Часть II.
Операция «Торч»
Планирование операции «Торч»
Вопрос о вторжении в Северную Африку оставался открытым, пока 30 июля президент Рузвельт не принял окончательного решения. Выполнение этого решения по-прежнему зависело от развития событий в России, так как вторжение в Северную Африку исключало возможность проведения операции «Раундап» в 1943 году.
19 августа генерал Маршалл писал: «Решение начать операцию принято, но ее проведение по-прежнему зависит от превратностей войны». Как Рузвельт, так и Черчилль пока отказывались признать, что необходимость подготовки операции «Торч» серьезно отразится на планах операции «Раундап» (вторжении в Северо-Западную Европу в 1943 году), о которой они договорились в апреле 1942 года. Поэтому, когда 25 июля Объединенный англо-американский штаб собрался на заседание в Лондоне, чтобы приступить к подготовке операции «Торч», ему пришлось исходить в своей работе из предположения, что одновременно будет проводиться подготовка к операции «Раундап».
Объединенный англо-американский штаб рассматривал операцию «Раундап» лишь как возможную альтернативу операции «Торч», в то время как политические руководители союзников утверждали, что она должна проводиться одновременно с операцией «Торч» или непосредственно вслед за нею.
Поскольку проведение операций «Торч» и «Раундап» считалось в равной степени вероятным, штаб пришел к единому мнению о необходимости назначить одного верховного главнокомандующего и возложить на него ответственность за подготовку обеих операций. После принятия окончательного решения о проведении операции «Торч» ему предстояло полностью сосредоточить свое внимание на этой операции, а для руководства подготовкой и проведением операции «Раундап» был бы назначен другой человек. Почти не вызывал сомнений вопрос о том, представителя какой страны следует назначить на пост верховного главнокомандующего в операции «Торч». Было ясно, что по политическим соображениям считалось предпочтительнее проводить операцию в основном силами США. Согласно информации, полученной президентом из Северной Африки, среди французов сохранялись резкие антианглийские настроения, возникшие после [90] печальных событий под Мерс-эль-Кебиром и Дакаром{23}. Отношение же французов к американцам было доброжелательным, и это позволяло надеяться, что десант не встретит сопротивления. Таким образом, была достигнута договоренность назначить верховным главнокомандующим представителя США, но его штаб расположить в Лондоне и планы операции разрабатывать объединенной англо-американской группой. В принципе Объединенный англо-американский штаб решил также провести две высадки войск: одну на атлантическом побережье Северной Африки и другую в Средиземноморье. Верховному главнокомандующему предписывалось подготовить подробный план и представить его в Объединенный англо-американский штаб в кратчайший срок.
Когда объединенная англо-американская группа по планированию операции приступила к детальной разработке плана, стало ясно, что операция сопряжена с исключительными трудностями. В первую очередь она требовала такого тесного взаимодействия между двумя союзниками, какого не знала ни одна из предыдущих войн. Привычный метод, когда национальные вооруженные силы действовали самостоятельно и при каждом из штабов находилась миссия связи, а главнокомандующий лишь номинально осуществлял стратегическое руководство, совершенно не подходил к данной операции. Здесь точное планирование имело такое же огромное значение, как и сама операция «Торч». Снабжение, перевозки, взаимодействие флота, поддержка авиации — все это нужно было точно скоординировать в единой схеме, предусмотрев не только угрозу со стороны немецких подводных лодок в Атлантике, вторжение стран оси на Иберийский полуостров и действия их авиации и флота в Средиземноморье, но также и потребности других театров военных действий в условиях острого дефицита сил и средств, который испытывали союзники. Далее предстояло провести такую морскую десантную операцию, примеров которой история не знала, если не считать катастрофического прецедента в Галлиполи{24}. Высадку десанта предусматривалось осуществить с боем, на занятый противником берег после длительного морского перехода в опасных водах. Даже в печально завершившихся экспедициях на остров Крит и в Норвегию англичане могли рассчитывать, что их высадка войск первоначально не встретит сопротивления. Существовали и политические соображения, оценить которые не могли офицеры по планированию. Более чем неразумно было исходить в работе из предположения, что французы не окажут сопротивления; однако если бы они действительно так поступили и страны оси немедленно пришли бы им на помощь, то союзники оказались бы втянутыми в длительную кампанию. Им пришлось бы сражаться ради достижения весьма второстепенных целей в условиях растянутости морских коммуникаций, где действовали стаи немецких подводных лодок, в нескольких милях от фашистской Испании. Каким же должен был быть план высадки, чтобы гарантировать быструю и по [91] возможности бескровную оккупацию и вместе с тем предусмотреть использование достаточных сил для ведения продолжительной кампании?
Первая ступень в решении этих проблем — назначение способного верховного главнокомандующего, приемлемого для обеих сторон, — была наиболее легкой. В Англии с июня находился генерал-лейтенант Эйзенхауэр, который командовал американскими войсками на Европейском театре военных действий. За год до этого он занимал пост начальника штаба американской 3-й армии, а еще раньше долго работал в генеральном штабе. Четыре года он провел на Филиппинах с генералом Макартуром, а вскоре после событий в Пёрл-Харборе генерал Маршалл отозвал его в Вашингтон для участия в разработке планов ведения войны на Тихоокеанском театре военных действий. В марте 1942 года Эйзенхауэр был назначен начальником оперативного управления штаба армии США. В мае генерал Маршалл командировал его в Англию для изучения вопросов, связанных с подготовкой операции «Болеро», а в июне возложил на него ответственность за реализацию тех рекомендаций, которые Эйзенхауэр сделал в результате своей поездки.
Умение Маршалла подбирать кадры на руководящие посты сыграло немалую роль в развертывании сухопутных войск США и их строительстве. Не ошибся Маршалл и на этот раз.
В течение месяца, проведенного в Англии, Эйзенхауэр употребил всю свою энергию на то, чтобы устранить трения, которые готовы были возникнуть, несмотря на то что две армии, два народа находились в одном строю. Офицеры и солдаты, не сумевшие вести себя с должной учтивостью и скромностью в присутствии хозяев страны, сразу ощутили на себе способность Эйзенхауэра к холодной ярости, хотя обычно он отличался мягкостью. Занимая пост главнокомандующего союзными войсками в течение трех лет, с июля 1942 по июнь 1945 года, Эйзенхауэр сумел создать из находившихся в его подчинении войск различных государств единый слаженный механизм.
26 июля ему неофициально сообщили, что он, вероятно, будет руководить операцией «Торч», а 31 июля Черчилль по рекомендации фельдмаршала Дилла предложил кандидатуру Эйзенхауэра президенту. Все это пока не означало назначения Эйзенхауэра верховным главнокомандующим. Этот пост первоначально предназначался генералу Маршаллу, на которого, по предложению премьер-министра, возлагалась ответственность за проведение обеих операций — «Раундап» и «Торч», а Эйзенхауэр, как заместитель Маршалла, должен руководить операцией «Торч». По мере приближения сроков начала операции генерал Маршалл мог принять руководство операцией «Торч» лично на себя либо, если его присутствие в Вашингтоне по-прежнему было бы необходимым, мог назначить вместо себя другого, подчиненного ему офицера. То, что Эйзенхауэр не являлся верховным главнокомандующим, Черчилль особо подчеркнул в послании, направленном им в английский комитет начальников штабов 2 августа. «Выражение «верховный главнокомандующий», — настаивал он, — должно быть употреблено в отношении всей операции «Раундап»... Нет смысла устраивать пышные церемонии, пока не совершено ничего по-настоящему значительного». Но спустя несколько дней идея о назначении генерала Маршалла незаметно отпала, и генерал Эйзенхауэр фактически стал верховным главнокомандующим. Правда, ему присвоили менее высокопарный и более конкретный титул — главнокомандующий союзными экспедиционными силами. Именно в этом качестве он присутствовал на заседании комитета начальников штабов 2 августа, когда закладывались основы предстоящей операции.
На совещании была достигнута договоренность, что в подчинении генерала Эйзенхауэра как главнокомандующего будут находиться командующие [92] английской и американской оперативными группами, которые согласно первоначальным наметкам должны были раздельно высадиться в Северной Африке. На первый пост английский комитет начальников штабов выдвинул кандидатуру генерала Александера, который мастерски провел эвакуацию английских войск из Бирмы, а в те дни находился уже в Англии. Одновременно предлагалось назначить его заместителем главнокомандующего. Но, как уже отмечалось выше, Александера отозвали в Каир и назначили главнокомандующим войсками на Среднем Востоке, а назначенный вместо него генерал-лейтенант Монтгомери два дня спустя принял командование английской 8-й армией. В результате дальнейшего рассмотрения вопроса было принято решение, что заместителем Эйзенхауэра должен быть американский представитель. Это объяснялось теми же соображениями, что и назначение Эйзенхауэра на пост главнокомандующего. По предложению генерала Эйзенхауэра была утверждена кандидатура генерала Кларка. На пост командующего английской оперативной группой назначили генерал-майора Андерсона, в то время командовавшего 11-м корпусом. Следует отметить, что, когда определялись права и обязанности Андерсона, генерал Эйзенхауэр проявил исключительный такт, что и в дальнейшем способствовало успеху в его руководстве.
В ходе разработки проекта директивы генералу Андерсону, которую комитет начальников штабов утвердил 7 октября, военное министерство исходило из таких прецедентов, как подчинение Хейга маршалу Фошу в 1918 году и лорда Горта Гамелену в 1939 году{25}. В проекте директивы генералу Андерсону указывалось на необходимость беспрекословно выполнять приказы генерала Эйзенхауэра, однако одновременно говорилось, что «если какой-либо из отданных им приказов поставит, по Вашему мнению, под угрозу любую группировку английских войск, входящую в состав союзных сил, то по договоренности между правительствами Великобритании и Соединенных Штатов Вы имеете право до выполнения этого приказа обратиться в военное министерство. Можно надеяться, что необходимость подобной апелляции будет возникать редко, а возможно, и совсем не возникнет, тем не менее, Вам надлежит без колебаний использовать это право, когда, по Вашему мнению, будет такая необходимость». В проекте директивы также отмечалось: «Если возникнет необходимость вывести какие-либо части из состава английской 1-й армии, то это следует рассматривать не более как временную меру».
Генерал Эйзенхауэр был оскорблен как духом, так и буквой подобных инструкций, однако он весьма дальновидно возбудил этот вопрос не прямо перед английским комитетом начальников штабов, а в беседе с заместителем секретаря военного кабинета и начальником личного штаба Черчилля генерал-лейтенантом Исмеем, которого все считали весьма благоразумным и здравомыслящим человеком. Эйзенхауэр подчеркнул, что невозможно исключить возникновения множества ситуаций, когда в ходе операций англичане, как и другие подчиненные ему войска, окажутся «под угрозой». Одновременно он указал, что обстановка может потребовать перебросить часть сил из состава одной оперативной группы в другую. Эйзенхауэр предложил главный упор в директиве сделать на необходимости единства действий, предоставив английскому командующему право «в обстановке, которую он сочтет угрожающей и чрезвычайной», обращаться к своему правительству, но в то же время обязав его [93] ставить об этом в известность главнокомандующего. По мнению генерала Эйзенхауэра, этот проект директивы по существу «способствовал больше ослаблению, чем укреплению духа, который следовало развивать и поддерживать у военнослужащих всех рангов, принимающих участие в этом великом деле».
Исмей передал предложения Эйзенхауэра комитету начальников штабов, который незамедлительно их утвердил. Был составлен новый проект директивы, в котором учитывались все замечания генерала Эйзенхауэра. Группа, которой командовал генерал Андерсон, была объявлена «неотъемлемой частью союзных сил». Самого Андерсона информировали, что «в том маловероятном случае, когда Вы получите приказ, на Ваш взгляд, создающий угрожающую обстановку, Вам предоставляется право обратиться в военное министерство (при условии, что такие действия не повлекут за собой утрату какой-либо благоприятной возможности или возникновение опасности для любой другой части союзных войск). Однако в этом случае Вам надлежит предварительно информировать главнокомандующего союзными войсками о своем намерении апеллировать и изложить ему свои причины». Хотя главнокомандующий будет стремиться сохранять целостность национальных формирований, указывалось далее в проекте директивы, «в любой момент может возникнуть необходимость взять из состава 1-й армии любую часть в интересах выполнения общей задачи и использовать ее по усмотрению главнокомандующего». В различии между двумя проектами директивы нашла отражение разница между двумя мировыми войнами, между двумя историческими эпохами.
Пересмотренный вариант директивы был одобрен, хотя в определенных кругах военного министерства и раздавались недовольные голоса. А Эйзенхауэр был удовлетворен. «Пересмотренный вариант директивы, — писал он генералу Исмею, — настолько точно выражает взгляды, которые могут служить основой для указаний командующему любыми национальными силами в создавшихся специфических условиях, что я отправляю ее копию в военное министерство Соединенных Штатов в надежде, что она послужит образцом для будущих ситуаций подобного рода».
В отношении командования силами флота генерал Эйзенхауэр сумел также убедить английский комитет начальников штабов в целесообразности согласиться с его доводами. Его предложение о введении должности командующего союзными силами флота было встречено скептически как в Лондоне, так и в Вашингтоне. Однако он получил сильную поддержку у адмирала Каннингхэма, авторитет которого оказался достаточно высоким, чтобы рассеять сомнения начальников штабов видов вооруженных сил Великобритании и адмирала Кинга. Эйзенхауэр остановил свой выбор на адмирале Рамсее. Первоначально такое решение и было принято. Однако адмирал Каннингхэм не пытался скрыть своего отвращения к кабинетной работе, которой он занимался в Вашингтоне с июня 1942 года. К радости генерала Эйзенхауэра и самого Каннингхэма, адмирала освободили от этой работы, и он принялся за дело, в котором мог проявить свои исключительные способности.
Что касается руководства военно-воздушными силами, Эйзенхауэру не удалось добиться желаемого результата. Его предложение здесь ввести должность командующего союзными ВВС не получило поддержки, и он с неохотой вынужден был согласиться на то, чтобы в его собственном штабе вопросами ВВС ведал английский офицер коммодор авиации Сандерс, а в каждой оперативной группе были бы свои командующие авиацией, во всяком случае, до завершения высадки десантов. Эйзенхауэр также не смог убедить англичан принять американскую систему, при которой общевойсковой командир имеет власть над «авиационными частями, осуществляющими его непосредственную поддержку». Выдвигая это предложение, [94] Эйзенхауэр, сам того не подозревая, затрагивал весьма деликатную проблему, поскольку командование сухопутных войск и командование ВВС Великобритании уже давно вели спор именно вокруг вопроса взаимодействия авиации и сухопутных войск и в те дни не было никакой надежды на скорое решение этой проблемы. Таким образом, генерал Эйзенхауэр был вынужден согласиться с таким порядком, который давно установился на Среднем Востоке во взаимоотношениях между генералом Окинлеком и главным маршалом авиации Теддером. Этот порядок сводился к тому, что в ходе сражения командующий ВВС стремится обеспечить нанесение ударов по объектам, указанным общевойсковым командиром, располагая, однако, свободой в определении способов выполнения этой задачи. Такие же взаимоотношения должны были установиться между генералом Андерсоном и маршалом авиации Уэлшем. К сожалению, на данном этапе этого добиться не удалось.
6 августа, когда еще не были окончательно решены вопросы о командовании, английский комитет начальников штабов передал своим американским коллегам проект директивы для генерала Эйзенхауэра. В ней устанавливалась прямая ответственность Эйзенхауэра за проведение запланированной операции перед Объединенным англо-американским штабом. Одновременно Эйзенхауэру предоставлялось право при необходимости вступать в контакты либо с американским, либо с английским комитетом начальников штабов. Цель операции была сформулирована следующим образом:
«Овладеть районом Северной Африки от Касабланки до Туниса, оба пункта включительно, чтобы в дальнейшем:
1) установить контроль над морскими коммуникациями, проходящими в Западное Средиземноморье;
2) во взаимодействии с войсками союзников на Среднем Востоке завершить захват всего южного побережья Средиземного моря;
3) нарушить морские и воздушные коммуникации держав оси в Средиземноморье и обеспечить безопасность собственных коммуникаций».
Комитет начальников штабов США в основном принял эту формулировку, хотя, по его мнению, она была в какой-то мере убогой. Американцы постарались придать ей гораздо более полную форму, дополнив пункт 3 следующими словами: «с целью обеспечить коммуникации через Средиземноморье и содействовать операциям против стран оси на Европейском континенте». Англичане не возражали, так как, вне всяких сомнений, это лишь подкрепляло их точку зрения, что операция «Торч» является одним из этапов вторжения в Европу и не означает лишь создание опоясывающего оборонительного рубежа. С двумя небольшими поправками был принят американский вариант директивы.
Тем временем американский комитет по планированию в тесном сотрудничестве со штабом генерала Эйзенхауэра занимался разработкой общего замысла операции, который мог бы служить основой для работы объединенного комитета по планированию. 5 августа соображения по замыслу операции были сформулированы и разосланы. Цель операции определялась следующим образом: «...овладеть всей Французской Северной Африкой от Туниса до Касабланки, оба пункта включительно, в качестве первого шага дальнейших наступательных операций». Силы французов, по оценке комитета, составляли: сухопутные войска — до 8 дивизий; авиация — до 500 самолетов всех типов; ВМС — сильные отряды крейсеров, эсминцев и подводных лодок, которые базировались в Тулоне или в портах Западной Африки. Предполагалось, что французы окажут упорное сопротивление, если высадку предпринять малыми силами, но не выдержат, [95] если удар будет массированным. Считалось, что использование частей «Сражающейся Франции» повлекло бы за собой только усиление сопротивления французов. Намечалось извлечь максимальную выгоду из того факта, что французы питают симпатии к американцам. Выражалась также надежда, что Испания вряд ли выступит сама или окажет поддержку силам стран оси.
Американский комитет по планированию считал, что реакция Германии и Италии на вторжение «будет сильной и немедленной», но на первых порах они скорее всего ограничатся действиями с моря и воздуха. «Подготовленных для десантирования с воздуха войск у немцев нет, — указывал далее комитет. — При благоприятной обстановке противник сможет собрать в Сицилии и переправить в Тунис в течение недели после высадки 8–10 тыс. солдат пехоты и изыскать для этого необходимое количество транспортной авиации{26}. Такие войска могут испытывать недостатки в вооружении, обладать невысокими боевыми качествами, не иметь автотранспорта. Учитывая планируемые высокие темпы операции, можно полагать, что державы оси не сразу решатся предпринять такие действия». Для того чтобы переправить подкрепления морем, противнику потребуется четыре недели, использовать эти силы в бою он «сможет только еще через две — четыре недели. Поэтому, чтобы не дать противнику подтянуть подкрепления, необходимо овладеть тунисскими портами не позднее чем через месяц после высадки, а предпочтительнее в течение двух недель. Ввиду неудовлетворительного состояния наземных коммуникаций необходимо, чтобы войска высаживались вблизи объектов наступления и чтобы переброски войск в основном осуществлялись морем. Таким образом, первоначальные удары следовало нанести по объектам, в том числе по портам, расположенным как можно ближе к Тунису, а для овладения Тунисом требовались силы до корпуса, усиленного бронетанковыми подразделениями, и 15 эскадрилий авиации. Алжир и Оран также следовало включить в число объектов первой очереди, а Касабланку захватить как можно быстрее, в «зависимости от ударов в Средиземноморье, учитывая необходимость быстрого овладения Тунисом». Для проведения операции требовалось в общей сложности две танковые и десять пехотных дивизий, в том числе силы для захвата Испанского Марокко, если немцы оккупируют Испанию. Поддержка с воздуха первоначально должна осуществляться силами авианосной авиации, а затем, после захвата баз и аэродромов, потребуется 20 истребительных и 10 бомбардировочных эскадрилий для завершения операции.
Американский комитет по планированию подчеркивал, что «наша главная забота — не допустить переброски войск держав оси в Тунис. Разгром французских войск составляет только одно из звеньев достижения этой цели». Это заявление явилось большой неожиданностью для генерала Эйзенхауэра. Его адъютант капитан 3 ранга Бачер, ознакомившись [96] с документами комитета по планированию, писал: «Похоже, что изменилась вся концепция плана по сравнению с тем, какой ее воспринял Эйзенхауэр в разговоре с Маршаллом. Сейчас, видимо, основные усилия сосредоточиваются на Средиземном море вместо того, чтобы, как говорил Эйзенхауэр, ударить справа по Касабланке, а слева — через северное побережье Африки». Однако эта идея получила одобрение самого Эйзенхауэра, и замысел, разработанный американским комитетом по планированию, почти без изменений был положен в основу общего плана операции, представленного в комитет начальников штабов 10 августа. План предусматривал высадку десанта в четырех пунктах — у Бона, Алжира, Орана и Касабланки с общей задачей «в минимально возможные сроки овладеть Тунисом и создать во Французском Марокко ударную группу, способную обеспечить контроль над Гибралтарским проливом посредством быстрого выдвижения в Испанское Марокко, если появится такая необходимость». Английские войска, значительно усиленные американскими, должны были высадиться у Бона и Алжира для захвата Туниса и Западного Алжира, имея для этого в общей сложности шесть дивизий. Американцы силами до семи дивизий должны были высадиться у Орана и Касабланки, овладеть Французским Марокко и сосредоточить ударную группу на границах Испанского Марокко.
Высадка десанта у Касабланки была, однако, сопряжена с двумя большими трудностями. Во-первых, зыбь и прибой Атлантического океана могли помешать десантированию, поэтому необходимо было заранее предусмотреть возможность переместить высадку в район Орана. Во-вторых, ударные силы для высадки в Средиземном море предполагалось иметь в готовности в начале октября, но две дивизии, которым по плану предстояла высадка у Касабланки, могли быть в готовности только к началу ноября, так как им нужно было прибыть непосредственно из США. Поскольку высаживаться только на средиземноморском побережье означало бы подвергать себя огромному риску отсекающего удара немцев через Гибралтар, начало всей операции приходилось откладывать до 5 ноября, когда будут на месте войска, предназначенные для высадки у Касабланки.
Дебаты о назначении высадки на этот срок пришлись не по вкусу английскому комитету начальников штабов, так как он намечал начать операцию 7 октября. Комитет по планированию, признавая, что вся группировка вряд ли будет готова до первой недели ноября, вместе с тем высказал мнение, что «назначение начала операции на эту дату вместо 7 октября увеличивает вероятность быстрой реакции держав оси и разглашения тайны. Поэтому неправильно отказываться от начала операции 7 октября до тех пор, пока окончательно не станет очевидным, что это сделать невозможно». Руководители английской разведки, со своей стороны, подчеркнули угрозу разглашения тайны, добавив еще два соображения в пользу того, чтобы высадку произвести как можно скорее. Немецкие войска по-прежнему были сильно скованы в России, и, как уклончиво выразились разведчики, «октябрь может стать месяцем, когда русское правительство примет критическое решение. Операция союзников, хотя и не на Европейском континенте, может оказать влияние на это решение»{27}.
Английский комитет начальников штабов согласился с этим, хотя, [97] сообщая дату начала операции в Вашингтоне, предупредил фельдмаршала Дилла, что этот срок может быть выдержан лишь ценой «сверхчеловеческих усилий и отказа от привычных методов». Вашингтон менее оптимистично отнесся к вопросу о способности людей превышать свои нормальные возможности. «7 ноября, — отвечал Дилл 6 августа, — самый ранний срок, который комитет начальников штабов США считает реальным. Пожалуй, здесь все начинают понимать, что подготовились слабо. Это первая крупная операция американских войск, и в ней нельзя допустить провала. Сознание этого обусловливает отсрочку, чтобы быть целиком и полностью уверенным, что последняя пуговица на солдатских гетрах в порядке».
Английский комитет начальников штабов в своих комментариях к проекту плана упорно отстаивал свою точку зрения, что высадку в Средиземноморье следует осуществлять одновременно с высадкой войск у Касабланки. Члены комитета считали, что быстрота и даже сама возможность немецкого контрудара через Испанию сильно преувеличены. Они подчеркивали, что поскольку противник испытывает недостаток в силах флота и транспортах, то переброска его войск затянется на 10–12 дней, а это очень важно, учитывая наши трудности высадки десантов у Касабланки. «Поистине, — дальновидно отметил комитет, — весь замысел операции «Торч», можно сказать, зависит от того, насколько быстро союзники захватят Тунис».
С этим выводом согласился и генерал Эйзенхауэр, как признал он сам в послании генералу Маршаллу 13 августа. Однако эти планы осложнялись тем, что возникли новые трудности. Совершенно очевидно, что успех операции зависел от способности военно-морских сил союзников выделить десантно-высадочные средства и боевые корабли для прикрытия конвоев от ударов с моря и воздуха. Большая часть американских десантных средств находилась на Тихом океане, а имевшихся в наличии, даже с учетом английских судов, было недостаточно для высадки десантов в назначенных масштабах. Таким образом, требовалось приспособить другие суда, но необходимого для их переоборудования времени уже не оставалось. Все это свидетельствовало о невозможности осуществить операцию до первой недели ноября. Боевые корабли требовались также и для операций на Тихом океане, а потери американских ВМС в боевых действиях у Гуадалканала (авианосец и несколько крейсеров) все больше тревожили адмирала Кинга относительно того, какие силы он мог бы выделить для операции «Торч». Английские ВМС могли выделить боевые корабли только за счет прекращения отправки конвоев в Россию и сокращения всех других конвоев до угрожающе низкого уровня. Потери конвоя, отправленного на Мальту в августе, особенно потеря авианосцев «Игл» и «Индомитабл» (этот авианосец получил сильные повреждения), уменьшали даже эти возможности.
Генерал Эйзенхауэр решил действовать по принципу «по одежке протягивай ножки» и привести планы в соответствие с имеющимися скудными ресурсами. Отказавшись от высадки десанта в одном из запланированных районов, он не только смог бы меньше использовать необходимых боевых кораблей и десантных средств, но и сумел бы начать операцию в более ранний срок. 22 августа он представил в комитет начальников штабов новый план, в котором исключалась высадка войск у Касабланки. Он предложил высадить десанты в составе двух танковых и четырех пехотных дивизий у Алжира и Бона с задачей наступать в восточном направлении и захватить Тунис. Эйзенхауэр предложил также одновременно высадить еще две танковые и пять пехотных дивизий у Орана с задачей наступать в западном направлении, «наладить коммуникации через Марокко и захватить Касабланку ударом с тыла». Планом предусматривалось, что [98] если французы прекратят сопротивление, когда конвой с войсками второй группировки будет еще в пути, то она может быть высажена непосредственно в Касабланке. Эти десантные операции планировалось провести 15 октября, однако, как признавал сам генерал Эйзенхауэр в сопроводительном письме комитету начальников штабов, по всему становится видно, что придется назначать более позднюю дату.
Однако даже если будет возможность десантировать войска в октябре и будет отсутствовать угроза удара немцев через Испанию, оказалось бы чрезвычайно трудно захватить Тунис до подхода итало-немецких подкреплений. По подсчетам офицеров штаба генерала Эйзенхауэра, от Бона до Туниса требовалось преодолеть 200 миль, а от Алжира — 400 миль по очень слаборазвитой сети дорог. Портовые сооружения в Алжире позволяли выгрузить две бригады в неделю, а в Боне — одну. Таким образом, войска десанта вряд ли смогли бы сохранить полную боевую силу к тому времени, когда они приблизятся к Тунису. Если французы не окажут сопротивления, резонно было предполагать, что две группы бригадного состава смогут выйти в район Бизерта, Тунис на двенадцатый день операции, а танки два дня спустя. Еще одна дивизия подойдет в течение следующей недели. Однако если французы окажут сопротивление, то дивизии потребуется целых три недели, чтобы с боями пройти из Алжира и соединиться с ударной группировкой у Бона до начала наступления на Тунис. Таким образом, для того чтобы достичь Туниса в установленный срок, на двадцать пятый день операции, объединенным силам останется всего четыре дня.
Даже такие мрачные прогнозы показались американскому комитету по планированию чрезмерно оптимистичными. С его точки зрения, любое серьезное сопротивление французов высадке войск союзников абсолютно исключало возможность захвата Туниса в течение трех недель. Выход на Бон из Алжира за двадцать дней означал наступление в условиях сопротивления противника с темпами 27 миль в сутки. Для обороны Туниса от двух ослабленных дивизий союзников, которыми они будут располагать для нанесения удара, французы имели одну дивизию с четвертью, которую они могли усилить путем переброски по воздуху еще 10 тыс. чел. Что же касается высадки десантов у Орана, то при пропускной способности порта, составлявшей одну дивизию в месяц, потребовалось бы три-четыре месяца_для овладения Касабланкой ударом с суши при условии, что по железной дороге Касабланка — Оран можно будет обеспечить снабжение 12–13 дивизий, а это было нереальным. «Таким образом, — указывал комитет по планированию, — успех этого плана зависит либо от того, насколько быстро прекратится сопротивление французов, либо от способности ВВС и ВМС Англии воспрепятствовать переброске в Тунис подкреплений стран оси, особенно морским путем».
Становилось ясно, что независимо от срока начала операции любое значительное сопротивление французов высадке союзных сил и их последующему продвижению позволит странам оси выиграть время для переброски подкреплений в таком количестве, чтобы ввергнуть союзников в утомительную и дорогостоящую кампанию во имя овладения объектами на периферии в условиях высокой уязвимости коммуникаций. Именно этого как раз и опасался генерал Маршалл. По мере того как штаб вскрывал одну трудность за другой, генералу Эйзенхауэру все больше приходилось думать, что, по всей видимости, события примут такой оборот. Он настолько утвердился в этом мнении, что 23 августа в своей памятной записке на имя Объединенного англо-американского штаба указывал следующее: «Мое мнение таково, что данная экспедиция... недостаточно сильна, чтобы выполнить задачу, поставленную Объединенным англо-американским штабом, в условиях вероятного сопротивления противника на театре. (Решительное [99] сопротивление французов способно разрушить все надежды достичь Туниса до прихода туда сил держав оси; вмешательство Испании может создать огромную угрозу для коммуникаций союзников.) Это означает, что шансы на успех экспедиции при нынешнем уровне выделенных сил должны в большей степени зависеть от политической обстановки и реакции на экспедицию в Северной Африке, чем от чисто военных факторов. В этой связи наша очевидная неспособность выделить силы флота для нанесения удара под Касабланкой и одновременных ударов на Средиземном море резко уменьшила возможность создать во всей Северной Африке впечатление о подавляющем превосходстве наших сил, которое так необходимо, чтобы местное население изъявило готовность принять оккупацию без сопротивления... Лично я глубоко убежден, что если бы оба правительства смогли найти силы флота, ВВС и сухопутных войск, а также морской транспорт для того, чтобы одновременно с ударом на Средиземноморье нанести сильный удар под Касабланкой, то шансы на успех чрезвычайно возросли бы... Одновременно такие удары невозможно нанести раньше 7 ноября».
Английский комитет начальников штабов рассмотрел памятную записку генерала Эйзенхауэра и 24 августа обсудил ее на заседании, где присутствовали генерал Эйзенхауэр, генерал Кларк и соответствующие военные деятели Англии. Доводы Эйзенхауэра были достаточно убедительными, и все же англичане были вынуждены заявить, что не могут выделить дополнительно сколько-нибудь значительного количества транспортов и десантных средств. Комитет начальников штабов ограничился постановкой вопроса о том, какие силы флота необходимы Эйзенхауэру дополнительно, чтобы обеспечить высадку агентов на Средиземноморье, включая дополнительную высадку войск у Филипвиля, в 50 милях к западу от Бона, в демонстративных целях и высадку десантов у Касабланки. Члены комитета отметили, что проблему изыскания этих сил следует передать для разрешения премьер-министру и президенту. На следующий день была получена телеграмма от комитета начальников штабов США, которая показала, что англичане были абсолютно правы. Затруднения, испытываемые генералом Эйзенхауэром, вызвали такую реакцию в Вашингтоне, что вообще ставилась под сомнение возможность выполнить соглашение между союзниками по поводу операции «Торч», достигнутое в Лондоне месяц назад.
Решение на проведение операции «Торч» не встретило в Вашингтоне единодушного удовлетворения. При всей лояльности, которую выражал относительно этого решения генерал Маршалл, он не скрывал сожаления по поводу того, что оно было принято, а некоторые из его подчиненных, похоже, были вообще против проведения этой операции не только из военных, но и из политических соображений. Как указывал один из американских военных историков, Маршалл и его советники опасались, что «участие в операции «Торч» приведет к признанию английского тезиса о первостепенной важности установления контроля над средиземноморским бассейном. Чувству неудовлетворенности способствовала также определенная горечь, поскольку, как стало ясно, настаивая на сосредоточении своих сил на Британских островах, американцы по существу способствовали проведению стратегии, которую сами надеялись пересмотреть». Что же касается военно-морских кругов, и прежде всего министерства ВМС, с большой неохотой согласившегося с принятием общего принципа ведения войны, по которому на первое место ставилось поражение Германии, а потом Японии, то их влияние было весьма сильным. После того как высадка американских войск на Гуадалканале привела к ожесточенным боям, позиция командования ВМС, естественно, получила поддержку общественного мнения страны. [100]
В таких условиях от генерала Маршалла и адмирала Кинга нельзя было ожидать энтузиазма по поводу предложения англичан увеличить количество сил и средств для операции в Северной Африке. Более того, с точки зрения генерала Маршалла, Гибралтарский пролив был гораздо менее надежным путем, чем полагало адмиралтейство. Кроме того, Маршалл в гораздо большей степени, чем англичане, опасался вмешательства Испании, вернее, выдвижения немецких войск через Испанию. Если англичане больше всего боялись закрепления стран оси в Тунисе и готовы были пойти на любой риск, чтобы помешать им, то Маршалл опасался главным образом того, что немцы втянут союзников в Северную Африку, а затем захлопнут за их спиной дверь через Испанию. Как он говорил в беседе с генералом Эйзенхауэром, все свидетельствует о том, что операция на Средиземноморском побережье имеет меньше половины шансов на успех.
Вместо плана, выдвинутого Эйзенхауэром, комитет начальников штабов США разработал и 25 августа направил в Лондон новый план операции. Если Эйзенхауэр предлагал совершенно отказаться от высадки войск на Атлантическом побережье, то комитет начальников штабов США считал нужным отказаться от высадки войск восточнее Орана, в Боне, Филипвиле и даже в Алжире. Конечная цель операции оставалась неизменной: «Овладение всей территорией Северной Африки от Рио-де-Оро до Туниса включительно и обеспечение возможности действий военно-воздушных сил против войск и объектов противника в районе Средиземного моря». Ближайшая задача была сформулирована более скромно: «Овладеть территорией Французского Марокко и Западного Алжира, обеспечить развертывание эффективных действий ВВС и сухопутных войск в восточном направлении». Первым шагом к выполнению этой задачи должно было стать создание взаимно поддерживающих плацдармов в районах Агадир, Марракеш, Рабат, Фец и Оран, Мостаганем, Маскара. Операция рассматривалась не как смелый, рассчитанный на быстроту и внезапность удар с целью изменить стратегическое соотношение сил на всем Средиземноморском театре военных действий, а как осторожное создание прочной базы, обеспечивающей атлантические коммуникации и проведение дальнейших операций, как только позволит обстановка и будут накоплены необходимые силы и средства. Короче говоря, предлагалась операция, которая по своему замыслу точно соответствовала документу Объединенного англо-американского штаба CCS.94, то есть предусматривала в результате проведения операции «Торч» только создание опоясывающего оборонительного рубежа.
В послании от 26 августа английская миссия при комитете начальников штабов США изложила мотивы указанного предложения. Одним из них был тот факт, что в США усилилось влияние кругов, считавших Тихоокеанский театр военных действий важнейшим; другим — общие сомнения в способности русских и англичан выдержать новые удары немцев на Среднем Востоке и намерение в случае общей катастрофы на Европейском театре военных действий закрепиться в Западной Африке с целью обеспечить морские коммуникации Соединенных Штатов. Третий мотив состоял в естественном желании избежать неудач в первой крупной операции сухопутных войск США на Европейском театре военных действий.
Предложение комитета начальников штабов США явилось началом процесса, позднее получившего презрительное название «трансатлантического состязания в составлении этюдов», которое продолжалось две недели. За этот период неопределенность конечных целей операции еще больше осложнила ее планирование, которое и без того было до крайности затруднено. Не считая возможным принять американское предложение, английская миссия в весьма мрачных тонах осудила его. Миссия указывала, что принятие американского предложения даст немцам возможность [101] захватить Тунис, большую часть Средиземноморского побережья Алжира и весь французский средиземноморский флот; Средиземное море будет для союзников закрыто; Мальта и Египет падут, а немцы через Средний Восток выйдут к берегам Индийского океана. Поскольку немцы смогут перебрасывать подкрепления в Северную Африку через Средиземноморье гораздо быстрее, чем союзники через Атлантику, Западная Африка также окажется в их руках. «По нашему мнению, — говорилось в заключение, — целесообразнее вообще отказаться от операции, чем предпринимать ее в таких ограниченных масштабах».
Мнение английского комитета начальников штабов не было столь категоричным. Генерал Брук, впервые присутствуя 26 августа на заседании после возвращения из поездки по Среднему Востоку и в Москву, выступил против плана генерала Эйзенхауэра. Приняв во внимание мнения своих коллег, он настаивал на том, что с военной точки зрения нецелесообразно не предпринимать ничего в Марокко и проводить операцию без одновременной высадки войск у Касабланки. Десанты у Филипвиля и Бона он посчитал слишком опасными, если не будет обеспечено их прикрытие с воздуха. В целом Брук принял американское предложение с условием, что высадка десанта будет осуществлена и в Алжире. Главный маршал авиации Портал настаивал на необходимости как можно быстрее захватить Тунис, а адмирала Паунда беспокоило отсутствие точных данных о силе прибоя у Касабланки, так как это означало, что любая попытка высадить десант в таких условиях может закончиться провалом. Паунд предложил сократить масштабы высадки в этом районе до мероприятий по оперативной маскировке и введению противника в заблуждение, а начало ее отложить и перенести на более поздний срок.
Этот вопрос вновь обсуждался на следующий день. Вмешательство генерала Исмея и необходимость представить согласованную точку зрения премьер-министру, с которым члены комитета должны были встретиться на заседании, — все это помогло комитету начальников штабов прийти к единому мнению, хотя и не совсем четкому. Комитет одобрил предложения, по которым у членов комитета не было расхождений (относительно высадки войск у Алжира и Орана), и изложил свою оценку, в основном положительную, остальных действий. Высадку десантов у Филипвиля и Бона предлагалось пересмотреть исходя из наличия сил авиации и флота. «Отвлекающая» операция у Касабланки расценивалась как весьма важная. Предлагалось оказать нажим на Соединенные Штаты, чтобы они выделили дополнительные силы. При этом даже если из-за условий прибоя высадка войск станет невозможной, они все равно должны находиться в готовности, чтобы по первому сигналу отправиться в путь. Генерал Брук остался недоволен последним предложением. Он настаивал на захвате Касабланки независимо от позиции французов, поскольку в противном случае союзники не смогут сосредоточивать силы. Несмотря на возражения Брука, английский комитет начальников штабов сумел согласовать текст послания комитету начальников штабов США, в котором содержалась общая точка зрения.
В этом послании указывалось: во-первых, предложенная американцами стратегия, позволяя немцам утвердиться на Средиземноморском побережье Северной Африки, уничтожает все надежды овладеть Средиземноморьем; во-вторых, условия прибоя у Касабланки практически полностью исключают возможность высадки войск, а поэтому вряд ли разумно жертвовать половиной ресурсов союзников и делать ставку на успех такого предприятия. Англичане настаивали на том, чтобы в ходе первого удара захватить Алжир — лучший порт страны, столицу и центр просоюзнических настроений. Одновременно должен быть захвачен и Оран как морская база на пути в Алжир. С точки зрения англичан, стоило [102] подвергать себя большому риску, чтобы не допустить переброски немецких войск в Тунис в первые четыре или пять недель после начала операции, и поэтому высадка войск в Боне и Филипвиле также желательна. Те же самые соображения высказывались по поводу высадки десанта у Касабланки, «если ее можно будет провести без ущерба для всех остальных операций». Если возможно, высадку десанта у Касабланки, по мнению англичан, следовало бы провести одновременно с другими. Если комитет начальников штабов США станет настаивать на ранее определенных масштабах операции, то ему придется учесть, что это возможно только при условии выделения Соединенными Штатами дополнительного количества сил флота либо при условии перенесения сроков начала высадки у Касабланки до тех пор, когда высвободятся эскортные корабли, обеспечивающие высадку десантов на Средиземноморье.
На следующий день, 28 августа, в Вашингтоне состоялось заседание Объединенного англо-американского штаба, где рассматривалась сложившаяся обстановка. Доводы англичан не произвели должного впечатления на американцев. Довольно странно, что адмирал Леги, например, пришел к мнению, что англичане вообще намерены уклониться от проведения операции. Ввиду отсутствия фельдмаршала Дилла англичан представлял адмирал Каннингхэм. Он дал оценку места операции во всей большой стратегии союзников. Каннингхэм утверждал, что первоочередной задачей является ослабление того давления, которое немцы оказывают на Россию, и завоевание господства на Средиземном море, чтобы обеспечить возможность движения союзников в Европу. Ссылаясь на свой опыт командующего флотом в Средиземноморье, он отверг опасения американцев по поводу Гибралтарского пролива. Как он утверждал, пока южный берег пролива находится в руках союзников, проводить корабли через пролив составляет не больше труда, чем через Па-де-Кале. Каннингхэм закончил свое выступление словами о том, что если эту операцию вообще стоит предпринимать, то надо использовать все имеющиеся ресурсы обеих наций.
Присутствующие безучастно отнеслись к его призывам. Адмирал Кинг, все мысли которого были заняты операциями на Гуадалканале, прямо заявил, что он не может пойти на сокращение сил флота Соединенных Штатов в Тихом океане до тех пор, пока не получит на это прямого приказа. Генерал Маршалл также рассматривал операцию «Торч» в свете большой стратегии, но главенствующим фактором, по его мнению, была нехватка морского транспорта, из-за которой нарушались все планы. Первоначальная цель операции, утверждал он, состояла не в том, чтобы уменьшить давление противника на Россию, а в том, чтобы обеспечить морские коммуникации со Средним Востоком и лишить противника баз в Западной Африке, то есть лишить его возможности наносить удары по конвоям союзников в Атлантике. Новые требования англичан о морских транспортах превышали возможности Соединенных Штатов. Вероятные потери в транспортах (не только в ходе высадки десантов, но и в процессе последующего наращивания сил) могли привести к пагубным последствиям в других районах мира. Тяжелые потери последнего конвоя на Мальту, когда одной торпедой была уничтожена треть месячного объема производства орудий и танков, говорили сами за себя. Далее Маршалл настоятельно подчеркивал важное значение операции для союзников, а поэтому нельзя было допустить, чтобы она закончилась неудачей.
Положение оказывалось довольно комичным. Всего месяц назад именно американцы настаивали на необходимости идти на любой риск, чтобы провести операцию «Следжхеммер», а англичане высказывали одно опасение за другим. Теперь же англичане во имя достижения главной цели готовы были идти на любые такие действия, которые расценивались [103] американцами как чрезмерный риск. Обе стороны не преминули воспользоваться случаем, чтобы упрекнуть друг друга. Было ясно, что выход из этого тупика, как и в вопросе об операции «Следжхеммер», следовало искать в решениях, принятых на более высоком уровне. Черчилль, к тому времени возвратившийся из Москвы, со всем пылом ринулся в схватку и в телеграмме Рузвельту от 26 августа настоятельно подчеркивал, что в подготовке к операции «Торч» главным должны быть «твердая решимость и сверхчеловеческая энергия». После встречи с начальниками штабов на следующий день он вновь телеграфировал Рузвельту, выразив свои мысли более конкретно. Это положило начало обмену мнениями двух лидеров, которым подсказывали их военные советники. Этот обмен мнениями проводился с целью выработать согласованную программу действий. Его стиль надолго останется образцом того, как следует союзникам обсуждать и разрешать их разногласия.
Телеграмма Черчилля от 27 августа гласила:
«1. Все мы испытали глубокую досаду в связи с памятной запиской комитета начальников штабов Соединенных Штатов, касающейся операции «Торч» и полученной нами 25 августа. Мне кажется, весь смысл операции будет потерян, если мы в первый ее день не захватим Алжир и Оран. В Алжире мы имеем больше шансов на дружественное отношение местных властей и, даже если мы не овладеем ничем, кроме Алжира, все равно добьемся очень важного стратегического успеха. Генерал Эйзенхауэр при нашей сердечной поддержке планирует высадку десантов у Филипвиля и Бона фактически на третий день операции. У нас нет, разумеется, уверенности, что мы будем в Тунисе раньше, чем немцы. Однако в равной степени отсутствует уверенность, что немцев доброжелательно встретят в Тунисе французы, даже если правительство Виши даст разрешение на их приход.
2. Прочно утвердившись в Алжире и улучшив свои коммуникации с захватом Орана, мы смогли бы начать сражаться с немцами за Тунис, даже если они уже будут там. Но если мы не пойдем на восток от Орана, то подарим противнику не только Тунис, но и Алжир. Операция, ограниченная десантами только у Орана и Касабланки, не произведет впечатления массированного одновременного удара, который, по нашим расчетам, должен благоприятно повлиять на поведение французов в Северной Африке. Мы убеждены, что Алжир — это ключ ко всей операции. Генерал Андерсон, которому Эйзенхауэр поручил выполнить эту задачу, уверен, что сможет захватить Алжир. Оккупация Алжира и наступление на Тунис и Бизерту представляют собой необходимый этап в наступлении на Италию, которое в свою очередь является наилучшей возможностью привлечь французов к сотрудничеству и выполнить одну из главных задач нашей будущей кампании.
3. У нас сложилось единое мнение по поводу Орана. Разумеется, мы хотели бы овладеть и Касабланкой, однако если дело дойдет до выбора между Алжиром и Касабланкой, то нет никаких сомнений, что предпочтение будет отдано первому из них как более перспективному и полезному объекту. Кроме того, в октябре во внутренних водах Средиземного моря можно проводить высадку десантов в четыре дня из пяти. На Атлантическом побережье Марокко соотношение прямо противоположное: один благоприятный день из пяти.
4. Тем не менее если операции у Орана и в Алжире вызовут благоприятную реакцию и пройдут удачно, то нетрудно будет обеспечить высадку войск у Касабланки, и военная хитрость, разумеется, оправдает себя. Однако высадка десанта в этом пункте будет самой трудной, тем более что этот район максимально удален от жизненно важных объектов в Средиземноморье. Высадка в Касабланке легко может вылиться в неудачу и при [104] скромном значении ее результатов поставит нас перед всеми опасностями, которые в любом случае возможны в этом грандиозном плане. Что касается Алжира, то мы просим у вас лишь боевую группу, чтобы только показать американский флаг. Мы сами не в состоянии осуществить высадку войск в Алжире и у Орана одновременно. Поэтому, если вы желаете провести высадку крупного десанта у Касабланки, невзирая на весь связанный с этим риск, то все-таки необходимо по-прежнему нацеливать войска Соединенных Штатов на Оран в соответствии с нынешним планом главнокомандующего союзными войсками.
5. Полное изменение планов, которое предлагается в памятной записке, разумеется, пагубно отразится на сроках, а тем самым, пожалуй, и на всем плане. В октябре у Гитлера не будет сил для вторжения в Испанию или в неоккупированную часть Франции; в ноябре и в течение каждой последующей недели его силы для оказания давления на правительства Виши или Мадрида будут быстро возрастать.
6. Я надеюсь, Вы, господин президент, примете во внимание, в каком духе мне пришлось вместе с Гарриманом вести беседу со Сталиным с полного Вашего согласия. Если операция «Торч» провалится или ее масштабы будут урезаны, как предлагается ныне, то я буду выглядеть в неблагоприятном свете. Исходя из всех этих соображений, я со всей серьезностью прошу, если возможно, пересмотреть ваши предложения и разрешить американскому главнокомандующему продолжать действовать союзными силами в соответствии с разработанными им планами, над чем мы сейчас работаем день и ночь. Английский комитет начальников штабов передает аналогичную точку зрения своим американским коллегам».
Нужно заметить, что в этом послании повторялись доводы английского комитета начальников штабов, если не считать соображений по поводу сроков проведения операций и возможной реакции России. Однако следует также обратить внимание, что в послании отсутствуют упоминания о высадке десанта у Бона и Филипвиля. Точка зрения комитета начальников штабов изменилась в пользу мнения, решительно поддержанного генералом Бруком, о том, что при гарантированном захвате Алжира от высадки десантов в пунктах восточнее этого города можно будет отказаться. 29 августа на заседании комитета начальников штабов в присутствии генерала Эйзенхауэра встретил сочувствие довод о том, что высадка десантов в нескольких районах позволит продемонстрировать мощь союзных сил, но увеличивает риск неудачи в отдельных местах. Генерал Эйзенхауэр согласился пересмотреть свои планы, на этот раз исключив высадку войск у Бона и Филипвиля. Такая уступка позволяла высвободить всего лишь семь эсминцев, однако появлялась надежда, что это подтолкнет американцев и они со своей стороны также пойдут на аналогичную уступку.
Ответ Рузвельта на телеграмму премьер-министра пришел 31 августа. Он гласил:
«Я внимательно изучил Вашу телеграмму, касающуюся операции «Торч». Мое искреннее желание состоит в том, чтобы начать операцию как можно раньше. Время — самый важный фактор, и мы форсируем подготовку, используя все наши возможности.
Я глубоко убежден, что первый удар следует нанести исключительно американскими сухопутными войсками при поддержке вашего флота, транспорта и авиации. Операцию следует предпринимать исходя из предположения, что французы окажут меньшее сопротивление нашим войскам, чем английским. По моему убеждению, даже есть основания утверждать, что одновременная высадка английских и американских войск повлечет за собой сопротивление всех французов в Африке, в то время как высадка первоначально американцев без английских сухопутных войск обещает [105] реальные шансы либо совершенно не встретить сопротивления французов, либо встретить отдельные его очаги. Мне нужна, если это возможно, одна неделя после высадки, чтобы укрепить позиции для обеих наших стран, обеспечив отсутствие французского сопротивления. Я искренне надеюсь, что сумею этого добиться.
После этого ваши войска могут высадиться и направиться в восточном направлении. Я прекрасно понимаю, что высадка ваших войск должна быть произведена раньше, чем противник сумеет перебросить свои силы. Мы уверены, что немецкие военно-воздушные силы и парашютные войска не смогут быть переброшены в Алжир или Тунис в сколь-нибудь значительных количествах в течение по крайней мере двух недель после первого удара. За это время ваши войска успеют высадиться (надеемся, не встретив сильного сопротивления) и уже будут двигаться на восток. Что же касается районов высадки десантов, то мне кажется, нам следует иметь надежную и постоянную базу на северо-западном побережье Африки, так как единственная линия коммуникаций через Гибралтар чересчур рискованна, если учитывать ограниченность наших общих ресурсов.
Поэтому я предлагаю: а) чтобы американские войска одновременно высадились у Касабланки и Орана; б) чтобы они приняли меры к скорейшему установлению сообщения по железной и шоссейной дорогам между двумя плацдармами (расстояние составляет немногим более 300 миль). Это позволит создать в Марокко базу снабжения, расположенную по другую сторону Гибралтарского пролива, которую можно будет использовать для подброски подкреплений и снабжения войск в ходе операций в Алжире и Тунисе. Мне кажется, реальной проблемой является отсутствие достаточного количества сил прикрытия и десантных средств для осуществления высадки более чем в двух пунктах. Я понимаю, что было бы гораздо лучше провести высадку в трех пунктах, в том числе осуществить одну высадку ваших войск неделю спустя после высадки наших войск и восточнее наших плацдармов. Поэтому я думаю, нам следует еще раз изучить наши ресурсы и использовать все до последнего, чтобы обеспечить высадку третьего десанта. Мы можем временно отказаться от отправки конвоев в Россию на этот период, пойти на риск и придержать другие транспортные перевозки.
Разумеется, весьма важно, чтобы все корабли, ныне предназначенные для генерала Эйзенхауэра с целью обеспечить высадку десантов в двух пунктах, оставались неприкосновенными. Следовательно, высадку войск, в более восточном районе нужно произвести с кораблей, которые в настоящий момент не выделены для операции «Торч». Я сделаю все, что в моих силах, для решения этой проблемы. Можем ли мы получить ответ по этому поводу в течение сорока восьми часов или даже раньше?
Я хочу, однако, подчеркнуть, что в любом случае один десант должен быть высажен на побережье Атлантики.
Директива главнокомандующему войсками в этой операции должна предусматривать максимально возможный короткий срок начала операции. Дату ее начала нужно установить исходя из необходимости подготовить операцию с учетом реальных шансов на успех. Она должна быть определена главнокомандующим войсками. Операцию следует начать не позднее 30 октября, а я по-прежнему надеюсь, что это будет возможно 14 октября».
Это послание было характерно двумя особенностями. Во-первых, делался упор на выгоды, которые можно извлечь, если американцам будет отведена первостепенная роль в операции. Получить эти выгоды, основываясь главным образом на оптимистических донесениях своих агентов из Северной Африки о французском общественном мнении. Во-вторых, предлагалось осуществить высадку английских войск в Алжире, но сделать это [106] только спустя неделю после того, как главные силы американского десанта обеспечат сухопутные коммуникации и внутриполитическая обстановка стабилизируется. Причем высадку английских войск предлагалось произвести «с кораблей, которые в настоящий момент не выделены для операции «Торч». Это последнее предложение было обнадеживающим, однако английский комитет начальников штабов, изучив предложения совместно с генералами Эйзенхауэром и Кларком, не смог согласиться на отсрочку высадки войск в Алжире. По их мнению, Алжир является важнейшим объектом и им нужно было овладеть в первую очередь. Кроме того, не предвиделось возможности изыскать транспортные средства для высадки войск в трех пунктах. Что же касается высадки в первую очередь американских войск, то Иден и другие члены кабинета заявили о своих сомнениях относительно того, что это действительно настолько благоприятно повлияет на поведение французов, как надеялся президент. Английский комитет начальников штабов в свою очередь указал, что, даже если все высадки будут осуществляться исключительно американскими войсками, все равно присутствие английских кораблей и авиации с самого начала вскроет объединенный характер операции. Об этом же писал Черчилль президенту 1 сентября:
«Мы внимательно изучили ваше последнее послание. Члены комитета начальников штабов также обсудили ряд вопросов с генералом Эйзенхауэром.
Мы не смогли бы препятствовать вашему желанию взять на себя все политическое и военное бремя высадки десантов. Так же, как и вы, я придаю огромное значение политическим аспектам. Мне неизвестно, какой вы располагаете информацией относительно позиции правительства Виши и настроений в Северной Африке, но, разумеется, если вы сможете высадиться на побережье без борьбы либо встретив лишь незначительное сопротивление, то это было бы лучше всего. У нас нет уверенности в том, какие на это имеются шансы. Поэтому я надеюсь, что вы рассмотрите следующие вопросы:
а) Разве не будет обнаружено участие англичан в операции, если незадолго до начала операции английские суда и самолеты сосредоточатся у Гибралтара?
б) Разве не будет это обнаружено в ходе высадки войск независимо от того, под каким флагом мы выступим?
в) Разве не произойдут обязательно бои между французской и английской авиацией, между французскими батареями и английским флотом?
г) Если высадка десантов будет проходить ночью, а это необходимо в целях обеспечения внезапности, как можно будет отличить американцев от англичан?
д) Что произойдет, если прибой на берегах Атлантики помешает высадить войска? Я допускаю такую вероятность в четырех случаях из пяти.
Более того, если вопреки Вашим надеждам десанты встретят упорное сопротивление и даже будут остановлены, то мы не сможем оказать вам немедленной поддержки в течение значительного времени, потому что все наши десантные суда будут использоваться для ваших войск, а наши подкрепления будут высаживаться на берег с кораблей, которые смогут подойти после захвата портов. Таким образом, если политическая бескровная победа, добиться которой у нас с вами есть немало шансов, не будет одержана, то последует военная катастрофа с огромными последствиями. Мы могли бы нанести удар по Дакару в сентябре 1940 года, если бы не затянувшееся согласование различных вопросов. Именно этот печальный опыт заставляет наших военных экспертов так уповать на одну лишь силу. Имеете ли Вы достаточное количество обученных и оснащенных американских войск, [107] чтобы осуществить все своими силами или хотя бы чтобы создать у противника впечатление о вашей большой мощи?
Неожиданный отказ от плана, над которым мы работали вплоть до настоящего момента, несомненно, приведет к досадной отсрочке. Генерал Эйзенхауэр считает, что операцию можно будет провести не раньше 30 октября. Я думаю, что дело затянется до середины ноября. Вчера были отданы приказы приостановить погрузку, с тем чтобы в случае необходимости все пересмотреть. Я опасаюсь, что перенос срока начала операции с октября на ноябрь откроет дорогу для новой порции угрожающих обстоятельств, более тяжких, чем те, с которыми мы так или иначе должны столкнуться.
Наконец, несмотря на имеющиеся трудности, нам представляется очень важным осуществить захват Алжира одновременно с Касабланкой и Ораном. Именно с Алжиром связаны наши надежды, именно там к нам относятся наиболее доброжелательно, аполитическая реакция на высадку в Алжире во имя высадки у Касабланки, успех которой вызывает сомнения, нам кажется нецелесообразной. Если немцы утвердятся не только в Тунисе, но и в Алжире, то произойдет такое изменение в соотношении сил, которое пагубно отразится на обстановке в Средиземноморье.
В целом, господин президент, операция «Торч» всегда рассматривалась как предприятие в первую очередь американское. Мы согласились, что командовать в операции будет американец под Вашим руководством, и мы будем делать все, что в наших силах, для успешного выполнения одобренного Вами плана. Однако мы должны со всей откровенностью заявить, что, по нашему убеждению, наилучшим курсом является неуклонное соблюдение общего курса, столь ясно сформулированного в директиве, которая была вручена генералу Эйзенхауэру 14 августа. Я уверен, что если каждый из нас постарается, то мы сможем найти достаточное количество сил флота и десантных средств, чтобы попытаться высадить войска одновременно у Касабланки, Орана и Алжира».
На это послание Рузвельт ответил 3 сентября конструктивным предложением, в котором учитывались многие из затруднений, отмеченных англичанами. Рузвельт писал:
«Ваше послание от 1 сентября получено и было внимательно рассмотрено.
Мы высоко ценим ваше желание сотрудничать, которое выразилось в согласии с необходимостью использовать в первых десантах исключительно американские сухопутные войска. Совершенно справедливо, что участие Англии в операции, то есть действия английского флота и авиации, будет обнаружено обороняющимися в самом начале высадки. Однако я не думаю, что это обстоятельство вызовет такой же эффект, какой вызвала бы высадка английских войск на побережье в составе сил первого эшелона.
Тяжелые условия прибоя на побережье Атлантики следует учитывать. Может быть, появится необходимость производить высадку в мелких портах, обороняемых небольшими силами.
Все имеющиеся десантные средства нужно использовать для высадки первого эшелона, который (будь то англичане или американцы) должен захватить порт прежде, чем появится возможность высадить второй эшелон. Эта установка должна быть общей независимо от того, какие войска будут высаживаться в первых десантах.
Учитывая Ваше горячее желание овладеть Алжиром одновременно с Касабланкой и Ораном, мы предлагаем следующее решение.
1. Одновременная высадка десантов у Касабланки, Орана и Алжира войсками в два эшелона:
а) Касабланка (американские войска): 34 тыс. чел. в первом и 24 тыс. чел. во втором эшелоне с задачей овладеть портом; [108]
б) Оран (американские войска): 25 тыс. чел. в первом и 20 тыс. чел. во втором эшелоне с задачей овладеть портом;
в) Алжир (американские и английские войска): в первом эшелоне высаживаются американские войска численностью 10 тыс. чел., за которыми с интервалом в один час следуют английские войска с задачей обеспечить удержание плацдарма. Силы второго эшелона определяет главнокомандующий войсками, они высаживаются в порту с транспортов.
2. Войска. Для указанных десантов США могут выделить:
а) войска из метрополии Соединенных Штатов для высадки у Касабланки;
б) войска из Англии для высадки у Орана и 10 тыс. солдат для высадки у Алжира.
Для высадки во втором эшелоне с задачей развития успеха мы имеем одну танковую дивизию в Соединенных Штатах и одну танковую дивизию в Англии (из обеих дивизий предполагается взять часть сил в первый эшелон) с частями и подразделениями обеспечения и обслуживания, включая подразделения аэродромного обслуживания. В дальнейшем можно будет перебросить дополнительно танковые и пехотные дивизии из Соединенных Штатов или из состава американских войск в Англии.
3. Морские транспортные средства. Нижеследующие морские транспортные средства могут быть выделены США и будут готовы к отплытию из американских портов 20 октября:
а) десантные транспорты, способные перевезти 34 тыс. солдат;
б) транспортные суда, за исключением десантных транспортов, способные перевезти 52 тыс. солдат, а также значительное количество грузовых транспортов для перевозки предметов снабжения. В дополнение к этим транспортным средствам в Соединенных Штатах будут в наличии транспортные суда, способные перевезти 15 тыс. солдат, и девять грузовых судов, которые по соглашению первоначально предназначались для перевозки американских войск из Англии для участия в этой операции. Морских транспортных средств, использующихся в Соединенных Штатах, будет достаточно для организации первого, второго и третьего конвоев десанта, высаживаемого у Касабланки.
4. Военно-морские силы. Соединенные Штаты не могут выделить другие силы для сопровождения конвоев с десантами и для обеспечения этой операции с моря, помимо тех, которые находятся в настоящий момент в Атлантике, а также тех судов, которые могут быть в короткий срок переоборудованы в военные корабли.
Вышеизложенное показывает, какие в целом силы сухопутных войск и военно-морского флота и какие морские транспортные средства смогут выделить для этой операции Соединенные Штаты. Если операция будет осуществляться в соответствии с данным планом, то есть включать одновременные высадки войск у Касабланки, Орана и Алжира, то все остальное должно быть предоставлено из ресурсов Великобритании. Как нам представляется, в целом это будет означать, что вам необходимо выделить:
а) все транспортно-десантные средства, которые требуются для высадки войск у Орана и Алжира, не считая американских транспортных средств, находящихся сейчас в Англии и предназначенных для операции «Торч»;
б) дополнительное количество войск, требуемое для высадки первого и второго эшелонов в Алжире;
в) силы военно-морского флота, необходимые для проведения всей операции, с учетом выделения Соединенными Штатами указанных выше сил флота.
Для того чтобы я смог продолжать энергичную подготовку к операции «Торч» и начать ее в возможно ранний срок, прошу подтвердить телеграммой, [109] что Англия готова выделить транспортные средства, силы флота и войска, перечисленные выше.
Я еще раз выражаю уверенность, как и в телеграмме от 30 августа, что внимание главнокомандующего войсками следует направить на то, чтобы начать операцию в наикратчайший возможный срок, и что этот срок он должен определить сам. Я убежден в абсолютной необходимости быстро принять решение. Я полагаю, что операция в вышеизложенном виде отражает максимум того, что я могу сделать в соответствии с вашими взглядами. Мне кажется, что практическим решением проблемы является сохранение в плане высадки десанта в Алжире.
Наша самая свежая и полная информация из Северной Африки свидетельствует о следующем: высадка американских войск, которой на всех трех этапах будут руководить американские офицеры, встретит слабое сопротивление со стороны французской армии в Африке; напротив, операция под руководством английского представителя на любом ее этапе либо операция с участием голлистов встретит решительное сопротивление.
В связи с этой информацией я считаю очень важным поручить американским ответственным лицам установить связь с французскими военными и гражданскими властями в Африке.
Как мы с Вами уже давно решили, нам надлежит решать вопросы, связанные с французами в Северной Африке, а на Вас возлагаются вопросы, касающиеся Испании».
К сожалению, того количества морских транспортных и десантных средств, о котором говорил президент, по мнению английского комитета начальников штабов, англичане выделить не могли, не отказавшись от проводки конвоев и не использовав буквально все имеющиеся десантные средства. Однако, как указывали члены комитета, если состав десанта у Касабланки возможно было бы сократить на 10–12 тыс. чел., то высвободившиеся транспорты, если учесть и транспорты, ранее предназначавшиеся для высадки десантов у Бона и Филипвиля, позволили бы осуществить высадку десанта в Алжире.
3 сентября Черчилль переслал это предложение Рузвельту. На следующий день Рузвельт ответил согласием уменьшить состав войск, десантируемых у Касабланки, на 5 тыс. чел., а 5 сентября английский комитет начальников штабов пришел к решению, что десантные средства для этих 5 тыс. чел. можно в конце концов изыскать. Тем временем адмирал Кинг доложил, что военно-морские силы США могут выделить один современный и два устаревших линкора, один авианосец и два корабля, переоборудованных в авианосцы, а также пять крейсеров, сорок эсминцев и шесть быстроходных линейных тральщиков. После детального изучения этого сообщения англичане пришли к мнению, что предоставляемых сил достаточно, 5 сентября вопрос был решен окончательно.
Наконец-то четко обозначились основные черты операции. Теперь, когда страсти улеглись, стало ясно, что они в корне отличались от тех, которые были определены Объединенным англо-американским штабом в конце июля: «удар справа по Касабланке и слева — через северное побережье Африки». Попытка англичан изменить характер операции, перенеся основные усилия в Средиземноморье, не удалась. Оглядываясь в прошлое, позволительно выразить сожаление по этому поводу. Если учесть, насколько быстро прекратилось сопротивление французов, можно предположить, что высадка союзных десантов у Бона и Филипвиля смогла бы предотвратить закрепление сил держав оси в Тунисе, а тем самым совершенно отпала бы необходимость проводить утомительную тунисскую кампанию. Но всего невозможно было предвидеть. Французов следовало [110] считать противником, который, вероятно, окажет сопротивление; в полной мере приходилось учитывать позицию Испании, которая находилась на фланге коммуникаций союзников; и хотя изменение в стратегии, на котором настаивали англичане, предполагало не более чем умеренный и обоснованный риск, именно этот риск не изучался и не был принят, когда в июле Объединенный англо-американский штаб утвердил замысел операции. Комитет начальников штабов действовал вполне разумно, отказываясь брать на себя больше, чем полагалось по договоренности, хотя об этом в дальнейшем и пришлось сожалеть как американцам, так и их союзникам.
Предстояло решить еще много проблем, и немаловажной среди них был вопрос о сроках начала операции. 6 октября, когда между премьер-министром и президентом была достигнута окончательная договоренность, возможной датой казалось 31 октября. Черчилль на всякий случай потребовал от начальников штабов быть готовыми начать операцию 29 октября. Однако несколько дней спустя генерал Эйзенхауэр понял, что начать операцию вряд ли удастся даже 31 октября, и предложил назначить ее на 8 ноября. Премьер-министр направил в комитет начальников штабов пышущее жаром послание. «Это трагедия!» — заявил он и спрашивал: «Был ли изменен расчет времени для конвоев? Неужели ничего нельзя сделать для ускорения погрузки? Если американцев задерживает транспорт или снабжение, можно ли чем-нибудь помочь?» Комитет начальников штабов отвечал, что главная причина задержки начала операции кроется в самих Соединенных Штатах и поэтому англичане ничем помочь не могут. Вооружение и техника для находящихся в Англии американских войск, которым предстояло высадиться у Орана, еще не прибыли. Американская боевая группа, предназначенная для действий на Средиземноморском побережье, прибудет в Англию только 10 октября, и потребуется время на подготовку ее личного состава к высадке. Подготовка войск и оснащение боевых кораблей ВМС в США по-прежнему отнимают больше времени, чем предполагалось. Комитет по планированию ВМС докладывал, что, поскольку командам кораблей, привлекаемых для участия в операции «Торч» вместо проводки конвоев в Россию, потребуется восемь суток для отдыха и проведения очистки котлов, эти корабли не смогут быть в готовности раньше 2 ноября; следовательно, высадка десанта не может быть осуществлена раньше 15 ноября.
Получив такое тягостное известие, премьер-министр созвал 12 сентября совещание, на котором присутствовали начальники штабов, министр морского транспорта Лезерс, генералы Эйзенхауэр, Кларк и Смит (последний только что прибыл из Соединенных Штатов, получив назначение на пост начальника штаба Эйзенхауэра). После всестороннего изучения возникшей проблемы и связанного с нею вопроса о проводке конвоев в Россию пессимистический прогноз штаба ВМС был отклонен и была названа дата — 4 ноября. В течение следующей недели Эйзенхауэр пришел к твердому решению начать очередную операцию 8 ноября, и 21 сентября на новом совещании эту дату окончательно утвердили.
Освободившись от неопределенности, которая ломала все расчеты и заставляла нервничать, генерал Эйзенхауэр и офицеры его штаба получили наконец возможность приступить к детальной разработке планов высадки в каждом из намеченных пунктов. 8 октября эта работа была завершена. Общий план операции, разработка которого закончилась в тот же день, предусматривал в качестве главной задачи для западной, центральной и восточной оперативных групп захват соответственно портов и аэродромов в Касабланке, Оране и Алжире. Западная оперативная группа, в которую входили американские войска численностью 35 тыс. чел под командованием генерал-майора Паттона, должна была направляться [111] морем из США. После высадки у Касабланки и закрепления на занятом плацдарме ей надлежало быть в готовности оккупировать Испанское Марокко. Центральная оперативная группа, включавшая американские войска численностью 39 тыс. чел. под командованием генерал-майора Фридендолла, должна была направляться морем из Англии. После высадки у Орана и закрепления на занятом плацдарме ей предстояло двигаться в восточном направлении до Орлеанвиля. Всего в составе этих двух оперативных групп предполагалось иметь около семи американских дивизий. Восточная оперативная группа, которой также предстояло отправиться из Англии, была по составу смешанной и имела самую сложную задачу. Ее авангардом являлась восточная штурмовая группа под командованием американского офицера. Она состояла из двух американских усиленных полков, двух английских бригадных групп и двух смешанных отрядов «коммандос». Главные силы этой оперативной группы составляла английская 1-я армия под командованием генерал-лейтенанта Андерсона. К моменту операции она должна была насчитывать четыре — шесть дивизий.
Поддержка действий западной оперативной группы с моря возлагалась на американское оперативное соединение ВМС под командованием контр-адмирала Хьюитта. Английский флот должен был обеспечить высадку десантов у Орана и Алжира. На него возлагалась также задача на четвертый день операции выделить силы для обеспечения действий союзных войск в Средиземноморье. Авиационная поддержка осуществлялась американской авиацией под командованием бригадного генерала Дулиттла (противовоздушная оборона районов Касабланки и Орана, морских путей к западу от мыса Тенес, а также авиационная поддержка действий наземных войск и стратегические бомбардировки) и английской авиацией под командованием маршала авиации Уэлша (противовоздушная оборона Алжира и портов восточнее него, морских путей восточнее мыса Тенес, а также поддержка действий восточной оперативной группы и взаимодействие с силами флота в Средиземном море).
Разумеется, очень сложной проблемой являлось обеспечение безопасности столь крупного конвоя транспортов. Скрыть полностью подготовку такой экспедиции было невозможно, особенно на ее завершающем этапе, когда почти две сотни транспортных судов и 270 самолетов должны были сосредоточиться в Гибралтаре, прямо на глазах у агентуры стран оси. Поэтому союзники полагались не на скрытность, а на тщательно разработанные в течение долгого времени меры по введению противника в заблуждение. Среди личного состава войск, которые сосредоточивались в Англии, распространилось мнение, что предстоит длительный переход морем вокруг Кейптауна для последующего участия в операциях на каком-то удалении, вероятно тропическом театре военных действий. С помощью дезинформационных материалов и демонстративных действий воздушной разведки союзники сумели навести немцев на мысль, что экспедиция предназначалась для ведения операции на побережье Норвегии, а сосредоточение сил у Гибралтара проводилось якобы для подготовки массированного удара с целью облегчить положение гарнизона на Мальте, а как только конвои вышли в море, союзники объяснили, будто пунктом их назначения является Сицилия или Южная Италия. В войсках, следовавших из Соединенных Штатов, искусственно создавалось впечатление, будто они направляются для действий на Среднем Востоке, в частности на Кипре и в Сирии. Прибытие генерала Эйзенхауэра в Гибралтар истолковывалось как промежуточная остановка на пути в Вашингтон для консультации с американским правительством.
Все эти мероприятия успешно отвлекли внимание противника от истинных объектов операции. Немцы всегда опасались высадки союзников в Норвегии и нового удара по Дакару. Высадка союзников в Северной [112] Африке полностью застала их врасплох, хотя тайна подготовки операции была катастрофически нарушена, по меньшей мере, в двух случаях. Первый раз это произошло, когда офицер, работавший в комитете по планированию, выронил на улице одну из памятных записок премьер-министра, где речь шла об операции. Спустя всего несколько часов бдительный прохожий вернул документ по назначению. Второй случай произошел, когда самолет «каталина» по пути в Гибралтар разбился у берегов Испании. Труп летчика, имевшего при себе документы об операции «Торч», был передан испанскими властями англичанам, причем содержимое его карманов, видимо, осталось нетронутым. Ни один из этих инцидентов не привлек внимания руководителей немецкой разведки, как не привлекли их внимания и поразительно точные предсказания отдельных органов печати. В результате операция началась в самых лучших условиях с точки зрения обеспечения скрытности и внезапности действий.
Однако даже эти преимущества не смогли бы спасти операцию «Торч» от провала или в лучшем случае от того, что она превратилась бы в малоэффективное и дорогостоящее предприятие, если бы фортуна не распространила свою благосклонность на политические аспекты этой экспедиции. Именно о них и пойдет далее речь. [113]