Ежедневно на работы выходила тысяча человек, что не так уж и много для четвертьмиллионного города. Но многие астраханцы к этому времени были призваны в армию, работали в госпиталях или рыли окопы на внешнем обводе. Следует особо подчеркнуть, что приведенная таблица относится к концу октября 1942 года, когда линия фронта стабилизировалась. В каком состоянии была оборона Астрахани двумя месяцами раньше, когда над городом нависла непосредственная угроза, можно только догадываться.

29 октября, и эта дата не менее примечательна, заместитель командующего 28-й армией генерал-майор Тихомиров утвердил план обороны Астрахани. Город был разбит на три сектора:

№ 1. Северный, протянувшийся от Прямой Болды до Кутума. Здесь был размещен батальон 197-го запасного полка, располагавший тремя сотнями винтовок, сотней ППШ, десятком ручных и двумя станковыми пулеметами.

№ 2. Центральный, соответственно, от Кутума до Царева. Его обороняли курсанты и мобилизованные в качестве ополчения партработники — 210 винтовок, 9 ручных и 8 станковых пулеметов, 43 автомата и 15 ПТР.

№ 3. Южный, от Царева и до Кизани. Никаких частей здесь вообще не стояло.

Предполагалось, что в случае опасности город будут оборонять отходящие из Калмыкии войска 28-й армии.{9}

Внешний обвод начинался от села Икряного, далее шел почти строго на запад через Джамбай. В условиях озерной местности здесь в первую очередь прикрывались межильменные пространства. В районе Джамбая обвод поворачивал на север на Ницан и Янго-Аскер, а далее уходил в пустыню до урочища Улан-Кепцы. Здесь, совершив огромную дугу, он поворачивал на восток, к Волге, где и заканчивался в районе сел Джакуевка и Нижнелебяжье (район совр. г.Нариманова). Противотанковый ров видно и сегодня, особенно в районе пос. Ницан.

К моменту, когда советские войска заняли внешний обвод, часть укреплений успела разрушиться. 8 августа капитан Данилов из 1-го стрелкового полка сообщал из района Джакуевки: «в районе 2-го сб построено в 1941 году пять ДЗОТ, из них 1 ДЗОТ разрушен, 2 приведены в боевую готовность, и 2 ДЗОТ не подготовлены. Окопы отрываются на стрелковые отделения с ходом сообщения в тыл. КП не оборудован. Отрыты ячейки с колена. В районе 3-го сб три ДЗОТ в боевую готовность не приведены, КП не оборудован. Отрыты ячейки с колена. В районе 1-го сб два пригодных для обороны ДЗОТ и 1 не годен. В боевую готовность не приведены. КП не оборудован. Ячейки отрыты с колена на 50% состава».{10}

С «колена» — это означает, что в случае танковой атаки окопы спасти бойцов не могли. Поэтому войска, выйдя на внешний обвод, первым делом принялись за обустройство оборонительных сооружений.

Строились укрепления и в отдаленных районах. В Черном Яру практически все население было мобилизовано на строительство окопов, обустройство полевого аэродрома и переправы через Волгу. Отдельные укрепления возводили в Оранжереях и даже на левом берегу Волги, у Сеитовки.

На кафедре химии Астраханского мединститута была создана спецлаборатория по производству бутылок с горючей смесью. Харабалинский консервный завод освоил производство ручных гранат и минометов среднего калибра. Осенью рыбаки начали сбор средств для постройки танковой колонны. Чуть позже средства на еще одну танковую колонну начали собирать православные.

Совет Народных Комиссаров в это время принял решение об еще одной стройке: железной дороги Астрахань-Кизляр. Она должна была связать Закавказье, в первую очередь, Баку с его нефтью, и центральную часть Советского Союза. На строительство дороги было привлечено порядка 40.000 рабочих, включая калмыков и эвакуированных с западных районов страны лиц. Бульдозеров и экскаваторов практически не было, и работы проводились вручную. Инженеров и мастеров не хватало, что неизбежно вело к осложнению работы и принятию подчас ошибочных решений. В этой местности нет населенных пунктов, поэтому рабочие размещались в степи, в палатках и кошарах. Вдобавок, в январе 1942 года 10.000 рабочих-строителей и немногочисленная техника решением СНК были переброшены в Сталинград для обустройства причалов. Тем не менее, 2 августа 1942 года первый состав прошел из Астрахани в направлении Кизляра.

Также, 26 октября 1941 года было принято решение о создании на Волге бригады военных кораблей. Приказом народного комиссара ВМФ СССР ее командующим был назначен контр-адмирал Д.Д.Рогачев. В 1942 г. бригада была преобразована во флотилию и в своем составе имела три бригады: 1-й командовал контр-адмирал Воробьев С.М.; 2-й — контр-адмирал Хорошхин (позже Т.А.Новиков), и 3-й (тральщики) — капитан 1 ранга П.А. Смирнов. 22 мая 1942 г. народные комиссары ВМФ и речного флота СССР издали совместный приказ о мероприятиях по обеспечению противоминной защиты перевозок по Волге.

25 июня дальняя немецкая авиация нанесла первый удар по участкам Астраханского отделения Рязано-Уральской железной дороги. Первые случаи минирования волжского фарватера были отмечены 22 июля.

14 июля Сталинградская область, включая Астраханский округ, была объявлена на военном положении.

17 июля, штаб Сталинградского военного округа был перемещен из Сталинграда в Астрахань. В это время округом командовал генерал-лейтенант Василий Федорович Герасименко. Герасименко родился в 1900 году на Украине в крестьянской семье. Очень скоро он лишился отца, призванного в армию и погибшего на японской войне. Это вынудило мать Василия наняться на работу к кулакам, и приобщить к батрачеству детей. С энтузиазмом встретив Октябрьскую революцию, Герасименко ушел добровольцем в Красную армию. На фронтах Гражданской войны он трижды был ранен. После завершения боевых действий Герасименко остался в армии, а в 1931 году окончил военную Академию им. М.В.Фрунзе. В 1940 году ему было присвоено звание генерал-лейтенанта и должность командующего Приволжским военным округом. В 1941 году Герасименко возглавил 21-ю армию, оперировавшую на Западном фронте, а с ноября 1941 года выведен в тыл, где стал командовать Сталинградским военным округом.

Некоторый хаос внес И.Сталин, отзвонившийся первому секретарю Сталинградского обкома ВКП(б) Чуянову и запретивший переводить штаб округа в Астрахань. Верховный Главнокомандующий воспринял эту идею Василевского как намерение сдать Сталинград. Примерно с неделю Герасименко и его сотрудники замерли в неопределенности, пока в первых числах августа к ним не поступила окончательная команда перебраться в Астрахань.

Примерно полмесяца прошло в обычной рутине, обустройстве и работе по организации тыла. Штаб армии расположился в замечательном своей архитектурой здании по ул. Советская 12, где сейчас находится Астраханский областной суд. Тем временем 24 июля пал Ростов-на-Дону.

27 июля штаб СтВО принял решение о создании истребительных батальонов из числа добровольцев, преимущественно членов партии и комсомола. В Астрахани таких батальонов было создано четыре, еще несколько было сформировано в сельских районах. Каждый батальон включал 150-200 бойцов. Еще 1000 человек была направлена на оборону Сталинграда, над которым постепенно сгущались тучи.

30 июля в Астрахани был введен комендантский час. Появление на улице без пропуска с 23.00 до 05.00 было запрещено.

В 2.00 6 августа 1942 года в Военном Совете Сталинградского военного округа под председательством В.Ф.Герасименко состоялось совещание. Поскольку между Сталинградом и Нальчиком образовалась огромная дыра протяженностью в 500 километров, было принято решение о срочном формировании новых подразделений и переброске на астраханское направление частей из более северных мест.

Первым делом были задействованы ресурсы астраханских военных училищ. В Астрахани подготавливали военные кадры уже два с половиной года.

ОКВ также начало присматриваться к Астрахани. После захвата Сталинграда части 4-й ТА должны были пройти вдоль Волги на юг и занять Астрахань (операция «Серая цапля» — «Фишрейтер»). Таким образом, план предусматривал захват города не с запада, из Калмыкии, а с севера, после захвата Сталинграда. Это был серьезный просчет стратегов из германского Генштаба, определивший последующий ход событий.

51-я армия оставляет Элисту

31 июля из Большой Мартыновки и Пролетарской моторизованные части противника направились к Зимовникам, имевшим важное оперативно-тактическое значение. Через этот пункт шло снабжение всей 51-й армии. Здесь находился штаб армии, который в связи с осложнением обстановки 31 июля переехал в Глубокое. Таким образом, 51-я армия отходила на северо-восток, вскоре переместившись за Сарпинские озера. Астраханское направление фактически оказалось открытым.

Отступавшая с запада 51-я армия не смогла закрыть немцам дорогу в Калмыкию. От соседа справа — 64-й армии — ее отдалял 90-км разрыв во фронте, а от остатков 28-й армии, отходившей левее — более 100 км. Вдобавок тылы армии находились в районе Сальска и были отрезаны от боевых частей. Ставка выдвинула на выручку, к руслу Аксая, 6-ю гвтбр (мы ее еще встретим), 208-ю сд и артполк, а в район Абгареево — 126-ю сд. Командующий фронтом генерал А.И.Еременко 5 августа приказал 51-й армии отходить на Элисту, где организовать оборону и остановить продвижение немцев. Забегая вперед, отметим, что к середине августа, когда 51-я армия остановилась у Сарпинских озер, в ней насчитывалось всего 3342 человека и 45 орудий — то есть армия сократилась до одного полка.

Организовать оборону Элисты до подхода основных сил армии было поручено сводному отряду под командованием майора И. Д. Дурнева в составе усиленного батальона пехоты, дивизиона артиллерии, танковой роты из семи машин и эскадрона кавалерии. Командир отряда подчинил себе и ополченские группы Элисты. С утра 6 августа отряд вместе с местным населением приступил к оборудованию городского узла обороны. Второй отряд действовал под командованием начальника штаба 115-й кавалерийской дивизии подполковника М. С. Эхохина. В распоряжении гарнизона было 10 орудий. Из местного населения был сформирован истребительный отряд в составе 60 человек, сформированный из числа сотрудников НКВД, то есть милиционеров.

В ночь на 10 августа в Элисту прибыл полковник М.К.Зубков, объединив командование всех боевых групп.

2 августа 111-я пд вермахта генерал-майора Рекнагеля повернула от Сальска к Башанте, и в течение последующей недели без особых хлопот заняла Западный и Яшалтинский улусы Калмыкии, расположенные западнее озера Маныч-Гудило.

К утру 10 августа передовые части 111-й пд вермахта выдвинулись с юга к Элисте. Они заняли крупный райцентр Приютное. По советским данным, немцы имели до 30-40 танков. Силами до батальона при поддержке танков немцы выдвинулись к Элисте.{11}

Утром 12 августа на окраинах Элисты началась перестрелка. В полдень 12 августа советские войска оставили Элисту. По нашим оценкам, немцы потеряли 14 подбитых танков, 3 бронемашины, 7 мотоциклов и до 450 солдат и офицеров.

Элистинский истребительный отряд ушел на Яшкуль, а остальной гарнизон Элисты во главе с майором Дурневым — на северо-восток, к Малым Дербетам, где впоследствии влился в 91-ю сд.

Астраханская завеса

Тем временем восточнее, в Астрахани, лихорадочно готовились к обороне.

Из состава Астраханских пехотных училищ{12} в срочном порядке сформировали два курсантских полка.

6 августа в 08.00 курсанты 1-й пехотной школы полковника Ивана Ивановича Шапкина{13} занял оборонительный рубеж северо-западнее Астрахани, в районе Стрелецкий-Дурное{14}-Джакуевка. Это положило начало 1-му сводному курсантскому полку, позднее переименованному в 899-й сп и переброшенному к Енотаевке. В общей сложности училище насчитывало 14 рот усиленного состава — по 160 человек в каждой. За вычетом заболевших и оставшихся в училище, на фронт вышло 1882 человека, в том числе 1743 курсанта. Их оснащение оставляло желать лучшего — 882 винтовки, 62 автомата, 18 ручных и 9 станковых пулеметов, всего шесть пушек (две 75-мм и четыре 45-мм), 38 минометов (из них два 120-мм, восемь 82-мм, остальные 50-мм), 14 ПТР. Из этих цифр видно, что на двух бойцов приходилась всего одна винтовка или автомат.

Полк шел пешком: на две тысячи человек он располагал шестью автомашинами и одним трактором{15}. Обмундированием курсантов также не радовали, но зато снабдили фуражками с огромной тульей и красным пехотным околышем. Курсанты шли в степь с чувством гордости за шанс показать свои возможности. Собственно, курсантами их можно было назвать только условно. Как отмечал начштаба полка капитан Данилов, «полк укомплектован из молодых курсантов 1-го Астраханского пехотного училища, прошедших лишь 10-дневную программу обучения»{16}.

На следующий день, 7 августа, в 14.30 начал выдвижение из города 2-й сводный курсантский полк. Его образовали на базе 2-го пехотного училища полковника Михаила Семеновича Юргеласа и Астраханской авиатехнической школы механиков. Полк Юргеласа, позднее переименованный в 902-й сп, оседлал элистинскую дорогу в районе Янго-Аскера. В полку было 100 офицеров и 1637 рядовых.{17}

Двух ушедших на фронт начальников училищ сменили, соответственно, Сокольский Григорий Севастьянович и Субботин Михаил Тимофеевич, продолживших подготовку курсантов. Однако набора в училища больше не проводилось. Их педсостав задействовался для общей подготовки астраханского пополнения, а через год училища были официально расформированы.

12 августа в Астрахани появляется первый эшелон 34-й гвардейской стрелковой дивизии. Эта дивизия сыграла исключительную роль в обороне Астрахани и заслуживает отдельного внимания.

34 гвардейская стрелковая дивизия была сформирована на базе 7 воздушно-десантного корпуса в г. Москве 2 августа 1942 г. по Постановлению Государственного комитета обороны от 29.07.42 в числе десяти переформированных в гвардейские стрелковые дивизий воздушно-десантных корпусов. Они получили сразу гвардейские звания и номера с 32-го по 41-й. Директивами СВГК от 2 и 5 августа 1942 г. все они были направлены на южный участок фронта, из них 7 дивизий в район Сталинграда, одна (34-я гвардейская стрелковая дивизия) в распоряжение Сталинградского военного округа с целью заткнуть дыру, образовавшуюся между Юго-Восточным фронтом и Северной группой войск Закавказского фронта на территории Калмыцкой АССР.

14-я, 15-я и 16-я воздушно-десантные бригады корпуса стали соответственно 103-м,105-м и 107-м гвардейскими стрелковыми полками. Бойцы не успели сменить знаки различия на пехотные, и вступили в Астрахань в гимнастерках с голубыми петлицами. В Астрахани к ним присоединился и преобразованный из 574-го гаубичного полка резерва главного командования 84-й гвардейский артиллерийский полк с личным составом, уже хорошо обстрелянным в боях. У гвап имелась, однако, серьезная проблема — все грузовики и тракторы ушли на дно вместе с двумя потопленными авиацией баржами, и пушки приходилось перевозить с помощью лошадей и верблюдов. Всего в дивизии насчитывалось более 12.000 бойцов. О моральном духе бойцов свидетельствует только такой факт: лишь в 107-м гвсп насчитывалось 390 членов партии и 1465 комсомольцев, что составляло более 2/3 общего состава. Для сравнения, во всей 248-й сд, которая относилась к обычным стрелковым подразделениям, было всего 288 коммунистов.

Первым прибыл 107-й гвсп, срочно направленный по Элистинской дороге к Яшкулю. 105-й гвсп чуть позже сменил 1-й курсантский полк И.Шапкина, который частью сил ушел на север, к Енотаевке, а 103-й гвсп занял район Яндыки-Михайловка слева от 2-го курсантского полка.

Командиром дивизии был генерал-майор И.И. Губаревич, начштаба — полковой комиссар М.А. Лобанов. Губаревич сам был десантником и совершил 350 прыжков с парашютом. Более того, это был кадровый военный, уже в 1936 году командовавший полком под Винницей и избежавший репрессий комсостава.

Полками командовали: 103-м — гвардии майор А.С. Вельможин, 105-м — гвардии подполковник Н.И. Мамчур, 107-м — гвардии полковник Н.Е. Цыганков, 84-м — гвардии майор Г.И. Курносов. Кроме этих полков, были и другие подразделения: разведрота, саперный батальон, истребительный дивизион, медсанбат и др.

Дивизия располагала 76 орудиями (12х122-мм, 32х76-мм, 28х45-мм, 4х37-мм) и 169 минометами (18х120-мм, 76х82-мм, 75х50-мм){18}. Предприимчивый Губаревич сразу же реквизировал в Астрахани 16 грузовиков, числившихся за штабом фронта. Несмотря на многочисленные протесты из Сталинграда, грузовики так и не были возвращены. Герасименко сообщил своему начальству, что понятия не имеет о каком-то захвате. Два генерала, украинец и еврей, несмотря на непростые отношения друг с другом, твердо держались прагматичной линии, что эти грузовики им нужнее в Астрахани, чем в Сталинграде.

12 августа Астраханский оборонительный обвод заняли части 78-го (комендант полковник A.M. Сорокин, военком — старший батальонный комиссар П.А. Морисов) и 116-го укрепрайонов (комендант подполковник П.Т. Петряк, военком — полковой комиссар Ш.Т. Кудашев), прибывшие из московской зоны обороны. 78-й УР занял южную часть обвода, а 116-й УР — северную, страхуя, соответственно 2-й и 1-й курсантские полки. В 78-м УР бушевали кишечные заболевания. К 17 августа из строя вышло более двухсот бойцов, в том числе 45 пришлось госпитализировать. Виной тому, скорее всего, была гнилая вода из окрестных ильменей{19}.

Для охраны с воздуха водных и железнодорожных коммуникаций, промышленных и других объектов из Грозного в район Астрахани был передислоцирован дивизионный район ПВО (командующий див.районом А.И. Купча, военком — старший батальонный комиссар В.Д. Горюшикин). В районе Астрахани с 18 августа начала формироваться 52-я отдельная стрелковая бригада{20}. Ее командиром стал полковник И.С. Шапкин, оставивший 899-й сп на попечение майора Щербака{21}. Батальонным комиссаром 52-й осбр был назначен старший батальонный комиссар С.А. Овсянников.

Танков у Сталинградского округа практически не было. Полтора десятка машин представляли собой весьма символическое прикрытие. 11 легкобронированных Т-26 были приданы УРам, курсируя вдоль оборонительного обвода, и всего три тридцатьчетверки перешли к 34-й гвсд, а, точнее, к ее передовому 107-му гвсп.

12 августа была объявлена действующей Каспийская военная флотилия, в том числе Астраханская военно-морская база. Основная задача флотилии заключалась в обеспечении транспортировки грузов по важнейшей для страны коммуникации Баку-Астрахань.

13 августа в 15.00 часов из Элисты выдвинулся разведотряд 370-й пд генерал-майора Клеппа: три танка, две бронемашины, три грузовика с пехотой и пять мотоциклов. Проехав 15 км по астраханской дороге, немцы повернули назад. Они были замечены постами ВНОС, сообщившими в Астрахань об активизации противника.{22}

14 августа на восьми грузовиках в район Яшкуля был направлен передовой отряд 2-го курсантского полка под командованием старшего лейтенанта В.М. Алябьева, который занял там оборону и перехватил узел шести дорог, отходящих от населенного пункта на запад, восток и север. Вскоре отряд передислоцировался в совхоз Знамена борьбы. В степи Алябьев обнаружил разрозненные группы всадников из 110-й калмыцкой кавдивизии. Алябьев располагал стрелковой ротой, взводом станковых пулеметов и двумя противотанковыми орудиями, скорее всего, сорокапятками. Всего сто человек перекрыли путь на Астрахань. У курсантов кипел в крови адреналин. Те из них, кто потом выжил в годы войны, всегда с гордостью вспоминали службу в отряде Алябьева. В поддержку отряда 78-й УР должен был выслать танки, но в переполненной нефтью Астрахани для танков не нашлось горючего{23}. Больше того, танки имели недокомплект магазинов к пулеметам, а снарядов у них не было вообще.{24}

15 августа Ставка подчинила войска Сталинградского военного округа (командующий — генерал-лейтенант Герасименко В.Ф., член Военного Совета — А.Н. Мельников) в оперативном отношении командующему Юго-Восточным фронтом генерал-полковнику А.И. Еременко. На него была возложена ответственность за оборону Астраханского направления, Астраханского укрепленного района и подступов к Волге на участке Сталинград-Астрахань.

Командующий Юго-Восточным фронтом приказал войскам Сталинградского военного округа оборонять Астраханский укрепленный район и подступы к Астрахани и к Волге с запада и северо-запада, прикрыв особо прочно направление Элиста-Астрахань. Было так же приказано выставить сильные подвижные разведывательные отряды в Калмыцкие степи.

К 26 августа в Астрахань также была переброшена 289-я авиадивизия 8-й воздушной армии: два бомбардировочных и один истребительный полк. Полевой аэродром расположился под Астраханью, на берегу реки Болда.

Ударной частью 289-й ад стал 806-й шап майора Еськова. Он формировался накануне войны на аэр. Тихорецкая как 276-й ббап. Первые несколько бомбардировщиков СБ полк получил в конце июня 1941 г. и приступил к тренировкам. В июле полк вновь остался без самолетов, т.к. имевшиеся были переданы другому полку, направлявшемуся на фронт. В октябре 1941 г., так и не получив самолеты, полк покинул Тихорецкую и окружным путем через Среднюю Азию спустя месяц прибыл в Астрахань. 27 марта 1942 г. в Астрахани он был переформирован в 806-й шап, и направлен в запас для переучивания на новую матчасть. На вооружение в середине июля 1942 г. полк получил 20 самолетов Ил-2. Имел двухэскадрильный состав.

232-й шап был сформирован как 232-й сбап. Первоначально он входил в состав 45-й сад, перед началом войны базировался в Кировограде и в Федоровке. Участвовал в боевых действиях на Южном фронте, в том числе над Одессой против немецкой и румынской авиации. К декабрю 1941 года в полку осталось всего три самолета, вдобавок, неисправных. Лето 1942 года он встретил в составе 6-й уаг на Северо-Западном фронте.

148-й иап был сформирован в феврале 1940 г. в г. Люберцы Московской области. Он активно участвовал в финской кампании и в воздушных боях 1941 года в Прибалтике. Ввиду потерь полк был направлен на переформирование и продолжил борьбу уже на южном участке фронта. К июню 1942 г. полк был перевооружен истребителями Як-1. С июня 1942 он действовал на Сталинградском фронте в составе 269-й иад, а затем 289-й иад.

Дивизией командовал полковник Леонид Давыдович Рейно. В период битвы за Москву Рейно командовал полком штурмовиков, проявил талант командира и личное мужество, сам участвовал в боевых вылетах и едва не погиб в одном из боев.

Появление 16-й мд

В Элисту была переброшена 16-я моторизованная дивизия. Дивизия была сформирована 8 июня 1940 года после переформирования 16-й пехотной дивизии в 16-ю танковую и 16-ю моторизованную. В дивизию были включены некоторые подразделения 228-й пехотной дивизии. Личный состав был родом в основном из Мюнстера и его предместьев — местности на границе с Нидерландами. В апреле 16-я мд приняла участие в Балканской операции, действуя в Боснии, а в июне 1941 года воевала в составе группы армий «Юг», участвуя в прорыве линии Сталина и окружении Киева. Командовал дивизией полковник Зигфрид Хенрици, начальником штаба был подполковник Риттер унд Эдлер фон Кайнле.

В состав дивизии входили:

60-й и 156-й моторизованные полки трехбатальонного состава

146-й артиллерийский полк трехбатальонного состава (в каждом батальоне — четыре батареи)

116-й танковый батальон

281-й зенитный батальон

341-й разведывательный батальон

228-й противотанковый батальон (три роты)

675-й саперный батальон (три роты)

228-й батальон связи

части снабжения.

В соответствии со штатным расписанием, моторизованная дивизия вермахта насчитывала 14029 солдат и офицеров, 56 полевых орудий, 108 минометов, 73 противотанковых орудия, 2415 автомобилей и тягачей{25}. Каждая рота, то есть примерно сто военнослужащих, располагала 18-ю машинами производства «Рено». Дивизии был придан 116-й тбат капитана Теббеса. Он был сформирован для 16-ой моторизованной дивизии 19 июня 1942 года в составе двух лёгких и одной средней роты из личного состава части 1-го танкового полка. Легкие роты были оснащены T-III, а средняя — T-IV. Рота, согласно штатному расписанию, имела 14-22 танка и около 200 человек персонала. По состоянию на середину июля, в 16-й мд имелось: 8 T-IV, 35 T-III и 10 легких T-II.{26} Тройки и четверки были оснащены длинноствольными 50-м и 75-мм пушками. Таким образом, 16-я мд располагала примерно пятьюдесятью танками. Их экипажи относились к числу наиболее квалифицированных в вермахте: 1-й танковый полк прошел Польшу, воевал в Люксембурге и Бельгии, участвовал в уничтожении французской армии под Седаном и Дюнкерком, в составе группы армий «Север» дошел до Ленинграда. Кроме того, 228-й противотанковый батальон обладал двумя ротами САУ.

По некоторым сведениям, три четверти личного состава дивизии имели членские билеты НСДАП.{27} То есть, 16-я мд обладала высоким моральным духом, и ее личный состав был абсолютно убежден в правоте начатой восточной кампании и нацистской идеологии.

Командир дивизии Зигфрид Хенрици (род. 10 мая 1889 года) служил в армии с 18-летнего возраста, начав свой путь в артиллерийских частях. Он участвовал в первой мировой войне, а по ее завершении и роспуске большей части армии перешел на службу в Министерство безопасности Пруссии. В 1920-1935 годах Хенрици был сотрудником полиции безопасности, охранной и земельной полиции. После прихода к власти Гитлера симпатизировавший НСДАП майор сделал быструю карьеру: подполковник (1933), полковник (1935) полиции, командир артиллерийского полка вермахта (1936), командующий артиллерии 16-го корпуса (1938). Среди германского генералитета при всей лояльности государству отношение к нацистам было весьма настороженное, если не скептическое, и последовательные нацисты в армейской среде сразу же привлекали внимание партии. В польскую кампанию Хенрици возглавлял 30-е артиллерийское командование. С 16 марта 1941 года он стал командиром 16-й мд. 13 октября 1941 года полковник был награжден Рыцарским крестом.

60-м мп командовал полковник гамбуржец Александр Валь, родившийся в 1897 году, а 156-м мп — уроженец Лиссы Йоханесс Эйзерманн, родившийся в 1900 году.

К середине августа 16-я мд направлялась в район Моздока, действуя в составе 3-го танкового корпуса. 14 августа 16-я мд силами 116-го тбат форсированным маршем вышла через Ярославскую на Мостовье. За танкистами с некоторым запозданием шла пехота. Передохнув в Армавире, 18 августа дивизия прошла через Ставрополь (Ворошиловск). Между Ставрополем и Буденновском дивизия встала на неделю из-за недостатка горючего. 23 августа командование группой армий «Б» перевело 16-ю мд из 3-го тк в прямое подчинение группе армии. Перед дивизией была поставлена задача обеспечивать ведение маневренных действий между группами армий «А» и «Б», то есть между Сталинградским и кавказским направлениями.

Правая разграничительная линия 16-й мехдивизии была определена по Кумо-Манычскому каналу до его соединения с Кумой и далее по Куме в направление Каспийского моря. Слева дивизия должна была действовать по направлению на Юсту-Енотаевку. Тыловое снабжение обеспечивалось железной дорогой Ставрополь-Петровское-Дивное. Немецкие железнодорожники едва не разобрали эту ветку, намереваясь использовать рельсы и шпалы в другом месте, и только вмешательство Хенрици предотвратило такое решение. Тогда же Хенрици озаботился картографическим материалом. Первоначально в его распоряжении была только трехкилометровая карта, но затем удалось достать трофейную советскую карту 1 см = 1 км. Немецкие геодезисты быстро размножили ее.

16-я мд против 107-го гвсп

Две дивизии — 16-я моторизованная и 34-я гвардейская — шли навстречу друг другу.

14 августа появившийся в Астрахани всего тремя днями ранее 107-й гвсп полковника Н.Е.Цыганкова вышел на оборонительный обвод в районе Линейного. Полк располагал двумя самолетами-разведчиками (видимо У-2) и 27 машинами — по одному грузовику на взвод.

18 августа передовая часть 107-го гвсп, а именно, 3-й батальон капитана А.И.Овчинникова{28}, достигла Яшкуля. Овчинников уже обладал опытом боевых действий, правда, только Халкин-Гола и финской кампании. Его батальон был усилен батареей противотанковых орудий 84-го гвап лейтенанта М.О.Ворона.{29} Отряд пулеметчиков старшего лейтенанта В.М.Алябьева, прибывший сюда на автомашинах 14 августа, отошел к Чилгиру, небольшому селу северо-западнее Яшкуля, прикрывавшему проход в тыл батальона Овчинникова. В Улан-Эрге расположились отошедшие из Элисты милиционеры — примерно 50 человек. Стояла обычная для этих мест погода, то есть пекло порядка 40 градусов в тени. Воды не было. Бойцы получали не больше одной фляги в день. Так что бриться получалось не всегда, и гвардейцы несколько обросли.

Задачи перед гвардейцами поначалу ставились невоенные. В архивах Минобороны сохранилась расшифровка телеграфного диалога между замкомандарма Яновским и полковником Цыганковым, датированная 23 августа. Единственным вопросом, интересовавшим Яновского, был перегон скота на запад. Почему этим нужно было озадачивать элитную воинскую часть, и нельзя было направить в степь один-два взвода курсантов или УРовцев — неизвестно. Немцы, между прочим, уже вышли восточнее Элисты.{30}

В воздухе господствовали летчики 289-й авиадивизии. 18 августа в 8.45-9.05 девять Ил-2 с высоты 700-300 метров отбомбились по Элисте. В докладе командир полка указал, что было сожжено 15 автомашин, 4 автоцистерны, а ФАБ-100 угодила в здание республиканского Правительства, где, предположительно, располагался немецкий штаб. В общей сложности было сброшено 36 ФАБ-100, выпущено 68 РС, 1450 снарядов Ярцева и 6170 патронов ШКАС. Немецкие зенитчики упорно отстреливались: половина самолетов получили по 5-7 пробоин в крыльях и фюзеляже.{31}

19 августа советская авиаразведка отметила нахождение в Элисте немецкого пехотного полка и нескольких танков. В Ремонтном была отмечена германская пехота, а в Приютном — артиллерия. Войска противника были обеспокоены не столько продвижением к Астрахани, сколько охотой за домашним скотом. Наши летчики отметили, что несколько стад немцы развернули на запад.

20 августа советские войска продолжали занимать оборонительный обвод на широкой дуге. 116-й УР окончательно вышел к Джакуевке, 2-й батальон 1-го АВПУ капитана Постилова добрался до Сарпы, восточнее одноименного озера. Остальная часть курсантского полка застряла у Джакуевки — 12 имевшихся грузовиков имели всего по полбака горючего.{32} 78-й УР занял окопы у Ницана. Здесь же частью сил находилась торопящаяся на запад 34-я гвсд. Ее основные силы, кроме выдвинувшегося далеко на запад 3-го батальона Овчинникова, достигли Утты. Ожидалось прибытие 152-й осбр. Эта бригада была сформирована 28 декабря 1941 года в Южно-Уральском военном округе, преимущественно в г.Гурьеве, и еще не принимала участия в боях. Артиллерии в бригаде было негусто — 23 орудия и 45 минометов.{33}

20 августа немцы заняли Улан-Эрге и попробовали выдвинуться дальше по дороге на Астрахань. В 1.5 км восточнее Улан-Эрге Овчинников отогнал их передовой отряд, очистив от противника Ревдольган. У немцев был подбит танк, который они смогли оттащить на тягаче.{34} Мы потеряли 4 человека убитыми и 6 раненными.{35}

21 августа батальон 370-й немецкой пд с тремя танками вошел в Улан-Эрге, поддержав свой передовой отряд. Вскоре они начали окапываться в 1.5-2 км восточнее поселка. Немецкая пехота была замечена в местечке Джеджекины в семи километрах западнее Ики-Бурул. Из Элисты и Бага Бурула (нынешний Городовиковский район) быстро продвигалась мотопехота. Перед ними стоял только 3-й батальон 107-го гвсп, отступивший к Яшкулю. Ближайший сосед — 2-й батальон того же полка — окапывался в Утте. Затем в Утту подошел и 1-й батальон. Таким образом, весь 107-й гвсп был в сборе. Отряд Алябьева в Чилгире был сменен ротой Хитова из батальона Овчинникова. Алябьев теперь занял ферму № 1 совхоза Улан-Хеечи южнее дороги. В небе вновь появилась советская авиация, осуществившая штурмовку в районе Улан-Эрге — Элиста. Летчики отчитались об уничтожении 20 автомашин, 200 солдат и офицеров, 4 танков и взвода конницы.

24 августа состоялся первый из последующего множества бой советских войск с бандформированиями. Разведгруппа 49-го отдельного железнодорожного батальона уничтожила группу из 40 человек, а еще 10 взяла в плен. Среди трофеев оказались ручной пулемет, ППД и несколько винтовок. Разведчики потерь не понесли. Сам бой происходил практически на побережье Каспия, у Брянской Косы.

25 августа передовая группа 16-й мд выдвинулась через Ипатово в Дивное (боевая группа Ларохе). В группу входили 165-й мотоциклетный батальон с двумя батареями 146-го артиллерийского полка, 3-я батарея 228-го противотанкового дивизиона и взвод других родов войск. Вечером отряд вошел в Дивное, откуда через Маныч открывалась дорога на Элисту. В столицу Калмыкии срочно была направлена мотоциклетная рота и 3-я батарея 228-го противотанкового дивизиона. Она вступила в город. Навстречу выходили последние части 370-й пд, передислоцированной на Терек.

Между тем 25 августа близ Улан-Эрге состоялось боесоприкосновение сторон. Бой шел несколько часов, с 05.00 до 10.00. С нашей стороны действовали две роты 3-го батальона капитана Овчинникова. С немецкой стороны — отряд 2-го батальона 667-го полка 370-й пд.{36} Советские войска атаковали гарнизон с северо-востока, причем один взвод, выброшенный на автомашинах, даже смог ворваться в поселок, но, встретив сильное огневое сопротивление, под воздействием контратаки немцев, отошел к батальону, залегшему перед Улан-Эрге. Все утро роты 3-го гвсбат провели в степи, ведя перестрелку с немцами.{37}

Погиб младший лейтенант Август Козловский, который получил ранение и во избежание плена подорвал себя и нескольких германских пехотинцев гранатой. Потери немцев советская сторона оценила в 50 человек. Удалось взять трех пленных, что по тем временам было большой редкостью. Впрочем, особой информации от них получить не удалось — пленными оказались обычные солдаты, знавшие крайне мало и в основном поделившиеся с советскими особистами слухами об итальянской дивизии, которая вскоре должна сменить их часть.{38} На поле боя было также собрано 5 револьверов и 19 винтовок.{39}

Отчасти помогли штурмовики Ил-2, с 05.03 до 05.25 отбомбившиеся по Улан-Эрге. Пилоты сбросили бомбу на здание местной школы, сооруженное из кирпича, которое немцы могли использовать как опорный пункт. По мнению летчиков, они подожгли 15 автомашин и рассеяли роту пехоты. В частности, сильный взрыв прозвучал на западной окраине поселка. Было сброшено 24 ФАБ-100, 34 АО, выпущено 56 РС, 1740 снарядов и 7150 патронов.{40} Утром под прикрытием авиации Овчинников оттянул своих бойцов к Ревдолгану.

В Астрахани о вылазке Овчинникова узнали только днем — Губаревич не счел нужным уведомить Герасименко о намерении провести разведку боем. Командарм почти не скрывал своего недовольства, приказав Овчинникову оторваться от немцев и отойти на восток. При этом Герасименко настрого запретил впредь подобные инициативы без собственного согласования.{41}

26 августа в Элисту прибыли главные силы 165-го мотоциклетного батальона. В 09.30 они вошли в город и расположились на привал, ожидая подхода 60-го мп. Вечером 26 августа боевая группа Ларохе вышла в Улан-Эрге, сменив располагавшийся там 2-й батальон 667-го полка 370-й пд. Весь день немцы вели активную разведку. 1-й батальон Овчинникова в это время находился в Ревдолгане в 18 км от Улан-Эрге. Остальные силы 107-го гвсп сосредоточились в Яшкуле, а приданная полку группа Алябьева действовала чуть южнее. С востока на оборонительный обвод прибывали подкрепления. 78-й УР получил роту из пяти танков БТ, 116-й УР — роту в составе шести Т-26. Взвод из трех Т-34 достался и 107-му гвсп. В условиях абсолютного превосходства немцев в бронетехнике это было очень вовремя. В воздухе точно по часам появлялась штурмовая авиация. 26 августа в 05.00-05.25 пять Ил-2 232-го ШАП штурмовали Улан-Эрге.{42} Летчики отметили четыре очага пожара. Они сбросили шесть ФАБ-100 и выпустили 32 РС, а также 1500 снарядов и 4000 патронов.{43}

Разведка донесла, что немцы роют окопы на юго-востоке от Улан-Эрге, и располагают здесь четырьмя орудиями. В Джержиле стояли две немецкие роты, в Немютовской — пара танков и штабная машина.{44}

27 августа в 07.00 советская авиаразведка обнаружила германские мехколонны, продвигавшиеся по направлению Приютное-Элиста-Улан-Эрге-Чилгир — 130 автомашин.{45} По мотопехоте был нанесен бомбовый удар. Одна из колонн, сопровождаемая 15-20 танками, направилась к Яшкулю. Это был 1-й батальон 60-го мп капитана Торлея. Он имел, по оценкам нашей разведки, 6 орудий 75-мм, 2 орудия 150-мм и две батареи зениток.{46}

Родившийся в 1913 году Карл Торлей поступил на службу в 60-й мп еще в 1935 году, а в январе 1938 года получил должность лейтенанта. Он участвовал в Западной и Балканской кампаниях, командуя взводом, а затем ротой. На Балканах Торлей получил повышение, став оберлейтенантом, то есть, старшим лейтенантом, если использовать аналогию с советскими званиями. Во время восточной кампании в ноябре 1941 года он был награжден Рыцарским крестом. В 1942 году Торлей получил в командование 1-й батальон, а после успешных боев на Миусе — звание капитана.

1-й батальон Торлея атаковал 3-й батальон Овчинникова у совхоза Ревдольган. Судя по показаниям взятого в плен немца, сюда же подтянулись и части 3-го батальона 60-го мп.{47} Немцы шли с юго-запада при поддержке трех танков. Рота автоматчиков смогла отразить первую атаку, а затем и последующие.{48} В 17.00, потеряв в боях за Улан-Эрге 32 человек убитыми и до 100 раненными,{49} Овчинников ушел на Яшкуль.

Сбив советский отряд, капитан Торлей начал пробиваться по дороге на Астрахань. Овчинников сумел избежать окружения и ночью отошел к 2-му батальону капитана М.В.Иванова. Здесь же оказались остатки Элистинского истребительного отряда, которые не ушли вместе с майором Дурневым на Сарпу, а предпочли путь на Астрахань. Вечером трагически погиб пулеметный расчет пулеметной роты 2-го батальона старшего сержанта Дмитрия Безлюдного. Чудом уцелел только сам Безлюдный. Его вместе с товарищами накрыло снарядом, но старший сержант остался в живых и ночью вышел в расположение части, приволочя с собой пулемет.{50}

Три немецких танка и 70 автомашин с пехотой совершили бросок к Чилгиру, где стояла рота лейтенанта Хитова из 3-го батальона 107-го гвсп. Хитов отбил атаку, но по приказу Цыганкова также отошел к Яшкулю.{51}

Итак, 2-й и 3-й батальоны 107-го гвсп стояли у Яшкуля. Они были усилены ротой автоматчиков, ротой ПТР, батареей 76-мм орудий и батареей тяжелых 120-мм минометов. 1-й батальон гвардии лейтенанта А.И.Кудинова рыл окопы и расставлял пулеметные гнезда в поселке Утта. С юга поселок Яшкуль прикрывал передовой отряд старшего лейтенанта Алябьева. В ночь на 28 августа отряд Алябьева присоединился к основным силам полка. Кроме того, полку был придан неполный калмыцкий эскадрон (30 сабель). Особую проблему составляло снабжение. Гвардеец 34-й гвсд А.И.Суров вспоминает: «Даже пресную воду приходилось везти издалека. Не было у нас и строительных материалов. Дрова в ограниченном количестве для походных кухонь также подвозили. Бойцам зачастую приходилось питаться всухомятку — ломоть хлеба или сухарь и селедка». Больше повезло курсантам у Сарпы, которые вовсю использовали преимущества дислокации у пресноводных озер. Однако и здесь выдвинутым в степь передовым группам приходилось сложно. Н.И.Мордасов рассказывает, что наши и немецкие солдаты использовали одни и те же колодцы, при этом оставляя подчас мины или держа источник под обстрелом.

28 августа все утро немцы вели разведку мелкими группами. Днем к ним прибыла артиллерия. При ее поддержке 1-й мотопехотный батальон Торлея в 13.00 атаковал Яшкуль. Его поддерживало до 18 танков. Бой на улицах городка шел весь день. Несколько грузовиков с мотопехотой выдвинулись на юго-запад и юго-восток от города, охватывая советский гарнизон полукольцом.

Приведем очень яркий диалог между начальником оперотдела 28-й армии полковником Халдиным и майором Олениным из оперотдела 34-й гвсд, начавшийся в 12.55:

«Оленин: В районе Цаган-Сек противник силой не меньше двух батальонов южнее Яшкуля, в пяти километрах юго-западнее Яшкуля под прикрытием дымовой завесы продвигается на нас. Усиленная стрелковая рота седлает дорогу Улан-Эрге — Яшкуль, находится в 6 километрах от нас. Хитов прибыл в Олинг и приступил к его укреплению. Сейчас ведется артиллерийская перестрелка. Главная группировка противника на данный час юго-западнее Яшкуля. Цыганков просит в этот район прислать птичек и уничтожить автомашины и артиллерию.

Халдин: Ты только что сообщал, что противник повернул на юго-восток, а сейчас сообщаешь об этой группировке. Видимо, плохо работает разведка?

Оленин: В моих сообщениях противоречий нет. Противник обкладывает Яшкуль с запада, юго-запада, юга и юго-востока, причем большая часть сил с юга и юго-востока. Где же здесь противоречие?

Халдин: В 11.50 ты сообщал, что тихо и спокойно. Ну, хорошо, действуйте. Однако солидную помощь птичками пока что мы оказать не в состоянии. Тебе, наверное, понятно, по каким причинам. Скажи поточнее, на каком расстоянии от Яшкуля противник, который наступает с юго-востока и юга?

Оленин: Уточняю. С юга наступает не менее 4 рот пехоты, видно простым глазом. С запада более роты наступает на нас. С юго-востока появились мотоциклисты.

Халдин: А кто против Олинга?

Оленин: Против Олинга пока никого нет. Сейчас ведется артиллерийская перестрелка. Танки противника распределены так: 2 идут с запада и 5 с юга. Все».{52}

Ситуация осложнялась тем, что сам Цыганков в это время находился в 30 км от поля боя в Утте. Здесь он по заданию Губаревича обустраивал оборонительные сооружения. Услышав канонаду, Цыганков попытался проехать к Яшкулю, но по дороге его машина приехала в зону обстрела, и командиру полка пришлось повернуть назад. Руководство обороной Яшкуля взял заместитель Цыганкова майор Голохвостов.

К 15.00 одна из рот 1-го мбат вклинилась в советскую оборону на участке обороны 8-й и 9-й рот, но была выбита жесткой контратакой. В дело пошли ручные гранаты.{53} При этом еще один батальон немцев, поддержанный пятью танками и двумя БТР, появился на северо-востоке, по дороге на Олинг. Халдин предложил с помощью самолета сбросить капсулу в отряд Алябьева, чтобы тот своей усиленной моторизованной ротой нанес удар немцам с юга, от Улан-Хееч, но выяснилось, что самолетов нет. Один из них разбился в ходе разведки, а другой был отправлен на ремонт в Астрахань.{54}

После некоторого затишья капитан Торлей решил предпринять вторую попытку взять Яшкуль. Его поддерживали батареи артиллерийского полка Хаммона. Кроме того, из РевДольгана подтягивались резервы — еще 100 автомашин с пехотой и 15 танков.{55} Немецкие мобильные группы вышли в степь южнее и севернее пункта. Бой продолжался до вечера и стих к 17.00. Гвардии лейтенант Ворон из 84-го гвап отчитался об уничтожении двух танков. Потери немцев в живой силе оперотдел дивизии оценил в 200 человек убитыми и 600 раненными.{56} Полк потерял убитыми 23 человека.{57} Был также подбит наш танк, который не удалось отбуксировать, и поэтому пришлось взорвать. Ввиду возникновения угрозы обхода поселка с тыла, в 17.30 Герасименко лично разрешил подразделениям 107-го гвсп отступить на поселок Утта с наступлением темноты. Положение было критическим — в 6 км западнее Яшкуля на астраханскую дорогу вышли четыре танка, прикрываемые мотоциклистами и автоматчиками. Небо заволоклось дымом, а над Яшкулем полыхали языки пламени. «Половина села горит, телефонно-телеграфная связь с Овчинниковым нарушена, есть только связь по радио. Немцы идут на Яшкуль под прикрытием дымовой завесы», — сообщал Оленин.{58}

В 20.00 связь с яшкульским гарнизоном была окончательно потеряна, так как немецкие радиотехники включили на советской волне мощные глушилки. Однако опытный майор Голохвастов смог вывести почти две тысячи человек на виду у немцев мимо кургана Ацха-Хартолга.{59}

Особую ценность для немцев-победителей имели расположенные здесь колодцы. 11 октября Торлей был награжден дубовыми листьями к уже имевшемуся у него Рыцарскому кресту. Колодцы прозвали в его честь «колодцами Торлея». Дубовыми листьями просто так в вермахте не награждали, так что высокая оценка немецким командованием своего офицера одновременно является и высокой оценкой противником упорства и решительности батальонов 107-го гвсп.

По прибытию подкреплений немцы озаботились флангами. 10-я рота 60-го мп заняла Чилгир в 35 км северо-восточнее Улан-Эрге. Связь со штабом 60-го мп осуществлялось по сохранившейся телефонной линии Элиста-Сталинград, которую использовали и советские связисты, применяя коды.

В воздухе работали Ил-2. По итогам дня пилоты сообщили, что уничтожили до 200 солдат и офицеров, 6 танков, 3 бронемашины, 20 мотоциклов.

Губаревич сообщил, что против его полка действует 18 танков, 3-4 артбатареи и до 200 грузовиков мотопехоты. Начштаба 34-й гвсд гвардии майор Лехман вообще считал, что помимо 60-го мп, против 107-го гвсп действует «другой полк этой же немецкой дивизии». В штабе армии в далекой Астрахани порадовались прорыву 107-го гвсп, но подвергли откровенному сомнению информацию Губаревича и подчиненных ему офицеров. Герасименко был убежден, что 60-й мп ушел на север к Сталинграду, а Яшкуль штурмовал 667-й пп, и вовсю костерил Губаревича за фантастические, по его мнению, доклады. «Перед Вами не было 200 автомашин, преувеличивать не стоит», — телеграфировал командиру гвардейцев начальник штаба армии Еременко. Однако к Цыганкову на всякий случай срочно направили 20 грузовиков с горючим.{60}

28 августа весь 107-й гвсп сосредоточился в Утте. В 14.00 западнее села появились немцы. Передовые дозоры боевой группы Ларохе открыли стрельбу по советским позициям, разведывая место расположения советских огневых точек. В 16.00 показалась немецкая артиллерия, незамедлительно открывшая огонь по точкам, указанным батальонной разведкой. 14 автомашин десантировали две роты восточнее Утты, перехватив дорогу на Хулхуту.{61} В 17.30 немецкие мотопехотинцы поднялись в атаку, но были вынуждены залечь и отойти под огнем гвардейцев. Торлей попросил артиллеристов повторить налет. В результате Цыганкову пришлось сменить командный пункт, так как снаряды начали рваться от него в подозрительной близости. Немцы вновь атаковали. Бой шел до 20.30, пока совсем не стемнело. Губаревич пришел к выводу, что Цыганков сделал все от него зависящее и согласовал отход.

Погибло 15 бойцов, получили ранения около 50.{62} В журнале боевых действий 165-го мотоциклетного батальона 60-го мп содержится такая запись: «В Утте 15 саманных хижин, 2 колодца, и больше — ничего»{63}. Гвардейский полк ушел на восток совершенно свободно. Немецкий десант предпочел освободить дорогу, отойдя в степь и издалека постреливая из минометов. Герасименко заявил Губаревичу, что он считает решение оставить Утту совершенно неверным, и впредь требует согласовывать подобные приказы с ним. Губаревич в ответ предложил выдвинуть хотя бы батальон из Красного Худука в помощь Цыганкову.{64}

Зато дальше немцев ожидали проблемы. 30 августа по итогам дальней разведки в журнале боевых действий 165-го мотоциклетного батальона появилась новая запись: «много оборонительных сооружений по дороге Утта — Астрахань. В 45 км западнее Астрахани — противотанковый ров. По показаниям пленных, в Астрахани сильная оборона. Настроение плохое. Движение транспорта…»{65}

Тем временем подоспели бензовозы. 60-й мп заправился топливом и вышел в направление Хулхуты, где Цыганков занял оборонительные рубежи. 1-й батальон Кудиянова с двумя ПТО засел на буграх северо-западнее Хулхуты, имея на левом фланге элистинскую дорогу. 2-й батальон Иванова с присоединившейся группой Алябьева разместился на высотах южнее Хулхуты, фронтом на юг, а 6-я рота 2-го батальона на бугре в 1.5 км западнее Хулхуты. Уставший 3-й батальон Овчинникова был отведен в тыл. Он занял холмы восточнее села, фронтом на северо-восток. Полковая артиллерия в составе батареи орудий и батареи 120-мм минометов была выдвинута к опорному пункту восточнее Хулхуты. Южнее, у Улан-Туга, стоял усиленный взвод Геращенко.

29 августа шестерка Ил-2 навестила Яшкуль. Пилоты пришли к выводу, что в поселке находится не менее 100 немецких автомашин, еще 50 они насчитали в Олинге. Два звена начали снижение на цель. На землю обрушились 6 ФАБ-100, 6 ФАБ-50, 43 РС, 1510 снарядов и 3700 патронов. В результате бомбежки был уничтожен бензовоз, а в Яшкуле возникло три очага пожара. По оценкам командира эскадрильи, было повреждено до 30 автомашин. Два самолета совершили вынужденную посадку. Один с повреждениями приземлился в Хулхуте, а другой с пробитым бензобаком сел у фермы № 3 совхоза Улан-Хеечи.{66}

30 августа к 12.00 силы 60-го мп сосредоточились в 5 км западнее Хулхуты. Их поддерживало до 50 танков, то есть весь 116-й тбат капитана Теббеса.{67} Цыганков сообщал, что видит перед собой до 300 немецких грузовиков.{68} Он, офицер-гвардеец, был поражен маневренности немцев и абсолютно четко описал тактику, примененную командиром 60-го мп полковником Вялем:

«Противник действует следующим образом — он подъезжает на машинах к фронту и останавливается за пределами артогня, совершенно открыто, абсолютно не стесняясь. Другие группы противника развозятся на машинах по своим исходным позициям, т.е. на фланги и в наш тыл, также расставляется артиллерия. Затем начинается концентрическая атака».{69}

Отметим, что грузовиков у Цыганкова даже после пополнения было не более 30-ти, то есть на порядок меньше, чем у противостоявшего ему полковника Вяля.

Под прикрытием артиллерийского и минометного огня в 09.00 немцы начали атаку с юго-запада. Цыганов был, мягко скажем, не убежден в своих способностях удержать пункт. Его пессимизм передался Губаревичу. В 11.30 он отзвонился Герасименко и сказал: «Ясно одно — люди Цыганкова устали, переутомились. Противник не оставляет их в покое. Если не разрешить сейчас Цыганкову продолжить отход, он вернется к Вам в единственном числе».{70} Герасименко категорически отказал в отходе, и был, в сущности, прав — полк далеко не исчерпал способности к сопротивлению, а прибывшая из Гурьева 152-я осбр была на марше и еще не заняла оборонительный обвод. Счет шел на часы.

В 12.10 Цыганков телеграфировал Губаревичу, что к зимовью колхоза им. Канукова, южнее Хулхуты, направились 35-40 грузовиков с мотопехотой и несколько танков. Комполка сообщил, что думает отправить свою артиллерию на грузовиках юго-восточной дорогой, а остальными силами пробиваться на восток и северо-восток. Губаревич обрадовал полковника сообщением о нескольких танках Лункина, направившихся к Хулхуте. В шифровке они назывались «букашками». «Птички», «букашки», «сестры» — все эти эвфимизмы, обозначавшие самолеты, танки и бригады, по странной логике шифровальщиков, должны были ввести немцев в заблуждение. Хотя часом ранее Губаревич сам предложил Герасименко отвести 107-й гвсп от Хулхуты, на вопрос Цыганкова об отходе он предложил полковнику лично связаться с командармом. Видимо, комдив принял решение не обострять отношения с Герасименко. Цыганков, совершенно не веря в возможность обороны пункта, позвонил в Астрахань. Трубку взял начальник оперотдела Халдин. Он заявил, что Цыганков должен решать свои проблемы с Губаревичем. Круг замкнулся. Цыганков с отчаянием заметил: «Никто своих решений сверху не дает, а говорят — действуй по своему усмотрению».{71}

В 14.00, повторяя удавшийся трюк у Утты, немцы выбросили десант в составе двух рот восточнее Хулхуты, перехватив дорогу на Астрахань. Фактически, 107-й гвсп оказался в окружении. К 15.00 бой разгорелся по всему периметру. Огонь немецких минометов и орудий вскоре был сосредоточен на позициях 1-й и 6-й рот, после чего последовала атака. В 17.00 1-я и 6-я роты отошли, но вскоре контратакой вернули утраченные окопы.

Гвардейцев поддерживала авиация. 6 Ил-2 в 08.59-09.05 отбомбились по районам юго-западнее и южнее Утты. Было сброшено 12 ФАБ-100, 60 АО-8, выпущено 43 РС, 1140 снарядов Ярцева и 3000 патронов. Пилоты отметили 8 очагов пожара. В 11.00 еще одна шестерка «Илов» повторила налет. Один самолет был выведен из строя огнем с земли, и ушел на ремонт. В 16.20 последовал еще один налет.{72}

Сидевший посреди боя в КП Цыганков отчаянно запрашивал помощь. Сохранился очень образный диалог находящегося под обстрелом комполка и, как всегда, корректно-доброжелательного Губаревича.

«Цыганков: Сейчас надо мной перекрещиваются снаряды со всех сторон света, и кругом идет стрельба, от которой звенит в ушах. В настоящую минуту такой концерт, что дрожит карта от колебаний воздуха. Помощь еще не подошла. Хорошо бы продержаться до ночи, как видно, отсюда просто так ускользнуть не удастся.

Губаревич: Вам пошли птички. Есть ли они у Вас?

Цыганков: Только сейчас были, но эффект незначительный. Бьют там, где не нужно. По-видимому, они бьют по дальним подступам. В настоящую минуту необходима их помощь по артпозициям, по их минометам, артиллерии и скоплению пехоты, меньше по скоплениям машин, так как идет открытый бой. А вообще-то они работают прекрасно, смело, дерзко летают прямо над головами, но очень малый запас. Как только улетают, то начинается старая картина. Но при них поспокойнее».{73}

После обеда последовала еще одна немецкая атака, которую предварил артиллерийский налет. Однако стойкость гвардейцев побудила Ларохе сменить вектор удара в направлении стыка 1-го и 2-го батальонов. Немецкой штурмовой группе удалось вклиниться, но минометным и пулеметным огнем гвардейцы смогли остановить дальнейшее продвижение мотопехотинцев.{74}

Цыганков испытывал большие проблемы. Его часть, хоть и избежала серьезных потерь, но столкнулась с дефицитом боеприпасов. Дорога на Астрахань была перекрыта, что исключало подвоз. Кроме того, немцы продолжали атаки в стык 1-го и 2-го батальонов, и преуспели. К вечеру они подошли к Хулхуте, отсекая 2-й батальон от основных сил полка. Цыганков был вынужден обратиться к командованию Военного округа с просьбой согласовать отход из Хулхуты. Согласие было получено.

Это согласие, на отход, было крайне своевременно. Еще час — и полк был прекратил существование. Бойцы Цыганкова полностью исчерпали мины и большую часть патронов, а снарядов оставалось по несколько штук на орудие. Сам Цыганков в разгар телефонных переговоров с Астраханью получил ранение — осколки мины попали ему в руку и ногу. Отчасти в этом был виноват штаб армии, крайне отрицательно воспринявший смену Цыганковым КП в Утте, и расценивший это едва ли не как трусость. Трубку взял заместитель комполка майор Голохвостов, через несколько минут также получивший ранение.

Герасименко все еще не верил, что на Астрахань наступает моторизованная дивизия. В этот вечер он имел контакт со штабом фронта. Там считали, что один полк 16-й мд находится у Сарпинских озер, а Хулхуту штурмует еще один полк. Сама же дивизия пойдет на север «со своими штатными 10-12 танками и 10 бронемашинами».{75} Оно, конечно, было так — Хулхуту штурмовал лишь 60-й мп, но полковника Вяля поддерживала вся дивизионная артиллерия, и число танков в 16-й мд в четыре раза превосходило штатное.

Оценка немецких сил, наступавших против 107-го гвсп, послужила причиной очередного обмена критическими репликами между Герасименко и Губаревичем. Командарм заявил комдиву: «Хочу, чтобы Ваш аппарат и вы вместе с ним не пользовались впечатлениями отдельных лиц, тем более нервных, вроде Цыганкова».{76}

С 18.30 и в течение ночи на 31 августа 107-й гвсп выходил из боя. 1-й и 3-й батальоны отступили на северо-восток, а 2-й батальон Иванова с боем пробился на юг и далее на юго-восток. В бою под Хулхутой погибло 33 гвардейца. Из трех танков Лункина было подбито два. Таким образом, общие потери полка за весь период боев составили 105 человек убитыми и примерно 250 раненными.{77}

Герасименко выдвинул навстречу наступающим немцам 152-ю осбр. Она прибыла в Тинаки 26 августа, а к 1 сентября уже находилась у Красного Худука.{78} Впереди шел 3-й батальон. 1 сентября от колодца Давсна на запад вышла стрелковая рота 3-го батальона 152-й осбр. Ее сопровождали три танка. К 14.00 здесь был уже весь 3-й батальон 152-й осбр.{79}

Вот что можно почерпнуть из боевого донесения Военного совета Юго-Восточного фронта в Ставку Верховного Главнокомандующего об обстановке в полосе обороны фронта:

«107-й гвардейский стрелковый полк, после 6 часового боя с 60-м механизированным полком немцев при поддержке 20 танков и двух дивизионов артиллерии, вышел из боя и к 9 часам 31 августа сосредоточился в районе Давсна, Красный Худук, в 20 км восточнее».

Давсна и Красный Худук представляли собой пару колодцев, при которых уместились кошары. Чуть дальше на восток начинался противотанковый ров Астраханского оборонительного обвода. На выручку измотанным недельными боями гвардейцам 107-го гвсп спешили подкрепления — 152-я отдельная сбр полковника В.И.Рогаткина, 556-й отдельный тбат майора К.Н.Карпова, десант 103-го гвсп на трех Т-34, и усиленная рота 105-го гвсп. Командарм В.Ф.Герасименко доложил в ходе телефонного разговора полковнику Кузнецову из Ставки ВГК: «Все, что нашли в округе, все брошено для того, чтобы сдержать наступление противника».

Неприятности немцам добавили Ил-2 из состава 289-й ШАД. 30 августа они проводили штурмовку с 16.30 до 17.25, а 31 августа с 08.40 до 09.47 силами, соответственно, 11 и 16 самолетов. Атаке подверглись Яшкуль, Утта, Сянцик и Хулхута. По отчетам наших летчиков, они уничтожили танк, 7 бензовозов, 4 орудия, до 200 солдат и офицеров.

На путь от Элисты у Хенрици ушло четыре дня, хотя командир 16-й мд предполагал, что управится с Астраханью за полутора суток. До сих пор ветераны 34-й гв сд вспоминают немецкие листовки явно непродуманного содержания: «Сталинград возьмем бомбежкой, в Астрахань войдем с гармошкой».

Началась борьба за источники воды. Отряд обер-ефрейтора Йозефа Кулота, отличившегося в боях за Хулхуту, смог захватить один колодец, названный его именем. Кулот служил в 3-й роте 1-го батальона 60-го мп, то есть под начальством капитана Торлея. Вообще немцы, не привычные к запоминанию калмыцких названий, активно создавали собственную топонимику. Хулхуту, например, они переименовали в Калькутту. Особенно им нравилась аналогия с Северной Африкой. При взятии поселка Яшкуль немцы дали многим улицам названия пунктов, находящихся в Северной Африке, таких как: Роммельвег (Дорога Роммеля); Триполиштрассе, Бенгазиштрассе, Тобрукштрассе. 60-й мп начал активно окапываться, опираясь на ряд высоких холмов. Были созданы т.н. линии Калькутта (Хулхута) и линия Тобрук (Яшкуль). При этом Хенрици не оставлял надежд пробиться к Астрахани.

Из Ставрополя к Хенрици подтянулся 156-й мп, прибывший, наконец, в Элисту. В двухстах километрах севернее показались румыны. Под Водином, западнее Дербеты, с ними был установлен контакт. Чуть позже силами 9-й кд полковника Раду Корне они займут линию обороны вдоль Сарпинских озер. Корне считался в румынской армии специалистом маневренной войны, участвовал в прорыве советской линии обороны в Северной Бесарабии и операции «Охота на дроф» по захвату Керченского полуострова. Впрочем, заметной роли в астраханской кампании часть Корне не сыграла.

156-й мп выдвинул свои подразделения севернее астраханской дороги, прикрывая лагерь в Хулхуте. 30 августа две его части были атакованы: 7-я рота под Баханой и 5-я рота под Сертином. Немцы смогли удержаться с помощью артиллерии. Раненных с помощью БТР эвакуировали в Элисту. Тяжелораненых 3 сентября из Элисты эвакуировал транспортный самолет Ju-52. Позже ему придется появляться в этих местах еще не раз.

Оборона 156-го мп стабилизировалась на линии Шарнут-Мошеен-вост.Жарков. Северным крылом полк фактически страховал румын (Шарбун расположен в 30 км южнее железнодорожной станции Октябрьской, ближе к Садовому). Кроме того, 2-я рота полка стояла в Чилгире, закрывая дорогу из Юсты на Элисту. Между ними в Омн Керюлчи, пункте примерно в 80 км севернее Улан-Эрге, заняла позиции 11-я рота.

В этот же день, 30 августа, директивой от 30 августа 1942 года командующий войсками Юго-Восточного фронта, поставил перед 28-й армией следующие задачи:

«1. Сильными подвижными отрядами оборонять рубеж: озеро Сарпа, ОТФ, Утта, к. Цаганур, Худук, Зензели. Оборону на этом рубеже создать с помощью узлов сопротивления. Прочно удерживать все пути выводящие к р. Волге. Отряды прикрытия иметь на линии: озеро Альцын Хута, Чилгир, Яшкуль, ферма № 3 совхоз Улан-Хеечи.

2. Прочно удерживать внешний обвод Астрахани, не допустив внезапного захвата противником города.

3. Прикрыть р. Волгу на фронте Цаган Аман, Астрахань, не допуская подхода противника к р. Волге на этом участке. Подчинить себе все отряды и корабли Военно-Волжской флотилии, расположенные на этом участке реки. Там, где пехотных отрядов нет или недостаточно, усилить за счет войск Сталинградского военного округа».

Директива была явно запоздавшей, так как пункты Чилгир, Яшкуль, Утта уже были потеряны.

В воздухе господствовала советская авиация. Появлялась она строго по расписанию, раз в день ранним утром или к пяти вечера. 31 августа 12 машин Ил-2 бомбили немецкие позиции с 16.37 до 17.35, 1 сентября — такими же силами наши штурмовики нанесли удар по Утте и Яшкулю в 05.35-06.20. По оценкам командования ШАД, было сожжено и повреждено 80 автомашин и танк, уничтожено до 250 пехотинцев противника. Судя по тому, что в первый день осени летчики ограничились применением РС, снарядов Ярцева и патронов ШКАС, бомбы у них явно заканчивались.{80}

31 августа авиация понесла первую потерю. На базу не вернулся заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Рудаков. Последующие поиски позволили обнаружить его Ил-2, упавший в 7 км северо-восточнее Хулхуты и сильно разрушенный. Рудакова около самолета не было. Подобрав аптечку с Ил-2, спасавшие старлея пилоты вернулись в Астрахань.{81}

Небо было затянуто легкими облаками, погода стояла нежаркая — 25 градусов Цельсия в тени.

У Сарпинских озер

21 августа передовой отряд 1-го сводного полка — 309 человек вышел к озеру Сарпа. Курсанты расположились у фермы № 1, колодца Цацан-Усун и урочища Орса Хаг. Отрядом командовал капитан Постнов. Начштаба полка капитан Родимов доложил в Астрахань: «В радиусе до 100 км от совхоза № 10 Сарпа действуют вооруженные бандитские отряды численностью 5-30 человек. Разведкой установлено, что в окрестностях совхоза № 10 в поле без присмотра бродит до 7-8 тысяч голов скота. Передовой отряд эвакуирует его на восток».{82}

С эвакуацией шло не так гладко. 22 августа у Омн Керюльчи в столкновении с местными жителями 1-й сводный полк понес первые потери — были убиты младший лейтенант Чистяков и красноармеец Бровин.{83}

24 августа курсанты майора Щербака понесли новые потери. В 10.00 над Сарпой пролетел немецкий самолет, сбросивший бомбу. Погибло два бойца — Петр Андреевич Кудияров и Борис Владимирович Педан. Их похоронили на кладбище в Цаган-Усун-Худуке.{84}

27 августа в ходе еще одного авианалета на совхоз № 10 было сброшено 4 бомбы. В результате разрыва получила тяжелое ранение фельдшер Раиса Курбанова. Она не смогла оправиться от травмы, и была похоронена в Юсте.{85}

Поскольку до Астрахани было очень далеко, Щербак обратился с просьбой о поддержке продовольствием и горючим к стоявшей правее него 91-й сд 51-й армии. Помощь была оказана, причем на постоянной основе.

Борьба над Волгой

Тем временем война шла и далеко за линией фронта.

Бомбардировкам подвергалась сама Астрахань. Первый авиаудар город пережил в ночь на 28 июня. Он длился более двух часов. Самолеты сбрасывали бомбы на переправу у Солянки и железнодорожную станцию. Пострадали и жилые кварталы. В ходе бомбежки были разрушены 19 кирпичных и четыре деревянных дома, во многих местах вышли из строя линии электропередач и водопровод. При этом действия немецких пилотов корректировались с земли: горожане наблюдали, как в воздух выстреливаются ракеты, направляющие самолеты на цель. Прямо во время бомбежки оперативно сработавшие сотрудники НКВД и задержали двух сигнальщиков. Ими оказались два красноармейца, попавшие в плен в 1941 году, и вместе с еще тремя агентами заброшенные на Нижнюю Волгу.{86}

Первый секретарь Сталинградского обкома ВКП(б) Алексей Семенович Чуянов получил письмо от первого секретаря Астраханского окружкома В.А.Голышева: «Нас тут бомбам и разносят к чертям собачьим. В городе пожары. Деревяшки горят. Два часа без передыху садили по переправам. Водопровод не действует. Сидим без света. Но нефтехранилища уцелели, хотя нефтяные ямы — они сверху, как зеркала».

Зато при очередном налете 12 июля наши офицеры направили германских пилотов в сторону от искомых целей, выстрелив из ракетниц в направление степи.

22 июля были отмечены первые факты минирования волжского фарватера. К 1 августа в фарватер была сброшена 231 мина. Траление и передвижение судов были организованы из рук вон плохо, а, скорее всего, вовсе не организованы, и только на неделю с 25 июля по 3 августа от авианалетов и мин погибло 48 судов, в том числе 4 пассажирских парохода, 2 грузовых парохода, 26 сухогрузов и 16 драгоценных нефтеналивных барж. После такого успеха немцы переключились на Сталинград, резко сократив минные поставки: 74 мины в августе и 37 в сентябре-ноябре.

Помимо сбрасывания мин в фарватер, немцы активно прибегали к бомбежкам судов. 29 июля у села Соленое Займище было уничтожено несколько барж, буксировавшихся пароходом «Коллективизация». При этом осколками был убит механик Ф.С.Востриков. 30 июля недалеко от Владимировки (Ахтубинск) одинокий Не-111 атаковал пароходы «Вячеслав Молотов» и «Михаил Калинин». С помощью противотанковых ружей (!) находившиеся на борту пароходов бойцы смогли сбить бомбардировщик.{87}

Столкнувшееся с кризисом на Волге советское руководство пусть с запозданием, но начало принимать решительные меры. На суда было установлено 64 зенитных орудия и 239 зенитных пулемета. На все суда был назначены комиссары. Из местных жителей было сформировано 430 минных постов, представлявших собой импровизированные патрули на весельных лодках, фиксировавшие минные поставки и помогавшие в навигации. Это было небезопасное мероприятие. Немецкие пилоты расстреливали весельные лодки из пулеметов.

2 августа впервые был атакован пароход на Каспии. 21 августа в результате атаки немецких бомбардировщиков у {88}Черного Яра было потоплено пять нефтебарж. Одновременно с этим в 40 км южнее была разрушена переправа у с.Никольского. Здесь были разбиты причалы и потоплены несколько паромов, погибло большое число людей и скот.

23 августа на высоте 1000 метров над Астраханью пролетел двухмоторный самолет. Зенитчики открыли по нему огонь, но не смогли добиться попадания.{89} В этот же день у Енотаевки бойцы НКВД пленили трех немецких парашютистов.

В ночь на 26 августа бомбардировщики Luftwaffe совершили налет на важный железнодорожный узел Верхний Баскунчак. В поселке возник пожар, были повреждены железнодорожные пути и депо. Героический поступок совершил начальник депо Паринов, который прицепил неразорвавшуюся бомбу тросом и оттащил ее паровозом из поселка в степь.

26 августа у поселка Трусово в воздухе загорелся наш истребитель. Летчик выбросился с парашютом, а машина разбилась.{90} Продолжались немецкие разведрейды. В этой связи было принято решение перебазировать находившийся в Астрахани нефтеналивной флот в Гурьев. В течение нескольких дней туда было эвакуировано 94 судна, в том числе 42 танкера и нефтебаржи.

Ввиду активных действий немецких бомбардировщиков работа железной дороги была полупарализована. В Астрахани скопилось громадное количество вагонов, которые пришлось выводить на трамвайные пути.

30 августа в 12.01 истребитель Ме-110 был замечен над Астраханью.{91}

31 августа над Астраханью появился одинокий Ju-88.{92}

1 сентября ВНОС отметил появление над Астраханью, Улан-Холом и Солеными Займищами девяти немецких самолетов. В 10.50 один из них отбомбился по Никольскому, сбросив три ФАБ. В 10.23 три бомбы были сброшены на железнодорожную станцию Сероглазово. В 15.20 в результате прямого попадания бомбы были разрушены два дома в Енотаевке. Правда, никто не пострадал.{93}

2 сентября в 11.07 немецкий самолет сбросил бомбу на завод им. Ленина. Она не разорвалась. Примечательно, что самолет прилетел с юго-востока, откуда его явно не ждали. В 23.25 на переправу у Никольского Ju-88 сбросил 8 бомб. В полночь были нанесены удары по оборонительному обводу у Дурного и на западных окраинах Астрахани.{94}

4 сентября над Астраханью, Красным Яром и Енотаевкой высоко в воздухе, на высоте 5000 метров, проплыли 15 немецких самолетов. Немцы бомб не сбрасывали. Наши зенитчики вели активный огонь.{95}

5 сентября у Ницяна два Ме-109 обстреляли УРовцев. В 6.10 «мессеры» появились у Давсны, и через 15 минут на них имел неосторожность выйти Пе-2 лейтенанта Синельникова. Ме-109, естественно, без особого труда расстреляли «пешку», причем Синельников и штурман Иванов получили сильные ожоги, а стрелок-радист Агафонов погиб. Пилоты Luftwaffe в 7.42, 9.16 и 15.15 пролетали над Астраханью.{96} В этот же день Ju-88 из II/KG76 бомбили станции Харабали, Тамбовку и Хошеутово, причинив им значительные повреждения. Однако немецкая эскадрилья понесла горькую потерю — с задания не вернулся ее командир Рудольф Шмидт, сбитый зенитками.

6 сентября один немецкий пилот вел разведку над дельтой Волги. Еще семь самолетов исследовали движение поездов по линиям Астрахань-Саратов и Астрахань-Кизляр.{97}

7 сентября было замечено 14 немецких самолетов, включая 2 Ме-109, 5 Ме-110, 6 Ju-88 и 1 FW-189. В 7.42 один «юнкерс» пролетел над Астраханью, в 09.10 был замечен еще один бомбардировщик. В 15.15 Ju-88 появился в третий раз. Зенитчики выпустили 120 крупнокалиберных снарядов, но без всякого результата. Кроме того, немецкие пилоты разведывали обстановку над Басами, Красным Худуком, Дурным, Енотаевкой и Черным Яром.{98}

8 сентября четыре немецких самолета пролетели на высоте 4000-7000 метров над Астраханью. Один Не-111 сбросил над городом листовки. Кроме того, немецкая авиация была замечена над Яксатово, Оля и Енотаевкой.{99}

9 сентября уже в первой половине дня над территорией Астраханского округа было замечено 22 самолета, в том числе над Астраханью — 6. Особое внимание немцы уделили Соленому Займищу. В 12.38 по небольшому селу, расположенному чуть южнее Черного Яра, нанесли удар 12 Ju-88, сбросивших не менее 50 бомб. Причиной служила расположенная здесь переправа. В результате налета было разрушено 17 домов, погибло 5 человек, еще 17 получили ранения. В 13.22 у Грачей одинокий «юнкерс» бомбил переправу у Грачей, в 16.48 другой бомбардировщик обстрелял дорогу у Ново-Покровского. Очередью из пулемета был убит один человек. Еще один удар был нанесен по железнодорожной станции Богдо, где пострадали около 100 человек и загорелись цистерны с нефтью. Наконец, еще один Ju-88 сбросил семь бомб на Шамбай и Замьяны.{100}

Особому удару в этот день, 9 сентября, подверглась Астрахань. В 18.30 9 сентября шесть Не-111 и три Ju-88 из III/KG4 сбросили на город 21 бомбу типа Brand C50A и Brand C250A, то есть массой до четверти тонны. Удару подверглись нефтебазы № 5, в пос. Ильинка и судоремонтный завод им. Ленина.

Два очага пожара возникли на железнодорожной станции Трусова, неподалеку от завода им. Ленина сгорела школа, задымились сооружения на самом заводе, а, самое главное, возник пожар на нефтехранилищах. Были подожжены около 400 тысяч тонн нефтепродуктов. Гигантское пламя поднялось на сотни метров, а колоссальный столб черного дыма был виден за сотни километров от Астрахани. Его хорошо помнят ветераны, в это время стоявшие под Хулхутой. Наши зенитчики выпустили 1500 снарядов и патронов, но успеха не достигли.{101}

Ночью сирены сработали еще раз. В результате ударов сгорели 48 домов, клуб, больница, школа и здание бассейнового комитета профсоюза речников. И вновь сотрудниками НКВД были арестованы два агента абвера, которые ориентировали немецкие самолеты с помощью сигнальных ракет.

Вот что вспоминал астраханец С.Антонов: «был жаркий летний день. Вдруг стало темно, как ночью. Выбежав во двор нашего дома, я увидел, что небо заволакивает огромнейший столб черно дыма, поднимающийся со стороны нефтебаз. И при этом царила странная, неестественная тишина. От ужаса мы все закричали, так как это было поистине кошмарное зрелище. Ниже над горизонтом в небо стали вздыматься огромные огненные всполохи, и тут я увидел в их отблесках немецкие самолеты, которые ровным строем выворачивали после атаки».{102}

10 сентября число немецких самолетов над территорией округа достигло 22. Они действовали над Черным Яром, Юстой, Астраханью, Досангом и Давсной.{103} Особым ударам подвергалась железная дорога. Железнодорожник М.Кошманов вспоминал: «Немецкие самолеты-разведчики держали каждый поезд под наблюдением. Достаточно было из Астрахани выйти наливному составу, как на подходе к Верхнему Баскунчаку он подвергался бомбежке». Транспортники начали камуфлировать цистерны под обычные вагоны, обшивая их досками или нагружая сверху лесом. Скорость движения упала до 30-40 км в сутки.

11 сентября под удар попали Михайловка и Енотаевка.

24 сентября экипаж парохода «Сократ» смог отразить налет немецких самолетов, причем два Ju-87 были сбиты и упали в 2-3 км северо-восточнее Владимировки. 25 сентября зенитный расчет «Сократа», стоявшего на приколе во Владимировке, смог отразить еще один авианалет, нанеся урон уже трем самолетам немцев. Один Не-111 упал в районе Цаган-Амана.{104} Еще два самолета сбили зенитчики парохода «Алтай».{105}

Хуже пришлось путейцам станции Астрахань-II. Одиночный бомбардировщик сбросил на нее 1000-кг бомбу. В результате были разрушены несколько зданий, повреждены пути и опрокинут паровоз. Пострадало восемь человек.

Всего в период с августа по декабрь только на участках Астраханского отделения Рязано-Уральской железной дороги было отмечено 786 налетов. Железнодорожники проявляли образцы героизма и самоотверженности. Дежурный по ст. Досанг М.Косовин не прервал работу по рассредоточению эшелона, попавшего под удар немецких бомбардировщиков, хотя в эти минуты погибла вся его семья — жена и двое несовершеннолетних детей. Машинисты В.Раевский и М.Зернов на ст. Богдо одеждой сбили пламя с двух вагонов, груженных авиабомбами, хотя состав мог рвануть у них под ногами в любую минуту. Начальник депо ст. В.Баскунчак А.Панкратов, не дожидаясь саперов, вместе с товарищами вытащил неразорвавшуюся бомбу, угодившую в котлован поворотного круга.

Наиболее серьезному испытанию подверглись зенитные расчеты и обслуживающий персонал паромной переправы. Бомбили также заводы им. Ленина и III Интернационала, речной порт, нефтебазы №№ 2 и 5, железнодорожную станцию Астрахань-1. Только на город было сброшено 200 бомб. Потери несло население и расположенные в городе воинские части. В ходе одного из налетов разметало столовую 2-го курсантского батальона авиашколы механиков.

За зенитками стояли астраханские девушки дивизионного района ПВО (полк. А.И.Купча). Начальник Сталинградского военного округа Герасименко жаловался А.С.Чуянову об отсутствии для них предметов гигиены, ваты, например, раз в месяц.

Другие девушки служили в госпиталях. В общей сложности в городе было организовано 39 госпиталей на 4500 мест. Сотни доноров ежедневно записывались на добровольное переливание крови.

Из Сталинграда была выдвинута часть 748-й зенитно-артиллерийского полка. На ее базе предполагалось сформировать 679-й зенитно-артиллерийский полк для защиты неба над Астраханью: 64 орудия. Комиссар 4-й батареи Алексей Иванович Майский вспоминал, как его часть в составе 250 человек пешком вышла в Астрахань. По дороге во Владимировке (Ахтубинск) местные женщины упросили командовавшего частью капитана Гаврилова отпустить солдат и офицеров по их домам. Утром хорошо отдохнувшая, вымытая часть в отстиранных и отглаженных гимнастерках, с потяжелевшими вещмешками попрощалась с гостеприимным городком. Прибыл в Астрахань, дивизион разместился на ул. Толстого. Ему везло. До конца астраханской кампании дивизион не потерял ни одного человека убитым или раненным.