Часть третья.
Общее наступление советских войск на московском направлении
Обстановка на советско-германском фронте к началу 1942 г. и план советского командования
Общая обстановка на советско-германском фронте и ее изменения на западном (московском) направлении
Положение сторон (схема 18)
Наиболее сильные ударные группировки противника, глубоко вклинившиеся в расположение советских войск под Москвой, были разбиты и отброшены от столицы. Линия фронта на главном в то время — западном — направлении была выпрямлена и отодвинута на запад на 100–250 км, а под Тихвином восстановлена в положении, бывшем до 16 октября 1941 г.{358}. На юго-западном направлении враг также оказался отброшенным на запад. 29 ноября 1941 г. наши войска заняли Ростов-на-Дону. В Крыму, на Керченском полуострове, советское командование успешно осуществило высадку десанта и создало оперативный плацдарм. Ленинград и Севастополь продолжали стойко и геройски сражаться. На всем советско-германском фронте противник вынужден был перейти к обороне и отказаться от наступательных действий. Самая сильная его стратегическая группировка — группа армий «Центр» — в результате понесенного под Москвой поражения находилась в значительно худшем положении, чем в начале декабря и была расстроена во всех отношениях. Моральный дух гитлеровских войск и их командования был надломлен. Стратегическая инициатива перешла к Красной Армии.
При этих обстоятельствах советское Верховное Главнокомандование считало нужным наиболее эффективно использовать создавшийся резкий перелом в обстановке и выявившееся превосходство наших войск над противником на центральном направлении. [310]
Оно приняло решение продолжать успешно развивавшееся наступление на западном (московском) направлении и одновременно провести наступательные операции под Ленинградом (на р Волхов), в Донбассе (южнее Харькова) и на других участках советско-германского фронта.
В целом наступление советских войск в январе 1942 г должно было развернуться на фронте более чем в тысячу километров причем только на западном стратегическом направлении оно охватывало полосу более 800 км.
К решению задач на данном направлении привлекались войска Калининского и Западного фронтов при поддержке войск Северо-Западного фронта, наступление которого должно было увязать наши действия на северо-западном и западном стратегических направлениях.
Наиболее крупные я решительные действия, естественно развернулись на западном (московском) направлении Обстановка здесь в начале января 1942 г. характеризовалась таким положением.
Войска группы армий «Центр» (командующий генерал-фельдмаршал фон Клюге, сменивший снятого Гитлером за поражение под Москвой генерал-фельдмаршала фон Бока) оборонялись на фронте 750–800 км между Пено и Курском. В ее состав по-прежнему входили 9, 4 и 2-я полевые и 2, 3 и 4-я танковые армии насчитывавшие 49 пехотных, 8 моторизованных, 14 танковых 3 охранные дивизии и 3 отдельные бригады, всего до 76 расчетных дивизий. Средняя оперативная плотность в полосе группы армий составляла около 10 км на одну пехотную дивизию, что являлось вполне нормальным фронтом для обороны.
Непосредственно в полосах Калининского и Западного фронтов между Селижарово и Жиздрой, протяжением около 650 км в первом эшелоне оборонялись десять армейских корпусов (23, 6, 27 5, 9, 7, 20, 12, 13 и 43-й) и пять моторизованных (41 56 46 57 и 40-й) общей численностью 38 пехотных, 2 охранные, 5 моторизованных и 9 танковых дивизий, входивших в состав 9-й и 4-й полевых армии, 3-й и 4-и танковых армий (всего до 55 расчетных дивизий) Кроме того, ня стыке с Северо-Западным фронтом, по западному берегу оз. Селигер и южному берегу оз. Волго, оборонялись две пехотные дивизии 2-го армейского корпуса 16-й полевой армии группы армии «Север» и некоторые соединения 9-й армии (253-я пехотная дивизия, кавалерийская бригада СС «Мертвая голова»).
2-я танковая и 2-я полевая армии своими основными силами оборонялись перед нашим Брянским фронтом.
В оперативной глубине противник имел следующие резервы: корпусные части 9-го армейского корпуса в районе Можайска' 339-ю и 208-ю пехотные дивизии, сосредоточивавшиеся по желез [311] ной дороге в район Вязьмы, и части 216-й пехотной дивизии северо-восточнее Спас-Деменска.
Советские войска занимали следующее положение:
— Калининский фронт в составе 22, 39, 29, 31, 30-й армий и 11-го кавалерийского корпуса — всего 30 стрелковых, 1 мотострелковая и 5 кавалерийских дивизий, 2 танковые бригады, 4 отдельных танковых батальона, 8 лыжных батальонов, 12 неполных по составу артиллерийских полков РГК, пять авиаполков — продолжал наступление на фронте до 200 км в общем направлении на Ржев. Непосредственно на ржевском направлении войска фронта
достигли рубежа Сытьково, Гнездово, северные подступы к Ржеву (Плотниково, Волыново, Мишино), район севернее Лотошино; западнее Ржева передовые части 39-й армии форсировали по льду Волгу и, овладев Мончалово, перерезали железную дорогу Ржев — Великие Луки;
— Западный фронт в составе 1-й ударной, 20, 16, 5, 33, 43, 49, 50, 10-й армий и группы генерала Белова — всего 40 стрелковых, 2 мотострелковые дивизии, 26 стрелковых бригад, 13 танковых бригад, И кавалерийских дивизий, до 30 весьма неполных по составу артиллерийских полков РГК — на правом крыле продолжал затяжные бои на рубежах рек Лама и Руза, в центре и на левом крыле наступал на можайском, медынском, юхновском и кировском направлениях, выйдя к этому времени на рубеж Боровск, западнее Малоярославца, западнее Калуги, непосредственные подступы к городам Юхнов и Киров и, окружив при этом г. Сухиничи, оставшийся в тылу 10-й армии с вражеским гарнизоном силою около пехотной дивизии.
Занимая в результате успешного контрнаступления охватывающее по отношению к войскам вяземской группировки противника положение, войска Калининского фронта, центра и левого крыла Западного фронта имели перспективы для развития дальнейшего наступления с решительными целями.
Что касается войск левого крыла Северо-Западного фронта, то они занимали также выгодное охватывающее положение, угрожая из района Осташкова всему левому крылу группы армий «Центр». В составе левого крыла Северо-Западного фронта, предназначенного для взаимодействия с Калининским фронтом, находились 3-я и 4-я ударные армии (переформированные из 60-й резервной и 27-й армий) общей численностью в восемь стрелковых дивизий, десять стрелковых бригад, двенадцать лыжных батальонов, три отдельных танковых батальона, семь неполных артиллерийских полков РГК.
Состояние войск сторон в начале января
Войска группы армий «Центр» в итоге поражения в ноябре — декабре 1941 г. понесли очень большие потери, были измотаны, утратили весьма значительное количество тяжелого вооружения, танков и другой техники и пониженную боеспособность. Почти во всех частях отмечались случаи заболевания сыпным [312] тифом, увеличивались потери от обмораживания. В танковых частях ощущалась острая нехватка материальной части и подготовленных танковых экипажей. Огромные потери были в офицерском составе строевых частей.
По состоянию на 5–6 января 1942 г. во многих пехотных батальонах противника насчитывалось по 90–100 человек, в батареях по 1–2 орудия, в танковых полках и даже дивизиях по 10–14 танков.
Падение морального духа гитлеровских войск вызывало среди них почти повальное мародерство{359}, тяжелые нарушения дисциплины. Наблюдались частые случаи паники и даже дезертирства.
Несмотря на такое тяжелое состояние отступавших войск, высшее германское командование требовало от них упорного сопротивления, так как дальнейший отход явно грозил полной катастрофой. В приказе Гитлера от 3 января 1942 г. указывалось:
«...Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего солдата, до последней гранаты — вот чего требует текущий момент. Каждый занимаемый нами пункт должен быть превращен в опорный пункт, сдачу его не допускать ни при каких обстоятельствах, даже если он обойден противником. Если все же, по приказу вышестоящего начальства, данный пункт должен быть нами оставлен, необходимо все сжигать дотла, печи взрывать...»{360}.
В результате экстренно предпринятых мероприятий, в том числе расстрелов и других репрессий, немецко-фашистскому командованию удалось с помощью подходивших из глубины отдельных резервных соединений навести относительный порядок в своих войсках и на основных направлениях организовать оборону. На ржевском и вяземском направлениях она имела завершенный вид и состояла из ротных опорных пунктов и батальонных узлов сопротивления, созданных главным образом вокруг населенных пунктов и узлов дорог. Промежутки между ними, как правило, прикрывались фланкирующим и перекрестным артиллерийским и пулеметным огнем. Глубокий снег способствовал созданию такой оборонительной системы, так как позволял наступающему передвигаться по снежной целине только на лыжах. Основу вражеской обороны составлял [313] взаимодействующий огонь всех видов с подготовленным сосредоточением его на тактически важных направлениях и участках. Наибольшее сопротивление советским войскам немецко-фашистское командование рассчитывало оказать в главной тактической полосе обороны глубиной 6–8 км.
Советские войска также находились в весьма неблагоприятных условиях. Упорнейшая оборона, а затем наступление с непрерывными напряженными боями, естественно, вызвали значительные потери в личном составе и боевой технике. Снабжение войск в связи с увеличением растяжки коммуникаций и острым недостатком автотранспорта на ряде направлений стало затруднительным. Недостаток дорог{361} ограничивал подвоз всех видов снабжения в войска. Особенно тяжело обстояло дело со снабжением войск винтовками, автоматами и некоторыми видами боеприпасов, прежде всего 120-мм минами и 76-мм артиллерийскими гранатами. В некоторых армиях в начале января не было вообще снарядов ни для полковой, ни для противотанковой артиллерии. На армейских складах Западного фронта имелось всего 1–1,5 суточных дачи продовольствия и фуража, при этом некоторых видов продовольствия (мясо, концентраты) не было совершенно. Не было на складах и горючего.
Обеспеченность боеприпасами Калининского и Западного фронтов во всех звеньях подвоза на 1 января показана в таблице 8{362}.
| Боеприпасы | Калининский фронт | Западный фронт | ||||
| Количество выстрелов | Количество выстрелов | |||||
| всего | на одно орудие (миномет) | на одно орудие (миномет) в б/к | всего | на одно орудие (миномет) | на одно орудие (миномет) в б/к | |
| 122-мм гаубичные выстрелы | 34800 | 184 | 2,3 | 41900 | 94 | 1,17 |
| 76-мм выстрелы | 90 900 | 136 | 0,9 | 90200 | 80 | 0,57 |
| 45-мм выстрелы | 205900 | 708 | 3,5 | 643700 | 1069 | 5,3 |
| 120-мм мины | 10300 | 44 | 0,73 | 5500 | 28 | 0,47 |
| 82-мм мины | 135300 | 133 | 1,66 | 54200 | 33 | 0,4 [314] |
Укомплектованность частей и соединений личным составом оставалась явно недостаточной. Средняя численность стрелковых дивизий Калининского и Западного фронтов была весьма невысокой и колебалась в пределах 3–5 тыс. человек. Только отдельные дивизии насчитывали до 6–7 тыс. человек. Войска Северо-Западного фронта, не участвовавшие в контрнаступлении (382, 358, 334 и 360-я дивизии 4-й ударной армии), а также четыре дивизии Калининского фронта (379, 363, 359, 355-я), в которых имелось до 10 тыс. человек в каждой, находились в лучшем положении.
В то же время некоторые дивизии (например, 247-я и 251-я и др.) имели в среднем не свыше 2 тыс. солдат и офицеров.
Некомплект в людях снижал ударную силу прежде всего стрелковых частей и пехотных подразделений, несших большие потери по сравнению с другими родами войск. Это всегда нужно учитывать, рассматривая общую укомплектованность войск личным составом{363}. Практически дивизии, в составе которых оставалось по 2–2,5 тыс. человек, до их пополнения вообще нельзя было считать боеспособными.
Войска, особенно Калининского и Западного фронтов, испытывали острый недостаток танков и орудий. В танковых бригадах имелось по 15–20 танков (из них 80–90% легких, устаревших систем), а в артполках — по 11–13 орудий. В 112-й танковой дивизии Западного фронта на 8 января 1942 г. имелся всего один танк Т-34 и пять танков Т-26.
Нельзя не отметить также и то, что к началу 1942 г. значительно снизились возможности противовоздушной обороны войск.
В начале января 1942 г. на западном направлении со стороны противника продолжала действовать в воздухе оперативная группа «Восток»{364}, в составе которой насчитывалось примерно 615 истребителей, бомбардировщиков и других самолетов. В качественном отношении эти силы были слабее тех, которые участвовали в наступлении на Москву осенью и в начале зимы 1941 г. Значительная часть кадровых летчиков, а также самолетов была потеряна в борьбе с советской авиацией и от огня зенитной артиллерии противовоздушной обороны фронтов и Москвы в период ноябрьско-декабрьских сражений и налетов на советскую столицу. Но при всем этом авиация врага все еще представляла серьезную силу и в ряде случаев активно помогала своим наземным войскам.
В советских ВВС по сравнению с декабрем 1941 г. особых изменений не произошло. [315]
| Фронты и авиационные соединения | Количество самолетов (исправных) | ||
| бомбардировщики и штурмовики | истребители | итого | |
| Северо-Западный фронт | 50{365}\30 | 27 | 77 |
| Калининский фронт | 60\31 | 27 | 87 |
| Западный фронт | 176\129 | 68 | 244 |
| Дальняя бомбардировочная авиация{366} | 123 | 8 | 131 |
| 3-я авиационная дивизия ДД{367} | 37 | 15 | 52 |
| Авиация РГК | 360\340 | — | 360 |
| Авиационная группа Петрова | 41\13 | 8 | 49 |
| Авиационная группа Николаенко{368} | 6 | 43 | 49 |
| ВВС МВО (группа Н. А. Сбытова){369} | 9\5 | 44 | 53 |
| 6-й истребительный авиационный корпус | 17 | 303 | 320 |
| Всего | 879\548 | 543 | 1422 |
По общему количеству самолетов советские ВВС на всем западном направлении превосходили авиацию противника, но только формально, ибо по мере удаления наступавших войск от Москвы количество истребительной авиации (в частности, самолетов 6-го истребительного корпуса ПВО Москвы) для прикрытия войск быстро уменьшалось. Поэтому фронты в дальнейшем могли в основном рассчитывать лишь на свои собственные ВВС. Силы же эти, особенно по истребителям, были весьма невелики и уступали количественно и качественно противнику. Одна из армий Северо-Западного фронта — 4-я ударная — имела в своем составе 4-ю смешанную авиационную дивизию, насчитывавшую 21 ЛаГГ-3, 17 И-15 бис, 2 СБ, 20 У-2 — всего 60 самолетов, из них 7 неисправных [316] (практически в боевых действиях могли принять участие лишь 53 самолета, причем только 21 новой системы — ЛаГГ-3). Наиболее сильный — Западный фронт насчитывал около 250 самолетов (в том числе более половины небоевых: У-2, Р-5 и др.). Калининский же фронт не имел и сотни боевых самолетов.
Если вычесть из общего количества 1422 самолетов 320 истребителей ПВО Москвы и 548 небоевых машин (У-2, Р-5), то для поддержки фронтов оставалось всего 554 боевые единицы. Таким образом, противник даже и по числу самолетов превосходил авиацию Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов. С учетом же качественного превосходства материальной части немецких самолетов и того, что советские бомбардировщики устаревших типов могли выполнять боевые задания только ночью, общее превосходство врага в воздухе становилось еще более внушительным, фактически противник превосходил нашу авиацию примерно в два раза.
Военно-воздушные силы действовали в очень сложных условиях. На авиацию возлагалась задача прикрывать обширные районы, поддерживать наземные войска, вести борьбу с вражескими самолетами в воздухе и на аэродромах, не допускать подхода резервов противника к линии фронта, проводить разведку, а впоследствии поддерживать войска и снабжать их в тылу противника. [317]
Высокий моральный дух советских войск, их выгодное оперативное положение, а также продолжавшееся на ряде участков фронта отступление немецко-фашистских войск давали основания надеяться на успех дальнейшего наступления. Тем не менее для командования фронтов уже стало ясным, что для полного разгрома вражеской группы армий «Центр» необходимо дополнительное усилие свежими и достаточно сильными резервами и укомплектование войск всем необходимым (людьми, танками, оружием, боеприпасами и другой техникой и материальным снабжением).
Замысел Ставки Верховного Главнокомандования и решения командующих фронтами на наступление
Задачи фронтам
На основе оценки общей обстановки советское Верховное Главнокомандование приняло решение — главные усилия Калининского и Западного фронтов направить на разгром ржевско-можайско-гжатско-вязем-ской группировки противника, содействуя им ударом левого крыла Северо-Западного фронта{370} с севера.
В соответствии с этим было приказано:
— Калининскому фронту нанести удар из района западнее Ржева в общем направлении на Сычевку, Вязьму с задачей пере хватить железную и шоссейные дороги Гжатск — Смоленск западнее Вязьмы и лишить противника основных коммуникаций. В дальнейшем совместно с войсками Западного фронта окружить, а затем разгромить всю можайско-гжатско-вяземскую группировку противника;
— Западному фронту нанести главный удар силами группы генерала Белова и 50-й армии на Вязьму и завершить окружение можайско-гжатско-вяземской группировки противника с юга во взаимодействии с войсками ударной группировки Калининского фронта. Одновременно с этим силами 20-й армии прорвать фронт противника и нанести удар в направлении на Шаховскую, Гжатск, направив часть сил армии в тыл группировки противника, оборонявшейся в районе Лотошино, где совместно с 30-й армией Калининского фронта окружить и уничтожить ее;
— Северо-Западному фронту нанести левым крылом удар из района Осташкова в общем направлении на Торопец, Велиж, Рудня и, взаимодействуя с войсками Калининского фронта, отрезать пути отхода противнику, не дав ему закрепиться для обороны на рубеже Андреаполь, западный берег р. Западная Двина, Ярдево; после этого ударом на Рудню перехватить дороги западнее Смоленска.
Замысел Ставки Верховного Главнокомандования в целом учитывал общую стратегическую обстановку и определял новые, весьма [318] обширные задачи трем фронтам, исходя из оперативного положения каждого из них. Ставка рассчитывала, что одновременными ударами с севера, юга и востока на Вязьму противник будет разбит войсками Калининского и Западного фронтов, а наступлением армий левого крыла Северо-Западного фронта ему будут отрезаны пути отхода на запад. При этом считалось, что первые два фронта будут выполнять главную задачу, а третий (Северо-Западный) — вспомогательную.
Однако существенным недостатком этого замысла являлась именно его обширность: он не обеспечивался в тогдашних условиях достаточными силами и средствами. Отсутствие крупных оперативных резервов для необходимого по обстановке усиления главных наступавших фронтов не сулило доведения замысла до нового крупного стратегического успеха.
Правильнее, видимо, было бы из имевшихся в районе Москвы трех новых резервных армий (24, 26 и 60-й) одной усилить правое крыло Калининского, а двумя другими — левое крыло Западного фронтов, чтобы быстро довести до конца разгром охваченной с севера и юга вяземской группировки группы армий «Центр». В этом случае свежие силы были бы сосредоточены на решающих и притом кратчайших направлениях, а не разбросаны на огромном фронте. Почему же Верховное Главнокомандование не поступило именно таким образом? Причину просчета нужно искать в слишком оптимистической оценке И. В. Сталиным итогов одержанной под Москвой победы, в недооценке еще сохранившихся возможностей сопротивления противника, а также и в недоучете общего состояния наших войск, остро нуждавшихся в притоке свежих сил. Такой подход в оценке событий И. В. Сталиным имел место и в дальнейшем, уже в ходе начавшихся операций, когда в самый разгар сражения вместо усиления из состава войск правого крыла Западного фронта была необоснованно выведена и отправлена на другое направление целая армия (1-я ударная).
Но все это выяснилось позднее. Теперь же во исполнение директивы Ставки ВГК командования фронтов приняли следующие решения. [319]
Решения командований фронтов
В директиве командования Калининского фронта от 8 января его решение на предстоящую операцию формулировалось в целом так: войска фронта, произведя перегруппировку, наносят главный удар в общем направлении на Сычевку и Вязьму с задачей к исходу 11 января выйти в район Сычевки, перехватить железную дорогу и шоссе Гжатск — Смоленск, западнее Вязьмы, лишить противника основных коммуникаций и совместно с войсками Западного фронта окружить, а затем пленить или уничтожить можайско-вяземскую группировку противника. Главный удар в направлении Ржев, Сычевка, Вязьма должны были наносить 39-я и 29-я армии, вслед за которыми имелось в виду направить 11-й кавалерийский корпус (командир полковник Н. В. Горин), которому ставилась задача выйти в район западнее Сычевки, Наступление на Ржев с севера по-прежнему должна была вести 29-я армия во взаимодействии с 39-й и 31-й армиями.
Директивами Западного фронта от 6 и 8 января 1942 г. войска фронта также нацеливались для удара на Вязьму. При этом часть их сил (правое крыло — 1-я ударная, 20-я и 16-я армии) должна была наступать из района Волоколамска на Гжатск; часть сил центра (5-я и 33-я армии) — в обход Можайска с юга; остальные [320] силы фронта (43, 49, 50-я армии и группа Белова) после разгрома кондрово-юхновско-медынской группировки должны были нанести удар в северо-западном направлении на Вязьму с целью окружения и разгрома можайско-гжатско-вяземской группировки противника совместно с Калининским фронтом. 10-я армия должна была обеспечить этот удар с запада и юго-запада.
Главный удар на волоколамско-гжатском направлении наносила 20-я армия, на юхновско-вяземском направлении — 50-я армия и группа генерала Белова.
Командование Северо-Западного фронта 2 января 1942 г. определило свое решение так: 3-й и 4-й ударными армиями нанести удар с фронта Долматиха (западнее Зимницы), оз. Волго в общем направлении Осташков, Торопец с задачей во взаимодействии с войсками Калининского фронта разгромить осташковскую и ржевскую группировки противника, отрезать пути отхода противнику и, не дав ему возможности закрепиться на заранее подготовленном рубеже, выйти во фланг и тыл его смоленской группировки. Для этого предполагалось наращивать усилия войск фронта в направлении Торопец, Ярцево.
Таким образом, решения командований всех трех фронтов отвечали замыслу и директиве Верховного Главнокомандования. Однако для нанесения сокрушающих ударов противнику на ржевском и вяземском направлениях необходимо было иметь сильные ударные группировки, способные взломать оборону противника и обеспечить быстрое продвижение в глубину, чего фронты без дополнительного усиления сделать не могли. Фактическое соотношение сил в полосах действий главных в операции — Калининского и Западного — фронтов было таково, что их войска только незначительно превосходили противника по личному составу в боевых частях (1,1 : 1) и по количеству танков (1,3 : 1), и то легким. По артиллерии в целом они находились в равном положении с противником (1 : 1), но уступали ему, как и прежде, в противотанковой артиллерии (1 :2,8) и орудиях крупных калибров (1 : 1,7).
По количественному соотношению противник к этому времени все еще превосходил авиацию наших фронтов почти в два раза.
В таких условиях рассчитывать на полный успех можно было только при деморализации вражеских войск или допущении противником крупных оперативных ошибок. И. В. Сталин в тот момент именно так его и оценивал, т. е. считал, что гитлеровские войска деморализованы (или, по крайней мере, близки к этому) после понесенного под Москвой поражения.
Действительно, состояние войск группы армий «Центр» было очень тяжелым, а оперативно-стратегическое положение критическим. Это подтверждается и всеми немецкими источниками. Гитлеровское командование вынуждено было принимать чрезвычайные меры для повышения боеспособности войск и удержания занимаемых позиций. В этом смысле ему удалось достичь известных результатов, что и подтверждалось ожесточенностью сопротивления [321] немецко-фашистских войск в боях на завершающем этапе контрнаступления Красной Армии.
К началу января напряжение сражения на главных направлениях действий Калининского и Западного фронтов достигло своей высшей точки. Создание превосходства в силах в такой момент и именно здесь, на решающих направлениях, посредством ввода новых резервов, несомненно, привело бы к достижению крупного оперативно-стратегического результата. К сожалению, этого сделано не было: сами фронты не располагали для этого резервами, а Ставка ВГК направила их из-под Москвы на другие направления.
На левом крыле Северо-Западного фронта соотношение сил складывалось в пользу советских войск, так как армии здесь были свежие, а войска противника, находившиеся перед ними в первое время, немногочисленны. 3-я ударная армия Северо-Западного фронта превосходила противостоящего противника по людям в 7–8 раз, по орудиям — в 6 раз, по минометам — в 4 раза, по танкам — в 2 раза. Примерно такое же превосходство имела 4-я ударная армия того же фронта. Но и в этом случае были свои минусы, поскольку и 3-я и 4-я ударные армии боевого опыта еще не имели, а вести наступление предстояло в весьма сложных условиях.
Если же рассматривать превосходство в силах в рамках совместной операции трех фронтов и общего соотношения всех их сил с противником, то нужно подчеркнуть, что оно создавало перспективу достижения только тактическо-оперативного успеха, а не оперативно-стратегического.
Ось главного удара двух армий левого крыла Северо-Западного фронта (Осташков — Демидов) проходила по обширному лесисто-болотистому району и находилась слишком далеко (примерно в 150 км) от Вязьмы, где должна была решиться судьба всей операции и главных сил группы армий «Центр». Общая глубина наступления только до линии Великие Луки, Демидов составляла 150–200 км, на что сил двух армий едва хватало.
Таким образом, удар левого крыла Северо-Западного фронта являлся оперативно изолированным от ударов Калининского и Западного фронтов и проводился по оперативно нечувствительному для противника направлению, что давало ему возможность маневрировать своими силами между направлениями, используя для этого имевшиеся железные и шоссейные дороги. Конечно, если бы Калининский и Западный фронты обладали достаточными силами для того, чтобы быстро ликвидировать вяземскую группировку противника, такая операция была бы вполне правильной. Однако такой ситуации фактически не было. Наоборот, конкретная обстановка требовала сосредоточения, а не распыления сил.
Исходное для наступления положение на левом крыле Северо-Западного фронта войска заняли в течение 7–9 января. К этому времени была создана соответствующая группировка войск, подвезены боеприпасы и другие виды снабжения. Тем не менее неко — [322] торые соединения не успели полностью выйти в назначенные им районы (например, 358-я стрелковая дивизия 4-й ударной армии Северо-Западного фронта), местами были перебои в подвозе продовольствия, фуража и горючего.
Войска Калининского и Западного фронтов непрерывно наступали и находились в непосредственном соприкосновении с упорно оборонявшимся противником.
Следует также иметь в виду, что метеорологические условия весьма не благоприятствовали войскам. Зима 1941–42 г. была исключительно суровой. Среднесуточная температура достигала — 34–40°. Реки, озера и болота покрылись прочным льдом. Снежный покров достигал в поле более 60, а в лесу — 90–100 и более сантиметров. Возможность передвижения войск вне дорог (кроме лыжников) почти исключалась. Обстановку усложняли частые снегопады, метели и сильные холодные ветры.
В такой обстановке 7–8 января началось наступление советских войск. Его открыл Калининский фронт своей ударной группировкой к югу от железной дороги Ржев — Великие Луки, в районе ст. Мончалово. Северо-Западный фронт начал наступление 9 января, Западный фронт — своим правым крылом 10 января. Левое крыло этого фронта и центр перешли в наступление несколько позднее — в начале второй половины января.
В такой последовательности и описывается ход операций трех фронтов. [323]