VIII. Переход в наступление 9-го и 10-го турецких корпусов и контрманевр русского командования с 9 по 13 декабря включительно

По окончании Кепри-кейской операции 9-му и вновь прибывшему 10-му турецким корпусам было указано базироваться при предстоящем наступлении на дорогу Ени-кей — Гассан-кала.

11-му корпусу приказано было занять весь фронт против Сарыкамышского отряда, начиная от р. Аракс, слабой завесой, имея главные силы во 2-м эшелоне, сосредоточенными в виде резерва. Корпус усиливался полевой артиллерией 9-го корпуса, которому надлежало наступать в горной местности. Это усиление вполне соответствовало обстановке, так как полевая артиллерия 9-го корпуса на данной пересеченной горной местности не могла быть подтянута к Сарыкамышу.

9-й и 10-й корпуса к 7 декабря должны были занять исходное положение для начала выполнения операции: 9-й корпус в районе Пертанус и Кош; ему надлежало пройти до Бардуса 55 км по плохим горным вьючным дорогам; 10-й корпус, сосредоточенный в районе Эрзерума, одной дивизией (31-й) переходил на дорогу, ведущую на Ид, а двумя (30-й и 32-й) сосредоточивался в районе Тортума; в общем 10-му корпусу приходилось пройти до этого исходного пункта, а затем до Ольты около 100 км. [33]

С 8 декабря начался сильный снегопад. Так как в зимних условиях возможно было ожидать всюду временных перерывов связи, то было разработано расписание походного движения 9-го и 10-го корпусов на несколько дней вперед. Это расписание намечало достижение следующих рубежей:

	9-й корпус	10-й корпус
На 9 декабря	Кизил-килиса	Ид, Ардост
На 10 декабря	Чатах, Петкир	Ольты
На 11 декабря	Кетек	Бардус

Первые 2 дня все шло планомерно, и указанные рубежи были достигнуты.

В предвидении операции Энвер-паша объехал предназначенные для ее выполнения части и возвратился в свою штаб-квартиру в Кепри-кей. На фронте он видел голодных и плохо одетых солдат, которым для успокоения говорил тысячи обнадеживающих слов. Вместе с тем он отдал следующий приказ:

«Солдаты, я всех вас посетил. Видел, что ноги ваши босы и на плечах ваших нет шинелей. Но враг, стоящий напротив вас, боится вас. В скором времени вы будете наступать и вступите в Кавказ. Там вы найдете всякое продовольствие и богатства. Весь мусульманский мир с надеждой смотрит на ваши последние усилия».

Во главе русской Кавказской армии, вследствие болезни главнокомандующего Воронцова-Дашкова, стоял его помощник Мышлаевский.

Штаб армии, находясь в Тифлисе, был связан с фронтом телеграфом и радио.

К началу операции главные силы Кавказской армии составлял Сарыкамышский отряд (бригада 20-й пехотной дивизии, 39-я пехотная дивизия, 4-я и 5-я туркестанские стрелковые бригады, 1-я и 2-я кубанские пластунские бригады, 1-я кавказская казачья дивизия, 3-й кавказский казачий полк и три отдельные сотни, Кавказский мортирный и 1-й кавказский отдельный артиллерийские дивизионы, Кавказский железнодорожный батальон, пешая и конная пограничные оотни) всего силой в 53 3/4{26} батальона, 136 полевых и горных пушек, 12 гаубиц, 36 сотен, 9 саперных рот, под командой Берхмана. Этот отряд после Кепри-кейских боев закрепился на фронте Маслагат-Юзверан-Арди, имея за [34] своим левым флангом, в районе Алиджакрак-Исламзор 1-ю кавказскую казачью дивизию, которая вела наблюдение на фронте Арди — проход Кара-Дербент. В районе последнего действовал отряд особого назначения{27} силой в 1 ¼ батальона, 8 орудий и 3 сотни, поддерживавший связь с действовавшим восточнее Эриванским отрядом.

Главные силы Сарыкамышского отряда к этому времени группировались следующим образом:

а) На северном берегу р. Аракс — 41 1/2 батальона, 104 полевых и горных орудия, 12 гаубиц, 8 сотен и 7 саперных рот. Главное ядро: 39-я пехотная дивизия (16 батальонов){28}, 4-я и 5-я туркестанские стрелковые бригады (18 батальонов){29} и бригада 20-й пехотной дивизии (7 батальонов).

б) На южном берегу р. Аракс — 12 ¼ батальонов, 32 горных и конных орудия и 28 сотен. Главное ядро: 1-я и 2-я кубанские пластунские бригады (11 батальонов) и 1-я кавказская казачья дивизия (24 сотни).

Правый фланг Сарыкамышского отряда обеспечивался указанным выше Ольтинским отрядом начальника 20-й пехотной дивизии Истомина. Его отряд в составе 1-й бри-гады этой дивизии, 3-го Горско-моздокского казачьего полка, 4-й армянской дружины, 1/2 батальона, 1 сотни 26-й бригады пограничной стражи и 2-го дивизиона 20-й артиллерийской бригады; всего 8 3/4 батальона, 7 сотен, 24 орудия, 1 саперная рота) был расположен к югу от Ольты, обеспечивая со стороны Эрзерума направления по pp. Си-ври-чай и Ольты-чай. Лучшей дорогой для связи между этими отрядами, объединявшимися Берхманом, являлась дорога, идущая через Ид — перевал Ханский — Ени-кей — Караурган. Связь между обоими отрядами поддерживалась посредством беспроволочного телеграфа.

Связь с Эриванским отрядом, занимавшим Алашкертскую и расположенную восточнее ее Диадинскую долины, была живая вдоль фронта через проход Кара-Дербент.

В связи с деятельностью турок, проникших на территорию восставшего против русских царских властей населения Батумской области и Ольтинского округа Карсской области, был образован Ахалцихский отряд Чиковани (северо-восточнее Ардагана).

По сведениям русского командования, относящимся к началу операции, против главных сил Берхмана развернулась 3-я турецкая армия, состоявшая из 9-го и 11-го корпусов, [35] 2-й кавалерийской дивизии слабого состава, 3 пограничных батальонов и многочисленных курдских формирований. Имелись неясные сведения о возможности подхода к Эрзеруму из Анатолии 10-го корпуса. 11-й корпус располагался против Сарыкамышского отряда большей своей частью севернее р. Аракс. Южнее этой реки действовали 2-я кавалерийская дивизия и курдские формирования. 9-й корпус был оттянут в резерв в район Гассан-кала, куда, возможно, подтягивался и 10-й корпус. Всего же на главном направлении, по сведениям русских, имелось приблизительно до 84 батальонов, свыше 200 орудий, 9 эскадронов регулярной конницы и неопределенное количество курдских полков. Против Эриванского отряда действовали прибывшие с большими потерями из Месопотамии на суровый по климатическим условиям Армянский горный театр 2 дивизии (9 батальонов и 16 орудий), сформированные из арабов, поддержанные 5 пограничными батальонами и курдами.

Первые сведения о наступлении турок и о намеченном ими плане русские получили 6–8 декабря, когда противник перешел в наступление одновременно на Ольтинском и Сарыкамышском направлениях.

В 12 часов 6 декабря Истомин донес, что турки, до сих пор пассивно оборонявшиеся, перешли в наступление. Их отряд, силой до 1 батальона с пулеметами и 1 сотни, действуя со стороны Кош в направлении на Экрек, к вечеру того же дня оттеснил сторожевое охранение русских и занял последний пункт. В этот же день на фронте Кута-мар — Карапунгар появились конные и пешие разведывательные партии турок.

7 декабря русские, вновь заняв район Экрек, сдерживали наступавших турок силой около 1 батальона, пытавшихся окружить русских у этого селения.

На фронте Карапунгар — Баш-кала турки в этот день вели усиленную разведку.

По показаниям перебежчика-армянина против левого фланга Ольтинского отряда, т. е. в долине Ольты-чай, сосредоточивались части 83-го полка 28-й пехотной дивизии, а вслед за ними должны были подойти 84-й полк той же дивизии и 87-й полк 29-й пехотной дивизии с артиллерией. Эти части 9-го корпуса были направлены против левого фланга Ольтинского отряда со стороны Юзверан, т. е. они были незаметно для русского командования сняты с фронта Сарыкамышского отряда. Показание этого перебежчика заслуживало особого внимания, так как указывало на возможность появления против левого фланга Ольтинского [36] отряда всего 9-го корпуса (17-й, 28-й и 29-й пехотной дивизий).

В этот же день надежный лазутчик доставил сведения, что 8 декабря турки намечают начать наступление силой около 20 000 человек одновременно на всем фронте Ольтинского отряда.

Внезапная оживленная разведывательная деятельность турок на Ольтинском направлении, которое во всех оперативных соображениях русского командования считалось второстепенным, и сосредоточение на этом направлении значительных сил противника побудило Истомина 6 декабря просить Берхмана о содействии ему со стороны Сарыкамышского отряда, имевшего свой правый фланг у Маслагата, наступлением на Пертанус и на гору Казы-чан (на хребте Чахир-баба), господствующую над районом Кош — Пертанус, где сосредоточивался 9-й турецкий корпус. Однако Берхман отказал в этой помощи Истомину вследствие глубокого снега и вьюги и рекомендовал ему «не слишком доверять показаниям местных жителей и перебежчиков, которые бывают безусловно недостоверны».

10-й турецкий корпус должен был наступать двумя колоннами: правой — 31-й пехотной дивизией (без 93-го полка) — по ущелью р. Ольты-чай на Ид и левой — эшелонированными 30-й и 32-й пехотными дивизиями — по ущелью р. Сиври-чай на Кала-богаз (близ г. Ольты).

Левой колонной, более сильной, намечалось внезапно атаковать правофланговые части Ольтинского отряда русских, обеспечивавших направление по р. Сиври-чай, и уничтожить их. Для окружения русских заблаговременно направлялся отряд Фетхи-бея в составе 93-го пехотного полка (31-й пехотной дивизии) с двумя горными орудиями и небольшим числом пограничников. Задача этого отряда — скрытно продвигаясь ущельем р. Тортум-чай, обойти с севера гору Ак-даг и, выйдя на с. Хас-кей, внезапно обрушиться с тыла на русских, оборонявшихся в районе Кала-богаз, и отрезать им путь отступления. Одновременно отряд Фетхи-бея обеспечивал слева операцию 10-го корпуса и всего ударного крыла.

8 декабря Истомин в своих донесениях сообщал о сосредоточении турок в значительных силах против Ардоса в Котике и о начавшейся на всем фронте в районе Ид при сильном тумане перестрелке с небольшими частями турок. Истомин, ожидая в этот день «нападения» турок, предполагал на основании полученных накануне от лазутчика агентурных сведений, что турки начали наступление в районе [37] Ид с целью демонстрации, имея намерение нанести главный удар в направлении на Ардос — Ольты.

Если бы это предположение подтвердилось, то Истомин намечал оставить в районе Ид два батальона с четырьмя орудиями, а с остальными силами «двинуться ночью» в район Нориман, откуда, «смотря по обстоятельствам», представлялось возможным действовать в любом направлении, имея в виду разбить противника по частям.

Однако в этот день турки в районе Ид ограничились лишь перестрелкой; они закреплялись на высотах юго-западнее Экрека, Кянзасура, Веринтаба и значительно усилили пехотными частями сторожевое охранение в полосе Карапунгар — Баш-кала. Русские тогда же заняли армянской дружиной укрепленную позицию на высотах у Веринтаба.

На Сиври-чайском направлении Истомин, в связи с полученными агентурными сведениями, принял усиленные меры разведки в направлении на Котик.

К вечеру 8 декабря Истомин получил донесение о появлении турецких частей к северу от поста Джуджурус; против них был направлен один батальон с двумя орудиями. В тот же день несколько позже пришло донесение о перерыве турками сообщения между Ардосом и Ольты. Это понудило Истомина «ввиду угрожающего положения» немедленно начать отход главными силами к Нориману.

Сопоставляя ряд донесений Истомина, начиная с 6 декабря, можно было установить сосредоточение частей 9-го турецкого корпуса вдоль р. Ольты-чай против левого фланга его отряда. Что же касается 10-го турецкого корпуса, то он к этому времени на Кавказском фронте еще не был обнаружен. Однако усиление передовых турецких частей в долине р. Сиври-чай, внезапное появление турецких частей у поста Джуджурус и перерыв ими сообщения между Ольты и Ардосом указывали, что и против правого фланга Ольтинского отряда турки сосредоточивали крупные силы, которые, судя по показаниям перебежчиков и агентурной разведки, должны были наносить главный удар.

8 декабря штаб 10-го турецкого корпуса и 30-й пехотной дивизии, как и было намечено, заночевал в районе Тутмаш — Ислам. Ночью в районе этих селений части 30-й пехотной дивизии заняли исходное положение, чтобы 9 декабря внезапно атаковать русских.

Отряд Фетхи-бея, выйдя вечером 8 декабря в район поста Джуджурус, раскрыл русским готовившийся маневр ударного крыла турецкой армии. Начальник Ольтинского отряда, получая с 6 декабря ряд неясных донесений о [38] группировке и намерениях турок, с появлением обходной колонны Фетхи-бея разгадал план турок и принял верное решение — немедленно отойти на горные рубежи вблизи государственной границы.

7 декабря Истомин вновь повторил просьбу о помощи ему со стороны Сарыкамышского отряда. Берхман приказал выслать отряд в две-три роты с двумя орудиями, с задачей овладеть горой Казы-чан и произвести разведку в районе Коша и Пертануса.

Так как вследствие глубокого снега на хребте Чахир-баба это приказание не было выполнено, то на следующий день, т. е. 8 декабря, ввиду получения тревожных сведений от Истомина, Берхман решил для облегчения положения сосредоточить 4-ю туркестанскую стрелковую бригаду у Маслагата и затем направить ее на Пертанус-Кош, чтобы захватом этих пунктов угрожать тьму наступающего на Ид противника и отрезать подкрепления, могущие подходить со стороны Кепри-кея. Но это движение также не состоялось вследствие мороза и сильной вьюги.

Решение Берхмана о наступлении 4-й туркестанской стрелковой бригады заставляет предполагать, что русские были в неведении о готовившемся ударе и не подозревали, что в 10 км от правого фланга Сарыкамышского отряда (у Маслагата) и на одном уровне с ним была сосредоточена крупная ударная группа (9-й турецкий корпус).

Если бы русские располагали авиацией, то и она вряд ли смогла бы в этот день обнаружить ударную группу: начавшаяся сильная вьюга со снегом исключала возможность использования самолетов. Наибольшую пользу на обширном горном театре могла бы оказать агентурная разведка, правильно организованная еще в мирное время. Но существовавшая задолго до войны агентурная сеть почти перед самой мировой войной была разрушена неумелой работой разведывательного отделения штаба Кавказского военного округа.

С целью отвлечения внимания русских от Ольтинского направления и правого фланга Сарыкамышского отряда турки 7 декабря днем на виду у русских передвигали по высотам на восток в районе прохода Кара-Дербент большие колонны, а затем 8 декабря части 11-го турецкого корпуса вели безрезультатные атаки в районе Юзверана, т. е. против левого фланга отряда Берхмана.

В эти же дни на левом фланге Сарыкамышского отряда части 1-й кавказской казачьей дивизии при столкновении с курдской конницей в районе прохода Кара-Дербент захватили в плен командира одного из курдских полков, давшего [39] показания о прибытии Энвер-паши в район Ид и о предстоящем наступлении 3-й армии на Ардаганском направлении. Штаб дивизии, допросив пленного, отправил его под конвоем в штаб корпуса, упомянув в разведывательной сводке о захвате в плен одного курда, о его показаниях о прибытии Энвер-паши и о намечавшейся операции турок. Предполагалось, что пленный командир курдского полка будет более подробно опрошен в штабе корпуса. Однако этот пленный туда не был доставлен, так как по дороге был убит конвоем. В штабе корпуса, получив названную разведывательную сводку и не зная о захвате в плен командира полка, не придали этому документу должного значения, полагая, что это были показания какого-либо рядового курда. В штаб армии об этом, по-видимому, не было донесено.

Однако о прибытии Энвер-паши в район 3-й армии штаб армии имел сведения из разведывательных данных, сообщенных ему{30} главным управлением русского генерального штаба, основанных на сообщении агентуры из Константинополя.

Сообразно указанному выше плану 9-й турецкий корпус, сосредоточившись в районе Пертанус-Кош, 9 декабря начал наступление к Бардусу двумя колоннами: правой — 29-й и 17-й пехотными дивизиями — через Кожганс, Чатах и Бардус и левой — 28-й пехотной дивизией — через Шакярлы, Петкир и Бардус.

9-й корпус должен был пройти 9 декабря до 25 км с задачей выйти на фронт Кизил-килиса-Ид.

В этот день 10-й армейский корпус одной дивизией должен был занять Ид, а двумя другими — район Ардоса.

При наступлении 9-го корпуса его части имели столкновение с 4-й армянской дружиной, выдвинутой Ольтинским отрядом в район Веринтаб, и отбросили ее по направлению к Чатаху.

Командир этой дружины своевременно донес о своем отходе, определяя силы турок до двух батальонов пехоты. Зная о трудностях действий в этом направлении вообще, а зимой в особенности, Берхман не обратил внимания на появление здесь около полка пехоты и не сопоставил эти данные с имевшимися накануне разведывательными сведениями. В действительности это продвигались передовые части 29-й турецкой пехотной дивизии, наступавшие на Кожганс. [40]

Значительные затруднения при наступлении колонны 9-го корпуса встретили в оледенелых и покрытых снегом крутых и длинных подъемах, которые пришлось преодолевать войскам вместе с находившимися при них вьючными животными. Последние при этих подъемах вытаптывали скользкие ступеньки. Так как длина шага вьючного животного больше длины шага человека, то это обстоятельство вызывало еще большие трудности и замедляло марш.

В таких условиях рекомендуется двигать животных за колоннами особым эшелоном.

В результате части 17-й и 28-й пехотных дивизий имели много отставших.

Энвер-паша, выступив 8 декабря со штабом из Кепри-кея с тем, чтобы двигаться с 9-м корпусом, заблудился в тумане и потерял дорогу. Он долго блуждал, прежде чем добрался до Коша, где находился штаб этого корпуса, перешедший затем, с началом наступления корпуса, 9 декабря в Экрек.

9 декабря Энвер-паша заночевал в Хорхоре, отстоящем от Экрека всего в получасе ходьбы пешком в нормальных горных условиях. Насколько эти условия были трудны для наступления 9-го корпуса, видно из того, что, несмотря на своевременную отдачу Энвер-пашой приказа на 10 декабря, он мог быть получен в штабе 9-го корпуса только к полуночи с 9 на 10 декабря.

10 декабря штаб 9-го корпуса ночевал в Кизил-килисе, а Энвер-паша со штабом — в Иде.

9-й корпус при своем фланговом марше до известной степени обеспечивался хребтом Чахир-баба, труднопроходимым в зимних условиях, и кроме того, на западных предгорьях этого хребта выставлялось сильное боковое охранение.

Предпринимая свой маневр, командир 10-го корпуса намечал выйти 9 декабря на линию Ид — Кала-богаз с тем, чтобы в следующие дни, проходя с корпусом не менее 30 км в день, прибыть в полдень 12 декабря в район севернее Сарыкамыша.

Между тем Истомин, в связи с появлением накануне вечером турок в районе поста Джуджурус, в течение ночи на 9 декабря сумел незаметно для турок оттянуть части Ольтинского отряда, обеспечивавшего направление по р. Сиври-чай, на укрепленный рубеж на фронте Тамрут-Джуд-журус-Зарданес, где и решил остановить турок.

На Ольты-чайском направлении в районе Ида был оставлен арьергард под командой Кутателадзе в составе 1 1/2 батальонов 77-го тенгинского и 78-го навагинского пехотных [41] полков, с 4 орудиями 20-й артиллерийской бригады и 4-й армянской дружиной Кери.

В связи с неожиданным ночным отходом частей Ольтинского отряда на Сиври-чайском направлении давно подготовлявшийся турками внезапный удар 9 декабря 30-й пехотной дивизией из района Котик пришелся впустую, и частям 10-го корпуса, 30-й и 32-й пехотным дивизиям, пришлось преодолеть от района Котик еще свыше 15 км для того, чтобы подойти к рубежу, занятому главными силами Ольтинского отряда к утру 10 декабря.

Истомин верно определил, что против него на Сиври-чайском направлении действовало не меньше двух пехотных дивизий с артиллерией; по сведениям же, полученным им от лазутчика, силы турок против Ольтинского отряда были «не менее корпуса». Это последнее сведение к вечеру 9 декабря подтвердилось боем. Несмотря на превосходство турок, Истомин решил держаться главными силами на занятом рубеже «до последней возможности, дабы эвакуировать обозы». 9-й кавказский стрелковый полк, обеспечивавший правый фланг Ольтинского отряда и находившийся в Олоре{31}, был притянут в Ольты, куда он прибыл 9 декабря в 23 часа.

Вместе с тем арьергарду Кутателадзе было приказано немедленно итти на присоединение к главным силам с тем, чтобы не оказаться в безвыходном положении, если они будут вынуждены начать отход.

Арьергард Кутателадзе при отходе от Ида под давлением энергично преследующих турок спустился своими охраняющими частями с высот в долину р. Ольты-чай у Норимана и здесь остановился для привала, не выставив охранения на высотах, окаймляющих долину. Вследствие этого упущения части 31-й турецкой пехотной дивизии внезапно появились на этих высотах и окружили арьергард. Кутателадзе растерялся и с частью отряда в количестве 750 человек и 5 пулеметов сдался туркам. Большая же часть арьергарда со взводом артиллерии под командой нерастерявшихся командиров рот прорвалась вместе с 4-й армянской дружиной.

Штаб 10-го турецкого корпуса заночевал 9 декабря в Кала-богазе, не имея сведений о своей 31-й пехотной дивизии, которая в этот день остановилась у Норимана. 30-я и за ней во 2-м эшелоне 32-я пехотные дивизии в этот день выбивались из сил, двигаясь по занесенным снегом дорогам, [42] и сильно растянулись: головы этих дивизий ночевали в районе Кала-богаз — Козахур, а хвосты — в двух горных переходах{32} сзади на дорогах.

9 декабря вместе с действиями на Ольтинском направлении 11-й корпус начал наступление силой до двух пехотных полков от Каляндер в промежуток между Али-килисой и Азап-кеем. Наступление 11-го корпуса, вероятно, имело задачей отвлечь внимание русских от Ольтинского направления и сковать правый фланг Сарыкамышского отряда, который мог бы ударить по тылам 9-го корпуса. С другой стороны, возможно предположить, что турецкое командование, видимо, располагавшее вначале Сарыкамышской операции хорошей агентурой, было извещено о предполагаемом 9 декабря наступлении 4-й туркестанской стрелковой бригады, и начавшиеся действия турок являлись контрманевром, имевшим задачей парализовать маневр этой бригады.

Русские части, отступавшие 10 декабря по ущелью р. Ольты-чай, были замечены турками 32-й пехотной дивизии, которые открыли по ним артогонь. Вскоре за этими колоннами в тумане были замечены значительные части в боевом порядке, повидимому, русских, наступавшие как бы в обход правого фланга 32-й пехотной дивизии, остановившейся на высотах.

Артиллерия 32-й пехотной дивизии немедленно открыла огонь по этой колонне, которая в свою очередь ответила тем же. Наступавшие в горно-лесистой местности по глубокому снегу стрелки, не доходя 600–700 м, внезапно прекратили огонь, так как «была понята ужасная ошибка» — наступавшими оказались части своей же турецкой 31-й пехотной дивизии.

31-я пехотная дивизия с рассветом 10 декабря, преследуя русских, выбитых ею накануне из района Нориман, наступала с большим порывом к Ольтам, но неожиданно была задержана артиллерийским огнем, открытым слева.

Командир 31-й пехотной дивизии предположил, что огонь открыли русские из района Зарданес. С целью окружения их совместно с 32-й дивизией он выслал 92-й пехотный полк, который в тумане и повел энергичное наступление против своей же 32-й пехотной дивизии{33}. [43]

Боевое столкновение между 31-й и 32-й пехотными дивизиями в горно-лесистой местности явилось результатом отсутствия разведки, связи и управления со стороны командиров этих дивизий и командира 10-го корпуса.

Эта «роковая ошибка», естественно, породила ложные сведения о противнике, и Энвер-паша приказал командиру 9-го корпуса задержать 28-ю пехотную дивизию у Петкира, имея в виду использовать ее совместно с частями 10-го корпуса, если последний не справился бы с Ольтинским отрядом русских.

10 декабря в бою на фронте Джуджурус — Зарданес русские на Сиври-чайском направлении точно установили присутствие двух пехотных дивизий 10-го корпуса; на Ольты-чайском направлении силы турок не были выявлены, но судя по тому, что они не только сильно давили на арьергард Кутателадзе с фронта, но и угрожали обходом с востока всему Ольтинскому отряду, обнаруженные части турок и на этом направлении должны были представляться значительными.

Остатки указанного арьергарда Кутателадзе присоединились 10 декабря утром к главным силам Ольтинского отряда, который с 8 часов возобновил бой с турками к югу от Ольты.

Благодаря стойкости войск и принятым мерам для парирования обхода, Ольтинский отряд продержался на позициях к югу от Ольты в течение около 3 часов. Это дало возможность окончить начатую еще 9 декабря эвакуацию большей части боевых и продовольственных припасов, казенных сумм, ценного имущества гражданских учреждений, всех раненых, больных, обозов, парков, лазаретов и местного христианского населения (главным образом армян). Около 11 часов отряд постепенно с боем начал отходить, настойчиво преследуемый 30-й пехотной дивизией.

Русская артиллерия привела в расстройство артиллерию турок и, действуя до последнего момента, оставила туркам при отходе отряда четыре орудия.

Турки, повидимому, понесли значительные потери, так как уже к 14 часам их натиск стал ослабевать, и русские спокойно отошли на новый оборонительный рубеж в районе Соленопромысловая, где и расположились на ночлег, имея в течение дня чувствительные потери.

В итоге намеченный турецким командованием план окружения Ольтинского отряда (около 8 батальонов) почти в 4 раза превосходящими силами (27 батальонов с частями пограничников) закончился неудачно вследствие верной оценки штабом Ольтинского отряда слагавшейся обстановки. [44] Преждевременное появление еще 8 декабря в районе поста Джуджурус обходной колонны турок, начавшей действия на сообщениях Ольтинского отряда, верное сопоставление данных агентурной и войсковой разведок вскрыли силы турок и направление их удара. Однако если 10-й турецкий корпус, впервые появившийся на Кавказском фронте, был отрядом установлен, то 9-й корпус, две дивизии которого были обнаружены разведкой против левого фланга Ольтинского отряда, выпал из поля зрения штаба отряда.

Таким образом, несоблюдение турками элемента внезапности позволило Ольтинскому отряду под покровом ночи отойти на более выгодный рубеж и сорвать давно намеченное турками и широко ими подготовленное окружение.

Весьма вероятно, что бой 31-й и 32-й турецких дивизий отвлек 10 декабря внимание турок от Ольтинского отряда, который благодаря этому легко оторвался от 10-го корпуса и сумел, соединив свои силы и произведя широкую эвакуацию из Ольты, отойти на новый оборонительный рубеж.

В полдень 10 декабря штаб 10-го корпуса вступил в Ольты. Оставленные русскими в городе продовольственные склады и запасы были расхищены турецкими солдатами. При упорядоченном использовании эти запасы могли бы питать всю турецкую армию в течение нескольких дней.

Берхман и после овладения турками Ольтами не поверил поступавшим донесениям Истомина об установленных боем силах противника и о появлении на Ольтинском направлении всего 10-го турецкого корпуса, присутствие которого на фронте Кавказской армии до сих пор штабом Берхмана не было установлено. Также не было придано значения прибытию на Кавказский фронт Энвер-паши.

Берхман продолжал считать невероятным развитие зимой на данном театре широких операций и только для оказания содействия Ольтинскому отряду решил перейти в наступление правым флангом Сарыкамышского отряда. Действовать непосредственно на Ид через хребет Чахир-баба не было возможности ввиду сильных снежных заносов и потому было решено атаковать турок перед фронтом правофланговых частей отряда. 2-му туркестанскому корпусу, находившемуся на правом фланге отряда, было приказано атаковать турок на фронте Пертанус (искл.) — Джиллигель в направлении Кара-быих. Левее переходила в наступление 39-я пехотная дивизия с целью овладения Джиллигелем. При успехе наступления правофланговые части 2-го туркестанского корпуса выходили в район Пертанус, т. е. на сообщения 9-го турецкого корпуса, который к вечеру [45] 10 декабря выходил на фронт Чатах-Петкир, т. е. успел бы оторваться на 40 км от своего исходного положения.

Для обеспечения правого фланга Сарыкамышского отряда Берхман приказал 10 декабря начальнику Бардусского отряда, состоявшего из 2-й конной и 3-й пешей пограничных сотен и полусотни 10-й Особой кубанской сотни, с рассветом выслать конную сотню в направлении на Ени-кей (севернее Караургана), «освещая разъездами» горную местность на фронте в 20 км. Начальнику этого отряда для ориентировки было указано, что в районе Ени-кея «возможно найти батальон 18-го туркестанского стрелкового полка, обеспечивающий наш фланг». Только быстро развивавшиеся события на Ольтинском направлении принудили Берхмана обратить внимание на правый фланг своего отряда, который с отходом Истомина обнажался. Обеспечение этого важного фланга было возложено, как мы видели, на слабый Бардусский отряд, состоявший преимущественно из конных частей, которые не были пригодны для действия в покрытых глубоким снегом горах. Один батальон туркестанцев, присутствие которого в с. Ени-кей было у Берхмана под сомнением, совершенно не мог служить обеспечением фланга отряда, так как он находился далеко от перевалов через хр. Чахир-баба, откуда турки могли угрожать тылу отряда.

Командующий 2-м туркестанским корпусом для обеспечения правого фланга Сарыкамышского отряда направил в Ени-кей два батальона 18-го туркестанского стрелкового полка с батареей, но вследствие категорического приказания Берхмана это распоряжение было отменено и в Ени-кей был отправлен лишь один батальон с четырьмя пулеметами. Однако 11 декабря Берхман уже потребовал «командировки» в район Сырбасан-Ени-кей-Бардус всего 18-го туркестанского стрелкового полка с батареей и полусотней казаков с задачей обеспечить «наш тыл от покушения турок, небольшие части которых уже проникают со стороны Ида и Норимана к Бардусу». Однако этот полк, дойдя до перевала Ханского, преодолеть его вследствие глубокого снега сразу не мог.

Итак, из имевшихся к 10 декабря сведений о противнике можно было заключить о крупных силах турок, появившихся против правого фланга Ольтинского отряда, а между тем русское командование, видимо, предполагало, что внезапное наступление 10-го турецкого корпуса против отряда Истомина имело вообще лишь местное значение. Вместе с тем от Берхмана (из Меджингерта), как отмечал Мышлаевский, поступали в штаб армии (в Тифлис) телеграммы, [46] которые указывали, что Берхман, будучи недостаточно осведомлен о том, что у него делается перед фронтом и на Ольтинском направлении, «увлекался демонстрациями против своего левого фланга».

Вопрос управления Кавказской армией в период Сарыкамышской операции заслуживает особого внимания, так как большое удаление штаба армии от фронта сказывалось на своевременности поступлений оттуда сведений, а, кроме того, штаб армии получал иногда заведомо неправильные донесения об обстановке. Затем нахождение штабам в Тифлисе отвлекало его работу от главной задачи — вождения войск. Вот почему начальник штаба армии неоднократно возбуждал вопрос о «перемещении первого эшелона штаба армии вперед». Но помощник главнокомандующего по военной части Мышлаевский, с мнением которого считался Воронцов-Дашков, полагал, что «управлять армией было бы также удобно и из Тифлиса». В действительности же Мышлаевский, который должен был, в связи с возможной отправкой на фронт первого эшелона штаба армии, также последовать за ним и принимать там самостоятельные решения, всемерно оттягивал отъезд штаба, опасаясь ответственности.

Между тем обстановка на Эрзерумском направлении в декабре 1914 г. с каждым днем становилась все тревожнее. Донесения, получавшиеся в копии в штабе армии от начальника Ольтинского отряда Истомина, указывали на начало крупной операции со стороны турок. Тем не менее командующий Сарыкамышской группой Берхман не придавал большого значения этим донесениям, а также предупреждениям штаба армии о необходимости подготовки к назревавшей крупной операции. Берхман, вместо того чтобы принять меры к непосредственному обеспечению района Сарыкамыш в связи с угрозой, созданной уже 10 декабря 10-м турецким корпусом правому флангу Сарыкамышского отряда, донес в тот же день главнокомандующему о переходе своим отрядом с целью контрманевра в наступление в направлении на Кепри-кей. При наличии сильного обхода правого фланга русских наступление Сарыкамышской группы могло только значительно ухудшить ее положение.

Необходимость разобраться на месте и выяснить, каким образом Берхман мог бы оказать содействие Ольтинскому отряду, побудила в конце концов главнокомандующего Воронцова-Дашкова 9 декабря приказать Мышлаевскому выехать с начальником штаба армии Юденичем в штаб Сарыкамышской группы Меджингерт. [47]

Начальник штаба армии, признавая создавшееся положение критическим, взял с собою тех лиц первого эшелона штаба, с помощью которых Мышлаевский в случае необходимости мог бы непосредственно организовать управление Сарыкамышской группой, а именно: генерал-квартирмейстера и по 2 представителя от оперативного и разведывательного отделений.

По прибытии Мышлаевского 11 декабря в Меджингерт Берхман ознакомил его с положением на фронте. Начальник штаба армии высказал, что, по его мнению, турки уже приступили большими силами к выполнению операции с широким обходом правого фланга Сарыкамышской группы, и как следствие этого маневра Ольтинский отряд начал отход под давлением превосходных сил.

Берхман не согласился с предположением Юденича и продолжал опасаться за левый фланг Сарыкамышского отряда.

Для подкрепления соображений начальника штаба армии были потребованы донесения штаба 2-го туркестанского корпуса. За последние дни этот штаб указывал на непрерывно производившуюся на фронте этого корпуса смену турецких частей и продвижение их к северу в обход правого фланга корпуса; затем высланным на фланг и отчасти в тыл корпуса разъездам удалось наблюдать движение неприятельских колонн в сторону русско-турецкой границы.

Не придавая значения этим важным сведениям, Берхман не сообщал о них в штаб Кавказской армии, считая их «явно преувеличенными». А между тем в связи с донесениями штаба Ольтинского отряда еще 7 декабря о появлении перед левым флангом этого отряда частей двух пехотных дивизий 9-го турецкого корпуса, а также с обнаружением смены турецких частей на фронте Сарыкамышского отряда, эти сведения позволяли делать вывод о переброске всего этого корпуса в район западнее хребта Чахир-баба. Обнаружение на фронте Ольтинского отряда боем и агентурой больших сил турок, «не менее корпуса», заставляло предположить появление на Кавказском фронте 10-го корпуса, который совместно с 9-м корпусом, скрытно сосредоточенным в горном и слабо населенном районе, вероятно, имел задачей выполнение широкого маневра.

Не обратив внимания на движение «двух батальонов» 9 декабря против 4-й армянской дружины, Берхман и его штаб считали преувеличенными также сведения 2-го туркестанского корпуса о движении турецких колонн к русско-турецкой границе в районе к западу от хребта Чахир-баба [48] и не придали значения донесению этого корпуса вечером 10 декабря о движении турецкой колонны в 2 батальона и 4 эскадрона в направлении на Лавсор-Мекара.

В общем вся сумма разведывательных данных, подтвержденных боем Ольтинского отряда, ясно указывала, что против Ольтинского отряда действовал на широком фронте вновь появившийся 10-й турецкий корпус и что западнее хребта Чахир-баба наступали к границе «колонны» турок, которые, вероятно, принадлежали к 9-му корпусу, стремившемуся обойти правый фланг Сарыкамышского отряда. Таким образом, штаб Сарыкамышского отряда, не сопоставляя получаемых донесений с имевшимися ранее разведывательными данными, продолжал оставаться в неведении о группировке турок и о направлении их главного удара. В частности на движение турецких частей как бы в разрез между Сарыкамышским и Ольтинским отрядами Берхман смотрел как на обеспечение турками своего правого фланга при действии на Ольты.

11 декабря, вследствие наличия глубоких занесенных снегом ущелий, крутых склонов хребта Чахир-баба, упорного сопротивления и контратак турок, наступление 2-го туркестанского корпуса приостановилось, а на следующий день и вовсе замерло.

Начальник штаба армии на основании всех приведенных данных обстановки полагал необходимым немедленно прекратить наступление Сарыкамышского отряда и, опираясь на укрепленные рубежи в Пассинской долине, тотчас же выделить и отправить в район Сарыкамыш сильный заслон для парирования обхода турок. Однако Берхман отрицал возможность появления больших сил турок в районе Сарыкамыш и настаивал на продолжении начатого им наступления в сторону Кепри-кея.

Чтобы предотвратить надвигавшуюся катастрофу, штаб армии считал необходимым взять управление в свои руки. Начальники оперативного и разведывательного отделений штаба армии просили генерал-квартирмейстера убедить Мышлаевского вступить в командование Сарыкамышской группой. Мышлаевский на эту просьбу после небольших колебаний согласился, предварительно осведомившись у Берхмана — настаивает ли он на своем решении продолжать наступление, несмотря на только что полученные донесения об оставлении Ольтинским отрядом под давлением турок Ольты и о пленении турками части арьергарда Ольтинского отряда в районе Нориман.

Вследствие того что Берхман продолжал настаивать на [49] своем решении, Мышлаевский объявил о своем вступлении в командование группой, о чем 11 декабря в 16 ч. 30 м. был отдан приказ № 1 по Кавказской армии, который Мышлаевский «ввиду тревожной обстановки» и предложил всем присутствующим для ускорения записать под его диктовку. Характерно, что Мышлаевский этот приказ не подписал, сославшись на то, что все участники совещания и без того слышали, что он вступил в командование войсками группы, между тем время не терпит и нельзя его терять на подписывание (это была постоянная уловка Мышлаевского, опасавшегося принять на себя ответственные решения).

В этом приказе войскам для дальнейших действий ставились следующие задачи:

1) 1-му кавказскому корпусу Берхмана в составе 39-й пехотной дивизии с артиллерийской бригадой, 1-й кубанской пластунской бригады с дивизионами 20-й артиллерийской бригады, 1-й кавказской каз. дивизии с мортирным дивизионом и прочими приданными частями — энергично наступать на фронт Пазачур-Хопик, а на правом берегу р. Аракс — на фронт Комацор-Тодеверан, имея целью овладеть Кепри-кейской позицией и разбить находящегося там противника.

2) 2-му сводному корпусу (бывшему 2-му туркестанскому) в составе 4-й туркестанской стрелковой бригады, 17-го туркестанского стрелкового полка с имевшейся при этих частях артиллерией, 2-й бригады 20-й пехотной дивизии с 6 батареями Кавказской артиллерийской бригады и 3 сотнями 3-го кавказского казачьего полка — «продолжать развивать успех, достигнутый сегодня на направлениях Пертанус и Кара-быих, имея целью разбить левый фланг турецкой армии и отрезать его от войск, перешедших в наступление на Ольты».

3) Отряду Довгирта, в составе 18-го туркестанского стрелкового полка с 1 батареей 5-го туркестанского артиллерийского дивизиона, конной и пешей сотен Бардусского отряда пограничной стражи и 1 дружины государственного ополчения (выдвигаемой из Сарыкамыша) — сосредоточиться в Бардусе, имея задачей прикрывать пути на Сарыкамыш и поддерживать связь с Ольтинским отрядом и 2-м сводным корпусом.

4) Ольтинскому отряду Истомина, в составе 1-й бригады 20-й пехотной дивизии с приданными ей частями и с 3-й кавказской стрелковой бригадой, с 2 батареями (направлявшимися из крепости Карс) — действовать на Ольтинском направлении и не позже присоединения 3-й кавказской [50] стрелковой бригады перейти в наступление и атаковать противника, овладевшего Ольтами.

5) 2-ю пластунскую бригаду с приданной ей горной батареей сосредоточить в районе Хоросан.

Таким образом, приказ Мышлаевского не только подтвердил предыдущие распоряжения Берхмана о переходе в наступление Сарыкамышского отряда с целью нанесения туркам удара своим правым флангом, но и значительно расширил его общую задачу, доводя ее до овладения Кепри-кейской позицией. Между тем подобное наступление играло на руку противнику, так как ,при начавшемся его обходе углубление русских в территорию Турции еще в большей степени заставляло их подставлять свой правый фланг, а главное — тыл.

В этом вопросе Мышлаевский допустил непозволительную уступчивость, тем более что впоследствии он назвал отмеченные распоряжения Берхмана по переходу в наступление «прискорбными».

Приказ предусматривал образование резерва отряда за счет подтягиваемой с его левого фланга 2-й Кубанской пластунской бригады, сосредоточиваемой в районе Хоросан.

Включение в состав 2-го сводного корпуса, находившегося на правом фланге Сарыкамышского отряда, бригады 20-й пехотной дивизии усиливало этот фланг. Что касается отряда Довгирта, то, как отмечено выше, выдвинутый на Бардус 18-й туркестанский стрелковый полк в этот день застрял в снегах на Ханском перевале и выполнить свою задачу не мог.

3-я кавказская стрелковая бригада, которая должна была усилить Ольтинский отряд, в это время находилась еще в крепости Карс в расстоянии 140 км от Ольты.

Мышлаевский, возвратившись 11 декабря из Меджингерта в Сарыкамыш, где предполагал расположиться со своим штабом, получил ряд серьезных донесений, которые подтверждали предположения начальника штаба армии. Так, штаб 2-го туркестанского корпуса доносил, что офицерский разъезд, высланный за правый фланг корпуса, в течение 2 часов наблюдал «непрерывное движение групп турок в направлении русской границы». Местные жители, случайно встретившие этот разъезд, сообщили, что они в течение целого дня наблюдали движение больших сил турок с артиллерией в этом же направлении.

Затем начальник Бардусского отряда пограничной стражи Сукин донес, что появившиеся в районе Бардуса значительные силы турок теснят отряд, который и оставил [51] названное селение. Здесь наступал авангард 29-й пехотной дивизии 9-го корпуса в составе 85-го пехотного полка, имевший задачей овладеть Бардусом. Наконец, в это же время пришло донесение от Истомина о том, что в 10 часов 11 декабря его отряд, будучи атакован турками на позиции у Соленопромысловой, в 11 часов начал отход на позицию у Пеняка. Последняя, по донесению Истомина, была хорошо обеспечена с флангов, и он рассчитывал на ней долго удерживать превосходные силы турок. Эти тревожные донесения заставили Мышлаевского уже через несколько часов отказаться от наступления Сарыкамышского отряда, начатого Берхманом.

Сообразно этому Мышлаевский, решая вывести войска из боя и сосредоточить их на оборонительных рубежах, которые они занимали еще до перехода в наступление 10 декабря, 11 декабря в 23 ч. 30 м. приказывает по телефону Берхману приостановить наступление отряда и подготовиться далее к отходу на тыловые укрепленные позиции на рубеже Зивин-Меджингерт-Баш-кей.

Одновременно это приказание было сообщено словесно и начальнику штаба армии Юденичу, назначенному приказом № 1 командовать 2-м сводным корпусом (б. 2-м туркестанским), со штабом в Сонамере{34}.

Турки 11 декабря продолжали наступление. Двигавшаяся в этот день во втором эшелоне 9-го корпуса 17-я турецкая пехотная дивизия попала при движении на крутых подъемах от Чатаха к Норшину в сильную метель и потеряла почти половину состава дезертировавшими и замерзшими, так как на людях были легкие шинели, а на ногах поршни (местная легкая обувь).

Энвер-паша, остановив 28-ю пехотную дивизию и повернув ее к Ольтам, по выяснении «роковой ошибки» вновь направил ее на Бардус, имея сведения об отступлении Ольтинского отряда, а сам во главе штаба отправился туда же.

В тот же день Энвер-паша окончательно отказался от выхода 9-го и 10-го корпусов в тыл русским в районе Кетек и решил (под влиянием командира 10-го корпуса) предпринять более глубокий обход русских и выйти на железную дорогу Карс-Сарыкамыш.

В ночь на 12 декабря Энвер-паше было известно из показаний русского пленного о нахождении в Сарыкамыше лишь одного батальона охраны железной дороги и о группировке в районе Караурган-Ени-кей трех туркестанских [52] пехотных полков. Сведений же о положении своих 11-го и 10-го корпусов к 11 декабря у Энвер-паши не имелось. 10-й корпус должен был к этому времени занять район с. Вартанут-Бек-кей, т. е. 9-й и 10-й корпуса должны были выйти на фронт в 20 км, с. Бардус-Бек-кей. Между тем из состава 9-го корпуса лишь 29-я пехотная дивизия находилась в Бардусе, части же 17-й и 28-й пехотных дивизий еще находились в пути к этому пункту.

10-й корпус, заняв 10 декабря Ольты, увлекся преследованием Ольтинского отряда по шоссе на Ардаган и потерял 2 дня. По плану операции 10-й корпус должен был свернуть по тропам на восток с там, чтобы как можно быстрее выйти на фронт Вартанут-Бек-кей, и тогда оба корпуса находились бы на фронте в 20 км Бардус-Бек-кей.

11 декабря лишь 32-я пехотная дивизия 10-го корпуса была направлена через горы к востоку от Ольт в направлении на Коп с тем, чтобы к вечеру 12 декабря достигнуть Вартанута. При движении этой дивизии с горными батареями и вьючными обозами саперной роте пришлось местами вырубать по трудной горной тропе ступеньки на оледенелых скалах. Дивизия с большими трудностями поздно вечером достигла Копа, где войска не успели приготовить себе горячей пищи. Состав этой дивизии с 13 000 человек снизился до 7 000 человек.

Остальные же две пехотные дивизии 10-го корпуса (30-я и 31-я) в течение 11 декабря преследовали по Ардаганскому шоссе на протяжении 25 км слабый Ольтинский отряд, который увлек на выполнение этой второстепенной задачи главные силы 10-го корпуса вместо выполнения им основной задачи — спешить в район Сарыкамыш.

Для связи с 10-м корпусом командир 9-го корпуса днем 11 декабря выслал приданный ему эскадрон, но сведений от него за день не было получено.

Учитывая создавшееся положение, начальник штаба 3-й армии Бронсарт фон-Шеллендорф предложил выждать сосредоточение в Бардус всех частей 9-го корпуса и выхода 10-го корпуса на линию Вартанут-Бек-кей.

Энвер-паша категорически отклонил это предложение и решил, не ожидая окончания сосредоточения 9-го корпуса, выступить на Сарыкамыш лишь с одной 29-й пехотной дивизией.

По мнению начальника штаба 9-го корпуса, оставившего ценные мемуары, это и было началом большого поражения: «Оно началось в ночь на 12 декабря в Бардусе и заключалось в приказе о наступлении. Вся ответственность в этом деле падает на Энвер-пашу». [53]

Приказ, отданный в Бардусе Энвер-пашой на 12 декабря, указывал 29-й и 17-й пехотным дивизиям 9-го корпуса начать 12 декабря наступление на Сарыкамыш с целью захвата этого пункта и проходов на хребте Соганлуг, по которым ведут пути из района, занятого русскими.

В дальнейшем шли указания:

а) 28-й пехотной дивизии, заняв Бардус, прикрывать направление со стороны Ени-кея.

б) 10-му корпусу (о котором не имелось сведений) продолжать наступление на Сарыкамыш.

в) 11-му корпусу и 2-й кавалерийской дивизии содействовать операции с юга{35}.

Приказ заканчивался словами: «Если русские отступят, то они погибли, если же они примут бой, — нам придется сражаться спиной к Карсу».

12 декабря в 7 часов 29-я пехотная дивизия, которая, как и другие дивизии 9-го корпуса, еще в пути в Бардус отправила по приказанию штаба армии полевые батареи в Ольты, а частью передала их 11-му корпусу, выступила через иеревал Яйля-Бардус, имея в авангарде 86-й пехотный полк с горным артиллерийским дивизионом и эскадроном. o По достижении Яйля-Бардуса, вследствие трудной проходимости прямой дороги на Сарыкамыш (из-за снегов), по ней был направлен лишь боковой отряд; авангард же и главные силы, по указанию проводника, свернули на Кизил-кил ису. Войска двигались по колено в снегу.

Энвер-паша со своим штабом не отставал от командира 9-го корпуса и его штаба.

17-я пехотная дивизия, понесшая до 50% потерь в результате метели, застигшей ее в горах, около 10 часов 12 декабря сосредоточилась в районе Яйля-Бардус, ожидая, когда будет очищена дорога 29-й пехотной дивизией, за которой ей надлежало следовать.

В то время, как Энвер-паша со штабом проезжал мимо 17-й пехотной дивизии при переходе ее через перевал у Яйля-Бардус, по ним с юга, с гор, западнее перевала Ханского, несколько раз открывался дальний ружейный огонь. Это, видимо, было или охранение, выдвинутое 18-м туркестанским стрелковым полком, подошедшим к перевалу Ханский, или же конные части пограничников Бардусского отряда, следившие с высот за выступлением головных частей 9-го корпуса. Выгодное фланговое положение русских на этом [54] направлении серьезно угрожало маневру 9-го корпуса, вследствие чего Энвер-паша оставил в районе Бардус подходившую 28-ю пехотную дивизию, т. е. одну треть своих сил.

Разведка, высланная 51-м пехотным полком 17-й пехотной дивизии, отметила, что огонь открывал разъезд противника и что со стороны Ени-кея видна большая колонна русской пехоты; вблизи на позиции находилось два орудия.

Энвер-паша этому донесению не поверил, несмотря на то, что его ординарец, проверив сообщение лично, подтвердил его. Энвер-паша закрывал глаза перед опасностью и твердил «стреляют наши», видимо, с целью не возбуждать беспокойства у командования 9-го корпуса.

К 16 часам 12 декабря авангард 29-й пехотной дивизии достиг равнины Малаган с узлом дорог на Сарыкамыш, Кизил-килису и Бардус.

Утомленные части 29-й пехотной дивизии растянулись в глубоком снегу. 17-я пехотная дивизия все еще находилась в районе Кизил-килиса. Мороз крепчал. Начиналась метель. Командир 9-го корпуса просил разрешения у Энвера-паши расположить войска на ночлег в редких зарослях леса по равнине Малаган, восточнее которой в лесу находились русские; их конная часть обстреляла турок. Пехота русских с пулеметами занимала холмы. Энвер-лаша приказал сбить этот слабый заслон. Лично выбрав позицию для батареи, он приказал открыть огонь и направлял встречные роты в цепь.

Атака должна была быть произведена ночью. С фронта наступал 86-й стрелковый полк 29-й пехотной дивизии, а два других полка этой же дивизии должны были обойти по лесу правый фланг русских и, продвигаясь дальше, занять Сарыкамыш. Этот пункт предполагался расположенным непосредственно за рубежом, занятым русскими.

Ошибка в определении расстояния до Сарыкамыша произошла вследствие того, что на турецкой карте 1 : 200 000 надпись «Сарыкамыш» была помещена значительно западнее. В действительности же Сарьжамыш отстоял еще в 8 км от равнины Малаган.

По оценке турок отряд русских на равнине Малаган состоял всего из одной-двух рот. Против них развернулась вся 29-я пехотная дивизия, которая потеряла от сильного огня русских несколько сот человек.

Местность, по которой в темноте и в метели наступали турки, была пересеченная, бездорожная, покрытая глубоким снегом. Около полуночи 86-й пехотный полк сбил [55] русских с занятого рубежа. Некоторые части потеряли указанное направление. Порядок с большим трудом был восстановлен. Ночью турки накоротке преследовали отходивших русских, не оставивших трофеев. Во время этого боя Энвер-паша находился в боевой цепи, удерживая при себе германцев, которые тщетно указывали ему «на вред и несоответствие со всеми известными правилами местонахождения главной квартиры».

В действительности против 29-й пехотной дивизии действовал отряд русских в составе 1-го и 2-го эксплоатационных батальонов, выдвинутых на поддержку пограничных частей Бардусского отряда, отступавшего от Бардуса к Бардусскому перевалу. Этот отряд, установив против себя превосходные силы турок и искусно оторвавшись от них под покровом метели и темноты, отошел к району западнее Сарыкамыша, на подступах к которому и занял частью сил скалы «Орлиное гнездо» и «Воронье гнездо» (схема 3).

После этого боя рассеявшиеся части 29-й пехотной дивизии заночевали в лесу, разведя огонь. С ними находились штабы армии 9-го корпуса, 29-й и 17-й пехотных дивизий; 17-я пехотная дивизия подошла к месту боя далеко за полночь.

12 декабря, как и накануне, Энвер-паша совершенно не был осведомлен о положении на фронте 11-го корпуса и не знал местонахождения частей 10-го корпуса, который одновременно с 9-м корпусом должен был выйти в район Сарыкамыша. 32-я пехотная дивизия 10-го корпуса, ночевавшая в районе Коп, 12 декабря с проводниками двинулась в дальнейший путь (схема 2) по направлению Посик — Нюсунг — Вартанут, но в дороге была застигнута снежным бураном, который в тот же день захватил также части 9-го корпуса. Вследствие сообщения проводников, что намеченная дорога при таких условиях закрылась, 32-я пехотная дивизия по собственной инициативе свернула на единственный проходимый для войск путь, выводивший в Бардус, т. е. направилась в полосу наступления 9-го корпуса. Случайный подход этой дивизии к исходу дня 12 декабря в район Бардус упрочил положение в тылу 9-го корпуса.

Действительно, оставленный в Бардусе 82-й пехотный полк вместо всей 28-й пехотной дивизии для обеспечения направления со стороны Ени-кея был потеснен с этой стороны 18-м туркестанским стрелковым полком. Подходившая в этот момент 32-я пехотная дивизия выслала подкрепление на гору Чилхороз. Эти части были сбиты русскими, что заставило командира дивизии остаться со всеми силами [56] в районе Бардус для обеспечения тыла 9-го корпуса. В итоге, если бы случайно 32-я пехотная дивизия не подошла к Бардусу, то русские войска, которые 12 декабря были замечены турецкой разведкой, уничтожили бы или рассеяли 82-й пехотной полк и отрезали бы 9-й корпус от его сообщений уже в первый же день наступления на Сарыкамыш.

Русские силы, наступавшие со стороны Ени-кея, оценивались турками первоначально в 3 батальона, 2 орудия, 4 пулемета с небольшим количеством конницы. В дальнейшем силы их предполагали возросшими до 2 пехотных полков.

Остальные же части 10-го корпуса, т. е. 30-я и 31-я пехотные дивизии, закончив преследование вдоль Ардаганского шоссе отряда Истомина, отошедшего на Мерденек, свернули 12 декабря у Косора на восток и, двигаясь по трудным тропам, остановились: 30-я пехотная дивизия в Арсеняке, а 31-я — в Косоре.

Энвер-паша наметил подкрепить маневр 3-й армии высадкой крупных частей в районе Хоп, но в конце концов, вследствие господства русского флота на Черном море, он удовольствовался высадкой на этом участке побережья двух пехотных полков (7-го и 8-го) 1-го константинопольского корпуса с двумя батареями под командой германского майора Штанке.

Одновременно с этой высадкой в пределы Закавказья были направлены партизанские отряды, сформированные, главным образом, из сторонников правительственной турецкой партии «Единение и прогресс», с задачей: 1) прервать телеграфную линию Ардаган-Карс; 2) разрушить железную дорогу Карс-Сарыкамыш и 3) поднять восстание.

Отряд Штанке имел первоначальной задачей совместно с частями 10-го корпуса окружить Ольтинский отряд, отрезав ему пути отступления на Ардаган ударом со стороны Яланус-чамского перевала.

От командира 10-го корпуса, которому был подчинен Штанке, он получил неясные и неполные указания. Последнее сообщение, полученное Штанке, ложно утверждало, что 10-й корпус двигается на Карс, проходя по 30 км в сутки. В дальнейшем связь прервалась, и так как все перевалы на Ольты оказались непроходимыми, то Штанке по собственной инициативе продвигался через Ардануч и Яланус-чамский перевал на Ардаган.

В начале операции в районе Ардагана находился отряд Геника в составе трех пластунских батальонов 3-й кубанской пластунской бригады, одной ополченской дружины, двух батарей и одного казачьего полка. Отряду была поставлена [57] задача — овладеть Яланус-чамским перевалом и, наступать затем к Арданучу с целью облегчить действия русского Батумского отряда, отброшенного турками к Батуму.

Отряд Геника 12 декабря не успел еще отойти от Ардагана, как был атакован отрядом Штанке. Охваченный турками с обоих флангов и понеся большие потери, отряд Геника отступил в тот же день к северо-востоку от Ардагана.

Для более прочного прикрытия направления Ардаган — Ахалцих-Боржом-Михайлово русское командование, в связи с появлением турок у Ардагана, выдвинуло, из Тифлиса по железной дороге до Боржома и далее по шоссе в Ахалцих Сибирскую казачью бригаду Калитина с конно-пулеметной командой и 2-й оренбургской казачьей батареей. К вечеру 14 декабря бригада достигла Боржома, а в 20 часов Калитин получил приказание немедленно выступить в Ардаган на выручку отряда Геника.

Русское командование удачно решило использовать Сибирскую казачью бригаду для прикрытия угрожаемого Ардаганского направления, где положение Геника и Истомина являлось весьма неустойчивым и где местность вдоль шоссе на Ардаганском плато позволяла действовать конным частям.

Обстановка со стороны Бардуса в течение дня 12 декабря до 14 часов для Мышлаевского оставалась еще неясной, но в общем она представлялась ему «угрожающей», почему он указал Берхману быть готовым к отходу на укрепленный рубеж Меджингерт — Баш-кей.

Мышлаевский, одобрив мероприятия Берхмана по переходу в наступление и значительно развив их в составленном впоследствии печатном отчете, где он пытается оправдать свои действия как помощника главнокомандующего, принявшего в командование Сарыкамышский и Ольтинский отряды, указывал, что, ознакомившись с расположением войск Сарыкамышского отряда, он был крайне поражен тем обстоятельством, что ни одно из указаний, которые давались штабом армии упомянутому отряду, не было исполнено. Войска оказались растянутыми попрежнему в одну линию на фронте в 30 км, причем правый фланг отряда, на важность которого указывали выдержанные в период Кепри-кейской операции бои, был занят недостаточно прочно, а в общем резерве отряда было всего два батальона у Хоросана. Тыловые пути почти не были разработаны; многочисленные обозы, будучи придвинуты к войскам, загромождали тыл и были распределены не по боевым, а по хозяйственным требованиям. Сведения о противнике имелись крайне скудные. Что же касается оказания поддержки отряду [58] Истомина, то Берхман «принял прискорбное решение» перейти в наступление с выдвижением вперед, к Кизилдже, своего левого фланга с целью вновь овладеть Кепри-кейской позицией. При этом рискованном решении Сарыкамышский отряд, углублявшийся в Пассинскую долину еще больше, подставлял бы свой правый фланг и тыл, что вполне соответствовало бы планам и расчетам Энвер-паши.

Во второй половине дня 12 декабря со стороны Бардуса стали поступать тревожные донесения от Бардусского отряда, который с утра 12 декабря удерживал турок под сильным ружейным и пулеметным огнем на перевале у Яйля-Бардус. Силы турок определялись в 4 батальона при 4 пулеметах и 2 эскадронах, причем все время обнаруживался подход свежих частей пехоты. Вследствие обхода турками правого фланга этого отряда последний отошел к Кизил-килисе, а затем к Бардусскому перевалу.

К вечеру же 12 декабря Истомин донес из Мерденек о том, что его отряд, не выдержав ночной атаки турок на позиции у Пеняк, отходит на Мерденек. В дальнейшем сообщалось, что турки наступали и со стороны перевала Панжуретского; оставленные на нем роты ополченцев были отброшены к Ардагану. Весь же Ольтинский отряд без давления турок Истомин отводил к Демур-капу, куда должны были подойти части 3-й кавказской стрелковой бригады Габаева, получившего 11 декабря приказание двигаться для содействия войскам Истомина, «отнюдь не открывая пути Мерденек — Карс»; в случае же, если бы это уже произошло, Габаеву надлежало подчинить себе Истомина.

Так как с уходом означенной стрелковой бригады гарнизон крепости Карс очень ослаблялся, было отдано распоряжение о перевозке в Карс из Кутаисской губернии 263-го пехотного гунибского полка, являвшегося единственным резервом, которым было возможно воспользоваться в тылу.

Сопоставляя все эти донесения, поступавшие в течение 12 декабря, Мышлаевский окончательно разгадал план турок, совершивших глубокий обход на широком фронте в сторону Сарыкамыша, т. е. в тыл всему отряду.

Возвратившись утром 12 декабря в Меджингерт, Мышлаевский решил произвести «полную ломку в расположении войск и в дальнейших действиях». В действительности он уже начал терять спокойствие и отдавать поспешные и несогласованные распоряжения.

Не успел еще Сарыкамышский отряд привести в исполнение указанное выше решение Мышлаевского по отходу на тыловые приграничные рубежи (Меджингерт-Баш-кей), [59] как последовало новое решение об общем отступлении войск этого отряда на рубежи восточнее Сарыкамыша.

Угроза Сарыкамышу все более и более разрасталась. 12 декабря утром командир одного из артиллерийских парков 2-го туркестанского корпуса, направлявшийся с частью парка по шоссе Сарыкамыш-Караурган, был обстрелян в расстоянии 8–9 км от первого.

Тогда же на этом шоссе был обстрелян одним из турецких разъездов и сам Мышлаевский по пути в Меджингерт.

Затем по прибытии Мышлаевского в Меджингерт поступила телефонограмма начальника Сарыкамышского гарнизона Воропанова о наступлении четырех турецких батальонов с 6-ю пулеметами к Бардусскому перевалу.

Решение, принятое Мышлаевским, об отходе Сарыкамышского отряда ставило в чрезвычайно трудное положение 2-й сводной корпус, особенно вследствие той поспешности, с которой принял к исполнению это распоряжение командир 1-го кавказского корпуса Берхман, тотчас же отдавший распоряжение об отходе в ночь с 12 на 13 декабря.

Войска 2-го сводного корпуса, брошенные в наступление, ввязались в тяжелый бой со значительными силами турок, обошедших их с правого фланга.

Если вывести этот корпус из боя накоротке на основные укрепленные рубежи в Пассинской долине в течение ночи было нетрудно, то отход его еще далее на Сарыкамыш грозил гибелью.

Между тем почти полное отсутствие давления на части 1-го кавказского корпуса не вызывало необходимости спешить с отходом его к Меджингерту и Каракурту.

13 декабря Юденич, отдав распоряжения лишь о выводе частей корпуса из боя и занятии ими основных укрепленных рубежей в Пассинской долине, прибыл по вызову Мышлаевского в Меджингерт, где ему удалось убедить Мышлаевского и Берхмана отменить распоряжение об общем отступлении Сарыкамышского отряда, о чем последовало распоряжение Мышлаевского 13 декабря в 15 ч. 20 м.

Сарыкамышский отряд, за исключением правофланговых его частей, оттянутых на фронт Геряк — Али-килиса, остался на прежних позициях против 11-го турецкого корпуса, усиленного до 40 батальонов жандармскими и пограничными батальонами и артиллерией за счет 9-го и 10-го корпусов. В район к западу от Геряка турки подтянули на укрепленную позицию 12 тяжелых орудий старого образца, снятых с Эрзерумской крепости. [60]

В центре событий становился Сарыкамышский узел путей в тылу и головная железнодорожная станция, отстоявшая от Бардуса в 25–30 км.

По сведениям штаба Сарыкамышского отряда гарнизон Сарыкамыша состоял всего из двух (588-й и 597-й) ополченских дружин. Одна из них находилась на этапе Сарыкамыш, а другая в этом пункте охраняла многочисленные склады. Обе дружины состояли из ополченцев старших возрастов; офицеров в этих частях было мало, и все они были призванными из запаса. Кроме того, в Сарыкамыше имелось два эксплоатационных батальона, и к вечеру 11 декабря туда прибыли совершенно случайно, направляясь в тыл для формирования 23-го туркестанского стрелкового полка, взводы от каждого полка 2-го туркестанского корпуса и два легких орудия того же корпуса.

Появление артиллерии у русских в Сарыкамыше произошло случайно. Вследствие начавшегося в русской армии уменьшения числа орудий в батарее с восьми до шести, изъятые из частей орудия направлялись в Тифлис для формирования новых батарей и 11 декабря прибыли в Сарыкамыш.

Для обороны Сарыкамыша Мышлаевский 12 декабря сделал распоряжение о немедленном направлении к нему ближайших частей, которые возможно было снять с фронта, так как резервы отсутствовали.

Такими частями явились: 5 батальонов 1-й кубанской пластунской бригады, 80-й пехотный кабардинский полк (один из его батальонов перебрасывался на повозках обоза), 155-й пехотный кубинский полк, 15-й туркестанский стрелковый полк, 1-й запорожский казачий полк, 20 орудий 20-й и Кавказской артиллерийских бригад, Терская казачья батарея и Кавказский мортирный дивизион{36}.

Этим частям по горным, занесенным снегом дорогам приходилось сделать до Сарыкамыша 70–100 км. Головная часть (казаки) могла подойти к Сарыкамышу только через сутки, т. е. 13 декабря, тогда как турки занимали уже Бардус и могли подойти к Сарьгкамышу вечером 12 декабря.

В общем верная оценка обстановки привела к принятию целесообразного решения — к отдаче быстрых распоряжений по обороне Сарыкамыша и к высылке туда достаточных сил.

До прибытия этих частей требовалась немедленная организация обороны Сарыкамыша. [61]

Мышлаевский потребовал днем 12 декабря к телефону кого-либо из начальствующих лиц, находящихся в Сарыкамыше.

Кроме совершенно растерявшегося начальника гарнизона Воропанова, там имелись командиры указанных ополченских дружин и эксплоатационных батальонов и начальник этапного пункта. Из дальнейших переговоров стало известно, что на железнодорожном вокзале Сарыкамыш проездом находится полковник генерального штаба, прибывший с последним поездом. Этот полковник был потребован Мышлаевским к телефону; он оказался начальником штаба 2-й кубанской пластунской бригады Букретовым, едущим на фронт в свою бригаду. Букретов получил приказание немедленно организовать оборону Сарыкамыша до подхода направленных туда резервов и принять меры разведки и охранения в сторону Бардуса.

В Сарыкамыше, кроме частей, составлявших его гарнизон, случайно находились 200 прапорщиков, только что окончивших Тифлисскую школу и ехавших на укомплектование Сарыкамышского отряда. Эти прапорщики были распределены по ополченским и другим частям импровизированного отряда, в который были вкраплены и обозные солдаты различных тыловых учреждений.

Взводы пехоты 2-го туркестанского корпуса и два орудия были сведены старшим из офицеров Игнатовичем в две роты и составили первую регулярную часть, встретить которую турки не рассчитывали.

Кроме того, отряд Букретова усиливался 8-ю пулеметами, прибывшими в Сарыкамыш и предназначенными на усиление 2-й кубанской пластунской бригады. Затем к Сарыкамышу приближались 2-я конная и 3-я пешая пограничные сотни, составлявшие Бардусский отряд и теперь отходившие под давлением турок.

Букретов формировал свой отряд в то время, когда пограничники, оборонявшие перевал у Яйля-Бардус, уже были, сбиты с него и когда высланные им два эксплоатационных батальона вместе с Бардусским отрядом вели бой у Бардусского перевала с превосходными силами 29-й пехотной турецкой дивизии.

Положение Букретова осложнялось тем, что на вооружении ополченцев и эксплоатационных батальонов состояли лишь берданки с 15 патронами на ружье, тогда как у вокзала имелись значительные артиллерийские склады, находившиеся в большой опасности, так как удар турок три наступлении на Сарыкамыш в первую очередь должен был обрушиться на вокзал. [62]

Букретов ожидал, что усилившиеся в течение ночи турки с утра 13 декабря начнут решительно наступать на Сарыкамыш. Опасаясь, что ему не удастся, может быть, удержать головной участок железной дороги до прибытия ожидаемых лишь к вечеру 13 декабря первых подкреплений, Букретов решил с наступлением длинной декабрьской ночи на 13 декабря перенести запасы артиллерийских складов с вокзала в казармы 156-го пехотного елисаветпольского полка, квартировавшего в мирное время в Сарыкамыше. Все содержимое этих складов успели перебросить на лошадях и грузовиках и отчасти на руках людьми. Одновременно часть ополченцев была перевооружена трехлинейными винтовками, оказавшимися на этапном пункте.