Бегство
Оглядываясь назад, легко понять причины поражении союзников в бирманской кампании 1942 года. Эти причины можно было уяснить и во время самой кампании. Но политика, личные моменты, традиции, исконная: вражда и непонимание затуманивали ход событий. В настоящее время можно насчитать десять причин поражения союзников в Бирме:
1. Недооценка японских военных возможностей.
2. Недостаточная гарнизонная служба в Бирме, которую несли негодные войска.
3. Отсутствие современной авиации.
4. Неправильные методы обучения войск, основанные на принципе линейной, а не круговой обороны.
5. Отсутствие сотрудничества с гражданскими властями; бирманское правительство серьёзно вредило военным операциям.
6. Непригодность вооружения, снаряжения и автомобильного транспорта для боевых действий в горах и в джунглях.
7. Отсутствие надлежащих планов уничтожения объектов при отходе и неудовлетворительное выполнение тех планов, которые были разработаны.
8. Бездействие важных служб военного снабжения в связи с стопроцентным дезертирством туземной рабочей силы.
9. Отсутствие единого командования.
10. Отсутствие политического лозунга, который мог бы воодушевить войска и привлечь гражданское население Бирмы к сотрудничеству с военными властями, лозунга, который можно было бы противопоставить японскому — «Азия для азиатов». [60]
Теперь союзники мечтали выбраться из Бирмы, добраться живыми в Индию или Китай. Только один человек хотел вернуться назад. Это был Стилуэлл. Все остальные были по горло сыты войной.
Штаб Стилуэлла в Маймьо испытывал серьёзные опасения. Большинство офицеров были крайне напуганы. Они думали только о том, как выбраться из Бирмы, пока ещё не поздно. Мак Кейб доложил о поражении б-й армии. Скорость продвижения японцев, — сказал он, — такова, что штабу Стилуэлла может быть в любой момент отрезан путь отхода в Китай. Это случится, как только японцы захватят Лашио. Кейб заявил, что теперь ничто уже не может спасти положения, так как китайцы — сброд и ими командует генерал, недостойный даже того, чтобы быть «капралом в армии Соединённых Штатов».
Американские штабные офицеры в Маймьо давно порицали Стилуэлла за участие в этой «комедии ошибок» к дружно требовали разрыва с так называемыми союзниками.
Печальную картину этих дней нужно дополнить ещё одним типично китайским штрихом. Генерал Хо Ин-цин объявил, что Дорман-Смит предложил обменять свой безупречный рольс-ройс на два виллиса генерала Хо Ин-цина. Он был в восторге при мысли о возможности обмена двух виллисов, полученных по лендлизу на громадный и несравненно более дорогой лимузин. Единственное затруднение, которое Хо Ин-цин надеялся всё же преодолеть, заключалось в трудностях доставки этого рольса в Китай, чтобы преподнести его Чан Кай-ши. Китайский генерал полагал, что если ему это удастся, то его политическая карьера будет обеспечена. Значительная часть последней американо-китайской конференции 23 апреля прошла в болтовне генерала Хо Ин-цина об этом лимузине.
Ночью 24 апреля американские офицеры пытались связаться со Стилуэллом, чтобы предложить ему немедленный отъезд г: Китай. Но в эту ночь им не удалось разыскать Стилуэлла. Сержант Чарльз Джейнз был на следующее утро послан к Стилуэллу в Кауяксе. Кауяксе расположено от Маймьо в 60 милях по мощёному шоссе. Штаб группы не стал дожидаться возвращения Джейнза с указаниями от Стилузлла. После отъезда сержанта американские офицеры отправились попарно на виллисах в Лашио. Машины [61] уходили через получасовые промежутки времени. Первым трём парам была дана инструкция произвести разведку к востоку и установить, имеются ли японские войска на дорогах, соединяющих районы Шаньских княжеств с шоссе Лашио — Мандалай. Каждая пара офицеров была предупреждена о том, что она «должна убедиться в безопасности дороги» для тех машин, которые будут отправляться последними по плану.
Офицеры запаса, будучи не храбрее кадровых, были всё же потрясены дезертирством штаба. Эта молодёжь, воспитанная в традициях Уэст-Пойнта{4}, была уверена, что «верность до гроба» столь же применима к регулярной армии, как и к морской пехоте. Молодые кадровые офицеры также чувствовали себя неспокойно, но они оставались верными правилу того же Уэст-Пойнта: никогда не критиковать поступки своих командиров.
После отъезда первых трёх разведывательных групп появился Джейнз с приказом от Стилуэлла. «Хозяин» приказал штабу в Маймьо эвакуироваться двумя группами: одной группе штабных направиться по Бирманской дороге в Китай, а другой — пересечь Иравади южнее Мандалая и двигаться на север к Швебо, где он должен её встретить. Большинство из уехавших в Лашио оказались включёнными в группу, направляемую в Швебо. Им пришлось вернуться в Маймьо.
Офицеры этой неудачливой группы вернулись в Маймьо между десятью часами вечера и полуночью. Они нашли оставшихся в тесных комнатах баптистского миссионерского убежища. Многие офицеры были в паническом состоянии.
Стилуэлл приказал группе до рассвета перейти мост в Ава, южнее Мандалая. В путь двинулись около двух часов ночи. Поварам и слугам были обещаны средства транспорта .и сверх того — защита и питание на протяжении всего пути в Индию, при условии, если они останутся вместе со штабом. Однако, когда настало время приготовить последнюю трапезу в Маймьо, оказалось, что все слуги исчезли. Полковнику Сандускому и одному из младших офицеров пришлось приготовить яичницу, гренки и кофе. Как ни странно, все были рады, что туземцы убежали, потому что теперь не нужно было о них заботиться. [62]
Вся компания выехала в седанах, виллисах и нескольких грузовиках, захватив с собой штабные документы, кухонные принадлежности, амуницию и небольшое количество багажа. Они быстро ехали по извилистой горной дороге из Маймьо в Мандалай, внимательно следя, не протянули ли бирманцы поперёк дороги проволоки, чтобы обезглавить сидящих в виллисах. В джунглях бушевали пожары. Огни служили маяками для ночных полётов японской авиации. Узкая дорога на север была забита повозками и английскими грузовиками, перевозящими остатки штаба Александера. Александер выехал на несколько дней раньше, что ещё больше усугубило панику среди оставшихся американцев. Хотя американцы неодобрительно относились как к боевым, так и к административным качествам англичан, они всё же поняли, что нести в одиночестве в Маймьо «бремя белого человека» тяжело и неприятно. С отъездом англичан американцы утратили объект, по отношению к которому можно было выказывать превосходство. Правда, ещё оставался генерал Хо Ин-цин, но вскоре и он со своим рольс-ройсом с радостью отправился в Китай.
На Мандалайской равнине американцы встретили английское прикрытие, двигавшееся в направлении моста Ава. Остатки английских войск на восточном берегу Иравади двигались на запад. Англичане всё ещё продолжали скрывать своё отступление, утверждая в прессе, что они блестяще выполняют операцию по удержанию противника, чтобы дать Индии время подготовиться к обороне. Александер приказал цензорам в газетных сообщениях заменять слово «отход» словом «битва». Редакторы американских газет, получая такие сообщения, вероятно, решили, что их корреспонденты заболели белой горячкой. Награда пришла в середине апреля: английское министерство информации передало начальнику информационной службы штаба Александера следующее сообщение:
«Ваши волнующие сообщения об английской величественной обороне Бирмы в значительной степени уменьшили печаль, вызванную в Англии потерей Малайи».
Эти «сообщения» были, повидимому, специально изготовлены.
Английский арьергард был прижат к дороге. Движение грузовиков и войск через мост Ава почему-то приостановилось. Стояла прекрасная лунная ночь. Мост ясно выделялся на светящейся реке. Великолепная ночь для бомбёжки! Все [63] сидели и проклинали эту переправу, хотя японцы после падения Рангуна ни разу не потрудились бомбить ночью. Ижv Это было уже не нужно. Днём им всё равно не оказывали сопротивления. Американцы были перемешаны с английскими солдатами и им нечего было отвечать, когда эти солдаты задавали нескромные вопросы: «Где ваша пехота, янки?» Или же замечали: «Спасибо за лендлиз, которого мы не получили». Это были хорошие парни, но озлобленные из-за неудач и поражений.
Как и все солдаты, они мыслили весьма разумно. Они считали, что поскольку им пришлось залезать по уши в это кровавое дело, то они вправе требовать оружия и боеприпасов для ведения боя и пополнения для замены раненых и выбывших из строя. Английский томми — славный парень, несмотря на плохие зубы и отсутствие выправки. Не он был виноват в проигрыше бирманской кампании и паническом бегстве. Он делал то, что ему было приказано. Ворчал, но не сгибался, даже во время ужасных безводных дней, в окружении в Енангьяунге. Некоторые томми, правда, дезертировали, когда офицеры их оставляли, но даже эти дезертиры заявляли о своей готовности продолжать сражаться, только не в английской армии. Томми являлся символом всего, что есть хорошего в Англии. Он был вульгарен и груб. Он не был образован в американском смысле этого слова, но он был несравненно более зрелым, чем американский солдат. В этом их даже нельзя было сравнить.
Переправа прошла без столкновений с противником. Американцы проехали 50 миль к северу, вдоль реки к Швебо. Был конец апреля, и жара на равнинах Бирмы давала себя знать. Американцы получили представление о климатических условиях, которые позднее вызывали громадную смертность от солнечных ударов среди западно-африканских негритянских войск, особенно во время сражений в Северной Бирме. Солнце безжалостно обрушивалось на белые пески пустыни и на коричневые рисовые поля. Хотя американцы прибыли в новую ставку Александера в 7.30 утра, они уже почувствовали жару.
Англичане предоставили в распоряжение американцев пару бунгало. Стилуэлл с личным штабом прибыл через два-три часа. Он и генерал Цэн, китайский офицер связи, вылезли из машины. «Хозяин» был в старой шляпе — символе войны. Он потянулся, оглядел свой штаб и, насмешливо улыбнувшись, обронил одну из характерных [64] стилуэлловских острот по адресу Александера, которая заставила всех рассмеяться.
Никто не знал, что случилось с 6-й армией и где находились японцы. Было известно лишь, что они достигли Лашио. Все ощущали беспокойство, потому что японцы могли повернуть на восток и отрезать группы Стилуэлла и даже Александера. Разведка отсутствовала.
Предполагалось, что англичане прикрывали отход 22-й дивизии из Мейктила, с тем чтобы китайцы могли произвести погрузку на эшелон в Мандалай. Но так называемый английский арьергард попал туда раньше китайцев и продолжал двигаться на север.
Благодаря полному дезертирству железнодорожных служащих, железнодорожное сообщение контролировалось китайским генералом. Стилуэлл знал, насколько острой была необходимость доставить эшелон к расположению 22-й дивизии. Англичане больше не прикрывали её отход. Задержка эшелона могла привести к уничтожению дивизии. До Стилуэлла дошли сведения, что китайский генерал ничего не делал для ускорения подачи состава. Пришлось самому поехать в Мандалай разыскивать этого генерала. Это была работа, которую можно было поручить младшему лейтенанту, но Стилуэлл делал её сам, как и тысячи других подобных вещей, потому что являлся единственным иностранцем, формально уполномоченным отдавать приказания китайцам. Китайского генерала он застал спящим на заднем сиденье автомобиля и тут же установил, что в отношении состава для 22-й дивизии ничего не сделано. Стилуэлл объяснил генералу, что не замедлит воспользоваться своим правом расстрелять его, если генерал немедленно не отправит состав.
Вернувшись поздно ночью в Швебо, Стилуэлл смог немного отдохнуть до утреннего налёта бомбардировщиков. На этот раз бомба попала в склад с боеприпасами, который взорвался с оглушительным грохотом. Группа корреспондентов и некоторые отделы штаба Александера были расположены поблизости от места взрыва, но никто не пострадал. Лишь один из носильщиков корреспондентской группы был ранен. Пансион, в котором расположилась журналистская братия, немного пострадал. Этого оказалось достаточно для информационной службы. Всем корреспондентам было приказано немедленно эвакуироваться в Индию. Несколько американцев пожелали остаться со Стилуэллом, [65] но англичане не разрешили. Журналисты уехали. Исключение составил Джек Белден, приятель Стилуэлла. Белден просто отказался уехать. Он перебрался в штаб Стилуэлла и оставался с ним до конца.
Японские бомбардировщики прилетели и на следующий день.
Бомбардировщики шли в сопровождении шести истребителей, которые демонстрировали фигуры высшего пилотажа и вели стрельбу из пушек в воздух. Этим японцы показывали своё презрительное отношение к союзным командующим.
Стилуэлл ежедневно имел важные беседы с Александером и его начальником штаба генералом Винтертоном. Оба англичанина были безукоризненны в своих коротких брюках, безрукавках и чулках для гольфа. Они были при орденах и даже имели красные петлицы генштабистов. Это были чистые, выутюженные офицеры. Генерал Винтертон, как и Александер, был сторонником коротко остриженных усов. Стилуэлл носил старую шляпу, обычное полевое обмундирование, солдатские сапоги, не имел на себе никаких орденов и знаков различия. Его костюм был недостаточно выглажен, так как генерал не имел ординарца. Однажды Стилуэлл, завтракая с англичанами, вёл длительную беседу о том, «что делать?». Присутствовали почти все члены его штаба. Председательствовал генерал-майор Франклин С. Сиберт, позднее командовавший корпусом. Упрямый и резкий Сиберт, считая себя только солдатом, оставался вместе со Стилуэллом в его передовом штабе. Другими членами личного штаба Стилуэлла были полковник Джордж В. Слиней, смелый артиллерийский офицер, подполковник Вилард Г. Вайман, честолюбивый кадровый кавалерист, позднее командовавший дивизией в чине генерал-майора, подполковник Франк Дорн и капитан Ричард М. Т. Юнг — два адъютанта Стилуэлла, которые оставались с ним на протяжении всей кампании. Дорн позднее стал бригадным генералом и помощником начальника штаба Китайско-Бирманско-Индийского театра, а Юнг — китаец, родившийся на Гавайских островах, остался адъютантом до конца. Майор Феликс Новаковский и капитан Кеннет Хеймейкер были адъютантами Сиберта. Остальную часть стола занимали штабные офицеры, прибывшие из Маймьо.
Атмосфера была накалённой, и все советовали одно — послать китайцев к чорту и выбраться отсюда, пока есть [66] возможность. Сидя на сломанных стульях вокруг голого исцарапанного стола, офицеры оживлённо обсуждали эту проблему. Ужасающая жара несколько ослаблялась сломанным опахалом, которое приводил в движение один из немногих оставшихся слуг. На завтрак подавали варёный рис. Консервы сохранялись на непредвиденный случай. Сиберт считал, что с китайцами надо распрощаться, но понимал, что политически этот шаг невозможен. Дорн и Ваймап заявили, что китайцы отказались выполнять приказы и нарушили все соглашения, заключённые между ними и Стилуэл-лом. «У нас больше нет никаких обязательств перед китайцами», утверждали они. По общему мнению, всем следовало вернуться в Соединённые Штаты, там получить назначение на Тихоокеанский театр операций, откуда, базируясь на Австралию, американцы могли начать наступление на Японию.
Все офицеры иронически относились к возможностипод-готовить и снарядить 100 тысяч китайских солдат для нового наступления вниз по реке Сальвин из провинции Юньнань. Только Дорн принимал этот план всерьёз. Он считал, что его можно осуществить при полном американском контроле и отсутствии китайцев на командных должностях выше командира батальона. Он также полагал, что право продвижения по службе и разжалования офицеров в китайской армии должно находиться в руках американцев. Это полностью совпадало с точкой зрения англичан, с той лишь разницей, что англичане никогда не говорили о возможности обучения и снаряжения китайской армии. Они меньше всего этого хотели.
В то время, когда Александер и Стилуэлл обсуждали прошлое и планировали будущее, пункт Сингу Ферру на реке Иравади в 25 милях восточнее Швебо был забит беженцами. На переправе скопилось 14 тысяч беженцев. Правительственные чиновники запретили дальнейшую эвакуацию в Индию. Маленький городок с паромом был сожжен бирманцами дотла, чтобы ненавистные индийцы не могли воспользоваться несколькими прибрежными хибарками. Колодцы были засорены. Многие речные пароходы и баржи были повреждены или потоплены японским воздушным флотом. Небольшие запасы риса на дорогах в Индию истощились и поэтому индийские беженцы были остановлены. Государственные чиновники всё ещё продолжали уверять беженцев, что их посадят на пароход, [67] идущий в Мьиткьина и оттуда отправят в Индию на американских самолётах. Абсурдность этого обещания была более чем очевидна. Англичане прекрасно знали, что никаких американских самолётов нет. Это был хитрый приём взвалить на «дядю Сэма» ответственность за гибель многих тысяч беженцев. Судьба беженцев зависела от бога и японцев.
Никто никогда не узнает, сколько тысяч беженцев погибло на скалистых, заросших джунглями малярийных тропах, ведущих из Бирмы в Индию. Сказать, что погибли десятки тысяч, значит преуменьшить фактические потери.
Во время пребывания в Швебо Стилуэлл выслал группу американских офицеров вдоль железной дороги до Вунто, на расстояние 126 миль. Требовалось разведать тропы в Индию, по которым можно пройти, минуя непроходимый район — долину Хуконга в Северной Бирме. План Стилуэлла заключался в том, чтобы провести китайцев в Индию по тропам, идущим южнее этой долины, так, чтобы они смогли переправиться через реку Чиндвин возле Хомалина и выйти в район Имфала. Американские офицеры были снабжены банкнотами достоинством в одну рупию, ибо туземцы отказывались от денег крупнее рупии. Офицеры должны были скупить у туземцев рис, чтобы создать запасы продовольствия и разместить их по пути отступления китайской армии. Генералы Ло Чжо-ин и Ту Ли-мин попрежнему бездействовали. Ло Чжо-ин со своим штабом переехал в Швебо и занимался пополнением личных запасов. Полное безразличие, которое проявляли китайские генералы к судьбе своих соотечественников, вызывало возмущение у американцев.
Почью 30 апреля произошёл разрыв. Начальник штаба генерала Ло Чжо-ина разбудил полковника Сандуского и сообщил, что имеется поезд, которым могут выехать на север в Мьиткьина штабы Ло-Чжо-ина и Стилуэлла. Подобный шаг являлся явным предательством по отношению к китайским войскам, которые были бы оставлены на произвол судьбы. Полковник Сандуский ответил, что Стилуэлл не намеревается так поступить, несмотря на то, что Александер выехал в Калева. Кроме того, добавил полковник, Ло Чжо-ин подчинён Стилуэллу и может ехатв только с его разрешения.
Утром американцы обнаружили, что Ло Чжо-ин силой оружия достал паровоз и семнадцать вагонов и удрал вместе [68] со своим штабом. Однако далеко он не уехал. Примерно на расстоянии 25 миль к северу его поезд столкнулся со встречным поездом.
Сиберт выразил общие чувства американцев, когда сказал Стилуэллу: «Ради христа, Джо, уедем отсюда домой!» Стилуэлл полулежал в кресле перед своим бунгало. Штабные офицеры сидели вокруг него и ждали дальнейших событий. Ходило много слухов о японцах и все были в напряжении.
Генерал ожидал прибытия двух транспортных самолётов для того, чтобы совершить с Ло Чжо-ином полёт над фронтом 6-й армии и вывезти часть штаба в Индию. Наступил полдень, но самолётов всё не было. Лишь немногие знали о том, что самолёты должны прилететь. Поэтому для большинства американцев звук приближающегося самолёта означал приближение врага.
Это был многомоторный самолёт, летевший так низко и близко, что спастись бегством было невозможно. Все застыли на местах при виде самолёта, снижающегося прямо в направлении бунгало, где расположился штаб. Еще мгновенье — и стала видна белая звезда на фюзеляже — знак военно-воздушных сил армии США. Все облегчённо вздохнули.
Самолёт пилотировали полковник Роберт Л. Скотт и полковник Калеб В. Хейнс, пилот многомоторных самолётов, который впоследствии прославился как командующий бомбардировщиками Ченнолта.
Полёт над фронтом 6-й армии был отменён, так как генерал Ло Чжо-ин удрал, а Александер уехал. Оставаться здесь дольше было бессмысленно. Связь с войсками отсутствовала. Непосредственно связаться по радио с Ту Ли-мином и Каном Стилуэлл не мог. Англичане взорвали мост в Ава и поэтому нельзя было наладить фельдсвязь с 5-й армией.
Генерал достал из кармана маленькую записную книжку и начал писать имена. Он составлял список членов штаба, которые должны были улететь со Скоттом и Хейнсом. Офицеров передового эшелона штаба и нескольких офицеров из Маймьо он оставлял с собой. В самолёт сели офицеры, миссионеры и несколько слуг индийцев. Скотта и Хейнса генерал просил вернуться и вывезти женщин, которых англичане «случайно» оставили в Швебо при эвакуации.
Самолёт с трудом оторвался от земли и взял курс на [69] Калькутту. Оставшиеся наблюдали за взлётом с чувством отчаяния, понимая, что этот самолёт представляет собой последнюю возможность выбраться из Бирмы.
Почему генерал остался? Почему он оставил других американцев? Почему он не счёл дезертирство Ло Чжо-ина достаточным основанием для того, чтобы бросить всё и уехать?
Прежде всего Стилуэлл понимал, что он не может покинуть китайцев до тех пор, пока не будет сделано всё возможное для обеспечения продовольствием путей отхода. У генерала не было надёжных планов спасения себя и своей группы, но всё же была некоторая возможность добраться до аэродрома в Мьиткьина и вылететь оттуда, но не раньше, чем будут приняты меры по снабжению китайцев рисом по дороге от Вунто до Имфала. Стилуэлл считал, что он не имеет морального права покинуть свои войска, несмотря на то, что непосредственные и законные командиры дезертировали. Пожалуй главным мотивом была его твёрдая уверенность в том, что он вернётся в Бирму во главе китайских войск. Если бы Стилуэлл убежал, подобно другим, это стало бы невозможным, так как престиж его был бы безвозвратно потерян.
Самолёт улетел, и оставшимся американцам настала пора трогаться в путь. Времени оставалось мало. Один из офицеров был послан к парому в Сингу, чтобы помочь переправиться на другой берег китайским войскам, отступавшим вдоль восточного берега реки Иравади. Сент Джон возглавлял передовую группу, продвигающуюся на север вдоль железной дороги в направлении Мьиткьина. Военный врач Вильяме и Джек Бельден получили указания остаться на месте и проследить, чтобы оставшиеся неэвакуированные лица были посажены на ожидаемый самолёт. В их задачу входило также уничтожение оставленной документации штаба Стилуэлла и лишних автомашин.
Группа Сент Джона в течение двух часов проехала 32 мили. Узкие дороги были забиты английскими грузовиками, двигавшимися на юг в направлении Калева, и китайцами, которые брели куда глаза глядят. Вскоре Стилуэлл догнал группу Сент Джона и они вместе стали пробиваться вперёд. То здесь, то там стояли сломанные грузовики, которые китайцы всегда бросали как раз посередине однопутной дороги. Кроме того, китайцы имели привычку и во время привалов оставлять машины посередине дороги. Нервы, уже [70] и без того натянутые, не выдерживали этого чисто китайского подхода к соблюдению правил движения. Китайцы и американцы взаимно оскорбляли друг друга. Американцы зачастую просто сталкивали китайские грузовики с дороги.
Проехав 32 мили, Сент Джон решил остановиться возле небольшой деревни Кабо. Здесь кончалось шоссе. Группа разбила лагерь внизу у рисового поля, а Стилуэлл остановился на холме.
В тот момент вся экспедиция состояла из американских офицеров и слуг. Кроме того, в состав группы входили Кейс, американский баптистский миссионер, китайцы, англо-индийцы — шофёры и автомеханики, личная охрана Стилуэлла и медицинский персонал Сигрейва.
Группа Сент Джона расположилась в полуразрушенной хижине, в которой имелись остатки пола на сваях примерно на высоте 3 футов над рисовым полем. Постели были развёрнуты прямо на полу, и с наступлением темноты все заснули. Первый раз их разбудил Дорн, сообщив, что японцы, повидимому, захватили Калева. Хотя это известие оказалось впоследствии ложным, но в тот момент было ясно, что группа Стилуэлла, если она выберет пеший путь, может быть отрезана от переправы через реку Чиндвин на Имфал. Второй раз сон потревожила охрана Стилуэлла. Телохранители утверждали, что их направили охранять Сент Джона и его соотечественников. Но их целью было попасть в хижину и поспать. В хижине не было места, и на долю Кеннета Чао, переводчика, выпала щекотливая задача приказать китайцам от имени американцев убираться вон. Китайцы ушли, но в отместку они расположились возле хижины и всю ночь гоняли волов взад и вперёд. Выспаться никому не удалось.
Сент Джон 2 мая проехал около 12 миль вдоль железной дороги до тех пор, пока не наткнулся на очередную группу китайцев, расположившихся с машинами посреди дороги и отказавшихся освободить её. Японские разведывательные самолёты появились в 9.22 утра и как следует осмотрели растянувшуюся по дороге колонну. Американцы удвоили свои попытки пробиться; они знали, что японские бомбардировщики не заставят себя долго ждать. Действительно, бомбардировщики появились в 10.15 и сбросили бомбы на Тангом. Сент Джон успел его проехать, а Стилуэлл ещё не добрался. [71]
После одиннадцати часов непрерывной езды авангард остановился на ночь в деревне Киэйктин, проехав от места предыдущего ночлега 53 мили. Жара и пыль становились невыносимыми. Постоянно приходилось вытаскивать машины из глубокой колеи, оставленной на дороге телегами, запряженными волами. Загорелся один из грузовиков. Сгорела значительная часть личных вещей офицеров, документы штаба и боеприпасы.
Потеря этого грузовика явилась тяжёлым ударом для группы Сент Джона. Уничтожение документов, багажа и боеприпасов само по себе было ужасно. Но самым страшным было то, что на грузовике погибли запасы виски, бренди, шампанского и джина, которые хранились со времени падения Рангуна в качестве противоядия от змеиных укусов. Сент Джон в этот же вечер указал своим людям на необходимость сделать прививки от змеиных укусов.
«Никто не знает, — сказал он, — когда и кого из нас укусит змея».
3 мая группа прибыла в пункт назначения — Вунто. Но прежде чем добраться до этого прекрасного места, американцы хлебнули достаточно горя. Колеи от повозок, запряженных волами, делались всё глубже. Даже виллисы садились на диференциал и не двигались с места, хотя их колёса бешено вращались. Легковые машины приходилось раскачивать для того, чтобы они могли переехать из одной колеи в другую.
Воды нехватало. Пришлось отказаться от полуденной трапезы. Продуктов было настолько мало, что Стилуэлл приказал перейти на половинный рацион. Особых неудобств это не причинило.
Ходили слухи о том, что японцы появились с обеих сторон. Хотя это были только слухи, но это не облегчало положения, потому что никто не имел малейшего представления о том, где находится противник.
Различные эшелоны группы Стилуэлла собрались в Вунто. Капитан Поль Джонс был послан выяснить возможность погрузки автомашин на платформы и перевозки их в Мьиткьина по железной дороге. Стилуэлл всё ещё лелеял надежду вылететь из Мьиткьина самолётами. Группы Сент Джона и Стилуэлла расположились вместе, а люди Сигрейва разбили лагерь отдельно. Стилуэлл разместился среди высоких деревьев, окружающих буддийский храм. Белые пагоды резко выделялись на фоне ярко [72] зелёной травы. Все влезли в мелкую речку и выкупались.
Вскоре появились офицеры, которые были направлены вперёд для организации привалов для китайцев и сообщили, что старый «друг» Стилуэлла, генерал Ло Чжо-ин находится в городе. Это было неожиданностью, так как с той ночи, когда он удрал из Швебо в захваченном поезде, который потерпел затем крушение, никто не знал, где находится этот хитрый китаец.
Стилуэлл изучал карты, на которых были нанесены воз» можные пути отхода, и. в тот вечер ему не удалось увидеть Ло Чжо-ина. Он сообщил Ло Чжо-ину, что навестит его на следующий день в 8.30 утра. Радиостанция Стилуэлла была развёрнута и были посланы сообщения в Вашингтон, Дели и Чунцин. Эти сообщения оказались последними.
В промежутке между передачей официальных донесений радист настроился на БиБиСи, чтобы услышать последние новости. Он не был разочарован в своих ожиданиях. Невозмутимый голос лондонского диктора говорил: «Кампания, проведённая Александером, явилась одной из величайших оборонительных операций второй мировой войны».
Стилуэлл посмотрел на изумлённых офицеров и с отвращением воскликнул: «Боже мой! Боже мой!»
Джонс вернулся и доложил, что железная дорога в 15 милях к северу и до самой Мьиткьина разбита до такой степени, что потребовались бы недели для того, чтобы привести её в пригодное для передвижения состояние. Радио сообщило, что японцы находились в 65 милях к северу от Лашио, и поэтому они должны были попасть в Мьиткьина раньше Стилуэлла. Пропали все надежды добраться в Индию самолётом. Группа Стилуэлла застряла в северной части Центральной Бирмы, не имея возможности ехать по железной дороге. Передвигаться на север на легковых машинах и грузовиках также нельзя было, потому что дороги находились в ужасном состоянии. Американцам оставалось лишь двигаться на восток: на машинах, пока имелись дороги, а затем пешком по нанесённым на карту и по неизвестным тропам. Перспектива была не из блестящих. Неопределённость положения ещё больше увеличилась, когда стало известно, что японцы двигались на север, по реке Чиндвин, на речных пароходах. Это сообщение, вместе с вестями о захвате японцами Калева, давало основание полагать, что группа Стилуэлла очутилась в мешке. [73]
Стилуэлл совещался о выборе троп с двумя английскими бригадирами — Мартином и Спиром. Их лагерь был разбит поблизости. Англичане хотели, чтобы 21 американский офицер, 5 рядовых и 25 человек из подразделения Сигрейва присоединились к ним. Стилуэлл отказался пойти на это; он полагал, что дорога, по которой собирались двигаться англичане, была забита беженцами. Во всяком случае Стилуэлл ничего окончательно не решил до беседы с Ло Чжо-ином по вопросу о привалах для китайских войск. Дальнейшие события показали правильность предположения Стилуэлла. Английская группа была атакована из засады. Спир был убит, остальные ранены.
4 мая Стилуэлл приехал к Ло Чжо-ину в 7.30 утра, на час раньше намеченного срока, чтобы предупредить ещё одно неожиданное бегство. Однако Стилуэлл приехал недостаточно рано. Ло Чжо-ин со своим штабом уже успел уехать. Он захватил ещё один поезд и поехал наудачу в Мьиткьина, откуда рассчитывал вылететь самолётом.
— Плевать мы хотели на свои войска и районы их привалов, — говорили, вероятно, эти китайские военачальники. Имея в Китае 450 миллионов населения, нетрудно будет создать новую армию. Пусть оставшиеся сами заботятся о себе.
Такова была точка зрения Ло Чжо-ина. Проехать ему удалось на этот раз только 15 миль.
Стилуэлл вернулся в свой лагерь и все дальнейшие планы приобретения риса были отложены. Отныне действовал закон: каждый за себя и пусть шакалы заботятся об отставших.
Группа Стилуэлла находилась в опасном положении. Ей угрожали японцы, муссон и китайцы. К тому времени китайские войска вышли из всякого повиновения. Китайцы занимались грабежом местного населения, и туземцы, естественно, бежали в джунгли, захватывая запасы продовольствия. У Стилуэлла было слишком мало продуктов. Он не мог рассчитывать, что доберётся до Индии, используя лишь свои запасы. Приходилось рассчитывать на продукты местного населения. Но среди бирманцев оказалось мало глупцов, которые решили бы остаться на пути бегства китайцев.
Было решено выйти из Вунто на запад в направлении на Хомалин (на реке Чиндвин) и затем повернуть к [74] Имфалу. Выбранный путь был самый трудный и поэтому наименее охотно выбираемый. Англичане старались отговорить беженцев от передвижения по этому пути, чтобы он мог стать путём отхода только для англичан. Английские чиновники прилагали все усилия к тому, чтобы направить Стилуэлла по более южному пути, по которому пошли Мартин и Спир.
На пути из Бирмы в Индию необходимо пересечь горы Чин — зубчатые хребты высотой до 10 тысяч футов. Они тянутся на север и на юг, образуя огромный барьер между Чиндвином и Индией. Никогда ещё не было сделано попытки проложить дорогу через этот барьер. Имелось несколько троп, но некоторые из них вели через непроходимые джунгли. Там не было никаких указателей дороги, которые могли бы показать путешественнику, находится ли он на правильном пути. Путешественники целиком зависели от туземных проводников, если последних вообще можно было найти. Если муссон заставал путников в джунглях и они не принимали специальных мер, то их ждала верная смерть. Осадки колебались от нормальных 140 дюймов в Северной Бирме во время шестимесячного сезона муссонов до 300 дюймов в районе Имфала. Реки становились потоками, заливавшими всё окружающее, и маленькие ручейки превращались в бушующие водопады. Тропы исчезали в море ила, настолько скользкого, что подниматься по склону было невозможно. Жара оставалась невыносимой. Огромные клещи появлялись миллионами. Не зная, как избавиться от них, люди вместо того, чтобы выжечь, старались оторвать клещей, но при этом в теле оставались их головки. Это вызывало воспаление, переходившее в нарывы, разъедавшие мясо . до костей. Позднее эта болезнь «нага» вызывала смерть огромного количества китайских солдат. Обувь сгнивала и разваливалась. Огнестрельное оружие ржавело до такой степени, что им становилось невозможно пользоваться.
Сезон муссонов обычно начинается 15 мая, следовательно, в распоряжении Стилуэлла после выезда из Вунто оставалось всего 11 дней. Но период дождей наступает ещё раньше. Никто не мог сказать, как долго продлится путь в Индию, потому что никто не знал, сколько времени удастся ещё передвигаться на автомашинах и в каком состоянии находятся тропы, по которым придётся итти пешком. Всё находилось в хаотическом состоянии. Но [75] вполне вероятно было одно: группу Стилуэлла могут захватить дожди в предательских горах Чин.
В дополнение ко всему не было известно ничего определённого о японцах. Возможно, что они уже продвинулись вверх по реке Чиндвин на речных судах. Тогда Стилуэлл окажется отрезанным от Индии в районе Хомалина. Вполне вероятным являлось и предположение, что противник находится в самой Мьиткьина или около неё. Это давало ему возможность перерезать пути отхода на север через Индоу, Хопин, Могаунг, Шингбиянг, в направлении к Ледо в Ассаме. Кроме того, этот путь был намного длиннее, пришлось бы преодолевать ещё более густые джунгли и большее количество гор. Таким образом, путь отхода на север исключался. Оставалась одна дорога Хомалин — Имфал.
Колонну возглавлял сам генерал. Первое несчастье произошло уже через 2 мили, когда грузовик с продовольствием провалился на мосту. Еле удалось его вытащить. Дорога становилась все хуже.
Группа Стилуэлла пропустила нужный поворот на дороге и приехала в одну деревушку. Какой-то англичанин сказал Стилуэллу о существовании ненанесённой на карту новой лесной дороги, более удобной, чем все остальные, Колонна повернула обратно. Её сопровождал этот англичанин, чтобы указать нужный поворот.
Джунгли были ярко освещены луной. Колонна двигалась через кишевшую тиграми и питонами область Бирмы. Но времени для охоты не было. Это был бег с целью обогнать японцев, муссоны и китайцев. Если китайцы догонят, то не будет пищи. На коротком привале успели съесть по одной порции варёного риса, к которой было добавлено несколько сардин. Блюдо это казалось вкуснее, чем обед, поданный в офицерском клубе.
Колонна двигалась почти без остановок до 6 мая, когда автомашины пришлось оставить в деревушке Нанантун.
Тонкая, белая пыль висела в воздухе. Дороги представляли собой обычные тропы, забитые беженцами. Группа Стилуэлла начала обрастать. К ней присоединилось несколько английских офицеров, один индийский офицер, двое английских гражданских лиц и несколько англо-индийских беженцев. Продовольствия нехватало и для первоначальной группы в 50 человек, а теперь она возросла до 114 человек. [76]
Группа двигалась на северо-запад через Индоу, Банмаук и Манси. Покинутые туземные жители просили пищи и помощи. Отдельные китайцы пытались пристроиться к группе. Встречались раненые, страдавшие от сепсиса. Везде был голод. Приходилось тщательно охранять запасы продовольствия.
Американский капитан, ехавший впереди колонны в качестве квартирьера, был остановлен группой английских офицеров и солдат. Начальник группы попросил подвезти больного английского солдата к повозкам, которые находились неподалеку.
«Вы из группы Стилуэлла?» спросил офицер. «Как мы понимаем, он спасается паническим бегством. По крайней мере, ходят такие слухи». Американец ответил, что Стилуэлл действительно старается спастись.
«Но он лишь на день пути отстал от Александера!» — добавил американец.
Некоторые офицеры штаба Стилуэлла начали вновь строить собственные планы. Они понимали, что наступит такой момент, когда придётся бросить грузовики и легковые автомашины и лишь виллисы смогут продолжать путь. Их планы заключались в том, чтоб оставить всех, за исключением американских офицеров и солдат. Кто-то из молодых идеалистов в группе Стилуэлла услышал такой разговор и был поражён. Сестры Сигрейва должны быть оставлены? «Они ведь могут жить в джунглях!».
Колонна достигла Манси утром 6 мая. Пробка на до-роте свидетельствовала о том, что период езды приближался к концу. Нанантун, находящийся в 14 милях, — последний пункт дороги. Через 10 миль был мост, который мог выдержать виллис, но не грузовик. Стилуэлл собрал свою сборную группу и сделал соответствующие указания. Виллисы будут использованы для перевозки продуктов в Нанантун. Все личные вещи необходим» оставить, кроме того, что каждый мог нести на себе. Автомашины надлежало оставить исправными, чтобы другие беженцы могли хотя немного воспользоваться ими для перевозки больных и раненых. Стилуэлл сказал: «На марше у нас должна быть крепкая дисциплина. До настоящего времени дисциплина была ужасная».
Он оглянулся и заметил много новых лиц. «Откуда вы пришли?» — спросил он нескольких англичан. Они ответили, что только что присоединились. «Кто разрешил?» — [77] спросил он раздражённо. Ответ был простой: «Никто». Поворчав по поводу неспособности англичан заботиться о своих людях, Стилуэлл разрешил всем остаться.
Беженцы, багаж которых не был уничтожен на сгоревшем . грузовике, принялись сортировать свои пожитки. Сестры Сигрейва в своих белых блузках и цветных юбках визжали и хихикали, разбирая свои вещи. Они не могли расстаться с яркими платьями и сувенирами, собранными в самых различных местах. Они решили, не сказав ничего Сигрейву, бросить свои башмаки. Им казалось, что это облегчит путь и вместе с тем позволит сохранить остальные вещи.
Пока мужчины выбрасывали одежду, лишнюю обувь и прочее, некоторые предметы были тут же подобраны индийцами и китайскими телохранителями. Появились совершенно необычные одеяния.
Консервы и рис были погружены на виллисы, которые отправлялись по трудной дороге в Нанантун. Дорога была настолько плохая, что приходилось включать переднюю ведущую ось и двигаться на низшей скорости. Все, за исключением группы Сигрейва, расположились лагерем вокруг большого бунгало. Медицинские сестры и мужской медицинский персонал остановились в буддийской пагоде.
Стилуэлл отдал приказание офицеру-интенданту составить список наличного продовольствия, а миссионеру Кейсу достать туземных носильщиков. Кейс достал носильщиков в деревне, а офицер-интендант обнаружил, что значительная часть продуктов состояла из масла и различных сортов варенья, которые были куплены на рынке в Маймьо.
В этот день счастье улыбнулось Стилуэллу. Звон колокольчиков возвестил приближение тибетского каравана, возвращавшегося на родину. Торговля между Ассамом и Тибетом велась по тропам для яков и мулов, так же как тысячи лет назад. Появление маленьких, крепких мулов и пони и их тибетских вожаков явилось даром богов. Караван удалось уговорить повернуть назад и помочь Стилуэллу добраться до Индии.
Вся колонна должна была выйти рано утром 7 мая и вышла только через час после назначенного срока, по вине носильщиков, нанятых для переноски продуктов. Караван мулов был целиком погружен. Но носильщики всё ещё продолжали спорить и ругаться. Их вожак спокойно сидел, [78] разбирая споры и с удовольствием принимая любое количество консервов. В консервах он был не очень заинтересован. Главный интерес представляли сами банки. При найме носильщиков в договоре был пункт, согласно которому все пустые консервные банки переходили в собственность носильщиков. Жестяная банка является одним из наиболее ценных предметов меновой торговли в джунглях.
Тропа вела вдоль берега реки Чонггай, представлявшей собой большой ручей. Путешественникам часто приходилось итти вброд. Уровень воды доходил до щиколотки, а иногда до колена. Ботинки были постоянно полны песка и гравия, что усугубляло неудобство передвижения. В голове колонны За туземцем-проводником шёл Стилуэлл. Каждый час он останавливался передохнуть пять минут. . Жара была ужасающей и усиливалась из-за отражённых лучей. Некоторые мужчины шатались от усталости, а бирманские сестры передвигались легко, несмотря на то, что шли босиком. Вильяме предупредил генерала о необходимости сделать остановку во время полуденного зноя, так как иначе могут произойти несчастья. Генерал ответил: «Нам надо выбраться из Бирмы».
Полковник Генри Халкомб, щуплый, средних лет офицер инженерных войск первый вышел из строя. Ему было приказано ехать дальше на одном из вьючных мулов. Следующей жертвой был майор Франк Мерилл, который позднее прославился как командир «разбойников Мерилла» и получил звание генерал-майора. Он упал от солнечного удара и находился без сознания в течение двух часов. Третьим упал лейтенант Томми Ли, китаец, призванный в армию Соединённых Штатов с завода фирмы Дженерал Моторс в Рангуне.
Санитары надули два резиновых матраца, положили на них Мерилла и Ли и тянули на лямках вверх по реке. Свободных мулов больше не было. После третьего случая солнечного удара Стилуэлл был вынужден разрешить привал, Мужчины сняли с себя всю одежду, за исключением трусов (трусы остались из-за сестёр Сигрейва) и легли в тёплую воду реки. Перед тем как войти в воду, Стилуэлл сидел скрестив ноги на одеяле. Одет он был только в трусы и на голове была старая походная шляпа. «Будет чертовски позорно, — сказал он, — но мы не выберемся из Бирмы, если ие сможем двигаться лучше, чем сейчас». [79]
Вброд по реке, поднимаясь и спускаясь по склонам берегов в кромешной тьме, Стилуэлл всё с той же решимостью и с тем же отсутствием жалости к отстающим вёл группу вперёд. Люди упали духом, натыкались на невидимые корни и падали, проклиная всё на свете. Наконец, генерал остановился в центре маленькой лужайки, приказал приготовить чай и сказал, что дневной переход закончен.
Темнота была кромешная. Тесно стоящие деревья не пропускали слабого света ночного неба. Батарейки карманных фонарей были истощены. Имелось всего несколько свечей. При их свете нужно было распаковать пятигаллоновые жестянки для кипячения воды, достать чай, сахар и консервированное молоко. Хворост для костра сразу найти не удалось, и костер разожгли спустя некоторое время. Внезапно из темноты вынырнул Стилуэлл.
«Капитан, — сказал он. — Я хочу посмотреть наши запасы продуктов».
Офицер-интендант провёл Стилуэлла к месту, где «я оставил носильщиков — в десятке шагов, но там ни одного кули не оказалось. Они исчезли. Стилуэлл повернулся к незадачлнвому капитану и ровным, но дрожащим голосом сказал: «Если вы потеряете хоть одну банку консервов, я вас расстреляю. Чорт бы вас побрал. Я вас расстреляю сам, здесь, на тропе».
«Дорн!» — крикнул Стилуэлл. Дорн немедленно появился. «Займитесь сами продовольственными вопросами и пускай этот ребёнок делает для вас самую чёрную работу».
Кули и все продукты были найдены на другой стороне лужайки. Туземцы просто перешли на место, которое показалось им более удобным. Они сидели, не издавая ни одного звука. После того как выпили чай, все тотчас уснули, будучи до предела утомлены дневным переходом.
Генерал знал, что продуктов недостаточно даже для того, чтобы прокормить свою первоначальную группу половинным пайком. Теперь, когда группа возросла более чем вдвое, его ответственность и заботы возросли. В последний день пребывания в Вунто Стилуэлл радировал Бреретону, — указал два или три возможных пути отхода и просил командующего воздушными силами послать спасательные партии с продовольствием. Но не было подтверждения того, что сообщение принято. [80]
Скорость передвижения становилась решающим фактором. Существовала опасность муссона и возможность выхода японцев на пути отхода. Кроме того, было известно, что китайские части, двигавшиеся позади группы Сти-луэлла, не имели продовольствия. Они грабили местное население и подвергали пыткам тех, кто отказывались отдать им рис и скот. Если бы китайцы догнали Стилуэлла, положение его группы могло стать катастрофическим. Генерал был озабочен и физическим состоянием своих людей. Один английский полковник заболел дизентерией. Он был настолько слаб, что еле сидел на пони. Стилуэллу было 60 лет. Но никто не мог сравниться о ним в ходьбе, за исключением, пожалуй, Вильямса, скромного военного врача, человека тоже не первой молодости.
Во время движения справа от тропы был замечен огромный слон, двигавшийся через величественный лес тиковых деревьев. Слон был примерно в ста футах от колонны. Стилуэлл с винтовкой наготове стоял с двумя офицерами и охранял колонну во время её прохождения мимо слона. Некоторые думали, что это был чисто мелодраматический жест со стороны генерала. Позднее, когда колонна остановилась в деревне, выяснилось, что это был дикий слон, на счету которого уже имелось несколько жизней туземцев.
9 мая Сиберт пострадал от солнечного удара, но нашёл в себе силы итти без посторонней помощи. Что должно было случиться с этими людьми после того, как они оставят сравнительно ровную местность и начнут карабкаться в горы, через Чиндвин?
Этот вопрос мучил генерала. Группа остановилась на ночь, достигнув берегов реки Уйи, около Майнквана. Было решено послать караван мулов вдоль берега реки в Хомалин. Основная масса людей должна была спуститься вниз по течению на плотах. Были наняты туземцы, и строительство плотов началось на следующее же утро.
Один маленький плот был сооружён для передового отряда, в состав которого вошли несколько офицеров. Остальные члены группы должны были двигаться на четырёх больших плотах. Каждый такой плот состоял из трёх секций, изготовленных из бамбука. Сестры Сигрейва построили маленькие навесы для защиты от солнца. Эта буколическая флотилия подняла паруса 10 мая 1942 года. Стилуэлл с большинством американских офицеров [81] составляли экипаж первого плота. На втором плоту расположился несчастный интендантский капитан с большей частью запасов продовольствия, поварами и слугами. На третьем плоту была компания Сигрейва и англо-индийские беженки. Англичане и англо-индийские беженцы плыли на четвёртом и последнем плоту.
Задачей передового отряда было следить за рекой, нет ли на ней признаков присутствия японцев, а также разведать Хомалин и установить, захвачен ли он противником. Хомалин был первым барьером в этом беге с препятствиями. Если японцев там не было, то Стилуэлл мог продолжать свой путь. Оставались второстепенные трудности: опередить китайцев, избежать муссона и, наконец, добыть достаточное количество провианта.
Каждый плот управлялся туземным лодочником с помощью длинного шеста. Пассажиры лежагли на неровном и твёрдом бамбуке в состоянии блаженного отдыха, благодаря бога за то, что нет необходимости итти пешком. Однако этот отдых оказался кратковременным. Лодочники, судя по всему, были намерены сажать плоты на каждое встречающееся на реке препятствие — будь-то коряга, камень или песчаная банка. Пассажиры были вынуждены спрыгивать за борт и удерживать секции плота от разрыва, так как течение давило на плоты.
Плот с провиантом представлял наиболее интересную картину. На него, помимо всего прочего, погрузили 32 живых цыплёнка в корзинах местного плетения. Цыплята и большое количество яиц, в которых позднее оказались тоже цыплята, были куплены у местного населения. Кейс, который был не только переводчиком, но и агентом по закупкам, достал также 440 фунтов риса. Он пытался даже купить корову, но животное, предчувствуя, повидимому, свою судьбу, сорвалось с привязи и убежало в джунгли.
Вечером, когда плоты причалили к берегу, генерал раэ-решил, впервые после убытия из Швебо, выдать всем плотный паек. Сестры Сигрейва привыкли к особой пище. Они вели своё собственное хозяйство. Но в этот вечер девушки изъявили желание приготовить пищу для всех. Они пошли в джунгли и собрали различные сорта растительности. Благодаря их кулинарному искусству эта растительность превратилась в прекрасные на вкус овощи и явилась хорошим гарниром к обеду, состоявшему из куриного супа [82] и риса с цыплятами. Впервые за десять дней все почувствовали, что значит быть действительно сытыми.
После обеда вновь произошла погрузка на плоты, хотя лодочники категорически возражали против ночного плавания. Ленивые туземные лоцманы не видели необходимости в спешке. Стилуэлл категорически приказал двигаться. Путешествие прошло без приключений. Плоты медленно двигались по глубокой воде с едва заметным течением. После полуночи взошла луна и превратила чёрные джунгли в тенистый загадочный лес, среди которого струилась мягкая серебристая полоса реки. Тропа на берегу изредка освещалась кострами, которые разожгли беженцы. Мужчины по очереди дежурили с лоцманами, чтобы помочь, а иногда отругать беззаботных туземцев. Всё было так тихо и безмятежно, что никто, пожалуй, особенно не беспокоился о завтрашнем дне.
Остановка на завтрак была сделана в 6.30 утра 11 мая. Американцы сидели на берегу реки и сетовали на суматоху, вызванную адъютантами, от которых исходило большинство приказов. Это ворчанье ни к чему, конечно, не приводило. Люди были в таком состоянии, когда любое распоряжение, кем бы оно ни было отдано, кажется абсурдным. Английские солдаты заявили американцам, что они никогда больше не будут сражаться в английской армии, потому что офицеры оставили их на произвол судьбы.
Все отдыхали в тот момент, когда появился самолёт. Он появился внезапно, и так как солнце было позади него, то опознавательные знаки были незаметны. Все застыли в то время, когда самолёт пронёсся над рекой. Спасенья не было. Самолёт пролетел над головами. И в этот момент все увидели опознавательный знак британского воздушного флота.
Самолёт сделал круг и спустился ещё ниже к песчаной отмели, отходившей от южного берега реки. Из самолёта стали выпадать мешки. Когда люди осознали, что это было продовольствие, белые, желтые и чёрные люди начали спрыгивать с плотов и брести к отмели по грудь в воде. Предстояло ещё выиграть сражение за продукты, так как туземцы-беженцы начали сбегаться к мешкам, появляясь из джунглей. Американцы дали несколько залпов над их головами и заставили отступить всех, кроме самых смелых и наиболее голодных. Сейчас не время [83] было проявлять милосердие. Действовал жестокий закон — каждый за себя.
Среди первых спрыгнувших с плотов был Стилуэлл. Он брёл по воде, одетый в трусы и старую походную шляпу. Он носил мешки с мясом и бисквитами с берега на плот до тех пор, пока все сброшенные мешки, за исключением нескольких схваченных туземцами, не были перетащены на плоты. Было похоже на то, что теперь хватит продуктов на весь путь до Индии, при условии, что все будут получать половинный рацион.
В тот же вечер плоты попали под комбинированное воздействие сильного бокового ветра и водоворотов. Будучи совершенно неуправляемы, они медленно вращались, пока, наконец, все пассажиры не слезли и не потащили их к берегу. Приготовить пищу даже при лучших условиях было трудной задачей для индийских поваров. А при сильном ветре и недостатке сухрго леса задача была вдвое труднее.
Медлительные индийцы получили в этот вечер от американцев полную порцию пинков и подзатыльников. Это отношение к индийцам было характерно для некоторых членов группы Стилуэлла на всём протяжении кампании. Американцы никак не могли приспособиться к медлительности жителей Востока. За день до этого Стилуэлл застал одного из своих офицеров, когда тот оскорблял носильщиков, и резкими словами призвал его к порядку, предупредив, что продолжение подобных нетерпимых поступков приведёт лишь к дезертирству туземцев. Индийские повара, правда, были в несколько другом положении. Для них дезертирство было равносильно голодной смерти.
Около одиннадцати часов утра 12 мая Стилуэлл догнал свой передовой отряд, ожидавший караван в шести милях от Хомалина. Передовой отряд установил, что город не занят японцами. Караван мулов достиг реки Чиндвин ниже Хомалина за день до этого. Стилуэлл решил не полагаться на судьбу; японцы могли оказаться дальше к югу, и поэтому плоты были оставлены примерно в трёх милях ниже реки. Колонна двинулась в Хомалин пешком.
На отдых расположились в буддийском храме. Было решено переправиться через Чиндвин утром, если удастся найти какое-либо судно. Джейнз был послан разыскать караван мулов, но вернулся доложить, что генерал [84] Ло Чжо-ин со своими людьми находится ниже по реке. Он изъявил желание иметь беседу со Стилуэллом. «Пускай он убирается к чорту!», было единственным ответом генерала.
Утром Стилуэлл повёл свой отряд вверх по широкой реке к тому месту, где тропа шла по берегу и подходила к кромке воды. Все были благодарны обстоятельствам — японцев не было видно. Кейс остановился на один момент, посмотрел на цепочку людей, бредущих по прибрежному песку, и прошептал про себя: «Современный Моисей и Чермное море». Воды, конечно, перед Стилуэллом не расступились, но тем не менее чудо произошло: внезапно появилось несколько лодок, которые подошли к изгибу реки как раз в тот момент, когда генерал приблизился к воде. Туземные лодочники согласились перевезти группу на тот берег.
Очутившись на другом берегу реки, в.се облегчённо вздохнули. Исчезла опасность столкновения с японцами, а возможность встречи с китайцами стала менее вероятной. Оставались две проблемы — проблема продуктов и муссоны. Ливень, прошедший накануне утром, был плохим признаком.
Транспорт мулов форсировал реку южнее и соединился с группой Стилуэлла в 2 часа дня. Колонна вышла в путь и вскоре начала карабкаться по почти отвесному склону гор Чин, которые спускаются до самых берегов реки Чиндвин. Жара была сильнее, чем когда-либо. Сиг-рейву пришлось в первой же деревне купить для своих девушек туземные сандалии. С тех пор все тяготы пути они переносили гораздо лучше, чем большинство мужчин.
Добрались до вершины первого хребта. Стилуэлл ослабил свои требования только в одном: вместо пятиминутного перерыва, он разрешил каждый час делать десятиминутный перерыв. Группа вышла на другую сторону хребта и приготовилась разбить лагерь на берегу красивого пруда. Настроение было подавленное. Все чувствовали сильное утомление.
Вильяме запретил пить некипячёную воду. Однако приказ никем не выполнялся. Ведь это была первая холодная вода после отступления из Маймьо.
Группа тронулась в путь в 7 часов утра и двигалась до вечера. Жара продолжала держаться, тени казались [85] почти отвесными. Во второй половине дня начался дождь. Белые, подражая туземцам, делали из банановых листьев подобие дождевиков и зонтиков, но это мало помогало. Все промокли до нитки.
Тропа стала настолько скользкой, что путешественники всё время скользили и падали.
Колонна добрела до деревни, где предполагала ночевать. Стилуэлла встретил Т. А. Шарп, английский гражданский служащий. Шарпа сопровождал ещё один англичанин и доктор-индус. Они сообщили, что дорога на всём остальном протяжении обеспечена запасами продовольствия, что свежие кули и лошади для больных находятся на расстоянии дневного перехода.
Встреча с Шарпом положила конец всем волнениям. Каждый член группы чувствовал, что достиг безопасности. Тяжело больные знали, что если им суждено умереть, то они умрут в Индии, что, как ни странно, было для них утешительно. Напряжение исчезло. Отныне всё будет зависеть только от выносливости. Сможет ли эта странная, случайно собранная группа беженцев совершать дневной переход от двенадцати до двадцати двух миль до тех пор, пока не достигнет шоссе.
21 мая 1942 года колонна достигла Имфала. Туземные вожди встретили Стилуэлла на тропе и преподнесли ему церемониальное рисовое пиво, которое он, убеждённый трезвенник, вынужден был выпить, исходя из дипломатических соображений. Один из вождей подарил Стилуэллу прекрасного белого козла. Если бы этот козёл неделю назад попал в распоряжение группы, его сожрали бы вместе с рогами и копытами, а шкуру употребили бы для супа.
Через два дня после выхода из Имфала начались сильные муссоны. Стилуэлл вёл свою цепочку в течение целого дня по грязи, в которой люди скользили, проклиная всё на свете. Один из индийцев был настолько болен малярией, что не мог сидеть на лошади, и его пришлось нести. Сент Джон шатался и мучился от острого приступа малярии.
Группа Стилуэлла достигла, наконец, головы шоссе на Имфальской равнине. На следующий день были сделаны подготовительные работы для дальнейшего движения в английских санитарных машинах. [86]