Глава VIII

Начало подготовки второй наступательной операции Западного фронта. — План польского наступления Западного фронта. — Окончательное оформление плана наступления. — Распоряжения командующих армиями. Положение и силы сторон перед началом решительного наступления Западного фронта. — Первоначальные успехи Красных армий и развитие их. — Падение Вильно и установление взаимодействия и связи с литовской армией. — Форсирование линии германских окопов. — Мероприятия советского командования в связи с нотой Керзона. — Форсирование рек Немана и Шары. — Борьба за рубежи p.p. Нарева и Буга. — Вопрос о взаимодействии Западного и Юго-Западного фронтов. — Подготовка марш-маневра к Висле. — Состояние наших армий перед началом марш-маневра к Висле. — Выводы. — Операции армий Юго-Западного фронта на подступах к Галиции и на путях к верхнему Бугу. — Выводы из операции 12-й и 1-й Конной армий до подчинения их Западному фронту.

Подготовка ко второй наступательной операции Западного фронта выразилась в усилении его новыми подкреплениями, продолжавшими непрерывно прибывать на этот фронт с других фронтов и из центра страны, а также в усилении уже действующих на этом фронте частей как пополнениями, прибывшими [283] из тыла, так и местными укомплектованиями, в мерах организационного порядка и в мерах неотложного характера в отношении подготовки тыла армий к предстоящей крупной операции. В течение июня и первых чисел июля Западный фронт усиливался следующими целыми организационными единицами. В районе Полоцка сосредоточивалась 16-я стр. дивизия, головные эшелоны которой начали прибывать в Полоцк 12 июня. Того же числа головные эшелоны 2-й стр. дивизии, прибывавшей в распоряжение командзапа из 7-й армии, направлялись в район Крупки — Славное. Одновременно в районе Полоцка сосредоточивалась и располагалась 54-я стр. дивизия, 160-я бригада, которая прибыла на Западный фронт еще раньше{130}. За период с 17 по 24 июня на Западный фронт прибыли 27-я стр. дивизия своими головными эшелонами в район Крупки — Орта, в район Полоцка — 2-я бригада 10-й кав. дивизии. Туда же с Кавказского фронта направлялась 33-я стр. дивизия и управление конного корпуса Гая. Наконец, в Кустанае для следования на Западный фронт была погружена 14-я стр. бригада 5-й стр. дивизии.

Кроме этих частей, в распоряжение командзапа следовали части, долженствовавшие просто влиться на укомплектование действующих частей Западного фронта. Так, телеграммой наштареспа от 8 июня за № 3365/оп./599/ш. командующему Заволжским военным округом было приказано отправить в распоряжение командзапа три стрелковых полка из укрепленных районов округа и приступить к подготовке шести маршевых батальонов для Западного фронта. Для той же цели в район Полоцка следовала и Красно-Уральская стрелковая дивизия.

Наибольшее количество пополнений в виде маршевых частей Западный фронт должен был получить с Юго-Западного фронта. Так, телеграммой № 3271/он. Наштаресп ставил в известность командзапа о высылке в его распоряжение 12 000 человек укомплектований с Юго-Западного фронта{131}.

Вне зависимости от этих источников своего пополнения командование Западного фронта провело энергичную кампанию по мобилизации в свои части призывников из числа местного населения, до сего времени уклонявшихся от вступления [284] в ряды войск. Кампания была проведена довольно энергично, что позволило в течение июня на территории Западного фронта призвать около 100 000 человек такого элемента{132}.

Организационная работа командования фронта в описываемый период времени свелась, главным образом, к развитию и укреплению новых армейских управлений на Западном фронте. Затребованные фронтом средства отчасти были удовлетворены, а отчасти фронт сформировал их сам. Так, Северная группа тов. Сергеева переформировывалась в 4-ю армию; штаб этой группы 18 июня в Полоцке был преобразован в штаб 4-й армии{133}. Еще несколькими днями раньше, а именно 9 июня, Южная группа 15-й армии получила наименование 3-й армии, в состав которой вошли 5-я, 21-я, 56-я стр. дивизии, 86-я стр. бригада 29-й стр. дивизии и 3-я кав. бригада 10-й кав. дивизии. В состав же 4-й армии окончательно (по данным к 24 июня) вошли следующие части: 12-я, 18-я, 48-я, 53-я стр. дивизии, 165-я бригада 55-й стр. дивизии, 3-й конный корпус (10-я и 15-я кав. дивизии). Таким образом, только в конце июня удалось исправить недочеты в подготовке управления на Западном фронте, допущенные в зимний и весенний периоды подготовки кампании.

В области железнодорожной подготовки тыла театра военных действий (ТВД) принимались энергичные меры. К началу июльских операций Западного фронта временный железнодорожный мост у Полоцка был закончен и открыто железнодорожное сообщение до ст. Зябки. В предвидении необходимости устройства железнодорожного моста у ст. Борисов, составные части этого моста были построены заранее, что дало возможность впоследствии восстановить его в течение пяти суток{134}. В течение всего июня продолжалась энергичная подготовка транспортных средств, главным образом, путем мобилизации подвод у местного населения{135}. [285]

В отношении обеспечения вновь сформированных армейских управлений и прибывающих частей средствами связи, несмотря на все усилия, удалось сделать немногое. Западным фронтом были предприняты формирования и затребованы у главного командования многочисленные средства связи, однако к началу июльской операции таковых все-таки недоставало.

Хотя обстановка на Западном фронте, сложившаяся после боев на р. Ауте и благоприятствовала в общем проведению всей этой работы, но, с другой стороны, успешное развитие операций Юго-Западного фронта требовало проявления активности не только от левого фланга, но и вообще от всего Западного фронта. Такие задачи, по крайней мере, ставились нашим главным командованием командзапу. Так, телеграммой № 3379/ОП./605/Ш. от 8 июня Главком, ориентируя командзапа в благоприятной обстановке, слагающейся для нас на Юго-Западном фронте, требует, чтобы части Западного фронта проявили величайшее напряжение, дабы поляки не могли снять ни одной своей части с этого участка фронта и перебросить на Юго-Западный фронт. В той же телеграмме Главком приказывает ускорить переброску в распоряжение командующего 12-й армией 24-й стр. дивизии, сосредоточивающейся в районе Гомеля. На следующий день, 9 июня, Главком телеграммой № 3387/оп./613/ш. еще раз потребует от Западного фронта короткого удара с целью сковать силы противника. Командзап считал возможным осуществить эти требования только по поступлению достаточного числа пополнения в свои дивизии, участвовавших в майско-июньской операции. Телеграммой № 585/оп./сек. от 10 июня он доложил Главкому, что для производства короткого, но решительного удара он сосредоточивает 16-ю, 21-ю и 54-ю стр. дивизии. Пополнение этих дивизий должно закончиться 12 июня... «Ожидается пополнение на молодеченское направление — 10 000 человек. Срок их прибытия определит переход в наступление». В действительности дальнейшего развития эти предположения не получили. Хотя того же 10 июня командзап телеграммой № 01583/оп./сек. на имя командующих северной и южной группы и командарма 15-й приказывает командующему северной группой восстановить положение на своем фронте, а командарму 15-й содействовать ему в этом, причем фронтовой резерв сосредоточивается: 54-я стр. дивизия в районе м. Ушачь, 16-я дивизия в районе ст. Фариново — [286] Воронечь — Толкачи, 21-я стр. дивизия остается в прежнем районе своего расположения. На самом же деле все операции на правом фланге и центра Западного фронта до начала его следующего большого наступления свелись лишь к частичным колебаниям фронта в ту и другую сторону, вызываемым разведывательными поисками и налетами обеих сторон.

Концепция нового наступательного плана командующего Западным фронтом сводилась к следующим действиям армий Западного фронта: 4-я армия должна была совершить обходное движение севернее оз. Б. Ельны, нацеливаясь своей пехотой на район Германовичи — Шарковщизна и делая глубокий охват левого фланга противника своей конницей вдоль левого берега Западной Двины, а затем в направлении на г. Свенцяны. 15-я армия в составе пяти стр. дивизий и двух отд. кавбригад (выделенных из состава 16-й и 33-й стр. дивизий) должна была прорвать укрепленную позицию противника с фронта, действуя вдоль железнодорожной линии Полоцк — Молодечно и выйти на рубеж Глубокое — Докшицы. Наконец, 3-я армия, наступая в северо-западном направлении, должна была перерезать ту же железную дорогу в районе ст. Парафианово (10 км западнее м. Докшицы){136}. 16-я армия сосредоточенными силами должна была наступать на Игумен и Минск для связывания центральной группировки противника. Мозырская группа, занявшая уже г. Мозырь, должна была содействовать наступлению 16-й армии организацией наступления в направлении на Глуск{137}. Для выполнения этого плана, сущность которого сводилась к двойному обходу значительного скопления сил противника, группировавшегося в районе Германовичи — Лужки — Глубокое, наличные силы Западного фронта по армиям распределялись следующим образом. В состав 4-й армии входили три с половиной пехотных и две кав. дивизии, в состав 15-й армии — пять пехотных дивизий. 3-я армия насчитывала в своем составе четыре пех. дивизии, в 16-ю армию должно было войти пять пех. дивизий и, наконец, Мозырская группа должна была действовать в прежнем своем составе{138}. [287]

До оформления этого плана в виде письменной директивы комапдзап обширной директивой за № 0730/оп./сек. от 20 июня (см. приложение № 1) наметил основания этого плана, в которую телеграммой наштазапа от 23 июня, № 01800/ он./сек. (см. приложение № 2) внесены были незначительные изменения. Кроме того, комапдзап лично посетил штабы 4-й, 15-й, 3-й и 16-й армий для всестороннего освещения плана операции.

По-видимому, тогда же у комапдзапа окончательно наметился и срок начала наступления, а именно 4 июля. Главком согласился с намеченным сроком наступления и одновременно подчеркнул, что складывающаяся на Юго-Западном фронте обстановка требует начала наступления и на Западном фронте.

30 июня последовала первая письменная директива командзапа за № 02224/кф, устанавливающая порядок группировки сил в армиях Западного фронта, общие задачи для этих армий и разграничительные линии между ними (см. приложение № 3). А 2 июля РВС Западного фронта обратился с воодушевляющим приказом к войскам фронта, в котором бойцам разъяснялись цели и причины нашего наступления (см. приложение № 4). Наконец, в тот же день в 18 ч. 55 мин. последовала директива командзапа за № 0189б/оп./сек., поставившая боевые задачи армиям фронта и время начала общего наступления (см. приложение № 5).

В развитие директивы командзапа командующие армиями отдали свои предварительные приказы по армиям, предусматривающие занятие исходного положения к вечеру или исходу 3 июля. [288]

Сущность плана командарма 4-й сводилась к удару главными силами его армии и 3-го конного корпуса вдоль левого берега Западного Двины, развивая в дальнейшем удар конницей на запад, а пехотой на юг в охват левого фланга противника, противостоявшего 15-й армии{139}. Командарм 15-й, действовавший в коридоре между 4-й и 3-й армиями, направлял удар главной массы своих сил на ст. Парафианово, имея в армейском резерве 4-ю стр. дивизию (см. приложения №№ 2, 3, 4).

Командарм 3-й наносил главный удар своим правым флангом в направлении на м. Докшицы, имея в армейском резерве также одну дивизию (см. приложения № 5, 6).

Наступление всех трех армий должно было начаться с утра 4 июля после непродолжительной, но сильной артиллерийской подготовки.

Командование 16-й армии, прежде чем приступить к операции, предполагало произвести смену 10-й стр. дивизии на ее участке прибывающей в его распоряжение 2-й стр. дивизией. Очевидно, в силу этих причин начало операции 16-й армии переносилось на ночь с 6 на 7 июля.

Командарм 16-й предполагал форсировать Березину на участке от устья р. Ровы до устья р. Клевы. Задача форсирования реки на этом участке возлагалась на три дивизии, а одна дивизия должна была остаться в армейском резерве. Нанесение главного удара предполагалось в направлении Смолевичи — Минск, с энергичным наступлением левофланговых частей армии в направлении Талька — Осиповичи с целью перерезать железную дорогу Бобруйск — Минск{140}.

Со времени наступившего во второй половине июня временного затишья на Западном фронте его линия не претерпела существенных изменений, за исключением левофлангового участка, где действовала Мозырская группа. В связи с быстрым продвижением вперед Юго-Западного фронта, она также продвигалась вперед и к концу дня 3 июля достигла уже рубежа р. Инна к западу от железной дороги Жлобин — Коростень.

Эта группа, считая себя как бы продолжением Юго-Западного фронта и действуя, очевидно, по линии наименьшего сопротивления, стремилась к группировке главной массы своих сил на правом берегу Припяти и к наступлению ими прямо в западном направлении, что еще 1 июля вызвало соответствующие [289] коррективы Главкома. В телеграмме № 3962/ou./ 795/ш. от 1 июля он дает следующие советы командзапу:

«Задачей Мозырской группе полезно поставить выдвижение на рубеж Бобруйск — Глуск, первоначально же на рубеж Паричи — оз. Тремлец.

Левофланговые части 16-й армии должны всемерно содействовать Мозырской группе в ее продвижении».

Командзап вполне согласился с этими указаниями.

Согласно данным нашей разведки, силы противника перед армиями нашего Западного фронта исчислялись в 86 400 штыков, 7500 сабель, 188 легких и 77 тяжелых орудий (см. приложение № 7).

Из этого числа в боевой линии находилось 33 400 шт., 4100 сабель, 156 легких, 68 тяжелых орудий; в ближайших резервах 22 800 штыков, 2200 сабель, 32 легких и 9 тяжелых орудий; в глубоком резерве и в тылу 30 200 штыков и 1200 сабель{141}.

Этим силам противника армии Западного фронта 1 июля могли противопоставить: 90 509 штыков, 6292 сабли и 595 орудий разных калибров (см. прилож. № 8).

В разговоре с Главкомом по прямому проводу 6 июля командзап примерно так же определил наши силы и силы противника. Он считал, что мы располагаем 80 тысячами штыков и 8700 сабель или 115–120 тысячами бойцов пехоты и кавалерии. Эти силы образовались не столько благодаря прибытию на фронт новых частей, сколько благодаря усиленному притоку пополнения; командзап считал, что всего только за один июнь на фронт поступило 70 тысяч человек пополнения, из них непосредственно в части влились 37 тысяч человек.

Силы противника командзап определил в 58 тысяч штыков и сабель, считая лишь передовые части и ближайшие резервы.

Таким образом, Западный наш фронт был в целом равен по силам белополякам, стоявшим против него — по данным нашей разведки. По сведениям же, приводимым польской военной литературой, наши силы составляли 70 000, а противника — 100 000 человек («Война и мир» № 7) — явный перевес. [290]

Однако это не совсем благоприятное для нас обстоятельство облегчалось сохранением белополяками прежней системы обороны кордонного типа в виде «опорных линий» и «узлов обороны», которая влекла за собою лишь распыление сил, вовлечение в бой по частям и бесполезное расходование слабых армейского и дивизионного резервов. По замечанию одного из польских авторов, при такой системе армейские резервы могли спасти положение лишь одного полка, после того как дивизии, подвергшиеся нападению, были бы уже основательно потрепаны{142}.

Напротив, армии Западного фронта в своих действиях готовились применить ту же тактику, которая обеспечила им успех в майском наступлении. Компактные построения армейских ударных групп при поддержке артиллерии, количественно вдвое превосходящей артиллерию противника, должны были последовательно раздавить польские «узлы сопротивления», а затем разрозненно атакующие частные и общие резервы противника.

С утра 4 июля 4-я, 15-я и 3-я армии перешли в решительное наступление. Мозырская группа в это же время развивала свое дальнейшее наступление, форсируя р. Ину.

В течение дня 4 июля на всем фронте своего наступления армии Западного фронта имели значительный успех. Сопротивление противника в его укрепленных линиях было сломлено, и наши части преследовали противника в открытом поле. Директивой № 01932/оп./сек. командзап ставил своим армиям задачу энергично развивать успех. Командарму 16-й предлагалось левофланговыми частями объединения форсировать Березину на участке Любовичи — Паричи. Мозырской группе было указано наступать в северо-западном направлении и 7 июля выйти на рубеж Бобруйск — Глуск — Лесковичи — Медухов, имея сильный правый фланг и обеспечивая свой левый фланг занятием района Старушки — Снядынь.

В конце дня 5 июля командзап отдал более распространенную директиву за № 01941/оп./сек., в которой он ставил задачу полного окружения отдельных групп противника перед фронтом 15-й армии (см. прилож. № 9).

6 июля командзап, когда уже был предопределен разгром польских войск и начался их отход на молодеченском направлении, [291] стремясь облегчить продвижение 16-й армии, в директиве Mb 01954/оп./сек. дал указания 3-й армии: с подходом частей 15-й армии в район Парилице — Парафианово, развивать стремительное наступление в юго-западном направлении для соединения в районе г. Минска с войсками 16-й армии.

Той же директивой разграничительные линии устанавливались: между 15-й и 3-й армиями — верхнее течение р. Березины — р. Вилия — для 3-й армии включительно. Между 3-й и 16-й армиями — оз. Пелик — р. Березина до р. Гайна — р. Гайна до устья р. Домля — р. Домля, все эти пункты включительно.

7 июля командзап отдал новую директиву за Mb 01963/ он./сек., в которой армиям ставились следующие задачи: 4-й армии на плечах противника 9 июля захватить рубеж м. Тверечь — м. Годуцишки — м. Кома, т. е. перейти полосу старых германских окопов. Кав. группа 15-й армии должна была быть передана в 4-ю армию. Сама 15-я армия должна была главными силами не позже утра 10 июля овладеть районом м. Молодечно. 3-я армия, прочно обеспечивая левый фланг 15-й армии, должна была продолжать выполнение ранее поставленной ей задачи. Директива дополнялась установлением разграничительной линии между 4-й и 15-й армиями, которая проходила через с. Проходы — оз. Мядзиол, все пункты для 15-й армии.

8 тот же день в беседе с Главкомом по прямому проводу командзаи определял трофеи своего фронта за первые дни наступления. Они составляли 16 орудий, несколько десятков пулеметов, кроме того, было захвачено не менее 3000 пленных. Главком считал, что охват 4-й армией был предпринят с недостаточным размахом, поэтому в районе Германовичи она будет упреждена частями 15-й армии. Однако к вечеру 7 июля 4-я армия уже целиком была нацелена на запад и, таким образом, ей представлялась возможность развивать в дальнейшем параллельное преследование противника{143}.

В ночь с 6 на 7 июля не менее успешно части 16-й армии форсировали Березину и сразу выиграли значительное пространство на ее западном берегу{144}.

Надломленный Польский фронт, расшатанный последовательными ударами наших армий, продолжал почти безостановочно откатываться к линии старых германских позиций. На позициях в районе м. Поставь! — оз. Мядзиол противник в [292] течение двух суток (8 и 9 июля) задерживал продвижение частей 4-й армии, пока наконец они не были прорваны совместными усилиями 4-й и 15-й армий{145}.

9 июля директивой № 02006/оп./сек. на имя командующих 3-й и 16-й армиями, а также ком. мозырской группой командзап поставил следующие задачи:

3-й армии главными силами не позднее 11 июля овладеть районом Холхло — Першай — Раков. Частью сил оказать содействие 16-й армии ударом с севера в направлении Минск — Самохваловичи. 16-й армии главными силами не позже 11 июля овладеть районом Койдонов — Лоша и оказать содействие наступлению Мозырской группы. Мозырской группе, отбросив противника из района Бобруйска, наступать главными силами в направлении Глуск — Слуцк. Разграничительной линией между 3-й и и 16-й армиями устанавливалась р. Гайна до устья, р. Цна — Волма, все эти пункты для 3-й армии.

Уже 10 июля командзап через начальника штаба фронта сообщал наштареспу свои предположения о дальнейших действиях, идея которых сводилась к массированию трех армий (4-й, 15-й и 3-й) Западного фронта ближе к правому флангу фронта, обеспечивая эту группировку справа территорией «сочувственно настроенной нам Литвы», а далее территорией Вост. Пруссии. Этот кулак, постоянно нависая над левым флангом поляков, должен был облегчать продвижение наших войск на барановичском направлении, грозя охватом и окружением задерживающегося противника (см. приложение № 10). В своем разговоре по прямому проводу с Главкомом на следующий день командзап так формулировал план своих дальнейших действий: «4-я, 15-я и 3-я армии пойдут севернее болот Неманской Березины, 16-я армия будет наступать вдоль Александровской железной дороги. Для главного удара я считаю это направление невыгодным, так как по нему мы все время будем идти с загнутыми назад флангами».

Успешно развивавшиеся операции армий Западного фронта заставляли командзапа уже теперь предусмотреть вопросы о будущей организации тыла. Медленный темп восстановления железной дороги Полоцк — Молодечно беспокоил командзапа. Хотя ж. д. движение до Минска и от Минска на Молодечно было открыто довольно быстро, тем не менее общая неналаженность органов военных сообщений требовала [293] новых средств. Командзап, между прочим, просил Главкома в дипломатических переговорах выговорить право транзита для нужд фронта через Ковно (официальное название Каунаса до 1917 г. — Прим. ред.) и Восточную Пруссию.

Отвечая на пожелания командзапа, Главком предлагал ему в своих расчетах базироваться исключительно на собственные железные дороги и бросать для ускорения дела все средства починки на более могучую железнодорожную магистраль. Далее он обращал внимание командзапа на то, что лесисто-болотистый район восточнее Лиды вызовет временное разделение сил Западного фронта, почему надлежало хорошенько взвесить распределение сил к северу и к югу от этой лесисто-болотистой полосы, на что был дан ответ в духе изложенного уже выше решения от 10 июля (разговор по прямому проводу Главкома и командзапа 11 июля).

Стремясь к более энергичному развитию успехов Мозырской группы, командзап в тот же день, 11 июля, директивой № 12021/оп./сек. приказал командарму 16-й передать в распоряжение командующего Мозырской группой 2-ю стр. дивизию.

12 июля командзап оформил свои соображения об устройстве тыла наступающих армий Западного фронта директивой за № 02029/оп./сек., в которой указывалось:

1) полку военных сообщений Западного фронта не позднее 18 июля восстановить железную дорогу от Полоцка до Вилейки и от Борисова на Минск и Молодечно; к 22 июлю он должен был закончить исправление мостов и путей на участках железных дорог Вилейка — Молодечно, Молодечно — Вильно, Молодечно — Лида, Минск — Барановичи;

2) начальник снабжения фронта должен был открыть продовольственные склады фронта в следующие сроки: в Вилейке не позже 18-го, а в Молодечно по позже 19 июля. Каждый из этих складов должен быть снабжен продовольствием на 3-ю, 4-ю и 15-ю армии из расчета трехдневной потребности в нем каждого соединения.

Наконец, та же директива предусматривала организацию гужевого транспорта начальником военных сообщений, для чего последний должен был немедленно подтянуть этапы для открытия военных дорог: Вилейка, Нарочь, Сморгонь, Ошмяна, Нача — для 4-й армии; Молодечно, Лоск, Субботники, Жирмуны, Заболотье — для 15-й армии; Молодечно, Холхло, Вишнев, Ивье, Лила, Василишки — для 3-й армии. На командармов возлагалась задача собрать подводы в пределах своих [294] разграничительных линий и сосредоточить их не позднее 18 июля на своих военных дорогах.

Командарм 4-й должен был позаботиться о сборе не менее чем 7500 подвод; столько же должен был поставить и командарм 15-й. Командарму 3-й разрешалось ограничиться сбором не менее 3000 подвод.

В тот же день директивой N° 02034/он./сек. армиям фронта была поставлена задача к 17 июля выйти на линию Ораны — Жирмуны — Лида — оз. Глухов — Барановичи — р. Морочь. Директивой устанавливались и новые разграничительные линии между армиями (см. приложение № 11).

Приведенные выше распоряжения совпали с временной задержкой правого фланга Западного фронта, а конкретно — 4-й армии на рубеже р. Вилия, где части противника, хотя и сильно потрепанные в предшествующих боях, пытались устроиться и задержаться. Равным образом задержался и правый фланг 15-й армии — на линии старых германских позиций от оз. Вишневского до р. Вилии и далее до м. Сморгони. Однако на всем остальном фронте наши армии продолжали успешно продвигаться вперед, и главные силы 15-й и 3-й армий к концу дня 11 июля овладели районом Молодечно. В тот же день 16-я армия овладела Минском{146}. Захваченные в Минске частями 16-й армии оперативные приказы 4-й польской армии указывали, что противник не терял надежды удержаться к югу от Вильно на линии старых германских позиций. Однако, несмотря на то что позиции эти, особенно в районе м. Барановичи, являлись по своим фортификационным свойствам весьма сильной преградой, они не могли вполне осуществить свое назначение, так как 4-я армия уже форсировала их выдающийся к востоку выступ и находилась на подступах к г. Вильно.

Здесь противник оборонялся наиболее упорно, но уже утром 14 июля соединения и части 4-й армии вступили в г. Вильно. Приближающийся мир с Литвой, а главное, сближение оперативных зон Красной и литовской армий выдвигали на очередь вопрос об установлении известного взаимоотношения между ними, особенно при нахождении наших и литовских частей в одних и тех же районах. Вопрос приобретал особо актуальное значение, потому что уже 14 июля, т. е. в день занятия [295] нами г. Вильно, литовские части вышли из состояния нейтралитета по отношению к польской армии и заняли ст. Ландварово и Нов. Троки, угрожая левому флангу и тылу 7-й польской армии и принудили ее начать поспешное отступление не на Гродно, а на Лиду, чтобы удалиться от литовской границы. Ввиду того что взаимоотношения между литовской и Красной армиями еще не были точно определены, командзап телеграммой от 14 июля за № 02063/оп./сек. указал ревсоарму 4-й на возможность подчинения себе в оперативном отношении отрядов литовцев, если бы они появились в районе 4-й армии. Однако литовцы не шли на взаимное сотрудничество с Красной армией, хотя это и могло бы поставить левый фланг Польского фронта в чрезвычайно затруднительное положение. Четыре дня ушло на переговоры по этому вопросу, пока наконец с литовцами не было заключено соглашение, по которому правый фланг Западного фронта не должен был переходить крупными силами условной линии Нов. Троки — Ораны — Гродно — Сибра, которая впоследствии фактически заменена была линией Ораны — Меречь — Августов. Взамен этого литовские части должны были сами позаботиться о ликвидации польских частей к северо-западу от указанной линии. Восточнее же ее наше командование использовало литовскую территорию для устройства своего тыла со всеми правами, вытекающими из занятия войсками данной территории{147}. Чтобы более не возвращаться к этому вопросу, упомянем только, что литовская армия в течение последующего времени не обнаружила особого стремления придерживаться заключенной конвенции, а равным образом поддерживать хотя бы осведомительную связь с нашим командованием, что, конечно, влекло за собою недоразумения, которые старалась усиленно раздуть литовская дипломатия.

Поведение литовской армии и ее командования очень ярко обрисовано в почто-телеграмме Главкома наркоминдел тов. Чичерину от 1 августа за № 969/Р (см. приложение № 18).

Готовясь к преодолению линии старых германских окопов на всем их протяжении, командзап, судя по группировке им резервов и отдаваемым распоряжениям, предполагал воспользоваться прорывом этой линии 4-й армией, бросив вслед за нею главные свои силы, если бы противнику удалось задержать продвижение наших армий на этой линии южнее [296] г. Вильно. Целый ряд распоряжений командзапа свидетельствует об этом. Так, телеграммой № 02072 от 14 июля командзап указывает командарму 15-й, чтобы он подтянул свою резервную дивизию ближе к правому флангу армии, двигая ее в направлении Сморгонь — Ошмяны.

Телеграммой № 02076 от 15 июля командарму 3-й было приказано выделить 5-ю стр. дивизию в резерв фронта и немедленно направить ее в район Сморгонь — Заскевичи, куда она должна прибыть не позднее 17 июля. Последующими распоряжениями эта дивизия направлена сначала на Кре-во — Вороново.

Командарму 16-й телеграммой № 02069/оп./сек. от 14 июля указано, что для облегчения прорыва германских укрепленных линий ему необходимо иметь армейский резерв за своим правым флангом, чтобы при поддержке 3-й армии, которая овладеет этой линией ранее, иметь возможность легко обойти ее. Не ограничиваясь этими распоряжениями, командзап 16 июля телеграммой № 02092/оп./сек. приказывает командующему Мозырской группой вывести 2-ю стр. дивизию по достижении ею района м. Тимковичи — Семежево в резерв фронта и направить ее в район Столбцы.

Армии Западного фронта продолжали развивать преследование противника и к концу дня 17 июля вплотную подошли к линии старых германских окопов, где завязались упорные бои. Особенно ожесточенный характер они приобрели на участке 16-й армии. Тем не менее противник сумел лишь сутки продержаться на этом рубеже, и уже к концу дня 19 июля армии Западного фронта вышли на линию р. Неман — ст. Барановичи — ст. Лунинец, причем 3-й кон. корпус занял г. Гродно, защищаемый слабым гарнизоном, так как бывшие впереди его части противника, а именно дивизии 7-й и 1-й польских армий, отступая под натиском наших войск, еще не успели достигнуть линии р. Неман.

При марше наших армий к берегам р. Вислы политика настолько тесно переплелась со стратегией, что выявление деятельности последней может быть осмыслено только на фоне сложившейся к тому времени общей политической конъюнктуры.

Решительные успехи наших армий не замедлили сказаться на тоне дипломатии капиталистических стран Антанты. 12 июля, воспользовавшись пребыванием в Лондоне тов. Красина для торговых переговоров, английское правительство в лице лорда Керзона предъявило советскому правительству [297] ноту о заключении в недельный срок перемирия с Польшей. Лорд Керзон при этом предлагал советским войскам отойти от естественных этнографических границ Польши. В свою очередь и польские войска должны были отойти с территории Советской Федерации.

Далее лорд Керзон предлагал на конференции в Лондоне обсудить условия мира РСФСР и Польши, при этом граница между Россией и Польшей намечалась согласно плану Верховного Союзного Совета, принятого в 1919 г., т. е. но линии р. Западного Буга. В случае отказа нашего правительства от принятия этого предложения, английское правительство объявляло, что державы Антанты будут помогать Польше всеми доступными для них средствами{148}.

Пока оба правительства обменивались нотами по этому вопросу, наше главное командование следующим образом оценивало стратегические перспективы в связи с нотой лорда Керзона и политической группировкой держав.

В своем докладе от 16 июля за № 4232/оп. на имя председателя РВСР Главком указывает, что «через неделю, много через две, мы реально станем перед вопросом о нарушении или исполнении вышеуказанного требования Англии и Франции». Осуществление Антантой своих угроз, по мнению Главкома, могло поставить нас перед фактом активного выступления на стороне наших врагов Румынии, Финляндии, а может быть, и Латвии, а при этих новых условиях мы должны будем соответственно изменить группировку наших сил, к чему, по очерченным выше условиям времени (через неделю, много две), мы должны приступить теперь же, дабы своевременно быть готовыми для борьбы в новой обстановке. Далее Главком констатировал, что по условиям снабжения, главным образом продовольствия, наш Польский фронт может рассчитывать на два месяца напряженной борьбы. Главком считал, что осенью и зимой условия продолжения борьбы будут для нас крайне затруднительны, но с другой стороны, при изолированном положении Польши в течение указанного двухмесячного срока, было возможно рассчитывать на окончательное падение сопротивления Польши и достижения нами Варшавы. Активное выступление лимитрофных государств меняло обстановку в том отношении, что наша стратегия в этих условиях рассчитывала лишь на достижение линии лорда Керзона. [298]

Форсирование этой линии, если бы оно удалось нам и мы разгромили бы даже Польшу, не улучшило бы особенно нашего положения, так как при этом все-таки невозможно было бы избежать значительной растяжки нашего фронта, что легко могло повлечь крупную неудачу от ударов прочих врагов.

«Если даже мы не потерпим таких тяжелых последствий, то нужно ожидать, что дальнейшая борьба примет затяжной характер, так как по недостатку сил и средств мы снова будем принуждены к тому методу борьбы, который применялся до настоящего времени, т. е. сосредоточения всех возможных сил на какой-либо одной задаче, хотя бы ценою временных неудач в других районах борьбы».

На этом докладе Главнокомандующего необходимо остановиться подробнее, так как он в значительной мере проливает свет на дальнейший ход событий.

Прежде всего отметим, что главное командование считало возможным в сравнительно короткий срок (до двух месяцев) окончательно сломить сопротивление Польши, если мы останемся с последней в единоборстве. При этом из формулировки этого места доклада можно усмотреть, что Главком считал достижение Красной армией Варшавы фактом окончательного подрыва сопротивления Польши. Эта мысль проскальзывает и в директиве Главкома от 23 июля 1920 г. № 4344/оп. (подробно о ней будет ниже), где задача «нанести противнику окончательное поражение» связывается с овладением городом Варшавой{149}.

Далее надо остановиться на основных положениях доклада Главкома от 16 июля.

В конце доклада он совершенно определенно говорит, что выступление лимитрофных государств вновь заставит нас действовать по внутренним операционным линиям, на основе частной победы, когда успех на главнейшем направлении достигается [299] ценою временных неудач в других районах борьбы. Этот метод Главком считает неизбежным злом, затягивающим войну, и считает его нежелательным даже в том случае, когда неудача нам не угрожает.

Конечно, далеко выдвинутое вперед расположение наших главных сил в том случае, если на флангах выступили бы Финляндия и Румыния, а быть может, и Латвия, не было бы для нас выгодным. При действиях по внутренним линиям не всегда можно задаваться целями, требующими глубоких наступлений. Однако в данном случае не следует упускать из виду, что вышеперечисленные лимитрофные государства не были нашими врагами, а лишь могли стать таковыми. Не следует забывать и того, что Финляндия настолько удалена от нашего Западного фронта, что ее выступление не могло непосредственно отразиться на советско-панской борьбе. Выступление Латвии было очень маловероятно, к тому же силы ее были невелики. А вот выступление румынской армии было бы для нас гораздо большей угрозой, однако и здесь для того, чтобы она могла войти в боевую связь с польской армией, потребовалось бы значительное время.

Вместе с тем причиной выступления этих государств, но мнению Главкома, могло явиться давление Антанты в том случае, если бы мы перешли этнографическую границу Польши. Расстояние от этой границы до Вислы, на которой разовьются решающие бои, равняется примерно 150 километрам, т. е. решение было бы уже не за горами.

Уж если бы и мог встать вопрос о коренных перегруппировках, то, во всяком случае, не ранее достижения нами этой границы, когда обстановка начала бы вырисовываться конкретно.

Для того чтобы вернее удержать от выступления вышеперечисленные государства, лучше всего было бы добить буржуазно-шляхетскую Польшу. Так, по крайней мере, кажется нам и такое же указание было дано Главкому правительством в ответ на его доклад. Но главнокомандование исход видит в другом направлении. Ему представляется необходимым изменить группировку теперь же, в полном соответствии с возможными выступлениями лимитрофов.

17 июля председатель РВСР почтотелеграммой № 707 поставил в известность главное командование о том, что «правительство сочло необходимым отвергнуть английское посредничество». Исходя из общей оценки положения, председатель РВСР предлагал главному командованию и всем [300] другим органам военного ведомства принять меры к тому, чтобы всесторонне обеспечить наше быстрое и энергичное продвижение вперед на плечах отступающих польских белогвардейских войск и в то же время, ни на минуту не ослабляя направленных против буржуазно-шляхетской Польши сил (курсив наш. — Н. К. ) подготовлять резервы на случай, если бы Румыния, потеряв голову, выступила на путь Польши.

Далее даются указания о работе в области пополнений и подкреплений, продовольствия, о переходе намеченной Антантой границы.

«В отношении Румынии, — говорится далее, — избегать таких группировок и действий, которые могли бы быть ложно истолкованы как выражение наших агрессивных намерений (курсив наш. — Н. К. ) и в то же время зорко следить за группировками и действиями румынских военных властей, чтобы не дать себя застигнуть врасплох.

То же в отношении Финляндии и Латвии».

Итак, указания по вопросам, затронутым Главкомом, которые дает предреввоенсовет, прямо противоположны предложениям главного командования. Задачей ставится дальнейшее наступление, причем предлагается «ни на минуту» не ослаблять сил, действующих против панской Польши, а против возможных выступлений ограничиться наблюдением и подготовкой новых резервов, в связи с чем предложен новый нажим в административно-организационной работе.

Кроме того, главное командование предостерегается от увлечения перегруппировками в сторону Румынии.

Дальнейший ход событий подтвердил полную правильность и целесообразность указаний предреввоенсовета. В нашей борьбе с панами мы не испытали никакой помехи со стороны лимитрофов.

Напомним, что первоначальный план операции главного командования заключался в нанесении главного удара силами Западного фронта с обеспечением его левого фланга силами Юго-Западного фронта, по прохождении нами Полесья. Оба фронта руководствовались этой основной директивой. Командюгозап тов. Егоров, учитывая успешное развитие июльской операции Западного фронта, 11 июля дает приказ армиям своего фронта за № 542/сек./3794/оп. об ударе главными силами в северо-западном направлении, причем 12-я армия должна наступать на Ковель — Брест-Литовск, а 1-я Конармия на Луцк — Грубешов — Люблин — Луков. 14-я армия, [301] обеспечивая левый фланг главных сил фронта, должна была овладеть районом Рава-Русская — Городок — Львов.

Нота лорда Керзона в связи с успешными операциями Западного фронта вызвала внесение видоизменений в первоначальные планы главного командования. Причинами этих видоизменений послужили, по нашему мнению, два основных обстоятельства. Во-первых, опасения главнокомандования по поводу возможного выступления Румынии, о чем подробно уже говорилось выше, и, во-вторых, постепенно создавшаяся уверенность, по мере развития блестящих успехов Западного фронта, в легкости победы, в легкости окончательного подавления сопротивления белополяков.

Об этом свидетельствует телеграмма Главкома зампред-реввоенсовета т. Склянскому, поданная им на обратном пути из Минска в Москву при проезде через Смоленск.

«РЕВ. ВОЕН. СОВ. РЕСП.

т. Склянскому.

Сейчас в Смоленске, на обратном пути из Минска. В Минске видел Тухачевского. Там же отдал дальнейшую директиву, которую, вероятно, вы уже получили. Самое существенное — это высокий подъем настроения в частях, гарантирующий возможность и дальше продвигаться, не уменьшая энергии. 16 числа занята Гродна (так в оригинале — Ред.), а вчера Сло-ним. Оба эти успеха свидетельствуют, что линии p.p. Немана и Шара прорваны и теперь у противника нет на пути их отхода рубежей, на которых они могли бы рассчитывать задержать нас. Не исключена возможность закончить задачу в трехнедельный срок. Завтра будем в Москве, № 2155/on. П. п. Каменев, Курский»

Мысль о возможности покончить с белополяками одними силами Западного фронта более четко формулируется в следующем месте доклада Главкома предреввоенсовета от 21 июля, который мы полностью приводим ниже:

«Кроме того, предполагаю, на случай необходимости усилить войска, предназначаемые для борьбы с Румынией, задержать также продвижение 16-й армии Западного фронта, наступающей через Барановичи на Волковыск. Эта же армия явится в этом случае резервом на случай выступления Латвии. При этом рассчитываю, что Запфронт силами остальных своих трех армий справится с задачей окончательного разгрома Польши, если она не получит существенной поддержки сверх выступления Румынии и Латвии». [302]

Последующие события показали, что надежды на разгром белой Польши одними силами Западного фронта являлись преувеличенными.

После получения ночтотелеграммы предреввоенсовета от 17 июля за № 707 (ее содержание изложено выше) главное командование директивой № 4315/оп./918/ш. От 20 июля предписывало командованию обоими фронтами «продолжать энергичное развитие операций, согласно отданным ими директивам, не ограничивая таковых границей, указанной в ноте лорда Керзона» (см. приложение № 15). В директиве есть ссылка и на то, что нажим на белополяков не должен ослабляться и что со стороны Румынии следует страховаться новыми резервами.

Однако уже 21 июля Главком подает новый доклад на имя предреввоенсовета за № 481, где выражается следующая идея наступления. Этот доклад настолько важен, что его необходимо привести полностью.

«По вашей директиве о действиях на Польском фронте в связи с происходящими переговорами докладываю:

Обоим нашим фронтам, действующим против Польши, даны указания об энергичном развитии наступления, не считаясь с пограничной линией, указанной радиограммой Керзона, и фактически это наступление с полной силой развивается армиями Запфронта, на юго-западе же пока замедлилось, по-видимому, главным образом, в силу утомления войск.

Это замедление продвижения Юго-Запфронта в настоящее время не только не представляет опасности, но до известной степени является даже желательным, по крайней мере, до того времени, когда выяснится отношение Польши к ответу РСФСР на ноту Керзона.

Если поляки пойдут на переговоры с нами, это покажет, что они не могут рассчитывать на серьезную поддержку с чьей бы то ни было стороны, и тогда откроется свобода действий для энергичного наступления в глубь Польши.

Обратно, отказ Польши от переговоров или другие признаки вероятности того, что Польша будет реально поддержана союзниками, заставят нас, не отказываясь от наступления на Польшу, принять серьезные меры страховки от возможных опасностей.

На первом месте в этом отношении является выступление Румынии, которая уже имеет для этого достаточные силы и возможности. [303]

В этом случае наше глубокое продвижение в Галицию явилось бы весьма опасным, и поэтому предлагаю операции на Юго-Запфронте ограничить задачей разгрома правофланговой польской армии, дабы этим путем отрезать Польский фронт от Румынского и получить возможность часть сил Юго-Запфронта обратить для борьбы с Румынией.

Кроме того, предполагаю на случай необходимости усилить войска, предназначаемые для борьбы с Румынией, задержать также продвижение 16-й армии Западного фронта, наступающей через Барановичи на Волковыск. Эта же армия явится в этом случае резервом на случай выступления Латвии. При этом рассчитываю, что Запфронт силами остальных своих трех армий справится с задачей окончательного разгрома Польши, если она не получит существенной поддержки сверх выступления Румынии и Латвии».

Надо заметить, что и Юго-Западный фронт сочувствовал оттяжке своих сил с главного направления, но, в противовес Главкому, считал необходимым углубиться в Галицию (телеграмма командюгзап Главкому от 22 июля за № 609/сек./ 4095/оп.

Мы не будем сейчас касаться вопроса, насколько основательны были опасения главнокомандования по поводу румынской опасности. В своем месте мы высказались уже по этому вопросу. Мы остановимся на двух моментах. Во-первых, на мотивах, которыми главнокомандование развязало себе руки по вопросу об ослаблении наших сил, действующих против панской Польши, и, во-вторых, на методах обеспечения левого фланга Западного фронта.

Доклад констатирует отставание Юго-Западного фронта и объясняет это переутомлением войск. Таким образом, получается, что Юго-Западный фронт, по всей вероятности, все равно в решающей схватке с белополяками участия принять не сможет. Опасаться этого и не приходится, так как Западный фронт даже тремя из своих четырех армий сумеет покончить с панской Польшей. С другой стороны, это обстоятельство выгодно для нас, так как страхует нас со стороны Румынии.

23 июля главное командование отдает Юго-Западному фронту следующую директиву:

«Минск. 23 июля 1920 года.

Сложившаяся обстановка в связи с энергичным и быстрым продвижением вперед Запфронта, преследующего [304] противника, требует такого же энергичного развития вашего наступления и на польском участке Юго-Запфронта, а потому приказываю:

1) сильной ударной группой правого фланга к 4 августа овладеть районом Ковель — Владимир-Волынский, поддерживая связь с левым флангом Запфронта, обеспечив свой левый фланг;

2) остальными силами польского участка фронта нанести решительное поражение 6-й польской и украинской армиям противника, оттеснив их на юг к границам Румынии, использовав для этой задачи Конную армию, причем последней, выполняя эту операцию, обеспечив себя со стороны Львова, сосредоточить свои конные массы на узком фронте и действовать таковыми в определенном выбранном направлении, не распыляя их и не ослабляя тем силу удара;

3) с 24 июля 1920 г. разграничительная линия между Запфронтом и Юго-Запфронтом продолжается на м. Ратно — Влодаву — Ново-Александрию (на Висле), все пункты для Запфронта включительно;

4) в отношении Румынии отданные ранее директивы остаются в силе № 4393».

Этой директивой предопределялись действия обоих фронтов в расходящихся направлениях{150}.

Того же 23 июля главным командованием была отдана основная директива Западному фронту за № 4344/оп. об окончательном поражении белополяков и занятии Варшавы следующего содержания: [305]

«Командзап. Копия командюгозап.

Минск. 23 июля 20 года.

Обстановка требует энергичного нашего продвижения вперед в общем направлении на Варшаву, дабы нанести противнику окончательное поражение. Ввиду изложенного приказываю:

Первое — продолжать энергичное преследование противника и не позднее 4 августа армиям фронта пройти линию Ломжа — Брест-Литовск, и не позже 12 августа выйти на линию Прасныш — Ново-Георгиевск и далее по р. Висле на юг до Ново-Александрии включительно, овладев городом Варшавой.

Второе — с выходом правого фланга фронта на бывшую границу Восточной Пруссии к северу от Граева войскам фронта отнюдь указанные границы не переходить, имея за ними лишь наблюдение.

Третье — одновременно указывается 12-й армии Югозап-фронта продолжать энергичное выдвижение на фронте Ковель — Владимир-Волынский.

Четвертое — разграничительная линия между Зап-фронтом и Юго-запфронтом с 24 июля 1920 года продолжается на м. Ратно — Влодаву — Ново-Александрию, все пункты для Запфронта включительно. № 4344/оп.

Главком Каменев. Член РВСР Курский».

Из сопоставления директив Западному и Юго-Западному фронтам мы видим, что на 4 августа Западный фронт должен занять положение с занесенным вперед правым и осаженным назад левым флангом, причем последний должен был обеспечиваться 12-й армией, выходящей на линию Ковель — Владимир-Волынский. Дальнейшего продвижения 12-й армии по мере наступления Западного фронта на Варшаву ни одна директива не предусматривает.

В последующем мы увидим, что и 12-я армия перемещалась на юго-запад (3 августа).

Таким образом, активное участие главных сил Юго-Западного фронта в общей операции против белопольской армии на варшавском направлении было отставлено. Лишь 1-й армии ставилась задача некоторого содействия Западному фронту. [306]

Назначение разграничительной линии Влодава — Ново-Александрия делало Западный фронт безответственным за люблинское направление, а вместе с тем на Юго-Западный фронт задачи овладения этим районом первоначально не возлагалось{151}.

18 июля командзап директивой № 02110/оп./сек. ставил задачей армиям Западного фронта форсирование рек Немана и Шары в течение 21 и 22 июля (см. приложение № 14). Как мы видели выше, ход событий частично упредил эту директиву, и части 3-го кон. корпуса успели войти в г. Гродно, занятый слабым гарнизоном.

Противнику все-таки удалось задержать нас на линии Шары и Немана, особенно в районе именно г. Гродно.

Дело в том, что, оценивая значение этих водных рубежей, неприятель готовился, по-видимому, активно оборонять их, для чего сосредоточивал в районе Гродно силы, подтянутые им из тыла, а также переброшенные с разных участков своего фронта.

Главные силы противника, отступавшие под натиском наших армий, разделившись на две группы, направлялись одна на Гродно, другая на переправы через р. Неман в м.м. Лунно — Мосты для занятия рубежа этой реки. Вместе с тем противник перебрасывал по железной дороге от Белостока на Гродно 17-ю и 9-ю пех. дивизии и три уланских полка. Эта группа и вошла 20 июля в соприкосновение с нашей 15-й кав. дивизией, перенравившейся уже в Гродно на левый берег Немана и двигавшейся на м. Кузницу, и быстро отбросила ее обратно к предместьям г. Гродно, где эта последняя с трудом удерживалась. [307]

Вместе с тем наша 10-я кав. дивизия у м. Скидель в тот же день столкнулась с сильной группой противника, отступавшей от Лиды на Гродно. В завязавшемся бою противник начал было теснить 10-ю кав. дивизию, успешно продвигаясь к Гродно, но в это время к месту боя начали подходить передовые части пехоты 4-й армии, сначала 53-й стр., а после и 12-й стр. дивизий. С их появлением бой принял неблагоприятный для противника оборот, и он, отказавшись от своего первоначального намерения, свернул на юг, переправился через Неман в районе Лунно и пристроился к правому флангу своей белостокской группы, атаковавшей в это время Гродно.

Наше положение под Гродно и вообще на линии р. Неман начало значительно улучшаться после того, как на линию р. Немана в районе Гродно вышла вся 4-я армия, а затем к концу дня 21 июля начали выходить и правофланговые части 15-й армии.

В это же время части 3-й и 16-й армий успешно форсировали Шару и продолжали свое продвижение к г. Волковыску. Уже к концу дня 22 июля на фронте в 70 км от Гродно до Зельва развернулись три армии Западного фронта{152}.

Тем не менее противник не только не терял надежды удержаться на линии р. Немана, но и продолжал попытки по овладению городом Гродно.

23 июля части 4-й армии сменяли части 3-го конного корпуса под Гродно; который, сменившись, двинулся на север, чтобы найдя перенравы через р. Неман, ударить во фланг и тыл противнику в направлении на м. Нов. Двор.

Хотя бои под Гродно еще продолжались, но уже 23 июля, уловив начало потрясения белопольского фронта, директивой № 261/к. ф. командзап поставил очередную задачу армиям Западного фронта не позже 3 августа достигнуть линии Остроленка — Остров — Коссов — Дрогичин — Бела — Влодава. При этом 4-й армии указывалось не переходить нашей бывшей границы с Восточной Пруссией (см. приложение № 16).

24 июля 3-му конному корпусу удалось переправиться через р. Неман севернее Гродно на участке, не наблюдаемом противником и, сбивая его мелкие части, двинуться на м. Нов. Двор. [308]

Противник, одновременно сильно атакованный в свой правый фланг пехотой 4-й армии, поспешно отходил через г. Соколку на г. Белосток, преследуемый нашими частями{153}.

В это же время не менее упорные бои вела 16-я армия на волковысском направлении. 23 июля противник пытался здесь также перейти в контратаку, но она не только окончилась для него неудачей, но при этом он еще и понес существенные потери. Наши бойцы захватили у него много пленных, 12 орудий и массу других трофеев. После этого г. Волковыск был сравнительно легко взят 24 июля.

Так же упорно держался противник и перед левым флангом 16-й армии и Мозырской группой. Здесь, на фронте Пружаны — Картузская Береза, завязались упорные бои с противником. Лишь 27 июля 8-й стр. дивизии 16-й армии удалось овладеть г. Пружанами, а 10-я стр. дивизия 26 июля овладела районом Картузской Березы, и одна ее бригада, преследуя противника, 30 июля заняла Кобрин, чем открыла возможность продвижения Мозырской группе.

Правый фланг 16-й армии — 27-я стр. дивизия — в это время быстро продвигался вперед и уже 27 июля занял район г. Вельск — ст. Гайновка, захватив пленных, артиллерию и другие трофеи{154}.

Это были последние упорные бои противника перед линией р. Буг, после чего он быстро начал отходить к этому рубежу, причем местами его отход принимал беспорядочный характер.

27 июля командзап в предвидении атаки кр. Брест-Литовск отдал директиву № 238/к. ф., в которой указывалось 16-й армии выдвигать свои силы севернее крепости, а Мозырской группе ускорить свое продвижение, имея в виду атаковать крепость, а частью своих сил отрезать ее со стороны Влодавы. Командарму 16-й предлагалось: «В случае опоздания Мозыргруппы, 16-й армии двигать по Александровской железной дороге лишь незначительные силы, учитывая наличие армрезерва» (см. приложение № 17).

Преследуя противника в направлении на Белосток, части 4-й армии 26 июля овладели г. Соколкой. Бои за Гродно стоили полякам тяжелых потерь. По подсчетам командарма 4-й его армия за время боев под Гродно захватила до 5000 пленных, [309] 32 орудия (из них 10 тяжелых), 3 танка и более 100 пулеметов. В самом городе был захвачен конский запас в 500 коней, освобождено до 500 наших пленных и захвачено много продовольствия{155}.

Уже начиная примерно с линии p.p. Неман и Шара, противник стремился упорядочить свой отход, выигрывая время на каждом более или менее подходящем для обороны рубеже. Ближайшим из таковых теперь являлись рубежи рек Нарева и Западного Буга. На них сопротивление противника оказалось более продолжительным, чем на предшествующих рубежах в силу, главным образом, того обстоятельства, что противник, отступая в глубь своей страны по сходящимся направлениям, имел возможность, сокращая свой общий фронт, выделять более значительные резервы для активного маневрирования. Кроме того, он усиливался новыми формированиями из запасных и добровольческих частей, впрочем, очень невысокого качества.

На естественные рубежи в виде рек Нарева и Западного Буга наступали фланговые армии Западного фронта: 4-я и 16-я, а также Мозырская группа (последняя, впрочем, отстала, и непосредственная тяжесть боев на р. Зап. Буг почти исключительно легла на 16-ю армию), поэтому вполне естественно, что более оживленные боевые действия разыгрались как раз на их участках. Кроме того, через них же проходили сквозные железнодорожные магистрали от Вильно и Минска, явившиеся главными осями отступления польских армий.

Центральная армия Западного фронта — 3-я, наступала по местности, лишенной местных рубежей, двигаясь в промежуток между реками Наревом и Зап. Бугом. Кроме того, ее участок, находившийся в промежутке между указанными нами двумя главными магистралями, был значительно менее насыщен войсками противника, почему на ее фронте за рассматриваемый период времени и в дальнейшем не произошло никаких особых боевых столкновений.

Двигаясь к линии р. Нарева, 4-я армия вновь имела значительный успех на своем правом фланге. 27 июля 3-й кон. корпус с ходу овладел крепостью Осовец, выдвинув свои передовые части непосредственно к восточно-прусской границе на Граево и Щучин. 28 июля передовые части пехоты 4-й армии подошли к рубежу р. Нарева и обнаружили, что он [310] занят хорошо укрепившимся противником. Тем не менее одна бригада 18-й стр. дивизии, преодолев сопротивление белопо-ляков, утвердилась на левом берегу р. Нарева на шоссе Белосток — Ломжа.

В тот же день и 15-я армия вышла на р. Нарев южнее 4-й армии, но все мосты на ее участке оказались уничтоженными. Между тем 3-й конный корпус, двигаясь правым берегом р. Бобр, уже приближался к Ломже и 29 июля готовился атаковать ее. Вслед за ним, на случай неудачи, в районе Осовца сосредоточивался армейский резерв 4-й армии — 12-я стр. дивизия.

Атака 3-м конным корпусом укрепленной ломжинской позиции 29 июля положила начало шестидневным упорным боям на р. Нарева. Хотя конный корпус и имел первоначально небольшой успех, но в дальнейшем развить его не удалось, и командарм 4-й решил ввести в дело свой армейский резерв — 12-ю стр. дивизию, выдвинув ее от Осовца к Ломже. 30 июля эта дивизия выступила из Осовца, и в ожидании ее прибытия 3-й конный корпус вел затяжные бои. В течение 30 июля еще одна дивизия 4-й армии, а именно 53-я стрелковая, переправилась на левый берег Нарева у с. Стренковой Горы и развивала свой успех в направлении на м. Тыкоцин, что облегчило положение соседей слева — частей 18-й стр. дивизии, которая начала быстро расширять свой плацдарм на левом берегу Нарева.

На фронте 15-й армии ее попытки переправиться на левый берег Нарева окончились неудачей{156}.

Пока эти события происходили на правом фланге и в центре Западного фронта, его левый фланг — 12-я армия — продолжал продвигаться к линии р. Зап. Буг. Ввиду запоздания Мозырской группы, для овладения г. Брестом с севера была двинута из армейского резерва 2-я стр. дивизия. Проходя по интервалам колонн 8-й стр. дивизии, она должна была выдвинуться в первую линию, в то время как последней предстояло одновременно с этим стягиваться к северу и выйти на р. Зап. Буг севернее крепости. В то же время несколько отставшая 10-я стр. дивизия преследовала отступающие от Кобрина части противника.

Пользуясь таким положением наших частей, 14-я Велико-польская дивизия, отходившая по Брестскому шоссе от Кобрина и Пружан и оказавшаяся на уступе и в тылу левого [311] фланга 16-й армии, легко прорвала, вернее, отбросила в сторону у с. Лышицы слабый заслон в виде 24-й стр. бригады 8-й сд, пытавшейся преградить ей дорогу, и несколько уклонившись к югу, все-таки проникла в крепость Брест. Не задерживаясь совершенно в ней, Великопольская дивизия заняла позиции к северу от крепости по левому берегу Зап. Буга{157}.

30 июля в своей директиве № 4502/оп./956/ш. Главком вновь приказывает командующим обоими фронтами вести наступление на Польском фронте с прежним напряжением и энергией, дабы в кратчайшее время «абсолютно уничтожить польскую армию».

День 31 июля ознаменовался успехом на фронте 4-й армии. Части 3-го конного корпуса, сменяемые у Ломжи 12-й стр. дивизией, стягивались к м. Новогород, где 10-я кав. дивизия уже переправилась на левый берег Нарева и вела бой за увеличение своего плацдарма. Равным образом 18-я стр. дивизия также значительно продвинулась вперед, выйдя в район Ежева.

На фронте 15-й армии противник продолжал удерживаться на левом берегу р. Нарева, и все ее попытки переправиться на левый берег заканчивались неудачей. В ночь с 31 июля на 1 августа командзан директивой № 219/к. ф. приказал командующим 4-й и 3-й армиями помочь 15-й, переменив направление движения своих объединений на Остролен-ку и Брянск.

Выполняя эту директиву командзапа, 4-я и 3-я армии в течение 1 августа имели ряд успешных боев, сопровождавшихся значительным выигрышем территории, причем г. Брянск был захвачен частями 3-й армии, но Ломжа продолжала упорно держаться.

Однако противник под угрозой с севера и с юга уже очищал фронт перед 15-й армией, отходя на Мазовецк, чем воспользовалась последняя и переправилась на левый берег р. Нарева. [313]

2 августа 3-й конный корпус, полностью переправившийся на левый берег Нарева, развивал действия в тыл г. Ломжи совместно с энергичной атакой этого населенного пункта 12-й стр. дивизией, которой наконец удалось овладеть Ломжей. Сильная контратака противника из района Замброва имела временный успех чисто местного значения. Контрманевром резервов 4-й и 15-й армий в ночь с 2 на 3 августа положение было восстановлено{158}. В это время 3-й конный корпус согласно приказу командарма 4-й также переменил направление своего движения на Остроленку и вел упорные бои на подступах к ней.

Продвижение 15-й армии по перенраве ее через р. Нарев происходило весьма быстро и к концу дня 3 августа части этой армии, выдвинувшись далеко вперед, заняли г. Остров. 3-я армия, в свою очередь, выдвигалась на р. Зап. Буг, причем ее левофланговая дивизия уже вошла в связь с правым флангом 16-й армии{159}, в которой за это время произошли следующие события, которые можно охарактеризовать как борьбу за рубеж р. Зап. Буг.

К концу дня 31 июля дивизии армии подошли к р. Зап. Буг на участке от м. Немирова до г. Брест-Литовска, а 1 августа 2-я стр. и части 10-й стр. дивизий совместной атакой овладели правобережными фортами крепости.

К 1 августа за Зап. Бугом сосредоточились сильно потрепанные и поредевшие части польских дивизий, отступавших к Зап. Бугу еще с линии р. Березины и подкрепленные новыми формированиями из добровольцев и запасных частей. Командование 16-й армии на участке р. Зап. Буг от г. Дроги-чина до г. Брест-Литовска включительно насчитывало части 15-й, 2-й, 4-й, 14-й, 16-й пех. дивизий, по одной бригаде от 6-й, 9-й и 1-й гор. дивизий, две кав. бригады, отряд Булак-Балахо-вича, а также вновь прибывшие из тыла 111-й, 128-й, 134-й и 164-й пех. полки. Общая численность противника определялась в 21 500 штыков и 2000 сабель.

Форсирование р. Зап. Буг было назначено на 2 августа. Хотя 2 августа большинство дивизий армии и форсировали реку, но им не удалось сразу же расширить захваченный плацдарм. Наиболее упорные бои за обладание Дрогичином вела 27-я стр. дивизия, наиболее глубоким было продвижение 8-й стр. дивизии, проникнувшей к г. Беле. Противник оборонялся [314] весьма энергично, по очереди отбрасывая на правый берег Зап. Буга то одну, то другую нашу дивизию. 8-й стрелковой также пришлось отойти на более сокращенный плацдарм на левом берегу Зап. Буга. После того как противник отбросил на правый берег Зап. Буга части 17-й стр. дивизии, 2-я стрелковая дивизия, вытянутая в армейский резерв после взятия Бреста и переброшенная на левый берег Зап. Буга на участке 8-й стр. дивизии, только облегчила последней возможность в порядке переправиться обратно на правый берег Зап. Буга. Таким образом к 3 августа противник вновь обеспечил за собою обладание рубежом Зап. Буга, за исключением района г. Дрогичина, который был взят 27-й стр. дивизией 4 августа.

Если операции Западного фронта пока давали место для самого благоприятного прогноза, то Врангелевский фронт начинал серьезно озабочивать наше главное командование.

Еще 1 августа телеграммой за № 4544/оп./978/ш. Главком предупреждал командзапа, что в ближайшем будущем с его фронта будет взята и направлена на Врангелевский фронт 48-я сд в двухбригадном составе.

2 августа Главком телеграммой № 4558/оп./981/ш. запросил командзапа, когда тот сможет снять со своего фронта еще две дивизии для отправки их на Врангелевский фронт. Успех 27-й стр. дивизии в районе Дрогичина в связи с неудачей прочих дивизий 16-й армии в форсировании Зап. Буга вызвал директиву командзапа командарму 16-й и комадующему Мозырской группы от 5 августа за № 0114/оп./сек., переданную от его имени начальником штаба фронта о том, чтобы командарм 16-й направил из района Дрогичина не менее трех дивизий своей армии на Венгров и Седлец. Мозырской группе предстояло овладеть районом Влодавы для облегчения продвижения 12-й армии (см. приложение № 19).

Последней крупной операцией, предшествовавшей началу продвижения армий Западного фронта широким фронтом вслед за сознательно уклонявшимся от боя противником к берегам Вислы, были упорные бои частей 4-й армии за Остроленку, окончившиеся 6 августа отходом противника, после того как 4-я армия отрокировалась к северу и 3-й конный корпус стал вновь нависать над левым флангом противника, угрожая и его тыловым сообщениям.

Быстрое развитие темпа операций Западного фронта не совпадало во времени с таковыми же действиями Юго-Западного фронта, которому в это время приходилось затрачивать [315] уже более значительное время на преодоление сопротивления противника. Мы подробно об этом говорили выше.

Первоначально главному командованию приходилось принимать несколько раз меры к подталкиванию правого фланга Юго-Западного фронта. Так, в телеграмме № 4213/оп./ 892/ш. от 15 июля Главком требует от командюза более энергичных действий со стороны армий Юго-Западного фронта, считая отрицательным примером продвижение 12-й армии, которая в течение двух дней прошла только 20 км.

Такие же меры, в свою очередь, принимались и командю-зап: своей телеграммой № 4297/оп./669/сек. от 30 июля он указывает командарму 12-й на то, что части 16-й армии на 10 км подошли к крепости Брест-Литовск, поэтому 12-й армии, в свою очередь, надлежит ускорить наступление для скорейшего овладения Ковелём.

Уклонение значительной части сил Юго-Западного фронта на львовское направление не соответствовало интересам, силам и средствам Западного фронта. Возник вопрос о подчинении 12-й и 1-й Конной армии командзапу для наилучшего обеспечения его левого фланга во время марша к берегам Вислы.

Стремительное продвижение наших армий от берегов Зап. Двины и Березины к Нареву и Зап. Бугу не осталось без влияния на материальную сторону этих армий и их численность.

Неоднократно цитированный нами автор Е. Сергеев в своей книге «От Двины к Висле» так характеризует состояние тыла и кадров своей армии (стр. 80, 81): «Все тылы неимоверно растянулись, отстали, пустые парки и бездействовавшие радиостанции плелись где-то в хвостах обозов, авиационные отряды могли бы поспеть за армией только по воздуху, но их базы требовали железных дорог. Наконец, и это главное, конница отказывалась служить на коне{160}, а пехота, и без того слабого состава, окончательно обращалась в слабые «численные кадры». [316]

«Историко-стратегический очерк 16-й армии» констатирует такое же состояние тылов и войск: «Ряды красных бойцов сильно поредели, полки по своему составу приближались к батальонам и даже ротам. Тылы страшно растянулись. Железные дороги, спешно восстанавливаемые, не в состоянии были справиться с массою предъявляемых им перевозок. Планомерный подвоз и эвакуация были до крайности затруднены» (стр. 119).

Однако, если мы взглянем на ведомости боевого и численного состава войск Западного фронта по состоянию их к 1 июля и 1 августа, то поразимся картиной сравнительного благополучия (см. приложения № 1 и № 19). Именно сличая эти ведомости, мы убедимся, что численный состав бойцов, например, 3-й армии, за месяц уменьшился с 30 243 человек до 23 324 человек, т. е. в общем примерно на 25%. Численный состав 15-й армии на 1 июля был 44 796 бойцов, а к 1 августа он достигал уже только 27 522 человек, т. е. уменьшился примерно на 30–40% и т. д. в таком же роде.

При изучении и сличении этих ведомостей не следует забывать, что они составлялись по данным, получаемым из армейских штабов, которые определяли их к 15 числу предыдущего месяца, т. е. в нашем случае к 15 июля. Таким образом, вышеприведенные цифры к 1 августа должны были еще более измениться в меньшую сторону. Подтверждением тому может служить следующий факт из личной практики автора этих строк.

По данным штаба фронта (см. приложение № 19), число бойцов 10-й стр. дивизии показано на 1 августа в 4500 человек, а на самом деле их число, когда автор принимал эту дивизию на берегах р. Буга в начале августа 1920 г., не превосходило и 2800 человек, причем число штыков в полку колебалось от 180 до 250.

Форсированием Зап. Буга армиями Западного фронта закончился целый знаменательный период советско-польской кампании 1920 г. Поэтому, прежде чем переходить к переломному моменту этой кампании — сражению на Висле, уместно будет подвести некоторые итоги только что описанному периоду.

Нам предстоит, прежде всего, охарактеризовать действия нашей стратегии в целом. Ее отличительной чертой за указанный период времени явились крайняя энергия и решительность, проявленная фронтами. [317]

Действия нашего главного командования находились под влиянием сложного комплекса причин политического и материального порядка, повелительно указывающих на необходимость стремиться к окончанию войны до наступления осенней и зимней кампании. Опасение выступления Румынии заставило главное командование предусмотреть последующее видоизменение своего первоначального плана.

Само собою разумеется, что 400–1500-километровый поход в течение времени меньше чем месяц, при условии наличия в тылу слабо развитой и основательно разрушенной противником железнодорожной сети, не мог не вызвать вполне естественного в этих условиях разрыва между фронтом и тылом. Этот последний по мере сил и возможности старался поспеть за требованиями фронта, но разрушенный транспорт создавал непреодолимую пропасть между ним и фронтом.

Вот что говорит по этому поводу Е. Сергеев в своей книге «От Двины к Висле» (стр. 82): «Между тем весь тыл армии, растянувшейся от Белостока до Полоцка и Великих Лук, был забит всем тем, чего так жаждали войска. Тянулись заново сформированные телеграфные роты, авиаотряды, поезда с патронами и снарядами; в Вильне уже 12 августа выгрузился 1-й арм. зап. полк в составе до 6000 чел., и непререрывно из Полоцка прибывали эшелоны с маршевыми ротами, которых ожидалось до 30 000 человек».

Тот же автор отмечает далее сказочную по быстроте работу железнодорожников, которые не могли, однако, справиться с непреодолимым законом пространства. Тем не менее эта напряженная работа не могла восполнить недостаток паровозов, которых не хватало для того, чтобы наладить движение до нормы 10 пар поездов в сутки, в силу чего задерживалась доставка пополнений из тыла.

Вот причины, а также общий недостаток сил, с которыми была начата кампания, предопределившие собою начало процесса «стратегического изнурения» армий Запфронта уже на рубеже р. Зап. Буг и создавшие тем самым благоприятные предпосылки для активного маневра противника с линии р. Вислы и Вепржа.

В процессе развертывающегося наступления стратегический центр тяжести армий Западного фронта постепенно перемещался к северу от р. Зап. Буг, а силы Юго-Западного фронта уклонялись к румынской границе, в то время как противник, в силу вполне естественных причин ища опоры в своем [318] жизненном районе, перемещал стратегический центр своих армий к средней Висле.

Что касается до операций нашего противника за описываемый период времени, то он явился дважды (в мае и июле) жертвою своей любви к кордонному расположению без стратегических резервов. Эта основная причина, т. е. отсутствие стратегических резервов, и предопределила собою весь дальнейший ход операций для поляков. Их командование в этих обстоятельствах, очевидно, не сразу остановилось на определенной оперативной мысли. Слабый бросок вперед польских резервов под Гродно, конечно, не внес бы крупного изменения в общую стратегическую обстановку. В более значительных размерах полякам, по-видимому, удалось достигнуть накопления сил на берегах Нарева и Зап. Буга, что сразу сказалось на устойчивости их сопротивления на этих рубежах.

Равным образом впервые на берегах Западного Буга мы замечаем переход противника к маневрированию в полном смысле этого слова, вместо пассивного цепляния за территорию, как это наблюдалось до сих пор.

Мы оставили армию Юго-Западного фронта в тот момент, когда, сломив сопротивление 2-й польской армии на ровенском направлении, она развивала преследование противника, вытесняя его из пределов Украины.

В разговоре с Главкомом по прямому проводу, происходившем 11 июля, командюз следующим образом определил задачу, которую он предполагал возложить на 12-ю армию:

«Ударной группой в составе трех стрелковых дивизий и кавалерийской группы Голикова наступать в общем направлении Ковель — Брест; одной дивизией прикрывать ударную группу, наступая в направлении Сарны — Ратно. Армейский резерв — одну дивизию, впредь до овладения нами Ковелём, иметь в районе Сарн».

Таким образом, начиная с этого момента более определенно выявлялась роль 12-й армии как связующего звена между двумя фронтами и как группы, долженствующей в дальнейшем обеспечивать левый фланг армий Западного фронта.

Эта концепция сложилась у командюза еще перед выходом его армий на линию Сарны — Ровно — Проскуров — Каменец-Подольск, каковую он считал исходной для дальнейшего наступления на Брест-Литовск. Характерно, что в этой первоначальной концепции своих дальнейших действий командюз предполагал Конную армию после необходимого отдыха направить в обход Ковеля и Брест-Литовска в общем нанравлении [319] на Луцк — Владимир-Волынский — Холм — Луков. Удар на Львов и далее на Тарной должна была наносить 14-я армия (см. прилож. № 19). В тот же день 11 июля командюз директивой № 542/сек./3794/оп. поставил армиям своего фронта задачи, вытекающие из вышеизложенных его предположений, причем к 24 июля объединения должны были занять следующие районы: 12-я армия — район Ковеля, Конная армия — район Холм — Красностав — Замостье и 14-я армия — район Рава-Русская — Городок — Львов (см. приложение № 19а).

Весьма обширным приказом по армии за № 57/он. от 12 июля (см. прилож. № 20) командарм 12-й направлял 58-ю стрелковую дивизию на Любашево — Ратно, 44-й стрелковой дивизии приказывал энергично преследовать противника в направлении на Ковель, куда также направлялась и 7-я стрелковая дивизия. Одна бригада 24-й стрелковой дивизии должна была также подтянуться к Ковелю, имея другую бригаду в резерве за своим левым флангом. Наконец, конная группа Голикова также должна была энергично преследовать противника и также на Ковель, следуя в одном переходе впереди фронта армии.

Таким образом, почти вся 12-я армия нацеливалась своими главными силами, за исключением одной дивизии, на Ковель.

Тем временем польские армии Украинского фронта стремились укрыться за местными естественными рубежами в виде рек Стыри, Иквы, Збруча, дабы, опираясь на них, активно оборонять подступы к Галиции и верхнему Бугу. Для указанной цели польские армии должны были занять следующее положение:

3-я польская армия, в состав которой возвращалась из 2-й польской армии 1-я пехотная дивизия легионеров, должна была оборонять направление Брест-Литовск — Коростень, 2-я польская армия в составе 3-й и 6-й пехотных дивизий и 1-й и 15-й кавалерийских бригад должна была обеспечивать ко-вельское направление, имея в виду «предстоящие действия из района Луцка и Рожище в направлении Ровно или Дубно». Южнее 2-й армии от Дубно через Кременец, Вишневец и далее по Збручу располагалась 6-я армия в составе 18-й, 13-й, 12-й пех. дивизий и 10-й пех. бригады (из состава 5-й пех. польской дивизии), а также украинских частей{161}. [320]

Указанное расположение и задачи польских армий повлекли в последующем ряд боевых столкновений с нашими преследующими их армиями, которые можно определить, как:

1) борьбу за выходы из Полесья — задача, выпавшая на долю нашей 12-й армии;

2) борьбу за рубеж рек Стыри и Иквы — весьма упорную и ожесточенную, вся тяжесть которой легла на 1-ю Конную армию с приданными ей пехотными частями;

3) борьбу за рубеж реки Збруч, выпавшую на долю нашей 14-й армии.

В период совершения противником перегруппировки для занятия вышеуказанного расположения ему удалось частично оторваться от наших преследующих частей, почему боевое соприкосновение между обоими противниками начало восстанавливаться только 11 июля.

В этот день дивизии 1-й Конной армии двинулись для занятия фронта Цумань — Котов — Хорлупы — Уездцы — Муравица — Хорупань — Дубно, который им приказано было занять к 12 июля, причем 11-я кав. дивизия заняла г. Дубно и вступила в бой с запасным польским батальоном, занимавшим Дубенский форт. Части 12-й и 14-й армий в это время совершали еще марш-маневр к линиям рек Горыни и Збруча.

12 июля соприкосновение с противником восстановилось на значительной части фронта между реками Припятью и Днестром. Лишь часть 12-й армии без боя форсировали реку Горынь и продолжали свое движение на реке Стырь. Левый фланг Конной армии (11-я кав. дивизия) был уже в бою в районе Дубно. Бои распространялись к югу от этого пункта, так как в этот день 135-я стрелковая бригада (45-я стр. дивизия) неудачно пыталась овладеть Кременцом.

Наконец, на участке 14-й армии 60-я стрелковая дивизия вошла в соприкосновение с противником на участке Волочиск — Тарноруда — Сатанов, а еще южнее части 41-й стр. дивизии с боем овладели Каменец-Подольским и двигались также на реку Збруч.

13 июля 12-я армия продолжала беспрепятственно следовать к реке Стырью в то время, как на фронте от Дубно до устья реки Збруч начинали уже разгораться упорные бои.

13 июля противник, подтянув из Кременца к Дубно 18-ю пех. дивизию, выбил из города нашу 11-ю кавалерийскую дивизию и утвердился в нем. Это обстоятельство вынудило командарма 1-й Конной ввести в дело 14-ю кавалерийскую дивизию, причем 11-й и 14-й кавалерийским дивизиям было [321] приказано 14 июля обратно овладеть г. Дубно, в то время как 4-я кавалерийская дивизия двигалась к м. Торговице, а 6-я кавалерийская дивизия следовала на Луцк.

В этот же день Главком телеграфировал обоим командующим фронтами о проявлении войсками их фронтов в ближайшую неделю наивысшего напряжения в дальнейшем разгроме противника и захвате наибольшего пространства.

Начиная с 14 июля, бои на фронте южнее Полесья носят переменный характер между определившимися уже группировками противника.

Переменный характер боев зависит от того, насколько удачно и своевременно тому или другому из противников удастся осуществить частную перегруппировку или выполнить тот или иной контрманевр. Бои за одни и те же рубежи затягиваются на две недели, но в результате перевес все-таки склоняется на нашу сторону, благодаря введению в дело армейских резервов, которыми не располагал противник. Особенно упорный и в высшей степени переменчивый характер бои принимали на Бродском и Волочиском направлениях.

На бродском направлении (Дубно) против главных сил 1-й Конной армии и 45-й стрелковой дивизии выступали польские 18-я пд и 10-я пбр при участии некоторых частей 2-й польской армии (6-й пех. див.). На волочиском направлении 13-я и 12-я пд вели борьбу против наших сводной (вскоре названной 47-й стрелковой), 60-й стрелковой и 8-й кавалерийской дивизий.

14 июля наштаюз телеграммой № 554/сек./3859/оп. на имя командарма 14-й предложил ему, по приказанию командюза, ввиду сосредоточения значительных сил противника в районе Дубно — Кременец — Броды иметь более сильную группировку на своем правом фланге, выдвинув 8-ю кавалерийскую дивизию в направлении на Буек с задачей иметь постоянную связь с левофланговыми частями Конной армии. В свою очередь, польское командование фронтом стремилось, если не сомкнуть, то, по крайней мере, сблизить внутренние фланги 2-й и 4-й польских армий, для чего 3-я пд должна была растянуться к югу, а 6-я пд — выдвинуться в район Млынова. Однако командарм 2-й польской еще 14 июля приказал своим дивизиям подготовиться к упорной обороне на фронте Рожище — Луцк.

Весьма характерна та система обороны, на которой остановился польский командующий 2-й армией. Он приказывал в Рожище и Луцке образовать по одному оборонительному [322] пункту с гарнизоном в один полк пехоты силою же не менее 1000–1500 штыков. Эти оборонительные пункты должны быть снабжены продовольствием и боеприпасами на 2 недели каждый и держаться наподобие осажденных крепостей при прорыве между ними значительных сил противника{162}.

Ввиду того что 18-я пехотная дивизия по овладении Дубно, оставив там небольшой гарнизон, отошла в резерв в район Верба, нашим двум кавалерийским дивизиям к концу дня 14 июля удалось вновь овладеть Дубно. Этот эпизод повел в последующие дни к оживлению боев под Дубно, за который шла упорная борьба между 18-й пехотной польской дивизией, стремившейся отбить его, и 11-й и 14-й кавалерийскими дивизиями, которые при содействии бригады 45-й стрелковой дивизии со стороны Страклова, действуя во фланг полякам со стороны с.с. Млынова и Хорунани, старались удержать Дубно за собою.

В своей директиве № 561/сек./6896/оп. от 15 июля ко-мандюз требовал от своих армий «скорым и решительным ударом в кратчайший срок докончить разгром польских армий». Далее армиям ставились следующие задачи: «Не позднее 20 июля занять районы: 12-й армии — Ковель, Конной армии — Грубешов — Сокаль, 14-й армии — Золочев — Перемышляны — Буек.

14-я армия вела упорные бои по всему фронту, причем с особым упорством ее атаки направлялись на Волочиск. В своей телеграмме № 560/сек./6892/оп. от 15 июля командующий писал командарму 14-й о необходимости безотлагательно создать ударный кулак в составе двух стрелковых и одной кавалерийской дивизий, учитывая содействие 41-й стр. дивизии ввиду выясняющегося, согласно перехваченному приказу, стягивания противником сил к своему левому флангу.

Пока происходили эти события на участках Конной и 14-й армий, 12-я армия, пока еще беспрепятственно, приближалась к реке Стырь. 25-я стрелковая дивизия подходила к району Сарн, а 24-я стрелковая дивизия сосредоточивалась в районе м. Костоноля.

Дни 16, 17 и 18 июля ознаменовались горячими боями на фронте Дубно — Кременец — реки Збруч, причем особо упорный характер они приняли на этой последней. Нашими частями на волочиском направлении и у Гусятина удалось переправиться на правый берег реки Збруч, но контратакой польских резервов они были отброшены обратно за реку. [323]

Операции Конной армии и на этот раз начинали приобретать первенствующее значение, почему весьма интересно ознакомиться с предположениями командарма 1-й Конной о дальнейших задачах его и соседних армий.

В своей телеграмме №1/сек./пол. от 16 июля на имя командюза командарм 1-я Конной тов. Буденный высказывает следующие предположения. Он задается целью разбить группу противника, действующую в районе Пелча — Дубно — Верба — Кременец — Козин, для чего назначаются три кавалерийские дивизии (4-я, 11-я, 14-я), кроме того, достаточная конная группа должна быть выделена для захвата Радзивилова. Операция обеспечивается 6-й кавалерийской дивизией, остающейся на переправах через реку Стырь на участке Рожище — Торговица. Командарм 1-й Конной, озабочиваясь, очевидно, сковыванием Польского фронта, и на возможно большем протяжении, просит распоряжения командюза 12-й армии, чтобы эта последняя не позднее вечера 16 июля вышла на реку Стырь на участок Чарторийск — Колки — Рожище. Что касается 14-й армии, то ее правофланговые части должны развить энергичное наступление в направлении Почаев — Радзивиллов одновременно с действиями Конной армии.

На следующий день, т. е. 17 июля, командюз ответил на эту телеграмму телеграммой № 567/сек./3928/оп., в которой одобрялись все предположения командарма 1-й Конной и указывалось, что 12-й армии приказано уже к 18 июля форсировать р. Стырь на своем участке, обеспечивая тем самым правый фланг Конной армии. Действительно, распоряжения по 12-й армии предусматривали на 18 июля даже форсирование р. Стохода частями 58-й стр. дивизии. Однако этим предположениям не суждено было осуществиться так скоро. Наступательное движение 12-й армии задержалось на р. Стырь, подобно наступлению прочих армий Юго-Западного фронта. Уже в течение 17–18 июля наступающие части 12-й армии вошли в боевое соприкосновение с противником на р. Стырь на участке от оз. Заренк до м. Колки, причем противник держался не только на левом, но и на правом берегу реки в ее излучине между м. Колки и г. Луцком. В течение 18 июля 44-я стр. дивизия имела уже бой с противником за м. Колки.

Таким образом, 18 июля является днем, когда все армии Юго-Западного фронта, войдя в тесное боевое соприкосновение с противником, были вновь задержаны им на тех естественных рубежах, о значении которых мы говорили в своем [324] месте. В распоряжении командования фронтом имелись, однако, силы, которые еще не были введены в дело и которыми оно еще свободно располагало. Мы говорим о 24-й и 25-й стр. дивизиях. Первая, как мы уже указали, находилась в районе Костополя, вторая к 18 июля должна была сосредоточиться в районе Сарн, выделив одну бригаду в район Высоцк — Береж-ница для обеспечения правого фланга фронта от покушений противника со стороны Лунинца. Командование фронтом признало возможным уже теперь ввести в дело одну из этих дивизий на участке Конной армии. Телеграммой № 3959/оп./ 576/сек. от 18 июля командюз предлагал командарму 12-й передать в распоряжение командарма Конной 24-ю стр. дивизию.

Командование 1-й Конной армии использовало эту дивизию для смены 6-й кав. дивизии на р. Стырь, куда она подошла 20 июля, имея свой резерв в районе Пальча — Воротнево (15 км сев.-вост. Луцка). Только тогда командование 1-й Конной армии смогло приступить к планомерному выполнению своих предположений, изложенных в телеграмме № 1/сек./ пол. от 16 июля. До этого же времени на всем протяжении рек Стыри, Иквы и Збруча, примерно от Рафаловки до устья р. Збруч разгорались упорные бои. Части 12-й армии (7-я стр. див. и кав. группа Голикова) готовились форсировать р. Стырь на участке Чарторийск — Новоселки. 44-я стр. дивизия к концу дня после упорного боя овладела м. Колки, но противник (18-я пех. польская див.) в свою очередь сильно теснил на Бродском направлении наши 14-ю и 11-ю кав. дивизии по направлению к г. Дубно и к концу дня 18 июля вновь овладел этим пунктом, причем 11-я кав. дивизия перешла на восточный берег Иквы, а 14-я кав. дивизия, оставаясь на западном берегу, продолжала вести бой с противником на участке Смордва — Хорупань. Далее к югу продолжалась упорная борьба на волочиском и гусятинском направлениях без значительных результатов для нас.

19 июля на всем фронте армий Юго-Западного фронта не произошло ничего существенного, за исключением лишь временного захвата м. Гусятина ударной группой 41-й стр. дивизии в составе четырех полков. Невзирая на частичный неуспех под г. Дубно, командование 1-й Конной армии продолжало приводить в исполнение свой план: 4-я кав. дивизия сосредоточивалась в районе Демидовка — Пляшевка, готовясь нанести удар противнику в направлении на Радзивиллов — Броды. 24-я стр. дивизия двигалась на смену 6-й кав. див. на участке Жидичин — Тарговица. [325]

20 июля началась упорная борьба на нижней Стырн за ее форсирование. Неоднократные попытки 7-й и 44-й стр. дивизий, предпринятые в этом направлении, заканчивались неудачей. 24-я стр. дивизия, выдвинувшись на р. Стырь, сменила части 6-й кав. дивизии, две бригады которой были направлены через с. Пелчу в тыл противнику, вновь занявшему г. Дубно.

Операции обеих сторон на бродском направлении принимали все более маневренный характер, почему заслужнва-рт быть рассмотренными более подробно.

Овладев обратно 18 июля г. Дубно, 18-я пех. польская див., обеспечиваясь с востока 105-м пех. полком, растянутым по р. Икве от Дубно до Кременца и 10-й пех. бригадой в г. Кременце, сдерживавшими атаки 46-й стр. дивизии, весь день 19 июля вела бой с 11-й и 14-й кав. дивизиями, неоднократно переходившими на нее в атаки. Этот бой закончился большими потерями для обеих сторон. В то же время 2-я польская армия, согласно директиве командующего фронтом, должна была дотянуть свой правый фланг до Млынова, где устроить оборонительный пункт наподобие устроенных в Рожище и Луцке. Командарм 2-й польской поручил выполнение этой задачи на этот раз 3-й пех. дивизии, так как 6-я пех. дивизия, имевшая поручение еще 15 июля занять Млынов, не выполнила его и вернулась обратно в Луцк.

19 июля 3-я пех. дивизия совместно с 4-й кав. бригадой двинулась на Млынов через Тарговицу и в районе последней вступила в бой с 4-й кав. дивизией, следовавшей, как мы указывали выше, в район Демидовка — Пляшевка, чтобы в дальнейшем ударить на Радзивиллов — Броды. Бой продолжался целый день, причем 3-я пех. див. легионеров первоначально оттеснила нашу 4-ю кав. дивизию за р. Стырь, но когда на помощь 4-й кав. див. подошла бригада 6-й кав. дивизии, смененная на участке Рожище — Тарговица 24-й стр. дивизией, положение нашей кавалерии упрочилось{163}, а на следующий день, т. е. 20 июля 3-я пех. див. легионеров с 4-й кав. бригадой ограничились обороной по реке Стыри на участке Тарговица — Хрыники, не выполнив, таким образом, своей основной задачи. [326]

Начальник 18-й пех. польской дивизии генерал Крайовский несколько раз искавший связи с правым флангом 2-й польской армии в направлении на Млынов и не находивший ее, опасаясь за моральную устойчивость 305-го пех. полка, боеспособности которого он не доверял с того самого момента, как полк этот попал под его команду (этот полк входил в состав 10-й пех.бригады), получая тревожные сведения о сосредоточении значительных сил 45-й стр. дивизии по р. Икве к северу от Кременца и, опасаясь за устойчивость собственных полков в случае второго дня упорного боя, решил в ночь с 19 на 20 июля отойти в район Верба, откуда ударить на нашу 4-ю кав. дивизию, стремившуюся проникнуть к Берестечко, и отбросить ее на север. Этот маневр должен был обеспечиваться гарнизоном форта Загорце (по нашим сводкам, Тараканов), который был усилен до двух батальонов пехоты (зап. батальон 50-го пп, 3-й батальон 145-го пех. полка и 2-я рота 8-го сап. батальона).

Однако, достигнув района м. Верба днем 20 июля, генерал Крайовский узнал о появлении сильной кавалерии в районе Козин — Доброводка и о движении ее разъездов на Кременец и Радзивиллов{164}, почему решил продолжать свое отступление далее, «дабы первоначально преградить противнику путь на Броды, а затем уже предпринимать наступательные действия»{165}.

Вот почему наша 14-я кав. дивизия, к концу дня 20 июля преследуя противника, свободно достигла Козина, где она была обнаружена 18-й пех. польской дивизией, расположившейся было на ночлег в районе с. Пусты — Иване.

Не желая подвергать свою дивизию риску ночного боя до полного ее отдыха, Крайовский поднял ее с биваков и в ночь с 20 на 21 июля отвел ее в район Радзивиллова. [327]

Пока происходили эти события на бродском направлении, причем успех явно уже склонялся на сторону 1-й Конной армии, не менее упорно домогалась успеха на волочиском направлении 60-я стр. дивизия, успевшая захватить небольшой плацдарм к северу от Волочиска на правом берегу р. Збруча, однако она не смогла развить своего успеха из-за недостатка сил, так как сводная стрелковая дивизия (вскоре переименованная в 47-ю) только готовилась поддержать ее усилия в направлении на Ожоговцы. С таким же ожесточением шли бои и на участке 41-й стр. дивизии, но пока также без особых результатов.

21 июля на крайнем правом фланге 12-й армии обозначился значительный успех: 58-й стр. дивизии удалось переправиться через р. Стырь и своим левым флангом продвинуться на фронт Езерцы — ВулькаТалузийская, однако в последующие дни дивизии не удалось удержаться на этом плацдарме, и контратаками противника она была отброшена на правый берег р. Стыри. На бродском направлении, как и следовало ожидать, пал форт Загорце (иначе форт Дубно, но нашим сводкам форт Тараканов), на остальном фронте нельзя отметить ничего существенного, лишь 6-я кав. дивизия на этот раз действительно своими главными силами выдвинулась в район с. Доброволки, а 10-я пех. польская бригада под натиском нашей 45-й стр. дивизии к вечеру 21 июля оставила г. Кременец.

Распоряжения командарма 1-й Конной на 22 июля сводились к следующему: три кав. дивизии (4-я, 14-я и 6-я к концу дня 22 июля должны были сосредоточиться в районе Берестечка, 45-й стр. дивизии, имея на своем левом фланге кав. бригаду Котовского, предстояло выдвинуться в район Радзивиллова, овладеть им и еще километров на 20 пройти к западу от него по направлению на Сасов. 11-я кав. дивизия должна была следовать за 45-й стрелковой в качестве резерва. Кав. группа Осадчего (бригада) отводилась в резерв в район Дубно.

В свою очередь, командование Польским фронтом предполагало 22 июля атаковать Конную армию одновременно правофланговыми частями 2-й армии (3-я пех. дивизия легионеров) и левофланговыми 6-й армии (18-я пех. див.).

Для этого на правом фланге 2-й польск. армии была образована группа генерала Линде в составе всей 3-й пех. дивизии, одного пех. полка и всей кавалерии 2-й армии, которой с утра 22 июля приказано было энергично наступать в общем [328] направлении на Пелчу, а 18-й пех. дивизии было приказано наступать вдоль жел. дороги Радзивиллов — Дубно, стремясь через Доброводку соединиться с группой генерала Линде в районе Пелчи.

Контрманевр групп генералов Линде и Крайовского начался в ночь с 21 на 22 июля. В этот день в полной мере сказалась небоеспособность частей 2-й польской армии. Заняв м. Демидовку, группа Линде дальше не развивала своего наступления из-за «полного истощения сил в батальонах 65-го пех. полка». Однако первоначально противнику все-таки удалось потеснить 4-ю кав. дивизию, на поддержку которой была вновь двинута бригада 6-й кав. дивизии. К концу дня 22 июля группа Линде вновь отошла за р. Стырь. Равным образом ничем себя в этот день не проявила и 6-я польская дивизия, которой приказано было произвести ряд частных ударов на участок 24-й стр. дивизии{166}.

18-я пех. польск. дивизия уже на рассвете 22 июля вошла в соприкосновение с 11-й кав. дивизией, которая оказалась впереди 45-й стр. дивизии и завязала с нею бой, постепенно тесня ее на Козин — Верба. 45-я стр. дивизия, занятая боем с частями 10-й пех. польск. бригады в районе Онышковцы, которую она преследовала, не приняла участия в боях 18-й пех. польск. дивизии с нашей 11-й кав. дивизией, почему к концу дня 22 июля противник вновь занял Козин. Равным образом и на участке 41-й стр. дивизии противник в этот день полностью восстановил свое положение, вновь отбросив наши части на левый берег Збруча. Первоначальные успехи 58-й стр. дивизии, которой удалось форсировать р. Стырь, побудили командюза стремиться развить успех на ее участке; телеграммой № 600/сек./4077/оп. от 22 июля он предложил командарму 12-й ввести в дело 25-ю стр. дивизию и использовать ее для действий в кратчайшем направлении на Ковель.

В этот же день командюз пришел к выводу о необходимости перенести центр тяжести операций Юго-Западного фронта в пределы Галиции, о чем он телеграфно доложил Главкому за № 609/сек./4096/оп., причем лишь 12-я армия должна была обеспечивать связь и взаимодействие между обоими фронтами, заняв Ковель и развивая удар далее на Холм — Люблин. Конной армии предполагалось дать задачу нанесения главного удара в обход Львова в общем направлении Берестечко — Рава-Русская — Ярослав. 14-я армия должна [329] была наступать в направлении Тарнополь — Миколаев (см. приложение № 21).

23 июля не внесло особых изменений в обстановку, которая уже была исправлена присоединением к Конной армии одной бригады 45-й стр. дивизии и установлением связи с ее двумя остальными бригадами. Части Конармии продолжали выполнение поставленных им задач, при этом 4-я кав. дивизия к концу дня заняла Берестечко, в силу чего командарм 2-й польской оттянул группу ген. Линде для действий против Берестечка, совершенно отказавшись от дальнейшего наступления для взаимодействия с 6-й польской армией, а части 6-й и отчасти 4-й кав. дивизии проникли в тыл 18-й пех. польск. дивизии между м. Козином и Радзивилловом.

Попытки остальных частей 2-й польской армии атаковать 24-ю стр. дивизию хотя и увенчались временным успехом, но частные резервы этой дивизии скоро ликвидировали наступление противника в направлении на Киверцы и восстановили прежнее положение{167}.

Вообще день 23 июля является поворотным в операциях армий Юго-Западного фронта. В этот день на его крайнем правом фланге части 25-й стр. дивизии начали сосредоточиваться на р. Стыри на участке 58-й стр. дивизии, а 14-я армия на волочиском направлении, введя наконец в дело сводную стр. дивизию, прочно укрепилась на правом берегу р. Случа севернее Волочиска. Однако действия 14-й армии на волочиском направлении не удовлетворяли командюза. В своей телеграмме за № 610/сек./4096/оп. от 23 июля на имя командарма 14-й он указывает, что «дальнейшее стояние частей армии на одном месте недопустимо» и требует развития энергичных действий ударной группы в указанном направлении.

День 24 июля ознаменовался отступлением 18-й пех. польск. див. на Броды. Отход этот совершался в чрезвычайно трудных условиях, в полном окружении нашей кавалерией, неоднократно бросавшейся в атаку в конном строю на отступавших белоноляков, причем одна из польских бригад (35-я пехотная) была почти полностью уничтожена, а ее штаб вместе с командиром бригады взят в плен{168}. На волочиском [330] направлении противник под вечер 24 июля оставил г. Волочиск и начал отступление на Тарнополь. В этот же день главные силы 12-й армии приступили к перегруппировке для форсирования р. Стыри. На левом фланге 14-й армии 41-я стр. дивизия также форсировала, наконец, р. Збруч.

Директивой № 613/сек./411/оп. от 24 июля командюз, в развитие директивы Главкома, ставил такие задачи своим армиям: 12-я армия должна была овладеть г. Ковелём в кратчайший срок, а затем, выставив заслоны в сторону Бреста, развивать решительное наступление в направлении Холм — Красник — Аннополь. Холм надлежало занять 4 августа, а переправы через Вислу и Сан в районе Аннополь — Ниско не позднее 15 августа. Конная армия не позднее 29 июля должна была овладеть районом Львов — Рава-Русская, выбросив передовые части для захвата перенрав через Сан в районе Синява — Перемышль. Задача 14-й армии заключалась в преодолении сопротивления противника на р. Збруч и в наступлении своей ударной группой в общем направлении Тарнополь — Перемышляны — Городок.

Разграничительные линии устанавливались между Западным и Юго-Западным фронтами: Домбровица — Ратно-Влодава — Ново-Александрия, все пункты, кроме первого, для Западного фронта включительно.

Между 12-й и Конной армиями: ст. Киверцы — Локачи-Мирча — Лабунь — Рубник, все пункты для 12-й армии включительно. Между Конной армией и 14-й: Катербург — Глиняны — Городок — Перемышляны, все пункты для 14-й армии.

В тот же день командюз своей телеграммой № 623/сек./ 4133/он. частично изменил эту директиву для 1-й Кон. армии, направив главную массу конницы для занятия Львова (см. приложение № 22).

Таким образом, если день 23 июля был поворотным для армий Юго-Западного фронта в тактическом отношении, то день 24 июля явился для него поворотным в стратегическом отношении, надолго предопределив оперативное тяготение главной массы его сил к театру Восточной Галиции.

Стратегическое изнурение Польского украинского фронта, неудачи на волочиском и бродском направлениях предопределили [331] оставление польскими армиями сильных естественных рубежей Стыри и Иквы, к тому же еще ускоренное направлением почти всей Конной армии на Броды.

В течение дня 25 июля 18-я пех. польская дивизия выдержала еще один упорный бой в Бродах. Окруженная со всех сторон нашей кавалерией в ночь с 25 на 26 июля, она вынуждена была пробиваться дальше на запад. Не менее успешно развивала преследование и 14-я армия, части которой 26 июля подходили уже к линии Н. Олексинец — Тарнополь — Трембовля. Выяснившаяся угроза Львову вынудила польское командование фронтом прибегнуть к полной перегруппировке своих сил, чтобы воспрепятствовать этой угрозе. Конная армия Буденного являлась реальным осуществлением этой угрозы, почему на нее и было обращено преимущественное внимание польского командования. Все равно обстановка требовала с его стороны решительных мероприятий: в связи со спешным отходом на запад полесской группы противника надлежало оттянуть и 3-ю польскую армию. Поэтому командующий Польским фронтом генерал Рыдз-Смиглы 26 июля отдал оперативный приказ, в котором объявил свое намерение собрать все свободные силы с менее угрожаемых направлений и ударить ими на Конную армию Буденного. 3-я польская армия (в составе 7-й пех. дивизии, 3-й пех. див. легионеров, 157-го, 132-го пех. полков, 6-й Украинской пд) должна была в течение 26 и 27 июля отойти на р. Стоход, переместив часть своих сил на юг и передав их в распоряжение 2-й польской армии.

Эта армия с частями, переходившими в нее из 3-й армии и прибывшими из тыла (1-й пех. див. легионеров, 6-й пех. див., сводной кав. группы — 1-я кав. див., 4-я кав. бригада и 7-й уланский полк) должна была, удерживая линию р. Стырь от Луцка до Тарговицы, главными своими силами ударить в направлении на Радзивиллов — Броды, чтобы облегчить 6-й армии восстановление ее положения на р. Збруч.

6-я польская армия до перехода в наступление 2-й польской армии имела задачей упорную оборону подступов к Восточной Галиции, а затем совместное наступление с нею в направлении Броды — Радзивиллов{169} (см. приложение № 29). [332]

Действительно, 27 июля части 25-й и 58-й стр. дивизий, вновь переправившиеся на левый берег р. Стырь, встретили уже весьма слабое сопротивление противника.

Дальнейшие операции армий Юго-Западного фронта не являются уже объединенными единством оперативного замысла, тяготея к разным операционным направлениям, поэтому операции в Восточной Галиции будут рассмотрены нами в отдельной главе. Здесь же мы рассмотрим только действия тех групп войск Юго-Западного фронта, которые все время оперативно тяготели к Западному фронту, и в конце концов были подчинены последнему, т. е. 12-й армии и 1-й Конной армии, но предварительно сделаем несколько выводов относительно только что рассмотренного периода операций.

При этом нам кажется необходимым обратить внимание на следующие обстоятельства.

Противник вполне правильно учел оборонительные свойства системы p.p. Иквы и Стыри и стремился опереться на них.

Поскольку противнику приходилось вести оборону на растянутых фронтах, рано или поздно его оборонительная система должна была быть прорвана атакующим. Это событие ускорилось еще благодаря плохому моральному состоянию польских войск. 2-я польская армия представила картину чрезвычайно слабой боеспособности при низком моральном состоянии как войск, так и начальников в боях на р. Стыри.

6-я польская дивизия, двинутая на Млынов, возвращается обратно с полдороги. Отряд генерала Линде, начавший было успешное наступление, вдруг прекращает его и возвращается обратно.

Мы полагаем, что это и было основной причиной неудачи польского маневра, имевшего целью сомкнуть внутренние фланги 2-й и 6-й польских армий.

Обращаясь к действиям наступающего, мы должны прежде всего с удовлетворением отметить энергичное и красивое маневрирование Конной армии Буденного.

Предоставленная собственной инициативе в разрешении поставленной ей задачи, эта армия в течение двухнедельных упорных боев, энергично маневрируя, притягивает на себя значительные силы противника и притом лучшие (18-ю польскую пд) и наносит им чувствительные удары.

Мы должны признать, что маневрирование 14-й армии за указанный период времени встречает большие затруднения. Однако бои за линию р. Збруч окончились бы гораздо ранее, [333] если бы силы этой армии не вводились в дело пакетами и не растрачивались в лобовых атаках на волочиском и гусятинском направлениях.

Как только на волочиском направлении мы применили маневр в достаточных силах, так в течение всего лишь двух суток нам удалось форсировать р. Збруч и окончательно сломить на ней сопротивление противника.

Обращаясь к действиям 12-й армии, следует признать, что ей приходилось на своем пути преодолевать не столько сопротивление противника, сколько бороться со свойствами местности.

Именно они, а также и разброска сил в этой армии, а не что-либо иное, замедляли продвижение этой армии. Лишь на р. Стыри она была задержана противником и неизвестно, как скоро она в этих условиях справилась бы с форсированием ее, так как в момент, когда она окончательно изготовилась к этой операции, противник сам добровольно покинул рубеж р. Стыри.

Обращаясь к способу маневрирования, примененному командованием Юго-Западного фронта, мы видим, что оно свелось к стремлению сначала окрылить, а затем охватить свободный северный фланг фронта противника, что повело к накапливанию Юго-Западным фронтом сил на своем правом фланге, в Полесье, местности малопригодной для действий значительных войсковых масс.

Кордонность расположения противника диктовала, казалось, другой способ действий, а именно массированного значительного кулака на кратчайшем к Бресту направлении, например на ковельском, для чего и могли бы быть употреблены 24-я и 25-я стр. дивизии.

Сравнивая ту роль, которая выпала на различные армии Юго-Западного фронта при этом конечном акте по очищению от противника Украины, следует признать, что опять-таки Конная армия оказалась в фокусе наиболее решительных операций.

И на этот раз она явилась тем маятником, который регулировал собою все операции Юго-Западного фронта. Эта роль до конца и с честью выполнялась 1-й Конной армией, начиная с первых ее шагов на правобережной Украине.

Оценивая ее деятельность, никогда не следует забывать того обстоятельства, что наиболее блестящие страницы кампании Юго-Западного фронта на Украине написаны кровью ее бойцов. [334]

С 28 июля начинаются фактически действия армий Юго-Западного фронта в расходящихся направлениях. 12-я армия, во исполнение ранее поставленных ей задач, стремится к Ковелю, а затем к Влодаве; Конная армия главной массой своих сил снижается круто к юго-западу и ввязывается в упорные бои с главными силами 2-й польской армии в районе Брод; наконец, 14-я армия продолжает свое продвижение в глубь Галиции, преодолевая упорное сопротивление противника на левых притоках р. Днестра.

И в этот период кампании наибольшее значение принадлежит операциям 1-й Конной армии на бродском направлении. Они будут рассмотрены нами в особой главе, а теперь мы закончим настоящую главу рассмотрением операций 12-й армии как группы, начавшей оперативно тяготеть к армиям Западного фронта еще с конца июля. 28 июля дивизии 12-й армии, форсировавшие р. Стырь, были разбросаны на фронте от с. Погост-Заречный до м. Рожище исключительно, протяжением свыше 200 км, причем наиболее плотная их группировка намечалась в районе Киево-Ковельской железной дороги, где группировались три дивизии (25-я стр., 7-я стр. и 44-я стр.).

Своим приказом № 58/оп. от 28 июля (см. приложение № 24) командарм 12-й поставил задачу своим дивизиям выйти на линию р. Стоход в пределах своих разграничительных линий не позже 24 часов 28 июля и не задерживаясь форсировать ее, а к 1 августа выйти на фронт Ратно — Ковель — Турийск — Киселин.

Однако главные силы армии только лишь 30 июля достигли линии р. Стоход, за исключением 58-й стр. дивизии, причем наиболее упорные бои завязались на перешейке между реками Стырью и Стоходом на участке Арсеновичи — Сокуль.

30 июля командарм 12-й своим приказом № 11 оп. (см. приложение № 20) ставил задачи своим дивизиям по форсированию р. Стоход и по форсированию р. Зап. Буг к 24 часам 3 августа.

Однако выполнение этого приказа замедлилось: в течение 31 июля 58-я стр. дивизия лишь достигла р. Стоход, а 25-я стр. дивизия удлинила свой фронт к югу, что дало возможность сосредоточить на упомянутом нами выше перешейке между рр. Стырь и Стоходом две стр. дивизии (7-ю и 44-ю). [335]

Эти дивизии, ведя упорные бои с противником, к концу дня 1 августа оттеснили его за р. Стоход. В ночь с 1 на 2 августа 12-я армия форсировала р. Стоход на всем своем фронте и двинулась к линии р. Зап. Буг.

Как известно, линия р. Стоход явилась той преградой, о которую разбилось наступление Брусилова в 1916 г. Она была сильна не столько благодаря свойствам самой реки, сколько благодаря свойствам ее широкой, болотистой долины.

Однако на сей раз противнику не пришлось воспользоваться сильными оборонительными свойствами этого рубежа. В то время как 12-я армия форсировала р. Стоход, 2-я и 3-я польские армии начали свое дальнейшее отступление к пределам Польши. Причина этого отхода заключалась в падении Бреста, в силу чего левый фланг польского украинского фронта (3-я и 2-я армии) отходил за р. Зап. Буг{170}.

Таким образом, 12-й армии оставалось теперь преодолевать лишь пространство для скорейшего выхода на одну линию с левым флангом армий Западного фронта. Уже в ночь с 3 на 4 августа 25-я стр. дивизия овладела Ковелём. Между тем Конная армия вела упорные и тяжелые для себя бои в районе Брод, что вызывало обоснованное беспокойство у нашего главного командования.

Телеграммой № 4592/оп. от 3 августа Главком указывал команд юзу, что обстановка на фронте Буденного безусловно вынуждает резкое выдвижение 12-й армии в направлении Владимира-Волынского.

6 августа 25-я и 7-я стр. дивизии вышли на линию р. Зап. Буг на фронте Опалин — Корытница, а 44-я стр. дивизия приближалась к г. Владимиру-Волынскому. [336]