Глава III.

Продолжение кампании в Швейцарии. Австрийцы вытесняют французов из Граубюндена и переходят через Рейн. Эрцгерцог дает первое сражение при Цюрихе

Положение в Германии и Швейцарии

После победы при Штокахе война в Германии и Швейцарии принимает совершенно другой оборот.

Эта победа не являлась, конечно, подобно другим решительным сражениям, развязыванием узла, запутанного в темных недрах судьбы, развязыванием, обязанным игре случая, или талантам полководца, или влиянию момента, — она была лишь выявлением создавшегося на театре войны соотношения сил, приведшим к ясному пониманию положения дела французскими властителями, туманные представления которых блуждали в водовороте скрещивающихся страстей, а вместе с тем и к пониманию всей важности значения естественных последствий этой победы.

Из нее непосредственно вытекали троякого рода последствия: Журдан потерял командование, все силы в Германии и Швейцарии были объединены общим командованием, и наступление было пока приостановлено.

Эти перемены, бесспорно, можно было рассматривать как залог успехов. Из всех генералов первого ранга, выставленных тогда Францией, Журдан, конечно, был наименее способным. Его пост занял Массена, который хотя и не стоял во главе армии, но среди дивизионных генералов занимал первое место.

Дальнейшим следствием было то, что совершенно отпадала надобность в Обсервационной и Дунайской армиях; на всем Рейне остались только незначительные части, все же остальные двинулись в Швейцарию. Таким образом, в Швейцарии оказались сосредоточенными крупные французские силы.

Исходила ли эта существенная перемена в распределении сил от правительства или от генерала Массены, мы не можем сказать. Вероятнее все же последнее, так как задачей этого генерала прежде всего было оказать успешное сопротивление в Швейцарии, оборона которой была ему поручена.

На эти перемены во французском распределении сил, так же как и на отправление значительных подкреплений в Швейцарскую армию, понадобилось от 2 до 3 недель времени. Если бы эрцгерцог в справедливой жажде успеха использовал свою победу при Штокахе, сначала быстро оттеснив Журдана за Рейн, а затем отправившись в Швейцарию, то все произведенные противником перемены не могли бы оказать влияния на новые решительные операции, которые эрцгерцог намерен был предпринять в первой половине апреля. Однако, после битвы при Штокахе, эрцгерцог перед походом в Швейцарию предоставил своей армии отдых на несколько дней. Затем 29 марта он сосредоточил ее для нового наступления против Журдана, остановившегося по сю сторону Шварцвальда, но считал необходимым дождаться из Франконии генерала Старрая, который только 27 марта прошел через Ульм. Поэтому он только 3 апреля, т. е. полных 8 дней спустя после сражения, подошел к Донауэшингену, хотя этот пункт удален от поля сражения не более чем на один переход. От Донауэшингена до Шафгаузена тоже только один переход. Таким образом, если бы эрцгерцог смог еще в первые 8 дней апреля перейти через Рейн, он застал бы Массену в его прежнем положении без всяких подкреплений. Но эрцгерцог, как мы увидим, потерял весь апрель, и французский главнокомандующий имел достаточно времени на перегруппировку своей армии.

Бельгард вытесняет Дессоля из долины Мюнстера. Бои при Тауферсе и Мюнстере 4 апреля

Прежде чем рассматривать мероприятия Массены и эрцгерцога, мы должны рассказать о наступлении Бельгарда на генерала Дессоля.

Лекурб и Дессоль, как мы рассказали в первой главе, в результате удачных боев при Наудерсе и Тауферсе, дошли, первый до Наудерса, а второй — до Мальса, в долине р. Эч; после сражения при Острахе они получили от Массены приказ не продвигаться дальше; поэтому Лекурб остановился у Наудерса, а Дессоль отошел к Тауферсу и там начал укрепляться.

Генерал Бельгард после этого неудачного для австрийцев сражения сосредоточил свою армию в двух пунктах, на таком расстоянии, насколько это для него при его положении представлялось возможным: у Лаача — 10 000 чел. и у Ландека — 13 000 чел. Это составляло, приблизительно, половину его первоначальных сил. 4 000 чел. под командованием генерала Вукасовича получили приказ атаковать Итальянскую армию. Допуская, что 10 000 чел. были уже потеряны в сражении, что в долине Монтафур стояло еще несколько батальонов, так как долина Зульца не была еще совсем оставлена, и что отдельные батальоны были разбросаны по горным проходам, можно до некоторой степени понять, каким образом случилось, что главные силы Тирольской армии имели указанную выше численность: первоначальный состав армии, числившийся по штату, мог легко разойтись на одну-две тысячи с ее действительным составом вследствие болезней и дезертирства.

Располагая этими 23 000 чел., генерал Бельгард был во всяком случае достаточно силен, чтобы вытеснить обоих французских генералов, которые наверное были вдвое слабее его, из долины Мюнстера и Энгадина и этим снова до некоторой степени установить равновесие на этой стороне.

С другой стороны, можно сказать, что, так как оба французских генерала кончили небольшим отступлением, они тем самым показали, что хотят пока прекратить свое наступательное движение; при таких обстоятельствах для генерала Бельгарда представляло интерес выждать со своим наступлением до тех пор, пока эрцгерцог, разбивший тем временем генерала Журдана и, по-видимому, имевший намерение прогнать его за Рейн, мог оказать содействие в Швейцарии. Однако, Бельгард не сделал ни того, ни другого: он не стал ждать эрцгерцога и не стремился получить решительного преобладания над французским правым флангом. Он делал только то, что считал своей обязанностью в качестве защитника Тироля: он атаковал Дессоля у Тауферса, потому что, как утверждает австрийский историк; Дессоль начал там укрепляться, на самом же деле причина заключалась в том, что Тауферс лежал на тирольской территории, а Ремюс, где также укреплялся Лекурб, — только на союзной.

4 апреля Бельгард с 10-тысячной армией, которую он сосредоточил у Лаача, атаковал генерала Дессоля. Какие силы были у этого последнего и как он расположил их, — об этом историки не дают ясного представления. По-видимому, после битвы при Тауферсе к нему должны были подойти в подкрепление части цизальпинских войск. Его позиция рассчитана на необходимость отступления и, по-видимому, предназначалась больше для обеспечения последнего, чем для сильной обороны, так как его войска стояли также в Мюнстере и С.-Мариа.

Бельгард с колонной из 8 батальонов и 3 эскадронов повел атаку по главной дороге, в то время как небольшие отряды, каждый из нескольких батальонов, продвигались справа и слева по склону горного хребта. Отряд в 300 — 400 чел. уже накануне был выслан за Стильфс по долине Дрофугер к Вормсскому проходу, чтобы здесь преградить генералу Дессолю путь к отступлению. Этот генерал оказал сопротивление лишь настолько, насколько это необходимо было для обеспечения своего отступления. Так как благодаря направлению австрийского отряда к Вормсскому проходу путь Дессоля через это длинное и узкое ущелье становился еще опасней, он решил повернуть от С.-Мариа через Чирфский проход в долину Инна и после через Пошьяверскую долину опять спуститься в Вальтелин. В этом отступлении он потерял 300 чел. пленными и, кажется, свою артиллерию: австрийцы взяли 3 орудия, 14 повозок со снарядами и 11 лафетов, причем пушки частью были зарыты в землю, частью спущены на канатах.

Генерал Бельгард удовольствовался этим успехом, и оба противника в этой области некоторое время оставались в бездействии.

Новое соотношение сил и расположение обеих сторон

Во время этого общего затишья Массена сосредоточил свои силы в Швейцарии. 11 апреля Вандам с одной дивизией Рейнской армии перешел Аар; Ферино и Сульт следовали за ним. Мы не в состоянии полностью указать отдельные изменения, происшедшие в силах, формированиях и расположении французской армии, но полагаем, что не слишком уклонимся от истины, если для уяснения общего положения предположим, что прежняя армия Массены к этому времени еще насчитывала около 20 000 чел., что около 15 000 чел. из прежней Дунайской армии было направлено в Швейцарию и что подошедшие к концу апреля подкрепления из Франции, состоявшие из 16 пехотных и 13 кавалерийских полков, могли быть оценены в 30 000 чел. Таким образом, силы Массены в Швейцарии доходили, приблизительно, до 70 000 чел., к которым следует причислить бригаду Дессоля силой в 4—5 тыс. чел. Это согласуется и с цифрами, приводимыми Жомини, согласно которым три месяца спустя силы Массена состояли из 72 000 чел. При этом можно предположить, что подкрепления, полученные Массеной в течение июня, восполнили потери, понесенные им за три месяца.

Расположение этих сил следующее:

Правый фланг

Дивизия Дессоля — в Вельтлине
Дивизия Лекурба — в Энгадине
Дивизия Менарда — в Рейнской долине, выше Фельдкирха
Дивизия Лоржа — на Рейне, ниже Фельдкирха до Боденского озера

Центр

Дивизия Удино
Дивизия Вандама на Рейне, между Боденским озером и Ааром
Дивизия Тарро

Левый фланг

Дивизия Сульта — резервы
Дивизия Клейна — с кавалерийским резервом за центром
Дивизия Суана — у Базеля
Дивизия Ле-Грана — у Брейзаха и Келя
Дивизия Колло — у Мангейма

Кроме того, одна дивизия под командованием генерала Нувиона стояла во внутренних областях Швейцарии, чтобы повсюду рассеивать страх; другая — под командованием генерала Ксантрайля была послана в Валлис для подавления там восстания.

Далее, — говорит Жомини, — генерал Бараге д'Иллье командовал в Майнце и генерал Дюфор — в только что завоеванных провинциях левого берега Рейна. При этом следует еще указать, что в этой местности, кроме майнцского гарнизона, находились еще небольшие отряды. Общую численность (исключая Дессоля) Жомини определяет приблизительно в 100 000 чел., что согласуется и с нашими приведенными выше цифрами. Конечно, сюда надо причислить Суана с швейцарскими войсками, силы же Ле-Грана, Колло, Бараге д'Иллье и Дюфура, наверное, исчислялись не выше 30 000 чел.

При этом общем подсчете мы исключили швейцарские союзные войска, отчасти потому, что они состояли всего из 12 000 чел., моральные качества которых были настолько низки, что на их содействие нельзя было слишком рассчитывать, — частью же потому, что австрийцы имели в своей армии некоторые швейцарские формирования (о силах которых мы не будем говорить, хотя они, при добром желании с их стороны, могли бы удерживать противника в достаточном равновесии).

Если 70 000 чел. французской армии в Швейцарии были сосредоточены, согласно их главному назначению, то 12 000 чел. под командованием Дессоля и Лекурба следует рассматривать как силы, выделенные против Бельгарда; 12 000 чел. на расположенной кордоном позиции обороняли Рейн на протяжении 10 миль от Кура до Боденского озера против корпуса под командованием Готце и части войск Бельгарда; 28 000 чел. были сосредоточены между Боденским озером и Ааром с целью выступления навстречу австрийской главной армии в случае перехода ее через Рейн; 12 000 чел. стояли по ту сторону Аара для наблюдения за Рейном, а 10 000 чел. в кантоне Валлис и остальной Швейцарии были нейтрализованы местными жителями.

Теперь обратимся к Австрии. Здесь мы сталкиваемся с затруднениями, которые нередко имели бы место в военной истории, если бы историки полагались на данные относительно численности войск, а именно: в их изложении выпадала бы значительная часть боевых сил, и нельзя было бы понять, куда она могла деться. У австрийских историков, особенно у главнокомандующего-историка, эрцгерцога, это явление весьма обычно.

Те самые три армии, численность которых эрцгерцог точнейшим образом определяет в начале войны в 92 000, 26 000 и 47 000 чел., — по беглому замечанию, относящемуся к концу марта, насчитывают уже только 118 000 чел. Если вычесть из первоначальных чисел 25 000 чел. на потери убитыми, ранеными и пленными в Тироле, Граубюндене и в сражениях при Острахе и Штокахе, то все еще недостает не менее 17 000 чел. Объяснение такого уменьшения армии в 5-недельный срок болезнями и дезертирством показалось бы по меньшей мере невероятным. Это противоречие может быть объяснено только тем, что эрцгерцог не сосчитал отдельные отряды: бригаду Штрауха на крайнем левом фланге и, может быть, один оставшийся в Мангейме отряд, так же как и некоторые гарнизонные части в тылу армии. Затем он считал корпус Старрая, состоящий из 18 батальонов и 64 эскадронов и оставшийся позади Шварцвальда, только в 20 000 чел.; между тем как на основании собственных исчислений эрцгерцога к началу кампании этот корпус состоял, по меньшей мере, из 30 000 чел.; невозможно допустить потерю целой его третьей части в боях и вследствие болезней. В некоторых трудах упоминается также, что австрийцы дошли до Франкфурта, а это, конечно, не могло случиться без того, чтобы Старрай не назначил туда специального отряда в несколько тысяч.

В дальнейшем мы видим, что обе первые армии вместе, численность которых эрцгерцог, по-видимому, считает в 68 000 чел., 6 недель спустя, после потери нескольких тысяч в боях, все еще составляют 70 000 чел., причем подошедшие подкрепления в расчет не принимаются. Если, ввиду этого обстоятельства, мы будем считать австрийскую армию на 10 000 чел. больше, то и тогда все еще остается потеря в 10 000 чел. больными и дезертирами, не считая раненых, из которых многие уже могли вернуться в строй.

Быстрое таяние этой армии, с 165 000 до 128 000 чел. в 5 недель, мы приписываем ее своеобразию. Поспешные формирования, недостаточное количество и отчасти плохое качество офицерского состава, непомерно большие батальоны и кавалерийские части, неразумное растрачивание живой силы и, наконец, "казачий" характер славянских частей, — вот причины того, что австрийскую армию в этот период, особенно по сравнению с французской, можно было считать шаткой, непостоянной массой.

По данным, сообщаемым эрцгерцогом, 118 000 австрийцев, стоявших против 100 000 французов, были распределены приблизительно так: 30 000 чел. находились в Тироле, 28 000 чел. — в Форарльберге, 40 000 чел. под командованием эрцгерцога между Боденским озером и Рейном и 20 000 чел. под командованием Старрая были выставлены для действий в Шварцвальде и Эльзасе.

Отсюда, по-видимому, следует, что, направляясь в Швейцарию, эрцгерцог не мог иметь значительного превосходства, и ему потребовались очень искусные комбинации, чтобы добиться присоединения к своим войскам 10 — 12 тыс. чел. к югу от Боденского озера из тех 28 000 чел., которые находились под командованием Готце.

Эрцгерцог тоже считал это бесспорным; все, что он говорит неодобрительно об австрийцах, о гофкригсрате, о Бельгарде и о себе самом, может быть только наполовину искренно, в его общих рассуждениях оправдания настолько перемешаны с упреками, что вполне можно усомниться в искренности его оценок, выраженных с такой силой.

Армия Массены, как мы думаем, составляла, включая Дессоля, около 105 000 чел. Австрийцы превосходили французов не более чем на 13 000 чел., но если вычесть 20 000 чел. с Нижнего Рейна и 5 000 чел. из внутренних областей Швейцарии, что, конечно, и следует сделать, то мы видим превосходство уже на 48 000 чел., т. е. почти вдвойне.

Кроме того, французы собирают свои силы мало-помалу, дивизии с Рейна и подкрепления из Франции подходят не сразу. Но, конечно, это превосходство не могло быть решающим, если 20 000 чел. остаются в Шварцвальде и позади него, где им нечего делать и где было бы в данный момент достаточно отряда кавалерии в 2 000 чел., и если вследствие превосходства в тройном размере на второстепенных пунктах, как Тироль и Форарльберг, оно не могло иметь места на главном пункте. В этом состоянии австрийская армия должна представляться нам в виде усталого великана, раскинувшего свои неуклюжие члены и не решающегося с силой двинуть ни одним членом, не говоря уже о том, чтобы одновременно двинуть всеми.

Был ли виноват в этой летаргии и вялости эрцгерцог или же гофкритсрат, этого мы не хотим решать, но если не принимать в расчет части, находящиеся в Тироле, то за распределение остальной боевой силы ответственность перед критикой падает на эрцгерцога до тех пор, пока он посредством подлинного приказа гофкригсрата не докажет, что его оставляли в неизвестности о пребывании 28 000 чел. в Форарльберге и 20 000 чел. в Шварцвальде.

Мы потому остановились на этом распределении сил австрийской армии, что, очевидно, именно оно было главной причиной того, что эрцгерцог без бодрого мужества и радостной поспешности готовился к наступлению. Вместо того чтобы сделать себе праздник и, использовав превосходство, полученное после битвы при Штокахе, разбить и разгромить Массену, как это сделал бы решительный генерал, использовав все свои силы, — эрцгерцог видит в наступлении на Массену новую трудную работу с сомнительным исходом, где свежие лавры Штокаха легко могли и увянуть. Мы считаем к тому же возможным, что, кроме ложных взглядов эрцгерцога, причиной такого распределения сил была также предполагаемая слабость его главных сил и что он таким образом хотел сузить задачу, которую не мог еще разрешить.

Причины, которыми эрцгерцог объясняет свое шестинедельное бездействие, следующие: бесконечные продовольственные затруднения; его собственная болезнь, вынудившая его на некоторое время (он не говорит какое) передать командование Валлису; неуверенность долгое время в том, не будет ли вновь лишена Дунайская армия подкреплений, прибывающих на Рейн из Нидерландов; нерешительность венского двора в вопросе о походе в Швейцарию, так как вследствие этого пришлось бы оставить без прикрытия Тироль и Форарльберг, откуда легче было вести операции в Граубюндене; позднее намерение дождаться 40 000 русских, которые под командованием Корсакова должны были выступить в поход в Швабию, но могли прибыть только в июле; трудность для Бельгарда, оставшегося с назначенными войсковыми частями в высокой горной местности Граубюндена; недостаток в предметах первой необходимости, этот недостаток сильно чувствовался в Тирольской армии, значительно пополненной в короткий срок перед войной, и препятствовал деятельности всех ее сил; отсутствие единого командования (т. е. именно Тирольская армия имела совсем независимого командующего: сам Готце находился не под командованием эрцгерцога, а только под его верховным руководством); невозможность быстрых сношений между командующими. Перечисляя эти отговорки, якобы объясняющие его нерешительность, эрцгерцог не может избежать противоречий с самим собой, говоря в заключение: "Со значительно превосходными силами оба командующих в Швабии и в Тироле были бессильны. В обоих убеждение в необходимости и возможности действовать боролось с окружавшими их трудностями, и их ум, невольно возмущающийся бездействием, искал в преувеличениях затруднений средства освободиться от собственного признания в том, что они оставались неподвижными в момент, когда должны были и могли действовать. Ни один не хотел начинать наступательной операции, не имея уверенности в энергичном содействии другого; и в то же время каждый был достаточно силен, чтобы предпринять ее самостоятельно. Если бы только один сломал лед, другой не остался бы позади. Между ними же происходила пространная переписка, переговоры, взаимное сообщение проектов, короче говоря, прения, которые во все продолжение войны не имели никаких существенных результатов да и не могли их иметь из-за больших расстояний между главными квартирами".

Если это признание и не оправдывает бездеятельности австрийцев, то все же объясняет ее, объясняет также и все их действия во время остальной кампании, хотя дело здесь не в объективных причинах, а во взглядах историка-полководца. По-видимому, кроме ложных взглядов, которыми эрцгерцог ослаблял центробежную силу своей собственной энергии, его ослабляла и болезненная нерешительность и психическая подавленность.

Таким образом, мы можем видеть, как время до середины апреля, в период которого австрийцы имели преимущество над французами не только по количеству сил, но и по положению, проходило совершенно неиспользованным. Зато это время было широко использовано французами, которые усиливались с каждым днем, вплоть до мая. Поэтому нас и не может удивить, что приступившие, наконец, к действиям австрийцы из-за созданных ими трудностей двигаются с трудом и лишениями к сомнительному и жалкому исходу.

5 и 6 апреля, вернувшись из Донауэшингена, эрцгерцог расположился на квартирах между Энгеном и Штокахом, его авангард стоял у Зингена. 10-го он собирался приступить к операции против Массены, но, получив директивы от военного комиссариата, удовольствовался на 13, 14 и 15-е тем, что оттеснил посты, которые французы имели на левом берегу Рейна, на мостах Шафгаузен, Петерсгаузен (Констанц) и Эглизау, причем прекрасный мост у Шафгаузена был французами сожжен.

Бельгард, со своей стороны, побуждаемый Суворовым, который совершал поход на Олио, хотел в виде опыта начать 22 апреля операцию против французского правого фланга. Однако, выпавший утром 21-го снег вынудил его отменить уже отданный приказ. По этой причине почти целиком погиб отряд из 1 батальона и 6 рот местных стрелков, которые уже выступили и не получили контрприказа. Они вышли из долины Пацнаун, западной боковой долины Инна, от Ишля перевалили через Фимперберг в Энгадин и неожиданно напали на французские посты у Ремюса.

Два раза они брали этот пункт и два раза их отбивали. Естественно, это предприятие кончилось тем, что со всех сторон подоспели французские войска, оба батальона были разбиты и по большей части взяты в плен. Таким образом, наступление Бельгарда было отложено еще на 8 дней.

Бельгард вытесняет Лекурба из Энгадина

Мы подходим теперь к основному периоду австрийских действий. Но эти действия не похожи на действия, свойственные Бонапарту, когда он исходит из решения единовременным напряжением сил действовать для достижения единой цели: это — операции на отдельных пунктах, с частичным использованием сил, когда общее положение, удовлетворительное в целом, часто зависит от того, как разрешится операция на том или ином участке. Короче говоря, это — действия, свойственные природе вещей, когда не существует определенного решения. Но действительно ли дело зависело от решения австрийцев? Мы не берем на себя смелость это утверждать, но все же должны сказать, что часто большие стратегические ошибки происходят вследствие отсутствия решения. Все еще существующее превосходство сил в Швейцарии, продвижение союзных армий в Италии до подножия Котских Альп, разбросанное положение французских боевых сил в Швейцарии, предполагаемое враждебное им настроение жителей, которые во многих районах вооружались против них, — все это было настолько сильным мотивом для решительного наступления или, по меньшей мере, настолько благоприятным моментом для того, чтобы самим постараться этот мотив вызвать, что упущение времени можно рассматривать как важнейшую причину неблагоприятного исхода действий второй коалиции.

Таким образом, не эрцгерцог и Бельгард взяли в обе руки меч, чтобы ударить на своих врагов, а пока только Бельгард и Готце; мы с своей стороны приступаем к рассмотрению действий не всех сил этих генералов, а только их части.

30 апреля Бельгард выступил в поход, чтобы, наконец, вытеснить Лекурба из Энгадина.

Бой у Ремюса 30 апреля

Генерал Лекурб укрепился за Ремюсом на низком подножии горы, к которому примыкал большой горный отрог (Фимперберг) на левом берегу Инна. Варана (Рамошбах) и селения Манос и Ремюс лежали впереди фронта. Таким образом, позиция справа упиралась в Инн, левый берег которого в этом месте господствовал над правым, а слева — в высокий хребет. Во избежание всегда возможного в таких случаях обхода проходившие по обоим краям Иннской долины горные тропы были заграждены или сделаны недоступными и охранялись отрядами пехоты. Кроме того, в долине Инна были расставлены некоторые резервы, т. е. Лекурб, как говорят французы, "эшелонировался". По-видимому, это была вполне удовлетворительная, нормальная позиция, какие в подобных случаях занимали французы, лучшей нельзя было найти. Очень короткий фронт позиции мог, таким образом, оказаться достаточно сильным, обход по тропам был бы заблаговременно обнаружен и задержан до тех пор, пока в долине успели бы принять нужные меры; стоящие же сзади резервы являлись лучшим средством заранее противопоставить обходящему противнику достаточные силы или поставить его под двойной огонь.

Бельгард дал приказ о наступлении 8 колоннами. Он выступил сам с 9 батальонами по долине, из них 6 батальонов двинулись по дороге, а две небольшие колонны — направо и налево: одна — по склону горы, а другая — по правому берегу Инна. Обе эти боковые колонны были назначены для непосредственного обхода заграждений, выставленных с фронта.

Генерал Гаддик с 7 батальонами выступил из долины Мюнстера тоже 3 колоннами в долину Инна, спустившись через высокие хребты. С 4½ батальонами он перешел через Шерльский проход к Тарапу и Шульсу. Один батальон двинулся направо через Розенкопф к Блатамодскому мосту и 1½ батальона — налево через Чирфский проход к Цернецу.

Кроме этих колонн у С.-Мариа, для охранения Вормского прохода оставались 3 батальона, которые позднее должны были последовать за колоннами через Чирфский проход и, наконец, на крайнем правом фланге один батальон направился из Ишля в долину Пацнаун, тоже через Фимперберг, чтобы обойти левый фланг позиции.

Это распределение привело к следующему:

1. Бельгард сам, мало-помалу и не без труда, взял только укрепления впереди французских форпостов, вытеснил французов из Ремюса и с левого берега Вараны и бесплодно пытался штурмовать главную позицию. Правда, батальон, пришедший через Фимперберг, атаковал левый фланг противника, но был слишком слаб, чтобы его прорвать. Таким образом прошел день, и наступившая ночь положила конец бою.

2. Генерала Гаддика крайне затрудняли дороги, покрытые снегом и льдом; французы не удовольствовались устройством постов в наиболее сильных местах, а расположили их целый ряд, один за другим. По природе местности все эти посты были очень сильны, поэтому австрийцы могли их взять только путем обхода, что всегда требует много времени и труда. Известно, что во время этого обхода австрийцы частично пользовались "кошками", чтобы спускаться по ледяным скатам, и что колонны были снабжены горными пушками. По-видимому, французы имели на этих высоколежащих горных оборонительных пунктах несколько орудий.

Оборона французских постов на последовательно занимавшихся позициях длилась так долго, что Гаддик, хотя и провел всю ночь в походе и уже в 4 часа утра атаковал первые французские форпосты, все же не мог 30-го сам оказать содействия при наступления на Ремюс. По-видимому, он только с наступлением ночи подошел к Шульсу на Инне, мост через который был французами разрушен; поэтому хотя и создавалась угроза отступлению главных сил от Ремюса, но они не были отрезаны.

3. Левая фланговая колонна генерала Гаддика, которая направилась через Чирфский проход к Цернецу, была контратакована расположенными там французскими постами и отброшена с потерями в 500 пленных. Неизвестно с точностью, были ли там только получившие раньше направление полтора батальона или вместе с ними участвовали в бою и 3 батальона из С.-Мариа.

Однако, надо предполагать последнее, так как Массена в своем донесении считает эту колонну в 5 батальонов; делает это предположение вероятным и число пленных, среди которых находился обер-лейтенант принц фон-Линь. С другой стороны, от С.-Мариа до Цернеца расстояние 5 миль, и немыслимо, чтобы 3 батальона, охранявшие Вормский проход, смогли продвинуться до района Цернеца. По-видимому, эта последняя атака имела характер демонстрации. Полковник Вейсенвольф, командовавший отрядом, двинул на противника только свой авангард и слишком дорого за это поплатился.

Хотя на долю французской обороны в этот день выпал большой успех, все же генерал Лекурб не считал возможным сохранение своей позиции, как вследствие общих причин, так и из-за обнаружившихся уже местных неудач, которые мы не будем описывать. Он начал свое отступление в 12 час. ночи и продолжал его до Зюса в районе Цернеца. Нельзя считать одно появление генерала Гаддика у Шульса достаточной причиной отступления французов: это видно из примера, данного Лекурбом в марте, когда он с частью своих войск оттеснил Лаудона из Шульса в горы, в то время как другой генерал оказывал сопротивление у Мартинсбрюка.

Австрийцы не препятствовали отступлению Лекурба. Бельгард преследовал его 1 мая только до Фетана, на 1½ мили от Ремюса. Причинами прекращения преследования были утомление войск, разрушенные мосты, а также и сопротивление французского арьергарда.

2 мая Бельгард снова начал атаку и с трудом оттеснил на всех пунктах французский арьергард, действуя по большей части путем обхода позиций противника, в этом деле был взят в плен начальник бригады Демон. У Зюса Лекурб снова оказал сопротивление, но был вынужден отступить до Цернеца, причем сам был легко ранен.

Лекурб остановил у Цернеца арьергард и 2-го продолжал отступление до Понта. Здесь он оставался до 3-го, чтобы приготовиться к отступлению за Альбулу в Рейнскую долину, в то время как арьергард, разрушив мост под Цернецом, отступил к Понту.

Лекурб избрал этот путь отступления в долину Альбулы, чтобы приблизиться к своей армии, в то время как при прямом отступлении через Брегель в долину Маира к Кьявенне он бы еще больше от нее удалился. Так как артиллерию невозможно было переправить через Альбулу, пришлось снять орудия с лафетов и тащить их на канатах, лафеты же сжечь.

В ночь с 3 на 4 мая Лекурб выступил в путь через Альбулу и к 4-му достиг Ленца, откуда расходятся дороги на Кур и на Рейхенау. Здесь Лекурб оставался несколько дней; его арьергард последовал за ним и удерживал тропы через горный хребет.

Бельгард оставался 3-го у Зюса, выслав свой авангард на дорогу за Альбулу и Малоджиу. 6-го он занял позицию у Цернеца.

Дессоль оставляет Вальтелин

Что произошло к этому времени с бригадой Дессоля, можно выяснить, сопоставив отдельные в высшей степени неточные сообщения военных историков. Вот что можно выяснить: после битвы при Тауферсе она двинулась (как мы сообщили, полагаясь на авторитет Жомини) через Чирфский проход и Пушьяверскую долину обходным путем в долину Адды на Тирано. Здесь Дессоль уехал в Итальянскую армию и принял командование от Луазона. Дивизия в течение всего апреля оставалась, по-видимому, в Верхнем Вальтелине и, так как австрийцы никого не пропускали через Вормский проход, ее действия были направлены против частей Тирольской армии, встречавшихся в долине Зульца по ту сторону Тонале. К этим войскам принадлежала и бригада полковника Штрауха, которую мы считали уже находящейся на итальянском театре военных действий.

Эти войска состояли из 9 батальонов и 1½ эскадрона. Когда Суворов прибыл в союзную Итальянскую армию и собирался двинуться в Ломбардию, он предложил Бельгарду установить связи с Итальянской армией при посредстве отряда, стоявшего в Валь-Камоника. Для этой цели Бельгард назначил полковника Штрауха с 5 батальонами, ½ эскадрона, тогда как 4 батальона и 1 эскадрон оставались в Тонале в качестве "поддержки", как это называется у французов.

Вследствие этого Штраух уже 28 апреля подошел к Понте-ди-Леньо у истоков Олио. Раньше чем битва при Кассано решила судьбу Верхней Италии, Суворов намеревался подтянуть части полковника Штрауха к своему правому флангу, вследствие чего последний 1 мая двинулся к Ловере на северном берегу озера Изео. После победоносной битвы Суворов переменил назначение Штрауха и приказал ему направиться через Понте-ди-Ноцца, через перевал Брембо и тропу Брембо к Морбеньо в Вальтелине и, соединившись с принцем Роганом, вытеснить оттуда французов. Таким образом, можно считать, что бригада Луазона к концу апреля и началу мая находилась на позиции на Адде между Тирано и Морбеньо. Когда после битвы у Зюса начали наступление, с одной стороны, авангард Бельгарда, через Пошьяверскую долину к Вальтелину, а с другой, — тотчас же (5 мая) оставшиеся по приказу Бельгарда в Тонале 4 батальона и 1 эскадрон, — Луазон поспешно начал отступление через Морбеньо к Кьявенне. Штраух и присоединившийся к нему авангард принца Рогана преследовали его через форт Фуэнтес до Кьявенны, куда они вступили 8-го. Вследствие этого Луазон оттянул свои войска в долину Мизокко на С.-Джиакомо и, по-видимому, послал несколько батальонов к Шплюгену, чтобы занять этот проход для установления безопасного сообщения с Лекурбом. Согласно одним сообщениям, Луазон сам перешел через Шплюген, согласно другим, наиболее вероятным, он оставался на итальянском склоне, и Лекурб там к нему присоединился.

В Кьявенне австрийцы нашли 26 бронзовых и 10 чугунных пушек, которые Луазон не имел времени вывезти.

Прежде чем мы проследим дальнейшее движение Лекурба и Луазона, мы должны рассказать о том, как действовал в это время Готце в долине Рейна.

Готце безрезультатно атакует С.-Луциенштейг. Сражение при С.-Луциенштейге 1 мая

Бельгард, продвинувшись в долину Инна, должен был опасаться за свой правый фланг, который войска Менара могли обойти со стороны Преттигау; поэтому он условился с генералом Готце, чтобы последний на другой день после атаки против Лекурба, а именно 1 мая овладел С.-Луциенштейгом, для чего он дал в распоряжение Готце 5 батальонов под командованием полковника Сен-Жульена{14} из войск, стоявших в Монтафуре и Пацнауне.

Эти войска должны были овладеть Преттигау и через Давос установить связь с генералом Бельгардом.

Готце назначил для этой операции 10½ батальонов и 2 эскадрона, 5½ батальонов и 2 эскадрона ему пришлось взять из собственных войск. Эти силы он разделил на 5 колонн.

Первая — из 1½ батальонов — уже 29 апреля выступила в долину Гампертона и должна была взять укрепления С.-Луциенштейга с тыла, со стороны Майенфельдских Альп.

Вторая — из 1 батальона — должна была в ночь на 1 мая подняться на Фалькнисберг, чтобы с наступлением дня взять небольшое селение Гушен и спуститься на правый фланг укрепления.

Третья — из 1 батальона и 1 эскадрона — была назначена для атаки укрепления с фронта на Бальцерской дороге.

Четвертая — из 3½ батальонов под командованием полковника Сен-Жульена должна была из селения Мельс взять Флешнерберг; последний, отделенный от высокой горной цепи глубоким ущельем, в котором находился форт; он имел особые укрепления и упирался в Рейн; затем эта колонна должна была в тылу С.-Луциенштейга соединиться с первой.

Два батальона и 1 эскадрон оставались у Бальцерса в резерве.

Наконец, пятая колонна, состоявшая из 1½ батальонов, была выслана из Монтафона в Гаргеллаштейг через Шлапинский проход в Преттигау, чтобы или произвести диверсию и по возможности отвлечь силы французов от атакуемых пунктов или, чтобы, проникнув в Претигау, атаковать французов с тыла. Источники не дают об этом достаточно точных сведений.

Результат этой операции был совершенно неудачный.

Первая колонна не пришла совсем; вторая — ничего не добилась; третья с большим напряжением овладела Флешнербергом и селением Флеш; но так как часть своих войск она оставила для прикрытия наступления, а другая часть преследовала отступающих французов до Майенфельда, — она оказалась слишком слабой для штурма укрепления с тыла. Пока она до 12 час. дня собирала свои войска и напрасно ждала первую колонну, генерал Менар использовал время, чтобы подтянуть сюда от Кура свои войска. Сен-Жульен был атакован французами и с трудом отступил через Флешнерберг, после того как 1½ батальона сложили оружие. Так сообщает эрцгерцог, по другим же источникам (Зейда фон-Ланденсберг), он потерял весь отряд и сам едва спасся с несколькими беглецами.

Сен-Жульен 2 мая пришел в Блуденц, где присоединился с остатками своего отряда к войскам генерала Бельгарда.

Пятая колонна действительно овладела французскими постами Клостера и удерживала их весь день 2 мая. Но, получив известие о неудавшемся наступлении, она, конечно, отступила и в ночь с 2 на 3 мая вернулась на свою исходную позицию.

Как мы видим, для наступления на С.-Луциенштейг не были использованы еще 8 000 из 28 000 австрийцев, которые, согласно данным эрцгерцога, были выставлены против французов в районе от Пацнауна до Брегенца. Причина этого заключается в том, что Готце и Бельгард не считали возможным ни на одном пункте обнажить кордон, который тянулся от Брегенца через Фельдкирх, Монтафон и Пацнаун до Инна, на расстоянии не менее 15 миль. Но и эти 8 000 чел. не были бы в состоянии взять С.-Луциенштейг, тогда как генерал Менар, может быть, с половинным количеством войск взял в плен целые батальоны. Операция прошла не лучше, чем в Рейнской долине.

Восстания

Задуманное австрийцами в конце апреля наступление на французскую позицию в Граубюндене действительно привело к вооруженному восстанию уже давно готовых к нему швейцарцев в кантонах Швиц и Ури, в союзных кантонах и в Валлисе. Неизвестно, какими частями располагало там австрийское командование. Наибольшую поддержку при этом оказывали, конечно, эмигранты, которые составляли при австрийской армии 3 швейцарских батальона и отличались крепкой сплоченностью и энтузиазмом. Нельзя также оставить без внимания, что генерал Готце, швейцарец по происхождению и человек крайне горячий, командовал в этом пункте австрийской армией, выставленной против французов, поощряя, как это известно, своих соотечественников ко всеобщему восстанию.

В день, когда австрийцы атаковали С.-Луциенштейг, 10 000 чел. Обербунда напали на французские посты у Диссентиса, Иланца и Рейхенау и оттеснили их. Если бы наступление Готце было успешно, генерал Менар, возможно, вынужден был бы сложить оружие, потому что у моста под Рейхенау собралось до 6 000 вооруженных крестьян.

В малых кантонах уже 28 апреля вспыхнуло восстание, причем в Швице собралось 3 000 вооруженных.

В Валлисе их было вдвое больше. Нельзя было медлить с подавлением восстания.

Разбив Сен-Жульена, Менар 3 мая выступает против инсургентов Рейнской долины. Мало-помалу он вытесняет их от Рейхенау за Иланц до Диссентиса. Здесь они хотели остановиться, но он атаковал их 5 мая и рассеял после незначительного сопротивления.

В то же самое время против малых кантонов был отправлен Сульт с частью резервной дивизии. Сначала 8 мая он натолкнулся у Ротентурма в кантоне Швиц на вооруженный отряд, который на требование сложить оружие добровольно подчинился. После этого 9-го Сульт погрузился на судно на Фирвальдштедтском озере и отплыл к Альторфу, в кантоне Ури. Здесь он нашел 3 000 чел. с 4 орудиями, которые тщетно пытались воспрепятствовать его высадке. Они были отбиты, потеряли свои орудия и были вынуждены подняться в долину Рейсы. Столкнувшись там с частями, посланными Лекурбом, они были совсем разогнаны.

Только в Валлисе французы в данный момент не могли одержать верх над инсургентами; последние сформировали отряд в б 000 чел. с 7 орудиями, который занял позицию у Лекко и загородил путь в долину Роны. Генерал Ксантрайль, которому было поручено усмирить это восстание, сосредоточил свою дивизию, состоящую частично из войск, подошедших из центра, при выходе из долины Роны и несколько недель спустя начал свои действия против инсургентов.

После поражения главнейших инсургентских отрядов Швейцария успокоилась, и недовольство сменилось страхом. Швейцарцы, судя по такому результату их вооруженного выступления, достаточно доказали, что они не были способны путем беспрерывной народной войны в тылу неприятельской армии поставить последнюю в тяжелое положение, так что французы решили очистить страну больше под давлением обстоятельств, чем вследствие побед противника. Тем не менее, если бы напряжение сил швейцарцев соединилось с настойчивым наступлением австрийцев, следствием могло быть завоевание всей Швейцарии. При тяжелом положении Массены, бесспорно, не нужно было никаких искусных комбинаций, чтобы одним энергичным использованием австрийского превосходства поставить дивизии Дессоля, Лекурба и Менара в безвыходное положение. Так как все ломбардские склоны Альп уже были в руках союзников, представлялась возможность часть этих дивизий забрать в плен и часть оттеснить на Валлис, куда им тоже пришлось бы прокладывать дорогу с оружием в руках. При подобном успехе восстание в тылу Массены быстро распространилось бы, и этот генерал не мог бы удержаться против всех австрийских сил под командованием эрцгерцога.

Вместо подобного рода действий начинается кровавая реакция французов против швейцарцев, с целью дать им устрашающий пример для будущего, а что касается австрийцев, то всю вину их неудач можно безошибочно приписать им самим.

Лекурб и Луазон оттесняют принца Рогана к Трезскому мосту

После вытеснения Лекурба из Энгадина и неудачного наступления на С.-Луциенштейг опять наступило двухнедельное прекращение военных действий, использованное австрийцами на приготовление к новым операциям. Раньше чем приступить к их описанию, мы должны рассказать о действиях в этот промежуточный период Лекурба и Луазона на южном склоне Альп в конце мая, о которых мы уже должны были вспомнить мимоходом на итальянском театре войны.

Как мы говорили, Лекурб 4 мая вступил в Ленц, а Луазон 4 дня спустя — в долину Мизокко. Противник первого, Бельгард, остановился у Цернеца; противник второго, Штраух, — в Кьявенне и под Шплюгеном, где находилось несколько батальонов дивизии Лекурба.

Лекурб оттянул свои войска в долину Рейна, чтобы приблизиться к центру армии Массена; но Массена не думал в целом укорачивать свои позиции, не считая себя вправе оставлять на произвол судьбы С.-Готард. Согласно обычному взгляду, этот перевал имел значение как последний опорный пункт правого фланга на случай потери всей долины Инна и Шплюгена; затем, после очищения долины Валлиса от инсургентов, он давал возможность по самой короткой дороге сохранять связь с Итальянской армией вместо того, чтобы держать ее обходным путем, позади Женевского озера, через Савойю. Одновременно с отходом Лекурба из Энгадина в Рейнскую долину 30 апреля пришло известие о победоносном вступлении союзной армии в Милан, о походе принца Рогана к Зомерзее и о переходе полковника Штрауха в Валь-Камоника; вследствие этого, справедливо тревожась за С.-Готард, Массена приказал Лекурбу, оставив половину бригады в долине Рейна, спуститься с войсками своей дивизии опять на итальянский склон Альп, прикрыв, таким образом, подступы к С.-Готарду.

После нескольких дней пребывания в Ленце Лекурб выступил через С.-Бернард в долину Мизокко, соединился 10-го у С.-Джакомо с Луазоном и с силами в 8 000 чел. двинулся в Беллинцону, куда и прибыл 11-го.

Принц Роган раньше взял направление на Кьявенну; затем ввиду освобождения французами Вальтелина двинулся к Порлеццо, на самой северной оконечности озера Лугано, переплыл его и, высадившись в Лугано, продвинулся 12 мая до Биронико. Его передовые войска оттеснили французов от горы Ченере, причем 300 человек были взяты в плен.

Бой на горе Ченере 18 мая

Когда принц Роган занял 13-го позицию на горе Ченере, он был атакован Лекурбом. Так как оба противника имели почти равные силы, Лекурб стремительно и с большими потерями был отброшен за Трезу, соединяющую Лаго-Маджиоре с озером Лугано. Он не смог бы удержаться и здесь, если бы в долину Мизокко проник отряд полковника Штрауха; распространившиеся об этом слухи заставили Лекурба опасаться за безопасность своего тыла.

Сам Штраух занял позицию у Кьявенны, откуда вел наблюдение за Шплюгеном и долиной Мизокко; он полагал, наверное, что не должен слишком удаляться от Бельгарда, имея в виду прийти на помощь принцу Рогану{15}.

Лекурб при известии о новом наступлении австрийцев на Граубюнден оставил генерала Луазона действовать против принца Рогана и с большей частью своей дивизии направился к С.-Готарду. Слишком поспешные действия принца Рогана, как мы видели, до некоторой степени встревожили суворовскую армию, и генерал Гогенцоллерн, стоявший у Миланской цитадели, получил приказ поспешить на помощь принцу Рогану.

Бои у Таверны 18 мая

17 мая генерал Гогенцоллерн с 5 батальонами подступил к мосту на Трезе; 18-го, как мы уже рассказали, он атаковал Луазона у Таверны в Валь д'Аньо и вытеснил его из Беллинцоны, захватив 460 пленных, затем подкрепил одним батальоном принца Рогана и вернулся в Милан. В Беллинцоне австрийцы нашли 10 орудий, оставленных французами.

К этому времени полковник Штраух соединился с принцем Роганом, и оба оставались в Беллинцоне около 8 дней, а именно до 26 мая, когда прибыл Гаддик. В это время Луазон оставался у Биаски при впадении Брено в Тичино.

Позднее здесь начались операции Гаддика против С.-Готарда, которые мы в свое время опишем.

Бельгард и Готце вытесняют французов из Граубюндена

После ухода Лекурба силы французов в Граубюндене выше Фельдкирха состояли из дивизии Менара и полубригады дивизии Лекурба, т. е. насчитывали около 8 000 чел. Главные силы стояли в долине Рейна, передовая же оборонительная линия, расположенная в горных проходах, тянулась по правому краю долины р. Ландварт до ее истоков, а оттуда выходила на левый край долины Инна через Флюэлу, Альбулу, Септимер, Шплюген и Бернардин. Вся длина линии составляла около 15 миль. Ниже С.-Луциенштейга стояла дивизия Лоржа, насчитывающая около 6 000 чел., растянувшаяся на 7 миль до Боденского озера.

Мы уже неоднократно указывали, что первоначальные силы австрийцев состояли из 73 000 чел. в Тироле и Форарльберге, против которых стояли 18 000 чел. При всем том мы должны заметить, что эрцгерцог, Бельгард и Готце не считали свои силы достаточными, чтобы прорвать паутину французского правого фланга: эрцгерцог послал к Готце еще одно подкрепление, численность которого не указывается, но, по всей вероятности, не превышала 4—5 тыс. чел. Готце, конечно, испытывал стыд за свою неудачную операцию против С.-Луциенштейга 1 мая; Бельгард, со своей стороны, чувствовал, что им недостаточно сделано, что он находится в невыгодном положении, растянув свой правый фланг отступлением в долине Инна; притом же Преттигау все еще был в руках французов. Мы, зная соотношение сил, конечно, с трудом сдерживаем законное недовольство, видя, что гео-стратегическим условиям постоянно уделяется такое исключительное внимание, но, по-видимому, австрийские генералы слишком переоценивали силы своего противника, так что причины их опасений до некоторой степени становятся понятными.

Готце и Бельгард решили, наконец, возобновить общее наступление на французов с целью вытеснить их из долины Рейна. Но переговоры между обоими австрийскими генералами длились так долго, что осуществление их намерения последовало только 14 мая.

Эрцгерцог, который все более уклонялся от мысли о большом сражении для обратного завоевания Швейцарии, смотрел на эту операцию своего левого фланга как на наиболее выгодную форму своей деятельности: во-первых, только этим путем он мог привлечь Бельгарда к совместным действиям; во-вторых, правый фланг Массены был, очевидно, самым слабым его местом; в-третьих, австрийское правительство испытывало постоянные опасения, как бы Тироль и Граубюнден не были слишком обнажены, и, наконец, не имея даже желания действовать решительно, эрцгерцог боялся четырех дивизий Массены, сосредоточенных за Рейном, ниже Боденского озера, и рассчитывал, что наступление левого фланга будет той успешной операцией, при которой менее всего можно опасаться за безопасность целого, поэтому он был готов подкрепить новую операцию большими силами.

Сражение в Граубюндене 14 мая

Это подкрепление подошло 14 мая, после чего план наступления был приведен в исполнение. Согласно этому плану, Готце с 19 батальонами и 8 1 / 2 эскадронами должен был овладеть С.-Луциенштейгом, занять долину р. Ландкварт и продвинуться вверх по Рейну, чтобы вытеснить французов из долины Рейна. В это же время Бельгард должен был с 20½ батальонами подойти к Рейну через горы, отделяющие Рейн от Инна.

Подобный план всей операции мы усматриваем из специальных диспозиций и из того, что случилось в действительности, потому что он нигде не указывается. Если мы не приписываем генералу Бельгарду наиболее естественного плана: продвинувшись до долины Переднего Рейна, отрезать там отступление французам и соединиться с Готце, то это потому, что мы видим его стоящим в параллельных долинах Заднего Рейна и Ландвассера; но мы не можем упрекать его в том, что его первоначальный план был иным, так как он был занят выполнением приказа о походе в Италию.

Таким образом, мы видим, что две большие массы войск, каждая в 17—18 тыс. чел., с двух сторон выступили в поход против 8-тысячной дивизии Менара, рассчитывая на большой успех.

Готце разделил свои силы на 4 колонны.

Первая — из 6 батальонов, 8 эскадронов с 21 орудием под командованием самого Готце была сформирована 14 мая у Бальцерса и выступила на С.-Луциенштейг с фронта. Она была назначена, главным образом, на борьбу с теми французскими силами, которые могли спешно подойти к Рейну по дороге Верденберг — Рагац. Возможность выполнить этот маневр ей давала многочисленная артиллерия, господствующая на противоположном берегу Рейна. Кроме того, войска имели штурмовые лестницы, чтобы в случае надобности непосредственно захватить укрепление.

Вторая колонна — из 3 батальонов, под командованием генерала Иелачича — уже 12-го выступила в долину Гампертона, 13-го поднялась на Майенфельдские Альпы и должна была 14-го овладеть оттуда пунктами Майенфельд, Иенинс и Маланс. Один батальон этой колонны был назначен для атаки укреплений С.-Луциенштейга с тыла.

Третья колонна — из 5 батальонов под командованием генерала Гиллера — должна была тоже пройти через долину Гампертона, но спуститься не в Рейнскую долину, а в долину р. Ландкварт, чтобы захватить стоящие там французские посты и, двигаясь вниз по долине Ландкварта, сбить французов боковым ударом.

Четвертая колонна — из 4½ батальонов и ½ эскадрона под командованием полковника Плункета — должна была по Гаргелленской тропе проникнуть в долину Ландкварта и овладеть ее верхней частью.

Это наступление удалось на всех пунктах и сопровождалось если не блестящим, то во всяком случае достаточным успехом.

Относительно положения французов мы знаем только, что два батальона занимали С.-Луциенштейг. По-видимому, одна бригада (Шабрана) находилась в долине Ландкварта и у Рейнской долины при впадении Ландкварта; другая, под командованием Сюше, — выше в долине Рейна, вероятно, у Кура, так как силы Шабрана оказались у Рагаца и Сюше — у Рейхенау.

Из 4 колонн Готце самую энергичную деятельность обнаружила, по-видимому, вторая. С двумя батальонами она взяла пункты Майенфельд, Иенинс и Маланс, с третьим — С.-Луциенштейг, атаковав его выходы. Сопротивление французов было, по-видимому, не слишком энергичным, так как австрийцы понесли лишь незначительные потери. После того как батальон второй колонны открыл проход в С.-Луциенштейг, в это укрепление вступил Готце с первой колонной, сюда же одновременно подошла и третья колонна из долины Ландкварта; в то время как одна часть победителей-австрийцев преследовала французов вверх по Рейну, другая осталась у С.-Луциенштейга и Майенфельда против французов, сосредоточенных у Ратаца.

Четвертая колонна без труда вступила в долину Ландкварта и тоже спустилась по ней до Рейнской долины, так что Готце мог теперь сосредоточить в этой долине все свои силы.

Трофеями этого дня были 15 орудий, 22 повозки с боевым снаряжением и 3 000 пленных; из последних около 1 000 чел. было взято в С.-Луциенштейге, 1 100 чел. — когда были отрезаны отступающие из Преттигау посты, и остальные — при преследовании.

Чтобы объяснить необычное для французов незначительное сопротивление, надо знать до некоторой степени их мероприятия. Можно, конечно, предположить, что их силы были крайне разбросаны (значительно больше, чем 1 мая): с занятием Лекурбом позиции в долине Инна они еще не имели опасений за высокие районы Рейнской долины. Однако, предполагая, что у С.-Луциенштейга и Майенфельда находились их главные силы, по незначительному числу убитых и раненых австрийцев можно вывести заключение об отсутствии упорного сопротивления со стороны французов, если даже самый факт победы австрийцев и отнести за счет их численного превосходства. Кроме того, генерал Менар на долгое время исчезает из списка дивизионных генералов, что указывает, по-видимому, на недовольство его мероприятиями.

Так же богата трофеями могла быть, конечно, и вторая часть операции — именно наступление Бельгарда, потому что ему предстояло прорвать лишь слабую цепь постов.

Он также разделил свои силы на 4 колонны. Первая из 1½ батальонов направилась 13-го из Гальтюра в Пацнаунерскую долину, в Гаргеллен, чтобы установить связь с Готце, и соединилась там с его четвертой колонной; в то время как одна спускалась по долине Ландкварта, другая направилась вверх к посту у Клостера, который французы сдали без сопротивления.

Отсюда эта колонна направилась к Давосу в долину Ландвассера и соединилась со второй.

Эта вторая колонна, состоявшая из 7 батальонов, 13 мая выступила из Зюса в Энгадине, оттеснила французские посты на горе Флуола и направилась к близлежащему селению Чугген. 14-то она атаковала Давос и без большого труда вытеснила французов из их засек. 15-го она направила 2 батальона на Плессер к Лангенвизу, а с остальной частью двинулась по дороге в Ленц до Альвенен, где и оставалась 16-го.

Третья колонна из 8 батальонов, при которой находился сам Бельгард, уже овладела Альбулой и, выступив отсюда 15-го, достигла Бергюна, а 16-го — Ландвассерского ручья у Филлизура. Несколько французских батальонов поспешно отступили в долину Рейна.

Четвертая колонна разделилась на два отряда, первый из которых двинулся через Юлиерберг, а второй через горы Малоджиа и Септимер; 14-го они соединились у Мюдена в долине Оберхальбштейна, а 15-го направились в Тиффенкастен против Ленца, откуда были посланы в долину Рейна.

Из всех этих районов французские отряды отступили с поспешностью и без всякого сопротивления, по большей части через долину на той стороне Рейна, через Шплюген на Беллинцону, т. е. к Лекурбу и Луазону.

Трофеи состояли из 2 орудий, которых противник не мог увезти, и из нескольких пленных.

Таким образом, Бельгард использовал дни 13-го и 14-го на то, чтобы с своими 20 батальонами пройти через слабые линии неприятельских постов, из долины Инна через горы до Ленца, т. е. на расстояние около 3 миль. В районе этого пункта он соединил все свои колонны.

В тот же самый день 15 мая Готце продвинулся до Кура и сделал рекогносцировку в Рейхенау, где были сосредоточены 4 000 чел. Сюше. Готце дал время и возможность частям собраться и не препятствовал их дальнейшему отступлению на Диссентис и оттуда в долину Рейсы; он лишь слабо преследовал их до Иланца, имея намерение повернуть со своим корпусом обратно для выполнения плана соединения с эрцгерцогом.

Сюше, не имевший возможности взять с собой свою артиллерию, побросал орудия в Рейн, разрушил лафеты и 19-го достиг Урзерна.

Левый фланг Менара, сосредоточенный у Рагаца, был 15-го оттеснен австрийцами за Пфефферс вверх по долине Тамины с потерей двух орудий.

Другой небольшой отряд французов, принадлежавший, по всей вероятности, к правому флангу дивизии Лоржа и сосредоточенный у Сарганса, отступил оттуда 16-го, причем пехота взяла направление на Валленштадт, а кавалерия — на Верденберг.

Здесь заканчивается эта общая операция. Готце направляется направо, а Бельгард, получивший приказ с 25 000 чел. выступить в Италию на соединение с Суворовым, остается на месте, чтобы приготовиться к выступлению.

На первый взгляд покажется удивительным видеть Тирольскую армию, которую эрцгерцог исчисляет в 47 000 чел., состоящей только из 25 000 чел. Но отсюда отходят 5 батальонов, стоящих под командованием Сен-Жульена, в Рейнской долине, 2 — которые остались в качестве гарнизона в Инсбруке и Куфштейне, 5 — которые под командованием Вукасовича в начале апреля присоединились к Суворову. Эти 12 батальонов составляют около 9 000 чел., и, таким образом, 13 000 чел. остаются на потери; считать потери меньше этой цифры едва ли возможно, если сопоставить ее с ошибочной сводкой Бельгарда. Считая отдельные батальоны, которые, согласно данным эрцгерцога, были отрезаны или взяты в плен, мы получаем следующее:

1. При начале кампании в Верхнем Энгадине 2 батальона

2. Когда Лаудон с 4 батальонами выступил против Лекурба, он потерял при отступлении большую часть своих людей, предположительно 2 батальона.

3. Когда он у Шульса атаковал тыл Лекурба, он потерял еще около 1 батальона.

4. У Тауферса 8 батальонов.

5. В тот же самый день после битвы при Наудерсе у Мартинсбрюка было отрезано 2 батальона.

6. При отбитой атаке Бельгарда на Энгадин 22 апреля — 1 батальон.

7. При неудачной атаке на С.-Луциенштейг под командованием Сен-Жульена 1½ батальон.

Всего 17½ батальонов.

К этому необходимо прибавить других убитых, пленных и не вернувшихся в строй раненых. Если же из указанных 17½ батальонов, с первоначальной силой в 800—1000 чел. на батальон, вычесть значительное число бойцов, которые могли спастись обходными дорогами, то станет совершенно ясно, почему общее число потерь за март, апрель, май не превышало 13 000 чел.

Это число — 25 000 чел., собранных Бельгардом, — подтверждается и тем, что, как мы это увидим впоследствии, 10 000 чел. он оставил под командованием Готце у С.-Готарда, а с 15 000 прибыл к Суворову.

Бельгард направляется в Италию

Этот поход сопровождался такой своеобразной стратегической путаницей, что его нельзя рассматривать только как поход вне сферы действий противника; его следует рассматривать, собственно, как стратегический акт.

По-видимому, Бельгард получил приказ 15 мая, когда он подходил к Ленцу. Можно предположить, что это новое назначение его армии не было неожиданным для Бельгарда, что он был осведомлен о нем раньше. Но так как ни один военный историк этого не указывает, и мы со своей стороны не имеем права это утверждать. Здесь имеет место существенная разница: если Бельгард предвидел предстоящий поход, ему должно было представляться особенно необходимым продвижение в долину Переднего Рейна с целью получить господство над С.-Готардом; если же получение приказа было совершенно неожиданным, становится понятным, насколько Бельгард был способен на его немедленное выполнение. Нам достаточно для этого только поставить себя на его место.

13 мая Лекурб оттеснил принца Рогана к мосту через р. Трезу; вероятно, известие об этом было получено Бельгардом 15-го. Это сообщение имело важное значение для похода Бельгарда. Если бы он считал силы Лекурба только слабой дивизией, рассеянной на южном склоне Альп, не имеющей никакой связи с Итальянской армией и связанной с Швейцарской только через С.-Готард, то, продолжая поход в долину Переднего Рейна и на С.-Готард, он мог бы эту дивизию отрезать и вследствие всеобщего восстания, вспыхнувшего в Валлисе, поставить ее в катастрофическое положение. Но Бельгард считал французов сильными и у Тичино, и на С.-Готарде, и в долине Переднего Рейна и, продолжая свой поход к С.-Готарду, опасался быть вовлеченным в сомнительную операцию. Поэтому понятно, что он делает остановку в долине Заднего Рейна, занимается приготовлениями к походу и выступает через Кьявенну. Он имел на это основание: так как приказ о передвижении с одного театра войны на другой не является приказом к наступлению, смысл подобного приказа не требует, чтобы он пробивал себе путь через армию противника. Предприимчивый и жаждущий успехов генерал, склонный оптимистически рассматривать положение, мог бы иметь здесь блестящий успех, в полном смысле этого слова, одержанный "chemin faisant" (мимоходом), и без особых сомнений дойти до С.-Готарда: слабая оборона С.-Луциенштейга уже указывала на то, что в долине Рейна французы были не в лучшем положении. Но Бельгард всегда был известен как человек в высшей степени осторожный, и мы не должны поэтому удивляться тому, что он выбрал такую осторожную дорогу, если наглядно представим себе все те различные колебания, которые им должны были овладеть.

Во-первых, в долине Переднего Рейна стоял Сюше с половиной дивизии Менара. Готце же имел намерение направиться к эрцгерцогу. Таким образом, на пути к С.-Готарду все еще предстояла борьба.

Во-вторых, было едва ли вероятно, чтобы Бельгард повел наступление со всеми своими силами, так как для этого могло нехватить продовольственных средств. В случае соединения Лекурба и Сюше их общие силы почти сравнялись бы с силами Бельгарда. Они были бы в таком случае отрезаны от Массены, но сохранили бы возможность отступления: восстание в долине Роны могло, конечно, его усложнить, но не делало совсем невозможным.

В-третьих, предпринимая подобную операцию, Бельгард не имел основания заранее собрать армию, назначенную в Пьемонт, и таким образом начать с ней поход. Атакуя и преследуя противника своим правым флангом, остальные колонны он обязан был послать по назначению.

Легко представить себе, какие здесь были возможны случайности, неизвестность и потеря времени; во всяком случае существовала опасность, что Бельгард, вместо быстрого и точного прибытия с собранными силами к Суворову, сам ставил себя в положение, не обещающее никаких существенных результатов. Более короткая дорога и возможность избежать погрузки на суда на Зоммерзее, дающие экономию времени, не могли иметь большого значения.

Конечно, эти колебания и трудности еще сильнее давали бы себя чувствовать, если бы Бельгард предполагал не только взять С.-Готард и разбить Лекурба, но и последовать за ним в Валлис, как этого хотелось бы генералу Жомини; но, конечно, подобное предложение нужно рассматривать как совершенно непрактичное.

Победа Лекурба над принцем Роганом и известие, полученное через Готце, о движении соединенных под командованием Сюше французских сил, которые, составляя всего 4000 чел., легко, однако, могли быть приняты за 6—8 тыс., произвели на генерала Бельгарда сильное впечатление и еще более склонили его отказаться от всякого намерения продолжать операцию.

В виду этих соображений порицание, высказываемое эрцгерцогом генералу Бельгарду по поводу его нерешительности, мы можем рассматривать как суждение, хотя и запоздалое, но имеющее здоровые основания. Однако, для справедливой оценки решения Бельгарда мы должны отметить, что он был не предприимчивым генералом, а осторожным, что его поступки нельзя считать лишенными мотивировки и что большинство генералов, весьма вероятно и сам эрцгерцог, в его положении действовали бы не иначе. Генерал Бельгард начал свой поход уже 18-го. Это указывает во всяком случае на отсутствие на театре военных действий Швейцарии каких бы то ни было новых операций. Французские посты, стоявшие на Шплюгене и Бернардине, к этому времени покинули эти перевалы, и Бельгард прошел через Шплюген к Кьявенне, куда он вступил 21-го.

Для охраны выходов из Италии в Граубюнден и для обеспечения связи между Итальянской армией и эрцгерцогом Бельгард оставил, по просьбе Готце, в долине Нижнего Рейна бригаду полковника Сен-Жульена; полковник Штраух был назначен вместе с принцем Роганом стоять у С.-Готарда.

С остальными войсками, которые составляли около 20000 чел., он погрузился на суда у Ривы, где стояли в полной готовности нужные ему 200 судов. Так как суда не могли вместить всю армию, большая часть пехоты была переправлена сначала в Геру, чтобы оттуда сушей двинуться в район Комо. Так как погрузка не могла закончиться в один день 27-го, то весь корпус собрался у Комо 28-го. Только тяжелая артиллерия и обозы, сопровождаемые, вероятно, несколькими тысячами человек прикрытия, взяли направление на долину Эча.

Бельгард получил поручение передать генералу Гаддику приказ относительно войск, оставшихся у С.-Готарда, в Комо он нашел новый приказ довести этот корпус до 10000 чел. с тем чтобы он, овладев С.-Готардом, мог спасти инсургентов в Валлисе. Поэтому он от Комо отправил бригады Дебри и Ламарселля в Беллинцону, чтобы образовать совместно с Роганом и Штраухом корпус, назначенный для действий против Лекурба. Бригада Нобили осталась для прикрытия или, вернее, для поддержания связи у Фарезе между Лаго-Маджиоре и озером Комо. С остальными войсками Бельгард выступил через Милан на Павию. Корпус, с которым он прибыл к Суворову, состоял из 15000 чел.

Эрцгерцог переходит через Рейн

Эрцгерцог также решился, наконец, снова вмешаться в военные действия. Он считал, что операции генерала Готце и Бельгарда носили вступительный характер, и намеревался после завоевания Граубюнденской долины Рейна перейти эту реку и, соединившись с большей частью войска Готце между Цюрихским и Боденским озерами, действовать против главных сил Массены. Невозможно предсказать, могло ли это привести к сражению и к какого рода решению пришел бы человек, подобный эрцгерцогу, в случае, если бы это сражение имело место, особенно, если принять во внимание, что силы, которыми командовал эрцгерцог, не имели решительного превосходства над силами противника. Эрцгерцог не имел, по-видимому, никакого определенного объекта для этой операции, по крайней мере, он ничего не говорит об этом в своей истории: он рассказывает о своем переходе через Рейн приблизительно так, как если бы речь шла о само собой понятном дальнейшем движении часового механизма, в котором дан толчок маятнику.

Движение эрцгерцога и Готце для соединения и попытки Массены ему воспрепятствовать, имевшие место в последней четверти мая, являлись вступлением к первому сражению при Цюрихе.

Вследствие сдачи С.-Луциенштейга и понесенных при этом потерь Массена не в состоянии был удерживать дальше долину Рейна. Это вообще заставило его больше сосредоточить свои силы и пока выжидать на позиции между Рейном и Лимматом дальнейших событий. В тылу же этой позиции у Цюриха, именно перед этим пунктом, между Лимматом и Глаттом, необходимо было устроить укрепленный лагерь, в который он мог бы отступить в случае решительного наступления своего противника и который годился бы для охранения остальной Швейцарии от нерешительного противника. Так как эрцгерцог был отделен от Готце Боденским озером, то их соединение в присутствии Массены было сопряжено с известными трудностями и могло представить последнему случай для выгодной боевой комбинации.

Левый фланг дивизии Менара оставил район Сарганса еще 16 мая и отступил к Валленштадту; правый же из дивизии Лоржа остался на своей позиции под Атцмоосом, пока его не вытеснил Готце.

Последний 15-го у Рейхенау произвел рекогносцировку правого фланга Менара под командованием Сюше и решил преследовать его только небольшими силами, а с главными силами отойти на Майенфельд.

На это были потрачены 16, 17 и 18 мая.

19-го Готце послал один отряд под командованием полковника Гавазини через долину Зетца на Валленштадт и другой — на Верденберг. Этот отряд отбросил французов от Атцмооса и Верденберга и захватил у них 5 орудий. Правый фланг дивизии Лоржа частью отошел к Лихтенштейгу, частью вниз по Рейну.

Гавазини продвинулся до Флумса и Бершиза и в полдень 19-го был там атакован Менаром; поддержка местных вооруженных сил и батальона, посланного Готце, дали ему возможность отбросить противника к Мургу на южном берегу озера Валлен.

20-го французы оставили все посты на Рейне выше и ниже Боденского озера до впадения в Рейн Тура и отступили на ту сторону этой реки; дивизия Лоржа заняла позицию у С.-Галлена, Лихтенштейга и Уцнаха.

21-го они оставили также и Тур и отошли за р. Тёс. В этот день стояли:

Дивизия Тарро как авангард	у Винтертура
Дивизия Удино	у Клотена и Бассерсдорфа
Дивизия Вандама
Дивизия Сульта
Кавалерийский резерв

Лорж оставался на своей позиции.

Менар же, к которому снова присоединился Сюше, остался у Бильтена между Валленским и Цюрихским озерами на южном берегу р. Линт.

В это время производились усиленные работы по укреплению позиции под Цюрихом.

20-го австрийцы были заняты постройкой мостов для Готце у Бальцерса и Мейнингена, а для эрцгерцога — у Штейна.

21-го генерал Науендорф совершил переправу с авангардом эрцгерцога, состоящим из 21 батальона и 30 эскадронов, у Штейна, а небольшой отряд переправился у Констанца.

Готце закончил постройку моста только 21-го и 22-го переправился у Бальцерса и Мейнингена с 18 батальонами и 13 эскадронами, за ними последовали еще 4 батальона из Форарльберга, тогда как 5 батальонов остались в долине Переднего Рейна, чтобы поддерживать связь с Гаддиком.

Из армии эрцгерцога Науендорф продвинулся в этот день до Тура и даже занял позицию на дороге, идущей от Цюриха к Шафгаузену в районе под Орлингеном, так как эрцгерцог заставил перенести мост под Штейном за монастырь Парадиз у Шафгаузена, чтобы там совершить переправу.

Науендорф имел приказ, не вступая ни в какие значительные бои, пройти со своими отрядами до р. Тёс, что должно было обеспечить проход через Тур. Поэтому Науендорф выслал форпосты от 500 до 600 чел. за Тур.

Французский авангард стоял у Винтертура, имея перед собой только линяю форпостов на расстоянии около полумили. Австрийцы продвинули свою линию вплоть до французских и даже отбили у последних деревню Хетлинген. Вследствие этого австрийские форпосты выдвинулись на целую милю за Тур, растянувшись по многомильной излучине от впадения Тура в Рейн до Фрауенфельда; на 4-мильном протяжении Тура — от Пфина и до устья Тура — было только два моста, на обеих дорогах от Шафгаузена и Фрауенфельда — у Адельфингена и Пфина; впрочем. Тур можно было еще перейти, пользуясь двумя бродами. В то время как Науендорф пытался, таким образом, слабой цепью постов занять территорию, нужную эрцгерцогу для соединения с Готце, австрийцы 22-го выставили несколько отрядов у Эглизау за Рейном для угрозы французскому левому флангу и отвлечения сюда их внимания и сил. 23-го другие, более многочисленные и сильные отряды проследовали за Кайзерштуль, Цурцах и Кобленц. В ответ на эту демонстрацию Массена послал 22-го на Эглизау несколько тысяч человек, которые оттеснили австрийцев назад, а 23-го передвинул генерала Тарро с частью его дивизии в Баден для наблюдения Рейна на пространстве между реками Тёс и Аар; он должен был служить армии эшелоном для левого фланга. Генерал Ней получил приказ занять место генерала Тарро над авангардом у Винтертура.

23-го эрцгерцог Карл переправился через Рейн со своей армией у монастыря Парадиз, оставив, по-видимому, корпус в 6 — 8 тыс. чел. на правом берегу для наблюдения Рейна между Шафгаузеном и Базелем. В этот день он занял позицию у монастыря Парадиз.

Генерал Готце 23-го двинулся в С.-Галлен и выслал свой авангард на дорогу к Бишофцеллю и Фрауенфельду.

Полковник Гавазини отправился в этот день в Моллис, на стыке долин Клена и Линты.

24-го в австрийской главной армии все оставалось спокойным: ни форпосты, ни главные силы не переменили своей позиции. Эрцгерцог ждал приближения Готце; но этот генерал и 24-го оставался в С.-Галлене вопреки желанию эрцгерцога, по словам которого он действовал таким образом из опасения за свой левый фланг. Он удовольствовался тем, что выслал к Фрауенфельду генерала Петраша с 6 батальонами и 6 эскадронами.

По-видимому, оба австрийских командующих опасались произвести фланговое движение для соединения из страха оставить в тылу за собой Боденское озеро в момент решительного сражения. Готце, наверное, думал, что эрцгерцог мог бы по меньшей мере выйти ему навстречу на Констанцскую дорогу; эрцгерцог же не желал покидать дорогу из Шафгаузена, так как она была, конечно, главной, и можно было ожидать, что французы, решившись на наступление, будут вести его по этой дороге.

Таким образом, французскому главнокомандующему от 21 по 25 мая оставалось 3 дня на то, чтобы подготовить наступление объединенными силами на одного из его двух противников и в случае победы, несомненно, вызвать отступление второго противника за Рейн и прекращение австрийских наступательных действий.

Массена 24-го также деятельно готовился к наступлению, назначенному на 25-е, но силы французского главнокомандующего были еще настолько разбросаны, что ему недоставало средств на приведение этого плана к решительному результату. Остатки дивизии Менара были на южном берегу Линты; Шабран, командующий теперь дивизией Лоржа, присоединился туда в Уцнахе, оставив, по-видимому, наблюдательный пост у С.-Галлена; генерала Суама Массена не считал возможным снять с позиции под Базелем для наблюдения долин Рейна и Фрика; также и Тарро с 3—4 тыс. чел., как мы видели, был послан в Баден для прикрытия тыла. Таким образом, Массена имел за р. Тёс только дивизии Вандама, Сульта, Удино и часть дивизии Тарро вместе с кавалерийским резервом.

Общая численность его сил доходила до 25000 чел., куда надо отнести еще швейцарский контингент силою в целом около 10000 чел., большая часть которых была послана для работ и непосредственного прикрытия укрепленного лагеря.

Французский главнокомандующий мог, конечно, себе сказать, что Готце должен выбрать направление не южнее, чем на Фрауенфельд, который был ближе всего к эрцгерцогу; затем он должен был быть готовым и к тому, что 25-го Готце с своим корпусом достигнет Фрауенфельда, и ничто не препятствовало эрцгерцогу быть в этот день у Андельзингена; оба пункта были удалены друг от друга только на несколько миль, и таким образом Массена не мог выступить против одного из неприятельских генералов, не выставив одновременно значительной части против другого. В противном случае он подвергался бы опасности, сражаясь с одним, быть атакованным с фланга и с тыла другим, приняв, таким образом, бой в крайне невыгодной форме и подвергая угрозе вместе с тем свое отступление на Цюрих. Считая, что силы генерала Готце составляют около 20000 чел., а силы эрцгерцога — около 40000 чел., французский главнокомандующий не мог, в сущности, иметь никакого шанса выступить против одного из обоих противников, располагавших превосходящими силами.

Готце был, во всяком случае, слабейшим; его позиция у Фрауенфельда, если он намеревался вернуться по дороге, которую прошел, была стратегически слабее позиции эрцгерцога у Андельфингена; поэтому было естественно, что Массена с главными силами направился против Готце, выслав заранее на Андельфинген лишь столько войск, сколько было необходимо для овладения на некоторое время местной переправой.

Если бы Массена знал, что Готце сделал 24-го остановку в С.-Галлене, комбинация была бы совсем другой: в этом случае Массена мог бы с неразделенными силами в количестве около 25000 чел. выступить против эрцгерцога, и, не найдя последнего у Андельфингена, разыскать у монастыря Парадиз, чтобы вызвать его на решительное сражение. Конечно, оставалась вероятность превосходства сил у эрцгерцога, если даже последний и не все части имел на месте; но все же при этом оставалась такая возможность серьезного успеха, что французский главнокомандующий должен был избрать эту дорогу из всех других. Эрцгерцог и генерал Жомини делают ему по этому поводу упреки; они не приняли во внимание, что вечером 24-го, когда он давал в Винтертуре распоряжения на следующий день, он так же мало мог знать о пребывании Готце в С.-Галлене, как и о действительном выступлении Петраша оттуда на Фрауенфельд.

Однако, освободив французского главнокомандующего от упрека, который исходил, по нашему мнению, из ложного взгляда, мы все же не можем согласиться с тем, что его распоряжения 25-го могли привести к стоящему труда успеху.

Генерал Тарро остался на своей позиции у Бадена; бригада под командованием генерала Пайяра должна была отбросить австрийские посты правого фланга и идти к Андельфингену; генерал Ней со второй колонной, силы которой никем не указаны, получил направление на Альтикон, поблизости от Тура, на полпути от Фрауенфельда на Андельфинген; Удино должен был со своей дивизией отправиться на Фрауенфельд; Сульт с резервом должен был оказать поддержку разным колоннам. Мы замечаем тут в первый раз отсутствие генерала Вандама среди командующих, так как, по сообщению „Moniteur'', ко времени первого сражения под Цюрихом он находился под судом за вымогательство. Можно предположить, что к этому времени была произведена перегруппировка войск.

Все эти распоряжения менее всего были похожи на приготовления к решительному удару, и если мы будем придерживаться скудного донесения, посланного генералом Массеной Директории, — то он и не заходил дальше намерения снова отбросить австрийцев за Тур. А это намерение не ведет ни к какой разумной цели и является, собственно, просто препровождением времени. В полном соответствии с этим намерением были даны и тактические распоряжения. Средняя колонна не имела прямого объекта атаки, а резерв неслыханным образом был назначен для прикрытия всех трех колонн, так что совершенно не мог ни на одном пункте произвести решительных действий. Если бы Готце выступил у Фрауенфельда или эрцгерцог у Андельфингена, Массена был бы поставлен приблизительно в такие же условия боя, как Журдан при Штокахе, т. е., несмотря на всю осторожность эрцгерцога, проиграл бы бой.

25-го на рассвете генерал Пайяр перешел у Рорбаса через р. Тёс и обошел правый фланг австрийской линии постов, в то время как она была атакована с фронта. С другой стороны. Ней разорвал эту линию постов посредине, и отряды его колонны проникли в Андельфинген. Вследствие этого двойного обхода правый фланг австрийцев попал в крайне затруднительное положение и должен был пробиваться по дороге из Андельфингена, кавалерия же переплыла через Тур; все это не обошлось без значительных потерь. Подоспевшие от Науендорфа и Орлингена подкрепления и поджог моста легко положили конец дальнейшему продвижению французов.

Удино столкнулся у Фрауенфельда с подошедшим в этот момент Петрашем, который занял за этим пунктом сильную позицию, давшую ему возможность до 7 часов вечера оказывать упорное сопротивление; однако, подведенное Сультом подкрепление вынудило утомленных австрийцев отступить к Мацингену.

Ней с главными силами своей колонны продвинулся до Пфина и без груда овладел этой переправой; однако, после того как уже стемнело, подошла высланная из Науендорфа бригада, переправилась вброд и оттеснила французов.

С наступлением дня подошли также 9 батальонов и 6 эскадронов, высланные эрцгерцогом. Во время этого боя сам Готце шел на Шварценбах на полпути от С.-Галлена к Фрауенфельду.

Потери, которые понесли австрийцы в этот день, состояли из многих убитых и раненых, из 2 орудий и 2000 пленных.

Массена чувствовал, что он не может ни в том, ни в другом направлении использовать свой успех, и отступил 26-го на свою прежнюю позицию за р. Тёс.

Австрийцы использовали 26-е на приготовления к назначенному на 27-е наступлению. Мосты через Тур были исправлены, эрцгерцог с 6 батальонами двинулся к Науендорфу и послал кавалерийскую часть к Готце, который расположился двумя лагерями у Фрауенфельда и у Тутвилля на дороге С.-Галлен — Винтертур.

27-го австрийцы начали наступление: Готце в направлении на Винтертур, эрцгерцог — на Нефтенбах близ р. Тёс, который находится на прямой дороге на Цюрих. Готце подошел раньше, оттеснил французский авангард от Винтертура с потерей 4 орудий и овладел переправой через Тёс у селения того же имени. Эрцгерцог, задержанный постройкой моста у Андельфингена, пришел позднее, также оттеснил неприятельские посты за Тёс и захватил деревню Пфунген на левом берегу.

Массена оставил 28-го утром свою сильную позицию под Брютеном и отступил в район Клотена. Здесь Массена еще раз с главными силами образовал фронт, тогда как Сульт с резервом уже отступил за Глат. Тарро, напротив, сосредоточив свои разбросанные по Рейну войска, продвинулся на Бюлах, откуда он угрожал правому флангу идущих следом австрийцев; в это же время он оттеснил легкие части войск за Тёс и занял Рорбас. До какого пункта продвинулись в этот день эрцгерцог и Массена, неизвестно; во всяком случае эрцгерцог был так близко от места отдельных стычек Тарро, что последний не мог их дальше продолжать. Какое значение имели вообще эти стычки, трудно сказать: в целом поведение Массены указывало на желание выиграть один день времени, но почему это было важно, совершенно непонятно.

29-го Массена, оставив незначительные посты, отступил за Глатт; 30-го за ним последовали и эти посты. Готце занял 29-го позицию у Бассерсдорфа, авангард — у Клотена, эрцгерцог — у Пфунгена с авангардом у Эмбраха. 30-го австрийские командующие стояли на месте, 31-го эрцгерцог выступил на Эмбрах.

Во время этого длинного перехода эрцгерцог еще раз делал попытки демонстративных действий на обоих флангах своего противника, по всей вероятности, с целью стратегического маневрирования, желая, таким образом, избежать предстоящего решительного сражения.

На правом фланге с помощью оставленных на правом берегу Рейна войск из 3 батальонов и 1 эскадрона он возобновил демонстрацию на Рейне между Эглизау и Вальдсгутом; однако, неизвестно, действительно ли он делал попытки к переправе.

Массена с целью подкрепления своей армии наблюдательными отрядами, все еще остававшимися на Рейне, отправил 4 батальона из Базеля в Кайзерштуль.

На своем левом фланге эрцгерцог рассчитывал достигнуть цели с помощью подкрепления полковника Гавазини. Он послал генерала Иеллачича с 6 батальонами и 4 эскадронами в Уцнах, чтобы в соединении с полковником Гавазини очистить от неприятеля Линту и оба берега Цюрихского озера и продвинуться по дороге на Цюрих; для этой же цели было привлечено несколько эскадронов из оставшейся в Граубюндене кавалерии. Сам эрцгерцог не воздержался от порицания преувеличенной осторожности этой меры, характеризующей излишнюю предусмотрительность.

Гавазини со своими 5 батальонами и 1 эскадроном остановился к 25-му у Гларуса и Нефельса, Шабран был у Уцнаха, Менар на левом берегу Линты, между Цюрихским и Валленским озерами. В этот день Гавазини произвел рекогносцировку на Рейхенбург, откуда был, однако, отброшен Менаром, потеряв при этом два орудия.

Бой в долине Муотты 28 мая

28-го Гавазини сделал попытку обойти Менара, выслав отряд в долины Клена и Муотты; к несчастью, дивизия Лекурба, оттянутая Массена от С.-Готарда к Альторфу, высадилась с частью своих сил у Бруннена; отряд Гавазини был снова отброшен к Гларусу и снова потерял 2 орудия. После этого он оставался в бездействии у Моллиса.

Дивизия Шабрана выступила 28-го из Уцнаха на Раппершвиль, 29-го часть ее направилась в Цюрих, часть по тропе от Раппершвиля на левый берег. Иеллачич выступил 31-го на Раппершвиль, а 1 и 2 июня тремя колоннами продвинулся в район между Цюрихским и Грейфенским озерами и восточнее от последнего. Когда он достиг района Внтикона, Фелландена и Шварценбаха, он был атакован Массеной с частью дивизии Сульта и отступил до Цолликона.

Эрцгерцог направился в этот день с главными силами армии в Клотен. Раньше чем приступить к описанию первого сражения при Цюрихе, на пороге которого мы находимся, мы должны ознакомиться с тем, что произошло у С.-Готарда между генералами Гаддиком и Лекурбом.

Генерал Гаддик оттесняет Лекурба от С.-Готарда

Когда мы покинули корпус, сражавшийся между обоими театрами военных действий в Италии и в Швейцарии на южном склоне Альп, Лекурб находился на С.-Готарде, Луазон — у Биаско, при впадении Бренно в Тичино, а австрийские полковники Штраух и Роган — у Беллинцоны.

26 мая к последнему прибыл генерал Гаддик. Он имел предписание после ухода Бельгарда образовать соединительный корпус между Суворовым и эрцгерцогом и для сокращения линии соединения взять С.-Готард. Сначала, по-видимому, для этой цели были назначены только 3 бригады: Рогана, Штрауха и Сен-Жульена, последняя из которых, как мы знаем, оставалась в долине Переднего Рейна. Но 28-го к Бельгарду в Комо поступил приказ оставить у С.-Готарда 10000 чел. Поэтому он в тот же день отправил от Комо бригады Дебри и Ламарселля, а бригаде Нобили приказал занять в качестве соединительного поста позицию у Фарезе между Лаго-Маджиоре и озером Комо.

Таким образом, 27 мая, когда после восьмидневного отдыха на этом участке театра войны снова начинаются передвижения и бои, имеют место следующий состав и группировка боевых сил.

Луазон со своей бригадой отходит 28-го от Биаска к Дацио в долине Тичино. Лекурб, имея пост на С.-Готарде, стоит с главными силами своей дивизии у Урзерна, фронтом против Граубюндена. Сюше, направившийся при своем отступлении из долины Рейна вслед за ним, поворачивает обратно и у Валленштедтского озера присоединяется к Менару.

У австрийцев корпус Гаддика должен был состоять из 6 бригад: Сен-Жульена, Рогана, Штрауха, Нобили, Дебри и Ламарселля, силой около 15000 чел. Но первая из этих бригад стояла в долине Переднего Рейна, а три последние находились у Бельгарда и даже еще не выступали.

Таким образом, Гаддик имел в своем распоряжении только бригады Рогана и Штрауха, которые преследовали генерала Луазона 26-го до Джиорнико. 27-го его атаковал Гаддик, сражался с ним целый день и все-таки не мог овладеть Айроло.

В этот день Лекурб получил от Массены приказ подойти ближе к нему и направился к Альторфу, отослав 5 батальонов через С.-Готард на подкрепление Луазону.

Гаддик, со своей стороны, послал генералу Сен-Жульену приказ продвинуться через Эриспальт в долину Рейсы и атаковать С.-Готард с этой стороны.

28-го вечером он сам снова атаковал Луазона и вынудил его отступить. Возможно, что отступление было добровольным, и самый бой имел целью лишь задержать противника, так как упорное сопротивление Луазона, главным образом, имело целью обеспечить отход генерала Лекурба в Альторф.

Бой у Чортова моста 20 мая

Луазон 28-го перешел через С.-Готард и 29-го продолжал свое отступление через Чортов мост. В тот самый момент, когда он достиг моста, к Урзерну подошел Сен-Жульен. Главные силы французов уже перешли через мост, и только 600 человек были отрезаны и должны были сдаться.

Эрцгерцог замечает, что генерал Сен-Жульен запоздал; но, может быть, хорошо рассчитанная предосторожность помешала ему появиться раньше получения известия об отходе Лекурба в Альторф.

В то время как Луазон ушел от австрийских колонн, Лекурб, как мы рассказали, с частью своей дивизии переплыл через Фирвальдштедтское озеро и 28-го в долине Муотты разбил полковника Гавазини.

Генерал Гаддик не дал себе труда перейти через С.-Готард, что было крайне необходимо, как мы сейчас увидим, а остался 29-го с бригадой Штрауха у Айроло. Он только послал по приказу Суворова принца Рогана в Домо д'Оссола, чтобы наблюдать Ситиплон и держать связь со стоящей в Базеле бригадой Нобили.

Таким образом, из прорыва генералом Готце 14 мая французского правого фланга, который, казалось совсем отрезал Лекурба и Луазона от Массены, не последовало никакого затруднения для этого корпуса: Сюше опять спокойно соединился с Массеной, Лекурб отправился своим путем на Фирвальдштедтское озеро, а Луазон отступил, хотя и с некоторым трудом, но без значительных потерь. Результат и не мог быть другим, поскольку из Рейнской долины были назначены только 5 батальонов генерала Сен-Жульена, чтобы отрезать от остальной армии эту массу войск, доходящую до 15000 чел.; вполне естественно, что генерал Сен-Жульен не решался приближаться к Лекурбу и пришел в долину Рейсы не раньше, чем узнал о его уходе; нельзя удивляться и тому, что он не явился вовремя, чтобы отрезать идущего вслед за Лекурбом Луазона.

После занятия С.-Готарда мы находим корпус генерала Гаддика расположенным следующим образом: бригада Нобили — у Фарезе, бригада Рогана — у Домо д'Оссола, бригада Штрауха — у Айроло, бригада Сен-Жульена — в походе вслед за Луазоном в направлении к Альторфу, наконец, бригады Ламарселля и Дебри — в походе на Айроло; весь корпус, таким образом, растянулся на пространстве около 20 миль.

Бой у Амштега 31 мая и у Чортова моста 1 июня

Кроме растрачивания сил на такую соединительную позицию, нейтрализующую 15000 чел., австрийцы имели и действительные потери. Генерал Сен-Жульен, не рассчитавший возможности быстрого возвращения Лекурба, продвинулся до Амштега в долине Рейсы; Лекурб же, узнав о приближении австрийского генерала, вернулся с частью своих войск на помощь Луазону, атаковал Сен-Жульена 31 мая у Амштега, бился с ним при упорном сопротивлении два дня подряд и с такой силой отбросил его вверх по долине Рейсы через Чортов мост, что этот генерал потерял пленными целых 3 батальона, вынужденных сдаться, и смог спастись с остатками своего корпуса, только кружным обходом к Чортову мосту. Подкрепление из одного батальона, посланное генералом Гаддиком с С.-Готарда, не могло быть существенной помощью.

В то время как австрийцы, побеждая и терпя поражения, овладели С.-Готардом, французы собрали свои силы с целью снова занять господствующее положение в Валлисской долине, где народное ополчение, как мы сказали, преобразовалось в значительный корпус из 6000 чел. с 5 орудиями. Генерал Ксантрайль получил приказ организовать из подошедших из Франции войск дивизию в 14 батальонов и 3 кавалерийских полка и с ней сначала рассеять народное ополчение в Валлисе и тотчас после этого выступить на подкрепление армии в Италии. Он вступил со своими войсками через Мартиньи в долину Роны и отбросил инсургентов до Лейка, где они заняли позицию, в то время как он остался у Зидерса, ожидая прибытия своих последних войск. Когда генерал Ксантрайль вступил в Валлис, как долго он сохранял свою позицию против инсургентов и что при этом происходило — все это обязана нам сообщить французская военная история. К корпусу Ксантрайля присоединилось еще несколько тысяч из района Во (Pays de Vaud), так что его можно считать в 10000 чел.

27 мая инсургенты пытались атаковать его лагерь под Зидерсом, но были отбиты. 28-го Ксантрайль сам атаковал, разбил их, овладел всей артиллерией и оттеснил инсургентов вверх по Роне, частью на Симплон, частью на Фурку; таким образом, эти бедные люди были отданы на произвол противника, обладавшего превосходными силами, тогда как австрийцы спокойно оставались стоять у Айроло и Домо д'Оссола. Едва ли принц Роган поддерживал их при атаке 27-го, во всяком случае известно, что он не оказал значительной помощи; еще менее близко принял к сердцу их положение генерал Гаддик, поскольку 28-го и 29-го он оставался у Айроло.

Двойной успех французов над Сен-Жульеном и в Валлисе заставил Гаддика послать полковника Штрауха в Обервальд, на верховье этой долины; сам же он с подошедшими тем временем бригадами Дебри и Ламарселля остался у Айроло.

Прежде чем мы сплетем нить этих второстепенных и, в сущности, очень незначительных событий в промежуточном корпусе, мы должны обратиться к главной армии в Швейцарии, чтобы ознакомиться для будущего с ее позднейшим расположением.

Первое сражение при Цюрихе. Отступление Масссны за Лиммат

Мы оставили обе главные армии в тот момент, когда Массена отошел на свою укрепленную позицию между Лимматом и Глаттом, а эрцгерцог приблизился к ней.

У Массены был план расположиться со своей армией у Цюриха и там принять решительное сражение. Цюрих действительно имел стратегическое значение. Цюрих был центром дорог, расходящихся радиусами в направлениях на Берн, Базель, Шафгаузен, Констанц, Брегенц, Фельдкирх и малые кантоны. С одной стороны, Цюрихское озеро в 6 миль длиной, с другой — близкое соседство Глатта, Лиммата, Рейсы, Аара и Рейна делают для противника обход этого пункта трудной и сложной операцией; наконец, Цюрих — город с 11000 жителей, т. е. один из самых крупных городов Швейцарии, несмотря на свою слабую крепость, имел богато снабженный арсенал. Таким образом, полностью сохранить господство над этим городом было немаловажной задачей для французского главнокомандующего.

Массена решил занять позицию не позади Цюриха, а перед ним ввиду следующих важных причин:

1) местность там представляла очень выгодную позицию;

2) позиция перед Лимматом была еще сильнее, и если бы она оказалась в руках австрийцев, Цюрих был бы блокирован;

3) слабость крепостных укреплений вызывала необходимость расположения впереди них, хотя в этом случае позиция оказывалась открытой для штурма и, находясь на виду, могла быть обороняема от многочисленной неприятельской артиллерии только с большими человеческими жертвами;

4) при крайне неблагоприятном состоянии духа швейцарцев было важно избавить Цюрих от бомбардировки; эти настроения обнаружила победа: после отступления Массены за Лиммат разбежались 10 батальонов швейцарского контингента.

Все эти основания вынудили генерала Массену устроить у Цюриха укрепленный лагерь, чтобы расположенные там главные силы, оставаясь сами недоступными, могли угрожать противнику наступлением, держа его, таким образом, все время "en echec" (под ударом), потому что он, конечно, не был достаточно силен, чтобы окружить противника и уничтожить все его коммуникации.

Мы не указываем здесь, как другие историки, на намерение Массены дождаться значительных подкреплений, которые должны были подойти к нему из центра: австрийцы находились в таком же положении, так как генерал Корсаков был на пути к ним.

Французский главнокомандующий не считал соответственным сосредоточение всех своих сил на этой позиции с единственной целью наблюдения района вниз от позиции до Рейна и еще менее района по западной стороне Цюрихского озера; но, как это обычно случается в войне между противниками с уравновешенными силами, взаимно наблюдающими друг за другом, он повсюду держал соответствующие силы, готовые к обороне.

Он держал сильную дивизию для прикрытия района ниже позиции, расположив ее не позади Лиммата, как можно было предположить с первого взгляда, а между Глаттом и Лимматом, в направлении на Кайзерштуль. Очевидно, он выбрал эту позицию для своего левого фланга потому, что она была короче позиции, расположенной за Лимматом и Ааром до Кобленца.

На другой стороне, на западном берегу Цюрихского озера, остался генерал Менар, который, как мы сказали, снова соединился с генералом Сюше.

В каком положении была дивизия Лоржа, под командованием Шабрана, мы не можем точно сказать. Правый фланг французских сил получил, по-вндимому, другую организацию и с этого момента состоял только из двух дивизий. Вероятно, дивизия Лекурба получила некоторое подкрепление, может быть, также часть дивизии Лоржа была оттянута в центр. Ко времени первого сражения при Цюрихе мы находим Менара командующим на западной стороне Цюрихского озера, позднее на этом месте оказывается Шабран.

В укрепленном лагере находятся только дивизии Удино и Сульта вместе с резервом гренадер.

В настоящем случае мы должны снова довольствоваться одними догадками, согласно которым можно предположить следующее: Тарро с 8—10 тыс. чел. стоял ниже позиции, между нею и Рейном, Менар с 5—6 тыс. чел. — за Цюрихским озером, позицию же занимали 20—25 тыс. чел. Все силы вместе первоначально состояли из 6 дивизий: Тарро, Лоржа, Менара, Вандама, Сульта и Удино в 40000 чел., не считая швейцарских войск, насчитывавших 6 — 8 тыс. чел.

Позиция, выбранная Массеной, находилась па гребне горной цепи, которая между Лимматом и Глаттом выходила на Рейн. Этот хребет в районе Цюриха имел ширину: у основания 3—4 тыс. шагов, на вершине же по большей части только около 100 шагов; высота его варьировалась от 500 до 600 футов. Он тянется около Цюриха, спускаясь своим Западным склоном к самому Лиммату и представляя вследствие этого возможность образовать перед Цюрихом сильную оборонительную линию; восточным склоном он направляется к Глатту, оставляя между этой рекой и своим основанием частью плоское пространство в 1 500 шагов шириной, частью же, как, например, ниже Швамендингена, откуда Глатт направляется к востоку, открытую холмистую местность. Восточный склон, который должен был, таким образом, представлять фронт позиции, довольно крут и во многих местах совершенно недоступен. Он прорезан многими резко очерченными и иногда покрытыми лесом небольшими долинами, хребет также частью лесистый и недоступный. Подобный склон, естественно, должен являться очень сильным препятствием к доступу на позицию, но действие огня последней не везде могло быть удовлетворительным. Главным преимуществом этого фронта было то обстоятельство, что приближение противника к определенным пунктам переправы через Глатт было вполне доступно для наблюдения, в то время как атакующим было очень трудно сколько-нибудь судить о состоянии позиции и группировке войск.

Укрепленная позиция, расположенная на этом хребте, имела форму эллиптической дуги и лежала на расстоянии около 2000 шагов от Цюриха и Лиммата. Правый фланг тянулся на 1000 шагов от городских валов к Цюрихскому озеру, левый — спускался на ¼ мили ниже города к селению Хёнт на Лиммате и имел протяжение около ¼ мили.

На собственном фронте укрепленного лагеря нужно различать три части: Цюрихская гора, лежащая между Швамендингеном и Цюрихом, представляла правый фланг, гора Випкингер, между озером Кацен и Цюрихом, являлась левым флангом. Обе представляют собой лесистые вершины в несколько тысяч шагов длиной. Между ними, несколько отступя назад, лежит не такой высокий, в несколько тысяч шагов длиной, открытый и более доступный хребет: таким образом, обе горы являются как бы бастионами, хребет же — куртиной. Линия позиции, изогнувшаяся назад от Цюрихской горы к озеру, лежала, понятно, на восточном склоне всего хребта и частично имела перед собой командующую местность; гора Випкингер, напротив, тянулась на 1000 шагов к Лиммату и до самых своих нижних склонов господствовала над долиной этой реки.

Укрепления, поскольку о них можно судить на основании мало надежного плана, сообщаемого эрцгерцогом Карлом, по-видимому, состояли частично из отдельных редутов в флешеобразных верков с интервалами приблизительно в сотню шагов, частично из связанных между собой линий длиной около 1000 шагов и из широких засек, там где рос лес; только линия в 4000 шагов, идущая от Цюрихской горы к озеру, имела значительно меньшее число верков: на всем этом протяжении было только 3—4 флеша. Правда, это пространство и не нуждалось в позиции, так как позади него находился неприступный Цюрих, и его нужно рассматривать только как укрепленную линию постов.

Шанцы не были еще совсем окончены, хотя над ними работали шесть недель, и это было главной причиной того, почему Массена после сражения оставил позицию.

Главным недостатком позиции, который Массена почувствовал, может быть, слишком поздно, а именно в критический момент сражения 4-го июня, было отсутствие других переправ через Лиммат, кроме цюрихских; вследствие этого, естественно, создавалась угроза отступлению центра и левого фланга. В Цюрихе было только три моста через Лиммат и одно место переправы на судах.

Массена перевез на позицию 28 орудий из Цюрихского арсенала, часть же своей артиллерии с обозом, как сообщает эрцгерцог, спас, перебросив за Лиммат. Об этой последней мере с намерением двусмысленно говорит и Жомини. Если эта мера действительно имела место, то, приняв во внимание добровольный уход с позиции, можно предположить, что Массена и не думал более об ее серьезной обороне.

Так были расположены силы французского главнокомандующего, когда эрцгерцог подступил 3 июня к Глатту с намерением дать решительное сражение.

Силы эрцгерцога, которыми командовал он сам и Готце, состояли из 53 батальонов и 67 эскадронов. Первоначально силы обоих состояли из 87 батальонов и 176 эскадронов; 18 батальонов и 64 эскадрона стояли под командованием Старрая в Шварцвальде, 5 батальонов и 6 эскадронов — в Граубюндене; остается 59 батальонов и несколько больше 100 эскадронов; следовательно, если катастрофа Ауффенберга не изменила общей численности войск, на правом берегу Рейна должны были остаться еще 6 батальонов и 40 эскадронов. Относительно пехоты названные цифры довольно верны, но из 40 эскадронов выделялись, наверное, и другие части, о которых эрцгерцог забыл упомянуть: Бельгард, по-видимому, привел в Италию кавалерии несколько больше, чем он имел первоначально.

Этим 53 батальонам и 67 эскадронам, составлявшим около 60000 чел., генерал Массена противопоставил только свой главный корпус вместе с дивизиями Тарро и Менара, в целом 45000 чел., из которых, по всей вероятности, часть не могла выступить; таким образом, армия эрцгерцога превосходила французскую по меньшей мере на одну треть.

Если позиция Массены из-за ее значительного по сравнению с числом войск протяжения и не могла считаться неприступной, все же она была очень сильна, и атака против нее была, по-видимому, предприятием, которое обещало мало успеха и на которое можно было решиться только за отсутствием всякого другого средства. Естественно поэтому, что эрцгерцогу сначала следовало атаковать генерала Тарро и, оттеснив его за Лиммат, выжидать дальнейших событий; если противник удержится на позиции, он мог сделать попытку переправы через Лиммат.

В случае удачи этого предприятия Массена был бы вынужден или сдать позицию или сражаться с эрцгерцогом вне позиции.

Эрцгерцог, по-видимому, не принял во внимание этого естественного хода своей операции. Он считал, что стратегический обход позиции с левой стороны требует значительно большего превосходства сил, чем то, которое он имел; его рассуждения об опасности отступления при обходе левого фланга также относятся, собственно, к тактической предполагаемой атаке лагеря на левом фланге. Эрцгерцог предполагал, что при подобной атаке, повернувшись тылом к Кайзерштулю и совсем не имея мостов через Рейн, он будет вынужден наступать по крайне тяжелой дороге; поэтому наиболее благоразумной будет атака с фронта.

Справедливость этого рассуждения мы проверим в конце главы, здесь же мы привели его только потому, что оно непосредственно связано с изображаемыми событиями.

Итак, эрцгерцог решил не только атаковать позицию Массены, но и вести со своими главными силами атаку с фронта. Его распоряжения были следующие.

Атака должна вестись 5 колоннами:

1. Иеллачич с 5 батальонами и 3 эскадронами должен действовать вдоль озера против правого фланга неприятельского расположения.

2. Генерал Бей с 4 батальонами и 3 эскадронами — от Витикона на Хирсланден против центра правой фланговой линии.

3. Принц Лотарингский с 4 батальонами и 4 эскадронами от Дюбендорфа.

4. Генерал Готце с 7 батальонами и 12 эскадронами от Швамендингена до Цюрихской горы, — оба вместе с 11 батальонами и 16 эскадронами должны атаковать правый фланг и главный пункт фронта.

5. Князь Рейс с 10 батальонами и 20 эскадронами должен через Зеебах и Орликон продвинуться до центра неприятельской позиции.

В качестве резерва были выставлены 8 батальонов и 16 эскадронов у Опфингена на Глатте.

Науендорф с 15 батальонами и 9 эскадронами оставался на Нижнем Глатте для наблюдения за генералом Тарро.

Согласно этой диспозиции 9 батальонов и 6 эскадронов должны были атаковать неприятельский правый фланг, что можно было рассматривать только как диверсию, так как в случае успеха эти войска натолкнулись бы на крепостные верки Цюриха, взять которые мимоходом они не могли.

Атаку на неприятельский правый фланг и центр вели 21 батальон и 36 эскадронов. Эти силы нельзя считать незначительными, но так как неприятельская позиция, против которой они направлялись, имела протяжение 4000 шагов, атакующие были вынуждены разделиться и растянуться.

Резерв при Опфингене, в полумиле от неприятельской позиции, вернее считать стратегическим, чем тактическим; он совсем не относится к атакующим силам, которые, имея 30 батальонов и 42 эскадрона, насчитывали 33000 чел. При том же надо отметить, что 6—7 тыс. чел. кавалерии не могли оказать существенной пользы при атаке подобной позиции.

Само собою понятно, что такая атака не могла быть успешной ни в одном пункте; неудивительно и то, что атакующие, даже не достигнув, собственно, позиции, были отброшены уже у подошвы горного хребта. Это был нерешительный удар с половинными силами и половинным желанием.

Результат атаки вполне соответствовал ее проведению.

Иеллачич вытеснил французов с их позиции правого фланга под стены Цюриха, был снова отбит, еще раз продвинулся туда и кончил тем, что занял позицию Ридсбаха, в 1 500 шагах от крепостных верков.

Генерал Бей продвинулся через Хирсланден к Хоттингену, но должен был снова несколько отступить и расположиться на одной высоте с Иеллачичем.

Принц Лотарингский, который, собственно, должен был продвинуться через Штепбах по прямому направлению на укрепления Цюрихской горы, полагая, что не сможет пройти по перерезанному и трудному для подъема склону, сделал громадный обход через Фелланден, позади второй колонны, направившись затем вправо от Пфаффгаузена. Он подошел к Аттисбергу и Топельхофу, т. е. на 1 500 шагов от укреплений Цюрихской горы, но был разбит уже у засеки перед этими шанцами и к 2 часам дня вышел из линии неприятельского огня.

Генералу Готце не удалось овладеть переправой при Швамендингене, поэтому он двинулся через Дюбендорф и с величайшим трудом занял селения Штепбах в Швамендинген, лежащие на 2—3 тыс. шагов впереди его собственных позиций. Он сам был при этом ранен и должен был покинуть свой корпус; Петраш, принявший от него командование, не пошел дальше подножия холма.

Князь Рейс направился со своим левым флангом к Орликону, т. е. как и Готце, до подножия главного хребта, его остальные войска заняли (по данным эрцгерцога) дугообразную позицию с правым флангом у Рюмланга; это селение лежит на Глатте в ¾ милях от Орликона. Эта операция носила явно оборонительный характер, вызванный опасением возможности нападения со стороны неприятельского левого фланга, который и без того был под угрозой направленного против него значительно превосходящего корпуса и в случае нападения мог быть отражен стратегическим резервом, стоящим у Опфингена.

Когда к часу дня австрийская атака приняла приблизительно такую форму, эрцгерцог еще думал, что она может быть успешной благодаря подкреплению из 5 батальонов, которое он под командованием генерала Валлиса притянул из резерва; он приказал этому генералу продвинуться между частями Готце и принца Лотарингского через Швамендинген и Цигелей до Цюрихской горы, а принц Лотарингский получил приказ возобновить атаку на эту гору. Валлис, оставив один батальон у моста под Швамендингеном, с остальными 4 батальонами действительно продвинулся дальше, чем какая-либо другая колонна; он взял засеку и даже одну из неприятельских батарей, но был встречен там такими превосходящими силами и сокрушительным огнем, что был вынужден отступить с большими потерями. Генералы Валлис и Гиллер были при этом ранены. Такое углубление колонны Валлиса во французское расположение легко объяснить: она выступила значительно позже других, и противник, не имея возможности оставаться одинаково сильным на всех пунктах своей растянутой боевой линии, вероятно, держал в этом пункте только слабый заслон. Однако, когда колонна вступила на позицию, двинутый под личным командованием Массены резерв гренадер отбросил ее назад.

Новая атака принца Лотарингского была не успешнее первой, и к концу дня он отступил со своими главными силами на высоты Витикона.

О действиях французов мы ничего не знаем. По ходу сражения можно вывести следующее заключение: Сульт командовал на правом фланге, Удино — на левом, Массена держался на Цюрихской горе; французы в этот день сражались по большей части не в своих укреплениях, а у подножия горного хребта, на засеках, причем их отдельные части неоднократно переходили в наступление.

Результат этого дня был следующий: 35000 чел. (включая силы генерала Валлиса) сражались против 25000 чел.; последние, благодаря выгодным топографическим условиям, под защитой шанцев на всех пунктах отразили атаку, и австрийцы потеряли при этом 3—4 тыс. чел. На отдельных пунктах сражение приняло ожесточенный характер, на что указывает значительное число раненых генералов: у французов были ранены Удино и Гумберт, у австрийцев — Готце, Валлис и Гиллер.

Массена мог считать себя победителем, но эрцгерцог не намеревался отказываться от атаки; используя приобретенный опыт, "он занялся, — говорит этот полководец, — сам разведкой позиции, которую нельзя было ни видеть, ни оценить на дальнем расстоянии, и на основании такого ознакомления решил создать новый план атаки".

Мы сознаемся, что не понимаем этого рассуждения, которое, может быть, случайно вышло таким непонятным: "Чего бы это ни стоило, противник должен быть вытеснен из-под Цюриха, без которого австрийцы не могли свободно занимать позиции и который вместе с тем прикрывал районы Штокаха, Форарльберга и их связи с Италией".

Эрцгерцог рассчитывал произвести новую атаку внезапно в ночь с 5 на 6 июня. Две колонны отборных войск в 8 батальонов каждая сосредоточились одна у Швамендингена, другая между Орликоном и Зеебахом. Одновременно эрцгерцог подтянул свой правый фланг с Нижнего Глатта к центру, заменив его 4 батальонами, выделенными из войск, все еще стоявших на правом берегу Рейна. Эти войска выступили в 2 часа. Эрцгерцог запретил заряжать ружья. Это была попытка опередить противника, и эрцгерцог возлагал большие надежды на выгоду, которую ему может дать эта необычайная и, наверное, неожиданная мера; особенно он рассчитывал на то, что в связи с характером боя 4-го сильнейшие пункты позиции более всего ослаблены.

Но в то время как австрийский главнокомандующий приступил к исполнению своего нового плана, в ту же ночь с 5 на 6 июня — французский очистил свою позицию и, оставив 28 цюрихских орудий на произвол судьбы, отступил со своей армией за Лиммат. Город Цюрих был 6-го в полдень по договору очищен и 150 орудий были переданы австрийцам.

Это отступление Массены было действительно слишком неожиданным. В течение многих месяцев он вел работы над укреплением лагеря, было построено от 30 до 40 шанцев, сделаны засеки от 1000 до 1 500 шагов шириной; сюда он привез 28 орудий из Цюриха; на этой позиции он принял бой; за исключением единственного пункта, противник даже не дошел до главной позиции, а на этом единственном пункте был отброшен с большими потерями. И все же без всякой определенной причины французский главнокомандующий отступает, бросив на произвол судьбы свою позицию, свои шанцы, свою артиллерию, свою победу и город Цюрих. Это внезапное следствие привлекло внимание критики.

Жомини мотивирует отступление тремя причинами: незаконченным состоянием укреплений, опасностью отступления в случае потери отдельных пунктов, так как все переправы были в Цюрихе, и, наконец, второстепенной важностью позиции под Цюрихом, представлявшей собой только предмостное укрепление.

Эти три основания вызывают вопрос, почему генерал Массена организовал эту позицию, если она была так маловажна в стратегическом отношении, и почему он принял на ней бой, если она была мало устойчива? Это замечание указывает только на то, что отступление не может быть достаточно убедительно мотивировано названными причинами и что военная история, собственно, не вскрыла причин этого в высшей степени неожиданного шага, о котором неоднократно встречаются сообщения в "Moniteur'e". Так как в дальнейшем речь уже не заходит о каких-либо иных основаниях, мы можем искать их только в ходе боя. Хотя бой был совершенно благоприятен для французов и полный успех 4-го, как бы ни подвергался он поверхностной критике, был такого рода, что для французов не могло даже возникнуть сомнительного положения, — все же уже 4 июня Массена должен был почувствовать, что растянутость позиции — его существенно слабая сторона. Он должен был, конечно, знать, что эрцгерцог атаковал его не со всеми силами; когда этот полководец остался 5-го на своей позиции, до некоторой степени "с поднятой ногой" для дальнейшего продвижения, Массена мог почувствовать опасение, что эрцгерцог намеревается больше сконцентрировать свои силы и атаковать его со всей армией; а такой концентрированной атаке он не мог противостоять. По-видимому, причиной отступления Массены было то, что эрцгерцог продолжал оставаться 5-го на своей наступательной позиции.

Какие обстоятельства в ходе боя, который представляется нам вполне удавшимся, могли показаться опасными французскому главнокомандующему, остается до настоящего момента неразрешенной задачей. Но этот уход из совсем нетронутой позиции, существенные составные части которой даже не приступали к действию, вынуждает нас сказать: или позиция с самого начала никуда не годилась или она могла быть достаточно удовлетворительной и для 6 июня.

Непосредственным следствием этого шага Массены по отношению к Швейцарии были: переезд правительства из Люцерна в Цюрих и поголовное дезертирство всего швейцарского контингента, находившегося в армии Массены.

Массена с своей армией занял позицию на части горной цепи Альбис, которая тянется за Лимматом и носит название горы Ютли.

Эрцгерцог направил свою армию на высоты между Лимматом и Глаттом, выслал небольшой авангард от Цюриха через р. Зиль, овладел Цюрихом с 5 батальонами и устроил главную квартиру в Клотене.

Главная квартира Массены находилась в Бремгартене на Рейсе. Генерал Тарро отступил за Аар.

Отозвание Гаддика в Италию

Мы покинули на С.-Готарде генерала Ксантрайля, продвигающегося к истокам Роны, генерал Лекурба, преследуемого Сен-Жульеном, и Гаддика, стоящего в долине Рейсы. Оба французских генерала стремились, по-видимому, к соединению на С.-Готарде; но частичное разрушение Чортова моста на пути Лекурба и выступление бригады Штрауха против Ксантрайля у Обервальда вынудили обоих остановиться; это тем более понятно, если принять во внимание, что у истоков Рейсы, Роны и Тичино находился Гаддик с армией в 10 — 12 тыс. чел. Несмотря на это, они, может быть, не замедлили бы с совместным наступлением на С.-Готард, если бы наступление эрцгерцога на Цюрих не вынудило генерала Массену снова оттянуть свой правый фланг к Альторфу и Фирвальдштедтскому озеру.

Ни в одном военном труде нет сведения о времени прибытия генерала Лекурба с войсками, действовавшими против Сен-Жульена, в тот пункт, где он находился со всей своей дивизией в первые восемь дней июня. Очевидно, его продвижение до Фирвальдштедтского озера являлось полумерой, так как он не мог принять участия в решительном сражении при Цюрихе. Пока Лекурб оставался праздным, Гаддик имел возможность атаковать Ксантрайля с значительно превосходными силами и овладеть всем Валлисом.

Однако, этого не случилось; приказы и контрприказы со стороны австрийцев приводили к достойной порицания нейтрализации сил. По-видимому, до 9 июня генерал Гаддик оставался в бездействии у Айроло. В этот день он с бригадами Дебри и Ламарселля, силой в 9 батальонов, направился через С.-Готард в Обервальд, бригадам Рогана и Нобили он приказал продвинуться одновременно на Симплон. Ксантрайль отступил на Бригг и Натерс. 13 июня обе бригады достигли Симпдона, а Гаддик продвинулся до Мюнстера. По-видимому, наступил момент, когда Ксантрайль должен был оказаться вынужденным совершенно очистить Валлис. Но венский двор, имея в виду путем большого превосходства сил придать действительно решительный характер завоеваниям Суворова в Италии, решил присоединить к нему генерала Гаддика. Последний получил 13-го приказ от Суворова, согласно которому он должен был по личному требованию императора, произведя замену своих войск войсками Готце, выслать их поэшелонно спешным маршем к Александрии. Этот приказ Суворова был следствием приближения Макдональда и опасения, что его собственные силы недостаточны для сопротивления совместным действиям обоих французских генералов. Генерал Гаддик, однако, мог и должен был продолжать атаку на Ксантрайля, так как последний очень скоро уступил бы ему господство над дорогой через Симплон: в случае счастливого исхода атаки Гаддик имел бы возможность избрать для похода в Италию кратчайшую дорогу. В этом случае, очевидно, было много общего с выступлением генерала Бельгарда из Граубюндена, только при продолжении атаки Гаддика все было проще и определенней; с другой стороны, поход в первый раз был поставлен в зависимость от замены одних войск другими. Если обыкновенная осторожность давала достаточные основания для решения генерала Бельгарда, то генерал Гаддик ничем не может оправдать прекращения наступления. Однако, этот генерал поступил так, как поступают в подобные моменты люди, имеющие обыкновение действовать не по собственному побуждению, а по приказу и из страха перед ответственностью; он использовал полученный приказ как предлог для отказа от плана атаки. Так как к этому времени на С.-Готард вступил отряд генерала Бейя, высланный генералом Иеллачичем для подкрепления Сен-Жульена, генерал Гаддик передал пост у Чортова моста Бейю, заставил продвинуться несколько вперед войска полковника Штрауха в виде демонстрации для прикрытия своего отступления от позиции Ксантрайля и приступил к сосредоточению своих отдельных войск у Айроло с целью приготовления к походу. Прежде чем он начал эти приготовления, было получено письмо эрцгерцога, утверждавшего, что о замене его войск войсками Готце не может быть и речи и что его выступление из Валлиса приведет к невыгодным последствиям. Оба заявления указывают на чрезмерную боязливость эрцгерцога и на преувеличенное значение, которое он придавал (несмотря на позднейшие утверждения) обладанию высоколежащими районами. Тотчас вслед за письмом эрцгерцога поступил вторичный двойной приказ от Суворова и Меласа, требующий ускорения похода. Гаддик немедленно выступил (15 июня), оставив в долине Валлиса полковника Штрауха, и 17-го был в Беллинцоне, когда получил контрприказ, требовавший продолжения его операций в Валлисе.

Можно было предположить, что генерал Гаддик немедленно вернется в долину Роны; но он, по-видимому, не считал позднейший приказ Суворова достаточным для отмены прежнего приказа от Меласа: поэтому, послав запрос своему прежнему начальнику генералу Бельгарду, к которому он должен был присоединиться, он остался пока у Беллинцоны. 23-го он получил от начальника генерального штаба Итальянской армии генерала Шателера распоряжение, снова противоречащее последнему приказу: ему предписывалось спешным маршем отправиться к Александрии. Этот новый приказ, отправленный, очевидно, после сражения на Треббии, снова указывает на стремление командующих Итальянской армией к так называемому превосходству над французами, а также на то, что даже после блестящей победы над одним из главнокомандующих они не считали себя равными французам.

24-го Гаддик отправился в поход через Милан. В этом городе он нашел приказ ускорить поход своих войск, самому же вернуться в Валлис. Но и этот приказ был снова изменен, так как эрцгерцог наотрез отказался растянуть свои войска к югу настолько, чтобы занять пост Гаддика, а части генерала Бейя тянулись только до Чортова моста. Суворов решил назначить корпус Гаддика для наблюдения за генералом Ксантрайлем. Таким образом, Штраух остался в долине Роны, принц Роган занял Симплон, а Гаддик расположил свой корпус у Аосты для наблюдения за обоими перевалами Сен-Бернард.

Так прошли три неделя июня, в течение которых корпус Гаддика в 12000 чел., стоящий против неприятельских войск, силою около 8000 чел., из-за нерешительных и противоречивых приказов был обречен на бездеятельность, тогда как его считали в высшей степени необходимым в Италии.

Между тем Массена, как мы сказали, считал необходимым ближе подтянуть свой правый фланг и, отказавшись временно от С.-Готарда, удовольствоваться позицией между озерами.

8 июня Лекурб покинул Альторф и Швиц; главный корпус направился из Альторфа водным путем в Люцерн, отряд из Швица — в Арт на Цугском озере.

Эрцгерцог предвидел, что расположившиеся 6 июня по обеим сторонам озера армии останутся там на некоторое время и будут вести наблюдение; при подобных обстоятельствах он считал недостаточно сильным свой левый фланг, который должен был поддерживать связь со стоящим в 18 милях Гаддиком. Этот левый фланг состоял из 5 батальонов и 1 эскадрона под командованием Гавазини и из 5 батальонов и 6 эскадронов, стоявших в долине Рейна. Эти последние частично усилили войска Гавазини, частично — Сен-Жульена; однако, Гавазини, как мы сообщали, понес в своем столкновении с Лекурбом значительные потери. Таким образом, оставалось только около 5 — 6 тыс. чел., из которых несколько батальонов были, наверное, оставлены в верхней части долины Переднего Рейна. Поэтому через 2 дня после сражения, 6 июня, эрцгерцог послал генерала Иеллачича с 9 батальонами и несколькими эскадронами в Уцнах на соединение с Гавазини, благодаря чему корпус Иеллачича возрос до 12000 чел. Укрепляя свой левый фланг, эрцгерцог имел намерение воспользоваться им совместно с корпусом Гаддика для дальнейшего оттеснения французского правого фланга. Этому последнему намерению помешал уход Гаддика.

Генерал Иеллачич послал из Уцнаха 4½ батальона и 1 эскадрон под командованием генерала Бейя в долину Переднего Рейна с целью продвижения до долины Рейсы и оказания поддержки Сен-Жульену, которого, как он думал, крайне теснил Лекурб. Но мы видели, что на это уже не было времени и что эти части послужили для замены постов генерала Гаддика на Чортовом мосту. Сам Иеллачич с 6 батальонами и 6 эскадронами продвинулся 12 июня на правом берегу Цюрихского озера до Раппершвиля и выслал 3 батальона через долины Клена и Муотты в Швиц для смены находящихся там постов; у Шинделлеги и Эйнзидельна были расположены посты связи.

Французы под командованием Лекурба стояли на обоих берегах Фирвальдштедтского озера, от Зарнского до Тунского озер. Главная квартира Лекурба находилась в Люцерне.

Другая дивизия, которой командовал до сих пор Менар, находилась под командованием Шабрана, причем неизвестно, куда девался Менар. Французские расположения 12 июня, с правым флангом у Заттеля, тянулись оттуда по линии Ротентурм — Верхняя Рона — горный хребет — через р. Зиле до Рихтершвиля на Цюрихском озере.

Таким образом, мы оставляем французскую армию силою в 40000 чел. на кордонообразной позиции в 15 миль длиной, простирающейся от Зарнского озера до Рейна. Против них на таких же разбросанных позициях расположилась австрийская армия силой около 55000 чел.

Выводы

Австрийцы

Большую часть наших рассуждений мы были вынуждены включить в изложение событий, так как отчасти они были необходимы для мотивировки отдельных действий, отчасти же были вызваны естественным ходом рассказа. В настоящий момент нас занимают три вопроса, о которых мы должны высказать свое мнение: именно, вопрос о необходимости похода с целью завоевания Швейцарии, наступление генералов Готце и Бельгарда на Граубюнден и наступление эрцгерцога на Массену под Цюрихом.

Мы не намереваемся повторять порицания австрийцам за их трусость и отсутствие духа предприимчивости, а хотим дать представление читателю о том, какое место занимало, собственно, завоевание Швейцарии в стратегических соотношениях этой войны. Ранее мы доказали, что Верхняя Италия и Швейцария представляли собой естественный объект для нападения и что если одна из них должна была подвергнуться нападению раньше, то выбор должен был пасть на Швейцарию, не потому, конечно, что овладение Ломбардией представляло меньшую важность, но единственно потому, что эта форма наступления обещала больший общий успех. Так как австрийцы имели возможность собрать силы, достаточные для завоевания обеих стран, то не было оснований для вопроса о том, какое из завоеваний представляло большее значение. Война на немецком театре военных действий велась без волевого напряжения и подъема, вследствие чего, завоевав Италию, австрийцы не смогли овладеть Швейцарией. Приспособившись к совершившемуся факту, австрийское правительство стало отдавать решительное предпочтение Верхней Италии. Поэтому оно выслало туда четверть боевых сил с немецкого театра войны под командованием Бельгарда.

Это предпочтение было, бесспорно, вполне обосновано; собственно овладение Швейцарией не было основной целью ведения войны. Австрийцы ни в коем случае не могли рассчитывать сделать ее австрийской провинцией, сами французы имели намерение только косвенного господства в ней. Ломбардия, напротив, была старой австрийской провинцией, а французы сделали из нее отдельное государство, которое могли пока считать собственной территорией. Здесь, собственно, была почва для политической компенсации. Область же, в которой в политическом конфликте можно начать непосредственные действия, представляет и в стратегическом отношении большую ценность. Затем от завоевания Верхней Италии зависело падение Нижней, и, наконец, равнины Верхней Италии сами по себе — по величине и плотности населения — имели большее значение, чем Швейцария.

Поэтому австрийское правительство, поставленное перед необходимостью оставить в руках французов одну из стран, бывших объектом похода, поступило вполне правильно, предоставив этот жребий на долю Швейцарии.

Однако, признав это, мы все-таки должны сказать, что австрийское правительство из-за Италии упустило из виду значение, которое все же имела Швейцария.

Покорение Швейцарии было не только первым, но и самым дерзким из французских мероприятий, вызвавших вооруженное сопротивление. С итальянскими государствами Франция и раньше находилась более или менее в состоянии войны, Швейцария же всегда соблюдала строжайший нейтралитет; итальянские государства каждый раз втягивались в прежние войны, Швейцария уже целые столетия оставалась чуждой всем европейским событиям; поэтому, чтобы решиться на вторжение в Швейцарию, понадобилось во всяком случае значительно большее высокомерие и более решительное пренебрежение всеми старыми отношениями, чем для завоевания итальянских государств. В этом смысле Швейцария для Австрии и других европейских держав была настоящим политическим "пунктом чести", который благодаря сопротивлению швейцарского народа французской реформе приобретал большее значение.

По этим основаниям без завоевания Швейцарии никак нельзя было считать цель войны достигнутой.

Результат похода без завоевания Швейцарии также кажется лишь наполовину удовлетворительным. На многолетнее содействие такой державы, как Россия, нельзя было рассчитывать. Большая отдаленность театра военных действий от ее границ, вызывающая громадные издержки, косвенный характер ее участия в общем предприятии, наконец, странности русского монарха должны были внушать австрийскому правительству постоянные опасения за прочность союза и сознание необходимости добиться в течение первого похода такого положения, которое или непосредственно привело бы к миру или, по крайней мере, создало предпосылки для него в результате второго похода. Одно завоевание Италии еще не приводило к такому положению. Угроза для Австрии со стороны французских военных сил на Рейне была значительней, чем угроза для Франции со стороны австрийских сил у подножия Котских Альп; таким образом, насколько Италия была прекрасным залогом мира, настолько мало она была пригодна для того, чтобы вызвать опасения французского правительства. Швейцария, напротив, при ее ничтожном значении в качестве залога мира, представляла большую важность как плацдарм для наступления: обладание ею давало возможность австрийцам угрожать вторжением в центр Франции, не оставляя у Рейнских крепостей две трети своей армии{16}. Если союзники в течение похода действительно доказали, что они бессильны завоевать Швейцарию, то на самом деле совершенно непонятно, почему французское правительство в 1800 г. должно было особенно тревожиться.

Такого рода соображения могли бы побудить австрийское правительство и главнокомандующих с меньшим безразличием относиться к Швейцарии.

Мы коснемся здесь и другого пункта, который не затрагивает непосредственно вопроса о Швейцарии, а относится к необходимости достаточной энергии вообще. Когда войну ведет одно государство, оно может для собственного удовольствия растрачивать время в силы, не рискуя, по крайней мере, двойным убытком. Но при союзной войне исключительная бездеятельность одной из сторон подает повод и другой или к тому же поведению, или к возмущению и скорому разрыву союза. В данном случае произошло последнее. Австрийцы сами не могут этого отрицать, и эрцгерцог чистосердечно сознается, что сидел, сложа руки, в момент необходимости и возможности действий; австрийское правительство могло себе сказать, что русские в этом им не потворствовали. Если бы австрийские советы и главнокомандующие имели это в виду, стратегическая совесть помешала бы им, имея превосходные боевые силы, бродить вокруг Рейна и Боденского озера, напоминая человека, который вследствие внутренней пустоты не знает, как убить время.

В заключение похода, когда мы имеем перед глазами все отдельные акты горной обороны и проведенных атак, мы считаем необходимым сделать естественно напрашивающиеся выводы как для выявления своеобразных приемов каждой из обеих армий, так и ввиду их общего теоретического интереса.

Относительно наступления генералов Бельгарда и Готце на Граубюнден в конце апреля и середине мая мы должны сказать, что единственно оно имело общее стратегическое значение.

Намерение одновременно атаковать долины Инна и Рейна во всяком случае вполне естественно, так как обе расположены параллельно и рядом и через Преттигау соединены одна с другой в районе расположения главных постов, именно: С.-Луциенштейга и позиции под Ремюсом. Однако, нельзя утверждать, что наступление и в одной из этих долин совершенно не имело смысла; в подобных высоких горных районах не возникает настоятельной необходимости в прямолинейном фронте стратегического расположения, так как фланговые операции не могут происходить настолько быстро и неожиданно, чтобы не представилась возможность защиты от нападения с тыла, как это неоднократно доказывал пример французов. Вышесказанное достаточно доказывается и результатом наступления, предпринятого в конце апреля: в долине Рейна оно не удалось совершенно, не говоря уже о том, что оно воспрепятствовало Бельгарду вытеснить Лекурба из долины Инна.

Взаимные переговоры обоих генералов, длившиеся сначала месяц, а затем еще две недели и отсрочившие на такое долгое время наступательные операции, мы можем приписать только ложному взгляду на положение и отсутствию решительности. Главным образом, этот упрек падает на генерала Бельгарда, который, имея почти такие же силы, как Готце, не был поставлен в необходимость, подобно последнему, держать длинную линию расположения, находившуюся под угрозой главных сил противника. В этом случае, как и а тысяче других, мы видим доказательство тому, какое громадное содействие могут оказать в военном акте добрая воля, честолюбие и дух предприимчивости подчиненных командующих и как ошибочно представление, что все исходит "сверху". В горных районах эти качества подчиненных начальников еще более необходимы, чем в равнинах, так как их положение там по необходимости более самостоятельно. Австрийским командующим, в особенности генералу Бельгарду, в такой же степени не хватало этих качеств, в какой ими отличались французские дивизионные генералы Лекурб и Дессоль, и это обстоятельство является одной из серьезных причин, почему поход австрийцев в Германию, несмотря на их большое превосходство, не имел благоприятного результата.

Когда, наконец, оба генерала двинулись в наступление, предпринятое 14 мая с 35 — 36 тыс. чел. с целью вытеснения около 10000 чел. из долин Рейна, они все же не отважились осуществить план разгрома этого слабого корпуса. Корпусу Бельгарда следовало сначала двинуться в долину Заднего Рейна и затем, в то время как Готце продвинется в Преттигау и к С.-Луциенштейгу, пройти в долину Переднего Рейна, отдельным отрядом овладеть Кункельским перевалом и уже тогда продвигаться вниз по Рейну и р. Тамина на Майенфельд, что давало возможность отрезать отступление всему правому флангу и войскам, стоявшим в Преттигау. Вместо этого Бельгард перешел 15 мая (т. е. на день позже) через Альбулу и не отважился идти дальше долины Заднего Рейна. Конечно, по условиям времени и места не было недостатка в тысяче малых причин поступить именно так, однако, можно, не принимая их во внимание, позволить себе высказать сильнейшее порицание этой трусости и половинчатости Бельгарда, не мотивированным никакой реальной опасностью.

Наконец, в наступлении эрцгерцога на главные силы Массены мы должны отметить два момента; наступление эрцгерцога и атаку укрепленной позиции.

Силы эрцгерцога и Готце, вместе взятые, составляли около 70000 чел. Из французских войск Массена мог фактически выставить против них около 40000 чел.; но он мог еще подтянуть большую часть войск, стоявших у Базеля, и тогда его силы составили бы около 50000 чел., а включая швейцарцев — около 60000 чел.; кроме того, было неизвестно, насколько приблизился генерал Лекурб, который в момент перехода эрцгерцога через Рейн снова выступил от Трезы на С.-Готард; если прибавить силы этого генерала в 8000 чел., то войска Массены также составят около 70000 чел. Естественно, что эрцгерцог, перейдя через Рейн и имея перед глазами всю величину этой войсковой массы, должен был себе сказать, что как бы они ни были распределены, они существуют и что нельзя с полной уверенностью считать какую-либо часть нейтрализованной. Поэтому, если австрийцы как атакующие и могут надеяться на перевес в решительном пункте, тем не менее, они не могут рассчитывать на такое превосходство, которое наверное обещало бы решительный успех и, следовательно, давало бы возможность пренебрегать всеми остальными пунктами. Поскольку же нет полной уверенности в успехе, сосредоточение всех сил создаст опасное положение, и такой осторожный полководец, как эрцгерцог, не был человеком, способным поступить таким образом. Вследствие этого были оставлены сзади, с одной стороны, для прикрытия Фельдкирха и С.-Луциенштейга и для наблюдения французского правого фланга один корпус (6 — 8 тыс. чел.), с другой стороны, для наблюдения французских сил у Базеля и для прикрытия тыла между Базелем и Шафгаузеном — другой корпус такой же численности. Таким образом, атака могла быть предпринята уже не с 70000 чел., а с силами около 56000 чел., и не было даже достоверно известно, равны ли силы и не придется ли австрийцам иметь дело с превосходными силами французов.

При подобных обстоятельствах для осторожного полководца не могло быть и речи о том, чтобы австрийцы использовали охватывающее положение, которое, однако, могло оказаться пригодным: при решительном наступлении отдельных колонн оно давало возможность действовать всеми силами и давало выигрыш одной стороне в том что могло быть потеряно другой. Разделенными колоннами командовали эрцгерцог и Готце, первый с силами около 38000 чел., второй — 18000 чел.; первый базируется на Шафгаузен и Штейн, второй — на район между Рейнеком и Фельдкирхом.

Если бы они захотели выбрать самое естественное направление, то силы Готце направились бы через Лихтенштейн, а силы эрцгерцога — через Андельфинтен на Цюрих. Но в этом случае Готце подвергался опасности быть атакованным и разбитым превосходными силами; эрцгерцог, со своей стороны, не был уверен, что сможет возместить его потери, так как в укрепленном лагере он мог встретить сопротивление, примерно, 20000 чел., которых он не мог разбить, раньше чем подойдет Массена.

Чтобы как можно скорее лишить противника возможности действий по внутренним линиям, было важно как можно раньше, т. е. около Тура, соединиться с Готце.

Это соединение в виду противника и через Боденское озеро при крайне ограниченной линии отступления во всяком случае представляло известную трудность и являлось одной из тех задач, которые мы часто встречаем в военной истории и которыми крайне гордилась старая стратегия, хотя вся задача бывает обыкновенно вызвана, как в фигуре танца, только бесполезным разъединением. В данном случае этого не было, так как соединение эрцгерцога с Готце севернее Боденского озера было бы сопряжено с потерей времени, и если бы оно было проведено полностью, Граубюнден оказался бы совершенно незащищенным.

21-го оба австрийских главнокомандующих предполагали назначить демонстративную переправу, так как в этот день Науендорф переправился с авангардом эрцгерцога, т. е. с большей частью своего корпуса, у Штейна и с одним отрядом — у Констанца, но Готце дал знать, что его мост не совсем готов. 20-го французы покинули Рейн; таким образом, условие, заключенное с Готце, могло привести не к простому маршу на соединение, а к вынужденной переправе в виду неприятельской линии кордонов; так и случилось, потому что австрийцы предполагали, что дальнейшие продвижения, сопровождаясь более или менее значительными боями, будут происходить короткими переходами. Французы отступили за р. Тур; австрийцы занимали только район до Тура, на противоположной же стороне этой реки представлялась возможность столкновения с неприятельскими главными силами, т. е. с 40000 чел. Тур протекает от Штейна на расстоянии всего лишь около мили, тогда как Мейнинген отстоит от этого пункта на 9 миль. Соединение на этом узком четырехугольнике представляло тем большую трудность, что главная армия не могла встретить генерала Готце на полдороге — в этом случае оставался незащищенным их собственный пункт переправы, рассчитывать же на опасную переправу под Констанцем было невозможно. Таким образом, если бы французский главнокомандующий сделал все необходимое для сосредоточения за р. Тур 32000 чел., стоявших между Боденским озером и Ааром (что по справедливости могло произойти 22-го), если бы он оставил против Готце только легкую цепь войск и притянул к своей армии главные силы дивизии Лоржа, он мог бы 23-го выступить против эрцгерцога с силами в 40000 чел. (включая швейцарцев); в этот день Готце должен был продвинуться в район Бишофсцелля, что удаляло его от эрцгерцога на расстояние еще одного перехода. Это предположение указывает на то, что эрцгерцог, сделав переправу и продвинувшись до Тура 21-го, в течение трех дней — 22-го, 23-го и 24-го — подвергался бы опасности быть вынужденным сражаться без Готце. С другой стороны, он не должен был слишком запаздывать с переправой, которая могла удерживать главные силы противника и препятствовать его нападению на Готце. Это обстоятельство вынудило эрцгерцога переправить свой сильный авангард 21-го и продвинуть его до Тура 22-го, цепь форпостов продвинуть за Тур, с остальными же своими войсками произвести переправу только 23-го.

Готце, который 23-го мог бы по справедливости быть в Бишофсцелле, оставался весь день 24-го в С.-Галлене, вследствие чего соединение откладывалось еще на несколько дней. Эрцгерцог бесспорно не был в этом виноват, и его нельзя порицать за то, что он не перешел Тур до 25-го. Нельзя только понять, почему он не продвинулся с остатками своих войск до Тура и почему вместо того, чтобы выставлять растянутые цепи форпостов, что привело к потере 25-го, он не предпочел овладеть пунктами под Андельфингеном и Фрауенфельдом и ускорить решительным приказом марш генерала Готце. Фрауенфельд он должен был считать как бы своей левой рукой, которую он протягивал навстречу генералу Готце для соединения, и так как Фрауенфельд отстоит от Андельфингена только на 2 мили, обе массы войск могли участвовать в одном решительном сражении.

В общем нужно сказать, что оба австрийских главнокомандующих не вполне разрешили задачу соединения на глазах у противника и не их заслуга в том, что противник до этого соединения не получил решительного преимущества над ними.

С 26-го, когда французы отступили до Винтертура, до 4 июня, дня сражения при Цюрихе, проходит 9 дней, в течение которых не происходит никаких событий, кроме оттеснения эрцгерцогом французов за Глатт на укрепленную позицию, что вполне можно было выполнить в два дня. Таким образом, эрцгерцог предоставил своему противнику целую неделю для укрепления обоих флангов и для усовершенствования укреплений позиции. Если намерением эрцгерцога было наступление, то каждый потерянный день был для него крайне невыгодным. Правда, мы совершенно не знаем, усилился ли действительно за это время генерал Массена, но эрцгерцог со своей точки зрения во всяком случае должен был это предполагать.

Мотивы, указанные эрцгерцогом для принятия решения атаковать укрепленную позицию, мы никоим образом не считаем достаточными.

Генерал Массена занимает позицию между Лимматом и Глаттом, от Цюриха до Рейна, на пространстве длиною около 3 миль; продолжением этого расположения является правый фланг с ²/₃ французских сил, занимающий укрепленную, очень сильную позицию в ½ мили длиной; остальные силы располагаются цепью постов около 2 миль длиной и, имея в тылу Лиммат и Аар, вниз до Рейна располагают только немногими мостами. Что легче было, вследствие этого, атаковать? Позицию или линию постов? Во всяком случае, если бы эрцгерцог имел намерение с большей частью своих сил направиться против генерала Тарро, при отступлении он оказался бы в затруднительном положении из-за отсутствия моста у Этлизау; но, во-первых, устройство моста под Эглизау не могло представлять большой трудности; во-вторых, не было и речи о том, что эрцгерцог с большей частью своих сил должен действовать против Тарро. Из 56000 чел., сосредоточенных 27 мая, вместо бесполезного направления генерала Иеллачича на Пфеффикон, эрцгерцог с 30000 чел. мог остаться у Клотена для прикрытия главного пути связи на Андельфинген, послав 26000 чел. для вытеснения генерала Тарро за Лиммат. Тогда этот корпус не был бы удален от него на несколько миль и не возникло бы опасности, что во время действий этого корпуса против Тарро эрцгерцог, вынужденный генералом Массена к отступлению, оставил бы его до некоторой степени на произвол судьбы.

Если бы отступление генерала Тарро за Лиммат и Аар не вынудило генерала Массену очистить позицию под Цюрихом, то устройство моста было бы лучшей подготовкой к наступлению на основную позицию, если эрцгерцог намеревался его сделать. Но и в этом случае мы не считаем необходимой атаку собственно позиции, а предпочли бы на месте эрцгерцога устроить несколько постов между Эглизау и Кайзерштулем и продолжать натиск на правом фланге противника против Лиммата, чтобы заставить его покинуть свою укрепленную позицию. Если бы это не удалось и вызвало бы мало-помалу опасное положение, нужно было начать атаку главной позиции. Отступление Массены 6-го указывает на то, что он не придавал особенного значения удержанию этой позиции, следовательно, и в атаке ее не было необходимости.

Операция имела бы совсем иной исход, если бы эрцгерцог, твердо решившись на атаку позиции, которую он считал в основном слабой и неготовой, с крайне незначительным числом войск для ее обороны, не оставил противнику времени для лучшей подготовки: он мог бы одержать большую и блестящую победу, которую обычно можно одержать только над большими массами. Однако, если бы эти мотивы действительно существовали, эрцгерцог их привел бы и, кроме того, не потерял бы 8 дней. Вместо этого он изображает атаку позиции только как необходимое зло.

Если, тем не менее, мы видим, что решение эрцгерцога увенчалось успехом, так как вследствие хода сражения 4-го генерал Массена счел необходимым 6-го покинуть позицию, то подобный результат мы можем приписатьвзаимному влиянию двух следствий.

Французы

Мы видели, что согласно операционному плану армии Массены было предписано продвижение вперед, к северу от Швейцарии; сражение при Штокахе сразу остановило это движение, и мы должны рассматривать взаимную связь и развитие событий, начиная с этого момента.

Вследствие этого движения Дессоль прибыл в долину Мюнстера, Лекурб — в Энгадин, Менар — в долину Переднего Рейна и в Преттигау. Вся французская позиция представляла собой связанную линию, тянущуюся от Рейнека вдоль Рейна до Майенфельда, затем вдоль р. Ландкварт в долину Инна и через долину Мюнстера до Эча; таким образом, правый фланг прикрывал вход в долину Адды через Вормский проход и установил до некоторой степени связь с Итальянской армией через Вальтелин. В эту линию входили позиции при Тауферсе и Ремюсе и С.-Луциенштейг как главный пункт; так как подобная растянутость имела место вследствие прежних распоряжений, Массена, понятно, тоже ее сохранил и не отказался (как того хотел эрцгерцог) от позиций под Трауферсом и Ремюсом вместе с половиной Граубюндена, чтобы расположиться со своим правым флангом между Майенфельдом, Куром и Ленцем. Мы не хотим сказать, что позиции Дессоля и Лекурба не были чрезвычайно смелы, так как втрое сильнейший Бельгард мог буквально "поймать" обоих генералов; мы только находим, что пребывание на позициях было не опаснее продвижения вперед, что французы, считающие необходимым позволить себе последнее, не могли слишком задумываться над первым и что намерение таким путем сохранить с Итальянской армией род прямой связи слишком соответствовало их обычным планам, чтобы нас удивлять.

Первой операцией Бельтарда было вытеснение в начале апреля генерала Дессоля из долины Мюнстера; вследствие этого позиция Массены была укорочена (она тянулась теперь только до Ремюса), но не усилена, так как корпус Дессоля не остался у Лекурба, а ушел в Вальтелин, чтобы послужить как бы корпусом связи с Итальянской армией. Таким образом, получился выгнутый назад правый фланг, вследствие чего позиция Лекурба оказалась в крайне опасном положении; если бы поведение Бельгарда не было таким нерешительным, Лекурб мог бы совершенно погибнуть.

В продолжение 4 недель, именно до начала мая, французы оставались в этом положении, хотя французская армия в Италии уже проиграла сражения на Эче и Адде и очистила Ломбардию до Тичино, вследствие чего основания для их опасного положения, заключающиеся в необходимости связи с этой армией, совершенно отпадали; теперь кратчайшая линия связи шла через С.-Готард. Французы оставили Дессоля в Вальтелине и Лекурба в Энгадине с единственным намерением уступить из завоеванных территорий не больше того, что будет у них отнято с оружием в руках. Они рассчитывали на бездеятельность австрийцев и надеялись, может быть, извлечь выгоду из того, что Суворов видел в их позиции угрозу своему правому флангу и мог оказаться вынужденным выделить значительные отряды. Последнего в основном не случилось, так как слабая бригада Рогана с таким же успехом могла оставаться у С.-Готарда, а направление принца Гогенцоллерна из-за его быстрого возвращения не оказало никакого заметного влияния на операции в Италии.

После того как австрийцы в течение месяца сохраняли это положение вещей, они вытеснили, наконец, Лекурба из Энгадина; этот генерал отступил не к правому флангу Массены и не в верхнюю долину Рейна для овладения С.-Готардом, а перешел через С.-Бернардин на итальянскую сторону Альп с целью соединения с генералом Луазоном, командующим теперь бригадой Дессоля; он рассчитывал путем наступления на принца Рогана занять снова господствующее положение в районе Белинцоны.

В то время как Лекурб был занят этим великолепным наступлением, Бельгард и Готце атаковали правый фланг Массены, и генерал Менар легко мог стать жертвой, если бы Бельгард не остановился в долине Заднего Рейна, испугавшись призрака Лекурба. Это наступление австрийцев лишило генерала Массену его третьего главного поста, именно у С.-Луциенштейга, вследствие чего произошли два важных изменения: во-первых, он был вынужден покинуть линию постов на Рейне, выше Боденского озера, чем обусловилась и необходимость отступления от Рейна ниже Боденского озера, во-вторых, линию постов, направляющуюся к С.-Готарду через долину Рейсы, т. е. на Фирвальдштедтское и Цугское озера, нужно было несколько оттянуть. Таким образом, за полтора месяца, после трех крайне нерешительных атак со стороны австрийцев, французы без сколько-нибудь значительных потерь были оттеснены назад со своей длинной и опасной позиции.

Наступление генерала Лекурба в районе итальянских озер не могло иметь дальнейшего развития: при известии о потере Граубюндена он поспешил назад к С.-Готарду, куда прибыл в то время, когда Бельгард и Готце овладели рейнскими долинами. Но и здесь он не мог оставаться, так как промежуточный пост должен был прикрывать длинную линию от С.-Готарда до Цюрихского озера, поэтому он отправил часть своих войск на С.-Готард, а сам направился на Альторф. Также и Луазон был вынужден отступить перед Гаддиком и очистить С.-Готард. Тогда Лекурб вернулся, разбил генерала Сен-Жульена, наполовину уничтожил его и намеревался снова овладеть С.-Готардом. Однако, сражение при Цюрихе 4 июня, хотя его и нельзя ни в коем случае считать проигранным французами, вынудило генерала Массену подтянуть генерала Лекурба ближе к себе, именно в район между Фирвальдштедтским и Цугским озерами.

Таким образом, мы видим, что генерал Лекурб за 4 недели мая делает пять передвижений от Понта через Ленц, Бернардин, Беллинцону, С.-Готард на Альторф, не достигнув этим продвижением никакого стратегического объекта, так как небольшая победа над принцем Роганом была слишком незначительна и неопределенна по сравнению с тем, во что она могла обойтись. Едва Лекурб приблизился к Луазону, как должен был направиться на С.-Готард; едва он подошел к С.-Готарду, как приказ Массены отозвал его в Альторф. Конечно, движение Лекурба на Беллинцону могло иметь целью прикрытие подступов к С.-Готарду, но нас интересует не мотив, который имел генерал Массена, а вопрос о действительной выгоде движения и, следовательно, о допустимости мотива. Продвижение Лекурба указывает на то, что Массена не имел возможности ни удержать С.-Готард, ни, тем более, овладеть районом Беллинцоны; Бельгард выступил в Италию, оставив из своей армии против Швейцарской армии только около 15000 чел. План Массены был тем более недопустим, что он совершенно не знал об уходе Бельгарда.

Однако, генерал Лекурб в этот месячный срок одерживает три небольшие различные победы, имеющие, однако, неодинаковое значение: 13 мая на горе Ченере к югу от Беллинцоны над Роганом, 28-го в долине Муотты у Фирвальдштедтского озера над Гавазини и 31-го в долине Рейсы над Сен-Жульеном; все три победы можно приписать только неподражаемой энергии и большой решительности этого генерала. Путь, пройденный им с 4 по 31 мая, составляет около 40 миль, три раза он переходит через горную цепь высоких Альп и два раза переплывает на судах через южную часть Фирвальдштедтского озера. Конечно, в общем Франция должна быть благодарна генералу Массене, но вся заслуга этого удивительного, в высшей степени блестящего периода похода принадлежит генералу Лекурбу.

Здесь возникает вопрос: какое значение могло иметь для обеих сторон обладание С.-Готардом? Мы имеем смелость утверждать: крайне незначительное, как бы предосудительным ни показалось такое мнение генеральным штабам всех армий.

Мы отрицаем без дальнейших доказательств предположение, что он мог иметь значение в географическом отношении как наивысший пункт Швейцарии, как пункт раздела больших европейских водных бассейнов. Мы придерживаемся мнения, что людям, придающим понятию доминирования это иллюзорное и по большей части фигуральное значение, вменяется в обязанность привести доказательство его реальности.

Этот общий взгляд до настоящего момента все еще обнаруживается в фразеологии. Ничем не доказано, что было бы неудобно или значительно более трудно держаться на посту у Диссентиса или Амштега, чем на С.-Готарде, единственно потому, что последний на 3000 или 4000 фут выше, чем первые; напротив, примеры истории этой войны опровергают такую точку зрения. Конечно, С.-Готард, доступный для лошадей и вьючных животных, является перекрестным пунктом для дорог. С одной стороны, от него идут дороги на Кур и Альторф, с другой — на Бриг в Вадлисе, Домо д'Оссола и Беллинцону. Узел дорог в стратегии имеет, конечно, большое значение, но только тогда, когда эти дороги имеют значение сами по себе, т. е. если они ведут к объекту, имеющему прямое отношение к акту войны, и если есть армия, которую можно использовать в том или ином случае. Дороги на Домо д'Оссола и Беллинцону в качестве связи между обеими армиями не имели более для французов никакого значения, так как Итальянская армия отступила к Апеннинам; они могли бы иметь значение только в том случае, если бы французы проявили предусмотрительность, угрожая тылу союзной армии в Италии; но в данный момент они благоразумно отказались от такой цели, так как армия Массены в Швейцарии сама находилась под непосредственной угрозой. Дорога через Валлисскую долину находилась в руках инсургентов, но если бы она и была свободна, это не имело значения, так как существовали и другие дороги к перевалу Большой Бернар, являющийся в данный момент единственной ценной дорогой связи, а не только дорога через С.-Готард. Дорога через Криспальт на Кур вела в долину Рейна к австрийцам, дорога на Альторф — к армии Массены. Но, во-первых, обладание С.-Готардом никоим образом не означает захвата Криспальта, хотя и облегчает его; во-вторых, было бы преувеличением сказать, что Криспальт дает господство над долиной Рейна, вследствие чего мы возвращаемся к утверждению, что можно было иметь пост у Диссентиса или в каком-либо другом пункте с таким же результатом, как на С.-Готарде, и что французы могли охранять дорогу Массены от австрийцев и не стоя на С.-Готарде. Мы придерживаемся мнения, что после отступления Моро из Ломбардии С.-Готард не мог иметь значения как пункт, соединяющий обе армии; на возражение, что потеря С.-Готарда затрудняла связь обеих австрийских армий, мы ответим, что в Италию вели более короткие тропы через Юлиерберг, Шплюген и Бернардин, по которым вся армия Бельгарда и прошла без всякого затруднения.

Таким образом, мы считаем, что при положении дел в мае и июне обладание С.-Готардом не могло иметь никакого серьезного значения, если же оно и давало известную выгоду, заключающуюся в господстве над горными районами, то она была крайне незначительна, вследствие растянутости и маловажности этих районов. Действительно, в конце настоящей главы мы видели, что Массена отдает С.-Готард вместе с высоколежащими горными районами и посылает генерала Лекурба с его главными силами к северу от Фирвальдштедтского озера, не видя в этом никакой потери для себя. Теперь мы переходим к наступлению Массены на передовые австрийские войска 25 мая. Момент для наступления был вполне благоприятен, наступление было необходимо по системе внутренних линий{17}, и его скорее можно рассматривать как акт обороны, — тем не менее мы не можем оценивать операцию Массены с этой точки зрения. Мы не можем создавать себе никаких иллюзий; генерал, не думая о дальнейшем, намеревался отбросить австрийские передовые войска путем безопасного параллельного наступления. Мы не беремся судить, какое влияние могла оказать эта операция на общее положение. В донесении Директории{*} он пишет:

"Последние движения противника и некоторые полученные мною сведения о сосредоточении войск на левом берегу Тура указывают на его намерение атаковать нас. Чтобы уничтожить его планы, я счел своим долгом его предупредить и дать приказ об общей атаке на этой линии с целью отбросить противника за реку".

Из этой мотивировки наступления едва ли можно понять, имел ли Массена в виду сражение или бой. Являвшийся его эквивалентом. Операция Массены кажется нам настолько нерешительной полумерой без определенной цели, что мы затрудняемся, к какого рода предприятиям ее можно отнести.

Далее из донесения генерала Массены мы видим, что демонстрацию переправы через Рейн, предпринятую эрцгерцогом 23-го и 24-го при помощи нескольких отрядов, он принимает, по-видимому, за первое наступление; мы видим, что 27-го он принимает бой по ту сторону Глатта, несмотря на намерение отступить в укрепленный лагерь под Цюрихом; наконец, 27-го генерал Тарро производит нападение на правый фланг эрцгерцога, стоявшего там также без всякого серьезного основания. Все это еще более подтверждает наше предположение, что генерал Массена, подобно простому дивизионному генералу, имел обыкновение действовать под минутным впечатлением и по вдохновению, а не по плану, имеющему в виду отдаленную цель.

Это отсутствие плана привело французского главнокомандующего к полному противоречию в момент последнего акта, именно во время сражения под Цюрихом. Мы уже сказали, что основания, заставившие Массену отступить 6 июня, заключались в ходе сражения 4-го; но это только наше предположение, исходящее из необходимости мотивировки; мотивы же, не известные вам, мы не можем считать действительными. По-видимому, это имело весьма значительные последствия. На укрепленной позиции многие месяцы велись работы, сражение же имело место более перед позицией, чем на ней: из этого, естественно, вытекает, что работы были не окончены или выполнены так неудовлетворительно, что лучше было бы на них не полагаться. Если же позиция была так слаба, почему Массена не перешел тотчас же через Лиммат? И как неубедителен должен быть мотив начать сражение на левом берегу Лиммата, если обстоятельства, совершенно ускользающие от пытливого взгляда историка, могли вынудить французского главнокомандующего к отступлению.