Решение о вторжении в Италию
Гитлер вполне обоснованно, даже после высадки союзных войск на Сицилии, сомневался в том, действительно ли союзники направят свои основные усилия против континентальной части Италии. Ведь как решится этот вопрос, еще не знали даже сами лидеры союзных держав. В Вашингтоне они сумели договориться провести после овладения Сицилией ряд операций в бассейне Средиземного моря, чтобы «вывести Италию из войны и сковать максимум сил немцев». Однако тогда они еще не решили, в какой форме проводить эти операции. Во время встреч в столице Алжира были выдвинуты веские аргументы (с которыми никак не хотел согласиться главный маршал авиации Теддер) в пользу того, чтобы следующим шагом стало вторжение на остров Сардиния. Англичане как в Лондоне, так и в Северной Африке все больше склонялись к тому, чтобы союзные войска высаживались на территории континентальной Италии. Объединенный англо-американский штаб передал этот вопрос генералу Эйзенхауэру с тем, чтобы он продумал и предложил конкретные и наиболее целесообразные с его точки зрения операции, а комитету рекомендовалось вернуться к этому вопросу в свете указаний главнокомандующего. В конце мая сразу же после Вашингтонской конференции Черчилль, генерал Брук и генерал Маршалл вылетели в столицу Алжира, чтобы посмотреть, нельзя ли разрешить эту проблему путем консультаций на месте.
Решение Черчилля уже созрело. Как премьер-министр впоследствии писал, он был «преисполнен желания еще до убытия из Африки добиться принятия решения о вторжении в Италию, если только союзники овладеют Сицилией». В Алжире Черчилль встречался не только с генералом Эйзенхауэром, но и с командованием сил Британского содружества — адмиралом Каннингхэмом, генералом Александером и главным маршалом авиации Теддером. В их лице он нашел активных сторонников увидеть, как подчиненные войска пересекут Средиземное море и произведут высадку на Европейском континенте. Генерал Эйзенхауэр вел себя более сдержанно, но из разговора с ним стало ясно, что он отнюдь не считает удар на остров Сардиния взаимоисключающей альтернативой захвата плацдарма на континенте. Последнюю операцию, по его мнению, можно рассматривать как составную часть кампании по овладению Сицилией; все зависело от того, какими темпами будет развиваться эта кампания.
Свои взгляды генерал Эйзенхауэр высказал премьер-министру и генералу Маршаллу во время совещаний, продолжавшихся с 29 мая по 3 июня. Он полагал, что союзникам следует принимать во внимание три возможных варианта развития событий. В первом случае он надеялся, что сопротивление противника на острове Сицилия удастся сломить полностью [350] и в кратчайший срок, тогда союзные армии могли бы без промедления осуществить высадку на континентальной части и захватить плацдарм. В другом случае сопротивление на острове может оказаться весьма упорным, и у союзников не останется никаких резервов для дальнейших операций. И наконец, противник может оказать такое сопротивление союзникам, которое скует их армии до самой середины августа. В этом случае будет очень трудно давать какие-либо прогнозы относительно следующего шага. В связи с такими возможностями, по его мнению, следовало создать два отдельных штаба: один — «для планирования и частичного проведения» операций против Корсики и Сардинии; другой — для планирования операций против континентальной части Италии. После вторжения на Сицилию генерал Эйзенхауэр при первой же возможности обещал предоставить свои рекомендации относительно целесообразности проведения той или иной из этих операций.
Генерал Маршалл согласился с этим предложением, полагая, что, прежде чем принимать какое-то окончательное решение, Объединенный англо-американский штаб должен узнать, как пойдут дела на Сицилии. Маршалл вполне обоснованно заявлял, что «многое еще может произойти за период от настоящего времени до июля». Упорное сопротивление войск стран оси на Сицилии должно было позволить союзникам оценить всю серьезность проблемы, с которой им пришлось бы столкнуться при вторжении на континент, и в соответствии с этим строить свои дальнейшие планы.
Такой осторожный подход к делу одержал верх, однако при обсуждении вопроса Черчилль энергично настаивал безотлагательно принять решение осуществить широкое вторжение в Италию с целью продвижения на север вплоть до Рима. Премьер-министр не скрывал своего эмоционального подхода к данному вопросу. «В протокольной записи предыдущей встречи, — заявил он 30 мая, на второй день совещания, — не нашли отражения все мои чувства, ибо я страстно желаю видеть Италию выведенной из войны, а Рим — в наших руках... Выбор между Южной Италией и Сардинией — это выбор между блестящей военной кампанией и простым удобством». Когда же генерал Маршалл напомнил ему об ограниченных возможностях, связанных с нехваткой транспортных средств, премьер-министр решительно заявил о том, что он готов, если это необходимо, урезать англичанам нормы довольствия ради того, чтобы этих средств стало достаточно. Свои требования он подтверждал вескими стратегическими аргументами: если немцы окажут союзникам очень сильное противодействие, то их армии будут иметь возможность «отойти на самый конец «сапога», вынуждая противника атаковать ряд последовательно подготовленных рубежей, которые достанутся ему дорогой ценой, в то время как союзникам будут обеспечены все преимущества осуществления отвлекающего маневра и воздушной войны... Рассматривать такой исход как неудачу не будет причины. Мы будем вести упорные бои с немцами или, на худой конец, с итальянцами и, следовательно, делать свое дело».
Как только войска союзников закрепятся в континентальной части Италии, продолжал доказывать Черчилль, откроется путь на Балканы; он стал подробно объяснять, что ему хотелось бы сделать и, что еще важнее, чего ему не хотелось бы делать на Балканах.
Несмотря на возражения премьер-министра, участники конференции в Алжире договорились отложить принятие решения о проведении последующих операций до вторжения на Сицилию. Тем временем в штабе генерала Эйзенхауэра по данному вопросу был подготовлен меморандум, который 30 июня он направил в Объединенный англо-американский штаб. В этом документе был произведен реальный расчет потребностей для проведения операции на острове Сардиния и операции на континентальной [351] части Италии. В нем говорилось, что операция на континенте могла вылиться в высадку десанта вначале на «носке» итальянского «сапога», у Реджо («Батрес»), а затем — на «подошве», у Котроне («Гоблет»), либо, если сопротивление противника окажется весьма слабым, за операцией «Батрес» последует быстрое продвижение по территории полуострова к Неаполю. Если силы и средства не иссякнут, можно будет предпринять еще одну высадку в Апулии, на «каблуке» итальянского «сапога» («Маскет»). Вторжение на остров Сардиния, несколько меньшее по масштабам, можно будет осуществить после операции «Батрес». Если же высадка на континент проводиться не будет, то к 1 октября станет возможным подготовить вторжение на Сардинию в крупных масштабах. Сил и средств, находящихся на Средиземноморском театре, в целом будет вполне достаточно для проведения любой из указанных операций, за исключением того, что может возникнуть необходимость увеличить количество эскадрилий истребителей дальнего действия, а также придержать в этом районе соответствующее количество десантных транспортных средств, чтобы обеспечить своевременную переброску американских войск.
В отношении этого сбалансированного, казавшегося расплывчатым расчета главный маршал авиации Теддер вновь выразил неудовлетворенность. В личной телеграмме начальнику штаба английских ВВС, отправленной 1 июля, он повторил свои высказывания о том, что овладение «носком» и «подошвой» итальянского «сапога» в значительно большей степени повлияло бы на моральный дух итальянцев и сковало бы силы немцев, чем вторжение на остров Сардиния, не говоря уже о том, что это облегчило бы прикрытие действий сухопутных войск с воздуха. «Короче говоря, — писал он в заключение, — снова были сведены к минимуму те преимущества, которых можно было добиться наступлением на континенте даже весьма дорогой для нас ценой, а трудности этого наступления были, на мой взгляд, преувеличены, в то время как трудности, связанные с проведением операции «Бримстоун», сглажены».
Аналогичные мысли высказывал и премьер-министр.
«1. Верховный главнокомандующий, — писал он комитету начальников штабов 2 июля, — по-видимому, страдает «недугом учета тончайших оттенков». Планирующие органы, безусловно, должны перебирать в уме все возможные предположения, но, к счастью, в делах человеческих все происходит гораздо проще.
2. Мы должны в первую очередь проводить те операции, в которых будут действовать Александер и Монтгомери.
Пойдет ли дело хорошо, или нас постигнет неудача, все равно нам будет ясно, какой шаг должен быть следующим. Если, к примеру, нам не удастся осуществить операцию «Хаски», то, несомненно, возникнет какой-то новый вариант. Зачем этот бедняга так бесчеловечно себя мучит?
3. Мы не можем позволить американцам мешать нашим боеспособным армиям использовать всю свою мощь.
В настоящее время Эйзенхауэр, по-видимому, склоняется к проведению операции «Бримстоун». Мы должны заставить американцев быть более твердыми. Я уверен, что наш комитет начальников штабов вновь сумеет добиться того, чтобы это малодушное колебание было снято с повестки дня заседаний Объединенного англо-американского штаба самими американскими генералами. Они должны просто вычеркнуть этот вопрос из плана работы.
4. В первую очередь мы должны обеспечить себе полную возможность оценки положения и начала действий, как только получим данные о результатах операции «Хаски».
Английский комитет начальников штабов реагировал на меморандум Эйзенхауэра не столь энергично, как премьер-министр. В конце концов [352] «бедняга» бесчеловечно мучил только себя, поскольку это ему было приказано; кроме того, существовали и другие факторы, которые следовало принимать во внимание в ходе стратегического планирования, помимо стремления обеспечить полное использование британского оружия и снискать ему славу. Тем не менее начальники английских штабов были готовы выступить в поддержку точки зрения премьер-министра и главного маршала авиации Теддера в той части, что наступило время со всей определенностью высказаться за предпочтение высадке союзников на континентальной части Италии. 3 июля английский комитет начальников штабов после консультации с Черчиллем выразил эту мысль в телеграмме, направленной американскому комитету начальников штабов и передававшей, если не повторявшей, слова Теддера:
«...2. Нам бы хотелось выразить свое убеждение в том, что обеспечить наиболее полное использование результатов операции «Хаски» можно лишь при условии осуществления наступательных действий на территории континентальной Италии с использованием всех имеющихся в нашем распоряжении сил с конечной целью вывести Италию из войны.
3. По нашему мнению, преимущество овладения максимально возможной частью территории Италии на «носке» и «подошве», даже если за это нам придется очень упорно драться, значительно превысит все преимущества захвата острова Сардиния... На континенте мы смогли бы сковать гораздо больше немецких войск, чем на Сардинии. Это мы считаем основным критерием при определении, какую операцию следует проводить».
7 июля Черчилль направил генералу Эйзенхауэру личное послание, в котором настаивал на новом рассмотрении данного вопроса. «Вы знаете, как я надеюсь на то, что Вы в кратчайший срок утвердитесь на континенте. «Десяткой» в нашей мишени является Рим... Если мы сможем закрепиться у выхода из Адриатики, чтобы иметь возможность отправить хотя бы несколько судов к портам Далмации и Греции, то все Западные Балканы может объять пламя, которое приведет к далеко идущим результатам».
Американский комитет начальников штабов продолжал сомневаться относительно перспектив кампании на континентальной части Италии, и прежде всего относительно всех вопросов, связанных с количеством сил и средств. Он считал нецелесообразным оказывать на генерала Эйзенхауэра какое-либо давление. Тем не менее комитет был серьезно обеспокоен просьбой Эйзенхауэра сохранить в его распоряжении все указанные им транспортные средства. Объединенный комитет по планированию подчеркивал, что оставить эти средства в районе Средиземноморья можно только за счет средств, предназначенных для проведения операций на Тихом океане (либо за счет средств, планируемых для использования американским флотом в ходе действий у островов Гилберта и Каролинских островов, либо за счет средств, необходимых англичанам для высадки в порту Акьяб), или же за счет средств, выделяемых для наращивания группировки сил на территории Великобритании.
Как и прежде, нехватка сил и средств вызвала новые разногласия между англичанами и американцами. Объединенный комитет по планированию согласился выделить генералу Эйзенхауэру для операций, проводимых после «Хаски», 90 судов, а в конце августа направить в Средиземное море новую группу транспортов, заведомо зная, что это означает сокращение наращивания сил для операции «Болеро» на 66 тыс. чел.; большего комитет предложить не мог. Американские представители в объединенном комитете по планированию рекомендовали действовать, строго придерживаясь духа решений, принятых на Вашингтонской конференции, а генералу Эйзенхауэру — исходить из выделенных ему средств. Английские же представители полагали, «что результаты, которые потенциально могут быть достигнуты в районе Средиземноморья, настолько велики, что генералу [353] Эйзенхауэру нельзя отказывать в необходимых ему транспортах». В связи с этим они предлагали Объединенному англо-американскому штабу решить, за счет чего выделить средства — за счет операции на Тихом океане или за счет операции «Болеро» — «Сикл». Англичане рекомендовали Объединенному англо-американскому штабу не рассматривать этот несогласованный, хотя и вполне понятный вопрос до тех пор, пока не будет известно, действительно ли потери десантно-высадочных средств при вторжении на Сицилию окажутся такими большими, как это ожидалось. Таким образом, от успеха высадки на острове Сицилия зависели не только главнейшие решения относительно следующего шага союзников в бассейне Средиземного моря, но и вся «глобальная стратегия».
Таким образом, быстрый успех высадки на Сицилии, предпринятой 10 июля, имел решающее влияние на планы союзников и на весь последующий ход войны. Премьер-министр запасся новыми доводами и, как только положение на Сицилии стало ясным, вновь перешел в наступление, требуя от английского комитета начальников штабов более смелых действий. «На повестку встает вопрос, — писал он 13 июля, — почему мы должны ползти, подобно клещу, от самой «подошвы»? Давайте уж лучше нанесем удар по «голенищу»...
3. Если наша авиация прочно утвердится на равнинах Катании и мы возьмем Мессину и другие пункты, то почему нам не использовать нашу морскую и воздушную мощь для того, чтобы осуществить высадку в Италии в пункте, удаленном к северу настолько, насколько будет гарантировано прикрытие десанта с воздуха истребителями, базирующимися в районе Катании?
4. Пусть плановики немедленно разработают наилучший из возможных вариантов высадки на западном побережье континентальной Италии с целью захвата порта в Неаполе и наступления на Рим, в результате чего будут отрезаны и оставлены в изоляции все силы стран оси на западной Сицилии и все силы на «носке», «подошве», «каблуке» и «лодыжке». По всей вероятности, две-три хорошие дивизии сумели бы овладеть Неаполем и оказать решающее влияние на политическую ориентацию если не всей Италии, то, по крайней мере, ее столицы. Скажите плановикам, чтобы они принимались за дело, и пусть не боятся того, что такой операции могут помешать слишком большие потери в транспортных средствах».
За два дня английский комитет по планированию сделал требуемую прикидку. Офицеры комитета указывали, что все будет зависеть от способности люфтваффе завоевать господство в воздухе над участками побережья, избранными для высадки союзных войск; и «если только немецкие военно-воздушные силы в Италии понесут потери на аэродромах и им придется вступить в бой без перерыва, то авиационные части непосредственной поддержки наземных войск противника не смогут эффективно помешать нашим операциям против континентальной части Италии (если только они начнутся в течение ближайших пяти — семи недель), как это было и во время высадки союзных войск на Сицилии». Если операция по высадке войск в районе Неаполя начнется до 25 августа, то авиационную поддержку можно будет оказать лишь авианосной авиацией и самолетами «Лайтнинг». Можно будет изыскать 4–5 эскортных авианосцев, на которые базируется до 160 самолетов, этого будет вполне достаточно для операции по овладению Неаполем «при том условии, если у противника не окажется возможности восстановить силы». Высадка в непосредственной близости от Рима, которую можно будет поддержать только силами авианосной авиации, была бы «слишком большим риском, способным стать доводом не в пользу наших нынешних планов» (по этому поводу Черчилль сделал пометку «Согласен»). Оборона Неаполя слишком сильна, чтобы рисковать высаживаться непосредственно в черте города. Тем не менее высадку десантов можно [354] произвести либо в районе залива Гаэта, севернее Неаполя, либо в Салернском заливе, южнее него, с подготовкой последующего штурма города с суши и быстрого продвижения к Риму. «При проведении такой операции прикрытие с воздуха будет осуществляться почти на предельной дальности. Мы обеспечим себе хороший естественный плацдарм с крупным портом и возможность быстрого продвижения к Риму. Психологический эффект должен оказаться почти таким же, как если бы удар наносился прямо на Рим» (здесь Черчилль сделал пометку «Да»). Документ заканчивался следующими словами:
«Успеху десантной операции у Неаполя или Рима будет, безусловно, способствовать отсутствие у немецких ВВС передышки с настоящего времени до момента высадки. Если это удастся сделать и если военный замысел стран оси будет заключаться в сосредоточении усилий для борьбы за «носок», то для нас может открыться благоприятная, хотя и кратковременная возможность осуществить внезапную высадку в заливе Гаэта с целью овладеть Неаполем и продвинуться к Риму. Оценить все шансы на успех сможет только командир, который будет проводить эту операцию».
Таким образом, премьер-министр и его военные советники пришли к единому мнению. Черчилль увидел открывавшиеся новые перспективы и был полон решимости не дать американцам возможности помешать ими воспользоваться. «Я ни в коем случае не допущу, чтобы полнокровные английские армии, находящиеся в бассейне Средиземного моря, были обречены на бездействие», — писал он своему старому другу фельдмаршалу Смэтсу.
У Черчилля не было оснований проявлять беспокойство. Генерал Маршалл рекомендовал повременить с принятием решения относительно последующих операций на Средиземном море до тех пор, пока не прояснится ход событий на Сицилии, и теперь он не меньше премьер-министра хотел воспользоваться разгромом Италии. 16 июля Маршалл стал убеждать Объединеный англо-американский штаб поставить генерала Эйзенхауэра в известность относительно заинтересованности комитета «в возможности проведения морской десантной операции в районе Неаполя вместо высадки на острове Сардиния, если появятся какие-либо признаки ослабления сопротивления итальянцев, свидетельствующие, что риск указанной операции имеет смысл». Почти в черчиллевских выражениях Маршалл подчеркивал большое значение «решительности и принятия на себя оправданного риска».
18 июля генерал Эйзенхауэр встретился со своими командующими для рассмотрения подобного вопроса. Упорное сопротивление немецких войск на Сицилии и перспектива длительных боев по преодолению обороны противника на рубеже Мессина, гора Этна не позволяли командующим твердо обещать овладеть Мессиной к середине августа и закончить всю кампанию на острове Сицилия. Тем не менее генерал Эйзенхауэр информировал Объединенный англо-американский штаб, что в связи с ослаблением морального духа итальянцев он и командующие армиями пришли к выводу, что в последующем союзники, безусловно, должны использовать свой успех и вторгнуться на континентальную часть Италии, заставив последнюю выйти из войны и одновременно с этим сковав как можно больше немецких сил в этом районе. При этом необходимо было учитывать возможность значительного пополнения немецких войск в Южной Италии. Эйзенхауэр и командующие армиями условились еще раз рассмотреть возможность высадки у Неаполя, в то же время отметив, что существуют весьма веские причины считать такой вариант неприемлемым: не хватало десантно-высадочных средств; район Неаполя находился вне пределов эффективного прикрытия истребительной авиацией, а использование авианосцев было бы слишком рискованным делом; наконец, шансов на успех [355] в борьбе с противником, который имел возможность задержать продвижение союзников на любой, необходимый для него период времени, было, по-видимому, мало. И все же генерал Эйзенхауэр официально рекомендовал перенести войну на территорию континентальной Италии, как только союзные войска овладеют Сицилией, и просил «безотлагательного одобрения» этой рекомендации с тем, чтобы можно было немедленно начать подготовку к действиям на континенте. Такое одобрение (с твердым указанием выбрать район для десантной операции возможно дальше к северу, насколько истребители, базирующиеся на сухопутные аэродромы, смогут обеспечить эффективное прикрытие с воздуха) было получено ровно через сутки.
Тем временем 19–20 июля английский комитет начальников штабов и его аппарат планирования детально рассчитали потребности в силах и средствах, необходимых для осуществления высадки у Неаполя (операция «Эвеланш»). Стратегические преимущества, которые давала эта операция по сравнению с высадкой на юге Италии, были так же очевидны, как и оперативные трудности, связанные с ее проведением, что, в частности, подчеркнул генерал Брук. Он утверждал, что союзники должны быть готовы к встрече в районе Неаполя с 3 немецкими дивизиями, причем темп их сосредоточения несколько выше, чем тот, на который могут рассчитывать союзники в отношении сосредоточения своих войск. Прикрытие с воздуха палубными истребителями, хотя и весьма эффективное при обеспечении высадки, было бы делом расточительным. Из выше сказанного следовало, что трех дивизий, которые намечалось выделить в состав десанта союзников, окажется недостаточно, но найти десантно-высадочные средства для большего количества войск было невозможно. Ввиду этих трудностей комитет начальников штабов согласился, чтобы планирование операции «Эвеланш» и операции, предусматривающей высадку на юге Италии, шло параллельно, а решение о проведении той или другой операции рекомендовал принять на месте исходя из обстоятельств. Это мнение комитета начальников штабов премьер-министр в более красочных выражениях передал генералу Александеру.
«По-видимому, после того как операция «Хаски» будет завершена или ее исход будет уже определен, Вы сможете использовать свою правую и левую руку подобно боксеру и по своему выбору, либо наносить удары, либо делать обманные движения. Счет ударам придется вести только немцам. Если они сосредоточат свои силы на «носке», «подошве» и «каблуке», то представится благоприятный случай добиться большой выгоды, отрезав их, если это будет возможно физически, севернее, у «лодыжки». Все эти силы останутся в изоляции на южной оконечности полуострова, что создаст безусловное преимущество союзникам при продвижении на север.
6. С другой стороны, если немцы сосредоточат 2–3 дивизии у Неаполя или Рима и Вы почувствуете их превосходство в силах, то в этом случае у Вас останется великолепный вспомогательный вариант в виде захвата «носка», «подошвы» и «каблука» и получения возможности перебрасывать морем в Албанию и Югославию грузы, агентов, подразделения «коммандос» и использовать авиацию. Рассматривать этот проект с точки зрения потребного количества дивизий и армейских корпусов нет необходимости. Американское руководство, безусловно, потребует гарантий того, что на Балканском полуострове не будет развернуто никаких действий крупного масштаба. Я не думаю, чтобы в этом была какая-нибудь необходимость, хотя и в этом случае, как и в любом другом, мы не должны пропускать никакой благоприятной возможности.
7. Направляю Вам с офицером полный отчет об удивительном сопротивлении, которое оказывают так называемые партизанские последователи Тито в Боснии, и об энергичных и расчетливых маневрах Михайловича [356] в Сербии. Партизанское сопротивление существует также в Албании, а с недавнего времени — в Греции. Немцам не только приходится усиливать свою группировку на Балканском полуострове новыми дивизиями, но и постоянно повышать боеспособность и мобильность своих дивизий, а также подстегивать местных итальянцев. В настоящее время на Балканах находятся следующие дивизии противника: а) в Югославии — 17 итальянских, 9 немецких, 5 болгарских и 8 хорватских; б) на территории континентальной Греции — 6 немецких, 8 итальянских и 2 болгарские.
Противник не сможет сохранить все эти силы, и, если Италия будет выведена из войны, немцам будет не под силу принять всю ношу на свои плечи. Балканское направление таит в себе огромные сюрпризы.
8. Тем не менее, что бы там ни говорилось и ни делалось, по своему значению ничто не может сравниться с захватом Рима, а это, в свою очередь, предоставило бы на последующей стадии все те преимущества, какие можно было ожидать от освобождения Балкан. Поэтому я надеюсь, что Вы сделаете все возможное, чтобы решить этот вопрос, приняв вариант, который, на Ваш взгляд, кажется наилучшим. Заглядывать далеко вперед не стоит...»
Одно из решений, принятых английским комитетом начальников штабов, как и его последствия, оказалось, по-видимому, самым предусмотрительным. На своем утреннем заседании 28 июля начальники штабов договорились о том, что независимо от принятия плана очень важно не распылять силы, находившиеся в тот момент в бассейне Средиземного моря, до тех пор пока не будет уяснена обстановка. Комитет начальников штабов отдал распоряжение подготовить и направить два послания. В первом, предназначавшемся для комитета начальников штабов США, подчеркивалось, что поскольку Италия «находится накануне краха... было бы явной ошибкой позволить забрать из района Средиземноморья кого-либо или что-либо, что может потребоваться генералу Эйзенхауэру, прежде чем будут известны результаты его оценки обстановки и точные данные о его потребностях для проведения той или иной операции, на которую падет выбор». Второе послание было отправлено первым морским лордом на имя английского командующего ВМС в Средиземноморском бассейне, которого он информировал о содержании первого послания и добавлял следующее: «Ввиду того что принятие такого предложения отразится на операциях «Оверлорд» и «Буллфрог» (высадка в районе порта Акьяб), в Вашингтоне могут появиться возражения. Тем не менее Вам следует в течение некоторого времени держать при себе все силы и средства, которые, по Вашему мнению, могут потребоваться для проведения операции «Прайслес» (вторжение в Италию), в каком бы варианте она ни осуществлялась».
У Вашингтона и в самом деле появились возражения. Начальники американских штабов не понимали, почему успех операции на Сицилии может быть оправданием несоблюдения договоренности, с таким трудом достигнутой на Вашингтонской конференции. Тогда было решено, что после овладения островом Сицилия операции в бассейне Средиземного моря должны будут проводиться только после выделения сил и средств, необходимых для операций в бассейне Тихого океана и для создания группировки для вторжения в Северо-Западную Европу. В число сил и средств, которых касался «приказ о неприкосновенности», входили корабли Атлантического флота, грузовые суда и пассажирские лайнеры, требовавшиеся для накапливания американских войск на территории Великобритании, а также десантно-высадочные средства, предназначавшиеся для высадки десанта в районе Акьяба и Рамри. Генерал Маршалл явно не желал, чтобы высадка у Неаполя, осуществить которую он убеждал генерала [357] Эйзенхауэра, проводилась за счет сил и средств, предназначавшихся для других театров; кроме того, он опасался, как об этом докладывала в Лондон миссия при Объединенном англо-американском штабе, «что операция «Эвеланш» может послужить прецедентом для аналогичных требований в будущем по мере того, как один успех за другим будут открывать новые возможности». Как показали события, Маршалл оказался прав.
Его взгляды были изложены в послании, направленном в Лондон комитетом начальников штабов США 26 июля: «Предлагая направить генералу Эйзенхауэру письмо, в котором выражалась «заинтересованность в возможности проведения морской десантной операции непосредственно в районе Неаполя», комитет начальников штабов США исходил из того, что риск разумен. Мы считаем нынешнее английское предложение консервативным и ортодоксальным планом, который бы потребовал выделения дополнительных сил и средств в весьма неопределенном количестве и в котором совершенно отсутствует элемент разумного риска. Комитет начальников штабов США не является сторонником операций, требующих увеличения наличных средств в бассейне Средиземного моря после завершения операции «Хаски»... (по сравнению с количеством войск, согласованным на Вашингтонской конференции, здесь уже сосредоточено на 60 тыс. чел. больше).
В предложении английского комитета начальников штабов указывается, что общая «надежность положения» на Средиземном море повлечет за собой отсрочку проведения операций в районе Акьяба и Рамри, но «возможность провести эти операции в начале 1944 года» все же сохраняется. Комитет начальников штабов США отнюдь не считает, что ускорение темпов достижения успехов в бассейне Средиземного моря снимает необходимость проведения операций в Бирме, поскольку об этом существовала договоренность. Комитет обеспокоен чрезвычайно медленным ходом планирования и подготовки операций в Бирме.
Комитет начальников штабов США придерживается своих прежних рекомендаций, а именно тех, в соответствии с которыми генералу Эйзенхауэру были даны указания в неотложном порядке разработать план высадки непосредственно в районе Неаполя с использованием сил и средств, которыми он располагает для операции «Прайслес».
Последняя рекомендация была передана генералу Эйзенхауэру как директива Объединенного англо-американского штаба. Английский комитет начальников штабов не стал рассматривать американское вето как окончательное. 27 июля один из участников заседания комитета дальновидно заметил, что генерал Эйзенхауэр, несомненно, сам запросит дополнительные силы и средства и таким образом представится новая возможность оказать нажим на начальников американских штабов, чтобы они дали свое согласие на выделение определенных дополнительных ресурсов. Английский комитет начальников штабов поставил в известность своих американских коллег о том, что, поскольку отправка сил и средств, о которых шла речь, не предполагается до начала августа, они оставляют в силе свой «приказ о неприкосновенности» до тех пор, пока не смогут обсудить с ними обстановку в целом на предстоящей конференции «Квадрант», намеченной на следующий месяц в Квебеке. 28 июля это решение одобрил премьер-министр на заседании комитета обороны, где он коснулся вопроса о возможности пересмотреть английскую стратегию на Дальнем Востоке и коренным образом ее изменить, одновременно избавившись от необходимости высадки в Акьябе. «Было бы безрассудством, — заявил он, — загубить операции в Средиземноморье ради какой-то незначительной операции «Буллфрог». Комитет обороны официально утвердил мероприятия, предпринятые английским комитетом начальников штабов. [358]
В свете информации, поступавшей к союзникам из тех районов Средиземноморья, где находились итальянские войска, такое решение было предрешено. С Балкан, из района Эгейского моря и из самой Италии поступали сведения о трениях между итальянскими и немецкими войсками, об официальных предложениях местных руководителей движения Сопротивления, о попытках наладить контакты с союзниками, о случаях дезертирства и невысоком моральном духе итальянцев. В довершение всего, что уже было известно, 26 июля поступили первые сведения о падении режима Муссолини. Это важное событие еще больше укрепило убежденность англичан в том, что нельзя предпринимать никаких шагов, которые бы могли ослабить натиск союзников в Средиземноморье. Таким образом, когда 5 августа английская делегация отправилась в Квебек, начальников штабов ожидала парадоксальная ситуация: отличные новости, увенчавшие трудные годы жертв, надежд и неоднократных разочарований, теперь создавали для них новые трудности в отношениях с союзниками, и эти трудности предстояло преодолевать.
Буря по поводу «приказа о неприкосновенности» утихла почти так же быстро, как и поднялась. Более детальное изучение вопроса показало, что генералу Эйзенхауэру не потребуется использовать все десантные средства, о которых шла речь; пересмотр дальневосточной стратегии снял вопрос о неотложности мер, требовавшихся в Бирме; продуманное комбинирование средств позволило генералу Эйзенхауэру удовлетворить большую часть своих потребностей даже в дефицитных танкодесантных кораблях. В связи с этим 19 августа «приказ о неприкосновенности» был отменен. Значительно большие трудности возникли по другому вопросу — по вопросу о тяжелых бомбардировщиках.
Во время предварительного изучения возможности проведения операции в районе Неаполя штабу Эйзенхауэра стало ясно, насколько трудной будет задача поддержания превосходства в воздухе над районом высадки, находившимся на пределе радиуса действий истребителей прикрытия. «Таким образом, — телеграфировал штаб 28 июля, — из всех видов дополнительных средств, которые могут быть нам представлены для надежного обеспечения успеха всего предприятия, наиболее эффективным было бы временное увеличение вдвое сил нашей бомбардировочной авиации». Штаб утверждал, что если бы союзные силы заполучили на четыре-пять недель четыре группы «летающих крепостей», то это в конечном счете не ослабило бы объединенное воздушное наступление, поскольку позволило бы быстрее завладеть базами для бомбардировочной авиации в Италии. Черчилль поддержал эту просьбу. Однако этому воспротивились главный маршал авиации Портал и генерал Икер, командовавший американской 8-й воздушной армией, находившейся в Великобритании. Они заявили, что изъятие даже одной группы бомбардировщиков в разгар битвы за господство в воздушном пространстве Германии может оказать пагубное воздействие на ее исход и подорвать моральный дух ее участников. Потребуется по меньшей мере месяц, чтобы группа, выведенная из сражения, вновь приняла в нем участие, а когда она вступит в бой, ей придется действовать в непривычных условиях, что уменьшит эффективность ее ударов. Английский комитет начальников штабов, как и Объединенный англо-американский штаб, согласился с этими доводами. 2 августа Объединенный штаб поставил генерала Эйзенхауэра в известность о том, «что продолжение и усиление объединенного воздушного наступления с баз, расположенных в настоящее время на территории Великобритании, является делом первостепенной важности».
Еще один удар был нанесен генералу Эйзенхауэру сообщением о том, что в его подчинение не будут переданы три группы бомбардировщиков Б-24, которые находились на Средиземноморском театре и использовались [359] для бомбардировок Плоешти{79}. О том, к чему может привести такое решение, Эйзенхауэр указал в своем послании от 19 августа. Он докладывал, что в Италии, южнее Неаполя, находятся 3 немецкие дивизии, не считая дивизии «Герман Геринг», выведенной с острова Сицилия. Нельзя было сбрасывать со счетов и итальянские войска. Подавление противника с воздуха было крайне важно, чтобы воспрепятствовать сосредоточению превосходящих сил против высаживающихся войск. Эйзенхауэр считал, что четыре неукомплектованные авиагруппы бомбардировщиков Б-17 и две авиагруппы самолетов Б-24, остававшиеся в его распоряжении, не смогут справиться с задачей обеспечения господства в воздухе путем нанесения ударов по аэродромам противника с требуемой интенсивностью. Что касается истребительного прикрытия районов высадки, подчеркивал Эйзенхауэр, то необходимо учитывать, что «высадка будет производиться на пределе радиуса действия одномоторных истребителей, а аэродромы противника рассредоточены в пределах обширного района. Кроме того, некоторые из наших летчиков-истребителей, летавших на самолетах «Лайтнинг», крайне переутомлены и нуждаются в отдыхе. Ввиду указанных обстоятельств следует ожидать значительных потерь в составе конвоев от ударов с воздуха на переходе морем и во время стоянки вблизи побережья»{80}.
Тем не менее Эйзенхауэру приходилось планировать операцию исходя из сил и средств, имевшихся в его распоряжении, и 24 августа он представил свои предложения в Объединенный англо-американский штаб, члены которого в тот момент принимали участие в конференции в Квебеке. По плану Эйзенхауэра в период с 3–4 сентября английский 13-й корпус должен был преодолеть Мессинский пролив (операция «Бэйтаун») и завладеть плацдармом на континенте, чтобы сковать силы немцев в Южной Италии и обеспечить проход через пролив транспортов с грузами. Серьезного противодействия высадке на этом участке не ожидалось, но ввиду того что противник мог разрушить дороги и перевалы, а также из-за горного характера местности, значительное продвижение в глубь континента здесь было мало вероятно. Неделей позже, 9–11 сентября, должна была начаться операция «Эвеланш»: высадка 5-й армии в составе английского 10-го и американского 6-го корпусов в Салернском заливе с целью овладеть портом Неаполь.
Как объект высадки район Салерно не был идеальным. Хотя береговая полоса и представлялась удобной, она полностью просматривалась с близлежащих высот, а к Неаполю вела единственная дорога, проходившая по узким, легко обороняемым перевалам. Высадка севернее Неаполя исключалась из-за неудобных берегов и трудностей по обеспечению прикрытия десанта с воздуха. Прикрыть же районы высадки у Салерно помимо авианосной авиации могли одномоторные и двухмоторные истребители, базировавшиеся на аэродромы Сицилии, что позволяло в течение светлого времени суток постоянно держать над районами высадки группу из 30 истребителей. [360]
Тем не менее у генерала Эйзенхауэра имелись некоторые причины для беспокойства относительно операции «Эвеланш». «Если немцы поймут, что мы собираемся производить высадку не очень крупных сил, — говорил его представитель в Квебеке, — они могут подтянуть дивизии к месту боев и нанести нам упреждающий удар силами до 6 дивизий еще до начала сентября. В то же время из-за слабых коммуникаций с Италией немцам будет нелегко менять свои планы эвакуации и сосредоточивать «дивизии против сил союзников, участвующих в операции «Эвеланш». Разведка союзников установила, что в Италии имеется 16 немецких дивизий, и верно предугадала окончательное намерение Гитлера отвести эти силы на рубеж Пиза, Римини. Однако генерал Эйзенхауэр не мог предложить более быстрого темпа наращивания группировки сил союзников на плацдарме. Количество сил, которое он предполагал перебрасывать в Италию, ограничивалось бы не только ожиданием открытия портов в Италии, но и перегруженностью причальных сооружений в портах Северной Африки. Многие дивизии, находившиеся в его распоряжении, являлись дивизиями лишь на бумаге и не были оснащены и обучены для таких операций. Эйзенхауэр рассчитывал к декабрю высадить в районе Неаполя 6 дивизий, а 6 других провести через Калабрию, однако, чтобы взять Рим и район близлежащих аэродромов противника, по подсчетам Эйзенхауэра, требовалось не менее 16 дивизий.
Эти расчеты серьезно обеспокоили премьер-министра, о чем он высказался в письме генералу Эйзенхауэру от 26 августа: «...Если предполагать, что высадка нашего десанта окажется успешной и нас не разобьют в последующих боях, то мне не ясно, зачем нужны два с половиной месяца или даже больше, чтобы завладеть побережьем, или для чего потребуется вести все дивизии, выделенные для операции «Бэйтаун», через Калабрию вместо того, чтобы направить хотя бы часть из них морем, как только у нас в руках будет удобный порт и плацдарм в результате операции «Эвеланш». Более того, темпы наращивания сил, при которых 12 дивизий будут переброшены на континент только к 1 декабря, на мой взгляд, таят в себе очень серьезную опасность. Во-первых, при таких темпах невозможно будет эффективно содействовать тому, чтобы итальянцы смогли повернуть штыки против немцев, в связи с чем появится угроза создания пронемецкого квислингского правительства или возникнет крайность — полная анархия. Во-вторых, если возможные темпы наращивания сил не превысят 12 дивизий к 1 декабря и все эти дивизии будут находиться только в районе Неаполя, то что помешает немцам в то же самое время подтянуть против этих дивизий гораздо большие силы? По сообщениям, у них на Апеннинском полуострове в настоящее время находится 16 дивизий. Не думаю, что это укомплектованные дивизии... И все же, если освобождения Рима и получения вслед за этим важных политических и военных преимуществ придется ожидать еще три с лишним месяца, то никто не может предугадать последствий такой задержки».
Штаб генерала Александера заверял Черчилля, что будет сделано все возможное, чтобы ускорить темпы наращивания сил, которое, безусловно, будет происходить гораздо быстрее, чем предполагалось. И тем не менее начальники английских штабов были обеспокоены ничуть не меньше премьер-министра. Изучая 2 сентября план Эйзенхауэра, они нашли, что сроки, намеченные им для продвижения на суше, слишком «оптимистичны», а предлагаемые темпы наращивания сил — «неблагоприятны». Ведь военное министерство считало возможным более высокие темпы наращивания сил немецкой группировки в Италии, чем те, на которые рассчитывал штаб Эйзенхауэра. Докладывая о своих сомнениях в Вашингтон, комитет начальников штабов подчеркивал «первостепенную важность напряжения всех усилий ради увеличения темпов наращивания наших сил». [361]
Комитет еще раз произвел расчет наличных транспортных средств, перепроверил пропускную способность портов и вновь рассмотрел возможность захвата порта Таранто. Однако Эйзенхауэр считал, что помощь следует искать в другом месте. 28 августа он отправил в Вашингтон телеграмму следующего содержания:
«Риск, связанный с проведением операции «Эвеланш», о котором вам уже сообщалось и к которому мы уже подготовились, будет сведен к минимуму, если нам удастся заручиться поддержкой итальянцев накануне критического периода высадки и в ее ходе. Даже пассивная помощь итальянцев во многом увеличит наши шансы на успех; возможно, даже, что итальянцы захотят разоружить некоторые немецкие дивизии».
Короче говоря, чтобы решить проблемы, которые военным казались почти неразрешимыми, требовалось пустить в ход дипломатию. Итак, на весьма продолжительный период в дело включились дипломаты. [362]