Поражение
За исключением генерала и двух-трёх офицеров, американская военная миссия Стилуэлла не была подготовлена к условиям работы в Бирме. Эта миссия ничего не знала о Востоке, британском империализме, китайской армии в о войне в джунглях. Члены миссии не имели собственной точки зрения и не подозревали о политических осложнениях, связанных с событиями в Азии. Подобно большинству американцев, члены миссии были политически незрелы.
По мнению кадровых военных, война должна была вестись по классическим канонам Академии генерального штаба. Они смотрели на войну как на уничтожение противника, который первый нанёс им удар.
Наивные, молодые офицеры, пришедшие из запаса, имели неопределённые и соблазнительные идеи о прекрасном мире, который должен был возникнуть из обломков старого. Но они вряд ли задумывались над внутренними противоречиями войны, которая ведётся для освобождения и установления демократии среди белых, но сохраняет status quo для имперских темнокожих рабов. Если даже они и понимали это основное противоречие, им всё же для понимания английской политики нехватало знания её империалистической и великодержавной сущности.
Офицеры миссии в различной степени разделяли веру в военный талант Стилуэлла. Они видели его смелость и решительность, что, в сочетании с природной склонностью к драматическим ситуациям, делало из него рыцаря без страха и упрёка. Эти офицеры принесли с собой традиционную американскую самоуверенность наряду с обычной снисходительностью, проявляемой американцами по отношению к другим народам. И, как и следовало ожидать [34] офицеры вначале были разочарованы, а затем даже обижены, когда поняли, что прибытие Стилуэлла в Бирму отнюдь не рассматривается англичанами и китайцами как разрешение всех проблем. Для членов миссии было непонятно, как могут англичане иронически относиться к американской группе, располагающей большими полномочиями, но не имеющей войск. По мнению англичан, Бирма и без того была наводнена штабами. Бирма нуждалась в человеке с ружьём.
Назначение Стилуэлла командующим китайскими 5-й и б-й армиями было воспринято здесь как нечто невероятное. Первоначально Стилуэлл был послан на Китайско-Бирмано-Индийский театр операций с чисто учебной, снабженческой и консультативной задачей. Он должен был обучить и снарядить части китайской армии, чтобы они были в состоянии обороняться от общего врага. В его задачи входило также быть советником Чан Кай-ши по вопросам стратегии и тактики в Китае.
Когда Стилуэлл выехал на Восток, Бирманская дорога была единственным путём снабжения Китая. Ко времени прибытия генерала в Чунцин дорога была перерезана, так как Рангун был занят и англичане в беспорядке отступали на север.
Чан Кай-ши, когда его назначили главнокомандующим Китайским театром операций, в который входили Китай, Французский Индо-Китай и Таи (Сиам), попросил, как мы уже указывали, прислать американского начальника штаба. Стилуэлл получил этот пост дополнительно к своим другим обязанностям. Чан Кай-ши назначил Стилуэлла командующим китайскими экспедиционными силами, которые в то время вступали в Бирму из Юньнани. Стилуэлл, которого один военный корреспондент поздравил с новым титулом, скептически заметил: «Не знаю, что нам справлять — праздник или поминки. Не удивляйтесь, если я слечу и через шесть месяцев опять буду возделывать свой сад в Калифорнии».
Стилуэлл весьма трезво смотрел на вещи. Приняв командование над китайцами и оценив обстановку, он сказал: «Мы можем радоваться хотя бы тому, что китайцы находятся слишком далеко от дома, чтобы дезертировать».
Генерал Стилуэлл развернул китайские войска так, что 6-я армия сменила англичан на фронте по реке Сальвин в Шаньских княжествах, а 5-я армия заняла оборонительные [35] позиции в долине реки Ситтанг, южнее Тоунгу. Английские войска концентрировались в долине реки Иравади, южнее Проме, находясь под непосредственным командованием генерала сэра Гарольда Александера. Объединённого командования союзными войсками в Бирме не было.
Назначение Стилуэлла на указанные выше должности явилось результатом различных соображений, менее всего альтруистических. Хотя отношение Рузвельта к Китаю и было благожелательным, военное министерство США его точки зрения не разделяло. Президент желал сделать всё возможное для этой великой и разорённой страны, потому что она «так героически сражалась в течение многих лет». Военное министерство понимало, какую борьбу вели китайцы, оно хотело предоставить им достаточное для продолжения войны количество материалов и научить их пользоваться тем вооружением, которое Америка намеревалась доставить. Если удержать Китай з войне, рассуждало военное министерство, то большое количество японских дивизий будет связано в Китае, в противном случае они могут быть использованы против Макартура на Тихом океане. Имелись основания полагать, что китайские армии, получившие снаряжение и некоторую подготовку, удастся достаточно эффективно использовать против японцев, избегая крайне неприятной необходимости посылки американских войск на азиатский материк. Исходя из этих соображений, в Китай была направлена миссия Магрудера, а затем миссия Стилуэлла. Группа Магрудера вошла в подчинение Стилуэллу.
Выбор пал на Стилуэлла, потому что он знал Китай, китайцев и китайский язык, китайскую и японскую армии. Генерал Маршалл считал Стилуэлла проницательным, деятельным офицером, хорошим солдатом, решительность и целеустремлённость которого позволяли выполнить любую задачу, если только вообще она была выполнима.
Можно предположить, что причины, по которым Чан Кай-ши попросил для себя американского начальника штаба и, в частности, то, что на эту должность был назначен Стилуэлл, объясняются следующим:
1. Это было лестно для Америки.
2. Это было характерно для китайской вежливости.
3. Стилуэлла можно было использовать для получения больших поставок по лендлизу. [36]
4. Стилуэлл мог добиться присылки американских войск для участия в операциях в Китае.
5. Эта должность была номинальной и имела консультативный характер.
Причины беспрецедентного назначения Стилуэлла командующим китайскими экспедиционными силами более загадочны.
Однако можно предположить, что:
1. Это назначение также было лестным для США и для Стилуэлла.
2. Находясь перед перспективой ответственности за поражение в кампании, которая уже была близка к проигрышу, можно было рассчитывать, что американский генерал будет рьяно добиваться американских поставок по лендлизу.
3. Чан Кай-ши, в силу своего враждебного отношения к англичанам, не мог допустить английского генерала к непосредственному командованию китайскими войсками.
4. У китайцев не было генералов, знакомых с методами ведения войны на Западе.
5. В случае поражения китайских войск было весьма желательно иметь американского генерала в качестве козла отпущения.
6. Нет сомнения в том, что китайцы никогда не собирались всерьёз считаться со Стилуэллом.
Стилуэлл принял командование над войсками, тактическое положение которых, по крайней мере с теоретической точки зрения, не было безнадёжным. Союзники обороняли три долины больших рек, разделённых горными хребтами. Англичане находились в долине реки Иравади, южнее Проме. Они занимали самую короткую и наиболее удобную для обороны линию и имели в тылу наилучший путь отхода в Индию. Китайская 5-я армия находилась восточнее, по ту сторону гор Пегу Йома в долине реки Ситтанг, одна дивизия стояла фронтом к противнику южнее Тоунгу. Левый фланг в долине реки Сальвин удерживала китайская 6-я армия, защищённая окружающими долину Шаньскими горами.
Хотя союзники испытывали большие неудобства, не имея рокадных железной и шоссейной дорог, они все же могли обороняться на занятых позициях. Японцы были в таком же положении или должны были в нём оказаться после своего продвижения дальше на север. Основным [37] замыслом операции являлась оборона на флангах, с тем чтобы китайцы могли предпринять контрнаступление в центре. Это контрнаступление, в случае успеха, должно было вбить клин в центр японских позиций, обнажить тыл противника и вынудить японцев к отходу.
Возможности англичан удержать правый фланг были не слишком благоприятны. Англичане так долго терпели поражения, что потеряли веру в своих военачальников и попали под власть ползучей и всепобеждающей психологии поражения.
Обстановка на левом фланге выглядела несколько лучше. 6-я армия была в хорошем состоянии, ей удалось развернуться на местности, которая должна была стать удобной оборонительной позицией. Чтобы выбить армию с этой позиции, требовались превосходящие силы противника. Хотя 6-я армия, даже по китайским представлениям, считалась третьеразрядной, она могла продержаться в течение любого времени против наличных сил противника, если бы только её командование обладало минимальными военными способностями.
Неподвижная оборона дала бы японцам возможность сконцентрировать свои, сравнительно небольшие, силы, маневрировать ими и наносить удары, где и когда им заблагорассудится. Такое положение вынудило бы союзников сражаться так, как это угодно было японцам, и могло привести только к катастрофе.
Генерал Стилуэлл начал подготовку к активным операциям. Он убедился в истинном отношении, китайцев к его командованию, как только начал проводить в жизнь свои планы. Стилуэлл переехал на важный центральный участок фронта вместе со штабом 5-й армии, которой командовал генерал Ту Ли-мин. 200-я дивизия подвергалась атакам, но упорно удерживала оборону у. Тоунгу. Стилуэлл приказал генералу Ту Ли-мину передвинуть 22-ю дивизию генерала Ляо Яо-сяна южнее и нанести контрудар по флангу и тылу противника. Приказы повторялись в течение трёх дней, но Ляо Яо-сян медлил с их выполнением. Он ждал «подтверждения из Чунцина», пока, наконец, вся затея не провалилась, так как 22-я дивизия дала несколько залпов в воздух и не сдвинулась с места. В данном случае Стилуэлл и Ту Ли-мин действовали совместно, но есть основания предполагать, что Ту Ли-мин тайно отменил приказ Стилуэлла. [38]
Не только китайские генералы отказывались выполнять приказы американского командующего. Сам Чан Кай-ши отказался дать Стилуэллу разрешение на переброску каких бы то ни было китайских частей для оказания непосредственной поддержки англичанам. Стилуэллу было запрещено передвигать войска на расстояние свыше 100 миль в любом направлении, без санкции Чан Кай-ши. Это означало, что Стилуэлл не мог оказать помощи неустойчивому английскому флангу. В дополнение ко всему Чан Кай-ши, сидя в Чунцине, стал отдавать приказы о передвижении китайских войск, находившихся в Бирме. Он отдавал приказы о переброске батальонов, находясь за 2 000 миль от них, так, как будто был командиром полка на поле боя. Первое время Стилуэлл спорил с ним по радио, но позже перестал считаться с подобными распоряжениями.
Китайцы, отказавшись помочь англичанам, сами перерезали себе глотку, оставив без подкрепления свой правый фланг. Они ослабили общее положение тем, что деморализованные английские войска были предоставлены самим себе. Ещё более усилились антагонизм и подозрительность между английскими и китайскими командующими в Бирме. Непосредственное вмешательство Чан Кай-ши в вопросы тактики только увеличивало общее смятение. Союзники представляли собой большое «счастливое семейство», в котором каждый стремился исподтишка ударить другого. Стилуэлл пытался со своего неудобного промежуточного положения установить какое-либо подобие порядка.
В то время, как бирманская кампания была на пути к неизбежной трагической развязке, большинство американцев из группы Стилуэлла пришло к опасному, но вполне объяснимому убеждению, что яи англичане, ни китайцы не способны добросовестно и с честью выполнять возложенные на них задачи. Такое отношение к англичанам оказало своё влияние на командование этим театром операций и в дальнейшем. Офицеры группы Стилуэлла считали, что положение в Азии может быть улучшено при условии использования исключительно американских войск, но при этом они даже не допускали мысли, что у англичан и китайцев есть основания считать такую точку зрения нелогичной, учитывая более чем скромные успехи американских войск. Американцы начинали склоняться к мысли расстаться с союзниками и воевать самостоятельно, без помех. В то время они не знали, что такая позиция была [39] прямо противоположна политике военного министерства США, которое считало, что англичане и китайцы должны драться своими руками и проливать свою кровь, защищая метрополию и империю. Военное министерство готово было предоставить оружие, но использовать это оружие должны были сами союзники.
Большинство американцев не знали также взглядов Черчилля на то, как Англия должна вести войну. В беседе с американским послом Вилльямом Филиппе премьер-министр Черчилль сказал, что Франция пала столь позорно во второй мировой войне потому, что была обескровлена во время первой. Черчилль заявил, что под его руководством с Англией этого не случится. Оя не скрывал своего намерения вести «дешёвую войну». Китайцы придерживались собственного варианта «дешёвой войны», смысл которого заключался в сбережении вооружения и боевых частей для борьбы с коммунистами и другими партиями после войны. Военное министерство США, в свою очередь, также намеревалось вести «дешёвую войну» на Китайско-Бирманско-Индийском театре операций. Американские военные деятели были готовы к кровопролитным сражениям на Тихом океане и в Европе, но отнюдь не собирались жертвовать лишними жизнями, сражаясь за Китай, вместо китайцев, или вновь покоряя Британскую империю для англичан. Во всяком случае считалось, что американцы никогда не захотят использовать свою пехоту для освобождения британских владений от японцев.
Американцы, благодаря тому положению, которое они занимали в Бирме, вынуждены были постоянно разбирать «поры между англичанами и китайцами. Англичане гарантировали жалованье и снабжение китайским экспедиционным войскам. Американцы должны были проверять, выполняют ли англичане свои обязательства, поскольку китайцы заявляли жалобы. Одновременно американцы были вынуждены играть роль сторожевых псов по отношению к китайцам, следить за китайскими строевыми записками, в которых завышалось количество наличного состава, чтобы получить больше риса и рупий и поплотнее набить карманы китайских генералов.
Они были также свидетелями жесточайшей распри между правительством Бирмы и английскими военными властями, свидетелями полного банкротства правительства сэра Реджинальда Хью Дормана-Смита. Стилуэлл, любитель [40] давать прозвища, назвал Дормана-Смита «тюфяком». Американцы видели, как английские военные сваливали свои неудачи на Дормана-Смита, а тот винил военных в своих промахах. Шпионящие буддийские жрецы беспрепятственно передвигались по стране в своих оранжевых одеяниях с красными зонтиками — символом их звания.
Стилуэлл настаивал на введении военного положения. Оно так и не было введено. Армля даже не взяла в свои руки контроль над телеграфом. Важные военные сообщения проходили через телеграфные конторы в Маймьо. Эти конторы обслуживались индийцами, лойяльность которых была весьма сомнительна. Правда, расшифровать код они не могли, но имели место задержки сообщений серии «вне всякой очереди», а некоторые телеграммы терялись. Ни военные, ни гражданские власти не контролировали этих телеграфных контор, если не считать наблюдения за сообщениями военных корреспондентов, которые, как оказалось, имели неудобную привычку посылать тревожные новости прессе всего мира.
И действительно, положение становилось тревожным, но английская служба безопасности и цензура, судя по всему, были неспособны побороть свою привычку сообщать о поражении, как об «успешном планомерном отходе». В Моулмейне английское коммюнике гласило: «...наши войска нанесли противнику такие тяжёлые потери, что он не был в состоянии преследовать нас при отходе». Таков был тон официальных сообщений, от которых американцев тошнило. Для того чтобы сообщения о китайских войсках доходили в неизвращённом виде, Стилуэлл настоял на том, чтобы все официальные коммюнике выпускались непосредственно его штабом. Эти коммюнике вручались корреспондентам в Маймьо и одновременно передавались по радио в Чунцин для опубликования. Это делалось для того, чтобы англичане не вмешивались не в своё дело. Китайцы согласились пользоваться только коммюнике Стилуэлла.
Туземная пятая колонна могла беспрепятственно находиться вблизи военных учреждений. Поток беженцев начал мешать передвижениям войск. Необходимость эвакуации сотен тысяч индийцев на родину стала очевидной, но правительство было неспособно провести соответствующие мероприятия для открытия и обеспечения продовольствием дорог, ведущих в Индию. В тот момент, когда прибыла [41] группа Стилуэлла, всё было на грани катастрофы, но никто не хотел этого признавать.
Стилуэлл не остался в Маймьо — прохладной, комфортабельной летней столице Бирмы, вместе с правительством и штабом британского главнокомандующего. Оставив в Маймьо свой второй эшелон штаба, генерал выехал в Пайяубве, в штаб 5-й армии. Оттуда он почти ежедневно совершал поездки на участки фронта, где велись активные боевые действия. Стилуэлл достаточно хорошо знал китайские методы ведения войны, психологию китайцев и понимал, что в таких вопросах, как получение точных боевых донесений и данных разведки, нельзя полагаться на генерала Ту Ли-мина. Он знал, что в случае неудачи китайцы делают всё, чтобы «сохранить престиж». Отстаивая свою точку зрения, они артистически ткут волшебные сказки и пускаются на всевозможные уловки для того, чтобы казаться более важными. Эти особенности китайцев стары,, как сам Китай. Стилуэллу, естественно, было бы трудно и, пожалуй, даже невозможно находиться не в центре событий. Он не мог быть «штабным генералом», который, находясь в тылу, с хладнокровным интересом рассматривает лежащую перед ним большую карту. Стилуэлл жаждал действий, дыма и крови настоящего сражения.
Майор Мерилл, офицер связи с английским Бирманским корпусом, каждый день совершал не менее одной, а то и две поездки на английский участок фронта для бесед со Слимом, штаб которого был расположен примерно в 100 милях по ту сторону горного хребта. Хотя Стилуэлл не был связан со Слимом ни радио, ни телефоном, но, благодаря Мериллу, он всегда знал о положении англичан.
План британского главнокомандующего Александера заключался в удержании оборонительной линии на восток и запад от Проме. Линия обороны захватывала Тоунгу. Как и раньше, этот план давал японцам свободу манёвра и выбора места для нанесения удара. Полной неожиданностью явился план Стилуэлла, который требовал наступления.
Стилуэлл хотел, чтобы Слим атаковал на участке река Иравади, причём пехота должна была итти вплотную за танками. 200-я китайская дивизия должна была удерживать позиции в Тоунгу. 22-й китайской дивизии ставилась задача совершить манёвр и атаковать противника во фланг. Весь план предусматривал нанесение одновременного [42] удара. Слим спросил Стилуэлла о цели наступательных действий. — Рангун! — ответил генерал, не моргнув гладом. Слим согласился с планом.
Во время осуществления этого плана Александер был на совещаниив Чунцияе. Англичанепродвинулисьу Проме, а 7-й гусарский полк, ко всеобщему удивлению, удачно прорвался вместе с танками и продвинулся вперёд на 7 миль. Первоначально пехота двигалась непосредственно за танками, но затем была втянута в стычки по уничтожению отдельных групп японцев. В это время японские и бирманские части противника переправились незамеченными через Иравади и напали с тыла. Продвинувшиеся части союзников вынуждены были отойти к Проме. Основной причиной провала было отсутствие воздушной разведки: японские и бирманские части смогли продвинуться на север по восточному берегу реки, не будучи замечены англичанами. 22-я китайская дивизия ожидала из Чунцина «подтверждения приказа». Дивизия не сдвинулась с места. Единственная наступательная операция первой бирманской кампании закончилась поражением и взаимными упрёками.
Англичане сваливали вину на китайцев, а китайцы винили англичан. Англичане, испытывая обиду при воспоминании о своих многочисленных отступлениях и ещё больше разозленные саркастическими замечаниями китайских и американских военачальников, открыто издевались над «Великим китайским наступлением Стилуэлла». 200-я китайская дивизия в течение 13 дней удерживала Тоунгу, но в конце концов была вынуждена отойти, потеряв 1 000 человек. Англичан обвиняли в том, что они виноваты в поражении. Китайцы утверждали, что английские офицеры связи, ведавшие снабжением, убежали и обрекли 200-ю дивизию на голод. Англичане возражали, заявляя, что генерал Тай Ан-лан удалил офицеров связи, из своего штаба и приказал им находиться так далеко в тылу, что они оказались отрезанными от дивизии, когда японцы охватили её с трёх сторон. Судя по тому, как китайцы позднее принимали американских офицеров связи, английское объяснение кажется правдоподобным.
Стилуэлл был вынужден выехать в Чунцин, чтобы объяснить Чан Кай-ши положение и выяснить размеры своих полномочий как командующего. Помимо того, что китайцы [43] отказывались выполнять его приказы, американцы были озадачены недавним приездом в Маймьо генерала Вонга, специально посланного Чан Кай-ши в ставку Александера. этот визит также смутил и англичан, которым становилось всё менее и менее ясным официальное положение Стилуэлла.
Примерно в то время, когда Стилуэлл выехал в Чунцин для выяснения вопросов, связанных с его положением, Александер вернулся из Чунцина и заявил, что Чан Кай-ши принял его как верховного союзного командующего бирманской кампании. Для американского штаба это заявление было ересью. Для англичан это было первое за многие месяцы событие, позволяющее им «сохранить престиж». Китайцы откровенно восприняли это «как ещё один слух». Во всяком случае, именно Стилуэлл настоял на назначении Александера на этот пост, так как чувствовал, что добиться единства другим путём невозможно.
Китайцы в общем были довольны создавшимся положением. Впервые за многие годы они были обеспечены пищей. Англичане платили им твёрдой валютой. Впервые мм оказывали подобие медицинской помощи, а возможности грабежа, хотя и ничтожные по европейским военным стандартам, казались им вполне достаточными, учитывая товарный голод. Китайцам было совершенно неважно, кто имел славу и почести командующего. Только одна китайская дивизия принимала действительное участие в боях, а офицеры связи, подобно генералу Хо Ин-цину в Маймьо, переехали в английские комфортабельные бунгало. Хо Ин-цин привёз с собой семью и разъезжал по прохладной горной местности в полученном по лендлизу «Бюике».
Медицинское ебслуживание было весьма примитивным. Когда Стилуэлл прибыл в Бирму, к нему пришёл коренастый американский баптистский миссионер-врач. Вошедший представился: «Я доктор Сигрейв, со мной двое врачей и несколько бирманских девушек — медицинских сестёр. Я хотел бы организовать госпитали для 5-й и 6-й китайских армий или делать то, что Вы сочтёте нужным».
Стилуэлл задал несколько вопросов, и Гордон С. Сигрейв стал майором медицинской службы армии США.
Сигрейв разделил свой маленький отряд на две части, оставив англичанина доктора Тэдда Гурней во главе госпиталя в 6-й армии, а сам отправился в 5-ю армию. В [44] помощь ему Стилуэлл направил хирурга клиники в Маймьо капитана Джона Гриндлей, находившегося в Чунцине, и капитана Д. М. О'Хара — зубного врача, прибывшего в Бирму со Стилуэллом. Сигрейву также помогали до-, бровольцы-санитары — английские квакеры{1}, принципиальные противники войны, которые, однако, оказались самыми смелыми и отважными участниками кампании.
Вопросами снабжения и эвакуацией в тыл ведали генерал Роберт Лим, председатель китайского Красного Креста и помощник главного хирурга китайской армии, и полковник Роберт П. Вильямс, начальник медицинской службы группы Стилуэлла.
6-я армия дислоцировалась в живописных Шаяьских районах, создавая запасы риса и обвиняя англичан в недостаточном продовольственном снабжении. Эти дополнительные запасы были позднее захвачены японцами, когда вся 6-я армия была разогнана одним японским полком усиленного состава.
5-я армия, оборонявшаяся южнее Мандалая, жила со всеми удобствами, какие только возможны для армии в поле. Риса и овощей было изобилие; в окрестностях можно было найти достаточное количество свиней, скота и домашней птицы; стол, с точки зрения китайских стандартов, ломился под тяжестью яств.
Мясо и овощи в значительных количествах поставлялись Брейтоном С. Кейсом, тоже баптистским миссионером. Кейс имел сельскохозяйственную экспериментальную ферму в Пьинмане; знал все туземные наречия. Он разводил сады, покупал скот и птицу. Впоследствии Кейс сумел достать туземных носильщиков и продукты, благодаря чему Стилуэлл выбрался живым из Бирмы.
В это время 66-я дивизия 3-й китайской армии первой начала вступать в Бирму. Командир дивизии прибыл в Маймьо по типичной китайской моде. Привёз с собой чемодан, полный китайских банкнот, и, доложив Стилуэллу о прибытии, исчез на два дня. Он спешил обменять привезённые деньги на рупии по твёрдому курсу, а не по курсу чёрной биржи. Это было, как позднее выяснили американцы, летавшие через «Горб»{2}, весьма выгодное занятие. [45]
Китайцы, будучи мастерами тонкого искусства лицемерных бесед и всяческих проволочек, рассчитывали вести военные действия в соответствии с китайскими традициями.
Они готовы «слегка» сражаться, но им надо также устраивать свои дела и они не намерены отказываться от жизненных удобств. Никто из китайских чиновников не хотел возвращаться в Китай, но они вероятно, рассматривали эту кампанию как продолжение военных действий такого типа, какие велись в Китае со времени падения Шанхая. В Китае японцы захватили ту территорию, какая ям была нужна, и обосновались с тем, чтобы эксплоатировать и «умиротворять» её. Сражений больше не было. Действия японских войск ограничивались набегами на рисовые поля, которые китайцы оставляли, а затем вновь занимали после того, как японцы, забрав необходимое количество риса, возвращались на свои базы.
Китайская армия из-за коррупции, отсутствия внимания со стороны правительства, а также из-за плохого транспорта должна была сака себя снабжать. Она вступала для этого в сделки с местными крестьянами, а во многих случаях и с противником.
Для китайских гражданских лиц было довольно легко перейти линию фронта между Чунцином и Шанхаем. Для перебежчика, располагающего деньгами, это было совсем просто. Контрабандная торговля велась между обеими воюющими армиями. Было общеизвестно, что китайцы и японцы совместно владели паромной переправой в одном из пунктов на Жёлтой реке.
В Китае такого рода вещи не являются государственной изменой. Китайцы — в высшей степени практичный народ. Если правительство их не обеспечивает одеждой и деньгами, им кажется вполне логичным вступить в сделки с любым, кто может удовлетворить их потребности. Западные народы с трудом понимают такое отсутствие патриотизма у китайцев. Лойяльность по отношению к национальному правительству или к различным временным правительствам почти всегда отсутствует. Китайцы верны семье, а не государству. Тем не менее они являются смелым народом с высоко развитой цивилизацией, но со средневековым правительством и устарелой техникой. Китайцы, попадая в самые неблагоприятные условия, никогда не жалуются и не теряют чувства юмора. Как писал однажды Брукс Аткинсон, военный корреспондент «Нью-Йорк таймс», [46] простой китаец представляет собой «славу Китая». Китайский солдат украдёт что угодно, от детской коляски до портрета американской красавицы, только потому, что у него никогда ничего не было. Он будет нести с собой любое награбленное имущество, от выброшенных негодных ботинок втрое большего размера, чем ему нужно, до рупий из английского банка. Однако грабёж не является характерной чертой только китайцев. Он достиг высокого уровня у американских войск, изъявших из Германии всё, начиная от серебряной посуды и драгоценностей и кончая гражданскими автомашинами, личными радиоприёмниками и пони для игры в поло.
Если китайские генералы полагали, что бирманская кампания явится продолжением привычной для них войны в Китае, то они рано или поздно обнаружили свою ошибку. Японской целью был захват всей Бирмы с двойной задачей — вбить клин между Индией и Китаем, единственными возможными базами наступления союзников в Азии, и защитить свой Малайский — Индо-Китайский фланг. Японцы не намеревались мешкать, занимаясь налётами на рисовые поля или манёврами для обучения неопытных войск. Они собирались очистить Бирму до наступления сезона муссонов и нанести обороняющимся войскам союзников достаточный урон с тем, чтобы отложить на неопределенный срок осуществление планов союзников по освобождению территории, занятой японцами.
Теперь японцы сражались на открытой местности к югу от Мандалая, продвигаясь вверх по долине реки Иравади, имея против себя врага, деморализованного снизу и дезорганизованного сверху. Японцы располагали достаточными воздушными силами, в то время как союзники обладали несколькими устаревшими самолётами Британских воздушных сил и 15-20 истребителями Р-40, которые пилотировались лётчиками американской группы волонтёров под командованием Ченнолта.
Назначение Александера верховным союзным командующим хотя по патриотическим соображениям и была неприятно американцам, но всё же было разумным; впервые появилась некоторая надежда на единое командование, отсутствие которого увеличивало неразбериху в лагере союзников.
Стилуэлл вернулся из Чунцина вместе с генералиссимусом Чан Кай-ши и генералом Ло Чжо-ином. С ними также [47] приехал д-р Холлингтон Тонг из китайского министерства, информации — автор классических китайских коммюнике, которые создали ему репутацию лучшего беллетриста Востока.
Стало абсолютно ясно, что Стилуэлл остаётся командующим китайскими экспедиционными силами; его помощником был назначен Ло Чжо-ин, старый гоминдановский генерал. Стилуэллу было дано право наказания непокорных китайских генералов. Командующие китайскими армиями были проинформированы в этом духе.
Во время конференции в Маймьо положение вновь усложнилось. Генералиссимус Чан Кай-ши грубо приказал Александеру подготовить план обороны Бирмы и представить ему для одобрения в Чунцин. Чан Кай-ши не имел права командовать в Бирме. Границы его театра операций были за пределами Британской империи и оперативный контроль над всеми войсками в Бирме перешёл от Уэйвелла к Александеру. Через Александера он распространялся на английские войска и на Стилуэлла, предположительно командующего китайскими войсками. Чан Кай-ши обладал административным контролем только над своими войсками. Он мог отозвать их в Китай, если считал это нужным, но не мог руководить ими тактически в Бирме. Чан Кай-ши потребовал для одобрения план обороны: Бирмы и Александер на это согласился, хотя это требование нарушало соглашение и являлось ударом в спину Уэйвеллу и английскому командованию в целом. Вот штрих, к царившему на конференции в Маймьо духу «братской любви»: генерал Ту Ли-мин, спокойно глядя в глаза Александеру, как-то спросил: «Когда, наконец, Вы, англичане, перестанете отступать и начнёте драться?»
Это был трудный вопрос. Было решено, что англичане-отступят к Алланмьо и остановятся там, в то время, как китайцы отойдут к Пьинману и там закрепятся. Были разговоры об общем контрнаступлении, но в эти разговоры уже никто не верил. Во время пребывания Чан Кай-ши в Маймьо Мандалай сгорел дотла. Войска имперского гарнизона практически ничего не сделали, чтобы приостановить пожары или похоронить трупы, которые валялись по всему городу. То, чего не сделали японские бомбардировщики, доделали бирманские предатели. Остатки населения вышли из повиновения и Александер попросил Чан Кай-ши направить один полк 38-й дивизии для несения гарнизонной [48] службы. Разрешение было дано, и дивизия была потеряна для фронта во имя того, чтобы защищать тыл.
Тыл становился всё более хаотичным. Железнодорожные служащие, а также чиновники гражданской службы и торговцы были индийцами. Бирманцы ненавидели англичан, но этих индийцев они ненавидели ещё больше. Железнодорожные станции не охранялись, и это позволяло бирманцам срезать головы индийским служащим. Бирманцы пользовались для этого «дахом», бирманским эквивалентом американского ножа для срезания кукурузы. Индийцы, не испытывая особого желания покончить своё земное существование, выезжали большими партиями. Другие бежали, узнан, что белые чиновники покинули их на произвол судьбы.
Следует учесть, что эти индийцы ничего не теряли, кроме службы. Бирма и, возможно, Индия могли попасть под японский контроль, но для индийцев это означало бы лишь смену хозяина. Лучше было потерять службу, чем голову. Человек всегда может достать другую работу, а индийская философия перевоплощений была недостаточно сильна, чтобы заставить индийца подставить шею под нож в блаженной вере, что он станет принцем крови в следующем перевоплощении.
Бирманцы систематически уничтожали всё, что оставалось от деревень после японских бомбардировщиков. Воздушные силы японцев подвергали бомбардировке все города и деревни вдоль железных дорог, уничтожали запасы, подвижной состав и пути. Как только бомбардировщики улетали, бирманцы дотла сжигали населённые пункты. Огонь был их стихией, и они отмечали каждое место концентрации союзников пожарами в джунглях; это позволяло бомбардировщикам противника лететь ночью к цели так же уверенно, как и при наличии радиомаяков.
Этим действиям англичане, повидимому, ничего не могли противопоставить. Нехватало войск для охраны коммунальных учреждений и других пунктов в тылу. Туземные полицейские силы были ненадёжны и, кроме того, заметно таяли. Единственным средством пропаганды англичан был призыв к населению Бирмы оставаться спокойным. В то же время они скрывали общеизвестные факты и делали ложные заявления по поводу английских резервов. Зти сообщения порождали фантастические слухи. Американцы настаивали, чтобы военные и гражданские корреспонденты [49] либо делали правдивые заявления, либо молчали. Только такой метод мог восстановить доверие населения к английскому правительству. Но к тому времени американские советы оказались уже ненужными: что бы англичане ни говорили, туземцы всё равно не верили.
Джон Дэвис из государственного департамента США, политический советник Стилуэлла, предложил губернатору Бирмы опубликовать заявление, в котором Бирме была бы обещана независимость после войны. Это нужно было сделать, чтобы противопоставить хотя бы что-нибудь весьма Эффективному пропагандистскому лозунгу японцев «Азия для азиатов!». На это предложение Дорман-Смит ответил, что солидная победа союзников в большей степени сможет ослабить пропаганду японцев, чем все декларации в мире вместе взятые. Возможно, что в этом он был прав. Но всё же, если бы нечто напоминающее независимость было дано бирманцам в начале войны, союзники могли получить поддержку бирманского населения, что, несомненно, способствовало бы победе. Во всяком случае объявление независимости Бирмы должно было исходить от Черчилля и ему подобных, но не от колониального губернатора.
После провала у Проме англичане согласились остановиться у Алланмьо. Стилуэлл решил отойти к Пьинману, где намеревался одной дивизией атаковать японцев, а две другие использовать для двойного охвата. На бумаге эти планы выглядели прекрасно, но все были настроены пессимистически. Весь манёвр зависел от того, удастся ли англичанам удержаться у Алланмьо, где они прикрывали китайский фланг, а также от выполнения китайцами соответствующих приказов. Несмотря на указания Чан Кай-ши, было мало вероятным, что китайские командиры примут приказы Стилуэлла к исполнению.
Японцы гнали англичан на север, причём значительная часть их войск могла быть переброшена и на другие участки, так как англичане потеряли способность сопротивляться. Английские, бирманские и индийские войска были совершенно разбиты, истощены и потеряли всякую веру в своих командиров. Они даже не уничтожали мостов при отходе. Английские «томми»{3} дезертировали в таких количествах, что потребовалось выставить специальные посты военной полиции в Мандалае, чтобы перехватывать [50] дезертиров, стремившихся добраться до Китая. Все чаще можно было слышать от них: «Я никогда больше не буду драться за империю!» Другие заявляли, что будут сражаться только вместе с янки или с китайской армией.
Это разложение давало противнику возможность оттягивать всё большее количество своих войск для использования на других участках фронта. Длительное затишье на участке 6-й армии начало беспокоить американских штабных офицеров. Если в начале участия китайцев в боевых действиях и имелась некоторая вера в боеспособность 5-й армии, то насчёт 6-й армии никто не питал никаких иллюзий. 6-ю армию считали третьеразрядной армией военного времени с неспособным командующим — генералом Каном. Существовала опасность японской атаки из Ченмая. Японцы, удерживая инициативу в своих руках, могли маневрировать войсками по своему усмотрению. Союзники сильно напоминали оглушённого ударами боксёра, который реагирует ещё на звон колокола, вызывающего его на ринг, но уже проиграл бой и лишь надеется как-нибудь продержаться до конца.
Англичане отступили к Алланмьо, но не задержались там. Они остановились у Магве, менее чем в 50 милях к югу от крупных нефтяных промыслов Бирмы, снабжавших войска бензином. Это удивительное отступление произошло так быстро, что японцы оторвались от отходящих англичан. Поспешный отход англичан обнажил фланг китайских войск, уничтожив тем самым всякую возможность китайской наступательной операции из Пьинмана. Военные корреспонденты, побывавшие в Греции, отметили сходство между этой кампанией и тем, что они видели в Греции. Но цензура не пропустила такого рода сообщения. В обеих кампаниях англичане выбирали себе для обороны лучшие и наименее протяжённые рубежи. И в обоих случаях они отступали так поспешно, что обнажали греческие и китайские рубежи, вынуждая соседей к отходу вне зависимости от того, желали другие армии сражаться или нет.
15 апреля 1942 года Стилуэлл прибыл на совещание с Александером. Александер впервые признал, что он потерял управление войсками. Он сказал, что войска не могут удержаться, потому что они истощены и у них исчез воинский дух. Положение безнадёжное. Это был совсем не тот Александер, который беседовал с представителями прессы 16 марта и обещал наступательную кампанию. Он отметил, [51] что беда англичан в Малайе и Бирме заключается в том, что они привязаны к дорогам. К несчастью, войска никогда не останавливались на достаточно продолжительный срок, чтобы отойти от дороги, если не считать ночного времени, когда они добирались до деревень, чтобы проснуться утром окружёнными и вновь продолжать бегство, двигаясь лишь по дороге. Деморализация всё возрастала.
Предвидя неприятности в нефтяном районе Енангьяунга, Стилуэлл добился у Чан Кай-ши разрешения взять из 38-й дивизии генерала Сун Ли-жена ещё один полк для обороны нефтяных промыслов. Один полк нёс гарнизонную службу в Мандалае, а второй должен был погрузиться в вагоны 14 апреля. Горьким разочарованием, но отнюдь не сюрпризом, явился телефонный звонок английского железнодорожного чиновника, который сообщил, что китайский командир отказался произвести погрузку своего полка в эшелон, потому что «не получил приказа». Американцы знали, что приказ был вручён ему лично.
Эта задержка дала возможность японцам поймать в ловушку остатки 1-й Бирманской дивизии в Енангьяунге. В конце концов китайский полк прибыл и вызволил английские войска, но китайцы затем отошли на север, прикрывая спасённых ими англичан. Это событие породило в английском министерстве информации интересную и характерную историю. Британская радиовещательная корпорация (БиБиСи), получив информацию от Александера, сообщила, что английские войска пробились из окружения, причём китайские войска никак не были упомянуты. Однако в американском коммюнике, которое было передано по радио в Чунцин и затем передавалось из Лондона как сообщение из Чунцина, сообщалось, что китайцы вновь захватили нефтяной район, но при этом не было ни слова об англичанах. Это американское коммюнике не было опубликовано в Бирме из-за запрещения отдела гражданской службы штаба Александера. БиБиСи и его сателлит «Всеиндийское радио» являлись единственным радиоголосом для населения Индии и Бирмы. Две передачи, сделанные соответствующим образом, создали впечатление, что англичане сами спасли свои головы под Енангьяунгом. Вновь англичанам удалось «сохранить свой престиж»..
Единственный подвижной резерв Стилуэлла был расположен за 5-й армией. Этот резерв следовало беречь на случай непредвиденной катастрофы на участке 6-й армии [52] или для наступательных операций на участке 5-й армии. В связи с поражением англичан китайцы были вынуждены отступить на север; ни о каких наступательных действиях нечего было и думать.
Ситуация стала настолько ужасающей, что Стилуэлл и Ло Чжо-ин с разрешения Чан Кай-ши перебросили две дивизии в помощь англичанам. Но вследствие этого участок 5-й армии был значительно ослаблен и практически отсутствовал резерв на случай необходимости оказать помощь 6-й армии. В дополнение ко всем трудностям, полностью бездействовала союзная разведка. Англичане не имели ни одного самолёта для ведения разведки на фронте. Стилуэлл неоднократно повторял, что ему приходится сражаться вслепую, в то время как японцы, благодаря пятой колонне и разведывательной авиации, были осведомлены о каждом его шаге. Ченнолт приказал американской добровольческой группе производить разведывательные полёты над занятой японцами территорией, но американские истребители, из-за высокой скорости и отсутствия фотоаппаратов, были непригодны для разведывательных целей. Лётчики не обладали подготовкой, необходимой для наблюдателей.
В это время американский генерал-майор Бреретон прибыл, после Явы, в Индию с остатками бомбардировочной авиации и несколькими бомбардировщиками с Филиппин. Стилуэлл предполагал, что эти воздушные силы поступят в его распоряжение для частичного противодействия японским бомбардировочным операциям и для поднятия упавшего духа союзников. Британские воздушные силы передислоцировались в Индию. В Бирме оставалось лишь незначительное число истребителей Р-40 американской добровольческой группы. Однако генерал Бреретон, расположившись в пышном отеле «Империал» в Дели, истолковывал полученные им приказы как подчиняющие его непосредственно Уэйвеллу.
Толкование приказов старшими начальниками, как мы увидим позднее, зависит от самых различных соображений, капризов, личных и национальных целей и стремлений. Вероятно, на протяжении всех последующих месяцев и лет ни одна директива Объединённого англо-американского штаба не получила одинакового толкования у различных групп, которые должны были действовать в полном единодушии против общего врага. [53]
Бреретон считал себя подчинённым Уэйвеллу. По его мнению, Стилуэлл командовал наземными войсками, а он, Бреретон, — воздушными силами, и оба они равно подчинены Уэйвеллу. Члены штаба Стилуэлла в Маймьо советовали своему «хозяину» просить военное министерство США освободить Бреретона от занимаемой должности, если только положение не выяснится. Стилуэлл поблагодарил своих советников, но сказал, что в данный момент слишком занят и не имеет времени этим заниматься.
Примерно тогда же от военного министерства США прибыла радиограмма, в которой запрашивались планы Стилуэлла относительно создания Главного штаба и контроля над американскими силами на Китайско-Бирманско-Индийском театре операций. Вполне вероятно, что в то время Стилуэлл действительно не имел никаких планов. Он был по горло занят спасением из Бирмы всего, что ещё можно было спасти. Тем не менее Стилуэлл послал бригадного генерала в Дели для организации там штаба и установления связи со штабом в Чунцине. К этому времени Стилуэлл понял, что сухопутная связь с Китаем прервана и что он должен теперь сконцентрировать свои усилия и удержать возможно большую территорию Северной Бирмы для того, чтобы наладить грузовую воздушную линию, связывающую её с Китаем.
Стилуэлл указал Бреретону на необходимость бомбардировать определённые объекты в Бирме для оказания поддержки китайским войскам. Психологический эффект от американской бомбардировки должен был во много раз превысить тактический успех. Томми поговаривали об английском «новом секретном оружии» — невидимом воздушном флоте. Китайцы оправдывали бездеятельность своих наземных войск отсутствием поддержки с воздуха. Малейший шум самолёта заставлял любого союзного солдата прятаться в щель, даже не взглянув на небо, потому что этот шум мог исходить только от японских самолётов.
Во время первой бирманской кампании воздушные силы союзников, за исключением американской добровольческой группы, ничем себя не проявили. Британские воздушные силы, располагая устаревшими бомбардировщиками Бленхейм и древними истребителями Брюстер «Буффало», фактически бездействовали и в конце концов покинули Бирму, после того как японцы разбомбили значительное количество английских самолётов на аэродроме [54] в Магве. Сеть воздушного оповещения не была организована, и одновременно были захвачены врасплох самолёты американской добровольческой группы.
Бреретон ответил Стилуэллу, что он не в силах бомбить указанные ему объекты ввиду отсутствия в Бирме аэродромов, пригодных для его «летающих крепостей». Оставалось необъяснимым, почему он не мог бомбить объекты, базируясь на индийские аэродромы. Кстати, позднее, по приказу Уэйвелла, он лично командовал небольшой группой, бомбившей Андаманские острова в Бенгальском заливе. Японцы укрепили эти острова и бомбёжка не дала никаких результатов. Всё же Бреретон добился собственного награждения и награждения всех своих лётчиков за этот «подвиг».
Примерно в это время правитель Бирмы Дорман-Смит проявил гениальную сообразительность. Трясущийся от страха колониальный губернатор разделил белых и цветных беженцев. Белые беженцы были эвакуированы в Индию пароходами, самолётами индийских воздушных сообщений и самолётами Китайской национальной авиационной корпорации. Туземцы направлялись по дороге, получившей название «Чёрной тропы», которая является самым позорным пятном во всём наследстве, оставленном губернатором Бирмы. 400 тысяч беженцев пытались спастись по этим тропам, которые вели через трудно проходимые горные хребты и малярийные джунгли, отделяющие Бирму от Индии. Запасы риса для беженцев были недостаточны и неправильно рассредоточены, хотя рис в Бирме имелся в избытке. Беженцы, брошенные на произвол судьбы, умирали десятками тысяч от голода и эпидемий.
Прекрасно зная истинное состояние американских воздушных сил, Дорман-Смит обратился к ставке Стилуэлла в Маймьо с лицемерным требованием вывезти от 60 до 100 тысяч беженцев в Индию.
В эти дни перед Стилуэллом встала ещё одна административная проблема: что делать с американской добровольческой группой? По согласованию с военным министерством США, эту группу недисциплинированных, но смелых и в высшей степени компетентных пилотов, было решено включить в состав военно-воздушных сил.
Вполне понятно, что добровольческая группа Ченнолта, состоявшая из бывших лётчиков армии, флота и морской пехоты, не проявила никакого энтузиазма по поводу вступления в регулярные воздушные силы. Тот факт, что они [55] ранее отказались от службы в армии, уже достаточно характеризует их отношение к службе в регулярных частях, 9 апреля 1942 года Ченнолт был вновь призван на действительную службу и ему было присвоено звание полковника.
Начальник штаба группы Гарвей Гринлоу не скрывал, что служить в регулярных частях согласится не более 5 % добровольцев. Их контракт с китайским правительством истекал в июле и не была никакой надежды на его продление. У волонтёров оставалось три выхода: 1) вступить в 10-ю воздушную армию, 2) вернуться в Соединённые Штаты для получения новых назначений или возврата на старые должности, 3) подписать контракты с Китайской национальной авиационной корпорацией и пилотировать С-47.
Гринлоу ясно и просто объяснил, что лётчики американской добровольческой группы понимают, что они будут подчинены неопытным кадровым военным, даже в том случае, если Ченнолт будет произведён в бригадные генералы и получит командование группой.
Пилоты добровольческой группы, бесстрашно и настойчиво уничтожавшие японские самолёты, с трудом мирились с положением в 10-й воздушной армии. То, что они там видели, было обычной неорганизованностью нового соединения без достаточного количества материальной части и личного состава.
Но как выяснилось, Ченнолт не посчитался с мнением волонтёров и прилагал все усилия к тому, чтобы лётчики и обслуживающий наземный персонал группы вошли в 23-ью истребительную группу, 21 апреля 1942 года Ченнолт послал Стилуэллу радиограмму, в которой просил его рекомендовать гражданским воздушным линиям на театре операций не принимать на службу американских волонтёров. Казалось, что американская добровольческая группа, которая сыграла блестящую роль во время бирманской кампании, вскоре вольётся в качестве составной части в бесславное целое. Эта группа, совершавшая подвиги у Рангуна, в то время когда британские воздушные силы могли только обеспечить прикрытие, должна была отойти в область истории. Однако, если пилоты-добровольцы и собирались уехать, всё равно, у них нельзя было отнять славы, которую они снискали как единственная часть союзных сил, которая дралась с врагом и побеждала его. Стилуэлл знал, что лётчики этой добровольческой [56] группы были нужнее на Китайско-Бирманско-Индийском театре операций, чем в любом другом месте. Он знал, что потребуется много месяцев для создания им замены, которая, однако, не будет обладать их опытом. Он был горько разочарован поведением американской добровольческой группы.
Однако все эти проблемы не отвлекали Стилуэлла от его основной обязанности — удерживать китайцев в состоянии, несколько напоминающем единую боевую силу, и помогать по мере сил англичанам в их секторе. Если он и испытывал временами озлобление и нервозность, то это можно объяснить только тем, что трудно философски относиться к людским слабостям в период несчастья. А несчастье внезапно свалилось на плечи Стилуэлла. Спокойный участок 6-й китайской армии неожиданно оживился. Японцы, согласно разведывательным донесениям, укрепляли свой фронт в долине Сальвин, южнее Шаньских княжеств, за счет частей, прибывающих из Таи. Эти силы, возможно несколько большие, чем усиленный полк, внезапно атаковали 6-ю армию.
6-я армия состояла из трёх слабых дивизий по 6 тысяч человек в каждой. Дивизии были плохо вооружены и, как выяснилось, их командование никуда не годилось. Армия занимала фронт протяжением около 200 миль. 55-я дивизия, которой командовал генерал Чен, оборонялась на направлении главного удара. Полковник Фредерик Мак Кейб, офицер связи Стилуэлла при штабе 6-й армии, инспектировал оборонительные рубежи Чена за день до наступления и был потрясён увиденным. Чен расположил свою дивизию в глубину вдоль дороги и оборонял настолько незначительный участок, что дивизию свободно мог окружить один взвод. Пулемёты были установлены в кустарнике и не имели секторов обстрела. Грузовики и войска, скученные вдоль узкой дороги, обладали боеспособностью детского сада.
Мак Кейб посоветовал Чену отвести дивизию на близлежащие холмы, где можно было занять соответствующие оборонительные позиции, господствующие над дорогой в Лойкау. Но его советам никто не внял. Китайскому генералу принять совет от иностранца означало «потерять престиж». Командный пункт Чена был расположен в 30 милях позади переднего края. Когда генерала видели в последний раз, он был ещё в 15 милях за своим командным пунктом. [57] 55-я дивизия исчезла. Она буквально испарилась. Стилуэлл заметил по этому поводу: «Это самая проклятая вещь, которую я когда-либо видел. Вчера вечером у меня была дивизия, а сегодня у меня её нет». Дивизия просто распалась на группы из двух-трех человек, которые отправились на север, домой.
Положение было серьёзным, теперь оно стало безнадёжным. Стилуэлл получил согласие Александера взять 200-ю дивизию из сектора англичан и перебросить её на восток, чтобы остановить японцев, продвигающихся к Лашио. Но это мероприятие было задержано на один день, оказавшийся роковым. Задержка произошла по вине генерала Ю Фэй-пэна, китайского начальника перевозок и генерала Ту Ли-мина, которые согласились выделить только 20 грузовиков для переброски войск. Ю Фэй-пэн имел в Лашио свыше 700 грузовиков, они были заняты переброской в Китай продовольственных запасов, а также его собственных награбленных вещей. Ту Ли-мин открыто использовала 200 грузовиков для перевозки награбленного имущества. В результате 200-я дивизия опоздала на день.
Стилуэлл захватил с собой генерала Ло Чжо-ина и выехал на участок 6-й армии. Он приказал Кану передвинуть, две непострадавшие дивизии на запад и попросил Чан Кай-ши прислать подкрепления по Бирманской дороге. Стилуэлл, как сообщает Джек Белден в своей книге «Отступление вместе со Стилуэллом», сам принял команду над одной китайской ротой. Он приказал роте удерживать, позиции в критическом пункте около Тоунгу. Рота держалась до прибытия подкрепления, затем перешла в атаку и отбросила японцев на 17 миль. Тогда генерал назначил награду в 50 тысяч рупий за захват деревни, и китайцы взяли её. Но это было предсмертным вздохом, так как японцы шли напролом на Лашио, не встречая сопротивления.
Генерал Кан утверждал, что он потерпел поражение потому, что английская система снабжения развалилась и китайские войска были голодны. Это было ложью. Тонны накопленного и скрытого Каном риса были позднее захвачены японцами.
Прорыв японцев положил конец всякому подобию планового сопротивления в Бирме. Фланговым обходом на востоке японцы получили возможность перерезать пути отхода союзников в Китай, а также угрожали путям отхода в Индию. Это был конец. И с этого момента задача [58] заключалась в организации отхода, с тем чтобы максималъное количество войск успело отступить в Индию и Китай.
Возможности превратить поражение в победу отсутствовали. Не стоял даже вопрос о временной обороне в северных джунглях.
Наконец-то командование стало единым. Оно было объединено страхом. Это было психологическое единство, направленное к тому, чтобы выжить, выбраться. Но даже эта общность интересов в конце концов уступила место борьбе жаждой группы за собственную безопасность и жестокому безразличию к судьбе всех отстающих по пути. [59]