Дальний Восток. Июнь — август 1943 года
В отношении Дальнего Востока на Вашингтонской конференции были приняты решения, намечавшие лишь самые общие направления, по которым должно было осуществляться наступление союзников теперь, когда появились признаки того, что общее наступление японцев наконец стало выдыхаться. Начальные этапы операций в центральной и юго-западной частях Тихого океана, а также в Бирме в общих чертах были разработаны, но то, что должно было последовать за этим, оставалось неизвестным. Не было никакой ясности в том, какие силы и средства будут необходимы, как распределить их между районами боевых действий, в какой последовательности назначать объекты ударов союзников, каким образом достичь окончательного разгрома Японии и прежде всего сколько времени потребуется для достижения победы. Получить ответы на все эти вопросы было тем более необходимо еще и потому, что теперь разгром стран оси в Европе являлся вопросом времени. Планирующие органы в Вашингтоне и Лондоне занялись проблемой переброски союзных сил из Европы на Дальний Восток.
С целью содействия разработке «стратегического замысла» союзников для Дальнего Востока, аналогично замыслу, выработанному для Европы, летом 1943 года в Лондон прибыла группа американских офицеров для совместной работы с английским комитетом по планированию. Затем английские офицеры отправились в Вашингтон, чтобы там завершить подготовку своих предложений. Как обычно, в ходе работы возникли неизбежные разногласия в отношении акцента на те или иные операции, и тем не менее по многим вопросам была достигнута согласованность. К тому времени, когда в августе Объединенный англо-американский штаб собрался на очередное заседание, основные черты согласованного «стратегического замысла» уже были выработаны.
Взгляды английских и американских экспертов относительно затруднений, возникших у противника, были абсолютно идентичны. Япония, по их докладам, производила менее четверти своих годовых потребностей в жидком топливе, а его запасов ей хватило бы не более чем на полгода. Японии не хватало танкеров, объем морских перевозок находился на пределе, а ее военно-морской флот после поражения у острова Мидуэй все больше уступал флоту союзников{83}. Японской армии приходилось оборонять [381] огромный внешний периметр, протянувшийся от Сибири через Китай и Бирму к Голландской Индии и далее к Соломоновым островам и атоллам Тихого океана. Нехватка транспортных судов ограничивала возможности японцев в переброске подкреплений, позволяя перевозить не более одной дивизии в месяц, а потенциал ее авиации был в равной степени ограничен.
При сложившейся обстановке, по общему мнению союзных разведывательных органов, Япония скорее всего должна была придерживаться в основном оборонительной стратегии, направленной на установление контроля над районом, безопасным в военном и независимым в экономическом отношении, при сохранении способности проводить наступательные операции ограниченного масштаба с целью улучшить свои позиции и ослабить ударную мощь союзников. Считалось маловероятным, чтобы Япония развязала конфликт с Советским Союзом{84}. Это могло случиться лишь в том случае, если бы русские собирались предоставить своим союзникам сибирские аэродромы или если бы русские, предположим, оказались перед угрозой неминуемого разгрома под ударами немцев. В Китае японские силы скорее всего должны были ограничиться поддержанием порядка в оккупированной ими зоне; предпринять наступление они могли лишь в случае угрозы высадки союзников на китайской территории или угрозы ударов союзной авиации с использованием китайских аэродромов. Появившиеся свидетельства наращивания численности японских сил в юго-западной части Тихого океана в районе, охватывавшем Новую Гвинею и Тиморское море, были, вероятно, связаны с тем, что японцы просто стремились воспрепятствовать дальнейшему проникновению союзников в этот район.
Оперативный аппарат союзников пришел также к согласованному мнению о том, что для окончательного разгрома Японии может оказаться необходимым вторжение на Японские острова. Считалось, что воздушное наступление нанесет ущерб японской промышленности и даже, возможно, приведет к капитуляции японцев, но утверждать это с полной уверенностью не было оснований. В связи с этим союзники поставили себе целью уничтожить японский военно-морской флот, истощить японские военно-воздушные силы и подвергнуть бомбардировкам японскую авиационную промышленность, захватить или уничтожить внешние источники снабжения Японии, расположенные на территории континентальной Азии и в Голландской Индии, нарушить морские коммуникации Японии путем уничтожения судов ее торгового флота и, наконец, захватить базы, с которых было бы возможно наносить удары с воздуха, и вторгнуться на Японские острова.
Где можно было найти такие базы? По мнению планирующих органов, в идеальном случае эти базы следовало бы создать на территории континентального Китая недалеко от Шанхая. В меньшей степени подходили острова Рюкю, Бонин и Курильские. Базы на континенте пришлось бы захватывать путем проведения десантных операций с острова Формоза или же действиями на суше со стороны Гонконга и Кантона. Такая кампания, несмотря на значительные трудности, связанные с плохими коммуникациями, дала бы возможность нанести решительное поражение японской армии. Однако в любом случае было бы необходимо в первую очередь [382] овладеть одним или несколькими крупными островами у побережья Китая — Формозой, Лусоном или Хайнанем. Подступы к первому острову возможны были с востока, через Маршалловы и Каролинские острова, которые и намечались в качестве оси продвижения сил адмирала Нимица. Лусон лежал на направлении естественного продолжения наступления сил генерала Макартура через Новую Гвинею, а подступы к острову Хайнань совпадали с направлением наступления английских сил с запада через Сингапур и Южно-Китайское море. Эти продолжительные по времени операции вряд ли могли обеспечить союзникам высадку на территории континентального Китая раньше конца 1946 года, а окончательный разгром Японии в этом случае ожидался примерно к 1948 году.
Такой мрачный прогноз как англичане, так и американцы считали абсолютно неприемлемым. В своей памятной записке, направленной Объединенному англо-американскому штабу, они отмечали: «Операции, которые не предполагают полного возвращения до 1947 года всех территорий, захваченных японцами, заставляют сделать серьезный вывод о том, что Объединенные нации фактически не могут выиграть войну против Японии». Что же можно было в связи с этим предпринять? Органы планирования пришли к выводу, что во избежание ненужной траты времени необходимо начать переброску союзных сил на Дальний Восток за четыре — шесть месяцев до предполагаемой даты разгрома Германии. Американцы хотели пойти еще дальше и смело планировали нанести поражение Японии в течение двенадцати месяцев после окончания войны в Европе, однако англичане с такими расчетом не согласились. Они не представляли, как реально можно достичь цели, не прибегая к прямому вторжению и не проводя никаких предварительных бомбардировок. Кроме того, они, вероятно, опасались, что принятие такого плана могло вызвать изменение главного стратегического принципа «Европа — в первую очередь». Кстати, на этом настаивали планирующие органы военно-морских сил США, утверждавшие, что разумнее добиваться разгрома Германии и Японии в 1946 году, чем строить свои планы в расчете, что Германия будет побеждена в 1944 году, а Япония — в 1948 году.
Существовала несогласованность и по двум другим вопросам. Англичане не считали продвижение через Новую Гвинею благоразумным распределением усилий и вместо этого предлагали считать этот удар вспомогательным по отношению к удару союзников из района центральной части Тихого океана через Маршалловы и Каролинские острова. По данному вопросу они, естественно, завоевали большие симпатии у представителей адмирала Кинга, нежели у тех представителей сухопутных войск США, кто должен был защищать интересы генерала Макартура. Рекомендации англичан слишком близко затрагивали сферу внутренних конфликтов, имевших место в вооруженных силах США, чтобы принимать их как целесообразные. Более серьезным был вопрос о месте Китая в большой стратегии союзников и явившийся прямым следствием этого вопрос о важности отвоевания у японцев Бирмы.
У плановых органов союзников не возникло различия во мнениях относительно прогрессирующего упадка морального духа китайцев, об экономических трудностях Китая и возможностях Чан Кай-ши держать в узде пораженцев в своем правительстве и в армии. Никто не сомневался и в том, что от китайской армии не следовало ожидать слишком многого. Доведение этой армии «до приемлемого уровня боеспособности, — отмечал объединенный разведывательный комитет союзников, — было бы предприятием настолько трудоемким, что выполнить его можно было бы только за время, исчисляемое годами». Все сходились и во взглядах о том, что официальное заключение Китаем мира с японцами, хотя и маловероятное, могло бы нанести серьезный политический ущерб делу союзников, а развал [383] государственного аппарата и наступление хаоса могли бы значительно усложнить планировавшееся создание баз на китайской земле для вторжения в Японию.
В свете сказанного главной помощью из всевозможных ее видов, которую союзники могли оказать Китаю, была, безусловно, моральная. Англичане готовы были согласиться с тем, что «открытие Бирманской дороги, имевшее в большей степени психологическое значение по сравнению с размерами материальной помощи, которую эта дорога могла дать Китаю, оказалась бы значительным стимулом для поднятия морального духа». Однако с утверждением, что открытие Бирманской дороги могло внести какой-то заметный военный или экономический вклад в наращивание китайских военных усилий раньше, чем через два года, англичане никак не могли согласиться. В то же время окончательное прекращение сопротивления китайцев, каким бы прискорбным ни считался этот факт для союзников, не казалось английскому руководству таким катастрофическим, каким оно представлялось американцам.
Различие в подходе к этому вопросу породило расхождение во взглядах английских и американских руководителей относительно курса, которого следовало придерживаться в Бирме. Американцы хотели за два последующих сухих сезона очистить полностью Бирму от противника, а Бирманскую дорогу открыть в результате овладения Рангуном еще до того, как будет предпринят удар в направлении Сингапура. Англичане, соглашаясь на то, чтобы операции в Верхней Бирме, намеченные на предстоящий зимний сезон, проходили так, как они были запланированы, в то же время предлагали направить действия союзников непосредственно на захват Сингапура через Северную Суматру. Признавая, что при этом открытие Бирманской дороги к Китаю задержится, они выдвигали довод, что удар на Сингапур окажет огромное психологическое воздействие на всю Японскую империю, ускорит нанесение ударов по сходящимся направлениям с востока и запада и тем самым еще быстрее сделает доступными для союзников порты Южного Китая. К сожалению, силы и средства для таких ударов могли быть высвобождены только после окончания войны в Европе, что, по предположениям англичан, должно было произойти самое раннее в марте 1945 года. Таким образом, в течение всего указанного периода англичане не предполагали осуществить никаких крупных операций в Юго-Восточной Азии.
Американцы находили это неприемлемым. Дело усугублялось еще и тем, что некоторым недоверчивым умам в Вашингтоне казалось, будто англичане на Дальнем Востоке затевали ту же самую игру, которую они вели в бассейне Средиземного моря, то есть больше заботились о том, чтобы обеспечить себе позиции, гарантирующие им максимальные послевоенные выгоды, нежели о том, чтобы в кратчайший срок разгромить нынешнего противника. Такие подозрения нелегко было развеять, а поскольку к этому делу имел отношение и сам премьер-министр, они не лишены были оснований.
Какие бы операции в Юго-Восточной Азии ни проводились, по своим масштабам и значению они потребовали бы радикального пересмотра структуры военного командования союзников на этом театре. Хотя этот вопрос не фигурировал как отдельный пункт повестки дня Вашингтонской конференции, в ее ходе не раз неофициально обсуждалась проблема наиболее целесообразной перестройки существующей структуры военного командования и поднимался вопрос о том, в тех ли руках находится высшее руководство действиями союзных сил на театре. В ходе бесед становилось все более очевидным, что главнокомандующий войсками Британского [384] содружества в Индии, обремененный множеством сложных проблем, связанных с удержанием в руках союзников индийской базы, не в состоянии взять на себя ответственность за проведение намеченных операций, поскольку они теперь уже выходили за рамки простого обеспечения безопасности восточных границ Индии. Премьер-министр был не единственным из высших руководителей союзников, кто начал сомневаться в способности фельдмаршала Уэйвелла осуществлять операции на новом этапе.
В своем послании военному кабинету, направленном 29 мая, Черчилль предлагал назначить Уэйвелла генерал-губернатором Австралии, а генералу Окинлеку, уже в течение девяти месяцев находившемуся не у дел, вновь занять пост, который он передал Уэйвеллу два года назад. Военный кабинет не считал благоразумным посылать Уэйвелла в Австралию, где его присутствие могло быть расценено как посягательство на военные полномочия генерала Макартура. К тому же в самой Индии в связи с предстоящим уходом в отставку маркиза Линлитгоу вскоре должен был оказаться вакантным пост вице-короля, и Уэйвелл в военное время был наиболее подходящей для этого кандидатурой. 18 июня было объявлено о назначении Уэйвелла вице-королем Индии и одновременно о назначении генерала Окинлека главнокомандующим. В официальном сообщении указывалось, что намечается создать самостоятельное Восточно-азиатское командование, «чтобы освободить главнокомандующего войсками в Индии от обязанностей по руководству операциями против Японии». В числе лиц, предлагавшихся на новый пост, министр по делам Индии Эмери выдвинул начальника управления морских десантных операций Маунтбэттена как наиболее подходящую кандидатуру для проведения «кампании, которая на своей завершающей стадии будет в основном включать морские десантные и воздушно-транспортные операции». Однако принятие решений о сфере ответственности нового командования и о назначении его руководства было отложено до Квебекской конференции, которую намечалось провести три месяца спустя.
Таким образом, вся ответственность за выполнение решений, принятых на Вашингтонской конференции, временно была возложена на генерала Окинлека. Вспомним, что Объединенный англо-американский штаб выдвинул следующие задачи, которые требовалось решить на Бирманском театре. Прежде всего необходимо было создать воздушный мост, который бы к осени обеспечил переброску в Китай 10 тыс. т грузов ежемесячно. Из Ассама через Ледо и Импхал предписывалось провести «энергичные и дерзкие» сухопутные и воздушные операции в Бирме одновременно с наступлением китайских войск из провинции Юньнань. И наконец, осуществив морскую десантную операцию, намечалось захватить порт Акьяб и острова Рамри, а также перерезать морские коммуникации японцев, идущие к Бирме.
Через две недели после своего назначения генерал Окинлек отправил в Лондон свой первый доклад с оценкой задач, стоявших перед ним, и со своими предложениями о способах их решения. Картина, нарисованная им, была неутешительной. Вначале он коснулся операций, которые предполагалось проводить с территории Ассама. Успех этих операций, как отмечал Окинлек, во многом зависел от коммуникаций, по которым не только подвозились грузы для воздушных перебросок в Китай (что было делом первостепенной важности), но и обеспечивалась работа джутовых и чайных плантаций в Ассаме, а также осуществлялся вывоз их продукции, являвшейся существенным вкладом в слаборазвитую экономику Индии. Требования, предъявляемые к этим коммуникациям в связи с предстоящим проведением наступательных операций, и необходимость строительства [385] дорог, пригодных для использования в любое время года, неизбежно противоречили друг другу, а выдвигать боевые соединения и части за пределы рубежа, на котором они смогли бы переждать дождливый сезон, было бы стратегически неразумно. В заключение генерал Окинлек отмечал, что «в связи с этим наши задачи на предстоящий зимний сезон должны состоять в сокращении разрыва между конечными пунктами наших всепогодных линий коммуникаций и сетью постоянно пригодных дорог Бирмы до расстояния, которое возможно было бы преодолеть в течение сухого сезона 1944/45 года. Это возможно в том случае, если дороги, пригодные для использования круглый год, будут продолжены до Ситтанга и Калемио». Таким образом, «конечные рубежи» всех трех наступательных операций в Верхней Бирме (наступления 4-го корпуса из Импхала, наступления войск генерала Стилуэлла из Ледо и наступления китайских войск из провинции Юньнань) должны были ограничиться пределами, в которых возможно было организовать снабжение войск и создать надежные исходные пункты для проведения операций последующего сухого сезона.
Перейдя к рассмотрению возможности десантной операции в районе порта Акьяб, известной под кодовым названием операции «Буллфрог», генерал Окинлек отмечал, что с точки зрения поднятия морального духа ее успех сыграл бы важную роль. Араканская катастрофа не должна была повториться{85}. Однако понимание этого ничуть не облегчало проведение операции у Акьяба. Японцы уже успели значительно укрепить свои позиции в инженерном отношении, и Окинлек подсчитал, что для овладения портом ему потребуется не меньше трех бригад в первом эшелоне десанта, одна дивизия второго эшелона, все возможные силы авиационного обеспечения и корабельной поддержки и, может быть, даже парашютно-десантные части. Операция такого масштаба, безусловно, не могла быть проведена раньше января 1944 года. Если затем те же самые транспортные средства потребуются и для овладения островом Рамри, то неизбежна новая отсрочка на три-четыре месяца, хотя союзникам, вероятно, и представится возможность осуществить внезапный успешный удар против Рамри со стороны Акьяба сразу же после его захвата. В дополнительном послании Окинлек отметил, что сил и средств, выделенных для указанных операций Объединенным англо-американским штабом, будет недостаточно, а их численность следует увеличить.
Предложения Окинлека вызвали тревогу в Лондоне. Английский комитет по планированию заявил: «Такой подход к проблеме идет вразрез с духом решений Вашингтонской конференции. Мы считаем, что наша цель должна состоять в продвижении на максимально возможную глубину, а если командующий указывает предел, которого он собирается достигнуть, то этим самым он ограничивает инициативу командиров действующих войск на местах, поскольку они в интересах англо-американского сотрудничества, а может, даже в более высоких интересах обязаны напрягать все силы для преодоления административно-снабженческих трудностей и, если это будет в их силах, пройти вплоть до таких пунктов в Бирме, как Мьиткьину и Мандалай».
Перенесение десантных операций в районах Акьяба и Рамри за пределы крайнего согласованного срока — декабря 1943 года, по мнению комитета, также ставило англичан в уязвимое положение: их могли обвинить в недобросовестности, особенно после того, как американцы уже дали [386] свое согласие выделить для проведения этих операций крупные военно-морские силы. Кроме того, из-за такой отсрочки могли возникнуть и другие проблемы. «Из жонглирования количеством и типами десантно-высадочных средств, необходимых для овладения Акьябом и Рамри, — писал комитет, — для нас становится ясным, что потребности в силах и средствах для этих операций в конечном счете вступят в противоречие с потребностями для операции «Оверлорд». Потребности для той и другой операции были согласованы на Вашингтонской конференции, однако требования командующего войсками в Индии и начальника штаба командующего союзными войсками, который, безусловно, после детального планирования затребует увеличения выделяемых ему сил и средств, неизбежно создадут конфликтную ситуацию.
Тем не менее начальники английских штабов отнеслись к проблемам генерала Окинлека с большим сочувствием. Это объяснялось, в частности, тем, что 23 июля они имели возможность выслушать во всех деталях устный отчет об этих трудностях, изложенный начальником его оперативного управления генерал-майором Моллэби. Они согласились со всеми рекомендациями Окинлека, за исключением предложения перенести операцию у Рамри на три-четыре месяца, ввиду того что необходимо вернуть все десантно-высадочные средства и транспортные суда в Бомбей для переоборудования. «Разве и в самом деле так уж невозможно, — спрашивали они, — сделать все это на восточном побережье Индии, где в любом случае придется готовить причальные устройства для проведения морских десантных операций в будущем? Мы ни в коей мере не можем согласиться, — указывали начальники штабов, — чтобы высадка на Рамри была отложена до 1944–1945 годов».
Это послание начальников штабов разминулось с другим письмом генерала Окинлека, отправленным им 22 июля, еще менее бодрым по тону. В нем Окинлек вновь повторял просьбу выделить ему дополнительные силы и средства, чтобы иметь возможность преодолеть многочисленные трудности, связанные с операцией «Буллфрог»: открытые подступы, не дающие возможности обеспечить внезапность; ограниченное число пунктов высадки; зависимость прикрытия с воздуха от наличия авианосной авиации; равнинная прибрежная полоса, которая мешает корабельной артиллерии оказать эффективную поддержку десанту. Окинлек еще раз напомнил об особом значении успеха этой операции. «Неудача, — писал он, — может серьезно осложнить наши планы использования Индии в качестве базы для осуществления последующих операций крупного масштаба, может вызвать недовольство в стране и значительно ухудшить ее политическое и экономическое положение. В результате этого может возникнуть необходимость отвлечения войск и других ресурсов от выполнения задач по разгрому японцев. Неудача может оказать пагубное влияние и на другие азиатские страны».
Исходя из вероятного количества сил, которые могли развернуть японцы в Акьябе, командующие сухопутными войсками и флотом, подчиненные Окинлеку, заявили, что «при имеющемся у них количестве транспортных судов и десантно-высадочных средств операцию «Буллфрог» предпринимать не следует». Сам Окинлек и командующий ВВС не были с этим согласны, однако Окинлек писал: «Ввиду трудностей и риска, связанных с проведением совместных операций вообще и данной операции в частности, я считаю необходимым иметь разумный резерв, и эти дополнительные силы и средства должны быть предоставлены в наше распоряжение...» Переходя к вопросу о Рамри, он выразил сомнение по поводу целесообразности проводить операции в спешке, тем более опираясь на только что захваченный порт. Он подчеркивал, что даже необходимая задержка для подготовки высадки всех предназначенных для этого сил рискованно [387] приблизит операцию к сезону дождей. В заключение Окинлек откровенно спрашивал, стоит ли Рамри всех тех усилий, которые связаны с высадкой там десанта.
Эти обескураживающие послания прибыли в Лондон в тот момент, когда прекращение сопротивления итальянцев на Сицилии, казалось, открывало новые блестящие перспективы в бассейне Средиземного моря. Как уже говорилось выше, 20 июля начальники английских штабов издали «приказ о неприкосновенности», касавшийся всех транспортных судов и десантно-высадочных средств, которые находились в то время на Средиземном море и в последующем предназначались для переброски на Дальний Восток до тех пор, пока не будут определены потребности последующих операций на Средиземноморье. Англичанам теперь казалось очевидным, что в свете новых обстоятельств решения, принятые в свое время в Вашингтоне, требуют пересмотра.
Как принято, послания генерала Окинлека были представлены премьер-министру. В двух памятных записках английскому комитету начальников штабов от 24 и 26 июля Черчилль раскритиковал командование войсками в Индии и назвал бессмысленными операции, для которых требуются столь дефицитные в данный момент значительные силы и средства. «Все командующие на театрах как будто состязаются друг с другом, преувеличивая свои потребности и трудности, которые им придется преодолевать. Доклад Окинлека показывает, сколь важно компетентному и опытному военачальнику, ставшему главнокомандующим, уметь оценить все проблемы, связанные с военными действиями на вверенном ему фронте, чтобы придать значимость предстоящим операциям. Письма, подобные полученным от генерала Окинлека, без сомнения, вызовут в Соединенных Штатах самую твердую убежденность в том, что на этом театре мы просто играем в игрушки и зря тратим время на подготовку боевых действий». В отношении самой операции Черчилль писал:
«Я уверен, что начальники штабов в полной мере осознают, как неразумно в настоящий момент снимать из района Средиземного моря значительные силы и средства и сосредоточивать их на новом театре для штурма маленького пятнышка, каким является Акьяб, где противник создал нечто вроде Гибралтара и способен подбросить сюда до дивизии. И зачем же ради такой второстепенной цели, в настоящее время справедливо лишенной своего логического продолжения — овладения Рангуном, мы должны приковать на весь 1944 год все десантные средства к району Бенгальского залива? Даже овладение островом Рамри откладывается до прекращения муссонов. Более неразумного способа ведения войны нацией, обладающей значительным превосходством на море и в воздухе, трудно себе представить, и я, безусловно, не готов взять на себя ответственность за такие расточительные затраты усилий и времени.
В кампании 1944 года необходимо предусмотреть:
(а) максимально возможную помощь Китаю по воздуху, выбор наиболее удобной воздушной трассы и прикрытие аэродромов;
(б) максимальный нажим на японцев путем проведения операций, аналогичных тем, которые осуществляет генерал Уингейт в Ассаме в тех районах, где возможно вступить в соприкосновение с японскими войсками на суше;
(в) широкую десантную операцию, именуемую «Второй Анаким», которую возможно будет провести в том районе, где боевые действия не прерываются сезоном дождей и где наши военно-морские и военно-воздушные силы могут использовать всю свою мощь.
Именно на этих моментах должны сосредоточить свое внимание наши штабы и провести безотлагательное и самое детальное изучение имеющихся возможностей». [388]
В заключение он потребовал, чтобы с новыми документами генерала Окинлека, содержавшими просьбу об отсрочке начала операций, были ознакомлены все члены комитета обороны военного кабинета, который должен был собраться 28 июля на заседание для обсуждения общей стратегической обстановки.
На этом заседании комитета «приказ о неприкосновенности» был подтвержден, но генерал Брук вынужден был отметить, что «широкая операция», упоминавшаяся Черчиллем и действительно рекомендованная объединенному комитету по планированию английскими представителями, уже изучена английским комитетом по планированию, который пришел к заключению, что силы и средства, требующиеся для этой операции, изыскать невозможно до тех пор, пока не закончится война в Европе. Заявление Брука не испугало премьер-министра, который выразил желание «иметь возможность показать американцам, собирающимся критиковать англичан за отсутствие у них инициативы и упорства, смелый план на лето 1944 года, подготовленный в духе операции на острове Суматра». Этот план предусматривал сосредоточить к тому времени английский Восточный флот в Индийском океане и завоевать господство в Бенгальском заливе; тогда никакой муссон не помешал бы провести операции в этом районе. В связи с этим комитет обороны решил, во-первых, не отвлекать силы и средства из района Средиземного моря, поскольку такое отвлечение в угоду проведению операций у порта Акьяб могло бы повредить успеху операции на Средиземноморском театре; во-вторых, пересмотреть операции, которые предполагалось развернуть с территории Индии, и, в-третьих, обратить особое внимание на то, что предлагаемый план обхода Бирмы и проведения десантной операции летом 1944 года сулит значительно большие выгоды. В течение оставшегося времени рекомендовалось детально проверить разработку плана, готовящегося на этих принципах.
Анализируя мрачные перспективы из-за неспособности Англии выполнить даже урезанные обязательства перед своими союзниками на Дальнем Востоке, премьер-министр увидел проблеск надежды в том, что 3 мая после трех месяцев пребывания в Северной Бирме в тылу у японцев возвратились в Импхал генерал Уингейт и все оставшиеся в живых бойцы его «группы глубокого проникновения».
Уингейт был одним из тех военных, кто не страдал ортодоксальностью, столь нередкой в английской армии. Он разработал свои законы специальных боевых действий во время службы в английских войсках в Палестине и в период кампании против итальянских войск в Восточной Африке в 1941 году. Там Уингейт привлек к себе внимание фельдмаршала Уэйвелла, который, будучи учеником и биографом Алленби{86}, хорошо понимал значение таких операций, проводившихся еще в годы первой мировой войны полковником Лоуренсом. Уэйвелл предложил Уингейту сформировать и обучить «группу глубокого проникновения» для действий в тылу у японцев, намереваясь вначале использовать эту группу одновременно с намечавшимся наступлением китайских войск из провинции Юньнань с целью нарушения японских коммуникаций, проходивших между Швебо и Мьиткьиной. Хотя наступление китайцев не состоялось, Уэйвелл [389] разрешил «чиндитам» Уингейта действовать самостоятельно, и 13 февраля труппа выступила.
Трехмесячное пребывание группы на оккупированной противником территории имело важное моральное воздействие как на врагов, так и на друзей. Японцы поняли, что скоро им придется иметь дело с более грозным противником, чем они предполагали, исходя из прежних действий английских и индийских сил в Бирме, и что перейти горы, отделявшие Бирму от Ассама, гораздо легче, чем они думали раньше. В связи с этим японцы начали готовить наступление, которое было развернуто в период сухого сезона 1943/44 года и измотало силы японских войск, в результате чего возникли благоприятные условия для успешного вторжения 14-й армии в Северную Бирму в следующем году.
Если же говорить об английской армии и англичанах вообще, то Уингейт сумел показать им (и сделал он это как раз в тот момент, когда это было крайне необходимо), что боевое превосходство японцев, продемонстрированное ими раньше в джунглях, отнюдь не является естественным и неизбежным и что при должной подготовке английские или другие руководимые англичанами солдаты могут действовать ничуть не хуже. Никто официально не пытался умерить тот приподнятый тон, каким пресса освещала успехи Уингейта, тем более что этот вполне понятный национальный энтузиазм еще больше подогревал сам премьер-министр. 24 июля Черчилль предложил выдвинуть Уингейта на пост, обеспечивавший ему руководство всеми операциями в Бирме. «Нет сомнения в том, — отмечал премьер-министр, — что авторитет и успехи этого человека останутся неизменными в той обстановке пассивности, характерной для наших операций на Индийском фронте, и никакой вопрос о старшинстве не должен мешать выдвижению достойных лиц на те посты, которые они заслужили на войне». Черчилль пригласил Уингейта приехать в Англию для беседы. Уингейт был своевременно вызван и прибыл как раз вовремя: 5 августа он вместе с премьер-министром и начальниками штабов поднялся на палубу «Куин Мэри», чтобы отправиться на конференцию в Квебек.
Премьер-министр возлагал на генерала Уингейта те же надежды, какие лелеял президент Рузвельт в отношении генерала Ченнолта. Смелые и необычные идеи Уингейта могли иметь решающее значение в экономном расходовании сил на театре, трудности которого до сих пор ставили в тупик командующих войсками в этом районе, отчего престиж нации находился под угрозой. В один из дней путешествия на «Куин Мэри» Черчилль потребовал от своих военных советников предложить американскому союзнику «позитивный план нанесения ударов, чтобы доказать нашу активность на театре войны, где мы из-за своих неудач и пассивности заслужили до некоторой степени справедливый упрек». Премьер-министр надеялся, пользуясь методами Уингейта, создать наиболее благоприятные условия для наступления по суше со стороны Ассама и провинции Юньнань с целью овладения Бирманской дорогой. Это, возможно, заставило бы американцев примириться с отменой десантной операции в районе порта Акьяб, являвшейся в любом случае неразумной, и с использованием транспортных судов для операции «Калверин», названной премьер-министром «Азиатский «Торч» (эта операция предусматривала широкую высадку десантов в юго-восточном направлении к Сингапуру).
Начальники штабов с большим вниманием выслушали предложения генерала Уингейта, высказанные им 8 августа на борту «Куин Мэри». Эти предложения основывались на широком применении «групп глубокого проникновения», действия которых явились бы неотъемлемой частью плана овладения Бирмой и создания условий, облегчающих продвижение главных сил. Уингейт предлагал направить три группы: одну — с территории Китая для действия на японских коммуникациях северо-восточнее [390] города Мандалай; другую — с территории Индии для действий в районе железной дороги Швебо, Мьиткьина и третью — со стороны гор Чин-Хилс для действий на коммуникациях между Калеуа и Калемио. Следом за ними должны были действовать главные силы. Каждая группа обеспечивалась для действий в течение двенадцати недель, после чего ее предполагалось сменить. С началом следующего сухого сезона намечалось развернуть новое наступление с целью освободить всю Бирму и выйти к Таиланду и Индокитаю. Для переброски грузов и связи потребовалось бы также определенное количество самолетов, но наипервейшим делом должно было стать создание постоянного механизма ускоренной подготовки «групп глубокого проникновения».
Английский комитет по планированию рассмотрел план Уингейта и нашел его «многообещающим». При этом отмечалось, что сказать, смогут ли быть выделены требуемые силы и средства и как это повлияет на подготавливаемые операции, может лишь генерал Окинлек, в связи с чем комитет по планированию подготовил тексты телеграмм с запросом мнения Окинлека относительно предложений Уингейта. Однако комитет начальников штабов посчитал, что эти тексты слишком негативны и без нужды акцентируют внимание на трудностях, связанных с принятием плана. «Командующему войсками в Индии необходимо дать понять, — указывали начальники штабов, — что, изучив доклад генерала Уингейта, мы решили сделать все возможное для использования в Бирме «групп глубокого проникновения» и хотели бы знать, в какой степени могут быть удовлетворены потребности для претворения в жизнь такого плана». Все было сделано в соответствии с этими указаниями.
Тем временем начальники английских штабов продолжали обсуждать рассчитанную на длительный период дальневосточную стратегию в свете документа, разработанного объединенным комитетом по планированию. Их внимание было, естественно, сосредоточено на противоречивых предложениях, касавшихся проведения тех или иных операций в Юго-Восточной Азии, и английский комитет по планированию, также вполне естественно, поддерживал рекомендации своих соотечественников:
«По нашему мнению, правильная стратегия, то есть стратегия, которая сможет приблизить окончание войны, требует овладения Северной Суматрой и Сингапуром с целью подготовки к овладению Бирмой. Хотя такая последовательность и не предполагает более быстрого открытия Бирманской дороги по сравнению с ранее предлагавшимся вариантом, а количество грузов, направлямых в Китай, первоначально будет возрастать даже медленнее, темпы наступления в конечном счете увеличатся, поскольку мы сможем в самые ранние сроки обеспечить себе контроль над Южно-Китайским морем и доступ к одному из китайских портов. Чем раньше в наших руках окажется Сингапур, тем, несомненно, весомее будет стратегический выигрыш, и такую последовательность действий мы намерены отстаивать со всей решительностью и настойчивостью». Однако такая операция, по мнению начальников штабов, не могла быть проведена раньше 1945 года, а перенесение всех основных операций на следующий год в значительной степени обострило бы англо-американские и тем более англо-китайские отношения. Этого начальники штабов стремились избежать любым путем и поэтому не спешили уступать настояниям премьер-министра об отмене запланированной высадки десантов у Акьяба и на Рамри. Генерал Брук отмечал, что если предложения Уингейта по поводу овладения Бирмой будут приняты, то «было бы весьма важно продолжать боевые действия на этом театре в будущем году и завершить полное освобождение Бирмы».
Начальники штабов пришли к заключению, которое свидетельствовало о том, что они определяют обстановку, отнюдь не исходя из жестких [391] требований военной логики. 8 августа они доложили премьер-министру: «Начальники штабов разделяют ваше мнение, что мы должны сделать все возможное, чтобы отменить или в крайнем случае отложить проведение операции «Буллфрог». Однако если американцы будут настаивать, десант в районе порта Акьяб может быть запланирован на 1 марта. В этом случае транспорты, необходимые для высадки, смогут оставаться на Средиземноморском театре в течение периода плохой погоды в Юго-Восточной Азии вплоть до 10 октября, когда потребность в них для генерала Эйзенхауэра уже отпадет».
Кроме того, начальники штабов согласились рассмотреть предложение премьер-министра о проведении операции в северной части острова Суматра. Такая операция определенно имела свои преимущества, поскольку в результате ее осуществления союзники могли бы получить базы для развертывания широкого авиационного наступления на японские коммуникации. Она могла бы заставить японцев предпринять контрнаступление, которое вынудило бы их использовать резервы, в количественном отношении ничуть не меньшие, чем силы, необходимые для отражения удара союзников в районе Акьяба. Кроме того, эта операция не потребовала бы никаких мероприятий по дополнительному сосредоточению сил и могла бы быть представлена американцам как равноценная замена операции в районе Акьяба. Однако, несмотря на такие доводы, английский комитет по планированию не рекомендовал проводить эту операцию. Если бы вслед за такой операцией было задумано осуществить удар по Сингапуру, это могло бы насторожить японцев. В то же время операции в Южной Бирме, которые сами по себе оставляли «открытой дверь» для последующего удара по Сингапуру, стали бы невозможными, если бы действия на Суматре начались раньше. Отмена высадки десанта у Акьяба означала бы в определенной степени утрату необходимой стратегической гибкости, равно как и подрыв доверия американцев к англичанам.
На премьер-министра эти аргументы не подействовали. «Задача, ставившаяся комитету по планированию, — заявил он, — заключалась не в том, чтобы давать советы о дальних перспективах ведения войны на Востоке, а в том, чтобы разработать в деталях конкретную операцию и определить ее непосредственные результаты». Сингапур в любом случае представлял собой весьма отдаленный объект, а вопрос о его возврате, вполне вероятно, будет решаться за мирным столом, а не в ходе войны, и поэтому «на данный момент он не должен совершенно ставиться на повестку дня, поскольку ради этого нам пришлось бы накапливать силы и жертвовать проведением других операций». Черчилль не видел причин, которые бы мешали осуществить операцию на Суматре одновременно с действиями Уингейта в Северной Бирме и интенсификацией воздушных перебросок в Китай. Начальники штабов так и не смогли убедить Черчилля не навязывать этот план союзникам, как не могли убедить его не выдвигать свою идею «фикс» для Европы — операцию «Юпитер». Черчилль вплоть до окончания Квебекской конференции упорно противился осуществлению высадки десанта в районе порта Акьяб.
Тем временем начальники штабов, пытаясь сформулировать «позитивные предложения, касавшиеся нанесения ударов по противнику», чего требовал от них премьер-министр, столкнулись с новыми трудностями. В начале августа, накануне отъезда в Квебек, они узнали о бедствии, свалившемся на перегруженные линии коммуникаций, которые вели к Бирманскому фронту: река Дамодар размыла берега в 50 милях к северо-западу от Калькутты и разрушила полотно двух главных железнодорожных линий и основной шоссейной магистрали. Генерал Окинлек докладывал, что пока еще не определены размеры причиненных разрушений, но, [392] без сомнения, это бедствие весьма серьезно отразится на проведении операций сухопутных войск в Северной Бирме и на строительстве аэродромов для воздушных перебросок в Китай.
Это нарушило все планы, намеченные на предстоящий сезон боевых действий, и привело к ряду несогласованных решений. Доставка грузов на Ассамский фронт уже значительно задерживалась. По первоначальной оценке общие оперативные потребности войск в боеприпасах, продовольствии и других грузах составляли 4300 т в день. Эта оценка оказалась слишком низкой, а первоначальный расчет пропускной способности линий коммуникаций 3400 т в сутки был слишком завышен, в связи с чем у генерала Окинлека уже образовался дефицит 128 тыс. т. 11 августа он докладывал, что в связи со стихийным бедствием нельзя надеяться на нормальный подвоз по железной дороге вплоть до ноября, и поэтому ежедневно будет образовываться дефицит 600 т. Из-за этого, отмечал Окинлек, будет невозможно одновременно обеспечивать продвижение войск генерала Стилуэлла со стороны Ледо, в задачу которых входило создание новой линии коммуникаций с Китаем, и действия 4-го корпуса из Импхала. В связи с этим Окинлек предлагал совсем отменить первую операцию, доказывая, что практическая выгода от операций генерала Стилуэлла будет «в любом случае небольшая, ибо малые скорости движения по дорогам в этом районе подтверждают мнение, которого давно здесь придерживаются, что по этому пути в короткие сроки невозможно будет перебросить в Китай сколько-нибудь значительное количество грузов».
Расчеты английского комитета по планированию относительно пропускной способности новой дороги Ледо — Мьиткьина — Баошань подтверждали расчеты штаба генерала Окинлека. Американцы надеялись доставлять по ней по меньшей мере 80 тыс. т в месяц. Англичане же считали близкой к пределу нормой 30 тыс. т и не представляли, каким образом этот путь можно проложить и обеспечить его эксплуатацию раньше осени 1946 года. Однако начальники штабов не были готовы отменить указанную операцию, которая больше всего позволяла надеяться на восстановление связи с Китаем и которая к тому же обеспечивала возможности для ведения боевых действий в Бирме. «Исходя из всего этого, — сообщал комитет начальников штабов генералу Окинлеку 14 августа, — и памятуя о том, что (операция из Ледо) представляет собой единственную возможность использовать китайские силы генерала Окинлека со стороны Рамгарха, мы не можем обещать (ее) отмену...»
Это послание комитета начальников штабов разминулось с другим донесением генерала Окинлека от 13 августа, в котором содержалось еще более огорчительное заключение. Окинлек предлагал теперь отменить на предстоящий сухой сезон все наступательные операции. «(Я) хорошо представляю тот нажим, который оказывается на вас с целью одобрения крупных наступательных операций в Бирме, — писал он, — но я верю, что вы полностью осознаете пагубность такого курса. Ход планирования даже (предполагавшихся) ограниченных операций заставил меня прийти к выводу о том, что с военной точки зрения лучше всего было бы избежать распыления усилий ради таких малообещающих целей и сосредоточить эти усилия на поставках грузов в Китай по воздуху, одновременно сберегая и наращивая силы и средства на территории Индии и подготавливая ресурсы для операции «Калверин», намеченной на следующую зиму».
Комитет начальников штабов не мог принять рекомендации, которые из-за расчетного дефицита, составлявшего (в его изложении) «всего лишь 600 т в сутки на протяжении шести месяцев, требовали... отмены всей кампании, следствием чего, вполне вероятно, стала бы затяжка войны на годы». Эти расчеты генерал Окинлек по ряду причин считал неверными. Английский комитет по планированию проанализировал создавшееся положение [393] и пришел к другому выводу, предложив три возможных варианта. Во-первых, предполагалось провести ряд запланированных наземных и воздушных операций с тем, чтобы сделать воздушный маршрут в Китай абсолютно безопасным, даже если для этого пришлось бы сократить объем самих воздушных перебросок. Во-вторых, предлагалось увеличить объем перебросок в Китай до 10 тыс. т в месяц и поддерживать его на таком уровне, но в этом случае не гарантировалась бы безопасность воздушного маршрута. И наконец, в-третьих, в течение ближайшего будущего предлагалось все усилия направить на совершенствование линий коммуникаций с тем, чтобы на следующий год увеличить объем воздушных перебросок и гарантировать их безопасность. Из трех вариантов комитет рекомендовал выбрать первый, то есть провести уже запланированные операции наземных войск. «Мы подчеркиваем, — указывал комитет, — что успешное овладение территорией Северной Бирмы в наступающем сухом сезоне, в результате чего мы соединимся с китайскими войсками, во многом компенсирует генералиссимусу временное сокращение поставок, получаемых по воздуху».
Начальники штабов согласились с предложением комитета. Это означало, что они не приняли не только предложение генерала Окинлека об отмене всех наземных операций, но и более раннее его предложение о том, чтобы темп продвижения его войск определялся строительством всепогодных линий коммуникаций у них в тылу. Единственная уступка, на которую они пошли в этой части после вмешательства в дело начальника квартирмейстерской службы, состояла в том, что они согласились дать указания руководству нового командования союзных сил в Юго-Восточной Азии использовать любые резервные возможности, какие только появятся в районе его путей подвоза, для совершенствования линий коммуникаций. Первоочередной задачей все же осталось удовлетворение непосредственных оперативных потребностей.
Решение не отменять операции сухопутных войск в Северной Бирме придавало еще больший вес предложениям генерала Уингейта, при обсуждении которых в телеграммах из Нью-Дели и Квебека проскальзывали явные нотки раздражения. Содержание предложений Уингейта было передано генералу Окинлеку 14 августа. Мы уже рассматривали схему операций, предложенную Уингейтом. Для того чтобы проводить их в предусмотренном Уингейтом масштабе, требовалось создать новые органы управления, а для осуществления общего руководства предстояло сформировать штаб сил, соответствующий штабу корпуса. В его подчинении должны были находиться два «крыла» силой до легкой дивизии каждое. Дивизия должна была состоять из четырех групп, а группа — из восьми колонн, из которых шесть укомплектовывались английским личным составом, а две — индийским или африканским. «Мы убеждены, — заявляли начальники штабов в своем ответном послании, — что вы сделаете все от вас зависящее, чтобы эти предложения были осуществлены».
Спустя пять дней после получения телеграммы генерал Окинлек составил ответ, пространно обосновав причины, по которым считал невозможным выполнить указание комитета начальников штабов. В первую очередь он проанализировал функции «групп глубокого проникновения», которые, по его мнению, заключались не в борьбе с противником и его разгроме, а в его изматывании. Эффективность действий таких групп зависела от наличия на фронте главных сил, способных добиваться решающих результатов. Поскольку без значительного усиления транспортной авиации держать главные силы на передовых позициях в течение сезона муссонов будет невозможно, удары диверсионно-разведывательных «групп глубокого [394] проникновения», осуществленные в масштабах, предусматриваемых Уингейтом, не дадут должных результатов. Кроме того, создать группировку той численности, которую предлагал Уингейт, можно будет лишь в том случае, если коренным образом реорганизовать английские сухопутные войска в Индии. Однако пока войска привыкнут к новой организации после целой серии нововведений, осуществленных в целях совершенствования боевой подготовки войск и в соответствии с принципами, разработанными на основе опыта боевых действий в минувшем году, новая реорганизация может пагубно отразиться на качестве обучения и моральном состоянии большинства боевых соединений в Индии. Требуемое количество английских солдат для новых соединений Уингейта можно изыскать только после изъятия части сил из одной английской и одной индийской дивизии, а также после полного расформирования ещё одной дивизии. Кроме того, из других дивизий пришлось бы забрать большое число специалистов. После этих мероприятий в распоряжении Окинлека, помимо десантных бригад, не осталось бы ни армейского резерва и ни одного соединения, укомплектованного англичанами. «В связи с вышеизложенным, — писал в заключение генерал Окинлек, — указанное предложение, по моему убеждению, является неприемлемым и расточительным, так как из-за него будут расформированы дивизии, которые, безусловно, потребуются для проведения основных операций кампании 1944/45 года». И наконец, Окинлек решительно отвергал идею создания крупного соединения, которое фактически находилось бы на особом положении. По его мнению, в полосе действий каждого корпуса мог быть только один командир. К штабу корпуса можно было прикомандировать соответствующего специалиста, который бы занимался специфическими проблемами обеспечения действий диверсионно-разведывательных формирований «глубокого проникновения», но контроль за их действиями должен был осуществлять командир корпуса.
Взамен рекомендованного плана генерал Окинлек вносил альтернативное предложение. В его распоряжении находилась западноафриканская дивизия, личный состав которой имел опыт боевых действий в джунглях и уже обучался тактике «глубокого проникновения»; при необходимости можно было найти и вторую такую дивизию. Организация этих дивизий соответствовала требованиям передвижения и ведения боевых действий в джунглях. Если к уже имеющимся силам добавить еще две индийские бригады, то получится требуемое количество войск «глубокого проникновения». Окинлек настаивал, чтобы существующая организация этих войск до пехотной бригады включительно была сохранена. Окинлек не видел необходимости создавать отдельный штаб сил «глубокого проникновения». По его мнению, эти силы должны были находиться в подчинении командиров корпусов, в полосе которых диверсионно-разведывательные «группы глубокого проникновения» будут проводить свои операции.
Уингейта, безусловно, не устраивало такое консервативное толкование его плана. Он заявил, что предлагаемые ему западноафриканские части совсем не имеют боевого опыта, и соглашался провести эксперимент с одной западноафриканской бригадой, ставя в зависимость от результатов указанного эксперимента более широкое использование этих войск. Сохранение же ортодоксальной организации до бригадного звена шло, по его мнению, вразрез с самой идеей предлагавшихся им новых методов. Если ему доведется претворять в жизнь свои предложения, докладывал Уингейт английскому комитету по планированию, то он хотел бы «делать это, руководствуясь своими собственными установками», а потому видит необходимость в создании самостоятельного штаба не только для руководства обучением войск, но и для проведения самих операций.
Английский комитет по планированию целиком и полностью поддержал [395] Уингейта, полагая, что ввиду неопределенности относительно будущих операций в Бирме расформирование имеющихся соединений не следует считать таким пагубным делом, как это кажется генералу Окинлеку. «Такие переустройства неизбежны при принятии нового замысла, — подчеркивал комитет, — и если мы намерены реализовать новую идею, это переустройство должно быть принято и осуществлено». Комитет также счел необходимым создать штаб сил «глубокого проникновения» для осуществления перехода на новую организацию и для обучения выделенных войск, а вопрос о руководстве операциями предложил оставить на усмотрение нового главнокомандующего. Комитет начальников штабов внес свои коррективы в эти рекомендации, однако сущность документа, отправленного 26 августа генералу Окинлеку, осталась без изменений, и основное содержание предложений Уингейта полностью сохранилось. Окинлеку предписывалось по-прежнему ориентироваться на создание восьми диверсионно-разведывательных «групп глубокого проникновения», личный состав которых в большинстве своем должен был состоять из англичан. Для этого следовало расформировать английскую 7-ю и, вероятно, индийскую 36-ю дивизии. Для решения вопросов новой организации и обучения этих войск предписывалось создать новый штаб. Когда число групп, участвующих в той или иной операции, потребует централизованного управления, этот штаб будет иметь полномочия руководить действиями этих групп, причем командир, стоящий во главе этих сил, будет являться советником при командире, несущем ответственность за проведение всей кампании. В соответствии с предложением Уингейта штабу сил должны подчиняться «крылья» и группы; «во всех случаях действующие формирования сил «глубокого проникновения» независимо от их численности должны иметь своего собственного командира (группы, «крыла» и т. п.), который подчиняется соответствующему командиру соединения, в полосе которого действуют «крылья» и группы».
Уингейту удалось склонить на свою сторону не только слепо верившего в успех премьер-министра, но и недоверчивого начальника имперского генерального штаба, а также осторожных в оценках профессионалов из комитета по планированию. Успех Уингейта явился примечательным достижением и имел не меньшее значение, чем его успехи в тылу противника. Можно утверждать, что успеху Уингейта способствовал тот факт, что до сего времени английские командующие на Дальнем Востоке не по своей вине вынуждены были докладывать вышестоящим инстанциям в Лондон о непрерывных поражениях и срыве их планов. Определенную роль в цепи неудач, которые приходилось терпеть английским войскам на Дальнем Востоке вплоть до весны 1943 года, безусловно, играли шаблонные замыслы. Вследствие приверженности к общепринятым стратегическим нормам и принципам снабжения то и дело приходилось идти на отсрочку задуманных операций и ждать серьезных результатов в лучшем случае через несколько лет. Уже давно пришло время более смело подходить к решению многих проблем на полях сражений, и поэтому предложения Уингейта явились желанной альтернативой тщательных снабженческих расчетов с их неизменно разочаровывающими итогами, на которых до того времени строилась английская стратегическая мысль. Только таким настроением можно было объяснить ту решительность, с какой комитет начальников штабов отклонил советы облеченных большими правами авторитетов на театре военных действий и приказал им действовать согласно предложениям молодого командира, мнение которого считалось этими авторитетами абсолютно неприемлемым. Это было смелое и совершенно необычное решение. Можно только сожалеть, что оно не дало практических результатов. [396]