Подводная война с военной точки зрения
В предыдущей главе нами указывалось вредное влияние проводимой политики на ход подводной войны, доходившее до такой степени, что многие приказы, отданные лодкам, шли в разрез тактическим требованиям.
Задача настоящего отдела осветить вопросы подводной войны с чисто военно-морской точки зрения.
На первых страницах книги уже упоминалось отсутствие в первоначальный период войны ясного представления о возможностях подводной борьбы с торговлей противника. Были отдельные лица — сторонники теории торговой войны, однако проработки и развития вопрос этот не получил. К тому же чрезвычайно быстрое, но малопланомерное техническое развитие нового рода оружия — подводной лодки, в годы непосредственно до мировой войны, не дало достаточной проверки опытным путем пригодности лодок к выполнению длительных операций, необходимых при торговой войне.
Основываясь на опыте маневров, доминировала идея — уничтожение боевых судов противника всеми средствами; от лодок требовалось участие наравне со всем надводным Флотом Открытого моря, борьба с английским флотом.
Насколько отсутствовало сознание об ином использовании лодок указывают следующие факты: предусмотренная мобилизацией программа строительства новых лодок не была утверждена с началом войны и распоряжением центральных органов был расформирован отдел инспекции включительно со Школой подводного плавания (август — сентябрь 1914 г.).
Сокращение сроков постройки считалось по техническим соображениям невыполнимым и, несмотря на то, что мы отстали от программы на целых 15 лодок, не принимались меры к усилению темпа работ.
Однако, картина должна была вскоре измениться. В то время как надводный флот из политических соображений удерживался в своих базах, начальнику подводного плавания корветен-капитану Бауеру удалось, вскоре после объявления войны, добиться разрешения снять лодки с бесплодной роли защитников Германской бухты [35] и использовать их в активных действиях против неприятеля. Таковые операции начались 6 августа 1914 г. выходом в дальнюю разведку на 7 суток в северную и среднюю часть Северного моря. Первым успехом подводного оружия было потопление Pathfinder — 5 сентября 1914 г. («U 21» Hersing), а наиболее крупный эффект был достигнут одновременным уничтожением 3 английских крейсеров Hogue, Cressy и Aboukir 22 сентября 1914 г. («U 9» Weddigen).
Как выше указанные, так и многие другие боевые успехи наших подводников, достигнутые между прочим в честном бою, а не хитростью (маскировкой под голландские рыбачьи суда), как любят доказывать английские источники, впервые указали Англии на грозящую ей опасность со стороны лодок.
Наше же внимание на возможности использования подводного оружия для иных целей, чем только борьба с военными судами, было фактически впервые обращено донесениями командиров лодок, наблюдавших на своих походах за непрерывным потоком коммерческих судов на торговых путях вокруг Англии. От этих офицеров стали поступать на имя командования проекты ответить противнику на его заграждение Английского канала противомерой — подводной торговой войной, и 10 октября 1914 г. вопрос этот был наконец поднят командованием Флота Открытого моря.
Объявление Британией Северного моря театром военных действий (5 ноября 1914 г.) побудило начальника Адмирал-штаба более заинтересоваться указанным предложением, и вскоре в принципе вопрос о подводной торговой войне получил свое положительное разрешение, несмотря на колебания министра иностранных дел, избегавшего всячески нарушения правовых норм.
Оставался только выбор подходящего момента и разработка методов новой борьбы.
Высшее морское командование, конечно, не могло не признать необходимости подводной войны, ввиду уже выполненных англичанами мероприятий и их намерений ближайшего будущего.
Судя по речам членов парламента, еще в первых числах сентября голландским представителям в Лондоне было заявлено, что в целях удушения Германии голодом экспорт в Голландию будет разрешен лишь в той мере, насколько он необходим для покрытия ее насущных потребностей. Аналогичные решения были вынесены и относительно остальных нейтральных держав, причем на их уже нагруженные суда был наложен арест.
Под таким нажимом наши соседи стали в свою очередь сами издавать запреты на вывоз товаров в Германию.
При создавшейся обстановке следовало приветствовать любое средство, способное сломить столь бесчеловечную блокаду, тем более что нейтральные страны после формальных бумажных протестов подчинились воле Англии.
Насколько выбор начала момента подводной торговой войны, даже при создавшемся положении, соответствовал реальным силам и обстановке, разбиралось во втором отделе нашей книги. Упомянем еще только то, что решение начать таковые операции с февраля 1915 г. было также весьма смелым, хотя бы исходя из технических [36] возможностей лодок, так как несмотря на подготовку мирного времени и некоторого боевого опыта, пока что отсутствовала уверенность в пригодности этих судов к длительной службе в — море и их мореходных качествах, потребных для проведения торговой войны. Первоначальные боевые выходы длились всего 7 суток и лишь «U 20» в середине октября 1914 г. совершила впервые 10-дневный поход.
Однако в отношении выносливости лодок нам не пришлось разочароваться; война — не только лучший учитель, она также в высшей мере пробуждает любовь к родине и чувство долга, повышая тем самым и все возможности.
Мы знаем, что впоследствии для наших лодок типа «М» походы в 30 и более дней были обычным делом; рекорд продолжительности пребывания в море лодок этого класса побила «U 53» (Rose) — 41 день, а из подводных крейсеров «U 151» (Kophamel) — 131 день; для малых «UB» и «UC» лодок «UC 20» (Becker) — 55 суток.
Конечно для таких достижений потребовался целый ряд технических улучшений и усовершенствований, так как с этой стороны к началу войны наши лодки не стояли еще на должной высоте.
Период времени до фактического начала подводной торговой войны (момент объявления войны — февраль 1915 г.) характерен отдельными действиями лодок против военных судов противника без особого плана и связи с операциями надводного флота.
Эти операции привели к ряду частичных успехов, как например: потопление крейсеров: Pathfinder, Cressy, Hogue, Aboukir, Hawke, Hermes, Pallada (Балтийское море), линкора Fortnidable, канлодки Niger, подводной лодки «ЕЗ».
Подвиги наших лодок, возбуждавшие восторг всего германского народа, влекли за собой некоторую помеху и неурядицу в переброске воинских и грузовых транспортов из Англии во Францию, осложняли до известной степени стратегические расчеты и планы противника (влияние гибели Fortnidable на Дарданельскую экспедицию) и дали нам ценные выводы о работоспособности лодок и необходимых технических улучшениях. Этим перечислением, однако, ограничиваются их результаты; решительного влияния на ход войны они не могли иметь.
Нам кажется, что наиболее ценным выводом, полученным лодками в этот первоначальный период, является их боевая тренировка, навыки в разведке, а также и то, что в связи с походами, в среде подводников возникла идея о необходимости борьбы против торговли противника.
Каких-либо реальных результатов первые лодочные разведки не дали. Так например «U 18» (v. Henning) не смогла обнаружить стоянку британского флота в Скапа Флоу, так же как «U 12» (Forstmann) не заметила сконцентрирование торговых судов в Downs. Неудачны были также попытки отдельных лодок облегчить положение правого фланга нашей армии у Денкерка, страдавшей от обстрела судов противника — задача, по своему значению требовавшая ставки всех сил германского флота. Неудачи лодок в этом районе объясняются главным образом несоответствием сил с поставленной [37] задачей и полным отсутствием взаимодействий армии и флота. Этот крупнейший недостаток нашей военной организации, отсутствие согласованных действий обоих основных родов оружия, армии и флота, следует особо подчеркнуть и повторить, что кроме лодок в распоряжении командования в данном случае было достаточно других сил и средств для разрешения столь важной задачи. Неиспользование этих сил привело к вынужденной остановке армии, не доходя Ньюпорта, что лишало лодок важнейшей базы на побережье Канала. Решающее значение, которое могла сыграть эта база в дальнейших целях войны, не подлежит никакому сомнению. Из-за того же отсутствия организационного единства, характерного нашему способу ведения войны, в отличие от Англии, где господствовала воля лорда Фишера, мы не предприняли никаких мер для помехи переброске и концентрации британских войск на материк.
В дальнейшем развитии хода военных событий, из-за отсутствия оперативного единомыслия, страдала наша работа в Адриатике, чем и объясняется отдача порта Валоны, давшего возможность противнику к концу войны заградить Отрантский пролив.
Торговую подводную войну лодки фактически начали еще до ее объявления попутно с действиями против военных судов противника. Первой жертвой был английский пароход «Glytra», потопленный по призовому праву у берегов Норвегии 20 октября 1914 г. «U 17» (Feldkirchner); «U 21» последовала примеру своего собрата и потопила в Канале пароходы «Primo» и «Malachite» в ноябре месяце. В январе 1915 г. всего уже было уничтожено около 16000 т тоннажа, а в феврале (до 18-го числа) 23000 т.
На этот же период падает переброска первых лодок во Фландрию (Зеебрюгге), а именно подводных лодок: U 5, U 11, U 12, U 24. Последняя под командованием Шнейдера, действуя из Зеебрюгге, утопила в ночь на 31 декабря 1914 г. английский линкор «Formidable». Организация отдельной подводной флотилии Фландрии состоялась несколько позже, именно — 29 марта 1915 г., но первая лодка прошла шлюзы Зеебрюгге 10 ноября 1914 г.
Переходя к оценке фландрских баз наших лодок, следует отметить, что по географическому своему расположению они как бы лежали у самых ворот Англии (расстояние до Дувра — 65 миль) и вследствие этого лодки при операциях в Канале у западного побережья Франции и берегов Англии значительно экономили силы и время при переходах в операционные районы.
Сравнивая по удаленности с базой Вильгельмсгафен, сокращение путей подхода к этим районам равнялось около 300 миль, т. е. давало, при среднем ходе лодок в 10 узлов, экономию по времена 2 Уз суток, или вернее на этот срок повышалось время пребывания на позиции.
С другой стороны, близость обеих маневренных баз фландрского побережья к берегам Англии, а также к линии сухопутного фронта, создавала непосредственную угрозу со стороны противника и обеспечение их требовало весьма солидных воздушных и морских сил. Однако, базирование на них крупных морских сил не представлялось [38] возможным, вследствие мелких входных фарватеров и гаваней, недопускавших даже прохода легких крейсеров'. Далее, огромным минусом обеих баз было их расположение в стороне от наиболее узкой части Канала, побережье которого находилось до конца войны в руках противника. Это обстоятельство давало англичанам возможность в любой момент заградить Канал и тем самым лишить в значительной мере ценность фландрских опорных пунктов. В конце войны наши опасения сбылись и противнику удалось преградить Канал; следует только удивляться запозданию столь важной операции (конец 1917 г.), так как несмотря на все уверения адмирала Bacons, перевес сил Англии на море существовал с первого дня войны, даже учитывая лишь один дуврский участок.
В защите Гельголандской бухты при нападении англичан 27 августа 1914 г. подводные лодки, к сожалению, не смогли принять участия, занятые другими операциями, и уверения Hurd о пяти атаках можно объяснить лишь боязнью англичан подводной опасности.
Потери подводных лодок в первоначальный период были соответственно невелики, ввиду отсутствия в то время действительной противолодочной обороны. Отдельные катастрофы с лодками в большинстве случаев объясняются техническим несовершенством и неопытностью личного состава — неизбежная дань войне нового неиспытанного оружия.
1. Ограниченная подводная война (с 22 февраля 1915 г. по 24 апреля 1916 г.)
Ограниченная подводная война (при полной неприкосновенности американских и итальянских торговых судов) началась в Северном море и Канале 19-го, а в остальных районах наших операций 22 февраля 1915 г.
Общее число лодок, находившихся в строю и годных для использования, к этому времени несколько возросло, несмотря на потери, и доходило до 30; однако семь из них были переданы на Балтику и для борьбы с Англией осталось всего 23 лодки.
Для правильной оценки этой цифры следует иметь в виду, что каждый длительный поход требовал такой же период времени ремонта и введения некоторых улучшений; кроме того часть времени тратилась бесплодно на поход к месту операций и обратно. Таким образом в боевых операциях против неприятеля в среднем было не более 2/5 всех лодок, т. е. около 9 единиц.
Из 2 флотилий, существовавших к началу войны, вскоре развернулись 4 с последующим базированием:
I флотилия (Pasquay) — Brunsbüttelkoog,
II « (v. Rosenberg — Grusczynski) Wilhelmshaven,
III « (Gayer) — Emden,
IV « (Prause) — Emden.
Сюда не входила флотилия Балтийского моря (Курляндия), изъятая из подчинения командующего Флотом Открытого моря и начальника [39] подводных лодок фрегатен-капитана Бауера (до того начальника I флотилии), непосредственно подчиненная главнокомандующему в Балтийском море (О. d. О.) принцу Генриху Прусскому.
Территориальное деление нашего побережья с оперативным самостоятельным руководством на Северное море и Балтику во всех отношениях оказалось вредным, сведя деятельность слабого Балтийского флота к минимуму. Надо сознаться, что английская система деления на действующий флот и береговую оборону имела больше преимуществ.
Приведенное выше подразделение лодок на флотилии и места их базирования взяты несколько преждевременно данному периоду времени — февраль 1915 г., однако для полноты картины, и лучшей ориентировки дадим здесь окончательную организацию всех подводных сил во время войны:
К вышеуказанной организации следует добавить:
1. V флотилия (Jürst — Bremerhave.n) — Флот Открытого моря.
2. Фландрская флотилия (Bartenbach — Bmege) с последовавшим затем делением на 2 флотилии под общим командованием начальника подводных лодок Фландрии Бартенбаха.
Основание этой важной и ценной боевой организации следует отмести к 29 марта 1915 г.
3. Средиземноморская флотилия (Пола, корвет-капитан Kophamel, основанная в ноябре 1915 г.), впоследствии расширившаяся в две флотилии (Пола и Катарро), под командованием начальника подводных лодок Средиземного моря (Pullen).
I флотилией командовал сперва корвет-капитан Otto Schultze, затем корвет-капитан Friedrich Lützow, II флотилией корвет-капитан Rudolf Ackermann. В оперативном отношении лодки подчинялись австрийскому морскому командованию, во всем остальном — германскому.
Из числа лодок Средиземного моря был временно выделен отряд с базированием на Константинополь.
Впервые отправка лодок в Полу состоялась весной 1915 г.
4. Кильская флотилия подводных крейсеров с первоначальным подчинением Адмирал-штабу, а затем начальнику подводного плавания Флота Открытого моря (коммодору Михельсену, преемнику Бауера). Начальником штаба всего соединения был корвет-капитан Рейман — один из наиболее заслуженных офицеров.
Все перечисленные места базирования лодок, как в отечественных водах, так и за границей требовали громадного оборудования и средств для соответствующего обслуживания лодок, их ремонта и подготовки личного состава. В германских водах вопрос выбора таких баз решался легче ввиду наличия многочисленных портов с оборудованными верфями, заводами и ремонтными мастерскими; размещение личного состава на старых перестроенных военных судах также не представляло особых затруднений. Иную картину представляли заграничные базы: если вопросы жизни и размещения личного состава удавалось там разрешать сравнительно удовлетворительно, как например в Брюгге и Либаве, зато с ремонтными средствами во всех этих опорных пунктах обстояло плохо и многое [40] приходилось создавать заново. Только в Брюгге и Остенде необходимые мастерские были созданы в короткий срок, благодаря энергии местного командования в лице адмирала Шредера и деятельной помощи морского министерства, заинтересованного в создании надежных опорных пунктов. С другой стороны, в Поле и в особенности в Катарро ровным счетом ничего не делалось по оборудованию подходящих баз, что впоследствии, когда лодкам понадобился капитальный ремонт, жестоко отразилось на их деятельности и сильно понизило результаты подводной войны на этом театре. Помощь отдела подводного плавания и нового энергичного командующего австрийским флотом адмирала Хорти, откровенно говоря, запоздала и не смогла восстановить пропущенного.
Как мы уже видели из предыдущего, ограниченная подводная война с различным отношением к отдельным нейтральным странам, с самого начала была обречена на неудачу. Подводным лодкам разрешалось топить нейтральных купцов лишь по призовому праву (в особенности американских и итальянских) после их осмотра и обнаружения контрабанды.
Естественно, что в ночное время лодки не могли различать суда по их национальности, но и днем работа чрезвычайно осложнялась принятыми английским адмиралтейством противомерами, так например: транспорта противника постоянно прикрывались нейтральными флагами (секретный приказ от 13 января 1915 г., подтвержденный 15 мая 1915 г.), были частью вооружены к этому времени артиллерией (переписка между английским и американским правительствами) и все они имели приказ при всех возможных обстоятельствах топить лодки. Подводные лодки, обладая преимуществом в скрытности перед надводными кораблями имеют также и большие минусы — именно: уязвимость и тихоходность. Достаточно небольшого повреждения, чтобы лишить лодку способности погрузиться, а догнать быстроходный корабль, вышедший из предела действия ее оружия, лодке и в настоящее время удается лишь в самых редких случаях. Дальность действия оружия лодки в то время определялась почти что исключительно дальностью торпедного выстрела, так как артиллерийское вооружение было лишь в зачаточном состоянии. Большинство лодок не имело вовсе пушек и лишь немногие были вооружены одной 50-мм или 88-мм пушкой. Такие лодки, конечно, могли полагаться лишь на свое торпедное вооружение; в случае запрещения пользоваться таковым из-под воды, каждое быстроходное или вооруженное коммерческое судно легко уходило от них.
Оценивая создавшуюся обстановку, ясно, что для достижения нашими немногочисленными лодками реальных результатов необходимо было оградить их от всплытия и осмотра нейтральных кораблей.
Что касается нового строительства лодок, то оно в феврале 1915 г. шагнуло несколько вперед по сравнению с началом войны. В постройке находилось 17 малых торпедных лодок (UB1–17) и 15 малых заградителей (UC1–15), заказанных в ноябре 1914 г., сразу после того, как выяснилась ценность фландрских баз. Ввиду [41] наличия моторов для малых лодок, последние были быстро построены (май — июль 1915 г.) и в разобранном виде доставлены в Брюгге и в Полу; часть из них совершила переход в Брюгге самостоятельно морем{9}. Далее к этому времени были закончены все лодки заказа мирного времени U38 — U45 (исключая U42, строившейся за границей) и находились в стадии испытаний и сдач. Строились подводные лодки U46 — U62 (заказ после начала войны) и заказанные в январе U63 — U65 и большие заградители U71 — U80.
Пять лодок, постройки завода «Германия» в Киле, для австрийского флота — U66 — U70 были также закончены и сданы в течение осени 1915 г.
Как видим, резерв лодок был, вообще говоря, не велик, в особенности при тогдашнем их сроке постройки в 1 1/2 года.
Малочисленность заказов объясняется главным образом той причиной, что мало кто из руководящего состава верил в участие вновь заказанных лодок в мировой войне. Нам кажется, что даже при существовавшем мнении было весьма недальновидно отказываться от заказа большего числа нашего испытанного типа больших торпедных лодок. В случае загруженности работой основных морских верфей следовало привлечь к постройке лодок остальные свободные заводы. Понятно, что морское министерство в тот период времени в первую очередь было озабочено увеличением мощи линейного флота, однако оно обязано было также иметь в1 виду значение подводной войны и связанную с ней программу строительства лодок, а также оборудование для этой цели промышленности.
Из вышеприведенных скромных цифр действующих лодок читатель может вывести ошибочное заключение, что только благодаря этому обстоятельству подводная война того периода не дала реальных результатов. Такой взгляд был бы неправилен, так как если в то время наше оружие и не достигло полного расцвета, но зато и средства защиты противника почти полностью отсутствовали. Это был наш большой плюс. Кроме тарана и малоценных сигнальных сетей противник был безоружен, так как введенная англичанами противолодочная мина оказалась совершенно негодной. Подводные лодки могли, по выражению адмирала Тирпица, безнаказанно хозяйничать среди купцов, как волки в стаде овец. Основная причина неудачи борьбы лодок периода ограниченной войны заключалась не столько в малом количестве самих лодок, сколько во всех ограничениях их деятельности, наложенных политическими руководителями нашей страны.
Весь этот период работы лодок можно подразделить на 3 подотдела:
1-й — до 5 июня 1915 г., 2-й — до 30 августа 1915 г. 3-й — до 24 апреля 1916 г. [42]
Даты эти связаны с последовательными ограничениями деятельности лодок в связи с инцидентами: с «Лузитанией», «Арабикой» и «Суссексом».
Последний из перечисленных случаев привел на некоторое время к полному устранению подводного оружия с театра войны.
До этого момента, благодаря растущей опытности и доблести личного состава, результаты работы лодок получались более или менее удовлетворительные, несмотря на все ограничительные приказы и незначительный прирост лодок. Число лодок Флота Открытого моря не превышало за весь указанный период 25 и только фландрские флотилии несколько росли. Количество утопленного тоннажа противника неуклонно повышалось от 23 000 т - февраль 1915 г. до 189 000 т — апрель 1916 г.
Более подробные сведения о погибшем тоннаже по месяцам даны в приложении (см. табл. 3). Указанные цифры вполне достоверны для 1-го и 2-го периодов подводной войны, когда вследствие отсутствия серьезной противозащиты противника лодки могли точно учитывать тоннаж уничтожаемых кораблей.
Впоследствии сведения прессы об утопленном тоннаже сделались менее точными. При подсчете обычно употреблялся следующий метод: брались цифровые данные от лодок, затем с общей суммы скидывалось 10%, хотя таксация утопленных кораблей производилась на лодках в большинстве случаев опытными капитанами и штурманами торгового флота, ходивших на лодках в качестве военных лоцманов1.
В общем опубликованные цифры следует считать правильными, так как к их оценке мы подходили с большой осторожностью.
Некоторое время нам удавалось их проверять по заграничным данным; так например наш подсчет почти полностью совпадает с данными лорда Beresfords до весны 1918 г.
Гарантией правильности сведений, получаемых от лодок, служило также и то обстоятельство, что по крайней мере столько же командиров из осторожности уменьшало цифру потопленного тоннажа, сколько ее преувеличивало по понятному оптимизму.
К концу войны, правда, когда вследствие сильной противолодочной охраны лодкам только в редких случаях удавалось устанавливать размеры и тоннаж судов противника, а наши враги тщательно скрывали свои потери, или же давали ложные сведения, учет потопленного тоннажа сделался весьма затруднительным и менее точным. Весьма возможно, что мы в некоторых случаях ошибались и считали погибших единиц больше чем на самом деле; главным образом это касалось пароходов, атакованных вблизи берегов и успевавших, несмотря на повреждения, добираться до какого-либо порта. Весьма возможно, что и общий подсчет тоннажа, подорванного на минах, нами несколько переоценивался из-за отсутствия конкретных данных. По сравнению повреждений судов, опыт показывает, что действие минного взрыва значительно уступает по степени разрушения таковому торпеды, а следовательно часть судов, сочтенных нами за погибшие на минах, весьма вероятно благополучно достигала спасительной гавани. [43]
Всем скептикам, продолжающим сомневаться в успехе нашего подводного оружия, мы рекомендуем прочесть труд американского адмирала Симса (Victory at Sea), который в ярких красках рисует положение Англии к весне 1917 г. и те меры, к которым британское правительство прибегало, чтобы ввести в заблуждение свой народ относительно истинной цифры уничтожаемых коммерческих судов{10}.
За первый период описываемой эпохи необходимо отметить еще некоторые происшествия, имевшие влияние на ход войны.
В апреле 1915 г. вступила в действие Фландрская подводная флотилия. Расширенная затем в две флотилии, она под управлением своего начальника корвет-капитана Бартенбаха вписала блестящие страницы в историю подводной войны. Даже при самых тяжелых условиях, после удавшегося англичанам перекрытия Канала между Folkestone и Grisnez, этот малочисленный отряд продолжал свою успешную деятельность с отличными результатами. Сами англичане вынуждены были отдать должное доблести нашего Фландрского морского корпуса, несмотря на все вымышленные сплетни бельгийцев. Другим не менее важным событием был поход «U21» (Херзинг) к Дарданеллам, где положение турок стало к этому времени, из-за отсутствия снарядов, критическим. Несмотря на то, что в походе выяснилась негодность принятого в пути топлива (Херзинг выбрал путь севернее Оркнейских островов), командир все же продолжал путь и достиг Катарро 13 мая, имея всего полтонны запаса топлива. 5 июня он прибыл в Константинополь, утопив перед Дарданеллами линкоры «Triumph» n»Majestic». Так как нехваток снарядов не был еще устранен и угроза форсирования противником пролива, до успеха подводной лодки, продолжала существовать, Херзинг вполне справедливо был встречен, как освободитель Константинополя.
Из потерь подводных лодок за это время следует особо отметить гибель «1129» (Веддиген). По Джеллико (The Grand Fleet) лодка эта погибла при атаке 1-й английской эскадры линкоров (18 марта 1915 г. между Петерхид и Норвегией). Вероятно Веддиген после неудавшейся атаки 1-й эскадры сделал попытку атаковать находящуюся вблизи IV эскадру линкоров и при этом попал под таран линкора «Дреднаут». В лице Веддигена мы потеряли не только блестящего командира-подводника, но и одного из образованнейших офицеров, давшего толчок к развитию тактики подводных лодок.
В апреле 1915 г. между прочим произошел известный Fryatt — инцидент по фамилии капитана английского парохода «Брюссель», [44] атаковавшего нашу подводную лодку «U33». Капитан парохода донес об утоплении германской лодки, что к счастью не соответствовало истине, и получил за это премию. Впоследствии этот капитан был взят нами в плен, осужден полевым судом и расстрелян во Фландрии. Фактически, по международным правилам, всякое вооружение коммерческих судов, даже в целях самозащиты, следовало рассматривать как противозаконное действие, а в данном случае было активное нападение на военное судно, что, естественно, не могло остаться безнаказанным. Случай потопления «Лузитании» 7 мая подводной лодкой «U20» уже достаточно освещен во 2-м отделе нашего труда; напомним только, что этот военный успех по дипломатическим соображениям привел к дальнейшему сокращению боевых действий лодок и составляет переход ко 2-му периоду ограниченной подводной войны.
На этот промежуток времени приходится, кроме многих других успешных операций лодок, знаменитый поход «U38» (Валентинер, Макс), давший 70 000 г (22 грузовых парохода, 5 рыбачьих и 3 парусника). Тогда же, 19 августа 1915 г., произошел уже упомянутый гнусный случай с «Баралонг». Приведем здесь лишь имя недостойного английского офицера — убийцу всего личного состава «U27» (Вегенер). Единственного оставшегося в живых из экипажа лодки, одного из офицеров последней, командир «Баралонг» велел истязать, так что тот остался на всю жизнь калекой. Фамилия этого «доблестного» англичанина Mс. Bride.
Третий подотдел этого военного периода считается нами с момента потопления «Арабика» и отмечен запрещением с этих пор атак всех без исключения пассажирских пароходов как больших, так и малых. Ограничение это особенно тяжело отразилось на деятельности лодок в торговой войне, так как если командиры раньше имели возможность знать немногие большие пассажирские пароходы, то теперь отличать все малые пассажирские от грузовых не представлялось возможным и должно было привести либо к отказу от атак во всех сомнительных случаях, либо же к новым политическим осложнениям по поводу гибели пассажиров.
Только в Средиземном море, где пассажирское движение было значительно слабее и не надо было опасаться за жизнь американских туристов, подводная война процветала почти что в неослабленном виде. Пользуясь этим, командованием туда были переброшены еще четыре большие лодки Флота Открытого моря.
Приказ от 20 сентября 1915 г., приостановивший вовсе подводную торговую войну к западу от Англии и в Канале, был логическим последствием всех предыдущих ограничений. Он оградил как наших командиров, так и дипломатию от нежелательных «случайностей», но зато в корне подорвал идею торговой войны в наиболее интересных районах, именно вокруг Англии.
Возможной осталась работа только подводных заградителей, а для того, чтобы как-нибудь использовать торпедные лодки, они также частично снабжались минами, которые выстреливались из торпедных аппаратов. Такая мера естественно, не могла дать благоприятных результатов. [45]
Летом 1915 г. появилось первое, хотя и временное, но достаточно действенное средство борьбы с лодками — корабли-ловушки; ниже мы еще остановимся подробнее на них. Корабли-ловушки оправдали свое назначение главным образом опять-таки из-за ограничительных приказов, заставлявших лодки всплывать для осмотра судов.
Если бы Германия не дала себя запугать угрозами Америки, то, вероятно, часть из 12 погибших от ловушек лодок осталась бы цела. Большинство потерь от этого нового оружия падает на 1915 г., цифры же утопленного тоннажа снижаются со 175 000 т августа месяца до 130 000 т сентября 1915 г.
Разбирая вопрос о том, оправдала ли бы себя неограниченная подводная война в 1915 г., можно суверенностью ответить положительно. Нам кажется, что начатая не в феврале, а летом 1915 г., без каких-либо ограничений подводная война могла достигнуть громадных результатов и возможно решила бы исход всей войны; кроме чисто военных выгод, такая война определила бы также наше политическое лицо, устранив навсегда колебательную политику дипломатов.
При начале подводных операций летом 1915 г., мы располагали достаточным количеством лодок для блокады Англии, так как кроме 44 наличных, наверное, уцелела бы еще и часть лодок, бесплодно погибших из-за недостаточной подготовленности личного состава в слишком рано начатой войне.
Статистика показывает, что при существовавших тяжелых условиях ограниченной подводной войны дальние походы лодок зачастую давали результаты от 20 до 30 тысяч тонн потопленного тоннажа. Имея такие данные, можно заранее сказать, что при несравненно более легких условиях неограниченной подводной войны в 1915 г. средняя цифра каждого дальнего похода равнялась бы 30 000 т, или считая поход лодки через каждые 2 месяца 15 000 т на лодку в месяц, а на 50 лодок сумму в 750 000 т за месяц.
Такие потери, не имея реальной противолодочной защиты и при почти полном отсутствии замены погибших судов вновь строящимися, Англия, конечно, долго не выдержала бы, в особенности без уверенности в то время на помощь Соединенных штатов.
Принимая среднюю цифру уничтожаемого тоннажа в 30 000 т для лодок всех типов, как больших, так и малых, нами допущена некоторая неточность в подсчете, но зато все остальные факторы взяты заведомо с уменьшением, что друг друга вполне компенсирует. Впрочем в период 1915 г. потери и меньшие, чем 750 000 т, принудили бы Англию к готовности заключить мир.
Успехи подводных лодок точно соответствовали способам ведения войны у берегов Англии, где за последний период времени, как нам известно, велась почти исключительно лишь одна минная война. Правда, вскоре (21 ноября 1915 г.) фландрские лодки вновь получили разрешение атаковывать без предупреждение суда противника в районе Дюнкерка и Гавра, однако, ввиду отграниченного района и злоупотребления противником нейтральными флагами, успех был весьма незначительный. [46]
Если за весь этот период общий результат подводной войны не слишком заметно понизился, то только благодаря успешной деятельности лодок в Средиземном море, где охрана и вооружение купцов были недостаточно сильными и война могла вестись по призовому праву, а случайные инциденты с пассажирскими пароходами не обращали на себя такого внимания, как в Атлантике. С декабря месяца деятельность торпедных лодок на Северном театре несколько оживилась, имея целью воспрепятствовать переброске противником всех противолодочных средств на Средиземное море, а с 24 февраля 1916 г. была вновь установлена у Англии подводная торговая война, правда в самом ограниченном виде — только против воинских транспортов и вооруженных купцов. В марте же началась борьба против всех коммерческих судов противника в районе театра военных действий. За этот период борьбы у берегов Англии особо отличились «U20» (Schwieger), «U44» (Wagenführ), «U66» (v. Bothmer), «U69» (Wilhelms), «U70» (Wünsche), «üB 18» (Steinbrinck) и «UB29» (Pustkuchen). Каждая из этих лодок утопила не менее 20–30 тысяч тонн торговых судов противника.
Из всех перечисленных героев-командиров в живых остались только Bothmer и Steinbrinck.
Недолго, однако, пришлось процветать ожившей подводной войне; после потопления «Суссекса» (24 марта 1916 г. «UB29»), повлекшего за собой большие политические осложнения, командованию пришлось, под давлением наших политиков, вновь перейти на войну но призовому праву (24 апреля 1916 г.).
2. Подводная война по призовому праву (с 24 апреля 1916 г. по 1 февраля 1917 г.)
Этот удар подводной войне был тем сильнее, что как раз к этому времени успех лодок поднялся (сравните месяцы март и апрель 1916 г.) из-за усиленной деятельности фландрских подводных заградителей и возвращения к работе торпедных лодок в водах Англии, Теперь с последним приказом от 24 апреля 1916 г. мы должны были вновь испытать полное разочарование и быть свидетелями понижения результатов лодочных операций.
Несмотря на отличное состояние лодок как по количеству, так и по качеству личного состава и техники, вследствие созданных невозможных условий войны, пришлось приостановить посылку в походы лодок Флота Открытого моря и Фландрского морского корпуса.
Компромиссное предложение начальника подводных лодок коммодора Бауера о переносе деятельности лодок к западному побережью Ирландии, что, по его мнению, дало бы хорошие результаты, было отклонено начальником Адмирал-штаба, несмотря на ходатайство командующего флотом. Боясь новых «случаев», начальник Адмирал-штаба, под давлением Бетман-Гольвега, требовал полной гарантии неповторения каких-либо инцидентов. Такового обещания, конечно, ни командующий флотом, ни начальник фландрских сил [47] дать не могли. Как раз последний случай с «Суссексом» ясно показал невозможность обойтись даже при войне по призовому праву с прецедентами, ведущими к политическим осложнениям. Указанный пароход был принят за вспомогательный военный корабль и как таковой потоплен. Мнение наших политических руководителей, что на Северном театре война могла бы вестись также по призовому праву, как и на Средиземном, было ошибочным, ввиду совершенно различных условий театра и главным образом из-за отсутствия на последнем интересов Америки.
Период времени с апреля до осени 1916 г. был, в отличие от прежних временных периодов затишья, полным застоем подводной войны. Такая абсолютная бездеятельность лодок при прочем колоссальном военном напряжении не могла просуществовать еще дольше, так как она давала передышку противнику, пользуясь которой он восстанавливал свой тоннаж и развивал противолодочные средства. Поэтому подводная война нами была вновь начата в сентябре фландрскими силами, а в ноябре лодками Флота Открытого моря, правда в рамках призового права.
Много драгоценного времени было нами упущено из-за мистического страха перед Америкой, между тем как весна 1916 г. была крайним сроком начала энергичной подводной войны, без каких-либо ограничений.
Если мы пришли к выводу, что начатая летом 1915 г. неограниченная подводная война дала бы желаемый результат, то при соотношении сил весны 1916 г. полный успех нашего оружия был бы безусловно обеспечен. Однако, следует добавить, что оттягивание начального момента войны из месяца в месяц ухудшало наше положение.
По количеству и качеству лодок весной 1916 г. мы стояли неизмеримо выше февраля 1915 г. — начала подводной войны. Мы располагали не 27 лодками, как в феврале 1915 г., а 68 на фронте, к тому же с марта месяца предстояло вступление в строй новых лодок большой судостроительной программы. Все пополнение должно было выразиться в 141 лодке и, как было условлено с заводами, ими выпускалось по 10 лодок в месяц с марта по декабрь 1916 г. Также и по сравнению с летом 1915 г. по количеству лодок весна 1916 г. была более благоприятна; в дальнейшем течении войны, по числу прироста лодок, мы никогда не были в лучших условиях. Можно, конечно, возразить, что по одному количеству лодок нельзя судить об их силе, но нам известно, что в это время противник еще не обладал действительными противолодочными средствами и их появление относится главным образом к 1917 и 1918 гг.
Мы вправе поэтому заявить, что начатая в 1916 г. подводная неограниченная война дала бы примерно в 3 раза больше успехов, чем в 1917 г. и разрешила бы возложенную на нее задачу. Упущенный, под давлением дипломатии, благоприятный момент растянул войну на годы и поставил возможность конечного успеха под вопросительный знак. Подтверждение этого факта можно найти в речах многих политических и военных деятелей противника.
С хозяйственной точки зрения, как указывают донесения Адмирал-штаба, [48] весна 1916 г. была также наиболее подходящим моментом начала неограниченной подводной войны и замена последней войной по призовому праву ни в какой мере не могла удовлетворить нас, разрушая все надежды на конечный успех. Особо выдающихся эпизодов за все это время было сравнительно мало. Следует отметить только гибель английского крейсера «Hampshire» у Оркнейских островов 3 июня 1916 г. на минах, поставленных подводной лодкой «U75» (капит.-лейт. Бейцен, Курт). Вместе с крейсером погиб организатор английской армии лорд Китченер.
Только в одном Средиземном море энергичным командирам Bte еще удавалось отличаться в борьбе с противником, подрывая его торговлю и снабжение. Так например «U39» (Форстман) утопила за свой майский поход 53 000 г, a «U35» (v. Arnauld de la Periere) в августе 91 000 т. Учитывая создавшуюся обстановку, командование приняло правильное решение о переброске дальнейших 4 больших лодок («U32», «U63» — «U65») на этот богатый добычей театр. Вскоре, однако, и на долю лодок отечественных вод, принимавших до того участие только в тяжелой минной войне и в борьбе против военных судов противника, выпала более интересная работа у побережья Норвегии и в Северном Ледовитом океане. В этих районах установился оживленный транспорт боевых припасов к Мурманскому побережью и в Белое море (Архангельск), влиявший на положение наших восточных фронтов. Поэтому на северные торговые пути с осени 1916 г. стали высылаться подводные лодки о этих операциях особо отличились «U43» (Юрст), «U46» (Хиллебранд) и «U48» (Бусс), потопив целый ряд ценных пароходов с военными грузами. Значение, которое смогло иметь это военное снаряжение на ход войны на восточном театре, лучше всего характеризуется ассортиментом грузовых пароходов. Захваченный (Буссом) и приведенный в Вильгельмсгафен пароход «Sucham» имел на борту 7000 т военного снаряжения.
Утопленный (Юрстом) пароход «Быстрица» вез следующий груз румынской армии: 125000 75-мм снарядов, 200000 снарядов различного калибра, 576 000 пулеметных лент, 338 т взрывчатых веществ, 10000 ружей, 100 пулеметов, 20 мортир, 93 автомобиля, 14 млн. ружейных патронов, а также стальные каски, аэростаты, ангары для самолетов, сталь и многое другое.
Весь его груз оценивался в 40 млн. золотых марок.
Если принять во внимание, что за время войны по крайней мере сотня таких пароходов была уничтожена лодками, легко понять значение подводной войны для сухопутных фронтов. Осенью того же 1916 г. предприняла свой знаменитый поход к берегам Северной Америки «1153» (Розе — 17 сентября 1916 г.) для предполагавшейся там встречи с торговой подводной лодкой «Бремен».
Наиболее тяжелые условия для «U53» были в начале похода, вследствие чрезвычайной перегруженности как топливом, так и остальными запасами. В дальнейшем изложении мы еще раз коснемся этого весьма удачного похода.
Идея использования торговых подводных лодок принадлежала Коммерческому флоту (Ломан — Бремен) и заключалась она в доставке [49] из Америки, несмотря на блокаду, необходимых для нас товаров.
Первой торговой подводной лодке «Дейтчланд» под командованием ее известного капитана Кениг удалось дважды совершить удачные рейсы в Америку, вторая же «Бремен» пропала без вести на первом походе. Причина ее гибели кроется, вероятно, в какой-либо допущенной ошибке при погружений или же в технической неисправности. После вступления Америки в войну торговые подводные лодки были перестроены в военные (подводные крейсера) и участвовали в крейсерских операциях под №№151–157. Из всех лодок это были наиболее трудно управляемые суда. В остальном из этого периода упадка деятельности лодок мало что можно сообщить, хотя предприимчивые командиры напрягали все свои силы для того, чтобы обойти всяческие препятствия, связанные с призовой войной и добиться в ее рамках наилучших результатов. Так например они в Бискайском заливе и у западного побережья Испании прибегали к использованию захваченных призов для ссаживания на них экипажей остальных потопленных кораблей.
Яркую картину того вреда, который мы сами себе наносили всякими ограничениями, дает рапорт командира «UB18» (Штейнбринк), который, находясь в июле 1916 г. перед Сеной и Гавром, 41 раз отказывался от атаки ввиду того, что по наружному своему виду проходящие суда казались обычными мирными купцами, когда на самом деле по всем предположениям это были воинские транспорта. Однако и этот рапорт не смог повлиять на изменение существующего положения.
Можно ли себе представить военачальника, не имеющего права по дипломатическим соображениям нарушить коммуникационные пути противника, пролегающие, как в данном случае Английский канал, на вражеской территории. Не было ли это актом самоубийства, которое мы и совершили в 1916 г.?
3. Неограниченная подводная война (с 1 февраля 1917 г. до осени 1918 г.)
9 января 1917 г. под давлением высшего армейского командования было наконец-то вынесено постановление о необходимости перехода к подводной неограниченной войне. К этому решению был вынужден присоединиться и сам канцлер. Ход развития мировой войны показал, что на победный исход на сухопутном фронте не приходилось более рассчитывать и что последняя надежда довести Германию до благоприятного мира ложилась на подводные лодки, принимая в расчет даже выступление Америки, тесно связанной к тому времени финансовыми и материальными интересами с Антантой.
Решением от 9 января фактически нарушалось данное нами обещание Америке, однако мы считали себя вправе так поступить ввиду того, что Вильсон не выполнил ожиданий, связанных с этим обещанием, и на такой случай Германия оставляла за собой полную свободу действий. Правоту нашего решения в настоящее время вряд ли кто станет оспаривать после того, как стало доподлинно [50] известно о неизбежном и заранее предрешенном вступлении в войну Соединенных штатов (ответ Вильсона на запрос сенатора Кумбера). Дальнейшие наши колебания привели бы только к лишней трате драгоценного времени, ни в коем случае не устраняя войну с Америкой.
Война по новому методу началась 1 февраля 1917 г. Роковой исход ее, казалось бы, доказывает, что последняя мера была применена слишком поздно. Так ли это было на самом деле и можно ли было заранее предвидеть конечный результат?
На оба вопроса следует ответить отрицательно. Часто высказываются предположения, что только Соединенные штаты спасли
Англию и вместе с ней всю Антанту от поражения. Признавая громадное значение американской помощи как в хозяйственном, так и в военном отношении, в особенности на морском театре, мы все же не считаем этот фактор как единственно решающий. Правда, вступление Америки в войну дало колоссальное усиление противолодочной обороны, что было весьма тягостно нашим лодкам, однако пресечь подводную войну оно также не могло. С другой стороны известно, по словам самих американцев, что их судостроение для возмещения потопленного тоннажа, в своей основе было до конца войны чистейшим блефом и имело лишь чисто психологическое значение, действуя на мораль противника, т. е. на нас немцев.
В конечном итоге причины неудачи подводной войны лежат в нас самих, что мы в дальнейшем изложении постараемся выявить; [51] однако предвидение этих причин весной 1917 г. не было возможно, в особенности со стороны командования подводным плаванием. Следует вспомнить, что сам личный состав лодок восторженно приветствовал решение от 9 января, сознавая, что, несмотря на всю возложенную на него ответственность, ему наконец поставлена конкретная задача.
Как видно из всего предыдущего, автор ни в коем случае не имеет намерения оправдывать и прикрывать ошибки, допущенные военным командованием, считая, что только изучая эти ошибки, мы сможем на них учиться и приобретать опыт.
Основная допущенная ошибка заключалась в том, что в оценке ожидаемых результатов неограниченной подводной войны 1917 г. мы исходили из данных 1916 г., назначая срок окончания войны в 6 месяцев.
Ослепленное предвзятой идеей морское министерство, вообще уже туго строящее лодки, решило окончательно прекратить новое судостроение, считая его бесцельным, ввиду скорого окончания войны; во-вторых, морское командование и личный состав флота, считая себя связанным обещанием Адмирал-штабу закончить борьбу в 6 месяцев, начало войну самым усиленным темпом, выжимая из лодок все что только возможно и гоняясь исключительно за повышением количества уничтожаемого тоннажа.
Для сокращения времени подхода к районам операций лодки высылались кратчайшими, но более опасными путями, а особыми приказами о поведении на позициях командование стремилось добиться наивысших результатов, требуя максимального использования лодок.
Действительно, с началом неограниченной подводной войны успехи лодок поднялись до небывалой до сего времени степени (см. табл. 3) и например в апреле 1917 г. они достигли почти миллиона тонн уничтоженного тоннажа.
Соответственно усилению деятельности лодок и росту противолодочной защиты врагов стали повышаться и потери в лодочном составе. Так например погибли «U28», «U44», «U45», «U48», «U50», «U59», «U69», «U88», «UB39», «UB41», «UB75», «UB81», «UC26», «UC29», «UC30», «UC42», «UC44», «UC47», «UC51», «UC66».
К сожалению, этот список далеко не охватывает всех погибших за лето и осень 1917 г. подводных лодок.
Осенью 1917 г. стали вступать в; строй лодки нового типа — - подводные крейсера, перенесшие военные действия в самые отдаленные районы земного шара, как например, к северо-американскому побережью, к западному берегу Африки, Азорским островам и т. д.
Подводные крейсера делились на два класса:
1-й класс — бывшие торговые подводные лодки «U151–157» и 2-й класс — специально построенные подводные лодки, из коих до переворота в строй вступили и действовали всего лишь «U139–140».
Как первые лодки нового типа, оба корабля обладали большими конструктивными дефектами, а двум следующим улучшенным типам подводных крейсеров (см. табл. 1) уже не было суждено участвовать в боевой работе. Всего подводными крейсерами за время [52] войны было предпринято 8 дальних походов к североамериканскому побережью и в военные зоны вокруг Азорских островов и Дакара (западная Африка). Сами по себе эти походы давали хорошие результаты, в среднем около 30 000 т и рекордом «U155» (Еккельман) до 50 000 т и были благоприятны по условиям спокойной работы, ввиду отсутствия противолодочных средств в тех отдаленных районах. Минусом в использовании подводных крейсеров являлось слабо развитое судоходство в тех районах и чрезвычайно длительный переход лодок на позиции и возвращения в базу.
Отдавая должное личным качествам командиров и их энергии, такое использование лодок в целях подводной войны следует признать мало рациональным, так как в общем итоге результат трехмесячного похода подводного крейсера давал в половину меньше количества потопленного тоннажа нежели работа малой лодки в водах вокруг Англии. Кроме того длительные походы требовали весьма крупного и продолжительного ремонта.
Таким образом получалось, что малые лодки при значительно меньшем расходе материалов и личного состава отдавали вдвое больше полезной работы, чем подводные крейсера, быстрее достигая основной цели — подрыва морской торговли противника. Надежда устрашить Америку работой подводных крейсеров у ее берегов также не могла оправдаться, ввиду малочисленности этих кораблей.
Вышесказанным мы не хотим дать отрицательный отзыв типу самих крейсеров, но при нашем географическом расположении по отношению к Англии, вокруг которой концентрировались все торговые пути, и, имея стремление закончить борьбу в шестимесячный срок, было конечно большой ошибкой выносить подводную войну далеко за пределы Островного королевства. Как это часто повторяется в жизни, теория не оправдалась практикой, техника — тактикой.
Как обычно в Германии, ошибку следует искать не в технике, а в оперативных заданиях центра, подошедшего к разрешению вопроса чисто теоретически без согласования с практическими работниками.
Организационно эта вечная ошибка в данном случае выразилась в непосредственном управлении подводными крейсерами Адмирал-штабом из Берлина.
Общее впечатление от подводной войны весной и летом 1917 г. было громадное. По подсчетам английского адмиралтейства выходило, что к 1 ноября 1917 г. Великобритания вынуждена будет просить мира, не выдержав подводной блокады.
Однако послушаем, для большей ясности, мнение руководящих лиц наших врагов.
Адмирал виконт Джеллико, первый морской лорд адмиралтейства (с 5 декабря 1916 г.) в своем труде (The Crisis of the Naval War) следующими словами рисует создавшееся положение: «Осознание критического положения, худшего за всю историю Англии, подорвало бы столь необходимую веру в победу нашего народа. Истина не могла быть обнародована, дабы не дать противнику еще лишних [53] козырей в руки. Но те, которые изо дня в день видели как противник в повышающем масштабе уничтожал наш грузовой тоннаж, смотрели на будущее с великой тревогой. Они имели достаточно причин дать себе ясный отчет о последствиях мрачных дней неограниченной подводной войны. Темп уничтожения лодок противника был совершенно недостаточен и в то время как в Германии строилось много новых лодок, наше торговое судостроение было минимально» и т. д.
Американский адмирал Симс писал в те дни послу Пейг в Лондон{11}: «Остается фактом, что противник имеет успех, а мы нет. Наши корабли топятся быстрее, чем их успевает возмещать мировое судостроение. Это означает, что противник близок к выигрышу войны, последнее не может быть секретом. В ближайшем будущем подводные лодки подорвут наши пути сообщения и как только им это удастся, мы вынуждены будем принять условия мира, продиктованные противником».
Своему правительству адмирал телеграфировал: «Коротко говоря, мое мнение то, что в настоящий момент мы готовы проиграть войну». Пожалуй еще более убедительно описание впечатлений, вынесенных этим адмиралом после его прибытия в Лондон в апреле 1917 г. Здесь он к своему ужасу должен был убедиться, что составленное им себе в Америке мнение о ходе войны было абсолютно неверно и что «немцы войну не только не проигрывают, а наоборот близки к победе».
В день своего приезда Симс имел беседу с Джеллико, сообщившим ему, что общие потери в тоннаже за февраль месяц составляли 536 000 т, в марте 603 000 т и в апреле дойдут, очевидно, до 900 000 т. Адмирал был потрясен, ибо такого катастрофического положения он себе совершенно не представлял. После высказанного им изумления адмиралу Джеллико, тот спокойно ответил: «Да, если наши потери будут продолжаться в том же масштабе, мы не сможем вести далее войну». Симс: «Похоже на то, что немцы выиграют войну». Джеллико: «Так оно и будет, если нам не удастся прекратить потери и притом как можно быстрей».
Как известно, Антанта не сумела в ближайшее время приостановить потери и последние держались до декабря 1917 г. месячной нормы в 600 000 т и более. Другие факторы, непредвиденные в то время, спасли Антанту; об этом однако позже. Здесь мы констатируем только то, что цифры уничтоженного тоннажа держались на уровне, к которому мы стремились, одиннадцать месяцев подряд.
Количество лодок в строю возросло за это время со 100 до 132 и пополнение покрывало потери (в среднем 5 лодок в месяц) с некоторым избытком. Однако этот прирост все же не удовлетворял требованиям строевого командования, предвидевшего более тяжелые времена и по его настоянию, вопреки желанию морского министерства, было наконец образовано отдельное Управление подводным [54] плаванием (под начальством вице-адмирала Ritter v. Mann — Edler v. Tiechler). Это управление взяло на себя разрешение всех подводных вопросов, подведомственных до сего времени различным отделам морского министерства.
Упорной, успешной работой, в полном контакте с промышленностью, новому Управлению удалось выдать заказы на постройку более 300 лодок. Реальные результаты деятельности этого оправдавшего себя учреждения стали выявляться поздней осенью 1918 г., но были к сожалению вскоре уничтожены.
В течение 1918 г. еще не было равномерного роста лодочного пополнения и в строй поступали лодки, построенные в разное время по старым нарядам. Состав фронтовых лодок колебался в течение времени с января по ноябрь 1918 г. от 112 до 128 лодок, достигнув своего максимума как раз в ноябре. Как результат деятельности Управления подводным плаванием с этого месяца должен был Поступать ежемесячный значительный прирост лодок количеством от 13 до 22 штук. Расход подводных лодок вследствие гибели в боях и передачи в учебный отряд за первые 10 месяцев 1918 г. иногда превышал их прирост. Потери, исчисляемые в 1917 г. пятью лодками Bi месяц, повысились в 1918 г. в среднем до 8; однако статистика показывает, что за этот последний год процент гибели лодок не имел более тенденции повышаться и колебался вокруг указанной средней цифры, достигнув максимума в мае месяце.
Возможно, что нам удалось бы снизить количество потерь своевременным оставлением баз во Фландрии, так как обе тамошние флотилии несли примерно половину всех потерь после заграждения Канала англичанами (конец 1917 г.); однако, ввиду важного стратегического положения этих баз, прикрывающих правый фланг нашего западного фронта, о их очищении не могло быть и речи.
С ростом противолодочных средств с одной стороны, уменьшением объектов атак и постепенным падением численности лодок с другой, естественно должны были и сокращаться результаты подводной войны.
Старая норма свыше 600 000 т была достигнута в последний раз в марте месяце, затем она стала заметно уменьшаться. Но даже несмотря на это, влияние подводной войны продолжало чувствоваться союзниками в возрастающей степени, так как нехватка в тоннаже не могла быть устранена и болезненно отзывалась на ведении всей войны. Также не могли наши враги до самого конца войны думать о сокращении размеров борьбы с подводной опасностью, требовавшей напряженной деятельности миллионов людей и неисчислимого количества материалов и средств; наоборот, борьба с лодками расширялась все более и более, не достигнув предела до самого заключения мира.
Условия ведения подводной войны в 1918 г. были несомненно самыми тяжелыми. Для обеспечения лодкам более или менее безопасных выходов и входов привлекался фактически весь надводный флот, начиная с тральщиков, прокладывавших .фарватеры среди минных полей, эсминцев и крейсеров, конвоирующих лодки и кончая линкорами для поддержки последних. При благоприятных [55] погодах производилось одновременное траление многочисленных фарватеров в Северном море, требовавшее наличия буквально всех сил, так что о какой-либо бездеятельности флота нечего и говорить.
Если эта непрерывная работа означала для больших кораблей нудную утомительную обязанность, то для малых она была сопряжена кроме всего еще и с постоянной опасностью подрыва на минах заграждения; и действительно, потери в тральщиках и миноносцах при этих операциях были весьма существенные.
Управление подводным плаванием, привлекавшее к распределению заказов самих представителей промышленности, открыло наконец глаза морскому министерству на громадные возможности, которые таила в себе наша промышленность.
Результатом такой совместной активной работы явился первоначально декабрьский заказ на 120 подводных лодок и далее июньский 1918 г. на 200. Что достижения тяжелой индустрии могли бы быть еще значительно повышены возвращением на заводы квалифицированной рабочей силы, было также осознано морским ведомством, однако, ходатайства об этом перед верховным командованием (Гинденбург и Людендорф) к сожалению не получили достаточного обоснования и поддержки и были поэтому отклонены последним. Главная вина в неудачах попыток проведения в жизнь указанного проекта падает безусловно на само морское ведомство, не представлявшее единого целого и не сумевшее из-за; этого защитить свои жизненные интересы перед армией. Единой же власти, согласующей обоюдные интересы армии и флота, фактически не существовало.
Конечно, весьма сомнительно, получился ли бы другой результат этих ходатайств и при какой-либо иной лучшей организации и связи между обоими родами оружия (т. е. к концу 1917 г.), так как хотя высшее командование и высказалось принципиально за неограниченную подводную войну осенью 1916 г., однако, жертвовать для этой цели частью своих кадров не собиралось. Все лучшие мастеровые и рабочие, нужные в промышленности для постройки лодок, были также весьма необходимы в технических частях армии.
Для ведения подводной войны в действительно большом масштабе возможно потребовалось бы в конце концов ограничить наступательные тенденции армии, но мысль эта, понятная морякам по положению вещей того времени, армии показалась бы утопией.
Насколько больше смогла бы дать подводная война при полной технической помощи, включая сюда и личный состав, показали события после вступления адмирала Шеера в должность командующего всеми морскими силами (11 августа 1918 г.). Утверждение этой новой должности было вызвано необходимостью ввести наконец единоначалие в морском ведомстве и наладить контакт с армейским командованием.
Кроме этих задач, адмирал Шеер поставил себе целью максимально расширить рамки подводной войны и выработал программу [56] нового лодочного строительства, отвечавшую поставленной задаче. Переговоры с представителями промышленности выяснили, что последняя в состоянии поставлять первоначально по 16 лодок ежемесячно, а затем в недалеком будущем поднять эту цифру до 20, 25 и 30 лодок в месяц; казалось, что был найден путь для предотвращения дальнейшего уменьшения цифры уничтожаемого тоннажа и дающий надежду на благоприятный исход войны.
Свое окончательное оформление новая программа строительства лодок получила на заседании 1 октября 1918 г. в Кельне, на котором ясно выявились все громадные возможности нашей промышленности на пятом году войны и где армия в принципе решила помочь флоту необходимым техническим персоналом.
Тому обстоятельству, что пополнения стали поступать незамедлительно после принятия программы Шеера, мы всецело обязаны предшествующей работе Управления подводным плаванием и особо его начальнику адмиралу Ritter v. Mann.
Тем временем, в противовес всем ожиданиям и надеждам, подготавливался полный крах подводной войны по независимым от лодок причинам. Внутри государства нарастали осенние события 1918 г.
Уже 29 сентября, по приказанию верховного командования, началась эвакуация Фландрии. Для лодок это означало потерю базы Брюгге, ценную не столько в тактическом отношении после заграждения Канала, сколько своими великолепно оборудованным» ремонтными мастерскими.
Несмотря на планомерную эвакуацию, 4 неспособные к самостоятельному переходу лодки были там взорваны. Остальные поступили в распоряжение начальника подводных лодок Флота Открытого моря.
Более ощутительные потери в лодках мы понесли при оставлении баз Пола и Катарро (28 октября), после крушения Дунайской монархии. Всего в этих портах было взорвано 10 лодок, а из числа возвращавшихся в Германию «U34» (Кладинг) пропала без вести.
Насколько моральные качества личного состава этих лодок были на высоте, указывает случай потопления в Гибралтаре английского линкора «Британия» подводной лодкой «UB50» (Кукат), покидавшей Адриатику.
С потерей Полы и Катарро подводное оружие вновь лишилось двух баз с только что налаженными и оборудованными мастерскими, позволявшими производство капитальных ремонтов.
Однако в конце концов потеря и этих баз могла быть терпима, так как Управлению подводным плаванием удалось наладить новые ремонтные мастерские в отечестве (у Финкенвердер и Любека) и расширить существовавшие.
Тем временем политические события чередовались одно за другим и быстро шли к своей развязке. Образованное в Германии новое правительство во главе с принцем Максом Баденским обратилось 5 октября к Вильсону с просьбой стать посредником мира — шаг, который неминуемо вел нашу страну к гибели. В предыдущих отделах мы уже давали оценку дальнейших событий; здесь коснемся только участия лодок в революционном движении. [57]
Когда 29 октября на больших кораблях Флота Открытого морж вспыхнуло восстание, выразившееся первоначально в отказе части, команд выйти в море для боя с противником, порядок и повиновение этих кораблей были достигнуты угрозой со стороны подводных лодок и эсминцев немедленного потопления бунтующих судов.
Зачинщики были арестованы и увезены, однако достигнутое повиновение было вновь утрачено с возвращением отдельных корабельных соединений в свои базы. В них команды почувствовали, себя вне пределов власти командующего флотом и полностью связались с революционными организациями береговых морских частей, где как раз находились наиболее активные революционные элементы. В Киле уволенные на берег команды встретились с транспортом арестованных революционеров и силой освободили, последних. Пламя восстания вспыхнуло с новой силой во всех морских частях, начиная с Киля. После того как в Вильгельмсгафене морское и береговое командование, под давлением революционных войск и симпатизирующего им громадного большинства, населения, вынуждено было признать рабоче-солдатские советы, все способные к выходу лодки покинули базу под командой своего начальника коммодора Михельсена. Лодки перешли сперва в, Гельголанд, а затем к Вестланду, стремясь удержать эти крепости вне влияния революционного движения. Однако все попытки, не привели к положительным результатам.
Та же картина повторилась и в Боркуме. Получив по радио сведения о приближении английских судов к Германской бухте, лодки в последний раз вышли в море навстречу врагу, но, никого не встретив, вернулись обратно. Ввиду отсутствия запасов продовольствия и топлива лодки не могли дольше держаться вне своих баз и их начальнику не оставалось ничего иного, как отдать приказ о возвращении всех лодок в порты, полностью захваченные к тому времени революционными частями. Большая часть команд, разъехалась по домам, но вскоре была еще раз призвана для перевода своих заслуженных кораблей в Англию для их сдачи.
Этим актом закончилась боевая деятельность наших подводных, лодок.