Финал
Перед падением
Завершающий период второй мировой войны начался в 1944 г. К началу следующего, 1945 г. наступил ее конечный этап, когда на театрах и фронтах войны вооруженная борьба должна была привести к окончательному разгрому фашистской Германии, а затем и Японии.
В рассматриваемое время военная и политическая обстановка в мире с полной очевидностью сложилась в пользу стран антигитлеровской коалиции. Грандиозные победы СССР над фашистской Германией продолжали оказывать решающее влияние на развитие событий. Бывшие союзники Германии — Румыния, Болгария, Италия и Финляндия — не только вышли из гитлеровского блока, но и вступили в войну против Германии.
Стратегическая инициатива находилась в руках союзников. Начиная с лета 1944 г. гитлеровская Германия вынуждена была вести войну на два фронта. С востока на нее наступала Красная Армия, с запада — войска Соединенных Штатов Америки, Англии и Франции.
На советско-германском фронте Красная Армия в конце 1944 г. готовилась к нанесению последних мощных ударов по фашистской Германии. Перед нею стояла задача окончательно разгромить гитлеровский вермахт, завершить освобождение порабощенных фашистами стран Восточной и Юго-Восточной Европы и совместно с вооруженными силами союзников добиться безоговорочной капитуляции Германии.
На Западе к концу 1944 г. американские, английские и французские войска очистили от немецких оккупантов Францию, Бельгию, Люксембург и часть Голландии. Линия Западного фронта проходила от устья реки Маас в Голландии и дальше вдоль франко-германской границы до Швейцарии. Союзники имели здесь полностью укомплектованные 76 дивизий, в том числе 21 бронетанковую. Кроме того, в составе войск Эйзенхауэра было 15 отдельных бригад. С германской стороны им противостояли 74 слабоукомплектованные дивизии и 3 бригады. Однако дивизии союзников обладали большей численностью и были лучше вооружены.
На Апеннинском полуострове союзные войска были задержаны противником в Северной Италии на рубеже Равенна, Пиза. Здесь действовали 22 дивизии и 9 бригад против 31 дивизии и [600] 1 бригады немцев. Гитлеровское командование держало также 10 дивизий и 4 бригады на Балканах против Народно-освободительной армии Югославии.
США, Великобритания и Франция на Западном и Итальянском фронтах обладали значительным превосходством в силах и средствах. Они имели там 5,7 млн. человек личного состава, 50 тыс. орудий и минометов, свыше 16 тыс. танков и САУ, 16,7 тыс. боевых самолетов. Противостоящие им немецко-фашистские войска насчитывали 1,9 млн. солдат и офицеров, 45 тыс. орудий и минометов, 3,5 тыс. танков и штурмовых орудий, 2,7 тыс. самолетов.
США и Англия после вынужденной остановки наступления собирались возобновить его с рубежа западной границы Германии и совершить быстрое вторжение в глубь германской территории. Союзники намеревались также упредить советские войска в продвижении в некоторые районы Центральной Европы. На Западе союзным войскам противостояла лишь третья часть немецко-фашистских дивизий. Германское верховное командование свои главные силы и средства держало на Восточном фронте, продолжавшем оставаться решающим фронтом войны.
Общая стратегическая обстановка в Европе, как никогда прежде, благоприятствовала полному разгрому гитлеровских агрессоров. Однако окончательную победу предстояло завоевать в кровопролитных сражениях с противником, решившим сопротивляться до конца.
Для фашистской Германии катастрофически ухудшилась как стратегическая обстановка, так и ее международное и внутреннее положение.
В гигантских сражениях и битвах под Москвой, Ленинградом, Сталинградом, на Курской дуге, на Днепре, в Белорусской и других операциях гитлеровская Германия потерпела поражения, от которых она уже не в состоянии была оправиться. Летом и осенью 1944 г. на советско-германском фронте противник потерял 1600 тыс. человек, из них более 860 тыс. — безвозвратно. Главные стратегические группировки противника на Восточном фронте потерпели серьезные поражения или были разгромлены, резервы вермахта истощены. Все это отрицательно сказалось на боеспособности вермахта.
Военно-экономический потенциал третьего рейха резко уменьшился. Потеря ранее захваченных гитлеровцами территорий и ресурсов стран-сателлитов лишила агрессора богатых источников стратегического сырья и продовольствия. И хотя промышленность Германии в 1944 г. выпустила большое количество вооружения — 32,9 тыс. боевых самолетов, 17,1 тыс. тяжелых и средних танков, штурмовых орудий и САУ, 61,1 тыс. орудий калибра 75 мм и выше, военное производство с осени уменьшилось, а в [601] первом квартале 1945 г. продолжало еще более падать. Одной из причин этого явились массированные бомбардировки германской территории союзной авиацией.
Резко усилилась изоляция гитлеровского рейха на международной арене. К концу 1944 г. Германия сохраняла дипломатические отношения лишь с 9 странами (до 22 июня 1941 г. — с 41 государством).
Внутреннее положение фашистской Германии свидетельствовало об ускорении процесса ее политического распада.. Гитлеровский режим поддерживался системой жестокого террора в сочетании с демагогической пропагандой. После неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. террор в стране усилился. Арестовывались и расстреливались не только заговорщики и их сторонники. Новой волне массовых репрессий со стороны гестапо и органов СС подвергались участники народного антифашистского движения. Жертвами фашистского террора пали тысячи борцов за свободную Германию и среди них Эрнст Тельман — вождь германского рабочего класса, председатель ЦК КПГ. Несмотря на понесенные огромные потери, движение Сопротивления на территории Германии продолжало действовать. В нем участвовали и немецкие антифашисты, и иностранные рабочие, насильно туда угнанные, а также многие советские военнопленные.
Большинство немецкого населения, устрашенное нацистским террором и опутанное геббельсовской пропагандой, не выступало активно против фашистского режима.
«Значительная часть немецкого населения, находясь под влиянием нацистской пропаганды, а также опасаясь возмездия за преступления, совершенные гитлеровским режимом, цеплялась за иллюзию возможности «почетного мира», достижение которого она связывала с необходимостью «выстоять», пока не будут приняты политические решения»{1}.
Несмотря на снижение боевой и морально-политической мощи Германии, она все еще оставалась опасным противником, сохранявшим достаточно сил для продолжения войны. К началу 1945 г. в германских вооруженных силах находилось почти 9420 тыс. человек (и 350 тыс. в инонациональных формированиях). На вооружении вермахта находилось свыше 110 тыс. орудий и минометов, до 13,2 тыс. танков и штурмовых орудий, свыше 7 тыс. боевых самолетов и 434 боевых корабля основных классов. Действующая армия насчитывала 5,4 млн. солдат и офицеров. Сухопутные войска имели 295 дивизий (в том числе 34 танковые и 16 моторизованных) и 30 бригад. Вместе с венгерскими и итальянскими соединениями третий рейх располагал 315 дивизиями и 32 бригадами.
На советско-германском фронте находились наиболее боеспособные немецкие войска: 8 полевых, 4 танковые армии, оперативная [602] группа и 3 воздушных флота. В их составе было 169 дивизий (в том числе 22 танковых и 9 моторизованных) и 20 бригад. Вместе с ними действовали 1-я и 3-я венгерские армии в составе 16 дивизий и 1 бригады. С учетом этих формирований противник имел на Восточном фронте 3,7 млн. человек, 56,2 тыс. орудий и минометов, 8,1 тыс. танков и штурмовых орудий, 4,1 тыс. самолетов. На Западном фронте англо-американским войскам противостояло 107 немецких дивизий. Находившиеся в тылу противника различные резервные формирования насчитывали примерно 2 млн. человек. Они также располагали значительным вооружением — 2700 орудий, 1090 танков и 930 боевых самолетов. В ходе дальнейших боевых действий большая часть этих сил была переброшена на советско-германский фронт.
В итоге летне-осенней кампании 1944 г. протяженность советско-германского фронта сократилась с 4450 до 2250 км. Это позволило гитлеровскому командованию, несмотря на уменьшение численности немецких войск, уплотнить свою оборону по фронту и в глубину.
Техническая вооруженность гитлеровского вермахта также была еще достаточно высокой. Германская промышленность выпускала модернизированные самолеты, новейшие тяжелые танки, орудия, подводные лодки. Враг обладал новым оружием дальнего действия — реактивными самолетами и реактивными снарядами ФАУ. Немецкая пехота широко применяла фауст-патроны — средство противотанковой обороны, особенно опасное в ближнем бою.
Фашистская Германия не собиралась складывать оружия, а ее главари перед лицом неизбежной трагической развязки продолжали проявлять присущий им политический и военный авантюризм. Гитлер и его клика, включая высший генералитет, продолжали делать ставку на раскол антигитлеровской коалиции. Но пока противоестественный с их точки зрения союз империалистических держав (США и Англии) с Советской Россией продолжал существовать (а волю народов они не учитывали в своих расчетах), оставалось одно — затягивать войну, отстоять фашистскую цитадель. Чтобы укрепить боевой дух вермахта и хоть что-то противопоставить росту пораженческих настроений среди германского населения, фашистская пропаганда разжигала веру в некое необыкновенное «секретное оружие», которое вскоре появится и обеспечит победу. Разработка атомного оружия в рейхе действительно велась, но создать его нацистам так и не удалось. Вместе с тем в Германии продолжались тотальные мобилизации для пополнения огромных людских потерь на фронтах, формировались батальоны фольксштурма.
Каковы же были военные планы противника? Несомненно, что с позиций большой стратегии война и в оценке врага была [603] проиграна. Замыслы о создании мировой нацистской империи потерпели крах, на смену им пришли совсем иные заботы — стремление избегнуть возмездия, отсидеться в своем собственном логове. Как же этого достигнуть? Англо-американские войска вплотную подошли к западным границам Германии, а кое-где и перешагнули ее. Кроме того, они находились в Северной Италии. Однако главная опасность нависала с Восточного фронта, со стороны Красной Армии. Здесь линия фронта только в Восточной Пруссии соприкасалась и уже проходила по германской земле. Но в Советской Латвии еще оставалась группа армий «Север», насчитывавшая 34 дивизии, блокированная войсками 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов. Дальше германская граница отдалялась от советских войск обороной в Польше, Венгрии, Австрии, Чехословакии. Эти государства являлись огромным стратегическим предпольем, державшим Красную Армию вдали от жизненно важных центров Германии. К тому же эти страны обладали обширными стратегическими ресурсами, которые использовались третьим рейхом для продолжения войны. Учитывая все это, германское верховное командование решило удерживать Восточный фронт, не сокращая его протяженность, а в Венгрии предпринять и наступательные действия. Для создания прочной обороны проводилось усиленное строительство укреплений. На берлинском направлении сооружалось семь оборонительных рубежей глубиной до 500 км (менаду Вислой и Одером). Мощная оборона создавалась в Восточной Пруссии, а также на бывшей германо-польской и южной границах рейха.
Временное затишье на фронтах противник решил использовать для нанесения неожиданного удара на Западе, а именно в Арденнах, на участке Монжуа — Эхтернах. Расчет был на то, чтобы быстро прорвать здесь оборону союзников и, форсировав танковыми силами Маас между Льежем и Намгортом, обойти Брюссель с востока и устремиться к Антверпену. Выход в район Антверпена и захват его немецкими войсками должен был привести к разгрому 25 — 30 американо-английских дивизий. Фашистские главари полагали, что в случае успеха контрнаступления планы руководящих кругов США и Англии будут нарушены на длительный срок, что может заставить их пойти на заключение сепаратного мира с Германией.
Даже частичный успех, как полагал Гитлер,
«задержит осуществление планов союзников на восемь — десять недель и даст Германии желанную передышку»{2}.
Но замыслы врага простирались дальше. В директиве на наступательную операцию в Арденнах, подписанной Гитлером 10 ноября, так определялась ее цель:
«Уничтожить силы противника к северу от линии Антверпен — Брюссель — Люксембург, решительно изменив этим ход кампании на Западе и, возможно, всей войны в целом»{3}. [604]
16 декабря, как уже отмечалось, три немецкие армии группы армий «Б» перешли в наступление на северном участке Западного фронта. В составе этой ударной группировки было 20 дивизий (и одна дивизия в резерве), в том числе 7 танковых, имевших около 900 танков и штурмовых орудий. С воздуха операция обеспечивалась 800 самолетами. Оборона 1-й американской армии была прорвана, и в ходе трехдневного продвижения вражеские войска оказались в 40 км южнее Льежа и в районе Бастони. Для союзных войск это наступление было полной неожиданностью, и обстановка на фронте сложилась критическая. 12-я американская группа армий была расчленена на две части: 9-я и 1-я американские армии были отброшены к северу от немецкого клина, а 3-я армия — южнее. Все же Бастонь продолжала удерживаться союзниками. В течение 10 дней немецко-фашистские войска расширили прорыв до 80 км по фронту и проникли на 100 км в глубину.
«Удар явился потрясением для союзников..., — пишет Лиддел Гарт. — Положение было кошмарное. Выражались опасения, что немцы могут дойти до побережья Ла-Манша и устроить второй Дюнкерк»{4}.
Только отсутствие достаточных резервов не позволило немцам развить успех.
Американское командование перебросило в район Арденн два корпуса 3-й армии, угрожая южному флангу группировки противника. Однако немецкой разведке стало известно о подготовке союзниками контрудара. Командующий Западным фронтом гитлеровский фельдмаршал К. Рундштедт спешно произвел перегруппировку, чтобы изменить направление удара с запада на юг. При этом 5-я танковая армия немцев была усилена 3 танковыми и одной моторизованной дивизиями из 6-й танковой армии и из резерва группы армий «Г». 26 декабря 5-я танковая армия нанесла удар по левому флангу 3-й американской армии, упредив ее действия. В Арденнах положение союзных войск оставалось тяжелым.
Стремясь к изменению стратегической обстановки на Западе, немецко-фашистское командование в ночь на 1 января 1945 г. предприняло третье наступление, на этот раз в Северном Эльзасе, на южном участке фронта. Удар наносился силами группы армий «Г» против 7-й американской армии. В первые три дня боев гитлеровские войска продвинулись на 30 км. Обстановка для союзников осложнилась еще тем, что 1 января свыше 1 тыс. немецких самолетов обрушили внезапный удар на прифронтовые аэродромы союзников в Западной Европе (Северная Франция, Бельгия и Голландия), уничтожив 260 английских и американских самолетов.
На дальнейшее развитие обстановки на Западе решающее воздействие оказали события на Восточном фронте. В декабре [605] 1944 г. наступающие в Венгрии советские войска окружили в районе Будапешта крупную группировку немецко-фашистских войск, что заставило противника немедленно перебросить с Западного фронта на Восточный две пехотные дивизии. Одновременно в ставке Гитлера стало известно, что в ближайшее время следует ожидать наступления Красной Армии в Восточной Пруссии и на Висле. Верховное командование противника стало спешно готовить переброску 6-й танковой армии СС и других крупных сил с Запада на Восточный фронт.
Прогнозы и замыслы гитлеровских главарей и преданных им немецких генералов в завершающем периоде войны, как и раньше, были весьма далекими от действительности. Главным их просчетом являлась недооценка мощи и возможностей Советского Союза. Германское верховное командование ожидало, что зимой
1945 г. Красная Армия возобновит наступление. Однако оно не допускало возможности этого наступления на всем протяжении Восточного фронта, полагая, что после сражений 1944 г., неизбежных при этом потерях и растянутости коммуникаций Советские Вооруженные Силы не смогут возобновить наступление на всех стратегических направлениях. Кроме того, в ставке Гитлера неправильно определили направление предстоящего главного удара советских войск. Считая, что такой удар будет нанесен на юге, противник держал там почти половину своих танковых сил.
Вопреки предположениям противника Советский Союз располагал всем необходимым для победоносного завершения войны. Наиболее трудные испытания в развитии советского тыла остались позади, и военная экономика развивалась по восходящей линии. В 1944 — 1945 гг. возросли выплавка металла, добыча угля, выработка электроэнергии. Заметных успехов добилось машиностроение. Военное производство быстро развивалось. Восстанавливалось народное хозяйство в освобожденных районах страны.
Советский тыл полностью обеспечивал потребности фронта. Так, производство танков и самоходно-артиллерийских установок увеличилось с 24 тыс. в 1943 г. до 29 тыс. в 1944 г., самолетов — с 34 900 до 40 300. Возрос выпуск и других видов вооружения, а также боеприпасов. Советская промышленность увеличивала выпуск вооружения, обладавшего высокими боевыми качествами: самолетов Як-3, Як-9, Ла-7, Пе-2, Ту-2, Ил-10; тяжелых танков ИС-2, самоходно-артиллерийских установок ИСУ-122, ИСУ-152 и др. Танки Т-34 были перевооружены пушками калибра 85 мм, способными пробивать с дальних дистанций броню тяжелых немецких танков.
Поступление боевой техники на фронт непрерывно росло. В первой половине 1945 г. в действующую армию поступило танков ИС-2 в 1,5 раза, а самоходно-артиллерийских установок ИСУ-122 в 3 раза больше, чем за первые шесть месяцев 1944 г. [606] За это же время выпуск 152-мм гаубиц увеличился почти в 2 раза, а 100-мм пушек — в 5 раз. Авиационные соединения в первой половине 1945 г. получили истребителей Як-3 такое же количество, как за весь 1944 г., бомбардировщиков Ту-2 в 1,2 раза, штурмовиков Ил-10 — в 6,4 раза больше, чем в 1944 г.
Рост боевой мощи Красной Армии сопровождался резким повышением уровня ее моторизации и оснащенности инженерными средствами, что имело большое значение в обеспечении высоких темпов наступления. Совершенствование радиосвязи явилось важным условием улучшения управления войсками во всех звеньях.
Советские Вооруженные Силы к началу 1945 г. имели в своем составе 9412 тыс. человек, 144,2 тыс. орудий и минометов, 15,7 тыс. танков и САУ, 22,6 тыс. боевых самолетов. Это было существенно больше, чем к июню 1944 г.
Но сравнению с началом 1944 г. насыщенность войск боевой техникой увеличилась: по танкам — более чем в 2 раза, по самолетам — в 1,7 раза. В ходе войны материально-техническая оснащенность войск неуклонно росла, что свидетельствовало об огромных возможностях советского социалистического строя.
В канун последнего этапа войны Вооруженные Силы СССР по сравнению с противником обладали значительно большим количеством сил и средств. Непосредственно на фронте их превосходство составляло: по людям — почти в 2 раза, по орудиям, минометам, танкам и самоходно-артиллерийским установкам — более чем в 3, по боевым самолетам — более чем в 7 раз. В послевоенные годы многие западные историки, повторяя версию бывших гитлеровских генералов, объясняли поражения вермахта лишь численным и материально-техническим преобладанием советских войск. Однако Красная Армия, как известно, начала одерживать победы еще до появления этого важного фактора борьбы, обладая морально-политическим превосходством и растущим уровнем боевого мастерства.
Вооруженные Силы СССР с конца 1942 г. не выпускали из своих рук стратегическую инициативу. В завершающем периоде войны, обогащенные ценным опытом минувших сражений и битв, владея новейшей техникой, воодушевленные высокими идеями освободительной борьбы, советские войска были полностью подготовлены к проведению завершающих операций против фашистской Германии. Плечом к плечу с ними выступали польские, чехословацкие, румынские и болгарские войска. В составе их было 29 дивизий и 5 бригад. Численность этих войск составляла 326 500 человек, на их вооружении имелось 5200 орудий и 200 танков. Вместе с Красной Армией против немецко-фашистских захватчиков сражались также соединения Народно-освободительной армии Югославии и французский полк «Нормандия-Неман». [607]
В 1944 — 1945 гг. советское военное искусство — стратегия, оперативное искусство и тактика — достигло вершины в конкретных условиях второй мировой войны. Стратегия отличалась возросшей активностью и решительностью, оперативное искусство демонстрировало на полях сражений классические образцы сокрушения заранее подготовленной вражеской обороны, стремительного окружения и неотвратимого уничтожения крупнейших группировок противника. Решение этих задач оказывалось возможным при высоком уровне стратегического и . оперативного руководства, при действии таких факторов, как массовый героизм и зрелое тактическое мастерство войск.
Ставка и ее основ ной оперативный орган — Генеральный штаб — достигли значительного совершенствования в планировании военных кампаний, организации взаимодействия фронтов, видов и родов войск. Глубокой продуманностью отличались подготовка и проведение стратегических операций. Для достижения поставленных целей своевременно создавались и использовались стратегические резервы.
Осенью 1944 г. в Генеральном штабе и Ставке начали вырисовываться основные черты замысла по завершению разгрома фашистской Германии, а затем было приступлено и к разработке планов операций. Все это происходило в процессе текущей деятельности, а принятию стратегических решений предшествовали тщательная работа по изучению обстановки на фронтах и глубокий анализ реального соотношения сил и средств. В начале ноября Ставка приняла решение о временном переходе к обороне войск 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов, действовавших против главной стратегической группировки противника — на варшавско-познаньском и силезском направлениях. Именно здесь решалась судьба Берлина, но наступление на этом направлении требовало тщательной подготовки для создания необходимого перевеса сил и средств. Вместе с тем намечалась активизация боевых действий на южном фланге, в полосе 3-го, 2-го и 4-го Украинских фронтов.
Генерал армии С. М. Штеменко, который в рассматриваемое время являлся начальником Оперативного управления Генштаба, в своих воспоминаниях пишет:
«Последнюю кампанию войны с гитлеровской Германией с самого начала предполагалась осуществить в два этапа. На первом этапе активные действия должны были продолжаться прежде всего на старом, если можно так выразиться, направлении — южном фланге советско-германского фронта в районе Будапешта... У нас не было сомнений в том, что неотвратимая угроза разгрома южного фланга заставит немецкое командование перебрасывать сюда дополнительные силы с берлинского направления... »{5}
Так возникал стратегический замысел. Его основная идея заключалась в том, чтобы в ходе одной военной кампании при [608] согласовании с действиями союзников в Западной Европе завершить разгром гитлеровской Германии. Кампания планировалась в два этапа. В дальнейшем было признано целесообразным на первом этапе максимально активизировать действия не только с юга, путем наступления в Венгрии и затем Австрии, но и на северо-западе, в Восточной Пруссии. Наступление на флангах стратегического фронта должно было отвлечь часть сил противника с берлинского направления, из его центральной группировки. Эти расчеты полностью подтвердились. Развернувшиеся в ноябре и декабре наступательные операции на флангах фронта привели к тому, что гитлеровское командование стало бросать туда свои резервы и ослабило войска на главном, берлинском направлении.
На втором этапе кампании предусматривались нанесение сокрушительных ударов на всем советско-германском фронте и разгром группировок противника в Восточной Пруссии, Польше, Чехословакии, Венгрии, Австрии. Развивая стремительное наступление, советские войска должны были овладеть Берлином и принудить к капитуляции фашистских агрессоров.
В Генеральный штаб вызывались командующие фронтами для обсуждения деталей операций. В первой половине ноября в Ставке состоялось подробное обсуждение замысла кампании. Этот замысел был одобрен. Наступление было назначено на 20 января.
Замечательной особенностью кампании 1945 г. являлось то, что в соответствии с замыслом она представляла собой одновременное развертывание стратегических наступательных операций на всем советско-германском фронте. Это лишало противника возможности маневрировать резервами с целью парирования ударов советских войск, не позволяло гитлеровскому командованию в ходе операций на отдельных направлениях фронта перебрасывать свои силы и средства.
К проведению завершающей кампании 1945 г. привлекались семь фронтов — три Белорусских и четыре Украинских. Авиация и Балтийский флот должны были поддерживать наступающие войска Красной Армии.
Начало зимнего наступления 1945 г.
Назначенный Ставкой Советского Верховного Главнокомандования срок начала наступления — 20 января 1945 г. был перенесен на более ранний срок — на 12 января в связи с трудным положением, в котором оказались англо-американские войска из-за неожиданного для них наступления немцев в Арденнах. Английский премьер-министр У. Черчилль 6 января обратился к Советскому правительству с просьбой о помощи.
«На Западе [609] идут очень тяжелые бои, — писал он в личном и строго секретном послании И. В. Сталину, — и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях... Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным»{6}.
Содержание и тон письма говорили о многом, хотя упоминание о советском «собственном опыте» — имелась в виду критическая обстановка на Восточном фронте в 1941 и 1942 гг. — едва ли было уместным. Ведь Англия и США в то время не поддержали СССР открытием второго фронта.
Советский Союз решил оказать англо-американским союзникам военную помощь незамедлительно и эффективно. В ответном послании И. В. Сталина У. Черчиллю от 7 января сообщалось:
«... Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января»{7}.
В действительности мощные удары по противнику были обрушены от Балтийского моря до Карпат еще раньше указанного срока.
Выполняя приказ Ставки Верховного Главнокомандования, войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов под командованием маршалов Г. К. Жукова и И. С. Конева перешли в наступление с рубежа Вислы. Противник на территории Польши имел группу армий «А» в составе 30 дивизий, 2 бригад и десятков отдельных пехотных батальонов, составлявших гарнизоны городов. Всего в распоряжении командования группы армий имелось 560 тыс. солдат и офицеров, около 5 тыс. орудий и минометов, 1220 танков и штурмовых орудий, 630 боевых самолетов. Немецкая оборона между Вислой и Одером опиралась на семь оборонительных рубежей, из которых наиболее укрепленным являлся висленский. [610]
В составе советских двух фронтов было 2203,7 тыс. человек, 33,5 тыс. орудий и минометов, свыше 7 тыс. танков и САУ, 5 тыс. боевых самолетов. 1-й Украинский фронт перешел в наступление 12 января, а 1-й Белорусский фронт — 14 января. Прорвав главную полосу вражеской обороны на висленском рубеже, ударные группировки двух фронтов стали стремительно продвигаться на запад. Началась знаменитая Висло-Одерская операция.
Войска 1-го Украинского фронта, действовавшие с сандомирского плацдарма в общем направлении на Бреслау (Вроцлав), за первые четыре дня наступательных боев продвинулись в глубину до 100 км и заняли крупный город Кельце. Особенно успешно действовали 4-я танковая, 13-я гвардейская и 13-я армии генералов Д. Д. Лелюшенко, В. Н. Гордова и Н. П. Пухова. На шестой день наступления, 17 января, войска 3-й гвардейской танковой, 5-й гвардейской и 52-й армий генералов П. С. Рыбалко, А. С. Жадова и К. А. Коротеева штурмом овладели крупным промышленным центром Польши городом Ченстоховом.
Наступление развивалось столь стремительно, что в тылу продвигавшихся советских войск оставались подчас довольно значительные группировки противника.
«В этом характерная особенность Висло-Одерской операции, да и вообще последнего периода войны, — писал маршал И. С. Конев. — Мы уже не стремились во что бы то ни стало создавать двойной — внешний и внутренний — фронт вокруг каждой такой группировки. Мы считали, и правильно считали, что если будем в достаточно стремительном темпе развивать наступление, то отрезанные и оставшиеся в нашем тылу пусть довольно серьезные силы врага нам уже не страшны. Рано или поздно они будут разгромлены и уничтожены вторыми эшелонами наших войск»{8}.
Благодаря высоким темпам наступления войска фронта быстро преодолели промежуточную полосу вражеской обороны по реке Нида и с ходу форсировали реки Пилица и Варта. К рубежам рек, протекавших перпендикулярно наступавшим, войска выходили раньше отступавших гитлеровцев, двигавшихся параллельно.
К исходу 17 января прорыв вражеской обороны был осуществлен по фронту на 250 км и в глубину на 120 — 140 км. В ходе этих боев были разгромлены основные силы 4-й танковой армии, 24-го танкового резервного корпуса и нанесены большие потери 17-й армии врага, входившей в группу армий «А». Однако противник все еще стремился задержать продвижение советских войск к Одеру.
О силе вражеского сопротивления маршал И. С. Конев писал так:
«Закат третьей империи еще далеко не все немцы видели, и тяжелая обстановка пока не вносила почти никаких поправок в характер действий гитлеровского солдата на поле боя: он продолжал драться так же, как дрался раньше, отличаясь, особенно в обороне, стойкостью, порой доходившей [611]до фанатизма. Организация армии оставалась на высоте, дивизии были укомплектованы, вооружены и снабжены всем или почти всем, что им полагалось по штату.Говорить о моральной сломленности гитлеровской армии пока тоже не приходилось. Можно добавить к этому и такие немаловажные факторы: с одной стороны, геббельсовская пропаганда пугала солдат, уверяя их, что русские не оставят от Германии камня на камне и угонят в Сибирь все немецкое население, а с другой стороны, на тех же солдат обрушились жестокие репрессии, усилившиеся к концу войны»{9}.
Войска 1-го Белорусского фронта главный удар наносили с магнушевского плацдарма в общем направлении на Познань и одновременно с пулавского плацдарма на Радом и Лодзь. На правом фланге фронта наступление развернулось против варшавской группировки гитлеровцев. На третий день ожесточенных боев 69-я армия генерала В. Я. Колпакчи и 11-й танковый корпус освободили от немецких фашистов Радом.
Успешно развертывалась борьба против варшавской группировки. С севера и юга польскую столицу обходили 47-я и 61-я армии генералов Ф. И. Перхоровича и П. А. Белова. С тыла наступление развивала 2-я гвардейская танковая армия генерала С. И. Богданова. В ночь на 17 января в наступление перешла 1-я армия Войска Польского под командованием генерала С. Г. Поплавского, которая форсировала Вислу севернее и южнее Варшавы и утром ворвалась в столицу. Вслед за польскими воинами вступили в город и советские части.
Многострадальная Варшава, почти полностью разрушенная гитлеровцами, обрела, наконец, свободу.
18 января войска маршала Г. К. Жукова завершили уничтожение противника, окруженного к западу от Варшавы, а 19 января освободили крупный промышленный центр город Лодзь. Особенно успешно при этом действовали 8-я гвардейская, 33-я и 69-я армии генералов В. И. Чуйкова, В. Д. Цветаева и В. А. Колпакчи. 23 января войска правого крыла фронта освободили Быдгощ.
Наступающие на польской территории войска маршалов Г. К. Жукова и И. С. Конева быстро приближались к границам Германии, рубежу Одера. Этому успешному продвижению во многом способствовало одновременно проводившееся наступление 2-го и 3-го Белорусских фронтов на северо-западе Польши и в Восточной Пруссии и 4-го Украинского фронта — в южных районах Польши.
Войска 1-го Украинского фронта, ведя наступательные действия в Верхне-Силезском промышленном районе, 19 января силами 3-й гвардейской танковой, 5-й гвардейской и 52-й армий подошли к Бреслау (Вроцлаву) и завязали бои с оборонявшими [612] его немецко-фашистскими войсками. В тот же день войска левого крыла фронта — 60-я и 59-я армии генералов П. А. Курочкина и И. Т. Коровникова — освободили Краков. Стремительность действий наступавших спасла город от разрушений. Противник прилагал отчаянные усилия к тому, чтобы сохранить за собой Силезский промышленный район со всем богатством его огромного индустриального комплекса. Наступающие войска охватывающим маневром вынудили группировку противника, находившуюся юго-западнее Ченстохова, отойти из Силезского района под угрозой окружения и разгромили ее западнее.
«К 20 января весь Силезский промышленный район был очищен от противника и захвачен целым и неразрушенным. Многие предприятия, когда мы ворвались туда, работали на полном ходу и в дальнейшем продолжали работать и выпускать продукцию»{10}.
Очистив от немцев Южную Польшу, советские войска к концу января — началу февраля на широком фронте выходили на Одер, захватив плацдармы на его западном берегу в районах Бреслау, Ратибора, Оппельна.
Продолжали успешно преследовать противника и войска 1-го Белорусского фронта. Стремительно двигаясь на запад, они окружили познаньскую и шнейдемюльскую группировки противника, а 29 января вступили на территорию Германии. Соединения фронта форсировали Одер и захватили плацдармы в районах Кюстрина и Франкфурта.
Висло-Одерская операция завершилась в начале февраля. Развернувшись в полосе до 500 км, войска двух советских фронтов продвинулись в глубину на 500 — 600 км. В ходе наступательных боев было уничтожено 35 немецких дивизий, а 25 дивизий врага потеряли от 50 до 70% своего состава. В стратегический фронт противника был вбит огромный клин, острие которого в районе Кюстрина выдвинулось за рубеж Одера. Войска маршалов Г. К. Жукова и И. С. Конева захватили у врага до 1400 танков и штурмовых орудий, около 14 тыс. орудий и минометов. В плен было захвачено 147,4 тыс. солдат и офицеров врага. В ходе наступательной операции советских войск на территории Польши главное командование вермахта вынуждено было дополнительно бросить в сражения свыше 20 дивизий и значительное количество боевой техники, снятых с других участков советско-германского фронта, а также с Запада. Наступление гитлеровцев в Арденнах и Эльзасе полностью прекратилось, а войска с Западного фронта все в большем количестве перебрасывались на Восточный фронт.
В результате успешно осуществленной Висло-Одерской операции большая часть территории Польши была очищена от немецко-фашистских захватчиков. Войска 1-го Белорусского фронта оказались в 60 км от Берлина, а 1-й Украинский фронт вышел [613] к Одеру в его верхнем и среднем течении, угрожая противнику на берлинском и дрезденском направлениях.
Победа СССР в Висло-Одерской операции имела огромное военно-политическое значение, что признавали как союзники, так и враги.
Советские Вооруженные Силы, развертывая зимнее наступление 1945 г., осуществляли широкое взаимодействие. Наступлению фронтов на главном стратегическом направлении (варшавско-берлинском) особенно большую помощь оказали действия советских войск в Восточнопрусской операции. При этом войска, участвовавшие в этой операции, решали самостоятельные оперативно-стратегические задачи огромного масштаба.
Восточная Пруссия — историческая цитадель германского милитаризма представляла собой сильно укрепленный стратегический плацдарм, который гитлеровцы использовали в 1939 и 1941 гг. при развязывании агрессии против Польши и СССР. Когда ход событий второй мировой войны повернулся против немецких фашистов, то нацистские главари стали рассматривать Восточную Пруссию в качестве мощной опоры для защиты третьего рейха. Здесь были подготовлены и усовершенствованы в инженерном отношении оборонительные районы, глубоко эшелонированные оборонительные полосы и рубежи. В целях прочной обороны враг рассчитывал использовать и знаменитые Мазурские озера.
Группа армий «Центр», отброшенная в ходе боев к Балтийскому морю, занимала оборону на обширном фронте протяженностью 555 км, от устья Немана до Вислы (севернее Варшавы). В ее составе были 43 дивизии и много специальных формирований, в том числе части фольксштурма. Всего в распоряжении командующего группой армий «Центр» генерал-полковника Г. Рейнгардта имелось 580 тыс. солдат и офицеров, 200 тыс. фольксштурмовцев, 8200 орудий и минометов, 700 танков и штурмовых орудий, 775 самолетов. С моря войска противника поддерживались германскими военно-морскими силами из расположенных неподалеку баз.
Солдаты и офицеры восточнопрусской группировки противника под воздействием жестоких репрессий со стороны командования и гестапо, а также под влиянием гитлеровской пропаганды обладали достаточно высоким боевым духом и готовностью оказать упорное сопротивление советскому наступлению. К тому же очень многие солдаты и офицеры войск Рейнгардта являлись уроженцами Восточной Пруссии, настроенными наиболее фанатично. Сказывался здесь и страх перед надвигающимся возмездием за совершенные преступления.
Стремясь удержать Восточную Пруссию как важный для обороны стратегический плацдарм, противник вынашивал замысел и [614] более дальнего прицела. Немецко-фашистская группировка нависала здесь над 2-м и 1-м Белорусскими фронтами, и при благоприятных обстоятельствах такое положение могло быть использовано для нанесения контрудара и создания серьезной угрозы для советских войск на берлинском направлении. Вместе с тем общая обстановка на северо-западном участке Восточного фронта, как и на других, была неблагоприятной для противника. Фашистская Германия еще могла ожесточенно сопротивляться, но наступательная стратегия была ею безвозвратно утеряна. На Курляндском полуострове гитлеровская группа армий «Север» была блокирована с суши Прибалтийскими фронтами. К границам Восточной Пруссии с востока вплотную приблизился 3-й Белорусский фронт, а в районе Гумбиненна войска этого фронта занимали широкий выступ на восточнопрусской территории протяжением до 100 км и в глубину до 60 км. Над северным флангом восточно-прусской группировки, от устья Немана до Сударги, также нависали советские войска.
К проведению Восточнопрусской операции привлекались войска 3-го и 2-го Белорусских фронтов при содействии Балтийского флота. В ходе этой операции советские войска должны были отрезать группу армий «Центр» на территории Восточной Пруссии от остальных сил вермахта, прижать ее к морю и одновременно нанести с востока глубокий фронтальный удар на Кенигсберг, а затем расчленить и уничтожить по частям группировку противника.
3-й Белорусский фронт под командованием генерала И. Д. Черняховского наносил удар севернее Мазурских озер в направлении Велау — Кенигсберг. 2-й Белорусский фронт под командованием маршала К. К. Рокоссовского должен был развивать наступление вдоль южной границы Восточной Пруссии, обходя Мазурские озера и другие укрепленные районы, с выходом к побережью Балтийского моря через Мариенбург, Эльбинг.
Перед Балтийским флотом (командующий адмирал В. Ф. Трибуц) ставилась задача содействовать наступающим войскам своей авиацией и артиллерийским огнем, а также высадкой десантов вдоль морского побережья и действиями флота в море по уничтожению вражеских боевых кораблей, транспортных судов.
Советские войска, противостоявшие восточнопрусской группировке противника, обладали подавляющим превосходством сил и средств. В составе 3-го и 2-го Белорусских фронтов насчитывалось: 1669 тыс. человек и большое количество вооружения: 25426 орудий и минометов, 3859 танков и САУ, 3097 боевых самолетов.
13 января перешли в наступление войска 3-го Белорусского фронта, а 14 января — войска 2-го Белорусского фронта.
Наносившей главный удар в направлении Велау — Кенигсберг ударной группировке 3-го Белорусского фронта на первом этапе [615] операции предстояло разгромить тильзитско-инстербургскую группировку противника. Прорыв обороны немцев осуществлялся севернее Гумбиненна силами 39, 5 и 28-й армий генералов И. И. Людникова, Н. И. Крылова и А. А. Лучинского. Во втором эшелоне находилась 11-я гвардейская армия генерала К. Н. Галицкого. Действия армий первого эшелона поддерживались 1-м и 2-м танковыми корпусами.
В наступательной операции участвовали и другие войска: 43-я армия генерала А. П. Белобородова (19 января, уже в ходе боев, она была передана из 1-го Прибалтийского в 3-й Белорусский фронт), наносившая удар на Тильзит совместно с 39-й армией, и 2-я гвардейская армия генерала П. Г. Чанчибадзе, наступавшая на Даркемеп. С воздуха наземные войска фронта поддерживались 1-й и 3-й воздушными армиями генералов Т. Т. Хрюкина и Н. Ф. Папивина.
Противник заранее узнал о подготовке советского наступления и принял упреждающие меры. Кроме того, сильный туман не позволил действовать авиации и помешал артподготовке. Ее эффективность была невелика. Все это сказалось на замедлении темпов прорыва вражеской обороны.
«Сохранились огневая система и система управления противника, — писал участник событий генерал армии К. Н. Галицкий. — Его хорошо укрытая во второй и третьей траншеях пехота не понесла серьезных потерь. Все это позволило немцам оказывать упорное сопротивление. Войска первого эшелона фронта медленно «прогрызали» оборону противника»{11}.
Неблагоприятные погодные условия сохранялись в течение нескольких дней. Только 18 января войска 3-го Белорусского фронта прорвали немецкую оборону и в полосе до 65 км продвинулись на глубину 30 — 40 км. 19 января перешла в наступление в стыке 5-й и 39-й армий выдвинувшаяся из второго эшелона 11-я гвардейская армия. К этому времени в связи с улучшением погоды более эффективно стала действовать советская авиация.
Наступающие войска заняли Тильзит, Гумбиненн, Инстербург, Велау и вышли на ближние подступы к Кенигсбергу. Сильное поражение было нанесено группировкам противника в районе Тильзита и Инстербурга. Однако войскам фронта не удалось их окружить и уничтожить.
«Главным силам 3-й танковой и частично 4-й полевой армий группы армий «Центр» удалось отойти на рубеж рек Дайме и Алле, на позиции Хейльсбергского укрепленного района, и занять оборону по их западным берегам, а в дальнейшем и на Земландский полуостров севернее Кенигсберга»{12}.2-й Белорусский фронт, прорывая вражескую оборону, первоначально имел задачу наступать на северо-запад, осуществляя тесное взаимодействие прежде всего с 1-м Белорусским фронтом. Маршал К. К. Рокоссовский в своих воспоминаниях писал: «Само [616] начертание разграничительной линии между нами и левым соседом, проходившей с востока на запад вдоль реки Вислы до Бромберга (Быдгощ), крепко привязывало наши фронты: мы обязаны были обеспечить соседа от вражеских ударов с севера и содействовать его продвижению на запад»{13}.
В ходе первых трех дней боев (14 — 16 января) войска фронта прорвали оборону противника на протяжении от Ломжи до устья реки Нарев. В образовавшийся прорыв с утра 17 января была введена 5-я гвардейская танковая армия генерала В. Т. Вольского, которая устремилась на Мариенбург. В направлении на Алленштейн в прорыв вошел 3-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Н. С. Осликовского. За подвижными соединениями наступала пехота.
20 января, когда войска фронта уже подходили к Висле и готовились форсировать ее с ходу, Ставка Верховного Главнокомандования приказала ударную группировку фронта — 3, 48, 2-ю ударную и 5-ю гвардейскую танковую армии — повернуть на север и северо-восток для действий против восточнопрусской группировки врага.
«Совершив поворот на север и северо-восток, — вспоминал К. К. Рокоссовский, — мы довольно быстро продвигались к морю...Войска 3-й армии, преследуя неприятеля, 20 января пересекли польскую границу и вступили на территорию Восточной Пруссии. Здесь они с боем преодолели сильно укрепленный рубеж, построенный еще задолго до войны. Успешно наступали и части 48-й армии, обходя те районы, где противник сумел организовать оборону»{14}.
Кавалеристы Н. С. Осликовского ворвались в Алленштейн и при участии подоспевших частей 48-й армии генерала Н. И. Гусева разгромили войска противника. Оборонительные полосы Алленштейнского укрепленного района были прорваны.
5-я гвардейская танковая армия 26 января своими главными силами вышла к заливу Фришес-Хафф в районе Толькемито и блокировала Эльбинг. В то же время 2-я ударная армия генерала И. И. Федюнинского прорвалась к Эльбингу и на подступы к Мариенбургу, вышла к Висле и захватила плацдарм на ее западном берегу. В район Мариенбурга и Эльбинга продвинулись и войска 48-й армии. Большая часть немецко-фашистской группы армий «Центр» оказалась отрезанной от главных сил вермахта и лишилась сухопутной связи с центральными районами Германии.
65-я и 70-я армии генералов П. И. Батова и В. С. Попова, наступавшие на стыке 2-го и 1-го Белорусских фронтов, обеспечивали их взаимодействие и прикрывали войска, продвигавшиеся на варшавско-берлинском направлении. В ходе ожесточенных боев эти армии вышли на рубеж Нижней Вислы и захватили плацдарм на ее западном берегу. На правом фланге 49-я армия генерала И. Т. Гришина прикрывала ударную группировку фронта, [617] наступая на Ортельсбург. Действия наземных войск 2-го Белорусского фронта поддерживала 4-я воздушная армия генерала К. А. Вершинина.
Борьба в Восточной Пруссии принимала все более ожесточенный и напряженный характер. Командование противника, стремясь деблокировать изнутри свою отрезанную группировку, подготовило контрудар из района западнее Хейльсберга в направлении на Мариенбург. В ночь на 27 января 6 пехотных, 1 моторизованная и 1 танковая дивизии врага внезапно атаковали соединения 48-й армии и заставили их отойти. В ходе четырехдневных боев немцы продвинулись к западу на 40 — 50 км. Однако развить успех гитлеровцам не удалось. Контрдействиями войск маршала К. К. Рокоссовского противник был не только остановлен, но и отброшен в исходное положение.
В это время войска 3-го Белорусского фронта продолжали наступать на Кенигсберг, который являлся главным центром всей обороны Восточной Пруссии. Перед 11-й гвардейской и 39-й армиями командование фронта поставило задачу взять Кенигсберг.
«Мы должны были овладеть, — писал К. Н. Галицкий, — одной из первоклассных крепостей мира и понимали, что предстоят тяжелые, ожесточенные бои по преодолению значительно укрепленных позиций, находящихся от города в 20 — 30 км»{15}.
Сопротивление противника продолжало нарастать и носило исключительно упорный характер. Несмотря на это, войска фронта продвигались вперед. В стане врага нарастал разброд.
Немецкая 4-я армия отходила к Мазурским озерам, а затем дальше в западном направлении.
«Продвигаясь в ледяную стужу сквозь колонны беженцев, — пишет К. Типпельскирх, — ... дивизии следовали форсированным маршем к указанным им рубежам. Когда русские через несколько дней разгадали маневр 4-й армии, они начали оказывать на нее сильнейшее давление. С 26 января отвод превратился в отступление под сильнейшим нажимом со стороны противника.Русские прорвали оборону арьергардов на Мазурском канале и, быстро пройдя через оставленный немецкими войсками Лет-цен, нанесли удар по Растенбургу»{16}.
По приказу Гитлера 26 января командующий восточнопрусской группировкой Рейнгардт был отстранен от должности, а на его место назначен генерал-полковник Рендулич, всего лишь за несколько дней до этого сменивший Шернера в качестве командующего курляндской группировкой. Группа армий «Центр» получила название «Север» (блокированная в Латвии группа армий стала называться «Курляндия»). Через несколько дней был смещен со своего поста и командующий 4-й армией генерал Хоссбах, преемником которого был назначен генерал Мюллер.
«Он, — как замечает Типпельскирх, — относился к числу генералов, выдвинутых самим Гитлером [618] и известных беспрекословным выполнением всех приказов»{17}.
Войска 3-го Белорусского фронта к 30 января обошли Кенигсберг с севера и юга, а также овладели значительной частью Земландского полуострова. На левом фланге фронта был занят весь район Мазурских озер. 4-я и 3-я танковая армии группы «Север» оказались, как пишет Типпельскирх, в положении обреченных.
«Им пришлось вести ожесточенные кровопролитные бои, в ходе которых они пытались найти себе последнюю точку опоры на побережье Восточной Пруссии, чтобы обеспечить себе подвоз, а также прикрыть отход беженцев по косе Фрише-Нерунг и эвакуацию морским путем. Кроме того, эти армии вступили в отчаянную борьбу за Кенигсберг»{18}.
Войска 1-го Прибалтийского фронта 28 января овладели крупным морским портом и городом Клайпеда, завершив освобождение литовской земли от гитлеровских захватчиков.
С выходом войск 2-го и 3-го Белорусских фронтов к морю восточнопрусская группировка немцев была расчленена на три изолированные части. Одна из них (4 дивизии) находилась на Земландском полуострове, другая была окружена в Кенигсберге (5 дивизий и крепостные части), третья (до 20 дивизий) оказалась прижатой к морю в районе юго-западнее Кенигсберга. Однако противник не собирался капитулировать. Более того, командование группы армий «Север» решило деблокировать Кенигсберг и обеспечить его длительную оборону, а изолированные группировки вновь соединить. Кроме того, противник намеревался восстановить связь вдоль сухопутной приморской дороги Кенигсберг — Бранденбург.
Обстановка в Восточной Пруссии сложилась таким образом, что для уничтожения яростно сопротивлявшегося там врага необходимы были еще новые усилия советских войск.
Крымская конференция
Грандиозные по своим масштабам и значению наступательные операции Красной Армии в решающей степени определяли приближение окончательного краха фашистской Германии. В ходе 18 дней наступления в январе 1945 г. советские войска на направлении главного удара продвинулись до 500 км. Красная Армия вышла на Одер и заняла Силезский промышленный район. Бои шли уже на территории самой Германии, советские войска готовились к наступлению непосредственно на Берлин. Румыния и Болгария были освобождены. Завершалась борьба в Польше, Венгрии и Югославии.
Англо-американские войска после открытия второго фронта освободили большую часть Франции, Бельгию, часть Нидерландов, [619] подошли к границам Германии. И хотя наступательные операции союзных войск отличались медлительностью, их значение в общей борьбе являлось несомненно серьезным.
Стратегическое и политическое положение гитлеровского рейха стало катастрофическим, а его военно-экономический потенциал резко упал. Никто уже не сомневался в том, что война в Европе приближалась к концу. На Дальнем Востоке Япония находилась не в столь отчаянном положении, но неизбежность ее поражения также была очевидной. Союзники считали, что война против Японии будет закончена не ранее, чем через 18 месяцев после завершения войны в Европе. Они были заинтересованы в том, чтобы СССР своим военным участием приблизил казавшуюся им еще далекой победу и над японским агрессором.
Международная обстановка на завершающем этапе второй мировой войны во многом определялась ростом национально-освободительного движения народов Европы, Азии и других континентов. Все эти факторы мирового развития должны были оказать и действительно оказали огромное влияние на послевоенное устройство народов Европы и мира. Подход к этим проблемам не был одинаковым у ведущих участников антигитлеровской коалиции. Правящие круги США и Англии проявляли возросшую заинтересованность в продвижении своих армий на Восток, чтобы помешать революционным преобразованиям и демократическому развитию стран, освобождаемых от фашистской оккупации. Англо-американские правящие круги добивались разгрома фашистской Германии, но хотели сохранить капиталистические порядки в Европе. Что касается Советского Союза, то он последовательно поддерживал прогрессивные силы освобождаемых от гитлеровской оккупации стран. Наличие принципиальных различий в понимании целей войны и в подходе к проблемам послевоенного устройства Европы и всего мира находило отражение как в военной стратегии, так и в сфере внешней политики и дипломатии ведущих держав антигитлеровской коалиции.
Приближение конца войны требовало срочного согласования между союзниками как военных планов по проведению завершающих операций, так и обсуждения неотложных послевоенных проблем. Все эти вопросы были рассмотрены на проходившей с 4 по 11 февраля 1945 г. в Крыму (в Ялте) конференции глав правительств СССР, США и Англии. В ее работе приняли участие И. В. Сталин, Ф. Рузвельт, У. Черчилль, министры иностранных дел В. М. Молотов, Э. Стеттиниус, А. Идеи, другие члены делегаций. Кроме того, к работе конференции были привлечены военные и дипломатические советники и эксперты.
Конференция, заседания которой проходили в Ливадийском дворце, свою работу начала с подробного обсуждения обстановки на фронтах войны в Европе. По предложению Сталина с докладом [620] о положении на советско-германском фронте выступил заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал армии А. И. Антонов. Он сообщил о результатах январского наступления Красной Армии, в ходе которого было разгромлено 45 дивизий врага. Средний темп продвижения советских войск составлял 25 — 30 км в сутки. Остановившись на вероятных действиях противника, докладчик сказал, что немцы будут защищать Берлин и, следовательно,
«постараются задержать продвижение советских войск на рубеже реки Одер, организуя здесь оборону за счет отходящих войск и резервов, перебрасываемых из Германии, Западной Европы и Италии»{19}.
Враг будет, отметил докладчик,
«возможно прочнее прикрывать венское направление, усиливая его за счет войск, действующих в Италии»{20}.
На советско-германском фронте уже появились переброшенные противником из центральных районов Германии 9 дивизий, с Западноевропейского фронта — 6 дивизий, из Италии — 1 дивизия. Находилось в пути еще 5 дивизий.
«Вероятно, будет еще переброшено до 30 — 35 дивизий (за счет Западноевропейского фронта, Норвегии, Италии и резервов, находящихся в Германии). Таким образом, — сказал докладчик, — на нашем фронте может дополнительно появиться 35 — 40 дивизий»{21}.
Заканчивая свое сообщение, генерал А. И. Антонов четко сформулировал пожелания к союзникам:
«а) Ускорить переход союзных войск в наступление на Западном фронте, чему сейчас обстановка очень благоприятствует... Желательно начать наступление в первой половине февраля.б) Ударами авиации по коммуникациям препятствовать противнику производить переброски своих войск на восток с Западного фронта, из Норвегии и из Италии; в частности, парализовать узлы Берлин и Лейпциг.
в) Не позволять противнику снимать свои силы из Италии»{22}.
Информацию о положении на Западноевропейском театре военных действий сделал начальник генерального штаба армии США генерал Д. Маршалл. Он заявил, что на Западном фронте последствия гитлеровского наступления в Арденнах ликвидированы. Излагая военные планы США и Англии в Европе, он заявил, что союзные войска 8 февраля начнут наступление на северном участке Западного фронта, а 15 февраля наступательная операция развернется в южной части фронта, к северу от Швейцарии, чтобы отбросить немцев в район Мюльхаузена и Кольмара.
«Союзники рассчитывают, — сказал докладчик, — что немцы отступят к Дюссельдорфу и что союзные войска двинутся затем на Берлин. В это наступление будет введено столько сил, сколько окажется возможным ввести с точки зрения снабжения. Будут применяться парашютные войска. Переход Рейна на севере считается возможным в начале марта»{23}.
Маршалл заявил, что в результате налетов авиации союзников на заводы, производящие горючее, [621] производство его в Германии сократилось на 60%. Авиация производит налеты также на железные дороги и другие объекты. В выступлении начальника штаба американской армии был поставлен вопрос о борьбе с вражескими подводными лодками. Вскоре противник, заявил Маршалл, вероятно, возобновит подводное наступление.
«Несмотря на малое количество подводных лодок, они могут представлять собой серьезную угрозу для судоходства союзников вследствие того, что созданные союзниками приборы не могут обнаруживать улучшенные конструкции этих подводных лодок. Поэтому действия тяжелых бомбардировщиков были направлены против верфей, на которых строятся подводные лодки»{24}.
В этой связи Черчилль заявил:
«Сейчас очень важна скорость продвижения советских войск, поскольку Данциг является одним из мест, в которых сконцентрировано много подводных лодок»{25}.
На вопрос Сталина, какие еще имеются места концентрации подводных лодок, Черчилль ответил, что такими местами являются Киль и Гамбург. В конце первого пленарного заседания этот вопрос снова был поднят английским адмиралом флота Кеннингхэмом, который, дополняя сообщение генерала Маршалла, вновь остановился на угрозе новой подводной войны.
«Немцы достигли больших успехов в деле усовершенствования подводных лодок... Эти подводные лодки будут снабжены самыми последними техническими приспособлениями и будут обладать большой скоростью под водой. Поэтому морским силам будет трудно с ними бороться. Подводные лодки немцы строят в Бремене, Гамбурге и Данциге»{26}.
Как представитель морского ведомства Кеннингхэм просил о том, чтобы советские войска скорее взяли Данциг, так как там сосредоточено 30% производства подводных лодок. На вопрос Рузвельта, не находится ли Данциг под огнем русской артиллерии, Сталин ответил, что советские войска скоро подойдут к Данцигу на расстояние артиллерийского огня. Положение гитлеровцев в Данциге к этому времени было уже безнадежным.
В связи с обсуждением положения на фронтах Сталин рассказал о советском опыте применения авиации и артиллерии в наступательных операциях. Затем, отметив, что уже высказаны пожелания в отношении того, как союзные армии могут помочь советским войскам, он спросил, какие пожелания имеются у союзников.
Ответ Черчилля был исчерпывающе выразителен:
«Что касается пожеланий, то союзники хотят, чтобы наступление советских армий продолжалось столь же успешно»{27}.
Рузвельт присоединился к этому ответу.
Главы правительств обсудили вопрос о координации военных действий.
«Когда происходила Тегеранская конференция, — заявил Рузвельт, — между войсками союзников, двигавшимися с востока и с запада, было большое расстояние. Но сейчас наступило время, [622] когда нужно более тщательно координировать операции союзных войск»{28}
Упоминание о движении «с востока и с запада» отличалось расплывчатостью, но высказанная Президентом США мысль свидетельствовала о достигнутом прогрессе.
Излишне дипломатично прозвучала реплика Черчилля:
«Причиной того, почему союзники в Тегеране не заключили с Советским Союзом соглашения о будущих операциях, была их уверенность в советском народе и его военных»{29}.
Сталин, не вдаваясь в подробности, прямо сказал, что
«получился разнобой. Советские войска прекратили свое наступление осенью. В это время начали наступление союзники. Теперь получилось наоборот. В будущем этого нужно избегать»{30}.
Было решено поручить военным согласовать планы предстоящих завершающих операций, их сроки, размеры и координацию. В коммюнике, которое было опубликовано после окончания работы конференции, говорилось:
«Мы рассмотрели и определили военные планы трех союзных держав в целях окончательного разгрома общего врага. Военные штабы трех союзных наций в продолжение всей конференции ежедневно встречались на совещаниях. Эти совещания были в высшей степени удовлетворительны со всех точек зрения и привели к более тесной координации военных усилий трех союзников, чем это было когда-либо раньше. Был произведен взаимный обмен самой полной информацией. Были полностью согласованы и детально спланированы сроки, размеры и координация новых и еще более мощных ударов, которые будут нанесены в сердце Германии нашими армиями, и военно-воздушными силами с востока, запада, севера и юга.Наши совместные военные планы станут известны только тогда, когда мы их осуществим, но мы уверены, что очень тесное рабочее сотрудничество между тремя нашими штабами, достигнутое на настоящей Конференции, поведет к ускорению конца войны. Совещания трех наших штабов будут продолжаться всякий раз, как в этом возникнет необходимость»{31}.
Рассматривался на конференции и вопрос о вступлении СССР в войну на Дальнем Востоке. Было достигнуто соглашение в том, что через два-три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии. При этом были зафиксированы следующие условия, которые подлежали выполнению после победы над Японией.
1. Сохраняется существующее положение (status quo) Монгольской Народной Республики.2. Восстанавливаются принадлежащие России права, нарушенные вероломным нападением Японии в 1904 г., а именно:
а) возвращается Советскому Союзу южная часть острова Сахалина;
б) интернационализируется торговый порт Дайрен с обеспечением преимущественных интересов Советского Союза, восстанавливается [623] аренда на Порт-Артур как на военно-морскую базу СССР;
в) обеспечивается совместная с Китаем эксплуатация Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железных дорог.
3. Советскому Союзу передаются Курильские острова.
На пленарных заседаниях конференции обсуждались важные вопросы послевоенного устройства мира. Особое внимание было уделено германской проблеме. Подход к ней не был одинаковым у участников Ялтинской конференции. В конце первого совещания в Ливадийском дворце Черчилль, предлагая обсудить вопрос о будущем Германии, добавил:
«Если у нее будет какое-либо будущее»{32}.
Сталин тотчас ответил, что
«Германия будет иметь будущее»{33}.
Но, как и по другим обсуждавшимся вопросам, в ходе обсуждения были приняты согласованные решения.
Главы правительств договорились о том, что после окончательного сокрушения германского вооруженного сопротивления будут принудительно осуществлены условия безоговорочной капитуляции нацистской Германии, ее оккупация и контроль над ней союзных держав. Целью политики трех держав в отношении послевоенного устройства Германии объявлялось
«уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантии в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушить мир всего мира»{34}.
Три союзные державы заявили, что они полны решимости разоружить и распустить все германские вооруженные силы; ликвидировать германский генеральный штаб; изъять или уничтожить все германское военное оборудование; ликвидировать или взять под контроль всю германскую промышленность, которую можно использовать в военных целях; подвергнуть всех военных преступников справедливому и быстрому наказанию; уничтожить нацистскую партию; устранить нацистское и милитаристское влияние из общественных учреждений, из культурной и экономической жизни германского народа; принять совместно такие другие меры в Германии, которые могут оказаться необходимыми для безопасности всего мира. Участники конференции объявили, что в их цели не входит уничтожение германского народа, но достойное его существование в сообществе наций возможно только тогда, когда нацизм и милитаризм будут искоренены.
На конференции были утверждены проекты соглашений, разработанные Европейской консультативной комиссией: «О зонах оккупации Германии и об управлении «Большим Берлином»» и «О контрольном механизме в Германии». В первом из этих документов говорилось о разделении Германии на три оккупационные зоны, которые должны быть заняты вооруженными силами трех держав, и определены границы этих зон.
Было решено также, что Франции будет предоставлена в западной части Германии зона для оккупации. Что касается Восточной зоны Германии, то она подлежала оккупации советскими [624] войсками, за исключением Берлина, который, будучи местом пребывания Контрольного совета, подлежал оккупации войсками четырех держав. При этом никаких прав для США, Англии и Франции в смысле доступа в Берлин не предусматривалось. Намеченные границы между советской зоной оккупации и зоной оккупации западных держав обозначали вместе с тем линию встречи советских и англо-американских войск.
Дискуссия развернулась при рассмотрении вопроса о репарациях с Германии. От имени советской делегации доклад на эту тему сделал заместитель наркома иностранных дел И. М. Майский. В итоге обсуждения было решено признать справедливым обязать Германию возместить причиненный ею союзным странам ущерб в «максимально возможной мере». Вопрос о размерах и способах возмещения в натуре убытков было поручено подготовить Межсоюзнической комиссии в составе представителей СССР, США и Англии.
Существенные разногласия возникли на Крымской конференции при обсуждении польского вопроса. Участники встречи должны были принять решения о будущих границах Польши, а также о составе ее правительства. В отношении восточной границы особых споров не возникло, руководители всех трех правительств согласны были установить ее в основном по так называемой линии Керзона, предложенной державами Антанты еще в 1919 г. в качестве восточной границы Польши. Признавалась также необходимость расширения территории Польши на севере и на западе. Однако предложение советской делегации установить западную границу Польши по Одеру и Западной Нейсе встретило возражения руководителей делегаций США и Англии.
«По вопросу о перемещении границы Польши на запад, — заявил Черчилль, — британское правительство хотело бы сделать такую оговорку: Польша имеет право взять себе такую территорию, которую она пожелает и которой она сможет управлять. Едва ли было бы целесообразно, чтобы польский гусь был в такой степени начинен немецкими яствами, чтобы он скончался от несварения желудка»{35}.
Рузвельт сказал, что
«перенесение польской границы на Западную Нейсе мало оправдано»{36}.
Окончательно этот вопрос так и не получил своего разрешения на конференции в Крыму. В состоявшемся решении указывалось:
«Восточная граница Польши должна идти вдоль линии Керзона с отступлениями от нее в некоторых районах от 5 до 8 км в пользу Польши»{37}.
О западной же границе отмечалось лишь в общей форме:
«Польша должна получить существенное приращение территории на севере и на западе»{38}.
Особую остроту носили дебаты о составе польского правительства. Советское правительство признавало Временное польское правительство, созданное демократическим путем в самой Польше [625] и пользующееся поддержкой польского народа. В то же время США и Англия поддерживали дипломатические отношения с реакционным польским эмигрантским правительством в Лондоне. На конференции при обсуждении этого вопроса Рузвельт сказал, что
«люблинское правительство представляет лишь небольшую часть польского народа»{39},
и предложил создать Президентский совет из небольшого числа «выдающихся поляков» и поручить ему создание временного правительства Польши.
Черчилль поддержал это предложение и спросил:
«Нельзя ли будет здесь создать польское правительство, как то, о котором говорил президент»{40}.
Было очевидно, что делегации США и Англии хотели игнорировать законное польское правительство и пытались создать новое польское правительство на базе эмигрантского. Возражая против такого предложения, Сталин объяснил, почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. В записях заседаний конференции об этом сказано так:
«Черчилль предлагает создать польское правительство здесь, на конференции. Сталин думает, что Черчилль оговорился: как можно создать польское правительство без участия поляков?.. Польское правительство может быть создано только при участии поляков и с их согласия»{41}.
Сталин показал, какую вредную и опасную деятельность проводят в тылу Красной Армии агенты лондонского правительства. Твердая позиция СССР вынудила западные державы искать компромисса и согласиться на признание действующего в Польше Временного правительства при условии его реорганизации путем включения в него демократических деятелей из самой Польши и поляков из-за границы.
Министры иностранных дел трех держав уполномочивались
«проконсультироваться в Москве в первую очередь с членами теперешнего Временного правительства и с другими польскими демократическими лидерами как из самой Польши, так и из-за границы, имея в виду реорганизацию теперешнего правительства на указанных выше основах»{42}.
Реорганизованное в дальнейшем правительство Польши стало называться Временным правительством национального единства. После этого эмигрантское правительство в Лондоне перестало существовать.
Рассмотрен был и вопрос о Югославии. США и Англия являлись сторонниками сохранения монархии в Югославии и поддерживали югославского короля Петра II и эмигрантское королевское правительство, пребывавшее в Лондоне. Однако фактическая власть в стране принадлежала Национальному комитету освобождения Югославии, избранному и поддерживаемому народом. В ноябре 1944 г. в Белграде было заключено соглашение между НКОЮ и эмигрантским правительством, предусматривающее создание единого югославского правительства. Однако введение его в действие затягивалось королем и эмигрантским правительством. [626]
Участники конференции признали необходимым рекомендовать маршалу Тито и Шубашичу немедленно ввести в действие заключенное между ними соглашение и образовать Временное объединенное правительство Югославии. Такое правительство было сформировано 7 марта 1945 г. на основе НКОЮ с включением в него пяти членов бывшего эмигрантского правительства.
Крымская конференция приняла «Декларацию об освобожденной Европе», которая провозглашала
«согласование политики трех держав и совместные их действия в разрешении политических и экономических проблем освобожденной Европы в соответствии с демократическими принципами»{43}.
В декларации отмечалось, что установление порядка в освобожденной Европе и переустройство национально-экономической жизни должны осуществляться таким путем, который
«позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору»{44}.
Этот прекрасный принцип, как известно, правящие круги США и Англии сразу же стали нарушать, стремясь к восстановлению в Европе реакционных режимов. Ярким примером тому послужили события в Греции на завершающем этапе войны.
Исключительно важное значение имело рассмотрение конференцией вопроса об учреждении международной организации для поддержания мира и безопасности. Основы такой организации были заложены еще в 1944 г. на конференции в Думбартон-Оксе (США). На встрече в Крыму главы трех правительств достигли соглашения по важнейшему вопросу — о процедуре голосования в Совете Безопасности. Было принято решение созвать 25 апреля 1945 г. в Сан-Франциско конференцию Объединенных Наций, чтобы подготовить окончательный текст устава ООН.
Участниками конференции была принята также декларация «Единство в организации мира, как и в ведении войны». В этом документе говорилось о решимости глав трех правительств в предстоящий мирный период сохранять то единство целей и действий, которое в условиях войны обеспечило победу Объединенных Наций.
«Только при продолжающемся и растущем сотрудничестве и взаимопонимании между нашими тремя странами и между всеми миролюбивыми народами может быть реализовано высшее стремление человечества — прочный и длительный мир»{45}.
Крымская конференция показала огромное значение плодотворного сотрудничества великих держав в решении крупнейших проблем мирового развития. Академик И. М. Майский, участник этой конференции, в своих мемуарах пишет:
«Когда сейчас, много лет спустя, мысленно пробегаешь дебаты и решения Крымской конференции и сравниваешь их с мировой ситуацией наших дней, невольно встает вопрос: почему была возможна столь высокая степень единодушия трех держав тогда, в Ялте? [627] Мне думается, что главных причин тому было две.Первая заключалась в том колоссальном вкладе, который внес советский народ в борьбу против гитлеровской коалиции. К моменту Крымской конференции престиж Советского Союза, армии которого за предшествующие два года прошли героический путь от Волги до Одера, был огромен.
Вторая причина заключалась в том, что широкие демократические массы на Западе, в частности в Англии и Соединенных Штатах, под влиянием уроков войны были настроены очень антифашистски, с чем должны были серьезно считаться правящие круги этих стран.
То и другое определяло атмосферу Крымской конференции, которая (несмотря на ее отдельные недостатки) стала как бы высшей точкой дружественного сотрудничества Советского Союза, Соединенных Штатов и Англии во второй мировой войне. Тем самым этой конференции было обеспечено почетное место в политической истории человечества»{46}.
Победа в Польше и восточной Пруссии
Развернувшееся в январе — начале февраля мощное наступление Красной Армии привело к выходу советских войск на р. Одер и захвату важных плацдармов на ее западном берегу. На этом рубеже наступающие войска были остановлены.
1-й Белорусский фронт, ближе других фронтов прорвавшийся к Берлину, частью своих сил вел борьбу с окруженными немецкими гарнизонами Познани, Кюстрина, Шнайдемюля и других населенных пунктов. Значительные силы фронта в начале февраля были повернуты на север, в направлении Восточной Померании, где противник накапливал крупные силы, нависавшие над правым флангом 1-го Белорусского фронта, растянутым на сотни километров. Между 1-м и 2-м Белорусскими фронтами возник громадный и ничем не прикрытый разрыв, что могло быть использовано противником для нанесения контрудара на юг, во фланг и тыл войск Жукова.
На стыке 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов противник намеревался нанести удар в северном направлении с рубежа Глогау — Губен в Силезии. Таким образом, гитлеровцы намеревались встречными ударами отсечь выдвинувшиеся вперед армии 1-го Белорусского фронта, а затем уничтожить их. В конце января командование вермахта приступило к практической подготовке осуществления этого замысла.
Положение на советско-германском фронте свидетельствовало о том, что с вступлением Красной Армии на территорию фашистской Германии и приближением наступающих войск к ее центру сопротивление противника не было сломлено, а его возможности [628] маневра силами и средствами даже возросли. Соединения 9-й немецко-фашистской армии, непосредственно оборонявшие берлинское направление, усиливались прибывавшими резервными соединениями и офицерскими школами. Врагу удалось быстро укрепить оборону на Одере, имея часть сил и восточнее этого рубежа. 26 января противником была создана группа армий «Висла», которой командовал Гиммлер. В ее состав первоначально вошли 9-я и 2-я армии. Располагавшаяся на территории Восточной Померании немецкая 2-я армия одновременно действовала против правого крыла 1-го Белорусского и левого крыла 2-го Белорусского фронтов. К 10 февраля фашисты сформировали 11-ю армию, которая стала действовать западнее 2-й армии. Кроме того, в распоряжении немецко-фашистского командования в районе Штеттина находилась 3-я танковая армия, которая могла быть использована как на берлинском направлении, так и для усиления восточно-померанской группировки.
Быстрой переброске и сосредоточению сил и средств противника способствовала разветвленная сеть немецких железных и шоссейных дорог. Балтийское море также использовалось противником в целях усиления сопротивления. Так, из Курляндии в Восточную Померанию гитлеровцы перебросили ряд соединений для группы армий «Висла».
Важное значение имело то обстоятельство, что немецкая авиация получила временное численное превосходство, базируясь на ближние аэродромы. В отдельные дни противник делал свыше 3 тыс. самолето-вылетов и господствовал в воздухе.
В то время, когда фашистский рейх лихорадочно мобилизовывал силы и средства для продолжения борьбы на Восточном фронте, в положении советских фронтов на важнейших стратегических направлениях выявились серьезные трудности. Действовавшие на главном стратегическом направлении (берлинском) 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты в ходе стремительного январского наступления понесли большие потери. Численность стрелковых дивизий этих фронтов к началу февраля составляла в среднем около 5,5 тыс. человек. Резко снизилась оснащенность войск вооружением. Танковые бригады, например, имели по 40 и меньше боевых машин. При высоком темпе наступления фронтов их тылы отстали, снабжение войск боеприпасами, горючим и другими материальными средствами серьезно нарушилось. Авиация фронтов не могла перебазироваться на приодерские полевые аэродромы, так как последние раскисли от дождей. Что касается немецкой авиации, то она летала с берлинских аэродромов, имеющих бетонированные полосы. Советскому командованию приходилось принимать срочные меры для усиления противовоздушной обороны. [629]
Соотношение сил на берлинском направлении, особенно на его восточно-померанском фланге, изменилось в пользу противника. В этих условиях продолжать безостановочное движение на Берлин было нельзя, это грозило тяжелыми последствиями.
«В феврале 1945 г. немецко-фашистское командование действительно располагало крупными силами для обороны Берлина и в случае необходимости могло еще увеличить их. Даже при последнем издыхании фашистский зверь оставался опасным зверем, способным унести в могилу сотни тысяч человеческих жизней. А помимо того, неудача под Берлином грозила обернуться и скверными политическими последствиями»{47}.
Дальнейшие события подтвердили такой прогноз. Командование противника готовило контрнаступление, стремясь сорвать советское наступление. В то же время главари фашистского рейха пытались найти пути для заключения сепаратного мира с США и Англией. Все эти планы были сорваны быстрыми и решительными действиями советской стороны.
Верховное Главнокомандование и Генеральный штаб в тесном контакте с командованием соответствующих фронтов прежде всего решили снять угрозу фланговых ударов противника. С этой целью были осуществлены операции по разгрому противника в Восточной Померании, Нижней и Верхней Силезии, Восточной Пруссии. Одновременно продолжалась борьба за плацдармы на западном берегу Одера.
В Восточной Померании, где действовала группа армий «Висла», противник для нанесения контрудара подготовил крупные силы и средства.
10 февраля в наступление против восточно-померанской группировки врага перешел 2-й Белорусский фронт под командованием К. К. Рокоссовского. Директивой Ставки он освобождался от дальнейшего участия в операции против восточно-прусской группировки, но четыре его армии — 50, 3, 48 и 5-я гвардейская танковая — передавались 3-му Белорусскому фронту. Оставшиеся у Рокоссовского войска были ослаблены в предыдущих боях, а переданные 2-му Белорусскому фронту из резерва Ставки 19-я армия и 3-й танковый корпус еще находились на марше. Наступление войск фронта развивалось медленно, к тому же лесисто-озерная местность способствовала упорной обороне противника. Бои носили тяжелый характер.
«К 19 февраля, — писал К. К. Рокоссовский, — 65, 49 и 70-я армии смогли оттеснить противника на север и северо-запад всего от 15 до 40 км, достигнув рубежа Мене, Черек, Хойнице. Здесь наши войска вынуждены были остановиться»{48}.
Становилось очевидным, что для ликвидации восточно-померанской группировки противника необходимы были более крупные силы. Ставка решила привлечь к решению этой задачи и [630] часть сил 1-го Белорусского фронта, а также Балтийский флот.
Противник пытался перехватить инициативу. 17 февраля гитлеровцы нанесли сильный контрудар из района Штаргарда по войскам правого крыла 1-го Белорусского фронта, потеснив их к югу на 8 — 12 км. Однако армии маршала Г. К. Жукова не только отразили удары врага, но уже 1 марта сильной группировкой перешли в наступление из района юго-восточнее Штаргарда на Кольберг. Еще раньше этого, 24 февраля, мощный удар по противнику нанесли войска маршала К. К. Рокоссовского из района Линде на Кеслин. Наступающие войска двух фронтов рассекли восточнопомеранскую группировку и 5 марта вышли к побережью Балтийского моря в районе Кезлина (Кошалина) и Кольберга. Крупные силы немцев были разрезаны на две части.
Наступавшая в составе 1-го Белорусского фронта 1-я армия Войска Польского, выйдя в район Кольберга, водрузила там польский национальный флаг.
С выходом на морское побережье войска Рокоссовского повернули фронтом на восток, развивая наступление в направлении старинных польских городов Гдыни и Гданьска (Данциг). Войска Жукова наступали в западном направлении, к низовьям Одера. Противник, прикрываясь сильными арьергардами, отводил свои войска на заранее подготовленные оборонительные рубежи. Гитлеровцам удалось занять Гдыньско-Данцигский укрепленный район. Упорные бои завершились взятием 26 марта Гдыни, в районе которой противник потерял 50 тыс. убитыми, 229 танков и самоходных орудий, 387 полевых орудий и свыше 3500 автомашин. Наступающие захватили 18 тыс. пленных, около 200 танков и штурмовых орудий, 600 артиллерийских орудий, 71 самолет, 6246 автомашин. 30 марта от фашистских захватчиков был освобожден Гданьск. В этих боях гитлеровцам также были нанесены огромные потери. После уничтожения немецко-фашистской группировки в Померании войска 2-го Белорусского фронта стали перегруппировываться из района Гдыни и Гданьска к нижнему течению Одера на штеттинско-ростокское направление для участия в предстоящей Берлинской операции.
Восточнопомеранская операция советских войск имела важное оперативно-стратегическое значение. Одним из ее итогов было освобождение исконно польских земель, оккупированных в разное время немецкими захватчиками.
«Возвращено было польскому народу все польское Поморье с крупными городами и портами на Балтийском побережье»{49}, — писал маршал К. К. Рокоссовский.
Примерно в это же время, когда происходила ликвидация немецких войск в Померании, 1-й Украинский фронт провел Нижне-Силезскую и Верхне-Силезскую операции. Войскам фронта противостояли 18 пехотных, 4 танковые, 2 моторизованные дивизии [631] и 10 других соединений и частей. Для наступления на правом крыле фронта были созданы группировки на плацдармах севернее Бреслау (3-я гвардейская, 13, 52 и 6-я общевойсковые армии, 3-я гвардейская и 4-я танковые армии) и южнее Бреслау (5-я гвардейская и 21-я армии с двумя приданными танковыми корпусами). Наступление началось рано утром 8 февраля. Прорвав оборону противника в первый же день, войска с упорными боями продвигались вперед. На крайнем правом фланге фронта 3-я гвардейская армия генерала В. Н. Гордова окружила немецкую группировку (до 18 тыс. человек) в крепости Глогау и, блокировав ее частью сил, главными силами продолжала продвигаться дальше. Согласованными действиями 6-й и 5-й гвардейской армий генералов В. А. Глуздовского и А. С. Жадова была окружена вражеская группировка (до 40 тыс. человек) и в городе-крепости Бреслау. К 24 февраля за 16 суток боев войска правого крыла фронта продвинулись на главном направлении на 100 — 120 км и вышли к рубежу Нейсе, поравнявшись с левым крылом 1-го Белорусского фронта. На восточном берегу этой реки войска маршала И. С. Конева закрепились.
Верхне-Силезская операция была проведена войсками левого крыла 1-го Украинского фронта (21, 59, 60-я и переброшенная сюда 4-я танковая армия и 3 танковых и механизированных корпуса). После потери Силезского промышленного района гитлеровцы не оставляли намерения вновь вернуть себе «второй Рур». С этой целью противник продолжал усиливать свою группировку в районе Оппельн — Ратибор. Было очевидно, что враг готовил удар против южного крыла 1-го Украинского фронта. Необходимо было сорвать этот замысел.
«Так возникла Верхне-Силезская наступательная операция, — писал И. С. Конев, — Хотя размах ее был сравнительно небольшим, по срокам же она приурочивалась к операциям других фронтов, решавших свои задачи в районе Кенигсберга, в Восточной Померании, Карпатах, Австрии и Венгрии. Отводилось на нее всего полмесяца, между 15 и 31 марта. Целью являлся разгром оппельнско-ратиборской группировки немцев и выравнивание фронта, чтобы в будущем мы имели более благоприятные условия для перехода в наступление на главном стратегическом направлении — берлинском»{50}.
Действовавшая перед 1-м Украинским фронтом группа армий «Центр» под командованием генерала Шернера наращивала силы и средства на оппельнском направлении. 15 марта две ударные группировки войск И. С. Конева перешли в наступление. Продолжавшиеся в течение 16 дней бои завершились решением поставленных задач. В районе Оппельна было разгромлено свыше 5 дивизий немцев. Операция завершилась взятием штурмом города Ратибора. Войска левого крыла фронта вышли к предгорьям Судет, на границу с Чехословакией. Замыслам гитлеровцев вернуть [632] Силезский промышленный район и прорваться к Бреслау был положен конец.
В итоге февральско-мартовских сражений 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов наступающие советские войска достигли побережья Балтийского моря и рубежа рек Одер и Нейсе. Захваченные на западном берегу Одера плацдармы были не только удержаны, но и расширены.
Войска 4-го Украинского фронта в течение этого же времени продолжали наступление в Карпатах и на подступах к Моравска-Остраве. Однако немцы удерживали в своих руках район Моравска-Остравы.
В ходе боев на варшавско-берлинском и других направлениях Красная Армия полностью освободила Польшу. Народ этой страны за годы войны вынес тягчайшие испытания. Немецко-фашистские оккупанты попирали национальное достоинство поляков, уничтожали их материальные и духовные ценности. Территория страны была покрыта сетью концентрационных лагерей. Концлагерь в Освенциме, недалеко от Кракова, был гигантским лагерем смерти, в котором за годы войны было истреблено свыше 4 млн. человек.
Несмотря на жесточайший террор, польский народ не подчинился завоевателям, а вел самоотверженную борьбу против оккупантов. Тысячи польских патриотов сражались против немецких фашистов в партизанских отрядах зачастую совместно с советскими партизанами. Однако у свободолюбивого польского народа не хватало сил и средств, чтобы самостоятельно завоевать свободу и сбросить германское иго. Освобождение польскому народу принесла героическая Красная Армия, добившаяся этого ценой жизни 600 тыс. своих воинов.
Вместе с Красной Армией против гитлеровских' захватчиков сражались также польские патриоты в рядах Войска Польского.
В феврале — марте продолжалась борьба с противником и в Восточной Пруссии. Верховное Главнокомандование поставило перед 3-м Белорусским фронтом задачу завершить там разгром изолированных группировок немецко-фашистских войск. Одна из них — 4-я немецкая армия, насчитывавшая свыше 150 тыс. человек, упорно удерживала Хейльсбергский укрепленный район южнее и юго-западнее Кенигсберга. Другие группировки закрепились в западной зоне Земландского полуострова и в Кенигсбергском крепостном районе. В группе армий «Север» насчитывалось в это время около 30 дивизий, в том числе 19 в составе хейльсбергской группировки. Противник продолжал оказывать ожесточенное сопротивление.
10 февраля начались трудные и затяжные бои по ликвидации хейльсбергской группировки фашистов. Погодные условия были неблагоприятны: снегопады сменялись дождями, грунтовые [633] дороги и полевые аэродромы размокли. Враг яростно сопротивлялся, умело используя многочисленные оборонительные сооружения. К 20 февраля войска фронта продвинулись в центре до 60 км, а на флангах — всего лишь на 10 — 15 км. В ходе этих боев
18 февраля погиб командующий фронтом, дважды Герой Советского Союза, генерал армии И. Д. Черняховский.
Командующим 3-м Белорусским фронтом с 21 февраля стал маршал А. М. Василевский, за несколько дней до этого назначенный членом Ставки Верховного Главнокомандования. В целях облегчения руководства войсками, действовавшими в Восточной Пруссии, Ставка преобразовала 1-й Прибалтийский фронт (при сохранении его командования) в Земландскую группу войск с включением ее в состав 3-го Белорусского фронта.
Обстановка в Восточной Пруссии оставалась напряженной.
19 февраля противник нанес сильные и внезапные удары по боевым порядкам 39-й армии с целью деблокирования кенигсбергской группировки. Один удар был нанесен со стороны Земландского полуострова, другой — из Кенигсберга. В итоге трехдневных ожесточенных боев врагу удалось оттеснить части 39-й армии и восстановить сухопутную связь гарнизона Кенигсберга с земландской группировкой. Однако этот успех не мог изменить дальнейшее развитие борьбы.
13 марта после произведенной перегруппировки сил и тщательной подготовки войска 3-го Белорусского фронта возобновили бои по ликвидации хейльсбергской группировки противника. Гитлеровцы оказывали отчаянное сопротивление.
В ходе шестидневного наступления войска продвинулись на 15 — 20 км. Занятый врагом район сократился настолько, что боевые порядки немцев простреливались советской артиллерией. Позади гитлеровских войск было Балтийское море. Все же враг не сдавался. Однако противостоять натиску наступающих он уже не мог. 11-я гвардейская армия генерала К. Н. Галицкого вышла на побережье залива Фришес-Хафф, заняла расположенные к югу от Кенигсберга опорный пункт Хайде Вальбург и сильный узел обороны Бранденбург. 19 марта к заливу прорвались соединения 5-й армии генерала Н. И. Крылова и захватили там ряд опорных пунктов. Гитлеровцы отходили в прибрежные плавни. Успешно штурмовали противника и другие армии фронта. Прижатые к морю между Кенигсбергом и рекой Фришинг вражеские войска рассекались на части и уничтожались. Огромные потери несли гитлеровцы от ударов советской авиации. К концу марта хейльсбергская группировка — главные силы группы армий «Север» — была ликвидирована. В боях с 10 февраля по 4 апреля войска 3-го Белорусского фронта уничтожили 220 тыс. и пленили около 60 тыс. вражеских солдат и офицеров, захватили 650 танков и штурмовых орудий, до 5600 орудий и минометов, 128 самолетов. [634]
Вскоре после отмеченных событий войска фронта приступили к ликвидации противника в западной части Земландского полуострова и к штурму Кенигсберга. Решение этой задачи возлагалось на Земландскую группу войск. В соответствии с замыслом операции первоначально планировался разгром кенигсбергской группировки и овладение Кенигсбергом, а уже вслед за этим — ликвидация противника на Земландском полуострове.
Немецко-фашистская группа «Земланд», оборонявшая Земландский полуостров и Кенигсберг, насчитывала 11 боеспособных дивизий, в том числе 1 танковую. Кроме того, из остатков ранее разбитых частей формировалось еще 8 соединений. Всего в составе группы имелось 200 — 250 тыс. человек. Из них крупные силы выделялись для обороны Кенигсберга — 130 тыс. человек, до 4 тыс. орудий и минометов, более 100 танков и штурмовых орудий. Командующий группой «Земланд» генерал Ф. Мюллер, как и другие фашистские военачальники, был уверен, что советские войска не смогут сокрушить созданную здесь оборону. В немецких войсках было объявлено, что Гитлер требует любой ценой удержать Кенигсберг.
Оборона Кенигсберга опиралась на мощные фортификационные сооружения.
«За всю войну мы еще не встречали таких укреплений, какие были созданы в Кенигсберге, — писал К. Н. Галицкий. — В сущности это был крупнейший оборонительный район, рассчитанный на длительное сопротивление даже в условиях полной изоляции»{51}.
Занимаемая крепостным Кенигсбергским районом площадь составляла почти 200 кв. км. «Она была буквально нашпигована мощными железобетонными и маленькими каменными «крепостями», которые группировались вдоль трех оборонительных рубежей. Первый из них, называвшийся внешним обводом, тянулся вокруг города на расстоянии 6 — 8 км от его окраины и имел общее протяжение 55 км. Следующий проходил прямо по окраине, а третий опоясывал центр города»52. В городе имелись подземные заводы и склады с большим запасом продовольствия и военного имущества.
В штурме Кенигсберга участвовали 43, 50, 11-я гвардейская и 39-я армии генералов А. П. Белобородова, Ф. П. Озерова, К. Н. Галицкого и И. И. Людникова. В составе этих армий имелось свыше 137 тыс. человек, 5,2 тыс. орудий и минометов, 538 танков и самоходно-артиллерийских установок. Большую помощь войскам в борьбе за Кенигсберг должна была оказать авиация — 2400 боевых самолета, имевшихся в составе 1-й и 3-й воздушных армий (фронтовых), 18-й воздушной армии тяжелых бомбардировщиков (бывшей авиации дальнего действия), ВВС Балтфлота и двух авиакорпусов резерва ВГК. Общее руководство воздушными силами в этой операции осуществлял командующий [635] ВВС Красной Армии Главный маршал авиации А. А. Новиков.
6 апреля войска 3-го Белорусского фронта приступили к штурму позиций противника под Кенигсбергом. Тысячи орудий и минометов 11-й гвардейской, 39, 43 и 50-й армий обрушили ураганный огонь на врага. Авиация из-за неблагоприятной погоды была ограничена в своих действиях и произвела 1052 самолето-вылета вместо намечавшихся 4 тыс. В 12 час. на участках всех четырех наступавших армий в атаку устремились танки прорыва и штурмующие отряды, которые были созданы во всех стрелковых дивизиях. Гитлеровцы вели ответный мощный огонь и бросались в яростные контратаки.
Однако к исходу дня сопротивление гитлеровцев на правом оборонительном рубеже было сломлено. Наступающие войска прорвались в предместья Кенигсберга и в уличных боях овладели 102 кварталами.
7 апреля с утра установилась летная погода, и массированные удары советских самолетов во многом определили исход сражения. Бомбардировщики 1-й и 3-й воздушных армий генералов Т. Т. Хрюкина и Н. Ф. Папивина и 5-го бомбардировочного авиакорпуса генерала М. К. Борисенко нанесли удары по районам, где гитлеровцы оказывали особенно ожесточенное сопротивление. В то же время штурмовики надежно прикрывали наступающую пехоту и танки. Введена была в действие и главная ударная сила авиации — 18-я воздушная армия. Четыре корпуса тяжелых ночных бомбардировщиков под прикрытием истребителей нанесли днем массированный удар по наиболее важным фронтам и опорным пунктам крепости.
«Около часа не смолкал в Кенигсберге грохот разрывов крупнокалиберных бомб. За это время на врага было сброшено 3743 бомбы общим весом 550 тонн. Весь город заволокло дымом. Массированный удар 516 боевых машин возымел свое действие. Многие опорные пункты и форты были разрушены, движение по городу прекратилось, командование гарнизона, как впоследствии показал опрос пленных, потеряло управление частями и не смогло маневрировать резервами. Сопротивление противника после этого удара резко снизилось, и наши войска стали продвигаться к центру Кенигсберга»{53}.
Всего за день 7 апреля в боях за Кенигсберг советские летчики совершили 4758 самолето-вылетов и сбросили на противника свыше 1600 тонн бомб. По немецко-фашистским войскам сокрушительные удары наносили фронтовые и дальние бомбардировщики, самолеты морской авиации под командованием главных маршалов авиации А. А. Новикова и А. Е. Голованова, генералов Т. Т. Хрюкина, Н. Ф. Папивина, М. И. Самохина.
Штурмующие город-крепость наземные войска в этот второй день тяжелых боев добились важных успехов. Так, 11-я гвардейская [636] армия продвинулась на 2 — 3,5 км, прорвав второй оборонительный рубеж противника. Ее фланговые части вышли на южный берег реки Прегель, а в центре пробились к третьей оборонительной полосе. 43-я армия продвинулась до 1 км, и ее правофланговые части вели бои севернее реки Прегель. 50-я армия продвинулась до 1,5 км, овладев 15 кварталами. 39-я армия, отражая яростные контратаки гитлеровцев, пробивалась к заливу Фришес-Хафф, отрезая кенигсбергскую группировку от земландской. Перешедшие в наступление 2-я гвардейская и 5-я армии генералов П. Г. Чанчибадзе и Н. И. Крылова сковали в боях главные силы 4-й немецкой армии, препятствуя им оказать помощь гитлеровским войскам в Кенигсберге.
Положение кенигсбергского гарнизона к исходу 7 апреля резко ухудшилось. Его оборонительные рубежи на юге и на северо-западе были прорваны. Занимаемая противником территория со всех сторон простреливалась советской артиллерией. Гитлеровские резервы уничтожались. Комендант Кенигсберга генерал Лаш запросил разрешения в ночь на 8 апреля оставить город и прорваться на Земландский полуостров для соединения с 4-й немецкой армией. Однако генерал Мюллер ответил категорическим отказом, приказав удерживать крепость в соответствии с приказом Гитлера.
К утру 8 апреля 11-я гвардейская армия форсировала Прегель и, выполняя приказ маршала А. М. Василевского, перенесла направление главного удара на северо-восток. Наступая теперь с юга навстречу 43-й армии, наступавшей с севера, войска генерала К. Н. Галицкого должны были совместно с ней окружить врага в Кенигсберге и отрезать его от главных сил 4-й немецкой армии. Часть сил 11-й гвардейской армии продолжала штурмовать укрепления города. В 14 час. войска двух армий соединились, завершив окружение кенигсбергского гарнизона с запада. В упорных боях продолжалось расчленение и уничтожение вражеского гарнизона.
Стремясь избежать неоправданного кровопролития, маршал А. М. Василевский обратился к окруженным войскам гарнизона с предложением сложить оружие. Специальные самолеты сбросили листовки с текстом этого обращения над Кенигсбергом. Однако фашистское командование отказалось капитулировать. Коменданту крепости генералу Лашу теперь было дано разрешение вывести окруженные войска. В ночь на 9 апреля такая попытка была предпринята. Одновременно с войсками, прорывавшимися из Кенигсберга, группа фашистских войск нанесла сильный удар навстречу с Земландского полуострова. Советские войска сорвали и этот замысел противника, отбившее его атаки.
9 апреля продолжался штурм вражеских укреплений в городе. По центру города были сосредоточены мощный артиллерийский [637] огонь и удары авиации. Переправившиеся через Прегель соединения 8-го гвардейского стрелкового корпуса 11-й гвардейской армии генерала К. Н. Галицкого к 19 час. соединились в центре города с войсками 50-й армии генерала Ф. П. Озерова, наступавшими с севера. Все важнейшие укрепления врага, в том числе и сильно укрепленный королевский замок, были взяты наступающими. Немецкий гарнизон был расчленен на отдельные изолированные группы, подвергавшиеся уничтожению.
К исходу 9 апреля гарнизон Кенигсберга капитулировал. Гитлеровцы потеряли в этих боях 134 тыс. солдат и офицеров, в том числе убитыми около 42 тыс. и пленными до 92 тыс. человек; среди них 1800 офицеров и генералов. В числе трофеев находилось свыше 3,7 тыс. орудий и минометов, 128 самолетов, около 90 танков и штурмовых орудий. Таков был финал борьбы за Кенигсберг — старейший форпост германского милитаризма на Востоке, очаг прусской военщины, разгромленный советскими войсками за четверо суток.
Падение Кенигсберга имело не только большое военное, но и важное морально-политическое значение, что отчетливо понимали и нацистские главари. Разъяренный Гитлер приказал заочно приговорить к смертной казни коменданта крепости генерала Лаша (находившегося уже в советском плену). Командующий 4-й немецкой армией генерал Мюллер был смещен и на его место назначен генерал фон Заукен.
Войска 3-го Белорусского фронта 13 апреля перешли в наступление против вражеской группировки, закрепившейся на Земландском полуострове и ее военно-морской базе Пиллау. 2-я гвардейская, 5, 39 и 43-я армии, действовавшие в первом эшелоне, прорвали оборону 4-й немецкой армии и в ходе трехдневных боев заставили противника отвести свои войска в юго-западную часть полуострова на узкий участок фронта. В ночь на 17 апреля наступающие части заняли сильный узел сопротивления врага — Фишхаузен.
Остатки вражеской группировки укрылись на Пиллауском полуострове и в морской крепости Пиллау, где находились сильные оборонительные позиции.
По приказу маршала А. М. Василевского 11-я гвардейская армия, выведенная из второго эшелона, 20 апреля перешла в наступление. Упорные бои продолжались в течение шести суток. 26 апреля город и крепость Пиллау были захвачены. В ходе боев на Земландском полуострове успешному наступлению войск содействовал Балтийский флот: с кораблей высаживались морские десанты, торпедные катера и бронекатера атаковали суда и баржи противника, активно действовала морская авиация.
После падения Пиллау гитлеровцы удерживали в своих руках лишь косу Фрише-Нерунг и устье Вислы, где сосредоточилось [639] до 50 тыс. гитлеровских солдат и офицеров. Бои по уничтожению этой группировки противника продолжались до 9 мая, когда более 22 тыс. немецких солдат и офицеров, наконец, капитулировали.
С разгромом 4-й немецкой армии на Земландском полуострове Восточнопрусская операция была завершена. В ее ходе советские войска уничтожили 25 дивизий, а 12 дивизий противника были разгромлены.
Красная Армия ликвидировала в Восточной Пруссии важнейший стратегический плацдарм врага, приблизив окончательный разгром фашистской Германии.
На южных подступах к Германии
Наступление Красной Армии на южном крыле стратегического фронта несло избавление от фашизма и реакционных режимов народам Юго-Восточной и Центральной Европы. Вместе с тем активные действия 2, 3 и 4-го Украинских фронтов в Венгрии и Чехословакии оттягивали значительные силы врага с главного, берлинского направления и приближали наступающие войска к южным границам фашистской Германии.
После ликвидации немецко-фашистской группировки в Будапеште в середине февраля 1945 г. Ставка предложила командующим 2-м и 3-м Украинскими фронтами маршалам Р. Я. Малиновскому и Ф. И. Толбухину подготовить наступательную операцию на венском направлении. Целью этой операции являлись разгром вражеской группы армий «Юг» и выход советских войск на подступы к Южной Германии. Предусматривалось, что войска левого крыла 2-го Украинского фронта обрушат удар из района севернее Эстергома в направлении на Братиславу и далее на Вену, а 3-й Украинский фронт из района севернее озера Балатон нанесет удар в обход Вены с юга. Сходящиеся удары двух фронтов должны были привести к разгрому крупных сил врага, освобождению южных районов Чехословакии и овладению столицей Австрии, а также прилегающим к ней промышленным районом. Начало наступления было намечено на 15 марта.
Для использования в Венской операции Ставка передала 2-му Украинскому фронту из своего резерва 9-ю гвардейскую армию под командованием генерала В. В. Глаголева. Армия располагалась юго-восточнее Будапешта. В оперативное подчинение фронта перешла Дунайская военная флотилия под командованием контр-адмирала Г. П. Холостякова.
Войска 2-го Украинского фронта своими главными силами (40, 53, 7-я гвардейская армии, 6-я гвардейская танковая армия, 1-я гвардейская конно-механизированная группа, 1-я и 4-я румынские армии) вели бои в юго-восточной части Чехословакии,
где освободили ряд словацких городов. К середине февраля войска фронта находились севернее Дуная на рубеже реки Грон.
3-й Украинский фронт и 46-я армия 2-го Украинского фронта{54}вели бои в западной части Венгрии на рубеже восточнее Эстергома, юго-западный берег озера Веленце, северо-западный берег озера Балатон и далее по северному берегу Дравы. Левее действовали части Народно-освободительной армии Югославии (3-я югославская армия).
Войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов противостояла вражеская группа армий «Юг» под командованием генерала Велера — 8-я немецкая армия, армейская группа «Балк»{55}и 2-я немецкая танковая армия. 1-й болгарской армии, оперативно подчиненной 3-му Украинскому фронту, и 3-й югославской армии, державшим оборону на рубеже реки Драва, противостояла немецко-фашистская группа армий «Е», находившаяся на территории Югославии.
События на южном участке советско-германского фронта развернулись вначале иначе, чем это планировалось советской стороной. Противник придавал исключительное значение удержанию в своих руках венгерского плацдарма. Отсюда лежали пути в Австрию и Южную Германию, но главное было даже не в этом, ибо на берлинском направлении положение было еще опаснее. В Западной Венгрии и Австрии в распоряжении рейха находились последние районы добычи нефти и венгерские нефтеочистительные заводы, продукция которых была крайне необходима для бронетанковых войск и авиации. В Австрии были крупные сталелитейные, машиностроительные, автомобильные и оружейные заводы, промышленность боеприпасов и пр. Без всего этого вермахт вообще не мог продолжать борьбу. К началу 1945 г. 600 австрийских предприятий ежемесячно выпускали большое количество самолетов, танков и бронемашин, артиллерийских орудий и другой военной техники. Людские ресурсы Австрии и западной части Венгрии также использовались гитлеровской Германией для войны против СССР. Так, около 1,5 млн. австрийцев находились в рядах вермахта. Гитлеровцы решили упредить ожидаемое наступление советских войск и осуществить контрнаступление на южном крыле Восточного фронта. При этом враг преследовал далеко идущие цели. Немецко-фашистское командование намеревалось внезапными мощными контрударами разгромить войска 3-го Украинского фронта в западной части Венгрии, на плацдарме западнее Дуная, а затем ударом во фланг нанести поражение 2-му Украинскому фронту. После этого высвободившиеся силы, прежде всего танковые соединения, противник намеревался перебросить под Берлин.
Германское верховное командование сосредоточило в Западной Венгрии крупную группировку войск, укрепив ее за счет переброски с Западного фронта 6-й танковой армии под командованием [640] генерала войск СС З. Дитриха и других сил. К 5 марта противник имел здесь для контрнаступления 31 дивизию, из них 11 танковых. В составе группировки было свыше 430 тыс. солдат и офицеров, более 5600 орудий и минометов, около 900 танков и 850 самолетов.
17 февраля гитлеровцы нанесли контрудар по войскам 2-го Украинского фронта из района Комарно (севернее Дуная) на во-. сток. Группировка врага, насчитывавшая 400 танков и штурмовых орудий, обрушилась на позиции 7-й гвардейской армии генерала М. С. Шумилова, занимавшей плацдарм на западном берегу реки Грон. В ходе развернувшихся боев армия М. С. Шумилова понесла большие потери и отошла на восточный берег реки. Однако командующий 2-м Украинским фронтом маршал Р. Я. Малиновский перебросил в полосу 7-й гвардейской армии ряд соединений, и развить успех дальше гитлеровцы не смогли.
Поскольку намерения противника были связаны с разгромом прежде всего 3-го Украинского фронта, против него и были сосредоточены основные силы и средства группы армий «Юг». Главный удар ее намечался силами 6-й танковой армии СС и 6-й полевой армии из района между озерами Веленце и Балатон с целью рассечения 3-го Украинского фронта на две части. После выхода контратакующих войск к Дунаю они должны были развивать удар на север и овладеть Будапештом, а часть сил повернуть на юг. Второй удар наносила 2-я танковая армия немцев из района Надыканиже на Каношвар и дальше на восток, чтобы при содействии части 6-й танковой армии СС уничтожить войска 3-го Украинского фронта между озером Балатон и Дунаем. Наконец, третий удар наносился войсками из группы армий «Е» с южного берега Дравы на север (против 1-й болгарской и 3-й югославской армий) навстречу 6-й танковой армии СС. Таким образом, уничтожение главных сил 3-го Украинского фронта намечалось противником в треугольнике между озером Балатон и реками Дунай и Драва.
Советское командование разгадало замысел противника в отношении готовящегося контрнаступления. Генерал армии С. П. Иванов, в рассматриваемое время являвшийся начальником штаба 3-го Украинского фронта, пишет по этому поводу следующее:
«Готовясь к Венской операции, мы внимательно следили за противником. С середины февраля разведчики стали представлять данные о сосредоточении крупной танковой группировки противника в районе озера Балатон. Когда об этом было доложено в Генеральный штаб, то там к этому сообщению отнеслись вначале недоверчиво. Даже начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов, разговаривая по ВЧ с командующим фронтом Ф. И. Толбухиным, недоуменно спросил: «Кто вам может поверить, что Гитлер снял 6-ю танковую армию СС с запада и направил [641] против 3-го Украинского фронта, а не под Берлин, где готовится последняя операция по разгрому фашистских войск?»Действительно, трудно было поверить, что противник в условиях, когда советские войска находились в 60 км от, Берлина, будет перебрасывать свои танковые соединения в Венгрию и организовывать там контрнаступление. Однако правильность посланных нами в Генеральный штаб донесения и разведывательных данных о противнике вскоре полностью подтвердилась.
Гитлеровское командование отдало распоряжение о переброске 6-й танковой армии СС из района Арденн и ряда соединений из Италии в Венгрию еще в середине января. И вот теперь наши разведчики ежедневно докладывали новые данные о передвижении и прибытии частей и соединений противника»{56}.
Разведывательные данные о перегруппировке войск врага позволили определить и направления готовящихся ударов и, что особенно важно, направление главного удара. Ставка Верховного Главнокомандования приказала маршалу Ф. И. Толбухину временно перейти к обороне, но не приостанавливать подготовки к наступлению на венском направлении. Вместе с тем 3-й Украинский фронт был укреплен Ставкой за счет ее резервов и главным образом путем передачи ему из 2-го Украинского фронта 27-й армии.
К началу марта 3-й Украинский фронт имел шесть армий: 4-ю гвардейскую, 27, 26, 57, 1-ю болгарскую и 17-ю воздушную. Кроме того, действия войск фронта уже в ходе оборонительного сражения поддержала 5-я воздушная армия из 2-го Украинского фронта. Всего в составе войск 3-го Украинского фронта насчитывалось 37 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии и 6 дивизий болгарской армии, 2 танковых и 1 механизированный корпус, а также авиационные соединения. В распоряжении маршала Ф. И. Толбухина находилось 400 тыс. человек, около 7 тыс. орудий и минометов, 400 танков и самоходных орудий, около 1 тыс. самолетов. Противник по сравнению с войсками 3-го Украинского фронта обладал более чем двойным превосходством в танках, тогда как по количеству людей, артиллерии и самолетам соотношение сил было примерно равным.
Войска маршала Ф. И. Толбухина готовы были встретить удары врага на заранее подготовленных рубежах обороны. При этом широко был использован опыт обороны советских войск в первый период Курской битвы.
«Учитывая этот опыт, — пишет С. П. Иванов, — мы создавали в марте 1945 г. у Балатона глубоко эшелонированную оборону, которая северо-восточнее озера достигала 25 — 30 км. Важное место в обороне занимали заграждения всех видов. Особенно высокие плотности минирования создавались на вероятных направлениях наступления танковых соединений противника. В результате выполнения большого комплекса оборонительных [642] работ было обеспечено укрытое размещение людей и техники. Развитая система обороны давала возможность во время оборонительного сражения осуществлять широкий маневр силами и средствами как по фронту, так и из глубины»{57}.
На направлении ожидаемого главного удара гитлеровцев была создана особенно мощная оборона.
6 марта началось контрнаступление противника. Первые два удара были нанесены врагом на южном участке фронта: в час ночи против 1-й болгарской армии, оборонявшейся на рубеже Дравы (протяжением около 150 км) и располагавшейся левее 3-й югославской армии, и в 7 час. утра против 57-й армии, оборонявшейся на рубеже озера Балатон, Коньи-Етвеш (протяжением 60 км). Развернулись ожесточенные бои. Болгарские и югославские войска под командованием генералов В. Стойчева и К. Наджи проявили исключительную стойкость и храбрость, но противник бросал в бои все новые и новые силы и сумел форсировать Драву и создать два плацдарма на ее северном берегу. Развернуть наступление к городу Печ и далее в тыл главным силам 3-го Украинского фронта врагу так и не удалось. Маршал Ф. И. Толбухин направил на помощь 1-й болгарской армии 133-й стрелковый корпус и дивизион гвардейских минометов. Болгарские и югославские войска вместе с советскими частями отразили натиск вражеских сил из группы армий «Е» на рубеже Дравы и после шести дней оборонительных боев перешли в контрнаступление, ликвидировали немецкие плацдармы. Бои здесь продолжались до 22 марта. Операция «Лесной дьявол», как ее называло немецкое командование, была сорвана.
В полосе 57-й армии 2-я танковая армия врага, пробиваясь на Каношвар, вклинилась в оборону советских войск на узком участке. Однако прорваться на этом направлении гитлеровцам также не удалось. Командующий 57-й армией генерал М. Н. Шарохин ввел в сражение войска второго эшелона и при поддержке артиллерии контратаковал наступающего врага.
Главный удар между озерами Веленце и Балатон был нанесен врагом в юго-восточном направлении. В 8 час. 40 мин. 6 марта здесь в наступление перешли 6-я полевая и 6-я танковая армия СС. О силе их натиска можно судить по тому, что враг бросил в сражение сотни танков и орудий. Острие удара пришлось против 26-й армии, занимавшей рубеж обороны протяженностью 44 км от Шерегейеша до озера Балатон. Соединения и части армии под командованием генерала Н. А. Гагена с исключительной стойкостью и мужеством отбивали атаки гитлеровцев, но к исходу первого дня сражения врагу удалось продвинуться на 4 км и овладеть опорным пунктом Шерегейеш. Для усиления обороны в полосе 26-й армии маршал Ф. И. Толбухин выдвинул 18-й танковый корпус в район юго-восточнее Шерегейеша. Сюда [643] же была направлена 3-я воздушно-десантная дивизия 35-го гвардейского стрелкового корпуса 27-й армии. Ожесточенные бои в этот день вели и части 1-го гвардейского укрепленного района, входившего в состав 4-й гвардейской армии.
7 марта яростные атаки противника возобновились. Наиболее трудная обстановка снова сложилась в полосе 26-й армии. Стойкость сопротивления войск и своевременный ввод в сражение резервов фронта и в этот день не позволили врагу добиться успеха. Важную роль в срыве гитлеровского наступления сыграли умело организованные действия артиллерии и самоотверженное участие в боях фронтовой авиации. 17-я воздушная армия генерала В. А. Судеца наносила массированные удары по атакующим советские позиции танковым и пехотным дивизиям противника. В первый же день оборонительного сражения летчики фронтовой авиации совершили 358 самолето-вылетов.
8 марта немецко-фашистское командование ввело в сражение основные силы своей группировки. На направлении главного удара действовало свыше 250 вражеских танков и штурмовых орудий. На следующий день противник бросил в сражение еще 1 танковую дивизию. Войска 26-й армии отражали натиск уже 320 немецких танков и штурмовых орудий. Командование фронта произвело целесообразную перегруппировку войск, возложив оборону полосы от озера Веленце до канала Шарвиз на 27-ю армию генерала С. Г. Трофименко, и снова ввело в бои свежие резервы. Оборона на главном направлении вновь была усилена.
По указанию Ставки начиная с 10 марта войскам 3-го Украинского фронта в отражении вражеского наступления стал помогать 2-й Украинский фронт. Его авиация — 5-я воздушная армия генерала С. К. Горюнова — должна была взаимодействовать с 17-й воздушной армией. Впоследствии маршал Ф. И. Толбухин, разбирая действия авиации в Балатонской операции, говорил:
«Надо отметить некоторые особенности во взаимодействии авиации двух фронтов. У нас в штабе 3-го Украинского фронта находился представитель Ставки по авиации тов. Ворожейкин..., который очень искусно помогал нам авиацией за счет 2-го Украинского фронта.В связи с тем, что южнее Будапешта в районе расположения аэродромов авиации 3-го Украинского фронта часто стоял густой туман, наша авиация не могла подниматься. В то же время на участке севернее Будапешта, где находились аэродромы авиации 2-го Украинского фронта, была летная погода. Вот в этих случаях нам и помогала авиация 2-го Украинского фронта. Были дни, когда вся авиация 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта работала на нас»{58}.
В непрерывных атаках противник нес огромные потери, но немецко-фашистское командование стремилось любой ценой сокрушить [644] советскую оборону и достигнуть поставленных целей. 10 марта между озерами Веленце и Балатон действовало уже 450 вражеских танков и штурмовых орудий. Борьба продолжалась с огромным накалом. В отражении вражеских атак наряду со стрелковыми войсками большую роль играли авиация, артиллерия и танки. 14 марта гитлеровцы бросили в наступление свой последний резерв — 6-ю танковую дивизию. В последующие два дня враг продолжал наносить удар за ударом. Однако решить исход борьбы в свою пользу противнику так и не удалось. В итоге десятидневных яростных боев гитлеровцы вклинились в расположение советских войск восточнее озера Балатон на 20 — 30 км, преодолев первую и местами вторую полосы обороны, но пробить брешь в обороне войск маршала Ф. И. Толбухина на направлении главного удара им так и не удалось. Южнее озера Балатон враг продвинулся всего лишь на 6 — 8 км. Прорваться через рубеж Дравы противнику также не удалось. Наступательные возможности врага иссякли.
В своих воспоминаниях генерал Гудериан пишет:
«Наконец исчезли все шансы на крупный успех. Был утрачен сохранявшийся до сих пор высокий боевой дух эсэсовских дивизий. Под прикрытием упорно сражающихся танкистов вопреки приказу отступали целые соединения. На эти дивизии уже нельзя было больше полагаться»{59}.
К исходу 15 марта гитлеровцы на всех участках фронта перешли к обороне.
Войска 3-го Украинского фронта при участии 1-й болгарской и 3-й югославской армий нанесли противнику тяжелое поражение в районе озера Балатон. Развернувшееся здесь в марте 1945 г. сражение было последней оборонительной операцией Красной Армии во второй мировой войне. Немецко-фашистским группам армий «Юг» и «Е» так и не удалось разгромить и отбросить советские войска за Дунай. В ходе контрнаступления с 6 по 15 марта противник потерял свыше 40 тыс. солдат и офицеров, около 500 танков и штурмовых орудий, более 300 орудий и минометов. Во время этих тяжелых боев Советские Вооруженные Силы вновь показали свое боевое и морально-политическое превосходство над гитлеровским вермахтом.
Едва закончилась Балатонская оборонительная операция, как советские войска на южном крыле стратегического фронта перешли в новое мощное наступление. Подготовка к нему велась еще в ходе оборонительных боев. Ставка Верховного Главнокомандования, учтя сложившуюся обстановку, решила главный удар в Венской операции нанести в полосе 3-го Украинского фронта. В его состав с 9 марта была передана 9-я гвардейская армия генерала В. В. Глаголева. Ставка запретила использовать ее в оборонительных боях и предложила все силы и средства армии сохранить для наступательной операции, что и было сделано. Войскам маршала Ф. И. Толбухина предстояло силами [645] ударной группировки на правом крыле фронта — 9-й и 4-й гвардейских армий генералов В. В. Глаголева и Н. Д. Захватаева — прорвать оборону противника севернее Секешфехервара, окружить и уничтожить его танковую группировку северо-восточнее озера Балатон, а затем развивать наступление в направлении на Папа, Дьер, Шопрон. 2-й Украинский фронт имел задачу на левом крыле нанести удар южнее Дуная силами 46-й армии генерала А. П. Петрушевского и, прорвав вражескую оборону, вместе с войсками 3-го Украинского фронта продвигаться к городу Дьер. 7-я гвардейская армия, оборонявшаяся севернее Дуная, должна была прорвать оборону врага по реке Грон и совместно с войсками левого фланга 53-й армии наступать в направлении на Братиславу.
Противник после провала его контрнаступления стремился удержаться в западной части Венгрии и прикрыть пути в Австрию и Южную Германию. В обороне враг искусно использовал сильно пересеченный рельеф местности. Наступающим на венском стратегическом направлении войскам предстояло преодолевать покрытые лесом хребты Средне-Венгерских гор, южные отроги Карпат, Австрийские Альпы. Серьезным препятствием на этом пути являлись многочисленные реки, в том числе Раба, Морава и др. Города и более мелкие населенные пункты были превращены гитлеровцами в узлы круговой обороны. Первый и наиболее мощный оборонительный рубеж проходил по западному берегу реки Грон, восточнее Эстергома, по озерам Веленце и Балатон, реке Драва. Глубина этого рубежа составляла 5 — 7 км. Второй рубеж обороны проходил по западному берегу реки Раба, третий — по южным отрогам Карпат, юго-восточным склонам Альп и дальше вдоль австро-венгерской границы. Наконец, четвертый рубеж, непосредственно прикрывавший подступы к Вене, проходил по линии Шопрон, Винер-Нейштадт. В первой полосе обороны особенно сильные в инженерном отношении укрепления были созданы на участке фронта от Дуная до Секешфехервара.
16 марта войска маршала Ф. И. Толбухина, а на следующий день и маршала Р. Я. Малиновского перешли в наступление. Противник оказывал яростное сопротивление. Ударная группировка на правом фланге 3-го Украинского фронта к концу дня продвинулась лишь от 3 до 7 км и поставленной задачи не выполнила. Продолжая наносить удары и наступать в юго-западном направлении, войска 9-й и 4-й гвардейских армий к исходу 18 марта продвинулись на 18 км, расширив прорыв до 36 км по фронту. С утра 19 марта в сражение была введена 6-я танковая армия генерала А. Г. Кравченко. На следующий день в наступление перешли 27-я и 26-я армии генералов С. Г. Трофименко и Н. А. Гагена. Усилила удары по врагу и авиация 17-й воздушной армии. В результате сильных и согласованных ударов к [646] исходу 22 марта 6-я танковая армия СС была глубоко охвачена с севера в районе южнее Секешфехервара. По оставшемуся узкому коридору, неся большие потери, противник в беспорядке выходил из окружения. Преследуя гитлеровцев, войска маршала Ф. И. Толбухина 23 марта заняли Секешфехервар.
46-я армия 2-го Украинского фронта, развивая наступление в северном направлении, подошла к Дунаю и совместно с Дунайской флотилией разгромила эстергомско-товарошскую группировку противника в составе четырех дивизий, а затем заняла город Эстергом.
Войска 3-го и левого крыла 2-го Украинского фронтов в ходе десятидневных боев, с 16 по 25 марта, прорвали оборону противника на глубину до 100 км и разбили его крупные группировки. Вклинивание врага в советскую оборону у озера Балатон было ликвидировано, а наступающие войска преодолели горы Вер-теш, Баконь. В это время перешли в наступление основные силы 2-го Украинского фронта. Действовавшие на правом фланге 40-я и 4-я румынская армии, продвигаясь в горах Словакии, освободили город Банска-Бистрица. В центре фронта успешно развивали наступление в общем направлении на Братиславу 7-я гвардейская, 53-я, 1-я румынская армии и 1-я гвардейская конно-механизированная группа. Наступлению войск маршала Р. Я. Малиновского содействовали словацкие и советские партизанские отряды, своими ударами нарушавшие коммуникации врага и отвлекавшие на себя часть его сил. 4 апреля столица Словакии Братислава была очищена от немецко-фашистских захватчиков. Население освобождаемых Красной Армией городов и сел Чехословакии восторженно встречало своих освободителей.
Войска 3-го Украинского фронта продолжали успешно продвигаться на венском направлении. 27 — 29 марта 6-я танковая, 4-я и 9-я гвардейские и 26-я армии, развивая наступление, форсировали Рабу.
После ожесточенных боев советские войска 1 апреля освободили венгерский город Шопрон, а 3 апреля — город и крупный железнодорожный узел Винер-Нейштадт, являвшийся сильным узлом сопротивления врага в Австрии. Перейдя австро-венгерскую границу и преодолев оборонительные рубежи противника, войска фронта вышли на подступы к Вене. Армии левого крыла 2-го Украинского фронта к 4 апреля вышли на чехословацко-австрийскую границу. Не выдерживая ударов советских войск, немецко-фашистские армии отступали к Вене.
В сложившейся обстановке была полностью деморализована венгерская армия. Тысячи ее солдат сдавались в плен, не желая больше сражаться за чуждые им интересы. Венгерские части и соединения распадались. Гитлеровское командование приступило к их разоружению. Многие венгерские солдаты и офицеры, когда [647] обстановка не позволяла им сдаться в плен советским войскам, уходили в леса и горы, где они присоединялись к партизанским отрядам, ведущим борьбу против гитлеровцев.
Одновременно продвигались войска в центре и на левом фланге 3-го Украинского фронта. 27-я армия, угрожая тылам 2-й немецкой армии, вынудила противника к поспешному отходу. 2 апреля совместными действиями войск 57-й и 1-й болгарской армий был занят город Надьканижа, центр крупного нефтяного района Венгрии. Севернее и южнее Дравы успешно действовали 1-я болгарская и 3-я югославская армии. В тесном взаимодействии с Красной Армией Народно-освободительная армия Югославии завершала освобождение своей страны.
В боях с 26 марта по 4 апреля войска маршала Ф. И. Толбухина продвинулись до 150 км и полностью завершили освобождение Венгрии. Теперь на всей ее территории был ликвидирован оккупационный и фашистский режим. Под руководством венгерской Коммунистической партии трудящиеся массы решали неотложные задачи политического развития и восстановления экономики в городах и сельской местности. В марте 1945 г. Советский Союз, который сам переживал продовольственные затруднения, направил в Венгрию для голодающего населения 15 тыс. тонн хлеба, 3 тыс. тонн мяса, 2 тыс. тонн сахара. Помощь советского народа была оказана и в восстановлении разрушенных предприятий, сельского хозяйства, транспорта.
Красная Армия принесла венгерскому народу возрождение национальной независимости, обеспечила прогрессивным силам страны условия для революционных преобразований, для упрочения и совершенствования народно-демократического строя. Впоследствии Президиум Венгерской Народной Республики объявил день 4 апреля, когда было завершено освобождение венгерского народа от гитлеровских оккупантов, национальным праздником Венгрии.
Изгнав остатки фашистской группы армий «Юг» с территории Венгрии, войска 3-го и левого крыла 2-го Украинского фронтов направили свои усилия на быстрейший разгром гитлеровцев в восточных районах Австрии и освобождение Вены.
Вступивший в командование группой армий «Юг», позднее переименованной в группу армий «Австрия», генерал-полковник Л. Рендулич (вместо отстраненного от должности генерала Велера) принимал все меры для организации прочной обороны австрийской столицы. В состав группировки, стянутой к Вене, входили остатки 8 танковых дивизий, отошедших из района озера Балатон, пехотная дивизия, венская военная школа, 15 отдельных пехотных батальонов и батальоны фольксштурма, сформированные из молодежи 15 — 16 лет. На защиту Вены был мобилизован также весь ее гарнизон. Оборона австрийской столицы [648] опиралась на заранее подготовленные вокруг нее сооружения и использовала природные условия местности.
5 апреля войска 4-й и 9-й гвардейских и 6-й гвардейской танковой армий 3-го Украинского фронта начали бои на подступах к Вене. Противник оказывал упорное сопротивление сильным огнем и контратаками пехоты и танков. На следующий день штурмующие город части завязали уличные бои на окраинах. Моряки Дунайской флотилии, прорвавшись к городу на бронекатерах, произвели высадку десанта. 46-я армия 2-го Украинского фронта продвигалась к Вене с севера.
Гитлеровцы в эти дни лживой пропагандой запугивали австрийский народ, и прежде всего жителей Вены, распространяя провокационные слухи в отношении целей Красной Армии. При этом внушалось, что все австрийцы — члены национал-социалистской партии будут уничтожены, так же как и все собственники, в том числе мелкие торговцы, что церкви закроют, а служители культа будут отправлены в Сибирь. Под прикрытием этой завесы лжи фашисты пытались насильно эвакуировать население в Германию и превратить Вену в арену жестоких уличных боев.
Разоблачая нацистскую пропаганду и сообщая об истинных намерениях советских войск, маршал Ф. И. Толбухин обратился 6 апреля к жителям Вены с воззванием, в котором, в частности, говорилось:
«Красная Армия воюет с немецкими оккупантами, а не с населением Австрии, которое может спокойно заниматься своим мирным трудом. Ложью являются распускаемые гитлеровцами слухи, якобы Красная Армия уничтожает всех членов национал-социалистской партии. Партия национал-социалистов будет распущена, но рядовые члены национал-социалистской партии не будут тронуты, если они проявят лояльность по отношению к советским войскам.Час освобождения столицы Австрии Вены от немецкого господства настал, но отступающие немецкие войска хотят превратить и Вену в поле боя, как это они сделали в Будапеште. Это грозит Вене и ее жителям такими же разрушениями и ужасами войны, которые были причинены немцами Будапешту и его населению»{60}.
Далее в воззвании говорилось, что для сохранения столицы Австрии, ее исторических памятников культуры и искусства жителям города не следует эвакуироваться, ибо гитлеровцы погонят их на гибель, что они не должны позволить врагу минировать Вену, взрывать ее мосты и превращать дома в укрепления, вывозить из нее промышленное оборудование, товары, продовольствие, не должны позволять грабить население города.
Воззвание заканчивалось словами:
«Граждане Вены! Помогайте Красной Армии в освобождении столицы Австрии Вены, вкладывайте свою долю в дело освобождения Австрии от немецко-фашистского [649] ига»{61}.
Этот документ сыграл положительную роль не только в ходе борьбы за Вену, но и после завершения боев.
9 апреля правительство СССР выступило с заявлением об Австрии, которое с предельной ясностью устанавливало политику Советского Союза по отношению к этой стране.
«Советское правительство, — говорилось в этом документе, — не преследует цели приобретения какой-либо части австрийской территории или изменения социального строя Австрии. Советское правительство стоит на точке зрения Московской декларации союзников о независимости Австрии. Оно будет проводить в жизнь эту декларацию. Оно будет содействовать ликвидации режима немецко-фашистских оккупантов и восстановлению в Австрии демократических порядков и учреждений. Верховным Главнокомандованием Красной Армии дан приказ советским войскам оказать свое содействие в этом деле австрийскому населению»{62}.
Борьба за Вену продолжалась. К 10 апреля вражеский гарнизон был зажат с трех сторон. Штурмующие город войска при поддержке 17-й воздушной армии сокрушали сопротивление врага. В середине дня 13 апреля немецкий гарнизон Вены был почти полностью уничтожен. Уцелевшие остатки его искали спасения по единственному остававшемуся у них пути на левый берег Дуная — по мосту, но вскоре и он был закрыт для них.
13 апреля Вена была полностью очищена от противника. Население Австрии и ее столицы встречало советских воинов, несмотря на запугивание фашистской пропаганды, как своих освободителей от фашистской агрессии. Народ Австрии верил, что Красная Армия поможет ему восстановить свободное и независимое государство. 27 апреля было образовано Временное австрийское правительство, которое в тот же день опубликовало торжественное заявление о восстановлении в Австрии независимой демократической республики.
Войска 3-го и 2-го Украинских фронтов продолжали освободительный поход. Основные силы войск маршала Р. Я. Малиновского продолжали наступать в Чехословакии. К середине апреля, продвинувшись на 100 км в северо-западном направлении, они очистили от гитлеровцев значительную часть страны. Наступавшая в Австрии на левом фланге 2-го Украинского франта 46-я армия вышла на подступы к Штоккерау. Войска маршала Ф. И. Толбухина к середине апреля достигли Восточных Альп. 1-я болгарская армия освободила югославскую территорию между реками Драва и Мур. Пройдя с боями за 30 суток 150 — 250 км, войска 3-го и 2-го Украинских фронтов вышли на рубеж Морава, Штоккерау, Санкт-Пельтен, западнее Глогница, восточнее Мари-бора, левый берег Дравы. На этом рубеже по приказу Ставки войска двух фронтов перешли к обороне. В ходе Венской операции они разгромили 32 дивизии, взяли в плен более 130 тыс. [650] солдат и офицеров противника. Гитлеровцы потеряли также в этих боях свыше 1300 танков и штурмовых орудий, 2250 полевых орудий.
Таким образом, немецко-фашистская «крепость на юге» развалилась под ударами Красной Армии. Советские Вооруженные Силы полностью освободили Венгрию, значительную часть Чехословакии и большую часть Австрии.
Красная Армия создала необходимые предпосылки для нанесения решающего удара на берлинском направлении. В развитии событий второй мировой войны перелистывались последние страницы.
Наступление союзных войск
После провала немецкого наступления в Арденнах США и Англия собирались возобновить наступление своих войск и перенести военные действия на территорию Германии. Обстановка на Западном фронте благоприятствовала этому, так как гитлеровское командование вынуждено было перебрасывать часть сил с Запада на советско-германский фронт. Число немецко-фашистских дивизий, противостоящих англо-американским и французским армиям, заметно сокращалось. В то же время США и Англия продолжали усиливать свои войска на Западном фронте. К концу января союзники полностью восстановили свое положение в Арденнах.
Каковы же были оперативно-стратегические планы США и Англии в отношении предстоящего наступления? При единстве общего стратегического замысла у союзников имелись и существенные разногласия в отношении дальнейшего развития боевых операций. Черчилль и английские фельдмаршалы Монтгомери и Брук настаивали на проведении наступления севернее Рура с переходом к обороне на остальных участках фронта. В основе этого плана лежало стремление быстрее продвинуться в центр Германии и захватить Берлин раньше советских войск. Генерал Эйзенхауэр в своем докладе, представленном 20 января Объединенному комитету начальников штабов, предлагал осуществить свой первоначальный план, предусматривавший проведение операции в три этапа:
«а) разгром немецких сил западнее Рейна и выход к Рейну;б) овладение плацдармами на правом берегу Рейна;
в) разгром немецких сил восточнее Рейна и наступление в глубь Германии»{63}.
В докладе указывались и направления наступления:
1) от района Майнц — Карлсруэ на Франкфурт-на-Майне и Кассель и
2) от нижнего течения Рейна севернее Рура на Северо-Германскую низменность.
Конкретные оперативно-стратегические планы военных действий на Европейском театре войны рассматривались Объединенным комитетом начальников штабов с 30 января по 2 февраля на острове Мальта, где состоялась встреча Черчилля и Рузвельта [651] перед их прибытием в Ялту. В итоге дискуссии был принят уточненный вариант плана вторжения в Германию, который намечал:
«а) немедленно развернуть наступательные действия севернее Мозеля с задачей разгромить находящиеся здесь силы противника и выйти к Рейну севернее Дюссельдорфа;б) принять меры к уничтожению остальных сил противника западнее Рейна, которые все еще продолжают оказывать сопротивление и могут помешать нам в дальнейшем при форсировании Рейна;
в) создать плацдармы на правом берегу Рейна в его нижнем и среднем течении;
г) развернуть восточнее Рейна и севернее Рура столько дивизий, сколько мы сможем обеспечить снабжением (по расчетам — около 35 дивизий); они должны будут, взаимодействуя с авиацией, отрезать от противника Рурскую промышленную область;
д) сосредоточить восточнее Рейна в районе Кобленц — Франкфурт-на-Майне те силы, которые должны остаться после выделения 35 дивизий для наступления на направлении главного удара, т. е. на севере, и организации прочной обороны по всему фронту. Задача этих войск будет состоять в том, чтобы отвлечь силы противника с севера, для чего они должны будут сначала овладеть Франкфуртом-на-Майне, а в дальнейшем наступать на Кассель»{64}.
Относительно структуры союзного командования на северо-западе Европы было достигнуто соглашение подчинить Монтгомери 9-ю американскую армию. Это было значительно меньше того, что хотели англичане.
В отношении Средиземноморского театра военных действий Объединенный комитет начальников штабов решил, что в Италии союзным войскам следовало ограничиться удержанием существующей линии фронта и подготовкой наступления на случай, если противник станет отводить оттуда свои основные силы. Предусматривалась переброска с этого театра на Западный фронт до 5 дивизий (3 канадские и 2 английские) в распоряжение Монтгомери, а также часть сил 12-й воздушной армии США.
О находящихся в Греции английских войсках в директиве говорилось, что они преследуют цель
«установления власти свободного греческого правительства»{65}.
В действительности речь шла о насильственном восстановлении монархического правления и кровавом подавлении греческого национально-освободительного и революционного движения.
Решения Объединенного комитета начальников штабов 2 февраля были утверждены на пленарном заседании, на котором присутствовали Рузвельт и Черчилль.
«Премьер-министр Великобритании воспользовался этим случаем, чтобы напомнить всем присутствовавшим, что союзники все еще могут оказаться перед необходимостью развернуть на юге Европы болер широкие наступательные действия. Поэтому союзникам следовало задержать [652] свои десантные средства на Средиземном море и подготовить план оккупации «возможно большей части Австрии, так как нежелательно, чтобы русские оккупировали в Западной Европе больше районов, чем это необходимо»{66}.
Вопросы дальнейшего ведения войны, как об этом было уже сказано, рассматривались и на Ялтинской конференции. В целом принятые союзниками стратегические решения на Мальте и в Крыму имели важное значение для успешного завершения войны. Каким же образом эти решения проводились на Западноевропейском театре войны?
Для вступления на территорию Германии союзным войскам предстояло преодолеть позицию Зигфрида, возведенную немцами в 1934 — 1939 гг. на границах с Голландией, Бельгией, Люксембургом и Францией. Протяженность этой позиции достигала 600 км, а глубина оборонительных линий составляла 37 — 75 км. Наиболее укрепленной ее частью, прикрывавшей саарское направление, являлся участок от Мозеля до Карлсруэ. Немецкое командование держало на позиции Зигфрида 60 дивизий. Гитлеровская пропаганда объявляла неприступной созданную здесь оборону, но ее действительная мощь не соответствовала такой оценке.
Войска, занимавшие укрепленные районы, в значительной части не были полностью укомплектованы и не в состоянии были противостоять союзным армиям.
«Отсутствие постоянных гарнизонов, слабость и незначительное количество полевых войск, особенно танковых, недостаток противотанковой и зенитной артиллерии, полное господство союзной авиации в воздухе — все это резко ослабляло обороноспособность немецко-фашистских войск на Западе»{67}.
Наступление началось 8 февраля в полосе 21-й группы армий фельдмаршала Монтгомери. 1-я канадская армия, действуя на левом крыле фронта, начала продвижение к Рейну. Плохая погода и сильно пересеченная местность затрудняли действия канадских войск. По плану операции через 48 час. намечался переход в наступление на правом крыле фронта 9-й американской армии (с рубежа реки Рур на северо-восток). Обе армии — 1-я канадская и 9-я американская — должны были продвигаться по сходящимся направлениям с выходом на Рейн от Неймегена до Дюссельдорфа. Однако 9 февраля немцы взорвали последнюю плотину на Руре, и начавшееся наводнение на две недели задержало продвижение американских войск в этом районе. В сражение вступила 2-я английская армия на центральном участке фронта.
К 25 марта англо-американские войска вышли на широком фронте к Рейну, захватив плацдармы на его восточном берегу. В течение нескольких дней боев захваченные плацдармы были расширены, а затем союзные войска главными силами форсировали [653] Рейн и, развивая наступление, к 1 апреля окружили гитлеровские армии в Руре. К середине месяца эта группировка немецко-фашистских войск, насчитывавшая 325 тыс. человек, капитулировала. Не встречая серьезного сопротивления, союзные войска продвигались на восток и в первой половине апреля стали выходить к Эльбе.
Авиация США и Англии проводила весьма интенсивные стратегические бомбардировки территории Германии, обладая полным господством в воздухе.
«Общее количество бомбового груза, сброшенного на территорию Германии, составило 2600 тыс. тонн. Население Германии остро почувствовало на себе ужасы войны, преступно развязанной фашистами»{68}.
На итальянском фронте англо-американские войска 9 апреля также перешли в наступление и к середине месяца продвинулись на 15 — 20 км. Положение немецких оккупантов и фашистских единомышленников Муссолини было крайне шатким. Армии союзников обладали подавляющим превосходством. В Северной Италии разрасталось партизанское движение. Коммунистическая партия обратилась к народу с призывом к восстанию. Партизаны в ожесточенных боях с гитлеровцами очищали от них населенные пункты. 25 апреля восставший народ овладел Миланом. Бежавшего от народного гнева Муссолини задержали в горах партизаны. Он был судим и казнен. Восстание в Северной Италии носило массовый характер. Войска союзников принимали капитуляцию германских войск, сопротивление которых во многих случаях было уже сломлено восставшим народом. В такой обстановке закончилась война на территории Италии.
Вплотную приблизился окончательный крах и для фашистского третьего рейха. Но Гитлер в какой-то мере все еще рассчитывал на неизбежный, по его мнению, распад антигитлеровской коалиции. Неожиданная смерть 12 апреля президента США Ф. Рузвельта вызвала среди фашистской клики новый приступ надежды на спасение. Гитлер полагал, что с третьим рейхом может произойти нечто подобное тому, что произошло с Пруссией во время Семилетней войны. Тогда прусский король Фридрих II находился на грани катастрофы, но неожиданная смерть русской императрицы Елизаветы и вступление на престол Петра III спасли его и Пруссию от разгрома. Фашистская пропаганда объявила смерть Рузвельта чудом, поворотом в войне, внушая немцам по радио и в печати, что теперь неизбежен распад противоестественного американо-советского союза.
«Содержащаяся в первом выступлении нового президента Соединенных Штатов Америки фраза о скором окончании военных действий была истолкована гитлеровским окружением как намек на то, что Соединенные Штаты активно ищут возможности заключения сепаратного мира с Германией»{69}. [654]
Штурм Берлина
К весне 1945 г. советские войска глубоко продвинулись в восточные районы Германии. В районе Кюстрина армии 1-го Белорусского фронта находились всего лишь в 60 км от столицы третьего рейха. С запада войска США и Англии, используя успехи зимнего наступления Красной Армии и переброску противником значительной части сил с Западного на Восточный фронт, к середине апреля своими передовыми частями вышли на Эльбу и также нацеливались на Берлин, до которого от участка Виттенберг, Магдебург им оставалось пройти 100 — 120 км. Впрочем для подготовки наступления на германскую столицу у союзников уже не оставалось времени.
«Верно то, что мы захватили небольшой плацдарм за Эльбой, — писал Эйзенхауэр, — но следует помнить, что на эту реку вышли только передовые наши части; наши основные силы находятся далеко позади»{70}.
Союзное командование решило развернуть наступательные действия на севере и на юге, сосредоточив основные усилия для действий в общем направлении на Дрезден, чтобы соединиться там с Красной Армией.
Фашистская Германия находилась на пороге своего окончательного поражения. Ее военное, экономическое и международное положение было безнадежным. Всех союзников по войне в Европе она лишилась. Экономическое положение рейха в связи с военными поражениями продолжало катастрофически ухудшаться, что сопровождалось резким сокращением военного производства. Потери вермахта в личном составе возмещались лишь частично и главным образом за счет призыва подростков 16 — 17 лет и лиц преклонного возраста.
Повинуясь преступной воле Гитлера и других нацистских руководителей, вооруженные силы фашистской Германии продолжали оказывать ожесточенное сопротивление. При этом главные усилия врага направлялись на борьбу против Красной Армии. В первой половине апреля противник перебросил часть сил и средств с Западного фронта и резерва на восток. На советско-германском фронте в его действующей армии было 214 дивизий, в том числе 34 танковые, 15 моторизованных и 14 бригад. На Западном фронте войскам союзников противостояли лишь 60 дивизий, из них 5 танковых.
«Сущность стратегического плана верховного главнокомандования вермахта состояла в том, чтобы любой ценой удержать оборону на востоке, сдержать наступление Советской Армии, а тем временем попытаться заключить сепаратный мир с США и Англией».
В указаниях нацистской партии 3 апреля говорилось:
«Война решается не на Западе, а на Востоке... Наш взор должен быть обращен только на Восток, независимо от того, что будет [655] происходить на Западе. Удержание Восточного фронта является предпосылкой к перелому в ходе войны».
На берлинском направлении против наступающих советских фронтов гитлеровское командование сосредоточило группу армий «Висла» в составе 3-й танковой и 9-й полевой армий, прикрывавших Берлин и территорию севернее него до Балтийского моря; южнее Берлина до чехословацкой границы оборону держала группа армий «Центр» в составе 4-й танковой и 17-й полевой армий. Всего берлинское направление с востока прикрывали 48 пехотных, 6 танковых и 9 моторизованных дивизий, 37 отдельных пехотных полков, а также другие части и соединения.
В составе этих войск находилось около 1 млн. человек, свыше 10 400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий. С воздуха наземные войска прикрывала авиация — 3300 боевых самолетов.
Перед 1-м Белорусским фронтом на участке от Шведта до Гросс-Гастрозе противник сосредоточил около 23 дивизий (расчетных) , а с учетом сил и средств берлинского гарнизона немецко-фашистские войска насчитывали в полосе наступления войск маршала Г. К. Жукова до 510 тыс. человек, свыше 6 тыс. орудий и минометов, 860 танков и штурмовых орудий.
В полосе наступления 2-го Белорусского фронта от Берг-Дивенова до Шведта враг имел 13,5 дивизий (расчетных), в составе которых было около 100 тыс. человек, 1800 орудий и минометов, около 130 танков.
Перед войсками 1-го Украинского фронта от Гросс-Гастрозе до Крнова гитлеровцы насчитывали свыше 25 дивизий в составе 360 тыс. человек, 3600 орудий и минометов, 540 танков.
Перед последними решающими сражениями Гитлер вновь провел замены в руководящем составе вермахта. В конце марта вместо Гудериана начальником генерального штаба сухопутных сил был назначен генерал-полковник Кребс, «специалист» по Красной Армии (до войны он работал в Москве помощником военного атташе). На пост командующего группой армий «Висла» вместо Гиммлера был назначен генерал-полковник Хейнрици, считавшийся большим мастером обороны. Произведены были и другие перемещения. Готовясь к битве за Берлин, гитлеровская ставка направляла на пополнение войск Восточного фронта запасные пехотные, танковые, артиллерийские и другие части, военные училища и высшие военно-учебные заведения.
В тылу групп армий «Висла» и «Центр» вновь формировались 8 ранее разбитых дивизий, в том числе севернее Берлина — армейская группа Штейнера (2 пехотные дивизии), а в районе Дрездена — корпусная группа «Мозер» (3 пехотные дивизии). В 20 — 30 км за линией фронта на берлинском направлении находились в резерве 16 дивизий. Помимо кадровых войск, к обороне [656] привлекались всевозможные дополнительные силы. Спешно формировались батальоны фольксштурма: только в Берлине их создавалось до 200. Создавались отряды истребителей танков, вооруженных фауст-патронами, части «Гитлерюгенд».
Столица гитлеровского рейха на большую глубину прикрывалась многочисленными оборонительными сооружениями, с особой тщательностью возведенными по западному берегу рек Одер и Нейсе. Оборонительный рубеж здесь состоял из трех полос общей глубиной 20 — 40 км, а между полосами находились промежуточные и отсечные позиции. Населенные пункты в полосах обороны были превращены в сильные узлы сопротивления, а подступы к ним преграждены минами и надолбами. Наиболее мощную оборону фашистское командование подготовило между Кюстрином и Берлином, считая последний главным направлением наступления советских войск. Крупными узлами сопротивления стали Штеттин, Франкфурт-на-Одере, Губен, Гартц, Котбус, а также другие города. Общая глубина обороны, включая Берлинский оборонительный район, составляла около 100 км.
Вокруг столицы противник возвел три кольцевых оборонительных обвода: внешний, внутренний и городской. В самом Берлине (площадь 88 тыс. гектаров) оборона делилась на восемь секторов по окружности, а их связующим основанием являлся центральный сектор (9-й), где находились рейхстаг, имперская канцелярия, театры, другие крупные здания. Каждый сектор в инженерном отношении был подготовлен к обороне, а многочисленные мосты через Шпрее и каналы — к взрыву. В германской столице находились значительные силы войск, а на аэродромах вокруг Берлина сосредоточена авиация, преимущественно истребительная.
В марте 1945 г. создается специальный штаб обороны столицы. Командующим обороной был назначен генерал-лейтенант Рейман. Геббельс являлся имперским комиссаром обороны Берлина, возглавлявшим органы гражданской власти. Общее руководство защитой фашистского логова осуществлял сам Гитлер при помощи Геббельса, Бормана, начальника генерального штаба генерала Кребса, генерала Бургдорфа и статс-секретаря Наумана.
15 апреля Гитлер обратился к солдатам Восточного фронта с воззванием, призывая их к беспощадной борьбе и уверяя в том, что «Берлин останется немецким». В то же время он требовал расстреливать на месте всех, кто отдаст приказ на отход или оставит позиции. Фашистское командование еще в феврале 1945 г. создало в прифронтовых районах военно-полевые суды, которые на месте приговаривали дезертировавших солдат к расстрелу. По приказу генерал-фельдмаршала Кейтеля и Бормана немцы должны были защищать каждый город до последнего человека, а вывешивание [658] белых флагов каралось смертной казнью. 25 февраля действие военно-полевых судов распространилось и на гражданское население.
«Кровавый террор, который ощущали непосредственно на себе все большие массы немецкого народа, не мог остановить быстрого роста пораженческих настроений как на фронте, так и в тылу. Лишь страх перед репрессиями и поддерживаемые нацистской пропагандой лживые представления о действиях оккупационных властей позволяли и дальше удерживать большую часть народа в безвольном подчинении»{71}.
Жестокие репрессии сочетались с неистовой нацистской пропагандой. Войскам и гражданскому населению особенно настойчиво внушалась мысль, что с приходом Красной Армии все немцы будут истреблены. Фашисты призывали солдат, офицеров и мирных жителей сражаться с русскими «до последнего человека».
«Антикоммунистическая пропаганда ужасов и нацистский террор, вынудившие население к эвакуации из прифронтовых районов, выгнали миллионы людей на дороги. В то время как колонны беженцев передвигались на запад, а женщины, дети и старики умирали от голода и холода, нацистские «бонзы» уходили в укрытия и подготавливали себя к подпольной деятельности»{72}.
Так поступили, например, гауляйтер Восточной Пруссии Кох и гауляйтер Данцига Форстер.
Между тем решающие события на советско-германском фронте с каждым днем приближались. Верховное Главнокомандование Вооруженных Сил СССР завершало подготовку Берлинской операции. К ее проведению привлекались войска трех фронтов: 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского. Они должны были мощными фронтальными ударами при поддержке авиации дальнего действия прорвать вражескую оборону на ряде направлений и, развивая наступление, окружить берлинскую группировку врага, рассечь ее на части и уничтожить или вынудить к капитуляции. В ходе операции на рубеже Эльбы наступающие войска должны были соединиться с войсками союзников.
Одновременно с наступлением на Берлин на южном крыле советско-германского фронта намечались наступательные операции 4, 2 и 3-го Украинских фронтов. Перед ними ставилась задача завершить освобождение Чехословакии и воспрепятствовать противнику перебрасывать силы с юга к столице рейха.
На главном, берлинском направлении Ставка сосредоточила превосходящие силы. В составе 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов имелось 2,5 млн. человек (вместе с тылами), 41 600 орудий и минометов, 6250 танков и самоходных установок, 7500 боевых самолетов (с учетом 800 самолетов авиации дальнего действия). Это обеспечивало преобладание в силах над противником: в людях — 2,5 : 1, в орудиях и минометах — 4,0 : 1, в танках и самоходных установках — 4,1 : 1, в авиации — 2,3 : 1. [659] На направлениях главных ударов превосходство в силах и средствах советских войск было подавляющим.
Советское Верховное Главнокомандование, командование фронтов и все непосредственные участники предстоящей Берлинской операции ясно понимали, что агонизирующий враг будет бешено сопротивляться у своего последнего логова. Во всех звеньях войск — от фронта до подразделения — велась напряженная работа. При этом огромное внимание уделялось не только боевой, но и политической подготовке. Тыловые органы обеспечивали гигантский объем материальных перевозок. Наконец, наступило время, когда все было готово для проведения завершающей операции в войне против фашистской Германии.
1-й Белорусский фронт имел три группировки войск, перед которыми стояла задача разгромить противника на подступах к Берлину, овладеть им и на 12 — 15-й день после начала операции выйти на Эльбу. Главный удар наносился в центре, с кюстринского плацдарма, 47-й, 3-й ударной, 5-й ударной, 8-й гвардейской, 2-й и 1-й гвардейскими танковыми армиями. Командовали этими армиями генералы Ф. И. Перхорович, В. И. Кузнецов. Н. Э. Берзарин, В. И. Чуйков, С. И. Богданов и M. E. Катуков.
На правом крыле фронта, в районе севернее Кюстрина, находились 7-я армия генерала П. А. Белова и 1-я армия Войска Польского под командованием генерала С. Г. Поплавского.
На левом крыле, южнее Кюстрина, располагались 69-я и 33-я армии генералов В. Я. Колпакчи и В. Д. Цветаева.
Войска центральной группировки должны были наносить главный удар, а армии, наступавшие севернее и южнее Кюстрина, — вспомогательные удары.
1-й Украинский фронт получил задачу разгромить вражеские войска в районе Котбуса и южнее Берлина. На 10 — 12-й день после перехода в наступление войска фронта должны были овладеть рубежом Белиц, Виттенберг и далее по Эльбе до Дрездена. Главный удар войск фронта нацеливался в район, находящийся в 30 — 35 км к югу от Берлина. В состав фронта входили 3-я гвардейская, 13, 28, 5-я гвардейская, 52-я и 31-я армии, 2-я армия Войска Польского, 3-я и 4-я гвардейские танковые армии. Командующими армиями были генералы В. Н. Гордов, А. А. Лучинский, Н. П. Пухов, А. С. Жадов, К. А. Коротеев, К. К. Сверчевский, П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко.
2-й Белорусский фронт под командованием маршала К. К. Рокоссовского должен был форсировать Одер, разгромить штеттинскую группировку противника и овладеть рубежом Анклам, Деммин, Мальхин, Виттенберге. Важнейшим результатом наступления войск фронта должно было стать отсечение 3-й танковой армии врага от остальных сил группы армий «Висла», а затем я уничтожение ее войск в прибрежных районах Балтийского моря. Такое [660] развитие событий обеспечивало с севера наступление войск маршала Г. К. Жукова.
В ударную группировку 2-го Белорусского фронта входили три общевойсковые армии: 65, 70 и 49-я генералов П. И. Батова, В. С. Попова и И. Т. Гришина, а также 1, 3 и 8-й гвардейские танковые, 8-й механизированный и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса. Действиям войск маршала К. К. Рокоссовского должен был содействовать частью своих сил Балтийский флот.
Для поддержки наступления наземных войск всех трех фронтов привлекались крупные силы авиации: 4, 16, 2 и 18-я воздушные армии генералов К. А. Вершинина, С. И. Руденко, С. А. Красовского и маршала А. Е. Голованова, а также авиация Балтийского флота.
В 5 час. утра (по московскому времени) 16 апреля 1945 г. 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты под командованием маршалов Г. К. Жукова и И. С. Конева перешли в наступление на берлинском стратегическом направлении. Началась историческая Берлинская операция. Артиллерийская подготовка с кюстринского плацдарма продолжалась 20 мин. За это короткое время 500 тыс. снарядов и мин было обрушено на укрепления противника в глубину его обороны (на 6 — 8 и до 10 км). Фронтовая и дальнебомбардировочная авиация наносила мощные удары по вражеским опорным пунктам и узлам сопротивления. 18-я воздушная армия 745 самолетами бомбардировала заданные цели.
«Эффективность огня в период артиллерийской подготовки была очень велика. Пехота и танки, перейдя в атаку, на некоторых направлениях смогли продвинуться вперед на 1,5 — 2 км, не встречая серьезного сопротивления со стороны противника. От 30 до 70% состава вражеских войск, занимавших две первые траншеи, были выведены из строя. По окончании артиллерийской подготовки был подан сигнал атаки и включены прожекторы. Пехота и танки непосредственной поддержки пехоты одновременно перешли в атаку»{73}.
Перешедшие в наступление части и соединения 47, 3, 5-й ударных и 8-й гвардейской армий в первый же день боев прорвали главную полосу немецкой обороны и продолжали продвигаться. Однако на Зееловских высотах, где проходила вторая мощная полоса вражеской обороны, атакующие войска были задержаны. Используя крутые скаты высот, изрытые траншеями и окопами, фашистское командование организовало очень прочную систему артиллерийского и ружейно-пулеметного огня. Подступы к высотам прикрывались минными полями, колючей проволокой, всевозможными заграждениями, противотанковым рвом глубиной до 3 и шириной 3,5 м. Отошедшие сюда немецко-фашистские войска были усилены свежими дивизиями, танками и артиллерией. Нацистское командование хотело остановить на этом рубеже советские [661] войска. Гитлеровская пропаганда объявила Зееловские высоты «непреодолимой крепостью», «замком Берлина».
В сложившейся обстановке, внося существенные коррективы в первоначальный план операции, маршал Г. К. Жуков ввел в сражение 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии. Однако враг продолжал ожесточенно сопротивляться. Командование 9-й немецкой армии бросило в сражение две моторизованные дивизии — 25-ю и «Курмарк».
«Противник, опираясь на укрепления Зееловских высот, пытался дать здесь решительный бой, не позволить советским войскам развивать наступление на Берлин. Вот почему бои 17 апреля являлись как бы поворотными в сражении за Берлин, а поэтому они и носили особенно ожесточенный характер»{74}.
Зееловские высоты были взяты к утру 18 апреля. Войска 47, 3, 5-й ударных и 8-й гвардейской армий прорвали вторую полосу обороны противника и две промежуточные позиции в ее тылу, продвинувшись за 17 апреля на 6 — 13 км. Соединения правой и левой ударных группировок вели наступательные бои.
Темпы наступления войск 1-го Белорусского фронта оказались ниже запланированных, но его армии в главном выполняли поставленную задачу и при активном содействии авиации продвигались к Берлину. Командующий фронтом приказал 3-й и 5-й ударным и 2-й гвардейской танковой армиям быстрее выйти к северо-восточной окраине Берлина, а 47-й армии и 9-му гвардейскому танковому корпусу охватить Берлин с севера и северо-запада. Войска 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий продолжали продвигаться к германской столице с востока.
18 апреля Гитлер потребовал, чтобы все войска, находившиеся в районе Берлина, в том числе и части фольксштурма, были переданы 9-й армии. В этот день противник все еще пытался остановить продвижение наступающих войск маршала Г. К. Жукова, бросая им навстречу все наличные резервы и части, снимаемые с позиций непосредственно в Берлине. На следующий день особенно упорные бои развернулись за Мюнхеберг — важный опорный пункт, прикрывавший столицу с востока. Овладев им, наступающие войска завязали бои на третьей полосе гитлеровской обороны. Немецко-фашистские войска отходили на внешний обвод Берлинского района обороны.
Завершив прорыв- и третьей полосы одерского рубежа обороны, войска 1-го Белорусского фронта устремились к фашистской столице.
«20 апреля, на пятый день операции, дальнобойная артиллерия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии, которой командовал генерал-полковник В. И. Кузнецов, открыла огонь по Берлину. Начался исторический штурм столицы немецко-фашистской Германии. В это же время 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной бригады 47-й армии, которым командовал майор А. И. Зюкин, также дал залп по фашистской столице»{75}. [662]
Войска 1-го Украинского фронта, успешно форсировав Нейсе, 17 апреля подошли к третьей полосе немецкой обороны, проходившей по левому берегу Шпрее. Ставка Верховного Главнокомандования приказала маршалу И. С. Коневу повернуть 3-ю и
4-ю гвардейские танковые армии на север для наступления на Берлин с юга.
«Наш прорыв происходил сравнительно далеко, к юго-востоку от Берлина, — писал маршал И. С. Конев. — Здесь неприятель держал группировку тоже сильную, но все-таки не такую, как перед кюстринским плацдармом. Маневр, который мы осуществили танковыми армиями после прорыва обороны, был для противника только одним из возможных вариантов...И практически получилось так: когда мы, прорвав их оборону с востока на запад, вслед за этим круто повернули на север к Берлину, то перед нашими войсками в целом ряде случаев уже не было новых оборонительных полос. А те, что встречались, были расположены фронтом на восток, и наши части спокойно шли на север мимо них и между ними, но лишь до внешнего обвода, опоясывающего весь Берлин»{76}.
3-я и 4-я гвардейские танковые армии генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко 18 апреля форсировали Шпрее и развернули наступление к столице рейха. 13-я армия генерала Н. П. Пухова, обеспечившая ввод в прорыв танковых армий, продвигалась на запад. Ее войска глубоко вклинились в расположение противника в центре прорыва. Однако над флангами армии нависали крупные группировки гитлеровцев из районов Котбуса и Шпремберга.
Левее вела бои за расширение плацдарма на западном берегу Шпрее 5-я гвардейская армия генерала А. С. Жадова. Ее соединения 19 апреля вместе с войсками 13-й армии окружили шпрембергскую группировку противника. 3-я гвардейская армия генерала В. Н. Гордова продвигалась на запад и северо-запад, в то же время отбивая контрудары гитлеровцев из района Котбуса.
«В результате согласованных действий 3-й гвардейской, 13-й и 5-й гвардейской армий котбусская и шпрембергская группировки не только были лишены возможности ударить но флангам с севера и с юга и задержать развитие наступления ударной группировки фронта, но и сами оказались в окружении и ликвидировались нашими войсками»{77}.
20 апреля стремительно наступавшие 3-я и 4-я гвардейские танковые армии подошли к Цоссенскому оборонительному району, а на следующий день полностью им овладели.
«В центре Цоссенского укрепленного района, — писал маршал И. С. Конев, — в глубоких подземных убежищах, уже давно размещалась ставка генерального штаба сухопутных войск германской армии. Здесь задумывались и планировались многие операции, отсюда осуществлялось [663] руководство ими. А теперь наши танкисты по дороге к своей конечной цели, Берлину, вторглись на эти цоссенские позиции, прикрывавшие ставку гитлеровского генерального штаба...Мне самому пришлось побывать в Цоссене лишь к исходу 23 апреля, уже после полного захвата всего этого района. Вряд ли немецкий генеральный штаб, приступая к выполнению плана «Барбаросса», предполагал, что четыре года спустя ему придется в срочном порядке очищать свою подземную штаб-квартиру в Цоссене. А покидали ее гитлеровские генералы и штабные офицеры с такой поспешностью, что им удалось затопить и взорвать лишь часть подземных сооружений»{78}.
Гитлеровские генштабисты из Цоссена бежали в Берлин, находившийся в 30 км.
21 апреля танкисты генералов П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко достигли южного участка внешнего Берлинского оборонительного обвода. Упорные бои развернулись в районе Луккенвальда, Ютербога. В этот день из второго эшелона 1-го Украинского фронта в сражение была введена 28-я армия.
2-й Белорусский фронт после перегруппировки перешел в наступление 18 апреля. В сложных условиях войска форсировали восточный рукав Одера (Ост-Одер), преодолели по дамбам залитую водой низину, а затем форсировали полноводный западный рукав (Вест-Одер). Сокрушив оборону врага на левом берегу реки, наступающие соединения с упорными боями стали продвигаться на запад. В развернувшемся здесь сражении 2-й Белорусский фронт сковал 3-ю танковую армию противника.
Таким образом, войска Красной Армии, наступающие на берлинском стратегическом направлении, прорвали оборону противника на рубежах рек Одер и Нейсе. 21 апреля бои развертывались уже на северной и северо-восточной окраинах Берлина, куда ворвались передовые части войск маршала Г. К. Жукова. 61-я армия, 1-я армия Войска Польского и другие объединения 1-го Белорусского фронта успешно продвигались к Эльбе на соединение с войсками союзников.
«Чтобы всемерно ускорить разгром обороны противника в самом Берлине, — пишет маршал Г. К. Жуков, — было решено 1-го и 2-ю гвардейские танковые армии бросить вместе с 8-й гвардейской, 5-й ударной, 3-й ударной и 47-й армиями в бой за город. Мощным огнем артиллерии, ударами авиации и танковой лавиной они должны были быстро подавить вражескую оборону в Берлине»{79}.
Стремительно действовали войска 1-го Украинского фронта. В ночь на 22 апреля соединения 3-й гвардейской танковой армии форсировали канал Нотте и на участке Миттенвальде, Цоссен прорвали внешний оборонительный обвод. Выйдя на Тельтов-канал, танкисты генерала П. С. Рыбалко, поддержанные пехотой [664] 28-й армии генерала А. А. Лучинского, фронтовой артиллерией и авиацией, пробились к южной окраине столицы.
Наступавшие левее соединения 4-й гвардейской танковой армии заняли Ютербог, Луккенвальде и продвигались к Потсдаму и Бранденбургу. В районе Луккенвальда находился лагерь военнопленных. 22 апреля танкисты освободили из него свыше 15 тыс. американцев, англичан, французов, поляков, итальянцев, сербов, норвежцев. В их числе было более 3 тыс. русских.
В этот день произошли и другие важные события. Войска 3-й гвардейской армии генерала В. Н. Гордова завершили разгром котбусской группировки противника, овладели Котбусом и продвигались на северо-восток с целью разгрома немецкой 9-й армии и недопущения ее прорыва на тылы наступающих войск.
1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты успешно осуществляли маневр по окружению берлинской группировки врага и изоляции от Берлина большей ее части в лесистом районе юго-восточнее столицы.
«22 апреля стало критическим днем Берлинской операции. Именно в этот день военное руководство воюющих сторон объявило свои последние решения, практическая реализация которых должна была решительным образом сказаться на дальнейшем ходе и исходе Берлинской операции. В ночь на 23 апреля Ставка Верховного Главнокомандования дала директиву с указаниями завершить окружение франкфуртско-губенской группировки не позже 24 апреля и ни в коем случае не допустить ее прорыва в Берлин или в западном и юго-западном направлениях»{80}.
Гитлеровская ставка все еще пыталась направлять действия вермахта, но это были усилия агонизирующего врага. В дневнике ОКБ за 22 апреля записано:
«Гитлер принимает, наконец, для самого себя решение не бежать на юг, а лично руководить борьбой за Берлин и остаться в имперской канцелярии»{81}.
В этой канцелярии около 15 час. собралось большое оперативное совещание, на котором Гитлер впервые официально высказал мысль о том, что война проиграна. При этом он истерически обвинил генералитет и своих помощников в неверности и в предательстве. Затем Гитлер приказал фельдмаршалу Кейтелю, генерал-полковнику Йодлю и рейхслейтеру Борману лететь на юг, чтобы продолжать оттуда руководить всеми операциями. Но те, разыгрывая фарс преданности фюреру, отказались выполнить этот приказ. Гитлер принял решение снять с фронта против англо-американцев все войска, бросить их в бой за Берлин и самому руководить через ОКБ этой операцией.
«После этого последнего общего оперативного совещания ставка верховного командования вооруженных сил и штаб оперативного руководства вооруженными силами переносятся в Крампниц и объединяются там в единый штаб ОКБ»{82}. [665]
Нацистская верхушка делала отчаянную попытку предотвратить падение Берлина. С этой целью Гитлер решил прежде всего использовать войска 12-й армии генерала Венка и 9-й армии генерала Буссе. 12-я армия, действовавшая против американцев западнее и юго-западнее Берлина, должна была повернуть свой фронт на восток и развернуть наступление к южным пригородам столицы. 9-й армии приказывалось наступать к Берлину с юго-востока и соединиться с 12-й армией.
В то же время с севера от Берлина намечалось нанести удар по правому флангу 1-го Белорусского фронта силами трех дивизий: 4-й моторизованной дивизии СС («Полицейской»), 7-й танковой и 25-й моторизованной.
В дневнике ОКБ за 23 апреля отмечено:
«Битва за Берлин приняла особенно ожесточенный характер. На рубеже Беелитц — Треббин — Тельтов удается остановить наступление крупных сил противника, поддержанных танками. Севернее Берлина советские войска пытаются форсировать Хафель»{83}.
Дальше запись свидетельствует о том, что в этот день фельдмаршал Кейтель направился на Западный фронт в штаб 12-й армии.
«В 10 час. он прибывает к генералу Венку, находящемуся в лесничестве «Альте Хелле» около Визенбурга, и обсуждает с ним план наступления на Берлин в направлении Потсдама с целью соединиться с войсками 9-й армии... Таким образом, с армии снимается стоявшая до сих пор перед ней невыполнимая задача борьбы на два фронта и она может целиком посвятить себя «борьбе против Советов»...В 15 час. Кейтель и Йодль снова отправляются в сопровождении своих адъютантов для доклада в имперскую канцелярию. Здесь они в последний раз видят Гитлера...
После оперативного совещания в имперской канцелярии и возвращения в Крампниц фельдмаршал Кейтель, уверовавший в то, что его личное воздействие может благоприятно повлиять на развитие операций в районе Берлина, сразу же снова направляется в штаб 12-й армии... »{84}
Впрочем подлинного единства с фюрером у его сподвижников уже не было. Каждый из них стремился выскочить из страшной западни, избежать или хотя бы отдалить расплату за преступления, что сочеталось с борьбой за власть «в последний час». Дневник ОКБ бесстрастно фиксирует происходящее:
«Поступает телеграмма рейхсмаршала Геринга. В этой телеграмме Геринг рассматривает себя как преемника Гитлера. Основываясь на развитии положения в Берлине, он считает, что если не последует отрицательного ответа, он вступит в свои полномочия в 22 часа 23 апреля. Однако от Гитлера поступает радиограмма, в которой он в самой резкой форме запрещает рейхсмаршалу предпринимать какие-либо шаги в этом направлении»{85}. [666]
23 апреля советские войска продолжали наступление. На правом фланге 1-го Белорусского фронта соединения 47-й, 3-й ударной и 5-й ударной армий прорвали берлинский городской обвод и вклинились в центральную часть Берлина с запада, севера и северо-востока. При форсировании Шпрее большую помощь войскам оказывали корабли Днепровской флотилии, которой командовал контр-адмирал В. В. Григорьев. 8-я гвардейская армия, выйдя в район Адлерсхоф, Бонсдорф, наступала в юго-восточной части Берлина. Ударная группировка на левом фланге фронта (3, 69 и 33-я армии) наступала в юго-западном и южном направлениях, окружая франкфуртско-губенскую группировку.
4-я гвардейская танковая армия 1-го Украинского фронта продвигалась к Потсдаму, охватывая Берлин с юго-запада. 28-я и 3-я гвардейская армии этого фронта преграждали пути отхода 9-й и части сил 4-й танковой армий немцев на юг, юго-запад и запад. К исходу дня войска 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта и 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта вышли в район Бонедоржа и Шенефельда. Горловина, связывавшая франкфуртско-губенскую группировку с Берлином, сузилась до 4 км.
На Западном фронте сопротивление немецко-фашистских войск к этому времени фактически прекратилось, а фронт как таковой распался. Еще 18 апреля капитулировала окруженная в Руре группировка врага в составе 21 дивизии численностью до 325 тыс. человек. Войска союзников переправились через Эльбу в ее нижнем течении и, продолжая двигаться в восточном направлении, заняли Шверин, Любек, Гамбург. На центральном направлении американские войска вступили в Лейпциг и Галле.
К рубежу Эльбы подходили и советские войска, отбрасывая сопротивлявшегося врага. На правом фланге 1-го Белорусского фронта сюда выходили к юго-востоку от Виттенберга 61-я армия, 1-я армия Войска Польского и 7-й кавалерийский корпус. Часть сил 1-го Украинского фронта (13-я и 5-я гвардейская армии) продвигалась к Эльбе на участке Виттенберг, Торгау.
5-я гвардейская армия 1-го Украинского фронта, преследуя отходящего врага, вышла к р. Эльбе на 60-километровом участке Шюцберг, Риза. В ходе этих боев частями 1-го гвардейского кавалерийского корпуса было захвачено два лагеря военнопленных: в одном из них (в районе Мюльберга) было освобождено до 50 тыс. советских, югославских, американских, английских, французских граждан. В другом (№ 304 «Б», в районе Якобстали) находилось около 15 тыс. русских, итальянцев, французов, поляков. Здесь с 1942 г. и до освобождения было замучено и казнено около 76 тыс. только советских военнопленных.
Противник пытался наносить контрудары. На дрезденском направлении герлицкая группировка противника еще 19 апреля перешла [667] в наступление. В ходе развернувшегося сражения гитлеровцы прорвали фронт 52-й армии и вышли на тылы 2-й армии Войска Польского. Однако в последующие четыре-пять дней наступление врага, продвинувшегося в направлении Шпремберга на 33 км, было остановлено.
Попытки противника нанести контрудар с севера по войскам 1-го Белорусского фронта срывались наступлением на штеттинском направлении войск 2-го Белорусского фронта.
«Наше наступление не давало противнику перебрасывать резервы к Берлину и тем способствовало успехам соседа»{86}, — справедливо отмечал маршал К. К. Рокоссовский.
24 апреля главные силы 3-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта форсировали канал Тельтов и вели бои на рубеже Лихтерфельде, Целендорф. К исходу дня на участке Тельтов, Штанедорф войска армии прорвали внутренний оборонительный обвод, прикрывавший центральную часть Берлина с юга. Соединения 4-й гвардейской танковой армии вышли в район Кетцина и, подойдя к реке Хавель, овладели юго-восточной окраиной Потсдама. В этот день войска 1-го Белорусского фронта, наступавшие на левом фланге ударной группировки, встретились юго-восточнее Берлина в районе Бонсдорф, Букков, Бриц с войсками 1-го Украинского фронта.
В результате этого франкфуртско-губенская группировка противника была полностью изолирована от берлинского гарнизона.
В дневнике ОКБ запись за это число отмечала:
«Преодолевая ожесточенное сопротивление немецких войск, русские продолжают наступление и вышли в район юго-восточнее Бранденбурга, южнее Потсдама, севернее Кенигс-Вустерхаузена, а также заняли восточную и северную окраины столицы.Командование все еще питает надежду, что в результате наступления войск 12-й армии, расположенной западнее и юго-западнее Берлина, удастся задержать наступление войск противника, продвигающихся с юга, а также продвижение вражеских сил, пытающихся охватить Берлин с севера и северо-запада.
В 19 час. 45 мин. 12-я армия получает приказ о наступлении на Берлин. Но к этому моменту 12-я армия уже больше не в состоянии создать сплошной фронт, обращенный на восток. Наступление на противника приходится вести отдельными боевыми группами, чтобы замедлить его дальнейшее продвижение. Район действий армии ограничивается с севера рубежом Виттшток — Альтруппин — Герцберг — Креммен — Руппинский канал. На юге разграничительная линия армии проходит примерно по рубежу Дессау — Котбус...
На севере армия примыкает к войскам группы армий «Висла», которая все еще носит такое наименование, хотя вся Висла [668] за исключением Данцигской низменности уже в течение нескольких месяцев в руках противника...
Начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами отдает особую директиву, предписывающую бросить все имеющиеся в распоряжении силы против смертельного врага, против большевизма. При этом не следует обращать внимания на то, что англо-американские войска могут овладеть значительной территорией, хотя все же всякую переброску сил с Запада на Восточный фронт следует производить с разрешения ОКБ.
Эта директива направляется командующим войсками: Запада (фельдмаршал Кессельринг, Южная Германия), Юго-Запада (генерал-полковник Фигингоф, Италия), Центральной Европы (фельдмаршал Шернер, Богемия и Моравия), Юга (генерал-полковник Рендулич, Австрия), Юго-Востока (генерал-полковник Лёр, Северные Балканы) »{87}.
Гитлер еще принимал какие-то решения, но они не в состоянии были что-либо изменить в развитии событий. Ни порожденное страхом возмездия упорство, ни беспощадный террор эсэсовцев, ни сохранившаяся у врага огневая мощь не могли отвратить неминуемого краха. Однако фашистские главари готовы были и дальше губить немецкий народ.
В ночь на 25 апреля Гитлер подписал приказ о сформировании особого оперативного штаба «Б» (Южная Германия) во главе с генералом Винтером для обороны южных районов. На севере был создан «Штаб обороны Северной Германии» во главе с гросс-адмиралом Деницем. Впрочем все это уже не имело реального военного значения.
25 апреля 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты, соединившись западнее германской столицы в районе Кетцина, завершили искусный маневр на полное окружение войск 9-й и 4-й танковой немецких армий. Эта группировка, насчитывавшая свыше 400 тыс. человек, была не только окружена, но и расчленена на две изолированные, примерно равные группы: берлинскую и франкфуртско-губенскую.
47-я армия, 3-я и 5-я ударные, 8-я гвардейская, часть сил 28 армий, 1, 2, 3 и 4-й гвардейских танковых армий создали фронт окружения вокруг собственно берлинской группировки. Войска 3, 69, 33, 3-й гвардейской и часть сил 28-й армий окружили в лесах юго-восточнее Берлина франкфуртско-губенскую группировку. В то же время был создан и внешний фронт вокруг окруженных группировок. Ожесточенные контратаки врага, направленные к прорыву фронта советских войск, поставленной гитлеровским командованием цели не достигали.
В этот же день произошло другое важное событие. Передовые подразделения 1-го Украинского фронта — 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова — встретились на берегу Эльбы в районе [669] Торгау с разведгруппами 5-го корпуса 1-й американской армии.
«На другой день в Торгау состоялась теплая встреча советских офицеров во главе с командиром 58-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майором В. В. Русаковым с американскими офицерами, возглавляемыми командиром 69-й пехотной дивизии генерал-майором Эм. Ф. Рейнхардтом. Сердечно приветствуя советскую делегацию, генерал Рейнхардт сказал: «Я переживаю самые радостные дни в моей жизни. Я горд и счастлив, что моей дивизии посчастливилось первой встретиться с частями героической Красной Армии. На территории Германии встретились две великие союзные армии. Эта встреча ускорит окончательный разгром военных сил Германии»{88}.
Соединение в центре германской территории союзных армий имело огромное значение. Немецко-фашистский фронт был рассечен. Войска вермахта, действовавшие в Северной Германии, оказались отрезанными от войск, находившихся в южной части рейха. Историческую встречу Красной Армии с союзными войсками Москва отметила торжественным салютом: 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий.
Исход дальнейшей борьбы был очевиден. Группы армий «Висла» и «Центр» понесли поражения, от которых они не в состоянии были оправиться. Франкфуртско-губенская группировка находилась в окружении. В блокированном Берлине бои перенеслись в центральную часть города, и его падение ничто не могло предотвратить. Но и в этих условиях враг не складывал оружия. Гитлер внушал себе и окружающим, что борьба за Берлин не проиграна. Вечером 25 апреля гросс-адмирал Дениц, находившийся в Гольштейне, получил радиограмму от Гитлера, в которой сражение за Берлин было названо «битвой за судьбу Германии». Все остальные задачи и фронты, по мнению фюрера, имели теперь второстепенное значение. Деницу предписывалось отказаться от выполнения всех других задач, стоящих перед военно-морским флотом, и поддержать борьбу за Берлин путем переброски туда войск по воздуху, водным путем и по суше.
Выполняя приказ Гитлера, Кейтель и Йодль занимались организацией деблокирования окруженного советскими войсками Берлина. С севера от столицы, из района Ораниенбурга, пыталась наступать группа Штейнера (3-й танковый корпус СС). Повернутая с рубежа Эльбы фронтом на восток 12-я армия генерала Венка пробивалась к Берлину с запада и юго-запада. Навстречу ей из района Вендиш-Бухгольца наносила удары 9-я армия Буссе, пробивавшаяся из окружения на запад. Действия гитлеровцев разрушались стойкостью и мастерством советских войск.
«Все попытки противника деблокировать Берлин, все его усилия разрезать 1-й Украинский фронт пополам и отсечь его ударную группировку от остальных войск к 25 апреля явно потерпели [670] крах. Ни Гитлера, ни остатки его войск, гнездившихся под развалинами Берлина, ничто уже не могло вывести из западни, в которой они очутились.На путях отступления гитлеровской армии столбы и деревья увешаны были трупами солдат, казненных якобы за трусость в бою, за самовольный отход с позиций...
Вешая своих солдат, фашистская верхушка стремилась хоть как-нибудь отдавать собственный конец»{89}.
На улицах Берлина сражение носило исключительно ожесточенный характер. Столица рейха была подготовлена к жесткой обороне, строившейся на системе сильного огня, прочных опорных пунктов и узлов сопротивления. В составе группировки врага, окруженной в Берлине, первоначально насчитывалось около 200 тыс. человек. Кроме того, к обороне привлекалось гражданское население, а также многочисленные батальоны фольксштурма. Выпущенные из тюрем уголовники также использовались для защиты последнего логова фашистов. В берлинский гарнизон влились солдаты и офицеры из отошедших частей и 32 тыс. полицейских. Общая численность берлинского гарнизона стала превышать 300 тыс. человек, на их вооружении было 3 тыс. орудий и минометов, 250 танков. С 24 апреля оборону Берлина по приказу фюрера возглавил вместо Реймана генерал артиллерии Вейдлинг, до этого командовавший 56-м танковым корпусом.
С подходом войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов к центру Берлина сопротивление гитлеровцев возросло.
«Ожесточение борьбы нарастало с обеих сторон, — вспоминает маршал Г. К. Жуков. — Оборона противника была сплошной. Немцы использовали все преимущества, которые давали им перед наступающей стороной бои в городе. Многоэтажные здания, массивные стены и особенно бомбоубежища, казематы, связанные между собой подземными ходами, сыграли важную роль. По этим путям немцы могли из одного квартала выходить в другой и даже появляться в тылу наших войск.Река Шпрее в самом городе с ее высокими цементированными берегами, рассекая Берлин на две части, опоясывала министерские здания в центре города. Каждый дом здесь защищал гарнизон, нередко силой до батальона.
Наше наступление не прекращалось ни днем, ни ночью. Все усилия были направлены на то, чтобы не дать возможности противнику организовать оборону в новых опорных пунктах. Боевые порядки армий были эшелонированы в глубину. Днем наступали первым эшелоном, ночью — вторым.
Заранее подготовленной обороне Берлина с его секторами, районами и участками был противопоставлен детально разработанный план наступления.
Каждой армии, штурмовавшей Берлин, заранее были определены [671] полосы наступления. Частям и подразделениям давались конкретные объекты — районы, улицы, площади. За кажущимся хаосом городских боев стояла стройная, тщательно продуманная система. Под уничтожающий огонь были взяты основные объекты города.
Главную тяжесть боев в центральной части Берлина приняли на себя штурмовые группы и штурмовые отряды, составленные из всех родов войск»{90}.
К исходу 25 апреля оборонявшийся в Берлине противник занимал территорию, площадь которой равнялась примерно 325 кв. км. Почти каждый дом на этой территории приходилось брать с бою, наступая в лабиринте разрушенных улиц, переулков и площадей, форсируя под огнем многочисленные каналы. Общая протяженность фронта советских войск, действовавших в столице рейха, составляла около 100 км. В этих боях участвовало до 464 тыс. советских воинов, располагавших свыше 12,7 тыс. орудий и минометов, 2,1 тыс. установок реактивной артиллерии, до 1500 танков и самоходно-артиллерийских установок.
Атаки штурмующих подразделений пехоты и танков поддерживались ударами артиллерии и авиации. О силе и масштабах этих ударов можно судить по тому, что с 21 апреля по 2 мая по Берлину было сделано около 1800 тыс. артиллерийских выстрелов. 25 апреля 2 тыс. бомбардировщиков сбросили на город сотня тонн бомб. Всего же на вражескую оборону в Берлине было обрушено свыше 36 тыс. тонн металла.
«На третий день боев в Берлине, — пишет маршал Г. К. Жуков, — по специально расширенной колее с Силезского вокзала были поданы крепостные орудия, открывшие огонь по центру города. Вес их каждого снаряда составлял полтонны. Оборона Берлина разлеталась в пух и прах»{91}.
26 апреля окруженная в районе Берлина группировка немецко-фашистских войск в результате сокрушительных ударов атакующих соединений была расчленена на две изолированные части: находящуюся в самом городе и меньшую, в районе островов Ваннзе, Потсдам.
Командующий группой армий «Висла» генерал-полковник Хейнрици в 11 час. 45 мин. запросил разрешения гитлеровской ставки на прекращение наступления боевой группы Штейнера из района западнее Ораниенбурга на Берлин, «поскольку там нет никакой надежды на успех», с тем чтобы бросить ее дивизии на усиление фронта 3-й танковой армии в Пренцлау.
«Это предложение не принимается, — говорится в дневнике ОКБ, — поскольку оно противоречит категорическому приказу Гитлера о ведении концентрического наступления на Берлин с целью деблокировать его... »{92}
В 18 час. состоялся последний телефонный разговор между [672] Йодлем и Гитлером.
«После этого разговора Йодль разговаривает с генералами Кребсом и Бургдорфом, которые находятся вместе с Гитлером в бомбоубежище имперской канцелярии. Гитлер все еще надеется, что положение южнее и юго-западнее Берлина можно «спасти», поэтому он приказывает еще раз потребовать от командующего 9-й армией, чтобы он повернул вместе с 12-й армией фронт наступления резко на север с целью облегчить положение сражающихся под Берлином войск»{93}.
27 апреля советские войска продолжали штурмовать укрепления врага. Разгромлена была потсдамская группа противника и взят Потсдам. Наши соединения овладели центральным железнодорожным узлом. Бои шли в центральном секторе Берлина.
В дневнике ОКБ за этот день записано:
«В Берлине идут ожесточенные бои на внутреннем обводном кольце обороны... Несмотря на все приказы и мероприятия по оказанию помощи Берлину, этот день ясно свидетельствует о том, что приближается развязка битвы за столицу Германии... »{94}
В эти трудные дни напряженных боев по разгрому окруженной в Берлине немецко-фашистской группировки важные события происходили и на других участках действий трех фронтов. Наступательные бои развертывались севернее Берлина, а также на внешнем фронте окружения, западнее германской столицы. Советские войска отражали контрудары 12-й армии Венка на участке Беелитц, Трёйенбритцен. Восточнее Дрездена они вели ожесточенные бои с герлицкой группировкой, а северо-западнее этого города продолжали выдвигаться к Эльбе.
В лесисто-озерном районе юго-восточнее Берлина велась борьба по ликвидации франкфуртско-губенской группировки (9-й и части сил 4-й танковой армий), прорывавшейся навстречу 12-й армии Венка. В этих боях с советской стороны участвовало 277 тыс. человек, имевших на вооружении 7,4 тыс. полевых орудий и минометов, 280 танков и самоходно-артиллерийских установок. Наши войска превосходили врага в людях в 1,4 раза, в орудиях и минометах — в 3,7 раза, а по количеству танков и самоходных орудия соотношение сил было примерно одинаковым.
3, 69 и 33-я армии 1-го Белорусского фронта, 3-я гвардейская и часть сил 28-й армии 1-го Украинского фронта, а также 2-я воздушная армия наносили удары по франкфуртско-губенской группировке. Немецкие соединения оказывали ожесточенное сопротивление. 27 апреля враг предпринял новую попытку вырваться из окружения, но, как и раньше, успеха не достиг. Генерал-фельдмаршал Кейтель в 3 час. ночи 28 апреля разговаривал по телефону с начальником генерального штаба сухопутных войск генералом Кребсом, который сказал:
«Фюрер требует, чтобы ему как можно скорее оказали помощь. В нашем распоряжении [673] большее 48 часов времени. Если к этому моменту помощь не будет оказана, то будет уже поздно. Фюрер просит еще раз сказать вам об этом». В 5 час. утра телефонная связь с имперской канцелярией нарушилась. На рассвете из штаба 9-й армии поступило донесение: «Прорвать не удалось. Передовые танковые подразделения вопреки категорическому приказу, очевидно прорвались на запад либо уничтожены. Остальные силы ударной группы понесли чувствительные потери и остановлены»{95}.
28 апреля продолжались очень напряженные бои. Территория, которую занимали окруженные войска, к исходу дня сократилась до 10 км с севера на юг и до 14 км — с запада на восток. На следующий день противнику удалось прорвать фронт советских войск в районе Хальбе и продвинуться из района Вендиш-Бухгольца в западном направлении на 24 км. В то же время усилились удары войск армии Венка, стремившейся прорваться навстречу 9-й армии. Расстояние между ними составляло лишь 30 км.
30 апреля борьба по ликвидации окруженной группировки велась в еще более сложной обстановке.
«Гитлеровцы, доведенные безнадежностью своего положения до полного отчаяния, атаковали всюду, где им представлялась хоть малейшая возможность просочиться на запад. Поросшая лесом, изобилующая озерами и реками местность затрудняла советским войскам наблюдение за противником как с земли, так и с воздуха, а гитлеровцам способствовала в навязывании нам ближнего боя»{96}.
Немцы продвинулись на запад еще на 10 км. Однако вражеская группировка была уже расчленена на отдельные группы. Противник целыми подразделениями и частями сдавался в плен, но его сопротивление еще не было полностью подавлено. В ночь на 1 мая гитлеровцы прорвались в районе Беелитца. До 12-й армии Венка их отделяло расстояние, не превышающее 3 — 4 км. Но преодолеть их они не смогли. Таким образом, немецко-фашистские войска дважды вырывались из кольца советских войск.
«Во время этого двойного прорыва гитлеровцы, однако, не смогли пойти по нашим тылам. Они прорывались, их зажимали, окружали; они снова прорывались, их снова зажимали; они двигались постоянно в кольце наших войск. Но как бы то ни было, пример этих боев лишний раз доказывает, что даже в самых тяжелых условиях двести тысяч бойцов — это двести тысяч, тем более когда они целеустремленно и отчаянно пробиваются к своей конечной цели. В район Беелитца из этих двухсот тысяч прорвались около тридцати. Прорвались и вновь попали под удары наших войск»{97}.
На запад смогло просочиться через леса лишь несколько тысяч человек. Свыше 60 тыс. немецких солдат и офицеров были убиты в этих боях, 120 тыс. сдались в плен.
«Без малого двадцать лет спустя, — писал маршал И. С. Конев, — в 1962 г., будучи в Берлине [674] и посетив район Барута, я еще видел в окрестных селах следы этого побоища»{98}.
1 мая франкфуртско-губенская группировка была ликвидирована, а 12-я армия Венка потерпела окончательное поражение. Ее остатки бежали на запад, где сдались англо-американским войскам.
В Берлине 28 апреля советские войска на ряде участков прорвали немецкую оборону центрального (9-го) сектора. 79-й стрелковый корпус 3-й ударной армии (наступавшей с севера), овладев районом Моабит, вышел к Шпрее севернее центральной части парка Тиргартен. Из Моабитской тюрьмы было освобождено около 7 тыс. военнопленных союзных армий.
5-я ударная армия, наступавшая в направлении к парку Тиргартен с востока, овладев Карлсхорстом и форсировав Шпрее, очистила от гитлеровцев Ангальтский вокзал и здание государственной типографии. Ее части и подразделения прорывались к площади Александерплац, к дворцу кайзера Вильгельма, ратуше и имперской канцелярии.
8-я гвардейская армия с боями двигалась вдоль южного берега Ландвер-канала и приблизилась к южной опушке парка Тиргартен. Успешно вели бои и другие армии.
Вражеская группировка все еще ожесточенно сопротивлялась. Однако безвыходность положения была очевидной. В 22 час. 28 апреля командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг доложил Гитлеру план прорыва войск из столицы. При этом он сообщил, что боеприпасов для войск хватит лишь на двое суток. Генерал Кребс поддержал это предложение, сказав, что с военной точки зрения план прорыва вполне выполним.
Впоследствии генерал Вейдлинг так описал реакцию Гитлера на это предложение:
«Фюрер долго размышлял. Он расценивал общую обстановку как безнадежную. Это было ясно из его длинных рассуждений, содержание которых вкратце можно свести к следующему: если прорыв даже в самом деле будет иметь успех, то мы просто попадаем из одного «котла» в другой»{99}.
Находившийся в ставке ОКБ фельдмаршал Кейтель в 23 час. 30 мин. отстранил от командования группой армий «Висла» генерал-полковника Хейнрици и его начальника штаба генерала фон Трота за невыполнение приказа фюрера. Однако и вновь назначенный командующий группой армий генерал Типпельскирх бессилен был что-либо сделать для деблокирования Берлина.
Ставка ОКБ вынуждена была 29 апреля срочно передислоцироваться в Доббертин. Но и здесь она смогла оставаться лишь в течение одного дня, так как советские войска стремительно продвигались на запад.
К исходу дня генерал-полковник Йодль получил в Доббертине следующую радиограмму Гитлера:
«Приказываю немедленно [675] доложить мне:1. Где передовые части армии Венка?
2. Когда они возобновят наступление?
3. Где находится 9-я армия?
4. Куда должна прорываться 9-я армия?
5. Где передовые части войск Хольсте?»{100}
30 апреля в ответ на эту радиограмму генерал-фельдмаршал Кейтель доносил:
«1. Передовые части Венка остановлены противником в районе южнее озера Швилов-Зее.2. Поэтому 12-я армия не может продолжать наступление на Берлин.
3. Основные силы 9-й армии находятся в окружении.
4. Корпус Хольсте был вынужден перейти к обороне... »{101}
Из бомбоубежища фюрера после этого не поступало больше никаких приказов, требующих доложить обстановку.
В это время 3-я и 5-я ударные, 2-я и 1-я гвардейские танковые, 8-я гвардейская армии 1-го Белорусского фронта, а также соединения 3-й гвардейской танковой и 28-й армий 1-го Украинского фронта завершали борьбу в столице гитлеровского рейха. В ночь на 29 апреля подразделениями 171-й и 150-й стрелковых дивизий 79-го стрелкового корпуса был захвачен единственный не взорванный немцами мост (мост Мольтке) в полосе наступления 3-й ударной армии. Форсировав по нему Шпрее, части корпуса приступили к подготовке штурма рейхстага, подход к которому прикрывался большими каменными зданиями, откуда гитлеровцы вели прицельный артиллерийский и пулеметно-автоматный огонь. Вначале штурмующие подразделения овладели угловым зданием юго-восточнее моста Мольтке. С утра завязались бои за сильно укрепленные гитлеровцами опорные пункты на Кенигс-плаце — здание министерства внутренних дел («дом Гиммлера») и имперский театр. Только к утру следующего дня «дом Гиммлера» был очищен от гитлеровцев. В это же время велись бои за кварталы, прилегающие к зданию министерства внутренних дел. Упорная борьба велась и за здание имперского театра (Кроль опера), из которого фашисты вели обстрел занятых советскими воинами позиций в районе «дома Гиммлера», а также моста Мольтке.
С 11 час. 30 апреля начался штурм рейхстага частями 79-го стрелкового корпуса. Первые натиски были противником отражены. В 14 час. 25 мин. атакующие подразделения под командованием командиров батальонов К. Я. Самсонова, С. А. Неустроева и В. И. Давыдова достигли здания рейхстага и ворвались в него, преодолевая яростное сопротивление врага. Борьба шла за каждую комнату, каждый этаж. Бои в здании рейхстага развертывались с возрастающей силой: немцы вели стрельбу из подвалов, коридоров. Рейхстаг горел. Однако борьба еще продолжалась. И только утром 2 мая остатки гарнизона рейхстага капитулировали. Противник потерял в этих боях убитыми и ранеными до 2500 солдат и офицеров. дленными — 2604. [676]
В то время как шли бои за рейхстаг, заканчивалась борьба и в других кварталах Берлина, а также севернее и западнее него.
Под опускающийся занавес этого трагического акта истории фашистские главари разбегались, как крысы с тонущего корабля, или самоуничтожались, как скорпионы. Вслед за Герингом и Гиммлером, ранее покинувшими столицу, из нее пытались бежать также другие руководители рейха и вермахта. 30 апреля покончил с собой Гитлер, приняв яд. Так в панике покидали сцену претенденты на мировое господство.
Гитлер в своем завещании передал власть новому составу имперского правительства, в котором гросс-адмирал Дениц назначался рейхспрезидентом, Геббельс — рейхсканцлером, Борман — министром по делам партии, Зейсс-Инкварт — министром иностранных дел, Ханке — министром внутренних дел.
Главнокомандующим сухопутными войсками был назначен генерал-фельдмаршал Шернер, начальником штаба верховного главнокомандующего — генерал-полковник Йодль, начальником генерального штаба сухопутных войск — генерал пехоты Кребс.
В ночь на 1 мая в расположение советских штурмующих частей прибыл генерал Кребс, который от имени Геббельса и Бормана обратился к советскому командованию с предложением о временном прекращении военных действий в Берлине с целью создания условий для ведения мирных переговоров между Германией и СССР. Это предложение было доложено маршалу Г. К. Жукову, а затем в Ставку Верховного Главнокомандования.
Генерал Кребс получил ответ, в котором главным являлось требование немедленной и безоговорочной капитуляции берлинского гарнизона. Поняв бесполезность дальнейших оттяжек капитуляции и бесперспективность признания нового германского правительства на фашистской основе, Геббельс принял свое последнее решение — бежать от кары народов и покончил самоубийством. 2 мая так же поступил Мартин Борман{102}.
Отказ врага от безоговорочной капитуляции заставил советские войска начать последний штурм германской столицы. Борьба продолжалась еще день и ночь. В 6 час. 2 мая перешел линию фронта и сдался в плен генерал Вейдлинг, а к 15 час. весь гарнизон сложил оружие. Ликвидация берлинской группировки немецко-фашистских войск завершилась. В этот день в районе Берлина было взято в плен до 135 тыс. немецких солдат и офицеров.
В ходе Берлинской операции советские войска разгромили 70 пехотных, 12 танковых и 11 моторизованных дивизий, а также много отдельных частей и подразделений противника. 480 тыс. немецко-фашистских солдат и офицеров были взяты в плен, а в качестве трофеев наши войска захватили более 1500 танков и штурмовых орудий, 4500 самолетов, 11 тыс. орудий и минометов. [677] Велики были потери и войск 1-го и 2-го Белорусских, 1-го Украинского фронтов.
«Как участник Берлинской операции, — пишет маршал Г. К. Жуков, — должен сказать, что это была одна из труднейших операций второй мировой войны. Группировка противника общим количеством около миллиона человек, оборонявшаяся на берлинском направлении, дралась ожесточенно. Особенно на Зееловских высотах, на окраинах города и в самом Берлине. Советские войска в этой завершающей операции понесли большие потери — около трехсот тысяч убитых и раненых»{103}.
Наши потери в боевой технике в ходе этой операции составляли 2156 танков и самоходно-артиллерийских установок, 1220 орудий и минометов, 527 самолетов.
1-й Белорусский фронт, продолжая наступление, вышел на широком фронте к Эльбе, а войска 2-го Белорусского фронта еще раньше подошли к побережью Балтийского моря и вошли в соприкосновение с английскими войсками на рубеже Висмар, Шверин, река Эльде.
Победа Красной Армии в Берлинской операции стала решающим фактором в завершении военного разгрома фашистской Германии. Весть об этой победе вызвала ликование всего прогрессивного человечества. Но самую большую радость и великую гордость она принесла советскому народу. Москва в честь этого исторического события салютовала из 324 орудий.
Освобождение Чехословакии
Советские Вооруженные Силы, ведя победоносную борьбу против фашистской Германии, успешно осуществляли и свою освободительную миссию по отношению к порабощенным гитлеровцами народам Европы. В ходе зимней и весенней кампаний 1945 г., как это отмечалось выше, Красная Армия очистила от гитлеровцев и ряд областей Чехословакии. 4-й и 2-й Украинские фронты в январе — феврале преодолели большую часть Западных Карпат, Рудные горы, изгнали оккупантов из Кошицкой, Прешовской, Банска-Бистрицкой областей, вышли на подступы к Моравско-Остравскому промышленному району. Нанеся поражение 18 дивизиям противника, наши армии взяли в плен около 140 тыс. вражеских солдат и офицеров.
В марте — апреле те же два фронта провели Моравско-Остравскую и Братиславско-Брновскую операции. Продвинувшись с боями на 150 — 350 км, наступающие войска полностью освободили Словакию и значительную часть Моравии. Избавлены были от гитлеровцев Моравско-Остравский, Братиславский и Брновский промышленные районы.
К началу мая после падения Берлина гросс-адмирал Дениц и другие преемники Гитлера все еще пытались «спасти» фашистскую [678] империю. Новое фашистское «правительство» хотело отвести войска на запад, сдать их командованию союзников. Это была забота о том, чтобы отвести от Германии угрозу большевизации.
В дневнике ОКБ за 2 мая записано:
«Для высшего командования с сегодняшнего дня основной линией действий стал принцип: «Спасение возможно большего числа немцев от захвата в плен советскими, войсками и переговоры с западными союзниками»... »{104}
В записи от 3 мая говорится:
«Решающим событием этого дня является установление германским уполномоченным генерал-адмиралом фон Фридебургом связи с маршалом Монтгомери. Благодаря этому по крайней мере становится реальной возможность скорейшего заключения перемирия с англичанами. Развитие обстановки на юге вынуждает также и фельдмаршала Кессельринга срочно воспользоваться такой возможностью, чтобы спасти, что еще можно спасти»{105}.
А вот запись от 4 мая:
«В 23 часа оперативному штабу «Б» и командующему группой армий «Центр» отправляется радиограмма, в которой говорится, что после завершения капитуляции фельдмаршал Кессельринг в качестве командующего войсками Юга вместе с оперативным штабом «Б» принимает под свое командование войска групп армий «Центр», «Юг» и «Юго-Восток». Боевые действия имеют целью выигрыш времени для спасения от захвата советскими войсками возможно большего количества населения... »{106}.
После разгрома вермахта фашистские власти и ОКБ имели еще вооруженные силы на севере и юге Германии, в Италии. Эти войска прекратили боевые действия против союзных американо-английских войск. Иначе обстояло дело с относительно крупными группировками немецко-фашистских войск на Восточном фронте. Основные их силы были на юге Чехословакия, в Австрии и Югославии. Группа армий «Центр» на территории Чехословакии численностью около 900 тыс. солдат и офицеров продолжала оказывать сопротивление войскам 1-го, 4-го и 2-го Украинских фронтов. Командующий этой группой армий генерал-фельдмаршал Шернер в полном соответствии с замыслами нового «правительства» Деница продолжал борьбу против советских войск, выигрывая время для возможных политических комбинаций. В случае крайней необходимости он хотел пробиваться на запад.
Расчеты Деница и К° строились на учете настроений англо-американских реакционных кругов. И они не были столь фантастичны при всей их видимой нелепости. Ведь именно в это время, как стало известно впоследствии, Черчилль давал указание фельдмаршалу Монтгомери:
«... старательно собирать германское оружие и складывать так, чтобы его легко можно было снова раздать германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если бы советское наступление продолжалось»{107}. [679]
Обратимся теперь к событиям, которые происходили в Чехословакии. Победоносное наступление Советских Вооруженных Сил оказывало на их развитие огромное воздействие. Опираясь на помощь Советского Союза, трудящиеся массы чехов и словаков усиливали борьбу за окончательное освобождение своей родины от немецко-фашистских оккупантов, за проведение социально-политических преобразований.
Главной руководящей силой национально-освободительной борьбы в Чехословакии являлась Коммунистическая партия (КПЧ). Сплачивая вокруг себя антифашистские народные силы, возглавляя и организуя движение Сопротивления, она четко определяла и цели борьбы. Приближение окончания второй мировой войны со все большей остротой ставило проблему послевоенного устройства страны.
Находившееся в Лондоне эмигрантское правительство держало курс на восстановление в Чехословакии буржуазной республики, на сохранение в неприкосновенности капиталистического строя. К этому же готовились эмигрантские реакционные деятели и созданные в Чехословакии подпольные буржуазные организации.
На другой политической платформе стояли коммунисты и примыкавшие к ним прогрессивные силы. В январе 1945 г. ЦК КПЧ так определил свое отношение к послевоенному устройству страны:
«Демократическая народная республика является первейшей целью нашей борьбы... Это будет новая республика. Она будет республикой трудящихся, в которой чешский народ будет хозяином в чешских землях, а словацкий — в Словакии. С первых дней освобождения национальные комитеты немедленно возьмут в свои руки всю полноту власти и будут во всех своих звеньях выполнять волю трудового народа»{108}.
В условиях подполья было создано (в феврале) руководящее ядро движения Сопротивления — Чешский национальный совет (ЧНС), куда вошли представители Коммунистической партии, подпольных профсоюзов, партизанских отрядов, крестьянства и интеллигенции. Выступления патриотов по мере приближения Красной Армии становились все более активными. Ширилось партизанское движение. По данным на начало марта, в Чехословакии действовало 20 партизанских соединений, бригад и отрядов общей численностью свыше 7700 человек. Население все более решительно противодействовало мероприятиям гитлеровцев, саботируя работу на предприятиях военного характера или выпуская некомплектную, бракованную продукцию.
Обстановка на фронте все более убедительно свидетельствовала о том, что именно Красная Армия завершит успешно начатое ею очищение территории Чехословакии от гитлеровских захватчиков. Не видя реальных возможностей осуществления своих замыслов, лондонское эмигрантское правительство подало в отставку. [680]
В том же месяце (марте) президент Бенеш прибыл в Москву для участия в обсуждении с руководящими деятелями КПЧ вопроса о характере государственного строя в освобожденной республике, о создании правительства Национального фронта и его программе. Признавая за КПЧ роль главной политической силы в стране и учитывая сложившуюся обстановку на фронте, Бенеш принял предложения Компартии.
«Тем самым прогрессивные, революционные силы Чехословакии одержали новый крупный успех в борьбе за создание народно-демократического государства. А в совокупности все эти обстоятельства создали благоприятные условия для советских войск, громивших немецко-фашистские войска на территории Чехословакии»{109}.
В Национальный фронт чехов и словаков вошли Коммунистическая, социал-демократическая, национально-социалистическая, народная и демократическая партии. Председателем Национального фронта был избран Клемент Готвальд.
28 февраля в своем обращении по московскому и лондонскому радио Национальный фронт призвал чешский и словацкий народы поднять на заключительном этапе войны вооруженное восстание, чтобы приблизить полное освобождение страны. Этот призыв был услышан, и на оккупированной части территории Чехословакии стала проводиться подготовка к решительному выступлению против оккупантов.
В созданном правительстве Национального фронта, где премьер-министром стал бывший чехословацкий посол в СССР З. Фирлингер (левый социал-демократ), расстановка политических сил
«приняла такой вид, что в сущности там имело место равновесие сил левого и правого лагерей»{110}.«Два различных политических лагеря в эмиграции (лондонской и московской. — А. С.) договорились о временных совместных действиях; в перспективе в дальнейших целях они расходились диаметрально. Этот договор содержал в себе зародыш всех будущих споров и сражений»{111}.
Среди 25 членов правительства было 8 коммунистов: 2 заместителя премьер-министра, государственный секретарь иностранных дел, 5 министров — внутренних дел, сельского хозяйства, информации, социального обеспечения и образования. Ряд членов нового правительства, в том числе министр национальной обороны Людвик Свобода (беспартийный), поддержал линию КПЧ.
5 апреля в словацком городе Кошице на первом заседании правительства Национального фронта была принята программа его деятельности. В ней заявлялось, что новое правительство ставит своей задачей совместно с СССР и другими союзниками довести борьбу против фашистских оккупантов до конца,
«до полного освобождения республики, содействовать всеми силами чешского и словацкого народов полному поражению гитлеровской Германии и сделать первые шаги в создании новой, более счастливой [681] жизни наших народов на освобожденной родине»{112}.
Выражая безграничную благодарность чешского и словацкого народов Советскому Союзу, правительство заявляло, что оно
«будет считать неизменной ведущей линией чехословацкой внешней политики самый тесный союз с победоносной великой славянской державой на Востоке»{113}.
В качестве важнейшей задачи ставилось укрепление боевого содружества с Красной Армией. Намечалось строительство новой чехословацкой армии на основе прежде всего 1-го чехословацкого корпуса, а также других сил, активно сражавшихся против фашистских оккупантов.
В связи с опубликованием Кошицкой программы Национального фронта КПЧ обратилась к народам Чехословакии с призывом:
«Всеми силами поддерживайте нашу освободительницу — Красную Армию и вступайте в ряды новой чехословацкой армии. Восстанавливайте железные дороги, шоссейные дороги, мосты, телеграф, телефон, т. е. все, что служит фронту... »{114}.
29 апреля ЦК КПЧ обсудил вопрос о восстании. Обстановка благоприятствовала тому, чтобы поднять народ против гитлеровских захватчиков. На следующий день Чешский национальный совет (ЧНС) рассмотрел и утвердил план проведения восстания. По всей территории Чехии, в том числе и в Праге, национальные комитеты под руководством коммунистов готовили вооруженные выступления.
В первых числах мая восстание против немецко-фашистских оккупантов охватило всю Среднюю Чехию. Поднялись с оружием в руках и вступили в борьбу с немецко-фашистскими войсками рабочие Кладно и Кладненского района, где власть перешла в руки национальных комитетов. Силами восставших был освобожден Пльзень.
5 мая восстали жители Праги. Чешский национальный совет под председательством доктора А. Пражака в своем обращении к народу от имени Кошицкого правительства Национального фронта объявил о ликвидации протектората и о переходе к совету власти на территории чешских земель. Гитлеровцам был предъявлен ультиматум о безоговорочной капитуляции. Восставшие пражане захватили почту, центральную телефонную станцию, здание радио, электростанцию, многие мосты через Влтаву, целый ряд крупных предприятий. На улицах и площадях столицы появились баррикады, развертывались бои с вражеским гарнизоном.
Фашистские главари, как и обычно, решили действовать коварно и беспощадно. С целью выигрыша времени Франк, гитлеровский министр по делам «Протектората Чехии и Моравии», начал переговоры с представителями восставших. В то же время командующий группой армий «Центр» Шернер отдал приказ подавить восстание «всеми средствами».
«Восстание в Праге немедленно [682] должно быть ликвидировано во что бы то ни стало. Прага любой ценой должна вернуться в немецкие руки».{115}.
Противник бросил к Праге с севера и востока танковые дивизии «Райх» и «Викинг», с юга — усиленный полк дивизии «Райх». Авиация получила приказ бомбить столицу. Все гитлеровские части, непосредственно расквартированные в городе, были брошены против восставших.
В сложившейся критической ситуации ЧНС обратился по радио к населению окружающих городов и деревень, к союзным войскам, к Красной Армии, призывая их оказать помощь. 6 мая начальник чехословацкой военной миссии в Москве генерал Г. Пика официально передал такую просьбу Советскому Верховному Главнокомандованию. Положение Праги было очень трудным, ей грозило разрушение, а ее жителям — уничтожение.
Ставка Верховного Главнокомандования еще раньше готовила наступательную операцию по завершению освобождения Чехословакии. В решающие для чешского народа исторические дни эту помощь требовалось оказать незамедлительно. К проведению Пражской наступательной операции привлекались войска 1, 2 и 4-го Украинских фронтов. В составе этих фронтов (включая польские, румынские и чехословацкие войска) было 2028 тыс. человек, свыше 30400 орудий и минометов, 1960 танков и САУ, 3014 боевых самолетов.
Войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала И. С. Конева глубоко охватывали левый фланг группы армий «Центр» и находились от Праги всего в 130 — 150 км. 2-й Украинский фронт под командованием маршала Р. Я. Малиновского охватывал правый фланг группировки врага, его войска вели бои западнее и южнее Брно на расстоянии 160 — 200 км от Праги. Войска 4-го Украинского фронта под командованием генерала армии А. И. Еременко сражались на оломоуцко-пражском направлении в 250 — 300 км от Праги. Противостоящие нашим трем фронтам в Чехословакии силы и средства противника насчитывали 900 тыс. человек, 9700 орудий и минометов, 1900 танков и штурмовых орудий, 1000 боевых самолетов.
Советские фронты к первым числам мая произвели перегруппировку сил и средств. 1-й Украинский фронт сосредоточил свою ударную группу западнее и северо-западнее Дрездена, 2-й Украинский фронт — южнее Брно, 4-й Украинский фронт — в районе Опавы. Войска пополнили запасы боеприпасов, горючего, продовольствия. В частях и подразделениях была проведена большая политическая работа, личному составу разъяснялись благородные цели и задачи советских войск в боях за оказание братской помощи народам Чехословакии.
Известие о вооруженном восстании в Праге вызвало немедленную реакцию в Москве. Советское Верховное Главнокомандование [683] приказало начать Пражскую операцию на сутки раньше, чем это намечалось. 6 мая войска правого крыла 1-го Украинского фронта обрушили мощный удар на врага северо-западнее Дрездена. Преодолев сопротивление 4-й танковой армии гитлеровцев, наступающие соединения к исходу дня продвинулись на этом направлении на 23 км, выйдя к северным склонам главного хребта Рудных гор. 7 мая в наступление перешли войска левого крыла и центра 1-го Украинского фронта, а также армии 2-го и 4-го Украинских фронтов.
Советские войска продвигались круглосуточно. Не только командование, но и каждый советский воин знал, что положение в Праге критическое.
«В течение 6 мая восставшие пражане самоотверженно сдерживали ожесточенный натиск гитлеровцев. Против защитников баррикад были брошены танки и самолеты. Пользуясь превосходством своих сил, фашисты жестоко расправлялись с поднявшимся на борьбу населением столицы, не щадили ни детей, ни женщин. Особенно свирепствовали эсэсовские части в рабочих кварталах города. Плохо вооруженные защитники баррикад сражались с величайшим мужеством и отвагой...Несмотря на героизм восставших, врагу удалось, применяя танки, артиллерию и авиацию, захватить после ожесточенных боев ряд баррикад и важных пунктов. Фашистские войска начали проникать в центр города. Стало сказываться неравенство в силах»{116}.
Участники пражского восстания и в последующие двое суток вели самоотверженную борьбу. Вооруженные выступления народных масс в других городах и селах Чехии и Моравии помешали гитлеровцам потопить в крови восстание патриотов Праги до прихода Красной Армии.
Стремительно наступала ударная группировка 1-го Украинского фронта, двигавшаяся в южном направлении по западному берегу Эльбы. Позади остался город Бреслау, немецкий гарнизон которого 6 мая капитулировал. Преодолев сопротивление врага на рубеже Рудных гор, войска маршала И. С. Конева 8 мая овладели городами Дрезден, Бауцен, Герлиц, Теплица, Мост. Части 5-го гвардейского механизированного корпуса генерала И. П. Ермакова 4-й гвардейской танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко в этот день разгромили большую штабную колонну немцев в 60 км северо-западнее Праги.
«Что это была за колонна, — пишет маршал И. С. Конев, — мы узнали уже потом, только после салюта Победы. Тогда выяснилось, что танкисты Ермакова полностью уничтожили пытавшийся уйти к американцам штаб группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Шернера»{117}.
Потеряв управление войсками, Шернер бежал на запад, в зону американских войск.
Войска 4-го Украинского фронта 8 мая заняли Оломоуц и продолжали продвигаться на запад, имея впереди подвижные группы [684] войск. Успешно наступал и 2-й Украинский фронт. Южнее Дуная развивал наступление 3-й Украинский фронт.
8 столице Чехословакии на баррикадах погибло уже около 2 тыс. патриотов. Восстание переживало критические часы. Помощь необходимо было оказать немедленно. Советские войска устремлялись к Праге с севера, юга и с востока.
На рассвете 9 мая танкисты генералов Д. Д. Лелюшенко и П. С. Рыбалко (4-й и 3-й танковых армий 1-го Украинского фронта) прорвались к Праге и завязали уличные бои.
Вслед за ними в нее вошли передовые части 13-й и 3-й гвардейских армий. Затем в город вступила подвижная группа 4-го Украинского фронта — 302-я дивизия на автомашинах и 1-я чехословацкая танковая бригада. В 13 час. к Праге подошли 1 войска 2-го Украинского фронта — 6-я гвардейская танковая армия и 24-й стрелковый корпус. Наконец, в город вошли части из конно-механизированной группы генерала И. А. Плиева, Наступательные действия наземных войск поддерживались активной работой авиации.
9 мая в результате совместных боевых действий 1, 2 и 4-го Украинских фронтов и боевых дружин восставших пражан столица Чехословакии была полностью освобождена от фашистских оккупантов. Остатки разгромленных гитлеровских дивизий сложили оружие перед советскими войсками восточнее Праги. Всего в ходе Пражской операции нашими тремя фронтами было взято в плен около 860 тыс. немецко-фашистских солдат и офицеров, большое количество вооружения и боевой техники.
Продолжая развивать наступление на запад, советские армии 10 мая вошли в соприкосновение с американскими войсками на линии Хемниц, Рокицани, а на следующий день — на линии Пжек, Ческа-Будеевице.
8 итоге Пражской операции была ликвидирована последняя группировка гитлеровского вермахта. И только часть сил группы армий «Австрия» отошла на запад, где сдалась американцам.
Красная Армия выполнила свой интернациональный долг перед порабощенными народами Европы. Сражаясь против фашистских агрессоров, советские войска в 1944 — 1945 гг. только на территории Чехословакии потеряли свыше 140 тыс. солдат и офицеров. Эти жизни были отданы во имя свободы и независимости братских славянских народов — чехов и словаков. Вместе с советскими войсками сражался против общего врага и 1-й чехословацкий армейский корпус, потери которого составили более 4 тыс. человек.
9 мая 1945 г. народы Чехословакии вступили на новый путь своего исторического развития. [685]
Капитуляция
Советский народ и его Вооруженные Силы выполнили свою историческую миссию в великой антифашистской войне. Военная мощь фашистской Германии была сокрушена. Только в сражениях 1944 — 1945 гг. вермахт потерял на советско-германском фронте свыше 3 млн. человек, не считая пленных и сложивших оружие при капитуляции третьего рейха. Победа над фашистскими агрессорами была достигнута объединенными усилиями антигитлеровской коалиции, ее главных участников: СССР, США и Англии. В эту победу внесли свой весомый вклад и народы Франции, Польши, Югославии, Чехословакии, Болгарии, Венгрии, Румынии, Греции, Италии, а также другие свободолюбивые народы.
В последние дни войны, даже после падения Берлина, главный преемник Гитлера гросс-адмирал Дениц все еще пытался маневрировать, вступая в переговоры с командованием английских и американских войск об односторонней капитуляции на Западе и при всех обстоятельствах стремясь отвести туда как можно больше немецких войск.
Запись в дневнике ОКБ за 5 мая отмечает, что по соглашению с командующим 21-й английской группой армий фельдмаршалом Монтгомери в Голландии, на северо-западе Германии, от устья Эмса до Кильского залива, а также в Дании, включая прибрежные острова, с 8 утра наступило перемирие. Последнее распространялось на корабли и суда военно-морского и торгового флота, действовавшие против Англии и вышедшие из портов указанных районов или следующие в эти порты.
«Это перемирие было заключено по приказу гросс-адмирала Деница... Однако сопротивление против советских войск продолжается. Оно имеет целью спасение немцев от захвата их советскими войсками. Все части германских вооруженных сил, на которые не распространилось перемирие, продолжают борьбу повсюду, где противник пытается наступать... »{118}.
Запись от 6 мая:
«По соглашению, достигнутому между командующим немецкими войсками и командованием англо-американских войск, в Италии наступило перемирие. В Хорватии войска продолжают планомерный отход. В районе Оломоуца продолжаются тяжелые бои...Гросс-адмирал приказывает генерал-полковнику Йодлю вылететь в ставку Эйзенхауэра. Он должен там, сообразуясь с обстановкой, заключить перемирие на всех фронтах, стремясь как можно больше выиграть времени для спасения немцев, уходящих с Востока. В этот же день генерал-полковник вылетает в Реймс... »{119}
О состоявшихся во второй половине этого же дня переговорах [686] Йодля с начальником верховного штаба экспедиционных сил союзников в Европе американским генерал-лейтенантом Беделлом Смитом запись сообщает (вначале излагается сказанное Йодлем):
«1. Намерение гросс-адмирала:а) как можно скорее покончить с войной;
б) сохранить для германской нации возможно большее число немцев и спасти их от большевизма.
2. С нашей стороны капитуляция не наталкивается на какие-либо затруднения относительно:
а) войск, действующих на островах в проливе Ла-Манш и в крепостях на побережье Атлантического океана;
б) остатков 7-й армии, действующих против американцев;
в) войск, находящихся в Норвегии; г) гарнизонов островов Крит, Родос и Милос, если это будет капитуляция перед английскими и американскими войсками.
3. Иначе обстоит дело с капитуляцией войск в Курляндии, в устье Вислы, войск группы армий Лера (400 тыс. человек), группы армий Рендулича (600 тыс. человек), группы армий Шернера (1200 тыс. человек). Никакая сила в мире не могла бы заставить войска группы армий Лера, Рендулича и Шернера исполнить приказ о капитуляции, пока они имеют возможность уйти в районы, оккупированные американскими войсками...
4. В сообщенных нам условиях капитуляции категорически сказано:
а) все войска должны оставаться там, где они сейчас находятся;
б) главный штаб вооруженных сил должен гарантировать исполнение всех приказов;
в) на новое правительство будет возложена вина за продолжение боевых действий.
Из этой дилеммы у нас нет иного выхода, кроме пути, ведущего к хаосу. Я прибыл к вам, чтобы найти выход и просить вашей помощи»{120}.
Планы Йодля и пославшего его Деница были сорваны. Беделл Смит ответил, что гитлеровцы зашли в своей игре слишком далеко. Война для них давно проиграна, а их расчеты на раскол союзников не оправдались. Что касается порядка капитуляции, то здесь, сказал Смит, он, как солдат,
«связан приказами и должен соблюдать достигнутую между союзниками договоренность... »{121}.
Попытка Йодля оттянуть срок вступления в силу капитуляции до второй половины дня 10 мая также была отвергнута. Запрошенный по этому поводу Эйзенхауэр не мог пойти на сговор с новым фашистским правительством. Он потребовал немедленного подписания капитуляции и вступления ее в силу 9 мая в 0 часов 00 минут.
Получив от Деница полномочия, Йодль в 2 час. 30 мин. 7 мая от имени германского главного командования подписал условия капитуляции.
В 12 час. 45 мин. имперский министр граф Шверин фон [687] Крозиг объявил через радиостанцию Фленсбурга немецкому народу о безоговорочной капитуляции Германии.
Но этот документ о капитуляции перед войсками США и Англии не являлся всеобъемлющим документом, что отмечалось и в протоколе. Его можно было считать только предварительным, а окончательное оформление акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии состоялось в Берлине. Маршал Г. К. Жуков так рассказывает об этом:
«7 мая мне в Берлин позвонил Верховный Главнокомандующий и сообщил:— Сегодня в городе Реймсе немцы подписали акт безоговорочной капитуляции. Главную тяжесть войны, — продолжал он, — на своих плечах вынес советский народ, а не союзники, поэтому капитуляция должна быть подписана перед Верховным командованием всех стран антигитлеровской коалиции, а не только перед Верховным командованием союзных войск.
Я но согласился и с тем, — продолжал И. В. Сталин, — что акт капитуляции подписан не в Берлине, в центре фашистской агрессии. Мы договорились с союзниками считать подписание акта в Реймсе предварительным протоколом капитуляции. Завтра в Берлин прибудут представители немецкого главного командования и представители Верховного командования союзных войск»{122}.
Акт о безоговорочной капитуляции всех вооруженных сил Германии был подписан в восточном предместье Берлина Карлсхорсте. С утра 8 мая в столицу бывшего фашистского рейха стали прибывать журналисты, корреспонденты крупнейших газет и журналов мира, фотокорреспонденты. Все они хотели присутствовать и лично запечатлеть исторический момент юридического оформления великой победы над германским фашизмом, этим злобным врагом человечества.
В середине дня на берлинский аэродром Темпельгоф прибыли представители союзных вооруженных сил: английский маршал авиации Артур В. Теддер, командующий стратегическими воздушными силами США генерал Карл Спаатс, главнокомандующий французской армией генерал Делатр де Тасиньи.
Представители союзных войск были встречены генералом армии В. Д. Соколовским, комендантом Берлина генерал-полковником Н. Э. Берзариным, генерал-лейтенантом Ф. Е. Боковым и другими представителями Красной Армии.
На тот же аэродром под охраной английских офицеров прилетели из Фленсбурга представители поверженного рейха генерал-фельдмаршал Кейтель, адмирал флота Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф. Они имели полномочия от Деница подписать акт о безоговорочной капитуляции Германии.
В 24 час. в специально подготовленный для намеченной церемонии зал — бывшую столовую немецкого военно-инженерного [689] училища вошли представители Советского Верховного Главнокомандования — Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, Верховного командования Великобритании — главный маршал авиации А. Теддер, вооруженных сил Соединенных Штатов Америки — командующий стратегическими воздушными силами США генерал К. Спаатс, французских вооруженных сил — главнокомандующий французской армией генерал Ж. Делатр де Тасиньи, а также другие представители советского и союзного командования, представители прессы.
Вся церемония принятия безоговорочной капитуляции фашистского рейха продолжалась меньше часа. Она с большой выразительностью описана маршалом Г. К. Жуковым.
«Все сели за стол. Он стоял у стены, на которой были прикреплены государственные флаги Советского Союза, США, Англии, Франции.В зале за длинными столами, покрытыми зеленым сукном, расположились генералы Красной Армии, войска которых в самый короткий срок разгромили оборону Берлина и поставили на колени высокомерных фашистских фельдмаршалов, фашистских главарей и в целом фашистскую Германию. Здесь же присутствовали многочисленные советские и иностранные журналисты, фоторепортеры.
— Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил и Верховного командования союзных войск, — заявил я, открывая заседание, — уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования. Пригласите в зал представителей немецкого главного командования.
Все присутствовавшие повернули головы к двери, где сейчас должны были появиться те, кто хвастливо заявлял на весь мир о своей способности молниеносно разгромить Францию, Англию и не позже как в полтора-два месяца раздавить Советский Союз.
Первым не спеша переступил порог генерал-фельдмаршал Кейтель, правая рука Гитлера. Выше среднего роста, в парадной форме, подтянут. Он поднял руку со своим фельдмаршальским жезлом вверх, приветствуя представителей Верховного командования советских и союзных войск.
За Кейтелем вошел генерал-полковник Штумпф. Ниже среднего роста, глаза полны злобы и бессилия. Одновременно вошел адмирал флота фон Фридебург, казавшийся преждевременно состарившимся.
Немцам было предложено сесть за отдельный стол, который специально для них был поставлен недалеко от входа.
Генерал-фельдмаршал не спеша сел и поднял голову, обратив свой взгляд на нас, сидевших за столом президиума. Рядом с Кейтелем сели Штумпф и Фридебург. Сопровождавшие офицеры встали за их стульями.
Я обратился к немецкой делегации:
— Имеете ли вы на руках акт безоговорочной капитуляции, изучили ли его и имеете ли полномочия подписать этот акт?
Вопрос мой на английском языке повторил главный маршал авиации Теддер.
— Да, изучили и готовы подписать его, — приглушенным голосом ответил генерал-фельдмаршал Кейтель, передавая нам документ, подписанный гросс-адмиралом Деницем. В документе значилось, что Кейтель, фон Фридебург и Штумпф уполномочены подписать акт безоговорочной капитуляции.
Это был далеко не тот надменный Кейтель, который принимал капитуляцию от покоренной Франции. Теперь он выглядел побитым, хотя и пытался сохранить какую-то позу.
Встав, я сказал:
— Предлагаю немецкой делегации подойти сюда, к столу. Здесь вы подпишете акт о безоговорочной капитуляции Германии.
Кейтель быстро поднялся, устремив на нас недобрый взгляд, а затем опустил глаза и, медленно взяв со столика фельдмаршальский жезл, неуверенным шагом направился к нашему столу. Монокль его упал и повис на шнурке. Лицо покрылось красными пятнами..
Вместе с ним подошли к столу генерал-полковник Штумпф, адмирал флота фон Фридебург и немецкие офицеры, сопровождавшие их. Поправив монокль, Кейтель сел на край стула и не спеша подписал пять экземпляров акта. Тут же поставили подписи Штумпф и Фридебург.
После подписания акта Кейтель встал из-за стола, надел правую перчатку и вновь попытался блеснуть военной выправкой, но это у него не получилось, и он тихо отошел за свой стол.
В 0 час. 43 мин. 9 мая подписание акта безоговорочной капитуляции было закончено. Я предложил немецкой делегации покинуть зал.
Кейтель, Фридебург, Штумпф, поднявшись со стульев, поклонились и, склонив головы, вышли из зала. За ними вышли их штабные офицеры...
От имени Советского Верховного Главнокомандования я сердечно поздравил всех присутствовавших с долгожданной победой. В зале поднялся невообразимый шум. Все друг друга поздравляли, жали руки. У многих на глазах были слезы радости...
... В 0 час. 50 мин. 9 мая 1945 г. заседание, на котором была принята безоговорочная капитуляция немецких вооруженных сил, закрылось»{123}.
Приводим текст Акта о [690] капитуляции:
«1. Мы, нижеподписавшиеся, действуя от имени Германского Верховного Командования, соглашаемся на безоговорочную капитуляцию всех наших вооруженных сил на суше, на море и в воздухе, а также всех сил, находящихся в настоящее время под немецким командованием, — Верховному Главнокомандованию Красной Армии и одновременно Верховному Командованию союзных экспедиционных сил.2. Германское Верховное Командование немедленно издаст приказы всем немецким командующим сухопутными, морскими и воздушными силами и всем силам, находящимся под германским командованием, прекратить военные действия в 23 — 01 час. по центральноевропейскому времени 8 мая 1945 г., остаться на своих местах, где они находятся в это время, и полностью разоружиться, передав все их оружие и военное имущество местным союзным командующим или офицерам, выделенным представителями Союзного Верховного Командования, не разрушать и не причинять никаких повреждений пароходам, судам и самолетам, их двигателям, корпусам и оборудованию, а также машинам, вооружению, аппаратам и всем вообще военно-техническим средствам ведения войны.
3. Германское Верховное Командование немедленно выделит соответствующих командиров и обеспечит выполнение всех дальнейших приказов, изданных Верховным Главнокомандованием Красной Армии и Верховным Командованием союзных экспедиционных сил.
4. Этот акт не будет являться препятствием к замене его другим генеральным документом о капитуляции, заключенным Объединенными Нациями или от их имени, применимым к Германии и германским вооруженным силам в целом.
5. В случае, если Немецкое Верховное Командование или какие-либо вооруженные силы, находящиеся под его командованием, не будут действовать в соответствии с этим актом о капитуляции. Верховное Командование Красной Армии, а также Верховное Командование союзных экспедиционных сил предпримут такие карательные меры или другие действия, которые они сочтут необходимыми.
6. Этот акт составлен на русском, английском и немецком языках. Только русский и английский тексты являются аутентичными»{124}.
Еще остававшиеся войска вермахта в соответствии с актом капитуляции складывали оружие и сдавались в плен. В ночь на 9 мая прекратила сопротивление группа армий «Курляндия» (16-я и 18-я армии). Здесь советским войскам сдались в плен 189 тыс. немецких солдат и офицеров, 42 генерала. В устье Вислы (восточное Данцига) и на Балтийской косе (в районе Гдыни) сложили оружие около 75 тыс. вражеских солдат и офицеров. [691] 9 мая части 2-го Белорусского фронта высадились с кораблей Балтийского флота на острове Борнхольм, где пленили 12 тыс. немецких солдат и офицеров. На севере Норвегии капитулировала вражеская группа «Нарвик». Правительства Дании и Норвегии выразили глубокую благодарность Советскому правительству за помощь Красной Армии в освобождении их территорий.
С 9 по 13 мая на юго-западном участке бывшего советско-германского фронта советские войска взяли в плен 780 622 солдата и офицера и 35 генералов противника.
На территории Чехословакии и Австрии отдельные мелкие группы немецко-фашистских войск все еще пытались оказывать сопротивление, но к 19 мая все его очаги были ликвидированы.
Всего с 9 по 17 мая советские войска взяли в плен 1 390 978 немецко-фашистских солдат и офицеров, 101 генерала.
На основе Акта о безоговорочной капитуляции принимали пленных и союзные войска.
Германские вооруженные силы, как и в целом третий фашистский рейх, прекратили свое существование. По инициативе и настоянию Советского правительства 24 мая правительство Деница было распущено, а его члены арестованы. Такая же мера была принята по отношению к руководителям высших командных органов — ОКБ и ОКХ, которые рассматривались как военные преступники и должны были предстать перед Международным военным трибуналом.
Вся власть в Германии перешла к правительствам четырех оккупирующих держав — СССР, США, Англии и Франции. Юридически это было оформлено в Декларации о поражении Германии, подписанной о июня 1945 г. В дальнейшем этот важный вопрос обсуждался на Потсдамской конференции руководителей трех держав — СССР, США и Англии (17 июля — 2 августа 1045 г.). В коммюнике об этой конференции в разделе III («О Германии») говорилось:
«Союзные армии осуществляют оккупацию всей Германии, и германский народ начал искупать ужасные преступления, совершенные под руководством тех, которым во время их успехов он открыто выражал свое одобрение и слепо повиновался»{125}.
На конференции было достигнуто соглашение о политических и экономических принципах координированной политики союзников в отношении побежденной Германии в период союзного контроля.
Целью этого соглашения является выполнение Крымской декларации о Германии.
«Германский милитаризм и нацизм будут искоренены, и союзники, в согласии друг с другом, сейчас и в будущем примут и другие меры, необходимые для того, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире. [692]Союзники не намерены уничтожить или ввергнуть в рабство немецкий народ. Союзники намереваются дать немецкому народу возможность подготовиться к тому, чтобы в дальнейшем осуществить реконструкцию своей жизни на демократической и мирной основе. Если собственные усилия германского народа будут беспрестанно направлены к достижению этой цели, то для него будет возможно с течением времени занять место среди свободных и мирных народов мира»{126}.
В дальнейшем германский нацизм и милитаризм были действительно искоренены в той части Германии, которая стала зоной оккупации советских войск. СССР полностью выполнил свои обязательства, вытекающие из решений Потсдамской конференции. В восточной части Германии в 1949 г. возникло первое государство рабочих и крестьян — ГДР, освобожденное от тех социальных и политических сил, которые на протяжении первой половины XX в. дважды развязывали мировые войны, ввергая человечество в бездну страданий и страшных жертв. Здоровые силы немецкой нации показали, что они способны успешно пойти но новому историческому пути создания социалистического общества, приносящего материальные и духовные богатства всем своим членам, борющегося за всеобщий прогресс, за мир и дружбу между народами.
В западных зонах оккупации немецкой территории союзные державы вопреки решениям Потсдамской конференции проводили политику милитаризации, что поставило перед человечеством новые сложные проблемы.
Победа Советского Союза и других стран антигитлеровской коалиции над фашистской Германией и ее европейскими союзниками имела огромное историческое значение, что уже тогда было ясно осознано сотнями миллионов людей. И День Победы 9 мая 1945 г. был встречен народами всей планеты с чувством великой радости и надежды на светлое будущее, его отмечали как торжество идей разума и справедливости над силами зла, насилия и мрака.
Москва отметила День Победы торжественным салютом 30 артиллерийскими залпами из тысячи орудий. А 24 июня на Красной площади в Москве состоялся исторический Парад Победы. Война в Европе окончилась.
Разгром Японии
Пламя второй мировой войны все еще бушевало на Дальнем Востоке. После безоговорочной капитуляции гитлеровского рейха Япония оставалась последней державой уже переставшего существовать фашистского блока. Лишившись своих союзников, японские милитаристы находились в полной политической и военной [693] изоляции. К тому же экономика страны испытывала возраставшие трудности.
В ходе советско-германской войны японские правящие круги лишь ожидали удобного момента для нападения на Советский Союз и сосредоточили для этого в Маньчжурии Квантунскую армию, значительно увеличив ее численность. Несмотря на заключенный с СССР пакт о нейтралитете, японская военщина устраивала многочисленные провокации на границе, задерживала советские суда, по-пиратски топила их. В готовившейся войне против Советского Союза японские агрессоры собирались применить и бактериологическое оружие. Все это заставляло Советское правительство держать на дальневосточной границе значительные военные силы — до 40 дивизий.
Коренным образом изменившаяся обстановка на советско-германском фронте, а затем и полный разгром гитлеровской Германии заставили правителей Японии отказаться от планов войны против Советского Союза. Теперь они стали бояться войны на два фронта. Путем всевозможных маневров японская дипломатия пыталась предотвратить вступление СССР в войну на Дальнем Востоке на стороне США и Англии, добиться его благожелательного отношения к Японии. Однако Советское правительство, зная коварную природу японских милитаристов, понимало истинную подоплеку их дипломатии. Вот почему на Ялтинской конференции руководителей трех союзных держав (СССР, США и Англии) было достигнуто соглашение о вступлении СССР в войну против Японии через три месяца после капитуляции Германии.
В вооруженной борьбе против США, Англии и их союзников на Тихоокеанском театре войны Япония продолжала терпеть поражения. В январе 1945 г. американские войска высадились на острове Лусон, 23 февраля они овладели столицей Филиппин Манилой, а в следующем месяце завершили бои на острове. В боях за остров Лусон активно действовала и филиппинская партизанская армия «Хукбалахап» («Народная антияпонская армия»). Потеря основных Филиппинских островов имела для японцев далеко идущие последствия. Военно-морские флоты США стали свободно ходить к берегам Восточной Азии, не допуская морских перевозок в Японию стратегических материалов из южных районов. Господство на акватории южных морей перешло к американцам.
В феврале — марте 5-й флот США высадил десант и овладел островом Иводзима, в 1200 км к югу от Токио.
«Несмотря на интенсивный артиллерийский обстрел с кораблей и бомбардировку с воздуха, сухопутным войскам пришлось вести жестокую борьбу с японцами, «вырывая» их из-под земли и уничтожая поодиночке»{127}. [694]
Американские ВВС еще больше приблизили свои базы к японской метрополии и усилили удары по ней. Три японские армии были блокированы на островах Бисмарка, Новой Гвинеи и Каролинских. К лету 1945 г. Япония лишилась почти всех захваченных ею раньше островов в Тихом океане. 1 апреля американские войска высадились на острове Окинава, в 500 км к югу от метрополии. В этой операции со стороны союзников участвовало свыше 1300 кораблей (из них 22 английских), в том числе 20 линкоров, 33 авианосца, 32 крейсера и 83 эсминца, а также большое количество самолетов. Войска вторжения насчитывали свыше 450 тыс. человек. В первые же дни был высажен десант из 183 тыс. солдат и офицеров. Американцам сразу же удалось захватить на острове два аэродрома.
Борьба за Окинаву носила ожесточенный характер. На острове находилась 32-я японская армия, которая оказала упорное сопротивление. В армию были мобилизованы и все проживающие на острове мужчины в возрасте от 17 до 45 лет. Из ВМС в боях за остров участвовала часть сил 2-го флота — линкор, легкий крейсер и 8 эсминцев, но американская авиация почти сразу же их потопила. Только 4 поврежденным эсминцам удалось отступить. Против американского флота и десантных сил японское командование бросило авиацию. Наиболее эффективными были удары летчиков-смертников («камикадзе»). Но превосходство сил и средств было на стороне союзников. К 25 июня американцы полностью овладели островом.
В борьбе за Окинаву обе стороны понесли значительные потери в кораблях, авиации и личном составе. Японская армия потеряла до 90 тыс. человек, жертвой этих боев стали также 150 тыс. жителей острова.
«В огне сражений погибли даже школьники и школьницы, которых зачислили в обслуживающий персонал армии. Трагедия «отряда лилий» предвещала печальную судьбу мирных японских граждан в предстоящем «решающем сражении за метрополию»»{128}.
Неблагоприятно для Японии складывалась обстановка и на других фронтах. Союзные войска и внутренние вооруженные силы Сопротивления к лету 1945 г. освободили Бирму, большую часть Индонезии, основные острова Филиппин, многие районы Индокитая. И только в Китае японские войска продолжали вести наступательные операции.
Безоговорочная капитуляция Германии, активизация военного наступления США и Англии, рост национально-освободительного движения народов Азии, наконец, ухудшение внутриполитического положения в самой Японии делали бесперспективными агрессивные замыслы японских милитаристов. Однако Япония обладала еще достаточными силами, чтобы продолжать борьбу. [696]
Каково же было общее соотношение сил и средств противников на Тихоокеанском театре войны? И каковы были перспективы США и Англии в достижении победы над Японией?
В распоряжении японского правительства и верховного командования находились крупные силы. Сухопутные войска даже увеличивались за счет тотальных мобилизаций. К началу 1945 г. в них было 145 дивизий (расчетных), а к августу — до 223. Общая численность вооруженных сил Японии к тому времени (августу) насчитывала 7 млн. человек, военно-морской флот имел в своем составе 500 кораблей, ВВС — свыше 10 тыс. самолетов. Для обороны метрополии из указанных сил предназначалось 2350 тыс. солдат и офицеров.
Всем этим силам в бассейне Тихого океана противостояли 3 американские и австралийская армии, 2 корпуса морской пехоты, 3 американских военно-морских флота, 3 воздушные армии и воздушная армия стратегических ВВС США. Англия участвовала в операциях одним авианосным соединением Тихоокеанского флота. Всего союзники имели на этом театре войны 36 пехотных дивизий, до 5 тыс. самолетов (вместе с морской авиацией) и большое количество ВМС. США и Англия в военно-морских силах превосходили японцев в 5 — 10 раз. В составе их ВМС было 27 линкоров, 103 авианосца, 67 крейсеров и много кораблей других классов. Однако соотношение сухопутных войск было не в пользу союзников. Они располагали на Тихоокеанском театре около 550 тыс. солдат и офицеров, но и они были разбросаны на островах Океании и Азиатском материке.
«Следовательно, к лету 1945 г. союзники не располагали в бассейне Тихого океана силами, способными сломить сопротивление Японии. Речь могла идти только об ограниченных по масштабу десантных операциях, которые к тому же находились в стадии планирования и требовали для подготовки значительных сроков»{129}.
Руководящие инстанции в США и Англии представляли себе трудности высадки десанта на островах, самой Японии, чтобы завершить войну. На основании разведывательных данных американский Объединенный разведывательный комитет считал, что военные действия на территории собственно Японии будут стоить больших потерь и могут принять затяжной характер.
«Донесения разведывательных органов и опыт по захвату различных островов в Тихом океане заставляли думать, что овладение островом Кюсю и особенно островом Хонсю будет связано с тяжелой борьбой и потребует от американцев больших человеческих жертв. Вероятные потери союзников определялись примерно в 1 млн. человек. Учитывая все это, американский Комитет начальников штабов пришел к выводу, что война может продлиться до конца 1946 г., и соответственно разрабатывал свои планы. Однако начальникам штабов будущее представлялось в самом мрачном свете. Они сознавали, [697] что тяжелые людские потери и возможная затяжка войны окажут самое неблагоприятное воздействие на вооруженные силы и народ США, которые и так уже проявляли признаки усталости и не привыкли к столь большим потерям»{130}.
В Японии по мере ухудшения обстановки на фронтах второй мировой войны в правящих классах усиливалось движение за выход из войны. В «партию мира» входили видные политические деятели, среди них бывшие премьеры Вакацуки, Окада, Коноэ, министры иностранных дел Того и Сигемицу, представители придворных кругов и др.
«Эту группировку, считавшую необходимым немедленно добиваться прекращения войны, поддерживал ряд дипломатических и военно-дипломатических работников за границей, видевших неизбежность поражения Японии... Эта группировка считала, что война проиграна и что надо искать выход из нее путем заключения компромиссного мира. Они надеялись использовать в своих интересах противоречия между Англией, США и СССР, между гоминьданом и Компартией в Китае для заключения сделки за счет других народов»{131}.
Правительство Койсо пыталось посредством дипломатии достигнуть компромиссного мира. Первоначально оно сделало попытку выступить посредником между СССР и Германией, но Советское правительство отказалось вести переговоры о прекращении войны с немецко-фашистским агрессором. Тогда японские правители стали искать пути к заключению мира с США и Англией, зная, что среди влиятельных кругов этих стран существует заинтересованность в сохранении Японии в качестве реальной силы, противостоящей на Дальнем Востоке СССР и демократическому движению в Китае, Корее и других странах Азии.
Князь Коноэ 14 февраля 1945 г. писал императору:
«Хотя поражение, безусловно, нанесет ущерб нашему национальному государственному строю, однако общественное мнение Англии и Америки еще не дошло до требований изменения нашего государственного строя... Следовательно, одно только военное поражение не вызывает особой тревоги за существование нашего национального государственного строя. С точки зрения сохранения национального государственного строя наибольшую тревогу должно вызывать не столько само поражение в войне, сколько коммунистическая революция, которая может возникнуть вслед за поражением»{132}.
5 апреля правительство Койсо ушло в отставку, показав свою неспособность справиться с тяжелым кризисом, в котором находилась Япония. Преодолеть сопротивление военщины и вывести страну из войны это правительство также не смогло.
В этот же день, учитывая враждебную позицию японских правящих кругов по отношению к СССР на протяжении всех [698] лет войны, Советское правительство денонсировало пакт с Японией о нейтралитете.
Премьер-министром в новом составе японского правительства стал адмирал Судзуки Кантаро, в прошлом командующий императорской армией и старший адъютант императора. Он же по совместительству занял посты министра иностранных дел и министра по делам Великой Восточной Азии. Позже министром иностранных дел назначили Того, дипломата, который и раньше считал, что выиграть войну против США и Англии Япония не сможет.
Внутренние разногласия между «сторонниками мира» и сторонниками продолжения войны не свидетельствовали о наличии принципиальных расхождений.
«Это была разница двух тактик, каждая из которых преследовала цель сохранить старый государственный строй. Линия на заключение мира и линия на продолжение войны были только двумя сторонами одной и той же политики защиты государственного строя»{133}.
Руководители армии и флота, не считая положение страны безнадежным, стояли за продолжение борьбы.
В мае 1945 г. на трехдневном совещании Высшего совета по руководству войной военный министр Анами заявил:
«Японские войска еще оккупируют громадные неприятельские территории, и враги только высадились на мелких островах. Поэтому я возражаю против того, чтобы думать об условиях для Японии как для побежденной стороны»{134}.
Позицию военного министра поддержал и министр военно-морского флота Ионай.
Из чего исходили японские милитаристы, настаивая на том, чтобы борьба еще продолжалась? Они учитывали, что США и Англия при всех их успехах не могли полностью отрезать Японию от источников снабжения стратегическим сырьем. Из Маньчжурии Япония получала железную руду, сталь и каменный уголь, из Китая и Кореи — продовольствие. Япония продолжала господствовать над обширными районами Восточной и Юго-Восточной Азии, богатыми экономическими ресурсами, а в распоряжении японского командования находились превосходящие сухопутные силы.
Особенно заметную роль в сражениях за метрополию могла сыграть Квантунская армия, располагавшая многочисленными отборными войсками. На Азиатском континенте продолжала действовать военная промышленность. Но в основе их расчетов лежала также уверенность, что СССР не начнет войну на Дальнем Востоке.
Представители военных кругов считали, что «решительное сражение» с войсками США и Англии произойдет непосредственно на территории метрополии. Подготовка к нему проводилась всесторонняя. Еще в январе была принята «Общая программа [699] боевых операций императорской армии и императорского флота», которая предлагала
«вооружить все живое на императорской земле»{135}.
В соответствии с принятым в июне законом о добровольной военной службе предусматривался призыв в армию мужчин от 15 до 60 лет и женщин от 17 до 40 лет. Таким образом, «решительное сражение на территории Японии» предусматривало новые неисчислимые жертвы народных масс.
26 июля США, Англия и Китай опубликовали Потсдамскую декларацию, предлагая Японии безоговорочно капитулировать и предупредив, что дальнейшее сопротивление приведет к ее быстрому и полному разгрому. Японские правящие круги, игнорируя интересы большинства народа, отвергли капитуляцию на условиях, изложенных в Потсдамской декларации. Они хотели кровопролитной борьбой добиться компромиссного мира, сохранив за собой часть захваченной территории (Корея, Тайвань).
К лету 1945 г. американцы действительно не располагали силами и средствами для высадки десантов на основные японские острова. Однако, ожидая вступления в войну СССР, правящие круги США стремились к стратегическому превосходству над Советским Союзом.
6 августа, выполняя приказ президента США Трумэна, над японским городом Хиросимой с американского бомбардировщика Б-29 была сброшена на парашюте атомная бомба.
«В радиусе 4 км от эпицентра взрыва полыхали пожары, девять десятых домов Хиросимы превратились в пепел. Люди гибли от ожогов, взрывной волны. Казалось, в Хиросиме происходят одновременно все ужасы ада. К вечеру, когда стихли пожары, на месте города простиралась выжженная пустыня с торчавшими кое-где остовами прочных строений из бетона и кирпича»{136}.
9 августа вторая атомная бомба упала на Нагасаки. Жертвами этих двух атомных бомб стали 450 тыс. японских мирных жителей. Такой варварский акт никак не вызывался военной необходимостью.
Атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки была проявлением политики атомного шантажа, направленного против Советского Союза для его устрашения в предвидении послевоенного устройства мира. Сбрасывая на Японию атомные бомбы, реакционные деятели США рассчитывали, что это поможет осуществлению их империалистических целей.
«По существу использование атомной бомбы было для Соединенных Штатов скорее не последним военным действием во второй мировой войне, а первым серьезным сражением в холодной войне»{137},
которая вскоре была начата против СССР и других миролюбивых народов.
В завершении войны на Дальнем Востоке большую роль сыграл Советский Союз, который 9 августа вступил в войну против Японии. Накануне этого дня японский посол Сато был принят в Наркоминделе, где ему от имени Советского правительства [700] было сделано следующее заявление для передачи правительству Японии:
«После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за продолжение войны.Требование трех держав — Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая — от 26 июля сего года о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил было отклонено Японией. Тем самым предложение Японского правительства Советскому Союзу о посредничестве в войне на Дальнем Востоке теряет всякую почву.
Учитывая отказ Японии капитулировать, союзники обратились к Советскому правительству с предложением включиться в войну против японской агрессии и тем сократить сроки окончания войны, сократить количество жертв и содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира.
Верное своему союзническому долгу, Советское правительство приняло предложение союзников и присоединилось к заявлению союзных держав от 26 июля сего года.
Советское правительство считает, что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции.
Ввиду изложенного Советское правительство заявляет, что с завтрашнего дня, т. е. с 9 августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией.
8 августа 1945 года»{138}.
Советским Вооруженным Силам на Дальнем Востоке противостояла Квантунская армия, расположенная на территории Маньчжурии и Кореи. К рассматриваемому времени она объединяла группу фронтов — 1-й (3-я и 5-я армии), 3-й (30-я и 44-я армии) и 17-й (34-я и 58-я армии), а также отдельную 4-ю армию, 2-ю и 5-ю воздушные армии и Сунгарийскую флотилию. Квантунской армии в оперативном отношении были также подчинены армия Маньчжоу-Го139 и войска Внутренней Монголии (дивизии князя Девана и местные формирования провинции Суйюань). Кроме того, японские войска находились на Южном Сахалине и Курильских островах.
В Квантунской армии было 36 пехотных дивизий (расчетных) и 2 танковые бригады. Ее боевой состав насчитывал свыше 1 млн. человек (1040 тыс.). На вооружении армии находилось 1155 танков, 5360 орудий, 1800 самолетов, 25 кораблей. Вместе с армией Маньчжоу-Го и войсками Внутренней Монголии противник имел: пехотных дивизий (расчетных) — 48, кавалерийских — 8 (расчетных), [701] танковых бригад — 2; боевой состав — 1320 тыс. человек; вооружения: танков — 1155, орудий — 6260, самолетов — 1900, кораблей — 25.
Личный состав Квантунской армии, как и всех японских вооруженных сил, был воспитан в духе фанатичной преданности императору. Помимо упомянутого вооружения, противник располагал также бактериологическими средствами ведения войны, которые находились в специальных формированиях.
Новый театр войны по своим размерам равнялся 1,5 млн. кв. км.
«Только одна Маньчжурия, где находилась Квантунская армия, имела площадь, равную по величине площади гитлеровской Германии, фашистской Италии и империалистической Японии вместе взятых»{140}.
Перед началом военных действий советские войска были развернуты вдоль государственной границы СССР и МНР с Маньчжурией и Кореей, т. е. на протяжении 4 тыс. км. В географическом отношении местность, где должны были развернуться операции, отличалась сложным рельефом, труднодоступным для наступающих войск. К тому же японское командование осуществило ряд крупных мероприятий по инженерному оборудованию местности. На границах с СССР и МНР японцы имели 17 мощных укрепленных районов с 4500 долговременными железобетонными огневыми сооружениями. Войска Квантунской армии опирались на эти укрепления (протяженностью 800 км), на хребты Большого Хингана, Ильхури-Алиня, Малого Хингана и Маньчжурскую горную систему. Многочисленные реки, заболоченные межгорные долины, прилегающие к хребтам сопки также являлись препятствием для движения войск.
В соответствии с замыслом Советского Верховного Главнокомандования был разработан план решающей Маньчжурской стратегической наступательной операции. Он предусматривал нанесение двух основных встречных ударов: с территории МНР силами Забайкальского фронта и из Приморья силами 1-го Дальневосточного фронта. При этом использовалась выгодная для наступления конфигурация советско-маньчжурской границы, позволявшая нанести решающие удары по флангам Квантунской армии. Войска 2-го Дальневосточного фронта должны были наносить вспомогательные удары.
«Осуществление этих ударов выводило основные силы советских войск в район Мукден, Гирин, отсекало основную группировку японских войск в Маньчжурии и нарушало ее взаимодействие с японскими войсками в Корее и резервами под Пекином. Нанесение советскими войсками главных ударов с двух встречных направлений, разделенных в исходном положении расстоянием 1500 км, ставило Квантунскую армию в самом начале военных действий перед необходимостью вести борьбу на два фронта. Между тем слабое развитие внутренних коммуникаций крайне ограничивало [702] возможности противника в маневрировании резервами»{141}.
Предусматривались также наступательные операции по разгрому японских войск на Южном Сахалине и Курильских островах.
Для руководства наступательными операциями советских войск на Дальнем Востоке Ставка образовала Главное Командование, назначив главкомом Маршала Советского Союза А. М. Василевского, членом Военного совета — генерал-лейтенанта И. В. Шикина, начальником штаба — генерал-полковника С. П. Иванова.
Руководство фронтами осуществляли:
Забайкальским фронтом — командующий Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, член Военного совета генерал-лейтенант А. Н. Тевченков, начальник штаба генерал армии М. В. Захаров;
1-м Дальневосточным фронтом — командующий Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, член Военного совета генерал-полковник Т. Ф. Штыков, начальник штаба генерал-лейтенант А. Н. Крутиков;
2-м Дальневосточным фронтом — командующий генерал армии М. А. Пуркаев, член Военного совета генерал-лейтенант Д. С. Леонов, начальник штаба генерал-лейтенант Ф. П. Шевченко.
К участию в операциях привлекались Тихоокеанский флот под командованием адмирала П. С. Юмашева и Краснознаменная Амурская флотилия под командованием контр-адмирала Н. В. Антонова. Координация их действий возлагалась на наркома ВМФ адмирала флота Н. Г. Кузнецова. Общее руководство действиями авиации должен был осуществлять Главный маршал авиации А. А. Новиков.
8 результате принятых мер в составе трех фронтов были сосредоточены войска и техника, значительно превосходящие противника по силам и средствам: 1,6 млн. человек (в том числе свыше 1 млн. в боевых частях), 3704 танка и 1852 СУ, 26 тыс. орудий и минометов, 1171 установка реактивной артиллерии, более 5 тыс. боевых самолетов.
Действия Забайкальского и 1-го Дальневосточного фронтов должны были поддерживать 2-й Дальневосточный фронт и войска Монгольской народно-революционной армии под руководством главнокомандующего маршала МНР X. Чойбалсана.
9 августа войска трех советских фронтов на Дальнем Востоке перешли в наступление. Бон против Квантунской армии развернулись на фронте протяжением свыше 4 тыс. км. Корабли Тихоокеанского флота перерезали морские коммуникации, морская авиация наносила удары по японским портам в Северной Корее. Перешли в наступление и монгольские войска. [703]
В полосе Забайкальского фронта танковые и механизированные соединения в первый же день продвинулись на отдельных направлениях до 50 км. Взяты были города Лубэй и Хайлар. Проникая в глубь обороны противника, преодолевая перевалы Большого Хингана, войска фронта расчленили 3-й фронт Квантунской армии.
Наступление развивалось без каких-либо пауз. За время с 9 по 14 августа, продвинувшись на 250 — 400 км, войска Забайкальского фронта вышли на оперативный простор — на Центрально-Маньчжурскую равнину и продвигались к городам Калгану, Жэхэ, Мукдену, Чанчуню, Цицикару. Все контратаки врага отбивались.
1-й Дальневосточный фронт наступал на харбино-гиринском направлении. Части и соединения, преодолевая крутые горы, бездорожье, реки и болота, тайгу, ломали сопротивление противника в его укрепленных районах. В первые же дни были заняты города Кэйко, Мулин, Мишань и др. Особенно упорные бои развернулись на подступах к Муданьцзяну, куда противник стянул крупные силы: 5 дивизий, танковую бригаду и бригаду смертников. Японское командование стремилось не допустить наступающие войска фронта к центральным городам Маньчжурии — Харбину и Гирину.
Маршал К. А. Мерецков принял решение обойти Муданьцзян с юга и перенести усилия своей главной группировки в район Гирина. К исходу 14 августа войска фронта прорвались в глубь Маньчжурии на 120 — 150 км. Японские армии и здесь были рассечены. Противник понес большие потери. Его положение осложнялось еще тем, что в первый же день боев японское командование потеряло управление и связь с большей частью своих войск.
Войска 2-го Дальневосточного фронта в первые же два дня наступления во взаимодействии с кораблями Краснознаменной Амурской флотилии форсировали Амур и Уссури и овладели городами Лобэй, Тунцзяп, Фуюань, Жаохэ, Баоцин.
Перешли в наступление и войска на Южном Сахалине.
Вступление в войну Советского Союза произвело ошеломляющее воздействие на японские правящие круги.
«Лишь теперь у императора, министра хранителя печати Кидо, премьер-министра Судзуки, министра иностранных дел Того, морского министра Ионай, а также у других дзюсинов (японских сановников. — А. С. } и руководящих деятелей правительства появилось твердое намерение прекратить войну»{}an>.
14 августа японское правительство вынесло решение о безоговорочной капитуляции, приняв условия Потсдамской декларации от 26 июля. 15 августа в Японии по радио передавался императорский эдикт о капитуляции. Однако Квантунская армия, выполняя приказы своего командования, продолжала и после этого сражаться против советских [704] войск. В Северном Китае японская армия также не сложила оружия. Все это привело лишь к дополнительным значительным потерям японцев.
Наступающие советские войска во взаимодействии с Тихоокеанским флотом к концу августа разгромили японских захватчиков в Маньчжурии и Корее, а также на Южном Сахалине и Курильских островах. Вся кампания Красной Армии на Дальнем Востоке длилась 24 дня.
Официальная церемония подписания акта о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил состоялась 2 сентября 1945 г. на борту американского линкора «Миссури», прибывшего в воды Токийского залива. От союзников при этом присутствовали представители девяти держав — США, Англии, СССР, Китая, Франции, Голландии, Австралии, Канады и Новой Зеландии.
Вторая мировая война закончилась. Ее последний очаг на Дальнем Востоке был потушен. Разгром Японии вызвал далеко идущие международные последствия. Важнейшим из них явился подъем национально-освободительного движения в странах Восточной и Юго-Восточной Азии.
В истории человечества открывалась новая глава.