Глава седьмая.

Триумф

6 марта 1944 года Маунтбэттен прилетел в джунгли к Стилуэллу. Генерал отправился его встречать на аэродром в Тайпа-Га. В числе встречающих были старшие офицеры штаба, военные корреспонденты и фоторепортёры. Эти люди, привыкшие к скромным прилётам Стилуэлла, с удивлением смотрели в небо, откуда доносился гул многих моторов. Что это обозначало? Вдруг из-за гор появился самолёт Маунтбэттена (роскошно оборудованная машина, подаренная ему генералом Арнольдом), сопровождаемый шестнадцатью истребителями. Это было новое и непривычное зрелище.

Один из военных корреспондентов подошёл к седому человеку в потрёпанной форме и в китайской фуражке а сказал: «Послушайте, генерал. Вам, пожалуй, тоже пора начать пользоваться эскортом истребителей»,

«Я подсчитываю количество авиационного бензина, — ответил смеясь Стилуэлл. — Эскорт Маунтбэттена расходует такое количество бензина, которого хватило бы на неделю для моей кампании».

Лорд Луи Маунтбэттен вышел из самолёта и дружески пожал руку Стилуэллу. Адмирал был великолепен. Он был одет в тропическую морскую форму и на груди у него было три ряда орденских ленточек. Козырёк фуражки блистал золотом.

Стилуэлл посадил Маунтбэттена на переднее сиденье своего виллиса, а сам, как белка, прошмыгнул на заднее. Капрал Виндам Брод, шофёр Стилуэлла, повёз их в штаб Северного сектора в Тайпа. Хотя личный штаб Стилуэлла находился примерно на 25 миль впереди, его главный штаб располагался в окрестностях аэропорта. Стилуэлл приказал всем построиться, так как считал, что [161] лорд Маунтбэттен захочет произнести речь. Адмирал любил произносить речи. Везде, где он ни появлялся, солдат выстраивали — и Маунтбэттен произносил речь. Стилуэлл повёл Маунтбэттена на вершину холма, над окопом и представил его собравшимся там рядовым, офицерам и сестрам из подразделения Сигрейва. Сигрейв категорически запретил своим девушкам надеть брюки и солдатские ботинки, и поэтому они были красочно одеты в длинные юбки и белые блузки. Английский адмирал сказал несколько приятных коротких общих фраз. Он как бы извинился за то, что на Китайско-Бирманско-Индийском театре операций не будет вестись настоящей войны до победы над Германией. Это было старо, и собравшиеся уже много раз слышали те же самые слова в передачах БиБиСи и Всеиндийского радио. Маунтбэттен торопился, и впечатление было такое, что он опасался, как бы кто-нибудь не задал ему вопрос: почему его войска находятся в Имфале, а не продвигаются через горы Чин к Чиндвину? Упоминая о войсках Уингейта, адмирал заявил, что скоро англичане помогут китайцам и американцам очистить Северную Бирму. Он сказал, что после победы над Германией британский и американский флоты будут направлены против Японии и война скоро закончится.

После речи Маунтбэттена Стилуэлл повёз его в свою одинокую передовую штаб-квартиру — маленькую бамбуковую хижину с земляным полом и грузовым парашютом вместо крыши. В хижине имелась походная постель, несколько ящиков и маленький складной стрл. Американские связисты обеспечили генерала и штаб 22-й дивизии электрическим светом.

Дожди окончились, и дорога была покрыта слоем белой пыли толщиной в 3 дюйма. Стилуэлл и адмирал выглядели так, как будто надели маски, когда, наконец, они подъехали к месту, где находилась хижина генерала. Ординарец Стилуэлла китаец Батеркап лез из кожи, чтобы угодить высокопоставленным лицам. Адъютант Юнг запретил кому бы то ни было пользоваться личной уборной Стилуэлла на всё время пребывания адмирала. Стилуэлл находился слишком далеко в джунглях, и достать для армирала настоящую ванну не удалось. В наличии имелась лишь складная парусиновая ванна, в которой мылся гигантский полковник Карльтон Смите, весьма враждебно [162] отнесшийся к намёкам, что он мог бы одолжить Маунтбэттену свою излюбленную ванну.

В этот же вечер военные корреспонденты просили устроить пресс-конференцию. Маунтбэттену, как и всем английским командующим, было запрещено устраивать такие конференции без предварительного одобрения текста речи Военным Кабинетом. Военные корреспонденты, которые во время работы со Стилуэллом привыкли к частным, неофициальным разговорам и серьёзным совещаниям, настаивали на том, чтобы Маунтбэттен согласился хотя бы на непротоколируемую встречу. Стилуэлл уговаривал адмирала сделать это. Маунтбэттен жаловался, что с точки зрения прессы всего мира Стилуэлл являлся единственным лицом, который воевал в Юго-Восточной Азии. Адмирал сказал, что это ставит его в неудобное положение и ему это неприятно. Стилуэллу стало жаль адмирала, к которому он испытывал личное расположение, и он решил ему как-нибудь помочь. Стилуэлл считал, что личное обаяние лорда Маунтбэттена расположит к нему корреспондентов даже при самом незначительном неофициальном разговоре. Все военные корреспонденты, за исключением одного индийца, были американцы, и все они во многом не одобряли лорда Луи Маунтбэттена.

С большой неохотой Маунтбэттен согласился, наконец, на неофициальную беседу. Военные корреспонденты сгрудились в хижине Стилуэлла. Сам хозяин поместился на заднем плане, а Маунтбэттен сидел на единственном стуле в центре. Он подробно объяснил, что Черчилль запретил устраивать такие конференции и что он надеется, что ни одно его слово не появится в печати. Он чувствовал себя крайне неловко. Маунтбэттен сразу же допустил ошибку, присущую всем английским официальным лицам, — он уклонился от истины. Очень многого можно добиться от журналистов, если говорить им правду, даже если эта правда неприятна. Подобное положение было особенно справедливо в отношении военных корреспондентов, находившихся при Стилуэлле. Эти корреспонденты понимали военное положение почти так же хорошо, как и сами командующие. Обмануть их было трудной

Конференция началась в достаточно дружественных тонах, и военные корреспонденты промолчали при [163] изложении официальной английской точки зрения, многословно объяснявшей бездеятельность английских войск. Оправдываясь, Маунтбэттен долго говорил о различии «внешних» и «внутренних» линий коммуникаций и жаловался на отсутствие ресурсов. Затем Франк Морес, военный корреспондент индийского «Тайме», поставил в упор вопрос об уровне офицерских кадров англичан в Аракане. Плохое командование, неумелая тактика и недостаточная подготовка вызвали большие потери в индийских войсках. Эта тема была необычайно важной для индийского корреспондента. Маунтбэттен, вместо того, чтобы сказать правду или ответить, что он не в курсе дела, пытался двусмысленными ответами обойти осложнения, вызываемые этими вопросами. И по каждому пункту Морес, который провёл много времени на Аракане и хорошо знал истинное положение дел, с ядовитой вежливостью возражал адмиралу. В конце концов Маунтбэттен был настолько смущён, что поднял руки и попросил Мореса вести пресс-конференцию, сказав: «Вы больше меня знаете об Аракане». Морес действительно знал больше, так как он провёл там много времени в качестве военного корреспондента. Чтобы вызволить лорда Маунтбэттена из неприятного положения, Стилуэлл прервал конференцию.

Вопросы прессы и отношений с общественностью навязли в зубах Стилуэлла и Маунтбэттена. Англичане надеялись, что присутствие Маунтбэттена уменьшит популярность Стилуэлла, но генерал утопил адмирала. Маунтбэттен был особенно обеспокоен по поводу одной статьи, которая появилась в «Тайм» 14 февраля 1944 года. В этой статье, между прочим, говорилось: «в первый раз были высказаны вслух намёки по поводу трений в Юго-Восточной Азии. Адмирал лорд Луи Маунтбэттен расходится во взглядах со Стилуэллом...» Статья цитировала замечание Стилуэлла, которое он будто бы сделал по адресу его (Стилуэлла) критиков на заседании штаба Маунтбэттена. Лорд Маунтбэттен искренне хотел установить в своём штабе согласие. Он считал, что такого рода статьи плохо сказываются на сотрудничестве и моральном духе. Подобные намёки были также неприятны и Стилуэллу, так как приказание генерала Маршалла гласило: «Сработайтесь». Кроме того, он признал, что приписываемые ему замечания почти дословно соответствуют его [164] выступлению на весьма секретном штабном совещании. Он был очень обеспокоен выяснением источника этих сведений. То же самое беспокойство испытывал и Маршалл. Члены группы Стилуэлла в Вашингтоне, боровшиеся против плана «Аксиома», вызывались по очереди и допрашивались одним из генералов Оперативного управления штаба Маршалла. Однако источник сведений не был установлен.

Маунтбэттен заявил Стилуэллу, что он очень хочет объединить и привести к согласию своих подчинённых. Он указал на газету «Раундап» как на один из факторов, мешающих этому объединению. По словам Маунтбэттена, эта газета ни словом не обмолвилась об англичанах, воюющих в Аракане. Это было действительно так, но молчание было ответом англичанам на то, что в течение многих недель они отказывались упоминать об успехах китайского продвижения на Шингбвиянг. Англичане не хотели сообщать о китайских военных действиях в Бирме до тех пор, пока они сами не примут в них участия. Генерал-майор Кауторн, начальник разведки штаба индийского командования, заявил: «японцы не знают о том, что китайцы находятся в этом районе, а потому эти сведения следует от них скрывать». Эта ссылка на неосведомлённость японцев казалась странной, так как японцы ежедневно вступали в небольшие стычки с китайцами.

Стилуэлл сказал Маунтбэттену, что попытки англичан приписать себе все успехи китайцев и американцев возмущают каждого американца, находящегося на этом театре.

В качестве примера он показал адмиралу газетную вырезку, которая содержала в себе сообщение, переданное БиБиСи; эту передачу слышало большинство американцев, находившихся в джунглях. В вырезке цитировалась речь, произнесённая в Палате Общин мистером Гербертом Моррисоном:

«Я хочу также обратить ваше внимание на великолепную работу, которую проделали чайные плантаторы в Ассаме, превратив ведущую из Ассама в Бирму горную тропу в первоклассную дорогу, по которой теперь могут двигаться в три ряда автомашины и без которой наша армия в Северной Бирме находилась бы в серьёзной опасности...» [165]

Говорят, что генерал Пик, услышав это сообщение, выпал из своего виллиса. Плантаторы делали всё возможное для того, чтобы не допустить американцев в Ассам, так как присутствие американцев требовало баз, которые могли повредить чайным плантациям. Стилуэлл согласился указать редактору «Раундап» на необходимость более правильно освещать ход Араканской кампании, а Маунтбэттен признал, что речь Моррисона была «крайне неудачной» и обещал просить Лондон не допускать подобных вещей в будущем.

Маунтбэттен сообщил Стилуэллу, что он намеревается издавать еженедельный иллюстрированный союзный журнал. «Раундап» являлся официальной газетой американских войск, а «Юго-восточно-азиатский театр» — ежедневная газета, выходившая на четырёх страницах и издаваемая способным Франком Оуэном, который ранее был самым молодым редактором на Флитстрит, являлась английским противодействием «Раундапу». Адмирал хотел, чтобы новый иллюстрированный журнал распространялся среди английских и американских войск. Журнал должен был охватывать все стороны боевой деятельности и редактироваться англичанами и американцами для достижения согласия и духа доброй воли между английскими и американскими войсками.

Хотя Китайско-Бирманско-Индийский театр операций очень нуждался в журналистах, Стилуэлл немедленно приказал своему пресс-атташе выделить персонал, необходимый для издания этого журнала. Пресс-атташе, опасаясь, что этот журнал будет следовать традиционной английской политике в освещении операций в Юго-Восточной Азии, предложил Стилуэллу настаивать на англо-американском контроле над редактором до того, как в состав редакции будут введены американцы. Но Стилуэлл возразил: «Маунтбэттен просит помощи, и мы дадим ему эту помощь, без всяких ограничительных условий».

Затем оба командующих приступили к обсуждению ежедневных коммюнике Юго-восточно-азиатского командования. Маунтбэттен, прибыв на Китайско-Бирманско-Индийский театр операций, настаивал на изжитии существующей здесь практики издания отдельных коммюнике. Он сказал, что все официальные сообщения наземных войск, морских сил и воздушного флота должны быть [166] объединены в коммюнике, издаваемом его штабом. Стилуэлл согласился. Это было чрезвычайно важным для Юго-восточно-азиатского командования, которое неоднократно сражалось с противником только на страницах газет и по радио. Стилуэлл никогда бы не совершил такого радикального отступления от своей первоначальной политики, если бы он не был до некоторой степени введён в заблуждение, надеясь, что с прибытием Маунтбэт-тена Юго-восточно-азиатское командование изменит свою тактику.

Стилуэлл понял свою ошибку, слушая ежевечерние передачи БиБиСи, которое цитировало коммюнике Юго-восточно-азиатского командования. В них много говорилось об Аракане, но китайцы всегда упоминались на третьем месте.

Существовал метод, благодаря которому можно было обойти создавшееся положение, так как при составлении соглашения о выпуске коммюнике один из пресс-атташе Стилуэлла выкинул следующий трюк. Он настоял, во-первых, на том, что материал для китайско-американского раздела коммюнике должен составляться в штабе Северного сектора и помещаться без редактирования. Во-вторых, штаб Северного сектора мог издавать дополнительное сообщение за подписью Стилуэлла, которое должно опубликовываться одновременно штабом Маунтбэттена, штабом Северного сектора и китайским военным обозревателем в Чунцине. Необходимость этого он объяснил тем, что Стилуэлл был связан соглашением с китайским министерством информации, согласно которому он должен был давать сведения о китайских операциях в Бирме для передачи по радио китайскому народу, а министерство хотело пользоваться только материалом, присылаемым Стилуэллом. Это делалось для того, чтобы все сообщения о действиях китайских войск строились на фактическом материале, а не на вымыслах, что до сих пор было обычным явлением для китайских военных сообщений.

Никто не позаботился сообщить англичанам, что американские корреспонденты могли получать сообщения непосредственно из Чунцина, избегая таким образом английской цензуры, которая в конечном счёте могла контролировать сообщения Стилуэлла, передаваемые лишь из Индии или из Бирмы. [167]

Англичане быстро позабыли своё обязательство полностью использовать в коммюнике материал Северного сектора. Маршал авиации сэр Филипп Жубер де-ла-Ферте, заместитель начальника штаба Маунтбэттена по гражданским вопросам и информации, получал другие приказания и исполнял их. Будучи в прошлом главным маршалом авиации и командующим береговой обороной Англии, Жубер имел личные секретные указания Черчилля по вопросам пропаганды и прессы. Эти указания требовали создавать впечатление, что Англия воюет на Востоке изо всех сил.

Жубер руководил всей прессой и службой информации; свидетельством того, насколько далеко он зашёл в попытке завоевать уважение к англичанам за счёт американцев, являются факты, установленные американским «Бюро стратегической информации». Это бюро следило за всей английской пропагандой на местном языке. Начиная с июня, когда союзные войска высадились в Нормандии, и до октября в передачах Юго-восточно-азиатского командования для Французского Индокитая и Таи ни разу не упоминалось о том, что американцы также высадились в Европе. Согласно сообщениям, десантные войска были английскими, имперскими и «союзными».

Благодаря плану «Аксиома» медовый месяц окончился, во всяком случае для Стилуэлла, и поэтому генерал не останавливал своих пресс-атташе, когда они принимали меры против тактики Жубера. Для усиления позиции своей группы в Вашингтоне, действовавшей против плана «Аксиома», Стилуэллу было необходимо, чтобы его победы приобретали широкую известность. Это было устроено следующим образом. Материал для коммюнике и сообщений продолжал посылаться штабу Маунтбэттена, но сообщения заранее передавались военным корреспондентам. Кроме того, лучшие возможности радиосвязи из Чунцина создавали положение, при котором сообщения корреспондентов попадали в Америку и Англию раньше, чем коммюнике штаба Маунтбэттена, издаваемое в Дели. В Америке редакторы, давно страдавшие от английских коммюнике, просто использовали корреспондентские сообщения в качестве официальных коммюнике.

Министерство информации из Лондона категорически приказало Маунтбэттену исправить «ложное впечатление» [168] о том, что Стилуэлл вёл здесь все боевые операции. Хотя у Маунтбэттена в отделе печати были способные журналисты, Стилуэлл располагал несколькими репортёрами, которым была известна старая газетная истина: кто первый успел передать сведения, тот первый увидит их в газете.

Когда Маунтбэттен пожаловался на то, что Стилуэлл получает львиную долю популярности, Стилуэлл возразил ему, что Жубер в своих коммюнике создаёт популярность Англии, используя при этом успехи китайцев и американцев. На эти обвинения лорд Маунтбэттен весьма странно ответил:

«Да, это верно, что мы стараемся вас принизить, но мы это делаем потому, что вы всё время побеждаете. Если мы будем всё время говорить о ваших победах, то все коммюнике будут весьма монотонными и скучными. И поэтому мы иногда о вас не упоминаем».

Другими словами, Стилуэллу следовало потерпеть, поражение для того, чтобы монотонность была нарушена, и тогда он мог бы попасть в официальные коммюнике.

Адмирал согласился с тем, что его штаб поступал неправильно, редактируя и изменяя сообщения Стилуэлла, И сказал, что это противоречило соглашению. Но, по его заявлению, он не отдавал себе отчёта в том, что английские официальные сообщения часто преследуют цель нажить таким путем капитал на успехах китайцев и американцев; он был уверен, что маршал авиации Жубер действовал подобным образом, не зная, какую реакцию вызывает его печать и пропаганда. Маунтбэттен сказал, что ему хочется согласовать все эти вопросы, и потому он направит в Бирму господина Чарльза Ида. чтобы разработать все детали с пресс-атташе Стилуэлла.

Деятельность Чарльза Ида является хорошим показателем того, насколько английское военное министерство было заинтересовано в вопросах информации гражданского населения Юго-Восточной Азии. Англичане не только направили в качестве главы отдела, ведавшего этими вопросами, маршала авиации, который по чину равняется американскому генерал-лейтенанту, но ещё послали туда лично выбранного Черчиллем Чарльза Ида.

Ид являлся редактором «Лондон Сандей Диспатч» — одной из газет, на страницах которой Черчилль и консерваторы [169] всегда оказывались правы. Для того чтобы усилить полномочия Ида, ему были даны дипломатическое звание личного представителя премьер-министра и чин генерал-майора. В английской армии, где властвуют церемонии и традиции, эти чины играют большую роль не только на банкетах и приёмах. Сочетание Ида и Жубера представляло собой мощную фалангу, противопоставленную американскому отделу информации, который в штабе Юго-восточно-азиатского командования возглавлялся подполковником резерва, а на Китайско-Бирманско-Индийском театре операций кадровым полковником. С точки зрения англичан, неудобство заключалось в том, что американцы не проявляли должного уважения к чинам. Американцы придерживались той точки зрения, что они являлись представителями правительства Соединённых Штатов и чины иностранцев для них не играли никакой роли. Англичане не хотели этого понять.

7 марта в шесть часов утра Стилуэлл и Ляо повезли Маунтбэттена осмотреть поле боя у Майнквана. Ляо был преисполнен китайской гордости. Он произносил риторические сентенции на ломаном английском языке, которых никто не мог понять. Он повёл Маунтбэттена к грудам гниющих трупов, указывая на них как маленький Чингис-хан.

Высокий голос Ляо временами срывался до визга, когда он показывал на карте, как его войска, нанеся ложный удар в одном месте, пробивались в другом месте, контратаковали в третьем и, наконец, победили врага посредством тактики — безупречной по выполнению и новой по существу.

Лорд Маунтбэттен из-за ужасного зловония едва удерживался от рвоты. Стилуэлл стоял позади, дрожа от беззвучного смеха. Маунтбэттен шопотом сказал одному американскому офицеру, что он предпочитает чистую палубу военного корабля зловонию поля боя. Осмотрев место битвы, Маунтбэттен направился обратно в хижину Стилуэлла.

Появившаяся в «Тайм» статья вызвала в мировой печати и радио большую шумиху. Вопрос о трениях в штабе Юго-восточно-азиатского командования разбирался везде и повсюду, и каждый незадачливый мудрец имел на этот счёт своё собственное мнение. Не понимая существа вопроса, говорили о личных разногласиях, [170] забывая о самом важном факторе — о национальных разногласиях. Всё это очень не нравилось Стилуэллу. Он знал, что газетная шумиха не понравится генералу Маршаллу, который был слишком занят планами наступления и не мог заниматься подобными пустяками. Стилуэлл находился в чрезвычайно неприятном положении. Как он мог продолжать работать в согласии и одновременно выполнять порученное ему задание? Мог ли он сидеть в бездействии в то время, когда штаб Маунтбэттена денно и нощно противодействовал всему тому, что Стилуэлл должен был выполнять?

Американские планеристы полковника Филиппа Кочрэна начали переправлять четыре бригады Уингейта в треугольник Могаунг — Ката — Бамо. Пятая бригада пересекла «дорогу Стилуэлла» и обеспечивала войска Стилуэлла с запада. Переброска на планерах была дерзко задумана и хорошо выполнена. Большое количество войск было переброшено через линию фронта на планерах. Они должны были приземлиться на открытых участках в джунглях, нарванных «Бродвей», «Пикадилли» и «Чоуринги». Вся операция была известна под условным названием «Операция Сёрздей».

Первыми приземлились американские сапёры, которые должны были превратить открытые лужайки в аэродромы, находящиеся в тылу врага, дождаться прибытия главных сил, а затем отойти. Все надеялись, что англичане и индийцы попадут туда раньше японцев. Напряжение было очень велико, так как полёт происходил над горами высотой в 7 тысяч футов и посадка производилась в глубине джунглей; единственным освещением была луна. Операция была настолько опасной, что корреспонденты, которые всегда отличались храбростью, решили на этот раз писать очерки, не выходя из штаба. Только подполковник Джеймс Уорнер Бела, руководитель американской секции отдела гражданской информации штаба Юго-восточно-азиатского командования, полетел с планеристами.

Из-за препятствий, появившихся в последнюю минуту эта двух пунктах посадки, все планеры приземлились на «Бродвей». В первую ночь несколько планеров разбилось при посадке. Но войска всё прибывали и развёртывались, выполняя задачу охвата противника, стоящего перед войсками Стилуэлла. Здесь отрядам, [171] предназначенным для действия по тылам, представлялись возможности проявить себя. Они обладали достаточной мощью и действовали согласованно с крупными силами.

К середине марта «разбойники» и китайцы выгнали японцев из долины Хуконга. В районе Джамбу Бум велись довольно серьёзные бои; здесь было дефиле, через которое проходила дорога от Хуконга в долину Могаунга, где находился Камайнг; взятие Стилуэллом этого пункта дало бы ему возможность выйти из подчинения 14-й армии и 11-й армейской группы. Во время своего визита Маунтбэттен поднял вопрос о старом соглашении по поводу структуры командования после захвата Камайнга и предложил сохранить существующее положение. Стилуэлл наотрез отказался, настаивая на выполнении соглашения. Маунтбэттену пришлось согласиться.

Снова начались ранние дожди, которые превращали немощённые участки дороги в бездонные лужи. Джунгли превратились в болото, и военные действия, ранее требовавшие лишь нескольких часов, тянулись днями. Приходилось разгружать мулов и вытаскивать их из грязи. «Разбойники» Мерилла готовились к новым операциям на флангах.

Китайцы медленно продвигались по дороге. Китайские генералы, гордясь своими победами, выказывали намерение почить на лаврах. Стилуэлл заставлял их продолжать войну, играя на их самолюбии. Если генерал Сун выказывал эту тенденцию, то его имя внезапно исчезало из официальных коммюнике и Ляо оказывался единственным китайским генералом, воюющим в джунглях. Тогда Сун ускорял темп своих войск, и та же участь постигала Ляо. Такой метод оказался чрезвычайно действенным в отношении китайских генералов. Военные фото-корреспонденты делали великолепные портреты этих двух генералов. Стилуэлл дарил им эти портреты, когда находил, что для этого настало время. Китайские генералы получали подобные портреты и восторгались ими.

Чрезвычайно интересно было наблюдать за Стилуэллом во время его личной психологической войны со своими китайскими генералами и офицерами. Он льстил им своим вниманием и унижал их отсутствием его. Он заставлял их воевать, отказываясь уйти из опасной зоны до того, как они её покинут, продвинувшись вперед. Он [172] показывал, что они не могут ему врать, так как он лично осматривал расположение войск, и заставлял своих офицеров связи проделывать то же самое.

Благодаря действиям «разбойников», китайцы двигались быстрее. «Разбойники» совершали успешные форсированные фланговые марши, появляясь неожиданно в тылу противника, отрезая подкрепления и ухудшая положение японцев, стоящих против китайцев. Японским войскам приходилось при отходе пробиваться через засады «разбойников» на дорогах, неся при этом большие

потери.

Во время сезона дождей Стилуэлл получил сведения из Вашингтона о том, что план «Аксиома» потерпел такое же поражение, как японцы в долине Хуконга. Решение Стилуэлла направить тайно от Маунтбэттена свою собственную миссию для того, чтобы предотвратить утверждение плана «Аксиома», вызвало официальный протест со стороны адмирала. Стилуэлл принёс формальные извинения своему английскому командующему. Генерал мог позволить себе роскошь извинения, он выиграл ещё одну важную политическую победу.

* * *

В это же время Чарльз Ид в своём помятом сером костюме и шлеме выглядел весьма неуместно в сердце джунглей. 19 марта пресс-атташе Стилуэлла встретил его на аэродроме в Майнкване. Перед отъездом на аэродром пресс-атташе спросил Стилуэлла, не будет ли каких-либо инструкций. Генерал ответил, что особых инструкций не будет:

— Скажите ему правду. Будьте откровенны.

Ид представлял собой новый тип англичанина. Он говорил без околичностей, без лирических отступлений о «высоком духовном уровне согласия» между союзниками. В самом начале он прямо заявил, что Англия на Дальнем Востоке прижата к стене, что её престиж упал в что его задача заключается в том, чтобы по возможности исправить это положение, воздействуя на общественное мнение. Он считал себя недостаточно компетентным, чтобы утверждать, что это положение может быть выправлено путём одержания нескольких военных побед. По его словам, он и Жубер должны были создавать [173] общественное мнение с целью исправить плохое положение, в которое попали англичане, и в этом заключались указания, полученные им непосредственно от премьер-министра Черчилля. Ид заявил, что вопросы отношений с гражданским населением и методы пропаганды были определены непосредственно Черчиллем и что он (Ид) и Жубер могли действовать, не сносясь с Маунтбэттеном, если они считали это нужным.

Пресс-атташе Стилуэлла понимал, что англичане должны делать всё возможное для восстановления своего престижа в колониальной империи, которой они собирались владеть и после войны. Но в интересах сотрудничества и ради того, чтобы избежать саботажа со стороны американцев, англичане должны найти такую линию поведения, которая обеспечивала бы им восстановление престижа, не затрагивая при этом интересов американцев. Пресс-атташе указал на тот факт, что после возвращения Маунтбэттена из Бирмы в Дели Жубер поместил краткое сообщение, в котором указывалось, что адмирал находится в джунглях, наблюдая за проведением плана, который был разработан им совместно со Стилуэллом. Для газетного читателя это означает, что Маунтбэттен разработал план операций в Северной Бирме совместно со Стилуэллом. На самом же деле этот план был разработан значительно раньше, чем на Китайско-Бирманско-Индийском театре операций впервые услышали о лорде Луи Маунтбэттене. Естественно, что такое сообщение возмутило американцев, которые и так были раздражены бездеятельностью англичан. Пресс-атташе Стилуэлла заявил, что американцам оставалось лишь платить той же монетой.

Другим пунктом разногласий были неуместные публичные дебаты по поводу того, кто разработал план авиадесантной операции, проведённой Кочрэном. Жубер, не упоминая ни словом об американцах, издал пространный хвалебный отчёт о том, как Маунтбэттен разработал все детали этой операции. В предыдущих коммюнике Маунтбэттен сообщил о том, что авиадесантные войска 14-й армии совершили высадку. В течение 24 часов мир был уверен, что вся эта операция проведена целиком английскими силами.

Когда Жубер заявил о том, что Маунтбэттен явился вдохновителем американских планеристов Кочрэна, [174] подполковник Сент Клер Маккелвей и покойный майор Брюс Пинтер, пресс-атташе американских воздушных сил, не смогли этого стерпеть. Они поместили заметку о том, что вся операция была разработана штабом Арнольда в Вашингтоне. В последующие дни вся пресса мира помещала официальные противоречащие друг другу заявления о том, кто являлся автором этого плана. На третий день Жубер издал официальное коммюнике, в котором говорилось, что этот план был разработан Маунтбэттеном и Арнольдом, но тот человек, который действительно предложил этот план, был забыт обеими сторонами. Это был Уингейт. Разработка тактических планов являлась плодом объединённых усилий Уингейта и Кочрэна. Эти храбрые, воинственные офицеры были оскорблены, когда увидели, что их отважная операция опошлена дешёвым спором вокруг того, кто разработал эту операцию, адмирал или генерал, которые на самом деле лишь утвердительно кивали головами.

Представитель Стилуэлла, совещаясь с Идом, указал на ряд фактов. Он заявил, что американцы во время всех операций были настроены против англичан, потому что последние отказывались воевать и добросовестно проводить в жизнь директивы, исходящие от Объединённого англо-американского штаба. Он сказал, что это положение можно исправить лишь военными действиями, а не пропагандой.

Американцы особенно протестовали против намерения англичан вмешиваться в операцию, проводимую Стилуэллом, которая являлась единственно важной операцией в Юго-Восточной Азии. Англичане и без того заявляли, что лишь благодаря солдатам Уингейта стало возможным наступление Стилуэлла. Это было особенно неприятно американцам, так как даже самый неопытный в военных вопросах человек понимал, что ещё не настало время для того, чтобы ощущать результаты операций Уингейта. Однако пресс-атташе Стилуэлла заявил, что желание англичан восстановить свой престиж на Востоке вполне понятно и американцы, официально не связанные с британской колониальной проблемой, не будут мешать их усилиям, если только это не будет сказываться на интересах Соединённых Штатов и Китая.

Обе стороны умолчали о том, что англичане ни одним фактом не могли подкрепить перед миром свою версию, [175] будто они эффективно ведут боевые действия в Юго-Восточной Ази, не присваивая при этом достижений китайцев и американцев. Самый талантливый военный корреспондент в мире не сумел бы доказать, что англичане воюют, в то время, когда четыре дивизии неподвижно стояли у Имфала, а четыре другие топтались около Аракана. Существует только один путь убедить мир в том, что выигрываешь войну: надо вылезть из окопов и выиграть её. Самые модные способы пропаганды могут быть сведены на-нет одним старомодным взглядом на карту.

Пресс-атташе Стилуэлла прекрасно понимал, что англичане никогда не перестанут стараться убеждать мир, будто войска Уингейта и «диверсия» у Аракана сделали возможной кампанию Стилуэлла. Это был единственный товар, которым располагали англичане, но этот товар нельзя было продать с выгодой в качестве «независимых» военных операций. Американцы почти не надеялись приостановить существующую английскую пропаганду. Однако, учитывая неповоротливость английских деятелей прессы, американцы считали, что им удастся продолжать свою политику опубликовывания официальных заметок и очерков военных корреспондентов раньше появления официальных коммюнике Юго-восточно-азиатского командования. Настало время оказывать на англичан всяческое давление путём общественного мнения. Для этого наилучшим способом было сравнение их негодной организации с системой Стилуэлла.

Чарльз Ид заявил, что все заметки и очерки военных корреспондентов могут опубликовываться лишь после выхода официальных коммюнике. Он понимал суть происходящего, но никак не мог понять неизбежные лабиринты штаба Маунтбэттена, по которым продвигалось предложение, прежде чем превратиться в приказ. Англичане и американцы могли вести дебаты лично и по радио неделями, прежде чем решение Маунтбэттена принимало форму приказа. Поэтому пресс-атташе Стилуэлла согласился на предложение Ида направить личного представителя Стилуэлла в Канди (Цейлон), куда должен был переехать штаб Маунтбэттена. Переезд штаба, расквартирование его на новом месте, бесконечные споры и дебаты на иерархически лестнице штаба Маунтбэттена — всё это должно было вызвать задержку окончательного [176] приказа Маунтбэттена, запрещающего Стилуэллу опубликовывать очерки военных корреспондентов ранее официальных коммюнике. Присутствие личного представителя Стилуэлла могло не только отсрочить появление этого приказа; такой представитель мог также защищать интересы Стилуэлла при заключении какого-либо соглашения; в то же время он мог всячески сдерживать Жубера.

В качестве своего личного представителя Стилуэлл решил направить в Канди того самого пресс-атташе, который вёл переговоры с Идом. На этого офицера была возложена чрезвычайно щекотливая задача. Он должен был мешать англичанам в их попытках возвеличить себя за счёт китайцев и американцев, но делать это так тонко, чтобы Стилуэлла никогда не могли обвинить в нежелании «сотрудничать». Эта задача требовала таких тактических методов, которые, будучи раскрытыми, не могли бы вызвать серьезных официальных осложнений.

Ведемейер всё ещё находился в Вашингтоне с группой офицеров штаба Стилуэлла, когда представитель Стилуэлла прибыл в Дели. Он, Маккелвей и бригадный генерал Рей Медокс, руководитель американских оперативных работников в штабе Юго-восточно-азиатского командования, начали разрабатывать план политической кампании. Хотя Медокс заявил, что он почти ничего ие знает по этому вопросу, он лучше всех защищал американские интересы в штабе Маунтбэттена. Его точка зрения не вызывала сомнений. Он много раз говорил: «Я получаю жалованье от правительства Соединённых Штатов и стою на страже американских интересов. Об этом я заявлял верховному главнокомандующему (Маунтбэттену) и всем остальным». Маккелвей, бывший редактор газеты «Нью-Йоркер», являлся ловким политиком, которого почти никогда нельзя было поймать врасплох. Представитель Стилуэлла — автор данной книги — был самым младшим членом этого трио.

Считая, что наступление является наилучшей обороной, Медокс предложил штабу Маунтбэттена разграничить вопросы прессы, вопросы пропаганды и вопросы гражданских дел, на том основании, что американцы могли принимать участие в составлении сведений о военных действиях, но не могли в силу политики Соединённых Штатов принимать какое-либо участие в вопросах пропаганды, [177] которая здесь в конечном счёте была основана на философии колониального режима. Изъятие вопросов прессы из юрисдикции Жубера явилось бы большой победой Медокса, Маккелвея и автора. Такая победа означала бы устранение одного из двух умных людей в английской организации. Кроме того, Медокс был абсолютно искренен, опасаясь последствий, которые могут возникнуть, если американцы будут связаны с английской пропагандой в Азии.

Эти три американца устроили совещание с Жубером и Идом. Совещание длилось около часа в разговорах об «общих высоких интересах». Американцы наступали, а англичане отступали, избегали удара и парировали. Американцы настаивали на своём, что, — по словам Маккейвела, — «было не так плохо, так как спор шёл между кадровым офицером, писателем-юмористом и бывшим полицейским репортёром, с одной стороны, и двумя личными представителями премьер-министра — с другой».

Совещание было прервано сообщением Жубера о том. что он намеревается поехать в Лондон для встречи с Ведемейером и обсудить с ним все вопросы. Хотя американцы боялись результатов этого совещания, так как Ведемейер, незнакомый с проблемой, мог быть обманут ловким Жубером, они всё же были довольны тем, что соглашение о запрете опубликования специальных сообщений до появления официальных коммюнике было отложено. Это соглашение, в любом случае, было бы обращено против Стилуэлла и американских воздушных сил, которыми тогда командовал генерал-майор Стратемейер. Стратемейер также возглавлял Восточное авиационное командование, объединявшее 10-ую воздушную армию и части Британского воздушного флота.

В то время как политики вели свои переговоры в комфортабельных условиях прохладного Дели, люди на поле боя переживали тяжёлый период. «Разбойники» Meрилла, не имея артиллерии, попали в беду в джунглях, к востоку от Шадузупа. Мерилл, страдавший серьёзной сердечной болезнью, отказывался эвакуироваться. Он лежал на своём командном пункте и руководил операциями до тех пор, пока Стилуэлл не приказал ему уехать. Находясь в тяжёлом состоянии, он был направлен 30 марта в 20-й госпиталь в Ледо. Командование принял полковник Чарльз Хантер. [178]

Уингейт совершил свой последний полёт ночью 24 марта. Он объездил свои передовые позиции и направлялся в Индию в американском самолёте В-25, который потерпел катастрофу во время грозы. Самолёт врезался в гору, и находившиеся в нём Уингейт, экипаж и два английских военных корреспондента погибли. На его пост был назначен генерал-майор Лентэнь.

Американцы тяжело перенесли смерть Уингейта, который завоевал уважение своей целеустремлённостью и -настойчивостью в утверждении, что английские и индийские войска могут победить японцев в джунглях. Официально англичане также скорбили о его смерти, но в действительности английская старая гвардия была довольна, что избавилась от офицера, который благодаря своей оригинальности всегда служил источником неприятностей.

Японское наступление, начавшееся 17 марта 1944 года в провинции Манипур с целью изгнать англичан из Имфала и перерезать Ассам-Бенгальскую железную дорогу, являющуюся линией коммуникаций Стилуэлла, было значительно более важным событием, чем смена одного командующего и смерть другого. Без этой железной дороги войска Стилуэлла были бы обречены на голодную смерть.

Японцы форсировали реку Чиндвин у Хомалина и у Таунгдута, находящегося яа расстоянии тридцати миль к югу. Они следовали по дорогам, которыми в 1942 году пользовался Стилуэлл во время своего отступления. Англичане не хотели использовать эти дороги в своём наступлении на барьер реки Чиндвин, так как считали, что «по этим тропам» они не смогут снабжаться. Однако японцы привели по «этим тропам» в Имфал не только нехоту, но также танки. Они пересекли индийскую границу и 22 марта атаковали англичан. В это время третья колонна японцев начала продвигаться вверх по долине Кабау. 17-я дивизия, та самая, которая была сильно потрепана в Бирме в 1942 году, неожиданно оказалась отрезанной. Эта дивизия несла гарнизонную службу в Тиддиме, в 164 милях к югу от Имфала.

Японские войска двигались с невероятной быстротой: они обошли Укрул и появились в районе Кохима и вдоль дороги Имфал — Кохима — Димапур. Не только 14-я армия была отрезана от наземного снабжения, но передовые [179] отряды японцев дошли до пункта, находящегося в 30 милях от Ассам-Бенгальской железной дороги. Положение было безвыходным. Неудача англичан могла привести к тому, что все возможные наступления союзников в Юго-Восточной Азии на ближайшее будущее станут неосуществимыми. Без железной дороги Стилуэлл не только не мог наступать, но ему оставался сомнительный выбор: пробиваться со своими китайцами через японские войска, которые могли заставить его отступить в Ассам, или пытаться отступать через неизведанные тропы в джунгли Гималаев в Китай.

Англичане, которые своим постоянным отказом наступать сами создали такое положение, очутились перед опасностью уничтожения четырёх дивизий, несущих гарнизонную службу в Имфале и на дороге, ведущей в Тиддим. Потеря этих дивизий явилась бы таким ударом, от которого англичане никогда не смогли бы оправиться.

Из своей хижины в джунглях Стилуэлл с возрастающим волнением следил за ходом событий. Всё, что ему удалось сделать за долгие месяцы тяжёлых переговоров и трудных военных действий, было обречено на уничтожение. Но несмотря ни на что, он продолжал свою кампанию. Китайские войска и «разбойники» Мерилла продолжали воевать, а бригады Лентэня разворачивались вдоль железной дороги Мандалай — Могаунг. Задача Лентэня заключалась в недопущении подвоза японцами грузов и подкреплений по этой дороге. Военные качества Лентэня были ещё неизвестны, но Стилуэлл не имел радужных надежд. Зная прошлые боевые действия англичан, он опасался того, что они будут разгромлены в Манипуре. Американцы не ставили и ломаного гроша за успех англичан. Тревога Стилуэлла дошла до того, что он предложил Слиму 38-ю китайскую дивизию.

Японцы вошли в Индию. При всех понесённых ими на других фронтах поражениях, такая победа давала великолепную пищу для пропаганды. Эта пропаганда сеяла панику в Индии, так как англичане продолжали издавать туманные и часто лживые коммюнике, что ещё больше подрывало доверие народа. 8 апреля Жубер заявил: «Ясно, что планы врага опрокинуты... За исключением нападения на крупные города и захвата дорог, всё японское наступление не имеет никакого значения». Пытаясь успокоить местное население, англичане, как всегда, [180] заявляли следующее: «Мы всё время этого ожидали и сумеем справиться»... Такая пропаганда лишь убеждала слушателей в самом худшем.

Англичанам необходимо было что-то предпринять. Уйти и оставить Ассам-Бенгальскую линию коммуникаций и Стилуэлла на произвол судьбы? Но это вызвало бы такой взрыв общественного негодования во всём мире, что старое прозвище «коварный Альбион» показалось бы комплиментом. Отойти в долину Имфала и пытаться удержаться там, означало бы потерю четырёх дивизий. Хотя эти дивизии в основном состояли из индийцев, они представляли собой четверть всех военных сил в Индии. Ни «дин английский главнокомандующий не смог бы удержаться после такого поражения. Итак, англичанам необходимо было что-то предпринять и предпринять срочно.

Стилуэлл и Стратемейер согласились передать большую часть американских военно-транспортных самолётов для поддержки 14-й армии. Эти американские транспортные самолёты, совместно с британским воздушным флотом, должны были немедленно переправить две дивизии из Аракана в Имфал. Они перевозили людей, мулов и артиллерию, оставляя лишь грузовики и тракторы. В то же время англичане продвинули 33-й корпус через всю Индию на выручку маленького потрёпанного гарнизона в Кохиме. Слим, памятуя о том, что может случиться с защитником, когда войска его рассредоточены, приказал 17-й дивизии вернуться в Имфал. Выполняя это приказание, 17-я дивизия понесла потери, примерно равные потерям 1942 года. Поэтому Слим направил ей в помощь 23-ю дивизию. Обе дивизии вернулись в Имфал, сильно потрёпанные.

С развитием японского наступления в центр внимания попала Кохима. Эту, в прошлом красивую, деревню, расположенную на высотах между Имфалом и Димапуром, Защищало лишь 3 500 английских и индийских солдат, в то время как японская дивизия перерезала все пути отхода по дороге Имфал — Димапур. Слим, который мастерски провёл подготовку и осуществление своего плана защиты района Имфал — Кохима, не предвидел Этого обстоятельства. Он не ожидал сильной атаки Кохимы. Захват японцами данного населённого пункта обозначал вероятную гибель всех защитников этого района. [181]

Японцы начали напряжённую осаду Кохимы. Маунтбэттен прилетел в Имфал и имел длительное совещание со Слимом. Но эта кампания отличалась от кампании 1942 года. Эту кампанию должны были выиграть англичане, и — в первый раз за всё время военной карьеры Слима в Юго-Восточной Азии — ему была предоставлена полная свобода. Помня о роли гражданского населения Бирмы в 1942 году, Слим эвакуировал более 50 тысяч гражданских лиц сразу, как только начались события. Это означало, что количество ртов уменьшилось на 50 тысяч, и на эту же цифру уменьшилось количество тех, которые могли мешать в военных операциях, а возможно даже участвовать в действиях «пятой колонны».

Слим собрал свои силы у Кохимы и на равнине Имфал. Он не направлял небольших подразделений для борьбы с отдельными группами врага. Слим приказал своим трём тысячам солдат Кохимы держаться до последнего человека и не дать японцам захватить Кохиму — плацдарм для вторжения в Индию — до подхода 5-й и 7-й дивизий, переброшенных из Аракана. Эти дивизии пробивали себе дорогу из Имфала. Дивизии должны были удержаться до подхода 33-го корпуса, который перебрасывался через Индию по железной дороге. В течение сорока дней английские и индийские войска выдерживали осаду, после чего прибыл 33-й корпус и соединился в Имфале с 4-м корпусом.

В течение всей осады американские воздушные силы привозили абсолютно всё, включая даже питьевую воду, осаждённым войскам в Имфале и в Кохиме. Лётчики вели самолёты сквозь самые тяжёлые муссоны. В некоторых районах возле Кохимы уровень осадков достигал 300 дюймов в год. Однако американские лётчики не прекращали снабжать англичан и даже не ворчали по этому поводу. Англичане, наконец, начали воевать. Они послали пехотную бригаду с заданием, напоминающим действия «разбойников» Мерилла, чтобы отрезать крупную базу снабжения врага в Укруле. Англичане произвели мощный артиллерийский налёт на крупную японскую часть в Бишнапуре, по дороге в Тиддим. Благодаря налётам истребителей и бомбардировщиков японцы гибли при отступлении, превратив всю дорогу в путь смерти. Японцы, лишённые снабжения, терпели поражение повсюду. Они [182] гибли от английского и индийского оружия, но ещё больше гибли от муссонов.

Японцы рассчитывали на молниеносный удар, который приведёт их в Ассам до того, как англичане успеют что-либо предпринять. Это был блестящий стратегический план, который мог быть осуществлён, если бы они его начали недели на две раньше. В этом случае погода не играла бы на-руку англичанам. Начались дожди; японцы были отрезаны от снабжения раньше, чем они достигли Ассама. У них не было самолётов, и они не могли снабжаться по воздуху. А американские и английские лётчики умудрялись перевозить грузы своим войскам в любую погоду. Хотя войска Слима дрались хорошо, тем не менее лишь муссоны явились решающим фактором.

Согласно официальным английским сообщениям, последний японский солдат был изгнан из Индии 25 августа. Маунтбэттен утверждал, что погибло 40 тысяч японцев. Несмотря на всю величину этой цифры, она нам кажется вполне вероятной. Японцы рискнули на эту операцию, так как они не могли остановить наступление Стилуэлла к югу — через долину Хуконга и Могаунга. Они решили напасть на англичан для того, чтобы зайти Стилуэллу в тыл в Ассаме. Таким образом, Стилуэлл осуществил, хотя и окольным путём, свою первоочередную задачу: он заставил англичан воевать. Благодаря своему наступлению, он вынудил японцев напастъ на англичан, которые спокойно сидели к западу от реки Чиндвин. А англичане, в свою очередь, были вынуждены воевать, так как в противном случае они бы погибли.

В течение тех месяцев, пока Слим вёл бои в княжестве Манипур, китайские войска Стилуэлла продолжали двигаться на юг. «Разбойники» Мерилла продолжали свои обходные манёвры в помощь китайцам. Но дожди начали замедлять темп операций. Мерилл вернулся из госпиталя, убедив Стилуэлла, что хорошо себя чувствует.

Темп продвижения Стилуэлла несколько отставал от первоначального графика. Осуществление полученного им приказа захватить Мьиткьина казалось невероятным большинству американцев. Он ещё не захватил Могаунг, так что представлялось маловероятным, чтобы он успел добраться до Мьиткьина раньше, чем начнётся сезон муссонов. Но Стилуэлл должен был добраться до Мьиткьина! [183] Этот пункт являлся ключом всей кампании. Он имел большое стратегическое значение в качестве базы для грузовых воздушных перевозок. Захват Мьиткьина означал, что лётчики воздушной грузовой линии смогут покончить с чрезвычайно рискованной и опасной северной дорогой через «Горб» и начнут летать через более низкие горы из Мьиткьина. Бензин можно было бы перевозить в Куньмин по воздуху из Мьиткьина, куда доходили трубопроводы. Кроме того, захват этого города означал также организацию базы для истребителей, которые смогли бы впервые прикрывать весь путь через «Горб».

Стилуэлл и Мерилл разработали план объединения «разбойников» Мерилла с китайскими пехотными полками и с китайской артиллерией в три боевые группы. Эти группы должны были пройти к востоку от Шадузупа, пересечь 6000-футовый перевал Нора Хикет и попасть в Ритпонг, находящийся к северу от Мьиткьина. Этот план был очень рискован, так как дожди уже начались и период муссонов был на носу.

Подъём был слишком крут. Однако Мерилл и Стилуэлл решили попытаться. И 27 апреля Мерилл сообщил об этом своему штабу, находящемуся в сердце джунглей. В тот день прилетел Стилуэлл. Он часто летал в тыл врага для беседы с Мериллом, или же Мерилл летал в Шадузуп для переговоров со Стилуэллом. Разработанный тактический план требовал, чтобы две группы ударили по Мьиткьина, а третья прикрывала передвижение и отвлекала внимание. План требовал, чтобы ещё одна китайская дивизия была переброшена через «Горб» в Ассам, а затем отправлена на планёрах в район Мьиткьина после того, как соответствующие пункты будут захвачены боевыми группами. Стилуэллу удалось уговорить китайцев передать ему ещё одну дивизию.

Первая боевая группа «разбойников» Мерилла, известная под названием «отряд К», выступила 28 апреля под командой полковника Генри Кинисона-младшего. Из журнала боевых действий «разбойников» Мерилла, который последовательно вели майор Джон Джонс и капитан Кленси Топ, и из бесед с оставшимися в живых участниками похода можно уяснить, что произошло с этими отрядами.

Шёл дождь и тропы были в плохом состоянии. Люди устали — на них сказывалось влияние многих недель [184] боёв и сокращённого пайка. К 1 мая, ко второй годовщине отступления Стилуэлла из Бирмы, отряд Кинисона достиг вершины перевала Нора Хикет, Войска перебрались и перетащили большую часть животных. Проклиная всё на свете, спотыкаясь и падая в глубокую грязь, солдаты несли на своих спинах груз, предназначенный для животных.

Вторая боевая группа, носившая условное название «отряд X», под командой Хантера, начала подъём в тот же день, когда «отряд К» достиг вершины. Третий боевой «отряд М» не начинал ещё двигаться.

3 мая Стилуэлл прилетел на совещание в штаб Meрилла в Нобум. В этот день «отряд К» успешно атаковал войска противника, окопавшиеся в районе Салоунг — Хкаянг. «Отряд К» продвигался в Ритпонг. Дожди продолжались, и начался падеж животных. Мерилл радировал Стилуэллу, что, как он считает, «отряд X», несмотря на трудности, достигнет цели точно в назначенный срок, «Отряд М» двигался за остальными и имел несколько небольших стычек с противником. Лёгкие бомбардировщики атаковали Ритпонг.

Снова пошли дожди и стали поступать дурные вести. 9 мая Мерилл прилетел в Шадузуп для беседы со Стилуэллом. Генерал спросил Мерилла, где находились его войска. «Я буду лжецом или чародеем, если скажу вам, где они или что с ними сегодня случилось», — ответил Мерилл.

«Отряд X» обошёл Ритпонг и двигался на юг к Арангу, в направлении Мьиткьииа. К вечеру 10 мая он достиг Аранга. 11 мая Мерилл вылетел к Хантеру. Он обнаружил, что американцы начали болеть тифом. «Разбойники» Мерилла попали в местность, кишевшую тифозными клещами; многие умерли, а ещё большее количество людей необходимо было эвакуировать. Кинисон умер от тифа. 12 мая 41 американец был по различным причинам эвакуирован из Аранга и оставалось ещё 79, подлежавших эвакуации. Это было тяжёлым ударом для боевой группы, состоявшей из понесшего потери американского батальона и китайского полка.

13 мая «отряд К» принял бой с японцами, дав тем самым возможность «отряду X» продвигаться по дороге к Мьиткьина. Погода и дороги улучшались. «Отряду М» было приказано торопиться для соединения с [185] «отрядом X». 13 мая Мерилл радировал Стилуэллу: «...Могу отложить дело до полудня завтрашнего дня... если вы считаете, что мы слишком рискуем. По моему мнению... у нас есть шансы на победу и мы должны попытаться».

14-мая Мерилл радировал Стилуэллу сводку о 48-часовом наступлении на Мьиткьина. Он приказал «отряду М» остаться в Аранге, так как люди были настолько истощены, что не могли снова напрячь свои силы. Мерилл приказал «отряду К» двигаться вперёд для поддержки «отряда X». «Отряд К», выдержавший уже много боёв и имевший значительные потери, был почти обессилен. 16 мая Стилуэлл радировал Мериллу, вспомнив терминологию игры в бейзбол:

«Начинается, пожалуй, последний круг. Счет 0-0. Вы бьёте первый». Мерилл ответил в том же смысле: «Лично и от имени всех благодарю за сообщение. Надеемся занять все места для Вас. Важность последнего круга понимаем. Постараемся при ударе не промазать».

17 мая в 10.30 утра Хантер радировал, что атакует аэродром в Мьиткьина. Мерилл немедленно вылетел на самолёте, чтобы следить за наступлением. Один из американских батальонов Хантера имел лишь 10 офицеров и 200 солдат. Как только аэродром был занят, Мерилл немедленно направился в Шадузуп для переговоров со Стилуэллом о переброске китайцев. Хантер радировал, что захватил аэродром в 11.56 и собирает силы на случай возможной контратаки. Вскоре после этого он передал шифрованное сообщение: «Завтрак в кафе». Это обозначало, что аэродром может принять планеры. [186]