Россия или Средиземное море?
Средиземное море — центр тяжести против воли
Поход ради поддержания престижа, затеянный Муссолини против Греции, протекал так «успешно», что в феврале 1941 г. греки перешли в контрнаступление, нанеся противнику сильный удар. Хотя это контрнаступление и не привело к прорыву фронта, не было никаких оснований рассчитывать на то, что итальянские вооруженные силы сумеют сами урегулировать положение на Балканах, тем более, что Черчилль перебросил из Египта в Грецию британский экспедиционный корпус, численность которого достигла позже 62000 человек. Поскольку сломить британское господство в восточной части Средиземного моря и изолировать Грецию было невозможно, а с другой стороны, англичане почти неограниченно распоряжались морскими путями и, значит, могли в любое время усилить свои войска на Балканах, пришлось для устранения этой угрозы ввести в действие германские военно-морские и военно-воздушные силы. Германское государственное руководство путем заключения договоров приобрело для своих войск право на проход через Румынию, Болгарию и Венгрию. Аналогичное соглашение с Югославией потеряло силу вследствие падения правительства, и страна эта перешла на сторону противника.
Адмирал Редер и РВМ были особенно обеспокоены неудачами итальянцев на море, которые столь неблагоприятно отражались на обстановке в целом. Германский военно-морской флот был представлен в «Супермарине» вице-адмиралом Вейхольдом. Однако он являлся только наблюдателем и в соответствии с этим пользовался небольшим влиянием. При РВМ находился итальянский адмирал.
Германский военно-морской флот предложил встречу обоих главнокомандующих, ибо хотел предпринять попытку достигнуть большего. Итальянцы согласились, и 13-14 февраля 1941 г. адмиралы Риккарди и Редер со своими штабами [178] встретились в Меране и обсудили обстановку. При этом немецкая сторона предложила предпринять набеги быстроходных соединений на район Крита с целью перехвата судов, снабжавших английские войска. Это обещало успех, если бы удалось действовать внезапно, притом так, чтобы не быть захваченными врасплох противником. По этой причине необходимой предпосылкой успеха являлась безупречная организация воздушной разведки и охраны с воздуха истребителями. Это не было, однако, обеспечено полностью, ибо указанные действия намечалось развернуть в водах, находившихся в пределах досягаемости только части собственных военно-воздушных сил, но зато полностью находившихся под ударом самолетов, стартовавших с любого аэродрома, занятого англичанами в Греции. Итальянцы на это пошли неохотно. Когда известия о крупных воинских перевозках в Грецию умножились, в конце марта был организован подобный набег, который начался с вторжения торпедных катеров в бухту Суда.
Торпедные катера в бухте Суда. Итальянцы уже во время первой мировой войны имели успехи в применении малых боевых средств, а в дальнейшем усовершенствовали их в виде брандеров и управляемых торпед с экипажем из двух человек, которые были сведены в Х флотилию MAS{55}, под командованием князя Боргезе. Две попытки доставить управляемые торпеды с экипажами из двух человек поближе к цели посредством подводных лодок потерпели неудачу, так как противник уничтожил подводные лодки. Брандеры представляли собой очень маленькие торпедные катера с большим зарядом взрывчатого вещества в носовой части. Управляемые водителем в спасательном костюме, они с большой скоростью неслись к цели. В какой-нибудь сотне метров от нее водитель бросался в воду, катер же с закрепленным в нужном положении рулем самостоятельно проходил последний участок пути. 25 марта 1941 г. два миноносца доставили 6 брандеров с острова Стампалия в Додеканезском архипелаге на подступы к бухте Суда. Несмотря на тройные сетевые и боковые [179] заграждения, им удалось проникнуть в бухту и попасть, в три из числа находившихся там больших кораблей. Один танкер (20000 брт) и один войсковой транспорт (12000 брт) пошли ко дну, тяжелый крейсер «Йорк» удалось отвести на мелкое место, где он служил потом зенитной батареей.
Морской бой у мыса Матапан. 27 марта 1941 г. линкор «Витторио Венето» (адмирал Якино), 6 тяжелых и 2 легких крейсера и 14 эсминцев вышли в море. Якино несколько раз пытался добиться изменения приказов, поскольку воздушная разведка и прикрытие с воздуха представлялись ему совершенно недостаточными. 27-го в полдень одна из групп итальянских крейсеров была замечена «летающей лодкой». После этого из Александрии вышли: линкоры «Уорспайт» (адмирал Каннингем), «Вэлиант», «Бархэм», авианосец «Формидебл», незадолго до этого вступивший в строй, заменив собой «Илластриеса». и 9 эсминцев, а из Пирея — 4 легких крейсера и 4 эсминца. Встреча должна была состояться на следующее утро к югу от Крита — примерно там, где намеревались сосредоточиться и итальянцы. Это дало повод заподозрить измену, хотя до настоящего времени не удалось ни доказать подобную версию, ни опровергнуть ее.
28 марта, вскоре после рассвета, самолеты итальянских кораблей донесли о приближении группы, вышедшей из Пирея. Якино направил против нее 3 тяжелых крейсера, а сам маневрировал с «Витторио Венето» таким образом, чтобы поставить англичан между двух огней. Это ему удалось, но в условиях плохой видимости ни один итальянский снаряд не попал в цель, и хотя итальянцы отбили налет британских самолетов-торпедоносцев, налет этот показал, сколь опасно их собственное положение. Поскольку авиационного прикрытия не появилось (должны были прибыть истребители с Додеканезских островов), а воздушная разведка не доставила никаких сведений о противнике, Якино взял курс на Таранто. На протяжении следующих нескольких часов один воздушный налет следовал за другим; в 15 часов с минутами в корму «Витторио Венето» попала торпеда, в результате линкор на время лишился управления и принял 4000 т воды. Корабль на четверть часа лишился хода, а затем смог развить скорость только в 16 узлов, в дальнейшем доведя ее до 19. До Таранто было еще 420 миль. В 17 часов 30 минут германский авиационный корпус сообщил, что вследствие неблагоприятных условий освещения к югу от Крита он лишен возможности действовать. Итальянцам удавалось отбивать все [180] последующие воздушные налеты, пока, воспользовавшись последними проблесками света, почти через час после заката солнца, английский самолет не выпустил торпеду, лопавшую в тяжелый крейсер «Пола». Последний лишился хода; донесение об этом пришло с опозданием. Якино послал на помощь оба других крейсера своего отряда — «Зара» и «Фиуме» — и 4 эсминца под командованием адмирала Каттанео. Крейсера Каттанео шли в кильватерной колонне, вместе с эсминцами; они оказались перед орудиями английских тяжелых кораблей в то самое время, когда на экранах английских радиолокаторов находилась «Пола». Совершенно не подготовленные к этой встрече итальянские тяжелые крейсера и два из эсминцев были расстреляны артиллерийским огнем, не успев дать ответные залпы или выпустить торпеду. Остальные итальянские корабли добрались до своих баз.
Причиной тяжелых неудач являлось следующее:
Британская боевая группа не была обнаружена германско-итальянской воздушной разведкой ни в пути к месту столкновения, ни при возвращении.
Итальянское соединение не было прикрыто с воздуха истребителями.
«Супермарина» слышала передававшиеся по радио соображения и приказы об отозвании «Полы». Якино воспринял это как выражение согласия. «Супермарина» установила из переговоров англичан по радио, что к вечеру в 75 милях позади «Витторио Венето» находился британский флагманский корабль, и известила об этом Якино. Однако никаких последствий это не возымело.
Авторы предложения об этом набеге явно переоценили гибкость итальянцев в оперативном и тактическом отношении и недооценили трудности в установлении взаимодействия между военно-морским флотом, итальянскими военно-воздушными силами, немецким авиационным корпусом и губернатором Додеканезских островов, располагавшим собственной военной авиацией. По сути дела, весь набег был организован для того лишь, чтобы что-то сделать. Он был оправдан в той мере, в какой можно было рассчитывать, что враг будет захвачен врасплох. Однако после того как итальянцы были обнаружены британскими разведчиками, которые донесли об этом, указанный фактор отпал. Но итальянцам часто бывало трудно отказаться от однажды разработанного плана или же быстро изменить его.
У англичан тоже не все шло гладко. Их эсминцы были [181] направлены не туда, куда следовало, и не нашли «Витторио Венето». В целом, однако, они достигли большого успеха, не понеся потерь.
Клещи Балканы — Северная Африка не смыкаются
Роммель, отлично чувствовавший изменение оперативной обстановки, 31 марта 1941 г. перешел в наступление у Эль-Агейлы в Северной Африке и своими еще слабыми, но подвижными силами настолько быстро отбросил британцев, ослабленных посылкой войск в Грецию, что уже 11 апреля подошел к Тобруку, а несколькими днями спустя — к египетской границе.
Между тем определилось, что такая политическая мера, как отправка экспедиционных войск в Грецию, не была достаточно обоснованной в военном отношении. Британские вооруженные силы не были способны не только остановить немецкие дивизии, которые 6 апреля бурным потоком хлынули из Югославии в Грецию при поддержке мощных авиационных соединений, но даже и заметно задержать их наступление, не говоря уже о том, чтобы предотвратить разгром греческой армии. Уже 16 апреля британское руководство решило оставить союзную страну и эвакуировать свои войска морем.
Если море и на этот раз принесло британцам спасение, то державам оси оно нанесло первые контрудары в ходе двойной операции, которой те вовсе не желали. Теперь проявились далеко простирающиеся последствия морского боя у мыса Матапан. Итальянский флот настолько выдохся, что так и не смог отважиться на выступление против находившегося в крайне затруднительном положении противника, да к тому же стал халатно относиться к охране конвоев. Поэтому в ночь на 16 апреля произошло событие, имевшее катастрофические последствия для снабжения войск в Северной Африке.
Конвой в составе 5 пароходов с боеприпасами, горючим и прочими грузами» с охранением из 3 итальянских эсминцев, был задержан в море сильным волнением — в районе к западу от Сицилии, близ восточного побережья Туниса. Он был замечен самолетом, который 15 апреля в полдень дважды передал точное донесение о его координатах, курсе [182] и скорости хода. Хотя итальянская радиоразведка расшифровала эти донесения, паралич, охвативший флот, оказался уже настолько сильным, что для защиты конвоя ничего не было сделано. Для авиации же оказалась будто бы чересчур неблагоприятной погода. За Ла-Валеттой — военной гаванью Мальты — не было установлено наблюдение ни днем — с воздуха, ни ночью — с воды (при использовании для этой цели эсминцев или торпедных катеров). Конвой пошел дальше тем же ходом, только держась несколько ближе к суше. 4 британских эсминца, вышедшие под вечер из Ла-Валетты, обнаружили его после недолгих поисков и в отчаянном ночном бою уничтожили сначала эсминцы охранения, а затем и все 5 пароходов. Они потеряли один эсминец, б который попали торпеды.
Полное отсутствие какой-либо реакции со стороны Италии облегчило англичанам принятие решения о набеге на Триполи — главную базу снабжения Африканского корпуса [немцев]. Черчилль рассматривал наступление Роммеля как часть хорошо продуманной программы действий германского верховного руководства против британских позиций на Ближнем Востоке; он знал, что успех Африканского корпуса полностью зависит от подвоза по Средиземному морю, и велел предложить командующему Средиземноморским флотом адмиралу Каннингему загородить вход в гавань Триполи линкором «Бархэм» и одним легким крейсером, которые должны были подойти с полными комплектами команд, нанести возможно больший ущерб своей артиллерией и затем затопиться в самом узком месте.
Само собой разумеется, что Каннингем резко возражал» против того, чтобы принести в жертву еще вполне боеспособные крупные корабли и к тому же улучшить этим моральное состояние итальянского флота. Вместо этого он предложил подвергнуть порт обстрелу своими крупными кораблями. Это предложение встретило полное одобрение адмиралтейства.
Обстрел Триполи. 21 апреля 1941 г. на рассвете Каннингем совершенно внезапно появился с 3 линкорами, 1 крейсером и несколькими эсминцами перед укрепленным портовым городом, расположенным в 850 милях от Александрии и более чем в 500 от уже находившейся под угрозой бухты Суда — ближайшей базы, если исключить Мальту, которой почти нельзя было пользоваться. Около трех четвертей часа он обстреливал с дистанции в 10 — 13 км портовые [183] сооружения и корабли. 1 пароход с горючим и боеприпасами был уничтожен, 1 эсминец — поврежден; сильно пострадали склады. Береговые батареи только через 20 минут стали отвечать на огонь, но безрезультатно. Авиация вообще не участвовала.
Не было по существу поднято ни местной, ни общей тревоги. Во время возвращения в базу, которое продолжалось двое суток, британская эскадра не была атакована ни с воздуха, ни с моря, за ней, видимо, даже не следили. Равным образом, итальянский флот не предпринял ни малейшей попытки воспрепятствовать эвакуации из Греции, так что здесь повторился Дюнкирхен, хотя и в меньшем масштабе.
Эвакуация Греции
21 апреля главные силы греческой армии капитулировали в Эпире перед немцами, при всем своем мужестве не оказавшись способными противостоять мобильным и могучим немецким воинским соединениям. Англичане своевременно отошли и теперь спешили к своим кораблям. Единственный крупный порт — Пирей — уже в начале немецкого наступления стал почти непригоден для использования из-за взрыва судна с боеприпасами, в который попала авиабомба. В результате ожесточенных воздушных налетов 21 апреля в греческих гаванях и поблизости от них было выведено из строя 23 судна. На материка находилось еще 50000 британцев; первым днем эвакуации было назначено 24 апреля. В тот же день был сбит последний английский истребитель, и немцы завоевали полное господство в воздухе. Они заминировали с воздуха Пирей и более мелкие порты; англичане от них отказались и использовали подходящие участки открытого побережья — три в Аттике и три на Пелопоннесе, — чтобы удалиться по морю с обычным для них в подобных случаях искусством. Войска, предназначенные к эвакуации следующей ночью, находились днем, хорошо замаскировавшись, поблизости от своего участка побережья. Группа кораблей — обычно в составе одного легкого крейсера, пары эсминцев и одного или двух пароходов, какие оказывались под рукой, — после наступления темноты подходила возможно ближе к берегу и принимала с лодок на борт солдат. Посадка должна была производиться быстро: к рассвету нужно было настолько далеко уйти в море, чтобы самолеты, находившиеся на Крите, могли оказывать хоть некоторую [184] поддержку. Летчики потопили 1 пароход и 2 эсминца из состава одной группы, отошедшей от берега слишком поздно, а из состава других групп — несколько пароходов, шедших большей частью без войск. Поскольку по ночам пункты посадки не подвергались налетам, а итальянские военные корабли вообще не вмешивались, англичанам удалось эвакуировать 50 000 человек со сравнительно малыми потерями. В Греции немцы взяли в плен 12 000 британцев.
Роммель почувствовал влияние моря на свои действия не только в потере грузов, уничтоженных вместе с конвоем 15 апреля, но и в упорном сопротивлении крепости Тобрук, которая смогла выдержать несколько штурмов только потому, что постоянно снабжалась по морю и в наиболее критические дни получала в среднем по 400 т грузов. Монитор и несколько канонерских лодок обстреливали находившиеся на берегу моря германо-итальянские войска, тем самым уменьшая нажим на крепость с суши. За 242 дня осады в крепость не только было доставлено все необходимое — главным образом при помощи небольших судов, — но также и 34 000 человек, а 47000, включая раненых и пленных, оттуда эвакуировались. При этом англичане потеряли 25 военных кораблей — минных заградителей и более мелких, а 18 кораблей получили тяжелые повреждения; потери в торговых судах составили 7 единиц, кроме того, 4 было повреждено.
Тобрук явился сильным тормозом во многих отношениях. Он сковывал большое количество войск; давление, оказываемое им на фланг и тыл Роммеля, могло быть быстро усилено посредством подвоза подкреплений по морю; линии коммуникаций Роммеля были чересчур растянуты, так как он был вынужден пользоваться расположенными далеко в тылу гаванями Бенгази и Триполи. Пока Тобрук находился в британских руках, Роммель не мог продолжать наступление на Мерса-Матрух, в случае занятия которого Александрия и Суэцкий канал оказались бы в пределах эффективного воздействия военно-воздушных сил, так что британскому флоту пришлось бы покинуть восточную часть Средиземного моря.
Даже рискованная экспедиция на Крит была организована верховным командованием с ограниченной целью и только для того, чтобы округлить завоевания, сделанные на Балканах. Уже занятие всех других островов в Ионическом и Эгейском морях значительно улучшило бы положение держав оси. Морской путь в Черное море, а значит, и к русской и румынской нефти и хлебу, все равно был открыт для собственного торгового судоходства и закрыт для английского. [185]
Базы на Додеканезских островах, которые начали терпеть лишения, можно было теперь снова снабжать морским путем через Коринфский канал. Впрочем, британские военно-морские и военно-воздушные силы, базировавшиеся на Крит, могли стать весьма докучливыми. Поводом к решению Гитлера произвести десант на Крите явилось, вероятно, то обстоятельство, что оттуда английские бомбардировщики имели возможность совершать налеты на румынские нефтяные промыслы.
В то время как соединения германских военно-воздушных сил готовились к этой операции совершенно нового рода, ряд событий бросил свет на далеко простиравшиеся в будущее военно-политические последствия немецких походов. В Ираке началось восстание против Англии, дело дошло до столкновений иракских войск с британскими силами, переброшенными туда по морю из Индии. Германия оказала повстанцам незначительную поддержку с воздуха, а также предоставила им оружие из французских запасов в соседней Сирии. Франция через адмирала Дарлана предложила свое участие в вооруженной борьбе против Англии и рассчитывала на выяснение, в порядке компенсации, вопроса о собственном будущем. Судьба еще раз предоставила возможность быстрого захвата восточной части Средиземного моря и установления непосредственного контакта с враждебными Англии арабскими государствами Ближнего Востока. Гросс-адмирал Редер и начальник генерального штаба военно-воздушных сил Кортен независимо друг от друга пытались побудить Гитлера воспользоваться благоприятной обстановкой. Но тщетно: он глядел, как завороженный, на Россию и упустил последний большой шанс.
Через Средиземное море проходит конвой. В то время как германские силы готовились к прыжку на Крит, Англия предпринимала отчаянные усилия, чтобы укрепить свои позиции в Египте, оказавшиеся под угрозой. У нее было там достаточно обученных солдат, но не хватало вооружения. Имелся, например, личный состав для укомплектования шести танковых дивизий, танков же хватило только на две. 6 мая 1941 г. «Force H» (3 линкора, 1 авианосец и легкие силы) провела от Гибралтара до Сицилийского пролива быстроходный конвой из 5 больших теплоходов с самыми важными военными грузами, в частности 300 новых танков и 180 орудий на мототяге. Конвой был своевременно обнаружен разведкой, но налеты на него высотных бомбардировщика оказались столь же малоуспешны, как и атаки [186] подводных лодок и торпедных катеров. Один из теплоходов, на котором находилась четвертая часть всех танков, наскочил на мину и затонул, другой был поврежден взрывом мины, но остался на плаву. К востоку от Сицилийского пролива охрану конвоя взяли на себя корабли, вышедшие из Александрии. Итальянский флот в море не показывался.
Завоевание Крита
20 мая 1941 г. соединениям германских парашютистов и воздушно-десантных войск удалось ценой тяжелых потерь закрепиться в западной части острова. Поскольку исход борьбы зависел от подвоза по морю, в дело энергично вмешался английский флот. В ночь на 22 мая отряд крейсеров атаковал конвой из греческих моторно-парусных каботажных судов с германскими экипажами, который должен был доставить тяжелые военные грузы и войска в Малеме, где развернулись наиболее ожесточенные бои; единственным охранением этого конвоя являлся итальянский миноносец «Лупо». Встречный ветер и разноречивые приказы заставили его сильно замедлить ход. «Лупо» (капитан 3 ранга, в дальнейшем адмирал Мимбелли) искусно прикрыл конвой дымовой завесой, а затем с необыкновенным мужеством сражался против трех крейсеров, пока не был вынужден выйти из боя после того, как в него попало много снарядов, а сам он расстрелял все свои торпеды. Большая часть конвоя была уничтожена.
На следующее утро из Милоса в Малеме вышел еще один конвой малых судов с 4000 войск; его охранял миноносец «Сагиттарио» (капитан 3 ранга Фулгоси). Вопреки ожиданию, отряд из четырех британских легких крейсеров отважился уже после того, как рассвело, проникнуть в морское пространство севернее Крита. Конвой получил по радио приказ немедленно повернуть обратно, но когда его заметили англичане, находился еще далеко от спасительной гавани Милое. «Сагиттарио» успешно прикрыл своих подопечных дымовой завесой, а затем атаковал противника, намного превосходившего его по силе. Одновременно появились первые волны срочно вызванных пикировщиков. Англичане отвернули и пошли назад, подвергаясь ожесточенным воздушным налетам. Ряд крейсеров был поврежден, несколько часов спустя пошли ко дну «Глостер» и «Фиджи», а также 1 эсминец; бомбы попали также в 2 линкора. Если бы немецкие [187] соединения имели больше опыта в налетах на корабли или же ввели в действие самолеты-торпедоносцы, эта вылазка обошлась бы англичанам еще дороже.
К северу от Крита англичане больше не появлялись, и снабжение по морю было налажено. При постепенной эвакуации острова враг потерял крейсер противовоздушной обороны «Калькутта», несколько эсминцев (всего во время битвы за Крит их погибло 6) и значительное количество мелких судов и транспортов. Почти все более крупные корабли, введенные в действие, в том числе авианосец «Формидебл» и 3 линкора были повреждены. Им удалось спасти 15000 человек, а 12000 попали к немцам в плен. Итальянский флот в операции не участвовал. Падение острова, который предполагалось защищать до последней крайности, произвело большое впечатление на друзей и врагов. Гитлер, однако, не воспользовался и этим успехом. Наступление на Ближнем Востоке было отложено на то время, когда закончится поход в Россию. Эта попытка Гитлера оставить про запас благоприятную военную и политическую ситуацию, как и обычно, не удалась.
Поход в Россию — оперативные соображения и план
Гитлер рассчитывал разгромить последнюю сухопутную державу, на которую могла опереться Англия. Он надеялся достигнуть этим путем определенной политической цели. а именно приведения главного противника к готовности заключить мир, и в своих планах шел по следам Наполеона, пример которого должен был, если не отпугнуть его, то, по крайней мере, заставить призадуматься. Он не учел, что с целью нанести удар Англии Наполеон сначала пошел в Египет и что поход в Россию привел к результатам, прямо противоположным тем, на которые рассчитывал корсиканец. Он не учел и того, что Великобритания теперь опиралась главным образом на поддержку США.
Невозможно доказать задним числом, что Россию можно было разгромить в несколько месяцев; столь же успешно можно привести и доказательства противного. Однако несомненно, что летом и осенью 1941 г., хотя достижения армии и были огромны, можно было добиться большего. Пять драгоценных недель хорошей погоды были потеряны из-за похода на Балканы. Известно, что Гитлер дважды энергично [188] вмешивался и менял оперативный план. Для участия в битве за Киев он изъял значительные силы из состава армейской группы «Центр», стоявшей наготове для наступления на Москву. Битва за Киев закончилась успехом, но наступление на Москву застряло сначала в грязи, а потом в снегу. На севере он задержал армию Рейнгардта. под самым Ленинградом, хотя занятие Ленинграда и Кронштадта было специально оговорено в плане и должно было предшествовать наступлению на Москву.
Однако пагубными оказались не только эти изменения оперативного плана; сам по себе этот план, изданный 18 декабря 1940 г. в качестве директивы фюрера № 21 («план Барбаросса»), далеко не учитывал всех возможностей, которые вытекали из обстановки. Масса русских войск должна была быть уничтожена в ходе смелых операций, отход боеспособных частей в глубь обширного русского пространства надлежало предотвратить, центром тяжести сделать северную половину этого пространства, разделенного надвое Припятскими болотами. Армейские группы «Центр» и «Север» должны были рассеять войска противника в Белоруссии и Прибалтике, занять затем Ленинград и Кронштадт, а в дальнейшем действовать в направлении Москвы, чтобы захватить вместе с этим городом важнейший железнодорожный узел, не говоря уже о психологическом воздействии падения столицы. Задачей наступавшей южнее Припятских болот армейской группы «Юг» было уничтожение противостоящего противника, а затем занятие важного в промышленном отношении Донецкого бассейна. Военно-воздушные силы должны были ликвидировать вражеские войска и оказывать поддержку наземным войскам в районе центра тяжести их действий, что относилось прежде всего к армейским группам «Центр» и «Юг»; вместе с тем в их задачу входило недопущение налетов на собственную территорию и продолжение авиационного наступления на Англию.
Относительно военно-морского флота в директиве говорилось:
«Центром тяжести операций военно-морского флота также и на время Восточного похода определенно остаются действия против Англии.
По отношению к Советскому Союзу военно-морской флот выполняет следующую задачу: охрана собственного побережья и недопущение прорыва вражеских военно-морских сил из Балтийского моря. Поскольку по достижении германскими войсками Ленинграда русский Балтийский флот лишится [189] последней базы и окажется в безнадежном положении, крупных морских операций до этого следует избегать. После ликвидации русского флота встанет задача полного восстановления сообщения по Балтийскому морю, включая снабжение северного крыла армии, которое необходимо будет обезопасить (траление мин!)».
Почему преимущества морского транспорта не были использованы для пользы самого наступления? В бедной грунтовыми и железными дорогами России война более чем где-либо должна была стать транспортной проблемой. Было известно: горючего не хватает, автоперевозки на большие расстояния неэкономичны; подвижной состав железных дорог за предвоенные годы почти не увеличивался; перешивка железнодорожных линий на немецкую ширину колеи должна занять много времени; не говоря уже обо всех этих трудностях, следовало ожидать и разрушения мостов и путей..
Быстрые, смелые операции! От границы Восточной Пруссии до Ленинграда было по прямой целых 800 км, до Москвы — 1000, от Ленинграда до Москвы — 600. Почему же при таких условиях отказались от магистрали с такой большой пропускной способностью, как та, которая через Любек, Штеттин и Кенигсберг вела прямо на Ревель (Таллин) и Ленинград? Из-за русского Балтийского флота? На бумаге последний выглядел довольно внушительно, состоя из:
2 линкоров (1911 г.), модернизированных, 23000 т, двенадцать 30,5-см орудий;
3 крейсеров (два из них были вооружены девятью 18-см орудиями каждый);
47 эсминцев и миноносцев;
96 подводных лодок и многочисленных малых судов.
Никто из офицеров флота, сражавшихся в 1914 — 1917 гг. против русских, не питал особого уважения к этому флоту. Правда, русские хорошо стреляли, а очутившись в тяжелом положении, экипажи мужественно сражались до конца. Однако как в. русско-японской войне, так и в 1914 — 1917 гг. им не хватало способности быстро оценивать и использовать столь быстро меняющуюся на море оперативную и тактическую обстановку. Советская система воспитания не была приспособлена к тому, чтобы устранить именно этот недостаток. Если в первую мировую войну небольшие отряды устаревших, плохо вооруженных судов действовали, можно сказать, перед самым носом русского флота, то теперь много раз [190] испытанные в бою немецкие соединения не имели оснований особенно бояться советского военно-морского флота{56}. Морская и воздушная война на Средиземном море и безрезультатные действия итальянских подводных лодок, начиная с июня 1940 г., достаточно ясно показали, как мало значат голые цифры и как много знания и вера в свои силы.
Центр тяжести — в борьбе против Англии? В принципе это было, конечно, справедливо; однако коль скоро военно-морской флот оказался целиком поставленным на службу Норвежской экспедиции, было бы только последовательно, если бы теперь он предоставил возможно более крупные силы и сделал все от него зависящее, чтобы привести к победному концу предприятие, провал которого поставил бы под вопрос все успехи, достигнутые до этого момента. Правда, при появлении директивы «Барбаросса» действия надводных кораблей находились еще в разгаре. Однако и при посредстве легких сил и десантных судов можно было, при условии достаточной поддержки с воздуха, предпринять смелые действия. Финны были нашими союзниками, и, значит, все южное побережье Финляндии могло стать исходным плацдармом. В качестве объектов внезапных набегов напрашивались острова Балтийского моря, Ревель (Таллин) и, разумеется, сам русский флот. После гибели «Бисмарка» можно было пустить в действие и надводные корабли, причем это не оказало бы большого влияния на войну против Англии{57}. [191]
Предоставив надводному флоту и вспомогательным крейсерам все средства, в каких они нуждались, можно было выделить достаточно сил, чтобы с самого начала действовать агрессивно в Рижском и Финском заливах.
Несмотря на все, что произошло между 18 декабря 1940 г. (дата рассылки директивы № 21) и 22 июня 1941 г. — днем фактического нападения на Советский Союз, «план Барбаросса» остался неизменным. Совершенно так же, как и в 1914 г., армия поставила себе оперативную цель, достигнуть которой можно было лишь ценой крайнего напряжения всех сил для наступления. Однако армия не подумала о том, чтобы облегчить выполнение своей трудной задачи путем использования моря и военно-морского флота. Со своей стороны флот при составлении планов оставался на оборонительной позиции, ибо иначе оценивал обстановку; верховное командование не нашло в этом противоречии ничего дурного и сохранило его.
Наступление
Балтийское море.
В Балтийском море действовали следующие германские силы:
- 28 торпедных катеров (частично учебных);
- 5 подводных лодок (учебных);
- 10 минных заградителей;
- 3 флотилии современных тральщиков;
- 5 флотилий паровых рыболовных траулеров (тральщиков-искателей и сторожевиков);
- 2 флотилии тральщиков (100-т мотоботы);
- 3 прерывателя магнитных минных заграждений;
- 2 тральщика с мотоботами на борту.
Кроме того, со стороны финнов:
- 2 броненосца береговой обороны;
- 6 торпедных катеров;
- 5 подводных лодок и несколько тральщиков и сторожевиков.
В начале войны немцы поставили мощные минные заграждения в западной части Финского залива, от Восточной Пруссии до Эланда (напрямик через Балтийское море), и даже для защиты такого незначительного порта, как Кольберг, расположенного к тому же в глубоком тылу. Русские были захвачены совершенно врасплох и вели себя чрезвычайно осторожно. Несколько их эсминцев и миноносцев [192] стали все же жертвами торпедных катеров и мин. Ни один надводный корабль не предпринял ни малейшей попытки выйти на просторы Балтийского моря. Несколько подводных лодок показались там, но ничего не достигли, хотя после того как 12 июля 1941 г. немцы восстановили свое судоходство в полном объеме, недостатка в объектах не было.
Либава (Лиепая) перешла в руки немцев 29 июня 1941 г., причем отличился штурмовой отряд моряков, Рига — 3 июля. Однако в начале июля продвижение на территории прибалтийских государств остановилось у Пернау (Пярну). Возникли первые трудности со снабжением. По требованию армейских инстанций, в Ригу была налажена доставка грузов по морю, причем порядочное количество малых судов курсировало на виду у Советов, находившихся на Эзеле (о. Сарема). Русские военно-морские и военно-воздушные силы предпринимали лишь незначительные атаки, причем легко вооруженные и тихоходные корабли охранения всякий раз отбивали эти атаки либо вводили противника в заблуждение. Даже и русское минное оружие стояло на более низком уровне, чем в годы первой мировой войны, но со временем стало более эффективным, так как у Советов хватило времени для минирования мелководных районов. Со своей стороны, немцы и финны поставили сильные, эффективные заграждения у Юминды — к востоку от Ревеля (Таллина). Когда в конце августа Советам пришлось очистить Ревель, они потеряли при эвакуации не менее 12 военных кораблей и 35 торговых судов.
Ревель пал 29 августа 1941 г.; в середине сентября началось завоевание с суши островов Балтики — Моона, Эзеля и Даго{58}. С помощью понтонов, инженерных войск и десантных судов военно-морского флота армейские части переправились через Моонзунд{59}, как через реку, при поддержке многочисленных кораблей охранения, предоставленных флотом. В то же время к Эзелю и Даго подошли небольшие отряды кораблей: два легких крейсера с охранением — с запада, тральщики — с юга, финны — с севера; они предприняли ложную попытку десанта. Советы приняли эту демонстрацию абсолютно всерьез и подтянули свою полевую \193 — Схема 7\ [194] артиллерию к будто бы угрожаемым пунктам. Они утверждали, что потопили 27 кораблей перечисленных ими типов, а потом еще дважды сообщали о потоплении «большого числа» кораблей. На самом деле немцы понесли одну-единственную потерю — паровой рыболовный траулер, превращенный в тральщик и погибший от снарядов и мин; кроме того, ночью, при возвращении в базу, погиб финский броненосец береговой обороны «Ильмаринен», который подорвался на минах. К середине октября острова перешли в руки немцев.
Несмотря на пассивность русского флота, Гитлера преследовала навязчивая идея (выраженная уже в директиве № 21); она состояла в том, что крупные советские корабли попытаются пробиться в шведские порты. Он приказал не допустить этого любыми средствами. В соответствии с данным приказом, 20 сентября, когда армия Рейнгардта достигла уже предместий Ленинграда, РВМ распорядилось сформировать «Балтийский флот» и направить его в Аландское море. Он состоял из «Тирпица», «Шеера», двух легких крейсеров, трех эсминцев, одной флотилии торпедных катеров и минных заградителей. Два легких крейсера с торпедными катерами, находившиеся в Либаве, были готовы к выходу в море. Несколько дней спустя советские линкоры, равно как и крейсера, были обнаружены в поврежденном состоянии в Ленинграде — Кронштадте; после этого «Балтийский флот» был расформирован. Усилия русских сосредоточились на том, чтобы закончить до ледостава в начале декабря эвакуацию их крупной базы Ханко в юго-западном углу Финляндии. Им удалось этого достигнуть, понеся тяжелые потери от мин; подорвавшийся на минах 10000-т транспорт «Иосиф Сталин» попал в руки немцев, имея на борту несколько тысяч трупов и живых людей.
Кампания на Балтийском море закончилась без взятия Кронштадта и полной ликвидации советского флота. В последующие годы это привело к большому напряжению немецких сил. На море русские держались так же, как в прежних войнах: не очень агрессивно, тактически неумело, в обороне — упорно, с артиллерийской точки зрения — хорошо. Из 25 малых военных кораблей, которые потеряла Германия в Балтийском море, только один сторожевик был потоплен русским торпедным катером и один тральщик — авиабомбой. 3 тральщика были уничтожены в Хельсинки диверсией, остальные же 20 наскочили на мины, в том числе \195 — Схема 8\ [196] 3 тральщика — на немецкие и 3 заградителя — на шведские. Эти цифры показывают, что при условии немедленного энергичного наступления с моря и с воздуха русский Балтийский флот можно было очень быстро ликвидировать, понеся лишь незначительные потери.
Арктика
На других театрах войны в России германское оружие также не одержало решающих побед. В Арктике целью наступления была крупная военная база и порт в Мурманске и Полярном. Местность являлась настолько непроходимой, что горным войскам удалось преодолеть всего половину расстояния до этих пунктов, составлявшего 80 км. Это предприятие было задумано как чисто сухопутная операция, но влияние моря очень скоро дало себя почувствовать. Уже через несколько недель генерал-полковник Дитль высказал опасение за свой примыкавший к морю левый фланг. Слабые германские военно-морские силы в составе пяти эсминцев и нескольких соединений тральщиков и сторожевых кораблей не могли оборонять этот фланг. У них и без того хватало дела по линии охраны собственных морских коммуникаций. Русские располагали примерно 14 эсминцами и миноносцами и более чем 20 подводными лодками, а кроме того, некоторым количеством торпедных катеров, тральщиков и сторожевых кораблей. Их надводные корабли держались очень пассивно: один эсминец и несколько сторожевиков были внезапно атакованы в районе восточное Мурманска германскими эсминцами, которыми командовал капитан 1 ранга Шульце-Гинрихс. Подводные лодки вели себя агрессивнее и действовали искуснее, чем в Балтийском море. С середины июля до конца октября они по крайней мере 40 раз атаковали немецкие суда и потопили 7 пароходов и одного охотника за подводными лодками (паровой рыболовный траулер). Ныне известно, что часть этих успехов надо отнести на счет английских подводных лодок, действовавших из Мурманска. Во всяком случае, охранение немецких конвоев пришлось усилить, поскольку стало поддерживаться оживленное сообщение с Петсамо — финляндским портом в тылу Лапландского фронта. В 1942 г. тоннаж судов, прошедших в составе конвоев от Нордкапа в Петсамо и обратно, достиг почти 6 млн. брт; ведение войны в этой пустынной местности полностью зависело от возможности продолжать морские перевозки. \197 — Схема 9\ [198]
Черное море
Понятно, что оперативные планы, составленные для армейской группы «Юг», рассматривали море только как разграничительную линию. Германских военно-морских сил здесь не было, флот союзной Румынии намного уступал русскому Черноморскому, не говоря уже о том, что, несмотря на добрую волю и усилия группы германских инструкторов, уровень подготовки румынских военно-морских сил так и не достиг уровня современного флота.
| Русские | Румыны | |
| Линкоры | 1 | — |
| Крейсера | 5 | — |
| Эсминцы | 30 | 4 |
| Подводные лодки | Минимум 50 | 1 |
| Торпедные катера и т.д. | Многочисленны | Немногочисленны |
Главной военно-морской базой у русских был Севастополь, у румын единственной такой базой была Констанца.
Центр тяжести операций армейской группы «Юг» лежал на северном участке ее фронта при направлении главного удара Люблин — Киев. Русские медленно отходили и очистили Бессарабию до Одессы, которую следовавшие за ними румыны осадили, но смогли взять только в середине октября, поскольку она снабжалась и поддерживалась с моря. У румын было много хлопот с русской морской пехотой, высаженной в тылу их войск, стоявших восточное города.
Вскоре после начала войны советские эсминцы с больших дистанций но метко обстреляли нефтехранилища и поезда с боеприпасами в Констанце, причинив тут некоторый ущерб. Когда береговые батареи стали отвечать, русские корабли отошли, причем один из них наскочил на заграждение и затонул. Это была единственная настоящая морская операция в Черном море. Русский взгляд на флот как на вспомогательное оружие армии проявился здесь с особенной четкостью. Когда в ходе дальнейшего продвижения немцев был осажден Севастополь, крупные корабли поддерживали гарнизон крепости, доставляя туда воинские грузы и подкрепления и обстреливая немецкие позиции.
В декабре 1941 и январе 1942 г. Советы произвели десанты в Керчи, Феодосии, Евпатории и Балаклаве — всякий раз ночью, большей частью при сильном холоде и ветре, не [199] считаясь с потерями среди десантников. При этом крупные корабли и здесь держались днем очень далеко от берега, так что операция, имевшая целью снять осаду с Севастополя, привела лишь к отвоеванию Керченского полуострова. Однако этого оказалось достаточным, чтобы сковать очень значительные германские силы, и штурм Севастополя пришлось отложить на полгода. Пока этот опорный пункт оставался в руках русских, невозможно было использовать водный путь для снабжения сначала достигшего Ростова, а затем отошедшего на р. Миус южного крыла немцев. Большее внимание правому крылу, с быстрым взятием Одессы и последующим штурмом Севастополя, намного улучшило бы снабжение армейской группы «Юг». [200]