Шестой съезд большевистской партии
Исторический VI съезд большевистской партии состоялся 26 июля — 3 августа 1917 года в Петрограде. В отчете VI съезду Яков Свердлов сообщал, что со времени Апрельской конференции количество организаций возросло с 78 до 162. Количество членов партии за три месяца увеличилось втрое — с 80 тысяч до 240 тысяч человек. Петроград насчитывал 41 тысячу, Московский район — 50 тысяч, Урал — 25 тысяч, Донецкий бассейн — 16 тысяч, Киевский район — 10 тысяч, Кавказ — 9 тысяч, Финляндия — 12 тысяч, Прибалтийский край — 14 тысяч, Поволжье — 13 тысяч, Одесский район — 7 тысяч, Сибирь — 10 тысяч, Минский район — 4 тысячи, Северный район — 1,5 тысячи и, наконец, военные организации — 26 тысяч{390}.
Значительно выросла за этот же период и большевистская печать. Партия имела 41 газету с ежедневным тиражом в 320 тысяч [297] экземпляров. 27 газет выходили на русском языке, остальные — на грузинском, армянском, латышском, татарском, польском и других языках.
После июльских дней было закрыто восемь газет, в том числе и центральный партийный орган «Правда». Однако к началу съезда пять из закрытых газет уже стали выходить снова под другими названиями.
В огромной степени выросло влияние большевистской партии среди масс. Об этом ярко говорили факты, сообщенные делегатами съезда в докладах с мест. В. Н. Подбельский, делегат от Москвы, говорил:
«Громадное влияние нашей организации, товарищи, сказалось в том, что все массовые выступления проходили под нашими лозунгами... Демонстрация 18 июня, организованная официально советом, прошла под нашими лозунгами. В пунктах сбора, указанных советом, были жалкие кучки в 20 — 30 человек, за нашими знаменами шли массы. Там, где мы устраивали митинги, собирались целые толпы, в других пунктах пустовало, и оживление наступало только тогда, когда подходили с нашими знаменами, выступали наши ораторы»{391}.
Опираясь на резолюции Апрельской конференции большевистской партии, московская организация сумела сплотить вокруг себя широкие массы рабочих и трудящихся. Московские большевики завоевали ряд профессиональных союзов, откуда рабочие изгнали меньшевиков и эсеров. В Московском совете все еще преобладали соглашатели, но влияние большевиков в массах так выросло, что меньшевики и эсеры нередко вынуждены были поднимать руки за большевистские резолюции. На соединенном заседании советов рабочих и солдатских депутатов Москвы 25 июля меньшевики и эсеры не осмелились уклониться от поддержки большевистского протеста против введения смертной казни. На Московской конференции фабрично-заводских комитетов, которая заседала с 23 по 28 июля, часть меньшевиков под давлением масс голосовала за большевистское предложение о введении рабочего контроля над производством. Террор правительства после июльских событий не задержал роста влияния московских большевиков. Усилилась травля партии, стало труднее собирать митинги, устраивать собрания, но убыли в организации не наблюдалось. Московские большевики стойко и уверенно продолжали вести работу в массах на основе директив Ленина и Центрального комитета большевистской партии. Делегат от Москвы на съезде большевиков особо подчеркнул: [298]
«Считаю в заключение чрезвычайно важным отметить полное единодушие в идейной работе между Москвой и Питером, что выразилось и во время кризиса 20 — 21 апреля и по вопросу о выступлении в июльские дни.Это единство, которое достигалось и без предварительного соглашения, убеждает нас, товарищи, в жизненности нашей позиции и придает еще больше уверенности и энтузиазма нашей работе»{392}.
Представитель Донбасса говорил на съезде о быстром росте большевистской организации. Большевистские резолюции проходили на всех рабочих собраниях. Влияние большевиков преобладало среди рабочих. На многих заводах эсеры и меньшевики переходили в большевистские ячейки.
В Поволжье усилилось влияние партии большевиков. В Царицыне на выборах в городскую думу большевики завоевали 39 мест из 102. В Саратове большевистская партия на выборах заняла третье место. В Поволжье большевики вели успешную работу среди трудящихся угнетенных наций. В Казани перевели на татарский язык и издали программу большевистской партии.
В Грозном накануне Апрельской конференции в большевистской партии было 800 членов, а к VI съезду большевиков стало около 2 тысяч. Работа большевиков протекала в исключительно трудных условиях. В городе образовалось «Общество борьбы с большевиками». Большевиков звали немецкими шпионами, провоцировали на выступление, а потом избивали. Большевиков обвиняли в том, что они натравили чеченцев на русских. В казачьей станице под Грозным постановили 9 июля выселить в три дня всех большевиков. Одну учительницу выгнали из станицы только потому, что она была женой большевика.
Но рабочие поддержали большевистскую организацию. Их не испугали и репрессии после июльских событий.
«Июльские события, — говорил делегат от Грозного, — как бы откристаллизовали нашу партию: записываться шли убежденные рабочие, которые от партии не откажутся»{393}.
В тяжелых условиях работали большевики Закавказья. Им удалось повести за собой солдат — в одном Тифлисе было 80 тысяч штыков. Но краевой исполнительный комитет советов, где засели меньшевики и эсеры, стал выводить большевистские части из города. Взамен прислали другие полки. Предварительно новые части долго держали в деревнях, клеветали среди солдат на большевиков. Когда и новые полки становились большевистскими, их снова выводили из городов. Большевистские газеты конфисковывались. [299]
Был случай, когда Тифлисский исполнительный комитет совета задержал 40 тысяч номеров «Правды». Большевистскую газету «Кавказский рабочий» на каждом заседании совета грозили закрыть.
«Наша работа там, — говорил делегат от Закавказья, — работа мучеников. Но и после этого мы продолжали нашу работу. Наша газета стала солдатской: мы целыми пудами получали с фронта письма, тысячи сочувственных телеграмм»{394}.
За время с Апрельской конференции по VI съезд большевистская партия накопила огромный опыт массовой работы. Быстро меняющаяся политическая обстановка, напряженная кипучая практика выдвинули ряд новых форм массовой работы. В полках и на заводах были организованы землячества — объединения солдат или рабочих из одного района, иногда из одного села. В землячествах велись политические беседы, уезжавших в отпуск снабжали литературой. В Кронштадте большевистская организация из землячеств посылала целые группы агитаторов по деревням и губерниям.
Кроме землячеств работа шла в клубах. Один из таких клубов был создан в Петрограде военной организацией Центрального комитета большевиков. Это был солдатский клуб «Правды». Тут читались лекции, объяснялась программа партии большевиков. Глубоко продвинулась работа среди солдат всех гарнизонов и на фронте. В Москве военная организация насчитывала более 2 тысяч большевиков. Москвичи посылали на фронт литературу и агитаторов. Тов. Ярославский от московской военной организации докладывал VI съезду, что за один только месяц более 170 делегатов приезжало с фронта за литературой. И это — несмотря на преследования за чтение большевистских газет.
На фронте, особенно ближе к Петрограду, например, в 12-й армии, партийные организации быстро оправились после разгрома июльской демонстрации. Как только генералы закрыли «Окопную правду», на второй же день вышел «Окопный набат». Уже 20 июля большевикам удалось созвать совещание делегатов 23 полков — русских, сибирских, латышских. Совещание послало в Петроград протест против репрессий Временного правительства и потребовало освободить всех арестованных большевиков.
В латышских полках было более 2 тысяч большевиков, но за латышскими большевиками фактически шли все 48 тысяч солдат. Делегат от латышей говорил на съезде:
«Теперь штаб сожалеет, что он допустил формирование национальных полков, но расформировать восемь латышских полков уже нельзя. Латышские стрелки заявили, что они [300] этого не допустят. Сибирские полки заявили, что если будут расформировывать латышские полки, придется считаться и с ними. И наоборот. Единение между латышскими и сибирскими полками полное, и если штабу не удастся спровоцировать нас на выступление, то я надеюсь, что мы сумеем сделать 12-ю армию «Красной армией»{395}.
С особой настойчивостью и напряжением партия вела работу в советах — в этих массовых политических организациях, — уверенно вскрывая предательскую политику эсеро-меньшевиков. Большевистская волна заливала нижние этажи советов, угрожая захватить и верхние. Часто верхушки советов уже не отражали настроения своих избирателей. Против напора снизу руководители мелкобуржуазного блока прибегали к одному и тому же испытанному средству: всячески оттягивали или задерживали перевыборы. Но партия умело обходила и этот маневр, создавая себе опорные пункты в районных советах. Так в Москве к VI съезду партии из 10 районов 6 находились под безраздельным руководством большевиков. Выпираемые массовой волной из советов, эсеро-меньшевики перекочевывали в городские и земские самоуправления, пытаясь оттуда бороться с большевистским влиянием.
В муниципалитетах — городских думах, в которых окапывались меньшевики и эсеры для борьбы с советами, — ленинцы также завоевывали почетное место.
С тем же упорством боролась партия за руководство и другими организациями. Больше визировались профессиональные союзы. Фабрично-заводские комитеты в промышленных центрах полностью шли за большевиками.
Большую работу провела партия среди молодежи. Союз молодежи в Петрограде, насчитывавший к VI съезду партии около 50 тысяч членов, активно боролся под лозунгами большевиков. Столь же велико было влияние партии на молодежь и в других крупных промышленных центрах.
Доклады с мест, заслушанные съездом партии, показали, что если партия не завоевала еще подавляющего большинства в массовых организациях пролетариата и крестьянства всей страны, то на решающих позициях она уже имела крепкие опорные пункты. К VI съезду партия подошла с утроенным числом своих рядов, с огромным опытом революционной борьбы, с возросшим влиянием на широкие массы.
Работать съезду пришлось полулегально. Шпионы правительства, наемные и добровольные, рыскали по районам, вынюхивая, где собрались делегаты. 29 июля Временное правительство [303] опубликовало постановление, в котором военному министру и министру внутренних дел предоставлялось право запрещать всякие собрания и съезды. Это постановление явно было направлено против большевиков.
Съезд, на котором присутствовали 157 делегатов с решающим голосом и 112 с совещательным, открылся на Выборгской стороне, а затем в целях конспирации перешел к Нарвским воротам.
«Заседания происходили настолько нелегально, — рассказывает один из его участников, — что многие товарищи назывались нелегальными именами, так как Мы каждый день ждали еще большего разгрома и арестов»{396}. Угроза ареста была так реальна, что съезду пришлось даже прервать свои работы задолго до окончания, чтобы спешно произвести выборы членов Центрального комитета.
При такой обстановке приходилось спешить. Заняться можно было только наиболее острыми вопросами. Так съезд не признал возможным подойти вплотную к пересмотру партийной программы. Выработку новой программы поручили вновь избранному Центральному комитету.
Съезд утвердил следующий порядок дня:
1. Доклад Организационного бюро (по созыву съезда. - Ред. ),2. Доклад ЦК.
3. Отчеты с мест.
4. Текущий момент:
а) война и международное положение:
б) политическое и экономическое положение.5. Пересмотр программы.
6. Организационный вопрос.
7. Выборы в Учредительное собрание.
8. Интернационал.
9. Объединение партии.
10. Профессиональное движение.
11. Выборы.
12. Разное.
Одним из первых обсуждался на съезде вопрос о явке Ленина на суд. Доклад делал Серго Орджоникидзе. Он категорически высказался против явки Ленина на суд.
«Им важно, — говорил Орджоникидзе, — выхватить как можно больше вождей из рядов революционной партии. Мы ни в коем случае не должны выдавать товарища Ленина»{397}.
Тов. Дзержинский поддержал докладчика: [304]
«Мы должны ясно и определенно сказать, что хорошо сделали те товарищи, которые посоветовали Ленину... не арестовываться. Мы должны ясно ответить на травлю буржуазной прессы, которая хочет расстроить ряды рабочих»{398}.
За явку Ленина на суд высказалось немного членов съезда. Володарский, Лашевич говорили, что суд над Лениным можно превратить в суд над правительством, что партия может на этом деле выиграть.
Съезд большевистской партии высказался против явки Ленина на суд, подтвердив тем самым позицию Сталина, занятую им сразу после разгрома июльской демонстрации.
Основными вопросами съезда были два доклада Сталина: политический отчет Центрального комитета и доклад о политическом [305] положении. Уже в первом докладе, дав глубокий ленинский анализ июльских событий и тактики партии в эти дни, Сталин поставил вопросы, решение которых определяло ход и исход пролетарской революции в нашей стране.
«Прежде чем перейти к докладу о политической деятельности Центрального комитета за последние два с половиной месяца, — говорил Сталин, — я считаю нужным отметить основной факт, определивший деятельность Центрального комитета. Я имею в виду факт развития нашей революции, ставящей вопрос о вмешательстве в область экономических отношений в форме контроля над производством, о передаче земли в руки крестьянства, о передаче власти из рук буржуазии в руки советов рабочих и солдатских депутатов. Все это определяет глубокий характер нашей революции. Она стала социалистической рабочей революции»{399}.
Политическая линия Центрального комитета не вызывала больших возражений. Отдельные замечания указывали главным образом на недостаточно крепкую связь Центрального комитета с провинцией. Но именно на этих замечаниях Преображенский пытался доказать, что изоляция петроградского пролетариата от провинции была причиной июльского поражения.
Всеми голосами при пяти воздержавшихся съезд одобрил деятельность Центрального комитета и утвердил его отчет. [305]
Второй доклад Сталина был посвящен тактике партии на новом этапе.
Политическое положение в стране после июльских дней резко изменилось. Власть из положения неустойчивого равновесия, в котором она находилась с Февральской революции, резко повернулась вправо: двоевластие Временного правительства и советов сменилось единовластием буржуазии. Недавние свободы уступили место «исключительным законам» против большевиков. Правительство всячески стремилось обезоружить революцию. Оно расформировало революционные полки, загнало Красную гвардию в подполье.
Все возможности мирного развития революции исчезли. Вести революцию вперед можно было, только вырвав власть из рук буржуазии.
Но взять власть силой мог лишь один класс — пролетариат вместе с деревенской беднотой. Советы, все еще руководимые эсерами и меньшевиками, скатились в лагерь буржуазии и на этой стадии революции могли выступить только в роли пособников контрреволюции. Апрельский лозунг «Вся власть советам» после всего происшедшего в связи с июльскими событиями не мог быть уже оправдан. Однако снятие этого лозунга отнюдь не означало отказа от борьбы за власть советов. Ленин всячески подчеркивал, что речь идет не о советах вообще как органах революционной [307] борьбы, а лишь о данных, соглашательских советах на данном этапе развития революции.
И именно эту ленинскую точку зрения развивал и защищал на съезде Сталин в своем исключительно ярком и четком докладе о политическом положении. Характеризуя ход революции, Сталин говорил:
«Между тем война продолжается, экономическая разруха растет, революция продолжается, получая все более социалистический характер. Революция врывается в сферу производства — ставится вопрос о контроле. Революция врывается в сельскохозяйственную сферу — ставится вопрос не только о конфискации земли, но и о конфискации инвентаря живого и мертвого...Некоторые товарищи говорили, что так как у нас капитализм слабо развит, то утопично ставить вопрос о социалистической революции. Они были бы правы, если бы не было войны, если бы не было разрухи, не были расшатаны основы народного хозяйства. Но эти вопросы о вмешательстве в хозяйственную сферу ставятся во всех государствах как необходимые вопросы. В Германии этот вопрос поставлен и обошелся без прямого и активного участия масс. Другое дело — у нас в России. У нас разруха приняла более грозные размеры. С другой стороны, такой свободы, как у нас, [308] нигде не бывало в условиях войны. Затем громадная организованность рабочих: у нас, например, в Питере 66 процентов организованных металлистов. Наконец нигде у пролетариата не было таких широких организаций, как советы рабочих и солдатских депутатов. Все это исключало возможность невмешательства рабочих масс в хозяйственную жизнь. В этом реальная основа постановки вопроса о социалистической революции у нас в России»{400}.
Свой доклад Сталин закончил так:
«До 3 июля была возможна мирная победа, мирный переход власти к советам. Если бы съезд советов решил взять власть в свои руки, кадеты, я полагаю, не осмелились бы выступить открыто против советов, ибо такое выступление было бы обречено заранее на гибель. Но теперь, после того как контрреволюция организовалась и укрепилась, говорить, что советы могут мирным путем взять власть в свои руки, значит говорить впустую. Мирный период революции кончился, наступил период немирный, период схваток и взрывов»{401}.
Доклад Сталина и предложенная им резолюция вызвали большие прения. Они показали, что разногласия, существовавшие в партии в период Апрельской конференции по вопросу о характере русской революции, еще не вполне изжиты. Часть делегатов [309] высказывалась за сохранение старого лозунга «Вся власть советам», выступая при этом против основных ленинских установок о характере русской революции как революции социалистической.
Тов. Ногин, возражая Сталину, говорил:
«В чем разница между резолюцией товарища Сталина и резолюциями Апрельской конференции? Тогда мы находили, что еще стоим перед переходом к социалистической революции. Неужели, товарищи, наша страна за два месяца сделала такой прыжок, что она уже подготовлена к социализму?»{402}
Делегат от Москвы Н. С. Ангарский говорил на съезде:
«Но я не согласен с товарищем Сталиным, что мы должны перешагнуть через буржуазную к социалистической революции. Сталин говорит: у нас счастливые условия — в России до 70 процентов организованных рабочих и т. д. Но этого слишком недостаточно для социалистической революции. У нас нет резервов. Резерв — это революционное в настоящий момент крестьянство, которое останется таковым до тех лишь пор, пока получит землю. Перескок, предлагаемый товарищем Сталиным, — не тактика марксизма, а тактика отчаяния, которая пока ничем не вызывается.»{403}.
Доводы Ногина поддержали товарищи Юренев и Володарский. [310]
«Если наша партия примет резолюцию Сталина, — говорил тов. Юренев, — мы пойдем быстро по пути изоляции пролетариата от крестьянства и широких масс населения. Здесь по существу проводится диктатура пролетариата»{404}.
С подобной же критикой выступал и Залежский, считая неверным утверждение Сталина, что 5 июля власть перешла в руки контрреволюции. Между тем сам Залежский в силу конспирации и опасений ареста выступал на съезде под кличкой «Владимир».
События нарастающей революции ничему не научили выступавших против ленинской линии.
«Разрыв между буржуазией и крестьянством неизбежен, и он поставит ребром вопрос, в чьих руках будет власть»{405}, повторял тов. Ногин свою старую мысль о незаконченности буржуазной революции, упорно не замечая, что крестьянство уже раскололось, что верхушка его ушла уже в буржуазный лагерь. На Апрельской конференции тов. Ногин не понимал, что разруха в условиях продолжавшейся войны резко поставила вопрос о необходимости перехода к социализму и что этот переход может сделать только пролетариат вместе с крестьянской беднотой. На VI съезде тов. Ногин по-прежнему не понимал, что дело не в «прыжке», не в созревании производительных сил за какие-нибудь два месяца, а в новой расстановке классовых сил, поставившей перед революцией вопрос о захвате власти наиболее революционным классом.
О возражениях по поводу разногласий с резолюциями Апрельской конференции большевистской партии Сталин говорил на съезде:
«Теперь несколько слов товарищам Ангарскому и Ногину по поводу социализма. Еще на Апрельской конференции мы говорили, что настал момент, чтобы начать делать шаги в сторону социализма»{406}.
Дальше Сталин прочитал следующие строки из резолюции Апрельской конференции о текущем моменте:
«Пролетариат России, действующий в одной из самых отсталых стран в Европе, среди массы мелкокрестьянского населения, не может задаваться целью немедленного осуществления социалистических преобразований.Но было бы величайшей ошибкой, а на практике даже полным переходом на сторону буржуазии выводить отсюда необходимость поддержки буржуазии со стороны рабочего класса, или необходимость ограничивать свою деятельность рамками приемлемого для мелкой буржуазии, или отказ от [311] руководящей роли пролетариата в деле разъяснения народу неотложности ряда практически назревших шагов к социализму»{407}.
Показав, что резолюция VI съезда партии продолжает линию, намеченную еще Апрельской конференцией большевиков, Сталин продолжал:
«Товарищи отстали на три месяца. Что же совершилось за эти три месяца? Мелкая буржуазия расслоилась, низы уходят от верхов, пролетариат организуется, разруха растет, ставя еще настоятельнее на очередь вопрос об осуществлении рабочего контроля (например, в Питере, Донецкой области и т. п.). Все идет на пользу положений, принятых еще в апреле. А товарищи тянут назад»{408}.
Резкий отпор не согласным с резолюцией Сталина дал на съезде В. М. Молотов. Он говорил:
«Несомненно, что восторжествовала контрреволюционная буржуазия, отменяющая всякие свободы, а потому после кризиса 3 — 5 июля нет возможности мирной передачи власти в руки советов. В этом нет разногласий между товарищами.В изменении мирного характера революции и есть переломный момент.
Власть можно получить только силой... Только пролетариат и беднейшее крестьянство хотят взять власть в свои руки, смогут это сделать и сделают в интересах большинства, представителями которого они являются»{409}.
С критикой доклада Сталина выступал и тов. Бухарин. Представляя себе дальнейшее развитие революции в виде двух сменяющихся этапов, он говорил:
«Первый фазис — с участием крестьянства, стремящегося получить землю; второй фазис — после отпадения насыщенного крестьянства, фазис пролетарской революции, когда российский пролетариат поддержат только пролетарские элементы и пролетариат Западной Европы»{410}.
Как видим, тов. Бухарин высказал взгляд, очень близкий к тому, что защищал на Апрельской конференции Каменев: либо мы идем с крестьянством — тогда это не социалистическая революция, либо пролетариат выступает один — только тогда это будет социалистическая революция.
В ответах на вопросы, в заключительном слове, а также в возражениях по поводу поправок к резолюции Сталин снова развернул глубокий анализ данного этапа революции. [312]
«Теперь мы выдвигаем лозунг передачи власти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства, — говорил Сталин. — Следовательно, вопрос не в форме, а в том, какому -классу передается власть, вопрос о составе советов... Надо ясно дать себе отчет, что не вопрос о форме явится решающим. Действительно решающим является вопрос, созрел ли рабочий класс для диктатуры, а все остальное приложится, создастся творчеством революции»{411}.
Дальше Сталин указал, что из снятия лозунга «Вся власть советам» отнюдь не следует лозунг «Долой советы». Большевики не выходят даже из Центрального исполнительного комитета советов несмотря на всю его жалкую роль.
Оставаясь в советах, большевики будут продолжать разоблачение тактики социалистов-революционеров и меньшевиков.
«Главная задача, — подчеркивал Сталин в заключительном слове, — пропаганда идеи необходимости свержения существующей власти. Мы еще недостаточно подготовлены к этой мысли. Но надо подготовиться.Надо, чтобы рабочие, крестьяне и солдаты поняли, что без свержения нынешней власти им не получить ни воли, ни земли!
Итак, вопрос стоит не об организации власти, а об ее свержении, а когда мы получим власть в свои руки, сорганизовать ее мы сумеем»{412}.
Сталин подверг резкой критике взгляды Бухарина.
«В чем перспектива тов. Бухарина? — спрашивал он. — Его анализ неверен в самой основе. По его мнению в первом этапе мы идем к крестьянской революции. Но ведь она не может не встретиться, не совпасть с рабочей революцией. Не может быть, чтобы рабочий класс, составляющий авангард революции, не боролся вместе с тем за свои собственные требования. Поэтому я считаю схему тов. Бухарина непродуманной. Второй этап по тов. Бухарину — революция пролетарская при поддержке Западной Европы, без крестьян, которые получили землю и удовлетворились. Но против кого направлена эта революция? Тов. Бухарин в своей игрушечной схеме не дает на это ответа»{413}.
Бухарин стриг все крестьянство под одну гребенку, забывая, что буржуа-империалисты заключили блок — по выражению Сталина — только с крепким мужиком. Беднейшие слои крестьянства шли с пролетариатом, под его руководством.
Такой же резкий отпор получил и Преображенский с его троцкистской точкой зрения о невозможности победы социализма [313] в одной стране. В резолюции о политическом положении, предложенной Сталиным, говорилось:
«Задачей этих революционных классов (т. е. пролетариата и беднейшего крестьянства. - Ред. ) явится тогда напряжение всех сил для взятия государственной власти в свои руки и для направления ее в союзе с революционным пролетариатом передовых стран к миру и к социалистическому переустройству общества»{414}.
Против этой формулировки Сталина выступил Преображенский, предложив следующее добавление:
«Предлагаю иную редакцию конца резолюции: «Для направления ее к миру и при наличии пролетарской революции на Западе — к социализму...»{415}
Критикуя точку зрения Преображенского, защищавшего теорию Троцкого о невозможности победы социализма в отдельно взятой стране, Сталин говорил:
«Я против такого окончания резолюции. Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму. До сих пор ни одна страна не пользовалась такой свободой, какая была в России, не пробовала осуществлять контроль рабочих над производством. Кроме того база нашей революции шире, чем в Западной Европе, где пролетариат стоит лицом к лицу с буржуазией в полном одиночестве. У нас рабочих поддерживают беднейшие слои крестьянства... Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего»{416}.
В резолюции по докладу Сталина были подведены итоги пройденному этапу и намечены пути дальнейшего подъема революции на высшую ступень. В принятой резолюции говорилось:
«1. Развитие классовой борьбы и взаимоотношение партий в обстановке империалистской войны в связи с кризисом на фронте и усиливающейся зависимостью России от союзного капитала привели к диктатуре контрреволюционной империалистской буржуазии, опирающейся на военную клику из командных верхов и прикрываемой революционной ширмой вождями мелкобуржуазного социализма...4. При господстве этих партий советы неизбежно спускались все ниже и ниже, переставали быть органами восстания, как и органами государственной власти, а решения их неизбежно превращались в бессильные резолюции и невинные пожелания. А буржуазия в это время, играя «социалистическими» [314] министрами, оттягивала выборы в Учредительное собрание, тормозила переход земли к крестьянам, саботировала всякую борьбу с разрухой, подготовляла — с одобрения большинства советов — наступление на фронте, т. е. возобновление империалистской войны, организуя всем этим силы контрреволюции...
6. В силу такого хода событий в настоящее время государственная власть оказалась фактически в руках контрреволюционной буржуазии, поддержанной военной кликой. Именно эта империалистская диктатура провела и проводит все перечисленные выше меры разрушения политической свободы, насилия над массами и беспощадного преследования интернационалистского пролетариата при полнейшем бессилии и бездействии центрального учреждения советов — Центрального исполнительного комитета.
Советы переживают мучительную агонию, разлагаясь вследствие того, что не взяли вовремя всей государственной власти в свои руки.
7. Лозунг передачи власти советам, выдвинутый первым подъемом революции, который пропагандировала наша партия, был лозунгом мирного развития революции, безболезненного перехода власти от буржуазии к рабочим и крестьянам, постепенного изживания мелкой буржуазией ее иллюзий. В настоящее время мирное развитие и безболезненный переход власти к советам стали невозможны, ибо власть уже перешла на деле в руки контрреволюционной буржуазии. Правильным лозунгом в настоящее время может быть лишь полная ликвидация диктатуры контрреволюционной буржуазии. Лишь революционный пролетариат при условии поддержки его беднейшим крестьянством в силах выполнить эту задачу, являющуюся задачей нового подъема»{417}.
Новый лозунг вовсе не звал к немедленному выступлению против правительства. Напротив, вся резолюция предупреждала, что пролетариат не должен поддаваться на провокацию контрреволюционной буржуазии. Резолюция выдвигала на первый план необходимость организации и подготовки всех революционных сил к тому моменту, когда общенациональный кризис создаст благоприятные условия для восстания и переворота.
Резолюция была принята всеми голосами при четырех воздержавшихся. Вопрос о политическом положении был центральным в работах съезда. Другие вопросы, стоявшие в порядке дня, были разрешены в соответствии с установкой съезда о пролетарской революции. [315]
Резолюция о войне говорила, что империалистская бойня продолжает расширяться. Новый гигант империализма — Америка — вступил в войну. Америка и союзники заставили Китай принять участие в империалистской войне. Борьба империалистских держав ведется фактически во всем мире. Война затягивается еще и потому, что режим военной диктатуры и раздробление сил международного пролетариата облегчают мировой буржуазии борьбу с нарастающей революцией.
Русская революция является наиболее опасной для империалистов всех стран. Революционные массы России все более резко выступают против грабительской войны и грозят втянуть в эту борьбу пролетариев всех стран. Вот почему мировой империализм открыл поход против русской революции, опираясь при этом на помощь соглашателей всех стран. Эсеры и меньшевики в России, поддержав наступление русских войск на фронте, тем самым перешли на сторону империалистов. Кампания за мир, которую пытался вести Петроградский совет путем «давления» на империалистские правительства и соглашения с иностранными оборонцами, явно провалилась. Этот провал подтвердил точку зрения большевиков, что только революционная борьба масс против империализма во всех странах, только международная пролетарская революция сможет дать измученным народам демократический мир.
Резолюция VI съезда большевиков о войне в заключительной своей части говорила:
«9. Ликвидация империалистского господства ставит перед рабочим классом той страны, которая первая осуществит диктатуру пролетариев и полупролетариев, задачу всяческой (вплоть до вооруженной) поддержки борющегося пролетариата других стран. В частности такая задача станет на очереди перед Россией, если, что очень вероятно, новый неизбежный подъем русской революции поставит у власти рабочих и беднейших крестьян раньше переворота в капиталистических странах Запада.10. Единственным способом действительно демократической ликвидации войны для международного пролетариата является поэтому завоевание им власти, а в России — завоевание ее рабочими и беднейшим крестьянством. Только эти классы будут в состоянии порвать с капиталистами всех стран и способствовать на деле росту международной пролетарской революции, которая должна ликвидировать не только войну, но и капиталистическое рабство»{418}. [316]
Наметив курс на ликвидацию диктатуры контрреволюционной буржуазии, VI съезд большевиков разработал и подробную экономическую платформу для выхода из кризиса — восстановления и организации хозяйства в интересах рабочих и беднейших крестьян. В резолюции об экономическом положении VI съезд говорил, что страна благодаря своекорыстному хозяйничанью капиталистов и помещиков, прикрываемых оборонцами, — накануне экономического распада и гибели. Съезд детально указал все необходимые меры для спасения страны и в области промышленного производства и в области сельского хозяйства, финансов, городского хозяйства и т. п. Рабочий контроль над производством, конфискация помещичьей земли и национализация всей земли, национализация банков и крупной промышленности — все эти конкретные, простые требования большевиков понятны были широким массам. Но все эти меры нельзя было провести в жизнь, не порывая с войной, не превращая войны захватнической, войны грабительской в войну справедливую, в войну гражданскую. Резолюция VI съезда говорила:
«Единственным выходом из критического положения являются ликвидация войны и организация производства не для войны, а для восстановления всего разрушенного ею, не в интересах кучки финансовых олигархов, а в интересах рабочих и беднейших крестьян.Такое урегулирование производства в России может быть проведено лишь организацией, находящейся в руках пролетариев и полупролетариев, что предполагает переход в их руки и государственной власти»{419}.
Эсеры и меньшевики, постоянно ссылаясь на пример французской буржуазной революции 1789 года, говорили, что французские трудящиеся проявили исключительный героизм и чудеса храбрости в борьбе со своим дворянством и его английскими, прусскими и русскими союзниками. Почему же трудящиеся России не могут вести войну с таким же порывом, энтузиазмом и страстностью, защищая революцию?
Эсеро-меньшевики скрывали при этом те условия, которые сделали возможным такие чудеса во Франции. Французский народ разгромил свой царизм. Трудящиеся Франции под руководством своих революционеров — партии якобинцев — камня на камне не оставили от здания феодализма. Французские крестьяне отобрали земли у помещиков. Французские революционеры расправились с отжившим строем и решительно повели народ против его врагов. Все это сделало войну для французов войной справедливой, войной оборонительной. Решительно проведенная [317] революция создала материальные условия для героической, самозабвенной и полной энтузиазма войны угнетенных классов Франции против реакционной Европы.
Превращение грабительской войны в войну гражданскую и проведение всех мероприятий экономической платформы большевиков резко повышало боевую мощь страны. Только расправившись беспощадно с о всем старым, обновив страну, переродив ее на основе большевистской платформы, можно было создать материальные условия для несравненно больших чудес, чем чудеса французской революции. Только народ, освобожденный от рабства капитализма, мог под руководством партии большевиков развернуть действительно революционную инициативу.
Съезд уделил большое внимание работе большевиков в профессиональных союзах. Съезд подчеркнул, что революционная практика полностью опрокинула теории оппортунистов о «нейтральности» профсоюзов. Фактически нейтральность союзов оказалась невозможной. Война разделила все рабочее движение, в том числе и профессиональное, на два лагеря. Те профсоюзы, которые поддержали войну и выступили за защиту буржуазного отечества в грабительской войне, фактически перешли на сторону своих империалистов. Только те союзы, которые вели четкую классовую линию против буржуазии, сумели выполнить свои задачи по защите интересов рабочих. Съезд призвал всех членов большевистской партии вступить в профсоюзы и там деятельно бороться за превращение профсоюзов в боевые классовые организации, в тесном контакте с политической партией пролетариата организующие экономический и политический отпор контрреволюции. Резолюция съезда говорила:
«Для борьбы с экономическим разложением страны, обостряемым растущей контрреволюцией, и в целях доведения революции до победного конца профессиональные союзы должны добиваться государственного вмешательства в организацию производства и распределения продуктов, памятуя при этом, что только при подъеме новой революционной волны и диктатуре пролетариата, опирающегося на беднейшие слои крестьянства, эти мероприятия могут быть проведены в интересах широких народных масс.Ввиду всего этого съезд признает: все эти ответственные задачи могут быть осуществлены профессиональными союзами России лишь в том случае, если они будут оставаться боевыми классовыми организациями и вести свою борьбу в тесном органическом сотрудничестве с политической классовой партией пролетариата; если во время выборов в Учредительное [318] собрание они будут энергично бороться за победу социалистической партии, которая неуклонно отстаивает классовые интересы пролетариата и выступает за скорейшую ликвидацию войны путем массовой революционной борьбы против правящих классов всех стран; если они в целях скорейшего окончания войны и создания Интернационала вступят в немедленные сношения со всеми профессиональными союзами, которые ведут в различных странах войну против войны, и вместе с ними выработают общий план их борьбы против международной бойни и за социализм; если они будут ставить свою повседневную борьбу за улучшение экономического положения в связь с переживаемой нами эпохой гигантских социальных битв и если, наконец, они во всех своих выступлениях будут подчеркивать, что разрешение поставленных историей перед русским пролетариатом задач возможно только в международном масштабе.
Международный революционный социализм — против международного империализма!»{420}
Съезд остановился и на вопросе о молодых резервах большевистской партии.
«В настоящее время, — гласит резолюция о союзе молодежи, — когда борьба рабочего класса переходит в фазу непосредственной борьбы за социализм, съезд считает содействие классовых социалистических организаций рабочей молодежи одной из неотложных задач момента и вменяет партийным организациям в обязанность уделить работе этой возможный максимум внимания»{421}.
Съезд еще раз подчеркнул, что на выборах в городские думы, в кооперативы, в советы допустимы совместные выступления только с теми, кто полностью порвал с оборонцами, кто борется за власть советов.
Съезд принял в партию группу «межрайонцев» во главе с Троцким. Эта группа состояла из меньшевиков и части бывших большевиков, отколовшихся от партии и создавших в 1913 году особую организацию в Петербурге. Межрайонцы во время войны были против раскола с оборонцами, боролись против большевистских лозунгов о превращении империалистской войны в войну гражданскую, не признавали политики, рассчитанной на поражение царского правительства в империалистской войне, не признавали возможности победы социализма в России. В 1917 году в межрайонную организацию входили Л. Д. Троцкий, А. В. Луначарский, К. К. Юренев, А. А. Иоффе, М. С. Урицкий, В. Володарский и др. Под давлением развития революции межрайонцы признали правоту большевиков, порвали с оборонцами и заявили на VI съезде большевистской партии, что принимают программу большевиков. Среди других межрайонцев в партию был принят и Троцкий.
Необходимо отметить, что на VI съезде межрайонцы выступали с требованием явки Ленина на суд контрреволюционного правительства. На съезде межрайонцы в своих выступлениях поддерживали оппортунистическую линию и выступали против резолюции Сталина.
Съезд избрал Центральный комитет в составе 21 члена и 10 к ним кандидатов. В состав ЦК вошли: Артем (Сергеев), Берзин Я., Бухарин, Бубнов, Дзержинский, Зиновьев, Каменев, Коллонтай, Крестинский, Ленин, Милютин, Муранов, Ногин, Рыков, Свердлов, Смилга, Сокольников, Сталин, Троцкий, Урицкий, Шаумян.
VI съезд партии показал, какой силой стала большевистская партия. Ни клевета эсеро-меньшевиков, ни террор правительства не приостановили роста членов и влияния партии. Загнанные фактически в подполье, большевики проявили поразительное уменье сочетать нелегальные и легальные формы борьбы, уменье, выработанное за долгие годы борьбы с царизмом и буржуазией. Партия показала блестящий образец отвоевания масс из-под влияния соглашателей. Большевики шли в полки, работали на фабриках и заводах, в кооперативах, в профсоюзах, всюду мобилизуя массы вокруг лозунгов Ленина.
VI съезд имеет исключительное значение в истории партии. Он заседал перед новым подъемом революции. Апрельская конференция большевиков нацелила партию на перерастание буржуазной революции в социалистическую, VI съезд нацелил партию на вооруженное восстание. Все резолюции и постановления съезда подчинены одной цели — обеспечить победу революции на новом этапе.
Ленина на съезде не было. Преследуемый Временным правительством, он вынужден был скрываться в подполье; Но Ленин был связан с руководителями съезда и давал им необходимые советы. Духом Ленина, его идеями, его твердым руководством и его прямыми, конкретными указаниями наполнены работа съезда, речи и выступления Сталина. Осуществляя дело Ленина, Сталин сплотил партию вокруг боевого и решающего вопроса — свержения буржуазного правительства и захвата власти пролетариатом и беднейшим крестьянством.