Экономическая платформа большевистской партии накануне пролетарской революции
1. Лозунги большевиков
Экономическая платформа большевистской партии резко противостояла программам всех других партий. Те — отстаивали существование капитализма. Большевистская партия разоблачала основную установку каждой из них: сохранить эксплуатацию трудящихся.
Программы буржуазных партий помогали капиталистам выбраться из кризиса, сделав уступки в частях, но отстояв целое — капитализм. Большевистская платформа добивалась выхода из тупика рядом серьезных мер, ведущих к подрыву, а потом и к ликвидации всей системы капитализма.
Кадеты, меньшевики и эсеры не в состоянии были найти выход из создавшегося положения. Напротив, их политика расширяла и углубляла хозяйственный хаос в стране. Ленин подчеркивал тогда, что оставить власть в руках представителей буржуазии —
«это значит открыть настежь двери, с одной стороны, голоду и неминуемой хозяйственной катастрофе, которую капиталисты умышленно ускоряют и обостряют, а с другой стороны, военной катастрофе...»{542}
Единственным средством борьбы с надвигающимся крахом была пролетарская революция.
Экономическая платформа большевиков выражала интересы и стремления рабочего класса и трудящихся масс крестьянства. Большевики призывали пролетариев и трудящихся крестьян к немедленному захвату земель помещиков, к национализации всей земли, национализации трестированной промышленности и банков, установлению рабочего контроля над производством, распределением и т. п.
Каждый пункт большевистской экономической платформы, будь это национализация земли, рабочий контроль или национализация банков и синдикатов, был боевым лозунгом, вокруг которого большевики сплачивали массы и создавали ту политическую армию, без которой невозможно было завоевание власти рабочим классом и крестьянской беднотой. Каждое требование большевистской платформы затрагивало злободневные вопросы, любой параграф был понятен, всякий лозунг доходил до самых глубоких слоев рабочих и трудящихся крестьян. Четкие, конкретные лозунги и самоотверженная борьба партии показывали, что пролетарская власть не будет раболепствовать перед капиталом, не остановится ни перед какими мерами по отношению к буржуазии, сломает всякое сопротивление капиталистов и помещиков и поможет уже сейчас улучшить жизнь трудовых масс. Но каждый лозунг, любое практическое предложение являлись только частью общей платформы, цельной и стройной схемы, вся основа, вся суть которой сводилась к установлению диктатуры пролетариата.
Осуществление программных требований партии могло произойти только на основе диктатуры пролетариата, на основе уничтожения власти капиталистов и помещиков, на основе установления советской власти.
А когда каждый рабочий, безработный, каждая кухарка и бедняк-крестьянин собственными глазами увидят пролетарскую власть в борьбе с капиталистами, увидят, что земля переходит в руки трудящихся, а фабрики и заводы — под контроль рабочих,
«тогда, — говорил Ленин, — никакие силы капиталистов, никакие силы ворочающего сотнями миллиардов всемирного финансового капитала не победят народной революции, [384] а, напротив, она победит весь мир, ибо во всех странах зреет социалистический переворот»{543}.
Исходным пунктом экономической платформы нашей партии накануне Октябрьской революции являлся основной тезис Ленина о возможности победы социализма в одной отдельно взятой стране. Экономическое развитие России до 1917 года создал о все возможности для движения вперед к социализму. Политические завоевания рабочего класса в период между Февральской и Октябрьской революциями создавали необходимые условия для превращения этих возможностей в действительность. Ленин в своей исторической статье «Грозящая катастрофа и как с -ней бороться» говорил:
«Идти вперед, в России XX века, завоевавшей республику и демократизм революционным путем, нельзя, не идя к социализму, не делая шагов к нему...»{544}
Именно это положение легло в основу экономической платформы, разработанной VI партийным съездом.
В своих постановлениях VI съезд большевиков ясно указал, что только в результате революционного переворота, ликвидации диктатуры буржуазии и перехода власти в руки пролетариата, в руки большевистских советов может начаться улучшение экономического положения.
Каковы же эти революционные мероприятия, применение которых в условиях диктатуры пролетариата вывело бы страну из катастрофы?
Съезд указал, что прежде всего
«необходимо вмешательство в область производства в целях планомерного урегулирования производства и распределения, а также необходимы национализация и централизация банкового дела, национализация ряда синдицированных предприятий (например, нефтяных, каменноугольных, сахарных, металлургических, а также транспорта)»{545}.
Национализация крупнейших предприятий и национализация земли создавали основу, на которой органы диктатуры пролетариата могли начать плановое хозяйство. Этим же самым вырывалась почва из-под ног капиталистов и помещиков. Затем съезд указал, что необходима
«организация правильного обмена между городом и деревней, опирающаяся на кооперативы и продовольственные комитеты, в целях снабжения города необходимыми продуктами сельского хозяйства, а деревни — необходимыми фабрикатами, сельскохозяйственными орудиями и машинами и т. п.»{546} [335]
Особое внимание VI съезд партии уделил вопросу рабочего контроля, установив как формы его организации, так и пути его проведения.
Затем в резолюции были намечены меры борьбы с финансовым крахом, меры по правильному распределению рабочей силы (перевод рабочих из отраслей и предприятий, работающих на войну, в отрасли и предприятия, работающие на нужды страны).
2. Национализация земли
Крестьянство старой России билось в тисках эксплуатации помещиков и капиталистов. Оно платило огромные налоги, гибло от систематических голодовок. Власть помещиков крепко держала крестьянство в темноте и невежестве. Около полумиллиона крестьянских семейств ежегодно переселялось из одних мест России в другие, главным образом в Сибирь, из-за отсутствия у них земли. По официальной статистике процент не имеющих рабочего скота равнялся 30 — 35. Около 4 процентов крестьян совершенно не имело земли для посевов. У одного помещика в среднем было столько земли, сколько у 300 крестьянских дворов. Крестьянство стремилось к земле, но на пути стояли помещики, капиталисты и кулаки. Крестьяне вынуждены были арендовать землю на кабальных условиях. После Февральской революции меньшевики, эсеры и Временное правительство обманывали крестьян посулами, что землю даст Учредительное собрание. Всякие попытки крестьянства взять землю решительно подавлялись Временным правительством. И только партия большевиков выдвинула лозунг немедленного перехода земли к крестьянам без всякого выкупа.
«Как известно, — говорил в своем докладе на Апрельской конференции Ленин, — мелкобуржуазные оборонческие партии стоят за то, чтобы с земельным вопросом обождать до Учредительного собрания. Мы высказываемся за немедленный переход земли к крестьянам с максимальной организованностью. Мы абсолютно против анархических захватов. Вы предлагаете крестьянам соглашаться с помещиками. Мы говорим, что землю сейчас же надо брать и засевать ее для [386] борьбы с бесхлебием, чтобы избавить страну от того краха, который надвигается на нее с колоссальной быстротой»{547}.
Конфискация помещичьей земли и национализация всей земли означали удар по частной собственности на землю как основе власти помещиков. Национализация земли означала не только доведение буржуазной революции до конца, на что русская буржуазия была не способна, как была не в силах продолжать войну, не в силах кончить ее. Она означала — на основе диктатуры пролетариата — уже и конкретный и серьезный шаг к социализму. Национализация земли была направлена своим острием не только против помещиков-дворян, но и против «чумазых», столыпинских помещиков-кулаков. Будучи ударом по одной из главных форм частной собственности, национализация земли была мощным ударом по частной собственности вообще.
Вполне естественно, что лозунг национализации земли вызвал бешеную ненависть со стороны Временного правительства, со стороны меньшевистской и кулацкой эсеровской партии. Но именно этот лозунг отвечал самым насущным потребностям и самым горячим желаниям крестьян.
По всей стране уже кипело крестьянское восстание под лозунгом ликвидации помещичьего землевладения. Помещики, не забывшие еще кровавого зарева горящих усадеб, с ужасом припоминали старый клич крестьян: «Прирежьте нам земли, иначе мы вас прирежем».
Вот несколько сухих официальных сводок о крестьянском аграрном движении накануне Октябрьской революции:
«Тамбов, 14 сентября. Прибыл отправленный из Москвы для подавления волнений экспедиционный отряд вместе с представителями Московского совета рабочих и солдатских депутатов. По сообщению последних получены известия о вспыхнувших беспорядках в новом пункте, в 40 верстах от Козлова, куда немедленно послана часть экспедиционного отряда. Горит село Ярославка»{548}.«Саратов, 25 сентября. Ввиду аграрных беспорядков в Сердобском уезде двинуты войска. Губернский комиссар в воззвании взывает к чувствам гражданственности, указывая, что неизбежно применение воинской силы»{549}.
«Житомир, 29 сентября. Губернским комиссаром получен ряд сообщений о начавшихся в губернии беспорядках. Уничтожаются леса и посевы. Для успокоения посланы войска»{550}.
«Саратов, 29 сентября. В Сердобском уезде громят и жгут от рубщиков; разгромлены крупные поместья Деконской, [387] Сабурова, Ширинкиной, Непарокомова и Павловский поселок»{551}.
«Воронеж, 7 октября. В Задонском уезде, в районе села Животинного, крестьянами частично разгромлены имения Черткова и других помещиков. Сожжено более 60 тысяч пудов пшеницы и других хлебов»{552}.
«Пенза, 13 октября. В Наровчатском уезде разгромлено 8 имений. Для ликвидации беспорядков послана кавалерия. В Краснослободском уезде ограблено имение Лебедевой и в Инсарском уезде — имение Андронова»{553}.
«Нижний Новгород, 13 октября. Из Лукояновского, Ардатовского и Сергачского уездов сообщают о начавшихся массовых порубках леса, поджогах хуторов, сопровождающихся в некоторых местах насилиями над владельцами. Особенно серьезно движение в Лукояновском уезде, где сожжено 4 хутора... На место командирован отряд»{554}.
Горящие усадьбы помещиков и кулаков-отрубщиков были не только яркой иллюстрацией приведенного в действие большевистского лозунга: они освещали пролетарию путь к победе в союзе с полупролетариями деревни. Именно лозунг конфискации помещичьей и национализации всей земли поднял крестьянство на бой против помещика и кулака в различных концах нашей страны. Этот лозунг дал большевикам по вопросу о земле большинство в советах уже в сентябре 1917 года.
Крестьянские массы разрушали основу помещичьего строя, а Временное правительство в декларации от 25 сентября 1917 года заклинало их упорядочить поземельные отношения «без нарушения существующих форм землевладения»{555}. Национализация земли ликвидировала основу помещичьего строя, а блок кадетов и эсеров с меньшевиками старался удержать падающие устои этого строя.
Конфискация и на основе ее дальнейшая национализация земли полностью кончали с земельным голодом, гнавшим крестьянина под ярмо к помещику, кончали с крестьянским малоземельем, при котором по словам Толстого «куренка выгнать некуда». Уже одно это имело громадное революционное значение. Но большевистская партия брала прицел гораздо дальше. Последовательно проводимая национализация земли должна была в условиях диктатуры пролетариата создать полную основу для реконструкции сельского хозяйства на новых, социалистических началах. Ликвидируя частную собственность на землю, национализация разрушала и вековые собственнические предрассудки, со страшной силой приковывающие крестьян к земле. Расчищалась [338] дорога для новых форм хозяйства вместо старых, дедовских, крепостнических, державших мелкого крестьянина в вечной кабале на нищенском клочке земли. Сталин в своем выступлении на конференции аграрников-марксистов в 1929 году следующим образом подвел итоги национализации земли, осуществленной советской властью:
«... Именно потому, что у нас нет частной собственности на землю, у нас нет и той рабской приверженности крестьянина к земле, которая имеется на Западе. А это обстоятельство не может не облегчать перехода мелкокрестьянского хозяйства на рельсы колхозов.Вот где одна из причин того, что крупным хозяйствам в деревне, колхозам в деревне, удается так легко демонстрировать у нас, в условиях национализации земли, свое превосходство перед мелким крестьянским хозяйством.
Вот где великое революционное значение советских аграрных законов, уничтоживших абсолютную ренту, отменивших частную собственность на землю и установивших национализацию земли»{556}.
5. Рабочий контроль над производством
Рабочий контроль — это важнейшее программное требование большевистской партии накануне Октябрьской революции — имел особое значение в условиях полного банкротства капиталистического хозяйства, когда предприниматели вели политику саботажа, локаутов и срыва производства. Так же, как и другие лозунги экономической платформы, «рабочий контроль» был лозунгом борьбы за власть. Большевики никак не мыслили его вне основного: диктатуры пролетариата.
Ленин в своем историческом произведении «Удержат ли большевики государственную власть» подчеркивал, что, когда мы говорим о рабочем контроле, мы ставим «этот лозунг всегда рядом с диктатурой пролетариата, всегда вслед за ней»{557}.
Меньшевики и эсеры яростно восставали против рабочего контроля. В своих газетах они указывали, что рабочий контроль приведет лишь к анархии, что рабочий не справится с задачами [389] контроля хозяйственной жизни. Они повсюду твердили, что если уж речь зашла о контроле, то надо говорить о государственном контроле, а так как государственная власть до Октябрьской революции находилась в руках буржуазии, то по существу это означало передачу контроля в ее руки. И в этом вопросе меньшевики и эсеры выступали против рабочего класса — в защиту капиталистов.
В начале июля в Москве состоялась конференция предпринимателей. На ней было вынесено решение: принять все меры для предотвращения социалистических мероприятий и особенно бороться с вмешательством рабочих в дело управления производством.
Вторая конференция предпринимателей подтвердила эти решения. Временное правительство и его органы, а также предпринимательские организации и капиталисты на местах решительно боролись против рабочего контроля. Но и этот лозунг большевиков также встретил горячую поддержку со стороны рабочих масс. Рабочий контроль должны были осуществлять сами рабочие и служащие предприятий через своих представителей, выбранных на общих собраниях. Вез разрешения рабочего контроля воспрещалась остановка предприятий или сокращение производства. Рабочий контроль проводил обследование всех документов и книг предприятия и раскрывал спекулятивные махинации хозяев, контролировал запасы сырья, продуктов и других материалов. Он создавал вооруженные дружины для охраны предприятий от вредительских действий капиталистов: уничтожить свое добро, лишь бы не отдать его новому хозяину — рабочему классу.
«Рабочий контроль, — говорилось в резолюции VI съезда большевистской партии. — должен быть развит путем постепенно осуществляемых мер в полное регулирование производства.Для проведения контроля необходимо провести в качестве предварительных мер: отмену коммерческой тайны, книги торговцев, промышленников, банков должны быть открыты для контроля. Сокрытие документов должно быть объявлено уголовно-наказуемым. Периодически должен производиться учет запасов и публикация во всеобщее сведение об имеющихся запасах с указанием предприятий, имеющих их»{558}.
Рабочим контролем наносился удар по капиталистическим способам хозяйничанья. Для коммерческих тайн, под прикрытием которых совершались грабительские дела, больше не оставалось места. [390]
«В целях борьбы с тайными и явными локаутами — издание закона с запрещением закрытия фабрик или сокращения производства без разрешения совета рабочих депутатов, профессиональных союзов и центральных фабрично-заводских комитетов»{559}, указывал съезд в своей резолюции. Органы рабочего контроля после победы пролетариата могли быть развернуты в органы управления предприятиями. Широко поставленный рабочий контроль подготовлял рабочих к управлению хозяйством, выдвигал из глубины рабочих масс тысячи прекрасных организаторов и руководителей.
4. Национализация банков и трестированной промышленности
Шестой съезд большевистской партии указал, что в целях планомерного регулирования производства и распределения необходимо национализировать и централизовать банковское дело и ряд синдицированных предприятий. Промышленники были не только против национализации промышленности, но даже против принудительного синдицирования ее, т. е. принудительного объединения в крупные организации. Временное правительство заикнулось было о таком синдицировании, но не посмело настаивать на нем и быстро сняло свои предложения под напором фабрикантов и заводчиков.
Национализацию могло провести только государство пролетарской диктатуры. Национализацией банков и предприятий подрывались основы господства капитала. Вместе с тем с переходом в руки диктатуры пролетариата банковских, крупнейших промышленных и транспортных предприятий создавалась та база, на основе которой был возможен переход к плановому социалистическому хозяйству.
Ленин придавал особое значение делу национализации банков. Последние являлись центрами капиталистической хозяйственной жизни. Удар по банкам наносил смертельную рану всей системе капитализма. В статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» Ленин подробно разъясняет трудящимся всю [391] выгодность осуществления этого пункта большевистской программы:
«Выгоды для всего народа и особенно не для рабочих (ибо рабочим с банками мало приходится иметь дело), а для массы крестьян и мелких промышленников были бы от национализации банков огромные. Сбережение труда получилось бы гигантское, и если предположить, что государство сохранило бы прежнее число банковских служащих, то это означало бы в высшей степени большой шаг вперед в направлении к универсализации (всеобщности) пользования банками, к увеличению числа их отделений, доступности их операций и пр. и пр. Доступность и легкость кредита именно для мелких хозяйчиков, для крестьянства, возросла бы чрезвычайно. Государство же впервые получило бы возможность сначала обозревать все главные денежные операции, без утайки их, затем контролировать их, далее регулировать хозяйственную жизнь, наконец, получать миллионы и миллиарды на крупные государственные операции, не платя «за услугу» бешеных «комиссионных» господам капиталистам»{560}.
Национализация банков облегчала и национализацию страхового дела. Централизация страхового дела принесла бы новые огромнейшие результаты в смысле улучшения положения трудящихся. Это понизило бы страховую премию, дало бы массу удобств и облегчений всем страхующимся.
Эсеры и меньшевики по поводу национализации банков и других предприятий также выставили кучу возражений, считая, что пролетариат не справится с управлением хозяйственной жизнью страны. Но национализация банков и крупнейших предприятий явилась вполне назревшим шагом к социализму и была осуществлена диктатурой пролетариата вскоре после Октябрьской революции.
Глубоко жизненные, затрагивающие все повседневные материальные интересы каждого рабочего, каждого трудящегося города и бедняка деревни, простые и ясные большевистские лозунги легко доходили до самых широких масс. В борьбе за осуществление этих лозунгов можно было окончательно разоблачить краснобаев из лагеря меньшевиков и эсеров, не ударивших палец о палец для облегчения положения масс.