Оборона морских коммуникаций
«Важное место в боевой деятельности флота в течение всей войны занимали воинские перевозки и их защита. Особое значение они приобрели на Севере после того, как противник перерезал Мурманскую железную дорогу. На Черном море они были жизненно необходимы в период обороны Одессы, Севастополя, Северного Кавказа, при проведении Керченско-Феодосийской десантной операции, а на Балтике — во время обороны и эвакуации Таллина, Ханко и Моонзундских островов, при усилении войск на ораниенбаумском плацдарме и при последующем освобождении Прибалтийских республик»{15}. [72]
Масштабы использований надводных кораблей и их роль в защите морских коммуникаций характеризуют следующие данные. Только в 1944 г. по внутренним водным коммуникациям СФ провел 407 конвоев, насчитывающих 707 транспортов, для чего корабли совершили 1481 выход в море, в том числе эсминцы — 241, тральщики — 530, большие охотники за подводными лодками — 347. В период эвакуации Одессы с 1 по 17 октября 1941 г. транспортные суда сделали 54, а боевые корабли 33 рейса. На них было эвакуировано 86 тыс. бойцов и командиров, 15 тыс. мирных жителей, вывезено свыше 3,5 тыс. лошадей, 1158 автомашин, 462 орудия, 50 танков и бронемашин, 163 трактора и 25 тыс. т военных грузов. Всего за годы войны по морским путям было перевезено свыше 100 млн. т грузов.
Главную роль в обороне морских коммуникаций играли надводные корабли, хотя для решения этой задачи привлекались и другие силы флота.
На Северном театре на наших морских коммуникациях действовали в основном подводные лодки и авиация противника, на Черном море и на Балтике — авиация, торпедные катера и малые корабли. На всех театрах в мелководных районах враг широко использовал мины.
Часть мероприятий по защите морских перевозок выполнялась в масштабе морского театра в целом и носила оперативный характер. Они включали постановку оборонительных минных заграждений для прикрытия прибрежных фарватеров со стороны моря, ведение разведки на подходах к морским коммуникациям, периодический поиск подводных лодок на коммуникациях, нанесение ударов по аэродромам, расположенным на побережье, а там, где это было возможно, и уничтожение или подавление береговых артиллерийских батарей. Но при всем этом наиболее эффективным методом защиты морских перевозок в течение всей войны являлось конвоирование. Для охраны наиболее ценных конвоев кроме сил непосредственного охранения выделялись силы прикрытия в целях своевременного выявления группировок надводных кораблей противника и недопущения их к конвою.
Специфика оперативной обстановки на сухопутных фронтах обусловила важную роль малых морских коммуникаций, которые связывали наши плацдармы на побережье, захваченном неприятелем, с портами и пунктами базирования наших сил, таких, как Кронштадт — о. Мощный [73] (Лавенсари), Кронштадт — Ломоносов (Ораниенбаум), Мурманск — п-ов Средний, Геленджик — Малая земля и др. Такие коммуникации пролегали непосредственно в районе линии сухопутного фронта и обеспечивались малыми кораблями и катерами. Они находились под непрерывным воздействием фашистских сил.
От экипажей кораблей, выполнявших задачи конвоирования, требовались исключительно высокая психологическая стойкость, физическая выносливость, постоянная готовность к немедленному вступлению в бой, в котором силам охранения конвоя противостояли подводные лодки, корабли и самолеты гитлеровцев, выходящие в атаку, т. е. находящиеся в самой высокой готовности к выполнению любого маневра и применению оружия. Поэтому партийно-политическая работа с экипажами кораблей, привлекавшихся к защите наших морских перевозок, была направлена на воспитание бдительности, чувства личной ответственности каждого члена экипажа за безопасность охраняемых судов, самоотверженности и готовности к самопожертвованию ради выполнения боевой задачи, на разъяснение важности выполняемых задач, их значения в общем ходе борьбы на прилежащем приморском и в целом на советско-германском фронте.
3.1. Контрольный поиск подводных лодок на прибрежной морской коммуникации
В ночь с 4 на 5 декабря 1944 г. на участке от м. Святой Нос до Кольского залива в предполагаемых районах зарядки аккумуляторных батарей подводными лодками противника двумя эскадренными миноносцами был выполнен контрольный поиск. В поиске участвовали эсминцы «Деятельный» (командир капитан 3 ранга П. М. Гончар, он же командир поисковой группы) и «Живучий» (командир капитан 3 ранга П. Д. Рябченко). Корабли производили поиск строем фронта на скорости 14-18 уз при расстоянии между кораблями 50-60 каб. Один из кораблей шел на удалении 20 миль от берега. Для обнаружения подводных лодок использовались зрительные средства и РЛС.
В 1 ч 35 мин 5 декабря на экране радиолокатора эсминца «Деятельный» почти прямо по курсу на дистанции 30 каб была обнаружена малоразмерная цель, кото-рая [74] была классифицирована как пл в надводном положении или небольшой катер. Так как советских кораблей в районе поиска не было, оставалось предположить, что обнаруженная цель — подводная лодка врага. Командир поисковой группы передал на эсминец «Живучий» сигнал об обнаружении пл и направление на нее, увеличил ход до полного и изменил курс на пеленг обнаруженной цели. Получив сигнал, «Живучий» также изменил курс с расчетом сблизиться с обнаруженной целью и увеличил скорость.
Когда расстояние, измеренное радиолокатором, составило 12-15 каб, носовое орудие «Деятельного» произвело выстрел осветительным снарядом по указанному радиометристом пеленгу. В свете снаряда были обнаружены две подводные лодки, находившиеся рядом друг с другом. Одна из них стала погружаться, а вторая продолжала движение в надводном положении. «Деятельный» изменил курс так, чтобы нанести по пл, уходящей в надводном положении, таранный удар. Одновременно по ней открыли огонь фугасными снарядами комендоры носовых орудий. Пройдя несколько кабельтовых, лодка погрузилась. В место ее погружения была сброшена серия глубинных бомб. Вслед за бомбами в воду был сброшен сигнальный патрон для обозначения места погружения лодки. Сразу после атаки «Деятельного», ориентируясь по сигнальному патрону, сбросил серию глубинных бомб и «Живучий». Описав циркуляцию, «Деятельный» еще раз пробомбил это же место. С «Живучего» на поверхности моря обнаружили всплывший сигнальный буй с подводной лодки и растекавшееся пятно соляра. Завершив атаки, эсминцы легли в дрейф и начали прослушивать море ШПС. Признаков пл обнаружить не удалось. Считая, что она уничтожена, командир поисковой группы приказал продолжить поиск по назначенному направлению.
Построившись в строй уступа, эскадренные миноносцы легли на курс в направлении к Кольскому заливу. Головным шел «Деятельный». Утром в районе Кильдинского плеса, где и раньше обнаруживались подводные лодки неприятеля, сигнальщик «Деятельного» обнаружил на горизонте едва видимый силуэт. На корабле была объявлена боевая тревога. Вскоре можно было различить рубку пл, идущей в позиционном положении. Зная, что советских подводных лодок в этом районе нет, командир «Деятельного» приказал открыть по подводной лодке артиллерийский [75] огонь. После первых выстрелов она стала погружаться. Однако за несколько секунд до того, как ее рубка скрылась под водой, один из снарядов попал в цель — над рубкой взметнулся столб огня и дыма. Как и в предыдущем случае, выйдя в место погружения лодки врага, «Деятельный» и «Живучий» произвели бомбометание глубинными бомбами. Прослушав горизонт с помощью ШПС и не установив признаков пл, эсминцы ушли в базу.
Сопоставление и анализ архивных материалов противника в послевоенный период позволяют сделать заключение, что в данном поиске эсминцами «Деятельный» и «Живучий» действительно были обнаружены три подводные лодки. Двум из них они нанесли настолько сильные повреждения, что те были вынуждены прекратить боевые действия и вернуться для ремонта в свою базу. Таким образом, несмотря на то что подводные лодки врага не были потоплены, цель поиска в значительной степени была достигнута: подводная опасность на прибрежной коммуникации была существенно уменьшена.
Успеху выполнения контрольного поиска подводных лодок способствовали следующие факторы:
— тактически обоснованный выбор района поиска и неослабное наблюдение с использованием РЛС и зрительных средств на «Деятельном»;
— постоянная готовность в ходе поиска к использованию оружия кораблей; это позволило в обоих случаях в кратчайший срок после обнаружения подводных лодок применить по ним сначала артиллерийское, а затем н противолодочное оружие;
— хорошо отработанное взаимодействие кораблей поисково-ударной группы; оно проявилось в слаженных действиях при атаках подводных лодок, что существенно усилило эффективность применения противолодочного оружия;
— отличная выучка комендоров «Деятельного», добившихся попаданий в подводные лодки в условиях ограниченной видимости и зимнего времени;
— высокое мастерство командиров кораблей в управлении кораблями в ходе атак подводных лодок и быстрое выполнение расчета боевого маневрирования для применения оружия.
В данном примере следует обратить внимание еще на одну деталь, имеющую отношение к борьбе с подводными лодками. Вторая встреча с подводной лодкой противника [76] произошла непосредственно на подходах к пункту базирования после длительного плавания, когда наиболее резко сказывается утомление людей, особенно операторов и наблюдателей. Поэтому опытные командиры кораблей, поддерживая высокую боевую готовность корабля при выполнении задачи, в то же время стремились не вызывать такого утомления членов экипажа, которое могло бы снизить их внимание, боевую активность вплоть до возвращения в базу.
Война показала, что подводные лодки врага, а иногда и его надводные корабли довольно часто действовали на подходах к портам и пунктам базирования кораблей ВМФ. Поэтому в последние часы плавания требовались повышенная бдительность и четкость действий, высокая готовность к применению оружия.
В ночь с 8 на 9 декабря 1944 г. при возвращении в Полярный после проводки конвоя в Белое море группа кораблей в составе лидера «Баку», эсминцев «Разумный», «Дерзкий», «Живучий», «Гремящий» и «Доблестный» выполнила контрольный поиск подводных лодок на прибрежной коммуникации в направлении к Кольскому заливу. Поиском руководил командующий эскадрой СФ контрадмирал В. А. Фокин (флаг — на лидере «Баку»).
Поиск производится парами кораблей, идущими в общем строю фронта. Расстояние между кораблями в группах составляло 15-20 каб, между группами — 3-5 миль. Для обнаружения подводных лодок использовались РЛС и зрительные средства. Связь между кораблями и группами поддерживалась радиостанциями УКВ, причем без крайней необходимости входить в связь запрещалось. Эсминец «Живучий» осуществлял поиск в паре с эсминцем «Разумный». В ходе поиска радиометрист «Живучего» обнаружил на дистанции 42 каб цель, а после освещения ее осветительным снарядом в ней была опознана подводная лодка противника в надводном положении.
Командир «Живучего» капитан 3 ранга Н. Д. Рябченко передал сигнал об обнаружении пл на другие корабли, увеличил скорость до 24 уз и начал маневрирование для атаки. По лодке был открыт огонь из носового орудия фугасными снарядами. Были произведены расчеты для атаки подводной лодки глубинными бомбами из кормовых бомбосбрасывателей. Когда расстояние до нее сократилось до 2-3 каб, были обнаружены следы двух торпед, идущих в направлении эсминца. «Право на борт! На [77] таран!» — скомандовал Н. Д. Рябченко, и эсминец, уклоняясь от идущих торпед, лег курсом на подводную лодку. Торпеды прошли в 5 м от борта, а через некоторое время «Живучий» ударил ее форштевнем в борт и по команде командира дал самый полный ход назад. Лодка получила большой крен на правый борт, но медленно продолжала движение. Вскоре по ней открыл огонь расчет носового орудия. Первый же снаряд попал в рубку. Затем по лодке открыли огонь и зенитные автоматы, расположенные в носовой части корабля. Несколько их снарядов также попало в пл, после чего она с дифферентом на корму погрузилась. Эсминец прошел над местом погружения и сбросил серию глубинных бомб. Описав циркуляцию, он снова подошел к этому месту. В лучах прожектора на поверхности воды плавали в слое соляра деревянные предметы, одежда, наблюдалось бурное выделение воздуха.
Фашистские подводники неоднократно имитировали гибель своих лодок выбросом на поверхность различных предметов и масла, поэтому «Живучий» еще дважды прошел над местом выделения воздуха и сбросил две серии глубинных бомб. Для потопления этой подводной лодки «Живучий» израсходовал 27 снарядов калибра 102 мм, 210 — калибра 20 мм и 30 больших глубинных бомб.
В данном случае корабли обследовали одновременно практически всю полосу прибрежной коммуникации, в пределах которой подводные лодки противника заряжали аккумуляторные батареи. Расстояние между советскими кораблями обеспечивало надежное обнаружение подводных лодок, находящихся в надводном положении. Это в немалой степени определило успех эсминца «Живучий».
Пример интересен также четкими действиями командира «Живучего». В короткие минуты боя с подводной лодкой он действовал решительно, умело. Получив доклад об обнаружении торпед, он мгновенно оценил обстановку, принял и реализовал стремительным маневром решение, которое позволило ему не только уклониться от примененного противником оружия, но и самому нанести таранный удар, который определил дальнейший ход событий.
Бой поучителен тем, что в нем атакующему надводному кораблю подводная лодка противопоставила не только маневр, но и свое оружие. В такой ситуации исход боя определялся прежде всего мобильностью тактического мышления командиров кораблей, их реакцией, [78] способностью в считанные секунды оценить обстановку и принять правильное решение, а также боевым мастерством экипажей, их умением в совершенстве использовать возможности, заложенные в оружии и боевой технике, безупречно выполнять любое приказание командира корабля.
Атаковать, находясь в постоянной готовности уклониться от контрудара противника, уйти от этого удара, а затем немедленно нанести неотразимый удар — вот смысл действий в подобной ситуации, в которой счет времени идет на секунды. Бой эсминца «Живучий» — яркий пример таких действий командира и экипажа корабля.
Как установлено, потопленной подводной лодкой была «U-387».
3.2. Поиск подводной лодки в районе ее вероятного местонахождения
26 августа 1944 г. радиостанция на о. Диксон приняла радиограмму от гидрографического судна «Норд» о том, что в районе архипелага Норденшельда оно было обстреляно из пушки вражеской подводной лодкой. Командир тральщика «Т-116» капитан-лейтенант В. А. Бабанов получил приказание выйти с рейда о. Диксон в этот район, произвести поиск и уничтожить пл противника. Тральщик полным ходом перешел в указанный район и начал поиск. Для наблюдения использовались РЛС, ГЛС и зрительные средства наблюдения.
Поиск в течение 5 суток был безрезультатным. От сильного напряжения устали сигнальщики, радиометристы, гидроакустики, вахтенные офицеры, подходили к концу запасы топлива. На исходе последних суток сигнальщик, находившийся на верхнем сигнальном мостике, доложил командиру корабля, что он обнаружил на горизонте едва различимый след не то дымового, не то газового облака над поверхностью воды. Увеличив скорость, «Т-116» пошел по заданному направлению. Признаков нахождения здесь надводных кораблей не было, поэтому можно было предположить, что облако, обнаруженное сигнальщиком, могло остаться от работы дизеля лодки, которая, обнаружив советский корабль, погрузилась и, вероятнее всего, находится где-то недалеко, а возможно, и маневрирует для выхода в атаку. На корабле была объявлена боевая тревога. Маневрируя галсами, «Т-116» начал [79] поиск. Было усилено наблюдение за поверхностью воды. Через некоторое время на расстоянии 5 каб от тральщика заметили перископ. Подвернув на курс, ведущий на пересечение курса подводной лодки, командир тральщика повел корабль в атаку и в расчетном месте сбросил серию глубинных бомб. Затем был продолжен поиск гидролокатором в районе их взрыва. Через 5 мин с пл был установлен гидроакустический контакт, а затем определены пеленг и дистанция до нее.
По этим данным был произведен залп из реактивных бомбометов. Вновь уточнив место лодки, командир тральщика произвел по ней следующую атаку с использованием кормовых бомбосбрасывателей. После взрывов на поверхности воды были обнаружены густое растекающееся пятно соляра и бурное выделение воздуха. Тральщик застопорил ход. Лодку сочли потопленной. На месте ее потопления поставили тральную веху.
Обнаружить подводную лодку удалось по сопутствующим ее движению признакам. И уже только после этого с использованием технических средств наблюдения было определено ее местонахождение. Успешность поиска была обусловлена высокой бдительностью вахтенного сигнальщика и грамотными действиями командира корабля. В этом походе экипаж корабля проявил выносливость, высокие морально-боевые качества и постоянную готовность к боевому применению оружия корабля, что и определило боевой успех на конечном этапе выполнения задачи.
В ходе атак по подводной лодке экипаж «Т-116» одним из первых в боевых условиях успешно применил носовые реактивные противолодочные бомбометы — новое в то время противолодочное оружие кораблей. Результаты стрельбы реактивными глубинными бомбами подтвердили правильность разработанных на СФ Правил боевого применения реактивных бомбометов при атаках по подводным лодкам. Появление носовых реактивных бомбометов позволило сократить время с момента обнаружения подводной лодки до воздействия по ней оружием, а также дало возможность залпом реактивных глубинных бомб поражать значительную площадь мест нахождения подводной лодки, что существенно повышало вероятность ее уничтожения.
Позднее водолазы установили, что тральщик потопил подводную лодку «U-362». [80]
3.3. Действия кораблей охранения конвоя против подводных лодок
5 августа 1941 г. из Таллина на п-ов Ханко вышел конвой в составе транспорта «Хильда» и буксира с баржей горючего. Для охранения транспортных судов были выделены базовые тральщики «Буй» (командир старший лейтенант И. И. Степанов) и «Патрон» (командир старший лейтенант М. П. Ефимов, он же командир конвоя), сторожевые катера «МО-212» (командир лейтенант В. К. Яковлев) и «МО-142» (командир лейтенант А. А. Обухов). Тральщики с поставленными контактными тралами шли впереди транспорта и обеспечивали его противоминную оборону, а сторожевые катера удерживали положение на курсовых углах 45-60° на расстоянии 5-6 каб от транспорта. На всех кораблях было организовано зрительное наблюдение за поверхностью воды и горизонтом для своевременного обнаружения кораблей противника или перископа подводной лодки.
В 13 ч 55 мин в девяти милях северо-запднее м. Пакри «МО-212», шедший в охранении с левого борта транспорта, обнаружил перископ, а затем и след торпеды, идущей в направлении транспорта. С катера сигнальной ракетой был дан сигнал об опасности, что позволило транспорту вовремя уклониться от торпеды. В это же время «МО-212» повернул на лодку, увеличил скорость и, выйдя в место обнаружения перископа, сбросил серию глубинных бомб. После бомбометания в районе взрывов были обнаружены масляные пятна и выход на поверхность воздушных пузырей. Не имея гидроакустических средств поиска, «МО-212» произвел в этом месте вторичное бомбометание глубинными бомбами. Всего в двух атаках было сброшено 4 больших и 12 малых глубинных бомб. Ввиду того что конвой продолжал следовать по маршруту, «МО-212» прекратил бомбометание и занял свое место в строю охранения. Дальнейший переход прошел благополучно.
На следующий день эти же корабли конвоировали другой транспорт с п-ва Ханко в Таллин. В том же районе конвой вновь подвергся атаке подводной лодки. На этот раз «МО-142» обнаружил выпущенную по транспорту торпеду и атаковал подводную лодку. А. А. Обухов выполнил две атаки глубинными бомбами, а затем продолжал конвоирование транспорта. [81]
После войны было установлено, что в обоих случаях торпедами стреляла одна и та же подводная лодка без прорыва линии охранения кораблей. Это позволило своевременно обнаружить выпущенные торпеды и обеспечить успешное уклонение транспортов от них. Корабли охранения не только отразили атаки, но и нанесли лодке значительные повреждения, в результате чего она покинула позицию.
28 февраля 1945 г. из Печенги (Петсамо) в Кольский залив вышел конвой в составе двух транспортов в охранении эсминцев «Жгучий», «Дерзкий», «Жесткий», «Живучий» и «Урицкий» (командир конвоя начальник штаба эскадры СФ капитан 1 ранга А. М. Румянцев).
Наблюдение за подводными лодками осуществлялось ГЛС и зрительными средствами в установленных для каждого корабля секторах. В 11 ч 54 мин гидроакустик «Дерзкого» (командир капитан 3 ранга Б. Н. Максимов) доложил об обнаружении подводной лодки, идущей в подводном положении в направлении конвоя. Выйдя из линии охранения, «Дерзкий», атаковал ее, используя носовые реактивные бомбометы, а затем, пройдя над местом обнаружения пл, сбросил серию глубинных бомб из кормовых бомбосбрасывателей.
С получением сигнала об обнаружении лодки и ее атаке командир конвоя приказал кораблям и судам уклониться в сторону от места обнаружения пл, а эсминцу «Дерзкому» продолжать преследование до подхода сил поддержки, которые были вызваны из ближайшего пункта базирования. В районе атаки «Дерзкий» с помощью гидролокатора определил, что подводная лодка продолжает двигаться малым ходом, а на поверхности моря по указанному гидроакустиком направлению был обнаружен след из всплывавших пузырьков воздуха. В 12 ч 4 мин с эсминца по данным гидролокатора был произведен второй залп из реактивных бомбометов. В ходе дальнейшего преследования «Дерзкий» произвел еще несколько атак по пл глубинными бомбами.
Вскоре в этот район прибыли сторожевые катера «БО-219» и «БО-134». С «Дерзкого» на подошедшие корабли были переданы координаты и элементы движения вражеской пл, и они с помощью ГЛС установили с ней контакт. После этого «Дерзкий» догнал конвой и занял место в охранении. Катера выполнили по лодке несколько атак с использованием носовых реактивных бомбометов [82] и кормовых бомбосбрасывателей. Во время атаки одного катера другой поддерживал с пл контакт с помощью ШПС или ГЛС. После одной из атак подводная лодка легла на грунт. Катерники наблюдали бурное выделение из у воды воздуха и масла. Катера сбросили еще несколько глубинных бомб и с помощью ГЛС поддерживали контакт с лодкой несколько часов. Лодку сочли потопленной, и катера ушли в базу. Всего в ходе длительного преследования по ней было выполнено 11 атак глубинными бомбами. Однако, как выяснилось значительно позднее, подводная лодка потоплена не была и после ухода катеров ВО всплыла в надводное положение и ушла.
В примере заслуживает внимания передача контакта с подводной лодкой, обнаруженной и атакованной кораблем охранения конвоя, корабельной поисково-ударной группе поддержки, находившейся в готовности в районе маршрута перехода конвоя и продолжившей преследование подводной лодки после ухода конвоя. Кораблями было выполнено длительное слежение за подводной лодкой гидроакустическими средствами и неоднократная передача контакта с одного корабля на другой с выполнением по ней нескольких последовательных атак, что тогда являлось новым тактическим приемом совместных действий противолодочных кораблей.
Пример еще раз подтверждает, что уничтожение подводной лодки являлось сложным процессом, требовавшим значительных усилий и большого расхода боеприпасов. По-видимому, появления из толщи воды в месте нахождения лодки воздушных пузырей и масла было недостаточно, чтобы считать ее уничтоженной. Наблюдение за местом покладки подводной лодки на грунт в течение 2-3 суток давало бы больше оснований считать ее потопленной.
3.4. Действия кораблей охранения конвоев против авиации противника
16 сентября 1941 г. из Новороссийска в Одессу вышли транспорты «Абхазия», «Грузия» (пассажирские суда) и грузовое судно «Днепр».
В это время для плавания транспортных судов в районе Одессы наиболее опасными были авиация и береговые [83] артиллерийские батареи врага. Поэтому для конвоирования транспортов требовались корабли с сильным зенитным вооружением и мощной артиллерией главного калибра, способные обеспечить надежную охрану и оборону транспортов от самолетов, а при необходимости и подавление береговой артиллерии.
Для охранения «Абхазии», «Грузии» и «Днепра» были выделены крейсер «Червона Украина» и эсминцы «Бойкий», «Безупречный» и «Незаможник». Головным в ордере шел крейсер, обеспечивая оборону транспортов с наиболее опасного направления — носовых курсовых углов. Следом за ним в кильватерной колонне шли транспорты, удерживая расстояние между собой 1,5-2 каб. «Бойкий» и «Безупречный» охраняли транспорты с бортов, маневрируя на расстоянии 5-6 каб на зигзаге. Замыкал строй «Незаможник».
На рассвете 17 сентября конвой был атакован двумя группами неприятельских самолетов в составе 2 торпедоносцев и 9 бомбардировщиков, но плотным зенитным огнем корабли охранения не допустили их к транспортам. В тот же день транспорты без потерь доставили в Одессу около 7 тыс. человек со стрелковым вооружением, 32 полевых орудия, 15 танков, 40 автомобилей и 600 т боеприпасов.
Успешная доставка в Одессу морским путем крупного войскового соединения в условиях господства фашистской авиации и при отсутствии истребительного прикрытия с воздуха стала возможной прежде всего в результате выделения для противовоздушной обороны транспортов крейсера и эсминцев, обладавших достаточно сильным зенитным вооружением.
14 января 1942 г. из Туапсе в Севастополь вышел транспорт с танками и боеприпасами. Для его охранения были выделены эсминец «Бойкий» (командир капитан-лейтенант Г. Ф. Годлевский, он же командир конвоя), базовые тральщики «Щит» (командир капитан-лейтенант В. М. Гернгросс) и «Якорь» (командир старший лейтенант П. Н. Щербанюк) и четыре катера МО. Противник сосредоточил на аэродромах Крыма мощную группировку авиации и перебазировал в Ялту группу торпедных катеров для нарушения коммуникации, соединявшей Севастополь, блокированный с суши, с портами Кавказского побережья. При входе в Севастополь корабли обстреливались береговыми батареями, установленными гитлеровцами [84] в районе Качи и Бельбекской долины, откуда хорошо просматривался фарватер, используемый нашими кораблями для входа в Севастополь.
В районе Кавказского побережья конвой имел следующий походный порядок: впереди шел эсминец, за ним на удалении 5-8 каб — транспорт с круговым охранением, впереди и позади транспорта шли тральщики, а катера МО охраняли его с бортов, маневрируя на острых и тупых курсовых углах. Когда конвой прошел траверз Новороссийска, начался шторм. Катера с трудом преодолевали высокие волны. Это заставило уменьшить ход, и фактическая скорость оказалась меньше расчетной. После прохода Керченского пролива волнение уменьшилось, но над морем лег плотный туман. Конвой продолжал идти со скоростью около 12 уз. Как правило, в такую погоду торпедные катера противника в море не выходили. При подходе к Феодосии командир конвоя в сложившихся условиях видел основную опасность от авиации и поэтому перестроил конвой. Впереди, как и раньше, следовал эскадренный миноносец, за ним на расстоянии 4-5 каб шел транспорт. Таким образом, артиллерия «Бойкого» прикрывала транспорт с острых курсовых углов. На траверзе транспорта заняли места тральщики, а сторожевые катера продолжали сохранять места на острых и тупых курсовых углах, но уменьшили расстояние до транспорта до 3-4 каб. Теперь транспорт имел круговое охранение, рассчитанное прежде всего на отражение атак самолетов.
Согласно указаниям, данным ранее командирам кораблей и капитану транспорта, при обнаружении самолетов противника корабли охранения должны были приблизиться к транспорту на расстояние 2-3 каб, а транспорт — к эсминцу на расстояние 1,5-2 каб. После прохода траверза Феодосии видимость у поверхности воды составляла 2-3 каб. Высота тумана была небольшой, над его слоем возвышались мачты транспорта и эсминца. В связи с этим было увеличено число наблюдателей на верхних мостиках и формарсах.
На подходах к Ялте туман стал редеть и в просветах облаков стало проглядывать солнце. Появилась угроза атаки торпедных катеров, и артиллерия кораблей была приведена в готовность к стрельбе по морским целям, преимущественно с правого борта. Катера, которые осуществляли охранение со стороны берега, увеличили дистанцию [85] до 7-8 каб для обеспечения своевременного обнаружения катеров противника. Несмотря на улучшение погоды, атак катеров не последовало и конвой благополучно дошел до м. Сарыч, но здесь он был обнаружен вражеским самолетом-разведчиком. Стало ясно, что скрытность подхода к Севастополю утеряна, следовало ожидать атак самолетов врага. По сигналу командира конвоя корабли сократили расстояния в ордере и на них была объявлена боевая тревога. Артиллерия кораблей была приведена в готовность к отражению атак с воздуха.
Для уточнения места конвоя перед входом на фарватер командир конвоя послал тральщик «Щит» вперед с задачей обнаружить подходный буй на фарватере, ведущем в Севастополь, между минным полем и берегом, а затем встретить конвой и провести его за собой по фарватеру. В это же время тральщик «Якорь» по его приказанию занял место концевого в ордере. Катера уменьшили расстояние до транспорта для более надежного его прикрытия огнем при атаках самолетов.
Впереди по курсу появилась полоса плотного тумана, и капитану транспорта было приказано дать самый полный ход, чтобы скорее войти в него. Перед входом конвоя в туман в западной части горизонта появились выходящие в атаку на малой высоте три самолета. Однако они не успели выполнить атаку — корабли вошли в полосу тумана. Конвой подходил уже к фарватеру, когда с одного из сторожевых катеров, прикрывающих транспорт со стороны моря, прозвучала длинная пулеметная очередь. Огненная трасса показала направление, с которого подходил самолет. Он летел на высоте около 100 м, приглушив моторы. По нему открыли огонь все корабли охранения. Не выдержав огня, летчик сбросил торпеду, не дойдя до линии охранения кораблей. Она вошла в воду и пошла в направлении эсминца — вероятно, корабль демаскировали возвышающиеся над туманом мачты. Увеличив скорость, командир увел «Бойкий» от удара. Торпеда прошла между эсминцем и транспортом. В это время был обнаружен второй самолет, идущий в атаку со стороны берега. По нему открыли огонь катера охранения, шедшие с правого борта транспорта, а также орудия эсминца. Самолет прошел над одним из катеров на высоте нескольких десятков метров. Огонь катерников оказался точным — за самолетом потянулся шлейф дыма и, не сбросив торпед, он врезался в воду. [86]
Через несколько минут после этого с правого борта почти над мачтами «Бойкого» пролетел третий торпедоносец, который, планируя с выключенными двигателями, подошел к конвою. Сброшенная им торпеда не попала ни в один корабль.
Атаки с воздуха прекратились, и конвой продолжал идти к фарватеру. На подходах к нему к эсминцу подошел «Щит», командир которого доложил о готовности лидировать транспорт по фарватеру, а также о том, что в районе фарватера туман рассеялся и видимость составляет несколько миль. Учитывая это обстоятельство и зная, что фарватер в районе м. Херсонес пристрелян вражеской береговой артиллерией, командир конвоя решил оставить конвой в тумане до наступления темноты и только тогда войти в Севастополь. Конвой уменьшил ход до самого малого и изменил курс в сторону наиболее плотного тумана. С наступлением темноты он благополучно вошел в Севастополь.
В данном примере командир конвоя продемонстрировал тактическую грамотность и предусмотрительность, гибко реагировал на изменение тактической и метеорологической обстановки во время перехода, выявлял на каждом участке маршрута наиболее реальную угрозу со стороны противника. В нужное время он перестраивал походный ордер, при необходимости повышал готовность кораблей к отражению нападения сил противника. Все это позволило при подходе к Севастополю в полной мере использовать метеорологические условия в интересах скрытности и безопасности конвоя, а также избежать обстрела береговыми батареями противника на наиболее сложном участке перехода — прибрежном фарватере при входе в порт.
3.5. Отражение кораблями охранения конвоев атак надводных кораблей
14 июля 1941 г. базовый тральщик «Т-215» (командир капитан-лейтенант Г. С. Дусь) конвоировал транспорт из Таллина на п-ов Ханко. Условия видимости были хорошие, несмотря на ночное время. Так как командир конвоя основную опасность для транспорта видел в минах, то тральщик шел впереди него с поставленным контактным тралом. [87]
Утром справа по курсу в районе выхода из финских шхер были обнаружены силуэты шести вражеских катеров, идущих курсом, параллельным конвою. Через несколько минут катера противника разделились: два из них увеличили ход и начали заходить в голову конвоя, а остальные развернулись строем фронта и, удерживаясь на курсовом угле 30-35° правого борта, начали сближаться с конвоем. По команде командира тральщика были обрублены тралы и открыт огонь по атакующей группе катеров из 100-мм орудия. Тральщик пошел навстречу атакующим катерам. Вскоре по ним был открыт огонь из 45-мм пушек, а затем и из пулеметов.
Не выдержав артиллерийского огня советского корабля, катера атакующей группы выпустили торпеды с большой дистанции и начали отходить к берегу. Торпеды прошли вдали от транспорта. После этого тральщик перенес огонь на вторую группу катеров, заставив их отказаться от атаки.
Успешное отражение атаки группы торпедных катеров противника было обеспечено их своевременным обнаружением, активной формой отражения атаки — сближением и сосредоточением огня по наиболее опасной группе, а также высокой эффективностью артиллерийского огня, что не позволило катерам противника сблизиться на дальность эффективной стрельбы торпедами по охраняемому транспорту. Действия «Т-215» подтвердили старую формулу боя: лучшая оборона — активное нападение.
И в этом случае мы вновь встречаемся с проявлением боевой активности, но уже в условиях выполнения оборонительной задачи. Боевая активность — это прежде всего активные наступательные действия. В условиях охраны и обороны транспорта она нашла выражение в поддержании постоянной готовности к мощной и внезапной для противника контратаке с использованием всего оружия корабля, в действиях, позволивших навязать свою волю атакующему противнику, заставить его вести бой в невыгодных для него условиях, в стремлении упредить врага в занятии позиции для применения оружия и в открытии огня.
1 ноября 1943 г. на Крымское побережье Керченского пролива, в районе с. Эльтигена, был высажен морской десант. Понимая, что активные действия десанта полностью зависят от подвоза подкреплений, военной техники [88] и боеприпасов с Таманского полуострова, противник предпринял все меры, для блокады с моря района действий десанта.
К 10 ноября обстановка для десанта осложнилась, так как в течение предыдущих суток к Крымскому берегу не смог пробиться ни один наш корабль. Отсутствие боеприпасов, медикаментов, продовольствия, большие потери в личном составе поставили десант в крайне трудное положение. Вечером 11 ноября с конвоем в море вышел командир 1-го Новороссийского дивизиона сторожевых катеров капитан 3 ранга Д. А. Глухов. Около полуночи от Таманского берега отошли шесть катеров-тральщиков с баржами и понтонами на буксире с пополнением и боеприпасами для десанта. Для их охранения были выделены сторожевой катер «МО-0102» (командир старший лейтенант А. С. Марков) и бронекатера «БКА-32» (командир лейтенант И. Д. Карпунин) и «БКА-134» (командир лейтенант В. С. Гусятников). Командир дивизиона поднял свой брейд-вымпел на «МО-0102». Перед выходом он собрал командиров кораблей и судов и объявил им свой замысел прорыва через пролив. Суть его состояла в там, что при встрече с кораблями противника корабли охранения связывают их боем и своими действиями отвлекают на себя, а корабли и суда с грузами прорываются к Крымскому берегу.
Бронекатера охранения должны были присоединиться к конвою в Керченском проливе. Поэтому сначала охранение осуществлял только сторожевой катер. Когда конвой достиг середины пролива, в северной части горизонта были обнаружены силуэты катеров противника. «МО-0102» пошел им навстречу и с дистанции 25-30 каб открыл огонь из пушки и пулеметов. Вражеские катера также ответили огнем, но сближение с конвоем прекратили. На «МО-0102» было усилено наблюдение. Через несколько минут были обнаружены две БДБ противника, которые полным ходом шли к охраняемым кораблям. Стало ясно, что гитлеровские катера только отвлекают внимание малого охотника, а основной удар по транспортным судам должны нанести БДБ, имевшие более сильную артиллерию. «МО-0102» полным ходом пошел навстречу БДБ. Они сразу обнаружили его и открыли огонь. С дистанции 5 каб в течение нескольких минут «МО-0102» вел огонь всеми средствами по головной БДБ. В результате она отвернула в сторону и начала [89] отходить от конвоя, за ней последовала и вторая. Первая атака врага была отбита.
В это время к конвою подошли советские бронекатера. Командир дивизиона понимал, что после обнаружения конвоя неприятель бросит против него все наличные силы, находившиеся в Камыш-Буруне. Поэтому он передал приказание командирам катеров-тральщиков увеличить скорость до максимально возможной и прорываться к Крымскому берегу, а сам с бронекатерами лег на курс к Камыш-Буруну, откуда с минуты на минуту должны были появиться вражеские корабли. Он сознавал, что ограниченные силы, имеющиеся в его распоряжении, не в состоянии сдержать натиск нескольких групп кораблей противника в случае их одновременной атаки конвоя. В этой ситуации он решил навязать бой кораблям неприятеля непосредственно у выхода из Камыш-Буруна, пока они еще не выполнили тактического развертывания и находятся в общем походном порядке. Такой бой позволял на какое-то время связать все гитлеровские силы и этим дать возможность конвою пройти наиболее опасную зону пролива.
Вскоре на фоне берега были обнаружены две большие группы гитлеровских катеров и БДБ. Командир дивизиона приказал кораблям охранения идти на сближение с ними. Обнаружив советские катера, корабли противника начали их обстрел с большой дистанции. Наши катера шли навстречу врагу, не открывая огня, и, лишь когда расстояние уменьшилось до 1,5-2 каб, Д. А. Глухов дал сигнал открыть огонь и приказал сосредоточить его на головной БДБ. Первые же снаряды попали в цель: на ней вспыхнул пожар, она стала тонуть. Затем командир конвоя приказал перенести огонь на второй в строю корабль. После выхода из строя впереди идущего корабли неприятеля уменьшили скорость и усилили огонь. На «МО-0102» и бронекатерах появились раненые и убитые, пробоины в бортах. Несмотря на это, точным огнем сторожевого катера была потоплена вторая БДБ. Но от полученных повреждений потеряли ход «МО-0102» и «БКА-134». В это время бронекатер «БКА-32» стремительно атаковал корабли противника, приближающиеся к советским катерам. Своим огнем он отогнал их. От удачной стрельбы подошедшего в район боя с линии дозора «МО-098» еще несколько катеров врага получили повреждения. [90]
Активные действия советских катеров связали боем гитлеровские корабли, не позволив им нанести удар по конвою. За это время катера-тральщики с баржами уже прошли центральную часть пролива и приближались к плацдарму, на котором вел бой десант.
Поставленную задачу корабли охранения выполнили. В этом эпизоде поучительно то, что командир конвоя в интересах обороны транспортных судов применил активные наступательные тактические приемы, рассчитанные на связывание атакующих сил противника боем до того, как они сблизятся с транспортными судами на дальность стрельбы их артиллерии. В решающей стадии боя им было принято смелое решение — встретить корабли неприятеля, подтягиваемые для нанесения удара по конвою, до выполнения ими тактического развертывания на переходе из пункта базирования. Это позволило вовлечь в бой все корабли врага, выиграть время и дать возможность транспортным судам пройти к Крымскому берегу. Для этого командир конвоя в полной мере использовал высокие маневренные качества сторожевого катера и огневую мощь бронекатеров. В бою оправдало себя сосредоточение огня на головных кораблях противника.
3.6. Переход конвоя в условиях минной опасности
11 августа 1941 г. утром из Таллина в Ленинград с ранеными вышел военный транспорт «ВТ-509»{16} (капитан Г. П. Бютнер). Для его охранения были выделены эсминец «Стерегущий» (командир капитан-лейтенант Е. П. Збрицкий), три базовых тральщика и три сторожевых катера типа МО. Командовал конвоем капитан 2 ранга И. Г. Святов.
К этому времени минные заградители врага выставили в Финском заливе не одно минное заграждение, на которых ранее подорвалось несколько наших кораблей и судов. Фарватер, которым следовало идти конвою, простреливался береговыми батареями противника, на маршруте перехода действовали вражеские торпедные катера и подводные лодки, по кораблям наносила удары авиация неприятеля. [91] Таким образом, на переходе предстояло обеспечить все виды обороны транспорта.
Конвой построился в походный порядок сразу после выхода из Таллина. Впереди заняли место строем уступа тральщики с контактными тралами. За ними на удалении 10-12 каб шел эсминец с поставленными параванами, следом за которым на расстоянии 2 каб следовал транспорт. Два сторожевых катера охраняли транспорт на траверзах в удалении 8-10 каб, а третий замыкал строй. Скорость конвоя была 10 уз. После прохода о. Аэгна тральщики затралили несколько мин. Корабли обошли их, удерживаясь в пределах протраленной полосы. После прохода кораблей мины расстрелял идущий концевым сторожевой катер. Однако вскоре один из тральщиков подорвался на мине и затонул. Его экипаж подобрали сторожевые катера. Два оставшихся в строю базовых тральщика сомкнули строй и продолжали движение. Так как ширина протраленной полосы уменьшилась, «Стерегущий» сократил расстояние до тральщиков до 5-6 каб.
Во второй половине дня на подходе к маяку Родшер в левом параване эсминца взорвалась мина, в результате чего в носовой части корпуса разошлись швы, затопило часть помещений. Эсминец потерял ход и получил крен. Транспорт застопорил ход, удерживаясь в протраленной полосе. В результате успешной борьбы за живучесть экипаж «Стерегущего» приостановил поступление воды в корпус корабля, и уже через 15 мин эсминец смог развить скорость 10 уз. Конвой продолжил движение. Теперь за тральщиками шел транспорт, а «Стерегущий» следовал за ним. Через несколько минут после начала движения рядом с бортом «ВТ-509» произошел взрыв мины и он остановился. Чтобы избежать дрейфа и выхода из протраленной полосы, капитан транспорта приказал отдать якорь. Следом за транспортом стал на якорь и эсминец. Сторожевые катера по приказанию командира конвоя увеличили расстояние до охраняемых кораблей и усилили наблюдение в интересах противолодочной и противокатерной обороны. Тральщики, не убирая тралов, также стали на якорь.
Для оказания помощи на транспорт прибыла группа моряков со «Стерегущего» во главе с командиром конвоя. После заделки пробоин и выяснения масштабов полученных повреждений стало ясно, что транспорт сможет идти только на буксире. Поэтому эсминец подошел к транспорту [92] и взял его на буксир. В 21 ч конвой со скоростью 7-8 уз продолжил движение.
К исходу 11 августа корабли подошли к о. Гогланд и стали на якорь. В это время над кораблями конвоя пролетел самолет противника. Решив, что конвой обнаружен и враг, вероятно, организует нанесение по нему ударов торпедными катерами, подводными лодками, а с наступлением рассвета — и авиацией, командир конвоя приказал продолжить переход. Считая, что противник будет искать конвой на фарватере, используемом нашими кораблями в этом районе, а также учитывая повышенную минную опасность между Гогландом и Мощным (Лавенсари), И. Г. Святов приказал изменить курс к югу с расчетом осуществить дальнейший переход не по фарватеру, проходившему севернее островов Мощный и Сескар, а южнее их. Сложность перехода этим маршрутом заключалась в том, что кораблям требовалось пройти извилистый пролив между рифами Хайлода и Кургальский, наиболее узкая часть которого составляла не более 1 каб. Но в этом случае на одном из наиболее опасных участков перехода конвой прикрывали с севера силы, оборонявшие острова Мощный и Сескар. Кроме этого, принятое решение было целесообразным и потому, что враг вряд ли мог допустить мысль о возможности перехода крупного транспорта, каким являлась «Балтика», в столь трудном в навигационном отношении районе.
Движение осуществлялось в том же ордере, но все сторожевые катера были сосредоточены по левому борту транспорта, для защиты от возможных атак катеров со стороны берега противника. Ночь прошла спокойно. На рассвете на море опустился туман. Это, с одной стороны, маскировало корабли, но, с другой стороны, существенно усложняло кораблевождение на наиболее опасной с навигационной точки зрения части маршрута. Как и ожидалось, утром над конвоем пролетело несколько самолетов, но в тумане конвой не обнаружили. Несмотря на сложные условия, невозможность корректировки места по береговым ориентирам, штурманы и командиры кораблей обеспечили высокую точность плавания и конвой благополучно совершил переход до о. Мощный, где его прикрыли с воздуха истребители. В ночь на 13 августа он перешел в Кронштадт.
При оценке перехода данного конвоя заслуживает внимание следующее. Для охранения транспорта был [93] выделен тактически обоснованный с учетом конкретной обстановки состав сил охранения.
Три быстроходных базовых тральщика обеспечивали траление полосы, достаточной для удержания в ее пределах двух крупных кораблей, идущих строем кильватера, и обхода мин, подсеченных тралами и всплывших на поверхность. Суммарное артиллерийское вооружение кораблей эскорта позволяло эффективно противодействовать авиации противника и группам торпедных катеров в случае их нападения на конвой, а артиллерия «Стерегущего» была способна оказать достаточно мощное огневое воздействие и по береговым батареям с защитными сооружениями полевого типа, которые имел противник на южном берегу Финского залива. Силы охранения обеспечивали эффективное наблюдение за воздухом, водной поверхностью и горизонтом, что гарантировало своевременное обнаружение кораблей и самолетов противника, а в значительной степени — и подводных лодок, если бы они оказались в этом районе.
Выделение в состав конвоя эскадренного миноносца, как показали события, не только повысило боевую устойчивость сил охранения, но и позволило осуществить аварийно-спасательное обеспечение перехода транспорта.
Пример характеризует важность высокой морской выучки экипажей кораблей, привлекаемых к конвоированию транспортных судов, в частности умения действовать при буксировке поврежденного транспорта. [94]