Между двумя мировыми воинами
Война 1914–1918 гг. и Великая Октябрьская социалистическая революция в нашей стране положили начало всеобщему кризису капитализма, кризису хроническому и неизлечимому, являющемуся преддверием окончательной гибели капиталистического общества.
Победа Великой Октябрьской социалистической революции прорвала фронт мирового империализма и установила на развалинах буржуазно-помещичьего российского государства самую передовую форму демократии — советский строй. Так началась новая эра в истории всего человечества, эра крушения капитализма, эра пролетарских революций. С этих пор мир раскололся на две противоположные общественно-политические системы, на два противоположных лагеря — социализм и капитализм. Сущность международных отношений коренным образом изменилась.
Октябрьская социалистическая революция нанесла удар по тылам империализма, подорвала его господство в колониальных и зависимых странах.
Советское правительство немедленно положило конец захватнической политике, осуществлявшейся буржуазно-помещичьими правительствами России. В основу политики первого в мире социалистического государства рабочих и крестьян по отношению к угнетенным народам России и всего мира был положен последовательно-демократический ленинско-сталинский принцип: «право наций на самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельных государств».
Ленинский декрет о мире призывал все воюющие страны к немедленному заключению справедливого демократического мира, без аннексий и контрибуций.
«Продолжать эту войну, — говорилось в этом историческом декрете, — из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, правительство считает величайшим преступлением против человечества и торжественно заявляет свою решимость немедленно подписать условия мира, прекращающего эту войну на указанных, равно справедливых для всех без изъятия народностей условиях»{245}. [177]
Советское правительство заявило об аннулировании всех неравноправных договоров, концессий, кабальных займов, навязанных царской дипломатией зависимым странам Востока: Турции, Ирану, Китаю, а также всех тайных и явных сделок, заключенных до Октябрьской социалистической революции с другими империалистическими державами, за счет малых, слабых и отсталых стран. Англо-русская конвенция 1907 г. и последовавшие за ней соглашения о разделе Азии, заключенные в годы войны, потеряли свою силу. Советское правительство приняло меры к немедленному выводу русских войск с территории Ирана.
Таким образом, для всех угнетенных народов колоний и зависимых стран и, в частности, для народов Востока, создалась совершенно новая, крайне благоприятная политическая ситуация. Тиски империалистической агрессии, постоянно угрожавшие этим народам, разжались. Теперь уже не могло быть речи ни об англо-русском «соперничестве» в Азии, ни о каких-либо полюбовных сделках между Англией и Россией насчет «сфер влияния» и т. п. Напротив, советская Россия — первое в мире социалистическое государство — стала крепчайшим оплотом борьбы угнетенных и неполноправных народов против империалистических разбойников. После Великой Октябрьской социалистической революции национально-освободительное движение в странах Востока поднялось на новую, более высокую ступень.
В отличие от оппортунистов II Интернационала, стремившихся потушить революционное движение в колониях и зависимых странах и доказывавших, что в результате капиталистического развития, колонии «сами собой», «мирным путем» придут к независимости, Ленин и Сталин обосновали и бесспорно доказали, что освобождение порабощенных народов может быть достигнуто только путем упорной, решительной борьбы с империализмом и его местной агентурой. В ноябре 1918 г. товарищ Сталин писал:
«Задача коммунизма — разбить вековую спячку угнетённых народов Востока, заразить рабочих и крестьян этих стран освобождающим духом революции, поднять их на борьбу с империализмом и лишить, таким образом, мировой империализм его «надёжнейшего» тыла, его «неисчерпаемого» резерва»{246}.
Несмотря на упорное противодействие буржуазной реакции, великие освободительные идеи Октябрьской социалистической революции проникали за рубеж и встречали горячее сочувствие среди истинных, честных патриотов угнетенных стран Востока. В 1918–1920 гг. национально-освободительное движение распространилось по всей Азии — от Черного и Каспийского морей до Тихого океана, — сочетаясь с революционной борьбой рабочего класса капиталистического Запада.
Колониальная система — главная основа империализма — очутилась под серьезной угрозой. Кризис колониальной системы был неотъемлемой и весьма важной частью общего кризиса капитализма. [178]
Британские империалисты сперва рассчитывали на непрочность советской власти, на легкую победу контрреволюционных сил. Они спешили воспользоваться уходом России с арены империалистической борьбы, чтобы утвердить свое монопольное владычество на Среднем Востоке. Англичане постепенно оккупировали весь Иран, а реакционное тегеранское правительство превратили в свою послушную марионетку.
Но близорукие расчеты и планы империалистической реакции на быстрый крах советского строя не осуществились. Под руководством великой партии Ленина — Сталина многомиллионные массы рабочих и крестьян всех национальностей России повели решительную борьбу против буржуазно-помещичьей контрреволюции. Советская власть совершала триумфальное шествие по необъятным пространствам нашей Родины.
Империалистическая буржуазия Европы, Америки, Японии сплотилась воедино для вооруженной борьбы против первого в мире социалистического государства. Контрреволюционную коалицию буржуазных государств возглавил американский империализм. Активнейшую роль в попытке задушить русскую революцию, закабалить Россию, а также утвердить свое господство на Среднем Востоке приняла Англия. В числе главных вдохновителей и организаторов вооруженной интервенции был злейший враг советского народа, твердолобый тори Уинстон Черчилль.
Начиная во главе с США вооруженную борьбу против Советской России, правящие круги Англии руководствовались, разумеется, не только идеологическими побуждениями. Конечно, ненависть к советскому строю и панический страх перед могучим влиянием идей Ленина — Сталина на колонии и зависимые страны играли весьма важную роль в антисоветской политике англичан. Но здесь были и другие соображения. Британские политики и стратеги рассчитывали использовать тяжелые затруднения, испытывавшиеся молодой Советской республикой, чтобы, наконец, осуществить свои захватнические планы на Ближнем и Среднем Востоке. Их цель была захватить стратегически важные территории Черноморского и Каспийского бассейнов, создать непрерывную коммуникационную линию — от Константинополя и черноморских берегов, через Ирак, Иран, Закавказье, Каспийское море, Туркмению, Бухару — к Афганистану и Индии; и, наконец, завладеть сырьевыми богатствами советского Азербайджана и Средней Азии, главным образом нефтью и хлопком.
Товарищ Сталин в беседе с сотрудником «Правды» в ноябре 1920 г. указывал:
«Важное значение Кавказа для революции определяется не только тем, что он является источником сырья, топлива и продовольствия, но и положением его между Европой и Азией, в частности, между Россией и Турцией, и наличием важнейших экономических и стратегических дорог (Батум — Баку, Батум — Тавриз, Батум — Тавриз — Эрзерум). [179]
Всё это учитывается Антантой, которая, владея ныне Константинополем, этим ключом Чёрного моря, хотела бы сохранить прямую дорогу на Восток через Закавказье.
Кто утвердится в конце концов на Кавказе, кто будет пользоваться нефтью и наиважнейшими дорогами, ведущими в глубь Азии, революция или Антанта, — в этом весь вопрос»{247}.
В январе 1918 г. к иранско-закавказской границе была отправлена английская военная экспедиция генерала Денстервилля. Английское командование официально заявило, что целью этой операции является борьба с турками и немцами, однако в действительности это была антисоветская интервенция, одной из основных задач которой был захват нефтяных богатств Азербайджана.
Экспедиция отправилась на грузовых автомашинах из Багдада, через западные провинции Ирана, и в середине февраля прибыла в Энзели. Денстервилль вступил в переговоры с бакинскими даш-накско-эсеровскими заправилами, которые изъявили готовность принять британскую «помощь». В начале августа 1918 г. отряд Денстервилля прибыл в Баку. Здесь англичанами была учинена зверская расправа с местными большевиками, рабочими, крестьянами, интеллигентами, подозреваемыми в сочувствии советской власти. Захватив в свои руки суда русской Каспийской флотилии, англичане закрепили за собой морские коммуникации, связывающие Восточное Закавказье с Ираном.
Меньше всего Денстервилль думал о борьбе против «германо-турок». Когда в сентябре 1918 г. турецкая армия Нури-паши подошла к Баку, англичане не приняли никаких мер для обороны города и поспешно удрали на захваченных ими кораблях в Энзели. В ноябре 1918 г., т. е. после капитуляции Турции, англичане снова вернулись в Баку, а затем оккупировали все Закавказье.
Почти одновременно из Индии была отправлена другая английская экспедиция во главе с генералом Маллесоном, имевшая целью установить сплошную коммуникационную линию от индийской границы через восточную часть Ирана к советскому Туркменистану. Отряд Маллесона направился из Белуджистана вдоль ирано-афганской границы в Мешхед. Отсюда английское командование повело переговоры с белогвардейским закаспийским «правительством» в Ашхабаде. В августе 1918 г. британские войска «по приглашению» ашхабадских контрреволюционеров вступили на территорию Туркмении; силы англичан, оперировавших здесь, состояли преимущественно из синайских частей; затем, видимо, во избежание общения индийских солдат с коренным туркменским населением, подавляющее большинство которого ненавидело белогвардейцев и горячо сочувствовало советской власти, сипаи были сняты с Закаспийского фронта и заменены шотландцами и ирландцами. [180]
Маллесон стал полным хозяином в Закаспийской области; он бесцеремонно распоряжался ее экономическими ресурсами и властно диктовал свою волю ашхабадскому белогвардейскому «правительству». Английское командование зверски расправлялось не только с большевиками, но и со всеми, кто подозревался в сочувствии советской власти. Самым гнусным из его разбойничьих действий было убийство выдающихся деятелей большевистской партии, 26 бакинских комиссаров.
Между английскими группировками в Баку и Закаспийской области была установлена систематическая связь; в период боев против наступающей Красной Армии на Закаспийском фронте к Маллесону прибыло подкрепление из Баку. В это же время британская агентура, возглавляемая опытным разведчиком полковником Бэйли, поддерживала теснейшую связь с подпольными контрреволюционными организациями в Ташкенте и других городах советского Туркестана, а также с бухарским эмиром, с туркменским феодальным ханом Джунаидом в Хиве, с представителями басмаческих банд в Фергане. Английское оружие (11– и 17-ти зарядные винтовки и пулеметы) систематически доставлялось в Красноводск, а оттуда караванами через Кара-Кумы в Хиву и Бухару{248}.
Красная Армия, активно поддерживаемая широкими массами коренного населения национальных окраин, опрокинула стратегический план британских империалистов. В мае 1919 г. советские войска перешли в решительное наступление на Закаспийском фронте; 21 мая после упорного боя была взята станция Байрам-Али, а за ней Мерв и Теджен; 8 июля части Красной Армии заняли Ашхабад и вскоре британские отряды были полностью выброшены из Туркестана и Закавказья{249}.
В провале вооруженной интервенции решающую роль сыграла Красная Армия, поддержанная широкими народными массами Закавказья и Средней Азии. Кроме того, тыл британского империализма оказался под серьезной угрозой. Национально-освободительное движение в Китае, Индии, Иране, Арабских странах усиливалось. Передовые слои английского рабочего класса в метрополии также настойчиво требовали прекращения антисоветской интервенции и вывода английских оккупационных войск из России. Да и брожение в самих английских войсках не на шутку беспокоило британских генералов и министров. Надежды, возлагавшиеся англичанами на русских белогвардейцев и туркменских, узбекских, азербайджанских буржуазных националистов, не оправдались.
Победа Красной Армии над интервентами и их наемниками — белогвардейцами оказала огромное влияние на ход борьбы угнетенных народов колоний и зависимых стран. В своем знаменитом [181] докладе на Втором Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока 22 ноября 1919 г., Владимир Ильич Ленин говорил:
«...то, что проделала Красная Армия, ее борьба и история: победы будут иметь для всех народов Востока гигантское, всемирное значение. Она покажет народам Востока, что как ни слабы эти народы, как ни кажется непобедимой мощь европейских угнетателей, применяющих в борьбе все чудеса техники и военного искусства, тем не менее революционная война, которую ведут угнетенные народы, если эта война сумеет пробудить действительно миллионы трудящихся и эксплуатируемых, таит в себе такие возможности, такие чудеса, что освобождение народов Востока является теперь вполне практически осуществимым с точки зрения не только перспектив международной революции, но и с точки зрения непосредственного военного опыта, проделанного в Азии, в Сибири, опыта, который проделан Советской республикой, подвергшейся военному нашествию всех могущественных стран империализма»{250}.
Пророческие слова гениального Ленина сбылись. Великая победа китайской Народно-освободительной армии, закончившаяся созданием Народной республики Китая, нынешняя борьба народов Кореи, Индонезии, Вьетнама, Бирмы, Малайи и других стран Азии против американских, английских, французских, голландских и других империалистов за свою независимость красноречиво свидетельствуют о том, что опыт героических битв гражданской войны в нашей стране, опыт стратегии и тактики Советской Армии и советских партизан стал достоянием многих народов колониального Востока.
Одновременно с интервенцией на советском Востоке — в Закавказье и Средней Азии — британские империалисты начали осуществлять политику «бронированного кулака» в Индии, Афганистане, Иране. В марте 1919 г. англо-индийское правительство в целях борьбы с революционным движением приняло так называемый «закон Роулетта», устанавливавший военное положение в стране и вводивший особый порядок судопроизводства для «политических преступников». Опубликование этого реакционного закона вызвало взрыв возмущения среди индусских и мусульманских масс Индии. Атмосфера накалялась. В разных частях страны происходили бурные демонстрации, нередко сопровождавшиеся избиением и даже убийствами английских чиновников и офицеров. Особенно напряженное положение создалось в Пенджабе, где еще во время войны имели место крупные волнения.
Опираясь на закон Роулетта, власти Пенджаба прибегли к арестам и высылке ряда популярных общественных деятелей. Этим еще больше усилили народный гнев. 13 апреля в одном из [182] крупнейших городов Пенджаба Амритсаре состоялся массовый митинг протеста. На обширном пустыре собралось множество мужчин и женщин, некоторые привели и своих детей. Вскоре сюда прибыл отряд войск во главе с генералом Дайером. Отряд был вооружен не только винтовками, но и пулеметами: видимо, «бравый» английский вояка заранее решил вступить в сражение с безоружной толпой. Митинг проходил вполне мирно. Несмотря на это, Дайер отдал приказ стрелять по собравшимся. Вот как описывает это происшествие индийский буржуазный автор, весьма далекий от революционных настроений: «Через тридцать секунд после прибытия он (т. е. генерал Дайер. — Е. Ш.) открыл огонь, продолжавшийся десять минут... Огонь продолжался до тех пор, пока не были израсходованы все патроны. Около 500–600 чел. были убиты наповал и втрое больше ранено. Площадь была огорожена высокими стенами, так что никто не мог убежать отсюда. Перед расстрелом не было сделано никакого предупреждения, а после прекращения огня никто не позаботился об убитых и раненых»{251}.
Расправа генерала Дайера, получившая название «Амритсарской бойни», вписала новую позорную страницу в историю англоиндийской армии. В то же время она воочию обнаружила глубокий кризис британской колониальной системы в странах Востока. «Британская Индия стоит во главе этих стран, — говорил В. И. Ленин на III Конгрессе Коминтерна, — и в ней революция тем быстрее нарастает, чем значительнее становится в ней, с одной стороны, индустриальный и железнодорожный пролетариат, а с другой стороны, чем более зверским становится террор англичан, прибегающих все чаще и к массовым убийствам (Амритсар), и к публичным поркам и т. п.»{252}.
После амритсарских событий репрессии английских властей еще больше усилились. Карательные отряды бесчинствовали в разных городах и сельских местностях. Английские самолеты бомбили беззащитные деревни.
Весной 1919 г. англичане начали новую, третью по счету, агрессивную войну с Афганистаном. Англо-афганский конфликт был связан с происшедшим в Афганистане государственным переворотом. 20 февраля 1919 г. эмир Хабибулла-хан, находившийся на охоте в окрестностях Джеллалабада, был убит в своей палатке. Это убийство носило политический характер. Оно было вызвано рядом определенных причин.
Хибибулла-хан поддерживал тесное сотрудничество с англоиндийским правительством. Его внешняя политика, способствовавшая превращению Афганистана в британскую колонию, вызвала сильнейшее недовольство не только в народных массах, но и среди афганского купечества и мелких «сердаров» Кроме того, еще до мировой войны в Афганистане возникло оппозиционное, так называемое «младоафганское» течение. [183]
Эта партия, руководимая немногочисленными интеллигентами, среди которых видную роль играл выходец из Индии Абдул Гани, была весьма умеренной, либерально-реформистской группировкой. Ее приверженцы пропагандировали «культурное обновление», реформы просвещения, экономического и бытового уклада страны, освобождение от английской опеки. Идеи младоафганцев сформировались под влиянием буржуазно-либеральных течений, получивших в начале двадцатого века значительное развитие во многих мусульманских странах. Заговор против Хабибуллы-хана, несомненно, исходил из младоафганских кругов.
Борьба, начавшаяся после смерти эмира между его сыновьями, была недолгой. Победителем из нее вышел Аманулла-хан, воспитанник младоафганского теоретика Абдула Гани. Тотчас же по вступлении на престол Аманулла провозгласил полную независимость Афганистана, объявил о своем решении осуществить ряд внутренних реформ и обратился к советскому правительству с предложением заключить договор о дружбе. Вскоре афганская миссия во главе с Мохаммед-Вали-ханом выехала в Советскую Россию. События в Афганистане, таким образом, приняли явно нежелательный для англичан оборот. Британское правительство наотрез отказалось признать нового эмира и поспешно принялось стягивать войска к индо-афганской границе. Аманулла решил предупредить неизбежное вражеское вторжение и первым атаковал англичан. Военные действия, как и во время предыдущих англо-афганских войн, развернулись по трем главным направлениям (с той лишь разницей, что теперь наступление велось с афганской территории): Джеллалабад — Хейберский перевал, Хост — Вазиристан, Кандагар — Кветта.
Первая группировка войск во главе с Салех-Мохаммед-ханом, наступавшая на Хайбер, была быстро разбита превосходящими силами англичан, зато вторая под командованием афганского генерала Мохаммед Надир-хана, успешно преодолев сопротивление английских пограничных отрядов, вторглась в пределы англоиндийской территории и продолжала наступать к Талу.
Горцы-вазиры, населявшие этот район, восторженно встретили наступавших афганцев и присоединились к ним. Вслед затем за оружие взялись и прочие племена пограничной полосы: моманды, афридии и др. В англо-индийской милиции и иррегулярных войсках, вербовавшихся, как известно, большей частью из местного населения, началось повальное дезертирство. Английскому командованию пришлось перебросить на фронт значительные силы из Центральной и Южной Индии. Англо-индийская армия, сосредоточившая на всем фронте, вместе с резервом и транспортными частями, около 300 тыс. чел., располагала теперь подавляющим численным превосходством над афганскими войсками, насчитывавшими не более 60 тыс. чел. Кроме того, у английских войск было явное превосходство в технике и вооружении. Британские войска имели современную артиллерию, автотранспорт, радиоаппаратуру, а главное, авиацию; афганская же армия, еще не подвергшаяся коренной [184] реорганизации, в техническом и организационном отношении была отсталой.
Английские самолеты подвергли жестокой бомбардировке скопления неприятельских войск, пути их следования, особенно города Джеллалабад и Кабул. Афганцы, не имевшие ни авиации, ни зенитных орудий, не могли оказать сопротивление воздушным налетам противника. Аманулла был вынужден приступить к мирным переговорам. Разумеется, англичане имели все возможности развить успех и преследовать отступающего противника на афганской территории. Однако они охотно откликнулись на мирные предложения эмира. Национально-освободительное движение во внутренних областях Индии, продолжавшаяся партизанская борьба племен в пограничной полосе, поражения, понесенные британскими интервентами в советском Туркестане, и, наконец, рост международного влияния советской России, оказывавшей моральную и экономическую поддержку Афганистану, заставили английских империалистов на время отказаться от осуществления своих агрессивных планов.
8 августа 1919 г. в Равальпинди был заключен англо-афганский мирный договор. В ноте, приложенной к тексту договора, британское правительство признало независимость Афганистана и его право поддерживать самостоятельные дипломатические и торговые сношения со всеми государствами. Границы между Афганистаном и англо-индийскими владениями остались неизменными. Английское правительство прекращало выплату субсидий афганским эмирам, также отменялись существовавшие прежде льготы по провозу через Индию оружия и военных материалов в Афганистан.
Итак, несмотря на неудачный для афганской армии исход военных действий англо-афганская война принесла Афганистану драгоценнейшее из благ — национальную независимость.
Нет сомнения, что такой результат мог быть достигнут лишь благодаря победе Великой Октябрьской социалистической революции, которая создала условия для успешного развития национально-освободительной борьбы угнетенных народов.
Между тем в Иране английские империалисты добились значительных успехов. Как уже говорилось выше, англичане в 1918 г. захватили военно-политический контроль над всей страной. В августе 1919 г. под давлением британской дипломатии реакционное иранское правительство Восуг-эд-Доуле подписало англо-иранский договор, по которому англичанам поручалось руководство реорганизацией вооруженных сил Ирана; английские инструкторы приглашались на службу в иранские войска и привлекались в различные ведомства гражданской администрации, англичанам разрешалось приступить к строительству железных дорог на территории Ирана. В декабре того же года в Иран прибыла английская военная миссия во главе с генералом Диксоном для проведения предусмотренной [185] этим договором «реорганизации» иранской армии, а в январе 1920 г. иранское правительство поручило верховное руководство иранскими финансами английскому советнику Эрмитаджу Смиту.
Широкие общественные круги Ирана были возмущены этим кабальным договором, который по сути дела был равносилен британскому протекторату над страной. Прекращение экономических связей с Советской Россией, повлекшее за собой острый экономический кризис в Иране, особенно в его северных провинциях, связанных главным образом с русским рынком, еще больше усилило всеобщее недовольство. В Гиляне и Иранском Азербайджане разрасталось массовое партизанское движение за национальную неза-висимость, за сближение и сотрудничество с Советской Россией и проведение коренных демократических реформ. Даже иранское купечество и буржуазная интеллигенция, боявшиеся роста революционного движения, высказывались против британского засилья и настаивали на возобновлении экономических и дипломатических сношений с Советской страной.
В апреле 1920 г. в Баку была провозглашена советская власть. Месяц спустя советская Каспийская флотилия высадила десант в иранском порту Энзели, в котором хозяйничали английские оккупанты. Эта операция имела задачу добиться возврата советских судов, незаконно уведенных англичанами из Баку. Решительные действия советских вооруженных сил быстро отрезвили зарвавшихся британских оккупантов. Английское командование поспешно вернуло требуемые суда и согласилось очистить пограничный с советской территорией порт Энзели.
Появление советских моряков и красноармейцев на иранской территории вызвало новый подъем революционно-демократического движения в Северо-Западном Иране (Гилян); в то же время эти события значительно поколебали английское влияние в Иране и соответственно повысили авторитет Советской России. Англичане были вынуждены приступить к эвакуации Северного Ирана. Англофильский реакционный кабинет Восуг-эд-Доуле пал. В Москву для переговоров была отправлена иранская миссия{253}.
Попытка англичан добиться формирования новой иранской восьмидесятитысячной армии под командованием английских офицеров в целях «обороны Ирана от большевистской опасности» оказалась безуспешной. Провалился и другой маневр британской агентуры — переворот, произведенный 21 февраля 1921 г. английским наемником, провокатором Сеид Зия-эд-Дином. Сеид Зия-эд-Дину не удалось сорвать заключения договора между СССР и Ираном, после кратковременного пребывания у власти он был вынужден поспешно удрать за границу. [186]
В конце февраля 1921 г. англо-иранский договор был аннулирован, а в Москве был подписан договор с правительством РСФСР. Советско-иранский договор 1921 г. был величайшим событием в истории Ирана. Это был первый международный договор Ирана, основанный на полной взаимности и равноправии сторон, на признании иранской независимости и суверенитета. Советское правительство отказалось от всех экономических и правовых привилегий, которыми до революции пользовалось царское правительство России или частные русские капиталистические фирмы, аннулировало все кабальные займы, предоставленные Ирану царским правительством, безвозмездно возвратило Ирану все прежние русские концессии.
Тем самым был создан важный международно-правовой прецедент, опираясь на который Иран впоследствии получил возможность освободиться от неравноправных договоров с империалистическими западными державами. Однако, хорошо зная беспринципные и вероломные нравы иранских реакционеров, советское правительство включило в договор два существенных условия, ограждающих как интересы иранского народа, так и безопасность границ нашей Родины. Статья 13 договора обязывала иранское правительство не передавать возвращенных ему концессий никакому третьему государству или его гражданам; статья 6 гласила, что в случае, если иранская территория будет использована каким-либо иностранным государством в качестве базы действий, враждебных Советской стране, и если иранское правительство не сможет своими силами воспрепятствовать этому, то советское правительство имеет право ввести на иранскую территорию свои войска.
События последующих лет показали, что предусмотрительность советской дипломатии не была излишней. Британская агентура вступила в связь с феодальными вождями окраинных племен Ирана (курдов, луров, бахтиар, арабов), организуя сепаратистские движения против центрального иранского правительства. Особенно тесно был связан с английскими агентами вождь арабских племен Юго-Западного Ирана (Хузистан) шейх Хазаль, именовавшийся шейхом Мохаммеры. Получив от англичан деньги и оружие, он в 1924 г. соединился со своими северными соседями — лурами — и поднял вооруженный мятеж. Однако, несмотря на английскую поддержку, восстание Хазаля было подавлено иранскими правительственными войсками.
Еще более сокрушительный провал потерпела подрывная деятельность англичан в советской Средней Азии. После поражения интервенции английская агентура попыталась возобновить борьбу против советской власти при помощи остатков узбекских, туркменских и таджикских феодально-клерикальных группировок. Контрреволюционное движение 1919–1923 гг. в Средней Азии, известное под названием басмачества, было организовано англо-индийской военной разведкой и пользовалось ее широкой поддержкой. Басмаческие «курбаши»: Мадамин-бек, Курширмат, Тюрякул и др. — в Фергане, Ибрагим-бек — в Бухаре, Джунаид-хан — в Туркмении [187] поддерживали тесную связь с английскими секретными центрами в Иране, Афганистане, припамирских районах Индии, Кашгарии и получали от них деньги и оружие. Британские империалисты использовали также и свергнутого турецкого диктатора Энвера-пашу, в свое время продавшего Турцию германскому кайзеру, а после ее поражения бежавшего в Бухару.
Мудрая ленинско-сталинская национальная политика, проводимая советским правительством и партией большевиков на Советском Востоке, укрепление советской государственности и Красная Армия, обрекли эту жалую авантюру на неизбежный крах. Широкие массы трудящегося декханства Средней Азии, получившие благодаря советской власти освобождение от национального и социального гнета, не поддались фанатической агитации феодальных ханов, баев, мулл и ишанов. Басмаческие отряды выродились в обыкновенные разбойничьи шайки, вызывавшие всеобщую ненависть. Части Красной Армии и пограничных войск, при активной поддержке коренного населения, ликвидировали басмаческие банды одну за другой. Летом 1922 г. советские войска нанесли последний удар басмаческой контрреволюции, разгромив банду Энвера в Восточной Бухаре.
Война 1914–1918 гг. принесла Великобритании огромные выгоды и преимущества. Египет перешел под английский протекторат, немецкие колонии в Восточной Африке были захвачены англичанами, Палестина и созданное в Месопотамии арабское королевство Ирак под лицемерным покровом «мандата» были превращены в британские колонии; львиная доля месопотамской нефти также досталась английскому капиталу.
Но, с другой стороны, Британская империя все явственнее обнаруживала признаки прогрессирующего упадка и разложения. Надвигающийся кризис колониальной системы империализма в целом прежде всего ударил по Англии. Конкуренция со стороны США и Японии на мировом рынке после войны непрерывно усиливалась; германская крупная промышленность, быстро возродившаяся благодаря американским капиталовложениям по плану Дауэса, также успешно конкурировала с англичанами. В Иране с 1922 г. значительно усилилось влияние американского и немецкого капиталов. Группе американских финансовых советников, возглавляемой Артуром Милльспо, было поручено руководство важнейшими хозяйственными ведомствами в Иране. В 1927 г. американские советники были уволены, но на смену им явились германские финансовые дельцы Линденблатт, Шнеевинд и др. Подобную же активность американцы и немцы проявляли в Турции, арабских странах, Афганистане. На Дальнем Востоке и в Тихоокеанском бассейне ведущее положение заняли Япония и США. Торговые обороты США и Японии со странами Юго-Восточной Азии (Китай, Индия, Индонезия, Малайя) с 1913 по 1925 гг. [188] возросли в 4–4,5 раза, тогда как торговый оборот Англии с этими же странами за тот же период возрос только в 1,5 раза.
Связь между отдельными частями Британской империи начала ослабевать, британские доминионы — Канада, Австралия, Новая Зеландия, Южная Африка — обнаруживали все более явные сепаратистские тенденции. Самым же угрожающим для Англии было нарастание национально-освободительной борьбы в колониях и зависимых странах.
В этой обстановке стратегическое значение Среднего Востока для британского империализма еще больше повысилось. Средний Восток был важнейшим звеном той стратегической цепи, которая связывала британскую метрополию — через Средиземное и Красное моря — с Юго-Восточной Азией, Тихоокеанским бассейном, Австралией и Новой Зеландией. На Среднем Востоке находились богатейшие источники нефти. Наконец, империалисты имели здесь выгодный плацдарм для вооруженного нападения на Советскую страну. Эта последняя цель неизменно оставалась главной и преобладающей в военной политике Великобритании. Казалось бы, опыт отношений между советским государством и странами Востока красноречиво показал всему миру, что советская политика прямо противоположна политике дореволюционной буржуазно-помещичьей России, что советское правительство не имеет никаких корыстных видов в отношении этих стран и всемерно содействует укреплению их политической и экономической независимости. Однако британская империалистическая пропаганда снова вытащила наружу старую лживую версию «русской угрозы», несколько обновив ее клеветническими измышлениями насчет «красного империализма», «большевистского нашествия», «руки Москвы» и т. п.
Не приходится сомневаться в том, что вся эта пропагандистская шумиха преследовала исключительно цель маскировки агрессивных намерений самой Англии.
По окончании войны с Афганистаном британское командование развернуло энергичную деятельность по усилению вооруженных сил Индии. Англо-индийская армия почти полностью подчинялась общеимперской системе и предназначалась для выполнения следующих функций: оперативная армия для ведения войн вне Индии; пограничные войска; войска для охраны внутренней безопасности{254}.
Дислокация англо-индийской армии осталась почти той же, что и при Китченере. Из восьми дивизий, входивших в состав войск прикрытия и полевой армии, пять были расположены в районе Пешавера, в направлении на Кабул; одна в Кветте в направлении на Кандагар и одна в Вазиристане в направлении на Хост. Техническое оснащение этих войск значительно улучшилось по сравнению с довоенным временем. В 1928 г. в Индии существовало шесть воздушных эскадрилий, из них четыре находились в районе Пешавера [189] и одна в Кветте. На вооружении англо-индийской армии имелись бронемашины и некоторое количество танков.
В пограничных районах были сооружены новые железные дороги и шоссе, имеющие стратегическое значение. Наряду с вьючным и повозочным транспортом в армии широко применялись автомобили. Военные расходы Индии за период с 1913 по 1928 гг. возросли ровно вдвое{255}.
На вооруженные силы Индии возлагались следующие задачи: во-первых, полицейские функции, т. е. борьба с национально-освободительным движением внутри страны; во-вторых, поддержание военного контроля над стратегическими коммуникациями на Среднем Востоке, а следовательно, и осуществление тех или иных операций в сопредельных с Индией странах и, в-третьих, подготовка к военным действиям против среднеазиатских границ СССР.
Первую из этих задач англо-индийские войска неуклонно выполняли на протяжении двух десятилетий между первой и второй мировыми войнами. В этот период национально-освободительная борьба в Индии приобрела несравненно больший размах, чем до первой мировой войны. Главными движущими силами этого движения стали индийский рабочий класс, значительно выросший и количественно и качественно, и многомиллионное индийское крестьянство. Крестьянское движение, направленное против британского империализма и против местных индийских феодальных помещиков и ростовщиков, постепенно освобождалось от замкнутости и разрозненности, все больше сближаясь с демократическим движением рабочего класса и прогрессивной интеллигенции городов.
В то же время среди самой индийской буржуазии происходило расслоение. Крупная буржуазия, напуганная растущей активностью трудящихся масс, отшатнулась от национального движения и пошла на соглашение с англичанами. В своей исторической речи «О политических задачах Университета народов Востока», произнесенной 18 мая 1925 г., товарищ Сталин говорил: «Основное и новое в условиях существования таких колоний, как Индия, состоит не только в том, что национальная буржуазия раскололась на революционную и соглашательскую партии, но, прежде всего, в том, что соглашательская часть этой буржуазии успела уже сговориться в основном с империализмом. Боясь революции больше, чем империализма, заботясь об интересах своего кошелька больше, чем об интересах своей собственной родины, эта часть буржуазии, наиболее богатая и влиятельная, обеими ногами становится в лагерь непримиримых врагов революции, заключает блок с империализмом против рабочих и крестьян своей собственной страны. Нельзя добиться победы революции, не разбив этого блока»{256}.
В самые решительные критические моменты антиимпериалистической борьбы индийские буржуазные лидеры Ганди, Дас, Мотилал Неру и др., игравшие руководящую роль в Индийском национальном [190] конгрессе, капитулировали перед англичанами и предавали национально-освободительное движение. Зато в авангард революционной борьбы выходит индийский рабочий класс, растут в крупных промышленных и железнодорожных центрах Индии рабочие профсоюзы, среди которых особенно выделяется бомбейский союз текстильщиков «Гирни Камгар», стачечное движение становится все более мощным и организованным. В 1922–1923 гг. в Индии возникают первые коммунистические группы, которые завоевывают все большее влияние и авторитет в профсоюзах и среди рабочих масс.
В цитированной выше речи товарищ Сталин определил главную задачу, стоящую перед индийскими коммунистами, — завоевание пролетариатом гегемонии в национально-освободительном движении. «Иначе говоря, дело идёт о том, чтобы в таких колониях, как Индия, подготовить пролетариат к роли вождя освободительного движения, шаг за шагом оттирая с этого почётного поста буржуазию и её глашатаев. Создать революционный антиимпериалистический блок и обеспечить в этом блоке гегемонию пролетариата — такова задача»{257}.
Английские власти использовали все средства для борьбы с национально-освободительным движением в Индии. Опираясь на поддержку индийской феодальной знати, покупая подачками соглашательскую часть индийской буржуазии, натравливая мусульман на индусов и индусов на мусульман, англичане беспощадно расправлялись с патриотическими передовыми силами индийского народа.
В периоды революционных подъемов в 1919–1921 гг., в 1929–1931 гг. и, наконец, накануне второй мировой войны, английские регулярные войска расстреливали демонстрантов и бастующих рабочих в городах Индии, совершали зверские карательные экспедиции в местности, объятые крестьянскими восстаниями, расправлялись с «краснорубашечниками» Пенджаба и т. д. Новая техника, особенно авиация, облегчала англо-индийским войскам экспедиции в горные районы пограничной полосы, где партизанские действия племен почти не прекращались. Индийские войска не раз использовались и для подавления национальных движений в других странах Востока: в Китае, Бирме, Ираке, Палестине.
Проблема обеспечения стратегических позиций и коммуникаций на Среднем Востоке за период между двумя войнами, являлась предметом особенных забот всех британских правительств: и консервативных, и лейбористских. В 1929 г. была оборудована английская военно-воздушная линия Каир — Карачи, связавшая Египет с Индией, на всем протяжении которой раскинулась обширная сеть аэродромов и баз. Договор с Ираком, заключенный в 1930 г., предоставлял Англии право содержания военных баз с английскими гарнизонами «в районе Басры и к западу от Ефрата», а также в Хинайде и Мосульском нефтеносном районе. [191]
В Иране англичане, несмотря на утрату своего былого монопольного положения, отмену консульской юрисдикции и прочих привилегий, все же сохранили ряд командных позиций. Важнейшей из них была концессия Англо-Иранской нефтяной компании. В пределы этой концессии вначале входила вся территория Ирана, за исключением пяти северных провинций; практически, однако, разрабатывались нефтяные пласты лишь в юго-западной части страны. В 1933 г. концессионный договор был перезаключен; территория концессии была ограничена районами, находящимися к югу от линии Сулеймание, Керманшах, Хорремабад — граница Белуджистана. Но срок концессии был продлен еще на 60 лет, а особые привилегии и фактическая экстерриториальность компании сохранились.
После войны 1914–1918 гг. Англо-Иранская компания превратилась в один из самых могущественных нефтяных трестов мира. Ее основной капитал, не превышавший 2 млн. фунтов стерлингов, вырос к 1938 г. почти до 30 млн. фунтов стерлингов; дивиденд с 5 проц. вырос до 20 проц., а ежегодная продукция — с 300 тыс. тонн до 10 300 тыс. тонн. Деятельность этого треста имела и имеет поныне не только экономическое, но и крупное военно-политическое значение. Помимо того, что компания является крупнейшим поставщиком нефтепродуктов английскому военно-морскому флоту и авиации, она служит главным инструментом политики британского империализма в Иране. Будучи совершенно независимой от иранской администрации и имея в районе нефтяных промыслов свою полицию и даже войска, Англо-Иранская компания стала как бы «государством в государстве»: она осуществляет контроль над стратегически важной территорией Ирана, примыкающей к Персидскому заливу и иракской границе, ведет сношения с феодальными вождями южных и юго-западных племен, неоднократно организуя их вооруженные восстания против центрального правительства.
Кроме того, англичане фактически полностью захватили острова Бахрейн и Хингам в Персидском заливе, оборудовав здесь аэродромы и военно-морские базы, и получили концессию у своего вассала шейха Бахрейна на разведку и эксплоатацию местных нефтяных месторождений. Персидский залив превратился в британское озеро.
Зато английских политиков весьма беспокоил Афганистан. Эмир Аманулла энергично осуществлял обширную программу военных, политических и экономических преобразований. Правда, эти реформы не имели буржуазно-демократического характера и оставляли нетронутыми крепостнические основы аграрных отношений и монархический строй; тем не менее они бесспорно способствовали прогрессу и укреплению афганской национальной государственности. Внешняя же политика эмира, добивавшегося ликвидации монопольной опеки Великобритании над Афганистаном, установившего равноправные договорные отношения с капиталистическими державами и поддерживавшего дружественное добрососедское сотрудничество с СССР, — была одним из ведущих звеньев [192] в антиимпериалистической борьбе колониальных и зависимых стран Востока. В своих лекциях «Об основах ленинизма» в 1924 г. товарищ Сталин говорил: «Борьба афганского эмира за независимость Афганистана является объективно революционной борьбой, несмотря на монархический образ взглядов эмира и его сподвиж-никрв, ибо она ослабляет, разлагает, подтачивает империализм, между тем как борьба таких «отчаянных» демократов и «социалистов», «революционеров» и республиканцев, как, скажем, Керенский и Церетели, Ренодель и Шейдеман, Чернов и Дан, Гендерсон и Клайнс, во время империалистической войны, была борьбой реакционной, ибо она имела своим результатом подкрашивание, укрепление, победу империализма»{258}.
Английские правящие круги после англо-афганской войны 1919 г. не оставили надежды на свержение нового режима в Афганистане. Поездка Амануллы-хана в Советский Союз в 1928 г. окончательно утвердила их в этом намерении. Однако англичане не решились прибегнуть к прямому вооруженному нападению на Афганистан. Опыт трех афганских войн научил британских империалистов осторожности в обращении с храбрым и свободолюбивым афганским народом. Тем более рискованным представлялось вторжение в Афганистан в новой международной политической обстановке. Британским империалистам приходилось считаться с возрастающей мощью и авторитетом Советского Союза, последовательно и стойко противодействовавшего проискам империалистических агрессоров и отстаивавшего независимость и суверенитет малых наций.
В Индии и других колониях и зависимых странах Востока нарастала новая волна национально-освободительного движения. К тому же в результате преобразований Амануллы-хана в Афганистане была создана довольно крепкая армия, имевшая неплохое вооружение.
Англичане предпочли добиться своей цели путем внутреннего переворота. Британская агентура установила связи с реакционными кругами Афганистана: вождями окраинных племен, опальными вельможами, высшим мусульманским духовенством. В 1924–1925 гг. англичане организовали реакционный мятеж в районе Хоста, во главе которого стал английский агент Абдул Керим-хан. Этот мятеж был ликвидирован Аманулла-ханом; но три года спустя англичанами была предпринята новая авантюра.
С начала 1928 г. из Индии в Афганистан стали поступать партии английского оружия. Военные власти северо-западной пограничной провинции Индии рассылали своих эмиссаров к афганским вождям в районе Джеллалабада. Во главе всей организации стал крупнейший английский разведчик Лоуренс, действовавший под вымышленным именем Шоу. Осенью 1928 г. в районе Джеллалабада вспыхнуло восстание племени шинвари, поддержанное некоторыми другими соседними племенами. Из Кабула в район [193] восстания были переброшены войска. В это время со стороны Кугистана на Кабул повели наступление повстанческие отряды под командованием Баче-Сакао, проходимца, дезертировавшего из афганской армии и промышлявшего бандитизмом. 15 января 1929 г. Баче-Сакао вступил в Кабул и провозгласил себя эмиром под именем Хабибуллы. Аманулла-хан, бежавший в Кандагар, пытался еще в течение некоторого времени продолжать борьбу, но потерпел неудачу и вынужден был покинуть страну. Баче-Сакао, опиравшийся на поддержку крайнего реакционного крыла духовенства, отменил проведенные Амануллой реформы. Народные массы, которым Баче-Сакао демагогически обещал всевозможные блага и прежде всего отмену тяжких налогов, введенных Амануллой, оказались обманутыми.
Англичане рассчитывали, что афганский переворот возвратит им прежнее доминирующее положение в Афганистане. Английский посол Хемфрис, еще до переворота установивший связь с Баче-Сакао, чувствовал себя хозяином положения. Но антибританские чувства были настолько сильны в афганском народе, что даже Баче-Сакао не рискнул снова вернуться к положению, существовавшему до 1919 г. Вскоре Баче-Сакао был разбит частями афганской армии, возглавленной Надир-ханом, афганским генералом, успешно действовавшим во время англо-афганской войны. Надир-хан был возведен на престол под именем Надир-шаха. Его внутренняя и внешняя политика была более консервативной, чем политика Амануллы-хана. В частности, Надир-шах, пытаясь преодолеть финансовые затруднения, прибегнул к займу у британского правительства, что явно не соответствовало интересам Афганистана, добивавшегося независимости.
Наряду с афганской авантюрой англичане предприняли новые диверсионные вылазки в пограничных районах среднеазиатских республик СССР. Снаряженные и вооруженные британской военной разведкой басмаческие банды Фузайля Максума и Ибрагима-бека пробрались на территорию советского Таджикистана и произвели ряд разбойничьих налетов на мирные кишлаки, зверски расправляясь с коммунистами, комсомольцами, беспартийными активистами, грабя мирное население. Эти бессмысленные действия служат красноречивым свидетельством тупости и ограниченности английских империалистических политиков и военных руководителей. Каких результатов могли ожидать они от налетов нескольких жалких бандитских шаек на великую Советскую страну? Если эти господа надеялись на то, что вторжение басмачей вызовет антисоветское восстание в Средней Азии, то они жестоко просчитались. Трудящиеся массы Таджикистана и других среднеазиатских республик, кровно заинтересованные в сохранении и укреплении советской власти, оказали активную помощь советским войскам, которые быстро разгромили басмачей.
Впрочем, враждебная Советскому Союзу деятельность английских империалистов не исчерпывалась такими мелкими диверсионными операциями. Правящие круги Великобритании планомерно и [194] энергично вели подготовку «большой войны» против СCСР. Происки британских поджигателей войны разоблачил товарищ Сталин еще в 1927 г. В своей статье «Заметки на современные темы», опубликованной в «Правде» от 28 июля 1927 г., товарищ Сталин писал:
«Вся нынешняя международная обстановка, все факты из области «операций» английского правительства против СССР, и то, что оно организует финансовую блокаду СССР, и то, что оно ведёт тайные беседы с державами о политике против СССР, и то, что оно субсидирует эмигрантские «правительства» Украины, Грузии, Азербайджана, Армении и т. д. на предмет организации восстаний в этих странах СССР, и то, что оно финансирует шпионско-террористические группы, взрывающие мосты, поджигающие фабрики и терроризирующие полпредов СССР, — всё это с несомненностью говорит нам о том, что английское консервативное правительство стало твёрдо и решительно на путь организации войны против СССР»{259}.
Дальнейшие события показали, что лейбористская партия, придя к власти, следовала в общем агрессивному внешнеполитическому курсу консерваторов, маскируясь бессодержательной пацифистской фразеологией.
Обострение внутренних и международных противоречий в капиталистическом мире, особенно после экономического кризиса 1929–1933 гг., предвещало приближение новой мировой войны. Экспансионистская политика агрессивных фашистских держав — Германии, Италии, Японии — создала непосредственную угрозу важнейшим интересам и ключевым позициям Великобритании в Европе, Африке и Азии.
Тем не менее британские реакционные правящие круги упорно продолжали считать «врагом номер один» не фашистских агрессоров, а Советский Союз. Разбить СССР руками немцев и японцев, добиться ослабления обеих воюющих сторон, чтобы затем выступить в роли арбитра и продиктовать им свои условия, — вот основная идея британской дипломатии и стратегии от Локарно до Мюнхена.
Так родилась преступная политика «невмешательства» и «умиротворения агрессоров», проводившаяся Англией в тесном сотрудничестве с США и Францией в 30-х годах текущего столетия, политика, развязавшая вторую мировую войну. [195]