Глава IX

Мы оставили главные силы Польско-Украинского фронта в тот момент, когда после овладения 1-й Конной армией Бродами командующий этим фронтом генерал Рыдз-Смиглы отдал директиву, согласно которой 2-я польская армия, усилившись за счет 3-й польской армии и перегруппировавшись под прикрытием р. Стыри, должна была энергично ударить в направлении Радзивиллов — Броды; развивая свой успех, развязать левый фланг 6-й польской армии, который, в свою очередь, должен был перейти в наступление [337] от Красне на Броды, чем была бы достигнута смычка внутренних флангов 2-й и 6-й польских армий.

Исходя из этой директивы, командарм 2-й польской, в свою очередь, приказом по армии № 4023/ш. от 26 июля наметил перегруппировку своей армии, которая должна была закончиться к 29 июля. Суть этой перегруппировки заключалась в сосредоточении всей конницы 2-й армии (1-я кав. дивизия и 4-я кав. бригада) на крайнем правом фланге армии в районе Дашков — Мерва — Берестечко, в рокировке двух пехотных дивизий, а именно — в замене 3-й пех. дивизии легионеров 6-ю и в сосредоточении затем обеих пехотных дивизий армии (6-я и 1-я пех. дивизии легионеров) на фронте Тарговица исключительно — Мерва включительно, с обеспечением за этими дивизиями переправ через р. Стырь, что давало им возможность маневрировать на обоих берегах этой реки. По окончании перегруппировки командующий 2-й польской армии предполагал:

1) Кавалерийской группой (1-я кав. дивизия и 4-я кав. бригада) в двух колоннах ударить на Броды и Радзивиллов, стараясь войти в связь с 18-й пех. дивизией.

2) 6-я пех. дивизия легионеров должна была выполнять ту же задачу, следуя за кавалерийской группой; дивизия должна была дебушировать{171} через р. Стырь у Берестечка.

3) 1-я пех. дивизия легионеров, дебушируя у Малево через р. Стырь, должна была выдвинуться в район Пляшево — Доброводка для обеспечения охватывающего маневра 6-й нех. див. легионеров со стороны Дубно{172}.

С рассветом 27 июля части 2-й польской армии приступили к перегруппировкам согласно вышеизложенному приказу.

По занятии Брод командарм 1-й Конной, по получении директивы командюза о занятии г. Львова не позднее 30 июля, решил зайти в тыл луцкой группе противника двумя кав. дивизиями и уничтожить ее совместными усилиями этих дивизий и частей Конной армии, занимающих линию р. Стыри, связывая вместе с тем части противника на Краснинском направлении (левый фланг 6-й польской армии). [338]

Поэтому командарм 1-й Конной приказал: 4-й кав. дивизии с утра 27 июля выступить через Стоянов на Милятин, уничтожая попутно живую силу противника и «забирая технику». В районе Милятина 4-я кав. дивизия должна была быть 28 июля,

6-я кав. дивизия в тот же день должна была выступить через Радзехов на Сокаль, и прибыть туда тоже 28 июля. Задача дивизии ставилась такая же, как и 4-й кав.див. 11-я кав, дивизия, оставив одну бригаду на Золочевском (Краснинском) направлении до подхода частей 45-й стр. дивизии, остальными своими бригадами должна была следовать на р. Зап. Буг, на участок Добротвор — Буек. К концу дня 28 июля дивизия должна была расположиться на ночлег в районе Пшевлочна Адамы — Яблоновка.

45-я стр. дивизия к концу дня 27 июля должна была выйти на фронт Стронибабы — Бел. Камень — Сассов — Колтов.

Наконец, особая кав. бригада Осадчего, в качестве армейского резерва, должна была сосредоточиться 27 июля в районе Брод{173}.

Таким образом, активная задача выпадала на 3-ю див. Конной армии, причем одна из них должна была вступить в дело после того, как скажутся результаты удара 4-й и 6-й кав. дивизий. 45-я стр. дивизия должна была сковывать противника на бродском направлении, в то время как на 11-ю кав. дивизию выпадала роль заслона. Выполнение 1-й Конной армией вышеуказанных задач и привело ее начиная с 27 июля к ряду встречных столкновений — с одной стороны, с передовыми частями 2-й польской армии, а с другой — с левым флангом 6-й польской армии, крайне активная оборона которого создала также ряд встречных боев на бродском направлении.

Ввиду того что перегруппировка 2-й польской армии в силу объективных причин запоздала и главные ее силы вступили в дело лишь 30 июля, в разыгравшемся встречном сражении мы можем отметить три фазы: первая — наступательная инициатива принадлежит Конной армии, вторая — инициатива переходит на сторону противника и, наконец, в силу начала планомерного отступления 2-й польской армии, она вновь переходит к 1-й Конной армии. [339]

27 июля уже отмечается завязкой сражения в центре Конной армии. 4-я кав. дивизия, приступившая к выполнению своей задачи, встретилась с 4-й польской кав. бригадой, следовавшей в указанный ей район. Произошел, очевидно, встречный кавалерийский бой со всеми особенностями, присущими такого рода столкновениям, т. е. путанностью и неясностью обстановки и быстрой сменой положений и моментов боя, что дало право обеим сторонам приписывать себе успех дня{174}.

Равным образом продвижение 11-й кав. дивизии в указанный ей район привело к столкновению ее с левофланговыми частями 6-й польской армии, а именно — 18-й пех. польской дивизией, которая во исполнение приказа по 6-й польской армии должна была выделить на своем левом фланге достаточную маневренную группу для противодействия всяким попыткам обхода ее левого фланга со стороны противника. Начальник 18-й пех. польской дивизии предназначил для этой цели 36-ю пех. бригаду, которая 28 июля должна была перейти в район Буек — Красне; перегруппировка дивизии производилась под прикрытием действий сильных разведывательных отрядов и бронепоездов, высланных в направлении на Броды{175}. На участке р. Стырь день прошел в перестрелке, действовали мелкие разведывательные группы обеих сторон. 6-я кав. дивизия в этот день сделала также попытку овладеть переправой через р. Стырь в районе с. Щуровице, но попытка эта была отбита, и дивизия приступила к поискам переправ через р. Стырь выше и ниже этого пункта. Наконец, 45-я стр. дивизия к концу дня приступила к смене 3-й бригады 11-й кав. дивизии в районе к юго-западу от г. Броды, а армейский резерв — кав. бригада Осадчего, сосредоточилась в районе г. Броды{176}. [340]

К концу описываемого дня на стороне противника обнаружилось приближение значительных подкреплений. 1-я кав. дивизия, шедшая изнутри страны, к концу дня 27 июля прибыла и расположилась в районе м. Горохов, а головная бригада 2-й кав. дивизии, только что закончившей свое формирование на территории Польши, вступила в г. Владимир-Волынский{177}.

В течение 28 июля 2-я польская армия беспрепятственно продолжала свою перегруппировку. К концу дня 28 июля и в течение ночи с 28 на 29 июля 1-я пех. дивизия легионеров сосредоточилась, будучи переброшена на грузовиках, в районе с. Радомысль. На участке 6-й польск. армии 36-я бригада с рассветом выступила в район с. Красне, оставив на своем участке только слабые дозоры 6-го уланского полка{178}.

В течение дня 28 июля обе стороны на участке р. Стыри от г. Луцка до устья р. Пляшевки ограничились лишь перестрелкой и поисками разведчиков, в центре и на левом фланге армии боевые действия в течение этого дня носили более оживленный характер: 4-я кав. дивизия с боем форсировала р. Стырь, выбив противника из сел Бордулаки, Ста-ниславчик и Монастырек. Преследуя противника, она заняла и с. Лашков. 11-я кав. дивизия также в этот день глубоко проникла в расположение противника и к концу дня вышла на рубеж Холоюв — Будки — Буек. Однако из Холоюва и Буска части дивизии были выбиты, причем в атаке на Буек участие приняла 36-я пех. польская бригада, безостановочно двинутая в атаку на Буек тотчас по своему прибытию в м. Красне{179}. Таким образом, на ночлег ядро главных сил 11-й кав. дивизии расположилось в районе Пшевлочная — Адамы — Яб-лоновка. В этот день 45-я стр. дивизия медленно продвигалась на указанный ей накануне рубеж, оттесняя польские разведывательные группы и дозоры{180}. [341]

6-я кав. дивизия в день 28 июля бездействовала в силу причин, которые совершенно не установлены официальными данными.

Невзирая на то, что сосредоточение 2-й польской армии еще не вполне закончилось (ожидалось прибытие на автомобилях из-под Луцка замыкающих частей 1-й пех. див. легионеров), командарм 2-й польской отдал приказ, согласно которому общее наступление должно было начаться 29 июля.

Руководящая идея этого приказа в общем отвечала первоначальным намерениям командарма, именно: удар из уступов справа на Броды — Радзивиллов с попутным уничтожением живой силы противника и установлением связи с 18-й пех. польской дивизией, причем те части 1-й пех. дивизии легионеров, которые уже успели сосредоточиться, должны были, переправившись у Малева в ночь с 28 на 29 июля, занять район Пляшевка — Доброводка, обеспечивая маневр главных сил армии на Броды и Радзивиллов. Во исполнение этого приказа 4-я кав. бригада должна была через Станиславчик двинуться как можно скорее в южном направлении; 1-я кав. дивизия, выступив возможно раньше, 29 июля должна была следовать на Радзивиллов; 6-я пех. дивизия легионеров вместе с уланским полком выступала на Броды и Радзивиллов в 6 часов 29 июля, причем по достижении этого района она должна была приготовиться к наступлению на Дубно и установить связь с 18-й пех. дивизией.

Те части 1-й пех. дивизии легионеров, которые прибывали в район 2-й польской армии после начала выполнения указанного приказа, должны были получить боевые задания дополнительно{181}. Начало выполнения этого приказа частями 2-й польской армии повело к завязке боя более крупных частей и на более широком фронте, причем местами инициатива начала переходить уже на сторону противника.

В ночь с 28 на 29 июля части 1-й польской кав. дивизии и 1-й пех. дивизии легионеров начали перенраву через р. Стырь, при этом от ст. Малева противник, переправивший первоначально две роты, начал быстро распространяться в юго-восточном направлении. Переправившаяся одновременно с пехотой польская кавалерия силой 1300–2000 сабель при четырех орудиях{182} быстро двинулась по левому берегу р. Пляшевки в [342] общем направлении на Мытницу, где, однако, наткнулась на бригаду 6-й кав. дивизии, которая энергичной конной атакой отбросила эту кавалерию к северу от Мытницы, после чего завязался огневой бой.

В этот же день 6-я пех. польская дивизия на стороне противника сыграла ту же роль, которую накануне сыграла на нашей стороне наша 6-я кав. дивизия: сосредоточившись своими главными силами в районе Берестечка, она ожидала, пока «установится связь с 1-й пех. дивизией легионеров».

Пользуясь этим обстоятельством, две бригады 6-й кавд и 4-я кав. дивизия вступили в бой с 4-й польской кав. бригадой, занявшей было с.с. Щуровице и Лешнюв, но скоро выбитой оттуда 6-й кав. дивизией. Однако ей также не удалось использовать в полной мере свой успех: наступая в спешенном строю на мост у с. Щуровице, упорно обороняемый противником, она наткнулась на укрепления, сохранившиеся перед этим мостом еще со времен мировой войны. Наши части понесли при этом значительные потери, и бой принял на этом участке затяжной характер, зато нам удалось овладеть с. Завидче, отбросив противника к северу от него.

На участке остальных частей Конармии, равно как и левого фланга 6-й польской армии и в этот день не произошло ничего существенного. 18-я пех. польская див. в этот день вела усиленную разведку на своем левом фланге, причем обнаружила глубокое проникновение нашей кавалерии в Бугскую котловину. Кроме 11-й кав. дивизии, в ней появились еще части 4-й кав. дивизии, которая 29 июля двинулась на Радзехов, но продвижение ее не было особенно далеким, так как сильный дождь испортил все дороги. На участке 45-й стр. дивизии не произошло ничего существенного, так как в этот день она оставалась на месте «после жестоких боев, бывших накануне».

В этот день командование Конной армии убедилось, что противник сосредоточил весьма значительные силы для обеспечения подступов к Львову, о чем и донесло командюзу, указывая, что к 30 июля оно не сумеет выполнить задачу по взятию Львова. [343]

В ответ на это командюз телеграммой № 657/он. 4268/оп., указав на промедление, которое было допущено Конной армией в преследовании разбитой радзивилловской группы противника, определенно требовал занятия Львова 30 июля.

Таким образом, можно констатировать, что завязка встречного боя 2-й польской армией не дала ей особых преимуществ в силу того, что половина из предназначенных командармом 2-й польской армии для атаки сил в бою участия не приняли: 6-я пех. дивизия легионеров бездействовала, 1-я кав. дивизия, если не бездействовала вполне, то действовала на направлении, которое также, по-моему, мало отвечало намерениям командования 2-й польской армии, при этом наступление ее захлебнулось. Более резко выразился успех на участке 1-й пех. дивизии легионеров, наступление которой, хотя и медленно, но развивалось. Левый фланг 1-й Конармии в течение 29 июля сохранял полную пассивность; даже на участке 11-й кав. дивизии не произошло никаких особых боевых событий.

На 30 июля командование 2-й польской армии предполагало продолжать приводить в исполнение свой план. 1-я кав. дивизия должна была заменить 4-ю кав. бригаду в действиях на Броды и Радзивиллов, которая направлялась на Топоров, в районе которого были обнаружены значительные силы нашей конницы. Обстановка для 1-й Конной армии на 30 июля должна была осложниться в том отношении, что в этот день и левый фланг 6-й польской армии — 18-я пех. дивизия — готовился перейти к активным действиям с ограниченной целью для сковывания наших сил на бродском направлении.

Для этой цели на Броды должна была наступать 10-я пех. бригада, обеспечивая свой левый фланг двумя бронепоездами, главный же удар начальник 18-й пех. польской дивизии, ген. Крайовский предполагал нанести 36-й пех. бригадой на Топоров, чтобы этим ударом пресечь попытки красной кавалерии достигнуть Камионки Струмиловой{183}.

В свою очередь командарм 1-й Конной решил продолжать свои попытки прорыва Польского фронта, для чего на 30 июля активная роль возлагалась им на 4-ю и 6-ю кав. дивизии.

4-я кав. дивизия должна была перейти в район м. Горохова, выделив по дорогам на Чаруков, Угринов, Колодеж по одному кав. дивизиону с необходимым количеством артиллерии и [344] пулеметов для действий по тылам противника, занимающего участок р. Стыри от Луцка до Тарговицы. На ночлег дивизии надлежало расположиться в районе м. Горохов — Мирков.

Начдиву 6-й кавд надлежало к концу дня 30 июля сосредоточить свою дивизию в районе Полоничка — Чаныз — Топоров и с рассветом 31 июля, переправившись через р. Зап. Буг, занять район Стрептов — Нагорув — Мал. и Бол. Желехов — Соколов — Бакунин — Неслухов — Ракобуты. Перейдя на левый берег реки Зап. Буг, дивизия должна была вести разведку на Мосты — В. Жолкев — Львов и взорвать железнодорожные мосты в районе восточнее Жултанцы (железная дорога Камионка Струмилова — Львов) и восточнее Задвурзе (железнодорожная линия Красно — Львов).

11-я кав. дивизия, сохраняя прежнее свое расположение в течение 30 июля, должна была захватить одну из переправ на р. Зап. Буге на участке Камионка Струмилова — Буек, ведя разведку в направлениях Дружкополь — Кристинополь — Камионка Струмилова и, держа тесную связь с 4-й и 6-й кав. дивизиями, 31 июля дивизия должна была содействовать 45-й стр. дивизии в выполнении поставленной ей задачи. Этой последней ставилось целью энергичное наступление, чтобы не позже вечера 31 июля выйти на фронт Стронибабы — Сассов (оба пункта включительно), имея кав. бригаду Котовского на своем левом фланге. 24-я стр. и 14-я кав. дивизии должны были продолжать выполнение прежних своих задач. При этом их начальники должны были иметь в виду: если только они заметят какое-либо ослабление противника на их фронте, благодаря действиям 4-й кав. дивизии, следовало немедленно перейти в наступление с целью форсирования р. Стыри и выхода на фронт Локачи — Свинюхи — Милятин.

Наконец, бригада кавалерии армейского резерва по-прежнему должна была оставаться в районе Брод{184}.

Таким образом, в своих предположениях на 30 июля командарм 1-й Конной сразу задавался двумя целями. С одной стороны, он стремился уничтожить луцко-боремельскую группу противника, т. е. 2-ю польскую армию, с другой стороны он очевидно хотел 6-й кав. дивизией совершить рейд в направлении на Львов, хотя последний пункт не был поставлен ей как объект для действий. На 24-ю стр. и 14-ю кав. дивизии первоначально возлагались чисто пассивные задачи, 45-я стр. дивизия [345] должна была нейтрализовать левый фланг 6-й польской армии. 11-я кав. дивизия предназначалась для обеспечения тыла выдвигавшихся вперед 4-й и 6-й кав. дивизий, а армейский резерв не получал определенного назначения. Ни одна из этих целей не была достигнута ни в течение 30-го, ни в течение 31 июля, главным образом в силу несоответствия взаимоотношения сил с обширностью задач, которыми задалось командование 1-й Конной армии. Однако в течение этих дней, особенно 30 июля, для него создалось несколько возможностей, которые, будучи своевременно использованы, привели бы вновь к прорыву Польского фронта Конной армией.

Бой 30 июля характеризуется значительными успехами, достигнутыми противником на флангах 1-й Конной, и не менее значительными результатами, достигнутыми ею на своем центральном участке.

С рассветом 30 июля 1-я пех. дивизия легионеров продолжала развивать достигнутый накануне успех, тесня нашу 14-ю кав. дивизию, которая к концу дня 30 июля отошла в район Рогозно — Волковыск. В свою очередь, 3-й уланский полк, обеспечивавший эту дивизию по линии р. Иквы со стороны нашей 24-й стр. дивизии, был несколько потеснен частями последней, в то же время 6-я кав. дивизия, ведя одной бригадой фронтальное наступление на мост через р. Стырь у с. Щуровице двумя бригадами, следуя через Станиславчик, обходила Щуровице, в то время как 4-я кав. дивизия двигалась на Радзехов. На эти силы наткнулась 4-я польская кав. бригада, следовавшая на Топоров, и после короткого боя была отброшена ими с большими потерями за р. Судиловку. Наступление 1-й польской кав. дивизии через Берестечко на Редков опять-таки и в этот день не увенчалось решительными результатами: она была задержана у этого пункта 1-й бригадой 6-й кав. дивизии. 6-я пех. польская дивизия легионеров в этот день проявила большую активность: все время выжидая успехов 1-й польск. пех. дивизии легионеров, она почти не продвинулась своим левым флангом, но зато на правом фланге она продвинулась до с. Мытницы и заняла последнее.

Неудача, постигшая 4-ю польск. кав. бригаду, которую неустанно преследовали части наших 6-й и 4-й кавд, заставила 1-ю польскую кав. дивизию прекратить бой в районе Редков и через с.с. Мытнида, Щуровице вновь вернуться на левый берег р. Стырь и двинуться на с. Скрыгалов на р. Судиловке (очевидно, для удара во фланг нашей кавалерии). Однако помощь ее явилась запоздалой. К концу дня 30 июля она, равно [346] как и остатки 4-й кав. бригады, были отброшены еще далее к северу за р. Безыменную, где и вошли в связь со 2-й польской кав. дивизией, только что прибывшей в район м. Горохова. Таким образом, к концу дня 30 июля 4-й и 6-й кав. дивизиям удалось глубоко вклиниться между внутренними флангами 2-й и 6-й польских армий.

Как мы уже отметили выше, левый фланг последней, а конкретно 18-я пех. польская дивизия, в этот день проявил большую активность, чем в значительной мере способствовал последующим успехам противника.

Наступая двумя колоннами (36-я пех. бригада и 19-й пех. полк), ген. Крайовский овладел последовательно с.с. Ябло-новкой, Гробовой, Адамами и Топоровом. 11-я кав. дивизия побригадно была целиком вовлечена в эту болотно-лесистую местность, причем леса почти вплотную подходили к населенным пунктам, крайне затрудняли действия нашей кавалерии и облегчали таковую же деятельность для пехоты противника, в силу чего 11-я кав. дивизия к концу дня 30 июля вынуждена была отойти к ссверу от с. Топорова и сосредоточиться в районе с. Майдан Стара.

Не менее успешно действовала колонна 18-й пех. дивизии (10-я пех. бригада), направленная против 45-й стр. дивизии. Она не только приостановила наступление последней, но, в свою очередь, отбросила эту дивизию от сел Конты и Чехи. На крайнем правом фланге 10-й пех. бригады обстановка сложилась хуже для противника, так как малостойкий 105-й пех. польский полк был атакован во фланг 418-м стр. полком 140-й стр. бригады — правофланговой бригады 14-й армии, вошедшей 30 июля в тесное боевое взаимодействие с Конной армией. Не выдержав флангового удара, 105-й полк разбежался по всему полю сражения, и противнику пришлось отрядить эскадрон 6-го уланского полка для ловли разбежавшихся людей этого полка{185}. В это же время на крайнем левом фланге 45-й стр. дивизии в районе Литовиско появилась 8-я кав. дивизия 14-й армии, главные силы которой в это время вели бои на р. Серете.

Командование 1-й Конной армии к концу дня 30 июля полагало, что противник своим наступлением на Демидовку и вероятным в дальнейшем наступлением на Дубно стремится [347] разделить Конную армию на две части{186}. Обстановка на фронте собственной армии, по-видимому, не была, да и не могла быть учтена в полной мере, так как автор официального «Описания боевых операций Конной армии» утверждает, что к концу дня 30 июля «части армии отошли назад по всему фронту», что свидетельствует о том, что, по-видимому, крупный успех 4-й и 6-й кав. дивизий, которым почти удалось прорвать фронт противника, не был еще известен штабу Конной армии, когда там разрабатывался приказ на 31 июля.

Распоряжения командования 1-й Конной армии на 31 июля свидетельствует об отказе его от инициативы в этот день и о намерениях исключительно противодействовать лишь инициативе противника и восстанавливать положение. Поэтому 4-я кав. дивизия оттягивалась к м. Холоюв-Южному для занятия фронта Раковиска — Холоюв — Дмитров — Охладев, причем она должна была держать тесную связь с 11-й кав. дивизией.

14-я кав. дивизия при содействии 6-й кав. дивизии должна была «во чтобы то ни стало» восстановить утраченное положение по р. Стырь.

Начальник 6-й кав. дивизии должен был одной бригадой своей дивизии содействовать 14-й кав. дивизии в достижении поставленной ей цели на правом берегу р. Стырь, а две бригады направить по левому берегу этой реки для уничтожения противника в районе с. Липы и для очищения от него правого берега р. Липы.

11-я кав. дивизия должна была во что бы то ни стало выбить противника из м. Топорова и с. Турзе, после чего прочно удерживать указанный район, войдя в тесную связь с 45-й стр. дивизией, и продолжать выполнение ранее поставленной ей задачи, а 24-я стр. дивизия, для содействия 14-й кав. дивизии, должна была сгруппировать на своем левом фланге достаточные силы для действий в направлении на с. Княгинин.

Наконец, 47-я стр. дивизия, только что переданная в распоряжение командарма 1-й Конной, должна была к концу дня 31 июля сосредоточиться севернее Радзивиллова в районе Клекотов — Сестрятин — Шныров — Бугаевка и с рассветом 1 августа выступить двумя бригадами на Чуровице — Сморжев, а одной бригадой на Берестечко. [348] Армейский резерв — Особая кавбр должна была оставаться севернее г. Броды в районе с. Конюшкова{187}.

Глубокое проникновение 6-й и 4-й кав. дивизий в расположение противника сделалось известным польскому командованию различных степеней раньше, чем нашему, и вызвало с его стороны такой же отказ от инициативы и еще в большей степени, чем это сделало командование 1-й Конной армии, в том смысле, что если последнее стремилось к восстановлению положения, то первое отказывалось от достигнутых уже результатов.

Так, командарм 2-й польской армии на 31 июля приказывал оперативной кавалерийской группе в составе 4-й кав. бригады, 1-й кав. дивизии 3-го и 11-го уланских полков (взятых из 1-й и 6-й пех. дивизий легионеров) под командой ген. Савицкого сосредоточиться в районе Смолява — Мерва и выбить те наши части, которым удалось переправиться на северный берег р. Судиловки. 5-й и 17-й уланские полки в это же время должны были ударить на Друшкополь. 6-я и 1-я пех. дивизии отойти обратно на левый берег Стыри, сохраняя, однако, за собою возможность вновь переправиться на правый берег реки{188}.

Равным образом начальник 18-й пех. польск. дивизии, считая положение своего левого фланга слишком выдвинутым, приказал на 31 июля 36-й пех. бригаде и 19-му пех. полку подтянуться обратно в район Топорова{189}.

Обе стороны день 31 июля посвятили перегруппировкам, согласно отданным им приказам, поэтому он прошел сравнительно спокойно и отмечается лишь боями эпизодического характера.

Так, на участке нашей 14-й кавд начальник 1-й пд легионеров по собственному почину продолжал наступление и в ночь с 30 на 31 июля выбил главные силы 14-й кав. дивизии из района Рогозно — Волковыск, где они располагались на ночлег, и отбросил их в район Педча, откуда они к вечеру 31 июля готовились наступать на район Смордва — Бокуйма{190}. 6-я кав. дивизия вела наступление на Берестечко без решительных результатов и к концу дня 31-го июля сосредоточилась в районе Редьков — Завидче — Чуровице. 4-я кав. дивизия выдвинулась в [349] указанный ей район без особого сопротивления со стороны противника. 11-я кав. дивизия то наступала, то отступала в течение дня под влиянием непроверенных слухов и, по-видимому, лишь к концу дня связалась с 4-й кав. дивизией, заняв с. Турзе, покинутое противником. В этой операции ей содействовала и бригада армейского резерва. Наконец, на участке 45-й стр. дивизии ее наступательные попытки снова были прекращены контратакой противника. 47-я дивизия к вечеру достигла района г. Броды.

В результате перегруппировок и передвижений за день 31-го июля 1-я Конная армия главными своими силами нацеливалась в юго-зап. направлении, занимая фронт от Рако-виска через Холоюв, ст. Майдан, Турзе, Заблотце, Литовиско исключительно. Это расположение обеспечивалось с запада слабыми заслонами, а с севера расположением 6-й кав. дивизии в вышеуказанном районе. 14-я кав. дивизия в течение дня 31-го июля значительно оторвалась от своей армии, будучи отброшена почти к самому Дубно.

Эти передвижения, по-видимому, не остались неизвестными для польского командования. Командующий 2-й польск. армией свой приказ на 1 августа начал так: «Поскольку, несомненно, будет подтверждена перегруппировка 1-й Конной армии в новом районе, приказываю...». Задачи на 1 августа частям 11-й польск. армии этим приказом ставились следующие:

Оперативная группа конницы должна была как можно скорее броситься на Щуровице и Лешнев и ударить по флангу и в тыл главным силам Конной армии.

6-я пех. див. должна была главной массой своих сил ударить из Берестечка в южном направлении через Мытницу и Лешнев.

1-я пех. див. легионеров должна была активно обеспечивать левый фланг 6-й пех. див.

Атака должна была начаться с раннего утра 1 августа{191}.

На 1 августа командарм 1-й Конной опять поставил себе две цели, ограниченные на этот раз в пространстве. А именно: он решил отбросить противника, прорвавшегося на правый берег р. Стыри, и разбить группировку противника, действовавшего в районе Станиславник — Топоров — Полонично.

На 1 августа частям Конной армии ставились следующие задачи: [350]

24-й стр. див. — выполнение основной прежней задачи и действия сильной ударной группой во фланг противника в районе с. Бокуйма.

14-я кав. див. — восстановление утраченного положения с направлением сильного удара на Демидовку.

6-я кав. див. в прежней группировке должна была выполнять ранее поставленные ей задачи (одна бригада по правому берегу Стыри содействует 14-й кав. див., две другие бригады направляются по левому берегу р. Стырь на Берестечко).

4-я и 11-я кав. див., выступив из районов своего расположения, должны атаковать противника, группирующегося в районе Топорова и в дальнейшем захватить переправы через р. Зап. Буг на участке Камионка — Струмилова — Буек. Бригада армейского резерва должна была содействовать 11-й кав. див., действуя в направлении Турзе — Соколовка.

45-я и 47-я стр. дивизии должны были продолжать выполнение ранее поставленных им задач{192}.

Таким образом, 1 августа Конная армия должна была действовать в двух группах, причем первая (6-я, 14-я кав. и 47-я стр. дивизии) должна была действовать в северном направлении, а вторая (4-я,11-я кав. див., особая кав. бригада, 45-я стр. дивизия) — в юго-западном направлении.

Еще до вступления в дело главных сил 11-й польской армии почин в этом отношении сделал опять-таки левый фланг 6-й польской армии.

Согласно приказу польского командующего фронтом 31-я бригада должна была в ночь с 31 июля на 1 августа произвести набег на Лопатин (район расположения 4-й кав. див.) для производства беспорядка и тревоги в тылу этой дивизии. Однако высланные для этой цели два батальона не только не выполнили своего назначения, но, наткнувшись на старые укрепления времен мировой войны, занятые спешенной конницей, были отброшены с большими потерями, и наша конница сама перешла к их преследованию{193}.

С утра 1 августа упорный бой начался уже на всем фронте 1-й Конармии.

На фронте 24-й стр. дивизии обе стороны вели себя пассивно. 14-я кав. дивизия вела наступление на Бокуйму, которое в начале развивалось медленно, но благодаря поддержке [351] частей 24-й стр. див., действовавших с ее левого фланга в направлении на Княгинин и вновь потеснивших 3-й уланск. полк, что вынудило начдива 1-й пех. див. легионеров подкрепить этот полк несколькими батальонами пехоты, а это ослабило нажим его дивизии в южном направлении, 14-й кав. див. поздно вечером 1 августа вновь удалось выдвинуться на фронт Бокуйма — Смордва — Волковыск. Однако сильная колонна пехоты противника от Демидовки прошла на Козин и заняла его.

6-я кав. дивизия упорно сопротивлялась наступлению 6-й пд легионов. Лишь поздно вечером этой последней удалось овладеть селами Щуровице, Лешнев и Мытница. 6-я кав. див. неоднократно переходила в контратаки, и результатами этого упорства были захваченные ею трофеи: свыше 130 пленных, 8 пулеметов, 300 лошадей и много оружия.

Преследуя противника после ночного эпизода под Лопатином, части 4-й и 11-й кав. дивизий окружили 36-ю пех. бригаду, стоявшую в Топорове, и в течение целого дня в этом районе шел упорный бой между нашей атакующей кавалерией и оборонявшейся польской пехотой.

Результаты боевой работы польской оперативной кавалерийской группы за день 1 августа были незначительны: после длительных боев с нашими слабыми заслонами, занимавшими южный берег р. Судиловки, сбив их, наконец, она к концу дня первого августа сосредоточилась в районе, только что занятом 6-й пд легионеров.

45-я сд в этот день не вышла из состояния пассивности, и на ее участке шел только сильный огневой бой. Зато на правом фланге 14-й армии на участке 8-й кд в районе Ясенова противник вел упорные атаки и к ночи принудил ее отойти в район Гуциско — Лутовиска.

События на участке 1-й Конармии, выдерживавшей упорные бои с наиболее сохранившимися и боеспособными частями польской армии, вызвали со стороны командования Юго-Западным фронтом ряд мероприятий, клонившихся к ее усилению. Так, сверх 47-й сд, 2 августа директивой командюза № 689/сек./4368/оп., командарму 1-й Конной была подчинена еще и 8-я кав. дивизия. При этом команд юз требовал от командарма Конной самого решительного выполнения поставленных ему задач и введения в дело всех армейских и участковых резервов{194}. [352]

История не сохранила нам никаких документальных следов о распоряжениях командования Конной армии на 2 августа. Распоряжения командования 2-й польск. армии сводились к глубокому охвату конной группой от Щуровице в восточном направлении главной массы Конной армии на правом берегу р. Стыри с захватом Радзивиллова и к ночному маршу 6-й пд легионеров на Броды, причем 1-я пехотная дивизия легионеров по-прежнему должна была обеспечивать этот маневр с севера и северо-востока{195}.

Маневрирование главных сил 2-й польской армии должно было случайно облегчиться чрезвычайно удачным и кстати пришедшимся маневрированием 18-й польской пд.

Мы оставили 36-ю пбр этой дивизии, окруженную нашими 4-й и 11-й кав. дивизиями в Топорове. Утратив связь с нею и осведомившись об успешном начале продвижения вперед 2-й армии, ген. Крайовский еще 1 августа просил командование 6-й польской армии послать через летчика приказ этой бригаде о движении ее на Лопатин и о занятии ею Станиславчика. Этот приказ был доставлен командиру 36-й пех. бригады вечером того же дня{196}.

Для выручки окруженной противником в Топорове 36-й пех. бригады, начальник 18-й пех. польск. бригады в Красне собрал ударный отряд в составе двух маршевых рот, одного батальона пехоты и одной полевой батареи, с которым в ночь с 1 на 2 августа выступил на Топоров, однако 36-ю пех. бригаду здесь уже не застал. Действуя в духе полученного накануне приказа, в ночь с 2 на 3 августа она начала прорываться на Станиславчик. Это наступление во времени совпало с общим переходом в наступление 2-й армии, почему наши 6-я, 4-я и 14-я кав. дивизии, взятые между двух огней, были поставлены в трудное положение, и после упорного боя, продолжавшегося целый день, к концу дня 2 августа отошли на северную и западную окраины г. Броды.

Единственная часть, которая могла быть использована командованием Конной армии для активного контрманевра, была 47-я стр. дивизия, только что прибывшая в его распоряжение.

47-я дивизия, совместно с 14-й кав. дивизией, отошедшей накануне в район Крунец, с утра 2 августа перешла было в наступление и достигла шоссе Лешнев — Броды, но из-за неустойчивости и возникшей паники, без всякого давления со [354] стороны противника и без боя левым флангом откатилась к лесу, что в 3-х км севернее Брод, где и задержалась до ночи и всю ночь на 3 августа»{197}, причем одна ее бригада осталась в районе с. Крупец, где весь день вела затяжной бой с противником.

11-я кав. дивизия в этот день не испытывала непосредственного нажима противника. Передовым ее частям даже удалось достичь р. Зап. Буг, но в связи со сложившейся общей обстановкой она также вынуждена была отойти на восток.

Оперативная группа конницы противника (1-я и 2-я кав. дивизии, 4-я кав. бригада) достигла Радзивиллова и заняла его, но Красная конница продолжала упорно удерживать Броды, на подступах к которым кипел упорный бой.

Казалось бы, что достигнутый противником 2 августа успех не подлежал сомнению и на следующий день, если противная сторона (как то и было в действительности) не могла ввести в сражение новые значительные силы, чтобы восстановить свое положение. Однако на самом деле все сложилось по-другому. Противник сам постарался создать такое положение, которое тут же блестяще было использовано Конной армией, вписавшей новую славную страницу в свою историю.

Под вечер 2 августа командарм 2-й польской известил свои дивизии: «Ввиду общего изменения обстановки, а именно занятия противником Бреста и необходимости общего отхода на линию р. Буг, 2-я армия получила приказ о занятии участка Владимир-Волынский исключительно — Рава Русская включительно»{198}.

В то же время левый фланг 6-й польской армии — 18-я пех. дивизия, готовился к энергичному наступлению на Броды силами этой дивизии и 10-й пех. бригады, причем атака эта должна была быть поддержана еще и вспомогательной атакой 13-й пех. дивизии, которой ставилась ограниченная цель: достигнуть бывшей русско-австрийской границы{199}. В свою очередь, Конная армия контратаками наименее связанных противником дивизий (в частности, 6-й кав.) предполагала 3 августа стремиться к восстановлению утраченного положения.

Эти намерения и распоряжения обеих сторон (командование 2-й польской армией, по-видимому, не согласовало [355] мероприятия своих дивизий по отходу) привели к следующим событиям.

На бродском направлении в течение целого дня шел упорный бой между наступавшей 18-й пех. польской дивизией и оборонявшими город нашими частями. Не менее упорно оборонялись и части 45-й стр. дивизии. Только в 17 часов 3 августа противнику удалось овладеть железнодорожной станцией Броды, причем еще в течение двух часов продолжались схватки на улицах города{200}.

К северу от Бродов 6-я пех. иольск. дивизия легионеров начала отступление еще на рассвете 3 августа в направлении на Щуровице. Оперативная группа конницы, получившая приказ об отступлении значительно позднее, начала подивизионно оттягиваться в район к северу от Брод, при этом 2-я польская кав. дивизия у с. Сестрятин при переходе ею через болото была застигнута нашей 6-й кав. дивизией, ударившей на нее в конном строю. Противник был смят и понес тяжкие потери в живой силе. Кроме того, наши конники захватили в качестве трофеев до 600 лошадей, пять вполне исправных орудий в запряжке, радиостанцию и другое военное имущество{201}.

В тот же день противник начал очищать левый берег Стыри на участке Тарговица — Луцк, что использовала 24-я стр. дивизия, начавшая переправу на левый берег реки. Ввиду того что Радзивиллов был оставлен польской кавалерией, он был занят нашей конницей, но г. Броды прочно удерживался 18-й пех. польской дивизией.

Заминка Конной армии на львовском направлении вызвала вмешательство главного командования. Телеграммой № 4592/оп. от 3 августа Главком указывал командюзу, что обстановка на фронте тов. Буденного безусловно вынуждает резкое выдвижение 12-й армии в направлении на Владимир-Волынский и запрашивал, какие меры в этом отношении приняты.

4 августа правый фланг и центр Конной армии продолжали продвигаться за отходящим за р. Стырь и от реки противником, в то время как 18-я пех. польская дивизия продолжала удерживать г. Броды и район южнее его. [356]

5 августа поляки коротким контрударом расширили свои плацдарм перед Бродами и отбросили 45-ю стр. дивизию к востоку от меридиана Радзивиллова.

6 августа принесло новое изменение в обстановке: некоторое количество польских дивизий, в том числе и 18-я пех. дивизия, отправлялись на главный театр военных действий. G этого момента Польско-Украинский фронт приобретал лишь значение заслона, в задачу которого входило только «сковы-вание сил противника в целях облегчения положения Северного фронта»{202}.

Пользуясь ослаблением фронта противника, командарм 1-й Конной, заслонившись со стороны Брод, решил выдвинуться вновь на фронт р. Стырь и вывести в армейский резерв для приведения в порядок две наиболее пострадавшие дивизии — 4-ю и 11-ю. Равным образом пришлось снять с фронта и отправить в тыл для приведения в порядок и 47-ю стр. дивизию, боеспособность которой оставляла желать много лучшего{203}.

Встречные бон Конармии и 2-й польской и левого фланга 3-й польск. армий настолько поучительны под многими углами зрения, что мы, прежде чем перейти к дальнейшему изложению, остановимся на тех выводах, которые являются наиболее существенными.

Мы рассмотрим всю операцию с двух точек зрения: с точки зрения морального состояния сил обеих сторон и с точки зрения работы управления и командования.

В одном из наших предшествовавших выводов мы имели уже случаи отметить, что Конная армия фактически являлась маятником, регулировавшим ход главнейших операций Юго-Западного фронта. Бродская операция в августе 1920 г. лишний раз подтверждает это положение.

Она протекла на фоне морального и материального истощения пехоты обеих сторон, действия которой явились во всех отношениях соподчиненными действиям кавалерии. Исключением, правда, является со стороны противника 18-я пех. польская дивизия, активность которой явилась значительным фактором конечного успеха операций для поляков. [357]

Насколько можно видеть из описания даже самих польских авторов (поди. Арцышевский), процесс разложения, называемый ими изнурением, особенно глубоко захватил части 2-й и 3-й польских армий.

Действительно, из описания операций на реках Икве и Стыри мы неоднократно можем видеть, как польские дивизии легионеров то не выполняют боевые приказы, то ограничиваются лишь обозначением их выполнения, стремясь к отступлению при первой возможности. Некоторые рокировки польских частей вдоль фронта можно, на наш взгляд, объяснить именно стремлением к вытягиванию на важнейшие направления или для активных задач наиболее сохранившихся частей.

Наконец, некоторые польские части, как, например, 105-й пех. полк, пребывали в состояния полного морального разложения и разбежались при первых же выстрелах{204}.

Историческая объективность заставляет признать, что и некоторые части красной пехоты проявили в описываемой операции малую боевую устойчивость, что можно объяснить, главным образом, чрезвычайной малочисленностью старых кадров, выбывших в предшествующих боях и непереварен-ностью в соку боевой обстановки вновь прибывающих укомплектований.

В нашем описании мы отметили три фазы, на которые можно разделить всю Бродскую операцию: инициатива сохраняется всецело у командования красной Конной армии, инициатива переходит в руки противника, инициатива вновь возвращается к командованию красной Конной армии.

По времени эти периоды распределяются так: первый с 21 июля по 30 июля; второй с 31 июля по 2 августа; третий с 2 августа по 5 августа и, наконец, последний с 6 августа.

В первый период обстановка наиболее благоприятствовала Конной армии. 2-я и 3-я польские армии только что приступили к перегруппировке, которая должна была закончиться лишь к концу дня 29 июля. Однако в день 27 июля, являвшийся в силу изложенного обстоятельства наиболее благоприятным для прорыва через р. Стырь, из всех дивизий Конной армии, по крайней мере, судя по официальному описанию ее действий, работают только две: 4-я, 11-я и отчасти 6-я, причем 11-я кав. дивизия имеет дело главным образом с частями левого фланга 6-й польской армии. Таким образом, 27 июля Конная [358] армия упускает случай нанести отдельное поражение 4-й польск. кав. бригаде и форсировать р. Стырь на участке от Бе-рестечка до Станиславчика главными своими силами.

Эта возможность не упущена еще и 28 июля, когда 4-я кав. дивизия с боем форсировала р. Стырь, отбросила 4-ю польскую кав. бригаду и рассредоточилась по левому берегу Стыри к северу, а 11-я кав. дивизия в это же время не менее успешно действует прямо в западном направлении, временно захватывает г. Буек, но скоро выбивается из него частями 18-й пех. польск. дивизии, причем в это время 6-я кав. дивизия бездействует в силу причин, установить которые из официальных источников нам не удалось. Равным образом не получает никакого назначения и армейский резерв — кав. бригада особого назначения. Благодаря этим обстоятельствам в день 28 июля не удается развить успеха, достигнутого 4-й кав. дивизией. Начиная с 29 июля обстановка для Конной армии становится менее благоприятной: командарм 2-й польск., очевидно, обеспокоенный продвижением 4-й кав. дивизии по левому берегу Стыри, решает в этот день начать наступление, не дожидаясь полного сосредоточения своей армии.

Боевая консистенция его войск, очевидно, такова, что требуется принять особые меры по обеспечению активной операции этой армии, направляемой из района Берестечка на фронт Броды — Радзивиллов. Для этой цели предназначается целая 1-я пех. див. легионеров, на которую возлагается, в сущности, чисто пассивная задача: обеспечивать левый фланг активной группы 2-й польск. армии, наступающей на Броды и Радзивиллов. Лишь благодаря частному почину начальника 1-й иех. див. легионов в дальнейшем эта дивизия проявляет, подобно 18-й пех. польск. дивизии, значительную долю активности, результатом которой является выход из фокуса решительных действий в дни кризиса операций нашей 14-й кав. дивизии и 47-й стр. дивизии, которые оказываются оттесненными к востоку от района Броды — Радзивиллов.

Чтобы не возвращаться к этому вопросу в дальнейшем, отметим ту значительную роль, которую в назревании кризиса операции сыграла активность, проявленная 18-й пех. польской дивизией и ее начальником ген. Крайовским в день 2 августа и во все предшествующие дни боя. Этими действиями был не только прочно связан левый фланг Конной армии, но к нему даже были оттянуты, как мы видели, силы с правого фланга 1-й Конармии, что значительно облегчило ударной группе 2-й польской армии выполнение ее задачи. [359]

Но если действующие на флангах ударной польской группы дивизии все время в значительной мере проявляли свою активность, то нельзя того же сказать про эту группу, особенно судя по ее действиям за день 29 июля: в этот день польские 1-я кав. дивизия и 6-я пех. дивизия легионеров, которые, в сущности, должны были сыграть решающую роль, проявили полную бездеятельность, причины которой лишь отчасти выяснены польским официальным источником, который в отношении 6-й пех. див. причиной ее бездействия указывает выжидание установления связи с 1-й пех. дивизией легионеров, а в отношении бездействия 1-й кав. дивизии умалчивает вовсе{205}.

Таким образом, хотя объективные условия в день 29 июля начали более благоприятно складываться для противника, но в силу субъективной причины — пассивности польской ударной группы 2-й армии — Конная армия и в этот день достигла некоторого успеха опять-таки над 4-й польской кав. бригадой, который мог бы быть значительно весомее, если бы в этот день большую активность проявила на этот раз наша 4-я кав. дивизия, которой сильный дождь помешал достигнуть Радзехова.

Следует признать, что командование Юго-Западного фронта в своей телеграмме за № 657/сек./4268/оп. вполне правильно указывало Конной армии на известную медлительность, проявленную ею в первые дни операции.

30 июля характеризуется как последний день, в который Конармия могла рассчитывать на достижение успеха благодаря ошибкам своего противника.

Однако план действий командования Конной армии и на этот раз предусматривал решительные действия лишь для двух своих дивизий (4-й и 6-й), на которые притом уже пала вся тяжесть боев предшествующих дней. Эти дивизии должны были действовать опять-таки в расходящихся направлениях, причем им ставились весьма обширные в пространстве задачи. Операция должна была бы сорваться в силу несоответствия сил поставленным целям, однако она едва не удалась благодаря ошибкам командования 2-й польской армии, которое допустило разделение главных сил своей конницы (4-я кав. бригада и 1-я кав. дивизия) болотистой долиной реки Стыри на две части, благодаря чему 4-я польская кав. бригада, наткнувшись на превосходящие силы наших двух [360] кав. дивизий, потерпела поражение и в беспорядке была отброшена далеко на север за реку Безыменную.

Угроза тылу, а вернее штабу 2-й польской армии, вынудило командование последней оттянуть на левый берег реки Стырь и 1-ю кав. дивизию, продвижение которой, впрочем, было задержано упорным сопротивлением бригады нашей 6-й кав. дивизии, оставшейся на правом берегу Стыри.

Таким образом, к концу дня 30 июля между внутренними флангами 2-й и 6-й польских армий продолжал существовать обширный прорыв, в который глубоко проникли части нашей конницы.

Это обстоятельство, по-видимому, не было известно командованию 1-й Конармии, внимание которого было привлечено событиями на ее флангах, особенно левом, где противник проявил значительную долю активности. Изучение распоряжений на 31 июля и обстановки в этот день представляет весьма интересную картину. Как мы уже отметили, наше командование действовало под влиянием событий, происшедших на его левом фланге, из-за активного вмешательства в операцию 1-й Конармии левого фланга 6-й польск. армии: 18-й пех. дивизии (занятие целого ряда селений и глубокое проникновение 36-й пех. бригады в тыл нашей прорвавшейся группы), а польское командование было серьезно обеспокоено нашим глубоким распространением по левому берегу р. Стырь.

Действуя под влиянием этих мотивов, командование обеих сторон намечает на 31 июля такую группировку своих сил, по которой они как бы расходятся для разбега и подготовки к новому решительному удару, почему день 31 июля характеризуется сравнительным затишьем.

Поскольку этот день является предшествующим кризису всей операции, интересно отметить, что благодаря активности 18-й пех. польской дивизии и пассивности, проявленной многими частями 2-й польской армии обе эти армии как бы поменялись ролями.

Напомним, что боевые действия 2-й армии имели целью оказание содействия 6-й армии в ее наступлении на линию старой русско-австрийской границы, на самом же деле сложилось все наоборот: активность левого фланга 6-й польской армии привлекла к нему в день 31 июля значительную часть сил Конной армии (4-я, 6-я, 11-я кав. дивизии, бригада армейского резерва), что в значительной мере облегчило 2-й польск. армии выполнение решительных операций 1, 2 и 3 августа. Отметим быструю ориентировку в обстановке польского командования [361] 2-й армии, которое уже к концу дня 31 июля определило суть новой группировки 1-й Конной армии, и на этом основании разработало наиболее целесообразный план своих действий, исполнение которого в значительной мере облегчилось тем обстоятельством, что в день 31 июля значительная часть сил Конной армии ввязалась в упорные бои с частями 18-й пех. польской дивизии. Но при этом следует также отметить, что командование Конной армией, судя по его действиям, вовсе не предполагало оставить без внимания 2-ю польск. армию, после того как она была частично отброшена, частично сама отошла на левый берег р. Стырь. Судя по передвижениям и направлению, данному 47-й стр. дивизии, она должна была прочно связать на фронте 2-ю польскую армию, в то время как главные силы Конной армии, разделавшись с 18-й пех. дивизией, вновь бы получили оперативную свободу и независимость.

Однако этого не произошло в силу причин, не зависящих от командования Конной армии: 47-я стр. дивизия, только что перешедшая в оперативное подчинение Конармии, оказалась недостаточно боеспособной. Решительная операция по обратному овладению г. Броды, предпринятая польским командованием 1–3 августа, опять-таки в значительной мере была облегчена активными действиями 18-й пех. дивизии и в дальнейшем.

Фактически цель, которой задалось командование Польско-Украинского фронта: сомкнуть внутренние фланги 2-й и 6-й польских армий — цель, которую не удавалось осуществить со времени первого прорыва Конной армией Польского фронта на Украине в июне. Эта цель 1 августа уже осуществилась в с. Лопатине, где вошли в боевую связь между собою 4-я польская кав. бригада и 36-я пех. бригада 18-й нех. польск. дивизии.

Ввиду небоеспособности своей пехоты, Конной армии в дни решающих боев за Броды пришлось фактически одной сражаться с главными силами 2-й польск. армии и левого фланга 6-й польск. армии (6-я пех., 1-я, 18-я пех. дивизии, 1-я и 2-я кав. дивизии и 4-я кав. бриг.) Эта армия, вынесшая уже на своих плечах всю тяжесть первого прорыва Польского фронта, Ровенскую операцию и борьбу за Броды, не могла достаточно успешно противодействовать этому натиску. При создавшемся положении приходится удивляться не тому, что эта армия в конце концов уступила Броды противнику, а ее стойкости в обороне этого населенного пункта, борьба за который велась три дня. Столь продолжительная оборона [362] объясняется, на наш взгляд, опять-таки активностью действий Конной армии при отражении атак белополяков.

Дальнейшие операции Конной армии отмечаются периодом временного затишья. Ослабление темпа ее операций было вполне естественно, в силу потерь, понесенных ею в течение этой и предшествующих операций. Некоторые части для приведения себя в порядок нуждались в продолжительном отдыхе.

6 августа в армейский резерв были выведены 4-я и 11-я кав. дивизии и 47-я стр. дивизия. В этот день особо заметно продвинулся вперед правый фланг Конной армии — 24-я стр. и 14-я кав. дивизии. 6-я кав. дивизия задержалась на уничтоженных противником переправах через р. Стырь на участке Берестечко — Щуровице. И, наконец, бывший резерв — особая кав. бригада — удерживала фронт на бродском направлении по р. Слоневке.

Командарм Конной ходатайствовал о предоставлении армии необходимого отдыха. Однако ходатайство это признали не подлежащим удовлетворению — по сложившейся обстановке, а командарму было приказано стремиться с прежней энергией к выполнению основной поставленной ему задачи (овладением Львовом){206}.

Эту задачу командарм Конной решил выполнять продвижением вперед главным образом своего правого фланга, при этом активная роль на 7 августа выпадала на долю 24-й сд, 14-й кав. дивизии и части 6-й кав. дивизии, которые начали свое продвижение на запад. Как позже было отмечено, наиболее удачно осуществляла продвижение 24-я стр. дивизия.

7 августа директивой комфроита № 748/сек./4531/оп.{207} 24-я стр. дивизия с 24-х часов того же дня передавалась в подчинение командарма 12-й.

8 задачу командарма 12-й входило продолжение преследования противника в холмском направлении, причем из района Владимира-Волынского нужно было силами не менее трех дивизий нанести решительный удар в общем направлении на Раву-Русскую и в кратчайший срок занять район Рава-Русская — Томашов. [363]

Командарм 1-й Конной должен был произвести соответствующую перегруппировку с расчетом вывести основные части в армейский резерв, остальными частями, временно приданными, действовать согласованно с частями 12-й и 14-й армий. «Части армии, выделенные в резерв, держать сосредоточенно, приняв все меры к скорейшему приведению в порядок конского состава и материальной части».

К этому времени выяснилось, что в результате боев и перегруппировок последних дней противник переместил свой левый фланг на линию Порицк — Милятин — Горохов — Друшкополь — Стоянов — Станиславчик — Броды, далее линия фронта сохраняла примерно прежнее начертание.

Конной армии не удалось воспользоваться предоставленным ей отдыхом.

Уже с 8 августа противник перешел в энергичное наступление на Радзивилловском направлении и, оттеснив особую кав. бригаду, овладел населенными пунктами Радзивиллов и Крупец. Для противодействия этому наступлению пришлось частично использовать дивизии, только что выведенные в армейский резерв. На Радзеховском направлении части 6-й и 14-й кав. дивизий также вели упорные бои, причем им пришлось первоначально отойти назад, но уже 9 августа положение на этом направлении было восстановлено. День 10 августа на фронте Конной армии прошел спокойно, и 14-я кав. дивизия даже продвинулась вперед.

Однако 11 августа новой контратакой противник отбросил наши части от Радзехова и Станиславчика.

Готовясь к дальнейшим решительным операциям, командование Конной армией своими распоряжениями на 12 августа предусматривало перегруппировку своих резервов: 4-я кав. дивизия должна была подтянуться на радзеховское направление и расположиться позади 14-й кав. дивизии в районе Щуровице — Лешнев. 11-я кав. дивизия сменяла особую кав. бригаду на бродском направлении, которая, в свою очередь, переместилась севернее Радзивиллова в район Хотина. Пока происходили эти перегруппировки, новая директива командюза за № 764/сек./462б/оп. ставила Конной армии следующую задачу: «В самый короткий срок сокрушительным ударом уничтожить противника на правом берегу реки Буга, форсировать реку и захватить г. Львов»{208}. [364]

Изложенная директива предопределила введение в дело всех сил Конной армии, причем главная масса их группировалась на бугском направлении.

Замысел командарма Конной предусматривал захват переправ через реку Зап. Буг на широком фронте от Добротвора до Белого Камня (что южнее г. Буска), для чего 14-я кав. дивизия должна была сосредоточиться в районе Холоюва, 6-я кав. дивизия овладеть районом Буек, причем 4-я кав. дивизия должна была выйти в район непосредственно восточнее Буска, действуя в тесной связи с 6-й кав. дивизией. Особая кав. бригада и 11-я кав. дивизия сосредоточивались во второй линии в районе Топоров — Соколовка; 46-я и 47-я стр. дивизии в то же время, обходя Броды с юга, к концу дня 13 августа должны были выйти на фронт Соколовка (исключительно) — Олеско — Подгорце.

В момент отдачи этих распоряжений командование Конной армии получило еще одну директиву командующего фронтом за № 767/сек./4639/оп., в которой 12-й армии по-прежнему подтверждалась задача в кратчайший срок овладеть районом Томашов — Рава-Русская и переправами на Сане в районе Сенява — Радымно. Правый фланг этой армии должен был стремиться в связи с действиями армий Западного фронта преследовать противника в общем направлении Красник — Янов для занятия в кратчайший срок переправ на Висле в районе Аннополь — Завихост, а на Сане — Разводув — Ниско.

Выполнение указанных распоряжений привело Конную армию к ряду упорных боев в течение 13 и 14 августа за рубежи, которые ей надлежало достигнуть. Противник оборонялся упорно, местами переходил даже в контратаки, но 14 августа был занят Холоюв и, наконец, после упорного сопротивления пали Броды.

Во время борьбы за рубеж реки Зан. Буг, 14 августа была получена новая директива командующего фронтом за № 776/сек./4654/оп., в которой указывалось, что на основании директивы Главкома от 13 августа за № 4774/оп./ 1052/ш. 12-я армия и 1-я Конная армия с 12 часов 14 августа поступали в распоряжение командующего Западным фронтом{209}.

15 августа дивизии Конной армии вышли на рубеж реки Зап. Буг, причем 6-я кав. дивизия овладела г. Буском, [365] откуда, однако, была скоро выбита противником. Все попытки переправы через Зап. Буг прочих дивизии противник встречал сильным огнем с левого берега реки.

Только 16 августа 6-й кав. дивизии удалось переправиться через реку Зап. Буг севернее г. Буска и она вступила вновь в бой с упорно оборонявшимся противником, причем значительную поддержку ей оказала 4-я кав. дивизия. Бой окончился успешно для наших дивизий. Были захвачены 800 пленных и 17 пулеметов.

Оставление противником линии реки Буга и его отход на Львов, а равно продолжающееся падение боеспособности польских войск, которое выражалось в значительном количестве теряемых ими пленных, давали надежду на скорое овладение Львовом.

В ночь с 16 на 17 августа командарм Конной приказом № 101/оп. поставил задачей 4-й и 6-й кав. дивизиям овладение г. Львовом. 14-я и 11-я кав. дивизии должны были обеспечивать эту операцию с севера и юга.

Фактически же Конной армии 17 августа пришлось еще бороться за закрепление за собою линии реки Зап. Буг и за удержание инициативы в своих руках.

В ночь с 16 на 17 августа противник сам перешел в контратаку на участке 4-й кав. дивизии и даже слегка потеснил ее передовые части. Бой затянулся до конца дня, причем дивизия не только восстановила свое положение, но и продвинулась вперед.

14-я кав. дивизия все еще не могла форсировать реку Зап. Буг в районе г. Каменки, так как на противоположном берегу реки противник упорно удерживался на высотах. Но зато в центре 6-я кав. дивизия вновь придвинулась к западу, а 11-я кав. дивизия форсировала реку Зап. Буг южнее линии жел. дороги Броды — Львов и, наступая на Красне, угрозой обхода принудила противника покинуть г. Буек. Еще южнее 11-й кав. дивизии действовала так называемая группа львовского направления в составе 45-й и 47-й стр. дивизий, 8-й кав. дивизии и кав. бригады Котовского. Эта группа днем 17 августа также вела упорные бои за переправы через реку Зап. Буг южнее м. Белый Камень и, наконец, овладела ими, причем части 45-й стр. дивизии, переправившиеся у Сассова, двинулись к Золочову. День 18 августа отмечается значительным продвижением Конной армии по всему фронту, несмотря на упорное сопротивление противника. В этот день нашими частями были заняты ст. Красне и г. Золочов (8-я кав. дивизия), и фронт к [366] концу дня проходил примерно по линии Жолкев (исключительно) — Ярычув (исключительно) — Золочов (включительно). Ближе всего к г. Львову подошла 6-я кав. дивизия, занявшая рубеж Вилка Шляхетская — Остров.

Упорные бои за Львов сопровождались сильными потерями в командном и комиссарском составах. Официальное описание операций 1-й Конной армии указывает на потери всего комиссарского состава 32-го кав. полка и младшего комсостава 31-го кав. полка, причем добавляет, что 6-я кав. дивизия вообще осталась почти без командного состава{210}.

19 августа Конная армия продолжала вести упорные бои с противником примерно на прежнем фронте, при этом ее правый фланг (14-я кав. дивизия) даже несколько переместился назад под влиянием контратак противника. 4-я кав. дивизия повторными контратаками удержала положение предшествующего дня, причем во время одной из контратак этой дивизии был убит ее начальник — Литунов, а центр и левый фланг армии даже несколько продвинулись вперед, и их фронт пролегал через с. Прусы на Пикуловице — Миклашов — Подберезце — Чишки — Дзвиногрод — Старое Село. В этот день 8-я кав. дивизия заняла Бобрку и двинулась дальше на запад.

Таковы было положение Конной армии и обстановка на ее фронте, когда шесть дней спустя после приказа Главкома о подчинении ее командующему Западным фронтом, армейское командование приступило к выполнению неоднократных требований командующего Западным фронтом о сосредоточении Конной армии в районе Владимир-Волынский — Ус-тилуг. Распоряжения главного командования и командования Юго-Западным фронтом, отданные еще 16 августа, предусматривали передачу 45-й и 47-й стр. дивизий из состава 1-й Конной армии в распоряжение командарма 14-й еще с 12 часов 17 августа. С этого же времени между Западным и Юго-Западным фронтами устанавливалась следующая разграничительная линия: Ровно — Дубно — Перемышляны (все пункты для 14-й армии включительно). В развитие этих указаний командюгзап приказывал:

1) частям группы тов. Якира (45-я и 47-я стр. дивизии) с получением этих директив сменить части 1-й Конной армии в пределах разграничительных линии; [367]

2) 14-й армии, удерживая левофланговыми частями течение рек Стрый и Днестр, правым флангом продолжать энергичное наступление в общем направлении на Львов.

20 августа, выполняя указания командзапа о сосредоточении в районе Устилуг — Владимир-Волынский, Конная армия, прикрывшись арьергардами, направилась к переправам на реке Зап. Буг. Однако уже 21 августа новой директивой командзапа № 0620/оп./сек. Конной армии была поставлена новая задача: сосредоточиться в районе Сокаль — Добро-твор — Стоянов, что и было ею выполнено к 24 августа. Некоторая задержка в выполнении этой директивы объясняется тем, что противник, следуя за переходившей в новый район сосредоточения Конной армией, в нескольких местах форсировал Зап. Буг и одной из дивизий этой армии — 11-й кав. было приказано очистить весь правый берег реки от переправившегося противника.

По прибытии в указанный район командование Конной армии получило директиву командзапа за № 0554/сек./оп., согласно которой Конная армия должна была «перейти в решительное и стремительное наступление в направлении Красностав — Люблин, и в четырехдневный срок овладеть районом Красностава»{211}.

Эти операции являются предметом изложения последующей главы, а сейчас нам предстоит обратиться к операциям нашей 14-й армии на левых притоках р. Днестр и к тем событиям, которые произошли на ее фронте после перехода 1-й Конной армии в фактическое подчинение Западному фронту и в связи с этим после перемены ею операционного направления.

Мы оставили 14-ю армию в момент форсирования ею р. Збруч, после упорных боев на волочиском и гусятинском направлениях.

Дальнейшие операции этой армии временно приобретают второстепенное значение, так как упорная борьба за Броды и на подступах к Львову, потребовавшая полного напряжения сил 1-й Конной армии, потребовала также временного ослабления 14-й армии путем передачи в оперативное подчинение Конармии сначала 47-й стр., а затем и 8-й кав. дивизии, что, естественно, вызвало замедление темпа операций 14-й армий? [368]

Начав преследование противника, покинувшего линию р. Збруч, части 14-й армии уже 27 июля встретили упорное сопротивление на р. Серет, причем наиболее жаркие бои начались в районе г. Тарнополя, южная окраина которого была сразу же захвачена частями 60-й стр. дивизии. Однако дальнейшие попытки этой дивизии форсировать р. Серет севернее или южнее Тарнополя оканчивались неудачей, так как противник контратаками своих резервов отбрасывал наши части обратно на правый берег р. Серет. 41-я стр. дивизия, подошедшая к линии р. Серет 28 июля, 1 августа овладела г. Чертковом на его правом берегу, после чего продвижение происходило более успешно, и в течение 3 и 4 августа ее части подошли к линии р. Стрый на участке Гайворонка — Бучач — устье Стрыя. Успешное продвижение 41-й стр. дивизии облегчило задачу и 60-й стр. дивизии, и уже 5 августа ее части также появились на р. Стрый южнее жел. дороги Тарнополь — Рогатин. На линии р. Стрый с 5 по 10 августа вновь завязываются упорные бои, причем противнику удается добиться даже частичного успеха, так как уже 12 августа 60-я стр. дивизия, после нескольких безуспешных попыток форсировать р. Стрый, вновь отошла на р. Серет. 41-я стр. дивизия сохранила свое положение, хотя и ее попытки утвердиться на правом берегу р. Стрый окончились тоже неудачей.

Телеграммой № 781/сек./4647/оп. от 13 августа командюз следующим образом определял задачу 14-й армии: «Не допуская ни в коем случае переправы противника через р. Днестр и удерживая за собою нижнее течение р. Стрый, правым флангом армии продолжать удар в общем направлении на Николаев, согласованно с частями 1-й Конной армии». В последующие дни 60-я стр. дивизия вновь выправила свое положение, а 15 августа обе дивизии совместно форсировали линию р. Стрый, причем части 41-й стр. дивизии овладели г. Бучач.

16 августа телеграммой № 787/сек./4715/ои. командюз уведомлял командарма 14-й об обратном переходе в его подчинение 45-й и 47-й стр. дивизий начиная с 17 августа, и в связи с удлинением правого фланга армии несколько видоизменял задачу, поставленную ей в директиве от 13 августа. Теперь 14-я армия, по прежнему удерживая своими левофланговыми частями нижнее течение Стрыйя и Днестра, должна была своими правофланговыми частями продолжать энергичное наступление на Львов. Эти указания нашли [369] еще более категорическое подтверждение в телеграмме командюза от 17 августа за № 794/сек./ 4750/оп., в которой командарму 14-й указывалось, что обстановка требует самых решительных действий, почему ударной группе правого фланга армии надлежало стремительным натиском овладеть районом Львова и затем выбросить вперед конницу для неотступного преследования противника в направлениях Перемышль и Самбор. При этом командарму 14-й запрещалось впредь до овладения районом Львова переправляться на правый берег р. Днестр и рекомендовалось принять меры для обеспечения твоего левого фланга со стороны Коломыи и Станислава.

Эти указания не могли быть сейчас же в полной мере осуществлены 14-й армией. Во-первых, как известно из изложенного выше, 1-я Конная армия в эти дни продолжала еще оставаться на подступах к Львову, каковые она начала передавать 14-й армии только с 20 августа, а во-вторых, противник энергично активно оборонял р. Стрый, и 17 августа части 41-й стр. дивизии были вновь отброшены на левый берег р. Стрый, причем г. Бучач был вновь утерян нами. Это было последним напряжением усилий со стороны противника. Очевидно, главным образом под влиянием событий на подступах к Львову, он ослабил свое сопротивление на левых притоках р. Днестр и свое главное внимание сосредоточил на активной обороне подступов к этому городу.

Обстановка ему в этом отношении начинала благоприятствовать, и начиная с 21 августа противник под Львовом начинает постепенно оттеснять на восток группу Якира (45-я и 47-я стр. дивизии), только что перешедшую в подчинение командарма 14-й, в то время как центр и левый фланг 14-й армии начинают довольно свободно продвигаться на запад и 22 августа выходят на линию р. Гнялой Лины.

События, разыгрывавшиеся в это время на Западном фронте, в связи с более благоприятным положением дел на Юго-Западном фронте заставили наше главное командование предусмотреть возможность более широкого использования 14-й армии. 20 августа Главком телеграфирует командюзу, что обстановка на Польском фронте требует от 14-й армии готовности к дальнейшему наступлению, запрашивает о ее состоянии и предлагает, в случае необходимости, взяться самым усиленным образом за ее пополнение и усиление.

День 24 августа принес новое осложнение обстановки на участке 14-й армии, которое выразилось в том, что противник, следовавший за отходившей Конной армией, занял г. Каменку [370] и переправился через р. Зап. Буг, что начало угрожать правому флангу 14-й армии и вызвало, как мы уже знаем, частичное возвращение 1-й Конной армии. Тем не менее командование 14-й армии не отказывалось от наступательной инициативы. В этот же день командарм 14-й приказал 8-й кав. дивизии ликвидировать противника в районе Свиржа и двинуться через Шержец на Городок для удара на Львов с Запада.

Однако этот рейд вылился в форму набега на Стрый — Жидачев, с чем, по-видимому, согласилось командование Юго-Западного фронта. Телеграммой № 732/сек./4911/оп. от 24 августа командюз указывал командарму 14-й, что рейд 8-й кав. дивизии из района Бобровки на Стрый — Жидачев облегчает задачу частям 41-й стр. дивизии. Указывая на то, что части Конной армии получили приказ контрударом поддержать группу Якира, командюз приказывал согласованным стремительным ударом частей армии в кратчайший срок овладеть районом Львова, оставив на охранение р. Днестр минимальное количество сил, дабы иметь возможность с успехом выполнить главную задачу

В свою очередь, наше главное командование начинало беспокоиться за левый фланг 14-й армии и, как показали дальнейшие события, его опасения были вполне обоснованны. Телеграммой № 5164/оп. от 24 августа Главком запрашивал командюза, насколько тот считает обеспеченным левый фланг 14-й армии.

Эти распоряжения и указания главного командования, командования фронтом и, наконец, командования армией повели к продолжению упорных боев на подступах к Львову даже после отхода к северу Конной армии, причем фронт противника продолжал испытывать значительные колебания в ту и другую стороны.

26 августа противник несколько потеснил к востоку части 45-й и 47-й стр. дивизий, но 27 августа они вновь вернули свои утраченные накануне позиции.

В ночь с 27 на 28 августа части противника, занимавшие правый берег р. Днестр, форсировали его у Галича и Нижинова, причем силы противника, переправившиеся в этом пункте, определялись в 2500 штыков и 500 сабель. Для ликвидации этого прорыва были двинуты из Бучача пять рот 365-го стр. полка.

Несмотря на ожесточенную борьбу за удержание в своих руках инициативы под Львовом, части группы Якира постепенно оттеснялись к востоку противником, и к 1 сентября [371] правый фланг 14-й армии, шедший примерно от Буска на Гологуры и Перемышляны, оказался несколько откинутым назад по сравнению с центром и левым флангом армии, которые проходили по р. Свирж.

Начиная с 1 сентября противник, не ограничиваясь активной обороной, начинает постепенно захватывать наступательную инициативу на всем фронте 14-й армии, что приводит опять-таки к оживленной боевой деятельности на всем ее фронте и знаменуется еще целым рядом наших частных успехов, которые все-таки не могут изменить общего стратегического положения 14-й армии, особенно в связи с отходом 12-й и Конной армий. Результатом этих боев и стал наш отход из Восточной Галиции.

Особенно оживленный характер приняли бои на участке 41-й стр. дивизии, которой приходилось отбивать атаки противника с запада и ликвидировать его попытки форсирования р. Днестр со стороны Коломны и Станислава. В результате этих первых наступательных попыток противника части 14-й армии к 3 сентября полностью отошли за реки Зап. Буг и Гнялую Липу, но зато 122-я стр. бригада 41-й стр. дивизии окончательно ликвидировала переправу противника у Нижинова.

Начиная с 4 сентября противник сосредоточивает свои главные усилия на участке 60-й стр. дивизии и отбрасывает ее на фронт Злота Липа — ст. Бала — с. Блотня, но 5 сентября 41-я стр. дивизия, в свою очередь, предпринимает контратаку, переправляется севернее Рогатина на правый берег р. Гнялая Липа, овладевает с. Черче, где захватывает у противника четыре орудия.

С сентября контратака 14-й армии распространяется на более широком фронте: левофланговым частям 45-й стр. дивизии удалось овладеть ст. Красне, захватив там три орудия, но вечером они были выбиты оттуда. Контратака 60-й стр. дивизии развивается также, но 7 сентября противник наносит удар вдоль линии железной дороги Львов — Броды и отбрасывает 46-ю стр. дивизию за р. Зап. Буг на участке Красне — Скворзава.

8 сентября противник распространяет свой успех и на участках 8-й кав. дивизии и 41-й стр. дивизии, причем на участке последней он вновь занимает Рогатин, и предпринятая нами контратака не удается.

В это же время 1-я стр. бригада, стоявшая кордоном по р. Днестр, сменяется частями 63-й стр. бригады ВОХР, так [372] что 41-я стр. дивизия может рассчитывать на некоторое свое усиление, но пока успеет прибыть эта бригада в район своей дивизии, последней предстоит выдержать ряд упорных боев с противником, который теперь сосредоточивает на ней свое преимущественное внимание.

Так, уже 11 сентября противник сильно теснит правый фланг 41-й стр. дивизии в направлении на Бжезаньт, в связи с чем прочие части этой дивизии также отходят за р. Гнилую Липу.

День 12 сентября проходит в сравнительном затишье на всех участках 14-й армии, за исключением участка 41-й стр. дивизии, на котором она при содействии 8-й кав. дивизии вновь переходит в атаку. К концу дня 12 сентября 8-я кав. дивизия вновь овладевает г. Рогатином, причем в наши руки попадают 250 пленных и одно орудие.

13 сентября противник совершил новую попытку форсировать р. Днестр в районе Мариамполя и Усце Зелене, но она была отбита частями 41-й стр. дивизии.

14 сентября 41-я стр. и 8-я кав. дивизии вновь выдвинулись на линию р. Свирж, на которой противник начал оказывать упорное сопротивление нашему продвижению, и 15 сентября 41-я стр. дивизия вела бои с противником на этой линии.

Такое сравнительно устойчивое положение частей 14-й армии не могло продолжаться долго в силу событий, происходивших на фронте 12-й армии. Продолжая свой отход от линии р. Зап. Буг, в половине сентября она вышла позади 14-й армии. 16 сентября ее левый фланг — 24-я стр. дивизия — оказался в районе Малевы — Тарговица — Боремель, из-за чего пришлось отвести и правый фланг 14-й армии, т. е. 45-ю и 47-ю стр. дивизии на линию Станиславчик — Соколовка — Подлесье — Белый Камень. Находившаяся в центре боевого порядка 60-я стр. дивизия оставалась пока в прежнем положении, но на участке 41-й стр. дивизии вновь произошла перемена обстановки в связи с новым форсированием противником р. Днестр. Эта переправа разбила фронт 41-й стр. дивизии на несколько участков. Противник занимал Рогатин и Подгайцы, причем 364-й стр. полк отошел за р. Стрый на участке от Бучача до ее устья; 365-й полк оказался на ст. Джурин, а 363-й стр. полк вел бой в районе г. Чортков.

В течение 17 сентября противник продолжал развивать достигнутый успех, причем 47-я стр. дивизия в связи с неустойкой на участке 12-й армии отходила на линию р. Иквы, и [373] противнику удалось уже вновь занять г. Золочен. 41-я стр. дивизия также отходила за р. Злота Липа из-за давления противника на ее тылы со стороны р. Днестр. Эти события предопределили собою окончательное очищение нами Восточной Галиции, к чему мы еще вернемся в последующих главах.

.1 На фоне беспрестанных боев на подступах к главнейшим политическим и экономическим оплотам нашего противника — Варшаве и Львову, происходили политические события первостепенной важности, настолько тесно связанные с ходом кампании, что их надлежит рассматривать в теснейшей связи и взаимодействии с ходом военных операций.

В предшествующей главе нами уже отмечено, как успехи Красной армии повлияли на непримиримую до сих пор позицию Англии в отношении Советской России, что вызвало известную ноту Керзона от 12 июля. В этот же день Литва, очевидно, также не без влияния наших успехов, подписала окончательно мирный договор с РСФСР. 20 июля Совет Народных Коммисаров в своем обращении к трудящимся РСФСР растолковал им значение ультиматума Англии.

21 июля II Конгресс Коммунистического Интернационала обратился с призывом к пролетариям всех стран о том, чтобы они не пропускали через территории своих стран военных припасов и снаряжений для Польши.

Это воззвание только подтвердило еще ранее принятое пролетариатом Европы решение помешать своим правительствам оказать реальную поддержку Польше.

Наконец 22 июля противник, уже исключительно под влиянием наших военных успехов, сам сделал первую попытку завязать непосредственное сношение с нашим командованием, преследуя первоначальную цель выигрыша времени.

22 июля польское правительство предложило советскому правительству установить немедленное перемирие и приступить к переговорам о мире, а 1 августа польские представители прибыли с этой целью в Барановичи.

Только тут выяснилось, что польская делегация была уполномочена для ведения переговоров о перемирии лишь польским военным командованием, поэтому ей предложено было вернуться обратно за надлежащими полномочиями. Тем временем (на основании разоблачений члена французской [374] палаты депутатов Лафопа) советскому правительству стало ясно, что все переговоры, которые затевает противник, изначально имеют только одну цель, а именно — выиграть время для реорганизации польской армии и продолжения новой войны.

Далее следует образование на территории Польши 31 июля 1920 г. Временного Революционного Комитета, который из Белостока обратился к населению страны с призывом о низвержении правительства Пилсудского и о заключении мира с Советской Россией.

Коммунистическая партия Польши в свою очередь обращалась с воззванием к пролетариям всех стран, указывая на злоупотребления и насилия правительства Пилсудского.

Классовая подоплека вооруженной борьбы между РСФСР и Польшей и успехи красных армий заставляли чутко реагировать на нее широкие круги европейского пролетариата.

В Англии образовался рабочий «Совет действия», постановивший оказывать сопротивление всякой попытке вооруженного вмешательства Англии в борьбу между Советской Россией и правительством Пилсудского, добиваться отозвания всех морских сил, действующих против Советской России, признания Советской России и заключения торгового договора с ней.

Правительство Пилсудского между тем продолжало по-прежнему затягивать начало решительных переговоров о мире и перемирии.

Лишь 7 августа оно уведомило о высылке новой делегации, которая, вместо того чтобы прибыть к нашим передовым частям, осталась в Седлеце, где и была захвачена нашими войсками. 10 августа поляки запросили наших мирных условий, которые им были сообщены, равным образом и английскому правительству.

Лишь в момент, когда наши армии вплотную подошли к Висле, польская мирная делегация наконец проследовала в Минск.

Условия мира, предъявленные нами Польше, были следующими:

1) Ограничение численного состава польской армии до 50 000 человек и создание помимо этого вооруженной милиции из городских и промышленных рабочих под контролем рабочих организаций Польши, России и Норвегии. [375]

2) Демобилизация остальной части польской армии с передачей излишней части вооружения и снаряжения Советской России и Украине.

3) Демобилизация военной промышленности.

4) Возврат раннее оккупированным областям захваченного у них подвижного состава и лошадей и оказание помощи разоренному населению опустошенных местностей.

5) Участие в мирных переговорах рабочих и батрацких организаций.

6) В территориальном отношении Советская Россия делала уступки большие, чем те, которые предусматривались нотой Керзона.

7) Для экономических целей Советская Россия стремилась получить в свое распоряжение участок железной дороги Волковыск — Белосток — Граево.

8) Польское правительство обязывалось наделить землей семьи польских граждан, убитых на войне или утерявших трудоспособность.

9) Военнопленные польские офицеры являлись заложниками за польских коммунистов{212}. [376]