В минбате 152-й осбр было убито 22 человека, ранено 64, пропало без вести 20. Таким образом, соотношение убитых и раненных по бригаде можно оценить 1:2. Несмотря на неопытность, бойцов 152-й собр нужно назвать героями — каждый второй из них был выбит из строя, но бригада не была деморализована.

Скорее всего, большую часть пропавших без вести надо отнести к числу погибших. Об этом свидетельствует следующий факт: примерно 8 сентября взвод разведроты 152-й осбр был окружен. Около 20 человек попали под прицел пяти танков и двух БМП. В коротком бою 13 человек погибли, а пять раненных попали в плен. Через несколько часов трое из них смогли сбежать. По выходу к своим они рассказали, что в сарае, куда их отвели пехотинцы полковника Вяля, находилось 80 человек. «Большинство из них казахи, 11 человек из 107-го гвсп».{149}

Дивизия Хенрици тоже понесла большие потери. 60-й мп был обескровлен, и для удержания Хулхуты пришлось срочно направить к нему на выручку почти весь 156-й мп. 8 сентября из Яшкуля в Хулхуту прошло 150 автомашин с пехотой, а еще до 80 грузовиков направились сюда же с севера, от Сарпинских озер.{150}

На этом боевые действия временно приостановились. Обе стороны начали приводить свои ряды в порядок, восполняя потери и выводя на отдых наиболее уставшие части.

Немецкие части расположились следующим образом: 156-й мп и 1-й батальон 60-го мп заняли Хулхуту. Ударную силу гарнизона составляли примерно 30 танков 116-го тбат. В Утте стоял 3-й батальон 60-го мп, выведенный с передовой. 2-й батальон 60-го мп ушел на отдых в Элисту. Частью сил Хенрици патрулировал степь севернее Элистинской дороги. Так, 8 сентября севернее Давсны прошло два немецких грузовика, к одному из которых была прицеплена противотанковая пушка. По оценкам немецких солдат, взятых в плен у Сарпы, за время боев на астраханском направлении 60-й мп потерял до 40-50% состава.{151} В Хулхуте, с помощью прибывших из Берлина экспертов, Хенрици начал возводить оборонительные сооружения. Главную проблему доставляло отсутствие всякого строительного материала. В этой связи саперам из 675-го батальона 16-й мд пришлось снимать по всей территории Калмыкии телеграфные столбы, перекладывать их шинелями и обматывать колючей проволокой. Три-четыре наката таких столбов довольно успешно спасали от артобстрела советских гаубиц.

Особое внимание уделялось несению охранной службы. Каждая рота в 19.00 выделяла полевой караул — 24 человека, — и выставляла его в ста метрах от места размещения самой роты.

Теперь о линии Калькутта. Сама Хулхута никакого значения не представляла, вся немецкая оборона опиралась на ряд окрестных высот. Расположенные на них деревянно-земляные огневые точки (ДЗОТы) и артиллерия обеспечивали необходимую безопасность гарнизона. Четыре холма находились чуть севернее пункта, из них три в ряд (включая высоту 4.9), один — высота 6.0. — чуть западнее. Строго по дороге на восток лежали высоты 7.7 и 2.0. Два холма, находились южнее — с отметкой 6.3. и чуть дальше с отметкой 3.3.{152} Ротные опорные пункты разместились на высоте 4.9, песках северо-восточнее высоты 4.9, западных скатах высоты 2.0, в песках южнее Хулхуты. На высоте 3.3 находился взводный опорный пункт. Боевое охранение заняло два зимовья севернее отметки 4.9, 7.7 и 0.7. Резерв 156-го мп разместился на высотах западнее Хулхуты. Особое значение имела высота 6.3, господствовавшая над местностью.{153}

Частью сил немцы прикрывали основные дороги севернее, в районе Цаган-Нур и Сарпы взаимодействуя с 9-й румынской кд. К Раду Корне был направлен немецкий офицер связи. На юге заслуживал внимания аванпост в Адыке, небольшой деревне по дороге из Яшкуля в Комсомольский. Здесь действовала телефонная станция.

Передовой отряд советских войск, запиравший дорогу на Астрахань, состоял из 152-й осбр и двух рот Т-34. Эти силы стояли полукольцом в 6-6.5 км к северо-востоку, востоку и юго-востоку от Хулхуты. 107-й гвсп находился чуть дальше, у Давсны. К Красному Худуку была выдвинута стрелковая рота. Силы противника оперотдел армии оценивал в два мотополка, два артдивизиона (на самом деле один артполк) и до 20 танков и бронемашин.{154}

П.П.Севастьянов из 3-го батальона 107-го гвсп так описывал дислокацию сторон: «Расстояние между линией обороны немцев и нашей составляло 3 км. От нашей линии обороны на расстоянии 800 м находилась высота. Нас, 8 человек, направили в боевое охранение. В нашу задачу входило наблюдение за передвижением немецких войск и их поведением на линии обороны. Мы были связаны линией связи. Окопавшись в траншеях и в блиндаже, с пулеметом, мы в течение светового дня не проявляли признаков жизни, ночью ходили за пищей и водой, а также брали боеприпасы в расположении своего батальона».{155}

Борьба шла только в воздухе. 289-й ШАД продолжал штурмовки Хулхуты. 9 сентября в течение десяти минут, с 12.30 до 12.40, по оценкам летчиков Ил-2, они уничтожили 60 автомашин, 2 батареи и до 100 солдат и офицеров противника. Выяснилось, однако, что летчики по ошибке отбомбились по нашей же 152-й осбр. По счастью, потери были не столь высоки, как казалось с воздуха — было ранено всего 4 человека.{156} Отчасти в этом была виновата сама пехота — еще неделей ранее летчики предупреждали, что наземные войска никак себя не обозначают. У немцев, кстати, с этим было все отлажено — на танках или около окопов полотнищем вверх укреплялись флаги со свастикой, чтобы не получить ненужный привет с воздуха от пилотов Luftwaffe.

13 сентября в 05.30-05.40 шесть Ил-2 провели штурмовку Хулхуты. Командиры звеньев доложили об уничтожении взвода немецкой мотопехоты, нанесении повреждений примерно 30 автомашинам. Самолеты спускались до 20-метровой высоты. Ими было сброшено 11 ФАБ-100, 60 АО-8, выпущено 28 РС, не считая снарядов и патронов ШКАС. Немецкие зенитчики смогли повредить три крылатые машины.{157}

19 сентября большая группа Илов из 289-й ШАД штурмовала Хулхуту. В общей сложности, было задействовано 23 самолета. Два из них были сбиты огнем немецких зенитчиков. Командир звена капитан Смирнов заметил, как один штурмовик совершил вынужденную посадку в 6 км юго-восточнее Хулхуты. Он заметил и другое: две машины из Хулхуты, на полном ходу стремившиеся к подбитому самолету. За машинами развивался длинный шлейф пыли и песка. Смирнов произвел посадку. На земле его ждал очень обрадовавшийся лейтенант Канунников. Смирнов подобрал товарища и на глазах огорченных немецких разведчиков поднялся в воздух. Другим сбитым пилотом оказался старший сержант Буданов. Он не вернулся.{158}

Основные силы 103-го и 105-го гвсп, 84-й гвап, 78-й и 116-й УР стояли на оборонительном обводе. Губаревич занялся обустройством бань. Курсантский 902-й сп был выведен в тыл, и вместе с 905-м сп и 771-м ап 248-й сд использовался на строительстве оборонительных сооружений, а также проходил боевую подготовку.

У Сарпинских озер

31 августа и в последующие дни курсанты вели перестрелку с разведгруппой Ойлера, о чем рассказано выше.

10 сентября две стрелковые роты 2-го батальона капитана Постилова из 1-го курсантского училища, расположившиеся на выжженных солнцем берегах Сарпинских озер, у совхоза № 10 Сарпа столкнулись с немецкой ротой, при поддержке танков продвигавшейся с севера через Цаган-Усун-Худук. Это был передовой отряд 156-го мп, пытавшийся разведать дорогу к Никольскому, Цаган Аману, то есть пробиться восточнее линии Сарпинских озер. Ханату немцы заняли, но уже у Зургана встретили аванпост курсантов.

По воспоминаниям служившего в разведгруппе 2-го батальона Н.И.Мордасова, немецкие мотопехотинцы, выпрыгнув из грузовиков, цепью атаковали занявших окопы сослуживцев Мордасова, но, встретив огневое сопротивление, отказались от идеи пройти вперед и отбыли на Ханату. Немцы несколько преувеличили силы завесы. Курсанты располагали всего 5-8 патронами на каждую винтовку.

11 сентября у Сарпы попало в плен четыре служащих 60-го мп.

Более активно, чем основные силы 28-й армии, действовали соседи справа. Командование 51-й армии не теряло даром времени. 16 сентября переодетый в немецкую форму советский дозор на немецких грузовиках разведал местность в направлении Омн Керюльчи.{159} Командир 503-го сп 91-й сд майор Дурнев, отличившийся еще в боях у Элисты, давно присматривался к этому одинокому опорному пункту 16-й мд. Явно по его инициативе 17 сентября штаб 115-й кд, закрывавшей дыру между 91-й сд и 248-й сд, утвердил приказ об уничтожении немецкого гарнизона в Омн Керюльчи. С этой целью был сформирован сводный отряд в составе роты 91-й сд, сводного эскадрона 115-й кд и роты Астраханского пехотного училища{160} со средствами усиления.

В два часа ночи 18 сентября рота 899-го сп и рота 91-й сд под объединенным командованием комполка майора Дурнева, лично возглавившего рискованную операцию, вышли к развилке дорог в 5 км юго-восточнее поселка. Курсанты стояли чуть левее. Один взвод курсантов был выдвинут на три км южнее, а одно отделение с ручным пулеметом — на запад, с целью прикрытия. Остальная часть курсантов — 40 человек — должна была атаковать Омн Керюльчи с юго-запада, в то время как рота 91-й сд — с юга и юго-востока. В направление на Шокта через Цаца-Хогун была направлена разведгруппа. Кавалеристам из 115-й кд была поставлена задача сосредоточиться у кошары в 4 км северо-восточнее поселка. На всякий случай, два отделения эскадрона были спешены и расположились чуть севернее, прикрывая район операции от возможного подхода немецкого подкрепления: 12 человек с пулеметом у развилки дорог Дунд-Керюльчи и 15 человек с пулеметом и ПТР — на грейдере на северном берегу лимана Бореи и лимана Кимгин. В 4 км северо-восточнее стояла группа лейтенанта Полуянова. Она прикрывала командный пункт 115-й кд, переместившийся непосредственно на место событий. Каждому подразделению был придан проводник из местных жителей.

В 03.00 в воздух были выпущены зеленые ракеты. Без криков «ура» наши солдаты выдвинулись вперед. На рукава были повязаны куски белой материи, чтобы в темноте не перестрелять друг друга. Широко используя ручные гранаты, они ворвались в расположение 2-й роты 60-го мп. Связь немецкого гарнизона с Элистой была заблаговременно перерезана.

В коротком бою гарнизон был полностью уничтожен. Было убито 43 немца, ранено 66, захвачено 9 грузовиков, две легковых машины, три мотоцикла, три орудия, пять пулеметов, один миномет, два радиоприемника и приличное количество боеприпасов. Две легковые машины, три грузовика и вездеход были уничтожены.

Хенрици узнал о происшествии только спустя 12 часов от случайно уцелевшего связиста. Погоня особого успеха не имела. Правда, Вильгельм Тике пишет, что усиленный 2-й батальон 156-го мп с саперной ротой смог в районе Жаска догнать отставшую советскую группу. В бою немцы захватили четыре грузовика, два из которых принадлежали ранее 60-му мп, и четыре противотанковых орудия. Еще одну противотанковую пушку немцы уничтожили. На обратном пути 2-й батальон 156-го мп был остановлен в Улан-Эрге и направлен в Утту, так как в ночь на 20 сентября ожидалось нападение сил 28-й армии на Хулхуту.{161}

Второй штурм Хулхуты

Герасименко не мог примириться с тем, что немцы стоят у порога Астраханского оборонительного обвода. Военный Совет 28-й армии отдал распоряжение о взятии Хулхуты. Для этой цели были привлечены 152-я осбр и отдохнувший 107-й гвсп, а также 18 Т-34 и штурмовая авиация. План был таков: частью сил сковать немцев на высотах 4.9 и 3.3, а главный удар нанести на правом фланге.

При этом ставка делалась на быстроту операции. Герасименко инструктировал Рогаткина: «имейте в виду, что со всеми наличными силами противника, находящимися в Хулхуте, нужно кончать как можно скорее. Вы понимаете, что его маневренность очень высока и, хотя я не верю, чтобы в районе колхоза им. 1 мая и у высоты северо-западнее зимовья колхоза им. Сталина было по батальону пехоты, как Вы об этом докладываете, но это может быть в будущее, то есть к концу дня. Поэтому нужно поскорее разделаться с Хулхутой, чтобы потом противостоять подходящим новым частям противника».{162}

20 сентября в 03.00 солдаты и офицеры линии Калькутта проснулись, разбуженные артобстрелом. Караулы 156-го мп в это время уже ввязались в перестрелку с поднявшимися в атаку советскими пехотинцами. В предрассветной мгле появились самолеты 289-й ШАД.

К 05.00 1-й батальон 152-й осбр занял западные скаты высоты 7.7, сбив боевое охранение 156-го мп. 3-й батальон 152-й осбр смог выйти к зимовьям в 3 км северо-западнее Хулхуты. Южнее, пройдя мимо зимовья колхоза им. Канукова, к высоте 3.3 шел 2-й батальон. За ним следовал 4-й батальон 152-й осбр. Неожиданно быстрого успеха достиг действовавший на правом фланге 107-й гвсп. Гвардейцы без боя заняли отметку 6.6, охватив Хулхуту с северо-запада. Небольшое охранение 156-го мп просто разбежалось, встретив поутру целый советский полк. При этом Цыганков смог взять несколько пленных.

В 11.30 в тылу Цыганкова показался спешивший на всех парах из Омн Керюльчи 2-й батальон 156-го мп, который сопровождали восемь танков. Гвардейцев выручили только Т-34, отогнавшие немецкие «тройки». Однако южнее атаки 152-й осбр захлебнулись. В 14.00 на элистинской дороге показался 3-й батальон 60-го мп, выдвинувшийся из Утты. Командир 156-го мп полковник Эйзерманн действовал в полной уверенности в своих силах. Вот что записано в Журнале боевых действий 152-й осбр: «В Хулхуте разгружается до 40 автомашин с пехотой. 6 автомашин и 20 танков от высоты 4.0 ушли на север, не спеша повернули на восток, а потом на юг. Вступили в бой с нашими танками, среди танков противника есть и тяжелые».{163}

Самолеты в этот день работали над Хулхутой четыре раза: в 5.36-6.20, 11.32-11.40, 12.35-12.40 и 13.26-13.40, спускаясь до высоты 20 метров. Особое внимание пилоты уделяли высотам 2.0, 4.9, 6.3. Три самолета получили незначительные повреждения. Летчики из 289-й ШАД отчитались об уничтожении батальона пехоты, что следует считать явным преувеличением. Кроме того, они сожгли 6 автомашин, 2 бензовоза и подавили несколько батарей. В общей сложности было совершено 35 самолето-вылетов, сброшено 86 ФАБ-100, 235 АО-20, выпущено 180 РС, 4200 снарядов и более 12750 патронов ШКАС.{164} Пилоты Luftwaffe тоже не сидели сложа руки. Весь день в воздухе работал FW-189, корректировавший работу артиллерии.

Несмотря на активную поддержку авиации, от продолжения операции советскому командованию пришлось отказаться. Под прикрытием авиации 152-я осбр и 107-й гвсп отступили на ранее занимаемые позиции. Только 152-я осбр потеряла 695 человек убитыми, раненными и пропавшими без вести,{165} а 107-й гвсп — еще 340 человек, из них 195 убитыми.{166}

Озабоченный штурмом Хенрици пришел к выводу, что клин клином вышибают. 22 сентября 16-я мд предприняла ряд контрударов. В 11.00 до двух батальонов пехоты при поддержке семи танков появились на правом фланге 152-й осбр, а две роты и три танка — на левом. Однако советские войска успешно отбили атаки. К 13.00 все закончилось. Один немецкий танк догорал в степи, еще два буксировались на рембазу, а понесшая потери немецкая пехота отходила назад. Санитары оттаскивали убитых и раненных. С нашей стороны было подбито два Т-34.{167}

Несмотря на неудачу 20 сентября, советское командование держалось оптимистически. Оперотдел 28-й армии пришел к выводу, что в оборонительных столкновениях 16-я мд потеряла до 1,5 батальона пехоты, два взвода автоматчиков, 11 танков и 18 автомашин. Захаров записал, что в Хулхуте осталось всего два батальона и 10-25 танков и бронемашин.{168}

23 сентября командир 152-й осбр полковник В.Рогаткин получил приказ от штаба 28-й армии: овладеть высотами 3.3, 6.3, 4.9. По сути, это был приказ окружить Хулхуту и взять ее штурмом.

Рогаткин решил повторить предшествующую атаку. 107-й гвсп должен был действовать на севере, заняв высоту 6.0, и выдвинув дозор в пески Цаган-Гунун, а 152-я осбр предстояло основными силами нанести удар с юга и юго-запада. В 04.00 все холмы должны были быть заняты, после чего оставалось только добить гарнизон огнем с господствующих высот. Из Астрахани было привлечено 18 Ил-2, перед которыми была поставлена задача совершить не менее двух штурмовок.

23 сентября в 23.00 из окопов поднялись бойцы 152-й осбр. К рассвету 1-й батальон с боем занял зимовье севернее высоты 4.9. Встреченный огневым сопротивлением с высоты 4.9 батальон был вынужден залечь и начал окапываться. 4-й батальон, пройдя пески южнее Хулхуты, остановился около высоты 3.3, где взвод 156-го мп остановил советских пехотинцев огнем из минометов и пулеметов. Южнее шел 3-й батальон. Он атаковали высоту 6.3. и к 07.00 достигли ее южных скатов. 2-й батальон шел за 3-м в качестве второго эшелона. Он поднялся в атаку в 08.30, вместе с 4-м батальоном вышел с юго-востока к высоте 3.3., и вместе с ним же через три часа отошел назад. В 12.30, не добившись результата, 3-й батальон вышел из боя.{169}

Отряд Алябьева, совершив глубокий рейд через барханы, проник на основную дорогу в 5 км западнее Хулхуты, перерезал проволочную связь немцев и заминировал грейдер. Вскоре Алябьев заметил легковую автомашину, которую подбил. Изъяв из салона ценные документы, он без потерь вернулся в расположение части.{170}

В 23.00 перешел в атаку и 107-й гвсп. К 02.45 1-й батальон гвардейцев занял восточные скаты высоты 6.0 на северо-западной окраине Хулхуты, а один взвод 3-й роты того же батальона дошел до грейдера, но разминулся с отрядом Алябьева. 2-й батальон уничтожил четыре ДЗОТа на высоте 2.0, и занял западные скаты высоты 6.0. В ходе дерзкого рейда через степь был разгромлен штаб 3-го батальона 156-го мп и уничтожена батарея шестиствольных минометов, а также выведены из строя два полевых орудия и 15 станковых пулеметов.

Гарнизон Хулхуты ответил немедленным огнем из минометов и пулеметов, стремясь выбить полк Цыганкова назад в пески. В 04.00 немцы подтянули танки и мотопехоту. Три часа гвардейцы держались под огнем, но в 06.30 были вынуждены отступить. С собой гвардейцы унесли трофеи — станковый пулемет, 4 ручных пулемета, 5 автоматов, 10 пистолетов и радиоприемник.{171}

Этим обстоятельством немедленно воспользовались немцы, переключившие ресурсы своей артиллерии против 3-го батальона 152-й осбр. К 12.30 бой закончился. Понеся большие потери, советские войска отошли на ранее занимаемые позиции. Ночная вылазка обошлась 152-й осбр в 360 человек убитыми, раненными и пропавшими без вести, а 34-й гвсд — еще в 200 человек.

Крайне неблагоприятно сложился день и для летчиков. Ме-109 сбили над Хулхутой три Ил-2. На базу не вернулись пилоты Шамшурин, Панкратов, Бриянов.{172}

25 сентября в 18.20 командир 152-й осбр полковник Рогаткин признал свое поражение и издал приказ о переходе к обороне.{173}

В течение пяти дней 20-24 сентября 152-я осбр потеряла 183 человек убитыми, 687 раненными и 179 пропавшими без вести. На поле боя осталось 720 винтовок, 61 ППШ, 30 ручных и 6 станковых пулеметов, 8 противотанковых ружей и 4х50-мм минометов. 107-й гвсп потерял убитыми, раненными и пропавшими без вести 515 человек. Хозчасть полка списала 107 винтовок, 16 ППШ, 2 станковых пулемета и 2 ПТР. Один танк был полностью разрушен, еще два подбиты и отведены на ремонт.

Бои 20-24 сентября были менее кровопролитными, чем 3-8 сентября. Возможно, это было связано с получением советскими войсками опыта, возможно, просто с уменьшением числа бойцов. Так, 4-й осбат 3-8 сентября потерял 172 человека убитым, 235 раненными и 40 пропавшими без вести. 20-24 сентября в этой части погибло 83 бойца, получили ранения 219, пропали без вести 88.{174}

В качестве трофеев Рогаткину досталась зенитная установка и рация. Был взят в плен один солдат 156-го мп. В Журнале боевых действий 28-й армии содержится запись, что в ходе боев был разбит немецкий батальон, уничтожено до пяти рот пехоты, два взвода автоматчиков, подбито 18 танков, 1 бронемашина, выведено из строя 14 орудий, 43 пулемета и до 200 автомашин. В воздухе был сбит один FW-189, догоревший на земле. Мы потеряли три Ил-2 и связной У-2.{175}

Тот факт, что именно на 107-й гвсп легла основная тяжесть боев в степи, подтверждается решением Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября о награждении бойцов 34-й гвсд медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Из 45 награжденных 38 служили в 107-м гвсп. Это были первые награды бойцов соединения, и гвардейцы встретили событие с большим энтузиазмом. Однако, за неудачи у Хулхуты кто-то должен был и отвечать. Начштаба 28-й армии полковник Яков Еременко был сменен генерал-майором Самуилом Рогачевским. Герой августовских боев полковник А.И.Цыганков был снят с должности командира 107-го гвсп и переведен в тыл на формирование 159-й осбр. Его сменил Иван Иванович Проша. Аналогично, был сменен командир 152-й осбр. Вместо полковника В.И.Рогаткина ее возглавил майор С.А.Алексеенко.

На уровне нижестоящих командиров разбор полетов был более жестоким. Военком 152-й осбр Мартынов предложил отдать под суд командира 4-го осбат капитана Слежевского. Слежевского обвиняли в трусости. Он не увлекал личным примером бойцов, а во время боев 4, 7 и 20 сентября находился на КП.{176} Очень сомнительно, что за такие «проступки» осудили бы немецких командиров, например, капитана Торлея.

В тылу формировались отдельный полк связи, 678-й зенитно-артиллерийский полк, 416-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион.

В степи характер советских действий приобрел партизанские черты. Вот что рассказывали после войны родственники старшего сержанта Николая Жукова, командовавшего разведотделением:

«В ночное время велись обстрелы противника, создавая видимость обороны. А ночами по балкам выезжали в тылы немцев. В одной из таких поездок на знаменитой «полуторке», которую оставили в стороне от дороги между Яшкулем и Красной Будкой подкрались отделением к грейдеру, по которому в это время двигалась немецкая грузовая машина. По сигналу командира она была обстреляна. В машине была обнаружена почта, которая доставлялась в передовую часть в районе Красной Будки и уланхольского грейдера, идущего на Каспийск. Вот это трофей, настоящая удача! На рассвете возвращались в свое расположение. И вдруг из Астрахани наш разведывательный самолет АН-2, прозванный в народе «кукурузником», заметив движение машины с территории врага, приготовился к обстрелу. Тогда солдаты стали ему махать пилотками: мол, мы свои. Летчик понял, и самолет пролетел мимо.

А вот второй случай. Находясь в степи, солдаты отделения выбились из сил без еды и воды, стали глохнуть, бредить. В районе уланхольского грейдера встретили двух пешеходов, они пробирались из Кизляра в Астрахань, а в их котелках были намочены сухари и немного воды, которыми они поделились. Самым слабым солдатам стали смачивать губы ваткой, а тех, кто посильнее, направили на поиск худука.{177} По сигналу все направились к найденному худуку в ночное время. Стали прямо касками пить воду. А на рассвете обнаружилось, что этот завалившийся худук — просто болотце. И все же оно спасло жизни бойцов».{178}

Погода стояла хорошая. Антициклон обеспечивал ясное небо. Дул слабый ветер. Даже ночью температура до середины октября не опускалась ниже +2?С.

Оккупационный террор

В Элисте за 4,5 месяца гестаповцы совместно с полицией (начальник Курахтонов) расстреляли, по советским оценкам, более 800 человек, в Яшалтинском улусе (комендант Миллер) — 160, Западном — 79, Приютненском — 30 комсомольцев. В Троицком улусе 10 сентября 1942 г. по приказу коменданта Белька в ходе массовой экзекуции было расстреляно 27 человек.

Немецкие и румынские части, находившиеся с 5 августа по 22 ноября 1942 г. в с. Плодовитом Малодербетовского улуса, забили скот и птицу колхозов «Победа», «Ильича», сельчан на продовольственные нужды: КРС — 1190 голов, овец — 2853, свиней — 627, птиц — 9 тыс. штук.

На захваченной немцами территории оказались 94 из 128 сельских и поселковых советов со 115 к/х из 176, 10 с/х из 13, 14 МТС из 17. В этих хозяйствах, на оккупированной территории осталось значительное количество скота, овец свыше 700 тыс. голов, КРС — свыше 60 тыс. голов. За время кратковременной оккупации, немцы успели вывезти в Германию и употребить на питание солдат около 600 тыс. голов скота республики.

На оккупированной территории у населения находилось: КРС — 41400 голов (54% от всей численности), овец — 34000 (49,6%), лошадей — 120 (5%), верблюдов — 225 (52%). Только из Кетченеровского улуса, немцы забрали на продовольствие общественного и индивидуального: КРС — 3628 голов, овец — 51766, лошадей — 1300, верблюдов — 152, свиней — 1452, птицы — 7500 шт.; Сарпинского: КРС — 1938 голов, овец — 40377, лошадей — 2000, верблюдов — 135, свиней — 1164; Малодербетовского улуса: коров — 4103, овец — 6686, лошадей — 56, свиней — 778, птицы — 19142 шт.

В ходе контрнаступления советской армии на территории Ремонтненского и Заветнинского районов Ростовской области были обнаружены 55 тыс. голов скота Калмыкии, которых, по всей вероятности, они перегоняли в сторону ж/д станции Зимовники, для отправки в Германию.

В Садовом, где жили в основном русские, дело выглядело так{179}:

«Мне шесть лет было, когда война началась. Конечно, в силу возраста я не могла понять, что это такое, и скромный быт нашего дома вряд ли чем отличался от довоенного: голод — вечный спутник ребятишек того поколения.

Немцы вошли в село Садовое — а жили мы в то время в Калмыкии — летом сорок второго. Помню, мы спрятались в подвал, когда они становились на квартиры. Не автоматов страшились, не гранат, боялись самих фашистов — ведь взрослые говорили, что они с рогами.

В скромной нашей хатенке поселились семеро немецких солдат. Видимо, статус их был невелик, потому что другие немцы жили в больших домах и по два-три человека. По соседству, в доме полицая, расположились важные чины. Они-то в основном и обижали местное население. Расстрелов, правда, не было, но последний кусок хлеба отбирали — это точно.

Нас, детишек, шестеро было, младшая, Рая еще в люльке. Бывало, напечет мама лепешек, мы сидим и слюнки глотаем, тут заявится толстомордый офицер, сграбастает все прямо из печи, мерзко так захохочет и убежит, обжигаясь хлебами.

А однажды у нас отелилась корова, но через три дня ее утащила со двора та же толстая морда, зарезали буренку фашисты и начали пировать. Остался только теленок, но чем же его кормить, коль сами с голода пухнуть начали. Тогда один из наших постояльцев стал маму учить, кому пожаловаться. Только, говорит, меня не выдавайте. Разговаривал он по-русски плохо, но все же можно было кое-что понять. Показывал фотокарточки своих детей, и про Гитлера высказывался не очень хорошо, а когда получал паек, то обязательно давал нам шоколадку и банку консервов — таких вкусностей мы сроду не пробовали. До сих пор помню изможденное лицо этого солдата, не боялась я его совсем и даже спросила однажды: «А где же твои рога?». Он ничего не понял, а родительница пригрозила мне лозинкой».

В какой-то степени немцы пытались поддерживать работу местной малой промышленности. Одно из предприятий Элисты, напр., обеспечивало 16-ю мд валенками. Объем производства составлял 50 пар в день.

Что до террора, то современные исследователи оценивают число жертв холокоста в Калмыкии в 445 человек, в том числе 320 человек, эвакуированных из западных районов страны и убитых румынами в Малодербетовском районе.{180} Но террор затронул не только евреев. В Яшалтинском улусе из 130 расстрелянных людей евреев было лишь 14, в Элисте из 747 погибших евреями оказалось 26, а среди остальных преобладали русские и калмыки. В целом за полгода оккупации в маленькой республике было убито до 2000 мирных жителей.

Калмыки по две линии фронта

К началу войны в рядах РККА служило порядка 4500 жителей автономии. К 5 октября было мобилизовано еще 5300 человек. 13 ноября 1941 года ГКО принял решение о создании национальных дивизий, включая две калмыцкие — 110-ю и 111-ю кавалерийские общей численностью 7000 сабель. Мобилизационные ресурсы республики были небольшими — к 1 октября 1941 года на учете в военкомате состоял всего 8241 калмык 1901-1921 годов рождения, призывной контингент 1922-1924 годов составлял еще около 5207 человек, но часть этих людей уже была мобилизована.

12 марта 1942 года 111-я кд была расформирована, так как командование резонно пришло к выводу, что роль кавалерии в войне является несущественной. 2000 калмыков были переданы в 15-й запасной кп, еще 657 — в 110-кд, а 1500 русских распределили по другим частям.

В общей сложности, к началу марта 1942 года в ряды РККА было призвано более 20.000 человек.

Боевой дух 110-й кд к августу 1942 года снизился, в первую очередь по причине больших потерь. В мае в дивизии насчитывалось 4625 человек, включая тыловые части, то есть это было сравнительно небольшое формирование. Дивизия входила в состав 51-й армии, и, прикрывая отступление основных сил фронта, в период с 16 по 27 июля понесла большие жертвы в районе от станицы Богаевской до станицы Семикаракорской: убито — 600, ранено — 700, пропали без вести 200 человек. Таким образом, в ходе боев 110-я кд потеряла около трети личного состава убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Еще треть бойцов отстала от основных сил дивизии и рассеялась по всему Северному Кавказу от Моздока до Астрахани. Только группам В.П. Панина и И.И. Белкина удалось вернуться в свою дивизию. Остальные группы вошли в состав 4 и 5-го гвкк и 28-й армии. Для доукомплектования 110-й кд генерал И.И. Масленников (бывший комбриг 2-й Конной) передал Панину 15-й запасной (Ворошиловский) кп, в котором было много калмыков из бывшей 111-й кд.

Эти события изрядно подорвали моральный дух местных жителей. Вдобавок советская администрация, осуществляя тактику выжженной земли, начала угонять скот за Волгу. Советские чиновники, видимо, ожидали, что кочевой калмыцкий народ уйдет через Замьяны и Астрахань в заволжские степи, но этого не произошло. Правда, на территорию Астраханского округа было целенаправленно выведено 5554 военнообязанных 1892-1925 годов рождения, и 20.000 гражданских лиц.{181} Затем из Астрахани эвакуированных людей направили в Актюбинск, Алма-Ату и другие местности Центральной Азии.

Начштаба Калмыцкого кавкорпуса вермахта Д.Арбаков, избежавший репатриации и после войны осевший в США, так описывал это время:

«В течение семи тяжелых боевых дней командование 51-й армии Южного фронта не оказывало помощи ОККД ни одним танком, ни одним самолетом. Мы были обречены на гибель. Плюс выгон скота из республики, голод родителей никак не настраивал солдат вести героическую борьбу. Тысяча бойцов вернулась в республику. В июле-августе скот из Ставрополья, Краснодарского края, Ростовской области уже стали выгонять за Волгу. Вернувшиеся солдаты 110-й начали отбирать этот скот и кормить семьи. Там и тут возникли до ста различных группировок из 15-20 человек, которые отбирали скот соседних областей и кормили народ. Советы их назвали бандитами. К приходу немцев уже существовали кавалерийские отряды — кормильцы народа».{182}

С этими отрядами курсантам 1-го АВПУ пришлось сражаться уже в начале августа. Михаил Семигласов, назначенный командиром отделения 1-го сводного полка, принял свой первый бой в боевом охранении у курортного местечка Тинаки:

«За спиной в 400-500 метрах невооруженный полк, штаб дивизии. Отделение не успело сменить капризные винтовки-полуавтоматы, СВП, но всем было выдано по 5 патронов, а на ручной пулемет два заряженных диска. Перед рассветом часовой курсант Бракоренко сделал выстрел, затвор винтовки заело. Я спал рядом с пулеметом. Вскочил. Он говорит: «Ползут!». Не верилось, что надо вести бой. Но я моментально поставил на пулемет диск и открыл огонь. Куда — в темноте не вижу. Даю отдельную команду: «К бою!», «Огонь!». Сам в считанные секунды выпустил весь диск. Ставлю второй, последний. Бью короткими очередями, как учили. Когда начался рассвет, вблизи окопов обнаружили убитых. Все оказались бандитами, к нашему счастью, не из регулярных войск».{183}

И далее, вновь Арбаков:

«Калмыцкая республика своими силами строила шоссейную дорогу Элиста — Дивное протяженностью почти в 100 км, и вся республика выставила своих рабочих и транспорт, техники не было никакой. Это тоже подорвало экономику республики. К осени 1940 г. половина урожая не была собрана, и скот остался без корма. Мало того, осенью 1941 калмыков направили на Дон, чтобы они приняли участие в строительстве оборонительной системы Дона. Это был напрасный труд, так как левый берег Дона — луговой, супесчано-глинистый. Сегодня вынешь песок, а на завтра — провалы. Взрослое население примерно три месяца продолжало эти работы. Мало того, Москва силами калмыков решила построить новую стратегическую железную дорогу Кизляр — Астрахань, 150 км по калмыцкой территории. И опять население своими примитивными силами строило эту дорогу. Мало того, по государственным поставкам забирали кожу, мясо, шерсть. Зная это, Ока Городовиков не должен был выдвигать идею организации двух калмыцких дивизий. Теперь нам ясно, что это была великодержавная политика Советского правительства. Но это стало понятно только после трагедии 1943 г.».

Тема скота, затронутая Арбаковым, в скотоводческой Калмыкии была ключевой. Иных источников существования у населения не было. 29 июля 1941 года Совнарком Калмыкии принял первое из последующей серии решений об эвакуации всего скота — 1,45 млн. голов — за Волгу. Реально удалось переправить лишь 557 тыс. голов, еще 90 тысяч было забито или передано военным, 62 тысячи голов пали по дороге.{184} Эвакуация была совершенно не организована, отсутствовал надлежащий учет, не было кормов, маршруты передвижения были слабо продуманы, что вело к большому падежу и злоупотреблениям.

Тем временем на сторону немцев переходили председатели колхозов, директора школ и секретари парторганизаций, что весьма примечательно характеризует поведение бюрократии. Многие из представителей чиновничества отказывались уезжать на восток, считая, что и при приходе немцев смогут спокойно жить. Так, в Кетченеровском районе отказались эвакуироваться 11 из 14 председателей колхозов и 7 из 10 секретарей первичек ВКП(б). Интересно, что после освобождения Калмыкии с немцами ушли 21 председатель колхоза, 9 председателей сельсоветов, один секретарь партячейки. 5 председателей колхозов, четыре председателя сельсоветов и 10 секретарей парторганизаций присоединились к бандам.{185}

Этому способствовала и продуманная политика абвера. На протяжении всей второй мировой войны немцы эффективно вели работу по привлечению на свою сторону недовольных из числа граждан стран-противников. Не обошли вниманием они и Калмыкию.

Как мы писали выше, в Праге существовал союз калмыков-белоэмигрантов «Хальмг тангчин тук» ( «Знамя калмыцкого народа»). После марта 1939 года эта организация была переименована в «Калмыцкий национальный комитет» и переехала в Берлин. При содействии д-ра Йозефа Геббельса Комитет стал издавать ежедневную газету и журнал. Координатором комитета стал Шамба Балинов. Часть членов диаспоры поступила на Потсдамские курсы диверсионной войны.

Хенрици изначально уделял большое внимание работе с местными жителями, для чего через абвер начал искать квалифицированных специалистов-востоковедов. Вскоре 16-й мд был придан офицер по контактам с калмыками. Им стал барон фон Рихтгофен, профессор, свободно говоривший на английском, французском, итальянском, русском и польском языках. Его помощником стал штабной офицер Генштаба Хальтерман.

Наиболее известным профессионалом немецкой разведки в этих краях, бесспорно, стал Отто Рудольфович Верба, взявший псевдоним Отто Долл. Этот человек родился в Судетах, поэтому все детство и юность провел среди славян. Он участвовал в первой мировой войне, сражаясь в армии Франца-Иосифа II, в 1917 году вместе с остальными войсками оккупировал Украину, а затем проявил инициативу и был прикомандирован к штабу Симона Петлюры. После войны предприимчивый Отто Верба не пропал, и занялся коммерцией. Он даже побывал архитектором, и, приняв германское гражданство, два года проработал в немецком консульстве в Одессе.

11 августа 1942 года ставший Отто Доллом разведчик поселился в окрестностях Элисты в качестве зоотехника. Он быстро наладил контакты с местным населением, определяя потенциальных помощников, уточнил картографию пустынной местности, четко обозначил на схеме источники пресной воды. В сопровождении лишь водителя и радиста Отто Долл объездил почти всю оккупированную территорию Калмыкии. Он смог установить добрые отношения с лидерами общественного мнения, заставил немецкую администрацию открыть приемные, в которые местное население могло обращаться по своим проблемам, начал восстанавливать хурулы, и «заставил богатых калмыков кормить бедных калмыков, и, таким образом, добился глубокого уважения со стороны бедных кругов».

Хурулы, в частности, были открыты в Элисте, Яшкуле, Ики-Буруле, Бага-Чоносе. При этом надо отметить, что не все буддистские священники согласились сотрудничать с немецкой администрацией. Несмотря на антицерковную политику советской власти, они отказались пожать протянутую сотрудниками абвера руку, что очень достойно характеризует этих людей.

С помощью бургомистра Элисты Бембя Цуглинова доктор Долл за неделю сформировал из 200 добровольцев два эскадрона ( «Абвергруппа-103»). Командиром этого соединения стал яшкулец Басанг Огдонов, с которым доктор Долл быстро сошелся. Огдонов неоднократно брал призы на скачках, и оказался весьма ценен для немцев в качестве командира летучих групп. Бембя Цуглинов начал прицеливаться к статусу «президента калмыцкого народа».

Два раза в неделю начала издаваться газета «Свободная земля». В общей сложности, было выпущено 50 номеров. Кроме того, издавалась газета «Степной орел». Газеты курировал Хальтерман, возглавивший разведку 16-й мд. На это перебравшийся в Астрахань реском ВКП(б) смог ответить всего семью номерами «Вестей с Родины», издавшимися с 24 октября по 29 декабря 1942 года и разбрасывавшимися с самолетов.

Вместе с тем, у немцев не все шло столь гладко. В октябре 1942 г. Элисту посетили члены Калмыцкого национального комитета Ш.Балинов и С.Балданов, прилетевшие специальным самолетом из Берлина. В своем отчете о командировке в ведомство А.Розенберга Балинов писал:

«По вопросу об отношении к советской власти, к большевистскому режиму калмыки делятся на две неравные части:

а) старое поколение, примерно, люди старше 35 лет, почти без исключения резко антибольшевистски настроено,

б) младшее поколение такой резкой вражды к советской власти не имеет, а в некоторой своей части ей даже сочувствует. Понятно, это сочувствие теперь открыто не выражается. Разумеется, есть, конечно, среди калмыков небольшой процент убежденных коммунистов, действующих активно. Они ушли с советской властью и там работают».

Первые антиправительственные группы проявились в Калмыкии уже в конце 1941 года. Минимум пять таких отрядов действовали в степи, захватывая скот и причиняя неприятности советской администрации. Абраков говорит, что летом 1942 года в них входило до 1500-2000 человек, а общее число групп достигло 100.

Немцы, испытывая дефицит военной силы, начали формировать специальные мобильные, подвижные конные отряды в составе 24-25 человек. Поскольку первоначально они исполняли полицейские функции, за исключением спецподразделения абвергруппы-103, занимавшегося разведкой, то все полицейские сельских правлений причислялись к этим отрядам, названным по идее доктора Отто Долла «Калмыцкими эскадронами». Активное участие в вербовке принимал обер-лейтенант Хальтерман.

Еще раз процитируем Абракова:

«Немецкая разведка хорошо работала. Немецкий аппарат был хорошо знаком с традициями калмыцкого народа. Главным образом они обрабатывали буддийских священников, чтобы те передавали местному населению, что немецкая армия, безусловно, победит коммунизм и калмыцкий народ приобретет свою свободу. Около двух дюжин наших священников стали проводниками немецкой пропаганды. Они убеждали население, что немецкая армия несомненно победит коммунизм, поэтому калмыки должны любыми средствами поддерживать оккупационную власть. Калмыки были измучены колхозно-совхозной системой, морально подавлены после разрушения буддийских храмов».

Хотя Абраков явно преувеличил склонность буддистских священников к сотрудничеству с немцами, он верно схватил суть — использование новой администрацией религиозной риторики. Уже в сентябре генерал-майор Хенрици сформировал первый калмыцкий эскадрон. К ноябрю их насчитывалось четыре, а в январе 1943 года — десять. К эскадронам было придано 15 офицеров. Формирование осуществлялось путем рекрутирования действовавших в степи вольных стрелков, а также проведенной в сентябре мобилизации.{186}

Ветераны 28-й и 51-й армий отмечали для себя бои с эскадронами Долла. Вот что говорит один из наших ветеранов{187}:

«В конце июля 1942 года мы стали подступать к Сталинграду, и воевать пришлось не только с немцами, но и с калмыками, которых баи и немцы заставляли воевать против Советской Армии. Они были прекрасные наездники, их маленькие лошадки по колено в песке, там ведь степь кругом, только так тащили сорокопятки. Стали эти калмыки здорово досаждать нам с тыла, нам нужно было вперед идти, а они не пускали.

Я очень лошадей любил и с детства умел с ними обращаться. Однажды поймал одну дикую, а начальник штаба приказал ее объездить. Я к тому времени был уже секретарем комсомольской организации роты. Как-то в разговоре с начальником штаба предложил план окружения досаждавшей нам группы калмыков, он план одобрил.

Устроили мы засаду, и перед утром появился калмыцкий обоз. Многих мы тогда поубивали, лошадей и технику отобрали. За эту операцию получил я свою первую боевую награду, солдатский орден — медаль «За боевые заслуги».

Это обиходное представление рядовых о том, что они сражались с «калмыками» закрепилось после войны в значительной части мемуарной литературы. Если сражавшимся на стороне немцев украинцам советский агитпроп придумал название «бендеровцев», а русским «власовцев», то имена Долла и Огдонова нашей разведке ни о чем не говорили, и особых терминов для подчиненных им соединений никто сочинять не стал.

Однако, мнение о том, что большинство калмыков перешло на сторону Гитлера, противоречит историческим фактам. Не будем обращаться к фамилиям отдельных людей, а просто обратимся к статистике. В составе советской армии служило, по оценке У.Б.Очирова, 37.000 уроженцев республики, хотя, надо отметить, что в это число входят и славяне.{188} Учитывая, что 22 жителя Калмыкии были удостоены звания Героя Советского Союза, и из их числа было 10 калмыков, можно предположить, что в Советской армии служило примерно 15-16 тысяч этнических калмыков, то есть вчетверо больше, чем в Калмыцком кавкорпусе вермахта.

Более того, и это стоит подчеркнуть особо, до 1500 советских солдат и офицеров калмыцкой национальности, оказавшихся в немецком плену, отказались перейти на сторону Гитлера. Это был своего рода подвиг, если учесть смертность среди советских пленных в немецких лагерях.

Немного отвлекаясь в сторону, отметим, что число готовых сотрудничать с немцами было немалым и среди славян. Так, в селе Икряное Астраханского округа возникла целая заговорщеская группа, в которую вошло двое членов ВКП(б), и которая, в ожидании появления немецких войск, уже успела поделить между собой колхозный скот и составить расстрельные списки. В итоге группа была расстреляна сама, и поделом. Однако, такие люди не характеризовали народ, ни русский, ни калмыцкий.

Несмотря на депортацию, и после 1944 года из состава Советских войск всех калмыков не выводили. Более того, именно теперь многие калмыки были отмечены за подвиги на поле боя. Если до депортации звания Героя Советского Союза удостоился только Эрдни Деликов, погибший в 1942 году на Дону, то в 1944 году — Николай Санжиров, Лиджи Манджиев, Басанов, а в 1945 году — Б.Хечиев, В.Мергасов, М.Сельгиков, Басан Городовиков и др. Впрочем, это происходило не благодаря, а вопреки советской администрации: многие воины-калмыки были поименованы своими командирами казахами или татарами с целью воспрепятствовать их депортации в Сибирь. Именно благодаря этому обстоятельству они и не имели препятствий в должностном росте и награждениях за заслуги.

Самым известным калмыцким военачальником времен Второй мировой войны стал О. И. Городовиков. Как красный командир, он был известен еще до войны. Городовиков участвовал в Гражданской, сражаясь против войск Краснова, Попова, Шкуро, Мамонтова, Деникина, Врангеля и белополяков. Закончив военные курсы, Городовиков был назначен командиром конного корпуса на Украине, а затем переведен в Среднюю Азию, где ему пришлось бороться с басмачами и помогать населению Памира, пострадавшему от стихийных бедствий. В 1938 году Городовиков стал генерал-инспектором кавалерии РККА, участвовал в походе в Западную Украину и Западную Белоруссию. Начало войны он встретил у Бобруйска, где возглавил кавалерийский полк, а затем дивизию. Имя этого человека и сегодня является гордостью калмыцкого народа.

Завершая раздел, отметим: калмыцкий народ внес максимально возможный для него вклад в победу Советского Союза. Лишь меньшая часть жителей автономии, причем по объясняемым (но не оправдываемым) причинам перешла на сторону вермахта. Последовавшая депортация народа в Сибирь была неоправданна, несправедлива и нечестна.

Партизаны

Действия диверсионных групп являют собой еще один пример самопожертвования калмыков и астраханцев в Великой Отечественной войне.

Как и в большинстве областей, где советские регулярные войска избежали окружения и перехода к партизанским действиям, партизанские группы возникли в Калмыкии отнюдь не сразу. Поначалу немцы вообще не испытывали проблем. Вдобавок в открытой степи негде укрыться от воздушной разведки и деятельность крупных отрядов была вообще невозможна, а малые группы не могли противостоять мобильным отрядам д-ра Долла, набранным из местного населения и отлично ориентировавшимся на местности. Поэтому без качественной подготовки рейды в степь были вообще невозможны.

Странно, но отсутствие сплошной линии фронта не сразу привело советское командование к мысли о перспективности диверсионной деятельности в немецком тылу. Лишь 18 сентября представители Центрального штаба партизанского движения И.Рыжиков и В.Шестаков открыли в Астрахани спецшколу № 005 по подготовке отрядов для направления в тыл к противнику.{189} Ее возглавил майор А.Доброседов, ранее работавший в Элистинском горкоме партии.

Один из диверсантов позднее вспоминал:

«На ознакомление с обстановкой нам дали время до конца дня. С утра началась учеба. По интенсивности своей она мало чем отличалась от учебы в запасной бригаде, только полностью отсутствовала муштра. И взаимоотношения между начальством и курсантами здесь были более доверительными. Прежде всего, они проверяли, как кто из нас владеет оружием. Мы стреляли из винтовок и автоматов, своих и трофейных.

Среди нас было несколько пулеметчиков. Нас ознакомили с немецким ручным пулеметом МГ-34. Постреляли из него, сдали зачет. На этом стрелковая подготовка закончилась. Стреляли мы не хуже своих инструкторов. Поэтому основное внимание в нашей подготовке было уделено подрывному делу и специальной тактике партизанских действий».

Сентябрь прошел относительно спокойно. Единственным отмеченным немецкими документами событием стало задержание под Элистой двух партизан из Астрахани. Но затем положение дел изменилось.

12 октября расположение спецшколы покинули сразу четыре группы.

а) №51, командир И.Н. Чернышов, кодовое название «Старики», 21 боец. Была направлена в Западный улус Калмыкии с задачей дезорганизации перевозок и связи противника по дорогам Сандата-Башанта-Яшанта;

б) № 55, командир В.Н. Кравченко (большой), так как был еще один командир группы Кравченко (малый), кодовое название «Мститель», 18 бойцов. Она была направлена в Приютинский улус и район северо-восточнее села Дивное с задачей дезорганизации коммуникаций противника, соединяющие пункты Дивное-Приютное-Элиста;

в) № 57, командир П.Н. Яковлев, кодовое название «Павел», 19 бойцов. Район ее действия был определен в Троцком улусе республики. Задача, поставленная перед этой группой, — контроль за передвижениями и дезорганизация перевозок по дорогам Троцкое — Овата, Чилкиз-Сарха;

г) № 59, командир И.Г. Гермашов, 22 бойца. Она направлялась в район действия Элиста — Яшкуль с заданием парализовать движение противника по дороге Элиста — Яшкуль. Это была единственная магистраль, по которой немцы связывались с одним из важнейших участков фронта Хулхута — Архангельское.

21 октября В.Голышев доложил А.Чуянову, что силами округа организовано 12 партизанских отрядов численностью 336 человек. Всего к 1943 году был подготовлен и направлен в тыл противника 21 партизанский отряд численностью не менее 500 человек. 8 из них действовали на территории Сталинградской, Ростовской областей и Орджоникидзевского (ныне Ставропольского) края. Кроме того, на территории, занятой немцами, было создано 6 подпольных улускомов, действовало более 5 патриотических групп (напр., в Яшалтинском улусе группа И. Г. Говенко).

На юге операционная база советских партизан находилась в пос. Черный Рынок, где располагались склады с вооружением и аэродром. Часть групп отправлялась в степь пешком, часть на лошадях или верблюдах. Служивший в разведгруппе 2-го батальона 899-го сп Николай Мордасов вспоминает, что диверсанты были одеты очень разнообразно — в поношенных шинелях, крестьянских ватниках, гражданских пальто. Вооружены они были в основном пистолетами, но была и пара автоматов. Сам Мордасов на грузовике дважды доставлял группы в балки в районе Яшкуля. Каждая из них насчитывала около 20 человек, как русских, так и калмыков. Были и девушки.

Аналогично, группа Пимена Ломакина была доставлена катером из Астрахани в Енотаевку, а дальше на грузовиках 899-го сп переброшена западнее Юсты. Сам Ломакин был партизаном со стажем и участвовал еще в боях гражданской войны. Вместе с ним в степь ушло еще 28 человек, включая семь девушек. Практически весь отряд, исключая двух девушек-калмычек, был русско-украинским. Их благословил в путь лично В.Голиков. Никто из них назад не вернулся.

Более успешно действовали отряды Гермашева (Элиста-Яшкуль), Яковлева (Троицкое-Овата, Чилгир-Сараха), Коломейцева (Яшкуль-Утта). Яковлев, например, провел атаку против румынского гарнизона в Кегульте. Гермашев несколько раз обстреливал немецкую столовую в Элисте. На минах, выставленных Коломейцевым, подорвалось несколько грузовиков 16-й мд. Эта же группа совершила налет на аэродром в Яшкуле, уничтожив, по ее отчету, пять немецких истребителей.

Вот, например, сводка о результатах рейда группы Гермашова{190}:

«Выйдя 15 октября 1942 года из Нарын-Худука, группа к концу октября прибыла в район своих действий. По пути следования были захвачены и расстреляны староста одного из поселков и несколько полицейских, уничтожены немецкий обоз и несколько автомашин с зерном, при этом были уничтожены полтора десятка немцев. Были совершены несколько налетов в городе Элиста, в том числе на кухню и столовую штаба немецкой дивизии.

В первых числах ноября группа обнаружила немецкую разведку в составе 28 человек, приняла бой, в котором уничтожила 17 немцев. Сама группа потерь не имела. В тот же день командование немецкой дивизии направило на ее уничтожение более 300 солдат и офицеров, которые прибыли на 15 автомашинах и окружили группу. Завязался ожесточенный бой, в котором было уничтожено много солдат противника, о чем со злобой рассказывали сами немцы. Превосходство противника было десятикратным. Когда кончились боеприпасы, бойцов группы, оставшихся в живых, захватил противник. Их доставили в гестапо и после допроса расстреляли. Большинство из них, как в бою, так и на допросах, вели себя мужественно, стойко и героически».

Аналогично погибли группы Коломейцева и Яковлева{191}.

«Диверсионно-разведывательная группа С.А. Коломейцева в составе 16 бойцов, из них русских — 4 человека, калмыков 12 человек. Вооружение: автоматов — 5, винтовок — 11, револьверов — 2, патронов ко всем видам оружия — 4000, противопехотных мин — 209, взрывчатки (тол) — 38 кг. Продовольствие (сухой паек) — на 15 суток. Район действия Таван-Гашун, дополнительный район — Хундук Хагота.

По прибытии в заданный район дислокации, группа развернула боевые действия. На дороге Яшкуль-Утта она подорвала несколько автомашин с имуществом и солдатами противника. На аэродроме в Яшкуле были подорваны и сожжены пять истребителей «Мессершмит-109». После чего, преследуемая эскадроном калмыцких легионеров и подвижными отрядами немцев, в течение нескольких дней вела ожесточенные бои с преследователями. Дальнейшая судьба группы неизвестна».

«Диверсионно-разведывательная группа П.Н. Яковлева № 57 «Павел» в составе 19 бойцов, русских — 11, калмыков — 8. Вооружение: автоматов — 6, винтовок — 12, револьверов — 2, патронов всех видов — 4954, противопехотных мин — 198, взрывчатки (тол) — 36 кг. Продовольствие (сухой паек) — на 14 дней.

Заданный район действия — Троицкий улус, расположенный севернее Элисты. Задача — дезорганизация перевозок по дорогам Троицкое — Овата, Чили — Сарха. Это на пути Элиста-Сталинград. Группа «Павел» пришла в заданный район в конце октября. По пути она вела активную разведку расположения воинских частей противника, организовывала диверсии на дорогах, уничтожала небольшие отряды немцев и их пособников из местного населения. 23 октября в районе хотуна{192} Колькута разгромила румынский гарнизон. При этом были уничтожены 18 румынских солдат и офицеров. После этого связь с группой прервалась, наступила полная неизвестность».

К сожалению, разведданных от групп армейское командование получить не могло, поскольку диверсионные отряды не были оснащены рациями.

1 ноября казачий эскадрон, которым командовали немецкие офицеры, натолкнулся на отряд советских партизан, продвигавшихся от Черного Рынка вдоль реки Маныч к Азгиру. Отряд шел двумя группами по 20 человек в каждой.

В середине ноября 1942 года на задание в тыл противника были отправлены сразу пять диверсионно-разведывательных групп.

4 ноября ушла группа № 71 «Манжи». Командир Батаев, 13 бойцов. Место действий — район дороги, соединяющей хотуны Шатуновский, Уманцево, Садовое и Киселевку. В тот же день вышла группа № 73 «Кечкенеры». Командир Харцахаев, 15 человек. Ей определили район действия на дороге, соединяющей хотуны Буру, Кечкенеры, Шебенеры и Сораха.

14 ноября в степь направилась группа № 74 «Юста». Командир Огиров, 17 бойцов. Район действия на дороге Яшкуль — Ютта. А 18 ноября отряд под командованием А.М. Федоренко (31 боец) в район дороги Яшалта — Киста и железной дороги на участке Ипатово — Дивное, с задачей парализовать перевозки противника по грунтовой и железной дорогам.

На рассвете 17 ноября 1942 года спецшколу покинула и диверсионно-разведывательная группа № 66 «Максим» под командованием старшины Л.М. Черняховского.

В ноябре-декабре крупный отряд — от 400 до 800 человек, по немецким оценкам — выйдя из Астрахани к Улан-Холу, разместился в болотах у Манычского канала, близ Улан-Туга. Отсюда отдельные группы совершали вылазки к Буденовскому и Величаевскому.

Американский историк Джон Армстронг в своей книге о советских партизанах приводит выдержки из дневника советского офицера, участвовавшего в одном из рейдов:{193}

«27 ноября. Мы находимся в поселке Улан Туг. Здесь мы уже сталкивались с немцами. Я реквизировал теленка, двадцать кур и кое-что еще. Мы расстреляли семерых предателей Родины, среди них младший лейтенант Филиппов, лейтенант Монахов и сержант Рыбалко. Так им и надо! Мы поступим так с каждым, кто поднимет руку на свою Родину. В конце концов, я же старший офицер, заместитель командира отряда и начальник разведки. Я буду сражаться до последнего вздоха.

29 ноября. День был неудачным. Мы пошли из Улан Туга в поселок Плавинский за водой… На обратном пути мы попали на наши мины, которые сами установили (десять мин). Два человека погибли, еще двое были тяжело ранены… У нас нет хлеба, зато много мяса и каши.

7 декабря. В нашем отряде нет порядка. Командир отряда Васильев ведет себя не так, как ему следует. Он отстранил меня от должности заместителя командира отряда и начальника разведки и назначил командиром одного из подразделений. Это понижение.

14 декабря. Я отправился в Коровинский, чтобы раздобыть для себя лошадь. Там я присоединился к другому отряду для участия в операции против калмыков.{194}

18 декабря. Мы добрались до настоящих немцев. Мы задержали двух предателей. Я лично расстрелял одного из них.

20 декабря. Немцы обнаружили нас. Наши припасы на исходе. Нас окружили, но нам с боями удалось прорваться.

21 декабря. Нас преследуют. Стычки происходят снова и снова. Я убил немецкого офицера и полицая. Мы уничтожили около пятидесяти немцев и казаков.

28 декабря. Мы движемся в направлении поселка Черный Рынок.

30 декабря. Мы прибыли в Черный Рынок и ожидаем наше начальство из Кизляра».

Потери среди партизан, сталкивавшихся не столько с 16-й мд, сколько с патрулями Огдонова, были огромны. Из 47 разведывательных и диверсионных групп полностью погибло 20. Другие тоже не избежали потерь. Всего эти группы насчитывали 236 бойцов и имели среднюю численность 4-5 человек. Калмыки сражались против калмыков. Из 229 партизан, ушедших в составе упомянутых 12-ти партизанских отрядов, было 124 этнических калмыка, в том числе погибшая с винтовкой в руках Тамара Хахлынова. Ее тело потом несколько дней лежало у полицейского управления Элисты для устрашения жителей. Группы Долла также выследили три партизанских отряда и комиссара-земляка — известного журналиста Бадму Адучиева.

Наиболее известна группа «Максим 66» Леонида Черняховского. В составе группы из 15 бойцов действовали бывшая ученица школы №2 г. Ахтубинска В.Заикина и слесарь завода им. Ленина Н.Хаврошин. Пройдя 300 км по заснеженной степи, 2 декабря группа подорвала паровоз, который вез эшелон с полком дивизии СС «Нордланд». Рота охраны вступила с партизанами в бой, применив огнеметы. Весь отряд погиб.

Рейды диверсионных групп в степь, учитывая высокий характер потерь, являют собой яркий пример самопожертвования, и лучше всего отвечают на вопрос о том, воевали ли многонациональные партизанские отряды добровольно или по принуждению. Людям было гораздо проще сложить оружие перед немцами, однако они предпочитали сражаться за свою Родину.

Стояние у Хулхуты

После кровопролитных боев 20-24 сентября ситуация у Хулхуты стабилизировалась. 16-я мд окапывалась у Хулхуты и Яшкуля, проводя эпизодические рейды в степь. 4 октября немецкий разъезд был замечен у Юсты. 60-й и 156-й мп периодически сменяли друг друга на передовой в Хулхуте. Здесь же, по показаниям пленных, стояли 13-я инженерная рота, зенитный батальон и 20-30 танков.{195} Во время очередной пересменки, когда 156-й мп был отведен на вторую линию, его 2-й батальон занял Омн Керюльчи, так как оставлять этот пункт на попечение одной роты, как показали предшествующие события, было опрометчиво. Предыдущие бои измотали 16-ю мд. По данным советской разведки, к концу сентября в 156-м мп на ходу осталось всего 60 автомашин.{196}

В октябре на астраханском направлении в составе 16-й моторизованной дивизии появились 450-й, 782-й и 811-й туркестанские батальоны, сформированные Абвером из советских военнопленных. Численность батальонов составляла: 450-го майора Копфа — 934 туркестанца и 27 немцев, 782-го капитана Хейсе — 900 туркестанцев и 20 немцев, 811-го майора Курта — 820 туркестанцев и 30 немцев.{197} Добровольцы носили как немецкую, так и советскую форму, причем перечень их задач был строго ограничен. Их, например, категорически запрещалось задействовать при охране складов с оружием и боеприпасами.

Наиболее подготовленный 450-й туркестанский батальон был создан осенью 1941 года. Его первый командир майор Андреас Майер Мадер был специалистом по Востоку, служил советником у Чан Кайши, а в конце 30-х годов командовал армией прояпонского правительства Ван Цзин Вэя в Китае. 450-й батальон Мадер создал при прямом содействии Туркестанского Национального Комитета Вали Каюм-хана. Батальон насчитывал шесть рот. Каждая из них, кроме штабной, была мононациональна. Рота насчитывала 150 мусульман и 8-15 немцев комсостава. Зиму 1941/1942 года батальон провел на Украине, борясь в Сумской области с партизанами. В августе 1942 года Мадер был переведен в тыл готовить диверсантов, а батальон возглавил капитан Копф.{198} Некоторым опытом обладал и 811-й туркестанский батальон, до октября 1942 года входивший в состав 444-й немецкой охранной дивизии.

В сентябрьских боях 34-я гвсд и 152-я осбр потеряли более половины личного состава. В 107-м гвсп к 23 сентября насчитывался 1521 боец, а к 25 сентября — 1319. По штату в полку должно было числиться 2523. В 152-й осбр потери были еще больше. По штату, каждый стрелковый батальон должен был иметь 904 бойца. По факту, во 2-м осбат к 1 октября было 307 бойцов, в 3-м — 341, в 4-м — 187.{199} Отряд Алябьева вернулся во 2-е АВПУ, вернув уцелевшие шесть грузовиков.{200}

Несмотря на сложную ситуацию у Сталинграда, советское командование изыскало возможность направить на астраханское направление дополнительные силы. 30 сентября в Оля и Долбани{201} начал разгружаться 4-й кавкорпус, предназначенный для операций в районе Ачикулака, Дагестан. В этот день прибыло 902 бойца, 914 лошадей, 22 автомашины, 7 станковых пулемета, две 76-мм гаубицы и 12 минометов. В последующие дни транспорты разгружались каждый день.

Пополнения прибывали и в 28-ю армию. В 771-й ап поступило двадцать 76-мм пушек.{202} 2 октября прибыл 35-й бронеавтомобильный батальон: 112 бойцов, 22 бронемашины, 7 танков Т-70, 11 грузовиков. 5 октября на станцию Бузан отбыл 46-й отдельный дивизион бронепоездов, который должен был прикрывать железнодорожный мост через Бузан и полотно на левом берегу Волги. В него входили два бронепоезда: «Василий Чапаев» и «Кзыл Татарстан».

К 1 октября в состав 28-й армии входили:

34 Гвардейская Стрелковая Дивизия — Генерал-майор Губаревич

248 Стрелковая Дивизия — Полковник Алексеев

52, 152, 159 отдельные стрелковые бригады

78, 116 Укрепленные районы

565 Танковый батальон

35 Отдельный Бронебатальон

30, 33, 46 отдельные дивизионы Бронепоездов

121 Пулеметный Батальон

52, 57, 130 Саперные Батальоны

При этом ужесточились требования к дисциплине. 3 ноября комиссия, состоящая преимущественно из политработников, предложила отчислить из состава 4-го осбат 152-й осбр сорок трех человек. Они провинились в аморальном поведении, политической неустойчивости, нахождении в немецком плену. Командир батальона проявил принципиальность и оспорил выводы комиссии, заступившись, в частности, за бойцов, прошедших через плен.{204}

Определенная логика в действиях особистов, впрочем, была. Так, 30 сентября в 01.30 в песках Армазрык командир взвода саперов 152-й осбр младший лейтенант Трусов с двумя бойцами задержал девять человек, с листовкой-пропуском пытавшихся перейти линию фронта.{205} 17 октября в той же бригаде был расстрелян санитар 2-го осбат Ахметов, поранивший себе ладонь левой руки из ППШ с целью госпитализации.{206}

Советское командование постоянно боролось с разведением ночью озябшими бойцами костров. Кроме того, из-за отсутствия надлежащей координации несколько машин подорвались на собственных минных полях.{207}

152-я осбр и 556-й тбат действовали под Хулхутой. Чуть восточнее расположилась 34-я гвсд. Обвод по-прежнему защищался двумя УРами: 116-м в районе Джакуевки, 78-м у Икряного. Обе танковые роты использовались как неподвижные огневые точки: 1-я в зоне 116 УР, 2-я в зоне 78-го УР. 46-й дивизион бронепоездов действовал у Дельты, Бузана, 30-й дивизион — в направлении Николаевка, Яндыки, а 33-й дивизион — близ Улан-Хола.

2-й и 3-й батальоны 52-й осбр выходили на левое крыло обвода к Яндыкам, Оля и Долбани. 899-й сп 248-й сд, штаб которого находился в Енотаевке, занимал передовыми отрядами Цаган-Усун-Худук (Сарпу — 2 усиленные роты), Юсту (1 усиленная рота), Харбу (1 усиленная рота), Бергин (Хазык — два усиленных стрелковых взвода). Остальные силы 248-й сд стояли в Астрахани: 902-й сп — в Стрелецком, 905-й сп в Карантинном{208}, 771-й ап — в Солянке. Штаб дивизии расположился в курортном местечке Тинаки чуть восточнее Астрахани. Герасименко предполагал направить всю 248-ю сд к Сарпинским озерам, но проблемы с транспортом и снабжением вынудили его отказаться от этой идеи.{209}

159-я осбр к 9 октября сосредоточилась на западной окраине Астрахани, в Морском и Красноармейском поселках. К этому времени она насчитывала 5587 человек, имела 347 лошадей, 2 автомашины, была оснащена 1223 ППШ, 9 станковыми пулеметами, одним 82-мм минометом, 14 легкими минометами и 16 ПТР. Бригаду возглавил полковник А.И.Цыганков.

В середине октября 52-я осбр полковника И.С.Шапкина с одной ротой бронеавтомобилей и одной танковой ротой заняла линию Басы-Улан-Хол: 1-й батальон майора Смирнова расположился в Басы, 2-й в Зензелях, Михайловке, Караванном (капитан Писаревский), 3-й в Улан-Холе и Оленичево (майор Кургузов). За ними, в Яндыках, стояла 81-я кд. Эта дивизия не входила в состав 28-й армии.

В степи под Хулхутой

Все эти дни на фронте было полное затишье. Начальник оперотдела армии полковник Захаров меланхолично записывал каждым вечером одну и ту же фразу: «на фронте армии ничего существенного не происходило».

В степи шли столкновения с бандами. 1-й батальон 902-го сп выслал две боевые группы для уничтожения «незаконных вооруженных формирований». Первая группа, выдвинувшаяся в направление Арван-Ашуна, никого не застала, но вторая у местечка Хоро-Худжар задержала пять человек и 40 голов скота. Степняки не оставались в долгу. 14 октября у колодца Красный Худук примерно 40 всадников атаковали отделение 902-го сп, сопровождавшее табун скота к Астрахани. Табун был отбит. Не справившееся с задачей отделение, не понеся потерь, отошло к позициям полка.{210}

Во второй половине октября наметилось некоторое оживление.

В 07.30 утра 16 октября после сильного артобстрела 152-й осбр, взвод пехотинцев 60-го мп провел разведку боем в направление высоты 2.0 на астраханской дороге. В воздухе находились FW-189, Ju-88 и 2 Me-109.{211}

17 октября у позиций 152-й осбр был замечен немецкий разведотряд. Чуть позже пара самолетов Luftwaffe сбросила бомбы. Погибло 17 человек, еще 17 получили ранения.

19 октября с 07.00 у Хулхуты немецкая артиллерия начала беспокоящий огонь. В общей сложности в расположении 152-й осбр разорвалось до 50 мин. Через час появилась и авиация — три FW-189 и двойка Ме-109, сбросившие 28 бомб. Все это продолжалось до 12.00. Пообедав, немцы поднялись в атаку. В 14.30 появились танки. 12 машин при поддержке пехоты атаковали южное крыло 152-й осбр, закрепившееся на высотах 7.4, 12.5. Находившимся здесь зенитчикам пришлось развернуть орудия горизонтально. В итоге один танк был подбит. Понеся потери и в живой силе, немцы отошли. Наши потери были минимальны — двое убитых, один раненный.{212}

В степях советские мобильные группы эпизодически вступали в столкновения с бандформированиями. 19 октября у урочища Хар-Гецюль отличилась разведгруппа 116 УР. В длившемся почти три часа бою — с 19.00 до 21.30. — она уничтожила до 40 всадников, взяв в плен пять человек. При этом было отбито 18 верблюдов, 22 лошади, 70 голов крупного рогатого скота, 85 овец и коз. Разведчики потерь не понесли.{213}

Потом все пошло по-прежнему, то есть без перемен.

21 октября с 19.00 до 19.30 звено АВМБ отбомбилось по Хулхуте. В тот же день у Давсны был сбит FW-189. Самолет сгорел на земле, летчик попал в плен. 24 октября с 17.55 до 18.05 бомбежка укреплений Хулхуты повторилась.

25 октября 152-я осбр и 107-й гвсп ушли отдыхать к Ницану. На фронте их сменили 103-й и 105-й гвсп 34-й гвсд.

26 октября решением Ставки 28-й армии была придана 6-я гвтбр гвардии подполковника Кричмана.{214} Бригада Кричмана, ставшая еще одной ударной силой 28-й армии, была сформирована на базе остатков 1-й тбр. В феврале 1942 года она вышла на фронт, участвовала в боях у Харькова, отступала от Дона через Абгарнеево к Сталинграду и в боях потеряла все свои танки. В ночь на 13 октября, передав последнюю уцелевшую машину соседней танковой бригаде, Кричман в соответствии с приказом переправился на левый берег. У него было выбито 80% мотострелкового батальона и почти все командиры рот, однако уцелело большинство командиров танков. Одним из них был герой Советского Союза Михаил Криворотов, отличившийся в боях на Украине. В ходе боев танкисты Кричмана приобрели богатый опыт, позволявший им сражаться наравне с экипажами капитана Теббеса.

В Николаевке бригада получила новую технику — 12 КВ, 14 Т-34 и 20 Т-60, десяток тягачей, полуторки, а также пополнение — выпускников Казанского танкового училища и сто астраханских рабочих. В общей сложности, в бригаде насчитывалось 855 бойцов, 108 автомашин, 345 винтовок, 170 ППШ, 23 ручных и 5 станковых пулеметов, 12 ПТР, две 76-мм гаубицы, три 37-мм орудия, один 120-мм миномет и 12х82-мм миномета.{215}

Из состава уже знакомого нам 565-й отбат в бригаду Кричмана были переведены некоторые командиры, включая Н.Мироненко, В.Иваненко, В.Негреба и И.Мамась. Им предстояло вписать свои имена в историю освобождения Калмыкии. Сам Михаил Кричман, киевлянин по происхождению, был одним из самых молодых и успешных танковых командиров Советской армии. Он родился в 1908 году, служил в войсках с 1929 года, и прошел через финскую кампанию. В бригаду Кричман был переведен в сентябре 1941 года, вначале как начштаба полка, а с июня 1942 года — как командир бригады.

28 октября в 05.00-05.00 звено самолетов, поднявшихся из Астрахани, сбросило 16 пятидесятикилограммовых бомб по Хулхуте. Рейд был удачным — взорвался склад с боеприпасами. В ответ немецкая авиация отбомбилась по позициям 34-й гвсд. Одна из бомб попала в бензовоз, который взорвался с большим грохотом. Черный дым от горящей нефти поднялся в синее небо. Погибло три бойца гвардейской дивизии.{216}

Стабилизация положения сторон на земле изменила и тактику применения авиации. Немецкие самолеты стали реже появляться над Астраханью — приоритетом Luftwaffe стало Сталинградское направление, оттягивавшее все наличные силы. А советские пилоты получили неожиданное для себя задание — уничтожать немецкие пожарные машины. Командир звена штурмовиков В.Пальмов, как и другие, был этим весьма удивлен.{217} Разъяснение начальство было абсолютно логичным: на первом этапе боев и наши, и немецкие части заправлялись водой из находившихся на нейтральной полосе колодцев. При этом немцы заправляли воду в пожарные машины. Теперь они привозили ее из района озера Маныч. Уничтожение водовозов было весьма неприятно для солдат и офицеров 16-й мд, разместившихся в Хулхуте, Яшкуле и других опорных пунктах по всей пустынной территории Калмыкии.

Гибель передовых отрядов 52-й осбр

По приказу Герасименко командир 52-й осбр Иван Шапкин выдвинул несколько рот для занятия колодцев и зимовьев, расположенных южнее Хулхуты. 17 октября советские разведгруппы появились в местечке Харцигли (зимовье колхоза им. Ильича), у зимовья колхоза им. Буденного и у колодца Нарын-Худук.

18 октября передовой отряд 1-го батальона 52-й осбр, вслед за разведчиками направляясь к зимовью колхоза им. Ильича, наткнулся на минное поле. В результате взрыва была выведена из строя машина, погибло два человека и шесть получили ранения. Выйдя из грузовиков, бойцы продолжили путь пешком. В этот же день передовой отряд 2-го батальона обосновался в зимовье колхоза им. Буденного, а передовой отряд 3-го батальона — в Нарын-Худуке.{218}

Действия Шапкина вызвали беспокойство Хенрици, который приказал танкистам Теббеса совместно с моторизованной пехотой сбить советские аванпосты. Началось с разведки.

21 октября у Харцигли появились два бронетранспортера и танкетка. Советский гарнизон обстрелял немецкий дозор из винтовок и пулеметов, и тот ушел на Хулхуту. Ожидая атаки, всю ночь советские офицеры освещали местность ракетами. Командир гарнизона запросил у Шапкина помощь.

22 октября помощь пришла в виде усиленной разведгруппы — два Т-70, три бронемашины и сорокапятка, сопровождаемые взводом автоматчиков. Кроме того, отряд имел три противотанковых ружья. В 16.00 он столкнулся с аналогичной разведгруппой немцев. После короткой перестрелки, стороны разошлись. В последующую неделю немецкие дозоры появлялись каждый день, а вот советские мобильные группы были уведены к железной дороге. Правда, Шапкин предпринял попытку выяснить обстановку в Адыке (там стоял немецкий форпост), но у зимовья колхоза им. Димитрова его разведчики столкнулись с противником, и ушли в зимовье колхоза им. Коминтерна.{219}

Поняв, что к чему, Хенрици начал действовать решительно. Слабовооруженные и не обладавшие опытом боевых действий, передовые отряды 52-й осбр быстро стали его жертвой. Для операций в южном направлении Хенрици задействовал 2-й батальон 60-го мп майора Линдера, 2-й батальон 156-го мп капитана Беме, а также силы авиации.

Днем 28 октября в расположении 52-й осбр появился запыхавшийся командир Передового отряда № 1 лейтенант Мелехов. С ним были замполитрука и четыре бойца. Мелехов рассказал, что весь его отряд уничтожен. Особисты немедленно арестовали Мелехова и быстро выяснили подробности.

Отряд в составе 67 бойцов располагался в местечке Аце-Худук, примерно в 30 км южнее Хулхуты (зимовье колхоза им. Коминтерна). На его вооружении было три противотанковых ружья и стрелковое оружие — 4 ручных и один станковый пулемет, 10 автоматов и 49 винтовок. Утром появились бронетранспортеры с немецкой пехотой и танки. Мелехов насчитал 25 танков, а численность пехоты оценил в батальон. Практически весь его отряд быстро погиб в бою, и только Мелехов с несколькими бойцами смог скрыться за барханами.{220} Направившаяся к зимовью разведгруппа не нашла ничего, кроме нескольких поломанных винтовок и пары шинелей.

Мелехов был прав. Против его небольшого отряда действительно выступил целый батальон. Вот как выглядели события с немецкой точки зрения, изложенной в докладе офицера связи Luftwaffe обер-лейтенанта Дамма:

«27 октября уже на рассвете мы подъезжали с усиленным 2-м батальоном 60-го мп (майор Линдер) к скотоводческому колхозу «Коминтерн», чтобы атаковать замеченного там противника. Нас сопровождали самолет ближней разведки и два истребителя. Позиции противника были настолько подробно описаны летчиками в сброшенных нам в капсулах сообщениях и по радио, что майор Линдер смог направить свой отряд в атаку прямо с марша. Колхоз был взят после короткого боя, в котором участвовали самолеты, которые вели огонь с бреющего полета».{221}

В том же районе, в 10 км севернее Аце-Худук, расположился Передовой отряд № 2 — у колодца Харциглю. В отряде насчитывалось 97 бойцов, 6 ПТР, 2 станковых и 4 ручных пулемета, 15 автоматов и 64 винтовки. 27 октября в 18.00 к окружающим колодцам холмам подошли немецкие грузовики. Придя к выводу, что его подразделение собираются блокировать и уничтожить, командир отряда Лещенко запросил разрешение на отход. По приказу командира 52-й осбр полковника Шапкина отряд отошел восточнее, к зимовьям колхоза им. Ильича. Отступление было проведено глухой ночью 29 октября, в 02.00, то есть явно в обстановке нервозности. Люди прошли пешком в кромешной тьме четыре часа, и чудом не сбившись, добрались до привала. Проведя здесь несколько часов, днем 29 октября Лещенко решил продолжить отход. В двух километрах восточнее зимовья его роту нагнали немецкие танки и полностью уничтожили. Из всех бойцов уцелели только двое — лейтенант Зубарев и сержант Аванесов.{222}

Возвращаемся к описанию обер-лейтенанта Дамма: «29 октября мы с усиленным 2-м батальоном 156-го мп (капитан Беме) предприняли акцию против скотоводческих колхозов имени Калинина, Ленина и Ильича. В бронетранспортере у меня была постоянная связь через отделение связи ВВС со штабом дивизии, по которой я вызвал истребители, появлявшиеся над полем боя через несколько минут, чтобы принять участие в бою. Противник бежал на восток за песчаные барханы, пока нам не удалось взять его в плен».{223}

Встревоженный происходящим, Герасименко приказал Шапкину отвести к железной дороге все передовые дозоры и заменить их летучими отрядами.

В соответствии с приказом, полковник Шапкин направил к потерянным колодцам еще одну группу в составе 52 бойцов. Немцы обнаружили ее с помощью воздушной разведки 29 октября в 13.00. Пилот не отказал себе в удовольствии обстрелять колонну из пулемета. По счастью, потерь не было, но одна машина вышла из строя. В 07.30 30 октября колонна была атакована с воздуха. Два Ме-109 и один FW-189 в 3-5 км северо-восточнее зимовий колхоза им. Буденного начали ее методично расстреливать. Вскоре в степи горели бронемашина и четыре грузовика. Получив сведения об отряде 52-й осбр, командование 156-го мп направило на перехват группу танков из 116-го тбат (по советским оценкам — 15). С воздуха их прикрывало несколько Ме-109. В 08.20 немецкие танкисты настигли растрепанную колонну 52-й осбр. Судя по небольшим потерям — пять убитых и 6 пропавших без вести — бойцы приняли абсолютно рациональное решение: выпрыгнуть из машин и рассредоточиться по степи. Довольные успехом, немцы не стали задерживаться вдали от базы, и с трофеями вернулись в Хулхуту. Вечером поодиночке наши бойцы добрались пешком до основных позиций.{224}

И снова немецкая точка зрения из доклада Дамма: «30 октября в 04.30 мы снова поехали со 2-м батальоном 60-го полка в скотоводческий колхоз Буденного, где истребителями 29 октября было замечено скопление противника, к которому как раз прибыло на грузовиках подкрепление. После короткого ожесточенного боя противник был опрокинут. Пытавшиеся скрыться грузовики стали добычей истребителей, атаковавших на бреющем полете».{225}

Разочарованный неудачами 52-й осбр, Герасименко направил на помощь Шапкину мобильные группы 34-й гвсд. Гвардейцы быстро заняли опорные пункты и обустроили в них оборону.

У Сарпинских озер

После штурма Омн Керюльчи стороны активности не проявляли.

23 сентября Постнов сообщил, что западнее и южнее совхоза № 10 Сарпа обнаружены две немецкие машины.{226}

Дозоры 899-го сп сражались исключительно с патрулями Долла и Огдонова. Здесь немецких войск практически не было, зато местность была буквально насыщена разъездами перешедших на сторону вермахта советских граждан. Разъезды опирались на Алцын-Хуту, Нимгин, Гузян, Шин-Мере, Сарах, Цацан-Цонхо, Омн Керюльчи и иные пункты.

30 октября у Сарпы трагически погиб мотодозор 1-го сбат в составе отделения, в том числе двух лейтенантов. После того, как с дозором была потеряна связь, на поиски вышла мобильная группа. Вот что записал полковник Захаров в Журнале боевых действий армии: «Розыском 31 октября северо-восточнее совхоза № 10 Сарпа в 30 км найдены изуродованные трупы одного младшего лейтенанта, шофера и шести красноармейцев. Один младший лейтенант и один красноармеец пропали без вести».{227} Летучая группа немедленно бросилась к Омн Керюльчи, куда, предположительно, ушли конники Огдонова. К этому времени немцы уже вернулись в этот пункт, и успели его оборудовать. Советский отряд попал под кинжальный огонь. Один боец погиб, 12 получили ранения, без вести пропало еще шесть человек. Была выведена из строя автомашина.

Командование 899-го сп решило предпринять еще одну атаку на Омн Керюльчи. С этой целью 2 ноября был сформирован сводный отряд — стрелковая рота, две батареи 45-мм орудий, 4 ПТР, три 820-мм миномета, три станковых пулемета. Однако вскоре начались решающие сражения на Элистинской дороге, куда и отбыл почти весь полк. Поэтому операция была отменена.

Стороны вели минную войну. На одной из немецких мин подорвался грузовик с разведгруппой рядового Н.Мордасова. Николай Иванович был контужен и отправлен на выздоровление в астраханский госпиталь. Вскоре он встретил там командира своего взвода лейтенанта Телегина. Телегин, к сожалению, не поправился и умер в госпитале.

5 ноября разведчики 899-го сп обнаружили, что из Омн Керюльчи в Цаган Нур вышло до 200 всадников с обозом. Грейдер Омн Керюльчи — Сараха также контролировался всадниками Долла. В ночь на 5 ноября в районе Бергина 13 конников напали на колхозную бригаду и отобрали у нее скот, после чего ушли на юго-запад.{228}

9 ноября у Джерин Сека, ближе к Омн Керюльчи, разведотряд 899-го сп столкнулся с румынскими конниками. После короткой перестрелки бойцы Раду Корне отошли к Омн Керюльчи.{229}

Снабжение полка оставляло желать много, много лучшего. Весьма характерна запись от 11 ноября в Журнале боевых действий 248-й сд, которая гласит: «Погода холодная, ночью мороз. Личный состав находится под открытым небом. Теплым обмундированием не обеспечены. Много заболело от истощения и простудных».{230} Много — это двести человек, то есть каждый десятый боец полка был выведен из строя по причине безответственности интендантских служб. 31 человек умер.{231}

15 ноября, в канун операции под Хулхутой, нелепо погиб командир 899-го сп Даниил Щербак. По дороге из Юсты в совхоз № 10 Сарпа его машина перевернулась, и от полученных травм Даниил Андреевич скончался. В одной из российских деревень у него остались жена и ребенок.{232} Через некоторое время вместо Щербака полк возглавил командир 2-го батальона капитан Александр Постилый.

16 ноября у фермы № 1 совхоза № 10 Сарпа был обнаружен немецкий разведотряд: танк, танкетка, БТР, 6 мотоциклистов и 4 автомашины с пехотой. Курсанты отстрелялись и немцы отошли. Бойцы 899-го сп потерь не имели.{233}

Борьба в воздухе. Тыл

Астрахань была единственной базой снабжения 28-й армии. По этой же причине обеспечение перевалки грузов через Волгу имело для В.Ф.Герасименко жизненно важное значение. Еще до войны предполагалось построить железнодорожный мост, но в результате вторжения вермахта у национальной экономики возникли иные приоритеты.

В результате в августе 1942 года пришлось наспех искать по всей Волге баржи. Однако часть их была задействована для снабжения важного Сталинградского плацдарма армии Чуйкова. В результате грузы на Трусово стали простаивать, чем не применяла активно пользоваться немецкая авиация. Практически каждый день в городе звучал грохот от взрывающихся цистерн с нефтью.

В результате по инициативе инженеров Я.А.Виленкина и П.Г.Мемнонова было решено поставить восемь барж поперек Волги. Так возникла понтонная переправа от Заболдинского леса к Солянке. Она была сооружена за 10 дней и стала объектом постоянных налетов Ju-88.

Немецкая авиация проводила разведку над Астраханью, Юстой, Солеными Займищами, Линейным. Стояла солнечная и теплая погода — около 17-23 градусов по Цельсию.

В середине сентября 16-я мд получила собственное авиаподразделение. Для действий в полосе дивизии было выделено четыре истребителя Ме-109, один истребитель-бомбардировщик Ме-110, а также эскадрилья ближней разведки 5(Н)/12 FW-189. Это были знаменитые двухфюзеляжные «рамы». Они доставляли советской пехоте много неприятностей. Виктор Мельников из 6-й гвтбр так описывал действия немецкой дивизионной авиации: «часто появлялась «рама» — двухфюзеляжный «Фокке-Вульф»-189. Сделает несколько кругов, сбросит бомбы, а затем начинает корректировать огонь шестиствольных минометов… или через несколько минут появляются немецкие пикировщики и ведут пулеметные и бомбовые удары».{234}

Базовый аэродром немцев находился в Элисте, а в Утте они оборудовали полевой аэродром. Его снабжение осуществлялось с помощью 1-й эскадрильи 4-й планерной группы. Грузовые планеры DFS-230 буксировались самолетом Hs-126. Подразделения наземного обеспечения состояли из метеорологической группы 6-й роты 4-го полка связи, взвода связи 7-й роты 38-го полка связи и группы 3-й роты 38-го полка связи Luftwaffe.

Налеты на Астрахань совершались преимущественно с аэродромов под Сталинградом, в частности, Гумрака. В директиве Гитлера от 23 июля говорилось: «Особое значение имеет при этом заблаговременное разрушение города Сталинград. Кроме того, эпизодически осуществлять воздушные налеты на Астрахань; минированием нарушать судоходство в нижнем течении р. Волга». Об одном такой рейде пишет немецкий ас Рудель.

ПВО Астрахани располагали всего 12 истребителями: три Як-1, два И-15b и два «Харрикейна» из 652-го ИАП базировались в городе, еще пять ЛаГГ-3 из 572-го ИАП в Харабалях.

23 сентября в воздушном бою над Дурным (Рассветом) был сбит Як-1. Пилот совершил вынужденную посадку.{235}

25 сентября пятидесятикилограммовая бомба упала в жилом квартале. Она разрушила 6 жилых домов. Восемь человек получили ранения.{236}

В ночь на 26 сентября был совершен большой налет на железнодорожную станцию Астрахань-2. Сгорело три нефтебака с горюче-смазочными материалами, были разрушены три жилых дома и в нескольких местах сильно повреждено железнодорожное полотно. По оценкам службы ПВО, в общей сложности было сброшено 100 фугасных и 200 зажигательных авиабомб.

28 сентября налету подверглись предприятия Микояновского района г.Астрахани. Были разрушены четыре жилых дома, убиты и ранены 15 человек. При этом сильно пострадал судостроительный завод.{237}

29 сентября два самолета обстреляли позиции 152-й осбр. Погибло шесть человек, двое получили ранения. Днем один самолет сбросил бомбу на столовую Астраханской школы авиамехаников. Погибло семь курсантов, 26 были ранены. 1 октября немецкие бомбардировщики появились восточнее Хулхуты, нанеся удар по 152-й осбр. 2 октября выдался особенно напряженным. В 07.30 три Ме-104 обстреляли позиции 152-й осбр. При этом два человека были убиты, трое ранены. В 14.00 подключилась артиллерия 16-й мд, совершившая налет на укрепления советской пехоты. Артбатальон 152-й осбр был вынужден повести ответный огонь, вынудив немецкую батарею замолчать. В тот же день в 07.26 семь Ju-88 появились над станцией Ашулук, сбросив на нее до 40 фугасных авиабомб. В результате в нескольких местах было разрушено железнодорожное полотно, пострадало гражданское население.

7 октября в 21.00 звено самолетов Астраханской военно-морской базы (АВМБ) навестило Дом Правительства в Элисте, где, по данным разведки, находился штаб 16-й мд. Летчики сбросили 6 ФАБ-100 и 6 ФАБ-60. Один самолет был потерян.

8 октября три Ме-109 и 2 FW-189 в 14.35 обстреляли 152-ю осбр, сбросив несколько бомб. Лишь один солдат получил ранение, но пострадала матчасть — на земле сгорел У-2, было повреждено четыре автомашины, убита лошадь. Наши летчики в ответ нанесли удар по Хулхуте.{238} В этот же день два советских самолета вступили в бой с одиноким Ju-88 в 5 км северо-восточнее Давсны. Немецкий бортстрелок сумел сбить истребитель ст. лейтенанта Сухорукова, и тогда сержант Сергей Бокарев двумя заходами протаранил бомбардировщик. 2 члена немецкого экипажа погибли, двое попали в плен.

9-го октября стал черным днем для немецких пилотов. А. Сидоровский из 652-го истребительного полка на своем «Яке» вступил в бой с шестью Ju-88, бомбившими железнодорожную станцию Селитренная. Во время боя пилот заметил, что к станции подходит вторая, группа вражеских машин. Их тоже было шесть. Несмотря на несоответствие сил, Сидоровский отогнал противника, в основном благодаря невероятному упорству и дерзости. Собственно, в данных обстоятельствах иначе бы он не выжил. Сидоровский срезал тараном один из бомбардировщиков, вырубив хвостовое оперение и пулемет. Ju-88 упал вниз. Его экипаж погиб. Остальные пилоты люфтваффе предпочли покинуть поле боя. В 10.00 в 30 км южнее Енотаевки звено истребителей ПВО сбило еще один Ju-88. Из экипажа никто не уцелел.

10 октября еще один таран, над Астраханью, провел летчик Мишин. Однако потеря стабилизатора не отразилась на устойчивости немецкой машины, и потребовался еще один таран, который провел лейтенант Иван Казаков из 572-го ИАП.

11 октября с утра над города появился «юнкерс», некоторое время покруживший в воздухе под обстрелом зениток и затем ушедший на запад. А после обеда город атаковали два Ме-109 с пиковым и тузами на фюзеляже из 3/JG53 прошли над городом на бреющем полете, обстреляв из пушки и пулеметов несколько улиц, 17-ю пристань, кирпичный завод, батарею 679-го ЗенАП и железнодорожный состав. В ходе этой штурмовки было ранено семь горожан. Психологический эффект был огромен. Многие постарались покинуть город и укрыться в селах.{239}

12 октября в 10.50 над Хулхутой показался одинокий FW-189. Как только наблюдатель передал первые сообщения на землю, батареи 146-го ап 16-й мд открыли огонь по позициям 152-й осбр. По неизвестным причинам наша артиллерия бездействовала. Все это продолжалось до 12.30, когда, наконец, заговорили бригадные гаубицы. Вскоре огонь с немецкой стороны прекратился.

Затем немецкая авиация оживила свои действия на Каспийском море. 24 октября в 08.30 над Астраханью на высоте 7000 метров пролетел разведчик Ju-88. Данные аэрофотосъемки показали большое скопление на астраханском рейде нефтеналивных судов, пришедших из Баку и ожидавших очереди на разгрузку. Немецкое командование незамедлительно приняло меры.

24 октября погиб вышедший из Баку с грузом карбида кальция пароход «Молот» (489 брт.). Из экипажа не сошел на берег никто.

26 октября на Астраханском рейде, примерно в 22.00, получив попадание от немецкой бомбы, загорелась и затонула шаланда «Америка» (995 брт.). Сторожевой катер «М-14» спас 8 чел. Погиб 1 чел. Через пять дней шаланда была поднята со дна и отбуксирована на мелководье. Возиться с ее ремонтом оказалось слишком накладно, и она пробыла на отмели до 1952 года, пока не была разрезана на металлолом.

В этот же день и в том же месте «Хейнкель» был потоплен рейдтанкер «Ударник» (3110 брт), пытавшийся помочь экипажу «Америки». Взрывом бомбы ему оторвало носовую часть и снесло рубку. Судно быстро затонуло. Часть экипажа спаслась на шлюпке и на т/х «Урицкий» была доставлена в Астрахань. Погибло 13 чел., в том числе капитан Н. В. Краснов и заместитель начальника Рейдтанкера С. И. Галкин. Ранено 12 чел.

29 октября на Астраханском рейде была потоплена немецкой авиацией шаланда № 21 (850 брт). Она остановилась на ночь в Волго-Каспийском канале. От взрывов разрушена и носовая часть, судно заполнилось водой. Погибло 3 члена экипажа и 2 пассажира. Остальные 9 человек спасены п/х «Бакинец» и доставлены в форт Шевченко.

На следующий день, 30 октября, у Искусственного острова в результате атаки трех самолетов сел на бровку канала пароход «Коминтерн». В результате судно превратилось в неподвижную цель и получило прямое попадание бомбы. Возник сильный пожар и «Коминтерн» полностью сгорел. Из экипажа погибло три человека. Остальные высадились на берег с помощью шлюпки.

15 ноября на Астраханском рейде четырьмя Ju-88 был атакован танкер «Кулибеков» (1754 тонны). Он следовал с Астраханского рейда с пассажирами в п. Баутино (форт Шевченко) в охранении трех военных кораблей и вел на буксире землесос «СЗ-14», шаланду №318 и баркас «Грузчик». В 16.55 у банки Жемчужная танкер получил попадание сразу тремя бомбами, через 20 минут перевернулся и затонул. БО «Артиллерист» успел снять 43 чел. (в том числе 12 детей), которые на «СЗ-14» на другой день были доставлены в п. Баутино. Погибло 4 чел., 1 человек был ранен.

Кроме того, были понесены небоевые потери. В Бендес-Аббасе во время погрузки на баржу «Танкист» взорвались бочки с взрывчаткой (18 ноября), в шторм погибли баржа «Талыча» (29 ноября), лихтер № 3032 (27 июля 1943 года), взорвались перевозивший пароход «Орленок» и стоявший рядом теплоход «Осетин» и танкер «Муравьев» (24 октября 1943 года), пропал без вести сухогруз «Куйбышев» (29 октября 1943 года).

Возвратимся назад к событиям над землей.

18 октября в 12.00 девять Ju-88 из KG76 совершили налет на станцию Чапчачи. На маленький поселок обрушилось 90 фугасных и осколочных бомб. В результате были разрушены три здания, водяной резервуар для паровозов, сгорели 22 цистерны. Пожар продолжался не меньше суток. Однако железнодорожники упорно не прекращали ни на час свою работу, обеспечивая движение поездов.

24 октября удару подверглись станции Верблюжья и Досанг, на которые было сброшено, соответственно, 32 и 36 бомб. Наши Як-1 не смогли вступить в бой ввиду превосходства противника.

Офицер интендантской службы Григорий Панченко, оказавшийся по делам в Астрахани, так описывал свои впечатления от жизни в городе:{240}

«День 25-ой годовщины Октября был днем пасмурным, холодным, ветреным. Вчера было ровно месяц, как я приехал в Астрахань. Наступила совершенная зима, которая угрожает сковать Волгу, а значит, и возможности транспортировки продовольственных грузов водой. Это печально, так как железная дорога контролируется немецкой авиацией от Астрахани до Баскунчака и даже севернее. Станции этого участка разрушены с немецкой терпеливостью и тщательностью. Станции Верблюжью и Сероглазово я видел разбитыми сам, когда ехал сюда.

Астрахань. 15.11. Астрахань — город великого коммунального запустения и белых шпицев. Шпицев во дворах по два, три и больше в прямой зависимости от числа жильцов в них. Они похожи друг на друга, как карандаши в новой коробке, и дьявольски злы.

Город дремуче запущен. Громадные выбоины в мостовых и на асфальтированных улицах. Дома облезли, как весенние линяющие кошки, штукатурка на многих из них осыпалась. Канализация испорчена, уборные выгребные, и во многих домах — непереносимая вонь клоаки».

За период с 01.08.1941 по 01.02.1942 года трудящиеся Астраханского округа собрали в фонд обороны 7,6 млн. рублей.

За три года войны было внесено на строительство самолетов и танков свыше 400 млн. рублей.

Сумма подписки населения Астраханской области на государственные займы и денежно-вещевые лотереи составила за период войны около 300 млн. рублей.

В зиму 1941-1942 годов астраханцы собрали и послали на фронт 3849 полушубков, 12336 пар валенок, 9187 ватных брюк, 6146 пар теплого белья, около 30 тысяч пар шерстяных варежек, перчаток.

На заводах строили морские охотники, минные тральщики, минометы, противотанковые ежи, 85 мм снаряды, гранаты. На заводе Урицкого делали аэросани и огнеметы, на заводе Сталина — бронетанкера и подводные лодки серии «М» (малютка), на заводе III интернационала лодки-волокуши для перевозки раненых и подвоза боеприпасов на позиции. В 1942 году Астраханский рыбокомбинат им. Микояна освоил выпуск рыбных сухарей, крупы, муки.

В Астрахани было открыто свыше 60 госпиталей и около 80 действовало по округу.

Северный фланг — операции против румын

Севернее Хулхуты до Сарпинских озер местность патрулировали подвижные отряды сторон, действия которых мы коротко описывали выше. Линия фронта начиналась от Сарпинских озер, где 7-й румынский корпус в составе двух кавдивизий противостоял 91-й сд 51-й армии.

Командир 91-й дивизии Николай Калинин, подразделения которого заняли оборону за Сарпинскими озерами, так описывал событий сентября «дивизия не только сдерживала натиск врага, но и предпринимала дерзкие вылазки. Во время одной из них в совхозе № 10 мы захватили штаб саперного батальона и все его хозяйство. Среди документов оказался и приказ командира 4-го армейского корпуса, в котором, между прочим, отмечалось, что войска Советской Армии уже полностью уничтожены и по степям бродят лишь их отдельные мелкие группы…

В последние дни лета в районе Садовое, Уманцево в течение десяти суток действовал отряд во главе с моим заместителем подполковником Л. М. Покровским. Посаженный на трофейные автомашины, отряд был очень подвижным. Внезапными ударами он уничтожал мелкие гарнизоны неприятеля и легко уклонялся от встреч с более крупными формированиями.

Покровский собрал важные сведения о фашистских частях и соединениях, провел большую работу с жителями селений Садовое и Уманцево, разъяснил им, какие данные о враге нас интересуют, куда и как их передавать.»

Два упомянутых Н.Калининым села находятся западнее озер. В начале сентября румыны отбросили советские войска за озера. Наиболее ожесточенный бой произошел за Умацево. К селу подъехала моторизованная группа на семи грузовиках, один из которых буксировал орудие. Удерживавший пункт взвод Баймурзаева погиб полностью.

В степи развернулась диверсионная война. Одна из наших стрелковых рот совершила вылазку в район населенного пункта Деде-Ламин. Атаке предшествовал огневой налет гвардейских минометов и артиллерии. Он ошеломил румын, которые не смогли оказать сопротивления атаковавшей пехоте. Только убитыми румыны потеряли свыше 100 человек, 12 солдат и 2 офицера были захвачены в плен.

В течение 28 сентября — 4 октября частями 51-й армии под командованием генерал-майора Т.К. Коломийца был нанесен удар в 75 км от южной черты Сталинграда. В ночь на 29 сентября советские части, проникнув в расположение 4-й румынской армии, вышли к населенному пункту Садовое, расположенному в 20-25 км от фронта, и разгромили несколько румынских полков. 2 октября румыны начали контратаки и наши части отошли назад.

Второй контрудар примерно в это же время — с 28 сентября по 2 октября — был нанесен сводным отрядом 57-й армии генерал-майора Ф.И. Толбухина в районе озер Сарпа, Цаца и Барманцак. В результате успешных наступательных боев отряд 1 октября овладел населенными пунктами Цаца, Семкин, Дубовым Оврагом и после отражения контратак румынских войск закрепился в промежутках между озерами.

К 7 ноября командование армии решило преподнести подарок руководству страны, да и, собственно, всему народу. 91-й дивизии была поставлена задача нанести удар в направлении Садового. Генералу Калинину выделили стрелковый батальон, разведроту, эскадрон конницы, артиллерийскую батарею и пять танков. Командование группой было поручено полковнику Леониду Михайловичу Покровскому.

6 ноября в 2 часа утра подразделение У-2 нанесло бомбовый удар по расположенному в Садовом румынскому штабу. К этому времени отряд Покровского должен был пересечь линию фронта и подойти к восточной окраине Садового. Однако он задержался, встретив более серьезное сопротивление противника, чем предполагал. Садовое перешло в наши руки лишь к рассвету. Штаб румынского корпуса через урочище бежал к Уманцево, а вслед за ним последовал и отряд Покровского. Уманцево было взято с ходу. В село выехал сам комдив Калинин. Воодушевленный, он направил две оперативные группы в сторону железнодорожных станций Аксай и Котельниковской. Обе находились довольно далеко — за несколько десятков километров.

Однако Калинин ошибся. В тылу у румын стояли немцы, причем танкисты. У Уманцево начались бои, где обе стороны потеряли несколько машин подбитыми. 9 ноября оперативная группа Покровского отошла на восток, за озера. За три дня было выбито из строя порядка 900 румын (по советским данным), захвачено несколько десятков пленных, восемь автомашин и сожжено пять складов. Изъятое из них продовольствие, за вычетом спиртного, Калинин раздал среди местного полуголодного населения.

Осенние бои у Сталинграда сильно обескровили румынские части. Константин Стефанеску так рассказывал на допросе о положении дел в 7-м пп 18-й пд 4-й армии, где он прослужил примерно месяц:

«К моменту моего прибытия (начало сентября) дивизия была сильно истрепана. Роты едва насчитывали по 45-50 человек. С поступлением пополнения, численность их была доведена примерно до 80-100 человек. За период с 1 по 20 сентября мы участвовали в трех безуспешных наступательных операциях, а все остальное время были в обороне. Понесенные потери были весьма значительны, например, в нашей роте остались в строю только 35 человек. Значительные потери в офицерском составе. Убит командир нашей роты, командир одного из взводов и многие тяжело ранены».

Южный фланг — корпус Фельми

На левом фланге положение было не столь благоприятным. Здесь, от Хулхуты до Нальчика, линия фронта практически отсутствовала. Территорию Дагестана патрулировали боевые отряды немецкой и советской моторизованной кавалерии.

С немецкой стороны действовали два казачьих полка — подполковника Иоахима фон Юнгшульца и Платова. Основу полка Юнгшульца составляли две сотни терских казаков, а также казачий эскадрон, сформированный в Симферополе. По состоянию на 25 декабря 1942 г. в составе полка было 1.530 человек, в том числе 30 офицеров, 150 унтер-офицеров и 1.350 рядовых, а на вооружении находилось 56 ручных и станковых пулеметов, 6 минометов, 42 противотанковых ружья, винтовки и автоматы.

С нашей стороны на этом направлении располагались уцелевшие части 110-й калмыцкой кд. С 12.09.42 г. 110-я кд была подчинена 4-му Гвардейскому Кубано-Казачьему кавкорпусу и вышла на рубеж Терекли-Мектеб-Селиванкин. В сентябре 1942 г. в 110-ю Кавдивизию прибыли выпускники Новочеркасского кавалерийского училища на должности командиров сабельных взводов — лейтенанты: Э.Ч. Манджиев, М.И. Монголов, А.С-Г. Ашнаев, В.О. Шарманджиев, Д.В. Адучиев, Б.Ц. Абушиев, М.А. Очиров, М.М. Бадма-Гаряев, Г.И. Шарманджиев, О.О-Г. Замбаев и другие.

30 сентября личный состав 110-й кд был передан на доукомплектование 30-й кд. В дивизии оставалось лишь управление и несколько боевых групп. Благодаря мобилизации жителей приморских районов численность дивизии достигла к 13 ноября 2719 человек, причем калмыки составляли порядка 1000.

Начиная с сентября 1942 г. кавалерийский полк фон Юнгшульца оперировал на левом фланге 1-й танковой армии севернее реки Терек. Особенно интенсивный характер эта борьба приобрела в октябре, когда на фронт прибыло 287-е соединение особого назначения генерала Фельми (известное также как корпус «Ф»), специально сформированное для ведения войны в степях и пустынях т.н. «корпус Фельми», названный так по фамилии своего командира. Основу корпуса составляли войска, сформированные из знающих Восток немцев и военнопленных британской и французской армий арабского происхождения. В перспективе корпус был должен оперировать на Переднем Востоке, то есть в Месопотамии и Сирии.

Обеспечивая стык между частями соединения Фельми и 40-го танкового корпуса генерала Гейера фон Швеппенбурга, казачьи эскадроны принимали активное участие в наступлении 17-19 октября, в ходе которого понесли большие потери и были отброшены на восток части 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса генерала И.Я.Кириченко. 30 октября, действуя в составе 40-го танкового корпуса, полк Юнгшульца отражал попытки советской кавалерии прорваться в направлении Ачикулак.

Вот как описывал ход событий маршал Гречко:{241}

«В первой половине октября войска Северной группы Закавказского фронта, остановив противника в ходе Малгобекской операции, накапливали силы для наступления. В свою очередь немецко-фашистское командование также готовилось нанести удар 1-й танковой армией на Грозный и далее на Махачкалу, Баку. На правом крыле Северной группы войск Закавказского фронта в районе Старо-Щедринской в конце сентября сосредоточился 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус, который передислоцировался сюда с туапсинского направления. Дело в том, что в этот период между флангами Закавказского и Сталинградского фронтов существовал разрыв более чем в 200 км. В свою очередь между левым флангом 1-й танковой армии противника и войсками, действовавшими на сталинградском направлении, также имелся большой разрыв» Левый фланг 1-й танковой армии врага был, по существу, открыт: он прикрывался лишь небольшими моторизованными отрядами и одним кавалерийским полком. В Левокумском, Владимировке и Ачикулаке находились слабые гарнизоны противника.

Учитывая такую обстановку, командование Закавказского фронта решило выдвинуть на это направление 4-й гвардейский кавалерийский корпус, нанести им удар во фланг 1-й танковой армии противника и выйти ей в тыл. Этими действиями предполагалось прочно прикрыть железную дорогу Кизляр — Астрахань и отвлечь внимание противника от малгобекско-моздокского направления, где в это время наши войска готовились к наступлению. Удар корпуса должен был послужить началом наступления для 9-й армии и 10-го гвардейского стрелкового корпуса. Если бы эта операция удалась, то войска 1-й танковой армии противника оказались бы под угрозой окружения. 2 октября корпус двинулся в направлении на Ачикулак. Даже не имея соприкосновения с противником, его части за 12 суток прошли всего 150 км. Такое медленное продвижение объяснялось тем, что кавалерии приходилось двигаться в основном ночью, к тому же по безводной степи. Однако эти причины не могли оправдать медлительность и излишнюю осторожность, которые привели к потере внезапности. Нерешительность действий командира корпуса задержала начало наступления войск 9-й армии и 10-го гвардейского стрелкового корпуса. В десятых числах октября части корпуса вошли в соприкосновение с противником в районе Абдул-Газа, Махмут-Мектеб и Березкин. Стремительным ударом казаки разгромили оборонявшегося врага и, овладев этими населенными пунктами, продолжали движение на Ачикулак, где гитлеровцы, по данным разведки, имели гарнизон в составе батальона пехоты, 400 всадников и 30 танков. Однако эти данные были ошибочны. Дело в том, что немецко-фашистское командование обнаружило движение 4-го гвардейского кавалерийского корпуса и спешно перебросило из Донбасса для прикрытия левого крыла и тыла 1-й танковой армии части корпуса особого назначения «Ф». Наименование «Ф» корпус получил по первоначальной букве фамилии командира генерала Фельми, формировавшего этот корпус. В состав корпуса входили три моторизованных батальона, один танковый батальон, один артиллерийский дивизион, авиаотряд и ряд других частей. В корпусе было до 6 тыс. солдат и офицеров, 64 танка и 120 орудий и минометов. Кроме того, он получил на усиление кавалерийский полк и один батальон 201-го танкового полка. Корпус формировался в Греции и предназначался для действий в восточных странах. В конце августа он оказался в Донбассе, а в первой половине октября в связи с выдвижением нашей конницы был срочно переброшен на рубеж к северу от района Моздок, Левокумское, Каясулу, Ачикулак.

17 октября части 30-й кавалерийской дивизии вместо неожиданного ночного удара на Ачикулак безуспешно атаковали с утра передовой отряд противника в Андрей-Кургане. Вместо внезапной атаки дивизия сама попала под удар главных сил корпуса «Ф» из Ачикулака и, понеся большие потери, отступила. Противник же, отбросив части 30-й кавалерийской дивизии, перешел в наступление против 9-й и 10-й гвардейских кавалерийских дивизий и после двухдневных ожесточенных боев овладел Урожайное и Владимирской. Так, вследствие нерешительных и медленных действий 4-й гвардейский кавалерийский корпус не выполнил поставленной задачи. Командующий фронтом приказал командиру корпуса с утра 30 октября, обходя вражеские опорные пункты, наступать в направлении Степное, Соломенское и во взаимодействии с 63-й кавалерийской дивизией, прибывшей из Черноморской группы войск, и 10-м гвардейским стрелковым корпусом разгромить моздокскую группировку противника. Однако командование корпуса решило в ночь на 1 ноября вновь атаковать и захватить Ачикулак. Противник к этому времени успел сосредоточить здесь дополнительно подразделения 360-го и 375-го гренадерских полков. Двое суток казаки вели безуспешные тяжелые бои с пехотой и танками врага, но захватить Ачикулак им не удалось. Понеся большие и неоправданные потери, корпус прекратил атаки и отступил, а 7 ноября без разрешения командования фронта и группы генерал Кириченко начал отводить корпус на восток в направлении Черного Рынка. Узнав об этом, командующий Закавказским фронтом телеграфировал командиру корпуса: «Поставленная Вам задача набеговых операций во фланг и тыл противника наилучшим образом обеспечивает прикрытие железной дороги Астрахань — Кизляр... и совершенно несовместима с Вашим отходом на восток. Немедленно примите меры к установлению соприкосновения с противником своими передовыми частями и обеспечению за собой ранее занимаемой полосы на линии Камыш-Бурун, Тукуй-Мектеб, Терен-Кую и активизируйте набеговые действия разведгрупп с захватом пленных и нарушением управления противника». Однако к этому времени корпус уже отошел на 100 км на восток. Момент был упущен. Хорошо задуманный маневр кавалерийскими соединениями не был осуществлен».