Затишье
Фабиан Чоу, который должен был вносить китайский дух в ежедневные коммюнике, издаваемые американцами в Бирме, шёл вместе с группой Стилуэлла. Чоу был безобиден, но работать с ним было абсолютно невозможно. Он до такой степени раздражал Стилуэлла, что тот готов был броситься на него каждый раз, когда китаец обращался к генералу с просьбой или с каким-либо вопросом.
Когда в Имфале группа Стилуэлла разделилась, направляясь в различные места, Чоу был оставлен с китайскими телохранителями. Чоу хотел немедленно отправиться один в Калькутту. Стилуэлл завтракал с генералом Ирвином, командующим этим участком фронта, когда Чоу с тупой и заискивающей улыбкой прервал трапезу. Не отправит ли генерал его в Калькутту на американском самолёте?
C трудом Стилуэлл сдержал себя и велел Чоу вернуться в американскую штаб-квартиру. Несколько позднее, когда Стилуэлл пришёл домой, простодушный китаец вновь обратился к нему с той же просьбой. Тогда генерал яростно набросился на него и отругал на типичный китайский манер.
«За все те годы, что я пожил с китайцами, я никогда не видел ничего более невоспитанного, чем ваш приход к завтраку командира для обсуждения ваших личных дел. Разве вы происходите из плохой семьи, неужели у вас нет никакого такта? Я не буду вмешиваться в это дело. Этим должен заниматься полковник Уимен».
Этот инцидент интересен лишь как пример состояния Стилуэлла. Он стал способен оскорбить китайца, от которого три месяца назад он просто бы отмахнулся, как от мухи. [87]
В таком настроении Стилуэлл сел в машину и отправился с несколькими старшими офицерами на разъезд в Манипур, где должен был сесть в поезд, идущий в Ассам и оттуда лететь в Нью-Дели. Остальные американцы, за исключением небольшой группы, оставленной в помощь китайцам, следовали за ним на грузовике. Люди Сигрейва остались для оказания медицинской помощи 38-й дивизии, которая находилась вблизи Имфала. Стилуэлл опередил своих сотрудников и прибыл в Динджан, где его встретили Бреретон и другие. Там он дал интервью газетчикам, которое впоследствии было названо «Наиболее честным заявлением о войне». Его заявление цитировалось различным образом, но ниже мы приводим его смысл: «Нас чертовски побили. Это было невероятно унизительным. Мы должны понять, почему это случилось, и вернуться назад».
Это правдивое заявление произвело в главной штаб-квартире в Дели сенсацию. Оно опровергало официальное, тщательно подготовленное британское заявление, что эта кампания была упорной и блестяще проведённой операцией, осуществлённой с целью выиграть время и подготовить Индию к обороне. Англичане не посмели не пропустить заявления Стилуэлла, но делали всё возможное, чтобы задержать появление его в печати. Они всячески отговаривали репортёров вообще опубликовывать его. В частных беседах старшие английские офицеры называли Стилуэлла смутьяном, которого следовало отослать в Соединённые Штаты.
Поэтому, когда Стилуэлл начал совещание с Уэйвеллом, ситуация была для него не совсем благоприятной. Стилуэлл твёрдо решил, что он намерен делать. 38-я дивизия выходила из Бирмы около Имфала. По имевшимся сведениям, остатки 22-й дивизии двигались дальше к северу, где у Форт-Херца их захватил муссон. Из этих войск Стилуэлл хотел создать высокоподвижные, хорошо натренированные части, с большой огневой мощью и использовать их для освобождения Северной Бирмы. Ему необходимо было согласие индийского правительства, премьер-министра Черчилля, генералиссимуса Чан Кай-ши и правительства Соединённых Штатов. Нелёгкая задача!
Англичане открыто говорили, что не хотят больше видеть китайцев в Индии. Начиная с Черчилля, все утверждали, что помощь китайцам была лишь пустой тратой [88] времени, так как они не надёжны ни в политическом, ни в военном отношении. Англичане особенно ненавидели и опасались Чан Кай-ши. В то время он, кроме всех прочих дел, сносился с Джавахарлал Неру, вторым по значению человеком в партии Ганди, оказывающей сопротивление британскому правительству. Мадам Чан Кай-ши навестила Неру в Индии и разрешила сфотографировать себя вместе с его семьёй. Это выглядело как олицетворение лозунга «Азия для азиатов».
Британская внешняя политика не меняется в зависимости от того, кто находится во главе правительства, будь то Черчилль, Эттли или леди Астор. Единый и окрепший Китай с оружием и с обученными генералами, отделённый от Индии и Бирмы лишь Гималаями, через 25 лет может явиться такой угрозой, которая вызывает беспокойство у английских империалистов. Они понимали, что им достаточно трудно держать на поводу две колонии и без того, чтобы ещё сдерживать китайцев. Кроме того, ещё есть Гонконг, торговые концессии в Китае, управление Малайским полуостровом, Сингапуром и т. д.
Отношения между более низшими чинами китайской армии и англичанами были также не на должной высоте. Об этом красноречиво свидетельствует нижеприведённое письмо, тщательно написанное китайским полковником. Это письмо было ответом на счёт, присланный английским управляющим чайной плантацией за услуги, оказанные китайскому полку, только что бежавшему из Бирмы.
«Штаб 112 полкаКитайский экспедиционный корпус
4 июля 1942 г.
Управляющему чайной плантацией Ледо
Ваше письмо от 3 июля и счёт № 12/МЛ/1942 были получены вчера. Письмо читается с интересом, а счёт написан без ошибки. Мы должны перевести Вам сумму, которую вы указали, но, к сожалению, я не могу этого сделать. По моему предположению, количество угля, которое применялось «для засыпки ям и строительства дорог и т. д.» не составляет 67,18 тонн. Я считаю, что это количество не превышает 10 тонн и стоило Вам по вашей цене 140 рупий. Но я не могу Вам заплатить даже за это количество. Я хочу Вам сделать другое предложение для решения этого вопроса. Вы можете нанять [89] сто кули и заставить их перенести уголь назад за один день. При максимальной оплате в 8 анна в день это будет вам стоить только 50 рупий. Считая, что около полтонны останется на земле, в отверстиях и на дороге, это составит ещё 7 рупий.
Более того, я могу вам указать способ получения этих 57 рупий. Можно продать на 743 рупии бамбук, который был собран для вашей плантации. 127 рупий можно выручить, продав доски, и 26 — за верёвки, что составит общую сумму в 896 рупий. Таким образом вы получите сверх причитающейся суммы 839 рупий.
Кроме того труда, который мы затратили на починку железного пола, он нам стоил ещё 1 200 рупий. Починка дороги обошлась в 1650 рупий, что составляет всего 2 850 рупий. Таким образом, Ваш чистый доход составит 3 689 рупий, которые я не собираюсь у Вас забирать.
На прощанье я хочу сказать вам ещё несколько слов:
1. Сейчас Китай и Британия являются друзьями, и англичанам не следует обращаться так с такими друзьями, как китайцы. Я видел англичан в Китае, с ними там так не обращаются.
2. Вы должны знать, что армия после горячего боя и долгого отступления обычно очень неосторожна и часто делает вещи, которые приносят неприятности другим. Мы, которые дрались в течение трёх месяцев, спасли 1-ю Бирманскую дивизию (английскую) у Енангьяунга и прошли длинный путь отступления, довольны своим поведением. И мы можем сказать, что ни одна армия в мире не могла поступить лучше, чем мы, а поэтому:
3. Вы были абсолютно неправы, когда постоянно чинили нам препятствия за время стоянки здесь. Я знаю, что вы это делали намеренно, так как:
4. Однажды вы принесли заявление, в котором указывалось, что двое наших офицеров вошли в Ваш дом и заставили «ваших людей» отдать два пустых ведра, угрожая при этом револьверами. Это было абсолютной бессмыслицей. Таким грязным заявлением Вы порочили нас.
5. У Вас нет никакого чувства «союзнического духа», а потому я считаю, что в Вас отсутствует национальный дух, чтобы не сказать, что вы непатриотичны. Нельзя жить в воюющем мире без естественных чувств, а потому я считаю: [90]
6. Что вы жалкий торгаш, Шейлок (если вы когда-либо читали «Венецианский купец», написанный вашим великим писателем Шекспиром, и последнее заключительное, — вы уронили честь вашей страны.
Я жалею, если оскорбил Вас, но я должен был высказать это, так мне велела моя совесть. Прощайте..
Я остаюсь Вашим преданным другом.
Полковник Чен, командир 112 полка».
И это письмо было получено англичанами от одного из тех презренных китайцев!..
Летом 1942 года Дели представляло собой весьма мрачное место. Подогреваемое невыносимой жарой, нара стало ощущение поражения и отчаяния. Проявления этого состояния в Малайе, Сингапуре и Бирме граничили с позором. Молодые английские офицеры и английские гражданские чины, которые ещё не были воспитаны в колониальном духе, понимали это и жестоко критиковали британское командование на Дальнем Востоке. Они открыто говорили, что индийское командование и британская армия в Бирме в течение многих поколений представляли лишь полицейскую силу, занимающуюся игрой в поло и распиванием чая. Многие офицеры были весьма пессимистично настроены: сумеет ли -эта сила справиться с индийской проблемой?
Сэр Стаффорд Криппс был направлен в Индию, чтобы сделать Ганди половинчатое предложение, но их свидание было обречено на неудачу. Ганди призывал к гражданскому неповиновению во всей стране и требовал, чтобы англичане оставили Индию. Он и его соратники были быстро арестованы, что вызвало взрыв неорганизованного восстания и саботажа, во время которого было нарушено железнодорожное сообщение. Но это сопротивление не получило достаточной силы из-за отсутствия руководителей, организации и оружия. Арест лидеров Конгресса считался самой крупной ошибкой лорда Линлитгоу, но впоследствии оказалось, что это был мастерский удар вице-короля, который хорошо понимал неспособность индийцев произвести революцию, когда их наиболее могущественные вожди находятся в тюрьме. Чере? два-три месяца индийская проблема представляла [91] незначительную помеху для военных действий, хотя позже её выставляли основной причиной военной бездеятельности англичан.
Английский генеральный штаб заявлял официально, хотя и в узком кругу, что нельзя предпринимать никаких попыток освободить Бирму из-за индийской проблемы и ещё потому, что индийские войска не в состоянии победить японские войска в джунглях. Против этого выступали только два влиятельных голоса. Один из них принадлежал Стилуэллу, а другой генералу Чарльзу Уин-гейту, организатору групп для действий по глубоким тылам противника, который погиб при авиационной катастрофе в 1944 году. Впоследствии они оба стали наиболее ненавистными людьми в Индии.
Уингейт и Стилуэлл резко расходились во взглядах по вопросам военной тактики, но во всех остальных вопросах были вполне согласны. Оба хотели драться. Оба изнемогали от унижения, вызванного поражением. Оба утверждали, что японцы не являются сверхчеловеками и их можно побить в их же джунглях. Стилуэлл настаивал на формировании обычных наземных войск и не верил планам Уингейта, предпочитавшего действия небольших групп в тылу врага с целью организации засад, уничтожения складов и создания паники. Он указывал, что всё это можно было сделать лучше и с меньшими — потерями силами авиации. Однако Стилуэлл был ярым защитником Уингейта. «Я всецело за Уингейта, — сказал он однажды. — Он хочет драться, а это редкое качество на этом театре операций».
В генеральном штабе офицеры с красными штабными петлицами втихомолку поносили этих командиров. Стилуэлл и Уингейт были постоянным источником неприятностей для бездельников. Уингейт, так как он был англичанином и не в очень высоких чинах, сталкивался с проволочками, препятствиями и личными оскорблениями. Кампания против этого англичанина достигла наивысшей точки после его смерти. В то время как официальная английская пропаганда делала всё возможное, чтобы создать английского героя из Уингейта и прикрыть созданным ему ореолом бездеятельность англичан в Юго-Восточной Азии, офицеры штаба лорда Луи Маунтбэттена дошли даже до утверждения, что Уингейт был сумасшедшим. [92]
В отношении Стилуэлла они придерживались того мнения, что это странный, эксцентричный человек, занятный в своём роде, но ничего не смыслящий в логистике. Слово «логистика» стало лейтмотивом английской оппозиции желаниям Стилуэлла. Это слово он никогда не мог произносить без усмешки. Логистика делала невозможной кампанию за освобождение Бирмы. Союзнические силы не могли быть посланы в джунгли и должны были продвигаться по внешним линиям коммуникаций, чего «невозможно было сделать при наличии индийской проблемы», и т. д. Тем временем бережливые японцы спокойно сидели на внутренних линиях коммуникаций, делая невозможным нападение 16 индийских дивизий на четыре японские дивизии, находившиеся в Бирме.
В начале июня Стилуэлл отправился в Чунцин для переговоров с Чан Кай-щи. «Чан Кай-ши, вероятно, вышвырнет меня пинком под зад», — сказал он офицерам штаба. Он добавил, что никто не имеет права вернуться в Соединённые Штаты без разрешения доктора Вильямса; иными словами, лишь состояние здоровья принималось во внимание.
Из Вашингтона сообщили, что не может быть никакого сокращения состава американского штаба в Чунцине или других действий, которые могут быть истолкованы китайцами как «уменьшение американской помощи». Этот приказ совпал по времени с всё возрастающим отвращением американцев к Дели и с невысказанным, но всё увеличивающимся желанием почти всех офицеров штаба Стилуэлла уехать в США для получения новых назначений.
Перед отъездом в Чунцин Стилуэлл услышал ворчливое согласие лорда Линлитгоу и Уэйвелла на передачу лагеря итальянских военнопленных в Рамгаре (провинция Бихар) китайцам, входившим в Индию. Он не получил от англичан одобрения за привод в Индию большого количества китайцев.
Стилуэлл не имел полномочий от Чан Кай-ши на пе реброску ещё большего количества китайцев в Индию. Для того же чтобы провести обучение и вооружение войск в Китае, необходимо было открыть пути, ведущие в блокированную страну. Только при этом условии можно было туда доставить грузовики, танки и тяжёлое оборудование. [93]
В Чунцине Стилуэлл изложил свой план Чан Кай-ши и Хо Ин-цину, китайскому военному министру. В ответ на обещание Стилуэлла организовать в Индии учебные лагери, обеспечив их необходимым числем инструкторов и вооружением, Чан Кай-ши обещал неограниченные людские резервы. Оставалось убедить правительство Соединённых Штатов заставить англичан принять китайские войска и поставить их в нужные условия. Необходимо было, чтобы англичане продолжали платить, кормить и одевать китайцев. Всё вооружение и боеприпасы, за исключением пушек Брена и транспортёров для них, предоставлялись Америкой. Американцы должны были полностью контролировать обучение. Соединённым Штатам удалось уговорить Черчилля разрешить ввести дополнительное количество китайских войск в Индию.
Пока Стилуэлл был занят этими вопросами, моральное состояние членов его штаба в Дели непрерывно ухудшалось. Все хотели вернуться домой из-за сильной тоски по родине и отвращения ко всему английскому или китайскому; они естественно считали Стилуэлла виновником всех оскорблений, как истинных, так и воображаемых, которые были им когда-либо нанесены. Все эти настроения усиливались бездеятельностью. Некоторые офицеры утешались приступами жалости к самим себе. Они испытывали облегчение, стеная о принесённой в жертву военной карьере. Никто не помнил о том, что миссия в Бирму не явилась делом рук Стилуэлла. Генерал должен был сказать Вашингтону правду, что эта миссия обречена на неудачу. Стилуэлла жестоко критиковали за то, что он следовал указаниям правительства. Его лично упрекали в честолюбии и попытке создать для себя ответственный пост.
Одновременно с переговорами о переброске китайских войск в Индию Стилуэлл обсуждал проект постройки дороги из Индии в Китай. Военное министерство США понимало необходимость такой дороги в случае падения Бирмы. Это отнюдь не являлось, как думают многие, личной инициативой Стилуэлла. Когда он скрестил оружие с англичанами по этому вопросу, он только выполнял приказание своего правительства.
Англичане были против постройки дороги, начиная с того дня, когда о ней было впервые упомянуто, и до того дня, когда она была закончена. Они пытались не [94] допустить постройки дороги всеми возможными средствами, даже после того, когда они официально одобрили проект дороги. Они никогда открыто не выступали против постройки дороги. Но на секретных заседаниях штабов в Дели, Лондоне и Вашингтоне лучшие английские умы пытались доказать, что строительство такой дороги невозможно и абсурдно. Англичане были против строительства этой дороги, во-первых, потому, что боялись китайцев, а во-вторых, потому, что такая дорога могла поставить под угрозу интересы крупных пароходных компаний, контролирующих все сообщения между Индией и Бирмой. Лозунг «Все дела должны итти по-старому» никогда не выходил в Индии из моды. Как это ни странно, но англичане препятствовали строительству дороги даже тогда, когда пресс-атташе штаба Маунтбэттена пытался создать у публики мнение, что строительство дороги следует отнести к заслугам этого лорда.
От разрешения этих проблем Стилуэлла отвлекали административные и политические затруднения, связанные с увеличением его полномочий. Сиберт был оставлен во главе штаба в Дели. Ему следовало присматривать за Бреретоном, который всё время пытался поставить себя на одну ногу со Стилуэллом. Сиберт не являлся политиком, а потому все эти дела неизбежно пали на плечи Стилуэлла, находившегося в Чунцине. К этим хлопотам добавлялись новые, связанные с созданием службы снабжения под началом генерал-майора Уилера. Штабы Уилера и Бреретона немедленно вступили в ссору, основанную на мелкой военной зависти между войсками и тыловыми службами. Эти распри не удалось урегулировать до тех пор, пока Бреретон не уехал в Каир и на его место был назначен генерал-майор Клейтон Биссель.
Сплетни и раздор среди американцев в Дели должны были улаживаться штаб-квартирой Стилуэлла, но, к сожалению, сделать это не удавалось. Стилуэллу приходилось разбирать все незначительные перебранки и случаи аморального поведения, о которых ему даже и не следовало слышать. Разве не достаточно того, что ему приходилось бороться с англичанами за каждый шаг к достижению своей цели и цели своей страны? Англичане, занятые своей индийской проблемой, ничем не помогали Стилуэллу. [95]
Тем временем Стилуэлл получил директиву от Объединённого англо-американского штаба в Вашингтоне. Указывалось, что первоочередной задачей американских сил является помощь Китаю. Стилуэллу было приказано изучить возможности строительства дороги, которая впоследствии получила название «дороги Стилуэлла». Америка приняла на себя всю ответственность за строительство дороги с баз, которые англичане предоставляли в её распоряжение. Объединённый англо-американский штаб приказал англичанам построить различные аэродромы, в основном в Ассаме, для обеспечения воздушных грузовых перевозок в Китай и для того, чтобы эти аэродромы могли служить базами для американских тактических воздушных сил. Американские авиационные силы предназначались для прикрытия воздушной линии и для нападения на японские аэродромы и Военные объекты в Бирме. Для англичан это явилось горькой пилюлей и первым поражением перед Объединённым англо-американским штабом. Основным аргументом, выдвигаемым англичанами, была невозможность строительства подобной дороги, и в качестве альтернативы они предлагали комбинированную операцию в Рангуне. Предлагая такую-операцию, англичане прекрасно понимали, что средства для её проведения не будут готовы в жечение многих лет.
Отношение военного министерства США к строительству дороги было основано на мнении, что Японию нельзя победить до 1947 или 1948 года. Тихоокеанская стратегия постепенного захвата острова за островом была ещё не испытана, она могла оказаться безуспешной. Считалось необходимым иметь дорогу, ведущую в Китай, для того, чтобы, во-первых, китайская армия могла получать вооружение и боеприпасы и сковывать вражеские дивизии, которые иначе могли бы быть использованы против Макартура,. и, во-вторых, для того, чтобы по этой дороге могли передвигаться и снабжаться американские военные силы, если переброска таких войск в Китай когда-либо станет необходимой.
Эта дорога была как бы чёрным ходом, ведущим в Японию. Все надеялись, что она будет использована только для перевозки вооружения, боеприпасов и оборудования, так как политика, проводимая американским военным министерством, требовала, чтобы англичане и китайцы сами, своей кровью, вели войну в Азии. Военное [96] министерство отнюдь не намеревалось присылать войсковые соединения, за исключением воздушных сил.
Первоначально намечалось соорудить двухпутную дорогу, на всём протяжении которой могло вестись движение в оба направления. Но так как план операций на Тихом океане начал реализоваться раньше срока и стратегия захвата острова за островом себя оправдывала, то первоначальный проект был изменён. Было решено построить однопутную дорогу, по которой могли перебрасываться грузы в одну сторону, в Китай. Прибывающие по этой дороге в Китай грузовые машины оставлялись бы американским военно-воздушным силам в Китае и китайской армии, которые испытывали в них острую нужду. Много позднее этот проект был снова изменён.
Успех на Тихом океане в сочетании с тем, что союзники начали понимать, что Чан Кай-ши не собирается ни сдаваться японцам, ни воевать с ними, независимо от количества получаемого имущества, вызвало у военного министерства США новое решение: дорога должна быть использована для прокладки трубопроводов, идущих из Калькутты в Куньмин, для снабжения организованной в то время 14-й воздушной армии нефтяными продуктами. Сама по себе дорога получала второстепенное значение и предназначалась для перевозок (в одну сторону) некоторого количества тяжёлого оборудования для китайской армии и значительно большего количества для 14-й воздушной армии. Но здесь мы забегаем вперёд.
Наконец, Стилуэлл получил разрешение перебросить китайцев через «Горб» для обучения их в Рамгаре. Чан Кай-ши обещал «неограниченные» людские резервы, и Стилуэлл понимал, что для прокладывания своей дороги ему придётся рассчитывать лишь на эти войска. Он понимал, что англичане не окажут никакой помощи, независимо от многочисленных обещаний, а на все просьбы Стилуэлла о присылке американской пехоты, обращённые к военному министерству, следовал отказ.
Стилуэлл отчётливо понимал нужды войны на Тихом океане. Его скромные требования о присылке американских войск были основаны на следующем плане:
1. При наличии американских боевых частей или без них путь, по которому должна быть проложена дорога, необходимо очистить от японцев. Однако американские [97] войска ускорили бы эту операцию и тем самым освободили хорошо обученные в Индии китайские дивизии для использования в самом Китае.
2. В сочетании с операциями по очистке дороги, ведущимися из Индии, некоторые китайские дивизии в Юньнани могли помочь Стилуэллу, атакуя японцев южнее, вдоль старой Бирманской дороги.
3. После соединения войск, наступающих из Индии и из Китая, Стилуэлл намеревался использовать войска, базирующиеся на Китай, для охраны дороги, и немедленно перебросить в глубь Китая все имеющиеся в его распоряжении американские и китайские войска, базирующиеся на Индию, для нанесения удара из Куньмина с целью:
а) захвата области Кантон — Гонконг;
б) захвата Формозы.
Стилуэлл заявил участникам конференции в Каире, что в случае удовлетворения его незначительной просьбы в войсках, он будет в Кантоне и Гонконге поздней осенью 1944 года, а в Формозе ранней весной 1945 года.
План Стилуэлла основывался на тщательном и детальном изучении всех возможных факторов; успех его зависел лишь от полной поддержки китайцев. Чан Кай-ши, после того как он первоначально одобрил план в Каире, изменил своё решение и отказался содействовать его выполнению. Это обстоятельство в сочетании с упорным нежеланием англичан пустить кого-либо в Гонконг раньше, чем они сами там будут, и вызвало крушение плана.
Стилуэлл надеялся начать освобождение Бирмы в январе 1943 года. С этим расчётом он собрал горстку самолётов С-47 и перебросил 13 тысяч китайцев через «Горб» из Куньмина в Динжан. Эти китайские солдаты были переброшены через самый ужасный горный хребет, на высотах, вдвое превышающих нормальные потолки самолётов, при худшей в мире лётной погоде и со второразрядных аэродромов. Радионавигационного оборудования не было и в помине. Самолёты летали без должного профилактического ремонта, запасных частей, и им постоянно угрожал перехват со стороны японцев, и тем не менее все 13 тысяч китайских солдат были переброшены в короткий срок без малейших происшествий.
Рамгар начал приобретать военный облик. Пехотинцы находились под командованием Мак Кейба, артиллеристы [98] были подчинены Слинею, а интендантство Холкомбу. Чан Кай-ши и Хо Ин-цин согласились, что всё обучение будут проводить американцы. Китайские генералы не будут ни во что вмешиваться, выставляя лишь учеников для занятий и сами воспринимая американскую тактику. 38-я и 22-я дивизии к тому времени были воссозданы и полностью укомплектованы. Они оставались под командованием тех же генералов, которые командовали ими в Бирме.
Генерал Сун Ли-жен, чьи войска спасли окружённых англичан в Енангьяунге, командовал своей 38-й дивизией, а генерал Ляо Яо-сян, который не сумел контратаковать в Пьинмане, продолжал командовать 22-й дивизией. Эти генералы представляли весьма интересный контраст. Сун Ли-жен был для китайца довольно высок, худ и чрезвычайно красив. Он окончил Военный институт в Виргинии (США) и получил диплом инженера, окончив университет в Пюрди. Это был неторопливый человек; он медленно говорил, слегка заикался и считался наилучше подготовленным китайским генералом. Ляо Яо-сян был низкоросл, коренаст, вспыльчив, носил очки. Он окончил французскую Военную академию в Сен-Сире. Ему простили его проступок в Пьинмане потому, что американцы были уверены в том, что его непосредственный начальник генерал Ту Ли-мин отменил приказание Стилуэлла. Оба эти генерала оказались добросовестными и создавали не больше неприятностей, чем любой китаец, поставленный в условия иностранного обучения.
Хотя американские офицеры полностью отвечали за обучение, они не имели никаких полномочий. Лично Стилуэлл был единственным иностранцем, который имел право командовать китайцами. Поэтому для того, чтобы регулировать китайское администрирование и дисциплину и т. п., полковник Хейдон Ботнер был назначен начальником штаба китайских экспедиционных сил. Таким образом он являлся начальником штаба при Сти-луэлле, в его ведении находились такие вопросы, как выплата жалованья китайским войскам, он же служил для связи между Сун Ли-женом и Ляо Яо-сяном и военными училищами.
Особенно мудрым было назначение Слинея командующим артиллерией. Он являлся не только прекрасным [99] артиллеристом, но китайские солдаты, которые воевали в Бирме, его звали и уважали больше, чем остальных американцев. Китайцы называли его «американцем с большим лицом и без волос». И всё же Слиней написал нижеследующее о китайской армии во время кампании:
«Чем больше я узнаю китайскую армию, тем хуже я о ней думаю. Солдаты работают как черти, но неспособность их офицеров сводит эту работу к нулю. 5-я армия считается одной из лучших, если не самой лучшей китайской армией. Трудно представить себе, с каким же низким уровнем нам придется ещё встретиться.При планировании защиты Пьинмана я не очень волновался, так как хорошо знал китайский метод действия. Я был уверен, что они никогда не станут атаковать. Они великолепные мастера находить оправдания тому, что отказываются делать по нежеланию. Для этого китайцы фабрикуют ложную информацию о противнике, сообщают, что части опоздали, нужные приказы не получены и так далее.
С китайской точки зрения, любое обещание зависит от продолжения существующих благоприятных условий. Любое изменение этих условий уничтожает соглашение, и приходится всё начинать сначала. Поэтому весьма трудно добиться взаимодействия между частями.
До передачи китайской армии вооружения по ленд-лизу необходимо, чтобы китайские артиллеристы показали своё уменье стрелять. В противном случае материальная часть будет тратиться попусту...»
И все же военное обучение китайцев в Рамгаре проходило неплохо. Американские офицеры начали признавать, что китайцы не только способные, но и великолепные ученики. Перед окончанием курса эти же офицеры утверждали, что китайцы как ученики превосходят американцев. Вначале китайцы не прислали обещанных переводчиков, а потому американцы обучали их личным примером. Китайская способность к подражанию непревзойдена. «Какое счастье, что мы не говорим по-китайски и что у нас нет переводчиков, — сказал Слиней. Мы показываем и они подражают. У «их больше, чем у кого бы то ни было, развита способность к подражанию. Учатся они очень быстро». Китайцы обладали огромной любовью к любому виду оружия и с чисто [100] детским любопытством разбирали любое новое оружие с целью узнать, как оно устроено. Эта черта имела и обратную сторону. Каждый виллис передавался китайцам в великолепном состоянии, но они всё же не были удовлетворены. Первым делом они снимали карбюратор, затем остальные части. Наконец, весь автомобиль снова собирался, но уже никогда после этого он нормальна не работал.
Остатки 38-й дивизии вышли в район Имфала вскоре после Стилуэлла и находились в хорошем состоянии. Войска перешли через горы Чин по более лёгкой дороге, южнее группы Стилуэлла. Там дожди были слабее. Дивизия, будучи всегда хорошо дисциплинирована, сохранила оружие в хорошем состоянии. Солдаты были сравнительно здоровы и не заражены болезнью «нага», хотя и худы от недоедания.
Остатки 22-й дивизии , были застигнуты муссоном к северу от Форт-Херца. Как только было обнаружено их местопребывание, американцы начали самолётами доставлять им продовольствие, но плохая лётная погода и отсутствие достаточного количества самолётов затруднили эту задачу. Несколько окрепнув, китайцы сумели, наконец, переправиться через потоки, вызванные — муссоном, и пробиться сквозь джунгли к железнодорожной станции в Ледо. Когда китайские войска прибыли, наконец, в Рамгар, они представляли жалкое зрелище. Люди страдали тропической малярией, лихорадкой и были покрыты язвами «нага». Многие китайцы умерли от этих язв, хотя вообще их смертность была ниже того, что можно было ожидать, если бы белые люди находились в подобных условиях.
В 22-й дивизии дисциплина хромала, а вооружение пришло в негодность. Дивизия довела своё небольшое число грузовиков и артиллерию до Майнквана в долине Хуконга, где их и бросила. Но личное оружие войска принесли с собой. Это оружие настолько заржавело, что пользоваться им было нельзя.
И вот, опираясь на эти силы, Стилуэлл должен был строить свои надежды, вновь наладить наземное сообщение с Китаем. Он знал, что ему не удастся получить американские войска. Он предполагал, что англичане не будут воевать, а Хо Ин-цин после переброски 13 тысяч китайцев неожиданно прекратил поставку войск для [101] обучения. Не было прямого отказа. Просто новые контингенты китайских солдат не появлялись до 1944 года. Обучение шло удачно. Слиней очень хвалил своих китайских артиллеристов и его мнение поддерживали Мак Кейб и другие офицеры, принимавшие участив в первой бирманской кампании. На эту новую точку зрения встали и многие из тех, кто ранее таил злобу против китайцев и был весьма пессимистически настроен по поводу их обучения. С увеличением веры в китайцев улучшалось и моральное состояние американцев, которые теперь хоть занялись каким-то делом. Как это ни парадоксально, но нехватка вооружения и оборудования способствовала созданию более здоровой атмосферы. Эта нехватка не только не вызывала озлобления против Стилуэлла или китайцев, которые не были в ней повинны, но заставляла американцев работать ещё сильнее, выдумывая различные способы замены недостающих предметов вооружения. Майор Юджин Лейбурн, ранее кадровый сержант-оружейник, и несколько рядовых делали всё, начиная от ремонта оружия и кончая изготовлением мишеней для стрельбы из винтовок.
Китайцы овладели техникой стрельбы из миномете в невероятно короткий срок. Бывшие пехотинцы научились стрелять из 75-мм горной гаубицы в течение недели. Несколько медленнее они овладели пулемётом Браунинга и пушкой Брена, но скоро и эти трудности были преодолены. Они научились обращаться с полевыми телефонами и радиостанциями и довели американцев почти до сумасшествия своей склонностью без конца болтать по полевому телефону. Они работали от зари до поздней ночи. Их оружие находилось в безупречном состоянии. Для поддержания боевого духа не требовалось никаких особых развлечений и армейских варьетэ. У китайцев был только один явный недостаток: они недостаточно метко стреляли из винтовок.
Эти китайцы уже показали свою храбрость. Теперь они показывали свои способности к обучению. Оставался только один вопрос. Разрешат ли им воевать их политические и военные начальники тогда, когда они получав соответствующее вооружение и будут обучены? Этот вопрос волновал каждого американца. Во-первых, уступит ли Чан Кай-ши эти войска и, во-вторых, пустят ли генералы их в бой? [102]
Отказ китайской армии воевать требует некоторых пояснений. Он был основан на политике Чан Кай-ши. После отступления из Бирмы Стилуэлл выяснил, что китайским войскам, воевавшим против японцев на так называемом китайском восточном фронте, был дан приказ не вступать в бой с врагом. Они отступали, когда противник ещё находился от них на расстоянии 100 миль. Эта политика основывалась на стратегии Чан Кай-ши. и Хо Ин-цина, заключавшейся в накапливании людских резервов и вооружения с целью использовать их против коммунистов и других оппозиционных группировок после того, как Америка выиграет войну на Тихом океанр. Несмотря на огромные людские резервы Китая, Чан Кай-ши был в той же мере заинтересован в ведении «дешёвой войны», как и Черчилль.
Ни один китайский генерал по собственной воле не пустит войска в бой. В китайской армии не существует системы пополнений или замены; потери в конечном итоге доводят любую войсковую часть до нуля. Соответственно этому изменяется служебное положение, чин и доходы командира. Например, дивизия входит в бой, после боя от неё остаётся бригада. Таким образом, командир дивизии становится командиром бригады и соответственно уменьшается его влияние. Он снова пускает свою бригаду в бой, и из боя выходит лишь полк. Он понижается в должности до командира полка и так далее...
Как правило, китайские генералы получают мизерное жалованье. А поэтому они «зарабатывают» другими путями. Один из источников дохода — удержание жалованья солдат. Гоминдановские войска сравнительно регулярно получали жалованье от Чан Кай-ши, но это жалованье воровали различные генералы. Жажда наживы понуждает каждого генерала сохранять максимальное число войск. Другим источником генеральского дохода является продажа риса, предназначенного личному составу. Отсюда следует: чем больше солдат, тем больше риса, тем выше доходы. Сочетание этого неприкрытого воровства с полным отсутствием организованной системы снабжения привело к недоеданию всей армии. Ввиду отсутствия транспорта китайским войскам иногда приходилось совершать марши на сто и более миль. Во время этих походов многие солдаты умирали голодной смертью и ещё большее число дезертировало. [103]
Дезертирство настолько обычно в китайской армии, что оно принимается как должное. В условиях системы «добровольного и свободного вступления» в китайские войска, это и не удивительно. Китайский крестьянин после того, как его украла из деревни какая-либо шайка бандитов, принадлежащая местному генералу, надевает дешевую хлопчатобумажную военную форму. Последующее обращение с китайским солдатом мало способствует развитию желания оставаться в армии. Как правило, солдатам не платят, кормят лишь эпизодически, а медицинская помощь почти всегда отсутствует. Когда солдат заболевает или когда он ранен, он пытается добраться до своей деревни. Если это ему удаётся, он сохраняет свою жизнь.
Американцы сами производили выплату жалованья китайским солдатам. Это означало, что китайский генерал не получал ничего, кроме своего жалованья, вне зависимости от численности своего соединения. Генерал и его войска получали жалование в индийских рупиях, т. е. в такой валюте, которая не пострадала от девальвации и, следовательно, имела особую прелесть для генеральского бумажника.
До Каирской конференции Стилуэлл передал военному министерству США план освобождения Бирмы. Согласно этому плану, необходимо было нанести удар по Рангуну и вниз по Сальвин одновременно с предполагавшимся нападением Макартура на Соломоновы острова. Этот план был отвергнут. После Каирской конференции, на которую Стилуэлл представил исчерпывающий план координированных действий китайских войск в войне на Тихом океане, он вернулся в свой штаб, как мы уже говорили выше, с одним утешением: Объединённый англо-американский штаб приказал союзным силам в Индии принимать все меры к облегчению положения в Китае. Тогда у Стилуэлла появился третий план, который должен был быть приведён в исполнение в январе 1943 года.
Стилуэлл просил Уэйвелла ударить на восток из Имфала через Чиндвин и пытался получить разрешение Чан Кай-ши использовать своих китайцев для нанесения удара в направлении предполагаемой «дороги Стилуэлла» через долину Хуконга на Мьиткьина. Он указывал, что у японцев в Бирме было только 4 дивизии. У англичан к этому времени было в Индии 16 дивизий. А у него [104] ещё было в Индии 2 китайские дивизии. Итого 18 против четырёх!
Уэйвелл утверждал, что на самом деле 16 дивизий у него нет и что его силы недостаточны. Командование индийскими войсками, с одной стороны, неумеренно восторгалось индийскими войсками, а с другой — утверждало, что эти войска настолько ненадёжны, что их нельзя пускать в бой против японцев при отсутствии пятикратного перевеса сил. Оно заявляло, что не мржет рассчитывать на обещание Чан Кай-ши и что китайские войска ещё менее надёжны, чем индийские. Кроме того, Уэйвелл и вице-король{5} указывали на то, что было бы чрезвычайно рискованным предпринимать большую операцию, учитывая брожение среди индийского населения, вызванное кампанией неповиновения.
Однако после длительных переговоров было решено осуществить этот план со следующими изменениями. Англичане должны произвести незначительное наступление с отвлекающими целями на Аракан, вдоль полуострова Майю, имея основной задачей захват Акьяба, и направить Уингейта в северные районы Центральной Бирмы. Захват Акьяба мотивировался необходимостью создания баз для истребительной авиации с целью поддержки будущего комбинированного удара по Рангуну.
Стилуэлл не по собственному желанию избрал путь Ледо — Шингбвиянг — долина Хуконга — Мьиткьина для сооружения дороги и боевых действий. Уэйвелл всегда направлял Стилуэлла в эту «крысиную нору», как её называл генерал. Стилуэлл хотел вести дорогу на восток от Имфала, в основном, в том направлении, по которому он вышел из Бирмы. Уже существовала мощёная дорога от железнодорожного узла Манипур до Имфала, а рельеф местности оттуда до пункта соединения с Бирманской дорогой, хотя и пересечённый и местами покрытый джунглями, был зеркально гладок по сравнению с тем рельефом, с которым Стилуэллу предстояло встретиться на севере. Стилуэллу было заявлено, что он не может строить дорогу из Имфала, так как Манипурская дорога должна быть оставлена для снабжения английских войск. Конечно, казалось немыслимым дать Стилуэллу [105] возможность использовать область Имфала для начала наступления с базы, в которой стояли английские части.
Для получения согласия от англичан и китайцев на проведение незначительной наступательной операции в январе 1943 года Стилуэллу пришлось пустить в ход. особую тактику.
«К чертям! — сказал он однажды. — Я просто мальчик на посылках. То я еду в Чунцин и тяну за рукав Чан Кай-ши и объясняю, что ему следует подготовиться к продвижению войск по Сальвину, так как англичане собираются войти в Бирму с юга. Я говорю ему, что» китайцы «потеряют престиж», если англичане будут-наступать одни. Затем я вылетаю в Индию, хватаю за рукав Уэйвелла и сообщаю ему, что Чан Кай-ши собирается продвинуться по реке Сальвин, и говорю,, что ему тоже следует начать действия, и что англичанам будет трудно проводить свою политику, еслш китайцы осмелятся воевать там, где британцы испугались».
Уэйвелл занимал промежуточное положение. Хотя теоретически он был подчинён Объединённому англоамериканскому штабу, тем не менее американцы были убеждены, что он и последующие британские командующие в Юго-Восточной азии получали приказания непосредственно от Черчилля. А смысл этих приказаний был таков: сиди на месте и доказывай, что никаких наступательных операций нельзя предпринимать из-за недостатка ресурсов и из-за индийской проблемы. Основная линия поведения Уэйвелла сводилась к тому, чтобы принимать директивы Объединённого англо-американского штаба, но всегда оказываться в таком положении, когда их осуществление является невозможным. В то же время усиливающееся недовольство общественного мнения, в особенности в Америке, и престиж англичан в глазах туземного населения Азии, требовали, чтобы англичане выказали силу.
Стилуэлл непрерывно досаждал Уэйвеллу своими частными заявлениями репортёрам, что зимняя кампания была не только допустима, но и практически осуществима. Стилуэлл намеренно ставил себя в положение единственного военачальника в Азии, который хотел воевать. Стилуэлл давал понять, что у него связаны руки. Это [106] ставило его в исключительное положение в распрях между союзниками по вопросу о том, как истреблять японцев в Бирме.
Стилуэлл, быть может, и обладал рядом особенностей, которые мешали ему выдвинуться на первые роли, но ни один из офицеров армии Соединённых Штатов Америки не смог бы играть выпавшей на его долю роли лучше, чем он. Он притворялся наивным солдатом, незнакомым со всеми тонкостями политики, который просто хочет уничтожать японцев и помочь китайцам. Он разыгрывал эту роль во всех подробностях, начиная от своей древней походной шляпы, в которой он прошёл всю кампанию, и кончая старыми солдатскими сапогами. Он играл эту роль и своим простым, бесцеремонным демократическим отношением к солдатам и корреспондентам. Эта роль выражалась в его постоянных отказах посещать приёмы и соблюдать декорум, что являлось обязательным для высокопоставленного генерала. Он перехватывал эффектные выходы у своих английских соперников, со всей тонкостью великолепного актера.
С течением времени эта игра становилась настолько резкой, что даже самые страстные англофобы иногда жалели англичан, которые прилагали столь отчаянные усилия к тому, чтобы не воевать и в то же время восстановить своё положение на Востоке. Стилуэлл стыдил и стегал англичан до тех пор, пока они, будучи поставлены в невыносимое положение, не отругали его «дураком и военным тупицей». «Хорошо, пусть я тупица в вопросах логистики, — Отвечал Стилуэлл, — но всё же мне удастся заставить их воевать».
Наконец Уэйвелл согласился предпринять наступление на Акьяб и освободить Уингейта, а Чан Кай-ши разрешил своим войскам выйти в долину Хуконга. 22-я дивизия пришла слишком поздно и была ещё в плохом состоянии. Но при наличии в Бирме лишь четырёх японских дивизий 38-я дивизия, вероятно, могла бы очистить от противника трассу дороги.
Тем временем силы Соединённых Штатов на этом театре операций медленно, но верно росли. В августе 1942 года численность лётного состава, частей аэродромного обслуживания и наземных войск превысила 8 тысяч. Это может показаться весьма мизерной цифрой в эпоху тотальной войны, но она была колоссальной для данного [107] театра операций, для которого всё шло в последнюю очередь и который, как сказал Стилуэлл, находился «последним в шеренге».
Холодный и дотошный Биссель принял командование 10-й воздушной армией. Он вывел это соединение из состояния хаоса и медленно, но верно начал вырабатывать в нём боевые качества. Биссель заслужил нелюбовь подчинённых, привыкших к панибратским командирам, как Ченнолт и Бреретон. Во-первых, Биссель не обладал личным обаянием, чтобы стать руководителем людей. воспитанных в традициях Ченнолта; во-вторых, он сменил Бреретона и считался ставленником Стилуэлла, а последнего лётчики считали ничего не смыслящим в авиации. Враждебность к Бисселю была особенно острой в Китае, где Ченнолт командовал китайскими стратегическими воздушными силами, входившими в состав 10-й воздушной армии.
Китайские власти требовали всё большего количества самолётов для усиления китайских стратегических воздушных сил и китайского военно-воздушного флота. Для группы Ченнолта поступало некоторое количество самолётов, но для китайских воздушных сил их поступало очень мало. Мадам Чан Кай-ши, которая считала себя крёстной матерью» китайских воздушных сил, была уверена, что именно Биссель несёт ответственность за недостаточное количество самолётов, получаемых Китаем. В Вашингтон полетели жалобы, которые всё усиливались до тех пор, пока Биссель не был освобождён от должности, о чем речь впереди. Он стал первой американской жертвой китайской политики.
Между Бисселем и Ченнолтом не существовало хороших отношений. Ченнолт был обуреваем идеей, что японскую армию можно сдерживать в Китае одними воздушными силами. Он настаивал на воздушном флоте, состоящем из истребителей и средних бомбардировщиков, предназначенном в первую очередь для уничтожения японских воздушных сил в Китае. Более того, Ченнолт требовал, чтобы все грузы, перевозимые через «Горб», отдавались его авиационным частям, вне зависимости от обязательств Соединённых Штатов в отношении обучения и снабжения китайской армии.
Ченнолт и китайцы стремились к созданию передовых воздушных баз для использования их против японцев. [108] А Стилуэлл и Биссель говорили о том, что такие базы нельзя создавать до тех пор, пока китайская армия не станет достаточно сильной, чтобы их удержать. Эта точка зрения получила поддержку военного министерства США.
Военное министерство было несогласно с Ченнолтом по вопросу об использовании средних бомбардировщиков, оно направляло на внутренние китайские базы тяжёлые бомбардировщики для операций против японского судоходства в Китайском море, а позже и против японских островов. Это соответствовало американской стратегии — блокаде японских островов, как с воздуха, так и с моря.
Ченнолт играл на руку китайцам, поддерживая их требование на большее количество истребителей и бомбардировщиков. Опыт уже показал, что китайцы не умеют пользоваться своей авиацией, а потому военное министерство США не видело причин тратить свои самолёты попусту. В то время авиации нехватало. Военное министерство США распределяло продукцию самолётостроительных заводов Соединённых Штатов только между теми странами, которые могли их использовать.
В Китае началось осуществление плана Стилуэлла — обучить 30 дивизий. Вблизи Куньмина были организованы пехотные и артиллерийские училища. В училища набирались офицеры и солдаты из китайских дивизий. Эти кадры обучались пользованию американским вооружением, и затем их снова направляли в свои части, чтобы они там проводили подготовку к использованию вооружения, как только оно начнёт поступать. Стилуэлл был не слишком оптимистично настроен по поводу этого метода. «Если бы в нагнем распоряжении было ещё десять лет, — говорил он, — то я бы был уверен, что такая программа оправдает себя. Но в существующих условиях нам, приходится делать то, что мы успеем».
План требовал вооружения 30 китайских дивизий в короткий срок. Выпускаемые из училищ офицеры должны были заниматься обучением китайских солдат, и в этом заключалось первое затруднение. Этим офицерам приходилось проделывать огромный путь, чтобы попасть в училище. Иногда это требовало 30 дней. Это обозначало 60 дней пути плюс 30 дней пребывании в училище, т. е. 90 дней вне части. Китайские генералы считали, что определённый процент этих офицеров [109] дезертирует и никогда не вернётся в свою часть. Неудивительно, что качество отобранных офицеров было таково, что их отсутствие в части проходило незамеченным.
К рождеству 1942 года дела несколько улучшились. В Ассаме небольшая группа американских инженеров подготавливалась к постройке «дороги Стилуэлла». В помощь строительству англичане выделили необходимое количество вагонов на Ассам-Бенгальской железной дороге и барж на реке Брамапутра. Японцы продвинулись лишь до горного селения Тагап, так что противник находился от строителей в 75 милях. 38-я дивизия была почти готова отправиться в Ледо. День отправки был назначен на 15 февраля. Английская 14-я дивизия перебрасывалась на базы, подготавливаясь к наступлению на Акьяб.
Эти приготовления были далеки от идеала. Но всё же это был какой-то сдвиг. Американцам не нравилось наступление на Аракан из-за его сомнительного стратегического и тактического значения. Но они понимали, что англичане численно значительно превосходили вражеские силы на полуострове и обладали несравненно лучшими коммуникациями. Победа казалась несомненной. На этом этапе победа имела бы огромное значение для преодоления пораженческой психологии войск и гражданского населения Индии. Существовало ещё убеждение, что англичане не могут победить японцев, но одновременно они не могут больше допускать поражений.
Считалось, что 38-я дивизия готова на 90 процентов и что китайцы не встретят серьёзного сопротивления. Японцы имели в северных джунглях лишь небольшое боевое охранение, предназначенное для приостановки китайского наступления до подхода подкреплений. Перед Стилуэллом стояла ограниченная задача, поскольку у него были необстреленные войска, а до периода дождей оставалось лишь 8-10 недель.
В то же время 10-я воздушная армия выросла в Индии до таких размеров, что с успехом могла состязаться с японской авиацией. Она могла уже начать наступательные, а не чисто оборонительные операции. Английский воздушный флот был усилен до такого состояния, что и он мог вполне бороться на полуострове Майю. В соответствии с военными прогнозами, союзники яе должны были проиграть эту операцию, даже если [110] они ничего не выигрывали. Однако военные пророки Китайско-Бирманско-Индийского театра и на этот раз не покрыли себя славой.
Англичане медленно и рсторожно продвигались к Читтагонгу, перегруппировывались там и подготавливались к наступлению. В течение января они ограничивались действиями патрулей. Англичане мало обращали внимания на долину реки Калапанцин, находящуюся слева от них, по ту сторону гор полуострова Майю.
Китайцы в январе продвинулись к Ледо и использовали старую дорогу из Ледо в Шингбвиянг, котораа предназначалась как трасса для «дороги Стилуэлла». Вначале можно было строить лишь радужные планы, пока англичане вдруг не попали в беду. Силы японцев не превышали полка, а англичане располагали дивизией. И всё же англичане не могли продвинуться ни на шаг. Донесения о потерях свидетельствовали о том, что английские и индийские войска истреблялись в небольших стычках. Американские военные обозреватели отмечали повторение тех же ошибок, которые были сделаны в Малайе и в Бирме. Неожиданно японцы, находившиеся в долине реки Калапанцин, перешли через горный хребет Майю и ударили англичанам в тыл. Англичане, попав в ловушку, повернули обратно и неорганизованно пробивались в Читтагонг. У них оставалась лишь небольшая часть того, с чем они начали своё наступление. Несмотря на то, что в Индии находилось ещё 15 дивизий, англичане не имели больше никакого желания наступать.
В Ледо всё ещё находилась готовая к удару 38-я дивизия, но, с китайской точки зрения — «выполнение любого обещания зависит от продолжения существующих благоприятных условий». Чан Кай-ши без всякого предупреждения приказал Стилуэллу прекратить наступательные действия из Ледо. [111]