Часть V.
Стратегическая обстановка летом 1943 года
Вторая конференция в Вашингтоне. Первая фаза, май 1943 года
Хотя на конференции в Касабланке было решено очередную подобную встречу провести летом, однако никаких мер к ее своевременному созыву принято не было. К концу апреля развитие событий на обоих главных театрах войны со всей очевидностью показало, что откладывать такую встречу больше нельзя.
На Средиземноморском театре фронт стран оси в Тунисе разваливался под ударами войск генерала Александера. Несмотря на то что уже полным ходом шло планирование следующего этапа наступления союзников — высадки на Сицилии, — не существовало никакой договоренности относительно общего направления операций после того, как Сицилия будет в руках союзников. Более того, по данному вопросу имелись даже значительные расхождения во мнениях. На Дальнем Востоке не было достигнуто никаких вдохновляющих успехов, скорее наоборот, — отмечались неудачи. Однако и неудачи требовали новых решений ничуть не меньше, чем успехи. Ухудшающееся положение Китая все сильнее беспокоило президента Рузвельта, заставляя его гораздо больше заботиться об увеличении той помощи, которая тонкой струйкой текла в Чунцин. Это можно было сделать или путем сосредоточения всех усилий, направленных на ускорение строительства аэродромов в Бирме и Ассаме, или за счет развертывания военных действий для открытия Бирманской дороги, а может быть, путем проведения обоих этих мероприятий. Между тем темпы строительства аэродромов в Ассаме были удручающими, и комитет начальников штабов, добившись согласия Черчилля, решил к тому же, что десантная операция «Анаким», имевшая целью освобождение Бирмы и на конференции в Касабланке намеченная к проведению не позже осени 1943 года, нерациональна. Американцы предполагали, что такое решение будет принято, но им еще нужно было официально сообщить об этом. Английские командующие на Дальнем Востоке были вызваны в Лондон, чтобы обсудить дальнейшие операции, и почти одновременно президент Рузвельт отозвал в Вашингтон для консультаций тех американских военачальников, которые непосредственно несли ответственность за оказание помощи Китаю, — генерал-лейтенанта Стилуэлла и генерал-майора Ченнолта. Таким образом, все главные персонажи действия были налицо для проведения еще более глобальной по своему охвату конференции, чем та, которая проходила в Касабланке. [289]
29 апреля премьер-министр в телеграмме президенту предложил провести новую конференцию. «Мне кажется в высшей степени необходимым, — телеграфировал он, — в первую очередь теперь же утрясти всё относительно операции «Хаски» и использования ее результатов, а во-вторых, решить судьбу «Анакима» в свете опыта, полученного в ходе кампании в Бирме, и имеющихся трудностей с морским тоннажем». Он заявил, что готов вместе со своими советниками прибыть в Вашингтон или оказать американцам подобающий прием в Лондоне. Президент немедленно пригласил англичан к себе, и это предложение было с радостью принято. Премьер-министр только что перенес воспаление легких, и врачи не разрешили ему такое длительное путешествие по воздуху; для поездки английской делегации был срочно подготовлен океанский лайнер «Куин Мэри», в то время использовавшийся в качестве войскового транспорта.
Как и в Касабланке, английский комитет начальников штабов не стал ограничивать себя ни в численности штабных офицеров, ни в размерах секретариата, и американцы на сей раз решили не уступать ни по числу членов делегации, ни по качеству проделанной ими подготовительной работы. Тот факт, что английским штабным офицерам пришлось встретиться со столь же многочисленной и квалифицированной, как и они сами, группой коллег, и то, что в течение всех четырнадцати дней конференции каждая из сторон подвергала взаимные предложения самому пристальному анализу, который хотя и требовал много времени, но только шел на пользу общему делу союзников, все это не могло не сказаться положительно на работе конференции. Однако присутствие этих офицеров на заседаниях Объединенного англо-американского штаба, их четко разграниченные по рангам места за каждым из начальников штабов, вероятно, каким-то образом ограничивали ту свободу высказываний самих начальников штабов, которая была характерна для предшествующих конференций. И неудивительно, что крупные вопросы решались удовлетворительно лишь тогда, когда заседания проводились в узком составе. Кроме того, Вашингтон не смог создать для конференции той спокойной обстановки, какая была в Касабланке. Американские ее участники не могли избавиться от своих повседневных дел и от важных политических обязанностей, связанных с жизнью страны. В свою очередь и англичане оказались примерно в той же степени загружены неизбежными в таких условиях общественными делами, и эти обязанности, добавлявшиеся к трем-четырем полным заседаниям в день, значительно затрудняли их работу. Легко понять, почему после этой конференции, носившей кодовое наименование «Трайдент», союзники вновь вернулись к встречам того же типа, что и в Касабланке, и проводили свои конференции в более спокойных местах, в стороне от столиц.
Английские начальники штабов отправились в Вашингтон 6 мая, намереваясь как можно полнее использовать успехи союзников в Средиземноморье, но они еще не решили для себя, каким образом лучше всего можно достичь этого. Надо сказать, что и спустя три недели, покидая Вашингтон, они также не имели четкого представления об этом. Только в середине июля, когда высадка на Сицилии показала, что разгром итальянцев неминуем, было принято решение начать вторжение на территорию собственно Италии. А до тех пор и в Лондоне, и в Вашингтоне, и в Каире, и в Алжире непрерывно обсуждались все плюсы и минусы вторжения в Италию и сравнивались с возможными результатами альтернативных решений, под которыми в первую очередь подразумевались захват Корсики и Сардинии и операции в Восточном Средиземноморье. Вторжение должно было вывести Италию из войны, сделать возможным оказание [290] прямой помощи повстанцам в Югославии и позволить союзникам использовать аэродромы в Юго-Восточной Италии, откуда можно было значительно усилить объединенное авиационное наступление. Вместе с тем вторжение втягивало союзников в продолжительную кампанию в неблагоприятных для них условиях, что могло потребовать более значительных усилий и ресурсов, чем нужно было привлечь противнику. Овладение Корсикой и Сардинией обеспечивало им аэродромы, с которых можно было нейтрализовать Италию и без вторжения; отсюда же можно было создать и угрозу для немецких войск на юге Франции; такое решение не было связано для союзников с риском вступления в кампанию, цель которой оставалась неясной. Развертывание операций в Эгейском море, с другой стороны, могло заставить Турцию вступить в войну, поставить под угрозу нефтяные источники стран оси и оказать прямую военную поддержку России. Наибольшее число сторонников первого решения было в Лондоне, за второе выступали в Алжире, за третье в Каире. Вашингтон же не склонялся ни к одному из них.
Премьер-министр, как и следовало ожидать, не заинтересовался сардинской альтернативой, но обе другие привлекали его внимание в разное время 1943 года; при этом он никогда не считал, что операции в центральной части и на востоке Средиземноморья по причинам материально-технического обеспечения могут исключать друг друга. 3 апреля в черновике телеграммы президенту Рузвельту он изложил эти взгляды, выдвинув три возможных стратегических курса на будущее: если немцы введут свои войска в Италию, то никакого удара по ней нанести будет нельзя. «В этом случае нам нужно быть готовыми осуществить свои планы в Восточном Средиземноморье и потребовать от Турции окончательно решить, будет ли она с нами; иными словами, мы должны быть готовы к проведению операции «Экколейд» с целью захвата островов Додеканес и операции «Хардихуд», цель которой — усилить вступающую в войну Турцию; если же немцы не введут свои войска на территорию союзника и Италия будет окончательно сломлена, то все имеющиеся у нас силы следует бросить на север, вдоль Апеннинского полуострова, пока они не войдут в боевое соприкосновение с немецкими войсками где-либо на перевале Бреннер или в районе Французской Ривьеры; наконец, если Италия все же будет продолжать войну, получая некоторую помощь от Германии, союзникам надлежит предпринять попытку закрепиться на самом юге Италии и захватить плацдарм на побережье Далмации, чтобы оказывать помощь партизанам в Албании и Сербии, направляя им военное имущество и предметы снабжения. Все это, писал Черчилль, нужно срочно и детально изучить.
Идея Черчилля была довольно близка к общей позиции комитета по планированию, чей первый доклад по этому вопросу был представлен начальникам штабов 7 апреля. Комитет по планированию рассматривал возможные в будущем операции на Средиземном море как в свете общих решений, принятых на конференции в Касабланке на 1943 год (удар по Рангуну в ходе операции «Анаким» и вторжение в Северо-Западную Европу в случае внезапного ослабления обороноспособности Германии), так и в предвидении крупной десантной операции через Ла-Манш, планировавшейся на 1944 год. Как обычно, ограниченность морского тоннажа, нехватка эскортных кораблей и десантно-высадочных средств серьезно затрудняли выбор для союзников. Ресурсов для ведения одновременно операций на Средиземном море и операции «Анаким» явно не хватало, однако из докладов с Дальнего Востока уже становилось ясно, что у последней операции очень мало шансов на успех. Поэтому планирующие органы рекомендовали отказаться от операции «Анаким» и предоставить фельдмаршалу Уэйвеллу право вести такие наступательные операции с ограниченными [291] целями, какие он найдет нужными, не отвлекая ресурсов, необходимых на Средиземном море. Если Германия не потерпит полное поражение в 1943 году, тогда добиться этого можно будет лучше всего с помощью десантной операции через Ла-Манш с одновременными высадками как на юге Франции, так и на Балканах. Однако, если операция через Ла-Манш все еще будет невозможной, то союзники должны вторгнуться в Италию. Если же Италия к тому времени прекратит сопротивление, то ее следует оккупировать, превратив территорию этой страны в исходный район для дальнейших ударов по Балканам в сочетании с продвижением из района Ближнего Востока через острова Додеканес и, возможно, через материковую Грецию. Если же Италия будет продолжать войну, то вторжение станет самым быстрым способом для того, чтобы вывести ее из игры и расчистить путь для операций на Балканах. Захват Корсики и Сардинии мог быть осуществлен только в условиях полного поражения Италии; в противном случае он явится лишь ненужным отвлечением от выполнения задачи по вторжению на материк.
Таким образом, комитет по планированию еще определеннее, чем премьер-министр, исключал из планов сардинскую альтернативу. Это объяснялось тем, что планирующие органы гораздо отчетливее, чем Черчилль, и, вероятно, почти так же ясно, как и сам Гитлер, видели в качестве реальной цели союзников на Средиземном море захват Балкан с их неспокойным населением и их важным для Германии экономическим потенциалом. Это убеждение господствовало до тех пор, пока происшедшие летом события не вынудили комитет по планированию усомниться в том, действительно ли перспективная выгодность оккупации Балкан дает больше, чем немедленное использование всеобщего краха, грозившего странам оси в Италии.
Тем не менее комитет начальников штабов еще не был готов на этой стадии отказаться от сардинской альтернативы. Главная цель операций союзников на Средиземноморье, возражал он в меморандуме от 15 апреля, состоит в том, чтобы «помочь России разгромить Германию путем отвлечения немецких сил от русского фронта; и именно ради этого было решено вывести из войны Италию». Удар по Сардинии, считал комитет начальников штабов, все еще может послужить этой цели, поскольку будут захвачены аэродромы для развертывания интенсивных воздушных налетов на итальянские города. Поэтому 8 апреля комитет указал планирующим органам на необходимость изучить эту альтернативу наряду с возможностью захвата плацдарма на юге Италии с целью дальнейшего продвижения с него либо на север, либо на восток, через Адриатику.
Этот анализ не заставил себя ждать, и результаты его показали, что овладение Сардинией мало даст союзникам для достижения их цели — капитуляции Италии. В очередном своем докладе от 17 апреля комитет по планированию рекомендовал союзникам сосредоточить основные усилия против Италии на бомбардировках с воздуха. Одновременно были приведены статистические выкладки, показывающие, что авиационное наступление, предпринятое даже только с баз в Тунисе и на Сицилии и направленное против самых крупных промышленных центров Италии, таких, как Милан, Турин и Генуя, «достаточно эффективно парализует жизнь этих городов, вызовет хаос в деятельности гражданского сектора и создаст такие условия, что будет невозможно продолжать планомерное снабжение и поддерживать боеспособность итальянских вооруженных сил». Такие же удары по Южной Италии, мрачно отмечалось в докладе, сделали бы жизнь гражданского населения там «почти, а то и совершенно невыносимой». Всякая выгода, которая могла бы быть получена при захвате Сардинии и Корсики, была бы сведена на нет большим расходом средств, сил и времени, необходимых для захвата островов и развертывания [292] там авиационных баз. В любом случае авиационное наступление с островов должно было быть дополнено наступлением на суше, «чтобы обеспечить и ускорить» разгром Италии. При этом делалась любопытная оговорка, что выполнение этой задачи следует возложить на англичан. Планирующие органы предлагали, чтобы после поражения Италии американские войска оккупировали Сардинию и Корсику, а силы английского Ближневосточного командования острова Додеканес. «Тем самым, — говорилось в докладе комитета по планированию, — мы будем контролировать Восточное Средиземноморье и будем готовы развить успех на Балканах как с востока, так и с запада, в то время как силы США будут создавать постоянную угрозу для юга Франции».
С точки зрения английского комитета начальников штабов, эта оценка оставляла без ответа некоторые важные вопросы. Например: достаточно ли будет высадиться в Южной Италии, чтобы вызвать ее военное поражение? В какой мере военное поражение Италии заставит немцев отвести свои войска? «В высшей степени маловероятно, — отмечал комитет на своем заседании 20 апреля, — что итальянцы, даже решившись на это, сумеют без существенной помощи извне изгнать немцев из своей страны». Генерал Брук подчеркивал, что, как только союзники вступят на материк, им придется взять на себя серьезные обязательства перед этой страной, и потому они должны заранее знать, с чем им там придется встретиться.
Однако этот весьма принципиальный довод не развеял оптимизма планирующих органов, и 3 мая они представили начальникам штабов большой доклад с обоснованием своей точки зрения. Вторжение на территорию собственно Италии, полагали они, заставит итальянцев возненавидеть войну и немцев, которые вынуждают их воевать. И если страны оси вздумают удержать Италию в своих руках, то делать это придется самим немцам, а поскольку их ресурсы уже и без того перенапряжены, германское верховное командование не сможет своими силами удержать и Апеннинский полуостров и Балканы одновременно. Принимая во внимание, что Балканы для немцев являются гораздо более важным районом в смысле поддержания их военных усилий, они, вероятнее всего, оставят Италию на произвол судьбы, отойдя если не к Альпам, то, по крайней мере, на линию Пиза, Равенна, то есть в горы к северу от Флоренции. Но даже тогда им придется найти еще 24 дивизии: 12 — для Балкан; 3 — для Южной Франции и 9 — для удержания Северной Италии и альпийских перевалов. Изыскать эти дивизии будет трудно без того, чтобы это не вызвало «катастрофических последствий» где-то еще. Что же касается союзников, то они могут высадиться как в Центральной, так и в Южной Италии. Для оккупации материковой части им понадобятся лишь чисто символические силы в составе, возможно, двух дивизий, не считая гарнизонов, необходимых для Сицилии, Корсики и Сардинии. Исходя из этого, планирующие органы полагали, что «попытка вытеснить немцев на северо-запад за линию Равенна, Пиза будет не в наших интересах, если они решат удерживать Северную Италию. Любые силы, которые мы сможем высвободить, лучше использовать для развития весьма благоприятной ситуации, которая может сложиться на Балканах. Если немцы действительно оставят Северную Италию, союзники получат возможность вести оттуда боевые действия в направлении Южной Франции во взаимодействии с войсками, осуществляющими десантную операцию через Ла-Манш.
4 мая на заседании комитета начальников штабов была представлена еще одна разработка, в которой действия против Сардинии рассматривались в сравнении с операциями против материковой части Италии. В этой разработке рекомендовалось предпринять высадку десанта в Реджо-ди-Калабрия (операция «Баттрес») либо в ходе вторжения на Сицилию, либо сразу после него. В случае успеха за этим должны последовать высадки [293] десантов в Котроне (операция «Гоблет») из Апулии, на итальянском «каблуке» (операция «Маскит»). В дальнейшем планировалось нанести удары по Бари и Неаполю. Если не удастся добиться успеха, то союзникам предлагалось обратиться тогда к операции «Бримстоун» (против Сардинии). Рекомендовалось штабу союзных сил в Алжире разработать планы для проведения обеих операций.
Однако принять какое-то окончательное решение начальники штабов все еще не были готовы: им слишком серьезными представлялись опасности, связанные с вовлечением в продолжительные военные действия на территории собственно Италии. Оставалась третья возможность — развертывание операций в Восточном Средиземноморье. В связи с этим комитет начальников штабов рекомендовал командованию на Ближнем Востоке дать свои предложения относительно операций в районах Эгейского моря и материковой Греции, то есть именно те предложения, которые, как мы видели, штаб генерала Уилсона постоянно держал наготове. Таким образом, когда 6 мая начальники штабов направились в Соединенные Штаты Америки, вопрос в целом все еще оставался нерешенным.
Пятидневное морское путешествие на «Куин Мэри» дало начальникам штабов и премьер-министру возможность, не отвлекаясь на ежедневные заботы, какими досаждали им в Лондоне, спокойно продолжить свои дискуссии и, в частности, согласовать ту общую линию, которой они должны были придерживаться по приезде в Вашингтон. Их намерения, связанные со стратегией на Дальнем Востоке, будут рассмотрены в следующей главе. Что же касается Европы, то довольно быстро было достигнуто согласие относительно основных направлений программы предстоящих действий. Подтверждалось, что следует во что бы то ни стало сохранить и поддерживать тот динамизм, который приобрели наступательные действия против стран оси. Следовало также продолжить и интенсифицировать авиационное наступление на территорию собственно Германии и общий нажим на противника на Средиземном море, где союзные операции должны были сковать как можно большее количество немецких войск, отвлекая их от Восточного фронта. Следовало сохранить именно ту стратегию, которая была согласована в Касабланке, но с определенным упором на решения, связанные со Средиземноморским театром. Следовало надежнее обеспечить безопасность имеющихся линий коммуникаций, отвлечь немецкие войска от России, усилить нажим на Италию и создать такую ситуацию, при которой можно было рассчитывать на привлечение Турции на свою сторону.
Эти выводы были положены в основу памятной записки генерала Исмея, которая должна была стать главным документом, излагающим позицию англичан на конференции. В этой памятной записке подчеркивались следующие три существенных момента. Во-первых, утверждалось, что решения, принятые в Касабланке, все еще остаются действительными и нуждаются лишь в «проверке и развитии в свете успехов, достигнутых в войне за последние четыре месяца, и полученного опыта». Во-вторых, подчеркивалась необходимость продолжать активные действия в период между захватом Сицилии и началом крупного наступления на Северо-Западную Европу в следующем году. И наконец, в-третьих, в записке обращалось внимание на тот факт, что все это почти наверняка потребует проведения новых десантных операций, для которых понадобится такое количество морского тоннажа, что это отразится на выполнении плана «Болеро». «Но мы уверены, — утверждалось в записке, — что этот невыгодный для нас момент будет в значительной степени компенсирован тем, что успешные операции в Средиземном море и в еще большей мере вывод Италии из войны облегчат задачи армии, которая будет высаживаться из Соединенного Королевства в Европе». [294]
Особенно усердно и единодушно члены английской делегации настаивали на последнем моменте. В одном из своих меморандумов, составленных на борту «Куин Мэри», премьер-министр записал: «Мы хотим, чтобы они согласились на развитие успеха в операции «Хаски» и на удар в «мягкое подбрюшье» Европы до того, как будет закончено сосредоточение сил по плану «Болеро»; и это нужно для реализации плана «Раундап». Генерал Брук указал, что необходимый для дальнейших операций в Средиземном море морской тоннаж можно найти только из ресурсов, накапливаемых по плану «Болеро», или из средств, имеющихся на Тихом океане. Он откровенно заявил, что, по его мнению, «от «Болеро» можно будет кое-что отнять». Главный маршал авиации Портал со своей стороны в несколько оптимистическом тоне предложил, чтобы делегация «добивалась соглашения, по которому наша программа импорта и потребности для уже согласованных операций на Средиземном море были бы неприкосновенными. Нам следует заявить, что мы готовы обсудить вопрос о том, откуда взять морской тоннаж — из ресурсов «Болеро» или с Тихого океана».
Что касается общего характера дальнейших операций, то начальники штабов все еще не могли прийти ни к какому окончательному выводу, а советы, которые давали им из Каира и Алжира, нисколько не помогали сделать такой вывод. В главе 20 уже упоминалось о взглядах штаба Ближневосточного командования. 17 мая он направил в Вашингтон соответствующий документ, где подробно излагались эти взгляды. Как и следовало ожидать, в нем говорилось о необходимости сосредоточить усилия против Греции. В Каире предполагали, что Италию можно вывести из войны только с помощью воздушных бомбардировок, а не путем «оккупации всей или значительной части самой Италии, что повлекло бы за собой обременительные обязательства по снабжению страны и руководству ее жизнью, а также сковало бы здесь много английских и американских дивизий». Если захват Сардинии не обеспечивал прикрытия морских коммуникаций и если не представлялось возможным провести высадки десантов на юге Франции вследствие ее слишком сильной обороны, то из этого следовало, что «наиболее благоприятным вариантом действий должно было стать вторжение в Европу через заднюю дверь, через Фракию и Юго-Восточную Европу». Принимая во внимание, что после захвата Сицилии будет достаточно сил для крупномасштабных операций, планирующие органы в Каире настаивали на нанесении ударов сначала по островам Додеканес и другим островам Эгейского моря, затем — по районам Мореа и Аттика в Греции и, наконец, по «Центральной и Восточной Македонии с выходом к Дунаю и оккупацией нефтяного района Плоешти».
Рассмотрев это предложение, начальники штабов решили его не поддерживать. Комитет по планированию в Лондоне уже проанализировал возможности развития успеха операции «Хаски» путем проведения операций против островов Додеканес и Греции. Захват островов потребовал бы слишком большого распыления ресурсов, тогда как удар по Греции давал мало шансов на успех. Однако на совещании на борту «Куин Мэри» Черчилль пытался доказать, что Грецию нельзя исключать как возможную цель операций. Важнейший принцип черчиллевской стратегии состоял в том, чтобы не отказываться ни от одной имеющейся возможности. Тем не менее начальники штабов по-прежнему не считали Грецию важным стратегическим объектом.
Сардинская альтернатива получила мощную поддержку в документе, присланном генералом Смитом из Алжира; в нем нашли отражение взгляды генерала Эйзенхауэра и адмирала Каннингхэма, но не главного маршала авиации Теддера, который весьма откровенно изложил свои аргументы против операций по захвату Сардинии и Корсики («Бримстоун» и «Файрбрэнд»), а также против действий на территории собственно Италии. [295] Даже ограниченные по целям операции на самом Апеннинском полуострове, утверждалось в документе Смита, приобрели бы существенное политическое значение и могли бы принудить итальянцев просить о мире. Высадки на «носке» итальянского сапога рекомендовалось начать уже на завершающей стадии операции «Хаски»; удалось бы создать и исходные районы для возможных операций на Балканах. Однако в то же время потребности в силах оказались бы весьма значительными, причем не только непосредственно для боевых действий, но и для последующей гарнизонной службы. К тому же и ответственность за экономические и административные дела в оккупированных районах могла бы лечь дополнительным бременем на морское судоходство союзников. Далее указывалось, что, если итальянцы не запросят мира, союзникам придется вести большую кампанию с использованием всех сил на Средиземном море; если же немцы решат усилить этот участок фронта, то «мы окажемся вовлеченными в кампанию против превосходящих сил противника, да еще в стране, где превосходство в численности будет играть решающую роль».
С другой стороны, отмечал генерал Смит, захват Сардинии и Корсики сделал бы Италию вполне доступной для союзной бомбардировочной авиации и для союзных сил вторжения, и это само по себе заставило бы Италию искать мира или вынудило бы страны оси отвести свои войска с Балкан и рассредоточить их на материке. Немецкие войска на юге Франции оказались бы скованными в своем районе; морские коммуникации союзников в западной части Средиземного моря стали бы более безопасными, а угроза с воздуха для Северной Африки уменьшилась бы настолько, что союзники смогли бы высвободить некоторые ресурсы. И всего этого можно было бы добиться весьма небольшой ценой. Для овладения Сардинией потребовалось бы лишь пять пехотных дивизий и одна бронетанковая, а для несения там гарнизонной службы — только две дивизии. Что же касается Корсики, то ее захват можно предоставить французам. Конечно, многое будет зависеть от состояния морального духа итальянцев после овладения союзниками Сицилией. «Это нелегко оценить с достоверной точностью, — заключал генерал Смит, — а потому мы предпочитаем такой курс действий, который не свяжет нас с материком». Интересно отметить, что в этом документе возможность капитуляции Италии в ходе или сразу же после кампании на Сицилии серьезно в расчет не принималась, но поскольку неясность вопроса о состоянии морального духа итальянцев была, по-видимому, решающим фактором, вследствие которого автор этого документа настаивал на отказе от высадки на материковой части Италии, то достаточно четкие признаки ее полного поражения, по всей вероятности, заставили бы их пересмотреть свои взгляды.
Следует остановиться и на расходившейся с другими точке зрения главного маршала авиации Теддера, которая базировалась на следующих двух моментах: на слабости прикрытия с воздуха десантной операции против Сардинии, обеспечиваемого только истребительной авиацией наземного базирования, и на том, что ценность острова для развертывания авиационного наступления на Италию была серьезно преувеличена. Как и комитет по планированию в Лондоне, Теддер подчеркивал, что вся территория Италии и так уже находилась в пределах радиуса действий бомбардировочной авиации союзников; «ценность же дополнительных баз в Сардинии сводится к нулю необходимостью организации дополнительных ремонтных и снабженческих служб». Теддер указывал, что овладение островом, безусловно, снизило бы уязвимость судоходства вдоль берегов Северной Африки, однако базы союзников на южных берегах Средиземного моря все еще находились бы в радиусе действий вражеской авиации, базирующейся в Италии; в то же время овладение аэродромами в Центральной [296] Италии было бы неоценимым для объединенного авиационного наступления. «Основная ценность такой базы, — писал Теддер, — состоит в том, что она дает возможность наносить бомбовые удары по большей части самых крупных жизненных центров Германии и других держав оси, пользуясь маршрутами, которые позволяют избежать необходимости прорыва сквозь широкий пояс противовоздушной обороны, созданный Германией вдоль всех северных и северо-западных подходов. Эти рубежи ПВО являются причиной всевозрастающих потерь среди наших бомбардировщиков, участвующих в наступлении. С любой точки зрения, создать аналогичную систему, прикрывающую южные подходы, противник будет совершенно не в состоянии, и авиационное наступление с юга, особенно если оно будет хорошо скоординировано с наступлением с баз в Соединенном Королевстве, в огромной мере повысит материальную и моральную эффективность наших бомбовых ударов».
Тем временем комитет по планированию передал на рассмотрение начальников штабов на борту «Куин Мэри» еще один документ, в котором как бы выкристаллизовались все идеи и мысли планирующих органов за истекшие шесть недель и который дал начальникам штабов совершенно четкие рекомендации относительно позиции англичан на переговорах с американцами. В документе указывалось, что решающим фактором в этой ситуации являются два: состояние морального духа итальянцев и способность или, даже скорее, желание немцев помочь своему союзнику. Однако предложения планирующих органов были и более осторожными и в то же время более амбициозными, чем предложения генерала Эйзенхауэра. Они рекомендовали немедленно начать подготовку к захвату плацдарма на «носке» итальянского сапога либо в ходе, либо после вторжения на Сицилию. Если Италия окажется на грани коллапса и если немцы не сумеют усилить ее позиции, «мы должны будем войти через «каблук» с целью нанесения «освобождающего от мук удара» и подготовки к десантной операции через Адриатику. Если же Германия, однако, введет в Италию крупные силы, а именно это и позволит ослабить давление немцев на русском фронте, то нам следует заняться Сардинией и Корсикой».
В случае полного военного крушения Италии планирующие органы предлагали действовать незамедлительно, до того как ее оккупируют немцы. Союзники должны будут оккупировать Южную Италию, захватить аэродромы в районе Неаполя и Рима, создать плацдарм в районе Дурреса для поддержки партизан на Балканах, высадить воздушный десант в Плоешти, оккупировать Корсику и овладеть ключевыми позициями на Сардинии. Кроме того, им придется высадить достаточное количество войск в Центральной Италии, чтобы воспрепятствовать любому проникновению немцев с севера. «Мы не думаем, — говорилось в документе планирующих органов, — что Германия сможет удержать и Северную Италию и Балканы, не рискуя оказаться в катастрофическом положении на русском фронте». Поэтому союзникам надлежало быть готовыми либо использовать любую слабость немецких позиций на Балканах, либо вторгнуться в Южную Францию, вероятно, одновременно с высадкой десантов через Ла-Манш.
«Наш последний вывод, — отмечалось в заключении документа, — состоит в том, что на Средиземноморье будущей осенью и зимой у нас появятся такие возможности для действий, которые могут оказаться решающими и уж во всяком случае дать нам гораздо больше в смысле подготовки к предстоящей в 1944 году операции через Ла-Манш, чем наши попытки отвести назад, в Соединенное Королевство, любые силы, находящиеся сейчас на Средиземноморском театре военных действий. Если мы воспользуемся этими возможностями, у нас будут все шансы разломать ось и привести войну к благополучному завершению в 1944 году». [297]
Английский комитет начальников штабов без колебаний одобрил этот документ, который был пронизан уверенностью и оптимизмом, а также решимостью, характерной больше для стиля документов самого премьер-министра, чем для тех бумаг, которые он получил от своих советников. Было ясно, что победы, одержанные сначала под Эль-Аламейном, а затем в Тунисе, подняли дух у англичан. Речь теперь шла о преследовании противника, а не об осторожной возне с «периферийной стратегией». Все эти обстоятельства торопили англичан полнее использовать достигнутые ими победы в Северной Африке.
Позиция английского руководства не предвещала того, что переговоры с американцами будут легкими. Опасения генерала Маршалла, что средиземноморские операции окажутся «насосом, откачивающим ресурсы», отнюдь не стали меньшими за истекшие три месяца. Маршалл весьма болезненно воспринимал тот факт, что общая численность вооруженных сил США на Средиземном море, которые к концу 1942 года насчитывали 180 тыс. чел. и 24,5 авиационные группы, увеличилась к началу мая 1943 года до 388 тыс. чел. и до 37 авиационных групп — все это за счет плана «Болеро». Американские сухопутные войска в Соединенном Королевстве, которых в начале ноября было в общей сложности 168 тыс. чел., теперь не превышали 59 тыс. чел., и у Маршалла имелись все основания считать, что если средиземноморские операции будут продолжаться в тех же масштабах, то никакого вторжения в Северо-Западную Европу осуществить будет невозможно.
По этой причине генерал Маршалл с тревогой и недоверием относился даже к предложениям собственных планирующих органов, если они выступали за проведение каких-либо второстепенных операций на Средиземноморье после захвата Сицилии. Он никак не мог понять, каким образом развитие успехов в Средиземноморском бассейне по предлагаемому англичанами плану можно объединить с мощным ударом по Северо-Западной Европе в 1944 году; в связи с этим он откровенно заявил своим коллегам по комитету начальников штабов: «Если в результате принятия средиземноморской стратегии окажется возможным провести только ограниченную по целям десантную операцию типа «Следжхеммер», то при перегруппировке десантно-высадочных средств и войсковых транспортов следует отдать приоритет Тихому океану».
Можно себе представить, что подобное заявление не могло не вызвать энтузиазма у адмирала Кинга, у которого было немало своих проблем в связи с распределением необходимых ресурсов между театрами военных действий в центральной части Тихого океана и его юго-западной части. Цена войны на изнурение в затянувшейся борьбе за Соломоновы острова оказалась весьма высокой, и Кинг, по свидетельству одного официального американского историка, чувствовал, «что решения Касабланки не следует интерпретировать столь буквально, чтобы заставлять войска, ведущие запланированные операции в Тихом океане, рассчитывать только на то, что останется от Европейского театра войны».
Это естественное стремление вновь переключить внимание на Тихий океан в значительной мере разделялось и американским общественным мнением, влияние которого на политику нельзя было недооценивать. Однако это стремление встречало исключительно серьезную оппозицию со стороны представителей армейской авиации США, которые к этому времени, как мы помним, далеко продвинулись в своих планах, разрабатываемых совместно с королевскими ВВС для объединенного авиационного наступления на Германию. Эти планы требовали значительного сосредоточения ресурсов на Европейском театре войны и в высшей степени гармонировали [298] с планами вторжения, подготавливаемого на 1944 год. Генерал Маршалл и сам считал эти бомбардировки главным и едва ли не самым существенным фактором. Если бы не это, говорил он, то «план «Раундап» вообще был бы чисто спекулятивным предприятием; и уж поскольку объединенные бомбардировки действительно делали «Раундап» практически осуществимым планом, то британские «прыжки» в сторону на Средиземном море не должны были становиться этому помехой.
В общем, крупных противоречий в американском подходе к этой проблеме не было, и американские начальники штабов, подобно английским, смогли выработать согласованную политическую линию, которая получила полную поддержку президента. Прежде всего они настояли на том, чтобы постоянно учитывать тесную взаимосвязь между войной в Европе и войной против Японии. Основной стратегией в войне против Германии принималась прогрессирующая интенсификация воздушных ударов в сочетании с подготовкой к вторжению через Ла-Манш в 1944 году, и никакие другие операции не должны были ставить эту задачу под угрозу срыва. Они допускали, что операции в западной части Средиземного моря, начатые сразу же после кампании на Сицилии, могут иметь свои достоинства, но указывали, что проводить их следует лишь в той мере, в какой они способствуют сокращению, а не увеличению союзных войск на этом театре, оказывают поддержку объединенному авиационному наступлению и не мешают подготовке к вторжению через Ла-Манш. Что касается операций в Восточном Средиземноморье, то они полностью отказывались от них: если англичане хотят там что-то осуществить, пусть делают это одни. И наконец, они заявляли, что «если англичане будут настаивать на продолжении крупных действий на Средиземном море, которые, с американской точки зрения, поставят под вопрос быстрый разгром Германии и окончательное поражение Японии, то американская делегация даст понять, что США могут оказаться перед необходимостью пересмотреть основные принципы своей стратегии и расширить свои действия и планы на Тихом океане». Неспособность англичан осуществить операцию «Анаким», добавляли они, может, по крайней мере, усилить необходимость для американцев увеличить свой военный нажим на Тихоокеанском театре войны.
Таким образом, и английские, и американские военные руководители оказывались на таких противоречивших друг другу курсах, что это могло закончиться на встрече в Вашингтоне лишь решительным столкновением. В принципе же их разногласия не столько затрагивали существо дела, сколько ставили разные акценты. Американцы признавали полезность ведения дальнейших операций на Средиземном море в той мере, в какой планы вторжения через Ла-Манш в 1944 году оставались в их первоначальном виде; англичане же, не отказываясь от нанесения удара через Ла-Манш в 1944 году, очень хотели до предела использовать успехи, достигнутые ими на Средиземном море, не давая странам оси времени оправиться от поражений. Но поскольку фактически речь шла о выделении десантных средств и дивизий, то предстояло немало дней провести в спорах, прежде чем достичь согласия относительно того, где должен быть этот акцент.
Анализируя переговоры, которые велись в Объединенном англо-американском штабе в течение двух последних недель, рассмотрим вновь стоявшие на них вопросы в порядке их важности, а не в той последовательности, в какой они действительно разбирались на конференции. Прежде всего необходимо остановиться на дискуссии по общим принципам стратегии, затем на разборе стратегии для Европейского театра войны, [299] далее (в следующей главе) на обсуждении стратегии для Юго-Восточной Азии и Тихого океана и, наконец, на вопросе о наличных ресурсах. Дополнительно были затронуты два важных и деликатных вопроса, касавшихся больше политики, чем стратегии. Первый был связан с возможностью заставить Италию капитулировать, изменив характер союзной пропаганды и сформулировав по-новому цели войны; второй касался обращения к Португалии с просьбой использовать принадлежащие ей в Атлантике острова для защиты союзного судоходства от подводных лодок.
Начальники английских штабов на своих предварительных совещаниях договорились рекомендовать американцам окончательно утрясти программу стратегических мероприятий, оценив предложенные операции по их достоинству, в результате чего можно было бы подсчитать потребности в морском тоннаже и соответственно установить нормы строительства судов. Со стороны англичан было, однако, чересчур преждевременно надеяться, что союзники поддержат подобный прагматический подход. 13 мая начальникам английских штабов был вручен меморандум о «глобальной стратегии», в котором априори определялась «общая стратегическая концепция»:
«а) во взаимодействии с Россией и малыми союзными державами добиваться безоговорочной капитуляции держав оси в Европе;
б) одновременно, во взаимодействии с нашими союзниками, продолжать оказывать неослабное и все расширяющееся по масштабам давление на Японию в Тихом океане и из Китая;
в) впоследствии, во взаимодействии с другими тихоокеанскими державами и, по возможности, с Россией, объединить все усилия Соединенных Штатов Америки и Великобритании для достижения безоговорочной капитуляции Японии».
Далее в меморандуме кратко разъяснялись эти тезисы. Необходимость разгрома Германии в первую очередь поначалу не оспаривалась. Однако отмечалось, что «...с нашей точки зрения, концепция разгрома Германии в первую очередь предполагает нанесение решительных ударов по самой Германии на континенте в кратчайшие допустимые сроки. Мы считаем, что все предложенные операции в Европе следует рассматривать прежде всего в том плане, способствуют ли они достижению этой цели. В той же мере мы считаем, что все предлагаемые операции на Тихом океане, сейчас или в будущем, должны оцениваться в первую очередь с точки зрения того, что они дают для разгрома Японии в кратчайший возможный срок. По мнению комитета начальников штабов США для быстрого завершения войны с Германией необходимо вторжение в Европу через Ла-Манш, в то время как для удержания Китая в войне и для успешного окончания войны с Японией требуется срочное налаживание сообщения с Китаем».
Соответствующим английским документом стала памятная записка, в которой генерал Исмей обобщил решения, достигнутые на борту «Куин Мэри». Этот документ хотя и давал английским начальникам штабов ценную основу для аргументации на протяжении всей конференции, однако не предлагал американцам никаких альтернативных «стратегических концепций». Поэтому, когда английские начальники штабов встретились 13 мая и ознакомились с американским документом, они согласились не вносить в него поправок и не предлагать ничего взамен, но подтвердить свою приверженность к решениям Касабланкской конференции. Однако они посчитали нужным, во-первых, заручиться у американцев категорическим заверением в том, что ни одно действие против Японии не скажется отрицательно на возможности осуществления мероприятий, необходимых для разгрома Германии, а во-вторых, сформулировать собственную позицию в отношении плана «Раундап». Эта формулировка выглядела следующим образом: «Мы твердо намерены осуществить план «Раундап» при первом же [300] удобном случае, когда сложатся условия, позволяющие путем этой операции внести решающий вклад в разгром Германии. Эти условия могут появиться уже в нынешнем году, но мы полностью убеждены, что в любом случае это произойдет в следующем году. Эти условия могут быть созданы только русской армией, поэтому наши действия должны сводиться:
1) к продолжению и интенсификации бомбардировок Германии;
2) к отвлечению от русского фронта максимально возможного количества немецких сил».
По обоим этим вопросам развернулась продолжительная и время от времени довольно острая полемика. Англичане не сумели получить от американцев необходимых им категорических заверений в том, что цели войны с Германией имеют приоритет над задачами войны с Японией. Англичане заявили, что американскую формулировку «общей стратегической концепции» следует модифицировать, добавив к ней положение, которое в приведенной ниже цитате выделено курсивом:
«а) во взаимодействии с Россией и малыми союзными державами добиваться безоговорочной капитуляции стран оси в Европе;
б) одновременно, во взаимодействии с нашими союзниками, продолжать оказывать неослабное и все расширяющееся по масштабам давление на Японию в той мере, в какой это не будет противоречить целям, указанным в пункте (а)».
Защищая эту поправку, генерал Брук еще раз разъяснил американским коллегам точку зрения английского руководства, согласно которой быстрейшим способом выиграть войну считалось сосредоточение максимальных усилий сначала против одного противника, а затем — против другого. Однако, как бы ни была верна эта доктрина с точки зрения абстрактных стратегических принципов, события на Тихом океане даже еще в период конференции в Касабланке зашли слишком далеко, чтобы американцы могли принять эту доктрину в ее чистом виде, даже в форме простой декларации. Как отмечал адмирал Леги, этот вопрос не был только вопросом стратегии: «Разгром Японии оставался делом исключительной важности для Соединенных Штатов. Могла возникнуть ситуация, при которой расширение масштабов войны с Японией (при необходимости, даже за счет Европейского театра войны) оказывалось жизненно необходимым с целью поддержания тихоокеанского статуса Соединенных Штатов и их интересов в данном районе... В случае возникновения неблагоприятной обстановки на Тихом океане всем стало бы ясно, что Соединенные Штаты, независимо от имеющихся у них обязательств, должны отвлечь свои силы и ресурсы для преодоления этой ситуации».
Американцы продолжали упорно отказываться принять поправку, предложенную англичанами. Когда на заседании 24 мая Объединенный англо-американский штаб обсуждал свой заключительный доклад президенту и премьер-министру, главный маршал авиации Портал указал, что англичане отнюдь не преследуют цели ограничить операции на Тихом океане, но они хотят лишь получить гарантию, чтобы дополнительные силы сосредоточились против Германии. Генерал Маршалл отказался принять даже такую интерпретацию. Соединенное Королевство, сказал он, уже получает максимум выделяемых авиационных средств, которые оно способно принять и разместить, поэтому все излишки должны направляться на Тихий океан. Он согласился с адмиралом Леги в том, что, поскольку общественное мнение в Америке не одобрит таких крупных изменений стратегии на Тихом океане, всякие дополнительные силы и средства должны поступать на театр в юго-западной части Тихого океана «с целью улучшения наших позиций в этом районе». Самое большее, на что американцы могли согласиться, — это принять поправку, предложенную адмиралом Паундом, о том, что Объединенному англо-американскому [301] штабу, прежде чем будут предприняты соответствующие действия, необходимо изучить последствия любого подобного расширения общих целевых установок. Тем не менее генерал Маршалл дал понять, что, по его мнению, решения относительно Европейского театра войны также следует подвергнуть пересмотру. Так, например, заявил он, если бы Россия потерпела поражение или заключила бы сепаратный мир, тогда вторжение через Ла-Манш оказалось бы неосуществимым, и основные усилия союзников следовало бы направить на борьбу с Японией. Генерал Брук не стал возражать против такого широкого толкования принципа гибкости стратегии, поскольку, как он выразился, обстановка в Южной Европе «может сложиться таким образом, что нам придется ее использовать». Англичане были удовлетворены тем, что американцы уступили им в этом вопросе. Что касается остальных положений чернового варианта итогового заявления, то позиция англичан отличалась от позиции американцев лишь по некоторым второстепенным моментам. В заявлении в качестве главной задачи выдвигалась необходимость обеспечить надежное и эффективное использование всех выделяемых для войны сил и средств (этот пункт английская делегация считала излишним), поддержание жизненно важных морских коммуникаций и интенсификацию авиационного наступления в Европе. По последнему из этих пунктов возникло еще одно любопытное расхождение во мнениях. В первоначальном проекте говорилось о необходимости «интенсифицировать авиационное наступление из Соединенного Королевства и сосредоточить максимум ресурсов в определенном районе и в предельно сжатый срок с целью решительного вторжения в «цитадель стран оси». Англичане предложили следующую редакцию этой формулировки: «интенсифицировать авиационное наступление против держав оси в Европе». И все. Американцы не соглашались заменить фразу «из Соединенного Королевства» фразой «против держав оси в Европе», так как это, по их мнению, позволяло признать важность развертывания авиационных баз на Средиземноморском театре, и упорно настаивали на первой формулировке, которая отдавала высший приоритет планам «Болеро» и «Сикл». Эта формулировка и осталась в тексте. Не захотели американцы принять и предложенное англичанами дополнение «осуществить любые возможные мероприятия для отвлечения немецких сухопутных и авиационных сил с русского фронта», в котором они, конечно, увидели лазейку для продолжения средиземноморских операций за счет плана «Болеро». В окончательный текст проекта заявления вошла более спокойная формулировка: «Принять такие меры, которые могут оказаться нужными и практически осуществимыми для оказания помощи России в ее военных усилиях». По поводу пунктов, связанных с помощью Китая, никаких разногласий не возникло.
Эти семантические споры, безусловно, имели значение лишь как отражение общих, более широких разногласий, возникших в ходе детального обсуждения стратегии на будущее. Наиболее острый характер они приняли по вопросу о дальнейших операциях на Средиземном море. Мы уже говорили о предложениях, которые англичане привезли в Вашингтон. Начальники английских штабов упорно их защищали, прибегая к самым различным аргументам. И генерал Брук, и главный маршал авиации Портал еще на первом заседании Объединенного англо-американского штаба 13 мая настаивали на необходимости подчеркнуть связь действий на Средиземноморском театре не только с десантными операциями союзников через Ла-Манш, но и с Восточным фронтом. Только русские могли сковать большое количество сил и средств противника на своем фронте, и потому им следовало помогать быстрейшим отвлечением как [302] можно больших сил немцев из России. Если бы русские потерпели поражение, война затянулась бы еще на много лет. К тому же, если бы операции в Средиземноморье не были продолжены, о высадке десантов в Северо-Западной Европе вовсе не могло бы быть и речи. Иными словами, пока не были созданы надлежащие условия, самое большее, на что могли оказаться способными 15–20 неопытных английских и американских дивизий, — это произвести довольно нерешительную попытку высадиться где-нибудь в районе Бреста на полуострове Бретань. Ни генерал Брук, ни главный маршал авиации Портал не могли согласиться с заявлением генерала Маршалла, что военное поражение Италии может быть обеспечено только бомбардировками с воздуха. Предложенные операции, утверждали они, не потребуют посылки на Средиземноморский театр дополнительных войск; их единственным влиянием на план «Болеро» будет привлечение некоторого количества судов, что, конечно, сократит на 3–4 дивизии общее число соединений, которые можно было бы перебросить в Соединенное Королевство в 1943 году, но никак не отразится на переброске войск в 1944 году.
Вероятно, начальники английских штабов, зная заранее точку зрения американцев, поступили бы правильнее, если бы на самом первом заседании заявили, что неукоснительно придерживаются принципа, согласно которому десантная операция через Ла-Манш должна быть осуществлена в 1944 году. Это, возможно, придало бы их последующим замечаниям больший вес. В том же виде, в каком делались эти замечания, они почти не производили впечатления на американцев. В своей позиции генерал Маршалл исходил частично из надежды на то, что на Средиземном море многого можно добиться только с помощью авиации, а частично из опасений, что дальнейшее развитие операций на этом театре заставит союзников втянуться в еще более сложные перипетии, чем это предполагалось. «Любые операции, — заявил он, — неизменно создают вакуум, в который оказывается необходимым вводить все больше сил и средств». Высадка союзников в Италии как раз и привела бы к возникновению такого вакуума, «который исключил бы накапливание достаточных сил в Соединенном Королевстве для успешного осуществления десантной операции через Ла-Манш... Если на Средиземном море будут предприняты новые действия, то и в 1943 и, вероятно, в течение всего 1944 года мы будем вынуждены проводить главным образом средиземноморскую стратегию, может быть, за исключением ударов с воздуха по Германии. В связи с этим, — многозначительно подчеркивал он, — наши дела на Тихом океане серьезно ухудшатся».
Адмиралы Леги и Кинг поддержали его. Оба они относились отрицательно к любым действиям на Средиземноморье, которые могли поставить под сомнение вторжение через Ла-Манш в 1944 году. Адмирал Леги действительно был настолько не согласен с английским анализом связей между тремя основными театрами войны, что на следующий день заявил, что расширение военных действий на Средиземном море за счет замедления темпов сосредоточения сил в Соединенном Королевстве затянет также и отвод немецких войск с других фронтов, поскольку эти войска понадобятся немцам только для обороны Западной Европы. «Африканская эпопея, — указал он не без оснований, — была начата лишь с целью предпринять что-то уже в этом году, пока идет подготовка к высадке десанта через Ла-Манш». Но это, по убеждению американцев, отнюдь не влекло за собой принятия средиземноморской стратегии, за которую теперь ратовал генерал Брук. Не давало повода для этого и согласие американцев на ограниченную по целям операцию против Сицилии. Американцы считали, что наступило время четко разъяснить свою позицию по этому вопросу. [303]
15 мая Объединенный англо-американский штаб провел по этой проблеме еще одну бесплодную дискуссию, в ходе которой вновь фигурировали прежние аргументы и вновь не было достигнуто никакого соглашения. На этом заседании было решено, причем далеко не сразу, что искомое соглашение может быть достигнуто лишь тогда, когда каждая сторона детально объяснит, что она имеет в виду, говоря о ведении войны против Германии, и как она предполагает преодолеть трудности, которые каждая из них в глазах другой создает своими предложениями. Как, например, американцы представляют себе успешное осуществление плана «Раундап» по взламыванию немецкой обороны без того, чтобы при этом их силы не отвлекались действиями в других районах? Как англичане собираются провести операцию по вторжению на континент, если часть сил будет переброшена на Средиземное море? В связи с этим американские планирующие органы получили задание разработать совместно с английскими коллегами общий план разгрома Германии, а английские планирующие органы должны были по согласованию с американцами составить план разгрома Германии, в котором в качестве необходимой предпосылки учитывалась бы задача вывода из войны Италии. Объединенный англо-американский штаб надеялся, что, когда это будет сделано, станет понятно, в чем заключаются разногласия, которые в ходе общей дискуссии представлялись столь огромными и серьезными.
Английские документы были готовы для обсуждения 18 мая. В них вновь повторялись теперь уже всем известные аргументы в защиту использования успехов на Средиземном море. Теперь это было сделано еще более детально и тщательно, чем когда это все излагалось Объединенному англо-американскому штабу в начале конференции. В английской разработке подчеркивалось, что двумя главными факторами, обеспечивающими успех вторжения в Северо-Западную Европу, будут численность используемых сил, что, в свою очередь, будет зависеть от имеющихся десантно-высадочных средств, и сравнительные темпы сосредоточения сил каждой из сторон. В 1944 году, как предполагалось, немцы будут иметь во Франции и Нидерландах 35 дивизий, из которых 4 будут составлять подвижный резерв. При этом, по-видимому, в самой Германии остается еще 10 дивизий, если они не будут использованы в операциях против Турции. Наступающие союзные войска встретили бы здесь по меньшей мере 3 дивизии, которые в течение суток противник мог усилить еще четырьмя дивизиями. За две последние недели немцы могли подтянуть сюда до 18 дивизий, а в дальнейшем любые новые подкрепления должны были поступать уже из России при темпах переброски до 2 дивизий в неделю. Эти темпы сосредоточения, по мнению планирующих органов, можно было бы замедлить с помощью действий авиации, но до какой степени — они не решились предсказать. Наступление союзников потребует 10 дивизий — 4 для первого эшелона десанта и 6 для второго, причем англичане и американцы должны выделить по одинаковому количеству соединений. На 7-й день после высадки эти дивизии должны прочно закрепиться на берегу, а на 90-й день силы должны быть удвоены, если помимо портов на полуострове Котантен, имеющих ограниченные возможности, будут захвачены порты, расположенные к северу от устья Сены. В заключении этих расчетов говорилось: «Если русские или западные союзники своими действиями где-либо еще не сократят численность немецких войск во Франции с цифр, указанных в пункте 10 (35 дивизий), до такого состава, который приближается к цифрам, приведенным в пункте 12 (22 дивизии), то нам вряд ли удастся удержать плацдарм во Франции до тех пор, пока темпы развертывания не обеспечат нам превосходство над противником». [304]
Если силы немцев во Франции можно будет сократить до приемлемого уровня, «а мы уверены, — отмечали планирующие органы, что это можно сделать», не ослабляя сил, сосредоточиваемых в Соединенном Королевстве, то успешное вторжение станет возможным весной или летом 1944 года. Далее они показали, каким образом Германии придется перегруппировать свои силы в случае выхода Италии из войны и какую чистую выгоду получат в результате этого союзники. Капитуляция Италии, говорилось в разработке, может оказаться решающим фактором; она, безусловно, создаст такую ситуацию, которая позволит избежать неудачи при вступлении союзников в Северо-Западную Европу в 1944 году.
Английские планирующие органы произвели далее оценку сил, которые могли потребоваться для развития операций в Средиземном море после завершения операции «Хаски», и возможного влияния их использования в этом районе на сосредоточение сил в Соединенном Королевстве для реализации плана «Болеро». Для высадки в Италии нужно было 9 дивизий, для высадки на Сардинии — 7. Общая потребность союзников в силах на Средиземном море определялась 25 дивизиями: 9 — для несения гарнизонной службы в побежденной Италии, 3 — для стабилизации плацдарма у Дурреса, 1 — для захвата островов Додеканес и 2 — для оказания помощи воюющей Турции, с тем чтобы для остальных операций у союзников оставалось еще 10 дивизий; 2 из них можно было вернуть назад, в Соединенное Королевство, не отвлекая при этом морской транспорт, предназначенный для операции по плану «Болеро». Однако, даже если бы и все оставшиеся свободными дивизии пришлось возвратить назад, «нехватка высадочных средств и средств поддержки исключила бы их использование в операции «Раундап». Если операции в Средиземном море продолжать так, как предполагали англичане, то к 1 апреля 1944 года в Соединенном Королевстве все равно было бы сосредоточено от 24,5 до 28,5 дивизии. Если же операции не продолжать таким образом, то общая численность войск союзников в Соединенном Королевстве увеличилась бы только на 3,5 американские дивизии. Что же касается транспортных и десантных средств, то выделенных для операции «Хаски» оказалось бы достаточно и для проведения в последующем высадок на Средиземноморье. Количество сил для десантной операции через Ла-Манш уменьшилось бы лишь на столько, сколько потребовалось бы для транспортировки 10% живой силы и 6% танков, бронетранспортеров и автомашин, необходимых для высадки. При этом планирующие органы надеялись, что какие-то средства для переброски личного состава с кораблей на берег нашлись бы.
Нет ничего удивительного в том, что первой реакцией генерала Маршалла на эту разработку было заявление, что расход сил и средств для ведения средиземноморских операций слишком занижен, поскольку «эта идея родилась только от большого желания». Однако документ, представленный 19 мая американским комитетом по планированию, оказался не менее оптимистичным. Американские планирующие органы видели свою задачу в том, чтобы, не опровергая аргумента, выдвинутого англичанами в защиту средиземноморских операций, показать, что Германия может быть разгромлена и без них. В связи с этим в качестве главной предпосылки они взяли условие, что устранение Италии не создаст благоприятной обстановки для проведения операции «Раундап», что Италию можно вывести из войны без новых операций на Средиземном море и что даже если это не удастся, то сами усилия в этом плане «не будут оправдывать расход живой силы, судов, десантно-высадочных средств и времени». Их оценка немецких сил в Западной Европе и возможных темпов развертывания новых сил для отражения вторгающихся сил союзников отличалась от английской лишь несколько большей осторожностью. Там, где англичане предупреждали о возможности сосредоточения 7 дивизий в течение суток, [305] американцы говорили о 4–9 дивизиях, но при этом подчеркивали, что союзники будут располагать восьмикратным превосходством в воздухе и что немецкие подкрепления будут прибывать на место «в расстроенных порядках и сильно дезорганизованными в результате наших атак с воздуха». Американцы не давали оценки возможных темпов развертывания союзных войск после вторжения. Подобно англичанам, они предполагали, что для форсирования Ла-Манша потребуется 10 дивизий, и заявляли, что десантных средств окажется достаточно для их переброски через пролив, если те, которые будут задействованы на Сицилии, успеют возвратиться в Соединенное Королевство. В этом случае общее их количество составит 4657 единиц, однако каждая новая операция на Средиземном море вызовет их сокращение на 1100 единиц, а оставшиеся вряд ли сумеют возвратиться в Англию к апрелю 1944 года.
По мнению американских планирующих органов, еще более важным фактором, чем десантно-высадочные средства, были люди, причем не численность войск, поскольку дивизии, необходимые для операции «Раундап», можно было одинаково легко перебросить как из Соединенных Штатов, так и со Средиземноморья, а качество живой силы. Расчеты американцев показывали, что к апрелю 1944 года можно было бы сосредоточить в Соединенном Королевстве 34 дивизии, независимо от того, откуда они поступят — со Средиземного моря или из Соединенных Штатов. Американские планирующие органы отдавали предпочтение первым и объясняли это тем, что «желательнее использовать закаленные в боях части и соединения на начальном этапе десантной операции через Ла-Манш. На Средиземноморском театре можно найти такие части, которые не только состоят из ветеранов, но и участвовали в крупномасштабных десантных операциях».
Этот аргумент нельзя было не учитывать. Никто не мог предположить, что в решающий момент «зеленые», необстрелянные дивизии проявят себя столь же хорошо, а во многих случаях даже лучше, чем ветераны со Средиземноморья, которые нередко терялись в совершенно непривычной боевой обстановке и к тому же чувствовали усталость от войны. В целом же это был довольно слабый аргумент для такого крупного стратегического решения. Вполне естественно предположить, что американские планирующие органы были озабочены не столько тем, чтобы добиться использования сил со Средиземноморья в операции «Раундап», в которой нехватка судов и десантно-высадочных средств все равно ограничивала количество войск, могущих быть введенными в действие, сколько тем, чтобы не допустить использования этих сил где-либо еще. И верно, их документ заканчивался выводом, который очень часто высказывал сам генерал Маршалл: «Операции на Средиземном море после операции «Хаски» должны быть ограничены авиационным наступлением, поскольку любые другие действия потребуют ресурсов, жизненно необходимых для операции «Раундап», и будут сопряжены с риском вовлечь ресурсы Соединенных Штатов в образовавшийся на Средиземном море вакуум, а это беспричинно затянет войну».
Ни в одном из документов не учитывались главные возражения, выставленные обеими сторонами. Американцы возражали не столько против операций, предлагавшихся англичанами, сколько против непредвиденных последствий этих операций, а сказать что-либо в оправдание этого английские планирующие органы не могли. Со своей стороны американцы ничего не могли противопоставить доводам англичан о необходимости оказывать больший нажим на немцев в течение ближайших девяти месяцев, о том несомненном влиянии, которое окажет выход Италии из войны на общую дислокацию немецких сил, а также о необходимости уменьшить темпы накапливания немецких войск во Франции, если союзники [306] рассчитывают на какой-либо успех вторжения. Единственно, что они могли ответить, это сослаться на тот эффект, который даст авиационное наступление, но оперативный анализ в этой области был еще слишком элементарен, чтобы на нем строить серьезную аргументацию, и скорее выражал их благочестивые надежды.
Известные трудности у обеих сторон обусловливались также неопределенностью технического порядка. Американские планирующие органы рассчитывали, что для предполагаемой высадки 10 дивизий будет достаточно 4657 единиц десантно-высадочных средств; в то же время планирующие органы штаба верховного командующего союзными войсками (КОССАК) представили комитетам начальников штабов обеих держав свою оценку потребностей, согласно которой союзникам требовалось 8500 единиц. Генерал Маршалл прямо заявил, что предоставить такое количество средств союзники не могут, а некоторые из его коллег увидели в этом попытку со стороны англичан вообще сорвать всю операцию. Подобные подозрения не отличались большой проницательностью: КОССАК все-таки являлся объединенным союзническим органом, да и расчеты английского комитета по планированию, по которым потребности операции «Раундап» могли быть удовлетворены даже в случае продолжения десантных операций на Средиземном море, оказались столь же отличными от оценок КОССАК, как и расчеты американцев.
Действительно, на данном этапе планирования Объединенный англо-американский штаб удивительно мало внимания обращал на проблему изыскания десантно-высадочных средств. Решительно высказывавшееся адмиралом Кингом мнение о том, что невозможно ни увеличить темпы строительства десантных кораблей, ни расширить квоты, выделяемые для Европейского театра военных действий, не оспаривалось ни английскими, ни американскими его коллегами. Однако понимание того, что нехватка десантных средств ослабляет силу удара до масштабов, несколько меньших, чем планировалось для операции «Раундап», но несколько больших, чем для варианта «Следжхеммер — Раундхеммер» (под таким неологизмом он просуществовал до тех пор, пока ему не дали более удачное и ставшее известным наименование «Оверлорд»), лишало убедительности американскую аргументацию, в силу которых ей предписывалось отдавать приоритет перед любыми другими действиями в Средиземном море. При более тщательном анализе выяснилось, что имеющихся десантных средств хватит для высадки только 5 дивизий одновременно; исходя из этой цифры теперь и следовало рассматривать все планирование операции.
19 мая состоялось заседание Объединенного англо-американского штаба, на котором были рассмотрены оба документа. Генералы Маршалл и Брук отметили слабые места в аргументации своих оппонентов, обратив внимание на то, что теперь известно и читателю, а в то время было известно только им обоим; в качестве примеров этой близорукой мудрости следует привести два конкретных замечания. Генерал Брук указал на отсутствие в американской разработке какого бы то ни было варианта действия в случае разгрома Италии. «Какая-либо политическая партия, — заявил он, — за исключением, конечно, фашистской, может призвать нас вступить в Италию, а может случиться и так, что мы столкнемся с полным коллапсом этой страны и в ней воцарится хаос. В любом случае нам придется принимать решение о том, что необходимо сделать, чтобы использовать эту ситуацию в своих интересах». А поскольку оба правительства уже получили намеки такого рода со стороны итальянцев, было бы немыслимо отказываться от того, чтобы серьезно не учитывать возможности принятия немедленных соответствующих мер в подобной ситуации. В то же время генерал Маршалл считал, что англичане недооценивают способности Германии справиться с подобными чрезвычайными обстоятельствами. [307]
«В этой связи не следует забывать, что относительно небольшие силы немцев в Северной Африке стали серьезным фактором задержки наших операций. Решение Германии поддержать Италию может сделать предполагаемые нами операции исключительно трудными и требующими очень большого времени».
Развитие событий подтвердило правоту генерала Маршалла. Отнюдь не широта английской амбиции, а умение немцев быстро реагировать и проявлять упорство задержало продвижение союзных сил в Средиземноморье, а распределение ресурсов союзников между этим театром и Северо-Западной Европой стало предметом непрекращающихся в течение года споров между начальниками штабов обеих держав. Но даже если бы произошло все не так, даже если бы союзники сумели оккупировать побежденную Италию с той легкостью, на которую рассчитывали планирующие органы, все же вполне могло случиться, что столь широко рассредоточенные военные усилия, как предусматривавшиеся английскими планирующими органами действия от Сардинии, через Апулию и Калабрию, до островов Додеканес и Албании, привели бы к необходимости выделить суда, войска и десантные средства в количествах, превышавших их расчеты, и сделали бы удар через Ла-Манш чрезвычайно затруднительным. «Для нас было аксиомой, — с досадой заметил по этому поводу генерал Маршалл, — что каждый командующий неизменно запрашивал больше войск, чем предусматривалось первоначальными планами». Именно этот опыт и заставлял его сдерживать горячность своих союзников.
Когда помощники и советники покинули помещение, где проходило заседание Объединенного англо-американского штаба, было принято следующее окончательное решение:
«(а) Силы и средства должны быть накоплены в Соединенном Королевстве с целью начать операцию не позднее 1 мая 1944 года и захватить плацдарм на континенте, с которого в дальнейшем развернуть наступательные операции. Масштаб этих операций должен быть таким, какой предусмотрен планом, а для этого потребуется, чтобы к 1 мая 1944 года в Соединенном Королевстве были сосредоточены в готовности к боевому использованию следующие силы:
Первый эшелон:
5 пехотных дивизий (одновременно погруженных на десантные корабли);
2 пехотные дивизии — силы развития успеха;
2 воздушно-десантные дивизии.
Всего: 9 дивизий первого эшелона.
Второй эшелон:
для наращивания сил на плацдарме необходимо иметь 20 дивизий.
Итого: 29 дивизий.
(б) Главнокомандующему союзными силами в Северной Африке следует дать указание вести лишь те операции в развитии успеха операции «Хаски», которые действительно будут направлены на вывод Италии из войны и на сковывание в этом районе максимального количества немецких сил. Планы каждой из этих операций должны утверждаться Объединенным англо-американским штабом. Главнокомандующий союзными силами в Северной Африке может использовать для проведения этих операций все силы, находящиеся в районе Средиземноморья, за исключением 4 американских и 3 английских дивизий, которые начиная с 1 ноября нужно будет держать в готовности для участия в операциях из Соединенного Королевства при условии, что заявки на необходимый для этого морской транспорт будут утверждены Объединенным англо-американским штабом после представления ему соответствующих планов. При этом [308] не рекомендуется рассчитывать на те средства ВВС, которые сейчас временно выделены для осуществления операции «Хаски».
(в) Указанное выше решение будет вновь изучено Объединенным англо-американским штабом на совещании в июле или начале августа (точная дата будет установлена позже), что позволит оценить его в свете результатов, достигнутых в операции «Хаски», и с учетом обстановки в России».
Таким образом, вопрос о том, что морские транспортные средства, предназначенные для осуществления плана «Болеро», окажутся занятыми на Средиземном море, полностью отпадал. Наоборот, под вопросом теперь оказывалось развитие успеха на Средиземном море, причем это зависело не только от сокращения на целых 7 дивизий численности войск, оставляемых в распоряжении генерала Эйзенхауэра, но и от особого условия, идентичного тому, которое было поставлено позже в отношении развертывания операций на Тихом океане, и предусматривавшего ограничение любой из проводимых операций через Ла-Манш до уровня, соответствующего наличию десантно-высадочных средств. Количество высаживаемых дивизий уменьшалось с 10 до 7, причем в первом эшелоне должно было действовать всего 5 дивизий, но зато ударная группировка усиливалась 2 воздушно-десантными дивизиями. Отсрочка начала операции на целый месяц была принята по инициативе англичан. Начальники английских штабов полагали, что к этому времени улучшится погода и, кроме того, будет больше времени для возвращения живой силы и десантно-высадочных средств из районов Средиземноморья, а немцы, по всей вероятности, будут еще больше скованы интенсивными операциями на Восточном фронте. Генерал Маршалл и адмирал Кинг почти без колебаний приняли эти аргументы. Итак, союзники наконец пришли к полному единству мнений.
Обе стороны имели все основания быть довольными достигнутыми результатами. Стремление англичан вывести Италию из войны и не давать немцам передышки на Средиземном море получило одобрение, хотя им и не удалось добиться приоритета этих операций над планом «Болеро». Американцы со своей стороны не только установили пределы развития этих операций, сократив выделяемые для них силы и средства и установив жесткую дату начала и масштабы десантной операции через Ла-Манш, но и заручились четким обязательством англичан участвовать во вторжении в Северо-Западную Европу, которое должно было принять максимальные масштабы, соответственно количеству имевшихся в распоряжении союзников десантно-высадочных средств. Отныне размах операции «Оверлорд» определялся уже только этими установленными ограничениями, а не какими-либо отвлекающими действиями на Средиземном море. Последующим событием предстояло показать, насколько правильными были принятые решения. Безусловно, неожиданные обстоятельства могли внести в эти планы какие-то изменения, однако общая диспозиция, выработанная в Вашингтоне, должна была обеспечить хорошо сбалансированную основу для стратегии союзников на 1944 год и обещала большие шансы на успех в предстоящем году.
Эти решения были воплощены в соответствующие директивы военачальникам — генералу Эйзенхауэру на Средиземном море и в отсутствие верховного командующего союзными силами, участвующими в десантной операции через Ла-Манш, штабу верховного командующего союзными войсками. Последний получил указание подготовить в течение оставшихся месяцев года планы мероприятий для скрытного проведения подготовки к вторжению и для введения противника в заблуждение и планы экстренной переброски всех сил в район вторжения в случае внезапного коллапса Германии. Предусматривался также и план «максимально раннего» [309] удара с высадкой на континенте 9 дивизий в первом и 20 дивизий во втором эшелоне в 1944 году. Первый набросок этого плана предписывалось представить не позже 1 августа 1943 года. Генерал Эйзенхауэр был поставлен в известность о планах операции «Оверлорд» и предупрежден о тех последствиях, которые они могут иметь для продолжения им своих действий на Средиземном море. Как было подсчитано, в результате всего этого в его распоряжении останутся силы, эквивалентные 27 дивизиям, из них 19 были английскими, 4 — американскими и 4 — французскими; сюда входили и 2 английские дивизии, предназначавшиеся для поддержки Турции. Кроме того, у Эйзенхауэра оставалось 3648 самолетов. Ему предлагалось «дать свои предложения с соответствующими рекомендациями относительно продолжения операций в районе Средиземного моря, которые можно проводить параллельно с операцией «Хаски» или после ее успешного завершения».
Когда окончательные варианты планов были представлены 24 мая Рузвельту и Черчиллю, последний высказал сомнение по поводу того, стоило ли оставлять генерала Эйзенхауэра без всяких ориентиров относительно его дальнейших действий после овладения Сицилией; ведь Эйзенхауэр мог решиться и на захват Сардинии, то есть на такую операцию, к которой у премьер-министра определенно не лежала душа. Черчилль доказывал, что «операции в районе Балкан откроют более широкие перспективы, тогда как овладение Сардинией просто даст нам в руки еще один нужный остров. В документе же ничего не говорится о том, что у нас по этому вопросу есть свое мнение, которое должно быть известно генералу Эйзенхауэру». Разумеется, поднятый им вопрос имел большое значение. В своем анализе Объединенный англо-американский штаб почти не учел той роли, которую могло сыграть в большой стратегии союзников, нацеленной на разгром стран оси, партизанское движение на Балканах, о размахе которого англичане теперь хорошо знали. Однако говорить о «широких перспективах» применительно к стратегии на Средиземном море значило бы внести в дискуссию тот самый элемент неопределенности в развитии операций, которого боялся генерал Маршалл, и вновь начать дебаты, в ходе которых вряд ли удалось бы поколебать американцев в их решимости избежать все возможные затруднения в Восточном Средиземноморье. И премьер-министра убедили не настаивать на этом. По просьбе Черчилля в директиву генералу Эйзенхауэру внесли поправку, которая лишь усилила все акценты и внесла большую ясность. Эту поправку с явным вздохом облегчения приняли члены Объединенного англо-американского штаба на заключительном заседании. [310]