Глава II.

Обстановка на московском направлении к ноябрю 1941 г.

Группировка сторон

Героическими усилиями Советских Вооруженных Сил наступление немецко-фашистских войск к началу ноября 1941 г. было задержано не только на западном направлении, но и в основном на всем советско-германском фронте (схемы 4, 5).

На северо-западном (ленинградском) стратегическом направлении группа армий противника «Север» своим наступлением во второй половине октября в направлении Тихвин, Лодейное Поле хотя и весьма осложнила положение у Ленинграда, однако выполнить своих задач по овладению городом Ленина не смогла и была остановлена.

На юго-западном стратегическом направлении войска наших Юго-Западного и Южного фронтов закрепились на рубеже Белгород, западнее Купянска, Изюм, Красный Лиман, Красный Луч, Ровеньки, где задержали дальнейшее наступление вражеских войск.

В Крыму противник, овладев почти всем полуостровом, блокировал Севастополь с суши и вышел к Керченскому проливу. Однако высвободить силы действовавшей здесь 11-й армии (генерал-полковник фон Манштейн) для операций на других направлениях вражеское командование не смогло. Защитники Севастополя героически отражали атаки противника и наносили ему большие потери.

На главном в то время — западном (московском) направлении германские войска были остановлены в районе непосредственно восточнее г. Калинин и далее к югу — в общем по меридиану, проходящему восточнее Можайска, а также под Тулой. Лишь на правом крыле группы армий «Центр» противнику еще удавалось продвигаться вперед в направлении Фатеж, Ливны.

В итоге предшествовавших наступательных операций враг достиг в целом, несомненно, значительных успехов. Его войска оккупировали к ноябрю 1941 г. большую по размерам территорию, [49] стояли у ворот Ленинграда, создали непосредственную угрозу столице советского государства — Москве, захватили Криворожье и Донбасс. Используя достигнутые успехи, гитлеровцы не только сохранили, но и благодаря наличию сильных ударных группировок значительно повысили на ряде участков фронта соотношение сил в свою пользу. Нависшая над нашей Родиной опасность стала еще более грозной.

Продолжавшаяся эвакуация промышленных предприятий, совхозов и колхозов на восток страны, а с середины октября — многих заводов и учреждений из Москвы привела к значительным временным осложнениям в нашей экономике и весьма затрудняла обеспечение войск всем необходимым для вооруженной борьбы.

В этой тяжелой обстановке Коммунистическая партия Советского Союза вновь призвала весь советский народ и его Вооруженные Силы к дальнейшей упорной борьбе, предсказав неизбежную гибель немецко-фашистских захватчиков и указав пути к этому.

Партия призывала советский народ и его Вооруженные Силы выполнить целый ряд задач. Трудящиеся страны должны были завершить перестройку работы на военный лад, увеличить в несколько раз производство вооружения, боевой техники и всех видов снабжения, необходимых фронту. Воины Красной Армии должны были умело и мужественно вести боевые действия, стойко защищать города и села, громить фашистских захватчиков, чтобы освободить наши территории от немецко-фашистского ига, а также помочь порабощенным народам Европы в борьбе за свое освобождение от гитлеровской тирании.

Глубокий анализ обстановки и программные указания Коммунистической партии и Советского правительства вдохновили воинов Вооруженных Сил на героические подвиги, а весь советский народ — на всестороннюю помощь фронту. Смертельная опасность, нависшая над Москвой, еще больше всколыхнула все народы Советского Союза и еще теснее сплотила их вокруг Коммунистической партии. Эшелоны с танками, вооружением, продовольствием шли в Москву со всех концов нашей необъятной страны. Московская партийная организация, выполняя указания ЦК партии, разработала ряд мероприятий по превращению Москвы и подступов к ней в укрепленную зону, подняла трудящихся города на трудовые героические дела. Под руководством партийных организаций города и области формировались соединения и части народного ополчения; было широко развернуто военное обучение трудящихся Москвы; усиленно строились оборонительные сооружения на подступах к Москве и в самом городе; ряд предприятий был переведен на производство вооружения и боеприпасов.

Самоотверженная работа Московской партийной организации явилась большим вкладом в общие усилия советских войск и народа по обороне Москвы, способствовала дальнейшему улучшению организации защиты столицы от вражеского нашествия. [50]

Верховное командование немецко-фашистской армии, несмотря на то что операция «Тайфун» осталась незавершенной и наступление на московском направлении было с большими для гитлеровцев потерями остановлено, не только не отказалось от своих замыслов, но и форсировало подготовку к дальнейшим наступательным действиям. Спорным был лишь вопрос о сроках начала нового наступления. Начальник генерального штаба сухопутных войск (ОКХ) генерал-полковник Гальдер считал, что слишком ранний срок наступления опасен «в отношении возможности обеспечения достаточного подвоза снабжения»{34}. Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок, наоборот, торопился. Ом готов был поставить вначале ограниченную цель, лишь бы скорее перейти в наступление, «так как дальнейшее ожидание приближает угрозу наступления снежной зимы»{35}.

Эти высказывания руководителей гитлеровской армии убедительно опровергают вымыслы западногерманских военных писателей о виновности якобы одного Гитлера за провал наступления немецко-фашистской армии под Москвой. Главнокомандующий сухопутных войск (ОКХ) генерал-фельдмаршал фон Браухич и командование группы армий «Центр» с не меньшим рвением, чем Гитлер, торопили фашистские армии вперед.

Окончательный срок наступления гитлеровцев на Москву был определен после того, как было достигнуто обеспечение немецких войск пополнением и всеми видами снабжения, а наступившие легкие заморозки сковали осеннюю грязь и этим весьма улучшили проходимость местности для войск и военной техники. Ввиду ограниченности времени, оставшегося до наступления зимы, особо сложных перегруппировок германское командование не планировало. «Оперативных трюков больше делать нельзя. Перегруппировка войск невозможна. Возможны лишь целеустремленные тактические действия, сообразующиеся с обстановкой»{36}. Так записал Гальдер мнение фон Бока в своем дневнике.

Поэтому группа армий «Центр» готовила свое наступление на Москву в основном в том же оперативном построении, которое создалось к концу октябрьского наступления. Лишь 3-я танковая группа перегруппировывалась из района Калинина к левому флангу 4-й танковой группы с целью создания сильного танкового «кулака» для удара на Москву с северо-запада, а 2-я танковая армия перегруппировывала свои силы к правому флангу для обхода Тулы с востока.

В дополнение к продолжавшимся налетам вражеской авиации на Москву, имевшим целью разрушение города и истребление населения, немецко-фашистское руководство имело особые планы в отношении нашей столицы. В директиве главного командования [51] сухопутных сил № 1571/41 от 12.10.41 г. говорилось:

«Фюрер вновь решил, что капитуляция Москвы не должна быть принята, даже если она будет предложена противником...

...Всякий, кто попытается оставить город и пройти через наши позиции, должен быть обстрелян и отогнан обратно. Небольшие, незакрытые проходы, предоставляющие возможность для массового ухода населения во внутреннюю Россию, можно лишь приветствовать. И для других городов должно действовать правило, что до захвата их следует громить артиллерийским обстрелом и воздушными налетами, а население обращать в бегство.

Совершенно безответственным было бы рисковать жизнью немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или кормить их население за счет Германии.

Чем больше населения советских городов устремится во внутреннюю Россию, тем сильнее увеличится хаос в России и тем легче будет управлять оккупированными восточными районами и использовать их»{37}.

Одновременно, учитывая опыт Киева, где отступавшие советские войска, по данным противника, организовали ряд «взрывов со взрывателями замедленного действия», немецким полевым войскам запрещалось переходить линию Московской окружной железной дороги; в Москву должны были вступить только части СС для осуществления террористических мероприятий против населения. Для предстоящих массовых казней москвичей гитлеровцами была создана специальная «зондеркоманда Москва»{38}.

Вместе с ударом на Москву гитлеровское командование предусматривало продолжение активных наступательных действий и на крыльях советско-германского фронта — под Тихвином и Ростовом-на-Дону. Командование группы армий «Север» усилило свою волховскую группировку с целью захватить г. Волхов и выйти к Ладожскому озеру. Группе армий «Юг» также ставилась активная наступательная задача: она должна была захватить г. Ростов-на-Дону.

В составе группы армий «Центр» к 15 ноября 1941 г. имелись по-прежнему три полевые, одна танковая армии и две танковые группы (по существу, тоже армии), насчитывавшие в целом 74 дивизии, из них 47 пехотных, 14 танковых, 8 моторизованных, 3 охранные и 3 отдельные бригады. В них имелось около миллиона (943 тыс. человек) личного состава, 11670 орудий и минометов разных калибров (не считая 50-мм){39}, около 1,5 тыс. танков и до 650 самолетов. Кроме того, имелись другие вспомогательные части, также по мере необходимости вводимые в бои.

После двухнедельной оперативной паузы войска противника в [52] целом оценивались своим командованием как вполне боеспособные и могущие выполнить решительные наступательные задачи. Некомплект в соединениях и боевых частях в целом не превышал в людях и технике 20%. Боевая численность дивизий оставалась еще высокой: в пехотных дивизиях — 13500, в танковых — 12800 и в моторизованных — 11200 человек. Высокая насыщенность дивизий артиллерией, минометами и автоматическим оружием обеспечивала ведение боевых действий в условиях мощного огневого сопровождения. Средняя оперативная плотность на всем фронте группы армий «Центр» от Селижарово до Тима протяженностью 870 км составляла около 12 км на одну дивизию и 13 орудий и минометов на 1 км фронта. На фронте наступления противника от Калинина до Ефремова протяженностью около 500 км средняя оперативная плотность составляла около 9 км на одну дивизию и 17 орудий и минометов на 1 км фронта. Почти все танковые и моторизованные дивизии группы армий «Центр» находились в составе главных ударных группировок противника. На направлениях их ударов оперативная плотность увеличивалась не менее чем втрое за счет второстепенных участков фронта.

Против немецкой группы армий «Центр» находились в обороне войска Калининского и Западного фронтов, а также две правофланговые армии Юго-Западного фронта{40}. Большинство соединений этих фронтов вели тяжелые оборонительные бои в октябре и понесли большие потери в личном составе, вооружении и боевой технике. Восполнить существенным образом эти потери в двухнедельный срок не было возможности. Средняя списочная численность наших стрелковых дивизий составляла не более 5,5 тыс. человек с резко сократившейся огневой мощью. Средняя оперативная плотность была 11–12 км на дивизию и не более 4 орудий и минометов на 1 км фронта. На фронте Калинин, Ефремов, где развернулись главные действия, средняя оперативная плотность советских войск была немного выше — 9–10 км на дивизию и до 6 орудий и минометов на 1 км фронта.

Общий перевес сил к середине ноября на всем московском направлении оставался на стороне противника.

Немецко-фашистские войска на фронте от Селижарово до Тима превосходили советские войска в целом в людях в 1,9 раза; в артиллерии: в полевых орудиях — в 3 раза, в минометах — в 3 раза, в противотанковой артиллерии почти в 7 раз. Около 1500 танков и 650 самолетов вражеское командование имело в своем распоряжении для непосредственного удара на Москву против 890 советских танков (на 90% легких, устаревших систем) и примерно тысячи самолетов.

Таким образом, лишь по авиации соотношение сил формально (по численности единиц) впервые оказалось в нашу пользу [53] (1 : 1,4). Но и здесь необходимо иметь в виду, что по качеству немецкие самолеты в то время были все еще лучше наших. У нас в строю оставалось слишком много самолетов устаревших типов.

Замыслы и планы сторон

Замысел немецко-фашистского командования для «генерального» наступления на Москву, выраженный в приказах командования группы армий «Центр» от 14 октября 1941 г. № 1960/41 и от 30 октября 1941 г. № 2250/41, сводился к следующему: двумя мощными подвижными группировками нанести одновременные сокрушительные удары по флангам советского Западного фронта (на стыках его с Калининским и Юго-Западным фронтами) и, разгромив противостоящие им советские войска, стремительно обойти Москву с севера и юга, сомкнув танковые «клещи» восточнее столицы; сильной центральной 4-й полевой армией сперва прочно сковать центральные армии Западного фронта, затем, по мере продвижения вперед подвижных ударных группировок, перейти в энергичное фронтальное наступление на Москву, расчленив при этом на части все оперативное построение войск советского Западного фронта; в дальнейшем, использовав успех ударных танковых группировок, создать тесное кольцо окружения Москвы в основном пехотными дивизиями{41}.

Таким образом, немецко-фашистское командование предполагало создать «котел» окружения Москвы и всего оборонявшего ее нашего Западного фронта, использовав для этого главные и лучшие силы группы армий «Центр». Этот широко задуманный маневр предусматривалось обеспечить с флангов 9-й и 2-й полевыми армиями, действовавшими соответственно против наших Калининского и Юго-Западного фронтов.

Успешное выполнение задуманного «генерального» наступления на Москву, по мнению гитлеровского командования, должно было привести к крушению всего центрального стратегического участка советско-германского фронта и к победоносному завершению всей кампании.

Приказом командующего группой армий «Центр» от 30 октября 1941 г. за № 2250/41 и дополнительными распоряжениями были детально уточнены задачи армиям на предстоящую операцию.

Общая задача войскам группы армий «Центр» была сформулирована следующим образом: «В первую очередь разбить противника, находящегося между устьем р. Москва и Калинин» (на этом фронте оборонялись 7 армий Западного фронта). Для выполнения [54] ее предназначалась 51 немецкая дивизия, в том числе 31 пехотная, 13 танковых и 7 моторизованных. Почти все танковые и моторизованные дивизии были включены в состав двух главных ударных группировок, действовавших в обход Москвы с севера и юга.

С севера, из района Волоколамска, 3-я и 4-я танковые группы в составе 7 танковых, 3 моторизованных и 3 пехотных дивизий должны были нанести сокрушительный удар в направлении Клин, Дмитров, Ногинск и в дальнейшем развивать наступление на Ярославль, Рыбинск. «Конечная цель — рубеж Ярославль — Рыбинск (а возможно, и Вслогда) — должна быть оставлена в силе, если подвоз и погода позволят достигнуть этой цели»{42}. Такие указания получил начальник генерального штаба Гальдер 19 ноября 1941 г. от Гитлера.

Окружение Москвы с юга возлагалось на 2-ю танковую армию, состоявшую из 4 танковых, 3 моторизованных и 5 пехотных дивизий, 1 пехотной бригады и 1 моторизованного полка СС «Великая Германия». Она должна была наступать из района южнее Тулы в направлении на Венев и далее через р. Ока между Рязанью и Каширой. Своими подвижными передовыми отрядами эта армия должна была захватить переправы на Оке, а также систематически перехватывать железные дороги, ведущие с юга на Москву. Дальнейшая задача 2-й танковой армии уточнялась в зависимости от обстановки после захвата Тулы. Замкнуть танковые «клещи» восточнее Москвы намечалось примерно в районе г. Ногинск, при встрече 2-й армии с войсками 3-й и 4-й танковых групп.

4-я полевая армия в составе 18 пехотных, 2 танковых, 1 моторизованной и 1 охранной дивизий согласно приказу от 30 октября должна была наступать по важнейшим направлениям севернее и южнее автострады Минск — Москва с задачей решительно разгромить центр нашего Западного фронта и выйти к Москве с запада, а затем окружить ее.

Фланговые 9-я и 2-я полевые армии должны были обеспечивать выполнение задач, поставленных главным силам, наступавшим на Москву. 9-я армия в составе 13 дивизий и кавалерийской бригады СС в это время уже не смогла продолжать наступление. Поэтому она получила задачу активно оборонять рубеж Селижарово, Калинин, обеспечивая основные силы группы армий «Центр» с севера. Только частью своих сил она должна была наступать на правом фланге с целью очистить от советских войск район южнее Калинина между Волгой и Волжским водохранилищем, овладев имевшимися переправами в его западной части{43}.

Обеспечение Московской операции с юга возлагалось на 2-ю полевую армию в составе 6 пехотных, 1 танковой, 1 моторизованной [55] и 1 охранной дивизий. Она получила задачу наступать южнее 2-й танковой армии в общем направлении на Елец. Ее головные части должны были достигнуть верхнего течения р. Дон. В дальнейшем подвижным соединениям этой армии предполагалось развить наступление на Воронеж.

В резерве командования группы армий «Центр» оставались три пехотные дивизии. 3-я танковая группа до начала наступления должна была скрытно и быстро произвести перегруппировку из района Калинина в район северо-западнее Яропольца (80 км южнее Калинина). 2-я полевая армия в целях надежного обеспечения правого фланга 2-й танковой армии должна была своим левым флангом выйти на рубеж Волово, Ефремов, а правым — в район Ливны.

Таким образом, наряду с сильными подвижными ударными группировками, созданными для действий в обход Москвы с севера и юга (на клинском и тульском направлениях), были сосредоточены крупные силы также и для наступления в центре. Из 51 дивизии, предназначенной для выполнения общей задачи в полосе нашего Западного фронта, 21 дивизия, или 41% от общего количества дивизий, должна была наступать против войск центральных армий этого фронта, а остальные (в том числе почти все, за исключением двух, танковые и моторизованные дивизии) — против фланговых армий этого фронта.

Оценивая описанный выше план «генерального» наступления противника на Москву, следует отметить, что его оперативная часть с внешней стороны как будто соответствовала обстановке. В плане четко был выражен замысел достижения главной цели — окружить двойным кольцом Москву и оборонявшие ее войска, обеспечивая в то же время с флангов свои наступавшие группировки. Без особо сложного маневрирования было создано соответствующее замыслу оперативное построение войск, в котором мощные подвижные ударные группировки должны были стремительно продвигаться на флангах полосы наступления и быстро окружить войска советского Западного фронта во взаимодействии с армейскими корпусами, наступавшими на Москву с фронта. Однако в своей основе этот план не отвечал требованиям сильно изменившихся условий на всем советско-германском фронте. В нем, в сущности, игнорировались результаты пятимесячной напряженной борьбы. Планируя свою операцию, немецко-фашистское командование очень мало считалось с такими фактами, как сила сопротивления советских войск и развертывание новых крупных стратегических резервов, мощный военный потенциал Советского Союза и, главное, высокий моральный дух и единство советского народа и его Вооруженных Сил, твердо решивших вести упорную борьбу до полной победы над врагом.

Гитлер, находясь под гипнозом прежних успехов, явно недооценивал силы и возможности Советского Союза и переоценивал свои собственные силы. 19 ноября генерал Гальдер не без удовлетворения [56] записал в дневнике: «Фюрер очень высоко оценивает политическое значение наших успехов в России... Он полагает, что в результате потери важнейших источников сырья, в особенности угольного бассейна, военный потенциал русских значительно снизился и они не могут скоро встать на ноги в военно-экономическом отношении»{44}.

Командующий группой армий «Центр» фон Бок, хотя и находился ближе к фронту, но также ошибочно оценивал обстановку. Считая положение советских войск безнадежным, он 18 и 22 ноября заявлял: «Противник тоже не имеет резервов в глубине своего фронта и в этом отношении находится в еще более худшем положении, чем мы... Последний батальон, который может быть брошен в бой, может решить исход сражения»{45}. Столь глубокое заблуждение фон Бока, до деталей знакомого с обстановкой на фронте, свидетельствовало о его недальновидности и неспособности оценить стратегическое положение и изменения обстановки во всем масштабе. «Прусские стратеги» и на этот раз оказались непоправимыми в своей самонадеянности, черпая ее из специфически присущей им самодовольной уверенности в своем якобы «превосходстве» над любым противником. Этим, собственно, и объясняется игнорирование ими поступавших данных о сосредоточении к Москве советских резервов, которые они расценивали как «бредни» и «бабьи страхи».

Замысел советского командования на оборону западного (московского) направления основывался на всесторонней оценке обстановки и учете всех стратегических факторов, а также состояния немецко-фашистских и советских войск. При этом следует отметить, что план наступления противника на Москву в его основных чертах был достаточно правильно разгадан и фронтовым командованием, и Генеральным штабом. Для изменения соотношения сил и создания перелома в обстановке в нашу пользу Ставка ВТК. считала необходимым еще более усилить оборону Москвы на подступах к ней, сосредоточить в ее районе вновь созданные стратегические резервы и, измотав наступавшего противника в оборонительных боях, решительным контрнаступлением разбить его и отбросить от столицы.

Однако для завершения формирования и сосредоточения стратегических резервов требовалось еще не менее 15–20 суток. В течение же этого решающего периода войска Западного фронта, взаимодействуя с войсками Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов, должны были в тяжелой и исключительно напряженной обстановке любой ценой не допустить прорыва врага к Москве и ее окружения. От стойкости войск и четкого, искусного управления ими зависели, таким образом, и сохранение столицы, [57] и исход всей завязавшейся под Москвой гигантской борьбы, и дальнейшие судьбы войны.

Для того чтобы иметь возможность в тех условиях усилить Западный фронт, выполнявший главную задачу, а также с целью улучшить управление войсками, Ставка ВГК провела ряд крупных организационных мероприятий. Как уже отмечалось, 10 ноября, после расформирования Брянского фронта, 50-я армия была включена в состав Западного фронта{46}, а 3-я и 13-я армии — в состав Юго-Западного фронта. 17 ноября, т. е. уже в ходе начавшегося 15 ноября наступления противника, 30-я армия из Калининского была передана Западному фронту. 9–12 ноября 1941 г. фронт был усилен резервами Ставки. В районе Клин и Солнечногорск ему были переданы 20, 44, 17 и 24-я кавалерийские дивизии (численность каждой дивизии около 3 тыс. человек). Все они были включены в 16-ю армию. В районе Подольск, Михнево в состав фронта был передан 2-й кавалерийский корпус (5-я и 9-я кавалерийские дивизии) с приданными ему 112-й танковой (вооруженной только легкими танками Т-26) и 415-й стрелковой дивизиями.

Переданные Западному фронту резервы предназначались для усиления войск на волоколамском и серпуховском направлениях. Сосредоточение резервов на флангах фронта свидетельствовало о правильной оценке ожидаемого направления главных ударов немецко-фашистских войск. Однако следует сказать, что включение в состав Западного фронта 30-й и 50-й армий было сделано с запозданием.

Калининский фронт в составе 22, 29 и 32-й армий (сд — 15, кд — 2) должен был прочно оборонять полосу Селижарово, Калинин и не допускать переброски сил противника на московское направление против Западного фронта.

Юго-Западный фронт своими правофланговыми 3-й и 13-й армиями должен был прикрыть ефремовское и елецкое направления и не допустить прорыва противника к путям, связывающим Москву с южными районами страны.

От войск всех фронтов советское командование потребовало стойкости и упорства в боях, а также укрепления оборонительных рубежей с широким применением противотанковых сооружений и минных заграждений.

На ближних подступах к Москве усиленно продолжалась инженерная подготовка Московской зоны обороны. Внешний рубеж этой обороны на севере начинался от Учинского водохранилища и проходил через Хлебникове, Нахабино, Красная Пахра, Домодедово и далее до р. Москва у Мячково. К 25 ноября только на внешнем рубеже зоны было построено 1428 дзотов, 165 км противотанковых рвов, 110 км проволочных заграждений в три ряда и другие заграждения. [58]

Московская зона обороны дополняла глубину оборонительной полосы Западного фронта, а ее войска, занимавшие эти позиции, являлись, по существу, вторым эшелоном этого фронта, хотя формально ему подчинены не были, оставаясь в распоряжении Ставки ВГК.

Основная задача войск Московской зоны состояла в удержании ближних подступов к столице в случае прорыва к ним противника. По мере сосредоточения в район столицы стратегических резервов Московская зона обороны становилась плацдармом для их планомерного развертывания.

Выполнение важных и срочных работ по созданию в непосредственной близости от столицы мощных оборонительных укреплений требовало от командования Западного фронта и Московской зоны обороны установления тесного контакта в работе с московской городской и районными партийными и советскими организациями. В кратчайшие сроки необходимо было мобилизовать население Москвы и Подмосковья на усиление темпов строительства оборонительных рубежей.

Наряду с оборудованием оборонительных рубежей командование Московской зоны вместе с партийными и советскими органами продолжало проводить работу по мобилизации, формированию, обучению и отправке на фронт маршевых пополнений, формированию рабочих дружин и команд истребителей танков, бронебойщиков, снайперов, санитаров. Московская партийная организация обеспечивала налаживание выпуска вооружения на производственных площадях эвакуированных заводов.

В этот грозный для столицы период весь советский народ, в том числе и москвичи, охваченные патриотическим подъемом, горячо откликнулись на призыв партии и правительства о необходимости соблюдения порядка, спокойствия, оказания всяческого содействия войскам, оборонявшим Москву. Многие тысячи московских юношей приходили на призывные пункты, добровольно изъявляя горячее стремление встать на защиту родной Москвы. Не отставали от них и люди старшего поколения, в том числе участники трех революций. В первых рядах добровольцев были коммунисты и комсомольцы. Горячо откликнулись москвичи и на призыв партии о повышении бдительности и усилении охраны предприятий.

Непрерывным потоком со всех концов нашей великой Родины шли к Москве пополнения, боеприпасы, боевая техника, продовольствие. В строительстве оборонительных рубежей на подступах к Москве участвовали сотни тысяч трудящихся.

Авиация трех фронтов — Калининского, Западного и Юго-Западного, противовоздушной обороны Москвы, дальнебомбардировочная и Резерва Верховного Главнокомандования готовилась к действиям как против ВВС противника, так и против его наземных войск.

Важным стратегическим мероприятием Ставки явилась организация в середине ноября контрнаступлений под Тихвином и Ростовом-на-Дону. [59] Они в известной мере сковали силы немецко-фашистских групп армий «Север» и «Юг» и лишили противника возможности усиливать наступавшую на Москву группу армий «Центр» дополнительными войсками.

Организация обороны советских войск

Ход подготовки нашей обороны под Москвой в первой половине ноября происходил в более трудных условиях, чем перед октябрьским наступлением противника (схема 5). Тогда советские войска фактически имели для подготовительных мероприятий около полутора месяцев, в ноябре же они располагали всего лишь двумя неделями, да и условия погоды для производства оборонительных работ в этом месяце были значительно хуже, чем в августе — сентябре. Войска были утомлены октябрьскими боями и отходом. Однако имелся еще один очень важный фактор. Хотя общая ширина фронта обороны наших войск на западном (московском) направлении изменилась по сравнению с октябрем незначительно (в октябре 600–650 км, в ноябре 550–600 км), сопротивление войск стало гораздо более активным и организованным, несмотря на поспешно созданные позиции и трудную общую обстановку. Этому в значительной степени способствовал накопившийся опыт борьбы с врагом в крупных оборонительных сражениях, изучение способов его действий, а самое главное — всеобщее сознание необходимости во что бы то ни стало отстоять столицу нашей Родины, остановить и отбросить от нее вражеские войска. Решимость стоять до конца и моральный подъем наших войск были очень высокими.

Что касается противника, то его войска в связи с понесенными потерями стали несколько слабее по своему составу, чем в начале октября. Однако они по-прежнему сохраняли абсолютное количественное превосходство в живой силе и боевой технике и несомненно еще представляли собой грозную военную машину с хорошо налаженным управлением во всех звеньях командования, настойчиво и решительно выполнявшую наступательные задачи. В соединениях и частях противника еще сохранились основные опытные кадры офицеров, унтер-офицеров и солдат. Во время паузы в первой половине ноября они успели отдохнуть, пополниться личным составом, материальной частью, другими видами снабжения, отремонтировать свои танки, самолеты и средства транспорта. Слабым местом в немецко-фашистских войсках являлась их неподготовленность к зимним действиям. Сознавая это, немецкое командование стремилось начать и закончить Московскую операцию как можно скорее, до наступления сильных холодов.

Ставка советского Верховного Главнокомандования, имея на западном (московском) направлении в первом стратегическом эшелоне три фронта — Калининский, Западный и Юго-Западный (правое его крыло), а в глубине — Московскую зону обороны и относительно [60] возросшие Военно-воздушные силы{47}, организовала более тесное, чем в октябре, взаимодействие фронтов и обеспечила, хотя только постепенное, накапливание свежих резервов на особо угрожаемых направлениях. Командование фронтов и армий также правильно учло накопленный опыт ведения оборонительных операций, тщательно изучило способы действий противника и, в целом верно предвидя развитие дальнейших событий, целесообразно подготовило оборону, эшелонировав ее в глубину, наладив взаимодействие войск и управление ими. Следует, однако, подчеркнуть, что в этот период в войсках остро чувствовался недостаток опытных офицеров старшего и среднего звена как на командных должностях, так и в войсковых штабах. Так же обстояло дело и с сержантским составом.

Несколько лучше стало материально-техническое обеспечение фронтов. Промышленность нашей страны не могла еще полностью обеспечить фронт всем необходимым, тем не менее войска стали получать больше боевой техники (в том числе новой), чем прежде. Поступление на фронт в более значительном количестве реактивных установок («катюш»), противотанковых ружей и автоматов несомненно повысило боевую силу войск.

Однако до полного благополучия в этом отношении было еще весьма далеко: действующие войска испытывали значительный некомплект людей, ощущался острый, недостаток в вооружении всех видов (в том числе и в винтовках); очень мало еще было новых танков типа Т-34 и типа KB, новых самолетов; боеприпасы поступали в крайне ограниченном количестве, сильно давала себя знать нехватка орудий и технических средств разведки артиллерии; особенно нуждались войска в автотранспорте, механизированных средствах тяги и лошадях.

Все эти обстоятельства, безусловно, влияли на характер подготовки обороны и операций советских войск на ближних подступах к Москве в ноябре 1941 г. и значительно их осложняли.

Западный фронт

Как уже отмечалось, этот фронт играл главную роль в обороне подступов к Москве, преграждая врагу все кратчайшие пути к столице. Интенсивная подготовка обороны началась здесь в последних числах октября, с момента остановки октябрьского наступления противника, в общем по рубежу восточнее Волоколамск, Наро-Фоминск, Тула.

Как теперь стало известно из документов, войска обеих сторон начали готовиться к ноябрьским операциям примерно в одно и то же время. Вспомним приказ командования группы армий «Центр» от 30 октября о «генеральном» наступлении на Москву в ноябре. В свою очередь командование Западного фронта в этот же день потребовало от войск провести ряд новых дополнительных мероприятий по усилению обороны и подготовке отражения наступления [61] противника, начало которого ожидалось в ближайшие дни, т. е. в первой декаде ноября.

Немецко-фашистское командование после двухнедельной вынужденной паузы дало приказание своим армиям о сроке наступления — ноября. Командование Западного фронта на основании показаний пленного из 183-й пехотной дивизии предупредило командующих армиями о намерении противника начать наступление ночью или с утра ноября. Так как войска Западного фронта ожидали перехода противника в наступление в ближайшее время, все их мероприятия поукреплению обороны осуществлялись с предельным напряжением сил, при постоянной готовности к отражению вражеских ударов, при использовании буквально каждой минуты для усовершенствования своих позиций.

Особое внимание было обращено на обеспечение непрерывности управления войсками в любых возможных условиях боевой обстановки. Начальник связи фронта генерал-майор Н. Д. Псурцев помимо имевшихся средств связи фронта инициативно и искусно использовал для дублирования подмосковную сеть гражданской связи, подробно изучив ее схему. Это сыграло впоследствии огромную роль в поддержании непрерывной взаимной связи командования и войск даже в самые критические моменты обстановки. Штаб фронта непрерывно и тщательно следил за перегруппировками и поведением противника. В целом эта важнейшая работа была вполне удовлетворительно организована, октябрьские ошибки были учтены и не повторились. Все группировки противника в основном удалось вовремя раскрыть.

Почти на всем фронте наши войска вели активные действия с целью улучшить свое оборонительное расположение. Артиллерия и минометы периодически проводили огневые налеты по важным объектам, групповым целям и узлам коммуникаций противника, тщательно маскируя и сменяя свои позиции. Активно велась разведка боем и поисковыми группами. Широко практиковалась засылка небольших диверсионных групп в глубину боевых порядков противника с задачей поджога складов снабжения и уничтожения его мелких гарнизонов, отдыхавших в деревнях и селах. В результате враг находился в состоянии постоянного напряжения.

Бои местного значения велись на многих участках фронта. В каждой армии имелись объекты, за которые обе стороны вели [62] бои. На левом фланге 16-й армии, например, часть ее сил вела наступление в течение 4–8 и 12–14 ноября с задачей овладеть населенным пунктом Скирманово и этим улучшить положение оборонявшихся в этом районе частей. Задача, однако, была выполнена только 14 ноября с потерями для обеих сторон. По имевшимся данным, противник потерял убитыми и ранеными около 3500 человек и до 80 танков, из которых 36 было захвачено частями 16-й армии. Потери войск 16-й армии составили 1108 человек (200 убитых и 908 раненых).

Бои с частными задачами велись в это время также и войсками 5, 33 и 43-й армий.

Более значительные по размаху боевые действия в первой половине ноября развернулись на левом крыле Западного фронта в 49-й и 50-й армиях. На правом фланге 49-й армии 5-я гвардейская и 60-я стрелковые дивизии со 2 по 7 ноября вели упорные бои с 17-й пехотной дивизией противника. С утра 10 ноября завязались сильные бои войск 49-й армии с частями 131-й и 31-й немецких пехотных дивизий, которые прорвались на стыке с 50-й армией в направлении Спас-Конино, Суходол, угрожая Туле с северо-запада. Совместными усилиями войск 49-й армии (194, 238 и 7-я гвардейская стрелковые дивизии) и 50-й армии (31-я кавалерийская, 258-я стрелковая дивизии) 12 ноября прорыв противника был ликвидирован. Но бои здесь продолжались до 18 ноября.

13 ноября противник активизировал свои действия на правом фланге 49-й армии северо-западнее Серпухова, что создавало угрозу шоссе и железной дороге Москва — Тула. Поэтому здесь был проведен контрудар войсками армии совместно с резервом Западного фронта (в контрударе участвовали: 2-й кавалерийский корпус под командованием генерал-майора П. А. Белова — из резерва фронта, 5-я гвардейская и 60-я стрелковые дивизии — из 49-й армии). Наступление противника было остановлено, но наша наносившая контрудар группа значительно продвинуться не смогла.

Юго-западнее Тулы до 8 ноября шли бои войск 50-й армии с 24-м моторизованным корпусом противника. В результате нашего контрудара 7–8 ноября в общем направлении Косая Гора, Щекино (413-я стрелковая дивизия с 32-й танковой бригадой, 260-я и 290-я стрелковые дивизии) противник приостановил на этом участке активные действия до 18 ноября.

Тяжелая оперативная обстановка создалась на стыке Западного и Юго-Западного фронтов. После контрудара правофланговых частей 3-й армии Юго-Западного фронта 7–8 ноября и выдвижения их на линию Алексеевка (20 км западнее Богородицка), Нарышкино, Волчья Дубрава противник 9 ноября силами 112-й и 167-й пехотных дивизий вновь оттеснил их к востоку и, развивая наступление далее, создал непосредственную угрозу обхода левого фланга 50-й армии. В связи с этим Ставка Верховного Главнокомандования 17 ноября потребовала от Главнокомандующего [63] войск Юго-Западного направления и командования Западного фронта совместными мероприятиями укрепить стык двух фронтов и отбросить немцев в районе Богородицка{48}. Но 18 ноября 2-я танковая армия противника начала свое общее наступление на московском направлении, и обстановка резко обострилась. Разрыв между смежными крыльями двух фронтов увеличился еще больше, составив по ширине 40–50 км, что дало Гудериану возможность совершить обход на Новомосковск, Венев.

В ходе проведения оборонительных мероприятий наша разведка всех видов настойчиво продолжала уточнять положение и состав группировок противника. На 13 ноября на всем Западном фронте группировки противника были в значительной мере выяснены, и имевшиеся в штабе фронта данные немногим отличались от действительного состава этих группировок по направлениям. Невыявленными оставались лишь 11-я танковая дивизия на волоколамском и 137-я пехотная дивизия на серпуховском направлениях, так как штабы этих соединений, по-видимому, строго соблюдали радиодисциплину, чем не могли похвастаться другие немецкие штабы.

Наиболее сильными к этому времени оценивались: группировка противника в районе Волоколамска в составе семи танковых, трех моторизованных и трех пехотных дивизий и группировка в районе Тулы в составе четырех танковых, трех моторизованных и пяти пехотных дивизий, одной моторизованной и одной пехотной бригад. Общий замысел предстоявших наступательных действий противника, по выводу командования и штаба Западного фронта, представлялся в следующем виде: наступая мощными подвижными ударными группировками на флангах Западного фронта, противник имел в виду обойти Москву с северо-запада и с севера в направлении Клин, Дмитров и с юго-запада в направлении Тула, Коломна. Одновременно ожидались сильные фронтальные удары против центральных армий фронта с целью сначала сковать их, а потом разгромить.

Из сказанного нетрудно заключить, что командование Западного фронта в общем правильно разгадало замысел наступления врага, направления его ударов и группировку войск. Не было в целом ошибки и в определении срока его начала.

В связи с возложением ответственности за оборону тульского направления на Западный фронт командование последнего с тревогой доносило 14 ноября в Ставку о большой опасности на левом крыле фронта, создавшейся в результате безостановочного отхода соседней 3-й армии Юго-Западного фронта на юго-восток в направлении на Ефремов, что увеличивало упоминавшийся выше разрыв на стыке обоих фронтов. Однако, как показали события, [64] предотвратить угрозу обхода левого крыла Западного фронта посредством предпринятых Ставкой запоздавших мероприятий не удалось, противник полностью использовал это слабое место для наступления и создал здесь весьма критическое для нас положение, о чем подробно будет сказано ниже.

На стыке с Калининским фронтом, где сосредоточивались основные силы немецкой 3-й танковой группы, опасность прорыва также своевременно не была предотвращена. Одна слабая по численности 107-я мотострелковая дивизия 30-й армии Калининского фронта находилась здесь против двух хорошо укомплектованных танковых и одной моторизованной дивизий врага почти до начала его наступления.

Командующий Калининским фронтом 11 ноября донес в Ставку о сосредоточении перед войсками 30-й армии крупных сил противника и просил усилить армию. Ставка в это время не могла выделить новых сил. Этот опаснейший участок следовало немедленно подкрепить, хотя бы за счет других армий, а 30-ю армию нужно было передать Западному фронту. Но и это своевременно Ставкой не было сделано. В результате на стыке Калининского и Западного фронтов, как и на юге, создалась очень опасная ситуация, основной причиной которой являлся общий недостаток сил при широком фронте обороны, а также несомненная медлительность Ставки ВГК.

Переходя к оценке подготовки обороны на московском направлении, следует отметить, что расположение войск Западного фронта к 15 ноября было почти таким же, как оно сложилось в ходе оборонительных боев в последних числах октября, когда фронт боевых действий временно стабилизировался. В течение первой половины ноября войска укрепили занимаемые позиции, улучшили их на отдельных участках и создали большую глубину обороны посредством образования вторых эшелонов армий. Части и соединения, как указывалось выше, частично, в меру имевшихся [65] возможностей, пополнились людьми, боевой техникой, вооружением и другими видами снабжения.

Каждая из семи армий Западного фронта обороняла полосу, прикрывавшую одно операционное направление: 30-я армия{49} — по южному берегу Волжского водохранилища; 16-я армия — волоколамское направление; 5-я армия — можайское; 33-я армия — наро-фоминское; 43-я армия — малоярославецкое; 49-я — серпуховское; 50-я армия — тульское.

Местность в полосе Западного фронта между Волжским водохранилищем и р. Ока, в значительной степени покрытая лесами, в некоторой мере способствовала обороне; южнее же р. Ока и между Серпуховом и Коломной она большей частью открытая и допускала широкие возможности для маневра подвижных войск. Развитая сеть хороших дорог, ведущих к Москве, а также понижение температуры до — 6–10°, благодаря чему многие болота, озера и реки замерзли и местность стала проходимой даже без дорог, значительно облегчали наступление и маневрирование для немецко-фашистских войск.

Решение командования Западного фронта на оборону вытекало в основном из того фактически создавшегося положения, которое занимали войска фронта, находясь в непосредственном соприкосновении с противником, и ожидаемого характера его действий. Основные группировки фронта располагались на направлениях предполагаемых главных ударов противника, т. е. северо-западнее и юго-западнее Москвы. Сущность решения заключалась в том, чтобы, опираясь, в пределах тогдашних возможностей, на эшелонированное в глубину оперативное построение войск, упорными, но гибкими оборонительными действиями в сочетании с контратаками и контрударами остановить наступление противника, нанести ему поражение и этим обеспечить создание условий для последующего перехода в решительное контрнаступление.

На основе этого решения командование фронта (своими приказами, директивами и боевыми распоряжениями) ставило и последовательно уточняло задачи армиям по подготовке глубоко эшелонированной обороны. Особое внимание обращалось на организацию тщательно продуманной системы противотанковой обороны. В этом отношении войскам предъявлялись строгие требования и давались конкретные указания по устройству оборонительных позиций, оборудованию противотанковых и противопехотных препятствий, устройству круговых противотанковых районов и отсечных позиций в глубине обороны и организации работ на [66] участках заграждений. От войск требовалось зарыться глубже в землю, подготовить ходы сообщения, командные и наблюдательные пункты, зарыть в землю линии связи, построить убежища для отдыха и обогрева людей. Танки KB и Т-34 приказано было укрыто располагать в глубине позиций в засадах, а легкие танки окапывать и хорошо маскировать.

1 ноября 1941 г. войскам было приказано оборудовать участки ложного переднего края, ложные артиллерийские позиции и обозначить ложные группировки танков специальными макетами. Минные поля требовалось располагать так, чтобы противник вынужден было либо преодолевать их, либо при обходе их попадать под огонь нашей артиллерии.

Директивой фронта от 3 ноября 1941 г. требовалось строить дерево-земляные огневые точки (дзоты) не только на переднем крае, но и в глубине обороны.

Особое внимание уделялось созданию противотанковых районов на участках Теряева Слобода, Ново-Петровское, Истра, Онуфриево, Локотня, Михайловское, Звенигород, Кубинка, Акулово, Петровское, Наро-Фоминск, Каменка, Кресты, Стремилово, Лопасня, Серпухов, Калугине, Шатово, Дракино. В этих противотанковых районах было приказано сосредоточить возможно больше средств противотанковой обороны, организовать противовоздушную и противопехотную оборону, широко использовать для ближнего боя с танками противотанковые ружья, противотанковые [67] гранаты и артиллерию всех систем, до трофейной немецкой включительно.

Введена была строжайшая радиодисциплина, а при переговорах по линиям проводной связи требовалось применять соответствующие коды. Однако в частях эти требования, к сожалению, нередко нарушались.

Политические органы, партийные и комсомольские организации во всех соединениях, частях и подразделениях провели огромную работу по разъяснению бойцам и командирам стоявшей перед ними важнейшей задачи: во что бы то ни стало отстоять столицу нашей Родины, нанести решительное поражение рвавшемуся к ней врагу. Всему личному составу разъясняли поставленные боевые задачи, воинам внушали мысль о необходимости особой боевой стойкости, дисциплины, самоотверженности, взаимной поддержки в бою и укрепляли в них веру в нашу победу над немецко-фашистскими захватчиками.

В авангарде, как и всегда, были коммунисты и комсомольцы. Показывая примеры личной воинской доблести и строгой воинской дисциплины, они принимали активнейшее участие в непосредственном разъяснении бойцам боевых задач, приказов командования, призывов партии и правительства. Коммунисты и комсомольцы цементировали ряды воинов всех подразделений и частей.

В итоге мероприятий, проведенных командованием всех степеней, политорганами, партийными и комсомольскими организациями, в войсках поддерживался высокий моральный дух, сознание необходимости победить врага и уверенность, что за фронтом несокрушимой стеной стоит вся наша страна, весь советский народ и непосредственно позади — героическое население нашей славной столицы.

Однако нужно иметь в виду, что, несмотря на принятые меры, из-за общего недостатка у нас в то время сил и средств и невозможности немедленно их пополнить в системе обороны фронта имелось все же много слабых мест, обусловленных в первую очередь небольшой плотностью огневых средств всех видов.

Положение в армиях фронта перед началом немецкого наступления было следующим.

30-я армия под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко{50} должна была прикрывать направление вдоль южного берега Волжского водохранилища, имея в своем составе к 15 ноября 5-ю стрелковую, 107-ю мотострелковую дивизии, 21-ю танковую бригаду, 2-й мотополк и 20-й запасный полк. Все эти войска армии занимали оборонительные позиции в одном эшелоне на 70-км фронте. Только один 257-й стрелковый полк находился во втором эшелоне 5-й стрелковой дивизии в районе северо-восточнее [68] ст. Чуприяновка. На участке Дорино, Силанучье, как указывалось выше, оборонялась 107-я мотострелковая дивизия.

Для создания вполне надежной обороны в занимаемой полосе сил и средств армии было далеко не достаточно. Если даже считать в ее составе соединения и части, прибывшие после начала наступления противника, — 185-ю стрелковую и 46-ю кавалерийскую дивизии, 8-ю танковую бригаду, 46-й мотоциклетный полк и два пулеметных батальона, — то и в этом случае на 1 км фронта в среднем приходилось только 2,7 орудия и миномета и 0,4 танка.

Находившиеся против 30-й армии неприятельские войска — 27-й армейский корпус и часть сил 41-го и 56-го моторизованных корпусов — имели подавляющее количественное превосходство (в людях 2,7 : 1; в артиллерии 5,5 : 1 и в танках 12 : 1).

Таким образом основные силы 3-й немецкой танковой группы (6-я и 7-я танковые, 14-я моторизованная, а затем, после смены в Калинине, — 1-я танковая и 36-я моторизованная дивизии) в начале своего наступления южнее Волжского водохранилища в направлении на Дмитров не могли встретить особо сильного противодействия. В этом, собственно, и заключалась причина непрочности нашей обороны здесь, а затем и на волоколамском направлении. Правый фланг Западного фронта оказался под угрозой с первых же часов наступления противника. Это в большой степени затруднило и осложнило оборону на всем фронте 30-й армии и на правом фланге соседней с ней 16-й армии.

16-я армия под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского должна была оборонять такую же по ширине полосу, что и 30-я армия (70 км), с задачей не допустить прорыва противника на волоколамско-истринском направлении. По решению командующего армией в первом эшелоне армии оборонялись отдельный курсантский полк, 316-я стрелковая, 50-я кавалерийская, 18-я и 78-я стрелковые дивизии. Второй эшелон армии: 126-я стрелковая дивизия готовила оборону на рубеже Кузьминское, Ильинское; 1-я гвардейская, 27-я, 28-я танковые бригады и 53-я кавалерийская дивизия усиливали глубину обороны отдельными опорными пунктами вдоль дороги Волоколамск — Истра в районах Чисмена, Деньково, Ново-Петровское, Румянцево; по восточному берегу р. Истра от Раково до г. Истра готовил оборону 302-й пулеметный батальон. Включенные 14 ноября в состав 16-й армии 44, 24, 20 и 17-я кавалерийские (3-тысячного состава) и 58-я танковая (почти не имевшая танков) дивизии сосредоточивались в лесах северо-западнее и юго-восточнее Клина и, естественно, создать сильные оборонительные позиции еще не успели.

Противотанковые районы в полосе армии были созданы на танкоопасных направлениях. Из 18 противотанковых районов 12 находились вдоль Волоколамского шоссе. Они включали в себя артиллерийские батареи, отдельные танки и прикрывались противотанковыми заграждениями. На этом же направлении располагались танковые бригады в засадах. [69]

Общая глубина обороны на важнейших направлениях достигала 40–50 км. Инженерное оборудование состояло преимущественно из окопов на отделение, местами полного профиля, блиндажей для отдыха личного состава и дзотов, чаще всего устроенных в окопанных землей рубленых или кирпичных домах.

Плотность обороны армии хотя и была значительно выше, чем в полосе соседней справа 30-й армии, но все же не удовлетворяла тогдашним требованиям организации нормальной обороны, особенно против танковых группировок противника (имелось всего на 1 км фронта: орудий и минометов — 8,4, противотанковых орудий, считая в том числе зенитные и все 76-мм пушки, — 5, танков — 4,2).

Перед фронтом 16-й армии были сосредоточены 5-й армейский, 46-й и 40-й моторизованные корпуса противника, входившие в состав 4-й танковой группы и 4-й полевой армии. Севернее Волоколамска исходное положение для наступления занимали 106-я и 35-я пехотные дивизии 5-го армейского корпуса, имевшие задачей наступать во взаимодействии с 3-й танковой группой в направлении на Клин. 19 ноября немецкая 3-я танковая группа была выведена из подчинения 9-й армии в непосредственное распоряжение командующего группой армий «Центр» и получила задачу овладеть Клином; 5-му армейскому корпусу было приказано наступать в направлении на Солнечногорск.

На участке Волоколамск и южнее исходное положение занимали 2, 11, 5, 10-я танковые дивизии и моторизованная дивизия СС «Рейх» с задачей наступать на Солнечногорск и Истру.

Плотность на этом участке у противника достигала 13 танков на 1 км фронта. При общем среднем превосходстве противника в танках в 1,6 раза на этом участке оно было троекратным.

Соотношение сил и средств в полосе обороны 16-й армии, таким образом, было в пользу противника: по людям 1,7: 1, по орудиям и минометам 2:1 и по танкам 1,6: 1. Такое количественное превосходство противника требовало от войск 16-й армии упорства и маневренности в обороне, хорошей организации системы огня и твердого управления во всех звеньях.

5-я армия, которой командовал генерал-майор артиллерии Л. А. Говоров, должна была прочно прикрыть направление вдоль Можайского шоссе и Минской автострады, обороняя полосу шириной 50 км.

По решению командующего армией оперативное построение армии было двухэшелонным. В первом эшелоне оборонялись 144, 50, 32 и 82-я стрелковые дивизии и 20-я танковая бригада. Второй эшелон располагался: один стрелковый полк 129-й стрелковой дивизии — в районе западнее Звенигорода, другой стрелковый полк той же дивизии с 301-м пулеметным батальоном — на рубеже южная окраина Истры, Лужки{51}; 18 танковая бригада — в районе [70] Давыдовское (5 км юго-западнее Истры); 22-я танковая бригада — в районе леса (5 км западнее Кубинки); 36-й мотоциклетный полк — в районе Чупряково (5 км юго-восточнее Кубинки); 25-я и 33-я танковые бригады — в районе Голицыно.

В полосе армии распоряжением фронтового командования создавались противотанковые районы в Онуфриево, Локотня, Звенигород, Введенское, Кубинка, Акулово, Вяземы. До 18 противотанковых опорных пунктов было создано армейскими средствами. В противотанковые районы включалось до 15–20 орудий, а в состав противотанковых опорных пунктов — 4–10 орудий и подразделения, вооруженные противотанковыми ружьями.

Плотность обороны в полосе армии была следующей: орудий и минометов на 1 км фронта — 6,8, танков — 1,3. Соотношение сил составляло: по людям 1,7:1, по артиллерии и минометам 3:1 — все в пользу противника.

Перед фронтом 5-й армии занимали исходное положение для наступления 9-й и 7-й армейские корпуса 4-й армии в составе 252, 87, 78, 267, 197 и 7-й пехотных дивизий. 9-й армейский корпус имел задачу наступать на Звенигород, а 7-й армейский корпус — вдоль автострады Минск — Москва.

33-я армия под командованием генерал-лейтенанта М. Г. Ефремова прикрывала наро-фоминское направление, обороняя полосу шириной 30 км.

Оперативное построение армии было в два эшелона. В первом эшелоне занимали оборону 1-я гвардейская мотострелковая, 110, 113 и 222-я стрелковые дивизии. Наиболее плотно занималась восточная часть г. Наро-Фоминск с прилегающими участками железной и шоссейной дорог. 1-й гвардейской мотострелковой дивизии была придана 5-я танковая бригада. Ее 35 танков (из них 10 средних, остальные легкие), расположенные в укрытиях вдоль железной и шоссейной дорог, значительно усиливали оборону этого участка.

Во втором эшелоне армии находилась 108-я стрелковая дивизия (без одного полка), подготавливавшая оборону в 15 км от переднего края на рубеже Рассудово, Руднево с задачей прикрыть Киевское шоссе.

В полосе армии фронтовым командованием готовились противотанковые районы на участке Петровско-Бурцово (6 км южнее Голицыно). Средствами армии готовились противотанковые опорные пункты в районах вдоль Киевского шоссе.

На 1 км фронта в армии приходилось 8 орудий и минометов и 1–2 танка.

Перед фронтом 33-й армии готовились к наступлению войска 20-го армейского и части 57-го моторизованного корпусов противника: 292-я пехотная, 3-я моторизованная, 183-я и 258-я пехотные, 20-я танковая дивизии и боевая группа с танками 19-й танковой дивизии. [71]

Соотношение сил в полосе обороны армии составляло: по людям 1,5: 1; по артиллерии и минометам 3,2 : 1; по танкам 6:1 — все в пользу противника.

43-я армия под командованием генерал-майора К. Д. Голубева должна была оборонять полосу, прикрывавшую подступы к Москве через Подольск и Красную Пахру (ширина полосы обороны армии — 30 км).

В первом эшелоне армии оборонялись 5-й воздушнодесантный корпус, 93, 53 и 17-я стрелковые дивизии. 24-я танковая бригада усиливала оборону шоссе в 2 км от переднего края в районе Каменки. 26-я танковая бригада обороняла район Высоково на левом фланге армии.

Находившиеся во второе, эшелоне армии 19-я стрелковая дивизия готовила оборону на рубеже Михалево, Ясенки, а 9-я танковая бригада — в районе Кресты. Глубина обороны армии достигала 15–20 км.

Плотность обороны в полосе армии составляла: орудий и минометов на 1 км фронта 13; танков 4,7. Соотношение сил по людям было почти равное, по артиллерии и минометам 1,8:1 в пользу противника, а по танкам 1 : 2,8 в пользу 43-й армии. По сравнению с другими армиями в полосе 43-й армии было лучшее соотношение сил. Это объясняется тем, что противник часть своих сил (268-ю и 263-ю пехотные дивизии) вынужден был перебросить с этого направления для парирования нашего контрудара, проводившегося на правом фланге 49-й армии 14–18 ноября.

В полосе обороны армии, как и везде, особое внимание было обращено на организацию противотанковой обороны. Здесь средствами фронтового командования создавались противотанковые районы на участках Кресты, Каменка, Стремилово. Кроме того, средствами армии было оборудовано десять противотанковых опорных пунктов, расположенных вдоль шоссейной дороги Москва — Малоярославец.

Перед фронтом 43-й армии готовились к наступлению 12-й армейский и часть 57-го моторизованного корпусов 4-й армии (19-я танковая, 98, 15 и 34-я пехотные дивизии).

49-я армия, которой командовал генерал-лейтенант И. Г. Захаркин, должна была прочно прикрыть серпуховское направление, обороняя полосу шириной 85 км. В этой полосе участок севернее р. Ока преграждал подступы к Москве через Серпухов по Тульскому шоссе, а участок южнее р. Ока, в районе Алексина, прикрывал пути к Туле с северо-востока. В первом эшелоне армии оборонялись 415-я, 5-я гвардейская, 60-я (со стрелковым полком 7-й гвардейской) стрелковые дивизии и часть 194-й стрелковой дивизии. Во втором эшелоне: юго-западнее Чехова оборонялся 229-й пулеметный батальон, 7-я гвардейская стрелковая дивизия частью сил обороняла Серпухов. Участок от Серпухова до Алексина по восточному берегу р. Ока прикрывался только одним батальоном 5-й гвардейской стрелковой дивизии. Участок восточнее [72] Алексин, Бизюкино обороняла 238-я стрелковая дивизия, усиленная 288-м стрелковым полком 7-й гвардейской стрелковой дивизии.

Как указывалось выше, 14–19 ноября на правом фланге армии проводился контрудар против наступавшего немецкого 12-го армейского корпуса; в этом контрударе принимали участие 2-й кавалерийский корпус (5-я и 9-я кавалерийские дивизии), 415-я стрелковая и 112-я танковая дивизии.

Плотность обороны в полосе армии составляла 6,2 орудия и миномета на 1 км фронта. Соотношение сил по людям было 1,8: 1, по артиллерии и минометам 2,5 : 1 в пользу противника.

В полосе армии распоряжением фронтового командования создавались противотанковые районы в Серпухове, Калугине, Лопасне, Шатове и Дракине. Средствами самой армии оборудовалось шесть противотанковых опорных пунктов, перехватывавших пути к шоссейной дороге Москва — Серпухов.

Перед фронтом 49-й армии вели подготовку к наступлению части 17, 263, 268, 137, 260 и 52-й пехотных и 19-й танковой дивизий противника (12-го и 13-го армейских корпусов 4-й полевой армии). Южнее Алексина готовилась к наступлению 131-я пехотная дивизия 43-го армейского корпуса 2-й танковой армии. Наибольшая плотность сил и средств противника была на участке Буриново, устье р. Протва в направлении на Серпухов; здесь же противник с [73] 14 по 19 ноября отражал наш контрудар, о котором говорилось выше.

Оперативная плотность у противника на этом участке была высокой и достигала в среднем 4 км по фронту на одну дивизию.

50-я армия под командованием генерал-лейтенанта И. В. Болдина, включенная в состав Западного фронта 10 ноября{52}, имела задачей оборонять тульское направление и непосредственно г. Тула (ширина полосы армии — 70 км).

В первом эшелоне армии оборонялись основные силы армии: 258, 290, 217, 154, 413, 299-я стрелковые, 31-я кавалерийская дивизии, во втором эшелоне — в г. Тула и на северной окраине его находились малочисленные 260-я стрелковая дивизия, 32-я танковая бригада и 4-я кавалерийская дивизия. 108-я танковая дивизия находилась в районе Новомосковска 2-го.

Дивизии 50-й армии, понесшие весьма большие потери в предшествовавших тяжелых боях на Брянском фронте, не успели пополниться. Они насчитывали всего от 600 до 2 тыс. человек в каждой и по две — три батареи артиллерии. Только одна 413-я стрелковая дивизия была укомплектована почти до штата, имея около 12 тыс. человек и около 100 орудий и минометов.

На 1 км фронта обороны в армии в среднем приходилось: орудий и минометов — 3,6; танков — 0,4. Противник в целом превышал силы армии по живой силе в 3,6 раза, а по артиллерии и танкам в 6 раз, что создавало на левом крыле Западного фронта грозное положение. Опасность обстановки весьма обострялась отходом 3-й армии Юго-Западного фронта на юго-восток, вследствие чего противник, имея здесь свободу для маневра, угрожал не только прорывом фронта ослабленной 50-й армии, но и глубоким обходом ее левого фланга.

В полосе обороны армии серьезное внимание уделялось подготовке противотанковой обороны как средствами фронта, так и самой армии. Всего было оборудовано восемь противотанковых районов, усиленных инженерными заграждениями, на тульском и Новомосковском направлениях.

Перед 50-й армией занимали исходное для наступления положение соединения 2-й танковой армии противника. Северо-западнее Тулы находилась 31-я пехотная дивизия, против южной окраины города — мотополк СС «Великая Германия»{53}; на участке Тула, Дедилово — 3-я и 4-я танковые дивизии 24-го моторизованного корпуса. 17-я танковая дивизия находилась в районе Крапивна, Плавск; 10, 29 и 25-я моторизованные дивизии подтягивались из района западнее и юго-западнее Орла; 56-я пехотная дивизия прикрывала коммуникации в районе Брянска; 112-я и 167-я пехотные дивизии, находясь в соприкосновении с войсками 3-й армии в районах [74] Богородицк, Волово, должны были в ходе наступления также перейти в состав 2-й танковой армии. Такую же задачу имела и 18-я танковая дивизия, наступавшая севернее Ефремова. Таким образом, основные силы 2-й танковой армии противника были сосредоточены на участке Тула, Дедилово в соответствии с задуманным планом главного удара в направлении Венев, Коломна с обходом левого крыла Западного фронта.

По решению командования фронта фронтовую и приданную авиацию предусматривалось использовать централизованно, на решающих направлениях вероятного наступления противника. С этой целью в плане боевых действий авиации фронта были определены задачи, группировка сил и средств, а также порядок взаимодействия с наземными войсками. Управление боевыми действиями авиации было организовано с командного пункта командующего ВВС фронта генерал-майора авиации С. А. Худякова, располагавшегося совместно с командным пунктом фронта в районе Перхушково.

Кроме того, для усиления авиации фронта была привлечена истребительная авиация 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО Москвы. Этот корпус должен был вести воздушную разведку, сопровождать бомбардировочную авиацию, вести борьбу с авиацией противника в воздухе и наносить удары по ее аэродромам, а также прикрывать боевые порядки войск, особенно на волоколамском, можайском и серпуховском направлениях.

Как можно заключить из всего изложенного, решение командования Западного фронта, созданная им группировка сил и задачи, поставленные армиям, соответствовали обстановке и ожидавшемуся развитию боевых действий. Недостаточная плотность и относительно небольшая глубина обороны на отдельных участках обусловливались общим недостатком сил и средств. Поэтому перед фронтом стояла трудная и ответственнейшая задача — задержать наступление противника имевшимися ограниченными силами, не допустить прорыва его к Москве и выиграть в ходе обороны время, необходимое для завершения сосредоточения стратегических резервов, перебрасываемых в район столицы. Наиболее неплотно, как указывалось выше, оказались занятыми участки в полосах только что переданных Западному фронту 30-й и 50-й армий на стыках с Калининским и Юго-Западным фронтами, где все более и более выявлялась угроза наступления ударных танковых группировок противника.

Чтобы объяснить это, следует вспомнить, в каких тяжелых условиях создавалась оперативная группировка войск Западного фронта. Левое крыло фронта образовалось в ходе высоко динамичного и напряженного сражения на можайской линии обороны. 10–12 октября были последовательно включены в состав Западного фронта со своими полосами сильно ослабленные в предшествовавших боях 43, 49 и 33-я армии расформированного Резервного фронта. Боевые действия с настойчиво стремившимися прорваться [75] к Москве войсками противника не прекращались буквально ни днем ни ночью, большинство передаваемых Ставкой ВГК в распоряжение фронта резервов вводилось в сражение с ходу в полосах этих армий в острой кризисной обстановке.

К концу октября противник на всем Западном фронте был задержан, но ожесточенные бои продолжались, напряжение не спадало, и поэтому невозможно было вывести часть сил в резерв командования фронта. 30-я армия из Калининского фронта была передана в состав Западного фронта с 23 часов 17 ноября, т. е. почти через 2,5 суток после начавшегося здесь наступления противника, а 50-я армия из состава расформированного Брянского фронта была формально передана 10 ноября, а фактически только 13 ноября. Обе эти армии, как отмечалось выше, были весьма ослаблены и, обороняясь на «нарощенных» флангах фронта, под ударами главных вражеских группировок оказались в крайне тяжелом положении. Пополнить и усилить их немедленно фронт не имел ни времени, ни свободных сил и средств. К тому же на стыке с Юго-Западным фронтом зиял разрыв шириной 40–50 км, позволявший противнику применить обходный маневр главными силами 2-й танковой армии.

Таким образом, непонятное промедление с передачей 30-й и 50-й армий Западному фронту, допущенное Верховным Главнокомандующим И.В.Сталиным, удлинило фланги фронта на самых опасных местах и в самый критический момент в сильнейшей степени обострило всю обстановку с начала вражеского наступления на Москву. Для предотвращения смертельной угрозы, нависшей над столицей, требовалось поистине геройское сопротивление войск, четкое управление ими во всех звеньях командования, умение изыскивать и создавать резервы за счет своих собственных сил в самом ходе сражения, искусно и своевременно маневрировать ими по обстановке, не допускать окружения отдельных наших группировок и обеспечивать хотя бы в ограниченной степени бесперебойное снабжение сражавшихся войск во всех отношениях.

Главнейшей целью фронта было — не допустить глубоких оперативных прорывов противника к Москве, нанести ему возможно большие потери, не дать возможности расчленить построение фронта, сохраняя оперативную цельность, и выиграть необходимое время до подхода резервов из глубины страны. При этом основным и решающим являлось, конечно, — удержать Москву во что бы то ни стало.

Чтобы по возможности ослабить наступательный порыв противника, фронтовое командование решило нанести до начала его наступления два упреждающих контрудара: один — силами шести дивизий (четырех кавалерийских, одной танковой и одной стрелковой) на правом фланге 16-й армии в направлении на Волоколамск по немецким 106-й, 35-й пехотным и 2-й танковой дивизиям и овладеть при удаче Волоколамском; другой — силами четырех дивизий (двух кавалерийских, одной танковой и одной [76] стрелковой) и двух танковых бригад из района Буриново{54} в направлении Высокиничи с задачей прорыва в тыл 4-й армии противника и удара по ее тылам и штабам.

Это решение в общем следует признать отвечающим требованиям активной обороны. Однако нельзя не отметить, что для сложной подготовки таких контрударов с рубежа переднего края своей обороны в обстановке непосредственного соприкосновения с противником войска не имели достаточно времени. Это не могло не отразиться на конечных итогах контрударов, достигших лишь весьма ограниченных результатов. Пожалуй, лучше было бы от них воздержаться.

Значительное количественное и военно-техническое превосходство противника почти на всех операционных направлениях фронта показывает, какой массовый героизм и самопожертвование должны были проявить наши войска, чтобы выполнить возложенную на них историческую задачу — отразить последний удар «цвета» гитлеровского вермахта на Москву и создать условия для его последующего разгрома.

Калининский и Юго-Западный фронты

На Калининском фронте, где положение сторон к концу октября временно стабилизировалось, в ноябре 1941 г. противник не вел особо активных действий, однако войска этого фронта также готовились к отражению его возможного наступления.

Командование фронта еще 1 ноября 1941 г. поставило перед армиями задачи прочно оборонять занимаемые рубежи и активными действиями сковывать противника, не допуская переброски его сил на московское направление.

22-я армия этого фронта под командованием генерал-майора В. И. Вострухова должна была прочно оборонять полосу шириной до 125 км, прикрывая направление на Торжок, Вышний Волочек со средней плотностью до 20 км на дивизию.

В первом ее эшелоне оборонялись пять стрелковых дивизий и одна мотострелковая бригада. В резерве командующего оставалась одна кавалерийская дивизия, располагавшаяся в районе северо-восточнее Селижарово.

Армия в период 6–12 ноября на своем правом фланге вела бои с группировкой противника, наступавшей на Селижарово. В этих боях противнику 8 ноября удалось потеснить части правого фланга армии и овладеть Селижарово, однако дальнейшее его наступление было остановлено. .

Против войск армии действовали пять пехотных дивизий и одна кавалерийская бригада СС, которые вместе имели почти двукратное количественное превосходство над войсками армии.

29-я армия под командованием генерал-лейтенанта И. И. Масленникова должна была оборонять полосу шириной 40 км, прикрывая [77] направление на Медное, со средней плотностью до 7 км на дивизию.

В первом эшелоне армии оборонялись три стрелковые, во втором — две стрелковые и одна кавалерийская дивизии, из которых одна стрелковая дивизия располагалась в районе Медное, а одна стрелковая и одна кавалерийская дивизии — в районе юго-восточнее Торжка.

Армия, имея против себя до трех вражеских пехотных дивизий, 2 и 3 ноября вела бои с противником, пытавшимся прорваться на Медное; в результате этих боев войска армии 3 ноября отошли на северный берег р. Тьма, где и закрепились.

31-я армия, которой командовал генерал-майор В. Н. Долматов, обороняла полосу шириной 40 км на северной окраине г. Калинин и западнее его со средней плотностью до 10 км на дивизию.

В резерве фронта к середине ноября были одна стрелковая дивизия, одна танковая бригада и один мотоциклетный полк. Однако поскольку, по оценке командования фронта, к этому времени противник сосредоточил свою ударную группировку между г. Калинин и Волжским водохранилищем против малочисленных войск 30-й армии{55}, 15 ноября эти резервы командующим фронтом были включены в состав 30-й армии.

Иное положение создалось на правом крыле Юго-Западного фронта.

Еще 1 ноября штабом Брянского фронта, в состав которого в то время входили 50, 3 и 13-я армии, был составлен план наступательной операции против тульской группировки противника{56}. Однако из-за недостатка сил и средств он не мог быть выполнен. К этому времени в дивизиях армий насчитывалось только по 1–3 тыс. человек личного состава. Укомплектованность материальной частью была также крайне низкой{57}. Вот почему командование Юго-Западного фронта, которому после расформирования Брянского фронта были подчинены 3-я и 13-я армии{58}, поставило перед ними задачу прочно удерживать занимаемые позиции.

3-я армия под командованием генерал-майора Я. Г. Крейзера в составе пяти стрелковых, двух кавалерийских дивизий и трех танковых бригад должна была оборонять полосу шириной 120 км, прикрывая ефремовское направление (средняя плотность обороны составляла более 17 км на одну дивизию). Армия имела одноэшелонное оперативное построение и слабоукомплектованные танковые бригады в резерве.

13-я армия под командованием генерал-майора А. М. Городнянского должна была оборонять полосу шириной 160 км, прикрывая [78] елецкое направление со средней плотностью до 15 км на дивизию.

В первом эшелоне армии оборонялись семь стрелковых дивизий, а во втором — две стрелковые и две кавалерийские дивизии и один мотоциклетный полк.

Против 3-й и 13-й армий Юго-Западного фронта активно действовала 2-я полевая армия противника в составе девяти дивизий, имевшая задачу выйти на р. Дон{59}.

К этому времени войска 3-й армии, оставив Богородицк, глубоким уступом назад находились к востоку от этого города. Тем самым на стыке Западного и Юго-Западного фронтов и создался оперативный разрыв. [79]