Отношения с оккупированными странами
Генерал Эйзенхауэр принимал энергичные меры по усилению операции «Оверлорд», стремясь привлечь к крестовому походу союзников максимальную поддержку руководителей и народов оккупированной Европы. Весной 1944 г. верховный штаб сосредоточил внимание на том, чтобы организовывать и направлять деятельность сил сопротивления. Эти меры предпринимались уже задолго до начала высадки. Союзные правительства и верховный штаб пытались также заложить основу для создания нормальных взаимоотношений после вторжения, заключив ряд соглашений по вопросам гражданского управления с правительствами, находящимися в эмиграции, и подготавливая направление представителей верховного штаба для связи с этими правительствами после восстановления власти последних в их странах. В частности, Эйзенхауэр пытался заручиться поддержкой французских эмигрантских руководителей не только потому, что боевые действия на первых порах должны были проводиться главным образом во Франции, но еще и потому, что от Франции ожидали создания в будущем десяти дивизий для участия в последующих операциях.
Приступая к установлению связи с эмигрантскими правительствами, верховный штаб располагал системой, которая была создана в Великобритании еще в 1939 г. Эмигрантские правительства Бельгии, Чехословакии, Голландии, Норвегии, Польши, Греции и Югославии были образованы в Лондоне, а Люксембурга — в Канаде в период между 1939–1941 гг. Французский национальный комитет, организованный де Голлем в Лондоне в 1940 г., выступал в качестве французского правительства. Дипломатические отношения с различными эмигрантскими правительствами поддерживались английским правительством через представителей министерства иностранных дел и американским правительством через бывшего посла в Польше Биддла. [149] Английское военное командование поддерживало специальную военную связь с правительствами постольку, поскольку каждое из этих государств имело сухопутные и морские силы под английским командованием. К августу 1943 г. бельгийские, датские, польские и чешские части осуществляли военную связь с 21-й группой армий, норвежские части — с 52-й английской дивизией, а французские войска — с военным министерством. Создание верховного командования требовало некоторых изменений в системе военной и политической связи.
В октябре 1943 г. по настоянию генерала Моргана английские начальники штабов согласились на создание при КОССАК групп связи с эмигрантскими правительствами. Отношения между этими группами и верховным штабом в январе 1944 г. координировались европейским координационным отделом верховного штаба под руководством генерал-лейтенанта Грасетта и его первого заместителя бывшего посла Биддла. В марте 1944 г. генерал Грасетт предложил создать представительства этих правительств при верховном штабе, при 21-й группе армий и при американской группе армий. Члены этих представительств должны были давать командующим, при которых они были аккредитованы, консультации по всем вопросам, касающимся их стран. Они должны были руководить их собственным административным персоналом.
Ко времени вторжения Норвегия имела группу связи при командующем союзными сухопутными войсками в Норвегии генерале Торне. Глава этой группы был представлен в верховном штабе. Правительства Бельгии, Чехословакии и Голландии имели группы связи при верховном штабе или в группах армий, в которых были их войска, а Польша имела группы связи и при верховном штабе, и в американской и английской группах армий. С французами на этот предмет не было заключено никаких соглашений. Однако для помощи союзным войскам во Франции около 150 французских офицеров с ноября 1943 г. обучались в Лондоне службе связи с боевыми частями. Незадолго до высадки Эйзенхауэр просил французских представителей выделить дополнительное количество офицеров для этой цели, указав, что потребуется 550 человек.
Верховный штаб готовил также свои представительства, которые должны были быть посланы во Францию, Бельгию, Люксембург, Голландию, Данию и Норвегию после того, как правительства этих стран будут восстановлены у власти. В конце апреля 1944 г. Грасетт просил объединенный штаб решить вопрос о главах этих представительств, полагая, что та страна, которая освобождает данную территорию от немцев, и должна назначать главу представительства. Это предложение носило предварительный характер, так как Черчилль и Рузвельт не пришли еще к соглашению по вопросу о зонах, которые должны оккупироваться их странами. Генерал Смит предложил поставить во главе представительств временных руководителей с тем, чтобы окончательные назначения отложить до соглашения относительно английской и американской зон оккупации. Это соглашение не было заключено до начала операции «Оверлорд».
Еще до того как было достигнуто соглашение о связи с правительствами оккупированных стран, США и Англия вели переговоры о заключении с некоторыми эмигрантскими правительствами соглашений по вопросу о руководстве гражданской администрацией. Эти соглашения предназначались для регулирования отношений между восстановленными правительствами и союзными экспедиционными силами в период военного контроля. Переговоры с Норвегией, Бельгией и Голландией затянулись на несколько месяцев из-за разногласий по процедурным вопросам, возникшим между США и Англией. 16 мая 1944 г. представители США, Великобритании и СССР подписали сепаратные договоры с Норвегией, а представители США и Великобритании — с Бельгией и Голландией. Заключение соглашения с Францией было отложено до осуществления форсирования Ла-Манша. Договор же с Данией не мог быть подписан до освобождения этой страны и ее правительства.
Норвегия, Бельгия и Голландия передали верховному командованию право контроля над теми районами их стран, которые должны были освободить его войска до того момента, когда военная обстановка позволит ему возвратить административное управление правительствам этих стран. Среди основных положений договоров были и такие, которые предусматривали реставрацию монархической власти; предоставление союзникам юрисдикции по отношению военнослужащих союзных войск во всех случаях, кроме нарушения местных законов; право союзного верховного командования на реквизицию жилых помещений и продовольствия и использование земель, зданий и транспортных средств и других видов обслуживания, необходимых для военных целей. Вопросы, не затронутые в этих договорах, были оставлены на рассмотрение при» следующих переговорах; некоторые из них так и не были решены до конца войны.
25 мая 1944 г. от военных представительств Бельгии, Норвегии и Голландии потребовали офицеров-советников по вопросам тыла, разведки, планирования операций, руководства гражданской администрацией, связи с прессой и психологической войны, касающимся этих трех стран. Таким образом, был открыт путь к легкому и прямому контакту с тремя из пяти государств, освобождение которых должно было осуществиться в скором будущем..
Осложнения, возникшие между Французским комитетом и США и Великобританией, породили одну из «наиболее досадных» проблем, с которыми Эйзенхауэру пришлось столкнуться до начала и в течение первых недель вторжения. Они возникли из желания де Голля вернуть Франции положение великой державы, а себе положение единовластного руководителя. Летом 1940 г. он заявил, что война не проиграна, а быстрая организация им в Лондоне Французского национального комитета создала базу для сплочения тех французов, которые желали бороться с немцами и вишистским режимом. К сожалению, он и его последователи чуждались тех многих французов как внутри страны, так и за ее рубежами, которые понимали, что их борьба против оккупантов не принимается в расчет де Голлем. Среди недовольных были офицеры регулярной армии, которые хотя и находились в районе, контролируемом вишистским правительством, однако были заняты подготовкой к содействию союзникам в освобождении Франции. Некоторые французы вне Франции предпочитали примкнуть к течению генерала Жиро с его программой независимости Франции. Временами эти группы становились настолько неистовыми в их соперничестве за руководство французскими силами за пределами страны, что союзникам было затруднительно определить, какого курса придерживаться.
Решение союзников использовать адмирала Дарлана во время операций в Северной Африке оскорбило приверженцев Жиро и де Голля и заставило их относиться с недоверием к намерениям союзников. Группа де Голля все более отчуждалась вследствие внимания, оказываемого жиродистским кругам. Президент Рузвельт и государственный секретарь Хэлл сильно желали Франции возрождения свободы, но не были убеждены, что де Голль и его последователи представляют большую часть французского народа. Они считали, что признание Французского комитета национального освобождения, за который в июне 1943 г. де Голль и Жиро поручились, как за преемника Французского национального комитета, может породить нежелательный для Франции режим. Президент опасался, в частности, что желания де Голля были направлены более на захват политического руководства во Франции, нежели на разгром немцев. Угрозы де Голля наказывать за сотрудничество с маршалом Петэном заставили многих союзных руководителей думать, что его программа для освобожденной Франции может привести к гражданской войне. [152]
Правительства США и Англии часто расходились в своих отношениях к де Голлю. Англичане уже оказывали поддержку первому комитету де Голля в 1940 г. Черчилль, хотя порой бывал резок с де Голлем и иногда возмущался некоторыми его взглядами, все же пытался добиться взаимопонимания между генералом и Рузвельтом. Вполне вероятно, что, если бы не резко отрицательное отношение президента к Французскому комитету, англичане признали бы его временным правительством Франции до начала вторжения — шаг, который упростил бы задачу верховного командования по осуществлению руководства гражданской администрацией.
В июле 1942 г. Соединенные Штаты назначили представителей в Лондон для консультаций с де Голлем и Французским комитетом по всем вопросам, относящимся к ведению войны, которые затрагивали французов. Так как Рузвельт не питал симпатии к де Голлю, он был готов иметь дело с другими представителями французского народа. Рузвельт признал Французский комитет национального освобождения с большими оговорками. В августе 1943 г. он сказал, что приветствует его создание, но ожидает, что он будет действовать по принципу коллективной ответственности всех его членов за активное ведение войны в соответствии с нуждами союзного командования. Комитет был признан как политический орган во время войны со специфическими ограничениями, но не как правительство.
«Впоследствии, — говорил Рузвельт, — народ Франции свободно и беспрепятственно, в должном порядке изберет свое правительство и своих должностных лиц для управления страной».
Он дал указание Эйзенхауэру, чтобы последний по вопросам, касающимся французских вооруженных сил, сносился с французскими военными властями, а не с Французским комитетом. Эти указания повлекли за собой не только умаление правительственной власти Французского комитета, но и расширение прав генерала Жиро, главнокомандующего французскими войсками. Неминуемым результатом этого должно было быть усиление розни между группировками во Франции. В Лондоне и других столицах продолжали появляться комитеты и офицеры связи, представлявшие группы Жиро, де Голля и различные мелкие группы. Таким образом, еще больше осложнилась задача верховного командования, которому необходима была какая-то определенная власть, которая позволяла бы решать вопросы, касающиеся сил французского Сопротивления и руководства французскими войсками, и давала бы возможность войти в соглашение относительно руководства гражданской администрацией в освобожденной Франции.
Желание де Голля установить власть Французского комитета национального освобождения было причиной многих осложнений, возникших в 1943–1944 гг. между союзниками и французами. Нигде столкновение из-за власти не было более очевидным, как в спорах по поводу мероприятий по устройству гражданской администрации в освобожденных районах Франции. [153]
В своих первых мероприятиях в области гражданской администрации КООСАК подчеркивал необходимость достижения договоренности с французами на период операций в Северо-Западной Европе. В августе 1943 г. заместитель начальника КОССАК генерал Баркер обсуждал этот вопрос с государственным секретарем США Хэллом. Они договорились о необходимости выработать принципы взаимоотношений с французами. Осенью 1943 г. на Московской конференции Соединенные Штаты и Англия представили проект соглашения по этому вопросу. Западные союзники заявили, что в соответствии с главной задачей — разгромом Германии — высадка во Франции должна иметь целью возможно скорейшее освобождение французов от их угнетателей и создание условий, в которых сформированное демократическим путем правительство было бы в состоянии взять на себя ответственность за гражданскую администрацию. До тех пор пока народ не сможет сделать свободный выбор желаемого правительства, ему нужно предоставить «наибольшую меру личной и политической свободы, допустимой интересами военной безопасности...» Для французов следовало возможно шире восстановить гражданскую администрацию, подведомственную верховному командующему, а во главе руководства гражданской администрацией нужно было поставить офицера из состава французских вооруженных сил или военного представительства, связанного с боевыми действиями во Франции. В верховный штаб следовало пригласить французских представителей по гражданским делам, с тем чтобы после начала боевых действий приобщить их к руководству гражданской администрацией. В целях создания у французов уверенности в их праве свободного выбора.своего правительства верховный командующий должен был беспристрастно судить обо всех французских группах, сочувственно относившихся к делу союзников. Союзники категорически заявили, что верховный командующий не будет иметь ничего общего с вишистским правительством, «кроме как с целью ликвидировать его», и что в качестве чиновников не будет использован никто из тех, кто по доброй воле сотрудничал с врагом или преднамеренно совершал поступки, враждебные союзникам и их делу.
Это предложение не понравилось Французскому комитету национального освобождения. Члены комитета считали, что они сыграли главную роль во французском движении Сопротивления и были лучше всего подготовлены принять бразды правления во Франции, как только она будет освобождена. В конце сентября 1943 г. они передали всю полноту политической власти во Французском комитете, который рассматривался как будущее правительство Франции, в руки генерала де Голля. [154] Де Голль в свою очередь наделил Филиппа, комиссара по внутренним делам, особыми полномочиями по установлению гражданской администрации в освобожденной Франции. 3 октября Филипп информировал союзное руководство в Лондоне о намерениях его группы. Он заявил также, что, когда будет назначена военная миссия связи при верховном штабе, она будет представлять Французский комитет, а не военное главное командование. Генерал Жиро будет руководить французскими войсками, занятыми в операциях на континенте, и военными зонами, которые будут созданы. Однако по возможности сразу же после освобождения освобожденные районы перейдут во внутреннюю зону страны и будут управляться им, Филиппом. Группы Сопротивления, находящиеся под руководством Совета Сопротивления, скорее перейдут под руководство французских политических властей, нежели под командование французского главнокомандующего. Филипп заявил далее, что одной из основных задач французского Сопротивления во время вторжения должна быть защита электростанций и промышленных объектов. Он считал, что так как немцы, вероятно, выведут свои войска из Франции вскоре после высадки, то более важным делом для Французского комитета является сосредоточение внимания на административном управлении освобожденных районов, чем на принятии мер против немцев.
Такое предпочтение политических приготовлений военным мероприятиям усилило подозрения Рузвельта в отношении де Голля и Французского комитета. По пути на Каирскую конференцию президент отмечал, что де Голль будет следовать непосредственно за армиями, когда они будут продвигаться во Францию, и его клика захватит власть, как только тот или иной район будет освобожден. Это мнение о французских намерениях было, вероятно, причиной того, что Рузвельт в ноябре настаивал на изменении существующего плана экстренного вторжения («Ранкин») так, чтобы Соединенные Штаты не несли ответственности за оккупацию Франции, в случае если Германия капитулирует или внезапно выведет свои войска из Франции.
В декабре англичане, настроенные более дружелюбно к претензиям Французского комитета национального освобождения, нежели американцы, и, по-видимому, настроенные более реалистично относительно того, в какой степени эта группа представляет французский народ, предложили рассматривать Комитет как правительство в его взаимоотношениях с Великобританией и США. Государственный департамент хотел принять только второй вариант предложения англичан, так чтобы союзники совместно с французами разработали необходимые планы мероприятий в области гражданской администрации в освобожденных районах французской метрополии. [155] В конце апреля президент повторно заявил о своем нежелании иметь дело с Французским комитетом ни по одному вопросу, кроме военных. Рузвельт заявил Маршаллу:
«В настоящее время я желаю, чтобы военные вопросы, затрагивающие французские войска, улаживались непосредственно между союзными командующими и французскими военными властями, а не между одним суверенным правительством, в полном сознании своей независимости, и другим правительством, фактически не являющимся независимым».
7 сентября 1943 г. в Алжире Французский комитет представил представителям США и Англии проект соглашения по гражданской администрации. Но союзники не предприняли ничего до начала января 1944 г. Тогда французский комиссар по иностранным делам Ренэ Массильи предупредил, что, если к началу вторжения не будет достигнуто соглашение, союзники будут стоять перед дилеммой: либо иметь дело с «правительством» Виши, либо установить режим непосредственного военного администрирования. И то и другое вызовет глубокое недовольство французского народа.
Верховный командующий и его штаб полностью сознавали, какие могли возникнуть опасности, если оставить нерешенным этот или подобные вопросы после форсирования Ла-Манша. В конце декабря они были осведомлены из французских источников, что молодежь Франции поддерживает де Голля потому, что он был для них «воплощением духа сопротивления немцам, а не потому, что они были преданы ему, недостатки которого были им хорошо известны». Генерал Смит, отрицавший какие-либо продеголлевские чувства, в начале января 1944 г. заявил, что нет лучшего механизма для взаимопонимания с освобожденной Францией, чем Французский комитет. Он надеялся, что если нельзя будет достигнуть соглашения с Французским комитетом, то в крайнем случае можно выбрать французского деятеля, который смог бы сосредоточить в своих руках гражданское управление Францией до проведения выборов в стране.
У Эйзенхауэра во время его пребывания в Вашингтоне в начале января создалось впечатление, что президент и работники военного министерства и государственного департамента хотят, чтобы он наладил отношения с Французским комитетом национального освобождения. По прибытии в Лондон он стал настаивать на том, чтобы объединенный штаб предпринял безотлагательные действия для оформления гражданской администрации во Франции, и передал де Голлю просьбу назначить в Лондон людей, с которыми верховный штаб мог бы вступить в непосредственные переговоры. Черчилль предлагал проявлять осторожность не только потому, что сомневался в согласии Рузвельта принять Комитет в качестве главенствующей власти во Франции, но также и потому, что он лично возражал против «непродуманного обращения к генералу де Голлю с просьбой назначить человека или группу людей» для переговоров в Лондоне. [156] Если Французский комитет национального освобождения должен быть принят в качестве непосредственного партнера, то союзникам следует проявить осторожность в отношении людей, избранных для переговоров, и быть уверенным, что они будут приемлемы для обеих сторон.
В конце января отдел гражданской администрации военного министерства США склонялся к использованию Французского комитета национального освобождения в гражданских делах, однако в марте этот отдел дал указание верховному штабу о прекращении всяких подготовительных мероприятий, основанных на такой установке. В середине марта Рузвельт дал через Стимсона Эйзенхауэру указания, содержащие его взгляды и одобренные госдепартаментом и военным министерством. Эти указания во многом напоминали точку зрения США и Англии по вопросам гражданской администрации, представленную на Московской конференции. Первоначальное предложение о назначении французского руководителя по гражданским делам было отменено, а верховный командующий был уполномочен решать, «где, когда и как гражданская администрация Франции» должна осуществляться французскими гражданами. Ему было разрешено консультироваться с Французским комитетом национального освобождения и по своему усмотрению разрешать избрание и введение в должность чиновников, необходимых для гражданской администрации, при условии полной договоренности, что эти действия отнюдь не означают признания Комитета в качестве правительства Франции. Верховный командующий должен был потребовать от Французского комитета национального освобождения или другой группы, с которой он будет вести переговоры, гарантий того, что 1) он не имеет намерения неограниченно использовать правительственную власть; 2) он поддерживает восстановление всех французских свобод и 3) он не предпримет никаких действий для укрепления своей власти в ожидании избрания конституционного правительства посредством свободных выборов французского народа. «Правительство» Виши было категорически исключено из числа групп, с которыми Эйзенхауэр мог иметь дело. Верховный командующий в своих действиях должен руководствоваться тремя высшими целями: 1) быстрое и полное поражение Германии; 2) быстрейшее освобождение Франции и 3) применение демократических методов и условий, при которых в результате свободного выбора французов будет создано французское правительство как правительство, под руководством которого они хотят жить. [157]
В конце марта 1944 г. Рузвельт уполномочил посла Вильсона, который возвращался из Вашингтона в Алжир, передать де Голлю следующее заявление: если Эйзенхауэр решил вести дела с Французским комитетом национального освобождения, то он, вероятно, будет продолжать эти отношения при условии, что Комитет хорошо поведет свои дела и будет воздерживаться от крайних мер, поддерживать порядок и сотрудничать с военными властями. Как это заявление, так, и более резкие указания являлись односторонними действиями Рузвельта, не санкционированными англичанами. Рузвельт, однако, считал дело решенным и позднее был раздражен настоятельными упоминаниями генералов Смита, Холмса и других работников верховного штаба о том, что позитивное соглашение между союзниками и Французским комитетом национального освобождения все еще остается недостигнутым.
Французский комитет национального освобождения продолжал настаивать на своих претензиях действовать в качестве правительства освобожденной Франции. 14 марта он назначил своих представителей для осуществления руководящих и административных прав Французского комитета на освобожденной территории Франции до тех пор, пока Комитет не сможет непосредственно осуществлять эти функции. Спустя четыре дня де Голль довел до сведения консультативной ассамблеи в Алжире о попытках достигнуть соглашения по гражданским делам с правительствами США и Англии и добавил, что Комитет не имеет соответствующего своим обязательствам голоса в международных делах. 27 марта, очевидно утомленный препятствиями, чинимыми союзниками, он заявил:
«Франция, которая принесла миру свободу и которая была и остается поборником свободы, не нуждается в консультациях извне, чтобы решить, как восстановить свободу в своей стране».
Спустя неделю он говорил:
«Где бы они ни были и что бы ни случилось, французы с того момента, как они больше не подвергаются лично вражескому насилию, должны признавать приказы только своего правительства. Ни одна власть не является реальной, если только она не действует от имени этого правительства».
Де Голль повторил это заявление 21 апреля, сказав в своем интервью, что установление французской администрации может быть обеспечено только французским народом.
«Единственный пункт, открытый для обсуждения, это вопрос обеспечения сотрудничества между французским правительством и союзными военными властями».30 марта, очевидно с целью рассеять опасения союзников относительно будущих намерений Французского комитета, консультативная ассамблея приняла декрет о выборах всеобщим голосованием Учредительного собрания в течение одного года после полного освобождения Франции. [158] После проведения выборов в двух третях департаментов в метрополии, включая департамент Сена, временная консультативная ассамблея должна стать временной представительной ассамблеей, которой Французский комитет передаст свои полномочия. 21 апреля 1944 г. эти предложения были приняты Французским комитетом. Но несколько успокаивающее влияние этого декрета было утрачено уже через несколько дней, когда Французский комитет национального освобождения в конце апреля предоставил де Голлю полную власть в вопросах, касающихся французских вооруженных сил. Генерал Жиро, который понимал, что он низведен до положения номинального начальника, объявил о своем намерении отказаться от поста командующего французскими вооруженными силами, хотя генерал Деверс и посол Дафф Купер пытались разубедить его. Он отказался от предложенного ему Комитетом поста генерального инспектора французской армии и заявил, что уходит в отставку. Верховный штаб, все еще пытавшийся прийти к соглашению с французами, был ободрен, когда 9 апреля государственный секретарь Хэлл объявил, что
«делом чрезвычайной важности является, чтобы гражданская власть во Франции осуществлялась французом, чтобы она была быстро организована и действовала в соответствии с первоначальными планами настолько полно, как это позволяют военные действия».Хотя США не могли признать Французский комитет национального освобождения в качестве правительства Франции, добавил Хэлл, президент склонен
«видеть Французский комитет осуществляющим руководство в деле установления законности и порядка под наблюдением союзного верховного командующего».Черчилль, полагая, что это заявление вносит изменение в прежнюю политику Соединенных Штатов, немедленно одобрил его.
Эйзенхауэр и генерал Кениг, ставший в апреле старшим французским начальником в Англии, видели в заявлении Хэлла формулу, которую можно было положить в основу приемлемого соглашения. Верховный командующий просил у объединенного штаба полномочий начать переговоры с Кенигом по таким вопросам, как трудовое использование гражданского населения, банки и биржа, передача имущества, наложение ареста на вражескую собственность, общественная безопасность, здравоохранение, снабжение гражданского населения и проблема перемещенных лиц. Он заявил, что не переступит ограничений, поставленных президентом в том виде, как это было истолковано Хэллом. Ожидая решений объединенного штаба, которые он должен был получить до начала вторжения, верховный командующий разрешил генералам Грасетту и Моргану начать неофициальные переговоры с Кенигом и его штабом. 25 апреля на первой встрече Кениг просил отложить на более позднее время вопросы, затрагивающие суверенные права Франции. [159] Представители верховного штаба, штабов 21-и группы армий, 1-й американской группы армий, штаба союзных воздушных сил, отдела европейских контактов и французского военного представительства согласились назначить специальные комитеты для рассмотрения многочисленных вопросов гражданского управления.
К сожалению, Французский комитет приостановил эти неофициальные встречи вскоре после того, как они начались. Это был протест против английского заявления, сделанного из соображений безопасности по настоянию английских начальников штабов и верховного командующего, о том, что с 17 апреля всем иностранным дипломатическим представителям, кроме американских и советских, будет запрещено отправлять и получать непросмотренные цензурой сообщения. Французский комитет национального освобождения отказался подчиниться этой цензуре. Вызванное этим отсутствие связи между Французским комитетом в Алжире и его представительством в Лондоне сделало фактически невозможным формальное соглашение до начала вторжения. Однако в этот период де Голль заявил американскому корреспонденту, что, хотя он озабочен отношениями французов с президентом Рузвельтом, он верит, что переговоры между Кенигом и Эйзенхауэром «пойдут хорошо, поскольку Эйзенхауэр дружелюбно относится к Франции». Французский генерал вел примиренческую линию, ограничивая свои просьбы о снятии цензуры только в отношении телеграмм о подготовке операций, представляющих интерес для французов. Успокоенный такой позицией де Голля, Рузвельт согласился предоставить решение этого вопроса на усмотрение Черчилля. Была достигнута договоренность, согласно которой английские и американские власти просматривали французские телеграммы прежде, чем они отправлялись из Лондона, и разрешили отправлять их французским кодом после того, как Кениг дал заверение, что в первоначальный текст не будет вноситься никаких изменений.
Еще до того, как было выработано соглашение, которое позволило бы возобновить переговоры между верховным штабом и французскими представителями, Хэлл и Рузвельт разъяснили, что формула, предложенная Хэллом 9 апреля, не может быть истолкована как принципиальные изменения во мнении Рузвельта по отношению к де Голлю и Французскому комитету. Спустя несколько дней президент повторил Эйзенхауэру свои взгляды на отношения с де Голлем. Признавая, что верховный командующий имеет полное право обсуждать с Французским комитетом военные вопросы, президент подчеркнул свое личное несогласие предпринимать какие-либо действия политического характера, так как он не может признать правительство Франции до тех пор, пока французский народ не будет иметь возможность сделать свободный выбор. [160]
Послание президента в середине мая было ускорено вследствие просьбы Эйзенхауэра о том, чтобы ему разрешили сообщить Кенигу о дне и месте наступления и чтобы де Голль прибыл в Лондон к началу высадки и от имени союзников выступил по радио с обращением к французскому народу. Английские начальники штабов были против первого предложения, поскольку оно нарушало указания объединенного штаба от 1 апреля, запрещающие передачу сведений французам, которые могли подвергнуть риску операцию «Оверлорд». Эйзенхауэр, характеризуя свое положение как затруднительное, предложил обойти трудности, пригласив де Голля в Лондон, и там сообщить ему об операции «Оверлорд». Президент Рузвельт согласился, что де Голля можно кратко информировать, если только он не вернется в Алжир до того, как удар будет нанесен. Затем Рузвельт еще раз предупредил против переговоров с де Голлем на политической основе.
С предложением пригласить де Голля в Лондон, с тем чтобы ориентировать его по операции «Оверлорд», продолжали медлить почти до конца мая. В связи с заявлением Рузвельта о том, что французский генерал может быть информирован о высадке при условии, если он согласится прибыть в Лондон и оставаться там до конца высадки, премьер-министр заявил, что было бы неразумно приглашать де Голля с оговорками, которые он мог рассматривать как оскорбление. В конце мая верховный штаб подчеркнул важность обращения французского генерала к французам для того, чтобы они оказали поддержку союзным войскам, действовавшим под командованием Эйзенхауэра. Черчилль немедленно согласился, что де Голля следует пригласить в Лондон.
По прибытии де Голля 4 июня в Лондон ему показали обращение, подготовленное для него отделом психологической войны верховного штаба для трансляции по радио в первый день вторжения. Он согласился выступить по радио в духе документа верховного штаба, но отказался читать заранее подготовленную речь по той причине, что в ней слишком подчеркивается повиновение французов союзному командованию и не упоминается об Алжирском комитете. Эта реакция послужила поводом для комической увертюры к вторжению, в которой генерал Смит, Локкарт, генерал Макклюр, министр иностранных дел Англии Идеи и Черчилль спорили по этому вопросу с непокорным генералом. Серия телеграмм в Вашингтон характеризовала развитие дискуссии такими фразами: «Генерал де Голль будет говорить», «Генерал де Голль не будет говорить», «Генерал изменил свое решение». Союзные руководители пытались убедить де Голля, что его пребывание во Франции может быть небезопасным, если станет известно, что он был в Лондоне и отказался присоединить свой голос к голосам тех глав эмигрировавших правительств, которые также были внесены в список для обращения к своим народам в день начала вторжения. [161] Просьба де Голля об изменении текста обращения в день высадки так, чтобы в нем упоминалось о Французском комитете, не могла быть удовлетворена, так как текст обращения был одобрен в Лондоне и Вашингтоне и были сделаны записи для радио. В конце концов союзники согласились, чтобы де Голль в своей речи упомянул Французский комитет. Но, невзирая на эту уступку, только рано утром 6 июня он, наконец, согласился говорить. Окончательный текст речи свидетельствовал о победе де Голля. Он заявил, что первым условием для французов в предстоящей битве является следование указаниям их правительства и приказам начальников. Де Голль не старался подчеркивать власть союзного командования.
К счастью для успеха программы мероприятий в области гражданской администрации во Франции, верховный штаб и подчиненное ему командование продолжали разработку с французскими представителями практических мер на политической основе. Многие чиновники, которых де Голль намеревался использовать в Нормандии после ее освобождения, находились в Англии, и из них многие были в контакте с английскими и американскими представителями службы руководства гражданской администрацией. Французские офицеры связи, проходившие в Англии подготовку к выполнению будущих заданий с английскими и американскими органами руководства гражданской администрацией, в настоящее время менее заботились о проблеме политического суверенитета, нежели о задаче приведения в действие гражданской администрации освобожденных районов в возможно короткий срок после высадки союзников. Таким образом, недостаток тесных отношений между Французским комитетом и английским и американским правительствами был менее серьезным, чем это могло показаться с первого взгляда. Возможно, особенно полезным оказалось то, что в первый период операций во Франции ответственность за деятельность органов руководства гражданской администрацией была возложена на 21-ю группу армий, которая, как и следовало ожидать, отражала желание английского правительства пойти на некоторые уступки Французскому комитету.
В числе вопросов, которые французы и союзники не решили в период до высадки, был вопрос о командовании французскими войсками. К счастью для верховного командующего, соглашение, достигнутое в начале 1943 г., заложило основу для формирования и вооружения французских частей, призванных поддерживать действия союзников. На конференции в Касабланке Рузвельт дал принципиальное согласив вооружить восемь пехотных и три бронетанковые французские дивизии. [162] Эти одиннадцать дивизий, которые должны были действовать под руководством верховного командующего, главным образом против общего врага, должны были быть снаряжены Соединенными Штатами и организованы по штатам, принятым в американской армии. Существующие деголлевские войска, приблизительно до 15 тыс. человек, снаряжались англичанами и с 1940 г. снабжались ими. Англичане продолжали обеспечивать их до тех пор, пока французские войска в 1943 г. распались. По рекомендации Эйзенхауэра общее количество дивизий, которые должны были быть экипированы Соединенными Штатами, было сокращено до пяти пехотных и трех бронетанковых. Эйзенхауэр считал, что французы не смогут обеспечить достаточного количества обслуживающих частей для одиннадцати дивизий, организованных по американскому образцу. Когда дивизии были снаряжены, их ввели в состав войск Средиземноморского театра. Пять из них были использованы до лета 1944 г. Все планы вторжения в Южную Францию в 1944 г. основывались главным образом на использовании французских войск, и в результате союзники придавали мало значения использованию в операции вторжения через Ла-Манш чего-либо большего, чем лишь символические французские силы.
Затруднения между союзниками и Французским комитетом национального освобождения возникли зимой 1943 г., когда Комитет отказался послать 9-ю туземную пехотную дивизию в Италию, несмотря на приказ командующего французскими вооруженными силами генерала Жиро. Отказ, явившийся результатом трений между Комитетом и Жиро, а не между Комитетом и союзным верховным командующим, все еще угрожал созданием помех операциям союзников. В этой связи Эйзенхауэр предупредил Жиро, что США не будут продолжать вооружать французские части, если Комитет не даст заверений руководствоваться при ведении действий военными, а не политическими соображениями.
В конце декабря английскими и американскими дипломатическими и военными представителями и французскими офицерами было созвано в Алжире в штабе де Голля совещание по использованию французских войск. Путь к прочному соглашению был проложен заявлением генерала Смита, что французские части будут играть ведущую роль в высадке на южном побережье Франции, а в Северной Франции, особенно в районе Парижа, будут использованы только символические французские силы, предпочтительно одна дивизия. 30 декабря Массильи информировал американского посла Вильсона и английского представителя Макмиллана о том, что заявления Смита отвечают основным «желаниям» Французского комитета и что Комитет решил «передать вышеупомянутые французские войска в распоряжение объединенного штаба с целью использования их союзным верховным командующим. [163] При этом должны были учитываться соображения французского командования». Он убеждал союзных представителей в необходимости направить их правительствам для скорейшего санкционирования проект директивы общего руководства французскими войсками, который он представил тремя днями раньше.
Американские и английские дипломатические представители приняли заявление Массильи как решение вопроса о командовании французскими войсками, которые будут использованы со Средиземноморского театра. Они считали более трудной задачей принять оговорку Французского комитета, согласно которой последний имел право вмешиваться в действия английского и американского правительств и союзного верховного командующего с целью убедиться, что при распределении французских войск французские интересы берутся «в расчет по возможности полно». Начальники штабов отказались рассматривать отношения между Французским комитетом национального освобождения и Англией и США на уровне правительств.
Члены английского правительства были склонны в некоторой степени поддержать претензии Французского комитета. Президент Рузвельт, который считал тон французских ответов диктаторским, в конце апреля поручил Маршаллу проследить, чтобы вопросы, относящиеся к французским войскам, были решены между союзными командующими и французскими военными властями. В середине мая объединенный штаб приказал генералу Вильсону представить на утверждение исправленный союзниками проект директивы Французскому комитету национального освобождения.
Французы, оскорбленные запрещением пользоваться своими дипломатическими шифрами при отправке корреспонденции из Англии, не были расположены дать согласие на эту директиву. В результате до начала вторжения в Северо-Западную Европу не было заключено никакого соглашения по поводу общего командования французскими войсками. Но так как французские войска не были включены в десант, отсутствие формального договора не имело непосредственного значения. В дальнейшем Эйзенхауэр, находясь в Северной Франции, заявил, что, если его приказы не будут выполняться, он прекратит снабжение французских войск.
Стремясь обеспечить успех высадки, Эйзенхауэр привлекал для поддержки операции силы движения Сопротивления, развивавшегося во Франции с 1940 г. Зародившиеся стихийно внутри страны группы Сопротивления отдали себя в распоряжение различных лидеров: Ко дню высадки движение было разделено на пять основных течений: «Ларме Секрет», состоявшее из четырех групп в северной и трех в южной зоне; «Маки» составившееся из молодых людей, бежавших в горы Верхней Савойи с тем, чтобы избежать набора в трудовые команды; [164] «Франтирера партизан» — полувоенная секция коммунистического национального фронта, руководимая коммунистами и присоединившаяся к «Ларме Секрет», и «Групп де Ларме», состоявшая главным образом из членов распущенной вишистской армии, симпатизировавших Жиро. «Ларме Секрет» была самой большой из организаций. Она управлялась Национальным советом Сопротивления в Париже и находилась под руководством центрального бюро (ЦБРА), имевшего отделения в Лондоне и Алжире.
Все движение Сопротивления первоначально вдохновлялось и координировалось специальным оперативным исполнительным органом (SOE), созданным англичанами в начале войны для поддержки движения патриотов в оккупированных странах всего мира. Организация, возглавлявшаяся генерал-майором Гюббинсом, была подведомственна министерству экономической войны. Английское правительство готовило людей, транспорт и материалы для групп Сопротивления, а специальный оперативный исполнительный орган, военное министерство и адмиралтейство руководили операциями сил Сопротивления. Они были связаны с «Ларме Секрет» через лондонское бюро, возглавлявшееся деголлевцами. Другие группы действовали либо непосредственно, либо через представительства и комитеты, назначенные сторонниками Жиро, а также другие специальные группы.
Весной 1941 г. специальный оперативный исполнительный орган во Франции начал операции небольшого масштаба. Его план широкого использования сил Сопротивления в 1942 г. был отложен после того, как намеченное вторжение союзников на северное побережье Франции было заменено сосредоточением усилий на Средиземноморском театре. В начале 1943 г. вновь усилилась подготовка к использованию сил французского Сопротивления. Летом этого года Соединенные Штаты создали при управлении стратегической службы в Лондоне отдел специальных операций (SO) для помощи в планировании операций сил Сопротивления.
КОССАК, не видя весной и летом 1943 г. настоятельной необходимости в планах использования сил Сопротивления до осени этого года, слабо контролировал деятельность английских и американских отделов специальных операций, хотя эти группы поддерживали связь с КОССАК. После того как разработка планов операций «Оверлорд» и «Ранкин» была завершена, генерал Морган распространил свой контроль на деятельность отделов специальных операций. В октябре 1943 г. английские начальники штабов отдали под руководство верховного командующего деятельность специального оперативного исполнительного органа в сфере его действий, а в ноябре и американские начальники штабов предоставили ему соответствующую власть над отделом специальных операций управления стратегической службы. [165] В марте 1944 г. обе организации (SOE и SO) приняли наименование штаба специальных войск (SFHQ).
Весной 1944 г. были предприняты меры для координации действий сил Сопротивления с Французским комитетом национального освобождения и французской регулярной армией. Генерал де ла Вижери, представлявший Французский комитет в Англии с 1943 г., получил указания: 1) участвовать в разработке операций сил Сопротивления, 2) установить связь с французской военной миссией и с верховными командующими, 3) наблюдать за специальными операциями во Франции, проводимыми с английских военных баз, 4) выступать в качестве представителя Французского комитета национального освобождения при верховном командующем во всех случаях, касающихся военного управления на территории Северного театра военных действий, 5) действовать в качестве военного представителя Французского комитета национального освобождения в Лондоне.
В марте 1944 г. генерала де ла Вижери сменил генерал Кениг. В конце апреля Кениг объявил об организации верховного командования французских вооруженных сил в Англии и на Европейском театре военных действий. Он создал штаб французских внутренних сил и администрации связи (FILA). Штаб включал два исполнительных органа, один по работе в организациях движения Сопротивления и второй — группа военной связи с администрацией (MMLA) для работы на освобожденной территории.
23 марта 1944 г. верховный командующий принял руководство над всеми специальными операциями в его сфере действий. Специальный отдел оперативного управления верховного штаба взял на себя ответственность за эти операции. Верховный штаб осуществлял общее руководство и планирование, давал указания о последовательности воздействия на объекты, об ослаблении или усилении деятельности в соответствии с планами верховного командующего, а также указания о распределении сил в различных операциях. Сфера действий верховного штаба включала Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию, Люксембург, Францию, северо-запад и юг Германии и, возможно, Австрию. Район Южной Франции в интересах обеспечения высадки на южном побережье Франции был подчинен командующему войсками на Средиземноморском театре. Операции, руководимые верховным Штабом, должны были проводиться главным образом во Франции, так как именно здесь они могли быть наиболее эффективными, а, кроме того, на оккупированной территории вне Франции во время вторжения союзники предпочитали пассивное сопротивление. [166]
Верховный штаб требовал, чтобы органы специальных операций координировали свою деятельность с 21-й и 12-й группами армий и командованием взаимодействующих с ними воздушных и морских сил. Деятельность эта включала диверсии, меры по разложению войск противника и создание помех военным мероприятиям противника. Особое внимание уделялось мерам, направленным к поддержке десанта, и мероприятиям, которые должны были осуществляться в случае отвода немецких войск.
Решение верховного штаба о том, что органы специальных операций могут продолжать пропаганду, если эта работа не повлияет на другую их деятельность, покончило со спором о распределении функций между органами специальных операций и психологической войны. Как отделы специальных операций, так и органы психологической войны получили указания согласовывать свои действия с основными планами, подготовленными в соответствии с указаниями верховного штаба.
Во второй половине мая, когда возникли разногласия между штабом специальных войск и командующим специальной авиационной службой, верховный штаб нашел необходимым выпустить еще одну директиву о координации деятельности сил Сопротивления. Специальная авиационная служба была создана для усиления организации французского движения Сопротивления особо подготовленными подразделениями и находилась под командованием генерал-лейтенанта Браунинга, командующего авиадесантными войсками 21-й группы армий. Браунинг протестовал против подчинения этих войск штабу специальных войск и в середине мая 1944 г. внес предложение об организации нового органа в составе верховного штаба для координации действий органов специальных операций, управления стратегической службы, органов психологической войны и специальной авиационной службы. Эйзенхауэр отказал, заявив, что движение Сопротивления — это стратегическое оружие, которое должно управляться верховным штабом через штаб специальных войск.
В начале 1944 г. верховный штаб, признавая деятельность сил Сопротивления одним из средств поддержки удара через Ла-Манш, начал изыскивать средства для их снабжения оружием и материалами с целью осуществления диверсий. План таких действий был намечен еще в 1941 г., и английские группы специальных операций уже разработали способы доставки этих средств во Францию. Первоначально осуществлялось главным образом сбрасывание на парашютах небольшого количества ручного оружия и боеприпасов изолированным французским группам, но постепенно начали выполняться более важные задачи. Осенью 1943 г. союзники приступили к подготовке специальных групп союзных офицеров и солдат для переброски через линию фронта в помощь силам Сопротивления. [167] Имелось три типа таких групп. Группы первого типа, так называемые «Джедвург-команды», состояли каждая из трех офицеров или сержантов, один из которых обычно был француз. Один из членов команды был радистом, и каждая команда имела свои средства связи. Так называемые «оперативные группы» (второй тип) состояли каждая из четырех офицеров и тридцати солдат. Эти группы предназначались для нападения на военные объекты и объекты общественного пользования, а также для помощи группам Сопротивления. Впоследствии было послано пять таких групп из Англии и шесть из Северной Африки. И, наконец, третий тип представлял собой специальную авиационную службу, состоявшую из двух английских полков, двух французских парашютных батальонов и бельгийской отдельной роты, всего около двух тысяч человек. Части этой группы были подготовлены для самостоятельных действий без помощи сил Сопротивления, а также предназначались для усиления групп Сопротивления, для обеспечения штабными работниками, младшим руководящим составом и подготовленными специалистами местных органов сил Сопротивления.
В начале февраля 1944 г. верховное командование было обеспокоено недостатком соответствующих авиационных средств для выполнения плана помощи силам Сопротивления. Американские офицеры в верховном штабе и в отделе специальных операций управления стратегической службы были, в частности, озабочены большим несоответствием между количеством английских и американских самолетов, предназначавшихся для поддержки операций сил Сопротивления. Это несоответствие (85 английских и 14 американских самолетов) еще более увеличилось к концу февраля 1944 г., когда англичане выделили добавочные самолеты частям специальных операций. Начальник отдела специальных операций полковник Гаскелл докладывал, что в отношении снабжения и участия авиации помощь англичан французским силам Сопротивления является преобладающей и «именно так и будет расцениваться французами». Он противопоставил задержки и трудности в получении самолетов, обещанных американцами, действиям англичан, которые представили добавочно 32 самолета типа «Стирлинг» через неделю после их выделения.
Американская медлительность с поставкой самолетов, которую, как опасались полковник Гаскелл, посол Филиппе и другие, французы могли истолковать как безразличие, проистекала из трудности выполнения всех американских дальнебомбардировочных задач. В середине января было обнаружено, что если все большие запросы специальной разведывательной службы, отделов специальных операций, органов психологической войны, а также и намеченный план железнодорожных бомбардировок должны быть выполнены, то необходимо разработать систему очередности и тщательно продуманный график операций. [168] Специальному комитету под председательством министра экономической войны Сельборна было поручено урегулирование вопроса использования авиации для этих различных целей.
В середине марта Спаатс и Ли-Меллори напомнили верховному командованию, что осуществление операции «Поинтблэнк» не оставляет свободной авиации для действий в поддержку сил Сопротивления. Теддер выразил серьезное сомнение относительно того, «заслуживает ли запрос штаба специальных войск удовлетворения и эффективна ли эта организация». К сожалению, де Голль не понял причин неудачи американцев с выделением дополнительных самолетов. Государственный департамент был серьезно встревожен его подчеркнутыми ссылками на английскую помощь, чтобы предупредить Эйзенхауэра о том, что распространяется мнение, будто США из политических соображений препятствуют вооружению сил французского Сопротивления. По предложению Маршалла верховный командующий изучил обстановку, сложившуюся на первое мая. Он согласился, что произведенное недавно англичанами дополнительное распределение авиации значительно изменило первоначальное равномерное соотношение 32 американских к 22 английским самолетам. По его мнению, превосходство английских поставок над американскими явилось следствием того, что англичане имели под рукой склады, и потому, что английские предметы поставок были приемлемы для французов, поскольку силы Сопротивления снабжались ими ранее и уже привыкли к ним. Эйзенхауэр просил дополнительно прислать людей и вооружение для того, чтобы уравнять поставки, и заявил, что постарается разъяснить позицию США генералу Кенигу.
Несмотря на недостаток авиации, органы специальных операций успешно доставили значительное количество вооружения группам Сопротивления во Франции. К середине апреля сто тысяч человек, как было запланировано, имели оружие и боеприпасы. Несмотря на энергичные контрмеры, предпринятые немцами в 1943 г., и усилия широкой сети вишистской полиции, руководимой Дарнаном и насчитывавшей двести пятьдесят тысяч человек, движение Сопротивления продолжало активную деятельность. Помимо добывания сведений о передвижениях немцев, группы Сопротивления проводили небольшие диверсии. Основные их усилия были направлены против железнодорожных объектов. Донесения разведки в период перед высадкой союзников указывали, что за три с половиной месяца было разрушено и повреждено 730 локомотивов. Чтобы справиться с этой проблемой, немцы в январе 1944 г. были вынуждены увеличить число своих железнодорожных служащих во Франции с 10 до 50 тыс. человек и установить строгое наблюдение за железнодорожными путями и персоналом. [169] Верховный штаб подсчитал, что даже при этих трудностях противник сможет делать попытки противостоять высадке союзников, если он сумеет пропускать 100 поездов в сутки. А так как пропускная способность стратегических линий, контролируемых немцами, равнялась 200 поездам в сутки, то запас был все еще велик. Объединенный разведывательный подкомитет предусмотрительно заключил, что действия сил Сопротивления являются своего рода премией, которую нельзя определить точно и нельзя принимать в расчет при разработке оперативных планов. Планирующие органы верховного штаба требовали только принять меры к задержке подвоза противником пополнений, указывая, что хотя это может показаться слишком незначительным результатом для такой большой затраты жизней и усилий, но ведь задержка произойдет в «критический момент операции «Оверлорд», когда каждый час имеет жизненно важное значение».
Французы разработали в Лондоне под руководством союзных органов специальных операций ряд планов. Эти планы, одобренные верховным командованием весной 1944 г., включали многочисленные специальные операции против стратегических железных и шоссейных дорог, электрической и распределительной системы, телефонных и телеграфных линий, складов боеприпасов и горючего и штабов противника.
За несколько недель до начала наступления органы специальных операций сообщили группам Сопротивления о необходимости слушать сообщения Би-Би-Си в начале и середине каждого месяца, чтобы получить сигнал к началу операций. По получении первого сообщения они должны быть настороже, чтобы не пропустить второго сообщения, в котором будет дан сигнал. Первое сообщение верховного командования было передано Би-Би-Си 1 июня и повторено на следующий день. В ночь на 5 июня было передано второе сообщение. На следующее утро силы Сопротивления начали отправку подробной информации о происходящих передвижениях противника и нанесли ряд ударов с целью не допустить переброску противником пополнений в район вторжения. [170]