтобы отползти от того места, где могли быть поставлены заряды Х-6.

Это спасло линкор от части повреждений, но не от всех, потому что Х-7 все-таки прорвался внутрь заграждений и сбросил заряды прямо под килем гиганта. После этого миджет попытался уйти, но опять запутался в сетях в опасной близости от «Тирпица». Взрывы прогремели в 8.12, и в результате Х-7 потерял управление. Миджет выскочил на поверхность, экипаж оставил его и затопил. К несчастью, 2 человека из экипажа Х-7 погибли.

Взрыв двух зарядов под днищем «Тирпица» был просто ужасен. Один из английских офицеров, в это время находившийся на борту линкора, вспоминает:

«Затем я снова повернулся к часовому, и — бах! Мои колени подломились, так как взрыв буквально выкинул корабль из воды. Все лампы разлетелись, и в отсеке воцарился мрак. Огнетушители начали поливать нас пеной. Я схватил часового и вытолкнул сквозь дверь наружу, на солнечный свет. Все переменилось в считанные мгновения.

Корабль начал быстро крениться на левый борт. Пар бил из разорванных трубопроводов. Нефть вытекала из развороченного корпуса, покрывая толстым слоем воду в фьорде. Стрекотанье зенитных автоматов перекрывал [535] треск беспорядочно палящих 150-мм орудий. Это просто невозможно представить. Настоящий хаос».

Все 4 заряда, поставленные 2 миджетами, взорвались. «Тирпиц» успел немного передвинуться, поэтому взрыв трех зарядов не оказал максимального воздействия. Но четвертый взорвался прямо под машинными отделениями, и большинство повреждений причинил именно он. Все 3 главные турбины вышли из строя, и «Тирпиц» оказался прикованным к месту. Немцы определили, что восстановить мореходность удастся только после 6 месяцев ремонта. Лишь в апреле 1944 года «Тирпиц» снова сможет выйти в море как боеспособная единица. Это был потрясающий удар, нанесенный ничтожными силами. Лейтенанты Камерон и Плейс вполне заслужили свои Кресты Виктории.

Адмирал Фрезер считал, что повреждения «Тирпица» сразу изменили стратегическую обстановку в Арктике, и потому можно возобновить проводку русских конвоев. То, что «Шарнхорст» и «Лютцов» остались невредимы, означало, что следует организовать надежное прикрытие конвоев для отражения возможного нападения. Но даже эта угроза еще до конца месяца уполовинилась, потому что «Лютцов» из-за проблем с дизелями отправился в Германию на ремонт. Хотя Адмиралтейство заранее узнало о его выходе, карманный линкор 23 сентября вышел в море из Альтен-фьорда, сумел обмануть самолеты-разведчики и благополучно проделал первый отрезок пути — до Нарвика.

27 сентября он отправился дальше, и снова англичане об этом узнали. Однако полная неразбериха, живо напомнившая события февраля 1942 года, привела к тому, что в наличии оказались всего 6 торпедоносцев «Авенджер» из 832-й эскадрильи «Викториеса». Они базировались в Самборо на Шетландских островах. Но даже эти самолеты были подняты слишком поздно и не успели перехватить «Лютцов». Они прилетели к побережью [536] Норвегии и начали поиск в северном направлении, тогда как «Лютцов» уже был далеко на юге. К 1 октября он оказался в безопасных водах Балтики. В очередной раз было затеяно расследование, и в очередной раз было решено увеличить силы Берегового Командования. Было указано, что совершенно необходимо наладить взаимодействие между различными ветвями Королевских ВВС — Истребительным, Бомбардировочным и Береговым командованиями, а также Воздушными Силами Флота. Тем не менее, Стефен Роскилл задает вполне уместный вопрос: «Как могло случиться, что после 4 лет войны немецкий карманный линкор сумел пройти от Вест-фьорда до Балтики без всяких помех?»

Действительно: как?! Судя по всему, в Англии совершенно ничего не изменилось, и мнение Гитлера, высказанное в начале 1942 года, оказалось совершенно верным и 18 месяцев спустя после того, как знаменитый прорыв через Ла-Манш глубоко потряс всю нацию. Этот эпизод историки обходят молчанием, потому что в очередной раз рассеялись мифы о всемогущем торпедоносце и беспомощном линкоре!{204}

Слегка сглаживал впечатление от этого унизительного балагана тот факт, что из всех германских тяжелых кораблей теперь на севере остался один «Шарнхорст». Несмотря на это, командование немецкого флота было полно решимости использовать его против русских конвоев. Отчасти это объяснялось тяжелой обстановкой, сложившейся на Восточном фронте после провала немецкого наступления под Курском с понесенными при этом тяжелыми потерями. Советские армии начали стремительно приближаться к цивилизованным странам Восточной Европы. Следовало сделать хоть что-то, чтобы [537] замедлить их продвижение. Если бы удалось уничтожить союзный конвой с танками и самолетами, это было бы равносильно крупной победе на суше.

Немецкое командование на севере намеревалось действовать агрессивно, как только представится удобный случай. Это точку зрения Кумметц совершенно четко изложил Деницу, а тот доложил Гитлеру. В действительности РВМ еще в марте 1943 года ясно поняло, что атаки конвоев с военными грузами, следующими в Советский Союз, являются главной задачей кораблей, находящихся на севере Норвегии. «Эта задача получает приоритет над второстепенными вопросами обороны Норвегии», — было написано в одном из документов.

Но не так думал Адольф Гитлер. Он был слишком озабочен неудачами на Восточном фронте и крахом южного союзника, поэтому ограничился язвительным замечанием, что из попытки тяжелых кораблей дать бой Флоту Метрополии ничего хорошего не выйдет. Если не считать этого момента, в остальном он был совершенно доволен действиями нового командующего флотом. Послевоенные немецкие историки хором обвиняют Гитлера во множестве поражений, которые потерпели германские вооруженные силы. Адмирал Дениц категорически возражал против этого в том, что касалось действий флота после 1943 года.

«Гитлер никогда не пытался вмешиваться в морские дела. Судя по всему, он был совершенно убежден, что я делаю все возможное, и что он может на меня положиться. Когда другие важные персоны приходили к нему с какими-то предложениями или нападками на флот, он обычно отвечал: «Гросс-адмирал сделает все, что необходимо».

Поэтому, когда возобновилась проводка русских конвоев, и 1 ноября в Англию отправился RA-54A, а 15 ноября в Россию — JW-54A, немцы извлекли на белый свет [538] свои планы. На ремонт в Германию были возвращены не только тяжелые корабли, но и часть эсминцев. Из двух флотилий, имевшихся ранее на севере, сейчас остались только 5 эсминцев 4-й флотилии. Адмирал Кумметц тоже находился в Германии в отпуске по болезни. Его место временно занял контр-адмирал Бей. Он ранее командовал эсминцами, поэтому не удивительно, что любая атака ему виделась, прежде всего, как операция эсминцев. Лишь в случае необходимости «Шарнхорст» должен был прийти на помощь легким силам. Однако РВМ считало, что операция будет иметь больше шансов на успех, если на борьбу с легкими кораблями сопровождения будут брошены значительно превосходящие силы. До сих пор немецкие эсминцы проявляли себя не с лучшей стороны. Их действия отличались еще большими колебаниями и нерешительностью, чем действия тяжелых кораблей{205}. В результате было решено, что 4-я флотилия превратится в разведывательное соединение для «Шарнхорста» вместо каких-то самостоятельных действий. На эсминцы также возлагалась задача прикрывать линкор, как обычно. При этом следует учесть, что опыт Бея в организации операций тяжелых кораблей был довольно ограниченным.

Следующим препятствием стала организация взаимодействия с Люфтваффе. Почти все подразделения бомбардировщиков и торпедоносцев, действовавшие на севере в 1942 году, были зимой переброшены оттуда сначала в Россию, а потом на Средиземное море. В ходе боев на этих театрах они понесли тяжелейшие потери. Поэтому не могло идти речи о том, чтобы восстановить силы 5-го Воздушного Флота для поддержки операций Кригсмарине. Однако, как всегда, оставался вопрос разведки. Для успеха операции требовалось как можно раньше обнаружить конвой, сообщить его состав, курс и скорость, а также положение соединений прикрытия из состава Флота Метрополии. Геринг протестовал, утверждая, что оставшиеся на севере самолеты физически не в состоянии [539] выполнить эти задачи. Однако после разговора с командующим силами Люфтваффе в Норвегии он изменил свое мнение и с неохотой дал разрешение на ведение воздушной разведки. Но это было не последнее препятствие на пути «Шарнхорста».

Тем временем конвои продолжали идти в Россию, и, как обычно, от подобных атак их должны были защищать корабли Флота Метрополии. Напомним, что еще в июне 1942 года маршал авиации Теддер заявил, что при Матапане год назад линкор выпустил свою последнюю стрелу, и теперь его обязанности при защите конвоев должен взять на себя тяжелый бомбардировщик. Прошло много времени, но требования прислать линкор продолжали раздаваться со всех сторон и стали еще чаще и настойчивей. Зато Королевские ВВС по-прежнему не могли похвастаться ни одним крупным кораблем, потопленным в море, впрочем, на якоре тоже. После войны историки начали твердить, что британские линкоры были совершенно беспомощны без поддержки авианосцев, которые вели поиск противника, обеспечивали воздушное прикрытие, наносили первые удары. Линкору такие «специалисты» отводили малопочтенную роль: наносить последний удар, когда уже все решено. Однако зимой 1943–44 годов именно авианосцы показали себя совершенно беспомощными, как и береговые самолеты. Только британские линкоры обеспечили необходимое прикрытие транспортам, на которых находились сотни танков и самолетов, тысячи тонн топлива, боеприпасов и других грузов, которые были жизненно необходимы для важнейшего Восточного фронта.

Два конвоя, которые вышли в ноябре, прикрывал вице-адмирал Мур на «Энсоне». Оба они благополучно дошли до цели, не понеся при этом вообще никаких потерь. JW-55A покинул Лох-Ю 12 декабря 1943 года. Он также не понес потерь, хотя по дороге был обнаружен самолетами Люфтваффе. Адмирал Фрезер получил информацию, что немцы готовятся вывести флот в море, поэтому [540] он совершил новый, необычный и смелый шаг. Фрезер лично отправился в Кольский залив на «Дьюк оф Йорке». Впервые за всю войну британский линкор прибыл в советские воды. Там он встретился с адмиралом Головко, командующим Северным флотом, состоявшим из полудюжины эсминцев и двух десятков подводных лодок. Они помогали конвоям пройти последние несколько миль перед советскими портами. После этого Фрезер вернулся в Исландию.

20 декабря в море из Лох-Ю вышел четвертый конвой нового цикла — JW-55B. Обратный конвой RA-55A покинул Кольский залив 23 декабря. Оба конвоя прикрывала крейсерская эскадра вице-адмирала Барнетта, состоящая из тяжелого крейсера «Норфолк» и легких крейсеров «Белфаст» и «Шеффилд». Адмирал Фрезер вышел из Исландии, имея с собой «Дьюк оф Йорк», легкий крейсер «Ямайка» и 4 эсминца.

22 декабря идущий на восток конвой был замечен Люфтваффе. Однако немецкие летчики по-своему истолковали увиденное. Они заявили, что обнаружили около 40 войсковых транспортов с мощным прикрытием. Немедленно была объявлена тревога, так как это сочли доказательством, что началось долгожданное вторжение союзников в Норвегию. Однако потом выяснилось, что это была обычная ошибка разведчиков, и на самом деле обнаружен очередной русский конвой. Такая плохая работа авиаразведки была дурным предзнаменованием, ведь успех вылазки «Шарнхорста» зависел как раз от точных и своевременных донесений самолетов. И действительно, именно ошибки авиаразведки привели к трагической развязке.

Группа немецких подводных лодок заняла позицию к западу от острова Медвежий, чтобы перехватить конвой. Операция «Остфронт» началась. На помощь самолету, обнаружившему конвой, были направлены другие. В это время Фрезер продолжал идти на сближение с конвоем, держа скорость 19 узлов, так как он из данных «Ультры» [541] точно знал о намерениях немцев. Хотя они заметили «Дьюк оф Йорк» и сообщили об этом, представитель Люфтваффе передал далее извещение, что замечены 5 английских кораблей. Он не упомянул о наличии в составе эскадры тяжелого корабля, потому что полагал, что следует информировать командование о достоверных фактах, а не о предположениях пилотов!

Результат оказался для немцев трагичным. Как вспоминал адмирал Дениц:

«Наша разведка не обнаружила присутствия английских тяжелых кораблей, хотя это, разумеется, не означало, что они не вышли в море. Но даже если это было так, они должны были находиться далеко от конвоя. Поэтому, на первый взгляд, у «Шарнхорста» имелись все шансы провести стремительную и успешную атаку».

Поэтому в рождественский праздник в 14.12 РВМ приказало «Шарнхорсту» и 4-й флотилии эсминцев атаковать конвой.

Дениц сформулировал приказ в своей обычной манере:

1. Противник пытается помешать героическим усилиям наших армий на востоке, посылая русским конвои с оружием и продовольствием. Мы должны помочь нашим товарищам.

2. «Шарнхорст» и эсминцы атакуют конвой.

3. Операцию следует прекратить, когда вы сочтете это необходимым. Ее следует прекратить при появлении мощных вражеских сил.

Даже теперь появление «мощных вражеских сил» давало Бею предлог удрать. Это разрешение могло оказаться очень полезным, так как Фрезер приближался. Конвой получил приказ временно повернуть назад. Барнетт должен был поддерживать контакт с противником, пока не подойдет «Дьюк оф Йорк». Бей продолжал сомневаться [542] в разумности использования «Шарнхорста», а не 5 эсминцев. Он опасался, что тяжелые орудия «Шарнхорста» будут не слишком полезны в такую погоду, которая была обычной для этого времени года.

«Командующий флотом предупредил, что в это время на 73 градусе СШ светлое время суток исключительно коротко: с 11.22 до 12.07. Поэтому огневую мощь «Шарнхорста» не удастся использовать эффективно. Более чем сомнительно, что за такой короткий период он сумеет прорвать охранение и уничтожить конвой, если сам не будет рисковать попасть под вражеские торпеды».

Но, несмотря на все эти опасения, 25 декабря в 19.00 Боевая Группа вышла в море, на 2 часа позднее, чем предполагалось.

Тем временем погода ухудшилась и сорвала все попытки Люфтваффе вести разведку. Однако к 9.00 конвой был обнаружен подводными лодками, которые наладили слежение и навели «Шарнхорст» на него. Несмотря на то, что адмирал Фрезер нарушил радиомолчание, чтобы проинформировать командиров о своих намерениях, немцы все еще не имели достоверных сведений, что «Дьюк оф Йорк» находится в море.

Большие корабли шли, разрезая штормовые волны, к месту встречи. Эсминцы, сопровождающие «Шарнхорст», вскоре начали испытывать затруднения, и командир флотилии сообщил, что вряд ли сумеет удержаться за линкором. В очередной раз подтвердилась старая истина — в плохую погоду могут действовать только тяжелые корабли. Если бы в операции участвовали только эсминцы, как сначала планировалось, она кончилась бы, не начавшись. Еще более мелкие эсминцы, сопровождающие «Дьюк оф Йорк» и конвой, не меньше страдали от огромных волн. Но это были британские корабли и британские экипажи, поэтому они двигались дальше и стойко выдерживали все испытания. За 5 лет войны они привыкли [543] постоянно находиться в море в подобных условиях, тогда как немцы все это время провели, отстаиваясь на якорях в фьордах.

«Дьюк оф Йорк» страдал не меньше других. Его форштевень вспарывал тяжелые валы, но линкор продолжал двигаться на восток со скоростью 17 узлов. 26 декабря в 3.39 адмирал Фрезер получил сообщение из Адмиралтейства, что «Шарнхорст», судя по всему, вышел в море. К 4.00 прояснилась позиция всех британских соединений.

Конвой, состоявший из 19 торговых судов, вместе с непосредственным сопровождением из 10 эсминцев (к нему присоединились 4 эсминца из охранения обратного конвоя) шел на северо-восток со скоростью 8 узлов, находясь к югу от острова Медвежий. 3 крейсера соединения ближнего прикрытия двигались на юго-запад к мысу Нордкап, выжимая из своих машин все, на что они были способны. Они намеревались перекрыть путь к конвою немецким кораблям, вышедшим из Альтен-фьорда. В этот момент крейсера адмирала Барнетта находились в 150 милях к востоку от конвоя. «Дьюк оф Йорк» с кораблями сопровождения подходил с запада, увеличив скорость до 24 узлов. Фрезер намеревался захватить эскадру Бея в клещи.

«Сильный ветер дул с юго-запада, и волна была очень высокой, что сделало управление эсминцами довольно трудным», — писал Стефен Роскилл.

Немецкая эскадра оказалась в таком же сложном положении, хотя «Шарнхорст» имел одно преимущество — он шел по ветру.

«Следуя по ветру, «Шарнхорст» слегка раскачивался с борта на борт и чуть кивал носом, избежав самых неприятных последствий дующего с кормы шторма, так как был длинным кораблем. Но снежные шквалы снижали видимость. Небо было таким же темным, как море, и эсминцы сопровождения были едва различимы. Время от времени перед кораблем возникал вал, увенчанный [544] вихрем бледной пены. Он обрушивался на бак, прокатывался по палубе до волнореза и улетал в стороны бурлящими струями. Слева и справа от форштевня расходились белые пенные усы. Ночь была жутко холодной, просто ледяной. Холодными были и струи соленых брызг, которые обрушивались на броню носовых башен и долетали до мостика.

Густой снег и стремительно нарастающая корка льда закрыли линзы дальномеров и прицелов, сделав их практически бесполезными. Поэтому особенно большое значение приобретала бдительность вахты на мостике и сигнальщиков, наблюдателей на палубе, на постах управления прожекторами. Важную роль играли радиолокаторы. Хотя «Шарнхорст» имел 2 радара, способные обнаружить приближение противника на некотором расстоянии, они не могли, как английские, четко обрисовать размеры и очертания обнаруженного корабля. Однако командир, сидящий на раскладном стульчике рядом с вахтенным офицером, оставался на мостике. Его широкоплечая фигура была закутана в кожаное пальто, шею несколько раз обвивал плотный шарф. Он знал, что теперь все зависит от его наблюдателей. На германских кораблях они всегда были отличными. Более того, недавно были получены новые бинокли, которые давали прекрасный обзор даже ночью.

С мостика ничего не было видно сквозь снежную пелену. Когда снежные заряды временно затихали, словно для того, чтобы набраться сил для новой атаки, появлялись огромные темные волны. Они мчались вдаль, черно-синие, с оторочкой белой пены, гулко ударяясь о борта корабля. С большими промежутками налетали огромные валы, которые с оглушительным шумом накрывали полубак. По палубе неслась пелена кипящей пены, скрывая якорные цепи. А когда нос корабля поднимался вверх, вода уходила через шпигаты.

Наверху сквозь рев моря и непрерывный свист штормового ветра почти ничего не было слышно. Здесь лязгнет водонепроницаемая дверь. Там по деревянному настилу [545] простучат тяжелые ботинки. Это один из вахтенных на мостике начинает прыгать, пытаясь отогреть ноги. Непрерывное жужжание электрических генераторов звучит успокаивающе в тишине постов управления и артиллерийских башен. Там царит тишина. Все люди напряженно ждут. В любой момент может прозвучать тревога, и корабль, который плавно скользит вперед, внезапно преобразится в огнедышащий вулкан, извергающий пламя».

Точно такая же атмосфера тихого напряжения стояла на борту других кораблей, застигнутых штормом. Они качались и ныряли в океане на крыше мира, направляясь к своей судьбе в святочный день 1943 года.

В 7.30 адмирал Бей отделил эсминцы и приказал им начать поиск вдоль предполагаемой линии курса конвоя. После того как эсминцы легли на новый курс, им пришлось совсем плохо. Немецкие эсминцы никогда не отличались хорошей мореходностью из-за слишком тяжелого вооружения (на последних кораблях были установлены 150-мм орудия), и теперь они попали прямо в зубы шторму. Шатаясь и ныряя, они быстро потеряли контакт со своим «большим братом» и в результате неполадок с радиосвязью полностью от него оторвались. После безуспешного поиска в западном направлении они повернули в базу и больше в операции не участвовали. «Шарнхорст» остался совершенно один, однако он быстро сближался с конвоем. В 8.40 линейный крейсер находился всего в 30 милях от транспортов, но подойти ближе к добыче ему не было суждено.

3 крейсера эскадры адмирала Барнетта закрыли брешь, появившись на сцене буквально в последнюю секунду. В 8.40 «Белфаст» обнаружил радаром на расстоянии 25000 ярдов цель, которая быстро приближалась. 3 маленьких крейсера отважно пошли навстречу могучему противнику. В 9.21 дистанция составляла уже только 13000 ярдов, и «Белфаст» передал: «Вижу противника». [546]

203-мм башни «Норфолка» и 152-мм башни легких крейсеров развернулись и поймали цель. 8–203-мм и 24–152-мм орудий ждали приказа, чтобы обрушиться на ничего не подозревающего противника. В 9.24 «Белфаст» выпустил осветительный снаряд. Через 5 минут заговорил главный калибр британского крейсера — не крейсеров, потому что в этот момент только «Норфолк» мог вести огонь. Эскадра повернула прямо на противника, и он перекрыл директрису двум остальным кораблям. Началась битва у мыса Нордкап.

«Не имея никакой надежды потопить «Шарнхорст» одним залпом — это было в принципе невозможно, — «Норфолк» сделал все, что можно и даже больше. Вторым или третьим залпом он снес антенну радара «Шарнхорста» и вывел из строя левый ПАУЗО. После выхода из строя радара немецкий корабль оказался слепым во мраке арктической ночи. К этому времени эсминцы уже были отправлены обратно в Альтен-фьорд, и «Шарнхорст» мог вести поиски только с помощью радара. А радара он больше не имел».

Немцы были застигнуты врасплох. В этот момент «Шарнхорст» даже не пытался вести ответный огонь. Вместо этого он немедленно повернул на юг, оставив конвой за кормой. Он попытался оторваться от крейсеров, развив скорость 30 узлов. Корабли Барнетта последовали за ним.

В 9.55 адмирал Бей решил повторить попытку. Он намеревался обойти конвой с северо-востока, оставив крейсера позади. Линейный крейсер в такую погоду имел превосходство в скорости по крайней мере в 5 узлов над более мелкими кораблями. Однако Барнетт следил за «Шарнхорстом» с помощью радара и сразу повернул к конвою. В этот момент, около 10.00, британские корабли потеряли радиолокационный контакт. Адмирал Фрезер опасался, что «Шарнхорст» вернется в Альтен-фьорд. [547]

Если бы это произошло, никаких шансов перехватить линейный крейсер не оставалось. Однако он приказал 4 мощным эсминцам из состава эскорта конвоя присоединиться к Барнетту, и это соединение снова расположилось между «Шарнхорстом» и его целью. Тем временем немецкие эсминцы продолжали поиск в юго-западном направлении, уходя прочь от конвоя и места событий, хотя с них видели отблеск осветительного снаряда и какие-то взрывы вдали. Они продолжали следовать прежним курсом до 10.27, а потом повернули на северо-восток и попытались найти своего флагмана. Больше «Шарнхорст» они не видели.

«Дьюк оф Йорк» продолжал приближаться и сейчас находился на расстоянии 160 миль, когда крейсера сообщили, что «Шарнхорст» снова появился на экране радара и опять пытается атаковать конвой. «Шеффилд» сообщил об этом в 12.21. С дистанции 11000 ярдов крейсера снова открыли огонь, и после 20 минут нерешительной перестрелки «Шарнхорст» еще раз отвернул прочь. На этот раз он сумел отомстить за себя, дважды попав в «Норфолк» 280-мм снарядами. Была разбита одна из башен главного калибра и большинство радарных установок. Британские эсминцы не сумели провести торпедную атаку, и «Шарнхорст» второй раз оторвался, на прощание накрыв «Шеффилд». Крейсер получил несколько осколочных пробоин. Бей решил прекратить операцию и повернул в Норвегию. В 14.18 он по радио приказал эсминцам сделать то же самое. «Шарнхорст» пошел на юг со скоростью 28 узлов. Барнетт прекратил огонь и последовал за ним, зная, что линейный кресер направляется прямо в теплые объятия Фрезера.

Это произошло в 16.17. Радар «Дьюк оф Йорка» обнаружил «Шарнхорст» на дистанции 32 мили на NNO, немецкий корабль приближался на большой скорости. Ловушка была поставлена. Адмирал Фрезер намеревался сблизиться до 12000 ярдов, а потом открыть огонь главным калибром. Одновременно он приказал своим 4 эсминцам [548] приготовиться к торпедной атаке, когда для этого настанет удобный момент. В 16.50 «Белфаст» снова осветил «Шарнхорст» осветительными снарядами, и тогда прогремел первый залп «Дьюк оф Йорка».

И снова «Шарнхорст» был застигнут врасплох. Стефен Роскилл приводит рассказ одного из моряков эсминца «Скорпион»:

«Когда разорвавшийся осветительный снаряд осветил «Шарнхорст», я увидел его настолько отчетливо, что различил башни, стоящие по-походному. На полной скорости он выглядел великолепно. И почти сразу его скрыла стена воды первого залпа «Дьюк оф Йорка». Когда он снова появился, его башни уже развернулись на борт».

На борту линейного крейсера реакция была мгновенной. Он немедленно развернулся, увеличил скорость и пошел на север, пытаясь оторваться от нового противника.

«И тогда началось. Удар за ударом. Буквально за считанные секунды водоворот событий захлестнул корабль и его экипаж. Гёдце <один из спасшихся моряков «Шарнхорста»> увидел огромные всплески слева по носу примерно в 150 ярдах. Это могли быть только тяжелые снаряды. Затем, когда корабль начал разворачиваться, одна из его башен открыла огонь».

Но «Шарнхорст» уже не мог спастись. «Дьюк оф Йорк» безжалостно преследовал его, несмотря на отчаянные маневры с целью оторваться от погони. 356-мм снаряды падали вокруг немецкого корабля, хотя скорость «Шарнхорста» сначала позволила ему немного оторваться.

В 17.24 адмирал Бей понял, что он и его корабль обречены. Он отправил радиограмму: «Мы окружены тяжелыми кораблями». Бой превратился в дуэль между двумя линкорами, один из которых гнался за другим. [549]

Последняя схватка гигантов в полярной ночи ознаменовала финал неоднократных попыток немцев оспорить британское господство на море. В Ютландской битве и на Доггер-банке в Первую Мировую войну, у берегов Норвегии и в Атлантике во Вторую Мировую англичане принимали этот вызов, но каждый раз противник получал возможность ускользнуть у них из рук. На этот раз адмирал Фрезер ошибок не допустил.

Стрельба «Шарнхорста», что было совершенно нетипично для немцев, сначала была крайне неточной. Но в ходе затяжной погони меткость улучшилась, и он несколько раз накрывал британский корабль с дистанции от 17 до 20 тысяч ярдов. Обе мачты «Дьюк оф Йорка» были пробиты 280-мм снарядами во время этой фазы боя. Однако эти снаряды не взорвались, и повреждения были минимальными.

Зато непрерывная меткая стрельба «Дьюк оф Йорка» быстро дала результат. 356-мм снаряды сначала накрыли цель, а потом начали наносить линейному крейсеру серьезные повреждения. Британские эсминцы увидели это так:

«Затем «Дьюк оф Йорк» открыл огонь главным калибром. Хотя мы находились в 1000 ярдов за кормой у него, грохот и сотрясение были ужасными. Мы видели яркие вспышки, освещавшие весь корабль. Огромные клубы порохового дыма поднимались в воздух. Его снаряды стремительно шли вверх, достигали наивысшей точки, а потом устремлялись вниз, к цели».

Начались попадания в «Шарнхорст».

«356-мм снаряд в 16.55 попал в правый борт напротив башни «А». Взрыв швырнул унтер-офицера Гёдце на палубу. Оглушенный ударной волной и отравленный черно-зелеными лиддитовыми газами, он беспомощно разевал рот и несколько секунд лежал на деревянном настиле [550] свой платформы не в силах двигаться. Как раз в этот момент появился капитан. Линзы оптических приборов временно вышли из строя вследствие попадания и газов, поэтому их пришлось чистить с помощью вызванных снизу матросов».

В результате уже первых попаданий на «Шарнхорсте» намертво заклинило башню «А». Через несколько минут еще один снаряд попал в среднюю часть корпуса. Несмотря на это, немецкий корабль, потеряв половину своего главного калибра, продолжал отрываться от противника. Но последовали еще несколько попаданий, и его скорость снизилась.

«На борту немецкого корабля попадание вывело из строя систему вентиляции второй башни, и условия там вскоре стали невыносимыми. Каждый раз, когда открывались замки орудий, из них валил черный дым, ослепляя и заставляя кашлять буквально всех. Люди совершенно не могли работать. Несмотря на мощные лампы, нельзя было увидеть ничего на расстоянии более вытянутой руки. Артиллеристам приходилось выкрикивать приказы, но в результате они наглотались едкого порохового дыма. Все это, а также качка корабля, привели к тому, что расчет начал мучиться жестокими приступами морской болезни.

В 150-мм башнях и на нижних палубах картина была ужасной. Разорванные тела, лужи крови и морской воды. Санитары с трудом пробирались среди обломков, доставляя в лазарет все новых и новых раненых».

В 18.23 Бей увидел, что конец неизбежен, и радировал командованию: «Мы будем сражаться до последнего снаряда». Это была последняя радиограмма «Шарнхорста».

Адмирал Фрезер прекратил огонь и приказал эсминцам провести торпедную атаку. Интересно отметить, что привычная тактика была полностью изменена погодными [551] условиями. Основой всех флотских учений с 1918 года было предположение, что эсминцы (а потом самолеты) своими торпедами снизят скорость вражеских кораблей, после чего британские линкоры добьют их. Так произошло в случае с «Бисмарком». Фрезер поступил прямо наоборот. Сначала «Дьюк оф Йорк» нанес «Шарнхорсту» серьезные повреждения, снизив его скорость и выведя из строя артиллерию, что позволило легким силам вступить в бой{206}. Эсминцы атаковали двумя дивизионами и добились нескольких попаданий с предельно малого расстояния. Затем подошли «Дьюк оф Йорк» и «Ямайка» и возобновили обстрел с дистанции 1400 ярдов. Результат был просто ужасным.

«Снаряд за снарядом обрушивался на «Шарнхорст». Мощные взрывы следовали один за другим. После тяжелого удара начиналась медленная вибрация, словно содрогался весь корпус корабля. Сталь рушила сталь. Метались языки пламени. Отовсюду валил дым, который смешивался с едкой пороховой гарью и странным ядовитым запахом британской взрывчатки».

Это походило на внезапно разверзшийся ад. 356-мм снаряды английского флагмана падали вокруг или рикошетировали от воды. «Шарнхорст» практически потерял ход и к 19.30 остановился. Все его тяжелые башни были выведены из строя. Эсминцы провели вторую атаку, и еще несколько торпед попали в изуродованный корпус. Вскоре после этого линейный крейсер затонул. «Сквозь густой дым «Шарнхорст» не было видно, однако он вероятно затонул в 19.45», — вспоминал очевидец.

Так ушел «Шарнхорст», самый удачливый из германских линкоров. В официальной истории так об этом написано:

«Что бы мы ни говорили об ошибочном планировании, недостатках разведки и неуверенном руководстве, [552] которые обрекли «Шарнхорст» на гибель, он, как и «Бисмарк», отважно сражался до самого конца против подавляющих сил противника. И снова, подобно «Бисмарку», количество ударов, которые он выдержал перед тем как затонуть, просто удивительно. Вероятно, он получил не менее 13 тяжелых снарядов с «Дьюк оф Йорка» и около дюжины более мелких с крейсеров. По нему были выпущены 55 торпед, из которых 11 вероятно попали в цель».

Если говорить об участвовавших в деле кораблях, крейсерская эскадра и эсминцы действовали в ужасную погоду и полностью заслужили поздравления после успешного окончания боя. Однако главные почести следует отдать британскому линкору. Как говорил в то время адмирал Фрезер, британский линкор был «решающим фактором в бою. Он сражался с «Шарнхорстом», и он победил».

В очередной раз британский линкор выиграл битву. После боя «Дьюк оф Йорк» зашел в Колу, а на обратном пути отдал должное отважному противнику. Из экипажа «Шарнхорста», в который входили почти 2000 офицеров и матросов, в том числе 40 молодых кадетов, эсминцы сумели подобрать только 36 человек.

После того как «Шарнхорст» был потоплен, «Лютцов» ушел в Германию, а «Тирпиц» был выведен из строя на 6 месяцев, в северных водах от германской эскадры не осталось ничего. Поэтому конвои могли спокойно следовать в Россию, если не считать подводных лодок, которые почти ничего не могли сделать. Победа «Дьюк оф Йорка» полностью изменила характер войны на море, по крайней мере до тех пор, как снова войдет в строй «Тирпиц».

«Теперь не только стало возможно сократить силы Флота Метрополии, чтобы усилить Восточный флот, но и корабли получили значительно большую свободу действий. Поэтому можно было развернуть активные наступательные [553] операции в норвежских водах. Вскоре началось планирование мощных воздушных атак против «Тирпица».

Флоту Метрополии все еще нужно было держать современные корабли, «усиленные американскими линкорами, чтобы нейтрализовать «Тирпиц» и уцелевшие германские карманные линкоры и линейный крейсер, базирующиеся в Норвегии», писал один историк. Но теперь остался только один поврежденный «Тирпиц», а все американские линкоры покинули Скапа Флоу несколько месяцев назад.

Командование считало особенно важным вывести «Тирпиц» из строя как можно надежнее, чтобы русские конвои могли следовать без всяких помех. Советским ВВС было предложено сделать то, с чем британские до сих пор не справились. Ночью 11/12 февраля соединение из 15 бомбардировщиков, вооруженных 1000-кг бомбами, были отправлены для атаки все еще ремонтирующегося «Тирпица». 11 самолетов вообще не нашли Каа-фьорд, хотя погода была прекрасной и светила яркая луна. 4 самолета сбросили бомбы и добились одного близкого разрыва, который не причинил вреда линкору. Позднее в этом же месяце атаку провели авианосцы Флота Метрополии. В операции «Бейлиф» участвовал «Фьюриес», его сопровождали «Энсон» и французский линкор «Ришелье», для которого это был боевой дебют перед отправкой в Индийский океан.

Однако теперь Флот Метрополии располагал большим количеством небольших эскортных авианосцев, и было решено провести серию массированных атак силами ВСФ, так как в конце марта «Тирпиц» начал ходовые испытания. В ходе этих испытаний «Тирпиц» сумел развить скорость 27 узлов и, по мнению экспертов, уже мог принять участие в операции против очередного русского конвоя. Однако такого шанса он не получил. Фоторазведчики «Спитфайр» совершили несколько полетов с русских [554] аэродромов в ходе подготовки к проводке конвоя JW-58. Адмирал Фрезер отправил в море для проведения операции «Тунгстен» крупное соединение.

30 марта флот вышел из Скапа двумя группами, якобы для сопровождения очередного конвоя. На самом деле целью операции была атака «Тирпица» в его логове. Соединение I состояло из «Дьюк оф Йорка» (флагман) и «Энсона», авианосца «Викториес», 1 крейсера и 5 эсминцев. В соединение II контр-адмирала Биссета входили эскортные авианосцы «Эмперор», «Фенчер», «Персьюэр», «Сирчер», эскадренный авианосец «Фьюриес», 3 крейсера и 5 эсминцев. Обе соединения встретились 2 апреля. Адмирал Фрезер, решив, что «Тирпиц» выходить в море не собирается, назначил атаку на следующий день.

Главнокомандующий на «Дьюк оф Йорке» вместе с 2 эсминцами осуществлял дальнее прикрытие. Авианосцы в сопровождении «Энсона» направились к берегам Норвегии и вышли в точку взлета самолетов совершенно незаметно. На рассвете 3 апреля на палубах 6 авианосцев прогревала моторы самая крупная ударная группа Воздушных Сил Флота. Она состояла из 2 групп торпедоносцев-бомбардировщиков «Барракуда», в общей сложности 42 машины. В этой операции «Барракуды» должны были действовать в качестве пикировщиков. Они несли 10–1600-фн и 66–500-фн бронебойных бомб, а также 500-фн фугасные бомбы и 600-фн глубинные бомбы. Их сопровождал мощный истребительный эскорт: 40 «Уайлдкэтов», 20 «Хеллкэтов» и 20 «Корсаров»{207}.

Эта огромная масса самолетов появилась над Альтен-фьордом совершенно неожиданно. В воздухе не было никаких истребителей, а зенитный огонь был слабым. Самолеты провели атаку и добились впечатляющих результатов. Хотя все участники операции отдавали себе отчет, что этими бомбами потопить «Тирпиц» не удастся (его место стоянки не позволяло использовать торпедоносцы), существовала надежда, что самые тяжелые бомбы сумеют пробить палубную броню. В этом случае они могли [555] взорваться в важнейших отсеках и опять вывести линкор из строя.

Характер цели, крутые скалистые склоны фьорда, чрезмерный энтузиазм молодых летчиков, которые после 5 лет войны получили настоящие самолеты вместо «аэропланов», привели к тому, что атаки проводились с высот, гораздо меньших, чем предписанные 3500 футов. В результате было получено множество попаданий, но ни одна бомба не пробила броню «Тирпица».

Первая волна появилась в 5.30, когда «Тирпиц» снялся с якоря, чтобы выйти на новые испытания. У командира линкора просто не было времени подготовиться к отражению атаки, однако водонепроницаемые двери были задраены, и часть зенитных автоматов все-таки открыла огонь. Однако в целом зенитная артиллерия действовала неэффективно. Первая волна в течение минуты добилась не менее 10 прямых попаданий и 1 близкого разрыва.

Когда атака закончилась, поврежденный линкор повернул назад, на свою стоянку. Но тут в 6.30 прибыла вторая волна. Хотя зенитный огонь был более сильным, и даже были поставлены дымовые завесы, «Тирпиц» получил еще 5 прямых попаданий. В ходе блестяще проведенной атаки были потеряны всего 3 «Барракуды», зато весь корпус линкора выше броневой палубы превратился в кучу искореженного металла, забитую мертвыми и раненными моряками. Более 120 человек погибли, а еще более 300 были ранены. Впервые англичанам удалось серьезно повредить линкор, и они полагали, что «Тирпиц» вышел из строя еще на 6 месяцев. Но все эти повреждения оказались поверхностными, и ремонт был завершен через 3 месяца{208}. Тем не менее, это был впечатляющий дебют новых самолетов ВСФ.

Атаку планировалось повторить, однако адмирал Мур решил, что «Тирпиц» поврежден серьезнее, чем это было на самом деле, и отменил ее. А далее погода ухудшилась, и о повторении атаки пришлось пока забыть. 6 апреля флот вернулся в Скапа Флоу, и был встречен бурей [556] оваций. Адмирал Каннингхэм, который стал Первым Морским Лордом, был восхищен этим повтором операции против Таранто. Однако он желал повторить удар, чтобы не дать немцам возможности оправиться. После некоторых споров 21 апреля Флот Метрополии снова вышел в море, однако погода сорвала атаку. Пришлось наносить удары по запасным целям, что никого не устроило.

Тем не менее, повреждения, полученные «Тирпицем», позволили на некоторое время обезопасить русские конвои. Особенно радовало командование то, что «Тирпиц» будет ремонтироваться во время высадки в Нормандии, намеченной на май. У адмирала Фрезера не хватало эсминцев, и он был вынужден оставаться в Скапа.

В мае Флот Метрополии вернулся в норвежские воды, чтобы попытаться сорвать ремонт «Тирпица». На этот раз налеты должны были проводить авиагруппы «Викториеса» и «Фьюриеса». Обе попытки были сорваны погодой.

Тем временем в Скапа Флоу собралось множество кораблей, которые должны были участвовать в операции «Оверлорд», проводя обстрелы береговых укреплений. В апреле и мае 4 линкора, 20 крейсеров, 2 монитора и множество эсминцев проводили специальные тренировки.

Для обстрела побережья были выделены линкоры «Нельсон», «Родней», «Уорспайт» и «Рэмиллис». Последние два сначала предполагалось использовать в составе эскадры контр-адмирала Паттерсона прямо в день D. Оба «Нельсона», все еще предназначавшиеся для отправки в Ост-Индию, пока оставались в резерве и были использованы несколько позднее. «Малайя» также находилась в готовности. Эти 3 ветерана, которых многие «специалисты» поторопились списать, снова сыграли важную роль в решающих событиях 1944 года.

Линкоры требовались настолько остро, что Королевский Флот был вынужден обратиться к американцам с [557] просьбой прислать еще несколько таких кораблей. Это вызвало довольно жаркую перепалку через Атлантику. Адмирал Кинг полагал, что англичане могли бы выделить и больше собственных кораблей. Американцы не разделяли страхов Адмиралтейства (сегодня они кажутся беспочвенными), которое опасалось, что немцы направят «Адмирала Шеера», «Лютцова», 2 тяжелых крейсера и несколько эсминцев в Ла-Манш для атаки сил вторжения. К тому же англичанам приходилось караулить «Тирпиц», который мог войти в строй к началу операции.

«Для него держать в стороне 3 современных линкора, 6 крейсеров и десяток эсминцев казалось излишеством. Однако, когда в апреле 1944 года все наши потребности были объяснены в деталях, он согласился послать через Атлантику 3 старых линкора... Это было больше, чем мы просили», — сообщает официальная английская история. Этими тремя линкорами были «Арканзас», «Невада», «Техас». Они вошли в состав Западного оперативного соединения под командованием контр-адмирала Кирка, которое поддерживало высадку американских войск{209}.

Наконец следует коротко упомянуть о последней, но важной операции у берегов Нормандии, в которой участвовали 2 еще более пожилых ветерана. Старый французский линкор «Курбе» отбуксировали через пролив, чтобы использовать в качестве одного из блокшивов, затопленных при создании искусственной гавани «Малберри». Рядом с ним после многих путешествий и приключений на Средиземном море упокоился столь же древний британский ветеран «Сентюрион».

На рассвете великого дня «Уорспайт» и «Рэмиллис», вышедшие из Гринока в составе флота вторжения, заняли свои позиции возле участка высадки «Суорд» напротив устья Сены. «Уорспайт» дал 3 залпа по батарее в Виллервилле на южном берегу реки напротив Гавра, а «Рэмиллис» прошел чуть вперед и обстрелял находящуюся рядом батарею в Бенервилле. Орудия этих батарей [558] были укрыты в прочных бетонных бункерах и оказались сложными целями.

«Хотя бомбардировки с воздуха «размягчали» оборону, подавляя часть орудий и батарей, блокируя подвоз боеприпасов и загоняя оглушенных артиллеристов подальше в блиндажи, они не могли сокрушить «Западный Вал», на который ушли 4 года труда тысяч рабов. Во время коротких передышек морские офицеры обследовали укрепления, продвигаясь вместе с войсками на плацдармах. Выяснилось, что против толстого слоя железобетона может помочь только прямое попадание или вообще снаряд, влетевший прямо в амбразуру каземата».

«Уорспайт» открыл огонь по Бенервиллю в 5.50, после того как батарея неосторожно положила несколько снарядов рядом с линкором. Линкор дал несколько залпов вслепую, без корректировки, и продолжал обстрел до 5.58. «Рэмиллис» тоже был занят, когда около 6.00 немецкие миноносцы, базирующиеся в Гавре, попытались атаковать их торпедами. Они были встречены огнем линкоров и отошли, не добившись попаданий. «Уорспайт» позднее претендовал на потопление одного из этих эсминцев, так как операторы радара отметили прямое попадание 381-мм снаряда во вражеский корабль. После недолгого перерыва линкоры вернулись к основным обязанностям. Вскоре после этого «Уорспайт» добился 3 прямых попаданий в батарею Виллервилля.

«Уорспайт» в течение дня продолжал поочередно обстреливать Виллервилль и Бенервилль, помогая «Рэмиллису». Он добился 9 прямых попаданий из 73 выпущенных снарядов. «Уорспайт» обстрелял несколько мобильных батарей и одну, 4-орудийную, уничтожил. Одновременно оба линкора и помогавший им монитор «Робертс» вынудили молчать немецкие тяжелые батареи. Крейсера и эсминцы держались ближе к берегу, уничтожая легкие батареи. [559]

В американском секторе «Арканзас» выполнял аналогичную работу, обстреливая батарею Порт-эн-Бессон. «Техас» обстреливал немецкие позиции в районе Пон-дю-Хок, а «Невада» вела дуэль с батареей в Азервилле. Повсюду, кроме участка «Омаха», немецкие батареи были подавлены, и войска высадились на берег почти без потерь.

Официальные историки не любят упоминать, что ни одна из этих батарей не была полностью уничтожена. Однако меткость стрельбы морских орудий была решающим фактором, обеспечившим успех операции. Корабли не раз накрывали места сосредоточения немецких войск и артиллерии, срывая все попытки противника перегруппировать силы.

Ночью Большие Корабли отходили от плацдармов, чтобы на следующее утро вернуться на свои места. Вскоре в бой вступил находившийся в резерве «Родней» и сразу принес много пользы. Командир эсминца «Джервис» вспоминал:

«Мы никак не могли поверить, что находимся рядом с вражеским побережьем — это больше походило на Спитхэд. Я восхищался «Роднеем» в течение всей войны. Он был одним из кораблей, потопивших «Бисмарк», мы надолго запомнили его стрельбу во время проводки мальтийского конвоя «Пьедестал». И теперь он снова был здесь, огромный и неуклюжий. Линкор подошел близко к берегу, и три его 406-мм башни приготовились открыть огонь. Мы решили, что ничего не подозревающие фрицы в 20 милях отсюда вскоре получат хороший удар».

И они получили.

«Нам были выделены три цели, и мы сделали почти 200 выстрелов из 406-мм орудий, а также 100 выстрелов из 152-мм с 18.30 до 20.30. Каждый 406-мм снаряд весил [560] тонну с четвертью. Мы использовали фугасные снаряды, специально спроектированные для нанесения максимальных повреждений. Трудно представить, какой деморализующий эффект на противника оказывали эти ужасные снаряды, выпущенные кораблем, находящимся на расстоянии 20 миль.

Позднее в тот же день мы получили сообщение с описанием результатов нашего огня: «Эффективный огонь позволил Норфолкскому полку отбить позиции».

Когда это было передано команде, по всему кораблю раздались радостные крики. Все с воодушевлением принялись за работу. Это был один из незабываемых моментов в истории «Роднея».

Вот так тяжелые корабли действовали в течение недели, обстреливая сосредоточения вражеских войск, укрепленные пункты и постоянно пытаясь уничтожить казематированные батареи. «Родней» на какое-то время отбыл, но его сменил «Нельсон», чтобы давление на немцев не ослабевало{210}.

«В течение всего июня эскадра поддержки оставалась у берегов Нормандии, чтобы выполнить любую просьбу армии, если возникала необходимость в тяжелых морских орудиях. Корабли возвращались в Англию, чтобы пополнить боезапас или заменить расстрелянные орудия. Однако до тех пор, пока войска союзников, наступая вглубь материка, не вышли из радиуса действия корабельных орудий, большое соединение линкоров, крейсеров, мониторов и малых кораблей находилось рядом с плацдармом и постоянно участвовало в боях. Иногда корабли переходили от одного участка высадки к другому, где необходимость в них была острее. Именно так «Уорспайт», 10 июня вернувшись из Портсмута, отправился к участку «Юта». Он обстрелял там 4 разные цели из своих 381-мм орудий, причем так здорово, что американский командир радиограммой поблагодарил его. На [561] следующий день он находился возле участка «Голд», поддерживая 50-ю дивизию, и снова заслужил восхищение солдат. Скорость, с которой тяжелые корабли переносили огонь с одного участка на другой, подчеркивала выгоды, которые можно получить, используя военные корабли в качестве мобильной тяжелой артиллерии».

Огромное преимущество «Нельсона» и «Роднея» заключалось в колоссальной дальнобойности их 406-мм орудий, которые позволяли точно обстреливать цели с дальних дистанций. 17 июня «Родней» «вел опустошительный огонь» по вражеской танковой колонне в 17 милях южнее участка «Голд». Деницу сообщили, что Роммель уже жаловался Гитлеру на то, что в прибрежной полосе тяжелые морские орудия сделали невозможными любые операции. Поэтому от гросс-адмирала потребовали сделать с ними хоть что-то. Фюрер полагал, что положение немецких войск в Нормандии можно облегчить, только уничтожив корабли огневой поддержки, в первую очередь линкоры. Однако Дениц ничего не мог сделать с английскими линкорами. Его подводные лодки были не в состоянии прорваться к плацдармам, и добились крайне незначительных успехов. Самую большую опасность для кораблей союзников в это время представляли мины.

13 июня «Уорспайт» расстрелял свои тяжелые орудия, после того как ему пришлось «выпустить по 50 снарядов беглым огнем», поддерживая пехоту. Он отправился в Розайт для замены лейнеров и стал первым линкором, прошедшим Дуврский пролив после знаменитого прорыва «Шарнхорста» и «Гнейзенау» 3,5 года назад. «Уорспайт» обошел немецкие тяжелые орудия, подавив их радары, но когда он проходил протраленным фарватером возле Гарвича, взорвалась большая мина, которая вывела из строя его валы. Только через час корабль сумел двинуться дальше, имея крен 6 градусов на левый борт. Скорость «Уорспайта» не превышала 7 узлов, и он прибыл в Розайт вечером 14 июня. За этот период «Рэмиллис» выпустил 1002 тяжелых снаряда по немецким позициям. [562]

Стоявшие там новые линкоры «Энсон» и «Хоу» построили команды на верхней палубе, чтобы приветствовать раненный «Уорспайт», когда он проходил мимо. Ремонт был проведен достаточно поверхностный, и теперь работали только 3 винта. Скорость линкора не превышала 15,5 узлов, но его признали годным к дальнейшей службе. После испытаний у берегов Шотландии 24 августа «Уорспайт» вернулся в Плимут. На следующий день он уже обстреливал германские береговые батареи в районе Бреста, поддерживая наступление американских войск. Немцы открыли ответный огонь, но корабль получил лишь незначительные осколочные повреждения. 10 сентября он снова обстреливал береговые батареи возле Гавра. Огонь велся с дистанции 32000 ярдов с помощью самолетов-корректировщиков.

В период с 11 по 18 июня в ходе 20 обстрелов берега «Нельсон» выпустил 224–406-мм и 687–152-мм снарядов. После этого он тоже подорвался на мине и был серьезно поврежден. Он отправился через Атлантику на верфь в Филадельфию. Ремонт продолжался 6 месяцев, в результате линкор опять не успел отправиться на восток, как и в 1941 году.

Тем временем «Малайю» снова вернули в строй, чтобы использовать в качестве корабля огневой поддержки для возмещения этих потерь. 1 сентября линкор начал обстрел береговых батарей возле Сен-Мало, продемонстрировав исключительную меткость, благодаря помощи самолетов-корректировщиков. Четвертым залпом он добился прямого попадания в батарею, а последние снаряды, выпущенные с предельной дистанции, легли в центре немецких казарм.

12 августа «Родней» снова вернулся в бой, обстреляв немецкие батареи на острове Олдерни. В этом случае линкору пришлось вести перекидной огонь через холмы, чтобы уничтожить вражеские орудия. Снова обратимся к свидетельству капитана эсминца «Джервис». [563]

«12 августа мы отправились в Портленд, чтобы присоединиться к двум старым друзьям. Одним был «Родней», а вторым «Фолкнер», которым все еще командовал Билл Черчилль. Мы сопровождали «Родней» к Шербуру, где он бросил якорь возле полуострова и обстрелял 305-мм орудия, установленные на Олдерни. Когда мы прибыли, в воздухе болтался «Спитфайр», по которому стреляли зенитки. Дистанция составляла 18 миль, и «Родней» передал по радио:

«Самолет-корректировщик сообщил, что снаряды накрыли 3 орудия, были прямые попадания. Четвертое орудие — близкие разрывы. Ни один снаряд не разорвался далее чем в 400 ярдах от центра цели. Израсходовано 75 снарядов».

Вражеские орудия располагались на открытых позициях на высоком холме в центре острова и имели дальность стрельбы 26 миль. Это была самая тяжелая батарея на сильно укрепленных островах Джерси. Такая же батарея стояла на Гернси».

Покончив с этой работой, «Родней» присоединился к Флоту Метрополии в Скапа Флоу. Это несчастное соединение в очередной раз сильно сократилось. «Тирпиц» все еще представлял угрозу, с которой следовало считаться. Одновременно нужно было перебрасывать современные линкоры на Тихий океан для борьбы с японцами. «Хоу» уже отправился туда, «Кинг Георг V» и «Энсон» завершали ремонт, чтобы присоединиться к нему. Остался только «Дьюк оф Йорк», который служил флагманом нового главнокомандующего — адмирала сэра Генри Мура. Предпринимались огромные усилия, чтобы вывести «Тирпиц» из строя, так как разведка считала его ремонт завершенным. Для этого использовались те эскадренные авианосцы, которые пока еще находились в Англии. «Викториес» и «Индомитебл» уже ушли на восток, а вскоре за ними должны были последовать и остальные. [564]

17 июля Флот Метрополии («Дьюк оф Йорк», «Формидебл», «Индефетигебл», «Фьюриес» и корабли сопровождения) провел очередную воздушную атаку. Однако немцы значительно улучшили систему ПВО Альтен-фьорда и обнаружили 44 «Барракуды» и 48 истребителей за 15 минут до подхода к цели. Самолеты были встречены плотным зенитным огнем, «Тирпиц» даже дал 39 выстрелов главным калибром с помощью корректировочного поста, расположенного на вершине горы. Когда самолеты прибыли к месту стоянки линкора, она была почти целиком закрыта дымовыми завесами. Поэтому бомбы сбрасывались на вспышки выстрелов. Лишь одна бомба легла рядом с линкором, но повреждений не причинила. В ходе операции «Маскот» были потеряны 2 самолета.

Словно для того, чтобы лишний раз подчеркнуть угрозу русским конвоям, с 31 июля по 1 августа «Тирпиц» в сопровождении 5 эсминцев 4-й флотилии вышел в море на учения. Это был его последний выход. Тем не менее, очередной конвой JW-59 отправился в путь 15 августа, однако большую часть пути вблизи от него держался линкор. Это был старый «Ройял Соверен».

Русские заявили, что требуют себе по крайней мере один линкор из состава подлежащего разделу итальянского флота. Рузвельт, который всегда охотно выполнял любые требования Сталина, поддержал его и сейчас, несмотря на предупреждения Черчилля. Было решено пока не отправлять «Джулио Чезаре» на Черное море, потому что немцы продолжали надежно контролировать Эгейское. В качестве временной меры русским предложили «Ройял Соверен»{211}. В Англию прибыл русский экипаж, и 30 мая британский ветеран был переименован в «Архангельск». Вместе с 8 такими же старыми американскими «четырехтрубниками» он в составе эскадры адмирала Левченко отправился в Колу, сопровождая JW-59. Он прибыл на место 24 августа без всяких происшествий{212}.

22, 24 и 29 августа Флот Метрополии провел серию атак «Тирпица», используя авианосные самолеты. [565]

В операциях «Гудвуд», с первой по четвертую, участвовали «Дьюк оф Йорк», «Индефетигебл», «Формидебл», «Фьюриес», а также эскортные авианосцы «Набоб» и «Трампетир».

Первую атаку провели 31 «Барракуда» и 53 истребителя. Бомбардировщики повернули назад из-за плохой погоды, но истребители прорвались к цели и сбросили бомбы сквозь дым, не добившись при этом ни одного попадания. В тот же день «Хеллкэты» провели еще один налет, но «Тирпиц» снова не пострадал.

24 августа была предпринята самая мощная атака. Снова удалось добиться определенной внезапности, но «Барракудам» пришлось сбрасывать бомбы сквозь дым. Система ПВО к этому времени была значительно усилена, и 6 самолетов погибли. 500-фн бомба попала в крышу башни «В», вызвав незначительные повреждения. Однако 1600-фн бронебойная бомба легла очень хорошо. Она попала в линкор ближе к левому борту чуть впереди мостика.

Бомба пробила верхнюю палубу и главную броневую палубу, пронизав в общей сложности 146 мм брони, и дошла до нижней платформы. Если бы она взорвалась, последствия стали бы катастрофическими. «Тирпиц» был бы серьезно поврежден, а мог даже и затонуть. Но бомба не взорвалась! Когда немцы осмотрели ее, то выяснили причину. Вместо 215 фунтов взрывчатки в ней оказалось только 100 фунтов. Стефен Роскилл пишет, что это был «убедительный пример того, как ошибки производства могут повлиять на ход военных операций».

Но хотя эти отважные попытки и не привели к потоплению «Тирпица», действия миджетов и авианосной авиации фактически покончили с надеждами немцев использовать его. Большую часть войны он провел в ремонте, но англичане не подозревали об этом и продолжали наносить удар за ударом.

29 августа была проведена четвертая атака, но теперь немцы были готовы. Она закрыли дымом весь фьорд. [566] 2 самолета было потеряно, новых попаданий не было. Авианосцы вернулись в Скапа, и позднее их действия были оценены как «совершенно неудовлетворительные». Лишь некоторое время спустя стало ясно, что в этих операциях не было необходимости.

Для защиты следующей пары конвоев «Родней» сопровождал их до самого Кольского залива, где его посетил адмирал Головко. Эти операции стали последними для «Роднея».

«Корабль во время перехода скрипел и стонал. Начал сказываться его возраст, и можно только гордиться тем, что он сумел ко всем остальным походам добавить еще и северную Россию», — писал его биограф. «Родней» был еще вполне боеспособен, и шли разговоры, как сложится бой, если ему придется встретиться с «Тирпицем». Но «Тирпиц» не мог выйти в море, даже если бы захотел. С ним было покончено. [567]