II. Подрывная работа разведок капиталистических стран и их троцкистско-бухаринской агентуры в годы гражданской войны и интервенции

Иностранные разведки — организаторы контрреволюционных заговоров

Победа Великой Октябрьской социалистической революции в России прозвучала для капиталистического мира как угроза его существованию. Империалисты всех мастей решили уничтожить власть рабочих и крестьян.

Разведывательные отделы генеральных штабов получили задание немедленно организовать всеми возможными мерами контрреволюционные силы для свержения Советской власти.

Больше всего в этом была заинтересована буржуазия Англии и Франции. Капиталисты этих стран имели в царской России огромные концессии, владели множеством фабрик, заводов, рудников, шахт. Кроме того, англо-французские капиталисты дали взаймы царскому и буржуазному Временному правительствам большие суммы денег на ведение войны с Германией и ее союзниками. Установление Советской власти в России и выход ее из империалистической войны, помимо того, явились большим ударом для стран Антанты, потерявших Россию с ее неисчерпаемыми людскими ресурсами как участника коалиции против центральных держав.

Но вопрос о возмещении долгов царского и Временного правительств и удовлетворении претензий иностранных капиталистов в связи с национализацией принадлежавшего им имущества был не столько подлинной причиной, сколько поводом к началу борьбы с Советской властью. Самое главное заключалось в паническом страхе буржуазии капиталистических стран, смертельно боявшейся, «как бы искры нашего пожара не перелетели на их крыши» (Ленин). [13]

23 декабря 1917 года Англия и Франция заключили секретное соглашение о плане борьбы с Советской властью. К этому соглашению присоединились и Соединенные Штаты Америки.

Продолжавшаяся империалистическая война не позволяла антантовским заправилам бросить свои вооруженные силы на борьбу с Советской властью. Эти силы были заняты на фронтах войны с Германией, поэтому первоначально ставка делалась в основном на силы самой российской контрреволюции. На разведки Англии и Франции была возложена задача организовать эти силы и оказать им материальную поддержку.

Находившиеся в Петрограде посольства Англии, Франции и США получили официальное указание от своих правительств возглавить и организовать борьбу с Советской властью.

Империалисты Антанты и внутренняя контрреволюция в России — вот те силы, которые были готовы пойти на свержение Советской власти. «Ни одна из этих сил не обладала достаточными данными для того, чтобы самостоятельно пойти на свержение Советской власти. У контрреволюции в России были некоторые военные кадры, а также некоторое количество людских сил, главным образом в лице казачьих верхов и кулачества, необходимые для того, чтобы поднять восстание против Советской власти. Но у нее не было денег и вооружения. У иностранных империалистов, наоборот, были деньги и вооружение, но они не могли «отпустить» на интервенцию достаточного количества воинских сил не только потому, что эти силы нужны были для войны с Германией и Австрией, но и потому, что они могли оказаться не вполне надежными для борьбы с Советской властью»{10}.

Лютая ненависть к пролетарской революции уже в первой половине 1918 года объединила эти силы.

Первой контрреволюционной организацией, с которой пришлось иметь дело молодой Советской власти, был «Комитет спасения родины и революции», организованный по инициативе меньшевиков и эсеров в ночь на 26 октября 1917 года на заседании Петроградской городской думы. Комитет возглавляли главным образом эсеры.

Для организации вооруженной борьбы против петроградского пролетариата комитет выделил военную комиссию в составе эсеровских лидеров Гоца, Зензинова, Чернова. [14]

В тот период «Комитет спасения родины и революции» являлся центром, организующим контрреволюционные силы. К нему сходились все нити вооруженной борьбы с революционными рабочими и солдатами. Комитет издал много воззваний и листовок, призывавших к борьбе с большевиками, подготовил и организовал 29 октября 1917 года в Петрограде юнкерское контрреволюционное восстание.

Потерпев неудачу в свержении Советской власти вооруженной рукой, комитет перешел к новой форме борьбы: к организации саботажа. Путем массового отказа от работы значительной части старой интеллигенции и чиновничества комитет надеялся застопорить государственный аппарат управления и вынудить большевиков отказаться от власти.

К работникам банков комитет обратился с призывом не подчиняться распоряжениям Советской власти, не признавать декрета о национализации банков и отказать Совнаркому в выдаче денежных средств.

При обысках у лиц, организовавших саботаж, были найдены подписные листы с десятками тысяч рублей пожертвований от отдельных капиталистов в пользу саботировавшей интеллигенции. Из этих денег саботажникам было выдано жалованье за три месяца вперед — срок, который казался контрреволюционерам более чем достаточным, чтобы покончить с большевиками.

«...Сторонники буржуазии, — писал В. И. Ленин, — особенно из высших служащих, из банковых чиновников и т. п., саботируют работу, организуют стачки, чтобы подорвать правительство в его мерах, направленных к осуществлению социалистических преобразований. Доходит дело даже до саботажа продовольственной работы, грозящего голодом миллионам людей.

Необходимы экстренные меры борьбы с контрреволюционерами и саботажниками»{11}.

В конце ноября 1917 года контрреволюционный эсеровский комитет был ликвидирован. Тогда же в Петрограде была ликвидирована и другая белогвардейская организация под названием «Орел». Эта организация занималась вербовкой офицеров и отправкой их на юг, в распоряжение генерала Каледина.

В разоружении штаба «Орла» личное участие принимал Ф. Э. Дзержинский.

Особой разновидностью контрреволюционной силы, боровшейся против Советской власти, были анархисты. [15]

Пользуясь правом легальности, анархисты в союзе с другими контрреволюционерами и просто уголовными элементами стали совершать вооруженные грабежи и налеты на советские учреждения. ВЧК быстро ликвидировала так называемые анархистские организации.

И в этом случае Ф. Э. Дзержинский показывал пример храбрости, бесстрашия. Он лично руководил всеми операциями по разоружению анархистской «Черной гвардии», засевшей в Купеческом клубе.

За спиной всех этих контрреволюционных организаций неизменно стояла англо-французская разведка.

Заговор трех послов

Несмотря на отказ стран Антанты признать Советское правительство, последнее не только не выслало из пределов Советской России посольства союзников, но и сохранило за ними все дипломатические права и привилегии. Использовав это обстоятельство, французский посол Нуланс и английский поверенный в делах Локкарт развернули подрывную работу. В значительной мере им содействовал и американский посол Френсис.

Особенно энергичную деятельность развили все три посла после их переезда в Вологду, куда в январе — феврале 1918 года из Петрограда переехал дипломатический корпус.

Был разработан генеральный план свержения Советской власти и установлена связь со всеми контрреволюционными силами внутри страны: эсерами, меньшевиками, белогвардейским офицерством, петлюровцами и прочими антисоветскими элементами.

На организацию контрреволюционных заговоров не жалели крупных денежных средств. Предполагалось организовать восстания по всей стране и создать впечатление, что борьба против Советской власти носит, так сказать, «народный» характер.

Белогвардейское офицерство должно было поднять восстания в городах, расположенных к северо-востоку от Москвы (Рыбинск, Ярославль, Кострома, Муром, Шуя и Иваново-Вознесенск), и соединиться с чехословаками, находившимися на Средней Волге.

Весь север России, включая Архангельск и Вологду, предполагалось отдать под непосредственный контроль союзников. Юг предназначался для действий «Добровольческой» армии, донского казачества и гетмана Петлюры.

Предполагалось произвести взрыв моста у станции Званка, [16] чтобы отрезать Москву от Петрограда, и разрушить Череповецкий мост, чтобы изолировать Петроград от северной России. Одновременно в Москве должны были выступить «левые» эсеры.

Французский посол Нуланс и английский поверенный в делах Локкарт сосредоточили в своих руках руководство всем этим широко разветвленным заговором. Нуланс вступил в сношения с Петлюрой и открыл ему неограниченный кредит. После отъезда Нуланса в Вологду его представителями в Москве остались французский генеральный консул Гренар и начальник военной миссии генерал Лаверн.

Однако коварный план интервентов провалился. Восстания в Ярославле, Муроме и ряде других городов, так же как и путч «левых» эсеров в Москве, были подавлены.

Но контрреволюционная деятельность союзных посольств после этого не прекращается. Убедившись в неудаче «народного» варианта свержения Советской власти, представители Антанты становятся на военно-террористический путь борьбы.

Был намечен проект, разработанный англо-франко-американской разведкой, который заключался в том, чтобы путем подкупа латышских стрелков арестовать ВЦИК и Совнарком, затем убить Ленина и занять Кремль, правительственные учреждения, телеграф, вокзалы.

Для практического осуществления этого проекта иностранные разведки выделили своих испытанных агентов: английская разведка — известного шпиона Сиднея Рейли, французская — поручика Вертамона и американская — Каламатьяно.

Рейли занялся обработкой командования латышских стрелков.

Несмотря на то, что таким светилам шпионажа, как Рейли, противостояла всего лишь семь месяцев назад организованная ВЧК, работники последней были с самого начала в курсе заговора. Заговору дали созреть, выявили всех участников, и 31 августа он был ликвидирован.

В устроенную чекистами засаду на конспиративной квартире заговорщиков лопался сам мистер Локкарт. При этом он так перепугался, что забыл даже предъявить свой дипломатический паспорт. Последний обнаружили во время личного обыска Локкарта.

Узнав о провале, послы укрылись в норвежском консульстве. У ворот консульства был задержан Каламатьяно. Но при нем ничего не было обнаружено. Американец вел себя нагло и развязно. Однако, когда стали отвинчивать набалдашник [17] принадлежавшей ему трости, вся веселость его пропала. Трость оказалась своего рода архивом заговорщической организации. Внутри трости находились шифры, подлинные расписки шпионов и вся дислокация агентурной сети, руководимой тремя послами.

Благодаря бдительности органов ВЧК провалились и другие коварные замыслы локкартовской шайки.

Контрреволюционная организация Савинкова «Союз защиты родины и свободы»

В феврале 1918 года в Москву с Дона нелегально приехал Б. Савинков — видный член партии эсеров, руководитель ее террористической организации. Немедленно по приезде в Москву он связался с наиболее активно настроенными контрреволюционными элементами. Быстро наладив контакт с французским послом Нулансом, Савинков на полученные от него деньги приступает к подрывной работе против Советской власти.

Вскоре Савинков создает подпольную контрреволюционную организацию под названием «Союз защиты родины и свободы». В состав этого «союза» влились ранее существовавшие в Москве группы контрреволюционного офицерства и юнкеров. Наиболее крупной из них была тайная монархическая организация, объединявшая офицеров бывших гвардейских и гренадерских полков в количестве около 800 человек.

Организованный Савинковым «союз» имел в Москве свою контрразведку и многочисленную разъездную агентуру, главным образом на Украине.

Задача «союза» заключалась в свержении Советской власти и уничтожении всех завоеваний Октябрьской революции. «Союз» наметил широкую программу террористической деятельности и в первую очередь покушение на Ленина.

Находясь в Москве, Савинков поддерживает тесную связь с контрреволюционными организациями, действовавшими на юге России: «Донским гражданским советом» и штабом «Добровольческой» армии. Называя себя «защитником» крестьянских интересов, он привлекает к руководству «союзом» известных монархистов — генерала Рычкова и полковника Перхурова. Первому он поручил командование вооруженными силами «союза», а второго сделал начальником центрального штаба.

Кроме связей с французами, которые финансировали и направляли его деятельность, Савинков подчинил свою [18] организацию созданному в то время в Москве так называемому «Национальному центру».

По плану предполагалось Верхнюю Волгу превратить в базу для движения на Москву. Савинковские отряды должны были занять Ярославль, Рыбинск, Кострому и Муром.

До реализации этого плана члены «союза» участвовали в бандитских налетах, грабежах, захватах зданий и складов. Савинков лично принимал участие в организации банд из офицеров, которые производили налеты и грабежи под лозунгами анархистов.

Вооруженное выступление Савинков предполагал начать с убийства Ленина. Он организовал систематическое наблюдение за Лениным и сам лично подготовлял его убийство. Впоследствии Савинков об этом подробно писал в своей брошюре «Борьба с большевиками».

Подготовка покушения на Ленина шла при деятельной поддержке французской разведки, которая через чиновника французского посольства Гокье имела постоянную связь с «союзом». Представителем Савинкова в этих переговорах был один из активных руководителей «союза» — Дикгоф-Деректаль. Сам Савинков неоднократно встречался с французами Гренаром и Лаверном.

В своих показаниях Военной коллегии Верховного суда СССР в 1924 г. Савинков сознался, что он получал от французского посольства большие суммы денег специально для организации восстаний в Ярославле, Рыбинске и других городах.

«Вся организация (то есть «союз» — В. М.), - говорил Савинков, — с самого начала была в тесном контакте с французами. Французы знали все ее развитие. Следили очень внимательно за ее ростом и поддерживали ее».

В конце июня 1918 года Савинков приступает к реализации плана вооруженного восстания, намеченного послами Антанты. Для этого он выезжает в Ярославль и Рыбинск, назначает полковника Перхурова начальником ярославского отряда, полковника Бреде — начальником рыбинского отряда и бывшего офицера Григорьева — в Муром.

В каждом из этих пунктов филиалы «союза» имели в своем распоряжении от 300 до 400 вооруженных офицеров и юнкеров. Считая эти силы недостаточными, Савинков пополняет их за счет московской организации «союза».

Ярославский мятеж начался около 2 часов утра 6 июля 1918 года. Под руководством полковника Перхурова отряд мятежников обезоружил милицию и занял важнейшие советские учреждения. Захватив склады с оружием, мятежники [19] вооружили белогвардейцев и прочие враждебные Советской власти элементы, в том числе монахов местного монастыря. Легкость захвата мятежниками города объясняется тем, что на командные должности в местном гарнизоне пробрались члены савинковской организации, а в советские учреждения — меньшевики и эсеры.

Меньшевистские и эсеровские организации Ярославля открыто присоединились к мятежу. Мятеж начался под лозунгом созыва Учредительного собрания, но первые же приказы, изданные Перхуровым, восстанавливали органы власти, существовавшие при царизме. Мятежники начали арестовывать и расстреливать руководящих советских работников. Первыми жертвами были: окружной военком Нахимсон, губвоенком Душин и председатель Совета Закгейм.

Содействие контрреволюционных элементов и захват оружия в арсенале способствовали распространению власти мятежников за пределами города. При Перхурове, присвоившем себе титул «командующего вооруженными силами Северной добровольческой армия», было создано «гражданское управление», в состав которого входили: кадет Кижнер, меньшевик Дюшен и помещик Черносвитов. Возглавлял это управление председатель ярославского комитета меньшевиков Савинов.

Окруженные частями Красной Армии, видя неизбежность своего разгрома, мятежники прибегли к провокации: они заявили, что находятся в состоянии войны с Германией, и сдались «германской армии» в лице председателя местной комиссии военнопленных. В результате переговоров командования частей Красной Армии с комитетом военнопленных немцев белогвардейцы были выданы Советской власти. Главари мятежа — Перхуров, генерал Карпов и другие — бежали, предварительно захватив из местного отделения Государственного банка значительную сумму денег{12}.

22 июля части Красной Армии очистили Ярославль и его окрестности от мятежников.

Особое значение англо-французская разведка и Савинков придавали намечавшемуся восстанию в Рыбинске, рассчитывая овладеть имевшимися в Рыбинске значительными запасами военного снаряжения, главным образом артиллерией. Но рыбинское восстание закончилось полным поражением белогвардейцев. Красноармейские части разбили отряд мятежников в несколько сот человек в тот момент, когда он подходил к артиллерийским складам. Восстание [20] началось 8 июля 1918 года в час ночи, а к утру оно уже было ликвидировано.

Следующим по своему значению был муромский мятеж. Ночью 8 июля белогвардейцы напали на местную караульную роту и обезоружили ее. Одновременно в городе они заняли Совет и военкомат. Тотчас же последовали аресты советских работников и коммунистов. Утром 9 июля было образовано «новое управление» городом в составе полковника Сахарова, купца Жадина и бывшего офицера Григорьева.

Созданная «власть» встретила активную поддержку местной буржуазии, всякого рода бывших людей и духовенства с муромским епископом Митрофаном во главе.

Все надежды мятежники возлагали на чехословаков, однако последние не успели прибыть на помощь, так как к утру 10 июля мятеж был уже ликвидирован отрядом местной организации большевиков и рабочими городских предприятий.

Белогвардейцы бежали, захватив 700 тысяч рублей, но к вечеру того же дня у станции Домики они были настигнуты и уничтожены.

Мятежи в Костроме, Калуге, во Владимире и других городах, в которых они были намечены, не состоялись.

Восстания в Ярославле, Муроме и Рыбинске показали и Антанте и силам внутренней контрреволюции полную несостоятельность их ставки на инсценировку «народного» характера борьбы с Советской властью.

Вооруженные выступления, маскировавшие свои истинные цели лозунгами учредилки, встретили только лишь поддержку буржуазии, офицерства, духовенства и кулачества.

Эти мятежи выявили предательскую роль меньшевиков и эсеров, открыто ставших на путь вооруженной борьбы с рабочими и крестьянами за восстановление власти капитала.

После разгрома ярославского, муромского и рыбинского восстаний Савинков организует оставшиеся белогвардейские банды для совершения налетов на советские города, взрывов мостов. Часть московской организации «союза» Савинков заблаговременно эвакуировал в Казань, чтобы при приближении чехов поднять там мятеж. Еще перед началом вооруженных выступлений Савинков дал общую директиву: «в случае неудачи восстания все те, которые останутся в живых, должны стягиваться в Казань».

Десант войск Антанты в Архангельске

Одновременно с организацией восстаний внутри Советской России руководящие круги Англии, Франции и США [21] подготовляли вооруженную интервенцию. В качестве передового отряда интервенции союзники решили использовать находившиеся на русской территории отряды чехословаков, польский корпус генерала Довбор-Мусницкого и румынскую армию. По плану англо-французского командования, согласованному с представителями партии меньшевиков и эсеров, первыми выступали чехословаки. Чехословацкий мятеж, начавшийся в мае 1918 года, положил начало восточному фронту контрреволюции. До этих событий румынские войска пытались перейти Днестр, но в бою под Рыбницей 1 марта 1918 года потерпели поражение от частей Одесской Особой Красной Армии. Выступление поляков, поддержанное немецкими войсками, закончилось оккупацией ими районов Могилева, Слуцка и Рогачева.

Интервенция на севере началась при прямом содействии изменника Троцкого. 1 марта 1918 года он специальной телеграммой обязывал Мурманский Совет «принять всякое содействие союзных миссий». Предательство Троцкого получило надлежащий отклик у белогвардейцев и контрреволюционеров, пробравшихся в Мурманский Совет.

На другой день после получения телеграммы Троцкого Мурманский Совет, руководимый изменником Юрьевым, заключил соглашение с представителями союзников. Вслед за этим в Мурманске был высажен союзный десант.

Троцкий открыл дорогу интервентам на севере не только посылкой упомянутой предательской телеграммы: он назначил на должность военного руководителя Кольского полуострова белогвардейца генерала Звягинцева, который и сдал полуостров союзным войскам.

Однако и этим не исчерпывается предательская роль Троцкого в связи с интервенцией на севере. 5 мая 1918 года этот злейший враг народа без ведома ЦК партии большевиков заключил соглашение с Локкартом о передаче союзникам всех военных запасов, находившихся в Архангельске.

Этот акт измены помог вооружиться белогвардейским отрядам, формировавшимся на севере. Контрреволюционные отряды Маркова и печорские кулаки, не говоря уже о белогвардейцах, находившихся в самом Архангельске, были снабжены оружием, оставленным по приказу Троцкого.

Еще более чудовищно выглядит это предательство Троцкого в свете тех задач, которые преследовали союзники при оккупации Северной области. Из дела о «заговоре трех послов» известно, что Локкарт и Нуланс считали наиболее вероятным вариантом скорейшей ликвидации Советской [22] власти движение на Москву с севера. Путь этот был наиболее короток и наименее защищен.

Согласно плану Локкарта, «два латышских полка должны быть отправлены в Вологду, где они, перейдя на сторону союзников, помогли бы в передвижении союзнических десантов из Архангельска и захвату Северной области. Оставшиеся же в Москве части одновременно с захватом Вологды должны были арестовать ВЦИК и Совнарком, во главе с Лениным, причем, по плану Локкарта, Ленин должен был быть убит... После этого должны были бы мобилизовать всех офицеров и из них составлять отряды... для конвоирования арестованных большевиков в Архангельск» (из свидетельских показаний по делу Локкарта).

Таким образом, Троцкий уже в то время являлся гнуснейшим предателем, готовившим в союзе с англо-французскими империалистами удар в самое сердце Советской власти. В лице Троцкого Локкарт и Нуланс имели деятельного агента и союзника, практически помогавшего им осуществить интервенцию на севере.

Заговор «левых коммунистов»

После победы Великой Октябрьской социалистической революции положение Советской власти нельзя было считать вполне упроченным, пока Россия находилась в состоянии войны с Германией. С первых же дней победы Октябрьской революции партия большевиков развернула борьбу за мир. Положение Советской страны было исключительно тяжелое и опасное. Народное хозяйство находилось в состоянии разрухи, старая армия — на грани окончательного развала. В этих условиях продолжение войны грозило существованию только что родившейся Советской республики.

В этот чрезвычайно ответственный для страны момент Ленин и Сталин выступили с гениальным стратегическим планом. Они предлагали ценою хотя бы тяжелого мира с Германией добиться передышки, во время которой укрепить Советскую власть и создать Красную Армию, способную защищать страну от нападения врагов.

Для российской контрреволюции борьба против брестского мира явилась неотъемлемой частью всего плана борьбы против Советской власти. Русская буржуазия сознавала, что заключение мира с Германией укрепляло большевизм и неизмеримо затрудняло борьбу против власти Советов. Понимали это и контрреволюционные партии меньшевиков [23] и эсеров, которые в силу этого и встретили брестские переговоры резко враждебно.

Что касается англофранцузских империалистов, то они также противодействовали заключению мира с Германией.

Во время своего пребывания в Советской России представители стран Антанты — Локкарт, Нуланс и другие — неоднократно обращались к Советскому правительству с предложениями о продолжении войны с Германией. От имени своих правительств они обещали немедленную и всяческую помощь.

Ленин разоблачил истинный смысл этих предложений представителей Антанты.

Англо-французская буржуазия, писал Ленин, «...хочет, чтобы мы теперь воевали с Германией.

Понятно, почему она должна хотеть этого: потому, что, во-первых, мы оттянули бы часть германских сил. Потому, во-вторых, что Советская власть могла бы крахнуть легче всего от несвоевременной военной схватки с германским империализмом.

Англо-французская буржуазия ставит нам западню: идите-ка, любезные, воевать теперь, мы от этого великолепно выиграем. Германцы вас ограбят, «заработают» на Востоке, дешевле уступят на Западе, а кстати Советская власть полетит... Воюйте, любезные «союзные» большевики, мы вам поможем!»{13}

Международная и российская контрреволюция правильно рассматривала возобновление войны между молодой Советской республикой и вооруженным до зубов германским империализмом как основной козырь в своем заговоре против Страны Советов.

Поэтому все враги Советской власти, начиная от меньшевиков и эсеров и кончая отъявленными белогвардейцами, начали бешеную агитацию против подписания мира. Они хотели сорвать мирные переговоры, спровоцировать наступление немцев и поставить под удар неокрепшую еще Советскую власть.

Этот подлейший заговор против Советской власти англофранцузские капиталисты намеревались реализовать с помощью всех враждебных большевизму элементов внутри нашей страны.

Основными агентами и союзниками Локкарта и Нуланса (непосредственных организаторов заговора) «...в этом черном деле оказались Троцкий и его сподручный Бухарин, [24] который вместе с Радеком и Пятаковым возглавлял враждебную партии группу, именовавшую себя для маскировки группой «левых коммунистов». Троцкий и группа «левых коммунистов» повели внутри партии ожесточенную борьбу против Ленина, требуя продолжения войны. Эти люди явно играли на-руку германским империалистам и контрреволюционерам внутри страны, так как вели дело к тому, чтобы поставить молодую, не имевшую еще армии, Советскую республику под удар германского империализма.

Это была какая-то провокаторская политика, искусно маскируемая левыми фразами»{14}.

Предательская политика «левых коммунистов» и Троцкого сыграла наруку не только англо-французской буржуазии, но и германским империалистам. Она помогла временной оккупации Прибалтики, Белоруссии и Украины.

В Бресте Троцкий, в согласии с «левыми коммунистами», членами советской делегации, преднамеренно сорвал подписание мира, нарушив прямую директиву ЦК большевистской партии. Троцкий «...заявил об отказе Советской республики подписать мир на предложенных Германией условиях и в то же самое время сообщил немцам, что Советская республика вести войну не будет и продолжает демобилизацию армии.

Это было чудовищно. Большего и не могли требовать немецкие империалисты от предателя интересов Советской страны»{15}.

Использовав предательство Троцкого, германская военщина отдала приказ о наступлении и заняла Белоруссию и Правобережную Украину.

Мир с немцами был подписан после упорнейшей борьбы в ЦК партии большевиков Ленина, Сталина и Свердлова против Троцкого, Бухарина и его сподручных. Ленин тогда указал, что Бухарин и Троцкий на деле помогли германским империалистам и помешали росту и развитию революции в Германии.

Уже в этот период Троцкий обнаружил недюжинные способности шпиона-»двойника», ведя одновременно тайные переговоры с английской разведкой в лице Локкарта и с кайзеровским генеральным штабом. Первому он обещал, что «мир будет заключен на короткий срок», а представителям германского командования заявлял, что Советская власть представляет собою «труп, который некому убрать». [25]

В то же время и «левые коммунисты», продолжая борьбу против Ленина, скатывались в грязное болото предательства.

«Московское областное бюро партии, временно захваченное «левыми коммунистами» (Бухарин, Осинский, Яковлева, Стуков, Манцев), приняло раскольническую резолюцию недоверия ЦК и заявило, что оно считает «едва ли устранимым раскол партии в ближайшее время». Они дошли в этой резолюции до принятия антисоветского решения: «В интересах международной резолюции, — писали «левые коммунисты» в этом решении, — мы считаем целесообразным итти на возможность утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной»{16}.

Это решение Ленин назвал «странным и чудовищным».

Но наиболее гнусные факты подпольной деятельности «левых коммунистов», относящиеся к тому периоду, стали известны лишь спустя двадцать лет.

Судебный процесс по делу антисоветского «право-троцкистского блока», состоявшийся в марте 1938 года, установил новые, исключительные по своей чудовищности подробности заговорщической деятельности «левых коммунистов».

Показаниями Яковлевой, Манцева, Осинского (бывших в 1918 году руководящими членами группы «левых коммунистов»), Карелина и Камкова (бывших членов ЦК «левых» эсеров) установлено, что «левые коммунисты» заключили соглашение с троцкистами, «левыми» и правыми эсерами с целью сорвать заключение брестского мира, свергнуть Советское правительство, арестовать и убить вождей партии и советского народа — Ленина, Сталина и Свердлова.

Вопрос об убийстве вождей партии обсуждался на заседании московского областного бюро и был запротоколирован. Впоследствии, по требованию Бухарина, этот документ был изъят из книги протоколов и уничтожен.

На состоявшемся в мае 1918 года нелегальном собрании «левых коммунистов» выступал Бухарин с призывом организовать восстание против Советской власти, свергнуть Советское правительство и убить Ленина, Сталина и Свердлова.

«Мятеж «левых» эсеров, — показывает Осинский. — был проведен в осуществление плана, намеченного нами, «левыми коммунистами», но он был подавлен. Этот мятеж был как раз одним из результатов проведения в жизнь тех установок, [26] которые были приняты «левыми коммунистами» еще в конце февраля 1918 года».

Преступники даже наметили состав нового «Совнаркома» из числа «левых коммунистов», троцкистов и «левых» эсеров во главе с ныне расстрелянным врагом народа Пятаковым.

После заключения брестского мира «левые коммунисты» немедленно начинают борьбу и активно противодействуют осуществлению программы социалистического строительства, выдвинутой Лениным.

После провала «лево»-эсеровского мятежа «левые коммунисты» и троцкисты осенью 1918 года вновь пытаются организовать антисоветский заговор и устранить Сталина. Троцкий намечал «воспользоваться одним из конфликтов между ним и Сталиным по вопросам ведения военных операций и при одном из объездов фронтов в том месте, где будет Сталин, арестовать Сталина силами отряда или вернее личной охраной Троцкого. Помню его слова, он говорил, что в этом случае Ленин и ЦК капитулируют». (Показания Манцева.)

Предатели Троцкий и Бухарин ясно понимали, что без устранения товарища Сталина, ближайшего соратника и друга Ленина, у них мало было шансов на осуществление их преступных замыслов. В 1920 году, во время пребывания товарища Сталина в Харькове, Троцкий организовал на него покушение. Манцев, бывший тогда председателем ВУЧК и начальником особого отдела Южного фронта, на процессе 1938 года по этому поводу показал:

«При отъезде Сталина из Харькова я был информирован начальником ОТЧК (отдел транспортной чрезвычайной комиссии) харьковского узла о том, что обнаружены следы покушения на тот поезд и на тот вагон, в котором находился Сталин. Было заведено дело, которое было передано следователю Гусакову, который являлся следователем президиума ВУЧК (Всеукраинская чрезвычайная комиссия). Вскоре после этого приехал Троцкий... При докладе Троцкому в его вагоне я в числе прочих вещей рассказал ему об этом случае. Троцкий улыбнулся и сказал, что не стоит раздувать этого дела, потому что от этого могут пострадать наши товарищи».

По указанию Троцкого, расследование дела Манцевым было прекращено.

После провала своих преступных замыслов «левые коммунисты» в 1918 году лицемерно признают перед партией свои «ошибки» и уже в глубоком подполье продолжают борьбу против Советской власти. На протяжении всех [27] последующих лет «левые коммунисты» тщательно скрывали от партии и советского народа свои неудавшиеся чудовищные планы свержения Советской власти и подготовки убийства «Ленина, Сталина и Свердлова.

Мятеж чехословаков

В конце марта 1918 года Советское правительство заключило соглашение с Чехословацким национальным советом об эвакуации чехословацких войск (сформированных из бывших военнопленных австрийской армии) как группы свободных граждан, а не воинских частей. По этому договору чехословаки обязались сдать Советской власти все вооружение. Но англо-французская разведка еще до заключения этого соглашения вела подготовку восстания чехословацких легионов.

Глава английской миссии Локкарт и французский военный атташе генерал Лаверн предложили чехословацкому командованию оружия не сдавать и занять важнейшие стратегические пункты по линиям железных дорог Поволжья, Урала и Сибири. На подкуп командного состава чехословацких частей английский и французский представители выделили значительные денежные суммы. Русское отделение Чехословацкого национального совета получило от французов свыше 15 миллионов рублей и от англичан 80 тысяч фунтов стерлингов.

«...за эти деньги, — писала газета «Знамя свободы» — орган чехословацкой коммунистической партии, — была продана чехословацкая армия французским и английским империалистам».

Среди рядовой массы чехословаков велась безудержная агитация, направленная к тому, чтобы спровоцировать восстание против Советской власти. В качестве агитаторов были привлечены эсеры и меньшевики. Ссылаясь на брестский мир, они изображали большевиков как союзников Германии, обязавшихся по секретному пункту брестского договора выдать чехословаков австрийскому командованию.

Начавшийся 25 мая 1918 года мятеж чехословаков быстро распространился по Волге, Уралу и Сибири. Чехословаки заняли Самару, Симбирск, Казань, Свердловск и другие города. В Казани ими была захвачена часть золотого фонда РСФСР.

Чехословацкий мятеж окрылил всю внутреннюю контрреволюцию и создал весьма серьезное положение для Советской [28] республики. На Средней Волге с чехословаками объединились части эсеровской «Народной армии». В Казань стекались остатки разгромленного савинковского «Союза защиты родины и свободы». Повсюду возникали очаги кулацких мятежей.

Но благодаря энергичным и решительным мерам, принятым Советским правительством, чехословацкий мятеж к октябрю 1918 года был в основном ликвидирован. Ленин тщательно наблюдал за ходом операций по подавлению мятежа чехословаков.

Узнав о том, что в Нижнем-Новгороде возникла опасность мятежа, Ленин 9 августа 1918 года писал руководителям нижегородских советских организаций:

«В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напречь все силы, составить тройку диктаторов..., навести тотчас массовой террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления... Надо действовать во-всю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных»{17}.

Местные власти выполнили указание Владимира Ильича, и Нижний превратился в один из опорных пунктов подавления чехословацкого мятежа.

Путч «левых» эсеров и убийство германского посла графа Мирбаха

«Левые» эсеры, «...желая сохранить влияние в крестьянских массах, определенно сочувствовавших большевикам... решили не ссориться с большевиками и сохранить пока-что единый фронт с ними. Состоявшийся в ноябре 1917 года съезд крестьянских Советов признал все завоевания Октябрьской социалистической революции и декреты Советской власти. Было заключено соглашение с «левыми» эсерами, и несколько «левых» эсеров было включено в состав Совета народных комиссаров (Колегаев, Спиридонова, Прошьян и Штейнберг). Однако, это соглашение просуществовало лишь до подписания брестского мира и образования комитетов бедноты, когда в крестьянстве произошло [29] глубокое расслоение и когда «левые» эсеры, все больше отражая интересы кулачества, подняли мятеж против большевиков и были разгромлены Советской властью»{18}.

Некоторые «левые» эсеры, привлеченные Советской властью для работы в аппарате наркомата юстиции (в особенности нарком юстиции Штейнберг), не замедлили использовать предоставленную им власть в преступных целях. Они занялись освобождением и защитой контрреволюционеров, арестованных по приказу Совнаркома.

Для предотвращения в дальнейшем вредительской деятельности «левых» эсеров СНК за подписью Ленина и Сталина принял специальное постановление{19}.

Ожесточенная кампания лжи и клеветы, поднятая буржуазной прессой в целях дискредитации партии большевиков, была также поддержана «левыми» эсерами. Эта кампания лжи и клеветы, кончившаяся провалом, способствовала полному разоблачению «левых» эсеров как пособников контрреволюционной буржуазии.

С октября 1917 года по март 1918 года «левые» эсеры, формально оставаясь на позициях поддержки диктатуры пролетариата, фактически все более смыкались с лагерем контрреволюции. Их предательская деятельность получает свое законченное контрреволюционное оформление после подписания брестского мира. Вместе с «левыми коммунистами» «левые» эсеры выступили ярыми противниками заключения мира с Германией.

На заседании ВЦИК 23 февраля 1918 года «левые» эсеры голосовали против подписания мира и в оглашенной декларации заявили, что «партия считает себя свободной от выполнения условий договора» и «отзывает своих представителей из Совета народных комиссаров».

На состоявшемся 14–16 марта 1918 года IV Чрезвычайном съезде Советов, обсуждавшем вопрос о ратификации брестского мирного договора, «левые» эсеры полностью провалились. Подавляющим большинством голосов договор о мире был ратифицирован.

В последовавший за этим период «левые» эсеры, «закрыв глаза на действительность, с безумным упорством... продолжали гнуть свою линию, не чувствуя, как всё дальше и дальше расходятся с народными массам», стремясь, во что бы то ни стало, хотя бы насильственно, навязать этим массам свою волю, волю Центрального Комитета, в состав [30] которого входили преступные авантюристы, интеллигенты-истерики и т. п.»{20}.

С V Всероссийского съезда Советов (4–10 июля 1918 года) начинается явная борьба «левых» эсеров против Советской власти. С этого момента партия «левых» эсеров, по выражению Ленина, «исчезла, как партия, превратившись в пешку в руках ярославских белогвардейцев», в одну из тех пешек, «которыми играют французские генералы».

Став на путь провокации войны с Германией и взрыва Советской власти изнутри, центральный комитет «левых» эсеров 24 июня 1918 года вынес постановление об убийстве германского посла графа Мирбаха и о вооруженном восстании. Это решение было вынесено в полном согласии и с ведома «левых коммунистов».

Для осуществления этих преступных замыслов ЦК «левых» эсеров выделил комиссию в составе Спиридоновой, Голубовского и Майорова. Заместителю председателя ВЧК «левому» эсеру Александровичу было поручено сконцентрировать в Москве необходимые вооруженные силы для начала восстания.

С этой целью отряд ВЧК в количестве 700 человек, которым командовал «левый» эсер Попов, был пополнен «левыми» эсерами и ранее разоруженными анархистами. Кроме того, 3 июля была сделана попытка перебросить из Витебска отряд «левых» эсеров в составе 400 человек. Эта попытка провалилась; отряд задержали в Витебске и разоружили. Из Петрограда в распоряжение «лево»-эсеровского штаба 4 июля был отправлен отряд численностью в 80 человек.

Одновременно Попов похитил из ВЧК 500 тысяч рублей и передал их ЦК «левых» эсеров для финансирования мятежа. В Ярославль к начальнику гарнизона был командирован эсер Петров с требованием якобы от имени крестьянской секции ВЦИК выдать 40 пулеметов, одну гаубичную и 4 легких батареи и т. д.

Член ЦК «левых» эсеров Прошьян был командирован на Восточный фронт для установления связи с командующим фронтом эсером Муравьевым.

Процесс Савинкова в 1924 году установил прямую связь «левых» эсеров с французской разведкой, направлявшей и финансировавшей их контрреволюционную деятельность. На суде Савинков показал, что ему известно из [31] французских источников, от того же Гокье и Гренара, что «левые» эсеры тоже получали помощь от французов. «Я вспомнил разговор, — показывал на суде Савинков, — который я, кажется, имел с Гренаром, и Гренар говорил мне о том, что убийство Мирбаха было сделано через «левых» эсеров при известном участии французов».

Намечая расстановку и порядок выступления сил российской контрреволюции, англо-французская разведка оставила Москву на «попечение» «левых» эсеров.

Французы надеялись этим путем придать «народный» характер мятежу.

Состоявшийся в конце июня III съезд партии «левых» эсеров санкционировал мятеж против Советской власти и вынес постановление о расторжении брестского договора.

На V съезде Советов «лево»-эсеровская фракция в выступлениях Спиридоновой, Камкова под флагом борьбы против брестского мира призывала к восстанию. Вслед за этим «левые» эсеры приступили к «активным действиям».

«Левые» эсеры Блюмкин (впоследствии агент Троцкого) и Андреев проникли 6 июля, около 3 часов дня, в здание германского посольства, где настойчиво просили свидания с послом графом Мирбахом. В качестве основания для переговоров ими было предъявлено фиктивное удостоверение на бланке ВЧК с подделанной подписью Дзержинского. Печать на нем поставил заместитель председателя ВЧК, член ЦК «левых» эсеров Александрович, который знал о том, что готовится убийство Мирбаха. Когда граф Мирбах вышел к Блюмкину и Андрееву, они его убили.

Убийство Мирбаха было сигналом к открытому мятежу «левых» эсеров в Москве и провинции.

Когда стало известно об убийстве Мирбаха, немедленно за подписью Ленина была разослана телефонограмма во все райкомы партии большевиков, Советы и штабы Красной Армии. «...Это, — писал Ленин, — явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англо-французских капиталистов, подкупивших и чехо-словаков. Мобилизовать все силы, поднять на ноги все немедленно для поимки преступников. Задерживать все автомобили и держать до тройной проверки»{21}.

Убийцы Мирбаха скрылись в помещения отряда Попова. Когда туда явился Дзержинский, чтобы арестовать скрывшихся убийц, он был обезоружен и задержан. Затем был арестован председатель Московского Совета Смидович [32] и другие. Отряды мятежников заняли здания ВЧК, Покровских казарм, телефонной станции и телеграфа. Из их орудий был обстрелян Кремль. По телеграфу были разосланы телеграммы о состоявшемся якобы свержении большевиков.

Общая численность участников путча «левых» эсеров не превышала тысячи человек. В их распоряжении было 8 орудий, 4 броневика, 48 пулеметов и большое количество ручных гранат.

Подавлением мятежа руководил лично Ленин. Быстрые и решительные меры, принятые им, обеспечили скорую ликвидацию путча. Не найдя поддержки ни в частях Красной Армии, ни у населения, мятежники днем 7 июля разбежались. Около 400 человек из них были задержаны на Владимирском шоссе.

Как только начался мятеж «левых» эсеров, Ленин в тот же день известил о нем товарища Сталина, находившегося тогда в Царицыне. В телеграмме на имя Сталина Ленин писал:

«...Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов, ставших орудием в руках контрреволюционеров»{22}.

Товарищ Сталин ответил Ленину:

«Что касается истеричных — будьте уверены, у нас рука не дрогнет. С врагами будем действовать по-вражески»{23}.

Одновременно с путчем в Москве «левые» эсеры подняли восстание на Восточном фронте. Получив известие о мятеже, командующий фронтом, бывший офицер генерального штаба, «левый» эсер Муравьев отдал приказ войскам о движении на Москву. Однако этот план не удался, так как войска не поддержали Муравьева.

Июльский мятеж «левых» эсеров, этих взбесившихся мелких буржуа, окончательно разоблачил их контрреволюционную сущность и привел их к полному банкротству. После мятежа «левые» эсеры ушли в подполье, объединились с правыми эсерами и продолжали вести активную борьбу против Советской власти.

Покушение на В. И. Ленина

30 августа 1918 года в 9 часов вечера эсерка Каплан совершила злодейское покушение на жизнь В. И. Ленина — вождя трудящихся всего мира. [33]

Террористический акт против В. И. Ленина, как это установило судебное следствие по делу антисоветского «право-троцкистского блока», был совершен не только по указанию руководства правых эсеров, но и явился прямым завершением мероприятий, намеченных в свое время блоком троцкистов, «левых коммунистов», зиновьевцев, «левых» и правых эсеров, к физическому уничтожению Ленина, Сталина и Свердлова.

Основная инициатива в совершении этого чудовищного преступления принадлежала Бухарину, который, как показал на суде бывший член ЦК «левых» эсеров Карелин, «форсировал вопрос о совершении террористического акта. Группа «левых коммунистов», будучи разгромленной, стала на точку зрения прямой борьбы, не останавливаясь перед самыми решительными средствами, вплоть до террористических актов».

Это злодеяние исполнила партия правых эсеров. В начале февраля 1918 года ЦК эсеров специально обсуждал вопрос о терроре против большевиков. Позднее по этому вопросу был установлен контакт правых эсеров с «левыми» эсерами, бухаринцами и троцкистами, причем две последние группы заняли наиболее активную позицию.

Террористическая деятельность началась с подготовки крушения поезда, в котором ехал Ленин при переезде Советского правительства в Москву. Перед этим, в январе 1918 года, эсеркой Коноплевой был обстрелян автомобиль, в котором ехал Ильич с митинга в михайловском манеже.

После этих неудачных попыток ЦК эсеров перебросил в июне 1918 года террористическую группу во главе с Семеновым в Москву. Разделив Москву на несколько участков, эта группа устраивает тщательное наблюдение за появлениями Ленина на митингах.

Вечером 30 августа Ленин выступал на митинге рабочих завода быв. Михельсен (ныне завод им. Ильича). Когда окруженный восторженно приветствующими его рабочими Ленин после митинга вышел во двор завода, эсерка Каплан произвела в него несколько выстрелов из револьвера, пули которого были отравлены ядом кураре.

Ленин был тяжело ранен, и только с большим трудом удалось спасти его тогда от смерти.

В тот же день в Петрограде был предательски убит тов. Урицкий. Незадолго до этого, 20 июня, погиб от вражеской пули тов. Володарский.

Как покушение на Ленина, так и убийства Володарского и Урицкого были совершены троцкистско-бухаринско-эсеровскими [34] бандитами по прямому заданию англо-французской разведки.

ВЦИК в выпущенном вечером 30 августа воззвании в связи с ранением Ленина указывал:

«Мы не сомневаемся, что и здесь будут найдены следы... наймитов англичан и французов».

* * *

Для молодой Страны Советов 1918 год был чрезвычайно тяжелым годом. Это был первый год строительства армии нового типа — Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В это время пролетариат только создавал свой орган борьбы с контрреволюцией и саботажем — ВЧК.

В такое исключительно трудное для Советской республики время международные империалисты в союзе с российской контрреволюцией предприняли первые попытки удушения Советской власти.

Под руководством отборных английских, французских и американских шпионов и на деньги их хозяев-капиталистов в нашей стране плелась тонкая паутина заговоров. В них участвовали самые разнообразные политические партии, группы, течения и т. д. Вся внутренняя контрреволюция, начиная от заядлых монархистов и махровой белогвардейщины до называвших себя «левыми» бухаринцев, троцкистов, объединилась на почве звериной ненависти к победившим рабочим и крестьянам. Каждая из этих контрреволюционных партий и групп организовывала заговоры и восстания, но их нити обязательно приводили к разведкам Англии, Франции, США.

Заговор Локкарта являлся началом подрывной деятельности разведок капиталистических стран и их троцкистско-бухаринской агентуры против первой в мире страны рабочих и крестьян.

Раскрытие «заговора трех послов» положило конец терпению Советского правительства, и весь дипломатический корпус был выслан из пределов Советской России.

Так закончилась первая схватка только что организованной ВЧК с разведками крупнейших империалистических держав, имевших за своей спиной не один десяток леи опыта подрывной работы. [35]