Действия по пунктам базирования, портам и береговым объектам
Во время Великой Отечественной войны силы флота неоднократно наносили удары по военно-морским базам и портам противника и находившимся в районе этих пунктов кораблям, судам и береговым объектам. Эскадренные миноносцы СФ наносили удары по п. Вардё, ЧФ — по главной военно-морской базе румынского флота — Констанце, по временно оккупированным противником портам Ялта, Феодосия, Анапа, а эсминцы КБФ в июле 1941 г. нанесли несколько артиллерийских ударов по портам Рижского залива. Катерники ЧФ совершили ряд дерзких нападений на корабли и суда неприятеля, находившиеся на рейдах и непосредственно в портах Ялта, Анапа, Керчь. [95]
Сложность выполнения таких задач заключалась в том, что кораблям, наносящим удар, (приходилось преодолевать противодействие заранее подготовленной и функционирующей фашистской обороны, включавшей оборонительные минные заграждения, береговые артиллерийские батареи, корабельные дозоры, активно поддерживаемые авиацией.
Корабли действовали, как правило, в форме набегов. Набеги характеризовались скрытностью подготовки, быстротой развертывания ударных групп кораблей из пунктов базирования в район выполнения задачи, внезапным ударом и быстрым, стремительным отходом для скорейшего выхода из зон досягаемости огня береговой артиллерии и радиуса действия маневренных гитлеровских сил, особенно авиации. Набеги обычно выполнялись в темное время суток или в условиях малой видимости самостоятельно или во взаимодействии с самолетами-разведчиками и корректировщиками артиллерийского огня. В них участвовали крейсера, эскадренные миноносцы, сторожевые корабли, базовые тральщики, бронекатера, торпедные и сторожевые катера в зависимости от оперативно-тактических условий на театре и наличия сил.
Таким образом, набеговые действия в оперативном плане носили ярко выраженный наступательный характер. Они заставляли фашистов выделять значительные силы для охраны и обороны пунктов базирования своих ВМС, портов и наиболее важных объектов на побережье, а следовательно, и отвлекать их от решения активных боевых задач против ВМФ непосредственно в районах боевых действий.
После набега эсминцев ЧФ на Констанцу 26 июня 1941 г. противник вынужден был активизировать постановку минных заграждений вдоль западного побережья Черного моря, повсеместно перейти к конвоированию транспортов на переходе морем, усилить состав сил, участвующих в обороне военно-морских баз на побережье Румынии и Болгарии. Аналогичное воздействие на противника оказал и набег отряда кораблей ЧФ в составе крейсера «Ворошилов», лидера «Харьков», эсминцев «Сообразительный», «Бойкий» и «Беспощадный» на морскую коммуникацию и порты румынского побережья 29 ноября — 2 декабря 1942 г. (И это в то время, когда расстояние от побережья Румынии и Болгарии до пунктов базирования кораблей ЧФ составляло более 600 миль!) [96]
Война показала, что в набеговых действиях потеря скрытности подготовки или перехода кораблей из пунктов базирования, отсутствие внезапности нанесения удара и недостаточно полное знание обстановки и сил противника в районе боевых действий приводили к срыву выполнения задачи и к тяжелым последствиям.
Боевая и политическая подготовка экипажей кораблей к набегам предусматривала прежде всего формирование высокого наступательного духа, воспитание ненависти к врагу, сплочение личного состава в единый боевой коллектив, отработку взаимозаменяемости, безупречных навыков в борьбе за живучесть боевых постов и корабля в целом. С командным составом кораблей организовывалось тщательное изучение системы обороны противника в предполагаемом районе боевых действий, тактики сил врага, участвующих в обороне.
4.1. Артиллерийский удар по военно-морской базе
26 июня 1941 г. утром кораблями ЧФ был нанесен мощный артиллерийский удар по главной военно-морской базе румынских ВМС — Констанце.
Задача по нанесению ударов силами флота по данной базе врага была поставлена перед ЧФ Ставкой Верховного Главнокомандования в первые дни войны. Первыми (в ночь на 23 июня, а также 24 и 25 июня) произвели налет на военные объекты Констанцы самолеты ВВС флота.
Командование ЧФ решило нанести по объектам Констанцы удар силами кораблей эскадры. Планом действий предусматривалось нанесение основного удара артиллерией кораблей по нефтехранилищам, объектам порта и железнодорожному вокзалу. В ударную группу включили лидеры «Харьков» (командир капитан 2 ранга П. А. Мельников) и «Москва» (командир капитан-лейтенант А. Б. Тухов). Командовать группой был назначен командир 3-го дивизиона эскадренных миноносцев капитан 2 ранга М. Ф. Романов. Поддерживать ударную группу на случай встречи с крупными кораблями противника должна была корабельная группа поддержки в составе крейсера «Ворошилов» (командир капитан 1 ранга Ф. С. Марков), эсминцев «Смышленый» (командир капитан 3 ранга [97] В. М. Шегула-Тихомиров) и «Сообразительный» (командир старший лейтенант С. С. Ворков) под управлением командира отряда легких сил ЧФ контр-адмирала Т. А. Новикова. Ему же на период выполнения задачи подчинили и ударную группу.
Во время выполнения задачи лидерами корабельная группа поддержки должна была маневрировать в 50 милях от побережья, а лидеры в случае встречи и боя с кораблями неприятеля должны были отходить в этот район, где совместно с кораблями этой группы уничтожить их.
В штабе флота имелись данные о том, что правительство Румынии объявило о постановке в районе Констанцы оборонительных минных заграждений. В целях противоминной обороны командирам лидеров было рекомендовано выходить на огневую позицию и маневрировать во время стрельбы с параванами.
Внезапность нанесения удара планировалось достичь быстротой развертывания сил из базы. Для дезориентации разведки противника экипажам в период подготовки к плаванию было объявлено о том, что корабли готовятся к действиям под Одессой. После выхода они должны были некоторое время идти на Одессу, а затем уже повернуть на Констанцу. Активное участие в подготовке операции приняли политработники, партийно-комсомольский актив кораблей, которые под руководством заместителя командира отряда легких сил по политической части полкового комиссара В. И. Семина на переходе должны были разъяснить экипажам о характере поставленной боевой задачи, провести партийно-политические мероприятия с боевыми сменами. В качестве основных форм работы были рекомендованы индивидуальные беседы, групповые собрания, выпуск боевых листков, молний.
Во время подготовки к выходу командир отряда легких сил ЧФ провел совещание командиров кораблей и на нем уточнил задачи и действия кораблей отдельных групп. В соответствии с его решением в 20 ч 10 мин 25 июня из Севастополя вышла ударная группа.
Сразу после выхода из базы корабли поставили параваны. Когда минная опасность миновала, параваны убрали и лидеры увеличили скорость до 28 уз. Курс был 315°. С наступлением темноты корабли повернули на курс 256°, ведущий к Констанце. После этого командиры кораблей по радиотрансляции объявили о поставленной боевой задаче. В соответствии с планом были проведены партийно-политические [98] мероприятия, в том числе митинги свободных от вахты членов экипажа.
Корабли группы поддержки вышли из Севастополя в 22 ч 41 мин.
В 1 ч 47 мин корабли ударной группы подошли к кромке минного заграждения, уменьшили скорость до 20 уз и поставили параваны.
В 5 ч 02 мин лидеры вышли в точку начала стрельбы и с дистанции 135 каб открыли огонь из орудий 130-мм калибра. Уже после первых залпов на берегу взметнулось пламя большого пожара в районе нефтяных баков, что подтверждало правильность расчетных данных для стрельбы. Через несколько минут после начала стрельбы по лидерам открыла огонь крупнокалиберная чстырехорудийная береговая батарея, о которой на кораблях сведений не имели (позднее было установлено, что огонь вела 280-мм береговая батарея), а чуть позднее — и два вражеских эскадренных миноносца, которые находились на рейде и не были обнаружены нашими кораблями. В 5 ч 6 мин лидеры были накрыты артиллерийским залпом. Появилась реальная угроза попадания в корабли.
В 5 ч 12 мин командир ударной группы дал приказание прекратить огонь и начать отход. К этому времени корабли выпустили 350 снарядов 130-мм калибра. «Харьков» начал отход с постановкой дымовой завесы. Для снижения эффективности стрельбы врага лидеры увеличили ход до 30 уз и перешли на движение противоартиллерийским зигзагом. По всей вероятности, маневрируя на такой скорости, лидер «Москва» потерял параваны. В 5 ч 20 мин он подорвался на мине и затонул. Попытка «Харькова» оказать помощь погибающему кораблю не увенчалась успехом — он сам был накрыт огнем крупнокалиберной батареи и атакован самолетами противника. От близких разрывов бомб на «Харькове» были повреждены котлы, из-за чего скорость корабля снизилась до 6 уз. Котельные машинисты в короткий срок частично ликвидировали повреждения, и корабль смог развить скорость до 12 уз. В это время лидер был вновь атакован группой самолетов.
Для оказания помощи «Харькову» был направлен эсминец «Сообразительный». Трудным был переход этих кораблей в базу.
В момент подхода эсминца к лидеру авиация противника совершила на поврежденный корабль третий налет.
В 6 ч 53 мин эсминец, а затем лидер подверглись атаке подводной лодки. От выпущенных торпед корабли уклонились, после чего «Сообразительный» атаковал ее глубинными бомбами. В течение последующих 6 ч корабли, меняя курсы и скорость, ведя зенитный огонь, вышли из-под атак самолетов. В 9 ч 50 мин навстречу «Харькову» и «Сообразительному» из Севастополя вышел эсминец «Смышленый», закончивший к этому времени охрану крейсера. В 13 ч 26 мин на «Харьков» и сопровождавшие его корабли была предпринята последняя атака самолетов неприятеля, которую корабли отразили и в 21 ч 30 мин вернулись в Севастополь.
Артиллерийский удар следует признать успешным. И не только потому, что врагу был нанесен существенный материальный ущерб. Он показал противнику, что Черноморский флот подготовлен к активным наступательным действиям и будет стремиться к ним. Это уже в первые дни войны заставило врага усилить оборону своих военно-морских баз, портов и прибрежных коммуникаций, выделить для этого значительные силы и средства, что имело важное оперативное значение.
Организация боевых действий кораблей в целом была верной, отвечала поставленной задаче, оперативно-тактическим условиям и боевым возможностям выделенных для нанесения удара сил.
В ходе боевых действий экипажи показали высокую боевую выучку, умение использовать оружие, бороться за живучесть кораблей, что свидетельствовало о верном направлении боевой подготовки перед началом войны и ее высоком уровне. Моряки в условиях боевых действий убедились в большой надежности советского оружия и боевой техники. Действия экипажа лидера «Харьков» стали примером для других кораблей.
Набег на Констанцу, выполненный на четвертый день войны, без предварительной специальной подготовки показал, что подобные действия кораблей требуют тщательного обеспечения, прежде всего разведки, а при отсутствии авиационного прикрытия связаны с большим риском.
Ход боевых действий позволяет считать, что организация управления кораблями с походного КП, размещенного на крейсере «Ворошилов», и работа средств связи соответствовали требованиям обстановки. [100]
Результаты этого набега были тщательно проанализированы и сделаны выводы, позволившие в дальнейшем добиваться более четких действий сил, более эффективного взаимодействия кораблей и самолетов.
4.2. Артиллерийские удары по портам
1 октября 1942 г. вечером из п. Поти под флагом командующего эскадрой вице-адмирала Л. А. Владимирского вышли эсминцы «Бойкий» (командир капитан 3 ранга Г. Ф. Годлевский) и «Сообразительный» (командир капитан 3 ранга С. С. Ворков). Перед ними была поставлена задача нанести артиллерийский удар по вражеским складам и сооружениям в п. Ялта.
В этот период Великой Отечественной войны противник широко использовал крымские порты для приема грузов, доставляемых из Румынии, и для стоянки кораблей и судов, обеспечивавших коммуникации в Керченском проливе. В связи с этим директивой Народного Комиссара ВМФ Черноморскому флоту предписывалось активными действиями на морских коммуникациях и ударами по портам срывать перевозки неприятеля.
До этого набега корабли и ВВС флота нанесли несколько ударов по портам Ялта, Феодосия, по Двуякорной бухте. Предыдущие походы кораблей показали, что противодействие гитлеровцев с каждым разом возрастало. Поэтому выходу «Бойкого» и «Сообразительного» предшествовало тщательное изучение мест дислокации кораблей и самолетов противника, огневых позиций береговых батарей, тактики их действий. Выполнение задачи усложнялось большим расстоянием от пункта базирования кораблей до района боевых действий, которое нельзя было преодолеть в течение одной ночи, следовательно часть пути эсминцы должны были проходить в светлое время. При активной деятельности авиации врага это почти неизбежно было связано с обнаружением кораблей на переходе. Поэтому анализ обстановки и тщательная подготовка к набегу в данном случае приобретали особое значение. Для перехода был выбран маршрут Поти — район Синона — Ялта.
Учитывая высокую вероятность того, что корабли во время выполнения задачи могут быть обнаружены противником и подвергнуты обстрелу береговыми батареями, [101] командир «Бойкого» приказал подготовить перед выходом специальное устройство, способное имитировать стрельбу артиллерии и пожар на корабле. С этой целью на спасательном плотике были размещены и закреплены карбидные патроны и дымовые шашки, а также бочки с промасленной ветошью и паклей. В расчет при этом принималось следующее. Периодическое попадание воды на карбидные патроны будет вызывать периодические яркие вспышки огня, имитирующие стрельбу орудий, дымовые шашки будут давать густые клубы дыма, а горящие промасленные ветошь и пакля обеспечат постоянное не особенно интенсивное горение, имитирующее пожар внутри корабля, даже при попадании воды на горящие ветошь и паклю.
Ночь на первом участке перехода прошла спокойно. В 13 ч 20 мин 2 октября на траверзе Синопа был обнаружен самолет-разведчик неприятеля, после чего корабли изменили курс в направлении Анапы, которая также подвергалась периодическим ударам нашего флота. Этот курс выдерживали вплоть до наступления сумерек, так как в течение дня самолеты-разведчики противника неоднократно показывались над нашими эсминцами. Только с наступлением темного времени суток они изменили курс на Ялту и увеличили скорость. В 23 ч эсминцы вышли в район расчетной огневой позиции, уточнили свое место по горным вершинам, которые слабо просматривались в темноте, и в 23 ч 20 мин 2 октября с дистанции 110 каб открыли огонь по Ялтинскому порту. Стрельбе мешали сильная качка и ветер. Несмотря на это, в течение 20 мин ими было выпущено 406 снарядов калибра 130 мм. К концу артналета корабли были освещены прожекторами и подверглись обстрелу двумя гитлеровскими береговыми батареями с мысов Никита и Айтадор.
С «Бойкого», идущего концевым, на воду было сброшено имитирующее устройство, на котором были закреплены дымовые шашки и ветошь. Они настолько имитировали взрывы и пожары, что обе батареи врага перенесли огонь на сброшенное имитирующее устройство. Выйдя из-под огня противника, эсминцы вновь продолжили стрельбу. Так как стрельба велась беспламенными зарядами, неприятель обнаружил свою ошибку уже после того, как корабли закончили стрельбу и легли на курс отхода. Было это в 23 ч 40 мин. Преследованию эсминцы не подверглись. До рассвета они вышли из зоны действия [102] вражеской бомбардировочной авиации и благополучно вернулись в Поти. В результате обстрела Ялтинского порта возникли два очага пожара и несколько сильных взрывов на причале.
Из рассмотренных событий видно, что, несмотря на обнаружение кораблей самолетом-разведчиком на переходе и установление за ними в течение всего дня наблюдения, была достигнута внезапность огневого налета, что благоприятно отразилось на решении задачи. Поворот в сторону Таманского полуострова и длительное устойчивое движение этим курсом дезориентировали неприятеля и заставили его поверить, что корабли идут в район Анапы. Вероятно, поэтому эсминцам и не противодействовали самолеты и торпедные катера, которые неоднократно атаковали советские корабли во время предыдущих набегов на крымские порты, как это было в боевом эпизоде 3 августа 1942 г. с крейсером «Молотов» и лидером «Харьков». Корабли также пытались обмануть врага изменением курса на Новороссийск, но кратковременное движение этим курсом было недостаточно убедительным и, как показали дальнейшие события, противник ждал подхода наших кораблей к Крымскому побережью, где они подверглись атакам авиации и торпедных катеров.
В ходе выполнения задачи полностью оправдали себя средства, имитирующие стреляющий корабль (или пожар на корабле), изготовленные заранее личным составом эсминца «Бойкий», что облегчило выход кораблей из-под неприятельского обстрела. Их применение явилось, таким образом, тактическим приемом, обеспечивавшим маскировку стреляющих кораблей.
20 декабря 1942 г. две группы кораблей эскадры ЧФ нанесли одновременный удар по крымским портам: первая под командованием командира 1-го дивизиона эскадренных миноносцев капитана 2 ранга Г. П. Негоды в составе лидера «Харьков» (командир капитан 2 ранга П. И. Шевченко) и эсминца «Бойкий» (командир капитан 3 ранга Г. Ф. Годлевский) — по п. Ялта, а вторая под командованием командира эсминца «Незаможник» капитана 2 ранга П. А. Бобровникова в составе эсминца «Незаможник» и сторожевого корабля «Шквал» (командир капитан-лейтенант В. Г. Бакарджиев) — по п. Феодосия.
Для обеспечения кораблей были выделены самолеты из состава ВВС ЧФ, которым предстояло осветить цели перед стрельбой и корректировать огонь, Выполнению задачи [103] предшествовала специальная боевая подготовка экипажей кораблей и выделенных самолетов. С летчиками, штурманами, управляющими огнем и командирами кораблей были проведены занятия на берегу, а затем — два дневных и три ночных учения с фактическим выходом кораблей и вылетом самолетов для выполнения стрельбы по берегу.
Так как до начала артобстрела радиопереговоры между кораблями и самолетами запрещались, особое внимание уделялось точности подхода кораблей к району огневой позиции, а самолетов — к объектам удара.
Утром 19 декабря корабли вышли на выполнение задачи двумя группами из Поти и до м. Идокопас следовали вдоль Кавказского побережья, имитируя переход в Новороссийск, но с наступлением темноты увеличили скорость и пошли к объектам удара с расчетом выполнить поставленную задачу между 1 и 2 ч 20 декабря.
«Харьков» и «Бойкий» вышли на огневую позицию в 1 ч 20 мин. Видимость в районе Ялты составляла 2-3 мили, и берег не просматривался. Корабли уменьшили скорость до 9 уз и с расчетной дистанции 112 каб открыли огонь по порту. Над ним в это время уже находились самолеты-корректировщики и самолет-осветитель МБР-2. Из-за низкой сплошной облачности корректировщик свою задачу выполнить не мог. Самолет-осветитель в назначенное время сбросил САБы и свою задачу выполнил успешно. По освещенным вершинам гор корабли уточнили свое место и продолжали стрельбу методом «по невидимой цели» по площади с использованием центрального автомата стрельбы. За 9 мин «Харьков» выпустил 154, а «Бойкий» — 168 осколочно-фугасных снарядов. В конце стрельбы их осветили с берега прожекторами, и открыли огонь береговые батареи. Считая задачу выполненной, командир группы приказал начать отход.
«Незаможник» и «Шквал», маневрируя в кильватерном строю, как и было запланировано, подошли к Феодосии и установили связь с самолетом-корректировщиком, а затем с самолетом-осветителем. С получением сигнала о занятии кораблями огневой позиции осветитель сбросил САБы, которые осветили порт. С дистанции около 60 каб на скорости 8 уз эсминец произвел пристрелочные залпы, а после получения данных от самолета-корректировщика оба корабля открыли стрельбу на поражение. Взрывы снарядов противник некоторое время принимал за разрывы [104] авиабомб. Поэтому зенитные батареи открыли интенсивный огонь по нашим самолетам. Однако через несколько минут враг обнаружил наши корабли и открыл по ним огонь.
Идущий головным «Незаможник» лег на курс отхода. Со «Шквала» сбросили несколько дымовых шашек для имитации повреждений корабля, чем дезориентировали неприятеля, сразу перенесшего свой огонь в район дымзавесы, приняв ее за пожар на корабле. В это время корабли были внезапно атакованы группой торпедных катеров врага. Для уклонения от атак «Незаможник» и «Шквал» одновременно резко изменили курс и привели катера на корму. В этот момент противник осветил корабли прожекторами. Береговые батареи, обнаружив свою ошибку, снова перенесли огонь на корабли. На новом курсе со «Шквала» второй раз сбросили на воду несколько дымовых шашек, после чего наши корабли изменили курс и под прикрытием дымовой завесы продолжали отходить в море. Гитлеровцы вторично перенесли огонь на дымовую завесу. Падающие в ее районе снаряды сорвали атаку своих же торпедных катеров. Через несколько минут «Незаможник» и «Шквал» вышли из зоны обстрела. Атака торпедных катеров не повторилась.
В данном случае оправдало себя применение дымовых шашек для создания очаговых дымовых завес, которые враг принимал за отходящие поврежденные корабли и дважды переносил на них свой огонь. Кроме того, использование этих шашек способствовало и отрыву кораблей от атакующих торпедных катеров неприятеля.
В результате набегов в Ялтинском и Феодосийском портах возникло несколько сильных пожаров и произошло несколько мощных взрывов. Вечером 20 декабря все участвовавшие в набеге корабли вернулись в Поти.
Успешное выполнение задачи явилось следствием хорошо организованной подготовки сил, достижения тактической внезапности при нанесении ударов, организованного взаимодействия кораблей и обеспечивавших их действия самолетов (особенно в ходе стрельбы по п. Феодосия).
Одновременное нанесение ударов по двум портам было целесообразным и обоснованным, так как в случае организации противником преследования отходящих кораблей ему пришлось бы распылять свои силы или сосредоточивать их только на одной какой-либо группе. Действия [105] двух групп кораблей ЧФ усложнили для неприятеля установление состава участвующих с нашей стороны сил и обстановку в целом. В то же время советские корабли при необходимости могли оказать помошъ друг другу, чем повышалась боевая устойчивость групп.
4.3. Торпедные удары по кораблям на рейде
20 ноября 1942 г. в очередной поиск кораблей и судов неприятеля на морской коммуникации, соединявшей оккупированный противником Крым с группировкой его войск на Таманском полуострове, вышла группа торпедных катеров типа Г-5 под командованием командира отряда старшего лейтенанта И. П. Раевского. В состав группы входили «ТКА-92» (командир лейтенант В. С. Пилипенко), «ТКА-46» (командир лейтенант И. Г. Кубрак) и «ТКА-66» (командир лейтенант Л. Г. Власов). Поиск на коммуникации успехом не увенчался. Тогда командир группы (он находился на «ТКА-92») решил осмотреть рейд п. Анапа, находившегося в руках противника, и при обнаружении там кораблей атаковать их.
С наступлением темноты катера малым ходом подошли к порту с южного направления. На внешнем рейде на дистанции 10-12 каб на фоне берега была обнаружена стоящая на якоре баржа. «ТКА-46» вышел в атаку и выпустил по барже две торпеды. В свете взрыва командир «ТКА-92» обнаружил другую баржу, стоящую на якоре ближе к берегу, и хотел начать вторую атаку, но командир группы остановил его и приказал передать сигнал на другие катера об отходе в море. Это решение было вызвано тем, что в свете вражеских береговых прожекторов показались идущие со стороны берега катера неприятеля. Оставаться на рейде в сложившихся условиях было крайне рискованным, а успех атаки второй баржи представлялся командиру группы маловероятным. Поэтому советские катера полным ходом ушли в море. Отойдя на несколько миль, они подошли друг к другу и легли в дрейф.
Командир группы передал командирам катеров решение: выждать некоторое время, а затем повторить атаку по второй барже. Когда прожектора погасли и в стороне берега наступила тишина, он снова повел катера к порту, но уже с западного направления, откуда обычно подходили [106] фашистские корабли со стороны Крыма. Однако, как только катера вошли на рейд, по ним внезапно открыли огонь несколько вражеских катеров, которые находились здесь и на фоне темного берега не были своевременно обнаружены. Вновь командир отряда приказал отходить в море. Катера оторвались от преследования и тут же вновь начали подход к рейду.
На этот раз расчет командира группы строился на психологическом аспекте: после отражения двух атак противник вряд ли допускал мысль о том, что почти сразу же после отражения второй атаки советские катера, зная о бдительной охране рейда, начнут третью, тем более что уже приближался рассвет. Малым ходом с подводным выхлопом катера вышли на рейд. На этот раз они беспрепятственно обогнули место потопления первой баржи (там без хода находилось несколько вражеских катеров и шлюпок) и сблизились со второй на дистанцию стрельбы. Торпеды «ТКА-66» и «ТКА-92» поразили цель — баржа мгновенно затонула. Поставив дымовые завесы, катера развернулись и самым полным ходом ушли в море. На рассвете они вернулись в Геленджик.
Боевой успех группы торпедных катеров явился логическим следствием тактической расчетливости и боевой настойчивости. После первой атаки в условиях рейда, ограниченности маневра, при наличии в районе боя катеров неприятеля любая ошибка могла стоить не только срыва атаки, но и гибели катеров. Поэтому решение командира группы отказаться от немедленной атаки второй баржи соответствовало сложившимся условиям. Последующие же его действия — результат боевого опыта, анализа конкретной обстановки, гибкости тактического мышления. Он сумел мысленно поставить себя в положение противника и предугадать его оценку обстановки. Именно это и дало возможность добиться более полного успеха без потерь. Вдумчивые действия командира группы позволили после первой атаки изменить тактическую обстановку в пользу советских катерников, взять инициативу в свои руки и вновь добиться внезапности атаки.
В ночь на 11 апреля 1945 г. из Клайпеды (Мемель) в Новый Порт (Нейфарвассер), расположенный в предместье Гданьска (Данциг), совершили скрытный переход три торпедных катера типа «Комсомолец» из состава 3-го дивизиона Краснознаменной ордена Нахимова бригады торпедных катеров КБФ (командир дивизиона капитан 3 ранга А. Н. Крючков). [107] На маршруте перехода стоял туман. Наши катера дважды обнаруживали в тумане группы катеров врага, но уклонялись от встречи с ними. Поэтому противник не имел сведений о передислокации отряда советских торпедных катеров в Гданьский залив и их первый выход для действий в районе сосредоточения фашистских кораблей и судов у косы Хель оказался для него совершенно неожиданным.
Руководил подготовкой катеров к боевым действиям в новом пункте базирования начальник штаба 3-го дивизиона торпедных катеров капитан 3 ранга И. Ф. Кудин. После получения от него донесения о их готовности к ведению боевых действий командир бригады торпедных катеров капитан 1 ранга А. В. Кузьмин (он находился в Клайпеде) приказал нанести удар по выявленным разведкой КБФ боевым кораблям и транспортам неприятеля в районе косы Хель в ночь на 16 апреля.
В соответствии с этим приказом в 23 ч 00 мин 15 апреля торпедные катера «ТКА-266» (командир капитан-лейтенант В. В. Солодовников) и «ТКА-269» (командир лейтенант II. А. Короткевич) под управлением командира 1-го отряда торпедных катеров капитан-лейтенанта П. П. Ефименко вышли из Нового Порта для поиска кораблей врага вдоль западного побережья Гданьского залива. Конечной точкой поиска являлся м. Хель, где авиация неоднократно обнаруживала корабли неприятеля. Над морем стоял плотный туман. В 0 ч 12 мин 16 апреля на подходах к косе Хель на дистанции 4-5 каб были обнаружены стоящие на якоре три эскадренных миноносца типа Z. Волнение моря в этом районе достигало 4-5 баллов. Это маскировало катера от обнаружения их РЛС вражеских кораблей. Поэтому катера под покровом ночи сближались с врагом на самом малом ходу. Когда расстояние до гитлеровских кораблей уменьшилось до 2-3 каб, командир отряда (он находился на «ТКА-269») приказал начать атаку. «ТКА-269» подошел к ближайшему эскадренному миноносцу и с дистанции 2 каб выпустил по нему две торпеды, после чего начал отходить к югу, ставя для прикрытия дымовую завесу. Одна торпеда попала в цель, и вражеский корабль стал тонуть. Через минуту «ТКА-266» выпустил торпеды по другому эскадренному миноносцу. Корабль разломился и сразу же затонул. После взрыва торпед были обнаружены катера неприятеля, которые до атаки находились с противоположной [108] стороны эскадренных миноносцев и, вероятно, обеспечивали их охрану со стороны моря. С катеров противника и тонущего эсминца был открыт сильный пушечно-пулеметный огонь, однако наши торпедные катера быстро оторвались от врага и вернулись в Новый Порт.
Успех атаки был достигнут благодаря оперативной и тактической внезапности нанесения удара. Оперативная внезапность была достигнута скрытным перебазированием группы торпедных катеров в Гданьский залив, а тактическая — умелым использованием метеорологических условий в период сближения с объектами атаки. В условиях тумана, ночного времени и волнения моря 4-5 баллов идущие малым ходом катера являлись малозаметными объектами не только для визуального, но и радиотехнического наблюдения. В то же время сближение на малом ходу увеличивало время атаки, что требовало большой выдержки и самообладания.
4.4. Удары торпедных катеров по кораблям в пункте базирования
18 июня 1942 г. воздушная разведка ЧФ обнаружила в Ялтинском порту несколько транспортных судов и боевых кораблей противника. Район порта к этому времени имел достаточно сильную оборону. На прибрежных высотах располагались посты наблюдения, около мысов Айтодор, Никита и непосредственно у порта были установлены артиллерийские батареи. Перед входом в порт несли дозор катера. На п. Ялта базировались большие торпедные катера, которые имели артиллерийское вооружение, превосходящее по огневой мощи аналогичное вооружение советских катеров типа Г-5 и Д-3, но были менее скоростными и маневренными. Фашистская авиация, базировавшаяся на аэродромах Крыма, активно действовала по нашим кораблям, прорывавшимся в Севастополь.
Несмотря на это, командир 2-го отряда 3-го дивизиона 1-й бригады торпедных катеров ЧФ старший лейтенант К. Г. Кочиев, проанализировав сведения об организации обороны п. Ялта, пришел к заключению о возможности нанесения удара по вражеским кораблям, находившимся в этом порту, небольшой группой торпедных катеров. Это заключение обусловливалось следующим. [109]
Отряд К. Г. Кочиева базировался на Новороссийск. Расстояние от него до Ялты превышало радиус действия катеров, однако расчеты показали, что при приеме дополнительного запаса топлива в бочках, которые можно разместить на палубе, катера типа Д-3 были способны дойти до Ялты и вернуться обратно. При обеспечении скрытности перехода представлялось вполне вероятным, что в утренних сумерках неприятель может принять малую группу советских катеров за свою, находящуюся в дозоре или возвращающуюся из него. С учетом этой предпосылки нанесение удара по кораблям, находившимся в Ялтинском порту, было вполне реальным, хотя, несомненно, опасным и рискованным. Положительным фактором в случае боя с силами противника до выполнения задачи являлись большая скорость и высокая маневренность наших катеров. При грамотных действиях командиров и экипажей это давало возможность уклониться от огня артиллерийских батарей и преследования кораблями врага.
Анализ этих факторов показал реальность осуществления удара по Ялте катерами из Новороссийска, о чем К. Г. Кочиев доложил командованию. Командир бригады торпедных катеров разрешил осуществить набег, выделив для этого два катера: «Д-3» (командир старший лейтенант О. М. Чепик) и «СМ-3»{17} (командир старший лейтенант Д. С. Карымов). Командовать этой группой катеров было поручено старшему лейтенанту К. Г. Кочиеву. Катер «СМ-3» кроме торпедных аппаратов имел установку для запуска реактивных снарядов. Катера приняли усиленный запас топлива в бочках на палубу и вечером 19 июня вышли из Новороссийска. После 7-часового перехода в предутренних сумерках, скрывших очертания катеров, они подошли к Ялте. Однако наши катера были обнаружены катером противника, с которого был передан световой опознавательный сигнал. В ответ командир группы приказал передать то же самое световое сочетание, но при этом имитировать поломку светосигнального фонаря передачей слегка искаженных [110] световых сигналов. Хитрость удалась. Приняв советские катера за свои, вражеский катер увеличил скорость и стал удаляться в сторону м. Айтодор. На малом ходу катера стали подходить к порту. Оружие катеров было приготовлено к немедленному использованию. Находящиеся на волноломе солдаты неприятеля спокойно разглядывали подходившие катера. Когда катера прошли волнолом, обнаружилось, что вход в порт закрыт боновым заграждением, а у причала стояли подводная лодка и несколько малых кораблей и катеров. Командир группы приказал командиру «Д-3» выстрелить одной торпедой по пл, а другой — по плавучести бона. Командир катера произвел стрельбу на циркуляции и начал отход в море. Вслед за ним «СМ-3» выстрелил торпедами по причалу, у которого стояли катера, а затем дал залп реактивными снарядами по лежащему на берегу штабелю грузов. Только после этого с мола и с кораблей противника по нашим катерам открыли огонь пулеметы, а затем орудия, установленные в порту. Катера дали полный ход, стремясь скорее выйти из зоны огня, однако артобстрел продолжали вести береговые батареи с мысов Айтодор и Массандра. В катер «СМ-3» попал снаряд. Было ранено несколько человек. На время вышли из строя оба мотора. «Д-3» прикрыл потерявший ход катер дымовой завесой, а затем взял на буксир и продолжил отход от берега. Через несколько минут на поврежденном катере ввели в строй сначала один мотор, затем второй, и он смог развить скорость 20 уз. Под огнем батарей неприятеля катера вышли в море, оторвались от преследовавших вражеских сторожевых катеров и во второй половине дня вернулись в Новороссийск.
В этом набеге два торпедных катера уничтожили подводную лодку, торпедный катер и повредили несколько других катеров противника. На причале после взрыва снарядов долго продолжал полыхать сильный пожар.
Неожиданность удара для противника обеспечила успех набега. Она была достигнута прежде всего потому, что катера осуществили набег на порт, находившийся на расстоянии, превышавшем известный противнику радиус действия наших торпедных катеров. Беспечность командира вражеского катера, первым обнаружившего подходящие с моря советские катера, а также личного состава огневых точек, защищавших вход в порт, показывает, что неприятель не допускал возможности появления советских катеров у Ялты со стороны Новороссийска. Выполнение [111] боевой задачи катерами было достигнуто благодаря точному расчету, высокому мастерству командиров и экипажей, стремлению реализовать все возможности, заложенные в их кораблях, и хорошей подготовке материальной части.
11 мая 1943 г. на подходах к п. Анапа воздушная разведка обнаружила несколько БДБ врага, а затем они были сфотографированы самолетом-разведчиком у причалов порта под погрузкой. В течение всего дня на море бушевал шторм, не позволявший катерам выйти в море. Как только шторм начал стихать, в 4 ч 20 мин 12 мая из Геленджика вышли «ТКА-55» (командир лейтенант П. М. Смирнов, он же командир группы катеров) и «ТКА-125» (командир лейтенант В. А. Степаненко). Катерам была поставлена задача — произвести поиск судов и кораблей противника и атаковать их на подходах к п. Анапа. Это был редкий случай, когда торпедные катера вышли в поиск на рассвете без воздушного прикрытия и без сопровождения катерами МО, имевшими более сильное зенитное вооружение.
Командир 2-й бригады торпедных катеров ЧФ капитан 2 ранга В. Т. Проценко принял такое решение, полагая, что противник в штормовых условиях не ожидает советских катеров на своей морской коммуникации. Катера заливало водой, резко било на волне, но они шли со скоростью 20 уз. Низкая облачность временами уменьшала видимость до 2-5 каб. Иногда катера попадали в полосы тумана, где видимость была 1,5-2 каб. Это обеспечивало высокую скрытность перехода. Выйдя по счислению к Южно-Анапскому мысу, катера произвели поиск на прибрежной коммуникации, ведущей в п. Анапа. Судов противника они не обнаружили. Затем по приказанию командира группы легли на курс, ведущий непосредственно в порт.
Имея достоверные сведения о наличии в порту вражеских кораблей, П. М. Смирнов принял смелое решение — прорваться в порт и там нанести удар по кораблям противника. О своем решении он передал по рации на «ТКА-125». В это время из-за гор поднялось солнце, туман быстро рассеялся, видимость увеличилась до 40-50 каб.
Порт открылся на расстоянии 10-15 каб. У оконечности мола стояла самоходная баржа, однако на пути к ней лежала ярко выделявшаяся на воде линия красных [112] буев. Не увеличивая хода, командиры продолжали вести катера к входу в порт. С причалов и мола за катерами наблюдали десятки вражеских солдат. Некоторые из них даже махали руками. Они принимали катера за свои. Считая, что между буйками мог быть натянут трос, командиры повели катера в обход. Когда буйки остались позади, катера резко увеличили скорость. Сблизившись с баржей, «ТКА-55» в 6 ч 45 мин выпустил по ней две торпеды. Раздался взрыв огромной силы (вероятно, баржа была нагружена боеприпасами). Он смел все, что находилось на молу. Баржа моментально затонула. Так как близко другой цели не было, командир «ТКА-125» выпустил обе торпеды в глубину порта, где виднелись стоявшие у причала катера. Вскоре и там раздались взрывы, которыми были уничтожены три катера противника и несколько повреждено. Развернувшись, катера помчались из порта, обстреливая причалы и мол из пулеметов. По катерам враг открыл сильный пулеметный, а затем и минометный огонь. Но фашисты упустили время: поставив дымзавесы, катера вышли из зоны обстрела и вернулись в Геленджик. Весь поход продолжался около 3 ч.
В набеге еще раз подтвердилось положение, что деятельность командира неразрывно связана с творческим поиском, способностью пойти дальше привычного, с его психологической готовностью на основе приобретенного опыта в ходе выполнения поставленной задачи искать новые способы и пути ее решения. Для выполнения боевой задачи был избран способ действий, о котором не говорилось ни в одном тактическом документе, определявшем боевые действия торпедных катеров. Решив нанести удар по кораблям непосредственно во вражеском порту, они осуществили скрытный подход к порту, обошли малым ходом боновое заграждение, заняли позиции для надежного поражения объекта удара, полностью использовали маневренные возможности своих катеров и их оружия, стремительно вышли из порта.
Как и в предыдущих примерах, успех набега был обусловлен внезапностью нанесения удара. Но в данном случае она была достигнута умелым учетом гидрометеорологических условий и смелостью командиров катеров. Пример показывает важное значение морской выучки экипажей. Умение управлять кораблями, грамотно использовать оружие и технику, стойко переносить качку [113] в суровых штормовых условиях позволило экипажам катеров выйти в море тогда, когда противник считал это невозможным, и именно это легло в основу их боевого успеха.
На результаты набега оказали влияние выдержка и самообладание командиров катеров, действия которых не дали противнику усомниться в принадлежности катеров к составу ВМС Германии.
4.5. Артиллерийские удары по береговым объектам
В ночь на 11 июня 1943 г. отряд артиллерийских катеров с пусковыми установками для стрельбы реактивными снарядами уничтожил орудия и огневую позицию крупнокалиберной береговой батареи противника в районе с. Южная Озерейка, которая держала под огнем коммуникацию, связывавшую п. Геленджик с Малой землей. Эта четырехорудийная батарея была расположена на обратном скате прибрежной высоты, имела хорошо замаскированную и защищенную огневую позицию. Район батареи надежно прикрывался зенитными средствами. Полевая сухопутная артиллерия не доставала ее позиции, а уничтожение батареи артиллерией крупных надводных кораблей, имевших орудия с настильной траекторией стрельбы, было практически невозможным из-за прикрывавших батарею высот.
Анализ обстановки привел командование Новороссийской военно-морской базы к мысли применить против батареи катера с РПУ. Эти установки позволяли придать снарядам навесную траекторию и дать залп большой огневой мощи.
Разведка ЧФ установила точное место береговой батареи противника. Для нанесения удара по ней из состава 2-й бригады торпедных катеров ЧФ были выделены катера с РПУ № 86 (командир лейтенант Н. Я. Котов), № 96 (командир лейтенант В. С. Пилипенко) и № 106 (командир лейтенант М. И. Матвиенко). Командование группой было возложено на старшего лейтенанта И. П. Шенгуру. Для обеспечения действий этих катеров были выделены два торпедных катера: «ТКА-124» (командир старший лейтенант И. А. Хабаров) и «ТКА-22» (командир старший лейтенант И. М. Попов). Общее руководство [114] катерами осуществлял командир 2-й бригады торпедных катеров ЧФ капитан 2 ранга В. Т. Проценко, находившийся на «ТКА-124».
Катера вышли из Геленджика вечером 10 мая и под покровом темноты скрытно перешли в район выполнения задачи. В назначенное время над позицией вражеской батареи появились советские самолеты, сбросили САБы, что позволило катерам уточнить свое место по береговым ориентирам. После этого они начали подходить к берегу. Впереди шли торпедные катера, которые должны были вызвать огонь батареи на себя и этим заставить ее демаскировать свое место, что обеспечило бы более точную стрельбу реактивными установками. Когда катера с РПУ заняли расчетную точку и приготовились к стрельбе, торпедные катера несколько раз прошли вдоль берега на расстоянии 15-20 каб от уреза воды. Так как торпедным катерам вызвать огонь на себя не удалось, командир бригады приказал «ТКА-124» имитировать попытку подойти к берегу вплотную.
Расчет оказался верным. В 2 ч 18 мин противник открыл артиллерийский огонь по торпедным катерам. Наблюдая места выстрелов, командиры катеров группы И. П. Шенгуры подкорректировали данные для стрельбы и произвели одновременный пуск реактивных снарядов из всех пусковых установок. На позиции батареи взорвалось несколько десятков 82-мм снарядов. Там, где стояла батарея, начался пожар. Быстро перезарядив установки, катерники в бушующее на берегу пламя дали очередной залп.
Реактивные снаряды упали очень точно и кучно. От их взрывов три из четырех орудий были выведены из строя, почти вся прислуга, находившаяся у орудий, погибла. Взорвались приготовленные для стрельбы и находившиеся у орудий боеприпасы, разрушив брустверы, траншеи. Закончив стрельбу, советские катера развернулись и под прикрытием дымовых завес ушли в базу.
Это был один из первых опытов использования реактивной артиллерии кораблей по береговым целям. Одновременный залп большим числом снарядов по ограниченной площади обеспечил высокое поражающее воздействие в короткий промежуток времени, что не позволило противнику принять какие-либо меры для защиты орудий и прислуги, а также организовать тушение пожара и предотвратить взрыв боеприпасов. Удар с применением [115] нового оружия катерами был внезапен. Гитлеровцы вообще считали обстрел позиции батареи кораблями невозможным. Неприятель хотя и наблюдал перед позицией батареи катера, но, по-видимому, не предполагал их боевых возможностей.
Пример показывает, как важно тактически правильно использовать новые, неизвестные врагу технические и боевые возможности оружия кораблей и других сил флота для решения поставленной задачи в сложной обстановке. При уничтожении артиллерийской батареи неприятеля в полной мере были реализованы положительные качества реактивного оружия и высокие маневренные возможности артиллерийских катеров.
21 августа 1943 г. по вражескому аэродрому, расположенному в районе Анапы, двумя группами кораблей совместно с авиацией флота были нанесены артиллерийские и бомбовые удары. Самолеты с этого аэродрома активно действовали против наших судов и кораблей, осуществлявших перевозки из п. Геленджик на Малую землю.
В нанесении ударов участвовали четыре артиллерийских катера из состава 2-й бригады торпедных катеров под командованием командира отряда артиллерийских катеров старшего лейтенанта II. П. Шенгуры и сторожевые корабли «Шквал» (командир капитан-лейтенант В. Г. Бакарджиев) и «Шторм» (командир капитан 3 ранга П. В. Уваров) под командованием командира 2-го дивизиона эскадренных миноносцев капитана 2 ранга П. А. Бобровникова (брейд-вымпел — на сторожевом корабле «Шквал»).
В целях обеспечения действий ударных групп кораблей командование ЧФ выделило три самолета-разведчика МБР-2 и четыре сторожевых катера МО. Самолетам были поставлены задачи: нанести бомбовый удар по аэродрому для отвлечения части огневых средств противника от морского направления и корректировать стрельбу кораблей. Сторожевые катера предназначались для обеспечения противолодочной и противокатерной обороны обеих групп кораблей и прикрытия их дымовыми завесами в случае противодействия вражеских батарей.
Сторожевые корабли вышли из Туапсе в сопровождении катеров МО в 19 ч 20 августа. До наступления темноты отряд следовал вдоль берега со скоростью 18 уз. У м. Идокопас к нему присоединились вышедшие из Геленджика артиллерийские катера. [116]
В районе Новороссийска корабли уточнили свое место по м. Дооб и горным вершинам. К этому времени с нашего аэродрома вылетели самолеты. Корабли установили с ними радиосвязь. При подходе к району выполнения задачи артиллерийские катера вышли вперед по курсу, в 1 ч 04 мин по расчетным данным произвели залп по аэродрому реактивными снарядами и пошли курсом отхода на Геленджик. В 1 ч 10 мин МБР-2 сбросили бомбы на аэродром, после чего донесли о готовности к корректировке огня. «Шквал» и «Шторм» легли на боевой курс и в 1 ч 20 мин открыли огонь с дистанции 65 каб. Самолет-корректировщик сообщил, что первый залп произведен с недолетом 300 м. Скорректировав огонь, корабли перешли на поражение. Через несколько минут два прожектора с берега осветили корабли, а в 1 ч 32 мин по ним открыли огонь две береговые батареи. Катера охранения прикрыли «Шквал» и «Шторм» дымовыми завесами. В 1 ч 37 мин, выпустив около двухсот 100-мм осколочно-фугасных снарядов, сторожевые корабли закончили стрельбу, увеличили скорость до 20 уз и начали отходить от берега.
Поставленная задача была выполнена. В эту ночь враг потерял на аэродроме от корабельного артиллерийского огня и бомбового удара авиации флота тринадцать истребителей Ме-109, а аэродром был на несколько дней выведен из строя. Попаданий в наши корабли противник не достиг.
Высокая эффективность нанесения удара по аэродрому была получена вследствие хорошей подготовки и четкого взаимодействия двух групп кораблей и самолетов. Оправдало себя выделение для охранения сторожевых кораблей катеров МО, которые постановкой дымовых завес обеспечили их прикрытие во время стрельбы и при отходе с огневой позиции, а также повышали их боевую устойчивость на переходе морем. Четкое взаимодействие, своевременность установления связи с самолетами позволили после первого же залпа получить корректировочные данные стрельбы и перейти на поражение до открытия огня гитлеровскими батареями, что сократило время пребывания кораблей под огнем неприятеля. Надежная обсервация перед началом стрельбы обеспечила высокую точность расчета первого залпа.