В тяжелом сорок втором
В докладе на торжественном заседании Московского Совета с партийными и общественными организациями 6 ноября 1941 г., посвященном 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, были подведены итоги первых месяцев войны, сказано о причинах поражений, поставлены задачи перед советским народом и Красной Армией.
Мурманчане встретили этот доклад как боевую программу действий, а заключительные слова — «Наше дело правое — победа будет за нами» — как оптимистический прогноз. И действительно, вскоре советские войска перешли в мощное контрнаступление под Москвой, Тихвином и Ростовом-на-Дону.
Активизировали действия и войска 14-й армии, оборонявшие Мурманск. По врагу на Западной Лице было нанесено несколько мощных ударов, в результате которых удалось отбить ряд важных опорных пунктов. В этих боях самоотверженно действовали командиры и красноармейцы 52-й стрелковой дивизии. В декабре 1941 г. приказом Наркома обороны СССР дивизии присвоено почетное наименование «10-я гвардейская».
В ходе войны появятся десятки и сотни гвардейских соединений и частей. Но то, что дивизии, оборонявшей Мурманск, было присвоено гвардейское наименование в начальный период войны — весьма примечательно. Как известно, первые четыре стрелковые дивизии Красной Армии, геройски сражавшиеся под Смоленском, получили право именоваться гвардейскими с сентября сорок первого. Следующие пять стрелковых соединений стали гвардейскими в период битвы за Москву{49}. Десятой гвардейской стала стрелковая дивизия, защищавшая Мурманск. [82]
Это говорило о том, что защитники Заполярья научились воевать не числом, а умением. В то же время присвоение дивизии гвардейского звания свидетельствовало о большом внимании Ставки Верховного Главнокомандования и Генерального штаба к правому крылу советско-германского фронта. Учитывалось, очевидно, и то, что соединение стойко сражалось с первого дня войны, причем часто с превосходящими силами противника и без крупных пополнений из тыла.
Присвоение гвардейского звания дивизии, стоявшей на Западной Лице, подняло моральный дух всех воинов Заполярья. На митингах и собраниях по этому поводу они обещали не давать покоя врагу, наносить ему новые, все более усиливающиеся удары...
И все же военная обстановка к началу 1942 г. в Заполярье продолжала оставаться сложной. Противник укреплял позиции на занятых рубежах и готовился к наступательным боям. Гитлеровское командование поставило своим войскам следующую задачу: «...удержать захваченную территорию, обеспечить безопасность области Петсамо с ее никелевыми рудниками от нападений с суши, воздуха и с моря и приступить к проведению подготовительных мероприятий с тем, чтобы, начав боевые действия еще этой зимой, в будущем году (в 1942-м. — А. К.) окончательно овладеть Мурманском, полуостровом Рыбачий и Мурманской железной дорогой»{50}.
Враг стоял на подступах к полуострову Средний, не оставляя попыток захватить Рыбачий, который имел огромное стратегическое значение для обороны Мурманска и баз Северного флота. Это был аванпост обороны, «гранитный линкор» Северного флота. Защита Рыбачьего была тесно связана с обороной Кольского залива и Мурманска. Адмирал А. Г. Головко прямо говорил: «Без Кольского залива Северный флот существовать не может. Самое же главное — Кольский залив нужен государству. Мурманск — наш океанский порт, один из важнейших, это окно в мир»{51}.
Прикрытие Рыбачьего, баз флота в Полярном, Сайда-губе, в Порт-Владимире, охрана Кольского залива и оборона Мурманска с моря сливались в одну задачу, которую должен был выполнить Северный флот. Поэтому летом 1942 г. по решению Ставки Верховного Главнокомандования [83] 14-я армия передала оборону Рыбачьего и Среднего в руки моряков. В конце июля командование ВМФ создало Северный оборонительный район, во главе которого был поставлен генерал С. И. Кабанов, герой Ханко.
Линия фронта по Западной Лице за зиму окончательно стабилизировалась. Оборона на участке 14-й стрелковой и 10-й гвардейской дивизий была существенно упрочена. Имелись замаскированные наблюдательные пункты, основные и запасные позиции артбатарей, глубокие окопы пехоты по склонам солок, ходы сообщения между ними. В землянках появились окна (часто вместо стекол в проемах вставлялись ряды бутылок или стеклянных банок), поставили печки-времянки. Там, где трудно было с дровами, топили по «мурманскому патенту»: камни или кирпичи сначала смачивали в бензине, керосине, автомасле или газойле (дизельное топливо), а затем бросали в печь и поджигали.
За боевыми порядками обороны стояли кухни — солдаты обязательно получали горячее питание. Хорошо было налажено медицинское обслуживание. Телефонная связь функционировала по всем точкам обороны. Во взводах и ротах постоянно велась политико-массовая работа.
Однако эта оборона не была «сидением у моря». Активно действовала разведка — к весне 1942 г. командование 14-й армии хорошо знало обстановку в частях противника. «Языки» все чаще появлялись в штабах полков и дивизий. По рассказам пленных, по захваченным документам были известны германские полки, батальоны, роты и фамилии их командиров. У многих пленных находили разговорники русского языка. Лексикон их был небогат: «Где дорога?», «Далеко Мурманск?», «Давай хлеб, рыбу».
Как только выяснялась какая-то слабинка в обороне противника, там обязательно наносился удар. Это заставляло гитлеровцев нервничать, выходить из себя. То на одном участке их обороны, то на другом начиналась дикая бесприцельная стрельба. Особенно досаждали фрицам советские снайперы. Они вели настоящую охоту за командным составом и за наблюдателями.
За левым флангом войск, прикрывавших Мурманск, находился 250-километровый участок, где линии оборонительных сооружений не было. Между войсками мурманского и Кандалакшского направлений находился безлюдный район, охраняемый пограничниками, армейскими патрулями и постами [84] службы воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС). Такова одна из особенностей театра военных действий в Заполярье — отсутствие сплошной линии фронта.
Именно здесь, в районе Рестикента, Ниванкюля, находился участок государственной границы СССР, который остался нерушимым рубежом в течение всей войны и где стояли целыми пограничные столбы. Это был участок западной государственной границы СССР, где врагу не удалось продвинуться ни на метр, хотя он пытался прорваться здесь к Мурманску вдоль рек Лотта и Тулома{52}. Так было в 1941 г., так случилось и весной 1942 года. Накопив значительные силы, в три раза превосходящие советские на этом участке фронта, противник перешел в очередное наступление. При этом он преследовал еще одну цель — отвлечь часть войск с главного, мурманского направления.
8 апреля 1942 г. тяжелые бои развернулись вокруг высоты Круглая, они продолжались пять дней. Вместе с другими пограничниками высоту защищал пулеметчик М. В. Бабиков. Двенадцать пулеметных лент выпустил по врагу комсорг заставы, молодой кандидат в члены партии. Весь склон сопки был усеян трупами. Но все новые и новые цепи гитлеровцев переходили в атаки. Погиб весь небольшой гарнизон советских бойцов. Ефрейтор Михаил Вабиков остался один и стрелял, пока не кончились боеприпасы. Последней гранатой он подорвал себя, пулемет и наседавших гитлеровцев.
А неподалеку сражался отряд пограничников под командованием старшего лейтенанта И. А. Халатина. Несколько суток шел кровавый бой, но враг так и не смог прорвать линию обороны. К тому времени, когда подоспели подкрепления и противник был отброшен, все защитники юго-западных подходов к Мурманску сложили головы. На зарубке, сделанной топором на стволе сосны, виднелась карандашная надпись: «10 апреля 1942 года. Силы истекают, отбита 14-я атака, патроны все, коммунисты и комсомольцы впереди. Умрем, но не уйдем, наше дело правое...» А в партбилете Ивана Александровича Халатина лежала записка: «Мы погибаем с чувством гордости за нашу жизнь, мы знаем, что победа будет за нами. Да здравствует любимая Родина!» [85]
Враг не прекращал попыток прорваться к Мурманску, в советское командование учитывало это. Весной 1942 г. на Кандалакшском направлении была создана новая, 19-я армия, а силы 14-й армии сконцентрированы на мурманском направлении. Новым командующим армией назначили генерал-майора В. И. Щербакова, участника гражданской войны, знавшего Заполярье по советско-финляндской войне 1939–1940 гг., когда он командовал 104-й стрелковой дивизией. 14-я армия получила пополнение людьми, оружием, боевой техникой. Много бойцов и командиров прибыло из Сибири и с Дальнего Востока, маршевые роты шли из Архангельской и Вологодской областей, Коми-республики. В армии появились новые артиллерийские подразделения, прибыл дивизион «катюш». Особенно радовало бойцов автоматическое оружие. Командующий Карельским фронтом генерал-лейтенант В. А. Фролов писал, что если в начале войны на всю армию было 200–250 автоматов, то только весной 1942 г. Ставка Верховного Главнокомандования выделила для войск мурманского направления 15 000 ППШ (пистолет-пулемет Шпагина).
По всему чувствовалось, что приходит конец зимнему затишью на фронте. Ну а когда в Заполярье начали прибывать морские и лыжные бригады, новые стрелковые и артиллерийские подразделения, стало ясно — скоро контрнаступление. План наступательных операций Карельского фронта на весну и лето 1942 г. рассматривался и утверждался в Москве. При этом обращалось особое внимание на мурманское направление.
Наступление 14-й армии вместе с морской пехотой Северного флота преследовало две военно-политические цели. Во-первых, поддержать общее контрнаступление Красной Армии, начало которому было положено под Москвой зимой 1941/42 года. Во-вторых, нанести по германским войскам, готовившимся осуществить операцию «Ловля лосося», упреждающий удар.
Замысел предстоящего наступления, утвержденный Ставкой Верховного Главнокомандования 27 марта 1942 г., состоял в том, чтобы разгромить противостоявшего противника и отбросить его на запад, обеспечив тем самым безопасность Мурманска, Мурманской и Обозерской железных дорог.
К концу апреля 1942 г. подготовка к контрнаступлению на мурманском направлении закончилась. После артиллерийского и минометного обстрела 28 апреля бойцы и командиры 72-й морской стрелковой бригады, 10-й гвардейской [86] стрелковой дивизии и 6-й отдельной лыжной бригады поднялись в атаку. Затем в бои втянулись 14-я стрелковая дивизия, 12-я отдельная бригада морской пехоты и другие части. Но наступление развивалось медленно. Причин было несколько. Во-первых, артиллерия не сумела подавить все огневые точки врага, упрятанные в каменные ниши, и это сдерживало атаки. Во-вторых, в армии не хватало боеприпасов и не было постоянной и надежной авиационной поддержки. А самое главное — в ходе наступления случилось непредвиденное: с моря двинулся мощный циклон, пошел такой густой снег, что ничего не стало видно, температура упала до минус 15 градусов. Завалило все пути подвоза боеприпасов, патронов, питания, снаряжения. Сугробы снега кое-где достигали полутора метров. А за снегопадом, который продолжался несколько дней, пришла метель с обжигающим ветром. Появилось много обмороженных. Наступавшие войска остановились.
Писатель Евгений Петров (он тогда вместе с Константином Симоновым был в Заполярье) писал: «Метель продолжалась три дня. Военные действия не затихали. Они, конечно, потеряли в стремительности, но самый тот факт, что они велись, дает вам представление о неслыханном в истории ожесточении, с каким проходит эта титаническая война не на жизнь, а на смерть»{53}.
А вот как вспоминал те дни комдив 14 генерал X. А. Худалов:
«На всю жизнь запомнилось, как на шестой день этого наступления, 3 мая 1942 года, разразился буран небывалой силы. Он длился, не переставая, трое суток. Ураганный ветер срывал снег с сопок и нес его в лощины. Там примешивался низовой воздушный поток, крутил вихрем и мириадами колючих льдинок обрушивался на все живое.
Тяжелые рогатки, установленные перед передним краем обороны, наполовину вмерзшие в землю, порывом ветра вырвало на участке до двухсот метров и отнесло более чем на километр... Стихия грозила потерей многих и многих жизней»{54}.
Более успешно развивались события на правом крыле Карельского фронта. 12-я отдельная бригада морской пехоты (командир полковник В. В. Рассохин) скрытно от врага произвела высадку в трех пунктах Мотовского залива и к [87] концу 29 апреля продвинулась в юго-западном направлении до 7–10 километров, выполнив тем самым задачу дня. Но когда выяснилось, что войска 14-й армии стали возвращаться на исходные позиции, пришлось отходить и морским пехотинцам. В этот ответственный период на мысе Пикшуев большую помощь в вывозе раненых оказали десантникам коренные жители Кольского полуострова — саамы. Закутав раненых в «постель» (так называется шкура взрослого оленя), оленеводы мчались на нартах к берегу. Здесь сдавали бойцов в медсанбат и гнали упряжки к артскладу, грузили снаряды, мины или патроны — и вновь к позициям сражавшихся североморцев.
Несмотря на то что советские войска в апрельско-майском наступлении под Мурманском не выполнили всех намеченных задач, оно не прошло бесследно. В боях было уничтожено около 5 тысяч солдат и офицеров врага. В то же время стали более очевидными изъяны в организации взаимодействия различных родов войск, в управлении частями и подразделениями.
Мурманская наступательная операция (28 апреля — 10 мая 1942 г.) заставила шире привлекать оленеводов для вывоза раненых и перевозок военных грузов. Оленетранспортные подразделения стали организовываться во всех дивизиях, в них служили саамы, ненцы и коми — уроженцы Кольского полуострова. Оленей широко использовали также для заброски разведчиков в тыл врага, для вывоза подбитых самолетов и их экипажей, для обеспечения связи с пограничниками и постами ВНОС. Оленеводы спасли жизнь многим солдатам и командирам 14-й армии и Северного флота — за годы войны вывезли с передовой более 10 тысяч человек. Они доставили на фронт по бездорожью 17 тысяч тонн боеприпасов и военных грузов, эвакуировали из тундры более 160 вынужденно севших и подбитых самолетов, перевезли для выполнения боевых заданий около 8 тысяч военнослужащих и партизан, многих — в дальние тылы врага.
С весны 1942 г. в боях за Мурманск стала активнее действовать советская авиация. Летчики Карельского фронта и Северного флота вписали новые яркие страницы в летопись обороны Заполярья. Не щадя своих жизней, они защищали Мурманск от воздушных атак, помогали прифронтовому городу и порту жить и работать для общего дела победы над врагом. [88]
Гитлеровцы стремились наращивать удары по Мурманску с воздуха, особенно в дни прихода и разгрузки союзных караванов. На город посылались целые воздушные армады, насчитывающие по 60–70 самолетов. Нередко мурманчане, наблюдавшие за воздушными сражениями и переживавшие за советских летчиков, видели, как краснозвездные истребители в безвыходных, казалось бы, положениях шли на таран.
8 апреля 1942 г. два успешных тарана в одном бою совершил лейтенант А. С. Хлобыстов, прибывший на Север в январе из-под Ленинграда, где он был награжден орденом Красного Знамени. В Заполярье Алексей Хлобыстов стал командиром звена 147-го истребительного авиаполка, мастером воздушного боя. 8 апреля для Хлобыстова стало особым днем: с утра — два боевых вылета, затем его принимали в партию, потом новый бой. На Мурманск летели 28 вражеских самолетов, и на их перехват пошла эскадрилья капитана А. П. Позднякова, в составе которой служил Алексей Хлобыстов. Когда в начале боя один из фашистов оказался рядом с истребителем Хлобыстова, он ударил правой плоскостью по хвостовому оперению фашистского самолета и тот рухнул вниз. Советский истребитель получил повреждения, но не вышел из боя. Через несколько минут той же правой плоскостью Хлобыстов таранил еще одного фашиста и благополучно приземлился на своем аэродроме. Через месяц с небольшим, 14 мая 1942 г., при отражении очередного налета на Мурманск лейтенант А. С. Хлобыстов был ранен, его самолет загорелся и отважный летчик совершил третий воздушный таран, а сам выбросился на парашюте.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июня 1942 г. А. С. Хлобыстову было присвоено звание Героя Советского Союза, Его именем названа сейчас улица в Ленинском районе Мурманска.
Есть в городе улица имени Героя Советского Союза Ивана Васильевича Бочкова. Она названа в честь летчика-истребителя 145-го авиаполка, защищавшего воздушные подступы к Мурманску. В одном из боев летом 1942 г. шестерка советских истребителей под командованием капитана И. В. Бочкова вела над заливом и городом бой с двадцатью двумя стервятниками. Шесть вражеских бомбардировщиков нашли в тот день бесславный конец. Три из них уничтожил Иван Бочков.
Неувядаемой славой покрыли себя летчики Герои Советского Союза Виктор Миронов, Ефим Кривошеев, Алексей [89] Поздняков. 145-й и 147-й истребительные авиационные полки Карельского фронта, прикрывавшие Мурманск, стали гвардейскими. На средства, собранные мурманской молодежью, были куплены самолеты для авиаэскадрильи «Комсомолец Заполярья». Под командованием майора Г. В. Громова она прошла славный боевой путь. Именно в этой легендарной эскадрилье служили три друга — И. В. Бочков, П. С. Кутахов и К. И. Фомченков. В этой же эскадрилье служил и Алексей Степанович Хлобыстов, погибший 13 декабря 1943 г. в боях за Мурманск.
Летчики эскадрильи «Комсомолец Заполярья» дружили о молодежью Мурманска, отчитывались на бюро обкома комсомола о своих боевых делах. На их счету было 69 сбитых самолетов врага, сотни уничтоженных солдат, много боевой техники.
О накале воздушных боев в небе Заполярья дает наглядное представление рассказ майора в отставке П. Кочегина:
— 15 сентября 1942 года над нашим заполярным аэродромом взвилась зеленая ракета. И не успели погаснуть ее искры, как шестерка истребителей поднялась в воздух.
Мы сделали круг над аэродромом и подходили к нижней кромке облаков, которые держались на высоте 800–900 метров. И как раз в это время нам передали по радио с командного пункта: «Будьте внимательны! В воздухе — истребители противника!»
Предупреждение запоздало. Мы уже чувствовали врага, что называется, на своей спине. Из облаков на нас обрушились две группы «мессершмиттов».
Выполнив разворот «все вдруг» на 180 градусов, встречаем самолеты врага в лоб. Открываем огонь из всех пулеметов. Фашисты этого не ожидали. Их боевой порядок расстроен. Один гитлеровский самолет, объятый пламенем, падает на землю.
Начался, образно выражаясь, кулачный бой, в котором каждый старался ударить противника «под дых», насмерть...
Образуем замкнутый круг, который тогда назывался «карусель». Виражим с набором высоты, отбивая друг от друга атаки «мессеров», и сами бросаемся на врага. Каждый понимает, что, окажись он вне круга, — это конец. Машины вращаются в головокружительных виражах. В глазах темнеет от перегрузок, трудно дышать. Тонкие нити речушек, темно-бурое пятно соснового леса, зеркальная гладь озер, отблески солнца на домиках рыбаков — все кружится и мелькает под нами. [90]
Наращивали удары по врагу и летчики-североморцы. В сорок втором году 72-й смешанный авиационный полк морской авиации Северного флота стал 2-м гвардейским Краснознаменным авиаполком. Командование им принял Герой Советского Союза Б. Ф. Сафонов. Отважно сражались с врагом морские летчики П. Г. Сгибнев, Н. А. Бокий, С. Г. Курзенков. С Сергеем Курзенковым в боях за Мурманск произошел небывалый случай. Во время налета на вражеский аэродром его машину подбили, а сам летчик получил ранение. Неимоверным усилием воли он с трудом дотянул горящий самолет до своей территории и выбросился из него. Ледяной ветер — дело было зимой (28 февраля 1943 г.) — привел в чувство летчика, и он увидел, что вслед за ним падает пылающий истребитель. Открывать парашют нельзя, надо было выждать. Через 40 секунд свободного полета Курзенков дернул за кольцо, но силовые лямки парашюта, перебитые осколками зенитного снаряда, не выдержали рывка и оборвались. И Сергей Курзенков полетел к земле камнем. Он упал на склон крутой сопки, покрытой мягким, свежим снегом, который и смягчил удар. Переломанный, с отбитыми внутренностями, истекающий кровью, летчик застрял в глубоком сугробе. К счастью, здесь его заметили и доставили в госпиталь. Главный хирург Северного флота Д. А. Арапов «сшил» летчика. Медики сделали все, чтобы вернуть его к жизни. И Герой Советского Союза майор Сергей Георгиевич Курзенков продолжал воевать на Севере.
В Заполярье воевал в морской авиации Захар Сорокин, потерявший обе ступни ног и продолжавший сражаться после возвращения из госпиталя. «Заполярный Маресьев», как звали его товарищи, сбил в боях 13 самолетов противника, стал Героем Советского Союза.
Сложные задачи решали североморские летчики по охране морских конвоев. И здесь не обходилось без жертв. Так, 30 мая 1942 г. в воздушном бою над морем погиб прославленный летчик Заполярья любимец флота и жителей Мурманска Борис Феоктистович Сафонов. К этому времени он совершил 224 боевых вылета, сбил 30 самолетов врага лично и 3 — в групповых боях. Такого боевого счета тогда не имел ни один советский летчик. Но его величайшая заслуга была не только в большом количестве уничтоженных самолетов врага, а и в том, что он воспитал десятки мастеров воздушного боя, которые и после гибели любимого командира сотни раз показали в мурманском небе гитлеровцам, что значит сафоновская школа. 14 июня 1942 г. гвардии подполковник [91] Б. Ф. Сафонов посмертно награжден второй медалью «Золотая Звезда». Его имя ныне носят улица и школа в Мурманске, рыболовное судно и поселок.
Самые тяжелые для Мурманска дни воздушных атак врага пришлись на лето 1942 года. Город бомбили днем и ночью в течение нескольких недель. Десятки самолетов сбрасывали фугасные бомбы, потом — кассеты с зажигательными бомбами. Фашистские летчики гонялись за безоружными траулерами и парусниками в море, сбрасывали бомбы на госпитали, преследовали людей на дорогах, поливали огнем из пулеметов оленьи стада.
Электромонтер железнодорожной контактной сети А. А. Толстиков и ветеран труда Е. Н. Середа рассказывали, как гитлеровец, улетая с бомбардировки Мурманска, каждый раз «заглядывал» к стрелочной будке и стрелял по козе, которая паслась неподалеку. Это был какой-то одержимый разбой убийц, подлых преступников, которые не гнушались ничем и лютовали наиболее свирепо там, где опасность им менее всего угрожала.
Особенно тяжело пришлось Мурманску в июне сорок второго, когда участились и стали более массированными вражеские налеты. Вот выдержка из хроники борьбы и трагедии, героизма и мужества мурманчан.
13 июня, суббота. Трижды налетали большие группы немецких бомбардировщиков и трижды их отбрасывали от города. И все же в полдень немецким летчикам удалось прорваться к центру. Две бомбы попали в здание гастронома на проспекте Ленина. От зажигалок вспыхнули Дом связи и Дворец культуры им. С. М. Кирова. Появились убитые и раненые. Одна бомба у гостиницы «Арктика» не разорвалась, ее стали тут же разряжать. Кстати говоря, специалистов по обезвреживанию авиабомб в городе было наперечет. Особым авторитетом пользовался командир отделения пиротехников Василий Васильевич Салтыков. За бесстрашие, проявленный героизм, выдержку и умение его наградили орденом Красного Знамени. В период обороны Мурманска он вместе с товарищами обезвредил и разминировал около трехсот различных бомб и мин — от тяжелых чудовищ замедленного действия и бомб с часовым механизмом до полукилограммовых фугасок с различными секретами.
14 июня, воскресенье. Немцы ожесточенно бомбили железнодорожный узел. Рвались фугасы, от зажигалок загорелись вагоны с грузами неотправленного эшелона. После обеда — новый налет. Большая бомба угодила в семиэтажный дом на углу улиц Самойловой и Красноармейской, прошила [92] все этажи. Жители угловых квартир погибли, начался пожар по соседству. Другие бомбы повредили Дом междурейсового отдыха моряков. Загорелись магазин в правом крыле дома и стоящий рядом деревянный барак. И тут много жертв.
18 июня, четверг. Один из самых страшных в истории Мурманска дней. С раннего утра и до поздней ночи враг бомбил город. Как рассказал один из очевидцев, в тот день по-южному светило солнце, небо было чистым и безоблачным. Дул легкий юго-западный ветер, который к полудню усилился. После одиннадцати часов посты воздушного наблюдения засекли усиливающийся гул самолетов. Со стороны Абрам-мыса шли самолеты. Очень много. Группа пошла в пике на рыбный порт. Три самолета бомбили судоверфь. Большая группа над городом. Взрывы у Пяти Углов, на улице Профсоюзов, у оврага. Бомбили весь район.
Не успели мурманчане опомниться после бомбардировки, как появились еще две группы самолетов, одна с севера, другая — с юга. И вновь в Мурманске наступил ад кромешный. Потом историки подсчитают, что по массированности и плотности бомбового удара Мурманск оказался в числе наиболее пострадавших городов страны, подвергавшихся бомбардировке. Но это будет после победы, а пока...
Не работает телефон. Нет электричества. Горит порт. Горит центр города. Зажигалки буквально сыплются с неба. Кажется, горит все. Кажется, и не выжить. Неужели с этим еще можно бороться? И неужели вот эти обыкновенные люди не только боролись и выжили, но одолели и этот пожар, и все остальное, на их трудную долю выпавшее?
На улицы Полярные Зори и Челюскинцев в тот день летели с неба какие-то большие то ли ящики, то ли чемоданы. Оказалось, это кассеты с множеством зажигательных бомб. Бойцы МПВО, жители домов только приступили к тушению пожаров, а на город накатывает волна бомбардировщиков. Чтобы помешать жителям бороться с пожарами, они сбрасывали вперемежку осколочные и фугасные бомбы.
По северо-восточной части города разлилось сплошное море огня. Как свечи, горели деревянные дома улиц Маркса, Володарского, Октябрьской, Либкнехта. В сплошном дыму и пламени были улицы Челюскинцев и Ленина. В центре города полыхали здания отделения госбанка и милиции. Горело все, что могло гореть: сараи, телефонные опоры, газетные киоски, щиты для объявлений. Тлела земля, накалились камни. Люди, бросившиеся к своим домам, ползли по [93] улицам, прикрывая одеждой головы и лица, так сильно бушевало пламя. Те мурманчане, что прятались в щелях, вырытых во дворах домов, задыхались от дыма. И если бы не сандружинницы и милиционеры, своевременно позаботившиеся о них, то, возможно, еще многих мурманчан недосчитались бы в этот день.
По словам врача Е. Д. Владыкиной, ни до, ни после мурманчане не испытывали ничего подобного. В один день тысячи жителей лишились крова. Многие остались только в том, в чем ушли на работу или успели выскочить из горящего дома.
Героями фронтового Мурманска являлись бойцы отрядов МПВО и народного ополчения. Всеобщее восхищение вызывали действия сандружинниц. Днем и ночью, зимой и летом дежурили девушки на своих постах. Во время авианалетов они вместе с пожарниками тушили многочисленные пожары, разбирали завалы, спасая раненых и контуженых. Сандружинница А. И. Мелехова спасла 48 мурманчан, потушила десятки зажигательных бомб, отстояла вместе с подругами от огня несколько домов.
На улице Полярные Зори в те дни отличились при тушении пожаров шестидесятилетний пенсионер-инвалид Г. И. Иванов и его двенадцатилетний внук. Они засыпали песком или залили водой более 20 зажигалок и спасли дом от пожара.
Кстати, о воде и мурманском водопроводе. Во время бомбардировок водопровод часто выходил из строя то в одном, то в другом месте. Воды не хватало, поэтому пожары и полыхали в полную силу.
Депутат Мурманского горсовета, член его исполкома в годы войны, заслуженный врач республики, почетный гражданин Мурманска, Герой Социалистического Труда Петр Андреевич Баяндин вспоминает:
— Борьба с пожарами была первоочередной задачей нашего горсовета. Из-за бомбежек водопровод разрушался, надо было срочно его восстанавливать. Вместе с тем создавали всевозможные водохранилища: копали ямы, заполняли их водой. Сделали в трех-четырех местах запруды на Варничном ручье. Была такая запруда и около больницы.
Во время июньских бомбардировок Мурманска — а враг иногда делал за сутки по 12–16 налетов — случалось много трагических историй: в одном месте засыпало бомбоубежище и люди чуть не задохнулись в нем из-за недостатка воздуха; в другом — завалило дом, на первом этаже которого было общежитие. [94]
Сандружинница Александра Гунина вспоминала:
— В мою память врезался страшный эпизод. Когда огонь охватил зрительный зал Дома культуры и лестничные клетки были разрушены, наверху раздался душераздирающий крик и в огне показалась скрюченная рука. Мы с Люсей Русаковой и Валей Терешичевой в отчаянии бегали вокруг горящего здания, что-то кричали, не зная, как помочь. Под крышей оборвался последний крик. Человек сгорел. Его труп так и не нашли.
23 июня 1942 г. немецкая бомба попала в убежище, выкопанное на склоне оврага неподалеку от ДМО моряков, и завалила его. Там находились десятки мурманчан, в том числе много женщин и детей. Попытка выйти из бомбоубежища через запасный ход оказалась безуспешной — его тоже погребло под землей. Несколько часов велись земляные работы, разбирались завалы, пока добрались до людей.
В последний день июня враг предпринял новый массированный налет на Мурманск. Сначала объектом удара стал Жилстрой, затем бомбы посыпались и на другие районы города. Бомбардировщики сбрасывали на жилые дома, школы, госпитали фугасные бомбы, вызывали пожары зажигалками. Пришедшие вслед за «юнкерсами» и «хейнкелями» истребители поливали улицы города пулеметными очередями. И опять в городе появилось много убитых, раненых, контуженых. Город вновь горел, но уже с другого, южного конца.
Самоотверженно действовали в Мурманске пожарные подразделения. Боевая пожарная тревога объявлялась тогда автоматически вместе с воздушной. Часами длилась воздушная — столько же пожарная. Однажды враг бомбил рыбный порт, у причалов которого под выгрузкой стояли суда союзников. Одна из бомб попала в открытый трюм, там начался пожар. На борт поднялись бойцы пожарной команды, начали заливать трюм, хотя бомбардировка не прекращалась. Вскоре стало ясно, что с палубы огромный очаг не потушить, пламя набирало силу. А за металлической переборкой, в соседнем трюме, лежала взрывчатка. Доберись огонь до нее — плохо пришлось бы всему порту, да и городу. Некоторые считали, что надо срочно снять всех с судна и затопить его. Но пожарники Леонид Менухов и Иван Гришин приняли иное решение.
Обмотав Гришина веревкой и облив водой, спустили его с пожарным стволом прямо в горящий трюм. Только оттуда, изнутри, можно было попытаться побороть огонь. И Иван [95] Иванович победил. Чуть не задохнулся, обгорел, но пожар ликвидировал. Его наградили орденом Красной Звезды.
Так же самоотверженно, как и пожарники, действовал в прифронтовом Мурманске личный состав милиции. Милиционеры поддерживали военный порядок, следили за соблюдением светомаскировки, задерживали подозрительных лиц. Был в Мурманске такой случай. Старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска Л. Н. Туркин задержал рядом с рынком некоего Богданова. По пути в отделение милиции задержанный неожиданно бросил вещи, выхватил пистолет и пытался убить работника милиции. Однако опытный Туркин был начеку. За какую-то долю секунды до выстрела бросился на бандита и свалил того. Задержанный оказался вором-рецидивистом, занимавшимся кражами из квартир и ограблением моряков.
Ветеран мурманской милиции С. И. Юхно вспоминал, как после особенно ожесточенного налета от зажигательной бомбы загорелось отделение госбанка. Неистово бушевал огонь. Работники милиции, рискуя жизнью, вступили в смертельную схватку с ним, спасали ценности и документы. Никто не дрогнул... Милиционерам приходилось и «зажигалки» тушить, и ликвидировать последствия вражеских налетов, и оказывать первую помощь пострадавшим.
1942 г. показал несгибаемое мужество мурманчан, массовый героизм его жителей. Немало людей пострадали при бомбардировках города. И все же следует признать жертвы от бомбардировок в целом сравнительно небольшими, учитывая, что на каждый квадратный метр территории Мурманска приходилось по два килограмма взрывчатки{55}.
7 декабря 1944 г. в передовой статье, посвященной учреждению медали «За оборону советского Заполярья», газета «Известия» писала, что Мурманск по числу бомб, сброшенных фашистами на каждый квадратный километр территории, уступает среди других городов страны только Сталинграду.
В среднем на каждого жителя Мурманска пришлось по 31 килограмму взрывчатки и по 7 зажигательных бомб. Вражеская авиация за годы войны совершила более тысячи налетов на город, сбросила около 200 тысяч бомб. В пиратских нападениях на Мурманск участвовало 8244 самолета. [96]
В результате прямых попаданий водопровод выходил из строя 443 раза, канализация — 312, отопительная сеть — 195 раз.
Материальный ущерб и число человеческих жертв могли быть значительно большими, если бы партийная организация Мурманска, органы Советской власти не придавали вопросам противовоздушной обороны города постоянного и первостепенного значения. В городе имелись сотни щелей для укрытия населения, построены десятки коллективных бомбоубежищ (в том числе одно на 2 тысячи человек), продумана система оповещения населения об авианалетах. В сорок втором году из Мурманска дополнительно вывезли детей и не занятых на военных объектах женщин в Мончегорск и Кировск.
В связи с угрозой химического нападения все население Мурманска было обеспечено противогазами, в городе сформировали дегазационную роту (82 человека), на всех объектах заготовили хлорную известь и растворители, все население прошло обучение по программе противохимической обороны (ПВХО). Одним словом, местная противовоздушная оборона Мурманска действовала четко. 135 бойцов и командиров подразделений МПВО за героизм и мужество были отмечены орденами и медалями Союза ССР.
Анализируя события «жаркого лета», Мурманский областной комитет партии в специально принятом решении отмечал героическое поведение мурманчан в борьбе с пожарами, отсутствие паники, быструю ликвидацию последствий бомбардировок на линиях водопровода и подачи электроэнергии.
Поведение мурманчан — мужчин и женщин — во время авианалетов буквально поражало иностранцев. Американец Аксель Пирсон, командированный в Мурманск для контроля за ходом поставок по ленд-лизу, отмечал в 1942 г. в дневнике: «На нас сбрасывали бомбы утром, днем и ночью. Мы переживали по 14 бомбежек в день. Я подсчитывал налеты в течение тридцати восьми дней: нас бомбили 168 раз, после этого я бросил записывать...»
Спустя несколько дней в дневнике А. Пирсона появились такие строки: «Боже мой, что за народ эти русские? — спрашивал я себя ежедневно. — Они суровы, но и дружелюбны. Они добры и выглядят счастливыми. Они абсолютно уверены, что выиграют войну... Женщины, сильные, крупные и суровые, выполняют мужскую работу по одиннадцати часов в смену. Они живут голодно — на черном хлебе и супе. Никогда не жалуются, только выражают негодование в адрес [97] немцев. Мне нравятся русские. Они знают, за что борются...»{56}.
25 ноября 1942 г. в мурманской газете было опубликовано письмо механика Уильяма Шорта и его семерых товарищей, лечившихся после ранения в госпитале:
«Дорогой доктор Дозиков!
Вы, может быть, нас и не помните, но мы вас никогда не забудем — ведь мы вам обязаны жизнью. Около двух месяцев мы пролежали у вас в госпитале...
Мы все искренне восхищались мужественным поведением докторов и сестер во время налетов... Мы и не знали, как трудно приходится русским, пока не увидели, как много работают ваши врачи и сестры. Однако, когда нам было плохо, они всегда находили время помочь нам».
А вот что писал в американском журнале «Харперс мэгэзин» журналист Дейв Марлоу, неоднократно бывавший в Мурманске: «Первое впечатление, которое произвел на нас Мурманск, было уже знакомо... Те же разрушенные бомбами, изувеченные огнем строения, зияющие крыши, страшно оббитые углы складов на поврежденных причалах, мрачные, почерневшие остатки домов... Нужно быть русским, чтобы оставаться здесь... Если он когда-нибудь наступит — этот мир, пусть скорее придет он к людям Мурманска. Они заслужили его».
Правильнее было бы сказать: «Завоевали его». Ибо сила сопротивления мурманчан, как и всего советского народа, продолжала нарастать. На мурманское направление прибывали подкрепления, войска получали автоматическое оружие, поступала новая техника в авиационные полки и части ПВО. Летом 1942 г. Мурманск стал базой формирования двух партизанских отрядов. Они создавались из коммунистов и комсомольцев области, специально отобранных райкомами партии.
Военная подготовка партизан шла на окраине Мурманска, в Комсомольском поселке. Они учились стрелять из винтовки и автомата, ориентироваться на местности, минному и подрывному делу. Среди партизан были люди всех возрастов — от семнадцати лет до пятидесяти, разных специальностей и национальностей, в том числе русские, украинцы, белорусы, карелы, финны, вепсы. Отрядом «Большевик Заполярья» командовал в прошлом заведующий военным [98] отделом Терского райкома ВКП(б) Александр Сергеевич Смирнов, отрядом «Советский Мурман» — чекист Сергей Демьянович Куроедов.
13 августа 1942 г. к партизанам приехал первый секретарь Мурманского обкома ВКП(б) М. И. Старостин. Состоялась торжественная церемония принятия присяги-клятвы, а затем — митинг. Ночью отряды повзводно выступили в поход. Постоянная база партизан находилась в 120 километрах к юго-западу от Мурманска, на высотах вдоль реки Анномы.
Первые боевые действия мурманских партизан показали, что для успеха борьбы с врагом надо изучить и освоить тактику войны в тылу, накопить опыт, научиться бить врага наверняка и уметь вовремя и с минимальными потерями отходить. Необходимо было учитывать и особенности партизанского движения в Заполярье. Во-первых, в отличие от соединений народных мстителей Белоруссии и Украины мурманские отряды были небольшими и в какой-то степени специализированными на диверсионные действия в тылу врага в течение определенного периода{57}. Во-вторых, партизаны Заполярья базировались на своей, советской территории, не оккупированной фашистскими войсками. В-третьих, партизаны во время рейдов не могли рассчитывать на помощь местного населения, так как действовали в районах, откуда мирные жители были вывезены. И наконец, надо сказать, что партизанам Мурмана приходилось воевать в труднейших природных и климатических условиях — бездорожье, горные кручи и осыпи, болота, холодные дожди, свирепые ветры. Если ранили, или обморозился, или подвернул ногу — вся надежда только на себя и товарищей.
Основные удары партизаны наносили по дорогам Финляндии, по которым осуществлялось снабжение немецкой армии. Народные мстители взрывали мосты, линии связи и электропередачи, военные склады, уничтожали небольшие гарнизоны, захватывали пленных и документы. Нередко походы продолжались по 5–6 недель. Приходилось действовать в совершенно незнакомой местности, среди болот, озер и лесов. Летом досаждали комары и мошкара, весной и осенью — дожди и туманы, зимой — внезапные оттепели, морозы и пронизывающие ветры. [99]
Но все эти трудности вскоре были преодолены, и партизаны стали грозной силой для захватчиков. Отряд «Большевик Заполярья» во время вылазок в тыл врага разгромил офицерский дом отдыха, уничтожил более 100 гитлеровцев. Отряд С. Д. Куроедова уничтожил карательный отряд врага, напал на гарнизон в Питка-ярви, заставив дрожать шюцкоровцев Северной Финляндии.
В партизанских отрядах воевало много рабочих с судоремонтных предприятий Мурманска. Получая за участие в боевых операциях орден Отечественной войны, связной отряда «Большевик Заполярья», а в прошлом мастер судоверфи Николай Константинович Сахаров говорил: «Нас, судоремонтников, ушло в отряд около двадцати, а вернулись домой лишь двое: я да Илья Николаевич Новиков...»
А бывший командир взвода отряда «Советский Мурман» Анатолий Казаринов так вспоминал эпизод из вылазки во вражеский тыл:
— Соколов зажег термитный шар и, подбежав к дому, бросил его. Стало светло, как от вольтовой дуги. Деревянное строение вспыхнуло. Неподалеку взметнулся столб яркого пламени — это Крохин и Антонов взорвали бензоколонку.
Операция прошла успешно и без потерь. Бывшие мурманчане — кузнец А. И. Антонов и слесарь А. А. Крохин с Абрам-мыса хорошо исполняли и боевую работу. К сожалению, мирным трудом им не довелось больше заняться: А. А. Крохин погиб, прикрывая отходящий после очередной операции отряд, а А. И. Антонов замерз в длительном зимнем походе к вражескому аэродрому (в трехстах километрах от базы отряда).
Партизаны добывали важные разведывательные данные. Так, благодаря им наше командование узнало, что в Рова-ниеми и Петрозаводске есть специальные школы, готовящие шпионов и диверсантов для заброски в Мурманск, приняло меры по их обезвреживанию.
В 1942 г. город по-прежнему оставался неприступной крепостью на севере страны. 15 сентября был создан городской комитет обороны, принявший на себя всю полноту власти. В Мурманский ГКО вошли М. И. Старостин, А. М. Кольцов, М. Н. Куликов, А. Ф. Ручкин и А. Д. Сайко.
Трудящиеся Мурманска продолжали наращивать производство минометов, гранат, противопехотных мин и различного военного снаряжения, хотя делать это было не так [100] просто. Отсутствовали чертежи, технологические карты, нужные сорта стали и приспособления. Не хватало опыта и специалистов. Но Мурманская судоверфь, судоремонтные заводы, мехмастерские железной дороги преодолевали эти и другие трудности. Войска Карельского фронта и Северного флота получили от мурманчан сотни минометов и тысячи мин к ним, десятки тысяч гранат и противопехотных мин.
Хорошо понимая, что Советское государство напрягает все силы для борьбы с врагом, мурманчане старались не обременять страну своими заботами и, где только можно было, обходились собственными силами. Предприятия местной промышленности и промысловой кооперации Мурманска шили обмундирование и белье, ремонтировали сапоги, ботинки и валенки, изготовляли сани и волокуши. Только за первый год войны артели Облпромсоюза отремонтировали 35 тысяч шинелей и 26 тысяч пар валенок. Появились кустарные кожевенные мастерские, где выделывали шкуры. Открылось несколько артелей инвалидов войны, там ремонтировали часы и керосинки, лудили чайники и посуду, делали спички, пытались даже восстанавливать перегоревшие электролампочки.
Здесь уместно будет еще раз сказать о мурманских женщинах — героинях прифронтового города. Они встали вместо мужчин к станкам, пошли на корабли, на паровозы и электровозы, стали управлять подъемными механизмами. Работницы судоремонтного завода Главсевморпути призывали: «Женщины Заполярья! Заменяйте мужей, братьев и сыновей, ушедших на фронт! Всюду и везде являйте образцы самоотверженного труда на благо нашей любимой Родины!»
Многие женщины откликнулись на этот призыв, стали осваивать мужские профессии и вторые специальности. Так, в Мурманском депо помощник машиниста электровоза Тася Пугачева овладела профессиями слесаря, газосварщика и электросварщика. Несколько специальностей освоили Анна Чучина, Нина Огаркова, Анна Никипелова. Уборщицы торгового порта Дуся Баранова и Лиза Кузнецова стали кочегарами. Самоотверженно трудились в годы войны швейницы. Медаль «За боевые заслуги» получили заведующая цехом А. Гладкова и портниха Е. Селинская.
Мужественно вели себя мурманчанки и на передовой. 4 января 1942 г. в «Полярной правде» сообщалось о том, что врач Мария Яковлевна Габуния сделала сложнейшую операцию в полевых условиях и спасла человека. Стали медсестрами Ася Волосатова, Агния Рогатых, [101] Лида Игнатьева, Тася Шахтарина, Ирина Попова, Маруся и Полина Гринь, Люба Плюснина, Дуся Колесова.
Нина Буракова вынесла свыше 160 тяжелораненых, она первая среди женщин Северного флота получила высокую награду — орден Красного Знамени.
Ия Климушина служила фельдшером на легендарном танкере «Донбасс». В 1942 г. танкер принял неравный бой в Составе конвоя. Климушина до конца была на боевом посту возле раненых: она погибла от смертельной раны.
Зимой 1941/42 г. Кольский полуостров и Мурманск фактически оказались отрезанными от страны, так как значительная часть Карелии была оккупирована немцами и финнами. Лишь узенькая полоска железной дороги тянулась к Беломорску и далее на восток (Обозерская ветка). Важнейшей задачей мурманской парторганизации стало обеспечение народного хозяйства и населения всем необходимым — топливом, энергией, сырьем, продовольствием.
Весной сорок второго Мурманск проводил первую массовую огородную кампанию. В городе и его окрестностях вскапывали всякий более или менее расчищенный участок земли. Даже на пожарищах в центре города появились огороды. Сажали в основном картофель. Меньше — лук и капусту, последняя не успевала созреть, а для посадки лука не хватало семенного материала. Но картофель в Мурманске вырос отменный, рассыпчатый, в меру водянистый и, главное, чистый, без глазков и болезней.
На всех крупных предприятиях создавались специальные бригады охотников для отстрела лосей, диких оленей, медведей, куропаток и прочей живности. Охотники уходили в тундру восточной части Кольского полуострова и доставляли оттуда мясо в столовые своего рабочего коллектива. Были организованы бригады рыбаков — тоже с целью улучшить питание мурманчан. Одни ловили рыбу в море, другие — во внутренних водоемах области, в реках и озерах. Труд этих заготовителей всячески поощрялся: за каждый дополнительный пуд мяса или рыбы охотники и рыбаки получали премии натурой (соль, табак, керосин, сапоги, отрезы на пальто).
Летом 1942 г. мурманчане снарядили специальную экспедицию на знаменитые птичьи базары Новой Земли. Для этого выделили два небольших мотобота — «Исследователь» и «Осетр» и объявили набор добровольцев из ребят-старшеклассников. Желающих отправиться на Новую Землю [102] было много, но отобрали тридцать самых развитых в физическом отношении парней. Дали им сопровождающих, в том числе специалиста-орнитолога (им был кандидат биологических наук Лев Осипович Белопольский), и отправили в Арктику.
Кроме мяса кайры — крупной полярной птицы — мурманские школьники заготовили тогда полмиллиона яиц, и это была весомая прибавка к продовольственному пайку. В госпиталях и рабочих столовых всю осень жарили яичницы и готовили омлеты, вспоминали добрым словом тех, кто доставал яйца. А сделать это было непросто. Ведь Новая Земля — не остров Робинзона Крузо. Здесь и летом не бывает тепло, на скалах к тому же всегда пронизывающий ветер. А кроме природных и климатических сложностей существовала реальная военная опасность. Гитлеровцы не раз высаживались на полярных островах, вдоль берегов рыскали подводные лодки. Но ребятам из Мурманска повезло — враг их не заметил.
Осенью все мурманчане, свободные от работы и службы, отправлялись на ближние сопки собирать морошку, потом чернику, а ближе к осени — бруснику. Газеты выступили со статьями о полезности еще одной северной ягоды, которую в мирное время не брали, — вороники. В августе началась «грибная кампания». Заготовка ягод и грибов велась целенаправленно: для госпиталей, гражданского общепита, войсковых частей, для Северного флота.
И хозяйственная, и продовольственная работа направлялась партийной организацией Мурманска. Так было с экспедицией на Новую Землю (постановление бюро Мурманского обкома ВКП(б) от 17 апреля 1942 г.), так было с огородами, развитием подсобных хозяйств и десятками других больших и малых жизненно важных начинаний.
Даже в самый тяжелый период войны в Мурманске регулярно проходили пленумы областного и городского комитетов ВКП(б). 26–28 апреля 1942 г. на пленуме обкома партии обсуждались два вопроса. С отчетом о работе Мурманской комсомольской организации в период войны выступил первый секретарь обкома ВЛКСМ М. С. Савельев. Обком партии отметил большую помощь комсомола Заполярья в мобилизации всех сил на борьбу с врагом. По второму вопросу — «О подготовке к весеннему севу» пленум принял постановление, в котором предложил использовать для посевов всю пригодную землю: газоны, скверы, дворовые территории, пепелища.
В конце июля 1942 г. в Мурманске состоялся очередной [103] пленум обкома ВКП(б). Он подвел итоги весеннего сева и обсудил вопрос о работе рыбной промышленности. Участники пленума обратились к воинам Карельского фронта и Северного флота с призывом крепче бить врага. 7–9 декабря 1942 г. состоялся еще один пленум обкома партии, обсудивший деятельность Мурманской городской организации по мобилизации сил на отпор врагу{58}.
С докладом выступил М. И. Старостин. Спустя четыре дня бюро обкома ВКП(б) приняло постановление о военном обучении партактива, которое обязало всех — от секретарей обкома до секретарей первичных парторганизаций — пройти военную подготовку.
В Мурманске периодически проводились совещания секретарей ГК и РК ВКП(б). 25 августа 1942 г. М. И. Старостин на таком совещании еще раз напомнил об активизации работы по усилению обороны сел и городов, по уходу за урожаем, по контролю за расходованием продовольствия. Он назвал задачи, которые должны решить немедленно партийные комитеты, парторганизации, хозяйственные организации и обком партии. Это — подготовка предприятий ко второй военной зиме, обеспечение их топливом, сбор и отгрузка металлолома, обеспечение заводов металлом, инструментами, материалами, маслом, полная эксплуатация станочного парка, рациональное использование рабочей силы, бесперебойная работа транспорта. Затронул М. И. Старостин и вопросы внутрипартийной и идеологической работы.
Трудящиеся Мурманска дружно откликнулись на почин тамбовских и саратовских колхозников — своими личными сбережениями и ценностями помочь ускорить победу. Вместе со всеми жителями области они сдали в течение войны в фонд обороны 15 килограммов золота и 24 килограмма серебра. Работницы мурманского рыбокомбината выступили с инициативой ежемесячно до окончания войны отчислять в фонд обороны страны однодневный заработок. Рабочие судоремонтных заводов Мурманска стали инициаторами проведения месячников помощи городам-героям Москве, Ленинграду и Сталинграду. Только за счет такого рода вкладов и перечислений трудящиеся Мурманска передали в фонд обороны к февралю 1943 г. 40 миллионов рублей. Все более широкое распространение получало в городе движение патриотов, обязавшихся работать за себя и за товарища, ушедшего на фронт, то есть выполнять не менее двух норм. [104]
Трудящиеся Мурманска находились в общем строю защитников Родины. Они сражались не только в Заполярье, но и вместе с москвичами — на подступах к столице, вместе с ленинградцами — на Пулковских высотах и на Балтике. 92-я бригада морской пехоты, скомплектованная из североморцев, воевала с августа 1942 г. в Сталинграде. Полярная дивизия (с октября 1941 г. она стала именоваться 186-й стрелковой дивизией) дралась на других участках фронта (под Лоухами и Кестеньгой), но связи с родным городом не порывала. В дивизию часто приезжали делегации мурманчан, шли посылки и приветствия. В первую годовщину создания Полярной дивизии Мурманский обком и облисполком писали ее воинам: «Отчаявшись взять Мурманск лобовой атакой, фашисты обрушили на города и поселки нашей области тысячи фугасных и зажигательных бомб. Особо яростным бомбардировкам фашистские стервятники подвергают город Мурманск. У нас часто бывает в городе опаснее, чем на фронте... Многие трудящиеся Мурманска, как и вы на фронте, глубоко закопались в землю — живут в землянках, но героически работают на своих предприятиях»{59}.
Мурманчане призывали воинов-земляков беспощадно истреблять фашистских гадов, мстить за слезы и горе отцов и матерей, жен и детей. Они обещали лучше работать в тылу, давать фронту больше оружия и боеприпасов, досрочно выполнить производственные планы 1942 года. [105]