Оборонительное сражение на северном фасе курского выступа
(5-11 июля 1943 г.)
(Схемы 1, 8, 9)
1. Артиллерийская контрподготовка
Наступило жаркое лето. Весь июнь войска готовились к отражению ударов противника. Разведчики следили за его поведением. Из передовых наблюдательных пунктов множество биноклей, стереотруб, перископов было наведено на передний край гитлеровской обороны. Звукометрические посты — уши артиллерии — прислушивались к подозрительным оврагам, рощам и засекали огонь пристрелочных орудий. Вдумчивой работой в штабах и смелыми поисками разведчиков было определено, что противник вот-вот перейдет в наступление.
В эти дни ожиданий наступления противника почти не спали командующие фронтами и армиями, командующие родами войск и начальники служб. Не покидали войск маршалы Г. К. Жуков и А. М. Василевский. Они продолжали работу с командующими фронтами и армиями, командирами корпусов и дивизий, выкраивая лишь немногие часы для тревожного отдыха. В конце июня Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин распорядился, чтобы А. М. Василевский вплотную занялся подготовкой войск Воронежского фронта, а Г. К. Жуков оставался на орловском направлении для координации действий Центрального, Брянского и Западного фронтов.
А тем временем немецкое командование готовило большое совещание. В гитлеровскую ставку в Восточной Пруссии потянулись самолеты с командующими объединениями, командирами корпусов сухопутных войск и авиации, принимающих участие в операции «Цитадель». На этом совещании, состоявшемся 1 июля, с пространным докладом выступил [101] Гитлер. Он сообщил свое окончательное, решение — 5 июля начать операцию «Цитадель».
В советский Генеральный штаб, сотнями нитей связанный с войсками и разведчиками глубокого тыла, поступили весьма важные данные о том, что противник наконец готов к активным действиям.
В 2 ч. 15 м. 2 июля заместитель начальника Генерального штаба генерал А. И. Антонов поднял трубку и доложил И. В. Сталину написанное им предупреждение войскам Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов, В нем говорилось, что немцы могут перейти в наступление на нашем фронте в период 3 — 6 июля; Ставка приказывает усилить разведку и наблюдение за врагом; войскам быть в готовности к отражению возможного удара противника. И. В. Сталин утвердил текст этого документа.
С получением телеграммы в войсках все встали на свои места, согласно выработанным ранее планам. Соединения и части повысили бдительность. Артиллерия фронтов подготовилась к проведению контрподготовки. Экипажи истребительной и бомбардировочной авиации находились в состоянии готовности к немедленному вылету. Все минно-взрывные заграждения в оперативной глубине обороны были приведены в полную боевую готовность. Подвижные отряды заграждений выдвинулись в исходные районы. Командующие армиями, командиры стрелковых корпусов и дивизий заняли передовые наблюдательные пункты. С 2 июля большинство офицеров штабов, политуправлений, политотделов армий, корпусов и дивизий находилось в частях и подразделениях. Здесь они помогали командирам и политработникам, парторгам и комсоргам организовывать политическую работу, поднимали моральный дух воинов, укрепляли уверенность и волю к победе.
Враг действительно подтянул к переднему краю все, что мог, для нанесения сокрушительного удара по советским войскам. Об этом стало известно из показаний немецких военнопленных. 4 июля в районе Белгорода перешел линию фронта и сдался в плен сапер, по национальности словен. Он показал, что его часть получила задачу разминировать минные поля и снять проволочные заграждения, а личному составу «выдан сухой паек и водка на пять дней... Примерный срок наступления командованием германской армии назначен на 5 июля»{120}.
Точно такие же показания дал ефрейтор 248-го разведотряда 168-й пехотной дивизии. Из его слов стало известно, что немцы перейдут в наступление 5 июля; солдатам выдано по 60 патронов, папиросы и водка; в ночь на 3 июля саперы танковой дивизии СС «Мертвая голова» разминировали поля перед передним краем немецкой обороны; на каждое отделение делались [102] лестницы для быстрого выхода из окопов; в Белгороде появилось много пехоты, которая разгружалась на железнодорожной станции после прибытия из Харькова{121}.
О готовящемся наступлении дали показания военнопленные и перебежчики в полосе Центрального фронта. Здесь в ночь на 5 июля разведка 15-й стрелковой дивизии 13-й армии обнаружила перед передним краем группу немецких саперов, проделывавших проходы в минных полях. В завязавшейся перестрелке несколько из них было убито, двое бежали, а один, рядовой Фермелло из саперного батальона 6-й пехотной дивизии, оказался в плену. Он показал, что наступление назначено на 3 часа 5 июля и части уже заняли исходные позиции «с задачей захватить Курск»{122}. Стало вполне очевидным, что враг вот-вот должен начать наступление. И советское командование приняло решение провести заранее спланированную контрподготовку.
Вопрос о времени начала контрподготовки в сложившихся условиях приобретал весьма существенное значение. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский в своих воспоминаниях отмечает:
«Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку, на которую выделялось до половины боевого комплекта снарядов и мин.Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне»{123}.
И действительно, надо было принять ответственное решение, от которого зависели ход Курской битвы, судьбы людей, исход титанических усилий войск и населения по подготовке к обороне Курского выступа. Запоздалое или преждевременное открытие огня могло свести на нет возможные результаты контрподготовки и привести к ненужному расходу большого количества боеприпасов.
Глубоко проанализировав еще раз данные разведки и состояние своих войск, К. К. Рокоссовский принял решение на проведение контрподготовки. Это был риск, но риск продуманный, всесторонне взвешенный. Он был по плечу талантливому полководцу, проявившему свои незаурядные способности в битве под Москвой и Сталинградом. С этим решением согласился и маршал Г. К. Жуков. В 2 ч. 20 м. 5 июля, за 10 минут до начала артподготовки врага, тихую июльскую ночь, царившую над степью, нарушил еще небывалый здесь гул артиллерийской канонады. Артиллерийская контрподготовка была проведена в полосе всей 13-й и частично 48-й армий. В ней приняло участие до 600 орудий и минометов и два полка полевой реактивной артиллерии. Расположение гитлеровских войск покрылось сплошной стеной разрывов снарядов и мин. Основной удар пришелся по артиллерийским батареям, наблюдательным пунктам и штабам противника, а также по районам скопления гитлеровских войск. Контрподготовка длилась 30 минут{124}.
Вскоре наша разведка доложила, что в небольшом удалении от переднего края в результате прямого попадания снарядов взорвалось несколько немецких складов с боеприпасами. В расположении противника возникли большие очаги пожара. Полагая, что русские упредили в наступлении, гитлеровцы начали усиленно освещать местность ракетами и прожекторами. Артиллерия врага отвечала очень слабо, ответный огонь вели только восемь его батарей. Наша артиллерия израсходовала одну четвертую часть боекомплекта снарядов. Враг был застигнут врасплох. Руководство войсками нарушилось, и противник не смог начать артиллерийскую подготовку в 2 ч. 30м., как планировалось ранее. В 4 ч. 30 м. командующий фронтом отдал приказ повторить артиллерийскую контрподготовку по тому же плану, но с привлечением уже всей ранее намеченной артиллерии (967 орудий и минометов) и с расходом еще одной четверти боекомплекта. Как стало известно из разведывательных данных, в результате всей контрподготовки оказались подавленными 90 батарей, 60 наблюдательных пунктов, взорвано 6 складов с боеприпасами. Врагу были нанесены потери в живой силе. Наша артиллерия вела огонь весьма точно. Достаточно, например, сказать, что свыше 46 проц. снарядов разорвались на расстоянии, которое обеспечивало поражение орудий и личного состава противника (зона действительного поражения). Количество снарядов, разорвавшихся в радиусе до 20 м от цели (зона сплошного поражения), составило свыше 21 проц. Пять целей получили прямое попадание. В результате из 130 батарей врага, ранее отмеченных нашей разведкой в полосе 13-й армии, только 58 батарей открыли огонь во время артиллерийской подготовки.
Контрподготовка проводилась и в полосе 70-й армии, но здесь она началась в 7 ч. 40 м., уже после артиллерийской подготовки противника. К участию в контрподготовке привлекалась артиллерия 28-го стрелкового корпуса и 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, с плотностью огня до 27 орудий и минометов на 1 км фронта. Из 48 батарей врага, которые подверглись огневому удару нашей артиллерии, подавлено было 15.
Захваченные в ходе сражения пленные показали, что наша [104] контрподготовка была для них неожиданной. От нее сильно пострадала артиллерия и почти всюду была нарушена связь, система наблюдения и управления. Среди солдат начал распространяться слух, что «русские опередили нас и не мы будем наступать, а они».
В Дневнике верховного главнокомандования вермахта от 6 июля было записано:
«Противнику стал известен срок начала наступления, поэтому выпал элемент оперативной внезапности»{125}.
Авиационная контрподготовка на обоих фронтах не проводилась. Объясняется это тем, что штабы обеих воздушных армий не вскрыли момента занятия противником исходного положения для наступления. Поэтому в течение двух дней, предшествовавших наступлению, и в ночь на 5 июля 2-я и 17-я воздушные армии вместо проведения авиационной контрподготовки наносили удары по авиации противника на аэродромах. Удары 2-й воздушной армии пришлись по аэродромам в районе Микояновки, Сокольники, Померки. Для отсечения преследующих истребителей противника над линией фронта патрулировало по 8 — 12 самолетов из 4-го и 5-го истребительно-авиационных корпусов, в общей сложности до 60 истребителей{126}. Несмотря на сильное противодействие зенитных средств и истребительной авиации, в результате налета было уничтожено на земле до 35 самолетов врага{127}. Эффективность ударов могла быть и большей, но к этому времени основная масса вражеской авиации находилась уже в воздухе.
16-я воздушная армия в течение четырех часов почти не вводилась в действие, так как не было достаточно ясным направление главного удара противника. В результате войска Центрального фронта несколько часов не получали необходимой поддержки от штурмовиков и бомбардировщиков. И только истребительные соединения (6 иак и 1 гв. над) развернули боевые действия с авиацией врага. При наличии свыше 1000 исправных самолетов 16-я воздушная армия до 12 час. 5 июля произвела лишь 520 самолето-вылетов.
В итоге успешно проведенной артиллерийской контрподготовки план наступательных действий гитлеровских войск был нарушен. Правда, планирование контрподготовки в деталях нашими штабами отработано не было, и артиллерия вела огонь не по уточненным целям, а по площадям. Кроме того, ее эффективность была бы выше, если бы она началась позже, когда гитлеровцы вышли из укрытий непосредственно перед атакой. В результате враг избежал массовых потерь.
Вместо ранее намеченных 2 ч. 30 м. артиллерийская подготовка [105] противника, началась лишь в 4 ч. 30 м. Но и в этом случае артиллерия врага не достигла своих целей, так как в полосе 13-й армии была проведена повторная контрподготовка. В итоге огонь противника начался неорганизованно. Вместе с огнем артиллерии враг предпринял интенсивную бомбардировку с воздуха силами до 300 самолетов, которые группами по 50 — 100 машин бомбили наши войска и артиллерию, расположенные во второй полосе обороны на глубине до 10-12 км{128}.
В связи с тем что система командных и наблюдательных пунктов противника была нарушена и управление артиллерией и авиацией ослаблено, ему не удалось нанести сколько-нибудь значительных потерь советским войскам, хорошо укрытым в траншеях, окопах и других убежищах.
2. Бой за главную полосу обороны
В 5 ч. 30 м. пехота и танки противника под прикрытием огня артиллерии и авиации двинулись на позиции войск Центрального фронта. Гитлеровцы атаковали всю полосу обороны 13-й армии и примыкавшие к ней фланги 70-й и 48-й армий на 45-км. фронте. Враг наносил главный удар на левом фланге 13-й армии в направлении Ольховатоки силами 86, 292, 6-й пехотных, 2, 9, 18 и 20-й танковых дивизий 41-го и 47-го танковых корпусов. Одновременно с этим 383, 36, 216 и 78-я пехотные дивизии 23-го армейского корпуса, усиленные танками, наступали против правого фланга 13-й армии и левофланговых соединений 48-й армии на Малоархавгельск. 46-й танковый корпус 31, 7 и 258-й пехотными дивизиями наносил удар по правому флангу 70-й армии в направлении на Гнилец. Наступая на широком фронте, гитлеровцы рассчитывали дезориентировать советские войска относительно главного удара.
Бои на ольховатском направлении развивались в такой последовательности. Из района Согласный, Архангельское, Нов. Хутор противник развернул наступление крупными силами пехоты при поддержке до 500 танков. Тяжелые танки «тигр» группами по 10 — 15 машин вышли на северный берег р. Очка и с места открыли ураганный огонь по расположению наших войск. Вскоре появились средние и легкие танки, которые на большой скорости приближались к переднему краю нашей обороны. Пехота следовала за этим стальным щитом на бронетранспортерах, а затем спешилась и под прикрытием танков ринулась в атаку.
Действия пехоты и танковых соединений поддерживались массированными ударами авиации. Бомбардировщики противника, [106] группами по 50 — 100 самолетов, непрерывно бомбардировали боевые порядки наших войск. Только за время с 4 ч. 25 м. до 11 час. 5 июля вражеская авиация произвела на орловско-курском направлении около 1000 самолето-пролетов, из которых 800 совершили бомбардировщики{129}. Завязались упорные и тяжелые бои.
Трудно было поверить, что перед такой стальной лавиной уцелеет что-то живое. Небо почернело от дыма и пыли. Едкие газы от взрыва снарядов и мин слепили глаза. От грохота орудий и минометов, лязга гусениц воины теряли слух. Но люди в окопах дрались. Их девизом стали слова: «Ни шагу назад, стоять насмерть!» Закаленные и умудренные двухлетним опытом войны, овеянные славой сражений под Москвой и Сталинградом, под Одессой и Смоленском, под Ленинградом и Севастополем, советские воины мужественно и стойко встретили наступление гитлеровских полчищ. Первыми в борьбу вступили артиллерийские части, которые с закрытых огневых позиций вели сосредоточенный, подвижный и неподвижный заградительный огонь. С приближением гитлеровцев к переднему краю огонь по их танкам прямой наводкой открыла противотанковая артиллерия и противотанковые ружья. Минометный и пулеметный огонь был сосредоточен по пехоте врага. Над полем боя появилась наша штурмовая и истребительная авиация. Вырвавшиеся вперед вражеские танки начали подрываться на минных полях. С трудом преодолевая плотные завесы артиллерийского, минометного и ружейно-пулеметного огня, танки замедлили движение. Все чаще стала залегать ж пехота противника. И лишь только в девятом часу врагу удалось атаковать передний край главной полосы обороны и ворваться в расположение 8.1-й стрелковой дивизии генерал-майора А. Б. Баринова и 15-й стрелковой дивизии полковника В. Н. Джанджтавы.
Для отражения ударов противника в бой вступили все огнёвые средства пехоты, противотанковых опорных пунктов и артиллерийских групп, которые поддерживали эти дивизий; Советские воины героически сражались с наступающей группировкой противника. Пехотинцы гранатами и бутылками с горючей смесью смело уничтожали его танки, отважно действовали саперы. Под ураганным огнем они подбирались к вражеским машинам, поражали их противотанковыми гранатами; поджигали зажигательными бутылками, подкладывали под них мины. Всего в течение дня в полосе армии саперы установили дополнительно около 6 тыс. мин, которые стали страшной грозой для танков и самоходных орудий противника.
Генерал-лейтенант инженерных войск М. Ф. Иоффе, бывший командир 1-й гвардейской инженерной бригады [107] вспоминая о тех днях, пишет:
«Массированные атаки танков на узких участках, по мнению гитлеровских генералов, должны были обеспечить быстрый и полный прорыв тактической зоны нашей обороны и последующее развитие успеха. Но минные поля, установленные у переднего края и в ближайших тылах нашей обороны, явились мощным барьером на пути их наступления»{130}.
В то время как гитлеровцы были скованы минновзрывными заграждениями, орудия и противотанковые ружья противотанковых опорных пунктов прямой наводкой в упор расстреливали танки. В это же время стрелковые подразделения огнем отсекали следовавшую за танками пехоту, контратаками истребляли ее. Четыре ожесточенные атаки отбили наши воины. И только лишь в результате пятой атаки, когда противник ввел дополнительные силы, ему удалось ворваться на передний край обороны и несколько потеснить наши части{131}.
Когда стало вполне очевидно направление главного удара врага, командующий фронтом отдал приказ командующему 16-й воздушной армией генералу С. И. Руденко поддержать с воздуха обороняющиеся части всеми силами армии. Уже в 9 ч. 30 м, самолеты 6-го истребительного авиационного корпуса под командованием генерала E. E. Ерлыкина и 1-й гвардейской истребительной дивизии подполковника И. В. Крупенина завязали ожесточенные бои с авиацией врага, прикрывая обороняющиеся соединения.
Штурмовики и бомбардировщики группами по 6 — 8 самолетов наносили удары по танкам, артиллерии и живой силе противника. Группы сменялись в воздухе по заранее разработанному графику и наводились на объекты немцев с помощью радиостанций наведения. Особенно сильные удары по врагу были нанесены в районе Ясная Поляна, Озерки, Архангельское. Здесь наши летчики впервые применили противотанковые авиационные бомбы кумулятивного действия (ПТАБ-2,5-1,5), которые насквозь прожигали броню немецких танков. При этом отличился штурман 58-го гвардейского штурмового полка Герой Советского Союза майор В. М. Голубев, который за выдающиеся боевые подвиги под Курском был награжден второй медалью «Золотая Звезда».
До 12 час. авиацией было сделано 520 самолето-вылетов. Бомбардировщики и штурмовики нанесли серьезные удары по танкам и резервам противника, задержали их продвижение к полю боя и в значительной степени дезорганизовали управление{132}. [108]
Однако, несмотря на героизм и отвагу наших воинов, врагу вводом дополнительных сил удалось к 10 ч. 30 м. овладеть высотой 254 и населенными пунктами 1-я Никольская, Озерки, Ясная Поляна. На этом рубеже частям 81-й и 15-й стрелковых дивизий на некоторое время удалось остановить наступление, но враг, имея численное превосходство, ударом больших групп танков и пехоты прорвал линию обороны и устремился на юг. До 60 танков просочились у 1-й Никольской и наступали на 1-е Поныри; прорвавшиеся на участке 15-й стрелковой дивизии свыше 100 танков врага развернули наступление в направлении Сновы и Подоляни, создавая угрозу правому флангу 70-й армии. Чтобы остановить и уничтожить прорвавшиеся танки, командующий 13,-й армией генерал Н. П. Пухов решил ввести в бой свои резервы: два подвижных отряда заграждения, 27-й гвардейский танковый полк и саперные подразделения. Для борьбы с танками были привлечены все виды артиллерии, в том числе зенитная, полевая, реактивная. Одновременно находившаяся во втором эшелоне армии 74-я стрелковая дивизия генерала А. А. Казаряна выдвигалась в район Протасове для прикрытия малоархангельского направления. Командующий фронтом усилил 13-ю армию, передав в ее подчинение 13-ю и 1-ю истребительно-противотанковые артиллерийские бригады и 21-ю отдельную минометную бригаду. При этом последние две бригады были срочно переброшены в район Понырей и Сновы для усиления обороны ольховатского направления. Принятые нашим командованием меры сразу же сказались. Противник стал нести все большие потери и снижать темпы наступления. А тем временем стрелковые части организованно отходили на юг и юго-восток. К исходу 5 июля части 15-й стрелковой дивизии подошли ко второму оборонительному рубежу, занятому 6-й гвардейской стрелковой дивизией, и здесь закрепились. Части 81-й стрелковой дивизии вели напряженные бои на рубеже Семеновка, Бузулук, Поныри. Обескровленные стойким сопротивлением наших войск гитлеровцы с выходом ко второй полосе обороны вынуждены были прекратить атаки до утра следующего дня{133}.
Советские воины уже в первый день сражения показали решимость разгромить врага, не допустить его прорыва на Курск с севера, со стороны Ольховатки.
5 июля 26 фашистских танков, прорвав передний край обороны, устремились на высоту 257.3 (8 км северо-западнее Понырей). Путь врагу преградила 4-я батарея 540-го артиллерийского полка. Поединок четырех орудий этой батареи длился около трех часов. В ходе неравной борьбы погиб весь [109] расчет третьего орудия, принявший на себя первый удар гитлеровцев. Враг несколькими снарядами разбил второе орудие. Но расчет первого орудия из трех молодых колхозников Курской области — Д. П. Медведкова, М. П. Фомина, И. В. Стародубцева и наводчика четвертого орудия москвича Г. А. Морозова окончательно остановил врага. В ходе боя герои 4-й батареи уничтожили 15 гитлеровских танков. Все батарейцы удостоились правительственных наград.
В боях за высоту 254.6 мужество и отвагу проявил командир 4-й батареи 276-го гвардейского легко-артиллерийского полка гвардии лейтенант С. И. Подгайнов. Отечественную войну он начал комиссаром батареи, был тяжело ранен и после излечения в госпитале стал командовать батареей.
В первый день наступления врага Подгайнов находился на наблюдательном пункте, откуда управлял огнем батареи. После сильных ударов авиации и артиллерийского налета высоту атаковали немецкие танки. Под давлением превосходящих сил наша пехота начала отходить. Вскоре танки врага ворвались в траншеи. Командир батареи с небольшой группой солдат организовал оборону. Завязался неравный бой. Подгайнов в упор расстреливал вражескую пехоту из ручного пулемета. Но силы врага все росли. Тогда лейтенант вызвал огонь батареи на себя. До 500 снарядов было выпущено по наблюдательному пункту. Находясь под разрывами своих снарядов и рискуя жизнью, командир корректировал огонь по танкам и живой силе фашистов. Вскоре гитлеровские автоматчики начали обтекать наблюдательный пункт и выходить в тыл горстке смельчаков. Они перерезали все пути отхода и хотели взять советских воинов живыми. Лейтенант Подгайнов решил прорваться к своим. В ход были пущены гранаты. Завязалась ожесточенная схватка. Лично Подгайнов уничтожил 17 автоматчиков и одного офицера, у которого изъял документы и доставил их в часть. Отойдя на запасный командный пункт, он «снова организовал управление огнем батареи. За этот подвиг гвардии лейтенанту С. И. Подгайнову было присвоено звание Героя Советского Союза»{134}.
В. 5.4..30. м. противник силами двух пехотных дивизий (299-й и 383-й), поддержанных танками, нанес удар по левому флангу 4.8-й армии генерала П. Л. Романенко на стыке с 13-й армией, где оборонялись 16-я литовская, 8-я и 148-я стрелковые дивизии генерала В. А. Карвялиса, полковника П. М. Гудзь и генерала А. А. Мищенко. Первая атака была отражена мощным огнем дивизионной артиллерии, а также орудиями 5-й артиллерийской дивизии. Пехота и танки противника так и не были допущены к переднему краю. Вскоре вражеская пехота [110] предприняла вторую атаку. К 6 час. гитлеровским войскам удалось на отдельных участках ворваться в расположение наших войск. Особенно сильные бои развернулись в районе южнее Александровки, Согласного и ст. Малоархангельск. По этим участкам немедленно открыла огонь вся артиллерия, в том числе противотанковая, и гвардейские минометы. Огонь велся как с открытых, так и с закрытых позиций. В результате несколько танков противника было подожжено, а остальные начали отходить. Вскоре гитлеровские войска предприняли еще одну атаку, но метким артиллерийским огнем и она была сорвана. Для усиления обороняющихся соединений на малоархангельском направлении в стык 48-й и 13-й армий, в район Верхи. Гнилуши, была выдвинута 13-я истребительная противотанковая артиллерийская бригада. Уже к 7 час. она заняла заранее подготовленный противотанковый район и открыла меткий огонь по вражеской пехоте.
В результате героических усилий наших воинов противник понес значительные потери и отошел на исходные позиции. Вражеские войска, проникшие в расположение нашей обороны, были уничтожены частями 8-й и 148-й стрелковых дивизий. Все попытки гитлеровского командования вбить клин между 48-й и 13-й армиями окончились провалом. Левофланговые соединения 9-й немецкой армии, наступавшие на Курск, оказались необеспеченными от нависающих с севера войск 48-й армии. Четко организованное взаимодействие 13-й и 48-й армий нарушено не было. Подтвердилось громадное значение проведенных командованием фронта мероприятий по обеспечению стыков между соединениями.
Мужество и доблесть советских воинов, их неукротимое стремление к разгрому врага ярко характеризуют документы того периода. Вот что рассказывается в наградном листе о подвиге комсомольца, литовца по национальности, телефониста роты связи 156-го стрелкового полка 16-й литовской стрелковой дивизии рядового В. А. Яценевича. 5 июля Яценевич был назначен начальником направления связи и обслуживал телефонные переговоры в районе деревни Семидворики. Когда гитлеровцы перешли в наступление на эту деревню, отважный воин, находясь на наблюдательном пункте, до последнего момента передавал сведения о продвижении противника. Ему не удалось быстро снять кабель и отойти на новый рубеж, и он попал в плен. После того как наши войска выбили врага из Семидворики, было найдено изуродованное тело юного телефониста, повешенного в блиндаже на телефонном проводе. Было установлено, что немецкие изверги подвергли Яценевича зверским пыткам, добиваясь от него нужных сведений. Его жгли на костре, кололи руки, ноги, разрезали живот. Патриот Яценевич остался верен воинской присяге, не разгласил военную тайну. Указом Президиума Верховного Совета Союза [111] ССР Виктору Антоновичу Яценевичу посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза{135}.
Удар гитлеровцев приняла на себя и 70-я армия под командованием генерала И. В. Галанина, сформированная из пограничников Дальнего Востока, Забайкалья и Средней Азии. В своих воспоминаниях бывший инспектор политотдела армии полковник А. Молканов отмечает:
«Пришла пора держать самый серьезный экзамен на воинскую зрелость, экзамен, которым проверялась вся система коммунистического воспитания, школа советской жизни. 70-я с честью вышла из этого испытания. Она стойко выдерживала напор врага, на удар отвечала ударом... Каждый день был наполнен волнующими фактами героизма, самоотверженной любви к Родине, товарищеской выручки в бою. Людей поистине высоких чувств и великой силы послал на фронт наш народ»{136}.
Наступление в полосе 70-й армии гитлеровцы начали позже, в 9 ч. 30 м., после незначительного тактического успеха на ольховатском направлении. Главный удар 31, 7 и 258-й пехотных дивизий, поддержанных авиацией, обрушился против правого фланга армии, где оборонялись 132-я и 280-я стрелковые дивизии 28-го корпуса генерала А. Н. Нечаева. Все попытки гитлеровских войск прорвать оборону 132-й стрелковой дивизии полковника А. М. Белова не увенчались успехом. Противник неоднократно возобновлял свои атаки, бросая в бой танки под прикрытием крупных сил авиации, но, не достигая цели, откатывался назад. Не продвинулись гитлеровские войска и на правом фланге 280-й стрелковой дивизии генерала Д. Н. Голосова. И лишь после того, как враг прорвался в район Подолянь на участке 15-й стрелковой дивизии 13-й армии и начал теснить ее части, правый фланг 70-й армии оказался открытым. Командир 132-й стрелковой дивизии принял решение перегруппировать восточнее Гнилец 712-й стрелковый полк. Однако сил этого полка оказалось недостаточно. Враг повернул свои части из района Подолянь на запад и ударил по подразделениям полка. Создалась весьма тяжелая обстановка на этом участке. Сдерживая натиск врага, наши воины начали с боями отходить на Гнилец. И лишь к 12 ч. 30 м. подразделениям полка удалось задержать противника.
Стремясь любой ценой прорваться в расположение армии, враг снова атаковал с фронта, прорвал оборону 132-й стрелковой дивизии и начал выдвигаться на Гнилец с севера. Создалась угроза окружения 712-го стрелкового полка. Несмотря на стойкость и упорство частей 132-й стрелковой дивизии, она не смогла устоять перед превосходящими силами гитлеровцев и во второй половине дня начала отход под прикрытием 1-го батальона 605-го стрелкового [112] полка. Батальоном командовал капитан Козьменко. Развернувшись севернее Гнилец, воины вступили в бой. Приказ комбата гласил: «Стоять насмерть, назад ни шагу». Метким автоматным, пулеметным и минометным огнем бойцы отсекали пехоту от танков и уничтожали ее. Вскоре они подожгли шесть вражеских машин. Но противник все наседал. После трех безрезультатных атак гитлеровское командование бросило на помощь своим войскам до 80 самолетов. Более 20 минут фашисты бомбили участок 1-го батальона. Подоспела наша авиация, и вражеские самолеты были рассеяны. Все же от разрыва неприятельских бомб многие воины погибли, часть из них засыпало землей. Оставшиеся в живых удерживали занимаемые позиции. Тогда враг бросил в атаку 15 танков и до батальона пехоты. Силы оказались далеко не равные. К ночи гитлеровцам удалось окружить батальон Козьменко. Закипел бой в окружении. В ход пошли гранаты. Вражеское кольцо было прорвано, и батальон соединился со своими войсками. За мужество и отвагу многие воины батальона были награждены орденами и медалями.
Отразив наступление противника, 132-я и 280-я стрелковые дивизии к 19 час. 5 июля отошли на юго-запад и закрепились на участке Бобрик, Гнилец, Пробуждение, Обыденка, северная окраина Измайлово. Левый фланг 280-й стрелковой дивизии остался на прежнем участке. Для прикрытия танкоопасных направлений сюда были направлены и поставлены на прямую наводку 167-й и 206-й гвардейские легкие артиллерийские полки 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, которые до 20 час. подбили 37 танков противника. На это же направление командующий 70-й армией выдвинул 3-ю истребительную бригаду, а спустя некоторое время — 378-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк.
Таким образом, расчеты гитлеровского командования сходу прорвать оборону наших войск в полосе Центрального фронта с целью последующего наступления на Курск провалились. И лишь ценой огромных потерь немецко-фашистским войскам удалось продвинуться на ольховатском направлении, да и то всего на 6 — 8 км.
В 1965 г. в западногерманском журнале «Вервиссеншафтлихе Рундшау» была опубликована статья, посвященная Курской битве. Ее авторы бывший командующий 4-й немецкой армией генерал-полковник Г. Хейнрици и В. Гаук вынуждены признать всю трудность первого дня операции «Цитадель»:
«Обе группы армий, — говорится в статье, — уже теперь почувствовали всю трудность операции. Мощная система советских оборонительных рубежей со множеством траншей, минных полей и противотанковых препятствий, сосредоточенный огонь артиллерии и многоствольных реактивных установок, многочисленные врытые в землю танки — все это сильно [113] задерживало продвижение немецких ударных частей. На позициях перед 9-й армией огонь русской артиллерии, казалось, был наиболее сильным. Выяснилось, что количество пехотных дивизий, особенно у группы армий «Юг», недостаточно. Поэтому мы были вынуждены использовать танковые дивизии для прорыва русских оборонительных рубежей, которые были укреплены всеми возможными средствами против танкового наступления. Скованные минными полями и естественными препятствиями, наступающие танки были хорошей мишенью для русских. Поэтому сверхтяжелые танки не смогли проявить на деле свою ударную мощь»{137}.
В общем-то с такой оценкой нельзя не согласиться. Уже в первый день героического сопротивления войск 13-й и 70-й армий враг был значительно измотан. Гитлеровское командование вынуждено было начать перегруппировку своих сил для нового наступления.
Оценивая обстановку севернее Курска, Военный совет Центрального фронта пришел к выводу, что фашистское командование еще не ввело в сражение все силы своей главной группировки и что следует ожидать новых ударов. В ночь на 6 июля командующий фронтом доложил в Ставку обстановку и намечаемые мероприятия по отражению ударов противника. В своих воспоминаниях маршал К. К. Рокоссовский отмечает:
«Верховный Главнокомандующий тут же сообщил мне, что для усиления фронта из его резерва нам передается 27-я армия под командованием генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко. Это сообщение сильно нас обрадовало... Но радость оказалась преждевременной. Утром мы получили второе распоряжение: 27-ю армию, не задерживая, направить в распоряжение Воронежского фронта в связи с угрожающим положением в районе Обояни. И Ставка предупредила, чтобы мы рассчитывали вообще только на свои силы. При этом на нас возлагалась дополнительная задача — оборона Курска, в случае если противник прорвется с юга, с участка Воронежского фронта.— Имейте в виду, — сказал Сталин, — положение вашего левого соседа тяжелое, противник оттуда может нанести удар в тыл ваших войск»{138}.
В сложившейся обстановке командующий фронтом принял решение стянуть на угрожаемый участок силы за счет других армий, находящихся на вершине Курского выступа. Командующему 60-й армией генералу И. Д. Черняховскому было приказано находившуюся в его резерве дивизию направить в резерв фронта. А для обеспечения стыка 13-й и 70-й армий из 65-й армии генерала П. И. Батова было изъято два танковых полка. [114]
3. Контрудар войск Центрального фронта
К вечеру 5 июля сложилась благоприятная обстановка для нанесения контрудара по вклинившейся группировке немцев. К этому времени отчетливо определилось направление главного удара врага. Еще в первой половине дня 5 июля командующий фронтом отдал приказ командующим армиями: «6 июля с рассветом приступить к действиям по варианту 2».
Согласно этому варианту главный удар наносился силами двух армий: 13-й (17-го и 18-го гвардейских стрелковых корпусов) и 2-й танковой с фронта Мамошино, Орлянка, Прилепы, Битюг, Кашара в общем направлении на 1-е Поныри, Ладырево, Кошелево. Им содействовали левый фланг 48-й армии наступлением на Панская, Шамшин, Змиевка и правый фланг 70-й армии ударом в направлении Пробуждение, Горчаково, Кромы. Командующему 2-й танковой армией генералу А. Г. Родину последовало уточняющее распоряжение: «К действиям приступить немедленно. Двигаться группами рота, батальон. К вам в оперативное подчинение входит 19-й танковый корпус»{139}.
9-й танковый корпус (резерв фронта) должен был сосредоточиться в районе Арсеньевский, Трубицын, Сергеевское и быть готовым с утра 6 июля к действиям в направлениях Верх. Смородное, 2-е Поныри и Становое, Самодуровка{140}.
Войска приступили к выдвижению в исходные районы. 2-я танковая армия к 19 часам 5 июля развернулась 3-м танковым корпусом генерала М. Д. Синенко в районе Березово, Брусовое и 16-ой танковым корпусам генерала В. Е. Григорьева севернее Ольховатки. На рубеже Молотычи, Новоселки, Ясенок занял оборону 19-й танковый корпус генерала И. Д. Васильева. 18-й гвардейский стрелковый корпус генерала И. М. Афонина совершал марш, имея задачей к утру 6 июля сосредоточиться в районе Малоархангельока. 17-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. Л. Бондарева задержался с выдвижением и к исходу дня сосредоточился в районе Битюг, Кашара, Ольховатка.
К вечеру стало вполне очевидным, что гитлеровские войска наносили главный удар не вдоль железной дороги Орел — Курск, а западнее, в общем направлении на Ольховатку. Так как направление главного удара врага несколько не совпадало с предполагавшимся направлением его наступления по варианту 2, командующий фронтом в 22 часа уточнил задачи войскам. Для 2-й танковой армии это означало: 3-й танковый корпус переходил к обороне; 16-й танковый корпус и 11-я танковая бригада во взаимодействии с 17-м гвардейским стрелковым [115] корпусом с рассветом б июля переходили в наступление в общем направлении на Бутырки, Гнилуша с задачей восстановить положение на левом фланге 13-й армии; 19-й танковый корпус наносил удар на Саборовка, Подолянь. Командующим 13-й и 70-й армиями было приказано восстановить прежнее положение на фронте своих армий и прочно закрепиться.
Для артиллерийского обеспечения контрудара были привлечены: из 13-й армии — 4-й артиллерийский корпус прорыва генерала Н. В. Игнатова, 21-я отдельная минометная бригада, 37-й и 65-й гвардейские минометные полки М-13 и 1441-й и 1541-й самоходно-артиллерийские полки; из 70-й армии — 1-я гвардейская артиллерийская дивизия и 92-й гвардейский минометный полк; из резерва фронта — 68-я отдельная пушечная артиллерийская бригада. Кроме того, привлекалась вся войсковая артиллерия соединений, наносивших контрудар.
В ночь на 6 июля 16-й танковый корпус занял исходные для наступления позиции в районе 2-е Поныри, Кутырки и подготовился к атаке. Части 17-го гвардейского стрелкового корпуса несколько задержались с выдвижением в исходные районы, так как на марше подверглись сильным ударам вражеских самолетов.
19:й танковый корпус, получивший задачу наступать в новом для него направлении, слишком много времени затратил на подготовку к наступлению и не только к утру, но и к полудню не был готов к боевым действиям. В связи с этим в контрударе с 17-м стрелковым корпусом не участвовал.
Своим решением командующий 13-й армией привлек к контрудару, кроме 17-го гвардейского стрелкового корпуса (70-я и 75-я гв. сд), 148-ю стрелковую дивизию генерала А. А. Мищенко, 81-ю стрелковую дивизию генерала А. Б. Баринова, а также 74-ю стрелковую дивизию. Контрудар этих соединений поддерживала 12-я артиллерийская дивизия, которой командовал полковник М. Н. Курковский, и штатная артиллерия стрелковых дивизий.
Соединения 13-й армии и 16-й танковый корпус наносили контрудар на фронте в 34 км. Здесь было сосредоточено 908 орудий и 637 минометов, общей плотностью до 43,7 орудия и миномета на 1 км фронта, а на направлении главного удара (15 км.) артиллерийская плотность достигала 65 орудий и минометов на 1 км, без учета более 200 установок полевой реактивной артиллерии. В отличие от стрелковых и танковых войск большинство артиллерийских частей имело для подготовки огня около 8 — 9 часов светлого времени. И только артиллерия 17-го гвардейского стрелкового и 16-го танкового корпусов, выдвигавшаяся вместе со стрелковыми соединениями, сосредоточилась в исходном положении к 2 ч. 30 м. [116]
На 16-ю воздушную армию возлагалась задача прикрывать войска с воздуха, уничтожать танки, артиллерию и живую силу противника и тем самым содействовать нашим соединениям в восстановлении положения{141}.
Контрудар начался 6 июля в 3 ч. 50 м. 10-минутным огневым налетом. Артиллерия врага особой активности не проявила. В 4 часа к фронту подошли пикирующие бомбардировщики 16-й воздушной армии и нанесли удары по танкам и пехоте гитлеровцев. Вскоре появились немецкие истребители. В воздухе развернулись ожесточенные бои.
Первой атаковала 107-я танковая бригада под командованием полковника H. M. Телякова, за ней пошла уступом слева 164-я танковая бригада подполковника Н. В. Копылова. Немцы оказали упорное сопротивление. Особенно сильный огонь они сосредоточили по танкам 107-й бригады. Взаимодействовавшие с танковыми бригадами части 75-й гвардейской стрелковой дивизии генерала В. А. Горишного и 6-й гвардейской дивизии генерала Д. П. Онуприенко все чаще стали залегать и отставать от танков. Только в шестом часу частям 17-го гвардейского стрелкового корпуса удалось потеснить гитлеровцев, продвинуться на 2 км и выйти на рубеж 1-е Поныри, Дружовецкий, Бобрик.
Одновременно к наступающим присоединились подразделения 15-й и 81-й дивизий, которые вторые сутки сражались в окружении. Занимая выгодные позиции, они не дрогнули, когда их обошли вражеские танки. Смельчаки наносили удары врагу в спину. Все попытки гитлеровского командования сломить их волю к борьбе оказались тщетными. Теперь они влились в наступающие части и начали теснить противника. В это время действовавшие справа 148-я и 74-я стрелковые дивизии завязали бои за Тросну, южную окраину Согласного и Семеновку.
Хуже дело обстояло с продвижением танковых бригад. Наступавшая в направлении Бутырки 107-я танковая бригада попала под внезапный огонь зарытых в землю немецких танков «тигр». В короткий срок бригада потеряла 46 танков, а оставшиеся 4 танка отошли к своей пехоте. Командир 16-го танкового корпуса наблюдавший с КП за полем боя, во избежание потерь приказал 164-й танковой бригаде отойти в исходное положение{142}.
Части 17-го гвардейского стрелкового корпуса, лишенные танковой поддержки, вынуждены были приостановить наступление и закрепиться на достигнутом рубеже. Подвижные отряды заграждений начали устанавливать мины. [117]
Воспользовавшись тем, что наши войска перешли к обороне, фашистское командование отдало приказ незамедлительно перейти в наступление на Ольховатку. Всего на ольховатское направление против 17-го гвардейского стрелкового корпуса враг бросил около 250 танков. Противник атаковал позиции корпуса на широком фронте. Бои разгорелись с новой силой. Командование 13-й армии все свое внимание сосредоточило теперь на оказании помощи 17-му гвардейскому стрелковому корпусу. Ему были переданы 1-я гвардейская артиллерийская дивизия полковника Г. В. Година, 378-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк и 237-й танковый полк. Артиллерия с открытых и закрытых позиций открыла огонь по гитлеровцам. Особенно эффективным оказался огонь орудий прямой наводки.
Вместе с тем, учитывая превосходство врага в танках, войска получили приказ подкрепить боевые порядки пехоты танками и зарыть их в землю для ведения огня с места. Использование танков для контратак разрешалось только против пехоты, а также легких танков врага, и то при условии, когда боевые порядки гитлеровцев будут расстроены огнем.
Несмотря на огромные потери, противник не отказался от наступления. На ольховатское направление он перебросил дополнительные войска, усиленные танками. Создав значительное превосходство над нашими войсками, враг потеснил части 17-го гвардейского стрелкового корпуса, и они отошли в исходное положение. Командир 19-го танкового корпуса, узнав о неудачах 107-й и 164-й танковых бригад, воздержался от немедленной контратаки. Но когда в 17 час. корпус перешел в наступление, его также постигла неудача. Не имея поддержки своей пехоты и артиллерии, встреченный сильным огнем артиллерии и авиации противника, корпус понес потери и отошел на прежний рубеж{143}.
Не добившись успеха на ольховатском направлении, немецко-фашистское командование решило сосредоточить усилия на поныревском направлении и ударом из района ст. Малоархангельск, Бузулук смять правый фланг 13-й армии. Поныревский узел, перехватывавший железную дорогу Орел — Курск, был крайне выгоден для наших войск. Опираясь на него, они угрожали соединениям противника и на ольховатском и на малоархангельском направлениях. Вот почему враг решил захватить этот узел. Но задача эта была для него нелегкой. С фронта узел опоясывался управляемыми и неуправляемыми минными полями, здесь же было установлено значительное количество авиабомб, приспособленных как мины натяжного действия. Сплошные ряды проволочных заграждений опоясывали подступы к траншеям. На танкоопасных направлениях были [118] сооружены противотанковые надолбы. Большая роль отводилась зарытым в землю танкам и противотанковой артиллерии. В распоряжении оборонявшейся здесь 307-й стрелковой дивизии генерала М. А. Еншина находился приданный армейский подвижный отряд заграждения (схема 10).
Против поныревского узла противник бросил до 170 танков и пехоту 86-й и 292-й дивизий. Поддержанные авиацией, эти силы прорвали оборону 81-й стрелковой дивизии на рубеже Семеновка, Бузулук, 1-е Поныри и быстро распространились в южном направлении. Противнику удалось выйти ко второй полосе обороны на участке 307-й стрелковой дивизии. Здесь гитлеровцы трижды пытались овладеть узлом сопротивления в Понырях, но все их атаки были отбиты с большими потерями.
Контрудар наших войск не достиг своей цели. Боевые действия 17-го гвардейского стрелкового, 16-го и 19-го танковых корпусов оказались несогласованными, разрозненными по времени. И все-таки контрудар сыграл свою роль. Выиграв сутки, наше командование использовало их для перегруппировок и подтягивания сил и средств на направление главного удара врага. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский по этому поводу пишет:
«Хотя предпринятый нами контрудар частями 17-го стрелкового корпуса не оправдал ожиданий, он помешал противнику продвинуться на ольховатском направлении. Это предопределило провал наступления орловской группировки немцев. Мы выиграли время для того, чтобы сосредоточить необходимые силы и средства на наиболее угрожаемом направлении»{144}.
Главная группировка гитлеровцев понесла такие потери, что отказалась от продолжения наступления на широком фронте — на Малоархангельск, Ольховатку и Гнилец. Если 5 июля противник продвинулся на 6 — 8 км, то 6 июля в полосе 13-й армии — всего лишь на 1 — 2 км, а в полосе 70-й армии совсем не вел активных действий, так как был скован ударами наших войск в районе Ольховатки.
Контрудар фронтовыми резервами заставил противника быть весьма осмотрительным в использовании своих соединений. Он не решился бросить в бой находившиеся в резерве 12-ю танковую и 10-ю моторизованную дивизии, предназначавшиеся для развития успеха первого эшелона.
Значительную помощь сухопутным войскам оказала авиация. Истребители 16-й воздушной армии непрерывным патрулированием прикрывали войска в исходном районе и в ходе контрудара. За сутки они совершили 408 самолето-вылетов, провели 98 воздушных боев и уничтожили 113 самолетов противника{145}. Летчики 6 иак и 1 гв. над перехватывали вражеские самолеты на подступах к полю боя. Истребительная [119] авиация буквально вытесняла гитлеровские самолеты из воздушного пространства над районом сражения.
Штурмовая и бомбардировочная авиация произвела за сутки 840 самолето-вылетов, из них 387 ночью, уничтожив при этом много танков и пехоты противника.
Возросшая активность советских истребителей быстро сказалась, 6 июля немецкая авиация произвела только 1113 самолето-пролета, т. е. в два раза меньше, чем 5 июля. Советская же авиация совершила 1595 самолето-вылетов, т. е. на 25 проц. больше, чем за прошлый день, а с 7 июля в полосе Центрального фронта она уже господствовала в воздухе.
6 июля советские воины вновь проявили мужество и отвагу. Гвардии сержант В. Ф. Черненко из 4-й стрелковой роты 203-го стрелкового полка 70-й гвардейской стрелковой дивизии из станкового пулемета уничтожил до 130 гитлеровцев. Когда танки противника вклинились в расположение части, Черненко с двумя связками противотанковых гранат вышел из своего окопа и бросился под гусеницы «тигра». Вражеская машина была подорвана, но и 19-летний комсомолец погиб смертью героя.
Кандидат в члены ВКП(б) гвардии старший сержант X. М. Мухамадиев из 205-го гвардейского стрелкового полка той же стрелковой дивизии после гибели командира взвода взял на себя командование взводом. На могиле своего командира он поклялся отомстить за его смерть, призвал бойцов беспощадно уничтожать немецкие танки. 6 июля восточнее Самодуровки до 60 немецких танков двинулись на наши боевые порядки. Неравный бой длился больше часа. И все-таки танковая атака гитлеровцев была сорвана. Мухамадиев в этом бою из противотанкового ружья поджег три средних немецких танка. Советское правительство высоко оценило подвиги гвардии старшего сержанта Хамзы Мурсалимовича Мухамадиева и гвардии сержанта Василия Федоровича Черненко. Обоим им было присвоено звание Героя Советского Союза{146}.
Расчет орудия 84-го гвардейского истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона, которым командовал гвардии младший сержант А. И. Петров, находился в боевых порядках 75-й гвардейской стрелковой дивизии. Видя, что гитлеровцы не подтягивают свои «тигры» к нашему переднему краю, а ведут огонь по боевым порядкам с дальних дистанций, Петров принял дерзкое решение — выдвинуть орудие за передний край. Расчет на руках покатил пушку навстречу врагу. Немцы открыли по нему огонь, но горстка смельчаков уверенно продолжала выдвигать орудие. С расстояния 100 м расчет открыл огонь. На пушку двинулось пять средних танков, но уже первыми выстрелами Петров лично поджег два, а [120] остальные повернули назад. Спустя некоторое время фашисты бросили против пушки три танка «тигр».
«Стоять насмерть, гвардейцы!» — крикнул командир и подкалиберными снарядами подбил еще 2 вражеских танка. Только третьему «тигру» удалось пробиться к расчету отважных артиллеристов. В неравном бою они все погибли. Гвардии младшему сержанту Алексею Ивановичу Петрову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, а остальные награждены орденами{147}.
Звание Героя Советского Союза получил сержант Панов Петр Яковлевич, командир орудия 3-й батареи 729-го истребительно-противотанкового дивизиона. Его расчет подбил и уничтожил 11 танков врага{148}. Этого высокого звания был удостоен также помощник командира взвода старший сержант Писклов Василий Емельянович, подбивший 5 немецких танков{149}.
Политотдел 13-й армии, подводя итоги боев за день, в листовках и газетах популяризировал героев дня, непревзойденную стойкость и упорство солдат, сержантов и офицеров.
4. Бои в районе Понырей и Ольховатки
Командование фронта и армии в целях задержания врага на второй оборонительной полосе приняло решение усилить поныревское направление артиллерийскими частями за счет 48-й армии и резерва фронта. 17-й гвардейский стрелковый корпус усиливался двумя танковыми полками. Выведенной в ночь на 7 июля в резерв 81-й стрелковой дивизии приказывалось занять оборону непосредственно за 17-м гвардейским стрелковым корпусом.
С рассветом 7 июля вновь завязались упорнейшие и ожесточенные бои за Поныри. Они начались ударом крупных сил пехоты и танков врага, поддержанных сотнями орудий и самолетов. Атаку начали тяжелые танки. Средние и легкие танки были замаскированы и ждали только сигнала вступить в бой. Вскоре тяжелые танки, приблизившись на дистанцию прямого выстрела, открыли сильный огонь по нашим оборонявшимся войскам. Спустя некоторое время в атаку перешли легкие и средние танки. Авиация противника наносила удары по переднему краю и в глубине.
Трудно было поверить, что в этом аду осталось что-либо живое, способное оказать сопротивление. Взрывы тысяч бомб, снарядов и мин, гранат, огонь орудий, гул танковых моторов и лязг гусениц сотрясали землю. Противник был уверен в [121] успехе, полагая, что вся огневая система 307-й стрелковой дивизии подавлена. Но как только фашистские танки приблизились к нашему переднему краю, их встретил губительный огонь советских артиллеристов. Через несколько минут было подбито 10 «титров» и 12 средних танков. Саперы привели в действие минные поля и фугасы. Подвижные отряды заграждения устанавливали мины на пути движения танков противника. Пять бешеных атак провели гитлеровцы, пытаясь прорвать оборону 307-й стрелковой дивизии, но каждый раз, оставляя горы трупов, откатывались назад. Их танки уничтожались огнем артиллерии, ударами авиации, подрывались на минных полях, пехота отсекалась от танков и несла огромные потери{150}.
К 10 час. утра 7 июля враг, подтянув свежие силы, снова перешел в наступление. Его двум батальонам с танками удалось прорваться на северо-западную окраину Понырей. Но это был лишь кратковременный и незначительный успех. Командир дивизии генерал М. А. Еншин немедленно ввел в бой свой второй эшелон — два стрелковых батальона и танковую бригаду, поддержанные массированным огнем 5-й артиллерийской дивизии и 22-й гвардейской минометной бригады. В ходе решительной контратаки оба батальона противника были разгромлены и положение восстановлено. Несмотря на огромные потери, враг продолжал натиск. В 11 час. до двух батальонов пехоты, поддержанных танками, вновь атаковали Поныри, но теперь уже с северо-востока. Ожесточенные бои разгорелись с новой силой. Дело доходило до рукопашной схватки. Противнику удалось овладеть поселком 1-е Мая и вплотную подойти к Понырям. Стремясь развить успех, гитлеровцы подтянули сюда свежие силы.
В 15 ч. 30 м. над полем боя появилось большое количество немецкой авиации. Самолеты были встречены огнем зенитной артиллерии и всех огневых средств пехоты. В бой за поныревский узел обороны противник бросил части 18-й танковой, 86, 292 и 78-й пехотных дивизий. Удар наносился одновременно с трех направлений — с севера, востока и запада. Развернулись ожесточенные бои. Земля дрожала от взрывов бомб, снарядов и мин, от грохота танков.
Артиллеристы с беспредельным мужеством отражали танковые атаки противника. В этот день подвиг совершил наводчик орудия 2-го дивизиона 159-го гвардейского артполка комсомолец гвардии сержант М. С. Фомин. Прямой наводкой он уничтожил 5 средних и 2 тяжелых танка «тигр». Отважный воин был тяжело ранен, но продолжал оставаться в строю. Михаил Сергеевич Фомин удостоился высокого звания Героя Советского Союза{151}. [122]
Стойко оборонялись стрелковые подразделения. После нескольких упорных часов боя врагу удалось лишь незначительно углубиться в расположение нашей обороны. Несмотря на огромные потери, гитлеровцы вводили все новые и новые силы.
В 19 час. 7 июля противник бросил в бой еще два полка пехоты и 60 танков. Он решил любой ценой прорваться через поныревский узел обороны. Изнуренные непрерывными 14-часовыми боями, части 307-й стрелковой дивизии не выдержали нового удара превосходящих сил противника и отошли на рубеж южнее Баженова, южная половина Понырей. Здесь противник был остановлен.
Бывший командир 307-й стрелковой дивизии генерал М. А. Еншин, вспоминая о боях тех дней, рассказывает:
«Самоотверженность солдат и офицеров, их упорство и стойкость в бою, отличный артогонь, бесстрашие артиллеристов, стрелявших по врагу прямой наводкой, смелые действия бронебойщиков обеспечили успех второго дня боя. Фашисты были остановлены... Особенно большой эффект дали минные поля в районе Понырей: на них еще при первой атаке подорвались десятки вражеских танков»{152}.
Широкую известность в эти дни завоевал командир первого расчета 2-й батареи 540-го легкого артиллерийского полка РВГК старшина К. С. Седов, бывший бригадир колхоза «Березов», Дубенского района, Тульской области. К началу боев он был принят в партию и теперь готовился оправдать это высокое доверие. И он его оправдал. Когда вражеские танки приблизились к переднему краю, орудийный расчет старшины К. С. Седова открыл огонь. От меткого выстрела артиллеристов головная машина вздрогнула и, объятая пламенем, застыла на месте. Вскоре загорелся второй танк. В ходе многочасовых боев расчет уничтожил 4 тяжелых танка и до 100 гитлеровских автоматчиков. Расчет полностью погиб вместе со своей пушкой от прямого попадания вражеского снаряда. За беспредельную преданность Родине и Коммунистической партии старшина Константин Степанович Седов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза{153}.
Мужество и отвагу из этого же артиллерийского полка проявил командир огневого взвода 5-й батареи комсомолец младший лейтенант В. В. Скрылев. С раздробленной кистью правой руки он продолжал командовать взводом, пока не потерял сознание. Его взвод истребил до 300 солдат и офицеров противника, а сам командир уничтожил вражеский танк. За этот подвиг Виктору Васильевичу Скрылеву было присвоено звание Героя Советского Союза{154}. [123] С такой же стойкостью и умением сражались саперы. На установленных ими минах было подорвано и уничтожено артиллерийским огнем 76 танков противника.
Героический подвиг совершил пулеметчик 3-го стрелкового батальона 1019-го стрелкового полка старший сержант Я. С. Студенников, колхозник села Моховое, Колпнянского района, Орловской области. В ходе ожесточенных и непрерывных атак противника из расчета выбыли все номера. Оставшись у станкового пулемета один и будучи раненным, отважный воин двое суток самоотверженно сражался с атакующим врагом. За это время он был трижды ранен и, истекая кровью, отбил десять атак врага, уничтожив до 300 гитлеровцев. Потерявшего сознание Студенникова подобрали наши бойцы. За этот подвиг Якову Степановичу Студенникову было присвоено звание Героя Советского Союза{155}.
Одновременно с боями в районе Понырей упорная борьба 7 и 8 июля развернулась в центре и на левом фланге 13-й армии. Против 17-го гвардейского стрелкового корпуса гитлеровское командование сосредоточило около 300 танков, много артиллерии и минометов. Здесь действовали основные силы 9-й и 20-й танковых и 6-й пехотной дивизий. Гитлеровцы решили вбить клин между нашей ольховатской группировкой и частями, сражавшимися в районе Понырей. Разведка своевременно разгадала планы противника. В ночь на 7 июля саперные подразделения с помощью стрелковых частей заминировали участки, где ожидалось наступление гитлеровцев. С правого фланга армии были сняты 43-й и 58-й танковые полки, занявшие огневые позиции в боевых порядках первых эшелонов стрелковых войск.
В 12 час. противник силой до двух полков с 50 танками атаковал правый фланг 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Удар врага пришелся по 6-й гвардейской стрелковой дивизии. Группы бомбардировщиков по 50 — 70 машин непрерывно сбрасывали бомбы на передний край нашей обороны. Ценой огромных потерь врагу удалось овладеть северной частью леса западнее Березового Лога. Здесь его наступление было задержано.
В 15 ч. 30 м. гитлеровцы силой до двух пехотных дивизий, поддержанных большим количеством танков, предприняли наступление во всей полосе обороны 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Главный удар враг наносил на участке высота 257, Кашара. Части корпуса, располагавшие значительным количеством противотанковой артиллерии, открыли организованный огонь по танкам противника. Не выдержав метких ударов наших артиллеристов, враг вынужден был отступить, оставив на поле боя свыше 40 танков. Гитлеровская [124] пехота, отсеченная от танков огнем артиллерии с закрытых позиций, несла огромные потери и вскоре начала окапываться. Отдельные танки противника прорвались в район вые. 257, Кашара, но обратно они уже не вернулись — их подбили артиллеристы 3-й истребительной бригады.
В 17 час. противник, приведя свои части в порядок, вновь начал атаку, но теперь уже против правого фланга корпуса. В ходе ожесточенных боев ему удалось потеснить части 6-й гвардейской стрелковой дивизии и выйти на южную окраину Березового Лога. Используя успех, гитлеровцы усилили это направление, сосредоточив в лесу западнее Березового Лога танки и пехоту. В 19 ч. 30 м. противник перешел в наступление более крупной группировкой. Основные усилия его были сосредоточены в направлении 2-е Поныри, вые. 257 — во фланг и тыл 75-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшейся западнее Сновы. Командир дивизии быстро перегруппировал свои силы к востоку и встретил атакующего противника организованным огнем всех видов оружия. Потеряв до 30 танков и много пехоты, гитлеровцы отошли в исходное положение.
Стрелковым войскам помогли подразделения 16-го танкового корпуса, которые вели огонь с места (из окопов и засад) и контратаковали вклинившегося противника.
В боях за высоту 257 отличился командир батареи 449-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка 2-й отдельной истребительно-противотанковой артиллерийской бригады старший лейтенант С. М. Репутин. Батарея под его командованием отразила атаку 40 танков врага и подбила 1.5 танков. Будучи раненным, Репутин продолжал руководить боем. За проявленное мужество и отвагу Самойло Михайловичу Репутину было присвоено высокое звание Героя Советского Союза{156}.
К вечеру боевые действия на всех участках 17-го гвардейского стрелкового корпуса прекратились. В течение 7 июля, по далеко не полным данным, противник потерял около 8 тыс. человек и до 100 танков. В полосе корпуса ему удалось продвинуться лишь в направлении Битюг, Кашара на 1,5 — 2 км. На остальном фронте 13-й армии гитлеровцы также не имели успеха.
День 7 июля явился критическим для противника. Инициатива борьбы явно переходила к советским войскам. Но гитлеровцы были еще сильны и способны на новые удары.
Для очередного наступления немецкое командование стянуло в район Снова, Подсоборовка, Саборовка большое количество танков. Сюда подошла из резерва 4-я танковая дивизия. Враг решил прорвать оборону наших войск на участке [125] 2-е Поныри, Самодуровка и выйти к Ольховатке. Командование 13-й армии в ночь на 8 июля произвело перегруппировку войск. В первый эшелон армии была выведена 3-я гвардейская воздушно десантная дивизия полковника И. Н. Конева из состава 18-го гвардейского стрелкового корпуса. Она заняла оборону между 15-м стрелковым корпусом генерала И. И. Людникова и 307-й стрелковой дивизией. 1-я зенитная артиллерийская дивизия генерала Р. А. Дзивина, действовавшая ранее на малоархангельском направлении, была переброшена на ольховатское направление. В стык 13-й и 70-й армий была выдвинута 12-я зенитная дивизия (из 70-й армии),
«К исходу третьего дня сражения, — отмечает в своих воспоминаниях К. К. Рокоссовский, — почти все фронтовые резервы были втянуты в бой, а противник продолжал вводить все новые и новые силы на направлении своего главного удара. Можно было ожидать, что он попытается бросить в бой все, что у него имеется, пойдет даже на ослабление своих частей на пассивных участках фронта. Чем удержать его? И я решился на большой риск: послал на главное направление свой последний резерв — 9-й танковый корпус генерала С. И. Богданова, который располагался в районе Курска, прикрывая город с юга. Это было полностью укомплектованное соединение, наша надежда и гордость.Я сознавал, чем нам грозит этот маневр при неудаче. Ведь у соседа фронт дал трещины. Оттуда, с юга, всегда можно было ожидать вражеского удара. Но мы послали Ватутину свою 27-ю армию. Учитывал я и то, что позади войск соседа находится Резервный фронт и в критическую минуту Ставка поможет Ватутину»{157}.
Утром 8 июля противник перешел в наступление. Четыре раза гитлеровцы безуспешно атаковали наши позиции. Артиллерия 17-го гвардейского стрелкового корпуса во взаимодействии с ружейно-пулеметным огнем стрелковых войск отсекала пехоту противника от его танков и прижимала к земле. Вырвавшиеся вперед танки противника расстреливались артиллерией с открытых позиций. В центре боев снова стала высота 257, являвшаяся важнейшим опорным пунктом 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Она не давала покоя гитлеровцам. Враг трижды бросался на эту высоту одновременно с северо-востока и севера. Бои доходили до рукопашных схваток. Для командования фронта и армии стало вполне очевидным, что гитлеровцы наносили главный удар против 17-го гвардейского стрелкового корпуса. Поэтому командующий 13-й армией решил усилить корпус дополнительно артиллерийскими и минометными частями. [126]
Стойкость, массовый героизм стали незыблемым законом для советских воинов. Особенно напряженные бои с танками противника вела в этот день 3-я истребительная бригада (общевойскового типа), которой командовал полковник В. Н. Рукосуев. К утру 8 июля около 300 танков и самоходных орудий с автоматчиками вышли на рубеж сев. окраина Кашара, Самодуровка, северо-западнее Ольховатки. В 8 ч. 30 м. тремя группами танки противника при поддержке авиации и артиллерии двинулись в атаку на боевые порядки бригады. Основной удар пришелся по 1-й батарее артиллерийского полка в противотанковом опорном пункте № 4. Командир батареи капитан Г. И. Игишев, подпустив атакующие танки на дистанцию 700 — 800 м, отдал приказ открыть огонь. Уже в первые минуты заполыхали три средних и один тяжелый танк. Артиллерия и танки гитлеровцев открыли по батарее ураганный огонь, им помогала авиация. Но небольшая горстка бойцов держалась стойко. Капитан Игишев, доложив о количестве немецких танков, двигавшихся на батарею, заявил: «Либо все погибнем, либо и эта атака будет отбита, но назад не отступим»{158}.
И воины не отступили. Они подбили 19 танков{159}. Передние машины горели, а остальные повернули обратно. Когда из строя вышло последнее орудие, а автоматчики противника продолжали стрелять, коммунист Игишев, контуженный и раненный, поднял оставшихся в живых артиллеристов, прикрывавших батарею автоматчиков, и с возгласом «За Родину!» повел их в атаку. В этом бою все артиллеристы погибли, но врага не пропустили. Капитану Георгию Ивановичу Игишеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Враг не знал, что в 1-й батарее уже никого в живых не осталось, и перенацелил удар против 7-й батареи под командованием старшего лейтенанта В. П. Герасимова. К этому времени Герасимова в строю уже не было, так как еще вечером 6 июля осколками вражеской бомбы ему повредило обе ноги, и командование батареей принял на себя лейтенант В. И. Бурчак. Личный состав батареи проявил максимум выдержки, открыв огонь с дистанции 400 — 600 м. Сразу же было подожжено четыре танка и один подбит, а всего отважные воины уничтожили 12 вражеских машин. До сих пор считалось, что личный состав батареи с четырьмя орудиями погиб. Но В. И. Бурчаку с двумя артиллеристами удалось пробраться к своим{160}.
После уничтожения 7-й батареи вражеские танки устремились на 6-ю батарею старшего лейтенанта Грипась в противотанковом [127] опорном пункте № 6. Но, встреченный здесь ураганным огнем, противник потерял девять танков и отошел в северном направлении.
Несмотря на огромные потери, гитлеровцы продолжали наседать на позиции бригады. В 12 ч. 30 м. до 150 танков предприняли новую атаку. Противник на этот раз наносил удар в стык 1-го и 2-го противотанковых районов. И снова над позициями артиллеристов появились стаи фашистских бомбардировщиков. Стонала земля и, казалось, на ней уже не осталось живого места. И хотя хорошо замаскированные орудия открыли сильный огонь, врагу удалось преодолеть оборону противотанковых районов и выйти в тыл бригады. Командир бригады быстро выдвинул на это направление свой резерв, который во взаимодействии с 3-й и 4-й батареями отразил и эту атаку. Перед бригадой дымились десятки неприятельских машин.
В 13 ч. 20 м. противник начал мощную артиллерийскую подготовку, дополненную ударами авиации. Он бросил около 100 танков и предпринял четвертую атаку на позиции бригады. Но все его попытки оказались тщетными. В этих боях особенно отличились 2-я батарея старшего лейтенанта Клинова и бронебойщики противотанкового батальона капитана Фадичева. Они подбили 32 танка и не позволили врагу прорвать нашу оборону.
О напряженности боев и решимости личного состава сражаться насмерть ярко свидетельствует донесение командира бригады на имя командира 2-й истребительной дивизии. В нем говорилось:
«Противник занял Кашара, Кутырка, Погореловцы, Самодуровка, в направлении Теплое подтягивает 200 танков и мотопехоту, приготавливается ко второй фронтовой атаке. В направлении Никольское развивает активные действия. Несмотря на ряд атак, проведенных в 7.30, наступление было приостановлено на рубеже северная окраина Теплое.1 и 7 батареи мужественно и храбро погибли, но не отступили ни на шаг. Уничтожено 40 танков. В первом батальоне ПТР 70% потерь.
2 и 3 батареи и 2 батальон ПТР приготовились к встрече противника. Связь с ними имею. Будем драться. Или выстоим или погибнем. Автотранспорта нет. Нуждаюсь в боеприпасах всех видов. Резерв в бой ввел. Жду ваших указаний. Связь с соседом имею»{161}.
Перед посылкой этого донесения командир бригады заслушал доклады командиров подразделений, которые заявили: «Бойцы в напряжении до предела, в упор расстреливают танки. [128] Только что отразили очередную атаку. Ждут новую. Пока мы живы, вражеские танки на этом, участке не пройдут»{162}.
И танки здесь не прошли. Героически дравшиеся бойцы до последнего дыхания отстаивали свои рубежи. Мужество и преданность советских воинов своей Родине, Коммунистической партии оказались во много раз сильнее бронированных полчищ врага. Своими героическими действиями 3-я истребительная бригада сыграла существенную роль в ходе и исходе оборонительного сражения на северном фасе Курского выступа. Потеряв огромное количество танков, гитлеровское командование вынуждено было прекратить свои попытки прорвать наши позиции.
Враг метался из стороны в сторону, выискивая слабые участки нашей обороны. Но он снова и снова нацеливал главные усилия на Ольховатку, на участок 17-го гвардейского стрелкового корпуса. После ввода в бой дополнительных сил немцы атаковали высоту 257, являвшуюся ключевой позицией всего ольховатского направления. К 17 час. они овладели этой высотой, но дальше продвинуться не смогли. Наступление захлебнулось.
В этот же день враг сделал попытку прорваться на стыке 13-й и 70-й армий. Оборонялись здесь 132-я стрелковая дивизия генерала Т. К. Шкрылева, 175-я дивизия полковника В. А. Борисова и 140-я дивизия генерала А. Я. Киселева. В течение дня дивизии отразили яростные атаки врага, уничтожив крупную танковую группировку в районе Теплое.
8 июля гитлеровские войска предприняли несколько атак на поныревском направлении. Здесь по-прежнему оборонялись части 307-й стрелковой дивизии. После перегруппировки решительными контратаками 1019-го и 1023-го полков полковников А. Ф. Цуканова и E. E. Шевернотука во взаимодействии с 129-й, 51-й танковыми бригадами и 27-м гвардейским танковым полком противник был выбит из северной части Понырей, и положение восстановлено{163}. В последующие дни его атаки стали ослабевать. 11 июля гитлеровцы предприняли последнюю попытку прорвать нашу оборону. Главный удар наносился силами 78-й пехотной дивизии в полосе 15-го стрелкового корпуса на участке Троена, Протасове. В ходе ожесточенных боев враг овладел Майской Зорькой и Гриневкой. Но из Майской Зорьки его вскоре выбили. 12 июля враг перешел к обороне.
Так развертывались бои на главном направлении. Что касается других участков Центрального фронта, то здесь активных боевых действий не велось. [129]
5. Партийно-политическая работа
В основу партийно-политической работы на Центральном фронте было положено требование командования — прочно удерживать оборонительные рубежи, не отступать ни шагу назад. Исходя из этого требования, политуправление фронта поставило перед политорганами соединений и партийными организациями следующие задачи:
— всей системой партийно-политической работы воспитывать непоколебимую стойкость обороняющихся частей, чтобы каждый боец считал для себя законом жизни — стоять насмерть, не допустить прорыва врага через свои позиции;
— обеспечить смелые действия личного состава в борьбе с танками противника, не допустить растерянности и неорганизованности бойцов при танковых атаках врага, особенно при применении последним больших групп новых типов танков;
— добиться подлинно авангардной роли коммунистов и комсомольцев в бою, вовлекать в партию лучшую часть бойцов и командиров;
— оказать деятельную помощь командованию в своевременном награждении отличившихся бойцов, командиров и политработников, широко популяризировать их подвиги;
— « обратить особое внимание на подготовку личного состава частей вторых эшелонов и резервов, обеспечить их смелые и стремительные действия при контратаках и в отражении ударов противника;
— проявлять постоянную заботу о быте советских воинов, и в первую очередь их питании.
Значительную роль в мобилизации личного состава на решительное сопротивление врагу сыграли листовки-обращения Военного совета, а также фронтовая, армейская и дивизионная печать.
Уже в первый день наступления гитлеровцев Военный совет и политотдел 13-й армии обратились с призывом к личному составу армии — дать решительный отпор врагу. Листовка-обращение вручалась каждому агитатору, коммунистам, комсомольцам, которые читали ее всем бойцам.
После первых четырех дней сражения Военный совет Центрального фронта обратился к войскам с воззванием, в котором подвел итоги боев. В воззвании подчеркивалось, что авантюристический план Гитлера сорван, что враг вынужден сам признать провал своих расчетов.
«Воины Красной Армии, — говорилось далее, — Родина поставила перед нами ответственную и почетную задачу — сорвать окончательно эту новую авантюру Гитлера. Мы должны остановить и перемолоть как можно больше гитлеровских бандитов, подготовить, как это сделали славные сталинградцы, условия для перехода в решающее [130] наступление, когда враг будет обескровлен. Выстоять сейчас — значит победить окончательно....Вся страна с восхищением и надеждой следит за нами. В нас хотят видеть верных продолжателей боевых традиций героев Сталинграда»{164}.
В ответ на призыв Военного совета воины клялись стоять насмерть. В краткой резолюции бойцы 15-й мотострелковой бригады писали:
«Наше сопротивление многократно возрастает. Наша стойкость удесятеряется. Пока мы живы, враг не пройдет. Клянемся еще раз перед Родиной... что не пожалеем своих сил, а если надо будет и жизни, для защиты Родины от кровавого врага. Уничтожали и уничтожили гитлеровскую гадину под Сталинградом, уничтожим ее и здесь под Орлом и Курском. Будем стоять насмерть. Враг не пройдет, наступать будем мы»{165}.
В период напряженных сражений политотдел 13-й армии к вечеру обобщал итоги боев за день и издавал листовку, в которой широко популяризировались герои дня.
Во фронтовой газете систематически давались материалы о героях боев с немецкими танками, помещались фотографии отличившихся воинов. Несколько статей, в том числе и передовая, были посвящены 307-й стрелковой дивизии. «Драться с врагом, как бойцы под командованием тов. Еншина» — говорилось в ней{166}. После получения этого номера бойцы и командиры 307-й дали слово, что в следующих боях они с еще большей силой будут громить врага.
Политуправление фронта большое внимание уделяло агитаторам. На них возлагалась задача доведения до личного состава основных политических документов, сводок Совинформбюро и других печатных материалов; они должны были широко популяризировать опыт лучших бойцов — истребителей танков, личным примером воодушевлять их на подвиги.
Используя передышки между боями, а также ночное время, политработники и агитаторы в окопах и траншеях задушевно беседовали с бойцами, знакомили их с успехами боевого дня. Особенно тепло воспринимались рассказы отличившихся воинов.
Многие парторганизации сообщали о подвигах воинов на предприятия и семьям отличившихся. В 1-м батальоне 717-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии только за первые три дня боев такие письма были направлены родителям 20 бойцов. Ответные письма родных широко использовались агитаторами в воспитательной работе. Рядовой 4-й роты 422-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии Барбатов Абдурахман получил письмо от отца, колхозника Узбекской ССР, [131] который писал: «Мы, твои родители, желаем тебе, Абдурахман, чтобы ты честно служил своей Родине, был хорошим бойцом, был отважным и смелым воином и больше бил немцев»{167}.
Это письмо было зачитано всем бойцам роты.
Политорганы не обходили своим вниманием такое важное дело, как вручение наград отличившимся воинам. В первые дни в войсках Центрального фронта награждению не уделялось должного внимания. Многие бойцы и командиры, проявившие себя в боях, оставались незамеченными. Для устранения недостатков в части и соединения были командированы работники политуправления фронта и политотделов армий. И уже 7 июля положение было исправлено. По состоянию на 12 июля только в действующих частях 13-й армии и приданных ей соединениях было представлено к наградам 5688 человек и награждено 2745 человек{168}.
Награды вручались командирами на поле боя. В одной из танковых частей ночью на переднем крае вручал ордена и медали командир танковой бригады. Получая награду, бронебойщик сержант Серецкий заявил: «Ни один немецкий танк, где я стою, не пройдет. Я клянусь в этом честью солдата, честью своей матери-Родины»{169}.
Боевой и политический подъем в частях фронта нашел свое отражение в стремлении многих бойцов и командиров вступить в ряды большевистской партии, связать с нею свою судьбу. В партию шли самые достойные, мужественные и стойкие воины. На место погибших коммунистов становились новые сотни и тысячи патриотов. По неполным данным, только за период 5 — 12 июля 1943 г. в активно действующих частях и соединениях фронта было подано 5128 заявлений о вступлении в ряды ВКП(б){170}. А всего в июле в партию вступило до 13 700 человек.
Пример коммунистов на поле боя воодушевлял бойцов и поднимал авторитет партии.
Парторг 4-й роты 282-го полка 175-й стрелковой дивизии Токарев во время боя был дважды ранен, но поля боя не оставил. Характерно, что, следуя его примеру, почти все легкораненые, которым требовалось лечение в медсанбате, отказались оставить поле боя.
Постоянной заботой командиров и политработников Центрального фронта являлось обеспечение воинов питанием. Почти во всех соединениях пища доставлялась к переднему краю бесперебойно. Пункты хозяйственного довольствия батальонов в обороне размещались на удалении 4 — 5 км от переднего [132] края. Кухни выдвигались в район расположения рот (1 — 2 км от переднего края), а отсюда пища в термосах или ведрах доставлялась в подразделения.
Умело организованная партийно-политическая работа способствовала повышению политико-морального состояния войск, воспитанию у солдат и офицеров стойкости в обороне, чувства ответственности за удержание занимаемых рубежей.
6. Итоги оборонительного сражения на северном фасе
К 9 июля противник ввел в сражение почти все соединения ударной группировки 9-й армии, но преодолеть оборону войск Центрального фронта не смог. Все его усилия прорваться к Курску с севера провалились. Уже со второго дня темпы наступления начали падать. Если 5 июля враг продвинулся на 6 — 8 км, то на второй день боев — на 1 — 2 км, а участок наступления сократился с 45 до 40 км, на третий день участок наступления сократился до 15 км, а темпы — до 1 — 2 км в сутки и, наконец, на четвертый день боев участок наступления сузился до 2 км, а продвижение составляло лишь от 0,5 до 1 км. За все дни наступления противник продвинулся до 10 — 12 км и захватил территорию более 100 кв. км. Но и этот незначительный успех стоил ему очень дорого. Только за четыре дня наиболее ожесточенных боев гитлеровцы потеряли до 42 тыс. убитыми и ранеными и до 500 танков.
Ход событий на северном фасе выступа свидетельствовал о провале наступления врага на Курск с севера. Однако командование группы армий «Центр» полагало, что захваченная в первый день боев инициатива еще не утрачена и события развиваются в пользу немецких войск. И только переход в наступление 12 июля Брянского и Западного фронтов против 2-й танковой армии, удерживавшей орловский выступ, заставил командующего группой армий «Центр» пересмотреть эти взгляды.
«Модель хотел уже снова нанести удар, — пишет западногерманский историк Дамc, — как наступление русских с двух сторон смяло дугу фронта под Орлом и поставило под угрозу тылы 9-й армии»{171}.
Провал наступательных планов на северном участке Курской дуги сказался на моральном состоянии гитлеровских войск. Чтобы скрыть причины своих неудач, немецко-фашистское командование прибегло к жульническому трюку, заявив, что в районе Курской дуги первыми начали наступление русские, немецким же войскам был отдан приказ нанести ответный удар. Гитлеровские газеты писали, что советские войска несут колоссальные потери, что немецкая новая техника, особенно «тигры», неодолима. Бравурный тон нацистской пропаганды [131] должен был поднять дух немецкого народа и фашистского воинства и вселить уверенность в неизбежность победы. Но как ни изощрялась гитлеровская пропаганда, ей не удалось скрыть того непреложного факта, что план удара на Курск с севера потерпел полный провал. Сорвав наступление противника, измотав и обескровив его ударную группировку на северном фасе Курского выступа, войска Центрального фронта создали благоприятные условия для перехода в контрнаступление на орловском направлении.